Я хуже всех, твердила себе Агния, прижимаясь спиной к решетке старинной батареи отопления. Дому было не менее двухсот лет. Отопление давно стояло современное, но батареи так и сохранились, стояли холодные, давно не крашенные, облупленные, немым напоминанием о старине. Я хуже всех, я злая, упрямая, я не хочу учиться… Все любят меня, все такие добрые, хорошие, а я не люблю людей, я эгоистка. Агнии было восемь лет. Звента - гораздо лучше. Светозар - тем более. Отец назвал первую дочь Звентой-Свентаной в честь святой великой сущности в знаменитой книге Андреева "Роза Мира". Культ Звенты-Свентаны так и не возник, не вошел в культ Ликея, но имя считалось священным. Вета оправдывала имя… Отец очень ждал вторым сына, и странное дело - все ясновидящие в один голос заявляли, что идет мальчик, а генетический анализ показал девочку. Родилась Агния. Мама умерла вскоре после родов. Агния так и не знала, почему, от какой болезни, ей лишь намекали, что роды были тяжелыми, и после них мама не смогла оправиться. Позже отец усыновил Светозара, мальчика двумя годами старше Агнии, так ее младший брат, позже появившийся в семье, оказался старшим. Светозар, как и Звента, оказался не просто сыном - учеником. Агния… Агния очень старалась, но не в ее силах было преодолеть злобный, эгоистический, упрямый характер, доставшийся от рождения.

Агния медленно сползла на пол, шоркая спиной по батарее. Она вспомнила все происшедшее вчера и застонала. Вспоминать было невыносимо.

Иногда ей хотелось жить в старые времена, среди обычных, злых и эгоистичных людей. Тогда отец мог бы рассердиться и просто выпорол бы ее. Или посадил в темный чулан. А так… их никогда не наказывали. Отец не умел злиться. Он был добрым, любящим, практически святым. Он прощал проступок в тот же миг, как слышал о нем. Он прощал, но должен же был помочь Агнии справиться со своим дурным характером.

Девочка уткнула лицо в ладони и сидела не двигаясь.

- Агния!

Это, кажется, голос Анжелы.

- Агния, ты где? Идем кушать!

Лучше бы ее лишили обеда, как делали в старину. Агнии все равно не хотелось есть. От завтрака удалось увильнуть. Теперь обед… Агния не могла представить сейчас - проглотить хотя бы кусочек. На нервной почве у нее всегда аппетит пропадал. На нервной почве, злобно передразнила она саму себя (отец никогда не стал бы разговаривать с ней так зло, как она сама говорила с собой). Какая еще нервная почва? Тебе помогли, все вокруг тебя суетились, все проявляли свою любовь, а ты… Правду сказала Анжела - ты просто любишь быть в центре внимания.

Наверное… Хотя иногда именно это совершенно невыносимо.

Ведь подумай, убеждала себя Агния, какие злые люди бывают. Они бьют своих детей! Они разводятся и заставляют их страдать. Они ругаются, они пьют водку… А ты живешь у такого отца, в таких условиях… ну мамы нет, ну и что - Анжела лучше любой мамы. Разве она мало тебя любит? И ты еще недовольна… действительно, трудно представить девочку хуже, чем ты.

Но я хочу исправиться, хочу, жалобно подумала Агния. Я просто не могу. Я хуже всех. Другим ведь не надо исправляться. Вете или Светозару. Они - настоящие ученики. Они идут по пути к свету. А я… Как мне еще далеко до них. И когда я достигну их уровня развития, они уйдут еще дальше.

Это просто ошибка, что я родилась в такой семье, у такого отца, решила Агния. Я - самая обыкновенная девочка, даже хуже обыкновенных, я злая и эгоистичная. Вот и сейчас ведь я думаю только о себе. Я вовсе не думаю об Анжеле, которая меня ждет с обедом, о других… Я недостойна того пути, который мне достался кармически.

