Город ни о чем не подозревал.

Город жил привычной пешеходной и автотранспортной суетой. Нико свернул с главной улицы на другую, поменьше, но и здесь было все то же - бензиновая вонь, взревы моторов, судорожно мигающие указатели движения, блеск реклам, торопливые толпы несущихся неведомо куда пешеходов. Нико с любопытством вглядывался в лица. Они уже перестали казаться малокровными и больными - верный признак того, что он хорошо адаптировался к планете.

Люди как люди. Более бедные, более суетливые - а так, в общем-то, ничем не отличаются от нас. Пялятся на витрины, бегут за автобусом, фырчащим мерзкими выхлопами, идут в обнимку, тащат за собой детей или собак. Ничего не знают. Ничего - о том, что им вскорости неизбежно предстоит.

Так человек, носящий в себе смертельную опухоль, ходит на работу, смеется, сидит с друзьями в баре - и еще не знает, что через месяц его жизнь замкнется в стенах палаты, обрастет капельницами и таблетками, и просыпаясь, он будет думать лишь одно: выживу или нет… выживу или… Он весел, он разве что слегка недомогает, думая, что это грипп, а смерть уже разъедает его изнутри, захватывая новые и новые миллиметры живой ткани.

Нико спустился в метро. Вдоль всего перехода появились торговцы - тоже примета времени. Раньше неорганизованная торговля была запрещена, но с началом Реформ все ринулись зарабатывать - кто как умеет. Продавали - цветы, блеклые синие и фиолетовые колокольцы, печальные осенние астрелии, продавали старые медали, новые шарфики и платки, посуду из бабушкиного буфета, собачьи миски, импортные зажигалки, диски и букинистику. Нико лишь мельком смотрел на лотки, по привычке агента - отслеживать новое, более внимательно вглядывался в лица людей. Новые люди - откуда они взялись здесь, в Лонгине? Кажется, раньше таких не было. Уж очень убогие бабушки, в подвязанных платочках, нагловатая молодежь, без перерыва что-то жующая, в наушниках. Чье-то лицо заставило его задержать взгляд. Зацепило. Девочка, совсем молодая, типично лонгинские, слегка удлиненные черты лица, и глаза - глаза чуть растерянные, Темные, умные, словно испуганные. В ряду других - нагло-безразличных либо блестящих от азарта и жажды разбогатеть - взгляд ее был здесь неуместным, неправильным. Нико подошел. Девочка продавала старые книги. Мурская эпоха, Золотой век лонгинской поэзии, разрозненные философы… Нико наугад взял Мейлора. Подарю Шем, подумал он. Пусть на лонгинском, но ведь антиквариат, бумага, красиво! Она любит. Подал девочке деньги.

— Спасибо, - сказала она растерянно, и это было тоже так неуместно и неправильно здесь. Нико вспомнил, зачем он в этом городе, и почувствовал жалость - она не переживет. Не переживет. Такие, как она, гибнут первыми, ей не приспособиться к новым порядкам. Она даже до третьей стадии - планеты, превращенной в сеть концлагерей - не дотянет. Впрочем, третьей стадии не будет - об этом мы позаботимся.

— Не надо сдачи, - сказал он. И улыбнулся продавщице. Девочка даже не ответила ему улыбкой, так растерялась, смотрела прямо в лицо, взгляд пронизывал, спрашивал - и ответить было нечего.

Нечего.

Всех не спасти.

Нико кивнул, сунул книжку в "дипломат" и двинулся к эскалатору.

Комитет Народной Системы располагался в середине Зеленой Ветви. Не так уж далеко от центра столицы. Молодой, преуспевающий журналист, сотрудник одного из крупнейших печатных изданий страны "Звезда Лонгина" Нико Коллин, вынырнул из подземки и зашагал к новенькому, сверкающему стеклом и белоснежными плитами, зданию Комитета.

Можно было подъехать и на машине, но бурный рост автопромышленности, а также импорта автомобилей в последнее время привел к тому, что передвижение на собственном транспорте оказывалось более медленным, чем обычная поездка в метро. Дороги Столицы были забиты и представляли собой, собственно говоря, одну большую пробку. Если важен престиж - конечно, лучше сесть за руль собственной иномарки и терпеливо пыхтеть, продвигаясь черепашьим шагом через улицы и мосты. Но иногда Нико предпочитал скорость. Сейчас тоже. Народная Система - очевидно, серьезная организация, но чем бы она ни оказалась - директору ее, скорее всего, глубоко наплевать на иерархический статус журналиста, берущего интервью.

