Глава 7
Свобода, купленная кровью
Краснодарский край, Россия – Вашингтон, США
19 мая
Лес редел, и кравшиеся по зарослям люди, шестеро мужчин в темных комбинезонах, сжимавшие в руках готовое к бою оружие, смогли двигаться с большей свободой. Ветви, сплетавшиеся порой в сплошную стену, уже не так цеплялись за снаряжение, заставляя диверсантов выдавать себя лишним шумом. А впереди, в считанных сотнях метров, в просветах между деревьями уже была видна высокая ограда, пространство за которой оказалось залито ярким светом прожекторов. Наверное те, кто там находились, полагали, что так смогут скорее увидеть явившихся извне незваных гостей. Но те, кто сейчас пробирался по лесу, неслышно, точно тени, сгустки ночной тьмы, перетекая с места на место, только и могли посмеяться над этим. Для них, явившихся с неба, чтобы, быть может, на земле встретить свою смерть, в которой едва ли могло быть что-то героическое, давно уже не были преградой ни ночной мрак, ни полуденный свет.
Между деревьями обозначилось какое-то движение, и тот из лазутчиков, что двигался первым, на ощупь проверяя путь, вскинул руку в предупреждающем жесте, одновременно припав на одон колено и выставив перед собой автомат. Увенчанный цилиндрической насадкой интегрированного глушителя ствол мощного девятимиллиметрового "Вала" уставился бездонным "зрачком" дула в сторону того самого пятна света.
– Что? – один из диверсантов приблизился к направляющему, тоже держа оружие наготове.
– Юнкер, – спецназовец указал вперед. – Там патруль!
Действительно, командир разведывательной группы различил двух неспешно шагавших по ту сторону ограды бойцов. Они явно не ожидали боя – каски были прицеплены к бронежилетам, а автоматы висели за спиной. Часовые просто шли, почти не глядя по сторонам, и негромко разговаривали между собой, едва ли замечая, что творится вокруг. В прочем, вглядывайся они в ночную темень до рези в глазах, и тогда диверсанты остались бы незамеченными.
Группа замерла на расстоянии стремительного броска от цели, сопровождая патрульных немигающими взглядами поверх снятого с предохранителей оружия. Шесть стволов могли в мгновение ока смести незадачливых сторожей шквалом свинца – промахнуться с нескольких десятков шагов по стоящим в полный рост людям из бесшумных винтовок "Винторез", снабженных ночными прицелами, было попросту невозможно. Но старший лейтенант Лихачев, из-за проведенной в стенах суворовского училища юности получивший прозвище Юнкер, и его бойцы не для того явились сюда, чтобы устраивать кровавую баню. Ведь там, по другую сторону ограды, под лучами ярких фонарей прогуливались такие же, как сами они, русские парни, по велению родины надевшие однажды военную форму, и свято верившие сейчас, что лишь исполняют очередной приказ.
Никто не шелохнулся до тех пор, пока часовые не скрылись из виду, уйдя за деревья. И только потом бойцы, прикрывая друг друга, ожидая появления противника отовсюду, в том числе и с тыла, из той самой чащи, которую они только что преодолели, двинулись к ограде. На то, чтобы перемахнуть через забор, даром, что по верху его никто не догадался хотя бы пустить простую "колючку", у спецназовцев в полной выкладке ушли ничтожные мгновения.
– За мной, – приказала Лихачев, указав в сторону ворот, единственного доступного входа на охраняемую территорию. – Вперед. И тихо!
Они крались вдоль ограды, пытаясь первыми обнаружить приближения патруля или притаившийся в зарослях акации секрет. И вскоре бойцы увидели сперва мерцающие, словно в воздухе, огоньки, а потом – куривших солдат, топтавшихся возле закрытых ворот.
– Семеро, – сообщил один из диверсантов, уже успевший сосчитать количество противников. – И бронемашина у обочины.
– Приготовились, – вполголоса скомандовал лейтенант. Видит Бог, он не хотел сегодня никого убивать, ведь здесь не было врагов, но если кто-то осмелится встать на пути спецназа, то умрет мгновенно, сраженный меткими выстрелами или точным ударом ножа.- Шестьдесят секунд. Оружие к бою!
А еще мгновение спустя ночь вытолкнула из себя новый звук. Со стороны дороги, что вела от ворот куда-то на север, донесся приглушенный рокот мощного мотора, а среди деревьев вдруг мелькнули включенные фары. Настал момент действовать.
Угловатый "Урал", тяжелый армейский грузовик, сдержано рыча мотором, остановился в десятке метров от ворот, стилизованных под кованый чугун. За оградой, в стороне от ведущей к освещенным яркими прожекторами зданиям в глубине ухоженного парка дороги, стояла, развернув башню в сторону проема БМД-4, возле которой собрались в круг, разговаривая между собой, несколько бойцов в лихо заломленных на затылок голубых беретах. Время от времени они разражались приступами смеха, сгибаясь пополам, и хлопая друг друга по плечам.
– Кого еще несет? – Начальник караула, до неприличия юный лейтенант, услышав нарастающий шум мотора, обернулся, увидев движущийся по дороге грузовик. Взглядом отыскав одного из своих бойцов, офицер коротко приказал: – Пойди, проверь!
"Урал" притормозил в нескольких метрах от ворот, и десантник, придерживая на плече автомат, направился навстречу нежданным гостям
– Кто такие, – плечистый, точно с агитационного плаката, старший сержант, протиснувшись в узкую щель между приоткрытых сворок, подошел к грузовику. – Откуда, куда? Документы!
– Приказ командира полка, – ответил Тарас Беркут, заметив мелькнувшую позади десантника тень. Сейчас командир спецназа нахлобучил на голову берет, точно такой же был надет на водителе. – Усиление группы прикрытия объекта.
– Я ничего не знаю, – пожал плечами десантник. – Сейчас командира позову, пусть разбирается. Оставайтесь здесь, из машины не выходить!
Сержант отступил назад и почувствовал, как в затылок уперлось что-то твердое, пахнущее оружейной смазкой и железом. Выскользнувший из кузова спецназовец был невидим для тех, кто стоял возле ворот, всего в полутора десятках метров от машины, используя для прикрытия того десантника, которому и угрожал оружием.
– Стоять, сержант, – шепнул в ухо человек, приставивший к затылку десантника пистолет с навинченным на ствол глушителем. Пространство перед въездом на охраняемую территорию было почти не освещено, и те, кто охранял ворота, не могли видеть, что происходит возле грузовика. – Ни звука, гвардеец. Не пытайся поднять тревогу, иначе вышибу мозги. Давай, парень, скажи своим, чтобы пропустили!
Ствол надавил на затылок сильнее, и у десантника сразу исчезло желание сопротивляться:
– Эй, открывай ворота, – сержант обернулся к стоявшим за оградой бойцам. – Пропустите, это свои!
Взревев мощным дизелем, тяжелый грузовик проехал на территорию санатория, сейчас наводненного бойцами воздушно-десантных войск. Стоявшие у въезда парашютисты проводили его взглядами. В этот момент оставшийся снаружи сержант решил, что пора действовать, и, выбив оружие из рук того, кто стоял у него за спиной, бросился к своим, стаскивая с плеча "Калашников":
– К оружию! Тревога!
