- Я готова? - вот так и спросила я, нервно кусая губы. У меня уже вся тонкая кожица с них была объедена, но я не могла остановиться. И потом, ногти-то я уже все сгрызла!

Вест закатил глаза и прищелкнул пальцами.

- Ты спрашиваешь уже шестой раз, но я буду душкой и снова отвечу. Да, ты готова, - ответил он. - Хватит трястись, я тебя подстрахую. В крайнем случаю выдерну тебя на крючке как рыбу.

Хотя нет, он сказал «как Рыбу». Это была интересная история. Сначала я думала, что прозвище «Рыба» закрепилась за старостой группы Веста за холодные руки, потом — что за её безжалостное спокойствие по отношению к чужим. Но на деле всё выходило куда интереснее.

Когда-то на далеком для них втором курсе Рыба залипла в индивидуальный сон, как сейчас я. Это был не кошмар и смерть ей не грозила, но это розовое липкое нечто, что сновидцем определялось как романтический сон, её порядком сводило с ума. Нет, сначала она даже гордилась тем, что какой-то сновидец так влюбился в неё, что снит почти ежедневно, водит кормить единорогов сладкой ватой и посыпает лепестками роз, но потом ей стало не до смеха. Это никак не заканчивалось, и сама она выбраться оттуда не могла.

И вот тогда было придумано специальное средство, которое выдергивало несчастную пленницу из сна, позволяя тому сохраниться и не завершиться при исчезновении главной героини. Дыра во сне медленно, но затягивалась, заменяя облик сноходца чем-то другим, и всё это время Рыба оставалась на крючке, зависнув в шаге от требовательного жадного сна.

Эксперимент прошел на ура, его с тех пор проводили еще пару раз, в самых запущенных случаях, но прозвище «Рыба» закрепилось за первопроходцем. Разумеется, это был тот вариант, которого я всеми силами жаждала избежать. Так что предстояло приложить все усилия и всё мое умение убеждать.

- Ты готова, - без напоминания повторил Вест. - Давай!

«Наверное, так инструктора скидывают начинающих парашютистов», - успела подумать я, но в этот момент тянущее неудобство, которое преследовало меня все последние недели превратилось в силу, способную перетянуть слона, а я им не являлась, и потому с головой ухнула в сон.

И едва удержала равновесие, оказавшись в крошечной хлипкой лодке. В ней едва-едва хватало места нам с Андреем, а уж из чего она была сделана, я и думать не хотела. Просмоленная парусина или что-то в этом духе.

Зеленая почти до черноты вода медленно двигала нашу лодку, но мне было некогда размышлять, что нас ждет сегодня — пороги или огромная рыбина, питающаяся исключительно вот такими лодками.

- Яндра, - я решила сразу брать быка за рога, не желая болтаться потом на крючке как какая-нибудь приманка. - Сегодня я пришла в последний раз. Попрощаться.

Лицо сновидца вытянулось, и он даже, кажется, стал меньше светиться. В который раз я с досадой подумала, что из него мог выйти отличный морф. Он чувствовал свои сны как никто другой!

- Ты так долго не появлялась, а теперь меня бросаешь, - заявил он обиженным тоном. - Она говорила правду. Все вы одинаковые!

Я на всякий случай ухватилась за бортики начавшей раскачиваться лодчонки и уточнила:

- Кто говорил?

На самом деле в глубине души я догадывалась, что услышу, но правда оказалась совсем печальной. Лучше бы я его не расспрашивала.

Как оказалось, реальная жизнь Яндры не слишком значительно отличалась от его снов. Разве что чудовищ и разнообразия было поменьше. Судьба наградила его тонкой и влюбчивой натурой, но с девушками ему никогда не везло. Во снах он выглядел несколько моложе, чем в жизни, поэтому я и ошибалась, полагая его ненамного старше себя. В жизни он разочаровывался куда дольше. Его постоянно бросали девушки, друзья не звали на вечеринки и в походы, и только мама неизменно оказывалась рядом с ним. Всегда поддерживая и утешая.

