Вторую неделю Рей сидел на жесткой диете.

Формально говоря, еды хватало. В первый же день он нашел местную благотворительную организацию «Тафель» и приволок оттуда два огромных пакета с продуктами. Такие пакеты можно было получить трижды в неделю, отстояв очередь. Предъяви только справку о том, что числишься на учете Базис-центра и ждешь начисления пособия.

Само по себе это занятие — добывать продукты — было бы даже увлекательным, если бы не рвущая сердце тревога за дальнейшую жизнь. Идти пешком и по эскалаторам на третий высотный городской уровень (его центр пробивала верхушка Колонны Богородицы и крыша ратуши, расположенных на нижнем ярусе). Стоять в длинной унылой очереди, в основном из алкашей и торчков в сильно подержанных тряпках, женщин, увешанных гроздьями детишек. Большинство в этой очереди не принадлежали к белой расе, а порой и говорили не на немецком или английском, а на каких-то своих языках. Попадались немецкие старушки и старики, чистенькие на вид, поджимающие губы при виде смуглой детской оравы. Рей слушал пересуды о том, «где что дают» и о каких-то неизвестных ему конфликтах. Поперву все это казалось увлекательным приключением. Два закрытых белых пакета с едой, которые ему выдали по предъявлению распечатанной дома карточки, он схватил, как добычу в компьютерной игре. Тащить их домой, правда, было довольно тяжело. Интересно, думал Рей, почему здесь не ходят какие-нибудь автобусы? Но из общественного транспорта была только городская электричка, а жилище Рея находилось далеко от ее станций.

Дома он вскрыл пакеты и ахнул.

Да, еды в них было полно. Буханка серого дешевого хлеба. Почему-то шесть пачек маргарина. Четыре стаканчика йогурта, два из которых тут же пришлось выбросить — срок хранения вышел. Пачка печенья. Макароны. Набор для выпечки — какие-то пряности, украшения на торт. Пять разных соусов в банках. Килограмм подгнивших яблок. Рей хотел было их тоже выбросить, но вовремя понял, что разнообразить питание нечем, и потому тщательно подрезал сгнившие места, а остатки сложил в холодильник.

Таким образом он питался уже две недели. Хлеб с соусом на обед. Йогурт на завтрак. На ужин — кислые яблоки с запахом гнили. Единственное, что спасало — интернет. На него не было ограничений, и Рей по-прежнему забывал о всех неприятностях, уйдя в виртуальность.

Если уж в прежней жизни можно было полностью отвлечься от жизненного процесса, стукая по клавиатуре и уткнувшись в маленький двухмерный экран — то современный интернет был куда ярче и ощутимее реальности. Рей записался в команду виртуального флаг-турнира, «Быки Альдебарана», и даже достиг некоторого успеха, став форвардом — это не так-то просто. Сражения шли меж командами планеты Олла у Альдебарана и земной колонии на Альфа Центавра. Если флаг-турнир не поможет снять противоречия (а так и было по сюжету сериала) — начнется космическая война. Рей заранее забронировал себе место в полку истребителей.

… Они выиграли. Товарищи по команде хлопали Рея по плечам и даже подкидывали в воздух — это он совершил решающий рывок к флагштоку! У Рея текли настоящие, не нарисованные слезы. Потом всей командой они ужинали в роскошном ресторане Оллы — посуда из чистой платины, горы жареного мяса, мясных рулетов, шариков, залитых восхитительными соусами, круглые со слезой сыры на тарелках, вино цвета венозной крови в хрустальных высоких бокалах. Девушка с волной русых волос до колен, со стрелками на висках, удлиняющими и без того огромные синие глаза, подошла к нему сама. Герой турнира! Она робко приблизилась к нему, и Рей пригласил ее на танец. В синих глазах сияли огни, точно сбывалась мечта. Талия девушки была тонкой до абсурда, до страха переломить ее пальцами.

Кровь и вино ударили в голову, Рей приблизил губы к губам девушки. И тут грянул внешний вызов.

— Извини, — деловито сказал он, — вызывают.

Исчез с видом супермена, которого призвали на спасение очередной планеты. Из внешнего окна на него доброжелательно смотрела женщина в форме служащей Базис-центра. Темные кудри, что-то азиатское в лице.

— Мое имя Ванг, — представилась она, — я ваш джоб-куратор.

— Мне начислили пособие?! — воскликнул Рей. Женщина покачала головой.

— Это вне моей компетенции. Финансированием занимается другой отдел. А я — психолог и социальный работник. Моя задача — помочь вам найти себя!

— М-м, — огорчился Рей, — а нельзя ли как-то узнать, начислят ли мне пособие? И когда? Мне скоро за квартиру платить!

Ванг улыбнулась.

— Не беспокойтесь, герр Гольденберг! Возможно, вы не в курсе, но базис — это действительно базис. Я знакома с вашей биографией. Понятно, что вы многого пока не знаете. Базис — это безусловный основной доход! Его получают у нас все жители Федерации. Единственное исключение составляют те, чей доход от работы или бизнеса превышает базис более, чем в два раза. Но такие люди — это всего 12 процентов населения!

— Э-э… вы что, хотите сказать, что почти девяносто процентов людей живут на пособие? — поразился Рей.

— Да, именно так. Хотя многие из них зарабатывают кое-что и дополнительно.

— А что… нормальной работы в Федерации нет? — Рею смутно помнилось, что в старые времена считалось почетным работать и зарабатывать деньги, а сидящих на пособии клеймили позором.

— Почему же? Безработица у нас очень низкая, в Германии менее трех процентов. Я и вам помогу найти работу, у вас есть все данные — вы прекрасно владеете английским, биологически молоды, неплохое школьное образование. Уверена, что мы найдем для вас подходящее место! Или в крайнем случае, профессиональное образование…

— Подождите! — перебил Рей, — это получается тогда, что зарплаты очень низкие? Раз люди зарабатывают не больше базиса.

— Я уточню, — улыбка Ванг была профессиональной, отлично отрепетированной, — такое понятие, как зарплата, у нас применяется крайне редко. Большинство работодателей предоставляет места работы, но не платит за это, и это справедливо, согласитесь — мало того, что работодатель создал вам рабочее место, он еще должен вам за это и платить? Лишь в некоторых, особых областях… ценным специалистам работодатели предлагают еще и зарплату, и таким образом свой базис можно увеличить почти в два раза!

Понимаете?

— Не очень, — признался Рей. Он обернулся и со вздохом отключил окно с Альдебараном, — а на что люди живут? Если им не платит работодатель?

— Так на базис же! — Ванг недоуменно пожала плечами, — содержание граждан берет на себя государство. Это и есть его обязанность — содержать людей, а иногда, при нехватке работодателей, создавать им и места работы. У нас в государстве все для блага человека, уважаемый господин Гольденберг!

Рей подобрался.

— Я правильно понимаю, что базис я получу в любом случае — буду я работать или нет?

— Да, конечно! — благожелательно подтвердила служащая.

— Но тогда какой смысл для меня в том, чтобы работать?

Ванг скорбно покачала головой.

— Но ведь вы, наверное, хотите общаться с людьми, не сидеть в четырех стенах! Быть встроенным в социальную жизнь общества. Быть нужным и интересным другим людям.

— Э-э… ну а если я не хочу? — спросил Рей.

— Мы будем обследовать ваш психологический профиль. Выяснять причины таких нарушений… Не беспокойтесь, — радостно заверила его Ванг, — мы все решим, и у вас все будет благополучно.

Через два дня Рей пешком добрался до Базис-центра, расположенного на соседней окраине города. Он проехал было две остановки на гор-электричке, но денег на оплату проезда у него не было, и завидев контролера, Рей машинально выскочил из вагона.

Симпатичная кураторша Ванг пригласила его в кабинет. Обследование длилось около часа — Рей сидел со шлемом ментоскопа на голове, Ванг задавала ему разные вопросы, затем он заснул под действием какого-то укола…

Рей проснулся в соседней комнате. Из кабинета Ванг доносилась беседа с какой-то женщиной, говорящей по-немецки с акцентом. Здесь говорили по преимуществу на немецком, а не английском, в отличие от среды, где Рей вращался раньше.

— Очень плохо, что вы не явились на работу! — в голосе Ванг звучал металл, — фактически вы потеряли место работы по своей вине. Поэтому на следующий месяц базисное пособие с вас снимается!

— Но как же… на что мне жить?! — раздался жалобный женский голос, — а ребенка на что кормить?

— Ничем не могу вам помочь! Это закон. Вы предлагаете мне нарушить закон?

— Но меня же из квартиры выселят!

— За один месяц не выселят, а потом вернете плату! Кроме того, мы заключим с вами новый договор на поиск работы… Подпишите вот здесь! И смотрите, чтобы не как в прошлый раз! Вы должны прилагать настоящие усилия, а не расслабляться! В противном случае я должна буду еще раз применить санкции! Это закон!

