В этот раз я проснулась легко и еще несколько минут лежала с закрытыми глазами, разбираясь, всё ли успела как нужно. По всему выходило, то я напрасно невзлюбила Жюля — он был отличным теоретиком и во многом думал как я. Редкое совпадение — я годами мечтала встретить кого-то, кто бы совпадал со мной так идеально, и то, что нашла я его во сне, ничего не меняло. А внешность... ну, у каждого свои недостатки.

С таким настроем я быстро позавтракала, и, не желая снова быть жертвой утренних звонков Светы, позвонила первой. Разумеется, Света была уже у Васьки. Интересно, она вообще домой уходит? Ко мне в гости они приходили редко, я неудобно чувствовала себя, принимая гостей. Всё время мучило ощущение, что в комнате недостаточно чисто, хоть прибирайся прямо перед приходом подруг. Обычно мы торчали у Василисы, а вот у Светы не были ни разу. Положа руку на сердце, я даже не уверена была, что знаю, где она живет.

С такими мыслями я добралась до подруг. Открыла мне снова Светка. Васька всё-также таращилась в телевизор, но рука уже медленно кружила над пакетом с чипсами, словно она не решалась взять ломтик. Всё правильно, постепенно её это отпускало.

- Что нового? - Света уставилась на меня. Видимо, за утро успела соскучиться по общению — Васька-то реагирует на раздражители из вон рук плохо.

Снова взыграла паранойя. Я не виновата, она сама!

- Что у меня могло произойти за ночь, пока мы не виделись? - поинтересовалась я сварливо. Светка скуксилась. И впрямь просто не подумала, с ней такое бывает. Даже стыдно стало, хотя не настолько, чтобы не воображать, как здорово было бы подсунуть подругам фото Жюля. Света уж точно сразу заочно влюбится. Она самый лучший из известных мне заочный влюбленный. Такую штуку мы придумали еще в классе седьмом, когда влюбиться в кого-то уже хочется, а все одноклассники какие-то дураки. Не дураков быстро разбирали, еще в классе пятом, тут мы опоздали.

Обычно в нашей компании всё придумывала Лиска. Если не придумывала, то как минимум устанавливала, стоящая вещь это или нет. И не ею придуманные штуки редко проходили её отбор. Но вот эту заочную любовь придумала Света.

Как-то она пришла на урок вся счастливая, словно ей освобождение от физкультуры на месяц дали. Периодически в её жизни случалось такое счастье, хотя, на мой взгляд, Светка была здорова как бык. Мое мнение разделяла и учительница по физкультуре, которая вдобавок совершенно не учитывала ни заметную пухлость моей подруги, ни её тонкую душевную организацию. Так что с физкультуры Света почти всегда уходила в слезах, шепотом ругая себя «коровой» и «толстухой». Благодаря её самоотдаче в этом деле, одноклассники обзываться не обзывались, да и смеялись редко, когда уж совсем было невмоготу. Вроде эпичной встречи Светки и «коня», когда бедная наша подруга застряла на нем, не в силах спрыгнуть на маты, или же настоящая битва противоположностей, каковой нам казалась встреча несчастной Светы с канатом. Если на физкультуре был хоть один шанс повредить себе что-то, Светка с блеском с этим справлялась, так что время от времени она получала свои освобождения. Но в этот раз она сияла по-другому поводу.

- Девочки, я влюбилась! - она зажмурилась и так улыбнулась, что я немедленно ей позавидовала. И Лиска, наверняка, тоже, хотя по её лицу такое так просто и не понять.

- В кого? - немедленно поинтересовалась Василиса. Взгляд у неё стал хищным, не иначе как готовилась объяснять нашей наивной простодушной подруге, почему у неё ничего не выйдет.

- В нового продавца дисков из магазина напротив, - словно не догадываясь о планах Васьки, чистосердечно призналась Света. - Девочки, вы бы его видели! У него такая челочка! А нос!

