Теперь я понимаю, почему сделал такой выбор.

Профессий на Квирине множество. Самые распространенные и те, что у всех на слуху – связаны с Космосом. Научные специальности – на любой вкус. Просто эстарги – спасатели, экологи, пилоты всякие, техники-инженеры… И еще сколько угодно наземных профессий.

Только все это для меня было – вроде бальных танцев. Слишком сложно, красиво и непонятно. Для этого нужно было родиться и вырасти на Квирине. Вот тогда можно не спать ночей над каким-нибудь уравнением или рискуя жизнью, изучать бабочек на отдаленной и опасной планете. Да и спасателем, всегда готовым выручить и помочь, даже ценой собственной жизни, я себя не представлял. Это для меня слишком возвышенное что-то, непонятное.

Но вот что-то родное и близкое почудилось мне в СКОНе. Парни в пятнистых бикрах, в броне, с холодно блестящим оружием… Вот это было мне вполне понятно. И даже знакомо. Странное дело, никогда я не был милитаристом, на войну не рвался, на армейских сборах вперед не вылезал. И не видел себя военным, даже высшим офицером не хотел быть.

Но разве в этом дело… я не хотел этого, Цхарн видит, но я дрался много раз, и много раз меня били, в мире, где я вырос, ценилось умение ударить и уйти от удара… когда-то нас спасло умение Таро стрелять – и решимость выстрелить по людям. Ненависть, хитрость, подлость, враждебность… Я не люблю всего этого, но ведь Родину не выбирают – таким был мой мир.

Нет, квиринские ско совсем не такие. Это не наши Треугольные (что меня и успокаивало). Я знал, что и Устав у них совсем другой, и заняты они другим. Но в то же время что-то родное чудилось мне в их лицах – словно они знали то же, что и я.

Вот поэтому, наверное, я никем другим себя реально не представлял – только ско.

То есть, для очистки совести я прошел консультацию и всякие тесты в центре профориентации. Но сам уже заранее знал результат.

Странно… я никогда не был сильным и не очень-то стремился им быть.

Я и сейчас, по-хорошему, не хотел быть сильным. Но ско-солдат был просто ближе к моему миру, чем все другие квиринцы.

Они часто казались мне детьми. Детьми-переростками, вундеркиндами. Да, физику они знают не в пример лучше меня, да, пиликают на скрипочках и поют хором под гитарку… (глаза горят, улыбки сияют, голоса звучат стройно и слаженно).

Такие умненькие, красивенькие, талантливые детки. Я учился у них, я старался жить, как они, но где-то внутри у меня сидел холодный взрослый наблюдатель, который лишь усмехался, глядя на эту жизнь.

Что они знают о жизни, эти квиринцы? У них и беды-то ненастоящие, картонные какие-то… Что они знают о боли, о смерти, об одиночестве? О голоде? О болезнях? Что они знают о ненависти, о страхе, о настоящих чувствах?

Что они знают о любви?

Может быть, я не прав, не знаю… мне просто так казалось.

Когда в Коринте выпал первый снег, я все-таки сдал минимум.

Это оказалось совсем несложно. Хотя на экзамен ушел целый день. И после этого я шел по заснеженной Набережной, глядя на серое, спящее холодное море, и думал, что вот теперь начнется другая жизнь… новый этап… что я постепенно приближаюсь к Пати. Только жди меня, Пати! Как плохо вышло, что мы даже не попрощались, и расстались так скверно. Только жди, и я обязательно приду за тобой.

Я вызвал по сети Главное Управление Службы Космической Охраны и Наблюдения и поговорив с начальником школы СКОНа. Меня тут же приняли в ученики. Но до камуфляжного бикра, брони и оружия было еще очень далеко…

Начальник спросил, выбрал ли я уже себе наставника. Я никого из ско не знал, и мне было безразлично. Тогда начальник покопался в базе данных и связался с каким-то незнакомым ско. Спросил, не хочет ли тот взять ученика (за ученика им полагались какие-то надбавки к зарплате). Ско без лишних слов согласился. Звали его Валтэн Нори. На следующий день мы встретились с ним в холле Управления.

Нори пришел без всякого бикра, в темном строгом костюме. Был он сухой, не очень высокий, стремительный, голос глуховатый. Не молодой уже. Глаза орехового цвета поблескивали на смугловатом лице. Он быстро окинул меня взглядом, словно оценивая. И по-моему, остался не очень доволен результатом. Я слегка обиделся про себя.

Врач ведь меня здорово починил. И все это время я делал упражнения – вначале медицинские, потом по спортивной программе. Тело очень быстро менялось, хотя занимался я не так уж много. Помогли наностимуляторы. Нервная проводимость резко увеличивается, запоминание мгновенное, автоматизмы закрепляются не после тысячи повторений, а после пятидесяти. Мышцы растут, как на дрожжах. Это то же самое, что для интеллектуальной деятельности – мнемоизлучатель. Таким образом за полгода занятий я стал совершенно другим человеком. Внешне, во всяком случае. Мне теперь и в зеркало было приятно на себя посмотреть. Никаких шрамов, чистая загорелая кожа, мышцы так и перекатываются буграми. Даже фигура оказалась совсем неплохая – плечи и грудная клетка раздались, бедра узкие… А вот моему наставнику, видно, что-то не понравилось.

Он протянул мне жилистую сухую руку.

– Валтэн.

– Ландзо, – буркнул я. Меня уже проинформировали, что наставника принято называть по имени, но на «Вы».

– Сколько тебе лет, Ландзо?

– Двадцать один.

– Я бы дал меньше, – заметил Валтэн, – ты эмигрант? Откуда?

– С Анзоры.

– И – давно?

– Почти полгода. Минимум я сдал…

– Понятно. – Валтэн присел в кресло. Я последовал его примеру.

– Значит так, Ландзо… подготовка ско состоит из четырех разделов. Первый – юридический… история, законы, обычаи миров. Желательно знать как можно больше, хотя пределов совершенствованию тут нет. Второй – основы медицины, и прочие неободимые теоретические знания… например, планетография. Практическая психология. Это чтобы не всегда сразу стрелять… Третий – физическая и боевая подготовка. Четвертый – пилотирование и навигация. Между прочим, нам гораздо больше придется заниматься всякими маневрами в космосе и вообще – кораблем, чем обычно думают. Преследование противника в космосе, бой в пространстве и в атмосфере… это практически рутина. Всем этим ты будешь заниматься на протяжении трех или четырех лет… Но еще в обучение входит три патруля. Год практики, то есть три раза по четыре месяца. Летать будешь со мной. Возможно, если я не найду напарника, будем летать вдвоем, хотя это не рекомендуется. Я из патруля вернулся две недели назад. У нас есть три с половиной месяца, чтобы ты за это время сдал первый минимум. То, что необходимо, чтобы выйти в космос. Ландером ты, конечно, не владеешь…

Я покачал головой. Только что начал занятия на симуляторе… какое там.

– Значит, будешь учиться сразу на звездолете… в смысле, сразу третий класс – малый патрульный. Рэстаном я с тобой буду заниматься сам. Инструкторам не доверяю. Стрельбой тоже. Заниматься будем три раза в неделю, остальное время – самостоятельно… Два раза в неделю спецтренировки в аэроцентре, каждый день – симулятор. Ну а теорию будешь изучать самостоятельно, я тебе пришлю программу. Договорились?

– Конечно, – радостно согласился я.

Так началась для меня новая жизнь. Через несколько дней мы отпраздновали Новый Год. Я встречал его с Марком, Мирой и их детьми. Ирна с Геррином тоже приглашали, но мне все же легче было с Марком. Я впервые узнал, что это такое – когда гуляет вся Коринта. Когда всю ночь светло, как днем, и небо усыпано разноцветными искрами кораблей, ландеров, флаеров, воздушных площадок… это же особый шик – встретить Новый Год в воздухе. И холодное море до края заполнено кораблями и плотами. И вся набережная полна людей, музыки, танцев. И фейерверки сверху и снизу, и опускающиеся медленно парашютисты в светящихся костюмах, и многочисленные концерты на маленьких эстрадах в Бетрисанде.

В эту ночь нельзя чувствовать себя одиноким и чужим… в эту ночь все одиноки – и все вместе.

И потом, сразу после Нового Года, я начал учиться на ско.

Моя свобода немедленно куда-то улетучилась, и вот теперь я был по-настоящему вполне доволен. Хотя приходилось и трудно. Но разве сравнить эту трудность учения, в результате которого ты становишься все умнее, сильнее, старше – с прежними моими проблемами. С Марком мы теперь почти не встречались, а вскоре он улетел в экспедицию, а с Мирой я и вовсе чувствовал себя неловко.

Вся моя жизнь, впрочем, была теперь заполнена. Иногда я уставал от этого, страшно не хотелось вставать, заниматься, идти куда-то… Но я с легкостью себя преодолевал. Во-первых, Валтэн контролировал. Он отнесся к моему обучению весьма ответственно. Во-вторых, передо мной вставала светлая и прекрасная цель – уже через три месяца я окажусь в Космосе! Пусть пока в качестве ученика… Я стану вполне полноправным членом квиринского общества, уже не ребенком, которого все опекают и учат.

А любопытно получается… квиринцы для меня были детьми. Умными, хорошими, но чрезмерно уж наивными, «не знающими жизни». Но и я был для них ребенком… потому что и мне были неведомы – их горе, их труд, их заботы и тоска. Я уже смутно начинал подозревать, что что-то такое у них все же есть.

Я вставал теперь в шесть утра и отправлялся в спортзал. На Квирине нет ни одного жилого дома без спортзала с бассейном. Я делал упражнения по схеме, выданной Валтэном (он составил ее с помощью циллоса по данным медико-спортивного обследования меня) потом совершал кросс, потом плавал в бассейне. Кое-как держаться на воде я уже мог, теперь нужно было учиться плавать быстро и уверенно. Поскольку в моей крови циркулировали теперь специальные респироциты, плавать мне было легко – можно довольно долго не дышать. Дома, позавтракав и приведя себя и помещение в порядок, я садился за теорию.

Для первого патруля мне необходимо было знать уйму жизненно важных вещей. Всего и не перечислить… например, глостийский и серетанский языки – на них говорят в областях Галактики, которые наиболее часто посещают ско. Материальную часть звездолета и оружия… основы выживания в Космосе… основы оказания первой медицинской помощи… введение в социологию… в политологию… в общественную планетографию… в физическую планетографию… еще там чего-то.

Больше всего – законы. Для начала, конечно, устав СКОНа. Далее, я должен был назубок знать Общий Закон Федерации, причем все – и Конституцию, и (особенно) – Этический Свод, и уголовный кодекс, и гражданский… Потом – нюансы общего Закона для всех пяти Центральных Миров (то есть, собственно, миров Федерации). Потом следовали законы периферийных планет – то есть тех, кто входил в Федерацию лишь частично, отдельными договорами. И статус всех этих планет, уровень их отношений с Центральными мирами… Потом – устав других Космических Служб… уф-ф.

Законы Серетана. В Глостийском скоплении никаких законов, собственно, не было. Но я должен был знать обычаи глостийской мафии.

Это – только для начала. Звучит совершенно нереально. На самом деле с помощью мнемоизлучателя я вполне мог, скажем, за пару дней твердо запомнить и научиться применять в ситуационных задачах Этический Свод Федерации.

С утра я занимался часа два или три. Полчаса с мнемоизлучателем, остальное время – решение задач. Потом начинались тренировки…

Три раза в неделю с утра мы занимались с Валтэном физподготовкой. Пока не столько самим рэстаном, сколько всякими подготовительными упражнениями и бегом. Два дня у меня были по расписанию спецтренировки, а это штука довольно адская… центрифуга, к примеру. 4 «же», 5 «же». И еще при этом какие-то примеры надо решать. Невесомость и управление телом в невесомости. Это мне очень трудно давалось по сравнению с другими. Квиринцы-то с детства занимаются, во-первых, подводным плаванием. Во-вторых, летают на гравипоясах – воланах, на планерах, а при первой возможности – на симуляторы и настоящие ландеры. А мне было уже поздно всем этим заниматься… инструктор каждый раз так смотрел на меня, что мне казалось, вот сейчас скажет: а не лучше ли тебе, друг, избрать какую-нибудь спокойную наземную профессию. Я лез из кожи вон… Но что поделаешь!