Послышалось всхлипывание и бормотание. Рей сел на кушетке, переждал возникшее головокружение. Что это ему такое ввели? В соседней комнате голос Ванг бодро произнес «До свидания», хлопнула дверь, Рей высунул нос наружу.

— Можно?

— Да, пожалуйста… Вот подпишите договор, — Ванг положила перед ним распечатанный лист тонкого пластика. Рей пробежал договор глазами.

Ему предлагали договор о помощи в заключении трудового контракта.

Психологическая служба Базис-центра обязывалась помогать ему искать рабочее место. В ответ на это Рей обязан был приложить усилия к поиску самостоятельно. Что-то не нравилось ему во всем этом. Какие-то формулировки могли оказаться ловушкой. Рей нахмурился, взглянул на Ванг, которая доброжелательно улыбалась напомаженным ртом.

Не подписывать? Устроить скандал?

Но ведь не дадут пособие! Внутри у Рея зашевелился страх. Перспектива и дальше жить за счет «благотворительных пакетов» пугала, а скоро предстоит плата за квартиру и интернет!

Он приложил палец к окошку подписи на листе.

— Прекрасно, герр Гольденберг! — бодро произнесла Ванг, — я распечатала для вас подходящие вакансии. Впрочем, вы и сами можете посмотреть их в интернете, на портале Биржи. Наша следующая встреча — через неделю, согласно договору, вы должны либо устроиться на работу к этому времени, либо принести зарегистрированные отказы, не менее пяти. Всего хорошего! Желаю вам приятного дня!

Дома Рей забросил лист с вакансиями подальше, налил дешевого кофе (к счастью, хоть такой удалось взять в прошлый раз — неделя без кофе его доконала!) и сделал бутеброд с подозрительно пованивающей колбасой. Жуя на ходу, он нырнул в интернет.

Когда Рей вновь вернулся к реальности, за окнами стемнело. Его клонило в сон. Рей, пошатываясь, прошел к туалету.

Завтра они должны заплатить пособие, уговаривал он себя. Должны. Иначе ведь меня выгонят из квартиры! Хотя сразу тоже не выгонят… сначала напишут письмо, потом еще что-нибудь. И только потом придут с полицией. До тех пор, наверное, пособие уже дадут! А вдруг нет? И что делать тогда — жить под мостом?

Он вымыл руки и плеснул воды на лицо. Сжал зубы, сдерживая панику.

Почему эта Ванг ничего не сказала о пособии? Наверняка же она знает… вон санкции выписывает, пособия людей лишает. Вместо этого — идиотский договор и какие-то вакансии. А зачем ему работать, если пособие заплатят и так?

Но видимо, заплатят не обязательно — ему вспомнился подслушанный разговор. Ванг может и лишить пособия. На месяц… или навсегда? Но как же — ведь говорят же, что граждане Федерации все имеют жилье и не умирают с голоду?!

Сон слетел начисто. Рей вышел в комнату. Хотел съесть что-нибудь для успокоения — но остался только один кусок хлеба. На завтрак. Завтра надо будет сходить за продуктами, для этого понадобятся силы.

Мир перевернулся окончательно. Впервые в жизни Рей почувствовал — и это было крайне унизительно! — что его принуждают что-то делать.

Его никто, никогда не принуждал. Может быть, в раннем детстве — но он не помнил этого. Бывало, с родителями возникали конфликты, отец сердился, мать выговаривала. Но он всегда в глубине души чувствовал, что это — не всерьез. Что они поворчат и забудут, и все будет по-прежнему. Наказаний в семье не практиковалось. Надо было только помолчать с невинным видом, уставив глаза в пол — и все будет нормально. Со временем.

В школе практиковали педагогику ненасилия — их непрерывно развлекали, подыскивали наиболее ненапряжные способы обучения, оценки вообще ставили редко. В универе стало потруднее, поэтому Рей, собственно, и бросил его.

Его в жизни уговаривали, убеждали, подкупали, пытались усовестить. Но никто никогда не наказывал его и не ставил перед жесткой дилеммой: будешь делать, как я говорю, или сдохнешь.

Смерть ассоциировалась с лимфосаркомой. Это был ад — непрерывная боль, тяжелый морфиновый сон, забытье, тошнота, тысяча мелких неудобств, пронзающая мысль о небытии — раньше Рей считал, что верит в перевоплощения, но во время болезни странным образом его накрыл атеизм.

Теперь ему снова казалось, что он стоит перед пропастью — адом; на этот раз смерть будет не от болезни, а от голода; ему придется проводить ночи, целые ночи, на холодной земле, ютиться по углам, бегать от полиции, а это страшное сосущее чувство под ложечкой… оно уже начинается! Рей ведь не ужинал, и до утра ему есть нежелательно. Он тут же схватил оставшийся ломоть хлеба и откусил. Немного-то можно и сейчас! Ему стало легче. Рей не заметил, как доел остаток продукта.

Ну и ладно. С утра надо встать пораньше и идти за едой — все будет нормально. Какие глупости! Никакая смерть ему не угрожает — только неудобства.

Хотя и они очень неприятны.

И все-таки придется работать, понял Рей. Унизительно, мерзко… Но он должен пойти на это — чтобы выжить!

Я отомщу, подумал он мрачно. Найму адвокатов… Сейчас мне надо только выжить.

Он взял список от психолога Базис-центра, посмотрел, отбросил.

Бред какой! Список включал вакансии посудомойщика в ресторане, работника автомойки, помощника продавца в супермаркете, складского рабочего…

Рей плюхнулся в кресло, включил интернет, потребовал Биржу труда. Не может же быть, чтобы не нашлось нормальной работы! Он же все-таки не черный эмигрант из Африки, чтобы машины мыть! Он образованный человек, закончил гимназию и два курса университета… пусть и более полувека назад.

Через полчаса он продиктовал четыре резюме — на места модераторов интернет-порталов, агента по продажам и переводчика — и довольный произведенными усилиями, хотя и голодный, лег спать.

Из «Тафеля» Рей вернулся к полудню. Первым делом заварил себе один из сухих супчиков, оказавшихся в пакете, и поел этот супчик с хлебом.

Ему показалось, что он в жизни не едал ничего вкуснее.

Затем Рей с удобством расположился у монитора. Первое же сообщение заставило его с воплем подпрыгнуть.

«Уважаемый герр Гольденберг!

Вам начислено денежное довольствие в форме безусловного основного дохода, в следующем размере…»

Когда Рей дочитал письмо до конца, радость его поутихла. Он поднес руку к сканеру — посмотреть сумму на чипе. Ну что, во всяком случае, теперь там что-то появилось.

Что-то — это 198 долларов 30 центов. И на это надо прожить месяц.

Рей вдруг понял, что не знает даже приблизительно, сколько стоят продукты. Надо будет брать самые дешевые. А сколько стоил обед в Далласском ресторане? Да что-то около двухсот он тогда и выложил…

Но это было еще не все. В почтовом ящике мерцало еще одно послание от Базис-Центра. Рей открыл и его.

«Уважаемый герр Гольденберг!

Безусловный основной доход предусматривает оплату жилплощади и сопутствующих расходов в размере 250 долларов в месяц. Согласно указанным вами данным, вы проживаете в квартире площадью 88 квадратных метров, стоимостью 450 долларов в месяц, при коммунальных расходах 150 долларов в месяц. Эти расходы превышают установленную норму расходов на жилье гражданина Федерации.

На текущий счет вашего квартировладельца переведена установленная норма в 250 долларов. Остаток мы просим вас перевести самостоятельно из ваших личных средств в течение недели, в противном случае ваш квартировладелец имеет право начать против вас судебный процесс.

Мы рекомендуем вам сменить жилье. Установленная жилая норма Гражданина Федерации — 25 квадратных метров.

С наилучшими пожеланиями,

Служащая Базис-Центра

К. Корнер».

Минут пять Рей тупо смотрел на матовую серую поверхность экрана. Что они имеют в виду? Наконец дрожащей рукой вызвал служащую Корнер. «Занято» — возникла надпись. Рей подумал и погасил вызов.

После длительного поиска нового жилья Рей убедился, что здесь не так все просто. О долге квартирохозяину он старался не думать. Выселение, суд — все это долгий процесс. Он успеет найти новое жилье, а там… если у него нет денег, то с него и взять нечего. Пусть в конце концов сажают в тюрьму! Или Энрике обязывают за него платить.

Но и с жильем все оказалось не легко.

Квартир менее 30 квадратных метров в Мюнхене, похоже, не было. Да и те стоили все равно не менее трехсот долларов в месяц. Как будто почти нет разницы между его неплохой, удобной «трешкой» и каморкой под крышей!

Через пару часов, выпив тошнотворного кофе с бутербродом, Рей догадался искать жилье на окраинах. Он нашел даже общежитие, где комната стоила менее сотни — но правда, все комнаты там были заняты.

Наконец он нашел то, что искал. Квартирки располагались в тьмутаракани — в районе Ам Харт. Они были небольшими, некоторые даже по 20 метров. Правда, все они стоили — вместе с коммунальными платежами — не менее 270 долларов.