Она сложила руки на груди и прикрыла глаза, чтобы мы наверняка поняли, что ради такого носа можно многим поступиться.

- Глупо, - подвела итог Василиса. - Ты никогда не рискнешь к нему подойти и заговорить. И вообще, раз он в магазине работает, то уже взрослый. Нужна ему такая малявка.

- Ты с ума сошла! - возмутилась Света, моментально растеряв всё такое обманчивое добродушие. Обычно такой фурией она нападала на меня или наших дураков одноклассников, так что Васька даже опешила от неожиданности. - Я не собираюсь с ним знакомиться! Даже если мне повезет, и он обратит на меня внимание, он вполне может оказаться дураком!

- От этого никто не застрахован, - вставила тогда я, мне идея Светы уже стала понятна, и я её посчитала её блестящей. - И вообще, большинство мальчиков дураки. Это любому ясно.

- Вот, Оля со мной согласна! - запальчиво продолжила Света. - А так у меня есть, в кого быть влюбленной, я трачу на свои чувства меньше времени — постою в магазине часик, может, помечтаю на скучном уроке, да попробую его нарисовать. Всё остальное время я свободна для стоящих дел, и у него не выйдет разбить мое сердце!

С последним Света ошиблась, её сердце было разбито менее, чем через неделю, когда незнакомец из магазина вероломно ушел пораньше под руку с какой-то девушкой. Но это не умаляло гениальности этой мысли. С тех пор мы часто влюблялись заочно и понарошку — любовь, казалось, делала нас возвышеннее и старше, но совсем не отнимала времени. Правда, Света какое-то время встречалась с кем-то по-настоящему, но осталась в смешанных чувствах. Подробностями она не делилась, да и мы не настаивали.

Были, конечно, и правила. Вообще меня чем поразил мир снов, так это тем, что, не считая Университета, в нем не было никаких правил. Разве что какое-то вроде «не попадайся». Даже появляющиеся правила, вроде известного мне на примере Леры требования вывести за пределы «кухни» сновидца, и то действовали не каждый раз. А ведь в жизни любое действие, повторенное хотя бы дважды, стремительно обрастало правилами. Не исключением была и наша заочная влюбленность. Мы не должны были влюбляться во всяких знаменитостей — это слишком походило на то, что делало девочек вроде нас фанатками, ну и не должны были слишком увлекаться. Это правило появилось в девятом классе и было приведено неспроста — слишком легко было отвлечься от подготовки к экзаменам.

Было еще правило не влюбляться в тех, кого слишком часто видишь, но мы его почти не использовали — ведь и без того ясно, что близкое общение разрушает даже самую сильную заочную любовь. Высоко котировались также друзья из лагеря или выездной школы, способные в дальнейшем поддерживать хотя бы видимость переписки. Одного письма в полгода на десятки ответных было более чем достаточно. Так что, будь у меня фотография Жюля, я бы легко сделала его жертвой любви Светы, а то и Васьки, и он об этом даже и не узнал бы.

- Ты зависла, - сообщила мне Света. - Вернись к нам, а то можно подумать, что там, в глубинах твоего разума творится что-то интересное.

Лиска хмыкнула, но вслух ничего не сказала. Иногда на неё находила вот такая тактичность. Жаль, что редко. А мне же тем временем в голову пришла гениальная идея. Экспериментируя с картами, я не успела приготовиться по заданию Кошмара Кошмарыча, но кто сказал, что даже это я не могу сделать в реальности? Попробовать, по крайней мере, точно стоило.

- Я просто подумала, - медленно начала я, чутко прислушиваясь к себе — попытается контракт сковать мой голос или нет? Пока говорила я совершенно свободно. - Что самое страшное может присниться? Так, чтобы проснуться от ужаса или утром потом чувствовать себя больной.

- Что-то приснилось? - с интересом предположила Васька. Она любила задавать вопросы на вопросы — невыносимо раздражало порой.

- Вроде того, - я некоторое время молчала, пытаясь сообразить, как и что я могу сказать, а потом решилась. - Приснилось, будто я на урок опоздала.

