Уши начинали мерзнуть. Температура была, вероятно, чуть ниже нуля, и к счастью, Джейн не сняла в кабине свою дубленку, лишь расстегнула. Но шапку она сняла, и голове было уже холодно, даже очень. Она подумала об Алексее - тот был в меховой куртке поверх формы, но тоже без шапки, и в тонких ботиночках…

- Джейн! Стой, я лезу!

Она остановилась. Река делала поворот, и прямо над поворотом повис широкий, полуповаленный ствол дерева, правда, не доходящий до самого берега… но допрыгнуть можно, если постараться.

Алексей уже полз по стволу. Он двигался осторожно - дерево могло обледенеть. Не хватало сейчас еще в речке искупаться. Лед здесь был совсем тоненьким… Пилот полз со звериной ловкостью - ликеид, подумала Джейн.

Все-таки ликеид, спортсмен. Он достиг конца самой толстой ветви, задержался на мгновение и прыгнул на берег - Джейн протянула руку, и Алексей, ухватившись за нее, легко вскарабкался по обледеневшему склону.

- У вас должен быть спайс, - сказал он, - Я свой снял, как назло.

Джейн поразилась собственной глупости… это нужно было сделать в первую очередь. Она подняла рукав дубленки - но циферблат спайса был нем. Даже часы не работали. Джейн сняла браслет, потрясла его, нажала на рычажок мини-радиостанции - бесполезно.

- Не работает, - сказала она беспомощно.

- Дайте сюда, - Алексей забрал у нее браслет, вытащил из кармана перочинный ножик, вскрыл. Положил прибор на протянутые ладони Джейн и начал в нем копаться, внимательно глядя внутрь…

- Дело гиблое, - сказал он наконец, - Нам его не починить. С батарейкой что-то… Даже СОС не выдает.

- Значит, выбираться придется самим, - задумчиво сказала Джейн. Алексей кивнул.

- Давайте к парашютам вернемся, - сказал он, - по-моему, там некомплект, но кое-что должно быть.

И опять Джейн укорила себя, что такая простая мысль не пришла ей в голову.

Они вернулись к парашюту, с помощью ножика выкроили два лоскута, которыми можно было повязать голову. Алексей в белом платке и черной кожаной куртке стал похож на пирата - повязки через глаз не хватало… Кроме того, пилот вырезал себе еще два платка и намотал их на ноги наподобие портянок - ботиночки у него были совсем легкие. Джейн ноги кутать не стала, ее вполне устраивали сапоги на меху. Потом вырезали себе еще по два лоскута - сберечь от холода руки.

- Что это было? - спросила она наконец. Алексей, сидя на пеньке и заматывая ногу, только пожал плечами.

- Это была бомба, Джейн… какое-то взрывное устройство. Не зря вы про диверсии говорили…

- Неужели опять националисты? - вздохнула девушка.

- По-видимому, да… больше некому на вас зуб точить.

- Но как вы вовремя среагировали…

- Они, видимо, магнитом прикрепили к фюзеляжу где-то сзади…хлопушка небольшая, видимо, это и школьник может собрать. Еще бы немного, взорвались баки с водородом - и кранты… - заметил Алексей, - Я обернулся, смотрю - огонь… думаю, ну, сейчас рванет. Хорошо, что вы с катапультой умеете обращаться.

- Я же говорю, нас учили…

Джейн помолчала.

- Как выбираться будем? - спросила она, - Где мы вообще?

- Мы были где-то недалеко от Уфы… Тут уже Башкортостан. Хребет Иремель где-то под нами был. Я думаю, самое правильное - держать на запад.

- Неужели до Уфы придется идти?

- Вполне возможно, - отозвался Алексей, - здесь совершенно дикие места…

Даже маргиналов, скорее всего, нет. Раньше здесь были башкирские деревушки, но сейчас… население-то сильно уменьшилось. Ну ничего, мы оба целы и невредимы, зажигалка у вас в спайсе работает, без еды как-нибудь протянем неделю-две… дойдем, я думаю.