Видимо, остаток — 20 или 30 долларов — все-таки придется платить из «личных средств» — то есть того базиса, что платят на продовольствие.

Рей уже смирился с этим и стал обзванивать владельцев мелких квартир — все эти квартиры принадлежали каким-то фирмам.

Правда, до некоторых было невозможно дозвониться, другие квартиры оказались уже заняты. Но по крайней мере, Рей теперь знал, в каком направлении искать.

Теперь следовало еще проверить вакансии.

Ответ пришел только по одной из них. Рей немедленно распечатал его, чтобы предъявить Ванг при следующей встрече.

Менеджер по кадрам выражал вежливое удивление резюме, присланным Реем. Разве Рей не обратил внимания, что для работы модератором на их портале требуется законченное трехлетнее образование по специальности «Интернет-коммуникация»? Менеджер благодарил за внимание, проявленное к их порталу, и желал дальнейших успехов.

Остальные даже не удосужились ответить, но теперь Рей вспомнил — и у них тоже в требованиях везде было указано законченное образование. Какое-то там. Это что же, у него нет шансов найти нормальную работу?

Рей ударил кулаком по мягкому подлокотнику.

Черт возьми! Ведь он же неглупый, здоровый молодой мужчина. Хочет работать, ну нате вот уже, подавитесь, буду я работать, буду! И что?

А месяц назад ему предлагали место топ-менеджера…

Бред, сюр! Может быть, племянник так пошутил? Может, «воспитывает» Рея? Вернуться с повинной, согласиться на любые условия?

Рей набрал вызов Энрике. Тупо уставился на красный круг с молнией в центре экрана.

«Вызовы заблокированы».

Да нет, конечно. Энрике решил избавиться от него, вот и все. Мечта об адвокате жгучим перцем защипала в горле. Хорошо, но сначала — выжить. Сначала — решить проблемы.

Рей нашел поиском ближайший супермаркет и начал сложный процесс закупок. Продукты стоили вроде бы и недорого, но корзина наполнялась быстро, и цифра над ней все росла. 25 долларов… 30. Рей выбросил из корзины спиртное — начнем здоровый образ жизни! Выбросил было леердамер и положил дешевую гауду, но потом убрал сыр вообще. Чем есть такое, лучше без сыра. Убрал фрукты — обойдемся. В конце концов он остановился на цифре 28. Нажал ввод.

Через час к нему в окно ткнулся беспилотник, тяжело груженный продуктами.

Рей заварил нормальный кофе, с наслаждением намазал маргарином ломоть свежего зернового хлеба, кинул сверху пластинку салями.

Жизнь налаживалась.

— Вы принесли только два отказа. В чем дело? По договору вы должны представить пять!

— Но я обращался в тридцать фирм, как минимум! Они не присылают отказов.

— Это, конечно, плохо! Но некоторые все же присылают. На первый раз мы это оставим так, но в следующий раз вы обязаны представить пять отказов. Или уже найти место работы.

— Дело в том, — решился Рей, — что я хотел бы пойти учиться. На все… нормальные места работы требуется трехлетнее образование, не меньше. А у меня нет законченного. Два курса института, да еще столько лет назад, никого не интересуют. Нельзя ли как-то это… организовать?

— Отчего же, конечно, можно, — улыбнулась Ванг, — ищите! Места обучения оплачиваются у нас фирмами. Теперь и среднее специальное, и высшее образование можно либо оплатить самому — но у вас не хватит на это средств, либо, как это делает большинство, найти фирму, которая оплатит учебу. Пишите резюме в интересующие вас фирмы! Но, герр Гольденберг, должна вас предупредить! Если вы и найдете место учебы, это будет через год-другой. В это время не стоит сидеть без дела! У нас есть договор, и мы работаем по нему. Ищите места работы, где образование не требуется. Вы обратились в те фирмы, которые я вам рекомендовала в прошлый раз?

— Да, — соврал Рей, отведя глаза.

— И что?

— Никакого ответа.

— Ну что ж, это бывает. Ищите дальше! Мы заключили договор, его следует выполнять.

Рей вышел из кабинета с легкой надеждой на будущее. Может быть, все не так плохо? В глубине души ему до сих пор все казалось увлекательным, хотя и затянувшимся приключением. Рано или поздно родственники вспомнят про него. Он сможет нормально поесть, развлечься, отдохнуть. Серьезно поговорит с Энрике о дальнейших возможностях. Может, правда, закончить университет?

Рей все больше понимал, что так не будет. И все равно верил — непонятно во что. Вот сейчас он напишет резюме в разные фирмы, поищет место учебы. Может, даже начнет учиться на какого-нибудь дизайнера порталов или музыкального редактора.

— Извините. Вы знаете все о своих правах?

Рей замер. Женщина смотрела на него с легким вызовом. В руке она держала пластинку со встроенным мини-диском, с непонятной надписью. Протягивала пластинку ему. Женщина была не очень молодая, худая, в джинсах и куртке, на рукаве которой красовалась алая повязка с надписью «ПК».

— Вы знаете, что договор о поиске работы вы имеете право не подписывать? Вы знаете, что вам положена бесплатная адвокатская помощь?

— Нет… честно говоря, — пробормотал Рей.

— Возьмите, — предложила женщина, — здесь вся информация по правам безработных.

Он машинально взял диск. Повернулся — к ним через весь зал направлялся здоровенный секьюрити с электродубинкой на поясе и неким зловещим сканером в руке.

— Опять красные лезут! — возмутился секьюрити, — вам говорили, что здесь государственное учреждение, и вам запрещено здесь находиться?

— Ухожу-ухожу, — сказала женщина примирительно.

— Так просто вы не уйдете! Сначала я запишу данные…

На Рея никто не обращал внимания, и он потихоньку вышел из холла.

Рей лежал в постели до тех пор, пока давление внизу живота не стало невыносимым.

Вылезать не хотелось нестерпимо. Снаружи адский холод; середина ноября, батареи были чуть теплыми, как он ни выкручивал регулятор. Экономят, сволочи. Рей завертывался в два одеяла и согревался собственным теплом.

Вставание по утрам превращалось в пытку.

Он бросился в туалет, ощущая, что вот-вот — и прорвется на трусы постыдной струйкой. Потом долго, с облегчением мыл руки под краном, вода, к счастью, бежала достаточно теплая. Плеснул на лицо. Бросил взгляд на постель — там тепло, но лежать уже надоело. Половина двенадцатого. Да и жрать хочется невыносимо. Рей стал натягивать одежду — уже все равно, как выглядеть, лишь бы теплее. Почему он хотя бы не захватил нормальные вещи от племянника? Полный шкаф же был.

На днях Рей побывал в одежной камере при церкви и выбрал себе флейки — этот заменитель прежних джинсов, куртку и все прочее, необходимое на зиму. Подержанное, без формы и цвета. Первые дни натягивать эту мерзость было противно — после кого-то. Но теперь он привык. Теперь уже все равно.

Рей разбил на сковородку два яйца. В поездках у него бывали всякие приключения, случалось и готовить самому. Соскоблил яичницу на тарелку. Намазал маргарином толстый ломоть хлеба.

Ничего. Сейчас можно будет нырнуть в мир «Великой Войны». Игра примитивная, со здешнего терминала только такие и доступны, да к тому же в ней ничего не надо платить. Но он и к этой омерзительной графике уже привык, и к поганому интерфейсу. Все равно отвлекаешься надежно.

Рей сел на подоконник — нормального стола в квартире не было. Вообще здесь не было никакой мебели, и стены ободранные, и пол. Серые облезшие квадраты термоплитки на полу, белые облезшие — на стенах. Квартирохозяин заявил, что менять это покрытие стен и пола жильцы должны сами — но такие деньги Рею были теперь недоступны, даже самую дешевую плитку он не мог купить. Мебель он нашел в «Каритасе», и ему даже привезли ее на машине — три разнокалиберных стула, разбитый диван, несколько кухонных шкафчиков и старый двухдверный шкаф. Стиральная машина была общая в подвале. Вместо плиты или, тем более, современной кухонной машины, он купил древнюю плитку с двумя конфорками. И даже эти минимальные расходы загнали его на дно — он еле дотянул до конца первого месяца, по правде сказать, еды уже почти не осталось.

Внизу раздавались детские вопли — мальчишки во дворе играли во флаг-турнир. Двое пацанов залезли на горку с синим флагом и тузили друг друга.

Как люди еще умудряются рожать детей в таких условиях? — подумал Рей. Впрочем, им не так тяжело. У них есть родственники, наверное. Кто-то поможет сделать ремонт, кто-то — поделится ненужной мебелью. Кто-то возьмет ребенка на каникулы за город.

Они выживают вместе. А я? — с горечью подумал он. У меня тоже есть родня. Как бы. Комок ненависти подкатил к горлу.