Она же и помогла ему понять, что так будет всегда — и никто кроме нее не останется с ним навсегда. А те, кто его бросил — лучше бы они умерли. И эта ранимая душа, нежный поэт совершенно естественно считал, что в этом мама права. Вот и мои «смерти» были лишь отражением реальных уходов.

- Вот и ты тоже уйдешь, - вяло закончил Андрей, и у меня по спине пробежал холодок. Похоже, сейчас я обеими ногами ступила в то, чего мы с Вестом так пытались избежать. Судя по всему, Андрей не делал разницы между теми, кто ушел от него и теми, кто умер. А выглядел таким милым юношей... Я отчаянно пыталась придумать, что сделать.

- То есть, ты хочешь, чтобы каждый, кто ушел от тебя, умер? - уточнила я, стараясь смотреть прямо в глаза Андрею, а никак не поверх его головы, где за его спиной вставала огромная волна.

Мне даже показалось, что в волне я вижу женское лицо со смутно знакомыми чертами. Впрочем, эти черты немедленно исказились, сменившись жабьей мордой, а потом собачьей. Волна пошла рябью, напоминая змеиное тело. Что-то такое я и подозревала — эта милая женщина, мать Андрея, всегда незримо присутствовала в его снах, избавляясь от любых конкуренток.

Как я и надеялась, Андрей смутился и попытался отвести глаза. Я попала в яблочко! Он относился к тем приятным и людям и тонким натурам, которые предпочитали, чтобы всё происходило без и участия. Мне теперь нужно было лишь сильнее надавить.

- Ну они бросили меня... - пробормотал он, не зная куда деть руки и склоняя голову. Я наклонилась еще ниже, почти к коленкам, чтобы поймать его взгляд.

- Бросили, ушли, - ласково произнесла я, сама поражаясь своему голосу. - Как им умереть за это? Хочешь, чтобы их сплющило от столкновение с грузовиком? Или их раздутые от воды трупы должно прибить к берегу? И чтобы рыбы объели их тела за их предательство? Ты этого хочешь?

Я знала, что рискую, но знала и другое — в глубине души Андрей не был злым. Слабым и запутавшимся — может быть, но не злым. Совсем другое дело его мать, но и она могла оказаться всего лишь матерью, защищающей своего ребенка. Мои мама с папой ради меня самой старались как могли избавить меня от необходимости думать, что происходит вокруг меня. И пусть я хотела быть журналистом, но в мечтах освещала я всякие невероятные вещи, а не что-то вроде того, что происходило в жизни каждого из нас. Что случалось у моих подруг, у одноклассников. Даже у самих родителей.

- Н-нет, - промямлил Андрей, сцепив руки. Похоже, я немного перестаралась. Мельком я глянула на бурлящую над нами воду — как утопят меня за то, что обидела ребенка!

- А что ты хочешь? - как можно ласковее спросила я.

- Чтобы они не уходили. И ты... - он снова сел прямо и уставился на меня щенячьим взглядом. И вот в него я влюбилась! Кошмар. Стыдно-то как!

- А ты просто представь, что они не ушли. Никто из них, - мною овладело вдохновение. - И все кучей торчат у тебя под окнами, лезут в двери, мешают ходить по улицам, знакомиться с новыми людьми...

Андрей вздрогнул. А я словно услышала, как где-то хохочет невидимый и неслышимый на самом деле Вест. Ну да, кошмар нарисовался отличный. И свеженький такой, главное.

- Нет, этого я не хочу, - пробормотал Андрей.

- Кто-то уходит не потому что тебя бросает, а потому что больше ничего не может дать тебе. А ты ему, - мне слегка сводило скулы от произносимого шаблонного пафоса, но Андрею оно ложилось прямо как откровение — глаза у него вытаращились, рот приоткрылся — прямо говори и говори! Я снова мельком глянула на волну, нависшую над нашей лодкой и продолжила: - А что до правоты мамы... Она тебе часто говорит, что она всегда будет рядом?