- У меня лучевик есть, - заметила Джейн.

- Это очень хорошо, потому что здесь и волки бывают, и медведи… медведь в это время если в спячку не залег - не дай Бог… И рыси тоже есть.

- Может быть, нас и искать будут…

- Да, может быть. Но даже если нет - ничего страшного. Вы же Путь Воина проходили?

Похоже, он пытается меня подбодрить, подумала Джейн. Улыбнулась.

- Конечно. И вы тоже, Алекс… Кстати, может, нам пора на "ты" перейти?

Алексей внимательно посмотрел на нее, протянул руку.

- Давай… Дженни?

- А тебя как… Алеша?

- Можно и так.

Они раскрыли ящичек, находившийся в спинке бывшего кресла. Увы, из всего набора там оказался только маленький топорик. Даже аптечки не было.

- У меня то же самое, - вздохнул Алексей, - безалаберность полная… Ну ладно, двинемся, как есть.

Алексей свернул парашют и приторочил его к плечам, как рюкзак. Они определили направление по спайсу - компас батарейки не требовал, двинулись на запад прямо вдоль склона большого хребта.

В сущности, все складывалось не так уж плохо. Они оба спаслись, никто не был ранен, на ночь можно будет разводить костер, защищаться от зверей - лучевиком… Без еды вполне можно протянуть достаточно долго, а снега вокруг хватает… впрочем, может удастся и подстрелить кого-нибудь, если невмоготу станет. Они два раза за день видели зверей - мелькнувшую между стволов косулю и белку на дереве.

И можно находиться рядом с Алексеем… с Алешей - сколько угодно. Идти рядом с ним по заснеженному лесу. Слышать его дыхание, звук его шагов, иногда заглядывать в лицо… разговаривать с ним.

- Почему так? Второй раз я выезжаю из Питера, и второй раз на меня покушаются…

- А что ты удивляешься? Никто вас, ликеидов, не любит. Вот уже двести лет с вами воюют… все народы. Вы все несете им добро, а они воюют с вами. Ты не пробовала задуматься, отчего?

- Пробовала, конечно. Думаю, это семя Дьявола… он борется с Ликеем, как может.

- А, да… по крайней мере, иначе это не объяснить.

- А разве у тебя есть другое объяснение?

Алексей задумался.

- Ну понимаешь… люди, наверное, не хотят принадлежать ко второму сорту.

Как-то им это не нравится.

- Разве мы кого-то относим ко второму сорту?

- А разве нет? Есть ликеиды и все остальные люди.

- Но ведь всегда так было… всегда была какая-то интеллектуальная элита.

Только у власти оказывалась не она. А теперь у власти - наиболее умные, наиболее совестливые, честные, добрые люди… праведные. И ведь у каждого ребенка есть возможность стать ликеидом. Все зависит от способностей…

- Дженни, я не могу тебе объяснить. Это такие вещи… ну мне очень трудно это все объяснять. Мы просто говорим на разных языках.

По большей части они молчали, особенно когда дорога шла в гору. Или обменивались короткими репликами - "Смотри, какая красота",

"Осторожно, здесь скользко", "Кажется, мы отклонились".

Наконец смеркалось. Джейн и Алексей выбрали местечко под скалой, натаскали и нарубили побольше толстых сучьев, хвороста, Джейн сложила костерок и чиркнула зажигалкой. Огонь занялся, заплясал по сучьям… Алексей разложил по земле парашют.

- Боюсь, что спать придется по очереди… кому-то надо огонь поддерживать и охранять. Ложись ты…

У Джейн слипались глаза от усталости. Она завернулась в парашют, легла у самого огня. Алексей сел рядом с ней на бревно и что-то забормотал тихонько, опустив глаза. Джейн поняла, что он молится… Ей даже спать расхотелось.

Алексей несколько раз перекрестился.