Десантник успел передернуть затвор, когда в спину ему врезалось что-то твердое, сбив бойца с ног. Это была граната Ф-1 с не извлеченной, правда, чекой, поскольку боец из группы Беркута не нашел ничего более подходящего, чтобы остановить решившего рискнуть десантника. Спустя секунду спецназовец уже сидел верхом на своем пленнике, всем своим весом прижав сержанта к сырой от росы траве.
И в ту же секунду за спинами вздрогнувших от предупреждающего окрика своего командира десантников, словно из пустоты, возникли темные фигуры, сжимавшие в руках оружие. Стволы "Валов" и "Винторезов" не дрожали, и под их бесстрастными "взглядами" парашютисты не осмелились сделать не одного движения, вдруг затылками ощутив мертвенно-ледяное дыхание смерти.
Майор Беркут, легко соскочив на землю, неторопливо, пружинистой уверенной походкой двинулся навстречу оцепеневшим десантникам, даже не думавшим о том, чтобы воспользоваться своим оружием.
– Всем оставаться на своих местах, – приказал майор, приблизившись к ошеломленным солдатам. – Мы не собираемся никого убивать, если вы не станете делать глупости. Сдайте оружие и не пытайтесь оказывать сопротивление!
Из грузовика уже выпрыгивали остальные бойцы Беркута, взяв на прицел ничего не успевших понять десантников, вдруг оказавшихся в кольце. Еще остававшийся прежде ничтожный шанс был окончательно утерян.
– Что это значит? – с явной растерянностью, не переходившей, в прочем, в испуг, спросил один из десантников.
Каждый из парашютистов, оказавшихся на прицеле у спецназовцев, понимал, что рядом находятся его товарищи, и стоит лишь поднять тревогу, привлечь их хоть криком, хоть выстрелом, и тогда с этими чужаками будет покончено, но тот, кто сейчас первым поднимет шум, наверняка будет убит. Разумеется, никому не хотелось умирать, а оружие в руках диверсантов было направлено на столпившихся парашютистов, явно готовое к тому, чтобы его применили по назначению. К несчастью десантников, экипаж БМД, не желая сидеть в бронированной коробке, присоединился к своим товарищам, и теперь находился под прицелом.
– Еще раз приказываю сложить оружие, – распорядился Беркут тоном, не терпящим возражений. – Никто не пострадает, если все будут выполнять мои приказы. Мы придем и уйдем, тихо, никого не потревожив.
Майор говорил уверенно, как человек, привыкший отдавать приказы, и застигнутые врасплох парашютисты почувствовали это, утратив желание сопротивляться, благо, спорить с офицерами их давно уже отучили. Один за другим десантники бросали на землю автоматы, не забывая также освободиться и от гранат, а их командир вытащил из кобуры "Макаров", протянув его Тарасу рукоятью вперед.
– Замечательно, – кивнул Беркут. – Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Юнкер, Штырь, – обратился майор к своим бойцам: – Останетесь здесь, присмотрите за этими ребятами. А вы, лейтенант, – от тяжелого, холодного, словно свинец, взгляда майора командир караула поежился, – вы пойдете с нами. И предупреждаю, не делайте глупостей, если хотите жить.
Оставив десантников под охраной двух своих бойцов, группа, вновь погрузившись в машину, двинулась дальше. Грузовик этот они захватили на дороге, ведущей к аэродрому. Водитель и сопровождающий, благодаря которым у спецназовцев появились береты десантников, хоть какая-то маскировка, остались где-то в лесу. Беркут надеялся, что к рассвету они выберутся, освободившись от пут, которыми их спеленали, не слишком крепко, спецназовцы. Зато теперь у группы майора появилась возможность передвигаться быстро, в открытую, и при этом оставаясь незамеченной.
От ворот до главного корпуса санатория, трехэтажного Т-образного в плане здания вела единственная дорога, со всех сторон обсаженная, кажется, кипарисами, майор точно не различил в темноте. Здесь, у ворот, охрану несло отделение десантников, усиленное единственной БМД. Никто то ли не успел, то ли просто не пожелал оборудовать здесь пулеметные гнезда или какие-то препятствия типа противотанковых ежей, вероятно, надеясь на то, что сюда по причине полного неведения никто просто не сунется. Майора Беркута это вполне устраивало.
– Садись, – майор указал лейтенанту на грузовик. Когда десантник занял место рядом с водителем, которым на время стал сам Беркут, командир спецназа, тронувшись с места, спросил: – Как расположены посты, сколько человек охраняет объект?
– Рота, – сквозь зубы пробурчал лейтенант, неуютно чувствовавший себя под прицелом. В руке Беркута сейчас был пистолет Стечкина с длинным цилиндрическим глушителем, направленный в живот десантнику. – В карауле два взвода. У главного въезда отделение, еще два рассредоточены вокруг здания, остальные посты по периметру территории.
– Где остальные? – коротко спросил майор.
– Отдыхают в главном корпусе, – лейтенант указал на возвышавшееся впереди здание, территория вокруг которого была освещена многочисленными прожекторами.
Майор увидел роскошные клумбы, вокруг которых по двое прохаживались находившиеся в карауле десантники. Возле главного входа темнел угловатый корпус БМД, еще одна машина была укрыта в тени деревьев. Возле бронемашин тоже переминались с ноги на ногу часовые, не очень внимательно осматривавшие подступы к охраняемому объекту. Ни на одном из них даже не было бронежилетов и касок, только подсумки с запасными магазинами. Похоже, здесь никто не ждал нападения.
– Вот что, лейтенант, – нажав на тормоз, произнес Беркут. – Сейчас ты пойдешь с нами, и сделаешь так, чтобы посты нас пропустили, ясно? Ты ведь знаешь, где находится Швецов, не так ли?
Вопрос был задан таким тоном, что на него следовало ответить утвердительно, даже ничего не зная. Лейтенант, недавно выпустившийся из училища, понял, что перед ним профессионал, который убьет, не задумываясь, просто устранив препятствие, мешающее выполнить задачу.
– Да, я знаю, – кивнул взятый в заложники начальник караула. – Я покажу.
В горле у сержанта внезапно пересохло, и последние слова дались с большим трудом. Лейтенант понял, что, уверившись в его бесполезности эти люди, кем бы они ни были, прикончат его без колебаний. Он служил в спецназе десантных войск, и потому отлично представлял, как будут действовать такие же спецназовцы в подобной ситуации.
"Урал", скрипнув тормозами, остановился, не доезжая до главного здания немногим более ста метров. Грузовик оказался скрыт деревьями, возвышавшимися вдоль подъездного пути сплошной стеной, к тому же здесь почти не было освещения. Мощные прожектора слепили часовых, больше мешая им, нежели помогая обнаружить чужаков.
– Веди, – приказал Беркут лейтенанту, выстроив спецназовцев, пока не замеченных часовыми, возле машины. – Пятеро остаются здесь, – распорядился командир. – Ждите дальнейших приказов. Остальные за мной. И спокойнее, – предупредил майор, – иначе на нас обратят внимание.
Майор спешил, понимая, что те, оставшиеся у ворот десантники, могут поднять тревогу. Всего два человека, пусть и вооруженные, могли не произвести на них впечатления, а вступать в бой с целой ротой "голубых беретов", поддерживаемой бронетехникой, не хотелось категорически.
Выстроившись в колонну по два, спецназовцы, которых возглавлял лейтенант-десантник и державшийся на шаг позади него Беркут, двинулись к зданию, выйдя в свет прожекторов. Их появление не осталось незамеченным, и двое часовых направились к нежданным гостям:
– Кто такие, – один из десантников, видимо узнал офицера, бывшего проводником Беркута, спросив: – Товарищ лейтенант, кто это с вами?