- Агния! - послышался веселый голос Анжелы совсем близко, - Ну-ка, шустренько! Выходи, кушать пора!

Агния собралась с духом. Нельзя думать только о себе. Она оторвалась от батареи, встала. Голова сразу закружилась, ее шатнуло. Ну и глупости… Реветь надо было меньше. Агния дрожащими ногами подошла к двери, открыла и сразу наткнулась на Анжелу. Веселая, бодрая, смуглая женщина подхватила ее в объятия.

- Я тебя съем когда-нибудь, ох ты, костлявая!

Ласки Анжелы были неприятны Агнии… тем более сейчас, когда она чувствовала себя такой несчастной. А Анжела ничего не видела, думала, что все хорошо. И слава Богу, конечно, а то бы начала допытываться - что ты, что случилось… Агния терпеливо перенесла натиск Анжелы.

- Пошли есть, а то ветер скоро унесет! На завтрак ничего ведь не съела, а? Хочешь в Кощея превратиться?

Все уже собрались за столом. Агния остановилась на пороге. Едва она увидела отца, словно вчерашняя тяжелая волна упала на нее - Агния не могла двигаться. Хотя отец, похоже, начисто забыл о вчерашнем. Да и с какой стати он должен помнить? Он или Анжела? С их точки зрения ничего особенного ведь не произошло. И Агния должна быть веселой, как всегда. У них в доме принято всегда быть веселыми. Агния стиснула зубы и шагнула к столу.

Звента сидела по левую руку от отца, Светозар - по правую. Как обычно, за столом сидело несколько человек - двое целителей из Центра, Агния знала их хорошо, одна, кажется, пациентка. Стол был накрыт и украшен умелыми руками Анжелы, в центре в хрустальной вазочке красовался одинокий розовый бутон.

Агния села, положила руки на стол, потом убрала их на колени.

- Вознесем благодаренье Матери-Земле, - начал отец. Он прочел молитву Матери-Земле, потом духам, потом Иисусу и наконец Богу-Отцу. После этого все хором затянули "Ом саи рам". Лишь закончив мантру, приступили к еде.

Анжела готовила вкусно. Вообще все, за что бы ни бралась эта женщина, у нее получалось прекрасно - писать картины, оформлять здания, интерьер, готовить, воспитывать детей, лечить, убирать и гладить. Даже мусор выносить она умудрялась как-то художественно. Агния иногда думала, отчего отец не женится на Анжеле. Но тут же пугалась своих мыслей… разумеется, отец и Анжела выше этого. Они - сотрудники в деле Света.

Сегодня на обед был грибной суп со сметаной, второе - блинчики с творогом, политые золотистым тягучим медом. Но проглотить хоть кусочек сейчас было выше сил Агнии.

Девочка подняла глаза, посмотрела на иконы, старинные, в тяжелых окладах, занимавшие почти всю стену. Но сейчас иконы не помогали, наоборот. Иисус и Богородица смотрели укоризненно, они словно бы напоминали Агнии о ее недостатках, и девочка, почувствовав, что вот-вот расплачется, поспешно отвела взгляд.

Надо поесть, твердила она себе. Надо, чтобы они ничего не заметили. За столом шел обычный разговор - Анжела что-то рассказывала о пользе грибов, какую-то книгу она прочитала, отец вставлял замечания. Если Агния не будет есть, это заметят, и она опять привлечет к себе всеобщее внимание. А она и так вчера во всей красе показала свой дурной характер. Не надо портить людям работу и отдых. Агния зажмурилась и проглотила ложку супа.

Дальше пошло легче. Агния ела суп и спокойно прислушивалась к разговору. Она смотрела на Звенту… Звента гораздо красивее ее. И Анжела очень красивая. Вообще все красивые, но она, Агния, точно по ошибке здесь оказалась. Звенте уже было двенадцать лет, она была спокойная девочка с кудрявыми черными волосами, белым лицом, небольшим вздернутым носиком. Глаза, как у Агнии, большие, черные, блестящие. Белоснежка. Агния любовалась ловкими, изящными движениями рук сестры. Звента и в школе училась лучше всех, и музыкой занималась, и вообще ее хотели взять даже в Ликей, но она тогда как раз заболела. Кроме того, она уже была помощницей отцу в делах Света. Настоящей сотрудницей.