Да и определяется этот статус не машиной, а уровнем газеты, в которой он работает.

Нико предъявил удостоверение на входе. Мрачноватый молодой охранник (откуда они набрали парней с такими лицами) в совершенно черной форме неприязненно взглянул ему в лицо.

— Проходите. Директор ожидает вас, - и схватился за переговорник.

Нико поднялся на третий этаж. Здание невысокое. Сейчас он внимательно смотрел по сторонам, хотя со стороны это было невозможно понять. То, что он проник в здание НС - уже само по себе может оказаться большим везением. В принципе, запись ведется, но лучше все видеть своими глазами - так проще сделать выводы.

Золотистая молния на стене - символ НС. Чьи-то портреты. Картина со звездным небом. Ну да, Прорыв в Звездное Будущее, наши Космические Консультанты…

Таинственная организация эта НС. И не слишком-то они себя афишируют. Чем занимаются - тоже непонятно. Ясно лишь, что поддерживают реформы, но можно ли считать их хотя бы политическим союзом? Что-то туманно красивое - но их цели, задачи, чем они, вообще-то говоря, занимаются? Ничего не ясно. Получить разрешение на интервью Нико удалось едва ли не первому в стране. Редактор почти прослезился от счастья.

Что ж, если все сложится хорошо, интервью он тоже получит.

Кабинет был просторным и длинным, мебель, раздвижные панели стен, стеклянная стена вместо окон - дорогими и современными. Нет, не так - очень дорогими и самым современными.

Оформление почти минималистическое - одна только золотая молния через всю стену. Бумаги убраны в сейфы, огромный плоский монитор на столе.

Директор даже как-то терялся на фоне всего этого великолепия. Невысокий, с седенькими благородными бакенбардами, и в то же время - демократично одет в немнущиеся серые штаны и пуловер. Нико профессионально улыбнулся, протянул руку, уселся чуть развязно на предложенный ему стул. Демонстративно щелкнул диктофоном в кармане. Запись и так велась - и даже передавалась наблюдателям и на орбиту - с помощью встроенной наносистемы, но об этом директору знать не следует.

— Я рад сообщить уважаемым читателям "Звезды Лонгина" о том, что Народная Система расширяется и крепнет. Открыты новые отделения в Заре, Томе и ряде других городов…

— Скажите, - задушевно начал Нико, - а вот что бы вы назвали самым главным, самым важным в вашей работе?

— Самое главное, - голос у директора был высокий, почти блеющий, и говорил он интеллигентно, будто извиняясь, - это, конечно же, поддержать наш народ в его порыве к Звездному Будущему, и вместе с Космическими Консультантами строить новое общество, отбросить старые, отжившие стереотипы, воспитать новую молодежь…

Не с того конца, подумал Нико. Отходим.

— У вас ведь есть центры воспитания молодежи?

— Да, и даже в нашем собственном Комитете у нас имеется молодежное отделение. Мы хотим вырастить в молодых подлинный патриотизм, здоровый дух конкуренции и индивидуализма, выделить лучших, дать им свободно расти и развиваться…

Опять брэк. Ладно, попробуем иначе. Слушая вполуха речь директора, Нико временами - чтобы не смутить - взглядывал ему в лицо, пытаясь понять, что там, в глазах. Ничего особенного. Серо-зеленоватые небольшие глаза, только вот лицо скорее напоминает не прожженного карьериста-аппаратчика, а что-то этакое, интеллигентное, возвышенно-духовное. Ему бы у дирижерского пульта стоять, пожалуй. Или преподавать в университете. Глаза если и блестят, то лишь оттого, что директор, похоже и сам свято верит во всю эту трескотню.

— Да, вы замечательно писали об этом в вашем Наставлении Молодежи, - вежливо сказал Нико, - а скажите, какими качествами должен обладать человек для того, чтобы быть достойным принятия в Народную Систему?