- Оля, только ты можешь испугаться такой глупости, - закатила глаза Света. - Вот мне на днях приснилось, что я в школу пришла, пальто снимаю, а юбку я надеть забыла!

Мы помолчали, представляя масштаб трагедии. На кошмар для моего преподавателя это никак не годилось. Так, мелковат этот кошмар. Конечно, я впишу и его, и падение с высоты и что-то еще из того, что видела во время работы волонтером, но это напишут и Сергей, и Виктор, и Джейн. Мне же нужно что-то особенное.

- На самом деле все боятся разного, - наконец произнесла Васька, разглядывая ногти. Они у неё всё еще были подстрижены очень коротко — еще рано говорить о маникюре, ведь после похода сломанные и, как мне иногда казалось, даже обкусанные ногти, Василиса тщательно ровняла и держала в питательных ванночках. - Кто-то крыс и мышей, а кто-то — дождевых червяков. Даже беспорядка и то кто-то боится. Нарочно не угадаешь. Но есть одно, чего боятся все.

- Что это? - наверное, я слишком откровенно проявила заинтересованность, потому что Васька тонко улыбнулась и откинулась на стуле.

- Две партии в шахматы, - заявила эта шантажистка.

Света посмотрела на меня с откровенной жалостью, и было отчего. Когда Василиса перешла в нашу школу, мы не сразу подружились. Скорее наоборот, я её терпеть не могла. И для этого у меня были причины. В те благословенные годы, когда не все мальчишки были дураками, а львиная доля девчонок — расфуфыренными попугайчиками, мы с Виталиком на переменках любили играть в шахматы. Играли мы оба не слишком хорошо, спустя годы я это понимаю, но тогда мы купались в лучах славы. Наша классная тайком, как ей казалось, приводила других учителей посмотреть на особенных школьников, которые не носятся по коридорам, сбивая всех и даже не бросают наполненные водой воздушные шарики из окон, а чинно сидят за партой и переставляют фигурки. Пожалуй, нам даже на уроках делали скидку за это, чуть меньше ругая за ошибки или недочеты.

Беда была только в одном, мы знали как ходят фигуры, и на этом наши знания заканчивались. Нет, мы знали о необходимости делать шах, а затем мат, но как это должно было происходить, мы не представляли. Поэтому обычно играли до тех пор, пока у одного из нас не оставалась на поле лишь одна фигура — король. Он же у нас был самой бесполезной фигурой — в лучшем случае мог забиться в угол.

В первый же день своего пребывания в нашем классе Василиса подошла к нашей парте, с минуту наблюдала, а потом возмущенно фыркнула.

- Фью, ну что тут думать, тут же давным давно шах и мат, - заявила она. Сложность для нас была в том, что непонятно было, к кому она обращалась — ко мне или к Виталику. Оглядев наши непонимающие лица, она вздохнула и переставила фигурки. Как оказалось, выиграла я.

- Легко так со стороны судить, - обиделся Виталик.

Васька тотчас пододвинула стул и села напротив него. Ей хватило остатка переменки, и это притом, что пара минут ушла на расстановку фигур. Мы обычно играли куда дольше.

Так мы узнали, что младшие школьники могут иметь разряд по шахматам, и что новенькая действительно умеет играть в шахматы. Некоторое время мы честно ненавидели её вместе с Виталиком, но потом он потерял интерес к игре. Мы выросли, он стал вместе с другими мальчишками обсуждать футбол и Звездные войны, и только Василиса была верна своему детскому увлечению. Другое дело, что даже среди друзей, к которым вскоре стала относиться и я, дураков играть с ней не было. Разве что вот так — если она на чем-то подловит, да на спор.

- Две так две, - я признала свой проигрыш. Заранее, так сказать. Хорошо хоть Васька редко всерьез мучила меня и старалась сыграть быстро. Минут пятнадцать позора, и я свободна.