Андрей кивнул.

- А ты, - я знала ответ, но мне нужно было услышать от него. - Ты часто говоришь ей, что ты всегда будешь с ней, кто бы еще не появился в твоей жизни?

Как печально и как ожидаемо. Андрей помотал головой.

- Ну вот видишь, сколько у тебя дел, - всплеснула я руками, осторожно следя за волной. - Тебе пора просыпаться. Помаши мне рукой. Приятно же знать, что где-то есть такая как я?

Андрей снова кивнул и неуверенно двинул ладонью из стороны в сторону. И начал становиться всё прозрачнее и прозрачнее — просыпаться. И лишь, когда он полностью исчез, сон свернулся, позволяя мне прыгнуть обратно.

- «Приятно же знать, что где-то есть такая как я?», - просипел сквозь душащий его смех Вест. - Ольга, ты невыносима!

- Ну как минимум один сновидец с тобой не согласится! - ткнула я в него пальцем и сурово сдвинула брови. Но облегчение затопило меня, и я тоже расхохоталась. Да и смех этого паршивца был просто заразительным.

- Очень рад, что вам весело, - сухо заметил Кошмар Кошмарыч, отделяясь от тени в углу. - Но смею заметить, мы так и не узнали, кто стоял за всем этим. А значит, это может повториться. А парень хорош. Из него мог бы выйти отличный морф, ты прав, Вестмунд.

Я перестала смеяться и возмущенно уставилась на Веста, всем своим видом вопрошая, что здесь делает мастер кошмаров. Хотя и так было понятно что. Он побоялся один страховать меня и позвал своего учителя. Предатель.

Самое обидное, что на его лице не было ни капли сожаления. Словно это было совершенно в порядке вещей!

- Кто-то искусственно связал тебя с этим сновидцем, - не обращая никакого внимания на мои гримасы, произнес Кошмарыч. - Не очень понятно, каких целей этот кто-то хотел добиться. Этот сновидец живет за тысячи километров от тебя, Ольга, и у вас нет ничего общего.

- Мне как-то рассказали, что иногда ты не цель, а просто средство для достижения чьей-то цели, - пробормотала я еле слышно и добавила уже громче, обнаружив, что и мастер Кошмаров и Вест с интересом на меня смотрят. - Возможно целью было кто-то другой. Например, вы, Константин Константинович.

Кажется, мне удалось его удивить. Каждый раз, когда мне кажется, что нет никаких шансов добиться от него эмоций, я снова поражаю сама себя своими возможностями. Вот и сейчас он моргнул и на короткое мгновение его лицо стало совсем юным. Но лишь на мгновение.

- Вряд ли, - с некоторым сожалением и значительной примесью превосходства в голосе ответил он. - Ты даже не моя ученица, и твое пребывание в кошмарах может разве что быть мне на руку, но никак не наоборот.

Я быстро глянула на него, но тут же отвела глаза. Просто было бы снова поверить в то, что это козни черного рыцаря, но я точно знала, что за всем этим стояла женщина. Мать этого Андрея. Спрашивать, нельзя ли её найти, было бесполезно. Мы уже прошли курс, в котором узнали, что искать людей и узнавать их реальные данные не то, чтобы нельзя — просто не приветствуется. К тому же эти знания заметно искажаются на пластичной материи сна. В общем, если я не хотела вместо матери Андрея найти прототип той самой жабы или змеи, которыми она была во снах, мне стоит поискать другой вариант.