— Ну мы принимаем всех, - сказал директор, - у нас нет отбора. Поймите, мы хотим каждому дать шанс. Равенство начальных шансов - это наш принцип. Но вот чтобы достичь успеха - человек должен быть прежде всего сильным и самостоятельным. Так же, как и в жизни! Ведь успеха добивается тот, кто не сидит сложа руки, кто действует, кто активен! Так же и у нас. Слабым у нас не место… Однако мы многим людям находим применение. У нас есть свои программисты, специалисты по компьютерным сетям, есть инженеры, биологи, есть и военные специалисты, и мы уже создали отряды военизированной охраны, прежде всего для новых биотехнологических объектов…

— Тех самых, что созданы при участии Космических Консультантов?

— Да, разумеется. Биотехнология в прежнюю эпоху у нас совершенно не развивалась. Мы шли в фарватере более развитых миров, ориентируясь на отсталую технику, а ведь биотехнология дает настоящий прорыв в будущее!

Монитор издал легкий звон. Директор уставился в экран и тотчас приложил наушник к голове. Видимо там было что-то, не предназначенное для постороннего слуха. Директор кивал и отвечал "да, да, разумеется, сейчас же!" Затем, положив наушник, он посмотрел на журналиста.

— Да кстати, чтобы не быть голословным, я приглашаю вас на небольшую экскурсию по Комитету. Потом, возможно, многие вопросы для вас разрешатся сами собой.

Нико даже не смел рассчитывать на такую удачу. НС - очень скрытная организация. Очень.

Собственно говоря, думал он, выходя вслед за директором за стеклянную перегородку, отделявшую высшую администрацию от внешнего мира, самое странное во всем этом - сам смысл существования Народной Системы. Реформы. Индивидуализм. Либерализм. Отпущенные цены. А при чем здесь военизированная организация - как она-то сюда вписывается? И зачем она?

Охранять биотехнологические объекты.

Это многое объясняет. Но тебя это не касается, ты всего лишь журналист, и конечно же, поддерживаешь курс Реформ, и твой имидж сейчас - доброжелательное любопытство.

— Обратите внимание на оборудование кабинетов администрации… Мониторы эти еще не поступили в продажу!

Да, Нико видел, что не только в директорском кабинете, но и повсюду, где сидели клерки НС - те уже в черных пилотках с молниями, в привычной униформе, хоть и отличающейся от военной - техника, мебель, все самое лучшее, самое современное, иногда даже слишком современное. Слишком. Он старался даже в мыслях не очень явственно отмечать факты превышения обычного для Ярны минус первого технологического уровня. И даже нулевого! Вогнутые экраны с трехмерным изображением, даже нейрошунты кое-где. Мусорные корзины со встроенной дезинтеграцией. Механический уборщик.

Да, можно сказать, новая НТР на Ярне. Скачок. Это их собственные пока разработки, но все же. Еще пару лет - и появятся чужие, и тогда уже прощай нанооптимизация, придется работать вслепую.

Тихо. Не думать.

На втором этаже опять тянулись кабинеты клерков. Здесь административное здание. Нико лишь отмечал и запоминал названия отделов - "Биотехнология", "Психологическая безопасность", кадровый, строительный, по работе с населением. Директор заливался соловьем, Нико улыбался, его глаза блестели энергией и любознательностью, время от времени он перебивал директора вопросами.

Информация текла, как из рога изобилия.

— Значит, вы встречаетесь с космическими консультантами?

— Да, у нас есть приемная, где мы с ними общаемся. Обычно они сами выбирают, с кем хотят иметь дело.

… еще бы…

— Но они не часто к нам заходят, к сожалению. Иногда бывают на общих собраниях, говорят с молодежью, я считаю это большим плюсом в воспитании подрастающего поколения…

— А здесь, на первом этаже, у нас общественные приемные. Здесь мы принимаем заявления на вступление в Систему, а также сюда заходят посетители по разным вопросам.

Только вот посетители обычно тоже слышат лишь общие слова, подумал Нико. Сам он еще не бывал здесь, но видел на записях эти приемные. Они обставлены особенно роскошно, вход - в виде мраморного портала, фонтанчики, мягкие диваны и стеклянные столики. Производит впечатление на посетителей.