- Папа, - звенящим, как серебряный колокольчик, голоском, сказала Звента, - Мы в школе проходили индуизм. Ты говорил, что все религии - это одно и то же, а ведь индуизм совсем не похож на христианство.

Отец ласково посмотрел на Звенту.

- Понимаешь, Звента… Религии различаются внешне. Но в основе их лежит одно и то же - Бог есть любовь. Любовь лежит в основе любой религии. Поэтому внешние различия вовсе не важны. Мы должны учиться любить друг друга, кому бы мы ни поклонялись - Христу или Кришне. Понимаешь?

- Да, папа.

Агния почувствовала облегчение. Похоже, никто и не помнил уже о вчерашнем. И вообще все вели себя так, как будто Агнии не существовало вовсе. Так может, и не стоит так переживать? Ну, недостойна, так что теперь? Не уходить же из дома…

Папа посмотрел на часы.

- Сегодня в семь, я думаю, соберемся, - перевел взгляд на Светозара, - Сынок, ты не сможешь мне помочь? - Когда? Прямо сейчас? - спросил мальчик.

- В четыре часа. Подходи ко мне в кабинет. У меня будет сложная встреча.

- Хорошо, папа, - ответил Светозар.

Агния ощутила острый приступ зависти. Светозару всего десять лет, но он уже умеет держать потоки, направлять энергию… он уже сотрудник отца. Лучше Звенты даже.

- Это с редактором "Вечернего Петербурга", что ли? - спросила Анжела.

- Да, - сказал отец, - он хочет написать статью о центре. Но я пока не знаю, как он настроен. Ощущаю… что-то темноватое. Не то, чтобы темное…

- Серенькое, - подсказала Анжела.

- Да, что-то такое.

Анжела пожала плечами.

- Ну… мы не можем ведь ждать, что все люди станут светлыми в один миг.

- А мне можно будет вечером на вашей медитации поприсутствовать? - спросила пациентка. Отец улыбнулся ей.

- Да, конечно.

После обеда, как ни странно, на душе у Агнии стало легче. Как ни крути, на сытый желудок все воспринимается спокойнее.

Но видеть по-прежнему никого не хотелось. И делать Агния ничего не могла, хотя вообще-то уроки на завтра были еще не готовы.

Агния спустилась по лестнице. Анжела уже убрала посуду и теперь готовилась к работе в своей мастерской - раскладывала кисти, краски, выдвинула холст. Агния украдкой посмотрела в дверную щель - картина была почти готова. Анжела писала целебные картины, излечивающие светлой энергией. Стоили они недешево, но люди охотно брали.

Агнии всегда нравились произведения Анжелы. Вот и сейчас она застыла, глядя в дверную щелку на работу художницы. Картина была выполнена в огненных тонах, по краям желтоватых, к центру пламенеющих, собирающихся в цветок, вроде алого тюльпана… или алых языков костра. Огненный цветок окружали какие-то сложные символы. Анжела обычно видела картины в медитациях и переносила на холст по возможности точно.

Художница взяла кисть, обернулась к двери. Агния мигом отскочила и побежала вниз по лестнице.

Все здания Центра были отстроены недавно… По индивидуальному проекту. Купола, башенки, лепные украшения. И только сам особняк отца Агнии, в котором жила вся семья - и Анжела - стоял тут с незапамятных времен. Лет двести, а может, и триста. Какой-то богатый человек, видимо, строил. Красивый старинный дом…

Дворник Игорь подметал дорожку. Агния, не доходя до него, свернула в сад.

Анжела рисует, папа занят. Надо, конечно, уроки делать, но… может, никто не заметит ее отсутствия? Агния медленно шла по траве, среди древесных стволов. Добралась до любимой старой яблони. Вскарабкалась на ветку, устроилась в уютном гнезде из ветвей и листьев.