Я никак не мог научиться в невесомости принимать правильное положение тела, передвигаться… я шлепался на пол как куль при включении тяжести, набивая синяки. Я проигрывал все схватки в невесомости, даже пятнадцатилетним пацанам и девчонкам. Терпеть перегрузки я мог, а вот решать при этом задачи получалось очень слабо…

Однажды я дошел до такого отчаяния, что сказал Валтэну.

– Наверное, я не способен быть эстаргом. Совсем…

Валтэн хлопнул меня по плечу. Он казался удивленным.

– С чего ты взял?

С чего я взял, когда сам же он постоянно меня ругает, ругает и ругает…

– Ну, у меня ничего не получается… с невесомостью плохо. Реакция медленная. И вот с рэстаном тоже…

Валтэн прищурился и внимательно посмотрел на меня.

– Вот что, Ланс, – сказал он наконец, – эстаргом ты будешь. Тут ничего сложного нет. Реакция… скорость… да, это у тебя всегда будет не на высоте. Но пойми, это не так уж нужно. Это, конечно, уменьшит твои шансы на выживание. Но далеко не в каждом патруле приходится выдерживать большие перегрузки или воевать в невесомости. Даже и рэстан, между нами говоря, для вооруженного человека не так уж важен. Если тебя устроит то, что ты не во всем будешь совершенством… я думаю, ты можешь летать.

Это немного успокоило. К тому же Валтэн перестал ругать меня за промахи. Понял, видно, что это слишком уж сильно действует.

Ну вот, значит. В субботу я еще отдельно занимался с утра плаванием. После физической тренировки отправлялся в Учебное Управление. Там у меня были практические занятия – то с Валтэном, то с профессиональными инструкторами (таковыми подрабатывали обычно женщины, имеющие маленьких детей и не могущие поэтому полноценно летать, или пенсионеры). Занятия были – по медицине, по ориентированию на местности, по матчасти звездолета, по оружию, по его боевому применению… нет, не смогу перечислить. Например, вот такой предмет – применение бикра. Думаете, это так просто, надел бикр и пошел? Ха! А что у него восемь только температурных режимов, знаете? А три уровня брони (это только у ско). А, извините, подключение выделительной функции (в бикре вполне можно обойтись без всякого туалета, по крайней мере, неделю… причем все отходы бесследно перерабатываются в воду и газ без запаха). В общем, там еще много чего есть… к примеру, самый главный, как сказал Валтэн, навык эстарга – сборка подпространственного маяка для вызова спасательной или полицейской службы. Если ты этот маяк умеешь собрать, более чем от половины опасностей в пространстве ты избавлен. А все детали этого маяка, между прочим, укреплены на бикре.

И в нем же можно спать и вообще жить. Без брони он вовсе не громоздкий, легкий, удобный – так, комбинезончик. Во время патруля бикр вообще почти не снимают – четыре месяца в нем, родимом.

После обеда я немного отдыхал. И потом – снова физическая тренировка, на этот раз самостоятельно. Потом я ехал на симулятор, учиться пилотировать корабль. И в заключение пара часов теории, иногда – дополнительное занятие в Учебном Центре. И так – всю неделю. Вечером я валился в постель без сил. В воскресенье подгонял долги по теории и остальное время бесцельно бродил по Набережной, Бетрисанде или просто лежал в постели, тупо глядя в экран.

Между прочим, интересно было теперь полицейские боевики пересматривать…

Иногда я сопровождал Валтэна на полигон, где он тренировал собаку. Нашего пса – «младший член экипажа», как представил его Валтэн – звали Ронг. Он был невысокий, желтовато-серой равномерной окраски, с острой мордой и торчащими большими ушами, напоминал скорее зайца, чем волка. Порода – риггон, в далекой древности – пастушья собака, овчарка. Ко мне Ронг отнесся довольно равнодушно. Да и вообще ко всему он так относился. Разве что хозяина явно предпочитал – вечно норовил устроиться полежать у его ног.

Вот это меня очень удивляло с самого начала. Ну то, что у нас собак используют для караульной и розыскной службы – это понятно. Но на Квирине? Здесь такая супертехника… неужели трудно было придумать какую-нибудь замену собаке? Ведь ее неудобно в звездолете таскать… и далеко не на каждой планете собака может пригодиться, а вот хлопоты с ней – всегда, это же не прибор, который можно положить в шкаф и достать, когда будет нужно.

Оказалось – нет. Придумывали всякие уловители ДНК. Неэффективно оказалось и громоздко. Ничего пока не существует, что могло бы эффективно заменить собачий нос.

Пытались, говорят, модифицированных пчел использовать, птиц – для розыска. Но с ними мороки еще больше. А собака не только может найти для спасателей пострадавшего – хоть в джунглях, хоть под слоем земли и развалин. Не только по следу найдет преступника для полиции. Она еще бросится без лишних слов на врага, посягнувшего на любимого хозяина… и еще есть у собак очень ценное свойство. Их дэггеры почему-то боятся.

И в космосе, где живой травинки не увидишь, собака как нельзя кстати. Подойдет, ткнется в колени холодным носом… Доказано, что депрессия – космическая хандра – при наличии в экипаже «младшего члена» – гораздо мягче протекает.

Конечно, собаки у эстаргов не обычные. Генетически модифицированные, из специальных рабочих линий. Разведением занимаются государственные питомники. У такой собаки нюх гораздо острее, сообразительность тоже. Она может взять след и недельной давности, практически уже неуловимый. Повышена способность концентрации на задании, послушания и преданности. Снижены охотничьи задатки, такая собака вообще не реагирует на всяких там кошек-голубей. Весь смысл и радость ее жизни – в служении Хозяину.

Стоит такой щенок (необученный) столько же, сколько хороший ландер. Но, конечно, для работников оплачивает это удовольствие Космическая Служба.

Спасатели в основном используют других собак – луитренов. Удивительная, искусственно созданная, универсальная порода со странной шерстью, похожей на овечью, с висячими ушами и длинной мордой. Легкие и прыгучие, в отличие от наших риггонов. А еще разница в характере. В отличие от спасательных собак, наши овчарки агрессивны, то есть способны защитить хозяина в случае чего. Очень эффективны в бою, двигаются молниеносно, стелются по земле, как тени… их обучают прыгать на руку с оружием, кусать (кости они перекусывают легко) и тут же перехватываться на вторую руку.

Ронгу уже двенадцать лет исполнилось (модифицированные собаки живут долго, до 20 лет сохраняя работоспособность). Валтэн каждую неделю гонял его на полигоне по проложенным старым следам…

Меня пришли проводить Ирна, Геррин и Мира с тремя младшими. Целая толпа – даже больше, чем у Валтэна. Наставника провожала только жена – симпатичная блондинка, наземница, виртуальный дизайнер, и младший, десятилетний сын. Мы стояли в зале ожидания Второго космопорта. Того самого, через который я прибыл на Квирин.

И мне было приятно, что все они пришли. Я был не один… у меня здесь, на Квирине оставались… родственники. Ну да, что-то вроде… кто-то меня будет ждать. Я неловко топтался среди моих родственников. Сбылась моя мечта, и как быстро… и года не прошло, а я уже снова улетаю с Квирина. В полном облачении ско, встроенные бластеры, дессор, электрохлыст, силовые наручники. Дети норовили потрогать бикр и оружие. Геррин давал какие-то наставления по поводу бытовых мелочей в космосе. Ну да, они-то все через это прошли. Наконец Валтэн крикнул мне через головы повелительно.

– Ланс, пора!

Я пожал протянутые мне руки, потрепал детей по головам и пошел вслед за Валтэном.

Мы пересекли карантинную зону. Нас пропустили свободно – ско идут на дежурство, что уж тут может быть… Ронг без всякого поводка бежал за нами, в особой манере рабочих собак – опустив голову и почти уткнув нос в ногу хозяина. Пес первым вскочил в пузатый бусик, который тронулся с места, едва дождавшись нас. Мы ехали стоя, медленно, вглядываясь в крылатые силуэты кораблей на сером, блеклом покрытии космодрома.

Бусик подкатил к нашей «Крете». Последние две недели я бывал на борту частенько и уже хорошо знал корабль. Обычный малый патрульник, похожий на тот, на котором я прибыл сюда. Ну конечно, как сконовский корабль, «Крета» имела свои особенности: кроме стандартной луч-пушки над фюзеляжем, еще шестнадцать стволов под крыльями, гравиударная установка, щиты… Я еще толком не умел всем этим пользоваться. Что там, я и пилотировать-то еще не умел.

По идее, нельзя было нам лететь вдвоем. Какая от меня помощь, если что… Прежний напарник Валтэна погиб. В прошлый раз. Я только недавно узнал об этом. Сейчас свободных людей не было, или Валтэну они не подходили. Найти напарника – вообще не такое простое дело. С учеником легче, его ты в любом случае через три-четыре года спихнешь. И потом, ученик тебе во всем подчинен. А вот напарник… это друг. И с ним неудобно будет просто так расстаться, если что-то не понравится.

Вот так и получилось, что в первый свой патруль я отправился с Валтэном один. В каком-то смысле даже и лучше: мне волей-неволей придется выполнять многие функции напарника, и я большему смогу научиться.

Мы сразу поднялись в Пост. Валтэн загнал пса на специальную лежанку, с автоматическим держащим силовым полем. Я сел в кресло копилота. Пульт засветился передо мной. Валтэн включил связь.

– Квирин-2, я Крета, как слышно?

– Хорошо слышно, – отозвался диспетчер. – Я семнадцатый. Крета, ваш вылет через десять минут. Как поняли?

– Поняли, семнадцатый, вылет через десять минут, Крета, – сказал Валтэн. Повернулся ко мне, – сейчас начнем контроль систем.

Контроль проводил сам Валтэн, время от времени дидактически спрашивая меня: а что сейчас? Сколько должен показать красный сектор? Наконец диспетчер скомандовал нам отсчет. Контрольные стрелки метнулись к нулям, начался разогрев двигателей, корпус мелко завибрировал. Я стиснул зубы, чтобы подавить волнение… вот сейчас… впервые… сейчас. По-настоящему! Я эстарг. Я работаю. Основное сплетение в брюхе корабля заработало, вспыхнули все желтые сектора вдоль пульта. Отсчет закончился. Мы откинулись в креслах – корабль выводили на орбиту с земли, с помощью нашего циллоса. Нам и делать-то было нечего.

Я почти не почувствовал подъема… наверное, 2 же, не больше. Зачем это нас на перегрузки гоняют… хотя планеты бывают разные, не всегда гравикомпенсатор срабатывает.

Минут через тридцать мы поднялись, и Валтэн начал работать. Вблизи Квирина летать, между прочим, исключительно трудно. Если ты здесь научился, то и в других районах справишься. Хотя единственная трудность здесь – огромное количество снующих туда-сюда кораблей. И заметьте, никаких диспетчеров, все самим приходится… Примерно через час мы пробились сквозь эту толпу и встали на ровный, прямой курс к основному подпространственному выходу Квирин-центр.

– Ну все. – Валтэн повернулся ко мне. – Поздравляю, Ланс! Мы вылетели.

Говорят, летать скучно. Тоскливо, говорят, в патруле. Когда ничего не происходит, конечно.

Но я бы не сказал… может, это первый раз так? Да, наверное. Ведь все, абсолютно все для меня было новым. Как принято, мы с Валтэном дежурили по восемь часов в Посту, сменяясь по очереди. Время использовали квиринское. То есть, к примеру, в условных шесть утра я сменял Валтэна. До двух часов дня изучал теорию, сидя на Посту, потом развлекался – смотрел фильмы, читал. Около двух мы вдвоем прямо в Посту обедали, потом я шел к себе. Занимался физкультурой на тренажере, который у нас был установлен внизу, в одной из камер (на нашем корабле оборудованы три приличные тюремные камеры на всякий случай). Потом до десяти вечера я был предоставлен самому себе. В десять снова сменял Валтэна, и теперь уже всю ночь спал на Посту, откинув кресло – оно очень удобное. На следующий день наоборот я дежурил только восемь часов.