Солдата явно насторожило то, что незнакомцы, явившиеся в сопровождении лейтенанта, явились сюда в полном обмундировании, а вооружены были не обычными АКС-74, а редкими "Валами" и "Винторезами".
– Подкрепление, – ответил офицер. – Спокойно, гвардеец, это свои. Полковник Крылов приказал усилить охрану объекта.
Лейтенант говорил уверенно, стараясь не думать о направленном ему в спину пистолете, который командир спецназа не выпускал из рук. Стоило сделать ошибку, как сперва погибнет сам лейтенант, он это понимал без подсказок, затем будут убиты эти два бойца, так некстати оказавшиеся здесь, а спустя несколько мгновений товарищи спецназовцев, оставленные их суровым командиром у ворот – в этом не было сомнений – расправятся и с взятым в плен отделением, стоит только услышать шум начавшегося боя. Было немного шансов, что безоружные десантники, пусть их и было больше, смогут справиться с двумя до зубов вооруженными людьми, явно не уступавшими гвардейцам своей подготовкой, и намного превосходившим их решимостью.
Успокоенные ответом лейтенанта, десантники, даже не подозревавшие, что были в шаге от гибели, двинулись дальше. Майор, следуя к зданию санатория за пленным офицером, решил, что устроителей заговора подвело стремление сохранить все в секрете, иначе сюда можно было бы стянуть большие силы, или вовсе перевезти президента на какую-нибудь военную базу, проникнуть куда без шума оказалось бы практически невозможно.
Видимо, заговорщики просто не подозревали, что кто-то может оказать сопротивление, решившись выступить против них, к тому же не желая посвящать в происходящее слишком многих. Что ж, это похвальное в иной ситуации стремление все сохранить в тайне теперь выходило им боком. Группа майора сумела проникнуть на объект открыто, пока не вызвав ни у кого ни малейших подозрений, без единого выстрела, и было бы замечательно, если бы и убраться отсюда удалось так же тихо и аккуратно, никого не потревожив.
Спецназовцы все так же спокойно, словно и в правду были здесь своими, приблизились к парадному входу. Со стороны можно было подумать, что это происходит смена караула, и охранявшие здание десантники ничего не заподозрили, наблюдая за группой солдат, двигавшихся строевым шагом.
Несколько постов, располагавшихся по периметру здания, не были помехой для бойцов Беркута, но главный вход тоже охранялся, и здесь могли возникнуть сложности. На ступенях, вроде бы, мраморных, стояли еще два часовых, насторожившихся при появлении десятка вооруженных до зубов солдат.
– Стой, кто идет? – подал голос десантник, мгновенно осекшись, когда в грудь ему уставился ствол автомата. – Что происходит?
Солдата охватил страх перед направленным на него оружием, к тому же поблизости не было никого, и рассчитывать на помощь не приходилось. Он все же мог бы попытаться выстрелить, просто громко закричать, но так и стоял неподвижно, словно загипнотизированный взглядом майора, смотревшего десантнику прямо в глаза.
– Молчать, – спецназовцы толкнули часовых внутрь, не дав им возможности поднять тревогу. – Ведите себя тихо, и останетесь живы!
– Двое остаются здесь, – приказал майор, уверено двинувшись дальше. – Будьте готовы применить оружие. Быстрее, ищем Швецова и уходим отсюда, пока десантники не опомнились.
Снаружи санаторий казался довольно ухоженным, способным прямо сейчас принять отдыхающих из всех концов страны, но, оказавшись внутри, спецназовцы поняли, что до готовности ему еще далеко. Половина ламп в коридорах не горела, всюду лежали бухты каких-то проводов, у зияющих темнотой проемов стояли не повешенные на петли двери. В стороне высились кое-как сколоченные козлы, рядом с которыми стояли ведра со штукатуркой и засохшей краской.
– Где президент, – требовательно спросил Беркут у лейтенанта-десантника. – Ну же, где он, черт побери?
– Второй этаж, – произнес молодой офицер, указав на погруженную в темноту широкую лестницу, ведущую на верх. – Швецов там.
– Охрана? – последовал новый вопрос.
– Пара человек, – дрогнувшим голосом ответил лейтенант. – У нас мало бойцов, невозможно везде расставить посты. Там только двое, правда, в коридоре. Остальные в дальнем крыле, отдыхают.
– Вяжите его, – услышав приказ майора, спецназовцы скрутили лейтенанта, выполнившего свою миссию, связав его по рукам и ногам найденным здесь же кабелем и затолкав в рот какую-то ветошь.
Беспомощный, даже не способный закричать офицер отправился в захламленную подсобку, где уже находились оба часовых, временно замененных людьми Беркута. Майор надеялся, что в течение нескольких минут никто не обратит внимания на внеплановую смену караула.
Спецназовцы же, избавившись от обузы, рвались вперед, вихрем влетая в каждую комнату. Лейтенант не солгал, во всем здании, кажется, практически никого не было. Вывернувшего на них из-за угла капитана в полевом камуфляже сбили с ног, прежде чем он успел коснуться кобуры. Офицер потратил несколько мгновений на выбор между тем, чтобы просто закричать или воспользоваться оружием, за что и поплатился. Его тоже крепко связали, кинув в какое-то полутемное помещение, заваленное строительным мусором.
Вихрем взлетели спецназовцы вверх по широкой лестнице, оказавшись на втором этаже. Часовые, охранявшие президента, обернулись на звук шагов, тут же схватившись за оружие. Беркут, бежавший первым, без колебаний вскинул пистолет, дважды выстрелив по ногам ближайшему к себе противнику. Десантник, не успев снять автомат с предохранителя, упал, как подкошенный, за ним последовал второй, которого точными выстрелами вывели из строя другой спецназовец.
– Живы, – майор на мгновение задержался над стонавшими часовыми. – Быстрее, парни, вперед!
Распахнув двери, спецназовцы Беркута, ощетинившись стволами, ворвались в залитое электрическим светом помещение. Беркут окинул комнату взглядом, запоминая малейшие детали. Что ж, не княжеские палаты, но все же вполне прилично, как раз под стать пленнику. Президент Швецов, стоявший возле окна, резко обернулся на звук треснувшего под мощным ударом дерева, опешив от увиденного. Кажется, внезапно отстраненный от власти глава государства не предполагал, что к нему так запросто может ворваться целое отделение вооруженных до зубов бойцов.
– Господин президент, – Беркут выступил вперед, опустив пистолет стволом в пол. Автомат он еще раньше убрал за спину, в тесноте помещений полагаясь на более компактное оружие. – Вам срочно нужно уходить. Я майор Беркут, командир разведывательно-диверсионной группы спецназа Главного разведуправления. Мы пришли за вами, господин президент.
– Да что, черт побери, происходит, – выдохнул Швецов, обведя пристальным взглядом стоящих в проеме спецназовцев в камуфляже, бронежилетах и разгрузках, точно они собирались в бой прямо сейчас. – Куда я должен идти?
Алексей Швецов за истекшие с момента ареста часы успел приготовиться ко всему, но каждый раз, когда слышал скрежет ключа, входящего в замочную скважину, у него внутри все сжималось в диком ужасе, неподконтрольном разуму. Но вместо палача на пороге появлялся капитан-десантник, командир роты, которой, видимо было поручено сторожить смещенного главу государства.