Он бездумно жевал яичницу с хлебом, оглядывая свою единственную — зато дешевую — комнату. Обшарпанная разнообразная мебель, световая панель с дыркой. Единственное, на чем отдыхал глаз — хороший, современный монитор, пленкой распластанный на стене. Можно смотреть ИТВ (интернет-телевидение) — основные каналы бесплатны, можно играть. Правда, собственный комм Рея был несовместим с такой древней системой, пришлось купить в рассрочку более простой, а он не вытягивал виртуальности, даже трехмерное изображение давалось ему с трудом, графика схематичная, звуки запаздывают.

Но все равно — можно хоть как-то забыться, отвлечься.

Но Рею предстояло еще заняться ежедневной мукой — поисками невозможного.

Рей давно выяснил, что найти место учебы еще сложнее, чем место работы.

О высшем образовании речь не шла — у Рея, как оказалось, нет необходимых допусков. Кроме того Ванг спросила его:

— На какие деньги вы собираетесь учиться?

— Но ведь, кажется, высшее образование бесплатно?

— Но ведь вам надо на что-то жить? Кредит на учебу сейчас выдают — около двухсот долларов в месяц. Платить за квартиру будет нечем.

— А разве я не имею в таком случае права на дальнейшее получение базиса? — удивился Рей. Ванг покачала головой.

— Нет, студенты давно уже исключены, считается, что у них есть свой доход. Конечно, на двести долларов вы квартиру не снимете… Некоторым удается подрабатывать. Ищите!

Но Рей уже не рассчитывал на возможность найти работу.

Для того, чтобы выучиться на какого-нибудь простого вебмастера (а также повара, сварщика, водителя гор-электрички), следовало найти менеджера или хозяина фирмы, готового оплатить это обучение. Но на запросы фирмы либо ничего не отвечали, либо отвечали стандартно:

«Спасибо за интерес к нашему предприятию! К сожалению, все учебные места уже заняты: мы отдали предпочтение нашим собственным работникам».

В очередной раз Рей плюхнул перед Ванг лист с распечатанными отказами и спросил в отчаянии:

— Что же мне делать? Похоже, учиться вообще невозможно устроиться!

Ванг пожала плечиками, как это она умела — безразлично-презрительно.

— Вы рано впадаете в панику. Люди ищут годами! Причем молодые люди! С современным образованием! — она смерила Рея внимательным взглядом, отчего он почувствовал себя глубоким стариком, — Я могу дать вам небольшой совет. Понимаю, что в наших реалиях вы еще не ориентируетесь. На самом деле для того, чтобы устроиться на место учебы, необходимо сначала поработать — подсобным рабочим, помощником. Так делается в любой фирме. Поработать год, два, иногда больше. Хорошо себя зарекомендовать. Именно поэтому вам и отвечают о предпочтении собственных работников. Ищите место работы!

И Рей искал. В один прекрасный день он сдался и начал искать место мойщика окон. Или уборщика. Или подсобного рабочего на складе. В конце концов, может быть, это даже забавно? Ему казалось, что сейчас-то наконец наступит поворот к лучшему. Что он по крайней мере найдет какое-то место работы. Мелькала где-то в глубине сознания неприятная мысль — а станет ли от этого больше денег? Ведь на работе денег практически не платят, он так и будет жить на базис. Но потом, со временем будет больше, утешал он себя. А это кое-что значит!

Но быстро выяснилось, что и с профессиями водителей и мойщиков дело обстояло так же плохо, как и с приятной работой в интернете.

Рей читал разные пособия, и везде рассказывались истории успеха. Главное, учили пособия — не впадать в депрессию, а все время пробовать и пробовать! На интернет-форумах для безработных какие-то люди давали советы и стыдили тех, кто недостаточно активно ищет. Ведь каждый сам виноват в том, что у него ничего не получается! Надо искать активнее! Один счастливый обладатель работы официанта рассказывал о том, как написал четыреста заявлений, и вот наконец нашел работу — правда, за границей, в Швейцарии! Теперь он счастлив, и получает полтораста долларов сверх базиса, а со временем все станет еще лучше!

Одна дама написала длинную повесть о том, как в течение пяти лет проходила различные тесты, ездила на собеседования по всем городам, написала фантастическое количество резюме — и вот у нее есть место помощницы в большой прачечной, а со временем она, возможно, даже начнет учиться на оператора стирки.

Рею и впрямь становилось стыдно от всех этих историй. Он сам виноват в своих проблемах! Да что уж говорить — если бы живя у Энрике, он хоть немного озаботился собственным будущим, чтобы у него были свои деньги, а не племянника… Это было совсем нетрудно устроить! По крайней мере, несравненно легче, чем сейчас.

Как он мог быть таким дураком?

Об этом и думать не хотелось. Теперь Рей усердно искал работу. Он решил, что будет писать 300 резюме в месяц. В день, следовательно, нужно было писать 10, с учетом хотя бы редких выходных — 12-13. Поначалу Рей установил себе норму — двадцать предложений в день, но с удивлением понял, что во всем Мюнхене и окрестностях не найдешь такого количества свободных рабочих мест. Во всех отраслях сразу. Или по крайней мере, он не мог их найти на обычных интернет-ресурсах.

Самым сложным было найти новые предложения. Рей проглядывал вакансии во всех разделах и выделял нужные. Через три часа ему все еще не хватало двух до дневной нормы. Голова разболелась. Кажется, он простыл…

Рей подошел к вопросу формально — он быстренько оформил резюме в две фирмы, куда его все равно наверняка не возьмут: на места продавца на заправке и охранника. Первое место требовало хотя бы небольшого образования, в охранники же отбирали крепких мужчин с армейским опытом или хотя бы спортивными достижениями. Затем он уронил голову на руки и сидел без движения минут десять.

Очередная пытка поиска работы вымотала его. Рей воображал себя на месте хозяина фирмы. Заинтересовался бы он таким вот резюме? Да, безусловно, это интересно — размороженный мамонт из прошлого. Но ведь хозяин ищет не собеседника за столом — ему работник нужен. Который будет вкалывать, надежный, аккуратный, с хорошим пониманием современной жизни.

Рей стукнул кулаком по столу и поднялся. В кухонном шкафчике он нашел «Пэйнкиллер», закинулся таблеткой от головной боли. Сожрал бутерброд с мерзкой дешевой ветчиной.

Плевать. Клал он с прибором на все эти учреждения, на усердных официантов и прачек. И на весь этот мир впридачу. С облегчением он опустился в кресло, а в глубине экрана уже разворачивалась трехмерная заставка Великой Войны.

Рей играл за американцев. Можно было еще выбрать англичан или немцев. Но играть за немцев — сложно, вероятность повернуть ход игры и написать альтернативную историю есть, но крайне мала. Англичане же играли в войне не такую большую роль. В общем, все, как было во Второй Мировой. Хотя, конечно, здесь была возможность не только дойти до Берлина, как это, вроде бы, было в истории, но и отбить у русских еще и восточную часть Германии.

Правда, Рею смутно вспоминалось из прошлого, что русские, вроде бы, тогда тоже воевали против Гитлера, а не наоборот. А в этой игре они были союзниками немцев и в итоге даже не пустили американскую армию в восточную Германию, а организовали там сталинистский концлагерь. Вот про восточную Германию Рей хорошо помнил, а про войну — не очень. Возможно, он перепутал.

Да и какая разница?

Рей вел «Летающую крепость», и оранжево-темное небо вокруг горело сполохами. Он почти физически ощутил, как самолет тряхнуло от попадания. Зенитки… «Сэр, прямой в хвост!» — крикнул сзади стрелок. Рей повел рукоятку на себя…

В этот миг все погасло.

Рей вздрогнул и выпустил джойстик. Ему показалось, что он умер.

Но это погас экран. А через секунду в черноту выплыла красная надпись:

«Извините за доставленные неудобства! В связи с неуплатой за услуги Телеком вы временно лишены возможности пользования коммуникативными приборами. Пожалуйста, внесите оплату на счет Телекома!»

Рей выругался сквозь зубы.

Интересно, а как он вообще может внести плату, если интернет и даже сам комм отключен? До сих пор Рей умел обращаться с деньгами только с помощью сети. Кроме того, непонятно, почему плата не внесена? Ведь это происходит автоматически…

Рей огляделся. Убогая квартирка, серый низкий потолок, уродливо обклеенные стены. И никуда не убежать отсюда… О боги, за что мне это? Я хочу обратно. Он метнулся к стене, надавил кнопку экстренного включения. Бесполезно. Бежать, бежать из этого мира, куда угодно — в созвездие Ориона, в кабину бомбардировщика Второй мировой.

Но теперь не дают. Комм застыл мертвым пластиком — вся коммуникация заблокирована!

Ужас нарастал внутри. Ледяной тошнотный ком заполнил горло. Неужели вот эта квартирка — все, что осталось в мире? И он так и будет сидеть здесь, в пустых холодных стенах — весь день? Вечер… ночь…

Дрожащими руками он натянул куртку. Выскочил на улицу, в промозглый ноябрьский день. У подъезда, как всегда, торчал Кунц — с длинными седыми волосами и красным носом, тощий, из кармана у него торчало горлышко бутыли дешевого шнапса. С ним еще какой-то незнакомый хмырь.