Частенько в свободное время я тоже сидел с Валтэном, или он приходил ко мне. Во-первых, он со мной занимался – мы немного тренировались в пилотировании, во всяких маневрах. Ведь по большому счету, я не должен был и один оставаться на Посту, я не пилот и в случае чего не смогу правильно отреагировать. Но мы на эти инструкции смотрели сквозь пальцы, а в случае чего я мог просто быстро вызвать Валтэна в Пост.

Во-вторых, мы просто разговаривали или смотрели вместе какой-нибудь фильм. Валтэн ни на каких инструментах не играл – то есть он изучал в свое время солнечный орган, но это слишком громоздкий инструмент. И вообще музыку он не очень любил. Но как у каждого уважающего себя эстарга, у Валтэна было хобби – он собирал коллекцию минералов и из них составлял очень красивые каменные картины. Вообще увлекался минералогией. Но на борт он коллекцию не брал, только показывал мне снимки своих шедевров.

Времени у меня даже было маловато. На Посту я все время был занят – ведь кроме развлечений надо было еще и за Пространством следить, и регулярно контроль проводить, а я по неумению делал это довольно медленно. А в свободное время нужно было и на тренажере позаниматься, и сходить в машинное, во-первых, рутинный контроль осуществить, во-вторых, еще раз повторить матчасть – на практике, так сказать. В общем, я тогда был уверен, что хандра – это явно надуманная проблема.

Валтэн хандрой тоже не страдал. Впрочем, может быть, потому, что долго наша скучная жизнь и не продлилась. В конце первой недели мы получили сигнал.

В этот момент я спал. Сигналом меня выбросило из кровати, и только уже в коридоре я сообразил, что произошло… осознал, что на уши давит пронзительный звон. Ворвался в Пост, рука на прикладе дессора, глаза выкачены, готов сражаться сразу с десятком дэггеров.

– Сядь, – сказал Валтэн спокойно. Сигнал умолк наконец. Я сел в кресло копилота, ощущая, как струйка пота ползет под тельник.

– Что случилось-то? – осведомился я. Валтэн ткнул пальцем в средний экран.

– Сейчас пойдем в запределку… канал я уже нашел. Вызов, Ланс! Это вызов.

Корабль стал соскальзывать в подпространство. Я машинально прикрыл глаза, сдерживая тошноту.

– Вызывает пассажирский корабль… нападение, – объяснял Валтэн, – так что, может быть, придется еще нам пострелять.

В запределке мы двигались около часа. Валтэн проэкзаменовал меня на знание секторов оружия.

– Будешь стрелять по моей команде, – сказал он. Ну да. Стрелять – оно проще, чем пилотировать. Ронг с равнодушным видом лежал на своем месте.

Наконец звезды снова зажглись в верхних экранах (на самом деле это фактически окна). И тут же я увидел на экране корабли. Одна точка, помельче, двигалась очень медленно за той, что покрупнее.

– Это нам повезло, – буркнул Валтэн и включил активный поиск. Корабли пока были слишком далеко, разобрать что-либо невозможно.

– Ланс, дай позывные номер три, – приказал Валтэн. Сам он занялся двигателями – следовало включить не только маршевый, но и все маневренные, чтобы развить максимальную скорость. Я же выбрал позывной номер три. Теперь наша «Крета» неслась в пространстве, все ускоряясь и непрерывно передавая фразу: внимание, говорит галактическая полиция, борт «Крета», Квирин, требую стыковки и досмотра. Передайте немедленно ваши данные!

Вскоре из динамика послышался невнятный шум, за ним – мужской голос.

– Полиция, «Крета», я борт «Сокай», пассажирский, Цергина, имею на борту 153 пассажира и 8 человек экипажа. В течение шести часов меня преследует неизвестный корабль, позывных не дает, на запросы не отвечает, требует стыковки, два раза обстреливал ракетами. Имею пробоины в кормовой части. Пытаюсь уйти. Спасибо, что услышали!

Валтэн выругался. Мы приближались к кораблям так быстро, как только могли. «Сокай» не мог уйти в лабильный канал, в подпространство, как это сделал бы в такой ситуации другой эстарг – нельзя рисковать пассажирами. «Сокай» должен был достичь стабильного выхода, а до него еще несколько суток лету.

– Ланс, следи, – приказал Валтэн и стал говорить в микрофон.

– Говорит «Крета», СКОН! Внимание! Борту «Сокай»! Продолжайте следовать прежним курсом. Я задержу преследователя. Внимание, борт, не отвечающий на запросы! Говорит «Крета», СКОН! Немедленно ответить на запрос! Немедленно лечь на курс сближения со мной! Иначе вас ждут неприятности! Повторяю…

Конечно, корабль шибагов даже не собирался отвечать на запросы. Они удирали со всех ног. То есть со всех двигателей. Но теперь мы уже видели на экране очертания противника.

Это был корабль, по размерам не больше малого патрульного, по очертаниям, по-моему, глостийского типа. Он был черным, покрыт экранирующей краской, но две луч-пушки под короткими острыми крыльями и основные орудия наверху были хорошо различимы.

Валтэн заходил сбоку, так, чтобы вынудить шибагов прекратить преследование пассажирского лайнера.

Шибаг брал все левее, а «Сокай» уходил вправо. Вскоре ситуация изменилась – «Сокай» летел уже один, а мы преследовали шибагов. Командир «Сокая» еще раз поблагодарил нас и пожелал удачной работы… очень уместное пожелание.

Мы подошли уже достаточно близко, и Валтэн произнес сакраментальное предупреждение.

– Говорит «Крета», СКОН. Немедленно замедлите ход и ложитесь на курс сближения. Если через минуту мой приказ не будет выполнен, я стреляю.

Через несколько секунд я почувствовал толчок, и тогда только посмотрел на приборы и понял, что произошло.

Нас обстреляли. Щит автоматически среагировал, и попадание отозвалось только вибрацией корабля. Лазерные лучи в космосе не видны, невидимо и само экранирующее поле. Космический бой проявлялся только на мониторах, я даже никакого страха не испытал – щит достаточно надежная система… конечно, через полчаса боя энергия будет исчерпана, и вот тогда придется туго. Мы продолжали передавать «последнее предупреждение», медленно сближаясь с кораблем шибагов. Нас тряхнуло снова и снова.

– Ну все, – сказал Валтэн, – они исчерпали цветники моей селезенки. Ланс, залпом, давай!

Я быстро начал готовить пушки. Циллос придирчиво спрашивал, не нужно ли скорректировать направление еще. Валтэн терпеливо ждал, подкручивая оси гравитора… энергия наша иссякала. Наконец мы с циллосом пришли к общему мнению, что вот так удар может быть эффективным. Все это делалось, разумеется, через мой собственный нейрофон, очень быстро. Я мысленно разрешил залп. Наверное, это смотрелось бы красиво… в атмосфере. Удары всех восьми пушек слились бы в единую разящую полосу. Но и так было ничего – на оптическом экране вокруг черного едва заметного корабля шибагов возник светящийся, радужный ореол. Вспыхнул и тут же погас.

– Щит, – констатировал Валтэн, – ну, заряда у нас полно… Ланс, еще раз, огонь!

Теперь весь вопрос в том, у кого больше энергии для стрельбы и щита. В принципе, у нас было преимущество – шибаг воевал с лайнером и Цхарн знает где еще летал до этого, а мы свеженькие. Но неизвестно, насколько модифицирован этот корабль…

Возможно, что они успеют уйти в лабильный канал. Тогда, конечно, увы…

Нас стало трясти более ощутимо. Шибаги стреляли непрерывно. Я отвечал от всей души. А вот интересно… ну, поймаем мы их. Нас двое, а сколько их там?

Однако Валтэн уверенно преследовал противника. Ладно, ему виднее.

Энергии оставалось минут на десять работы Щита. Потом – или придется тратить базовый заряд гравитора (а его тоже хватит ненадолго), или…

– Внимание, говорит «Крета»! – сказал Валтэн сухо и спокойно. – Предупреждаю. Если не прекратите огонь и не подчинитесь моим приказам, я применяю гравитационное оружие. Повторяю…

Я расслабился. Нас перестало трясти.

Значит, надо понимать, у них самих гравитационного оружия нет. А разваливаться на куски или сплющиваться никому не хочется.

– Эй, ско! – донеслось из динамика. Говорили на линкосе, но с непонятным акцентом. – Чего вам надо-то?

– Ваши позывные, порт приписки? – поинтересовался Валтэн.

– Дрэй, Раската, позывные кидаю, – буркнул собеседник. Ясно, на Раскате, где своего флота нет вообще, регистрируют все сомнительные звездолеты. Я принял позывные, передал их Валтэну. Тот просмотрел, кивнул.

– Дрэй, я требую досмотра, – сказал он, – относительная остановка.

– Валяйте, – ответил шибаг, – давайте данные…

Наш циллос начал передавать на «Дрэй» данные по величине и вектору скорости. Наши скорости должны были уравняться – это и называется относительной остановкой. По отношению друг к другу наши корабли были бы неподвижны.

Мы уже сблизились очень сильно. Наверное, если с Палубы посмотреть, «Дрэй» будет прекрасно различим. Да что я… ну да, всего полтысячи километров.

– Валтэн, – спросил я, пока скорости уравнивались, – а зачем их досматривать?

– Поищем… может, наркотики в больших количествах или еще что-нибудь запрещенное. Рабы, скажем, с планет Федерации.

– А почему их нельзя просто арестовать? Мы бы их подцепили и…

– А не за что, – объяснил Валтэн, – я потому и хочу посмотреть, может, какая зацепка найдется. Ведь сволочи же, Ланс! Надо же, пассажирский корабль обстрелять…

– Так разве за это нельзя арестовать?

– Отболтаются. – Валтэн уныло махнул рукой, – по закону отболтаются. Посадить их нельзя будет. Арестовать-то мы их можем, а толку? Скажут, что ошиблись, что циллос вышел из-под контроля, что дэггеров увидели и так далее. На дэггеров особенно хорошо все сваливать. А с нами – вообще ничего не докажешь. Факт стрельбы – никак. Щит работал – так это наши проблемы, зачем мы его включили… мы как свидетели не пройдем. Поэтому инструкция, негласная, конечно – в таких случаях не задерживать.

Вот ничего себе дела, подумал я ошеломленно. Это же рассадник преступлений какой-то…

– Неужели законы такие дурацкие? – воскликнул я, – почему же их изменить нельзя?

Валтэн усмехнулся.

– А какой смысл, Ланс? Ну вот арестуем мы их… ты знаешь, сколько таких инцидентов происходит в Космосе каждый день? Это не то, что какие-то отдельные преступники, это целая война… тут целая мафия работает. Никаких тюрем не хватит, никаких сил, чтобы всех их переловить… Нет, это невозможно. Их же больше, чем всего нашего населения. Миров Федерации пять, а в одном только глостийском скоплении шестнадцать обитаемых планет. И между прочим, звездолеты и оружие у них тоже имеются. Конечно, как-то мы с ними справляемся, держим в рамках… защищаем своих по мере сил. Тем более, что мафия эта не стремится захватить наши миры. Но по пустячным поводам, к сожалению, не арестовываем.

Ничего себе – пустячок! Напали на пассажирский корабль…

Циллос сообщил, что мы остановились относительно корабля шибагов. Валтэн резко поднялся. Я тоже вылез из кресла.

– Сиди, – приказал Валтэн, – нет… садись на мое место. Я пойду один, на ландере.

Ронг обрадованно вскочил, шевеля хвостом.

– Вас же убьют, – удивился я.

– Вот поэтому ты и останешься здесь, – терпеливо объяснил Валтэн, – гравиустановка настроена на ихнюю посудину… Общаться будем по нейрофону, если передаст сигнал смерти – бей сразу, не задумываясь. Если нет – только по моей команде. Вопросы есть?

Вопросов не было. Валтэн вместе с собакой вышел из Поста. Через некоторое время я увидел на экране удаляющуюся точку – ландер моего командира.

Нейрофон – это имплантат, встраивается под кожу, считывает с нервов сигналы, идущие к гортани. В него говорить не надо, надо думать, но особым образом, в смысле – проговаривать про себя. Требует определенной тренировки. Зато потом можно переговариваться с партнером беззвучно на довольно большом расстоянии.