Офицер был немногословен, на вопросы, даже самые невинные, не отвечал, и всякий раз пытался как можно быстрее избавить от общества президента, словно чувствовал за собой вину. Алексей ничего ему не говорил, догадываясь, какие терзания сейчас гложут этого, должно быть, исполнительного и прилежного, без остатка преданного своему командиру офицера, фактически участвующего в государственном перевороте.
За минувшие часы предоставленный самому себе президент впервые смог обдумать собственные поступки, приведшие к такой странной, нелепой, но при этом смертельно опасной для его жизни ситуации. Он уже был готов признать, что совершил ошибку, но не тогда, когда осмелился пойти против воли всесильной Америки, напомнив своим соотечественникам, что они живут в великой стране, достойной называться мировой державой. Нет, это было верно, и появись сейчас у Алексея возможность что-то изменить, вновь вернувшись в прошлое, он едва ли поступил бы иначе. Ошибкой было то, что он поверил, будто его идеи, воспоминания о минувшем величии России и мечты о ее возрождении, кто-то может разделять с ним.
Те, на кого волей-неволей вынужден был полагаться Швецов, давно забыли о чести и верности слову, превыше всего поставив собственное благополучие, казенную дачу или счет в зарубежном банке. И, поняв, что этот сытый мирок, не знающий потрясения, может рухнуть в любой миг, те, кого Алексей считал своими соратниками, решились на поступок, которого от них ожидать было сложно. И вот результат. Президент, лишенный связи с внешним миром, под охраной десантников, верящих, что исполняют законные приказы, а там, за кремлевскими стенами, должно быть, уже вовсю делят власть, не забывая лизать задницы надменным янки, всячески их уверяя в миролюбии России. А Швецов тем временем ждет, когда же появится расстрельная команда, ведь он на месте заговорщиков точно избавился бы от опасного пленника, создающего угрозу одним лишь фактом своего существования. Они уже совершили измену, так что терять тем, кто так ловко устроил переворот, уже попросту нечего. Но случилось то, чего Швецов уже не ждал, и вот на пороге вместо конвоя стоят солдаты, такие же, как те, кому поручили сторожить ценного пленника, но принесшие с собой свободу.
– Без вопросов, пожалуйста, – майор Беркут, видя, что глава государства от неожиданности впал в какой-то ступор, бесцеремонно схватил президента за плечо, вытолкнув его прочь из комнаты. Швецов даже не сопротивлялся, все еще не вполне понимая, что здесь творится. Он еще не отошел от захвата десантниками сочинского аэропорта, а теперь происходило нечто еще более непонятное. – Все объяснения потом. Нам нужно спешить, пока охрана не подняла тревогу.
– Стой, – приказал президент, рванувшись к запертой двери. – Сюда, – не дожидаясь помощи спецназовцев, с разбега он ударил в дверь ногой, и хлипкий замок не выдержал, жалостно лязгнув.
– Господин президент, – из полумрака выскочил офицер в морской форме, в руках державший тяжелый кейс. – Что случилось? Кто эти люди?
– Да торопитесь же, черт вас возьми, – зарычал Беркут, забыв, кто находится перед ним. Майор вдруг понял, что освобожденный Швецовым моряк держал в руках тот самый "ядерный чемоданчик", своеобразный символ верховной власти.
Образовав вокруг освобожденных живую стену, ощетинившуюся автоматными стволами, бойцы Беркута во главе с самим майором бросились бежать, спеша быстрее покинуть опасную зону. Пробегая мимо корчившихся от боли десантников, Швецов только молча указал на них майору, вопросительно взглянув на Беркута.
– Иного выхода не было, – пожал плечами командир спецназа, ответив на невысказанный вопрос. – Они могли открыть огонь. Мы и так обошлись без жертв. – Тарас Беркут придержал рванувшего вперед по инерции президента, вызвав по рации своих бойцов, оставленных снаружи: – Узбек, как обстановка снаружи? Мы выходим, Первый у нас.
– Все чисто, – отозвался боец, стоявший на крыльце под видом часового. – Выходите, мы вас прикроем, командир!
Но в эти мгновения снаружи их уже ждали, и отнюдь не с распростертыми объятиями.
Полковник Карсон, заняв позицию в кустарнике за оградой, наблюдал, как его бойцы движутся к зданию санатория, взяв его в кольцо. Они незамеченными преодолели полтора десятка миль, выйдя к объекту точно в срок, и теперь оставалось только выполнить задачу. И его ребята были к этому готовы, не сомневался полковник.
Все оказалось проще и легче, чем должно было быть. Малая численность охраны не позволила расположить вокруг объекта достаточное количество постов, и проникновение на охраняемую территорию прошло быстро и почти без помех, если не считать секрет, на который наткнулись бойцы "Дельты". Двое десантников ничем не выдали себя до последней секунды, и едва не подняли тревогу. Теперь их тела лежали в парке, присыпанные прошлогодней листвой. Уильям Карсон предпочел бы обойтись совсем без крови, но и не мог позволить себе оставить за спиной даже одного русского солдата.
Коммандос в маскировочных костюмах, разрисовав лица и руки черной краской, казались настоящими призраками, бесшумно скользя среди ветвей. Бойцы "Дельты" видели мир через приборы ночного видения, при этом специальная ткань, из которой были изготовлены их костюмы, поглощала тепло, делая их самих почти невидимыми для тепловизоров противника, и уж подавно их невозможно было заметить невооруженным взглядом.
Профессионалы, на подготовку каждого из которых ушло несколько лет и были потрачены огромные средства, они могли ходить по лесу беззвучно, подкрадываясь к противнику на расстояние удара кинжалом, разя беспощадно и стремительно. И сейчас полковник хотел быть среди них, но понимал, что задача командира заключена в ином. Он должен был видеть сразу все, происходящее на поле боя, каждого своего бойца, вовремя отдавая приказы.
Карсон был не один, рядом с полковником занял позицию пулеметный расчет, еще один расположился слева от него, ярдах в ста. Отсюда они могли простреливать все пространство, прилегающее к ярко освещенному зданию, в считанные мгновения залив площадь раскаленным свинцом. Русские, решил Карсон, сами загнали себя в ловушку, ведь все их солдаты в свете прожекторов были как на ладони. Двумя очередями можно было срезать почти всех патрульных.
– Дельта-один, я Альфа-лидер, – раздался в наушниках шепот командира первой оперативной группы, штурмового отряда, уже вышедшего на исходный рубеж. – Мы на позиции, готовы к штурму.
– Принято, Альфа-лидер. Внимание, команда Браво, – полковник вызвал командира группы прикрытия, – приготовиться. Ваша цель – русские бронемашины.
Несколько бойцов, вооруженных реактивными гранатометами М136 должны были уничтожить две БМД, против огневой мощи которых у коммандос не было никаких шансов. Карсон надеялся, что диверсантам удастся проникнуть на объект незамеченными, благо, часовые, расставленные вокруг здания, не могли контролировать все подходы к нему из-за своей малочисленности, не имея в своем распоряжении никаких технических средств типа датчиков движения. Бойцам "Дельты" нужно было преодолеть несколько десятков метров открытого пространства, достаточно неплохо освещенного, и затем за пару минут обыскать большое здание, чтобы обнаружить там единственного человека. Это было трудно, но возможно, и пока штурмовая группа будут действовать, русские будут находиться под прицелом коммандос из отряда прикрытия.