Несколько человек расселись в холле на скамейках, видимо, ожидая назначенного часа или своей очереди. Нико мельком глянул на них - все те же лица, непонятно, откуда, из каких темных народных глубин вынырнувшие. Те же наглые парни, непрестанно жующие, с волосатыми кулаками, раскинувшиеся на скамьях полулежа и расставив ноги - чтобы занять как можно больше места. Женщины в самом дорогом и стильном, со взглядами независимых волчиц. Ведь не было, не было их в Лонгине - откуда они взялись?

Бедняга Арнис, подумал Нико, пересекая холл вслед за директором, он же в эту Народную Систему внедряться будет. Он же не впишется никогда, у него рожа другая просто.

Впрочем, это наша постоянная проблема. Но изображать модного журналиста все же гораздо легче.

— А вот здесь, - директор открыл стальную дверь, охранник у двери вытянулся в струнку, - здесь у нас, посмотрите, центр подготовки военизированной охраны.

Мимо ряда дверей директор прошел - нельзя же ждать, что в таких делах он все покажет любопытному журналисту. За последней дверью был небольшой предбанник со стеклянным окном, открывающимся в зал - в зале тренировались парни в синих эластичных костюмах. Нико, мастер рэстана и бывший космический полицейский, сразу оценил подготовку - использовали местную систему единоборства, но работали вполне грамотно. Красиво работали. Несколько человек лупили мешки, оттачивая удары, несколько тренировались в спарринге.

— Вы, конечно, берете физически развитых ребят… - сказал Нико.

— Да, разумеется, - подтвердил директор, - служба в армии является преимуществом, но не обязательна. Кстати, правительство готовит постановление - членство в Народной Системе освобождает от армейской обязанности.

— О! Это интересно.

— Да. Ведь наша Система служит государству, эти ребята отдают много сил и времени работе и тренировкам, несправедливо, если они будут служить на общих основаниях.

— Да, несомненно. А девушки? Есть в вашей охране и девушки?

— Нет, вы знаете, женщине не место в вооруженных формированиях. Народная Система ставит женщину на подобающую высоту и определяет то место, которое положено женщине от природы.

— Да-да, конечно, я полностью с вами согласен! - воскликнул Нико, хотя заявление директора и грешило логической несообразностью. Он представил Иволгу и ее реакцию на это сообщение и не сдержал улыбку. Сразу же фантомно заболела коленка, которую Иволга ему вышибла на тренировке всего полгода назад. Нет, больше уже…

Они еще поговорили о военизированной охране, Нико попробовал узнать что-нибудь о ее задачах и конкретных действиях, но к сожалению, слишком настойчиво выяснять было нельзя. Директор распахнул перед ним дверь.

— А теперь я покажу вам, наверное, наиболее интересные вещи, но обещайте, что в газете они будут упомянуты лишь между делом… Это условие.

— Да, конечно, как вы пожелаете. Если вы скажете, я могу вообще не упоминать о чем-то. Конечно, это мне будет очень досадно как журналисту, но порядочность прежде всего.

— Именно, порядночность так мало ценится в наше время, а между тем…

Они спускались в подвал. Это был не обычный лонгинский подвал - с бетонным полом и серыми стенами, с дощатыми перегородками, бойлерами, сваленным барахлом и тусклыми лампочками. Нет, подвал здесь напоминал скорее крупную современную клинику - сверкающий белый кафель, светлая каменная плитка, лампы дневного света, ряд белоснежных дверей с круглыми окнами-иллюминаторами. Какая-то девушка в синем медицинском костюме, в шапочке, быстро прошла вдоль коридора, скрывшись за одной из дверей.

Нико с удовольствием обследовал бы все помещения, но директор быстро и целенаправленно шел по коридору вперед. У одной двери он остановился, нажал кнопку на стене - дверь отъехала.

— А вот и наш опытный излучатель! - торжествующе воскликнул директор. Нико вошел - и сразу же привычно притушил возникший было стресс, снизил концентрацию мгновенно выброшенного адреналина. Эмоции читаются легче всего. Даже человек-эмпат легко прочтет твои эмоции. Да еще такие сильные.

Ведь он нашел то, что искал.

То, в чем еще сомневался, не был уверен. Хотя собственно, о чем это говорит? Связь "космических консультантов" с Народной Системой и так очевидна. Само их присутствие здесь - и их природа - также не вызывают сомнений. Они на Ярне даже не прячутся.

Говорит это о другом, понял Нико. О том, что дела твои не очень хороши, дорогой журналист. Такие вещи не показывают кому попало. И просто так.