— Добрый день! — сосед двинулся наперерез. Рей мысленно застонал — не хотелось видеть никого.

— Эй, у тебя пяти долларов не найдется? Жрать нечего, деньги только послезавтра придут.

— Сам на мели, — ответил Рей, — вот иду в базис, спросить, может, помогут.

— Да, щас! Догонят и еще помогут.

— Ну может, работу какую там найдут.

— Хе-хе, — Кунц коротко трескуче рассмеялся, — ты че, работу ищешь, что ли?

— Ну… мы же должны, — Рей переминался с ноги на ногу. Ветер пробирал курточку насквозь.

— Ничего мы не должны! — заявил хмырь рядом с Кунцем, — базис — это безусловный доход! Понял? Без условий. Хочешь — работай, хочешь — нет. Я вот не хочу и не буду!

— Во, правильно! — подытожил Кунц, достал бутылку из кармана и сделал глоток.

Рей пробормотал под нос что-то невнятное и кинулся прочь.

«Я же не такой», думал он с ужасом. Я же приличный человек. Да, я на мели, но я приличный человек. Я ищу работу. Мне только не везет, но я не сдаюсь, я ищу… Я хочу пробиться. Я честный, хороший человек. Не то, что эти… Так я еще не опустился!

В глубине души он чувствовал, что еще несколько месяцев такой жизни — и он cтанет подобием Кунца и этого хмыря. Разве что вместо алкоголя у него интернет… Да и сейчас — разве это не интернет-зависимость? Он физически не может находиться в квартире с погасшим пустым монитором. Трясутся руки, темнеет в глазах.

Еще немного — и он не выдержит и скажет «я и не хочу искать работу, мне и так хорошо!» — и окончательно опустится на уровень Кунца…

Но пока он еще не опустился. О нет! Он пока еще нормальный, приличный человек. И он будет искать работу.

Ванг согласилась принять его без записи.

— Хорошо, давайте просмотрим ваш счет…

Она открыла на мониторе банковский счет Рея — в отношении простых базисных граждан никаких банковских тайн не существовало. А вдруг они скрывают какой-то доход, который иначе лишил бы их права на получение базиса?

— Видите? Я и не могу заплатить за интернет!

Ванг покачала головой.

— Вы живете расточительно! Заказываете еду на дом — это дороже, чем приносить самому. Учитесь жить, господин Гольденберг! Покупаете много лишнего!

Рей промолчал, хотя на его собственный взгляд, он ничего лишнего не покупал — наоборот, был лишен самых необходимых вещей.

— У вас, конечно, накопился долг за интернет. За один раз вы его не выплатите. Ничего страшного: будете выплачивать по частям. Тридцать долларов в месяц. Так вы за полгода выплатите весь долг. Позвоните в Телеком и договоритесь — они обычно идут навстречу.

Рей бродил по темным улицам до тех пор, пока окончательно не продрог, а живот не подвело от голода. Страшно было подумать — вернуться в дом без интернета. Наконец он вошел в свою убогую квартирку. Не снимая куртки, сделал горячий кофе. Жадно выпил, держа кружку в ладонях, отогревая закаменевшие пальцы. Съел бутерброд. Не наелся — но ничего существенного в доме не было. Рей постоял перед холодильником, подумал и закрыл дверцу.

Еще только десять вечера… Что же делать? Он осмотрелся и увидел на тумбочке брошюру в голубой обложке. С эмблемой — пятиконечная звезда и в ней буквы ПК.

Откуда это у него? Рей подобрал брошюру, снял куртку и бросил на стул, завалился на кровать. Открыв титульный лист, Рей выяснил, что такое «ПК» — это означало «партия красных». Он вспомнил, что видел флаг-команду красных, убогое зрелище. Видно, очень бедная партия. Не особенно-то их тут любят. И тут же вспомнил тетку, которая всучила ему эту брошюру в базис-центре. Как религиозные сектанты, раздают какую-то литературу.

Рей стал листать книжку и заинтересовался. Вопреки ожиданиям, там не было никакой политической пропаганды. В книжке рассказывалось о правах базис-граждан. То есть тех, кто вынужден жить на базис (то есть, как Рей теперь понимал, почти всего населения).

Рей сразу же узнал много нового! Например, оказывается, он имел права не подписывать никакие договора в базис-центре! И его не имели право за это лишить денег.

Гм. Рей отложил брошюру и задумался. Но ведь он своими ушами слышал, как людей именно заставляли подписывать договор под угрозой санкций. Получается, все это было противозаконно? Но что он может с этим сделать?

Впрочем, договор ему особенно не мешает — ведь он в любом случае стремится найти работу!

Рей стал читать дальше. Сел на кровати. Выпрямился.

Вот оно!

Оказывается, базис-получатели имеют право на бесплатную адвокатскую помощь!

Как все-таки плохо жить в этом мире, совсем не зная его! Рей уже пытался искать адвокатские конторы, но там требовали платы уже за первую консультацию. В некоторых даже — предоплату. Таких денег у него, разумеется, не было.

Оказывается, все, что нужно — это найти адвоката, работающего с базисом и сразу сообщить, что за тебя платит государство.

Не так уж плоха эта партия красных, думал Рей, бодро раскладывая постель. Теперь я знаю свои права. Завтра же пойду в общественный центр и через тамошний интернет найду адвоката. Энрике у меня еще попляшет!

Адвоката звали Мустафа Селим. Турок, думал Рей, сидя в приемной. Впрочем, какое это имеет значение? Вот и Ванг тоже явно не коренная немка. Вероятно, этот Селим живет здесь с рождения. Выучился, сделал карьеру. Молодец.

Почему это как-то неприятно царапает душу? Неужели, с удивлением спросил себя Рей, что я, коренной немец, даже выросший, кстати, здесь же, в Мюнхене, должен идти на поклон к этому… Гм. Никогда не замечал за собой национализма. Рею стало стыдно. Он вспомнил мерзкие разговорчики в очереди за едой — иностранцы все заполонили. Поджатые губы стариков и старушек при виде жизнерадостной оравы черноголовых детишек.

По правде сказать, иностранцев стало больше, чем раньше, чем в его время. И тогда уже многие поджимали губы — что они сказали бы сейчас?

Неужели и он опустится до такого? Иностранцы в очереди за едой не раздражали его. Он видел Зону Развития. Он сочувствует. Пусть хоть все приезжают — в ЗР вообще никто не должен жить. Ну может быть, за исключением тех, для кого там есть работа.

Но вот турок-адвокат… китайцы и корейцы в Базис-центре… Хотя, справедливости ради, остальные имена в списке адвокатов были немецкие. Сюда Рей пошел лишь потому, что идти недалеко.

Мустафа Селим и внешне мало напоминал турка — высокий, представительный молодой человек, моделированное лицо, серые глаза, модные палевые волосы (впрочем, волосы теперь можно не только покрасить, но и изменить цвет навсегда с помощью модификаторов). Костюмчик — Рей не определил, чей, но явно от кутюр.

— Садитесь, пожалуйста, — благожелательно улыбнулся адвокат.

— Я на базисе… бесплатно, — торопливо сказал Рей. Селим кивнул.

— Я знаю. Не беспокойтесь, я улажу все формальности, вы уже подписали прошение, так что все в порядке. Рассказывайте, пожалуйста.

— У меня необычный случай… — начал Рей. Он стал рассказывать. На всякий случай он прихватил медицинскую карточку — чтобы адвокат мог удостовериться в том, что Рей не заливает и увидеть хотя бы официальную информацию о его состоянии. Селим с удивлением приподнял бровь, слушая о его воскрешении. Затем его лицо стало непроницаемым. Затем он, слушая Рея, начал разглядывать что-то на мониторе.

— Н-да, — протянул он, когда Рей закончил рассказ, — ситуация, конечно, у вас нестандартная.

И замолчал.

— Но вы возьметесь за это дело? Я думаю, можно как-то доказать, что я имею право на часть отцовского капитала! Что значит — пропала именно моя часть? Разве мы не должны разделить капитал по закону?

Адвокат скептически скривил губы.

— Вы понимаете, что такого рода дело далеко выходит за рамки государственной юридической помощи? Нужна экономическая экспертиза, причем очень серьезная. Архивы. Ну генетическую еще можно бесплатно провести. Нужны будут десятки писем и документов, стоимость каждого — около ста долларов. Все это бесплатная госпомощь не включает. Вы сможете это оплатить?

— Но ведь вы сможете получить очень большой гонорар, если мы добьемся успеха! — горячо заговорил Рей, — речь идет о миллионах или даже десятках миллионов долларов. Если не больше!

Селим смотрел на него в упор печальными серыми глазами.

— Вы сами-то как оцениваете шансы на успех? — спросил он.

— Ну… ведь я не требую полной справедливости. Если мой племянник согласится выплатить мне некоторую компенсацию… скажем, миллион долларов. Или даже полмиллиона.

Селим покачал головой.