- По крайней мере, эта неизвестная не стала вмешиваться в мой разговор с Андреем и позволила уйти, - заявила я, но замолчала, услышав сдавленное хмыканье Веста. Он ничего не сказал, но я и сама поняла теперь всё. И почему он позвал Кошмарыча, а почему неизвестная не утопила меня в этой темной зеленой воде. Похоже, Черный рыцарь сторожил её как кошка мышь, и она попросту не рискнула. Мне снова стало ужасно стыдно, но извиняться я не собиралась. Впрочем, этого от меня никто и не ждал. Кошмарыч предсказуемо дернул краешком рта, всем своим видом давая понять, как ему нет никакого дела до меня и моих мелких переживаний, и ушел. Только значки как чешуйки терлись друг о друга, но вскоре и они стихли.

Мы с Вестом синхронно выдохнули, когда Кошмарыч исчез из комнаты, и переглянулись.

- Не злишься? - коротко уточнил он. Я помотала головой. - Это хорошо. Мне немного лень сидеть и объяснять тебе, почему я не мог один за тобой следить. Если бы что-то случилось...

И он довольно красноречивым жестом потер шею.

- Я могу теперь видеть обычные сны, а не твои кошмары? - я с досадой прищелкнула языком, понимая, как это звучит. Не хотелось выглядеть неблагодарной. Вест нянчился со мной несколько месяцев, и совсем не заслужил пренебрежения. Впрочем, кажется, он совсем не обиделся.

- Любые сны, - он взмахнул рукой, шутовски предлагая выбирать хоть прямо сейчас. - Мне для моего проекта всё равно хватит, спасибо, что спросила.

- До чего же ты противный! - само вырвалось.

Вест ухмыльнулся.

- Есть немного, да, - согласился он. - Ты, главное, больше не влипни ни во что такое. А то у нас, противных, еще и свои дела имеются.

И шагнул ко мне.

То есть, это я сначала решила, что он ко мне шагнул, а на самом деле он просто прыгнул в другой сон прямо из комнаты, не утруждая себя выходом через дверь. Может, обиделся? В этом я не была уверена, но и разбираться мне было некогда.

Теперь, когда ниточка между мною и Андреем исчезла, я очень хорошо почувствовала, что она была. Мне стало легче дышать и двигаться, словно я выздоровела после вяло текущей болезни. Не слишком серьезной, но утомляющей. И в то же самое время мне стало гораздо тяжелее, потому как я наконец окончательно огляделась и обнаружила, что просто погрязла в не сделанных работах и домашних заданиях как для школы, так и для Университета.

Пришлось мне нелегко — когда всю ночь пытаешься слепить для курса Гиены Огненной единорога, а потом весь день учишь времена английских глаголов.

С единорогом, кстати, оказалось сложнее. Вот дернуло меня взять именно его! Уж лучше бы я дракона какого взяла. Но нет, ведь Жюль на единорогах собаку съел, он мне поможет! Никогда, никогда еще я так сильно не ошибалась! Нет, в том, что Жюль с этими единорогами стал уже на «ты» я не ошиблась. Но это и было полным провалом. Количество видов единорогов просто зашкаливало. И мой напарник был уверен, что только он знает, какой из этих вариантов самый «аутентичный». Мои жалобные вопли, что я просто хочу зачет, его не волновали. Обычно мягкий и уступчивый, в случае с единорогом Жюль готов был стоять насмерть.

В результате когда я притащила своего единорога в класс, все с интересом наблюдали за гарцующим существом чуть повыше собаки с козлиной бородкой, лохматым и вертким, и лишь единственным рогом напоминая прекрасное гордое животное, все потеряли дар речи.

- Вот отличный пример сложностей в совместной работе практика и теоретика, - первой отмерла преподавательница. - Химера получается при этом живучая, качественная, но совершенно бесполезная.

Но зачет поставила — и на том спасибо.

Просыпаясь, я готовилась к экзаменам. ЕГЭ — это вам не шутки. Многие перенервничали и ушли к репетиторам, но мы со Светой поступили умнее и проще — мы учили вместе с Васькой. Василиса нуждалась в весьма высоких баллов для того ВУЗа, в который она собиралась поступать, поэтому учила как проклятая. Ну, а нам просто становилось совестно сидеть и не учить рядом с ней.