Как это много значит для него… вот ведь мы, ликеиды, все верующие, все посвящены в храмах… но мы как будто не помним о том, что существует Бог. Ну существует - и существует, мы живем своей человеческой жизнью. А Алексей обязательно хотя бы раз в день… да нет, больше, раза два или три наверняка читает молитвы. Зачем это ему нужно, ему бы давно надоело… но однако не надоедает. Как трудно все-таки понять его… тут Джейн заснула.

Алексей разбудил ее, когда вокруг уже сочился белесый пасмурный рассвет.

Джейн вскочила. Под глазами пилота залегли темные круги.

- Ты что… я всю ночь дрыхла! Ты почему меня не разбудил?

Могла бы внутренние часы настроить, подумала Джейн с раскаянием. Во-первых, она забыла об этом, во-вторых, слишком уж крепким был сон… она не замерзла - Алексей всю ночь подкидывал дрова, поддерживал огонь.

- Ерунда… Посиди, я тоже посплю немного, и двинемся дальше.

Алексей завернулся в парашют и мгновенно заснул. Джейн скинула полушубок, сделала разминку. Натаскала побольше дров из леса, подкинула в костерок. Поела немного снега. Голод уже давал о себе знать, но в общем - терпимо.

Джейн снова оделась и села на бревно рядом со спящим Алексеем.

Помедитировать бы… но мало ли что - вдруг зверь… вдруг огонь погаснет. Нет уж, она будет беречь его сон… Алеши. Джейн с нежностью вглядывалась в лицо пилота.

Она каждую морщинку на нем любила и знала. Помнила… Вот и эту складочку у губ. А глаза запали, жилки под ними видны… не спал всю ночь, охранял ее… ликеид, воин. Мужчина… ее мужчина. Вот ведь Сэм, если подумать, намного красивее, и характер у него нормальный, никаких религиозных завихов. Но разве она могла бы так любить Сэма? Разве так она любила Роджера? Разве вообще она раньше знала, что такое любовь?

Это совершенно дикое, ненормальное, безумное чувство… Джейн смотрела в лицо Алеши… бесконечно милое, родное лицо. Такое спокойное, расслабленное - во сне.

Да ведь мне совершенно безрезлично, ликеид он или нет… вообще все безразлично. И будет ли он ликеидом… я вообще не хочу никак на него влиять. Я его люблю таким, какой он есть. Не хочет он быть воином, значит, есть у него на то причины… Я просто хочу быть с ним. Просто безумно хочу постоянно быть рядом с ним. Вот как сейчас… у меня сейчас уже сердце ноет, что скоро я его не увижу больше… и эта Лена - это просто нелепость какая-то. Он мне предназначен, мне, а не какой-то Лене.

Джейн встала и снова подбросила хворосту в огонь.

И ведь он вот так же сидел и охранял меня всю ночь… ночью страшно. Это теперь уже первые лучи коснулись стволов, и свет пронизал весь лес до самого дна. А ночью… ночью лес непроницаемо темен, и ждешь только - вот засветятся в темноте глаза… рука тянется к пистолету - успеешь ли поднять. Жутко…А он сидел со мной всю ночь. Видел, как я сплю здесь, рядом с ним. Неужели ничего не шевельнулось у него в душе? Неужели он не чувствует, не понимает, что я люблю его?

Алеша…

Через три часа пилот проснулся. Они затушили костер и двинулись дальше на запад. Старались шагать быстро, хотя усталость уже давала о себе знать. И голод… все-таки второй день без пищи, при довольно тяжелой нагрузке. Алексей был бодр, улыбался, разговаривал даже больше, чем вчера. Словно хотел внушить Джейн бодрость - но девушка и сама не падала духом.

К вечеру повалил густой снег. Идти стало тяжелее, тем более, что ветер был юго-западный, тяжелые хлопья летели прямо в лицо. Но путники не останавливались.