— Все это очень маловероятно, уважаемый господин Гольденберг! Поверьте, у меня есть некоторый опыт. Вы представляете адвокатский корпус корпорации Гольденбергов? Представляете уровень его специалистов, их количество, их финансовые возможности? По экспертизам, по архивам. Их связи со спецслужбами и государством? Поверьте, шансов у нас очень, очень мало. Точнее говоря, их нет.

Рей вцепился в кромку стула. Ему показалось, что кабинет плывет вокруг.

— Но разве я не имею права… — тихо, шелестящим голосом заговорил он, — ведь это мои деньги! Ведь существует… какая-то истина, правда! Разве вы не понимаете, что на моей стороне — правда!

Адвокат покачал головой.

— Правда? — он позволил себе улыбнуться, — правда — это то, что устанавливается в ходе юридического процесса, уважаемый господин Гольденберг. А что именно устанавливается в его ходе — решает квалификация юристов обеих сторон.

— То есть истина сама по себе не существует? — спросил Рей.

— Нет, — ответил адвокат, — абстрактной истины не существует. Мы живем в правовом государстве. Поэтому что конкретно является истиной — определяют юристы, а в конечном итоге, деньги, которые вы готовы за это заплатить. Поверьте, моей квалификации было бы достаточно даже чтобы вступить в борьбу с корпорацией Гольденберг. Но я не пойду на это бесплатно и без шансов на успех. Извините.

Рей был удивлен откровенностью адвоката. Он сделал на всякий случай еще одну попытку — на этот раз у юриста с чисто немецким именем, фамилией и внешностью. Но и она закончилась тем же, разве что адвокат изъяснялся менее определенно.

Возможно, исходя из своих новых жизненных правил, Рей сделал бы еще несколько попыток (хотя и не верил уже в их результат), но тут ему снова включили интернет.

Целый день Рей, не веря своему счастью, не вылезал из игрушек. Он купил пять банок соленых орешков и две огромных бутыли пива (так дешевле, ящик пива ему уже оказался не по карману). Он славно отключился от всего омерзительного и неприятного, что случилось в последнее время.

На следующий день Рей собирался продолжить удовольствия. Но едва он шагнул на портал «Тысячи сражений», из виртуального почтового ящика со скрипом вылезло письмо. Рей коснулся его пальцем, и свиток развернулся на экране.

От прочитанного Рея бросило в холодный пот.

«Уважаемый господин Гольденберг!

12 ноября вы получили заблаговременное приглашение на курсы социальной реабилитации. Посещение таких курсов является обязанностью каждого гражданина, получающего базисное обеспечение.

Вы были своевременно оповещены о начале курсов 16 ноября в 8 часов утра и до этой даты не представили никаких документов, свидетельствующих о невозможности для Вас посещать данные курсы.

16 ноября и в последующие дни вы на курсах не появлялись и никоим образом не сообщили о причине Вашего отсутствия.

В связи с этим Базис-центр снижает Вам размер обеспечения на 30% в течение трех месяцев, начиная с сегодняшнего дня.

Обжаловать это решение Вы можете в течение двух недель у Вашего куратора».

Рей бессильно откинулся в кресле. Джойстик выскользнул из руки, мокрой от пота.

Тридцать процентов! И ведь их считают не от тех двухсот долларов, что положены ему на проживание. Это тридцать процентов от всего пособия, включающего и оплату квартиры — то есть с него снимут что-то около ста пятидесяти долларов.

Но за квартиру он все равно должен заплатить! И тридцать ежемесячно — в оплату долга Телекома.

Рей вскочил. Сердце колотилось. Они что — хотят, чтобы он жил на 20 долларов в месяц?

Три месяца?!

Ходить за бесплатной едой? Но если его направят на эти курсы — то когда он будет ходить за едой? Там открыто только до трех часов…

Да и вообще это уже фактически голод. Ведь неизвестно, съедобные ли вещи окажутся в этом пакете.

Еда?! Он истерически расхохотался. А как насчет основной страховки рисков? Медицинскую-то платит базис-центр, а вот обязательную страховку рисков (а вдруг он разобьет витрину или случайно послужит причиной аварии?) надо платить самому. Скоро как раз подходит срок — в декабре. И это двадцать с небольшим евро.

Еще надо бы купить пэйнкиллер — голова в последнее время болит невыносимо, все время приходится жрать таблетки. Упаковка — три доллара.

А на какие шиши он будет ездить на курсы? Тут адрес — центр города. И в Базис-центр. Месячный проездной — 16 долларов. Ну в ноябре проездной у него еще есть. А потом что — ходить пешком 10-20 километров? В такой куртке, зимой?

Это же издевательство какое-то!

Он ходил по квартире взад и вперед. Что делать? Может быть, плюнуть на Телеком, пусть отключают интернет. Рей был готов уже и на это. Недостаток еды панически пугал его.

Но черт возьми, не интернет, так коммуникация необходима — ведь оповещения Базис-центр рассылает именно через комм!

А ведь этим занимается Ванг. Она его куратор. И она точно знала, что у Рея прямо сейчас проблемы с интернетом…

Рей стал натягивать куртку. Надо что-то делать. С кем-то говорить — иначе случится страшное…

Он сидел в очереди, в тусклом свете коридорных ламп. В проходе носились детишки, матери их устало урезонивали. Странно — похоже, женщины здесь либо бездетные, либо сразу уж с целым выводком. Старики судачили о последней передаче по ИТВ.

— Достали уже про колд-зону, — буркнул длинноносый дядька с трясущимися пальцами, как видно, паркинсоник, — все про ужасы да про ужасы…

— Отвлекают, — ответил лысый, с морщинистым отвислым лицом, старикан, — лишь бы люди не задумывались.

Рей смотрел на стариков, на усталых женщин с помятыми бледными лицами. Все в этой очереди выглядели совсем иначе, чем люди, с которыми он привык общаться. Прежде всего — одежда. Вот одежда совсем другая. Вроде бы и нормальная, не рваная — здесь можно взять в благотворительных организациях и бесплатно нормальные подержанные вещи. Но видно, что подбирали одежду как попало. Некачественная, залатанная, страшненьких цветов — и висит как мешок.

И лица другие — поношенные лица, подумал он. Именно такое слово пришло в голову.

Он смотрел на этих людей уже иными глазами. Вот он всего пару месяцев живет такой жизнью. Он уже почти сходит с ума, готов на стену лезть. А они так живут всегда. Всегда ходят за бесплатными пакетами. Растят детей, выкраивают им как-то на рождественские подарки. Скоро ведь Рождество… Стряпают для семьи из того, что удается перехватить. Большинство давно не ищет работу — впрочем, у многих она и так есть, только бесплатная. За базис.

Они даже несчастными себя, наверное, не чувствуют. Все нормально. Жизнь продолжается…

И ведь в ЗР все равно еще хуже! Те, кто приехал из ЗР и получает базис — счастливы!

Но вот надо ли этому радоваться — тому, что в ЗР хуже? Хуже — это как: когда у тебя на руках умирает ребенок, и ты смотришь на это, и не можешь найти ни кусочка хлеба, чтобы спасти его? А деньги в последний раз видел полгода назад? Когда в тебя втыкают нож, чтобы отобрать раздобытые где-то продукты? Да, это хуже. Но по крайней мере, они не обманывают себя: они в ЗР знают, что им плохо. Им не рассказывают по ИТВ о том, что все граждане счастливы и обеспечены…

Незаметно подошла очередь Рея, и поднимаясь, он вдруг понял, что все это время не думал о себе. И потому ему не было, как всегда, больно, обидно и страшно. Он все это время думал об окружающих людях, разглядывал их. И ему стало легче.

— Вы были обязаны явиться! Нет, меня не интересует, почему вы не явились. Теперь поздно. Да, был отключен комм — ну а кто в этом виноват, я? Это же по вашей вине комм отключили. Впредь будете следить, чтобы такого не происходило!

— Но ваши санкции незаконны! — возмутился Рей. Ванг бросила на него острый взгляд.

— Ну что ж, попробуйте доказать, что они незаконны! У вас есть право подать апелляцию!

Рей вспомнил адвоката Селима: «абстрактной истины не существует». Да и пока идет апелляция, суд, уже и срок санкций закончится. А есть что-то нужно уже сейчас.

— Войдите в мое положение, — устало сказал он, — я ведь должен еще и платить долг Телекому. Таким образом, на жизнь мне остается 20 евро. У меня нет родственников, меня никто не может поддержать… Может, мне идти жить на улицу?

Ванг пожала плечами.

— Ну единственное, чем я могу вам помочь — это дать кредит. Который вы выплатите позже, когда закончатся санкции.

— А вы не можете отменить санкции?

— С какой стати я должна их отменять? — удивилась чиновница, — я действую по инструкции!

— Ну ладно, давайте ваш кредит, — махнул рукой Рей, — что-то же надо делать.

К вечеру он повеселел. Он получил кредит в 180 евро, который будет выплачен в три приема, затем позвонил в Телеком и попросил об отсрочке выплаты долга. И к своему удивлению, легко получил эту отсрочку на три месяца. Правда, потом придется выплачивать и долг, и кредит. Но об этом можно не думать — через три месяца может измениться абсолютно все. Рей вообще привык планировать что-либо в пределах месяца, не более.