– Команда Альфа, внимание, – произнес в микрофон полковник. – Начинаем по моей команде!
Коммандос находились уже у кромки парка, готовые к молниеносному прыжку. Если русские не заметят незваных гостей, чего полковник желал всей душой, что ж, выходит, им повезло. Но сколь хорошо ни были подготовлены солдаты Карсона, от случайностей не застрахован никто, и если возникнет угроза срыва операции, действовать придется быстро, не думая о том, чтобы щадить противника, ведь и русские едва ли дадут им пощаду.
Оставшиеся с полковником бойцы, взявшие здание в кольцо, следующие несколько минут будут держать на прицеле каждого десантника, и если кто-то из часовых заметит коммандос, спустя долю мгновения несколько русских парней, лично не сделавших ничего плохого ни полковнику Карсону, ни его подчиненным, умрут, сраженные меткими выстрелами бойцов "Дельты". Затем взлетят на воздух бронемашины, и коммандос, пользуясь тем, что охрана отвлечется на взрывы, начнут отходить в парк под прикрытием пулеметов. Возможно, их станут преследовать, но на этот случай в зарослях уже расставлены мины и растяжки, наткнувшись на которые, преследователи сбавят тем, позволив подстрелить себя бойцам из группы прикрытия.
Внезапно Карсон заметил такое-то движение перед зданием. Группа вооруженных людей вышла из здания, и в тот же миг на площади появился тяжелый армейский грузовик, явно вызвавший интерес у стоявших на посту десантников. К удивлению полковника, к группе солдат, двинувшихся к автомобилю, присоединились и часовые, стоявшие на ступенях.
– Отбой, всем отбой, – приказал Карсон. – Там что-то происходит!
– Это Швецов, – раздался взволнованный возглас одного из коммандос, занявших позицию для атаки в двадцати ярдах от парадного входа. – Я его вижу, Дельта-один. Повторяю, вижу объект. Там русский президент!
– Черт, они его куда-то увозят, – прорычал Карсон. – Внимание всем, общая атака! Задержать грузовик! Не дайте им уехать!
Майор Беркут, покинув здание, успел подумать, как легко все получилось, вдруг ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, а затем раздались странные хлопки, и один из его бойцов упал на плиты, как подкошенный. Двое десантников, оказавшихся рядом, увидели это, инстинктивно схватившись за оружие, но вдруг сами повалились на землю, и тут же вспышка взрыва озарила окутанный тьмой парк, а следом долетел раскатистый гул.
– Глушители! По нам стреляют из винтовок с глушителями, – выдохнул майор, видя, как гибнут один за другим часовые, не успевая даже стащить автоматы с плеча. – К бою! Это засада!
Беркут припал на колено, вскинув автомат и выискивая цель. Вспышка – это внезапно взорвалась одна из БМД – ослепила его, и перед глазами майора беспорядочно метались яркие пятна.
– Огонь! Огонь, вашу мать! – От взрыва заложило уши, и Беркут кричал, едва слыша сам себя.
– Что происходит? – просипел придавленный к земле одним из спецназовцев президент, пытаясь встать. Швецов не понимал, что случилось, и только ударившие в асфальт пули, выбившие снопы искр, заставили его словно вернуться на двадцать лет назад.
Невидимые стрелки, укрываясь среди деревьев, вели огонь короткими очередями, экономя патроны. Они били в упор, сметая всех, кто оказался на площади перед зданием, расстреливая каждого, кто еще двигался, неважно, в агонии или осознанно.
Атака оказалась внезапной, но все же бойцы Беркута, хоть и понесли потери, быстро, за считанные секунды перегруппировались, ответив короткими очередями, хотя и не видели своих врагов, а потому вели ответный огонь, подчиняясь лишь чутью. А вот парашютистам, расслабившимся, отвлекшимся, считавшим происходящее обычной рутиной, не повезло.
– Тревога, – крикнул кто-то рядом. – К бою! Это нападение! – и тотчас захлебнулся криком.
Стоявшие в карауле десантники, не ожидавшие внезапного нападения, огрызались беспорядочным огнем, заняв круговую оборону и даже не понимая толком, в кого стреляют. Противник позаботился о том, чтобы снабдить оружие глушителями, и "голубые береты", не слыша звука выстрелов и не видя демаскирующих стрелков вспышек, палили вслепую, кажется, от неожиданности впадя в панику.
Всюду вдруг воцарился хаос. Не смолкал треск выстрелов, кто-то пытался отдавать приказы, перекрывая шум боя, а иные уже не думали о сопротивлении, метясь в поисках укрытия. Раньше всех сориентировался экипаж уцелевшей БМД. Развернув башню, десантники дали несколько очередей из спаренного пулемета, пронзивших тьму. Сплошная стена леса поглотила трассеры, а спустя секунду ночную мглу прочеркнул болид реактивного снаряда, и эта бронемашина взорвалась от прямого попадания кумулятивной гранаты.
– Дьявол, они в парке! Противник слева!
Беркут выпустил короткую очередь туда, откуда только что выстрелили из гранатомета. Его бойцы поддержали командира, обрушив на заросли кустарника град свинца.
– Отходим, – майор понял, что сейчас лучший момент, чтобы убраться отсюда. Неважно было, кто в низ стреляет, главное, что десантники пока были заняты неизвестными нападавшими. – К машине, живее!
Спецназовцы, вскочив на ноги, кинулись к "Уралу", от которого уже вели огонь по стене деревьев оставленные там для прикрытия бойцы. Беркут увидел несколько темных силуэтов справа, на бегу расстреляв остатки магазина. Одна фигура упала, будто наткнувшись на невидимую стену, еще несколько кинулись в сторону, уходя с линии огня.
– Черт, они уходят, – выругался Карсон, видевший, как погиб его боец. – Уничтожить грузовик, вашу мать!
Боец "Дельты" вскинул на плечо гранатомет, быстро прицелившись и нажав на спуск. Кумулятивная граната, оставляя за собой дымный след, прочертила воздух, и угловатый грузовик превратился в огненный шар, взрывная волна сбила с ног всех, кто находился рядом. А затем коммандос, заменив опустевшие магазины, обрушили на оглушенных, ослепленных вспышкой противников шквал огня.
– А, проклятье! – майор, превозмогая боль, поднялся на колени, найдя взглядом президента. Несколько пуль со свистом пронзили воздух, и Беркут, выхватив пистолет, поскольку времени сменить магазин "Вала" не было, сделал несколько выстрелов, не целясь.
– Справа, – прорычал кто-то из бойцов Беркута – майор даже не понял, кто это был – выпустив длинную очередь в темноту. Спустя секунду грудь его разорвалась от пробивших ее пуль.
Спецназовец рухнул в клумбу, подминая роскошные розы, плод чьего-то упорного труда. Майора передернуло от омерзения, когда брызги крови попали ему в лицо.
– Суки, – Алексей Швецов, как будто вновь оказавшись в Афганистане, больше не колебался, схватив лежавший на земле автомат и выстрелив несколько раз в направлении приближавшихся темных фигур. – Сдохните, твари! – Сейчас президенту было безразлично, в кого стрелять. Перед ним был противник, враг, и его должно было уничтожить. – Ублюдки! Сдохните!
Президент не чувствовал ничего, кроме отдачи оружия, длинными очередями срезав нескольких противников, даже не зная при этом, в кого именно стреляет. Как двадцать лет назад, стоило только прозвучать первым выстрелам, всякий страх и неуверенность исчезали, уступая место хладнокровному расчету. Швецов за пару секунд опустошил магазин, и рука привычно дернулась к нагрудному карману, за запасным магазином, прежде чем Алексей вспомнил, где он, и что происходит.