Вскоре Валтэн достиг корабля шибагов и сообщил мне.

– Первый, я прибыл. Следи внимательно!

Я видел на экране, как ландер влетел под крышу пиратской Палубы. На этом мой визуальный контакт с Валтэном прекратился. Я предполагал, что собаку он использует для поиска наркотиков – Ронг натренирован на все их известные виды. Но что там и как происходило на самом деле – да Цхарн его знает…

Я сидел совершенно один в пустом звездолете, перед тихо, подозрительно мерцающими экранами. И мне было страшно…

А если придется оружие применить? Пальнуть-то я пальну… в звездолет всегда стрелять легче, чем в человека. Только абстрактно понимаешь, что там внутри кто-то есть. Но выживет ли Валтэн… и как я потом буду уходить? Вести корабль я кое-как могу, но в запределку мне самому не выйти.

Минут через десять я услышал голос Валтэна (со смазанными интонациями, как всегда с нейрофона).

– Первый, запоминай… две или три тысячи упаковок бэнга. Четверо пленных с Ярны. Сообщи на базу.

Я похолодел. Все-таки нашел, значит… Нашел наркотики в промышленных количествах. Незаконно захваченных людей. Значит, все-таки надо арестовывать…

– Второй, я все понял, сообщаю на базу.

С базы тут же ответили, чтобы мы продолжали держать шибагов на прицеле, они высылают группу захвата. Конечно, уговаривал я себя, сжимая зубы, база все это время контролировала нас, они все знают, они вышлют достаточное количество людей… надо, Цхарн возьми, хотя бы два патрульника! Один – чтобы буксировать корабль, второй для подкрепления. Наш лабильный канал еще не «высох», его можно еще найти, они придут быстро… может быть, прямо через минуту, сейчас. Ведь время в запределке течет по-иному.

Но что делать, скажите мне, что делать, если сейчас корабль шибагов резко рванется вперед…

Спокойно, Ландзо, спокойно. Абсолютная скорость у него сейчас не больше 0,73 с… да, так же, как и у нас – 0,734. Этого в любом случае недостаточно для прорыва в подпространство и даже для поиска каналов. Но что мне делать, если заработают форсаж-двигатели корабля шибагов? Бить – нельзя. Позволить уйти? С Валтэном на борту? А если Валтэн отдаст команду бить, вызовет огонь на себя – что тогда? Какова вероятность того, что Валтэн выживет при гравитационном ударе? Да ведь не только в нем дело, ведь там четверо пленных… рабов… наверняка без бикров, для них это – смерть. Поэтому Валтэн, вероятно, ни в коем случае не отдаст такой команды. Почему он молчит?!

– Второй, – не выдержал я, «подумал» все-таки в нейрофон, – что у вас?

Нейрофон молчал, как погребальная урна… может быть, он просто вышел из строя… я все равно не смогу его починить. Но ведь если бы Валтэн погиб, я уже принял бы «сигнал смерти»!

Они сейчас придут… сейчас придет подкрепление… может быть, сейчас, а может, через два часа. Мне вдруг показалось, что за спиной кто-то стоит. И обернуться невозможно, надо оторвать голову от спинки кресла, высунуться, перестать контролировать приборы и экраны взглядом… Да нет же, не может там быть никого! Циллос бы давно заметил! Что за чушь… Мне стало холодно. Лоб замерз. Я поднял руку – как неживая, как чужая и в то же время тяжелая, неподъемная – коснулся лба, почувствовал влагу. Это, значит, и есть холодный пот. Прошибло, говорят, холодным потом.

– Второй, – сказал я (надеюсь, что голос мой в нейрофоне не дрожит), – что у вас? Второй, вы меня слышите?

Как дико голос звучит в мертвенно звенящей тишине. Цхарн, да ведь не ребенок же я! Я не ребенок, чтобы бояться одиночества… и пустоты. Какое это кошмарное слово – пустота! Пустота вокруг, и холодные эти стены, тонкие, будто из жести… это у меня агорафобия и клаустрофобия одновременно.

Мне одновременно захотелось смертельно выйти из этой жестянки, из этого гроба, куда угодно – но из этих стен… и леденящий, невыносимый страх перед Пустотой, перед таким пространством, которое не кончится никогда… нигде… слова эти сами – НИКОГДА… НИГДЕ – пронизывали меня, как ледяные копья. Я дрожал, зубы мои застучали. Я почти уже не различал приборов, мне было просто не до них… я рванулся – но кресло плотно сжало и отбросило меня назад. Это немного отрезвило меня.

– Второй, – снова позвал я. Нельзя так, нельзя… надо собраться.

ЦХАРН… вдруг загремело пространство. Только теперь это слово пронизывал смертельный какой-то, свистящий ледяной ужас. Я предал Цхарна… И никогда еще я не чувствовал его так близко, так явственно рядом с собой. Слово это вызывало ужас – не благоговение, не почтение, не страх даже, а иррациональный, непереносимый ужас. И тогда в нейрофоне раздался голос. Чужой голос.

Это мгновенно отрезвило меня. Хотя чужой голос в нейрофоне – это само по себе кошмарно, но это нормальный, человеческий кошмар. Я забыл о своем внезапно начавшемся психозе… я собрался.

– Эй, как тебя называть… первый? – произнес в нейрофон чужой. – Слышишь меня?

– Слышу, – ответил я осторожно, – где мой партнер?

– Ты, ско, можешь стрелять… но твой партнер раздет, так что он погибнет первым. Пока что он жив, не беспокойся. Но подумай, прежде чем начнешь пальбу… А теперь, ско, пока! Чистого пути! – даже по нейрофону было ясно, что шибаг ухмыльнулся.

Вырезали, значит, нейрофон. Есть такие методы… обнаружили и вырезали.

Вот теперь я растерялся по-настоящему. Кошмары перестали меня мучить, вместо этого передо мной вырисовывался убийственно ясный, простой вопрос – что делать? Что отвечать? Мой циллос обеспокоенно произнес:

– Простите, что вмешиваюсь… чужой корабль начал ускорение. Его относительная скорость больше нуля.

Я уже и сам это видел на мониторе наблюдения. Шибаг удирал… пока я еще не видел этого, казалось, сверкающая линза по-прежнему висит в пространстве совершенно неподвижно. Но скорость его росла… он уходит! Цхарн, он уходит!

Я стиснул зубы.

Стрелять нельзя, это ясно. Погубить Валтэна и четырех пленных. Нет. Остается только преследование… и сообщить на базу. Но ведь я не умею, я совсем не умею пилотировать корабль. Хотя ничего сложного в этом нет. Я ведь частенько играл на симуляторе. Много раз уже… здесь ничего не может случиться, здесь нет ни одного небесного тела. На симуляторе я то и дело врезался в другие корабли или в астероиды. Но здесь нет ничего подобного…

– Крета, – я впервые рискнул обратиться непосредственно к циллосу. – Режим преследования…

Мне почему-то казалось, что корабль вообще откажется со мной работать. Как будто он разумен… но, конечно, Крета подчинилась, и тотчас на мониторах завертелись сотни цифр, необходимых для пилотирования. Теперь, кажется, надо задать постоянное ускорение… и регулировать поток энергии… минуту! Я сказал в нейрофон.

– Дрэй, Вы меня слышите? Ваши действия по задержанию сотрудника СКОНа значительно отягчают вашу вину. С минуты на минуту сюда прибудет отряд полиции. Не пытайтесь уйти в подпространство! Остановитесь и ждите, это облегчит вашу участь! Передайте нейрофон моему партнеру.

Мне ответили не вполне цензурно. Чего я, впрочем, и ожидал. Но сказать все равно нужно… надеюсь, что мой голос звучал не слишком испуганно…

На самом деле я очень испугался. Но некогда. Теперь связь с Базой… Я коротко обрисовал ситуацию, передал записи нейрофона.

– Что будете делать, Крета? – спросил начальник связи… мне показалось – растерянно. Интересно, знает ли он о том, что я не пилот?

– Буду преследовать, – ответил я коротко.

– Хорошо, действуйте! Ждите группу захвата, она в пути. Все время передавайте позывные…

Я проверил – с маяком все было в порядке. Группа захвата легко нас найдет… важно только не отрываться от «Дрэя». Расстояние между нами росло.

Дальнейшее передать довольно трудно. Как описать динамику полета? Тем более – когда и летать-то не умеешь. Ежесекундно я покрывался холодным потом, вроде бы циллос все делал сам, но постоянно выдавал какие-то сообщения, цифры, с которыми я просто не знал что делать… Кое-как я регулировал подачу энергии, следил за гравитором, за показателями скорости удаляющегося шибага, еще за несколькими показателями. Одно время мне начало казаться, что сплетения крыльев работают неравномерно… но что с этим делать, я все равно не знал. Циллос пока не выдавал ошибки. То и дело он запрашивал у меня то одно, то другое – я отвечал по наитию, надеясь, что не слишком ошибся… Казалось, прошли часы этой безумной гонки. Случайно я взглянул на часы – да нет, пятнадцать минут всего… Пока еще шибаг не нашел выхода в лабильный канал… если найдет – все, можно кончать преследование. Мне ни за что не отследить канал. Это исключено. Меня мелко трясло. Что же делать… Господи, что же делать? Но ведь я веду корабль… худо или бедно, но я веду корабль! Я ведь так хотел летать! Да будь проклята та минута, когда я сказал с замиранием сердца: хочу летать! Хочу быть эстаргом! Эстарг… я был готов истерически расхохотаться и бросить управление.

– Крета! Вы слышите меня? Крета! Я Гай, группа захвата!

– Где вы? – завопил я, подскакивая в кресле. – Где вы? Шибаг впереди, возьмите его!

– Крета, успокойтесь! – посоветовал мне самодовольный насмешливый голос, – держите прежний курс, снижайте скорость до 0,7 и дрейфуйте. Мы все сделаем!

Ну, это уже не составит труда для меня… снизить скорость – это нам раз плюнуть. Я отдал необходимые распоряжения циллосу. Теперь гораздо проще… корабль еще двигался, и мне приходилось пилотировать, но теперь легче, гораздо легче… Дальнейшее я видел, словно на экране приключенческого фильма.

Два малых патрульных корабля подошли к «Дрэю» с разных сторон, словно захватывая его в клещи. Из динамика долетали обрывки переговоров. «Дрэй, требую стыковки. Относительная остановка!»… шибаг уже не мог уйти – его сжали с двух сторон гравиполем. Для этого и нужны два, а лучше три корабля. Но я, к сожалению, тут ничем не мог помочь коллегам, это уже высший пилотаж. Наконец один из патрульных кораблей приблизился к шибагу, очень, очень медленно подлетел к нему и – слился в единое целое.

Жив ли Валтэн? Я вдруг подумал, что Ронга убили наверняка, и острое сожаление резануло по сердцу. Жалко собаку… И тут же почему-то вспомнил, как Таро убил собаку и охранника, Треугольного. Да нет, при чем тут это?

– Ланс! – прорезался в нейрофоне голос Валтэна. Меня так и подбросило.

– Валтэн! Вы живы?

– Я иду к тебе. Все хорошо, – коротко отозвался Валтэн.

Там что-то происходило, на захваченном шибаговском корабле. Но я этого не видел и не знал. Ландер Валтэна медленно приближался к моему кораблю… не меньше часа он летел, а мне казалось – мы совсем рядом. Я чувствовал, что тельник под моим бикром совершенно промок. Да и сам я обессилел – это было так, как будто меня хорошенько выжали. Хотя неизвестно еще, что и как с Валтэном.

Когда все это кончится, неплохо бы принять хороший душ и завалиться спать. Кошмар какой…

Не знаю, сколько прошло времени, я услышал сзади шаги, но сначала – такое характерное цоканье когтей. Я радостно вскочил – Ронг вбежал в Пост, приветливо виляя хвостом. За ним ввалился Валтэн… левый глаз совершенно заплыл, и под ним – огромный синяк. И под синяком довольная улыбка.

Я рванулся было к Валтэну, но он махнул на меня рукой.

– Садись на место, Ланс… потом поговорим. Не до того сейчас!