Васька иногда снисходила до менее усидчивых нас и неожиданно могла спросить у меня что-то по-английски или бросить в Светку яблоком и потребовать назвать все законы физики, что были применены при этом действии. Мы же отчаянно завидовали её спокойствию и учили еще больше и больше. Французский я временно забросила, когда поняла, что начинаю путать некоторые слова и произношение.

Снились мне всё чаще колодцы — только там я могла отдохнуть. Я давным-давно не видела Нику, с того последнего разговора не пересекалась с Вестом, и даже с Жюлем мы в комнате всё чаще оказывались в разное время. Надо ли говорить, что экзамены в школе для меня прошли как во сне. И не в том смысле, что я ничего не могла вспомнить, а совсем наоборот.

Я так спешила их сдать, что когда они закончились, по инерции еще что-то учила, словно надеясь успеть что-то еще. Английский со мной сдавало всего несколько человек со всей параллели, совсем другое дело — литература. Удивительно, как многие посчитали её хорошим выбором для экзамена! С другой стороны, вот со Светкой сдавали физику еще три парня, двое из которых отличались «врожденной сутулостью» и очками с кошмарными диоптриями. А среди девочек физику больше и вовсе никто не сдавал.

Кажется, у нас была подготовка к выпускному. Я не была в этом так уверена — я замоталась с экзаменами, и несколько ночей даже спала без снов. Сначала испугалась даже, а потом сообразила, что у меня нет сил на это.

Хотя выпускной точно должен был пройти хорошо — его очень ждали родители. Вот уж кто был рад моему окончанию школы, так это они. И ведь я не уезжала учиться в другой город — так я могла хотя бы обидеться!

Папа раз пять уточнил, иду ли я встречать рассвет с одноклассниками, а мама пыталась помочь выбрать платье. Как будто сейчас ходят встречать рассвет! Нет, в каких-то классах может и ходят, но наши собирались уехать на природу на чью-то дачу сразу после выпускного, и тут у меня не было никаких шансов. При упоминании «природы» и «костра» у Васьки начинался нервный тик, а при словах «на всю ночь» и «алкоголь» уже у Светки случался ступор. Так что я с ними за компанию прогуливала все внеклассные встречи, и не собиралась делать исключения для выпускного. Родители качали головами, уверенные, что со временем я обязательно пожалею, что не отнеслась к выпускному серьезно, но мысленно я была со своими друзьями-морфами или с пока еще незнакомыми однокурсниками в ВУЗе. Баллы должны были мне позволить поступить.

И пусть я пока не была знакома с морфами в реальности, в сновидениях ничего не бывает невозможного. И значит, встреча с тем же Жюлем — лишь вопрос времени. И от этого даже расставание с подругами казалось не таким уж пугающим. Точнее, Света как и я оставалась в городе, но мы обе знали, что без Василисы вряд ли будем видеться. А Васька наша уезжала в столицу. И, к слову, прием документов у неё начинался на следующий день после выпускного, и уезжала она рано утром. Еще один повод не задерживаться на последнем школьном празднике.

В том ВУЗе, куда собиралась я, прием документов начинался двадцатого июня, и у меня было еще три дня до выпускного. Но всё пошло немного не так, и этот день уж я точно запомнила надолго. Всё было прекрасно — теплая погода, настроение, новые босоножки для разнообразия не натирали ноги. Я собрала все необходимые документы и не забыла ни одной справки. Собственно говоря, уже на этом этапе было кристально ясно, что долго так чудесно продолжаться не может. Я была во всеоружии — у меня были даже запасные капроновые колготки в сумочке на случай, если зацеплюсь за стул или дверь, и складной зонтик. Одним словом, я никак не ожидала, что подлость меня ждет именно с той стороны, в которой я была полностью уверена. От меня самой.

Меня ненадолго оглушил суматохой и пестротой зал, в котором принимали документы. Хотя, может, это просто большая аудитория. «Потоковая» - мысленно произнесла я, едва не попискивая от восторга. Совсем скоро все эти слова станут моими. «Пара», «поток», «сессия»...