– Уходим, – рывком подняв на ноги контуженного президента, толкнул его к лесу. Наперерез метнулась темная фигура, и майор, не раздумывая, расстрелял весь магазин "Стечкина", свалив подобравшегося так близко противника. – Быстро, к деревьям!
Пробегая мимо уничтоженного противника, Беркут на мгновение задержался, рассмотрев свою жертву. Смуглый мужчина в маскировочном костюме непривычного покроя, нисколько не походил на славянина. Судя по цвету кожи и форме лица он был латиноамериканцем, и наверняка не имел никакого отношения к охранявшим президента десантникам. Это же подтверждал и лежавший рядом с ним пистолет-пулемет "Хеклер унд Кох" с фонарем и цилиндрической насадкой глушителя на стволе.
Тем временем десантники опомнились, сумев оказать организованное сопротивление. Около двадцати бойцов бежали от здания в сторону пытавшихся укрыться в зарослях десантников. Среди деревьев мелькнули вспышки выстрелов, и длинная пулеметная очередь – не меньше полусотни патронов – срезала за секунду едва ли не половину "голубых беретов". Остальные залегли, открыв ураганный огонь, который сразу унес жизни еще двух спецназовцев. Теперь с Беркутом оставалось не более полудюжины бойцов, лишившихся путей отхода.
– Шквальный огонь, – приказал майор, первым подав пример своим бойцам. Он успел кинуть Швецову полный магазин, и теперь президент тоже стрелял, похоже, не задумываясь над тем, чтобы беречь боеприпасы. – Прижмите их к земле, сукиных детей!
Полковник Уильям Карсон спокойно поймал в прицел одного из русских, прикрывавших собою президента Швецова, нажав на спуск. "Хеклер" привычно дернулся в его руках, ударив в плечо, и русский, выронив оружие и нелепо всплеснув руками над головой, завалился на спину. В ответ раздались короткие очереди, это стреляли попавшие под перекрестный огонь спецназовцы Беркута. Несколько пуль вонзились в ствол дерева рядом с головой полковника, и щепки впились Карсону в лицо. И с той, и с другой стороны бойцы пользовались оружием с глушителями, и выстрелы сопровождались лишь негромкими хлопками и клацаньем затворов, да еще криками тех, кто оказывался на пути пронзавших воздух пуль.
Майор понял, что их операция провалилась. Кто бы ни скрывался сейчас среди деревьев, им удалось за пару минут уничтожить половину группы Беркута, попутно прикончив не менее взвода десантников. Это была засада, вырваться из которой можно было лишь при подавляющей огневой мощи.
Словно кто-то услышал мысли майора, вжавшись в землю, стрелявшего одиночными по укрытым в лесу пулеметчикам, и площадь огласилась ревом мощного дизеля. БМД, выскочившая с аллеи к зданию, развернулась к лесу всем корпусом, открыв шквальный огонь из всех стволов. Фугасный снаряд разорвался где-то в зарослях, несколько пушечных и пулеметных очередей, посланные ему вдогон, смели ближайшие деревца. Десантники, воспрянув духом, поддержали БМД, спеша расстрелять магазины как можно быстрее. Воздух наполнился стрекотом автоматных очередей и грохотом разрывов.
– Командир, быстрее к нам, – обернувшись, Беркут с удивлением увидел высунувшегося из люка командира Юнкера. Бойцы, оставшиеся караулить десантников, услышав стрельбы, не колебались слишком долго, вскочив в боевую машину и двинувшись на помощь своим товарищам. – Давай быстрее, майор!
– А, черт, – выругался Беркут, когда меткая очередь взрыла землю возле него, вскочив, и кинувшись к БМД. Швецова, охваченного горячкой боя, пришлось буквально тащить на себе, не забывая отстреливаться от притихших при появлении боевой машины десанта противников. – Отходим, парни!
Спецназовцы, пригибаясь, начали пятиться к БМД, продолжавшей вести ураганный огонь по лесу. Коммандос тоже не сидели без дела, и пока бойцы Беркута преодолевали отделявшие их от бронемашины считанные метры, отряд уменьшился еще на двух человек, сраженных точными выстрелами.
– Уничтожить БМД, – Карсон выхватил из рук ближайшего к нему коммандос гранатомет, торопливо прицелившись и выстрелив. Под шквальным огнем, когда, казалось, воздух пропитался свинцом, точно целиться оказалось затруднительно, и граната скользнула в паре футов от бронемашины, разорвавшись уже позади нее, в гуще десантников. – Вашу мать!
Орудие бронемашины отрывисто рявкнуло, харкнув огнем. Снаряд разорвался в нескольких метрах от полковника, заставив его закрыть ладонями уши, бросив "хеклер".
Юнкер, взявший на себя управление огнем, не думал о том, чтобы экономить снаряды. Очереди автоматической пушки, словно пила, срезали несколько деревьев, зашелся, будто в кашле, спаренный пулемет, посылая в ночной сумрак сотни трассирующих пуль. И благодаря этому шквалу огня, который даже ко всему готовые коммандос из группы "Дельта" не могли выдержать, остаткам группой майора Беркута удалось добраться до БМД.
– Все внутрь, – приказал майор, помогая президенту первому забраться в распахнутый люк в крыше бронемашины. – Живее, мать вашу!
Беркут буквально закинул Швецова в БМД, при этом еще и подгоняя его выражениями, которые не осмелился бы произносить в присутствии президента в иной обстановке. Следующим на броню попытался вскарабкаться сопровождавший президента офицер, не выпускавший из рук свой чемоданчик, но по корпусу бронемашины градом ударила автоматная очередь, и несколько пуль рикошетом прошили моряка навылет. Он так и упал на бетон, телом закрывая кейс.
– Куда, – Швецов попытался помочь умирающему офицеру, но Беркут, вскочив на крышу БМД и представляя собой отличную мишень для скрывавшихся в паре стрелков, толкнул его внутрь. – Сдурел? Они даже не поймут, по кому стреляют!
Десантный отсек БМД-4 был рассчитан на пять человек, но, хотя из группы Беркута уцелело шестеро, и к ним еще присоединился Швецов, места не хватило только одному бойцу, вжавшемуся в корпус позади башни. БМД, развернувшись на одном месте, рванула прочь, помчавшись по аллее. Видимо, десантники что-то сообразили, поскольку открыли по бронемашине огонь, но несколько очередей, выпущенных поверх их голов, заставили парашютистов успокоиться.
– Проклятье, – полковник Карсон в ночной бинокль наблюдал за удаляющейся БМД. – Они ушли. Дьявол, нет!
Разумеется, не имея транспорта, догнать бронемашину было невозможно, а, значит, невозможно было и выполнить задание. Миссия провалилась.
– Включайте радиомаяк, – приказал полковник. – Все кончено. Пора вызывать спасателей.
Операция завершилась не так, как хотелось, но теперь пора было побеспокоиться о своих бойцах, тех немногих, кто уцелел в короткой, но яростной схватке. Полковник понимал – они лишь расшевелили осиное гнездо, и потому приказал:
– Убираемся отсюда!
Короткий импульс поймал пролетавший над Кавказом американский спутник связи, ретранслировав его на самолет АВАКС, уже который час описывавший круги над восточной частью Черного моря.