И он тут же бухнулся в командирское кресло. Ронг скользнул на собачье место. Я пристегнул его и сел в кресло копилота. Отсюда я мог совершенно спокойно наблюдать работу пилота-мастера, время от времени выполняя его мелкие поручения.

Цхарн, как же хорошо Валтэн ведет корабль! Какой он мастер, как легко, играючи, он справляется со всем этим потоком цифр и сообщений, как под его руками циллос плавно и ровно выводит корабль в заданную точку, ускоряет и замедляет, как уверенно работают сплетения… Мне никогда так не научиться. Только теперь я понял все до конца – каково это, вести настоящий патрульный корабль… Нет, Валтэн все-таки очень скромный человек. Всегда говорит, что он очень средний пилот. Ничего себе, средний! Да он просто гений!

– А ты молодец, Ланс, – сказал он вдруг, не поворачиваясь ко мне, – отлично работал.

Я поперхнулся.

– Да вы что! Я… ну вообще-то… я же не умею вести корабль.

– Об этом я и говорю, – сказал Валтэн, – а летать ты еще научишься. Ты научишься, это уж точно.

– Я так перепугался. – Цхарн, а зачем я это говорю? Просто Валтэн меня еще никогда не хвалил, и мне стало неудобно от похвалы.

Валтэн вздохнул.

– Что тут сделаешь, Ланс… Знаешь, готовятся раз гуси к перелету. Тренируются. Вдруг ворона летит.

– Синяя, – вставил я.

– Точно, синяя. Говорит: я тоже с вами хочу. Гуси ей: да ты что, ворона, у тебя крылья короткие, не долетишь. Нет,говорит, я птица большая, сильная, я долечу. Полетела с ними на тренировку. Отстает, еле тянет. Гуси говорят: ну видишь, не получается! Ворона отвечает: ничего, я птица большая, сильная, я смогу. На следующий день еще дальше полетели. Ворона отстала, вообще ее не видно. Прилетает наконец уставшая, последняя. Гуси говорят: ну видишь, ворона, куда тебе? Нет, я птица большая, сильная, я смогу. Ну что делать – полетели гуси через море, ворона с ними. Ну, долетели, сели. Закат уже. Вороны нет. Гуси так расстроились, решили уже ворону помянуть. Вдруг видят – летит зигзагами, еле-еле, над самыми волнами… Долетела, плюхнулась на песок. Гуси к вороне кинулись: молодец, говорят, ворона! Ты птица большая, сильная, ты долетела! Ворона голову поднимает и говорит: я птица большая… я птица сильная… но на голову больная!

Мы посмеялись. Потом я спросил.

– Валтэн, а вы… как они вас поймали?

– Ну что поделаешь, – вздохнул Валтэн, – это был, конечно, риск… Но сам понимаешь, у нас не было другого выхода. Я просто тянул время… ждал группы захвата. С нашими силами несерьезно было на них нападать. Расколотить их мы могли, а вот арестовать, да еще спасти пленных… Две совсем еще молодые девочки, – горько сказал Валтэн, – с Ярны. Только один из них говорил на линкосе.

– Они хотели их… продать?

– Да, конечно, – сказал Валтэн, – это обычный бизнес.

Он помолчал.

– Ты знаешь, Ланс, они… они бы не взяли меня. Они просто взяли девочку, и… ну, они меня шантажировали. Заставили снять бикр, нейрофон, оружие бросить. Под угрозой, что ее убьют. А Ронга сразу обезвредили петлей. Связали.

– Почему они не убили Ронга?

– Да что ты, Ланс… такая собака стоит очень дорого. Они стараются сохранить жизнь, если есть надежда продать.

– Разве Ронг станет работать на другого хозяина? – я скосил глаза на нашего рыжего друга, слегка приподнявшего острые уши.

– Станет, Ланс. Это не человек. Конечно, с другим хозяином он станет работать хуже, он любит меня. Но если я погибну, и его возьмет другой ско, будет то же самое. Для Ронга ведь нет разницы – ско, шибаг… он человека любит… да и то может вполне пережить потерю хозяина.

– Они били вас? – спросил я.

– Ну, немного, – буркнул Валтэн, – им ведь, понимаешь ли, терять нечего… а ско они не любят. Очень не любят.

– А что теперь?

– Теперь? Ну, Гай их возьмет к себе на борт. На втором корабле останутся только два пилота для буксировки. Нам, слава Богу, арестованных не дали. Посмотрели на меня, и сказали – ладно уж, отдыхай.

В качестве отдыха мы продолжали патрулировать наш район.

«Два раза спикула в одну воронку не попадает, знаешь?» – сказал Валтэн. Это значило, по его мнению, что теперь нам предстоит относительно спокойное дежурство. Как только группа захвата с кораблем шибагов на буксире и арестованными на борту отбыла на базу, Валтэн отправился в медотсек. Я его, естествено, не сопровождал, Пост покидать нельзя. О своем состоянии Валтэн проинформировал меня коротко: «Переломов нет».

Он отсыпался часов двенадцать. То есть я не знаю, чем он занимался – но все это время я был в Посту один. В дрейфе пилоту делать нечего особенно, разве что контролировать время от времени системы корабля. Я тоже хорошо выспался

Наконец Валтэн, свежий и отдохнувший, уже без всякого кровоподтека на лице, снова появился в Посту.

Раньше мне «район патрулирования» представлялся чем-то вроде большой области пространства, в которой корабль плавно курсирует туда-сюда. На самом деле это совершенно не так. Если не переходить на сигма-континуум, в котором я все равно ничего не понимаю, если оставаться в рамках земных, классических представлений о физике, то объяснить это можно примерно так. Район патрулирования – это области вокруг нескольких постоянных подпространственных выходов, причем они могут располагаться в самых разных точках Галактики (по не совсем понятным причинам, в другие Галактики каналов практически нет, или мы их не находим). Мы ныряем в запределку у Изеле, выходим в пяти парсеках у Лоодана, там обходим кругом область в несколько миллионов километров, снова ныряем у Лоодана и попадаем в центр Галактики, к шаровым скоплениям, у Луминоса, обходим и там кружок, ныряем снова, выходим у Изеле и облетаем за пару дней всю ее систему… Таким образом наш район патрулирования состоит из нескольких небольших пятачков пространства, расположенных друг от друга то близко, то очень далеко. И так же все другие патрули – мы осматриваем практически только области вокруг подпространственных выходов. Это очень и очень крохотная часть всей Галактики. Но ведь нас, ско и спасателей, интересуют только люди и области, ими занятые. А люди и пасутся на этих крошечных участках в несколько миллиардов километров вокруг подпространственных выходов.

Если, к примеру, лабильным каналом (каналы, если вам это не известно, постоянно открываются и закрываются, но есть и стабильные, которыми люди пользуются обычно) – если этим каналом вас случайно выбросит где-нибудь на середине пути между Террой и Эфрой, и спасатели ваш канал отследить не успеют, то вам очень не повезло. Конечно, будут предприниматься спасательные экспедиции, чтобы вас все же вытащить, но вероятность их успеха чуть больше половины. Конечно, корабль с гравидвигателем может смело идти в пространстве 0,9с с лишним, так что Терры и связанного с ней выхода вы достигнете уже года через четыре. В принципе, может быть, вам даже хватит на это время запасов в корабле. Есть еще вариант – искать следующие лабильные каналы с риском улететь в еще более страшную область пространства – скажем, разреженную галактическую зону (ту, что на схемах рисуют как черный прогал между спиральными ветвями), откуда вас уже не вытащит никто. Хотя серия прыжков все равно рано или поздно приведет к цели… если ранее вы не используете всю энергию гравитора, и рядом не будет крупных небесных тел, чтобы подзарядиться.

Словом, навигация в пространстве – дело весьма нелегкое и опасное.

Но я начал с района патрулирования. Итак, мы контролируем области нескольких выходов. Если беда случается в одной из этих областей, мы всегда через каналы можем достичь места происшествия самое большее за пару суток. Иногда, правда, и этой пары суток нет – и приходится искать каналы лабильные, что, конечно, очень неудобно и опасно.

Ско обычно назначают районы так, чтобы один, максимум два выхода приходились на угрожаемые области. Нам досталось Глостийское скопление, так называемый Белый край, где расположена одна из планет, известных как прибежище наркоторговцев и их промышленная база – Эль-Касри.

Придется сделать еще одно отступление. Федерация, конечно, не имеет возможности как-то влиять на наркоторговцев. Это отвратительные и страшные для любого нормального человека миры – миры Глостии, Лигана, Раската. Миры, где идет извечная борьба за существование, где сильные вознаграждаются сомнительным счастьем абсолютно бесконтрольного разврата, исполнения любых, самых разнузданных желаний, строительства для себя лично и для своей семьи персонального рая на выкупленной части планеты. А обеспечено это счастье беспросветно тяжелым, каторжным трудом рабов или наемных работников на плантациях бэнга, чика, лолорны – самых распространенных наркосодержащих растений. Или в шахтах, где добывают лодиевую соль… или… словом, применений рабского труда – множество. Страдания людей на этих планетах – безмерны, по сравнению с этим мне наша Анзора кажется прямо-таки раем…

Меня интересовал вопрос – почему сагоны, которым, казалось бы, все равно, кого эксплуатировать, упорно пытаются захватить хоть одну из пяти центральных планет, дерутся за периферийные, а вот Глостию просто игнорируют. Никогда за нее даже боев не было. У меня возникли некоторые предположения, когда я посмотрел четырехмерную карту Галактики. Глостия расположена, если можно так выразиться, на отшибе. Она стратегически представляет собой довольно невыгодный пункт – зацепиться и контролировать ее означает попусту терять силы. А сагоны метят в сердце Федерации – разбить ее, постепенно подчинить себе более слабые планеты… и до Глостии когда-нибудь дойдет очередь.

Федерация не имеет права вмешиваться во внутренние дела других миров. Это один из главных принципов Этического Свода. Но не только права – она и силы не имеет, чтобы разбить Глостию военным путем. Техника глостийцев, шибагов вообще, ничуть не хуже квиринской. Армия сама по себе хуже, конечно, да и кольца обороны, стоящие вокруг всех планет Федерации, не позволят кому бы то ни было захватить центральные миры (а такие попытки делались). Но и Федерация не может захватить планеты шибагов, а тем более – контролировать их…

То есть, наверное, если бы такая цель была поставлена, это бы удалось. Но опять же – смотри пункт первый. Федерация ни во что не вмешивается.

Вмешивается она силами СКОНа – тогда, когда действия мафиози наносят ущерб гражданам Федерации. Не все, конечно, шибаги – настоящие мафиози. К примеру, те, которых мы поймали, были бандитами-одиночками, мелкими пиратами, промышлявшими наркоторговлей и отловом рабов на планетах Федерации. Таких большинство. Но так или иначе все они связаны с планетами Глостии или Серетаном – там их рынок сбыта, там же и место бесконтрольных развлечений и отдыха, и земля обетованная, которую можно прикупить, сделав капиталец на человеческих костях.

На всех планетах Федерации запрещены наркотики, включая легкие, вроде сенки. Поэтому любой солидный груз наркотиков на корабле, находящемся в наших областях пространства, считается поводом для ареста. И уж обязательный повод – захваченные в плен граждане центральных миров или одной из 36 планет, входящих в союз с Федерацией.

Глостия терпит присутствие СКОНа в своих системах и даже регулярные инспекторские проверки на плантациях и заводах – не находятся ли в числе рабов незаконно захваченные? Взамен Квирин терпит само существование Глостии и множество саднящих душу мелочей – к примеру, мелкое браконьерство на торговых путях Федерации…

Вопреки моим ожиданиям, свидание с Белым Краем прошло совершенно благополучно. Мы долетели до Эль-Касри, обошли ее и вернулись к выходу. Едва закончили вход в запределку, Валтэн послал меня отдыхать, заступив на вахту.

Я спустился к себе в каюту. Было шесть утра, на вахте я выспался, и досыпать теперь не хотелось. Надо бы позаниматься на тренажере, но мы с Валтэном только что поели. В начале дежурства стараешься соблюдать земные привычки – завтрак в восемь, обед в час, ужин соответственно… Но потом все как-то само подстраивается под вахты. Удобно есть вместе перед самой пересменкой или сразу после нее – когда оба в любом случае в Посту. Поэтому мы ели три раза в сутки через восемь часов… ну, конечно, не знаю, как Валтэн, а я и между делом не упускал возможности что-нибудь перекусить.