Впрочем, понимает ли директор, что происходит?

В центре небольшого помещения, похожего на операционную, стоял небольшой стол, над ним - гриб на высокой ножке. Дизайн психоизлучателя может быть разным, Нико всякие встречались, но предназначение угадывалось по некоторым известным деталям. Вдоль стены тянулись клетки с кроликами и крысами, поставленные одна на другую в несколько этажей. Блеклый сотрудник в том же синем хирургическом костюме робко улыбался и вяло жал руку представленного ему журналиста.

— Сен Виши, продемонстрируйте, пожалуйста, действие, - велел директор. Лаборант приблизился к клеткам, достал белого перепуганного кролика и плюхнул его на стол. Зверек не пытался убежать, сжался в комок.

— Воздействие на психику… не думайте, что мы работаем только с кроликами. Речь о человеческой психике. Сознательное управление. Не грубое воздействие химическими препаратами, а тонкое, но совершенно непреодолимое давление, заставляющее выполнить любое нужное нам действие. Включайте, Виши!

Сотрудник включил аппарат. Внимательно посмотрел на кролика. Зверек вдруг поднялся на задние лапы, замахал в воздухе передними, словно в драке. Потом неожиданно опустился, припал к столу - и поднял задние ноги, словно в цирке.

— Чудеса, - благоговейно прошептал Нико.

Кролик снова сжался и уже не двигался.

— Конечно, с людьми все сложнее. Четверть людей устойчивы к внушению, а при сознательном сопротивлении, при знании того, что происходит - и большинство устойчиво. Но с помощью одного только прибора - а его мощность легко усилить, мы можем вызвать у человека любые нужные нам состояния. В любой пропорции. Страх, или наоборот, бесстрашие. Стресс. Гнев. Доброту и любовь…

… боль. Нет, болеизлучатели конструируются отдельно, там другая связь с физиологией…

— …словом все, что нам нужно, - разглагольствовал директор, - вы представляете, как можно усилить, скажем, производительность труда, поставив в цеху или в офисе такой излучатель? Люди будут работать с энтузиазмом и удовольствием! А солдаты, идущие в атаку…

… у нас не разработано ничего подобного. Мы, конечно, открыли явление психического резонанса, и уроды в Глостии сконструировали психотронное оружие на основе наших открытий, однако, оно гораздо примитивнее. Но мы никогда не ставили такую цель. Ведь развитие науки - оно очень зависит от целей, которые общество ставит. Управление чужой психикой не только запрещено Этическим сводом, мы уже подсознательно отвергаем саму эту мысль, она отвратительна. Но это мы…

— Потрясающе! - говорил Нико, - поражает воображение! Скажите, и этот прибор - он, конечно, сконструирован на основе технологий, предоставленных космическими консультантами?

— Да, разумеется. Но конструкция наша. Виши, убирайте кролика, спасибо. Пройдемте дальше, господин Коллин…

Выходя в коридор, Нико испытал сильнейшее желание толкнуть директора на стену - пусть полежит до вечера - и рвануть к выходу на лестницу. Скорее всего, там ждут тренированные ребята в черной форме, в пилотках с молниями, но это ничего… Зеркальника у него тоже нет, но попасть в быстро движущегося мастера рэстана не просто. Выбраться можно, вполне.

Только вот он здесь не для этого. И не пойти сейчас на этот риск - тоже нельзя. Нанокамеры ведут запись - это главное. Информацию наши получат, а ведь я здесь ради информации. Нико задавил страх. Страх - тоже слишком сильная эмоция, она тоже легко читается. Хотя что скрывать теперь? Просто так кому попало и без санкции такие вещи не показывают.

Директор действовал дальше предсказуемо. Прошел по коридору, открыл нажатием кнопки еще одну дверь. Вежливо пропустил Нико вперед.

Разведчик опытным глазом охватил сразу все: небольшой скромный кабинет - не такой, как там, наверху, обшарпанный стол, наваленные газеты, сидящего за столом высокого блондина и его взгляд. Директор не вошел вслед за ним, дверь же быстро задвинулась, отрезав путь к отступлению, и в это время Нико, едва шевеля губами, произнес шепотом.

"Это солнце печет, это сонные травы на лугах, это к пиру хмельные приправы, мы увидим друг друга, почудится пламя в глазах".