Ванг в конце беседы вспомнила о пропущенных курсах и вручила ему новую повестку. Следующие курсы начинались с понедельника, и на них Рей снова обязан явиться. Но это его не огорчало, наоборот — он встретится с новыми людьми, чему-то поучится. По крайней мере, не сидеть непрерывно в четырех стенах, углубившись в виртуальность.

На курсы Рей надел единственные приличные вещи, оставшиеся от жизни у племянника — флейки Вранглер, зеленый пуловер современного бренда Клингенберг. Когда-то все это казалось домашними тряпками, в таком и не выйдешь. А теперь — по меньшей мере чистая, новая одежда хорошего качества, подобранная по цвету и фигуре.

Он не прогадал — почти все участники курсов были одеты куда хуже. В благотворительное тряпье, по которому сразу можно угадать безработного. Лишь несколько женщин выглядели более прилично, возможно, умели подбирать нужное или перешивали.

Курсы проходили в каком-то пустом заброшенном здании, училище или школе, где никто больше не учился. Кабинет был закрыт, и участники слонялись по коридору — кто-то курил у открытого окна, женщины щебетали о тряпках, мужчины — о спиртном. Рей прошелся вдоль коридора, с интересом наблюдая за людьми.

Он всегда это любил — рассматривать и слушать. Не участник, не герой, не злодей — просто наблюдатель.

Внезапно он остановился как вкопанный.

Женщина стояла у окна — как и он, в одиночестве. Молодая женщина с длинными белокурыми волосами. Она была одета относительно прилично, в черные брюки и светло-голубую пушистую кофту, черные новенькие полуботинки. Кофта изящно обегала спортивную, стройную фигурку.

Она повернула лицо, и сердце Рея заколотилось. Да, это была Леа.

Он затрепетал на месте, не зная, подойти ли к ней или бежать от стыда. Отчего-то ему стало нестерпимо стыдно теперь. Но Леа уже увидела его. Улыбнулась ободряюще и удивленно. И ему ничего не осталось, как подойти.

— Привет, — сказал он.

— Вы…

— Да, это я, — он кивнул, — Рей Гольденберг. Вы… извините меня.

Он сам не знал, как это у него вырвалось. Как-то само собой. Он и не думал о ней, и только теперь вот, увидев, словно прозрел — ведь это по его вине она окунулась в тот же самый ад. У нее была работа, ей даже что-то платили. Она жила в приличных условиях. А теперь…

— Как вы здесь оказались? — с вежливым удивлением поинтересовалась Леа.

— Да видите, племянник счел, что не обязан меня содержать. Я уже четыре месяца безработный. А вы — так и не нашли ничего? Ведь у вас специальность…

— Да, обычно с моей специальностью легко найти работу, — кивнула девушка, — но видимо, после того случая меня занесли в черный список. Я написала уже сотни резюме… Никто не берет, знаете. Я ведь вашему родственнику по шее дала! — озорная улыбка блеснула на лице. Господи, какая она хорошенькая, подумал Рей, и угрызения совести снова накинулись на него, словно бультерьеры.

— Но ведь он вас ударил! Я видел, — уточнил Рей. Девушка кивнула.

— Сама удивляюсь, что на меня нашло. Почему-то захотелось сдачи дать. В общем-то, в школе домашнего персонала такие случаи обговариваются. Не все клиенты терпеливы. Некоторые считают, что насилие допустимо. Надо реагировать по-другому, гасить агрессию психологическими методами…

— Вы нормально отреагировали! — воскликнул Рей, — если он считает возможным ударить женщину…

Он смешался, вспомнив, что вытворял с Леей сам.

— Извините, — добавил он еще раз искренне, — я тоже… Я был такой идиот, ничего не понимал в этой жизни. В прошлом… ну и вообще. Я, в общем, понимаю, если вы со мной не захотите иметь ничего общего.

Леа пожала плечами чуть отчужденно.

— Ну уйти с курсов мы оба не можем. Поэтому нам придется друг друга терпеть, — она улыбнулась.

— Я-то к вам очень хорошо отношусь. Правда, — поспешно сказал Рей, — не подумайте, я больше никогда… не посмею вас оскорбить!

— Будем надеяться. Да ладно, не переживайте так, — вздохнула Леа.

— Вы ведь из-за меня попали в это положение!

— Да, хорошего мало. Ну бывает в жизни всякое. Но то, что ваши родственники меня выгнали в итоге — это не ваша вина. Думаю, Наоми давно подозревала, что ее муж за мной ухлестывает. Так и было. Мне удавалось держать его на расстоянии, но он частенько пытался. Трудно это все, знаете. Я думаю, она из ревности давно мечтала меня выгнать, а эту… сцену использовала как предлог.

Рей покачал головой.

— Они к вам отнеслись недостойно! Это некрасиво. Но я виноват больше всех. Я ничего не понимаю в этой жизни. Раньше я так себя не вел! Сам не знаю, что на меня нашло.

Леа взглянула ему в лицо чистыми голубыми глазами. Рея поразил этот взгляд.

Как будто она знает что-то очень важное, главное в жизни. Она никогда и никого не боится, ни от кого и ни от чего не зависит.

Боже мой, и эту девушку я так бессовестно, нагло лапал…

— Перестаньте, Рей, — сказала она, — я все понимаю. И про этих людей все понимаю давно. Я у них уже год служила до вас. Для меня это не секрет. Посмотрите, уже класс открыли — пойдемте?

На первом занятии было интересно — все представлялись и рассказывали о себе. Рей услышал много историй, сильно расширивших его кругозор.

Два или три человека приехали из ЗР, сумели здесь зацепиться, получить образование, гражданство — но потом снова потеряли работу. Темнокожая Лейла безыскусно рассказала о том, как у них в Мали устроили резню «Правоверные» и «Сыны Ислама», а так как ее семья принадлежала к «Правоверным», то всех родственников перебили, а сама Лейла спаслась чудом, потому что один из «сынов» решил взять ее не то в жены, не то в наложницы. Потом этот «сын» перебрался в Европу, вместе с Лейлой и еще двумя женами. Оказывается, ему за войну с «Правоверными» некие иностранцы из Федерации обещали гражданство, и обещание это сдержали. Пять лет назад, правда, его зарезал кто-то из уцелевших «Правоверных». С тех пор Лейла живет одна. Ее трое детей находятся, как понял Рей, в семье опекунов.

Другие рассказывали не так подробно и откровенно, но все равно Рей узнал много шокирующего. Большинство здесь были гражданами Федерации, многие закончили «общую школу». Некоторые ни разу после школы не работали и даже не смогли получить профессионального образования, хотя им было по 25 и даже больше. Рей вспоминал собственные мытарства с поиском места обучения и хорошо понимал этих ребят. Другие образование все-таки получили, но по разным причинам потеряли работу и не могли больше найти. Двое так и не смогли закончить школу.

Некоторые женщины родили детей — и по этой причине потеряли работу, были вынуждены уйти с учебы, ведь пристроить ребенка некуда. Теперь дети подросли, а матери — не нужны никому.

Рей все время напряженно думал — что сказать о себе? Правду — слишком уж дико. Пока очередь дошла до него, он успел состряпать более-менее правдоподобную историю.

— Я учился в университете, на факультете музыкального менеджмента… Но потом сильно заболел. Лимфосаркома, — он остановился, сообразив, что сейчас рак лечат без особого труда, и сымпровизировал, — начались осложнения, новая инфекция, она ничему не поддавалась. Я был в коме два года. Потом вышел… Родственникам я не нужен, они от меня отказались, устроиться никуда больше не могу. Ищу работу вот.

— А почему же ты в университет не пойдешь обратно? — спросил крепыш с бритой головой, в наколках, так и не закончивший школу.

— Так ведь мне не будут платить тогда, жить-то не на что, — объяснил Рей. Кажется, эта история всех удовлетворила.

Леа тоже рассказала кратко историю своей жизни: выросла в Львове, отец был безработным, мать — подрабатывала перепродажей каких-то таблеток, Леа не знает точно. Что-то медицинское. Школы у них там только начальные, и то туда мало кто ходит. Но ей очень хотелось учиться дальше, и она договорилась с одним мужчиной, который помог ей перебраться через границу, и она в Германии устроилась помощницей посудомойки в ресторане. Там ей платили очень мало, но она могла жить прямо при ресторане на койке. Заодно она пошла учиться на вечерние курсы, и за год закончила общую школу. Потом ей повезло — ее взяли в школу домашнего персонала. Через три года, закончив школу, она устроилась в очень богатую семью, и жила неплохо — но из-за конфликта в семье ее уволили, и вот теперь она безработная. На Лею посмотрели с уважением — не у каждого здесь есть солидное трехлетнее профессиональное образование.