В животе разливалась приятная тяжесть – не для тренажера. Я решил позаниматься немного теорией… Сел за монитор, надев мнемообруч, открыл раздел «Подвиды и типы экономических и политических устройств» и начал учить. Прочитал весь раздел, снял обруч, проделал необходимые упражнения, порешал задачи по определению типа экономики и политики. У меня получилась, что на Анзоре в чистом виде экономика сидда (семья, солидарная экономика), при политическом типе «монархия» (хотя у нас давно уже и нет короля, а вместо него – Наставник, наместник Цхарна). А на самом Квирине экономика смешанная сидда-квилтет, с политическим типом «технократия» (ну, в том смысле, что на Квирине правительство состоит из профессионалов в разных областях, выбранных по службам или назначенных Координатором лично).

Надо было бы еще заняться теорией подпространства. Но мне уже надоело. Лучше уж этим на вахте заниматься, когда деваться все равно некуда. А сейчас… схожу-ка я на Палубу.

По-прежнему не понимаю, что такое эта космическая хандра. Вот уже почти месяц в Пространстве, а я все еще как любопытный щенок – столько интересного вокруг. Не говоря о том, что после первого происшествия я недели две отходил, отдыхал душой… даже подумывал первое время вообще бросить учебу, когда вернусь. Ведь страшно подумать, что такие дела для ско – самая обычная рутина. Приключения и все такое – это здорово звучит, пока не попробуешь сам. А как посидишь один в Посту наедине с Космосом, кораблем шибагов и непонятной ответственностью, так и понимаешь, что ничего интересного-то в этом нет. Лучше такие вещи на экране смотреть.

Но потом это прошло. Я как-то успокоился… в конце концов, все дело в том, что я еще не настоящий ско. Смех сказать – я ведь и учился всего три месяца. Ну, четыре. Будь я нормальным пилотом, меня бы это происшествие нисколько не затруднило. Валтэну вот, правда, досталось.

И потом, я начал чувствовать обратное – что уже не смогу жить без Космоса, без риска, без вот таких происшествий. В них самих -да, ничего приятного или интересного нет. Но… мне казалось, что останься я теперь на безопасной, спокойной земле – и никогда уже не смогу уважать себя. И счастливым никогда не буду. Это как наркотик – попробовал один раз, и снова будет тянуть.

На Палубе было тихо. Так тихо, как только в Космосе и бывает. Я взобрался на крыло ландера, сел, свесив ноги, на серебристую меланитовую поверхность. Звезды…

Таких звезд не увидишь сквозь атмосферу. Они – как яблоки. Как слившиеся воедино горящие дорожки из желтого янтаря. Как драгоценная рассыпанная жемчужная пыль. Бриллиантовые дороги, говорят про них. Глаза богов, говорят еще. И я понимаю теперь, почему у нас в древности верили, что звезды определяют судьбу человека. Даже что-то вроде науки такой было… гороскопы составляли, предсказывали события.

И еще я понимаю, почему эстарги говорят: только ради этой красоты на все и пойдешь. Ради Настоящих Звезд. Звенящих Звезд.

Серв кольнул в запястье разрядом. Я соскочил с крыла и побежал наверх, в Пост.

– Ничего особенного, – сказал Валтэн, не оборачиваясь, – вызов с Эль-Касри.

– Тьфу ты… – пробормотал я. Валтэн кивнул.

– Да уж… глупость какая-то. Только что оттуда, и опять… ну, я разворачиваюсь. Вызов не такой срочный, торопиться не будем. Пойдем обычным каналом.

– А что случилось? – я сел в кресло копилота. Машинально стал подтягивать гравитор.

– Правильно, Ланс, возьми гравитор на себя, – одобрил Валтэн, – случилось вот что.

Он включил сообщение с маяка, дал мне прослушать.

Шибаги захватили малый транспортный корабль. Пригнали его на Эль-Касри, груз, естественно, присвоили, а двоих пилотов продали в рабство прямо там. Им удалось утаить детали от подпространственного маяка и собрать его прямо на планете. Уже неделю они работают на плантации бэнга.

Ласс Дэнри, 18 лет и Скинэл Дэнри, 28 лет. Братья, видимо. Сигнал приняли спасатели, но спасателям после серии тяжелых инцидентов запрещено появляться на Эль-Касри. Поэтому сигнал передали нам. Работа, в общем, рутинная. Шибаги обязаны отдать пленных, причем без компенсации… Это неписаный закон – если уж на планету садится корабль Федерации с законными требованиями, наркобароны не спорят.

Самое ужасное, что если корабль шибагов терпит бедствие где-то в Космосе, они тоже вызывают наших же спасателей… и те помогают, это у них в Уставе, им иначе нельзя. Но за последние пять лет человек десять спасателей погибло на Эль-Касри, с тех пор они не появляются там без полиции. Один малый патрульный корабль – очень небольшая сила для планеты. Но наше преимущество в том, что это разобщенный мир конкуренции, за одного наркобарона армия планеты заступаться не будет, а мы вполне можем выдержать атаку его собственных вооруженных сил и выжечь его плантации. Поэтому со ско они стараются не связываться.

Сам патрульный спасательный корабль ждет нас в системе Глостии-14, операция будет совместной…

Через восемь часов мы были уже в системе Эль-Касри и связались со спасателями. Их корабль, «Свента» курсировал неподалеку от выхода, ожидая нас. Мы сблизились и легли на параллельный курс к планете, с нулевой относительной скоростью.

Спасательный экипаж был женский. Девушки представились как Оливия и Миранда. Видимо, Оливия была либо старшей, либо просто лидером по натуре – переговоры вела в основном она. Хотя Миранда тоже участвовала.

– Мы попытались взять их сами… но нас обстреляли уже на подходе к планете, – объяснила Оливия.

Голос приятный. Почему-то кажется, что она молодая. Я представил себе – какая она. Может быть, на Пати похожа… Хорошо бы она оказалась невысокой, худенькой, смуглой. С карими большими глазами. Тьфу ты, о чем я думаю?!

– Ну и напрасно пытались, – сказал Валтэн, – вам закон не писан. Запрещено же к Эль-Касри подходить.

– Как будем действовать? – спросила Оливия. Валтэн изложил ей наш план.

– Одна из вас пусть перейдет на «Крету», стыковаться не будем, давайте на ландере. Вторая останется на вашем корабле на орбите, будет контролировать.

– Может быть, мы сядем, а вы нас прикроете? – спросила Оливия.

– Нет уж, – отрезал Валтэн, – мы вас лучше сопроводим. А наша «Крета» на земле полезнее, чем на орбите. Собака у вас есть?

– Есть.

– Кобель?

– Наоборот, – со смешком ответила Оливия.

– Хорошо, тогда возьмем обоих. Наш пес не любит конкуренции, понимаете ли.

Валтэн с Оливией уточнили дальнейшие детали. Вскоре от «Свенты» отделился ландер, и Валтэн сказал мне:

– Иди, Ланс, встречай гостью.

Я смутился. Но что делать… приказ начальника… спустился на палубу. Ландер очень красиво летел. Раскинул дельтовидные свои крылья, сверкающие в отраженном свете Глостии-14, а нос самолета – будто призрачный, едва различимый. Я накинул шлем и открыл палубу. Посторонился. Ландер влетел под крышу и мягко опустился. Откинулся фонарь, и спасательница в ярком бело-голубом бикре выбралась на крыло.

Мы вышли с ней в коридор. Девушка сняла шлем.

Нет, не похожа на Пати нисколько. Но все равно очень красивая, такая красивая, что сердце замирает. Глаза такие огромные, синие… причем не серые с синим оттенком, а именно настоящие синие, такие только у артиксийцев бывают. У них мутированный ген, определяющий пигментацию радужки. И добрые глаза, вот именно, добрые. Ласковые такие.

Лицо очень красивое, безупречное. Золотистые, очень светлые волосы забраны в аккуратный узел сзади. Жаль только, что ростом она чуть выше меня… высокая. Квиринка.

– Оливия, – спасательница протянула мне руку. Я представился. Мы поднялись в Пост.

Корабль тормозил всеми двигателями. В системе Глостии-14 небольшое расстояние между планетой и выходом, еле-еле хватает времени, чтобы сбросить скорость. Вернее, времени хватает, но компенсаторы гравитации работают на полную мощность, иначе бы нас просто размазало.

Вскоре мы оказались на орбите. «Свента», ведомая второй спасательницей, летела за нами.

Мы опускались под экраном, и оставили «Крету» на поляне в рощице из высоченных голых коричневых деревьев неизвестного мне вида.

Другая планета. Биогенного типа, конечно… та же сила тяжести, тот же привычный воздух – я с наслаждением вдохнул его, скинув шлем. И все же – совсем другой мир. Деревья эти… кроны где-то в невообразимой высоте, и взлетающие вверх тонкие коричневые стволы. Другой запах… пахнет будто паленой резиной. И душновато. Горячий воздух окутывает лицо – было бы очень жарко, если бы не бикр.

Я оглядывался украдкой, спеша за Валтэном и Оливией. Им, наверное, привычно. А мне… другой мир, новый мир. Анзора, Квирин, и вот теперь – Глостия-14, Эль-Касри. «Крета» теперь лежит на поляне подбитой птицей, раскинув крылья. Валтэн не включил генератор тени – невидимости – слишком много требует энергии, а нам наоборот, необходима подзарядка от поля планеты.

Вот и маяк… первый раз вижу собранный маяк в полевой обстановке. Просто башенка, прикрытая камнями – для маскировки. Оливия нагнулась к маяку, пытаясь сервом поймать сигнал. Я сделал то же самое – серв молчал.

– Странно… то ли они уже мертвы, то ли…

– Будем считать, что техника подвела, – сказал Валтэн. В самом деле, в организм пилотов вживлены маяки, постоянно передающие сигнал – но довольно часто случаются сбои, а возможно, маяки просто перестали функционировать по какой-то причине.

– Тогда пустим собак.

Оливия взяла какую-то деталь маяка, дала понюхать собаке – черной изящной луте в рабочей шлейке. То же самое сделал Валтэн с Ронгом. Тщательно обследовав детали, Ронг и собака Оливии закружились на месте, высоко задрав морды… Луитрен почуял первым и рванул с места. За ним – Ронг, таща на поводке Валтэна. Я побежал замыкающим.

Собаки неслись уверенно, перемахнули ручей, слегка покружились на противоположном берегу и, снова найдя след, повели нас вперед. К счастью, эта бешеная гонка длилась недолго. Перед нами лежала плантация.

Это бэнг, понял я. Вот так он и растет. Это тебе не сенка… из этих крошечных растений с широкими, бледными листьями, получают целый спектр веществ – галлюциногенов, вызывающих сильнейшую зависимость. Кажется, бэнг должен быть высоким… но вероятно, это сейчас такая стадия роста. Где-то в поле копошились люди, по пояс раздетые. Собаки тянули дальше, вдоль кромки поля, но уже не так уверенно. Мы пошли потихоньку.

Вскоре приблизились к работающим. Валтэн и Оливия сосредоточились на собаках, я же мог смотреть… и не мог не смотреть. Для меня это первая планета. Первый чужой мир…

Как Анзора. Я совсем забыл уже, что люди и другие бывают. Худые, истощенные, с запавшими глазами, торчащими ребрами. Здесь работали подростки, лет 15-18… впрочем, может, и старше, может, они так выглядят. У девочек грудь обвязана серым платком, мальчики голые по пояс. Согнувшись, выпалывают бесконечные ряды бэнга. Вдоль ряда ходит надсмотрщик, белая рубаха, белый платок на голове.

Зачем? – кольнуло меня вдруг. Я даже остановился на секунду. Кто мне объяснит, зачем это нужно? Давно уже нет никакой необходимости в такой простой сельскохозяйственной работе. На Квирине большая часть продуктов получается синтезом, а то, что выращивается – обрабатывается совсем иначе, по особой, биотопной технологии. Получить эти технологии на Квирине – ничего не стоит. Федерация, согласно Этическому Своду, не имеет права отказывать кому-либо в пищевых технологиях или медицинских.