– Есть сигнал, – сообщил оператор на борту "Сентри". – Группа отходит от объекта. Будут в точке эвакуации в течение полутора часов.
– Если им не отрежут пути отхода, – пожал плечами старший офицер. – Ладно, давай сигнал на базу, пусть поднимают вертушки.
Оператор связался с базой Инжирлик, передав приказ. Он понимал, как те парни внизу ждут появления вертолета, окруженные противником, преследуемые, словно звери, попавшие в облаву.
Офицер ВВС не знал, что спустя семь минут после получения его сообщения из Инжирлика взлетели два тактических ударных самолета F-117A, взяв курс на северо-восток, в направлении российских границ. Те, кто находился на борту Е-3А, об этом не думали, и тем более ничего не знали отступавшие бойцы "Дельты", фактически потерпевшие поражение.
Коммандос, потерявшие в коротком, но жестоком бою почти половину бойцов, поняв, что операция завершился, отступили в лес. Русские десантники даже не пытались преследовать их, не зная, с какими силами могут столкнуться. Но уже был передан сигнал тревоги, и на расположенном в нескольких десятках километров аэродроме отрывались от земли вертолеты, на борту которых находилась еще одна рота под командованием самого полковника Крылова. Пара Ми-8МТВ с десантом и столько же штурмовых вертолетов Ми-24В направились к атакованному санаторию. Следом за ними по земле двигалась группа БМД-4. Кроме того, по тревоге были подняты окрестные гарнизоны, которым сообщили о нападении группы террористов на военный объект, умолчав о некоторых подробностях.
– Задействуйте всех, кого можно, – отдавал распоряжения Крылов. – Блокировать объект в радиусе двадцати, нет, тридцати километров. Поднимайте все вертолеты, какие найдете, выставьте посты на всех дорогах. Засады, поисковые группы, все, что только можно! Прижать выродков, всех прикончить!
Погибли лучшие люди Крылова, и полковник жаждал мести. Он не знал, кто виновен в их гибели, но желал только одного – найти их и уничтожить, без разговоров, без предложений сдаться в плен. Порученное ему задание было не выполнено, Швецов исчез, и играючи была уничтожена половина роты, охранявшей президента. Это был позор, и смыть его можно было только кровью, неважно, своей или чужой.
Тем временем БМД, на которой ехали остатки группы Беркута, выбралась на шоссе, ведущее к аэродрому. Там, надеялся, майор, их уже ждет якобы неисправный Ан-26, совершивший посадку больше часа назад. Отряд понес большие потери, но, хотя это было небольшим утешением, им удалось выполнить то, ради чего здесь и оказались спецназовцы.
– Майор, объясните, что происходит, – горячка боя оставила президента, и теперь он более-менее трезво пытался анализировать происшедшее. – С кем мы вступили в бой?
– Думаю, это иностранные диверсанты, – предположил Беркут. Майор в тесноте десантного отсека занимался перевязкой одного из своих бойцов, которому в ногу попала пуля. Наложив жгут, офицер зубами надорвал перевязочный пакет, извлекая из него бинт. – Мне кажется, это были американцы, господин президент.
– Американцы, – удивился Швецов. – Здесь, на нашей земле? Но это же повод к войне!
– Возможно, – согласился занятый своим делом майор. – Но если бы не наше появление, то, вполне возможно, объявлять войну было бы некому. Я полагаю, их целью были вы, и едва ли рота десантников смогла бы помещать этим ребятам. Думаю, мы столкнулись с каким-то элитным подразделением, рейнджерами, к примеру, или "тюленями".
– Командир, – отвлек майора сидевший на месте водителя Штырь, старший прапорщик Штырько. – Командир, впереди огни. Думаю, это десантники с аэродрома движутся на помощь к своим.
– Черт, – прошипел сквозь зубы Беркут. – Сворачивай с дороги! Не хватало еще принимать бой с ними.
БМД, съехав с шоссе, вломилась в лес, оставляя за собой настоящую просеку, а спустя минуту из-за поворота выскочила колонна из четырех бронемашин, на которых верхом сидело множество вооруженных до зубов парашютистов. С грохотом прошли над лесом вертолеты, бронированным днищем едва не цеплявшиеся за верхушки деревьев, и спецназовцы только выругались, представив, что бы было, заметь их пилоты под завязку нагруженных ракетами "крокодилов".
Крылов, охваченный яростью, забрал с собой большую часть находившихся на аэродроме бойцов, и теперь летное поле охранял лишь усиленный взвод десантников. Это было на руку Беркуту, понимавшему, что бой с превосходящими силами им не выдержать. Боекомплект БМД был израсходован на три четверти, а у каждого из солдат осталось в лучшем случае по полтора магазина, слишком мало, чтобы вступать в схватку с серьезными силами.
– Приближаемся, – сообщил Юнкер, не покидавшие места командира боевой машины. – Вижу пропускной пункт. Сейчас начнется!
Старший лейтенант проверил счетчик боеприпасов, убедившись, что стомиллиметровое орудие заряжено, и для автоматической пушки еще осталось несколько десятков выстрелов.
Стоявшие на въезде на аэродром десантники с удивлением увидели приближающуюся БМД-4, покрытую копотью и отметинами от пуль, точно она только что была в гуще боя. Спустя секунду рявкнуло орудие, и снаряд снес караулку вместе с пулеметным гнездом, в котором был установлен "Утес" на треножном станке. Из шести человек уцелел только один, контуженный, отброшенный взрывом на несколько шагов. Сейчас Беркут не мог позволить себе проявить жалость к десантникам, понимая, что, даже взяв их живыми, "голубые береты" не простят спецназовцам гибель товарищей.
– Ни хрена себе, – пилот Ан-26, стоявшего на краю летного поля, с изумлением смотрел на буквально вылетевшую на бетонку БМД, плевавшуюся во все стороны огнем. – Что за ерунда?
Боевая машина с ходу вела огонь из всех стволов, сметая все вокруг. Отрывисто грохало орудие, посылая в сторону огрызавшихся огнем десантников один осколочно-фугасный снаряд за другим. Ему вторила тридцатимиллиметровая пушка, и непрерывно стрекотал спаренный ПКТМ. К тому же спецназовцы, находившиеся в десантном отделении, стреляли через амбразуры, открыв огонь по обоим бортам, уничтожая всякого, кто оказывался в их поле зрения, или просто паля по площадям и создавая вокруг бронемашины зону сплошного поражения.
– Похоже, это наши пассажиры, – ошеломленно произнес штурман, тоже находившийся в кабине транспортника. – Майору как раз пора появиться, так что я даже удивлюсь, если это не он.
Старший прапорщик Штырько увидел стоящий в конце взлетно-посадочной полосы самолет и направил к нему БМД, по которой уже открыли огонь остававшиеся на аэродроме десантники. Десяток солдат в голубых беретах бежал по летному полю от расположенных на его кромке казарм. Десантники стреляли от живота, не целясь, и пули, как град, колотили по броне. Хотя спецназовцы знали, что от автоматных пуль они надежно защищены, спокойствия это не прибавляло.
– Черт, у них БМД! – принявший на себя обязанности командира Юнкер увидел выехавшую не летное поле БМД-4. Крылов забрал с собой не только большую часть бойцов, но и всю технику, кроме этой бронемашины.