Вот и сейчас ей хватило даже меньше — всего тринадцать минут, и она нехотя складывала шахматы. Её коллеги по шахматному клубу предпочитали встречаться только там, а летом он не работал. Не представляю, как Васька это терпела, да еще и со всеми этими походами.

- Переизбыток, - произнесла она и фыркнула в ответ на мой непонимающий взгляд. - Когда чего-то слишком много и слишком близко — вот что пугает. Одну крысу испугается только истеричка или страдающий редкой фобией человек. А если крыс сотня? Или одна, но размером с пони?

Звучало и впрямь жутко.

- Или возьмем что-то приятное, - продолжила Васька. - Свет, назови что-нибудь приятное.

- Теплое море, - зажмурилась Света.

- Отлично, - согласилась Васька. Она обычно не любила соглашаться, но причину этого мы поняли тут же. - Представь, ты посреди теплого моря — в нескольких километрах, если не десятках от любого берега. И ближайшая суша — дно.

Света хлюпнула носом. Похоже, представила.

- Мой любимый клубничный коктейль, - Васька не обратила внимание на испортившееся настроение Светы. Как всегда, впрочем. - Я уверена, что проснусь от ужаса, если во сне упаду в чан с ним или мне попытаются залить ведро самого лучшего молочного коктейля рот насильно. И это работает со всеми, у кого нет недостатка ума. Кстати, и это тоже верно — чем изощреннее ум того, кто видит сон, тем страшнее ему может быть, потому что он напридумывает столько — человеку поглупее и в голову не придет.

- И с фильмами ужасов также? - пискнула Света. Мы с ней были похожи в одном точно — мы на самом деле до ужаса и никак не меньше боялись фильмов ужасов. Просто тряслись, когда смотрели, иногда даже глаза закрывали — я так точно. Складывалось ощущение, что все эти фильмы снимали точно для того, чтобы потешить нашу с ней тягу к страхам.

- Нет, конечно, - покачала головой Васька с таким видом, типа «и как вам такое вообще в голову могло прийти, а?». - Фильмы ужасов уже целиком и полностью продуманы, а значит, в них можно легко найти логические неувязки. К тому же во снах чаще выступает та часть личности человека, что больше отвечает за эмоции, чем за логику.

Пожалуй, тут была какая-то Васькина логическая неувязка, но я не стала ей на неё указывать, мне и так было о чем подумать.

Чем больше я думала о том, что сказала Васька, тем больше уверялась, что она права. Оставалось лишь убедить в этом Кошмарыча, а что он может не согласиться, я не сомневалась.

Хорошо ли плохо ли, но у меня были все шансы десять раз передумать до урока у мастера кошмаров, потому как по расписанию до него стояли еще два урока.

- Интересно, почему сегодня снова кошмары? - Джейн недовольно поморщилась, разглядывая расписание. - Другие предметы по разу в неделю, и только эти кошмары чуть ли не каждый день.

Я разглядывала своих одногруппников, силясь рассмотреть в них те отличия, что неизбежно должны были появиться с новым опытом, таким, как союз с теоретиками, у каждого ведь появился свой особый человек, которого всем остальным не увидеть. Да, каждый из нас жил своей реальной жизнью, совершенно не такой, как прочие, но это меня не волновало. Такой вот парадокс.

- Кошмары — самый простой уровень снов и в то же время самый популярный, - неожиданно ответил ей Мортимер. - Он весь на эмоциях, и порой при удачном попадании в яблочко не нуждается в качественной обработке. Вроде тех же снов с падениями с высоты — сновидцу и в голову не придет анализировать, насколько реален каньон, с которого он свалился, слышен ли шум водопада и холодят ли брызги от него.

- Получается, кошмары — основы прочих снов? - заинтересовался Дмитрий. Вот странно, с одной стороны, он производил такое впечатление, что хотелось уточнить у него отчество, с другой стороны он совершенно свободно разговаривал с Мортимером или Аней как будто со взрослыми. Я же просто не понимала, как можно не видеть, что они всего лишь дети. Вероятно, довольно смышленые, раз попали сюда, но только дети — и этого не отнимешь, пока они не вырастут.