Правда, бэнг на Квирине не выращивают. И ряд других наркотиков. Это наслаждения изысканные, сложнейшие, психоделические, и они в Федерации запрещены. Никакой свободы, понимаете ли…

Почему так? Бэнг требует особой, ручной обработки? Не поддается химическому синтезу? Есть какие-то другие причины использования рабского труда?

Поселок уже виднелся вдалеке. Валтэн и Оливия сдержали собак. Мы перешли на шаг.

Вот здесь, значит, и живут рабы. Маленькие, вросшие в землю беленные хижины. Совершенно вытоптанная серая земля, пыль… в пыли возится совершенно голый ребенок лет трех. Он поднимает на нас лицо. Лицо у него очень странное. Одутловатое, узкие щелки темных глаз, совершенно неподвижно… равнодушно смотрит на нас.

Собаки остановились как вкопанные перед одной из хижин. Мы переглянулись. Возле хижины сидела неподвижно женщина с младенцем, завернутым в серые тряпки. На нас она никак не отреагировала. А ведь мы в бикрах, с собаками, должны по крайней мере какое-то любопытство у здешних жителей вызывать. Оливия подошла к женщине, наклонилась.

– Вы говорите на линкосе?

Она включила транслятор – только у нее висел этот ящик. Спросила:

– Кто живет в этом доме?

Женщина ничего не ответила и даже не посмотрела на Оливию. Взгляд ее был устремлен вдаль. Не такая уж молодая, как показалось вначале. Худое лицо, щеки впавшие, сеть морщинок…

– Вы слышите меня? – Оливия повысила голос, и из транслятора вопрос на местном языке прозвучал еще громче. Женщина вздрогнула всем телом, подняла глаза.

Совершенно бессмысленный взгляд… Мне стало страшно.

В своем ли она уме? Как же можно такой давать ребенка… да жив ли он? Может, она уже удушила его этими тряпками? Как бы отвечая на мои мысли, ребенок внутри кулька слабо зашевелился.

– Кто здесь живет? – спросила Оливия.

– Мой муж… я… еще двоих поселили… – голос женщины был совершенно ровным. Все-таки соображает.

– Где эти двое? – спросила Оливия. Женщина не ответила, Оливия повторила вопрос.

– Их забрали в поместье, – ответила женщина.

– Где это? Куда идти?

После настойчивых расспросов мы поняли, что путь в поместье лежит через деревню.

– Что это с ней? – спросил я Оливию негромко, когда мы двинулись, – по-моему, она чокнутая какая-то.

– Да нет, Ланс, это бэнг… для них он бесплатный. А может, им дозы выдают, это помогает в подчинении держать. Поэтому и женщина такая, и ребенок явно больной, – объяснила Оливия. Мы шли дальше, время от времени нам попадался кто-то из местных жителей, но на нас не обращали ни малейшего внимания. Словно у них тут постоянно шастали туда-сюда ско и спасатели в бикрах.

Мы прошли сквозь деревню, теперь дорога резко поднималась в гору. Собаки тянули по-прежнему – явно держали след. Это хорошо, значит, наши пилоты здесь когда-то проходили… хотя бы давно. Наверное, давно, собаки не очень уверенно идут. А может, это потому, что здесь часто ходят, затоптали следы.

Миновали еще одну рощу таких же высоких голых стволов. За рощей открывалось пространство… мы остановились. Так неожиданно встретить здесь, где, кажется, нет ничего, кроме нищеты и самых примитивных следов цивилизации – настоящий современный, даже по квиринским меркам роскошный особняк.

Я, пожалуй, и не видел таких на Квирине. Может быть, на Артиксе? В фильмах видел, это да. Это даже не особняк был – замок. Цветные башенки, как змеиной кожей покрытые, сверкающие… Цхарн, да они же все из стекла! Из ровных разноцветных прозрачных ромбиков, переливающихся на солнце. А под башенками уступами сбегало вниз здание, все покрытое стеклянной или каменной крошкой, с готическими высокими окнами, низ замка терялся в густой зелени сада.

– Это поместье, – деловито сказал Валтэн. Похоже, его совершенно не удивило это зрелище. Впрочем, конечно… не первый же раз он в скоплении Глостии. Мы подошли к воротам. Там сидели те же охранники в белом, один из них поигрывал дубинкой на цепи – видимо, местное оружие.

– Тебе придется говорить, – сказал Валтэн Оливии. Та кивнула. Транслятор был только у нее.

Охранники, увидев нас, подобрались, вскочили. Их было четверо. Двое направили на нас какое-то оружие, сильно напоминающее лучевое.

– Здравствуйте, – сказала Оливия, – мы представители космических служб Квирина. Приняли сигнал бедствия. Просим сообщить о нас вашему хозяину или тому, кто здесь уполномочен что-то решать.

– Хозяина нет, – растерянно сказал один из охранников, – я сообщу управляющему.

– Да, пожалуйста, – кивнула Оливия. Охранник поднес к лицу серв – да, самый настоящий серв! – и стал тихо вести какие-то переговоры. Я рассматривал его… нет, явно местный житель. И остальные трое тоже. Местных жителей можно узнать по безразличному, мутному взгляду… худому, исчерченному морщинами лицу. Кажется, они уже рождаются старичками.

– Ждите,– сказал наконец охранник, – он будет беседовать с вами здесь.

Управляющий появился примерно через полчаса. Раза три мы напоминали страже о том, что пора бы ему и поторопиться. Ответы с каждым разом становились все более раздраженными. Охранники все это время стояли на ногах, направив на нас свои универсальные бластеры. Наверное, так у них положено.

Наконец, когда мы уже изрядно притомились, в глубине аллеи, ведущей к воротам, появился белый отряд. Человек тридцать охранников в той же белой одежде, с платками на головах. Мы с удивлением воззрились на это шествие. Уж не собираются ли они нас задержать? Наивно, наивно… Но за отрядом белых стражников шел высокий, сильный мужчина явно нездешнего вида. С плеч его спадал плащ из самого настоящего бархата, кожаная рубаха украшена многочисленными бляхами из серебра. Примитивно и довольно пошло. Но наверное, здесь так принято.

Стражники расступились, образовав полукруг. Каждый из них держал наперевес тяжелый старинный бластер, и каждый ствол был направлен на нас. Ясно, переговоры с позиции силы. Они что, не понимают, что защита наша включена? Управляющий шагнул вперед.

– Что вам нужно?

Оливия повторила первую фразу, добавив.

– Сигнал бедствия мы получили от наших людей, пилотов, которых незаконно захватили в космосе и продали в ваше поместье. Это двое молодых людей, вы, вероятно, знаете их. В поместье они находятся около недели. Мы побывали в деревне и выяснили, что их забрали сюда. По соглашению вы обязаны отдать нам этих людей. Больше у нас не будет к вам претензий.

– Я знаю, о ком вы говорите, – спокойно ответил управляющий, – но я отвечаю за поместье и рабов, и не имею права выдавать кого-либо в отсутствие хозяина. Вам придется подождать, он будет… приблизительно через тридцать суток.

Сволочь, подумал я. За месяц с ребятами может произойти что угодно.

Валтэн толкнул Оливию.

– Спроси, его хозяин син Грела?

Оливия повторила вопрос в транслятор. Управляющий ответил утвердительно. Валтэн что-то еще сказал Оливии, но она протянула ему провод от транслятора. Валтэн произнес в микрофон, и ящик послушно повторил его слова.

– Син Грела будет очень недоволен, если погибнут его плантации… а мы уполномочены это сделать, если вы немедленно не выполните наши требования.

Надо было одному остаться в корабле, подумал я мельком, и прикрыть в случае чего… хотя мне не хотелось бы остаться. Но ведь здесь я совершенно бесполезен, а так – мог бы действительно выжечь плантации. Даже не поднимая корабля.

– Син Грела достаточно богат, чтобы пережить потерю урожая, – хладнокровно ответил управляющий.

– Возможно, мы могли бы выплатить компенсацию, – предложила Оливия. Управляющий смерил ее взглядом.

– Что вы можете мне предложить?

– У нас есть глостийская валюта… это было бы только справедливо, – добавила Оливия, – не вы захватили наших людей в космосе, и ваши деньги должны быть вам возвращены.

– Об этом я побеседую в здании… но только с вами лично. Мужчины останутся здесь, – сказал управляющий. Валтэн страшным шепотом произнес «НЕТ». Оливия произнесла в транслятор.

– Мы не согласны. Вы получите деньги здесь, и выведете сюда пилотов.

Управляющий помолчал немного.

– Хорошо, – сказал он, – деньги.

– Сначала люди, – возразила Оливия.

Управляющий повернулся и отдал какое-то распоряжение. Вслед за этим отошел и сел на скамью. Мы ждали приблизительно десять минут.

Наконец их привели. Двое охранников шли чуть сзади, наставив на квиринцев стволы. Руки ребят были скованы за спиной силовыми наручниками. Старший заметно хромал. Они все еще были в серых тельниках – белье, надеваемом под бикр, только очень грязном и кое-где порванном. У младшего пилота… как его… Ласс Дэнри – вспомнил я, – через все лицо тянулся кровавый рубец, а губы растянулись в счастливой улыбке, едва он увидел нас.

– Ара, товарищи! – крикнул старший, Скинэл Дэнри.

– Ара, – ответила Оливия и обратилась к управляющему, – освободите их.

Квиринцев освободили, сняли наручники, подтолкнули к нам. Тридцать стволов, тридцать черных дырочек дул по-прежнему смотрели на нас не опускаясь. Только теперь это стало по-настоящему опасным – у ребят-то нет щитов.

Оливия полезла в карман, протянула управляющему плотный конверт. Интересно, успел я подумать, почему он не торговался, не спросил даже – сколько.

– Здесь триста глостийских лье, – сказала Оливия почему-то очень тихо и на линкосе, без транслятора. Управляющий кивнул и произнес очень громко.

– Хорошо. Значит, вы передали мне сто пятьдесят глостийских лье. Я думаю, это разумная плата.

Он упаковал конверт куда-то в складки своей одежды.

Потом произошло следующее. Одновременно управляющий сделал какой-то странный жест рукой, Валтэн закричал «Ложись!», двое квиринцев повалились на землю, и охранники открыли огонь. Управляющий резво отскочил, наши щиты заработали, и я отдал команду встроенному оружию, испустив сноп «мягких» лучей – обученные охранники падали на землю, но некоторые из них были уже мертвы. Внезапно из-под наших ног метнулась серая молния – Ронг прыгнул на управляющего, тот еще не успел поднять оружия, «Стрела» выпала из его руки… а стреляет она, между прочим, спикулами, проникающими и под силовой щит. Между тем спасенные квиринцы, лишенные защиты, быстро уползали в укрытие – в кусты у дороги, и к караульной будке. Ронг схватил «Стрелу» в зубы, перекусил посредине ствола… да, хорошо обученная собака, ничего не скажешь. Так же молниеносно вернулся назад, к ногам хозяина, под защиту поля. Управляющий зажимал перекушенную руку. Мы успели уже занять позиции для боя, отскочив с дороги, спрятавшись за будкой, куда переползли и безоружные пилоты. Валтэн, тщательно прицелившись, срезал лучом молодого охранника, метнувшегося было в нашу сторону – тот повалился без звука, грудь его была разворочена, и рана дымилась.

– Стойте! – Оливия шагнула вперед. А если поле не выдержит, а спикулы? Дура! – кажется я сказал это вслух. Хотел метнуться за ней, но Валтэн удержал меня.

– Она не дура, она спасатель, – сказал он шепотом. Оливия крикнула.

– Стойте! Вы не задержите нас, но умрете сами! Син, остановите их, вы отвечаете за жизнь рабов!

И стоит прямо перед ними, без всякого оружия, идиотка.

Кто-то пальнул – без результата. Валтэн выскочил, встал рядом с Оливией. Я последовал его примеру.

– Если вы заденете хоть одного из нас, – крикнул Валтэн, – мы сожжем ваши плантации!

Последовало молчание, потом – голос управляющего, произнесший на линкосе.

– Уходите.

Мы молча смотрели, как охранники уходят, как оттаскивают убитых. Человек пять. Кого-то из них я достал, ведь я стрелял тоже. Это моя работа.