Как здесь хорошо… Стать бы птицей. Агния забылась, предалась любимой мечте - свить бы гнездо здесь, на яблоне. И летать когда хочешь, куда угодно… Летать, смотреть на землю, видеть людей. И вот Агния уже летит над землей. Убегают вниз и становятся все меньше дома, деревья, дороги, вот уже остались ровные квадратики полей, и людей уже не различить на такой высоте. И легко лететь, легко, хочется смеяться от восторга.

Агния вздрогнула и едва не свалилась с дерева. Треск. Она осторожно посмотрела вниз - большая полосатая кошка недоверчиво и неподвижно глядела на девочку. Агния сделала было движение - слезть, но кошка неуловимым движением метнулась к забору и исчезла.

Надо же, заснула… впрочем, что тут удивительного? Агния не спала почти всю ночь. А здесь, на дереве, она чувствовала себя так, словно пришла домой… в свой настоящий дом. Здесь было покойно, уютно. Здесь никто не найдет. Да и кто будет ее искать сейчас?

Вечером медитировали полчаса, усевшись вокруг горящей свечи и иконы. Все уселись в позе лотоса - отец, Анжела, дети, целительница из Центра Лилия и пациентка - женщина лет пятидесяти, приехавшая из Костромы. Пациентка, впрочем, села просто на низкую скамеечку, поджав ноги - позу лотоса с непривычки не выдержать.

Агния давно привыкла к медитациям. Но она очень редко что-нибудь настоящее видела. Практически ничего. Она не могла сосредоточиться правильно, и все время думала о том, как бы хорошо было распрямить ноги - они ужасно затекали, боль почти невыносимая. Однако ученик должен уметь переносить боль и неудобства. Однажды Агния даже сознание потеряла во время медитации, просто упала, и все. Но ей тогда было всего пять лет, а сейчас она уже большая.

Вот Звента и Светозар все время видели что-нибудь во время медитации - то Небесную Розу, то Богоматерь, то какие-нибудь чудесные райские картины. То что-нибудь практическое. Светозар, например, недавно увидел во всех подробностях новую книгу отца, и предсказал, что на обложке допустят ошибку в рисунке. И когда книга пришла из типографии - точно, на обложке была ошибка! Не совсем такая, правда, но похожая…

Агния закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на музыке. Музыка была приятная сегодня, падала, как легкие серебряные капельки. Но трудно было остановить течение мыслей. Агния постаралась несколько раз повторить мантру, мысли все время съезжали на что-нибудь постороннее.

Звента очень любит медитировать. Она как-то сказала Агнии, что раньше, когда была маленькой, тоже ничего не умела и только ерзала. А потом как-то вдруг у нее это началось… Может быть, у Агнии тоже начнется. Звента говорит, нет ничего прекраснее медитации. Она и в школе часто медитирует - уйдет в себя, учителя и не спрашивают, знают, что Звента в медитации. И после школы - часами. Каждый день. И ночью тоже. Медитация заменяет сон. Агния приоткрыла один глаз, посмотрела на Звенту. Лицо ее, и без того белое, теперь напоминало восковую маску. Сестра сидела совершенно неподвижно… безжизненно даже. Как статуя. Вот это настоящая, правильная медитация.

Я никогда не научусь, подумала Агния уныло. Она снова закрыла глаза, и вдруг вчерашнее представилось ей во всей реальности и силе. Слезы потекли из-под закрытых ресниц.

Ведь в сущности - что она сделала плохого?

Вчера отец запланировал музыкальный вечер, и все было хорошо, первой играла Звента. Все аплодировали, и Анжела вздохнула, прислонясь головой к гудящему боку рояля (по своему обыкновению художница сидела на полу).

- Ах, как я люблю тебя слушать…

- Агния, ты, - Звента встала, посмотрела на нее.