Укрытие бы найти на ночь, думала Джейн, и вероятно, та же мысль беспокоила Алексея. Спать под снегом - удовольствие ниже среднего. К утру превратишься в большой сугроб. А снег может идти и всю ночь…

Внезапно Алексей остановился, так резко, что Джейн едва не уткнулась носом в его спину.

- Ты что?

- Посмотри-ка туда…

Там что-то чернело на склоне горы, метрах в двухстах от них.

- Кажется, нам повезло, - произнес Алексей и зашагал к обнаруженному объекту.

Если бы не снег, они без труда заметили бы его сразу… Дом. Избушка. Джейн почти бежала, даже обогнав Алексея.

Избушка оказалась закрытой на засов - обычную деревянную, хоть и очень прочную щеколду. Просто от зверей. Алексей легко отодвинул засов. Джейн шагнула внутрь…

Как хорошо! Просто когда не валит снег, и не свистит пурга, и мороз не щиплет лицо. И тут есть печка! Джейн осмотрелась. Печка, запас сложенных поленьев, две лавки, большой сундук. Алексей бросил свой тюк - свернутый парашют возле печки.

- Я пойду, соберу хворост… Переночуем здесь, раз уж так повезло.

- В любом случае нужно пургу переждать, - согласилась Джейн. Алексей выскочил наружу. Уже смеркалось, в избушке царила темень. Девушка подошла к сундуку, раскрыла…

- Ого! - вырвалось у нее. Продукты… видимо, избушка служит временным прибежищем охотникам, и они же оставляют здесь провиант для себя. Конечно, съесть его было бы очень некрасиво, но чуть-чуть воспользоваться…

В сундуке лежали два холщовых мешка, набитых сухарями, банок пять рыбных консервов, еще один мешочек с сухофруктами. Кроме того, здесь же Джейн нашла несколько неровных самодельных глиняных мисок…

Алексей вернулся с целой охапкой дров. Растопили печку, огонь весело затрещал. В избушке постепенно становилось теплее. Путники сбросили верхнюю одежду, уселись перед огнем на расстеленные половики и парашют. Джейн принесла и растопила в мисках снег, в этой талой воде растворили по нескольку сухарей, и размочили сушеные яблоки, и съели этот суп с огромным удовольствием.

Как мало, в сущности, нужно человеку для счастья… всего-навсего - моченые сухари, тепло, огонь, потрескивающий в печи, крыша над головой, когда за окном, затянутым пленкой, бушует пурга. Всего-навсего идти два дня по морозному, зимнему лесу, не имея ни крошки во рту, ни возможности по-человечески отдохнуть - и потом найти вот такой домик…

- Как хорошо, Алеша, - Джейн вытянула ноги к огню. Стащила через голову пуловер, оставшись в одной белой легкой блузке и джинсах. Посмотрела в лицо Алексея, озаренное пламенем: глаза его сверкали, отражая огонь. Он спокойно сидел рядом с Джейн, обхватив руками колени, глядя в пламя.

- Там уже ночь… и пурга, - сказал он, - Нам здорово повезло. Будем надеяться, что к утру стихнет.

- Неужели здесь совсем никого нет? Ну хотя бы маргиналы…

- Джен, здесь на сотни и тысячи километров тянется безлюдная тайга. А в Сибири… там вовсе земля не изведана. И таких мест на планете очень много. Мы совсем не знаем нашу Землю. Нас, людей, сейчас слишком мало, чтобы заселить ее.

- А в Америке кажется, что людей слишком много…

- Все правильно, потому что мы заселяем только удобные для жизни зоны.

Когда в России был… ну, скажем, другой общественный строй, и людей здесь жило - сотни миллионов, тогда освоение Сибири только начиналось… И здесь тоже еще были глухие деревушки, толком не освоенные, не обжитые места. Здесь могло бы жить гораздо, гораздо больше людей… И это не единственное такое место на планете.

- Все равно где-то есть предел… человечество не может размножаться безгранично.