– Я дойду, – сказал Скиннэл, улыбнувшись. Пилоты выглядели совершенно счастливыми.

– Смотрите, может быть… – начала Оливия, но Скинэл помотал головой.

– Я дойду.

Мы шли медленно, поскольку он все же хромал. А фрукт этот управляющий… все ясно – хотел получить от нас деньги, половину их положить в собственный карман, а потом еще нас и прихлопнуть. Молодец, ничего не скажешь.

Хотя скорее он собирался выслужиться перед хозяином. У него самого наверняка есть щит-генератор – а теперь будет возможность сказать, что мы захватили пленных силой. Вот охрану поубивали.

– Мы вас в деревне искали, – сказала Оливия. Ласс объяснил.

– Мы сначала работали в поле… а тут управляющий приехал, ему сообщили про нас. Ну и он забрал нас в поместье. А мы ведь так и не попробовали бэнг. Не привыкли еще. Рабы из Федерации у них считаются ценными… знали бы вы, сколько за нас заплатили! Ну, инженерные вакансии в замке все заняты. Так он нам в охрану предложил.

– Ну и вы? – поинтересовался Валтэн.

– Отказались, – сказал Скинэл, – насмотрелись мы на этих охранников. Ладно бы еще, машины в замке обслуживать…

– А они что? Били вас?

– Нет… это нас раньше еще, в самом начале. Нас посадили в камеру и обкуривали бэнгом. Ну и гадость!

– Между прочим, хочется уже, – сказал Ласс, – я бы сейчас не отказался…

– Так это и была его цель, – мрачно заметил Валтэн, – все здешние рабы зависимы от бэнга. Сами хозяева тоже, как правило, наркоманы, но употребляют другие концентрации или вообще наркотики полегче. А рабов они так и держат, на зависимости… правда, те живут недолго. Если бы вы привыкли, оказались бы у них на коротком поводке. Дозы лишат – и все дела.

В простенке между хижинами мы увидели девочку лет двенадцати. В серой длинной юбке и платке, обтянувшем грудь. Худенькие плечи покрыты полузажившими, еще кровоточащими рубцами. Девочка стояла у беленной стены в странной позе – опустившись на колени, головой упершись в стену. Внезапно ее начало рвать, и рвота стекала по белой стене, совершенно черная, словно кровавая.

– Обкурилась, дело обычное, – пробормотал Ласс. Я посмотрел на него – он отвел глаза.

Они сейчас вернутся на Квирин. Для них все мучения кончены. А она останется здесь навсегда. И еще все те дети, которые работали в поле утром. И все люди, рядом с которыми парни прожили вместе какое-то время. Ласс упорно смотрел в землю.

Оливия подошла к девочке, вынула из сумки зена-тор, молча надела ей на предплечье. Девочка взглянула на нас мутными глазами, видимо, ничего не соображая.

– Я заберу ее, – вдруг сказала Оливия.

– Здесь останется еще много детей, – сипло сказал Валтэн. Оливия кивнула.

– Все-таки я ее заберу.

– У нее здесь мать, – сказал Скинэл, – она обречена. Здесь все такие.

Оливия нагнулась к девочке, собираясь ее поднять.

– Не валяй дурака, Олли! – тихо и властно сказал Валтэн. Спасательница выпрямилась.

– Пойдем быстрее, не стоит здесь задерживаться.

Оливия все не двигалась. Мы молчали. Я вдруг представил себя на месте Ласса или Скинэла… они, здоровые, молодые, были спасены из этого страшного места – их спасло умение собрать подпространственный маяк, и то, что мы по уставу готовы из-за них рисковать. А эти – маленькие, слабые, больные – должны здесь остаться. И сделать с этим ничего нельзя…

Но есть и другая правда, Этический свод – нельзя изменять чужую жизнь по своему произволу… у девочки здесь мать, семья. Они останутся здесь. Мы не имеем права…

– У нее ведь семья, – тихо добавил Валтэн. Я взглянул в лицо Оливии – каким оно стало… некрасивым. Ни следа от той юной, прекрасной девушки – черты словно вырублены из камня, глаза потемнели и словно потухли, все лицо постарело, и даже волосы показались мне не золотистыми – седыми. Спасательница тряхнула головой.

– Вы правы… товарищи, вы правы. Пойдемте.

Она нагнулась к девочке снова и оттащила ее подальше, в тень хижины – чтобы хоть не палило солнце… Мы молча и без новых происшествий вернулись к кораблю.

Спасатели забрали ребят к себе на корабль. Мы тепло попрощались с ними и в особенности с Оливией и продолжили свое дежурство, с некоторым облегчением уйдя из системы Глостии-14, Эль-Касри.

Нам оставалось еще почти три месяца патруля. Я знал это, но не знал еще, что произойдет в следующие три месяца – а ведь уже прошедшее изменило меня бесповоротно. Я не знал еще, что такое космическая база, где мы провели вторую половину дежурства – в резерве, крошечный подземный город на безатмосферном планетоиде, условия – почти как у нас в Общине (ну, еда получше, а вот с воздухом гораздо хуже), тренировки и учебные тревоги, и боевые тревоги, которых при мне было пять – вылеты по тревоге, в составе «групп захвата» и «подкрепления». Я не знал еще, что мне удастся подбить чужой ландер, и увидеть еще два чужих населенных мира, дышать чужим воздухом и слышать чужой язык. И как ни странно, я не знал еще, что такое настоящая усталость… на Анзоре усталость была все же другой.

Мы сидели вдвоем в Посту, корабль шел в запределке – звезд не было, в экраны ломилась чужая, навязчивая, потусторонняя чернота.

Как-то странно всегда чувствуешь себя в запределке. Как на пронизывающем ветру. Это физическое ощущение, и передать его очень трудно. Даже нельзя, наверное. Но это и психологическое ощущение, и оно – как будто ты стоишь перед неким сканером, просветившим твой мозг… ментоскопом… но вот что именно Оно прочитало – ты знать не можешь, и оттого страшно и немного тошнит. Я раньше читал об этом ощущении, оно бывает у всех, и вот – у меня тоже возникло.

Но если привыкнуть и не думать о нем, то оно не так уж мешает.

– Валтэн, – я вспомнил наконец о том, что мучило меня с самого отлета с Эль-Касри, – все же у меня не вяжется что-то с Глостией…

– Что у тебя не вяжется? – лениво спросил мой шеф.

– Какая необходимость использовать рабов? Выращивать эти растения? Нет химических наркотиков? Ведь полно же. Но даже если выращивать… на Квирине тоже кое-что просто выращивают. Но не так же… можно что-то придумать, есть технологии. Мы же… как в докосмическую эру попали.

Валтэн помолчал, глядя в чернильную пустоту перед собой.

– Ландзо, какая необходимость у вас на Анзоре в существовании этих Общин? В голоде и прочих ваших прелестях? Вы что, не могли пищевые синтезаторы заказать на Квирине? Кто бы вам отказал?

Я осекся. Вот этот вопрос почему-то не приходил мне в голову.

– Ну, наверное, есть причины. Изоляция… мы все время находимся в состоянии войны с Бешиорой, и… но вообще-то да, все необходимое для пищи, лекарства нам бы поставили. Не знаю, Валтэн. Это надо в высшей политике разбираться, а ведь я был простым общинником. Нам всегда внушали, что Квирин – это плохо и ужасно, что они… ну вы хотите нас завоевать.

– Я не знаю, как у вас, Ланс, – заговорил Валтэн, – но в отношении Глостии и многих других планет… да ты можешь сам почитать, я дам тебе литературу. Это все очень сложные процессы. Получается так, что наука как таковая вполне уже может прокормить и обеспечить все человечество Галактики. Это действительно так. Но наука – это Квирин. Другие центральные миры тоже, но в первую очередь – Квирин. Он на переднем крае, особенно, конечно, в исследовании Космоса, но и вообще… Квирин – это место, где создается новое. Если взять гравитехнологии и биотехнологии, то это – ресурсы неисчерпаемые, в смысле, мы можем их давать сколько угодно и кому угодно. И даем. И очень многие миры, пользуясь достижениями нашей науки, живут так, как они привыкли жить за тысячелетия. Но там уже нет голода, войн, нищеты… Таких миров много.

Но есть и другие миры. Ваша Анзора, может быть, в каком-то смысле – большое исключение. А с Глостией, Серетаном, и еще рядом других миров… ну, скажем, Стания. Или Кроон в большей его части… с ними все очень сложно. Они иначе устроены. Получилось так, что в них почему-то самую главную роль стали играть деньги и связанное с ними материальное благополучие, богатство. Мы их называем миры конкуренции, но даже не конкуренция тут главное слово, а выгода. Поэтому там для правительства хороши не те проекты, что облегчит жизнь населению и сделает население более умным, развитым, свободным, а те, что обеспечат наибольшую денежную выгоду… Понял?

– Не совсем, – сказал я. Конечно, где-то я об этом уже читал. Но не совсем понимал. Наверное, потому, что на Анзоре вообще не было никаких денег.

– Ну да, это сложно, – согласился Валтэн, – понимаешь, вот пример. На Серетане существует медицинская корпорация, которая производит лекарства и продает их за деньги. За большие деньги! Среди правления этой корпорации есть члены правительства. От существования этой корпорации зависит богатство этих людей и их власть. Теперь смотри, если они бесплатно получат технологии и сами лекарства на Квирине – будет ли это им выгодно в денежном смысле? Ну, если они сохранят монополию и будут у себя продавать все это, то да. Но сохранить монополию тут очень трудно… лекарства будут дешевыми, значит – невыгодно. Очень невыгодно! Значит, население Серетана будет тихо умирать от рака, иммунодефицита и прочих радостей, поскольку по-настоящему решить эту проблему – значит для кого-то лишиться положения в обществе.Понял теперь?

– Ну… приблизительно.

– Или возьми Кроон. Там два народа, скаржи и краалы. Скаржи живут как мы, а краалы значительно хуже. Казалось бы, чего скаржам с краалами не поделиться? Да просто скаржи националисты, у них древняя культура, и они стремятся с краалами поменьше общаться, мол – это их дела. А краалы к нам обратиться не могут, так как у них самостоятельного правительства нет, только скаржское. А как ты знаешь, по Этическому своду мы помощь оказываем только правительствам.

– Да… сложно, – признал я, – ну а здесь, на Глостии?

– Ну что… тут есть даже два объяснения. Первое – денежное. Выращивать бэнг силами рабов – это очень дешево и эффективно. Ну, положим, если запустить современное производство… но видишь, сам я не знаю, не пробовал. Но говорят, синтетические наркотики куда хуже натуральных. Может, это опять же, пропаганда. И надо куда-то девать всю эту массу людей, чем-то ее занять – вот они и занимают. А второе объяснение… Понимаешь, чем отличаются даже на Квирине самые крутые рестораны, вроде «Сада Ами»?

Я подумал.

– Там официанты – люди…

– Вот именно. Желание управлять кем-то, желание иметь рабов, именно рабов – оно из самых древних и непреодолимых. Ну представь, что наркотики производятся промышленным способом. Для этого нужны квалифицированные люди – инженеры, химики, пилоты для перевозки. Причем не обкуренные до последней степени, иначе работать не смогут. Такими людьми управлять куда сложнее. Но не в этом даже дело. Жена или дочь инженера – пойдет, извини, в наложницы к наркобарону? Не пойдет. А так… понимаешь, видал я таких… вот сидит царек, вокруг него молодые девушки, мальчики, он над ними властен, может с любой или любым сексом заняться, может голову отрубить или повесить. Бунт исключен – дозы лишил, и все. На плантации сослал, а это – ад, как ты видел. С охранниками частью своей власти делятся. Сладкая это жизнь, Ланс… непреодолимо сладкая. Невозможно от нее отказаться. Отсюда все остальное…

Я помотал головой.

– Валтэн, я… у меня стало складываться впечатление, что миром все же правят экономические законы… А тут получается – вопреки им такое общество существует…

– А это часто бывает в истории, – согласился Валтэн, – экономика – это одно, а вот психология людей…

Мы замолчали.

– Но как же с Анзорой? – спросил я вслух.

– А вот этого я не знаю, – сказал Валтэн, – это, пожалуй, очень редкий и необычный случай.