- Давай, - весело сказала Анжела, - послушаем нашу бренчалку…

И вдруг Агнии показалось это обидным.

Это постороннему человеку действительно может показаться ерундой - такое безобидное подшучивание. Но ведь сил нет, когда над тобой все время смеются. Ведь посторонний человек - и никто из сидящих здесь - не был полчаса назад на кухне, когда Анжела высмеяла способность Агнии убирать посуду. И никто не был утром рядом, когда Анжела назвала Агнию "чучелом огородным", уговаривая поменять платье. И вот, когда все это накопилось… Агнии ужасно, просто ужасно захотелось сказать - я не чучело, не косорукая, не бренчалка! Да, я младше других, я меньше умею, но я нормальный человек! И не надо все время надо мной смеяться. Хотя бы и любя.

- Я не бренчалка, - сказала Агния сдавленным голосом.

- Ладно, ладно, - ответила Анжела, - Ты у нас великая пианистка. Давайте послушаем гениального исполнителя Агнию Раутову!

Лучше бы она этого не говорила. Агния еще попыталась сдержать себя, но слезы уже брызнули из глаз.

- Ну что ты, что ты, - сразу пошла Анжела на попятную, - Ну перестань, детка! Я же любя! Я же ничего плохого не хочу сказать! Ты действительно очень хорошо играешь!

Агния стояла, стиснув кулачки, губы ее дрожали.

Она знала, что играет не очень хорошо. Она только научилась играть простенькие песенки, в то время, как Звента играла уже "Времена года". Да и в песенках делала ошибки. Она училась только второй год. Но почему нужно все время над ней смеяться?

- Ну, Агния, - вступила Лилия (она и вчера была здесь), - Так нельзя. У тебя совсем нет чувства юмора!

- Садись, Агния, играй, - мягко подсказал отец. Девочка сделала шаг к роялю. Внутри словно натянутая струна дрожала… натяжение становилось все сильнее, сильнее - вот-вот порвется. Еще можно все превратить в мелкий, незначительный эпизод, в шутку. Еще можно вернуть мирный, спокойный вечер.

Струна порвалась.

Агния сначала не поняла, что произошло. Ей просто захотелось все объяснить Анжеле. И всем объяснить. Все-все. Что ей плохо так. Что она меньше всех, и она не может так все хорошо делать, как другие. Что ей нужно немножко внимания. Чтобы кто-нибудь с ней посидел, поговорил. Рассказать кому-нибудь про мертвую птичку, которую она вчера видела. Про то, что поссорилась в школе с подружкой. Она не может быть, как все другие в Центре, хорошим сотрудником. Но когда она вырастет, то будет - сейчас просто ей нужно немножко времени. И она не может два раза в день медитировать, ей тяжело… ей часто даже просыпаться по утрам не хочется. И надо иногда говорить друг с другом, а не только музицировать и читать стихи. Надо обсуждать все, что случается…

Ей очень многое хотелось сказать. Но слов не было. Вместо слов вырвался какой-то дикий, нечленораздельный рев. В этом реве было все, все, что накопилось за годы. Так кричат младенцы, не умеющие говорить, требуя молока. Но Агния не была младенцем. И едва прекратив кричать, она уже готова была провалиться сквозь землю от стыда… Рев вылился в истерику, в непрекращающееся, дикое, захлебывающееся рыдание. Анжела бросилась к ней, взяла на руки, властно прижала к себе. Больше всего Агнии хотелось, чтобы ее отпустили. Для этого нужно было перестать рыдать. Но она не могла остановиться. Перед всеми - какой стыд - перед всеми, тут и Лилия сидела, и Лада, и Маргарет, и Володя… Теперь все увидят, какая она ненормальная, истеричка. Люди пришли отдохнуть, послушать концерт. А вместо этого - дикие вопли. Эти мысли жгли ее как огнем и отнюдь не способствовали успокоению. Но кое-как Агнии все же удалось подавить рев, перевести его в тихие всхлипывания. Анжела опустила ее на пол.