Глаза и уши наконец привыкли к творящемуся вокруг безумию — по крайней мере, по сравнению с холодными и тихими гулкими коридорами тут была настоящая вакханалия, и я смогла оглядеться.

Вокруг толпились абитуриенты и те, кто еще собирался ими стать — этих можно было отличить по панике на лице и судорожно сжимаемым в руках пакетам с документами. Часть уже не таращилась по сторонам в таком ужасе — это были те, кто стоял в очередях к одному из столиков. Остальные же бестолково метались по залу, расталкивая змеящиеся очереди и заглядывая в таблички на столах. Сидящие за столами юноши и девушки с высокомерно-утомленными лицами довольно споро раскладывали отданные им драгоценные бумажки так, словно занимались этим всю жизнь. Я вздохнула — от Вячеслава я знала, что это старшекурсники — он и сам сейчас должен был где-то сидеть вот так же в приемной комиссии. И эта мысль совершенно по непонятной причине прибавляла мне смелости, хоть глаза у меня и разбежались — некоторые таблички я совсем не ожидала увидеть в этом университете!

Я цапнула проспект о своем будущем факультете с центрального стола и встала в нужную очередь. Я и не догадывалась посмотреть такие подробности до этого — оказывается, я могла в дальнейшем выбирать один из десятка языков, а не из двух-трех. Это вдохновляло и пугало одновременно. Я постаралась медленно вдохнуть и выдохнуть, но стало только хуже. Немедленно хотелось выйти на улицу и постоять там.

- Тут душно, - понимающе улыбнулась мне девушка из соседней очереди. - Ты взяла с собой попить?

Я помотала головой. Словно её слова облекли мое состояние в доступные моему мозгу понятия — я тотчас почувствовала, что мне и впрямь нечем дышать.

- Могу дать, - предложила незнакомка. - Но вообще я видела у входа кулер.

Очередь двигалась медленно, а день еще только начинался, так что я решила не мучиться, а последовать совету. Вода из кулера показалось мне вкуснее, чем когда-либо, паника и дурнота отступили.

Возвращаясь на место, я краем глаза зацепилась за название факультета, в очередь к которому стояла незнакомка.

- Социология? - спросила я у неё, продолжая мелкими глоточками пить прохладную воду из пластикового стаканчика. Просто чтобы не стоять молча, словно мы не говорили только что.

- Нет, социальная работа, - улыбнулась девушка. - А ты на английский?

- Не уверена, - задумчиво ответила я, оглядывая, куда можно выбросить опустевший стаканчик. - Вообще-то хотела изучать французский, но тут такой выбор. Может, мне больше понравится нидерландский? Меня, кстати, Ольгой зовут.

- Ох, ничего себе, - девушка приоткрыла рот и тут же застенчиво улыбнулась. - Валентина. Я с языками не очень. Хорошо, что на социальную работу не нужно сдавать иностранный.

- А что надо? - нормальный вопрос, просто праздное любопытство в очереди.

И я никак не могла понять как вышло так, что университет я покинула с документом, ясно дающим понять, что я сдала свой единственный пакет документов — я не планировала поступать в несколько мест, самоуверенная идиотка, на факультет социологии, специальность «социальная работа».

Наверное, в этом был какой-то смысл, если не знать, что у меня среди сданных ЕГЭ нет ни обществоведения, ни истории. К счастью, я успевала записаться на резервную сдачу этих экзаменов. История была двадцать второго июня, а обществознание — двадцать первого. Как-то вот так.

И идти домой было очень страшно. Неожиданно я поняла, что сейчас я одна знаю об этом. Ну и Валя, конечно, с которой мы обменялись телефонами и пожеланиями удачи. Но она не в счет. Ни родители, ни Васька со Светой, ни учителя пока не знали о моем поступке ничегошеньки.