- Дженни, ты вообще веришь в Господа? Ты думаешь, Он был не прав, предлагая нам плодиться и размножаться? Откуда это стремление все, абсолютно все стороны жизни контролировать самим? Ведь ничего же не знаем… ну может быть, встала бы в отдаленном будущем проблема перенаселения, но ведь далеко до этого! Ведь Земля еще совсем не освоена.

Алексей умолк.

Но все же добрый знак, подумала Джейн. Он разговаривает со мной, спорит, доказывает…

- Может быть, ты прав, - сказала она. Алексей повернулся к ней.

- Ты подозрительно часто со мной соглашаешься…

- А я рада, что ты вообще говоришь со мной, - ответила Джейн, - ты так замыкался вначале.

- Ты изменилась…

- Правда? Тебе так кажется?

Алексей подумал.

- Ты стала более мягкой… впрочем, я понимаю, - сказал он с горечью, - ты узнала, что я ликеид, и стала иначе ко мне относиться.

"Я ликеид" вместо "Я был ликеидом" - отметила Джейн.

- Нет, - сказала она, - Я сразу к тебе относилась очень хорошо. Ведь это только название - ликеид, понимаешь? Я видела, что ты культурный, знающий человек, что ты ведешь себя как ликеид… тогда ты защитил меня, помнишь? Какое значение имеет твое формальное образование?

Ей казалось сейчас, что руки Алексея излучают тепло… пылают жаром, не меньше печки. Если бы коснуться этих рук… только бы коснуться. Но нельзя, нельзя… ей это запрещено.

Она знала, что красива сейчас - да и кто не красив при свете огня в печи?

Кожа ее кажется еще смуглее, а глаза пылают неземным, пламенным отблеском… так же, как у Алексея.

- Надо спать ложиться, - сказал Алексей будничным голосом, - ты возьми себе парашют, а я курткой накроюсь…

Джейн кивнула и не двинулась с места. Ей хотелось досказать.

- А потом мне стало тебя жалко…

- Почему? - удивился Алексей.

- Ну потому что… из-за этих обследований… я ведь понимаю, что это такое.

Ей показалось, что Алексей как-то сжался.

- Ничего особенного, - сказал он, - Я еще не научился их правильно воспринимать… не знаю, даст ли мне Бог научиться. Их можно и по-другому воспринимать, и тогда не будет так… так ужасно. Но я это заслужил…

Он замолчал. И Джейн вдруг поняла, что должна сейчас сказать…

Это было глупо. Абсолютно неправильно. Она должна была действовать осторожно, в соответствии со своей целью - сделать его ликеидом… пробудить Дух… и тогда уже… но она просто не могла уже больше. Ей вдруг стало безразлично, что будет, как он отнесется к этому, как они пойдут дальше…

- Я люблю тебя, Алеша, - выговорила она. Почти шепотом, глянув в его глаза - и тут же отведя взгляд. Алексей молчал беспомощно.

- Я люблю тебя… давно уже… сразу. Прости меня…

- Это ты… меня прости, - голос Алексея казался безжизненным.

- Я… тебе не помешаю, - голос Джейн упал до шепота. Ей было трудно говорить, - Ты… делай, что хочешь. Я просто хочу быть с тобой… я не могу уже. Я все это время только о тебе и думаю. Только тобой живу. Я никогда еще никого так не любила… Алеша… я умру без тебя.

- Джейн, господи… ты как ребенок, - Алексей смотрел на нее, - ну не плачь… я не могу так… не надо.

Они сидели совсем рядом, и Алексей, чтобы успокоить Джейн, взял ее руку…

Девушка уткнулась в его плечо и заплакала уже громко…

То маленькое, дрожащее существо выбралось на волю и громко заявило о себе.

Отчаяние захлестнуло Джейн. Она призналась… она знала и понимала, что не нужна Алексею… что он не любит ее. Сейчас все остальное отступало на второй план - все планы, мысли, его невеста, благородные намерения Джейн. Он не любит ее… И даже то, что сейчас он позволяет ей рыдать на своем плече, и даже утешительно похлопывает и поглаживает по спине - это никакой роли не играет.