Агния тихонько отошла в угол. Все говорили разом.

- Ну, так нельзя. Нервную систему подтянуть надо, - говорил Володя.

- Может, мед давать? - это Лилия.

- Успокойся, лапочка, ничего страшного, - Маргарет гладила ее по голове.

- Тихо, - сказал отец. Он никогда не кричал, всегда говорил негромко. Но все его слышали. Наступила тишина. Глаза отца закрылись, голова слегка откинулась, словно кто-то невидимый запрокинул ее. На лицо заметно надвинулась бледность. Так отец сидел примерно минуту. Потом открыл глаза, словно бы с трудом.

- Я видел старца, - сказал он медленно, - Белого, с серебряной бородой, с посохом. И это был Святой Серафим. Он подошел ко мне и сказал: хочешь уберечь дочь от темных сил, помоги ей… Мы должны все вместе помедитировать. Агния, сядь в центре круга.

Агния медленно поднялась на ноги и пошла к центру. Словно приговоренная на казнь. Она уже понимала, готовится что-то страшное, но не знала еще, что - и от этого было еще страшнее.

Ей больше и в голову не приходило что-то говорить, требовать, доказывать. Она чувствовала себя кругом виноватой и готова была на все. Ей было страшно, очень страшно - но даже в голову не приходило ослушаться, убежать. И так уже испортила все, что только можно. Истеричка.

Все сели кругом, в позе "лотос", отец зажег свечу.

- Устремляйте свои мысли к Агнии, - сказал он, - Мы должны ей помочь! Думайте о ней с любовью!

Медитация началась. И тут Агния обнаружила, что она, оказывается, прекрасно умеет чувствовать энергию. Все-таки научилась.

От каждого из медитирующих шел плотный, тяжелый поток. Это был свет и тепло, но свет этот жег, а от тепла становилось душно… почти невозможно дышать. Желтоватый свет этот сливался в единый купол, и купол поднимался над Агнией, и давил на нее, давил… В груди становилось все больнее. Но Агния не смела шелохнуться. Больше всего от боли разрывалась голова. Ее раздирали ужасные мысли… так, наверное, чувствуют себя грешники в аду - страшные, терзающие мысли. Я хуже всех. Я недостойна любви, света. Я темная. Ко мне направляют потоки любви и света, а меня они жгут - это говорит о том, что я очень темная. Я не имею права жить. Эта мысль становилась все ярче, все отчетливее, вытесняя остальные. От нее даже какое-то облегчение наступало. Я не должна жить. Все так любят меня! Я плохая, я испортила людям вечер, а они мне все простили, они все меня любят, хотя я недостойна быть среди них! Но разве они не понимают, как мне плохо сейчас? Нет, не понимают - но они любят меня! Они любят… а я не умею любить. Не умею думать о других. Я ужасный, ужасный человек. Я чудовище. Я мучаю всех окружающих, не даю им жить. Хуже меня нет… Мысли вращались по одному и тому же замкнутому кругу.

Когда медитация завершилась, все по одному подходили к Агнии, обнимали ее, целовали, говорили, что любят ее, что все будет хорошо. Агния сидела точно мертвая, кивала головой… Да, спасибо вам за вашу любовь. Вы все очень хорошие. Очень. А я больше не буду жить. Вот и все. Все очень просто - я не буду жить, и все. Она еще сидела, пока вечер продолжался - играли другие, потом все разошлись, и Агнии можно было уйти. И она ушла в темную, пустую кухню. Она села за стол, и стала думать о том, как лучше умереть. Эти практические мысли частично отвлекали от боли. Ей всегда казалось, что проще всего - выпить какую-нибудь отраву. Но где же ее найдешь? Агния открыла шкаф. На нижней полке стояло средство от тараканов. Ага! Агния обрадовалась. Она взяла банку, раскрыла ее. Просто белый порошок. Наверное, лучше всего в воде растворить. Агния взяла стакан, налила из-под крана воды. Снизу доносились оживленные голоса, отец и Анжела провожали гостей. Об Агнии уже никто не вспоминал. Сейчас Анжела придет загонять ее в кровать. Надо успеть выпить до тех пор. Агния поспешно стала разводить порошок. Потом попробовала на вкус. Гадость невероятная. Агния замерла со стаканом в руке. Потом вспомнила все происшедшее. Нет, надо выпить. После такого жить нельзя. Надо же - хотеть смерти и не быть в состоянии выпить горькое лекарство! Агния отхлебнула большой глоток. Ее тут же вырвало. Она просто ничего не могла с собой сделать! Ее вывернуло на пол, и все остатки ужина, вегетарианских котлет и печенья, и вкус травяного чая - все было в этой рвоте, а под конец пошла желчь. Потом пустые потуги, уже ничего не было в животе, а судороги все трясли пищевод.