И тут же лицо Нико едва заметно изменилось. Но сидящий за столом отметил эту перемену и чуть скривился.

— Кодовая фраза… Здравствуй, Нико. Зря ты так. Присаживайся.

Нико подошел к столу, сел напротив чужака, стараясь не смотреть ему в глаза.

Только глаза делали это красивое лицо - нечеловеческим. В остальном - вполне даже симпатичный, узколицый молодой мужчина. Космический консультант, так сказать. Только вот глаза его были слепыми. Очень светлые, почти неразличимы зрачки. Говорят, они и не видят по-настоящему, что, впрочем, им не мешает - они не глазами смотрят. Слепые, невидящие глаза и кажется, из них бьет свет. Нико уже встречался лицом к лицу с таким существом, и тогда ему тоже запомнился свет. И многие это описывают, хотя непонятно, почему.

А вот чужой не стеснялся смотреть на него. Очень невежливо. Просто пялился. Нико было неуютно под этим взглядом, хотелось или ускользнуть, или уж принять вызов - взглянуть в ответ, но это не рекомендовалось делать. И еще Нико стало очень не по себе, казалось, внутри что-то плавится… преграда… еще удар - и нечто важное там, внутри, рухнет, прорвет плотину, и что-то произойдет… да вот хрен тебе, со злостью подумал разведчик.

Чужой никак не отреагировал. Смотрел. Проклятый гад, космический консультант, будущий - да и настоящий убийца этого мира.

Сагон.

— Красивая планета, верно? - заговорил сагон, - ты уже привязался к ней. Ты ее почти полюбил. И люди здесь хорошие… Помнишь девочку, которую ты встретил в метро?

…и даже пистолета нет с собой. Впрочем - толку-то с него? Сагон не позволит выстрелить. Оружие выпадет из рук. Мне не убить его. Но и уходить нельзя… нельзя… почему - я не помню. Просто нельзя. Я ничего не помню, легкая паника кольнула в висок. Но и не надо вспоминать.

— Скоро мы их уничтожим. Две космические цивилизации схлестнутся в борьбе - и никому не будет дела до какой-то девочки… А жаль, правда? Самые интересные люди всегда никому не известны. Политики, актеры, известные газетчики, вся эта шваль, дрянь, все это забудется, что значит их успех, их процветание сейчас? Ты не представляешь, Нико, как интересно открывать мир, и что в мире на самом деле имеет значение. Вот такая же девочка, немного постарше.. в Заре. Ее зовут Ильгет Эйтлин, хотя это совсем недавно, она вышла замуж, а до того носила фамилию Ривейс. Ильгет Ривейс. Я всегда ищу таких людей, и они мне интересны. Но лучше о тебе, Нико. Ведь я давно ждал тебя. Я надеялся, что ты придешь - и вот, удача. Ты действительно хочешь уничтожить эту планету?

— Что ты несешь, сагон? - спросил Нико, - уничтожаете вы.

— О нет, Нико, - мягко сказал сагон, - не надо снимать с себя ответственности. Вы будете убивать лонгинцев, чтобы не допустить их сделать самостоятельный выбор…

— Выбрать вас? Под действием излучателей? После ваших манипуляций?

С сагоном нельзя разговаривать. Сагон всегда неправ. Но какая-то непреодолимая сила все же заставляет говорить с ним. Так бывает всегда.

— Разве вы не будете убивать? Разве ты не убивал?

Нико коротко засмеялся.

— Проехали, сагон, - сказал он, - это уже проехали. Да, убивал и буду это делать и дальше. И меня это не смущает. Что еще?

— Ничего, - скорбно сказал сагон, - я не могу понять, ведь вы считаете себя гуманистами. Почему же вы не с нами, ведь и мы хотим только блага для людей.

— И ради блага уничтожаете их миллиардами…

— Вы не лучше, Нико. И ты сам понимаешь, что иначе ничего не сдвинуть.

— Мы лучше, сагон. Лучше.

Сейчас… сейчас… взгляд сагона медленно скользил по сознанию, ища точку опоры. Точку разрыва. Вот.

— Ты не хочешь видеть будущее, Нико? Знать, что произойдет? Ведь может случиться страшное…

…страх перед будущим..