- Вроде того, - согласился мальчик. - И именно кошмары чаще всего бывают дикими снами, не теми, которые создают морфы. Их в целом не слишком много осталось, но они еще есть. Часть, конечно, просто калька происходящего с человеком в реальности а вот вторая часть — кошмары. Некоторые магистры полгода до выпуска тратят на поиск и приручение таких снов. Это засчитывается как выпускная работа.

- Приручение? - заинтересовалась Аня. Глаза у девочки горели. К гадалке не ходи, она вообразила себя отважной охотницей на дикие кошмары.

- Ага, - кивнул Мортимер. - На седьмом курсе учат, как просочиться в такой дикий сон и зацепиться в нем, создав что-то, чего в этом сне раньше не было. И всё, он уже не ускользнет, можно лепить из него нормальный кошмар, эмоциональный, свежий и в то же самое время не опасный. Дикие кошмары опасны тем, что из никто не контролирует, и они могут привести даже к смерти его участников.

- И откуда ты всё это знаешь, - прищурился Вячеслав. Прямо с языка снял, меня это тоже заинтересовало.

- Слышал, - коротко ответил Мортимер, и больше мы от него ничего не добились до начала урока. А с приходом преподавателя и вовсе забыли о свои вопросах.

Я считала, что Жюль непозволительно, просто неприлично красив? Я просто не видела преподавателя по новому предмету! С трудом отведя от него взгляд и усилием воли закрыв рот, я глянула в расписание. Аббревиатура АЧЭОС мне ничего не сказала. Только страшно стало.

- Мой предмет называется «Аспект чувств в эмоционально-окрашенном сне», - начало это чудо. Надо же, а я не знала, что волосы по-настоящему могут отливать золотом, а глаза быть такими синими как море! - Также я веду факультатив по значению деталей для эмоционального сна.

Факультатив! Вот! Я буду ходить к нему на факультатив и вообще пойду к нему в личные ученицы и буду лучше всех знать ответы на любые вопросы.

Чудо откинуло прядь волос и широко улыбнулось нам. Или мне лично. Наверное, всё-таки мне. Если бы с такими зубами рекламировали пасту, я бы покупала её, даже если бы она была со вкусом гнилой капусты.

- Зовут меня мистер Совершенство, - продолжил наш преподаватель. - И сегодняшний урок посвящен формированию критического взгляда. Если вы планируете работать с сильными эмоциями, вам следует научиться абстрагироваться от них. Вот сейчас для начала вам следует перестать слушать мой голос, и начать слушать, что я говорю. Вы сейчас должны составить список того, что и почему вам во мне не нравится.

Мы все продолжали пялиться на него. По крайней мере, я точно. Не знаю, что до остальных — я никак не могла себя заставить посмотреть на других. Неожиданно откуда-то слева раздался шорох, словно кто-то открыл тетрадь и начал писать.

- Анна Васильевна, - обрадовался мистер Совершенство так искренне, что я с трудом подавила в себе желание придушить старушку. - Как вы справились?

- Вы, конечно, красавчик, - отозвалась Анна Васильевна. - Прямо как с картинки. Да только стара я для таких красавчиков, и дома у меня муж есть.

- Идеально! - пуще прежнего обрадовался мистер Совершенство. - Наличие крепких чувств в реальности и верное оценка собственных возможностей — лучший вариант. Кто еще?

Кто-то еще зашелестел тетрадкой.

- Ваш вариант, Сергей? - обратился к нему мистер Совершенство.

- Мне девчонки нравятся, - чуть смущенно ответил тот. Наши соседи пришли в движение. Похоже, этот простой ответ вывел из ступора практически всех. Наверное, остались мы с Джейн и Аня. За мелкую я больше всего переживала — в её возрасте я могла без памяти влюбиться даже в кого-то вроде моего первого куратора Паши.