"Не плачь", - пробормотал Алексей. "Ну не надо" - он прижал ее к себе. Он не знал, что сказать еще. Поэтому он только прижал Джейн еще крепче… как можно ее утешить? Ну как? Господи, ну почему ты поставил меня в такое положение? Ведь жаль ее… ведь она действительно - действительно любит… и я-то знаю, что это такое. И как это бывает. Руки Джейн бессознательно стали гладить Алексея по затылку, по плечам… она словно так говорила ему о своей любви. Еще и так… Джейн подняла лицо - прекрасное, озаренное огнем, мокрое от слез… Алексей видел ее глаза - серые, честные, огромные глаза… ни капли фальши. Она любит, любит… Он нагнулся к ней. Он сам не понял, что произошло, когда губы их встретились.

А дальше им было легко… почему они должны были останавливаться, два ликеида, два свободных человека, ведь Джейн любила его, любила, и готова была жизнь отдать, лишь бы только чуть-чуть побыть с ним вместе. И она была похожа на Лиз, Лиз - мулатка, но и Джейн крепкая, смуглая, американка, тело ее сформировано той же щедрой и теплой землей, и этот чудный переход тонкой талии… И она же очень хорошая, эта Джейн, он даже почти любил ее… он не имел на это права, но ведь если честно, если уж совсем честно - разве она противна ему? И Алексей целовал тонкие ключицы, и ямочку на шее, и грудь.

Пальцы его легли на талию Джейн, и нащупали наконец этот изгиб, этот переход в крутые, крепкие бедра, и скользнули дальше. Он уже несколько лет был один… он привык, он мог быть без женщин, но старое, забытое вдруг всколыхнулось в его теле. Почему бы и нет, полыхало в мозгу острым, обжигающим жаром, почему нет… разве это что-то изменит…

Он не мог бы уже остановиться. Даже если бы хотел… Он взлетел куда-то на невообразимую высоту и падал, падал, словно с парашютом, и наконец свалился на половики, совершенно обессиленный.

- Любимый, - прошептала Джейн. Он видел ее глаза - она еще смотрела на него… счастливая… прекрасная. Чужая.

Чужая.

С этой мыслью Алексей заснул.

Когда он проснулся, мир совершенно изменился вокруг.

В затянутое пленкой окно бил яркий свет. Он ложился квадратами на деревянные половицы, на пестрые коврики. Джейн, одетая в пуловер, сидела неподалеку от Алексея, подобравшись, смотрела в огонь… Она взглянула на него - с тревогой, виновато как-то. Алексей закрыл глаза.

Ему не хотелось сейчас говорить с Джейн. Он вспомнил и осознал все.

Значит что теперь - все иначе? Он привык с утра читать правило… но какая теперь молитва? Он недостоин, он не может… Он не имеет права.

Значит, такой теперь будет жизнь… он будет отныне лицемерить, лгать… или не лгать? Уйти совсем? Уйти из церкви, от Лены, от всего того, что заполняло жизнь… но что тогда останется? Ведь ничего, совсем ничего.

Пустота…

И хоть бы не видеть сейчас Джейн, не говорить с ней. Она ни в чем не виновата. Она не пыталась его соблазнить - он бы понял соблазн. Она лишь вела себя искренне, и разве ее вина, что она влюбилась? Это он начал, он сам, его свело-таки с ума это тело, так похожее на Лиз, и еще больше - эта искренность, эта чистая, невинная любовь… Как ей было удержаться, да и что должно было ее удержать, ведь ее вера позволяет это. Удержаться должен был он сам. Больше всего - просто невозможность отказать. Просто невозможность отойти в сторону, сказать: ложись спать, холодно, сухо, ни малейшего сочувствия… ведь она даже не ласки просила. Даже не любви. Просто - чтобы он не отталкивал ее, понял, отнесся по-человечески. А он… животное. Как будто иначе нельзя выразить сочувствие.