Чьи-то шаги послышались в коридоре. Агния вдруг представила, что войдет Анжела, станет отмывать пол, ласково ругаясь и подшучивая, по обыкновению, а может быть, пожалеет ее, проявит свою любовь… Отведет за руку в кровать, уложит. Девочка вскочила как ужаленная. Вылила стакан в раковину, включила свет, схватила тряпку и стала быстро убирать следы своего бессилия.

Она успела.

И потом боль стала тише, Агния напилась воды из-под крана и лежала всю ночь без сна.

После медитации читали стихи. Агния украдкой вытерла слезы. Кажется, все прошло. Она чувствовала себя вполне нормально. Ей уже не было так стыдно.

Читала Лилия - она была не только целительницей, но и поэтом-контактером, записывала стихи, которые приходили из Космоса.

Пока сознанье ваше спит,

И кундалини в недрах дремлет,

Вас Ангел Белый не хранит,

И Бог Всевышний не приемлет.

Пока глаза играют роль

Открытых ставней в мир страданья,

Вас не покинет сердца боль,

И не исчезнут испытанья.

Пока не знаете, зачем

Меняете по жизням тело,

Пока из всех земных проблем

Проблема взяться вам за дело,

Пока лишь по своей вине

Горючие вы слезы льете -

Вы спите, люди, в страшном сне,

Вы спите, вовсе не живете.* */С. Бондаренко/

Все помолчали, вслушиваясь в эхо только что прозвучавших строк.

Я своя здесь, я все-таки своя, подумала Агния. Мысль наполнила ее радостью. Нет, я буду жить. Пусть я несовершенна. Может быть и хуже всех. Ну и что? Я буду расти, буду стараться… рядом с такими людьми… - Я почитаю стихотворение Даниила Андреева, - отец раскрыл любимый томик в кожаном переплете.

Спасибо за игры вам, резвые рыбы,

У тихих днепровских круч!

Тебе, отец наш Солнце, спасибо

За каждый горячий луч;

Тебе, моя землюшка, теплая матерь,

Целовавшая пальцы ног,

Протягивавшая золотистую скатерть

Мягких своих дорог.

Вам, неустанно текшие воды,

За каждый всплеск и причал…

Тебе, Всеблагой, Кто руками природы

Творил меня, нежил, качал.

- Да, - в тишине полнозвучный, низкий голос Анжелы прозвучал как колокол, - Самое главное в жизни, ребята - это радость! Что бы ни случилось - я стараюсь всегда испытывать радость. С утра просыпаюсь и радуюсь солнцу, деревьям… жизни радуюсь!

Раздражение мелкой ядовитой змейкой кольнуло в сердце Агнии.

Девочка старательно подавила нехорошее чувство, убедив себя, что так нельзя, что это опять просыпается ее эгоизм.

- Как хорошо с вами! - с волнением говорила пациентка из Костромы, - Боже мой! Мне уже пятьдесят лет, а я никогда не переживала такого вечера. Я даже не знала, что где-то есть такие хорошие, светлые, чистые люди… читают такие замечательные стихи, зажигают свечи.

Отец ласково улыбался, глядя на женщину.