— Нет, - сказал Нико с трудом. Губы почему-то стали непослушными. И двинуться он не мог теперь. Если бы и захотел - не убежал бы, - все уже случилось.

… страх. Изматывающий, неопределенный, и от этого еще сильнее. Можно научиться не бояться чего-то конкретного. Но это…

Нико поднял взгляд. Слезы потекли по лицу, но он не замечал этого. Слезы - от напряжения, от давления.

— Не боюсь, - сказал он.

— Зря, - ответил сагон, - бояться стоит. Если уж не умеешь любить.

Нико скорчился в кресле, закрыл руками лицо. Бояться стоит… звенело где-то на дне сознания. Бояться. Черта с два, у тебя ничего не получится. Проехали. Мне нечего бояться… Его начало трясти, как в лихорадке.

Господи, подумал он, Господи…

Мне не уйти.

Сагон сидел за столом, полуразвалившись, положив красивые руки на подлокотники, снисходительно глядя на хлюпающего носом, скорчившегося в кресле собеседника.

— Доверься мне, Нико, - сказал он.

…Мягкая, теплая волна. Доверие. Любовь. Отдых. Там нет страха. Нет. Только шагнуть.

— Н-нет.

Нико вздрогнул. Несколько капель из носа упали вниз, темно-красных, а потом кровь хлынула струей. Надо голову запрокинуть… как-то так… Но уже не получается.

— Нет же ничего, во что ты веришь. Ничего нет, понимаешь? Смерть - и все. Такие, как ты, не возрождаются. Все сказки, понимаешь?

Да, сагон, да, я понимаю. (Нико пытался вытереть кровь из-под носа, она впитывалась в светлые рукава, размазывалась по лицу). Я понимаю, ничего нет.

— И друзья твои - совсем не то, что ты думаешь. И твой Квирин…

Преграды падали - одна за другой. В мозгу. Остановить это было невозможно. Тяжело. Немыслимо. И гортань будто сжалась в судороге, будто железная петля перехватила между хрящами и тянула, и давила. Потом отпустила, Нико снова услышал голос сагона.

— Ты же видишь, тяжело так. Доверься мне. Невозможно же никому не верить, ничего не любить. Сам же понимаешь. Давай. Если умираешь, надо хоть знать, за что, а ты давно уже не знаешь…

Стены. Рушатся стены. Нико взглянул в глаза сагона, наконец взглянул. Свет ослепил его. Нико захрипел.

Он вдруг понял, что надо сделать. Там, в мозгу, стены падали одна за другой, но можно сделать так, что последняя из них окажется там, где продолговатый мозг. Сдвинуть. Просто сдвинуть. Это страшно, очень страшно. Все равно, что ползти по обледенелому карнизу на руках, сдирая кожу до крови при каждом движении… гораздо проще сорваться вниз.

Сагон сидел все так же расслабленно. Нико скрутила судорога. Теперь он разогнулся, откинулся в кресле, выгнулся дугой - стол ходуном заходил, и сагон убрал руки со стола.

Через несколько секунд тело, скрученное судорогой, вытянулось и обмякло. Но Нико был жив. Он был жив где-то в молчащей глубине, и даже сохранял сознание, и ничего там не было, в этом сознании, кроме черного отчаяния и чувства полного, окончательного поражения. Там был один только вопль "все кончено". Сагон пожал плечами.

— Доверься мне, Нико. У тебя есть шанс. Доверься мне.

Он был неправ, этот разведчик с Квирина. Он просто ничего не соображал сейчас, а если бы сознание его сохранялось ясным - он бы понял, что сагон проиграл. Не подчинил его себе, да и не узнал ничего из того, что ему было бы важно. Все еще не подчинил. Пока. С досадой "космический консультант" мысленно надавил еще раз - голова Нико безвольно качнулась и свалилась на сторону. Он был мертв.

— Слабый, - сказал сагон, - очень слабый.

И без единого звука, без каких-либо художественных эффектов мгновенно исчез.

Мертвое тело Нико Коллина, бывшего ско, квиринского разведчика, дико изогнутое, так и осталось лежать в кресле, голова перевесилась через подлокотник, и на пол все еще капала кровь из носа, впитываясь в ковровое покрытие.

Невидимая наносистема, передававшая изображение на несколько наблюдательских мониторов в Лонгине, получила сигнал смерти, и за несколько секунд самоликвидировалась.