Сделать вид, что ничего не произошло… вернуться… невозможно, немыслимо.

Покаяться… да, конечно - покаяться, и ведь ты знаешь, что Господь простит. И священник отпустит грех. И даже Лена… но ей нельзя говорить. И на очередном обследовании из него вытянут правду, как не вытянуть - под сканером, регистрирующим каждое движение самых мелких мышц, на всем теле… но это не так страшно, это унижение, конечно, но это он переживет, он это заслужил.

Но как теперь покаяться? После этого? Бог, может быть, и простит… но как это простить себе самому? Это невозможно… есть вещи, которые простить нельзя.

Повесился же Иуда… Вот это самое лучшее бы сейчас - исчезнуть… совсем исчезнуть. Хоть в ад… Впрочем, я и сейчас в аду.

Алексей открыл глаза. Джейн перебралась к нему поближе.

- Там… погода хорошая, вроде бы. Можно идти…

Какой голос у нее - сдавленный, тихий… будто она чувствует себя виноватой. Или чувствует его состояние?

Алексей разозлился на себя, сел рывком.

- Ты извини, - сказала Джейн тем же бесцветным голосом, - что так получилось. Тебе, наверное, плохо, да?

Ведь она понимает, все понимает… Или просто у него на лице это написано?

- Это ты меня прости, - прошептал он.

Джейн опустила голову.

- Понимаешь, - тихо сказала она, - я когда узнала о тебе все это… мне очень хотелось тебе помочь. Я и сейчас так думаю. Но я еще просто люблю тебя. Я ничего не могу сделать… мне не надо было тебе говорить. Я хотела, чтобы ты снова стал ликеидом, понимаешь? Ты воин - почему ты решил забыть об этом, почему тебе так захотелось стать обычным человеком? Но сейчас я вижу, что ты не знаешь, как тебе быть… прости, может быть, мне вообще не следовало стремиться быть рядом с тобой. Тебе было бы легче.

Воин… ликеид… снова та же самая картина, сколько раз снившаяся, сколько раз он плакал из-за нее. Он в кабине "Фокса", мерцающие огоньки приборов, рычажки ручного управления, и кресло, мягко охватившее тело, и этот запах - тревоги и радости, страха, смерти, пронзительного счастья… предчувствия полета. Этого больше никогда не будет.

Но ему на самом деле никто не мешает вернуться. Стать воином. Стать снова истребителем… вот только в кого он будет теперь стрелять? В общем-то, это даже логичный выход из положения. Вернуться сейчас к Лене? Он слишком грязен для этого. Конечно, все люди грешны… но есть грехи, которые пережить невозможно. Из них только два выхода - повеситься… или же просто плюнуть на них и жить дальше. Воином. Ликеидом. Похоронив в сердце вину и боль, переступив и через чужую боль… какая разница? Ведь женившись на Лене, он все равно причинит боль Джейн. Кого из них выбрать? Как ликеид - он вправе решать это сам.

Стать ликеидом… Алексей сжал кулаки. Ничего не получится… не получится.

Он не верит. Он не сможет быть ликеидом. Как объяснить это Джейн?

- Понимаешь, - сказал он, - я уже никогда не смогу быть ликеидом. У меня другая вера… я ее недостоин, я ее предал… но все равно она истинна.

- Я не понимаю, - Джейн покачала головой.

- Если хочешь, я расскажу тебе… с самого начала.

И Алексей начал рассказывать.

Он сел на пол, у стены, откинув голову и говорил очень долго. Он говорил, не замечая, что давно наступил день, и что погода благоприятствует ходьбе, он почти не обращал внимания на Джейн, он рассказывал не так, как на исповеди, и тем более - не так, как на диспансерном обследовании, он просто говорил взахлеб, как бы самому себе. Он вспоминал всю свою жизнь, с самого начала…