Отвлекшись на гипотетические переживания Ани, я почувствовала себя свободнее и вспомнила, что терпеть не могу таких вот красавчиков. Что со мной такое? Мне вообще брюнеты нравятся! И моложе! Этому же не меньше тридцати, куда мне такой старикан?

И я уже совершенно спокойно раскрыла тетрадь, чтобы начать записывать. Если так подумать, то мне еще и повыше нравятся. И потощее.

- Немного усложним для наших молодых людей, - внезапно произнес мистер Совершенство и принялся массировать свое лицо. Я даже писать перестала, так удивилась. Самое интересное, что касался он только лица, но менялся целиком. Он стал чуть ниже, в плечах его пиджак обвис, зато рубашка натянулась.

Пара минут — и перед нами была такая же прелестная златовласая девушка.

- Пишем дальше, не отвлекаемся,- ласково своим же голосом сказал мистер Совершенство нам, и я снова нырнула в тетрадь.

К концу урока так или иначе все что-то написали. Кроме Мортимера. Об этом нам сообщил сам преподаватель.

- А ты почему не писал, Морт? - поинтересовался он.

- А вы мне вообще ничем не нравитесь, - отозвался мальчик. - Какой вообще смысл всё описывать?

Мистер Совершенство ничуточки не обиделся и не расстроился.

- Индивидуальная непереносимость морока, иногда встречается, - пояснил он. - Это довольно хорошо для тебя, но плохо для обучения. Трудно научиться тому, что сам не понимаешь и не чувствуешь.

- Я справлюсь, - коротко ответил Мортимер, и преподаватель не стал с ним спорить.

Перемену мы провели в столовой — похоже, всем сильно захотелось узнать побольше о новом предмете и учителе.

- Его обучение — сплошная дискриминация, - пожаловалась Джейн, с аппетитом вонзая зубы в булочку. - Надо найти что-то неприятное, а это часто то, чем человек не похож именно на тебя! Или на твой идеал, что ничуть не лучше.

- Слишком глубоко копаешь, Джейн, - пожал плечами Дмитрий. - Люди всегда делятся по какому-то признаку. И не всегда это воспринимается воинственно. Как насчет тех, кто любит консервированный горошек и тех, кто ненавидит его?

- Да причем тут горошек, - обиделась девушка.

- Очень даже причем, - поддержал Дмитрия Виктор. - Салат с горошком для тех, кто его не любит, весьма неприятное начало праздника. Я вообще не понимаю, почему ненавистники горошка до сих пор не восстали!

Зрелище, представшее нашим мысленным взорам было до того сюрреалистичным, что в дальнейшем мы жевали молча.

Следующего преподавателя мы заметили не сразу. Сытые и от того добродушные, мы менялись местами, чтобы лучше познакомиться на занятии, когда услышали покашливание. Потребовалось несколько минут, чтобы убедиться, что никто из нас не кашлял.

- А теперь, когда вы все взбодрились, предлагаю всё-таки начать урок, - раздался голос от кафедры. Но за ней никого не было. По крайней мере, так нам показалось на первый взгляд. А затем мы разглядели плавающий в воздухе рот.

- Чеширский кот? - блеснула знаниями Аня.

- Очень мило, но нет, — отозвался рот. - Просто не вижу смысла появляться перед вами целиком. Имя, внешность и прочие глупости будут отвлекать вас от моего предмета. К слову, теорию звуков у вас будет вести эхо — ему вообще лень сниться студентам.

По его голосу было непонятно, осуждает он этого эхо или завидует. Скорее всего, и то и другое.

- Я преподаю первокурсникам науку о мимикрии, - продолжал рот. - Пока больше теории и немного практики с другими участниками. Накладывать и растягивать образ на самого себя вы сможете курсе на третьем, там мы с вами снова встретимся. А для начала давайте разберемся, в каких ситуациях сноходцу может потребоваться изменить голос или «потечь» лицом. Речь не идет о смене личины, это немного другое, постарайтесь это учесть.

И мы снова открыли тетради.