Рей снова ощутил стыд — эта девушка в десятки раз сильнее и умнее его. Он расклеился от нескольких месяцев безработицы, а она — вон сколько в жизни пережила. И какая муха его укусила, с чего он решил, что она — не человек, а покорная игрушка?

Преподавательница с короткой блондинистой стрижкой ежиком, фрау Крюгер радостно вещала о том, что курсы помогут им всем социально реабилитироваться и быстро и легко найти интересную работу. Рей же сидел, ткнувшись лицом в ладони, и думал.

Он думал о прошлом: ведь и тогда все было очень похоже. Тут он прав: не так уж много изменилось. Разве что акценты стали сильнее, ЗР окончательно превратилась в непроходимый ад. Скажем, Польша-то в его время была куда поприличнее. А вот в Африке резня тоже была самым обычным делом.

Но почему-то раньше все это его не касалось. Такова жизнь, так сказал бы, пожимая широкими плечами, Леон. Так было всегда. Кто-то ест с золотых тарелок и разъезжает в экипажах — кто-то стирает белье в реке заскорузлыми пальцами. Теперь вот жизнь и Рею определила место в самом низу…

Он снова почувствовал злость — ну уж нет! Не дождутся. Он снова поднимется вверх, он добьется своего — или он не Гольденберг?

Курсы были сущим наказанием.

Их учили писать резюме. Рей до сих пор писал их, пользуясь образцами в интернете, и получалось неплохо — во всяком случае, ничего нового он не услышал. Правда, выяснилось, что человек пять-шесть в классе очень плохо умеют писать. Практически даже совсем не умеют. Да и читали они с трудом.

Им бы надо походить на курсы для неграмотных, думал Рей. Но зачем-то их запихнули сюда.

Резюме еще были относительно полезным занятием. Все остальное очень быстро начало раздражать. Они делились на группы и должны были собирать какие-то домики из пластмассовых балок. Разыгрывали дурацкие сценки. Каждый день смотрели по одному-два фильма — пассивных и неимоверно скучных. Похоже, здесь вообще не было оборудования для интерэков, как и нормального терминала. Учительница обучала их складывать оригами, а один день они посвятили выпеканию пирожков и печенья. Кроме этого, несколько раз приходили какие-то рекламные агенты и рассказывали о продукции своих фирм, зачем — Рей так и не понял. Явился полицейский и прочитал лекцию о правилах дорожного движения для пешеходов.

Но большую часть дня курсанты просто ничего не делали. Фрау Крюгер уходила куда-то наверх, к себе в кабинет, и все оставались в классе. Некоторые особенно смелые на это время сматывались в магазин или погулять — Рей не рисковал. Его базис и так был урезан до минимума, а если учительница доложит в базис-центр, как она неоднократно грозила — для поддержания дисциплины… Нет, Рей, как и большинство, оставался сидеть в классе. Ученики активно и много общались между собой, приносили в класс какую-нибудь еду, делились друг с другом — чтобы не отставать, Рей тоже приносил то бутыль газировки, то какое-нибудь печенье. Бывали интересные разговоры, но в основном народ изнывал от скуки и мечтал только побыстрее вырваться отсюда.

— Зачем они это делают вообще? — спрашивал Рей. Большинство неоднократно проходило подобные курсы — на них безработных (а иногда и работающих) базис-граждан загоняли как минимум раз в год. Курсы социальной адаптации, курсы реабилитации, курсы самопрезентации, интернет-грамотности, коммуникации… Рей думал, что в общем-то, подобные курсы могли бы быть даже полезными — но то, чем они занимались здесь, больше походило на специальное издевательство. Унижение.

— Ну как зачем? — отвечал ему Хорст, весельчак и один из лидеров группы, — чтобы мы дома не сидели. Не бездельничали, значит, пока у нас работы нет. Меня вот в сентябре опять уволили… По полгода работаю, потом — фюить! И соответственно, сюда упекли.

Лысый коротышка с татуировками, по имени Юрген, как-то отвел Рея в сторону.

— Слышь, ты в Мунике давно живешь?

— Ну как тебе сказать… я тут вырос в окрестностях. Но давно не был. Сейчас вот где-то год живу.

— У нас тут в Харте группа подобралась… Встречаемся иногда. Знаешь, где «Егерская шляпа»?

— Вроде видел, — кивнул Рей, — кабак такой, возле аптеки.

— Точно. Там еще шляпа с перьями над входом. По четвергам в шесть вечера.

— А что вы делаете? — спросил Рей.

Юрген сморщился.

— Да у нас группа это… За национальное возрождение. Называется так. Знаешь, достало, что к нам прут все эти негры, албанцы, поляки какие-то. Если бы не они, знаешь, какой у нас базис был бы? Гарантированно по пятьсот каждому бы давали. И потом, на улицу выйти страшно, преступность, и думаешь, их сажают за убийства? Ни фига. Мы, короче, с ребятами тренируемся… бывают и реальные дела уже, но так я тебе рассказывать не буду. Подходи, а то я смотрю, ты один тусуешься. Ты же тоже немец, верно?

— Ну да.

Юрген хлопнул его по плечу.

— Ну так приходи, у нас весело. Придешь?

Серые глазки смотрели требовательно. На шее виднелось гель-тату, черно-золотая выпуклая свастика — в старые времена это было запрещено, а сейчас, как видно, пожалуйста. Рей не решился возражать и ответил:

— Приду.

Впрочем, в четверг он, конечно, никуда не пошел, и Юрген больше к нему не приставал.

У большинства женщин почему-то детей не было, но у одной оказался сын-школьник.

— Вот какого хрена мы тут сидим? — возмущалась рыжеволосая Лаура, — лучше бы я обед ребенку сварила нормальный!

Рей мысленно согласился с ней. Ему-то хоть нечего делать, а Лаура лучше бы ребенком занималась, чем сидеть на тупых курсах для галочки. За которые денег тоже не платят.

Леа мало общалась с другими. Чаще всего она сидела одна и читала что-то с планшета — она каждый день носила с собой планшет. Кстати, Леа не только прекрасно умела читать и писать; когда задания требовали хоть каких-то интеллектуальных усилий, справлялись с ними только Леа и Рей. Если нужно было составить рассказ из предложений, рассортировать картинки, написать сочинение — они двое сразу становились лидерами. Остальные не умели делать ничего подобного.

Однажды он подсел к девушке.

— Что вы читаете? — спросил робко. Леа показал планшет. В левом верхнем углу он прочел название книги — Гессе, «Игра в бисер».

— Ого! — вырвалось у него, — это же классика.

— Мне кажется, я это уже читала в детстве, — взгляд Леи отчего-то затуманился. Показалось, что она настойчиво пытается что-то вспомнить, — но плохо помню содержание.

— Но где вы могли читать это — в ЗР?

— Да, у нас дома… Мой дедушка собрал библиотеку. До войны в Львове было много бумажных книг. И вот я читала, очень много. Я любила читать. У нас не было мониторов, коммов, интернета, ничего не было. Мы очень бедно жили. А книги, бумага — они же никому не нужны.

— Не тяжелый текст? — Рей кивнул на планшет. Леа покачала головой.

— Нисколько, очень интересно. Я вообще очень Гессе люблю, он волшебник.

Рей с удивлением смотрел на нее.

— Вы странный человек, Леа. Такое впечатление, что вы закончили университет. Ваши знания, интересы… Все это как-то не соответствует тому, что вы делаете, пардон.

Девушка пожала плечами и улыбнулась.

— Кого здесь интересуют наши знания, наши возможности? Никого. Я эмигрантка из ЗР, человек второго сорта. Должна быть благодарной, что мне по крайней мере позволяли вести хозяйство в богатом доме.

На Рождество все скинулись по три доллара, женщины принесли торты, отпраздновали прямо в классе, сдвинув столы. Фрау Крюгер выпила немного шампанского и расчувствовалась. Сидя в кольце учеников, она рассказывала о своей нелегкой жизни:

— Я даже и не знаю, как мне преподавать! После того, как я выплачиваю страховку, денег у меня остается столько же, сколько и на базисе! Подумываю уволиться. Говорят, в Швейцарии можно найти получше место.

Надо же, с легким удивлением подумал Рей. Можно иметь не только образование — но даже высшее образование, и все равно жить практически так же, как мы…

Как все здесь. Все, кроме тех, кому особенно, исключительно повезло. Кроме, например, семьи Гольденберг.

Рей смотрел, как горящие свечи отражаются в подсвечниках, имитирующих позолоту, вдыхал аромат корицы и ванили. Ему вспоминалось детство, Рождество — особенно больно, особенно остро. Елка в большой гостиной. Мамино платье — длинное, до пола, хрустящее, светло-серое и блеск бриллиантов. Стройное пение — все вместе, в церкви — «Stille Nacht, heilige Nacht». Они здесь больше не поют рождественских песен, хотя их мелодии до сих пор используются во всяческих перепевах и вариациях.

Рей вспомнил холодную пустую дыру с неровно оклеенными стенами, куда придется возвращаться. Он даже не подумал купить какую-нибудь гирлянду или искусственную елочку. Ему захотелось плакать.