БМД в движении открыла огонь по чужакам из автоматической пушки, но наводчик промахнулся, и десяток бронебойно-подкалиберных снарядов "Кернер" прошил воздух, встретив на своем пути препятствие в виде борта Ан-26. Баки самолета были полны, и экипаж погиб, не успев понять, что случилось. Транспортник превратился в огненный шар, и взрывная волна, пронесшаяся над полем, сбила с ног сбегавшихся отовсюду десантников.
– Гаси ее, – приказал Беркут. – Уничтожить БМД!
Юнкер, вполне освоившийся с системой управления огнем боевой машины десанта, навел на противника орудие и нажал на спуск. Броня БМД-4 надежно защищала от осколков, но прямого попадания осколочно-фугасного снаряда не выдержала. Боевая машина с грохотом взорвалась, это сдетонировал боекомплект. Башня отлетела в сторону, на месте БМД осталась только груда искореженного металла.
– Самолет, командир, – старший прапорщик Штырько через призму прибора наблюдения видел охваченный пламенем Ан-26. – Нам отсюда не выбраться! Они взорвали самолет!
– Вертолеты, – Швецов, занявший место у амбразуры, увидел стоящие в стороне вертолеты, в том числе такой знакомый Ми-24. – Здесь есть вертолеты. Мы сможем улететь!
– Вы поведете, господин президент, – согласился Беркут. – Ни я, ни мои люди почти не умеем управлять "вертушкой".
Остановив БМД, спецназовцы выбрались наружу и, огрызаясь короткими очередями, двинулись к вертолету. По ним тут же открыли шквальный огонь уцелевшие после атаки десантники. Один из бойцов Беркута, поддерживавший раненого товарища, упал, спустя секунду среди спецназовцев разорвалась выпущенная из подствольного гранатомета граната ВОГ-25. Ударная волна сбила майора с ног, рядом упал оглушенный взрывом президент.
– Бегом, – прохрипел Беркут, поднимаясь на колени и пытаясь нашарить возле себя автомат. – Давай, к "вертушке". – Он рывком поднял на ноги Швецова, непонимающе озиравшегося вокруг.
Старший прапорщик Штырько, третий уцелевший из тех, что ворвались на аэродром, опустившись на колено, выпустил в приближающихся десантников длинную очередь, быстро заменив магазин.
– Командир, уходи, – спецназовец поймал на прицел ближайшего противника, короткой очередью свалив его с ног. Приходилось экономить патроны, ведь запасных магазинов у Штырько не осталось. – Отходите, мать вашу, – выругался боец, видя, что Беркут и президент медлят. – Я их долго не смогу сдерживать!
– Пошли, – майор вскочил на ноги и кинулся к вертолету, собой прикрывая Швецова, без которого шансов выбраться отсюда у них точно не осталось бы. – Поторопись. Наверняка вся компания уже направляется сюда.
Президент понял, что командир спецназа имел в виду встретившихся им по пути сюда десантников. Что ж, сейчас единственная БМД означала бы конец для тех, кто остался от диверсионной группы Беркута.
Швецов вскочил в кабину пилота, бросив взгляд на приборную панель. К счастью, баки "Крокодила" были полны, и оставалось надеяться, что вертолет полностью исправен. В любом случае, пренебрегать таким шансом было нельзя. Последний оставшийся в живых боец Беркута еще отстреливался, и майор, уже забравшись кабину стрелка, тоже вел огонь из автомата, экономя боеприпасы.
Алексей давно не садился за штурвал, но несколько сотен боевых вылетов, три года училища и пятнадцать лет, проведенные в кабине вертолета в качестве строевого летчика, не исчезли просто так. Щелкнув тумблерами, Швецов запустил турбины, услышав давно забытый вой. Он ничего не забыл, казалось, что президент и не переставал летать. Это было прекрасное чувство, ощущение собственной силы и мощи.
– Взлетаем, – крикнул Швецов майору. – Скажи своему, пусть забирается в десантный отсек.
Вертолеты Ми-24 редко использовались для перевозки людей, хотя и могли принять на борт восемь полностью экипированных солдат. Чаще десантная кабина применялась для размещения дополнительного боезапаса, и там же мог находиться бортинженер.
– Штырь, – крикнул Беркут, высунувшись из люка, – давай сюда! Отходи!
Спецназовец, не рискуя поворачиваться к десантникам, продолжавшим обстреливать его, спиной, попятился к вертолету, лопасти которого уже бешено рубили воздух. Старший прапорщик не дошел несколько шагов, когда автоматная очередь полоснула его по груди, прошив тело насквозь несмотря на бронежилет.
– Суки, – зарычал майор, увидев, что его боец упал и больше не движется. – Ублюдки!
– Все, взлетаем, – повторил Швецов, рванув штурвал. – Взлетаем, майор!
Вертолет мгновенно покорился опытному пилоту. Двенадцатитонная машина взмыла в воздух, пройдя буквально над головами десантников, открывших по ней шквальный огонь. К счастью, автоматные пули не представляли опасности для бронированного корпуса Ми-24В, который не зря называли "летающей БМП".
Алексей сделал круг над аэродромом, охваченным огнем, пройдя над взлетной полосой, над уничтоженной спецназовцами БМД-4. С земли к вертолету протянулись пунктиры трассеров, кто-то стрелял из пулеметов, рассчитывая повредить "вертушку".
– Черт, у них ПЗРК! – Перед самым носом вертолета взорвался реактивный снаряд, заставив Беркута вскрикнуть от удивления: – Уклоняйся. Нас собьют!
– Это РПГ, – догадался Швецов, для которого происходящее не было чем-то новым. В Афганистане он десятки раз попадал под обстрел, и теперь был совершенно спокоен. – Сейчас мы их угомоним. Давай, майор, работай из пулемета! – приказал президент.
Ми-24В был вооружен четырехствольным крупнокалиберным пулеметом ЯкБ-12,7, мощным оружием, может, не столь грозным, как тридцатимиллиметровая пушка Ми-24П, но не менее опасным для живой силы, не прикрытой броней. Заложив вираж, Швецов направил вертолет на группу десантников, стрелявших по "Крокодилу" из всех стволов, и майор нажал гашетку пулемета. Длинная очередь смела людей, превратив их в окровавленные куски мяса, замотанные в обрывки камуфляжа.
– Так, – с азартом произнес Швецов, вдруг переставший понимать, с кем воюет. – Вот так, твари!
Развернув вертолет, президент выпустил несколько неуправляемых ракет по стоявшим в дальнем конце летной полосы вертолетам. На внешней подвеске Ми-24В находились два блока Б-8В-20А, каждый с двадцатью восьмидесятимиллиметровыми снарядами С-8, более чем достаточно, чтобы уничтожить аэродром.
Швецов бросал вертолет в один вираж за другим, расстреливая все, что видел. Воздух прочеркнули дымные следы неуправляемых ракет, и несколько ангаров превратились в огненные шары. Эта же участь постигла и казарму, которая, казалось, взорвалась изнутри, когда несколько ракет влетели точно в оконные проемы. Пулемет изрыгал потоки свинца, сметавшие пытавшихся найти укрытие десантников, больше не пытавшихся сбить геликоптер.
– Слева, – предостерегающе крикнул Беркут. – "Вертушка"!
Майор указал на внезапно появившийся над разгромленным аэродромом Ми-24. Кто-то из охранявших базу парашютистов успел позвать на помощь и полковник Крылов направил на выручку вертолеты, поняв, что кроме таинственных диверсантов, выкравших президента, атаковать авиабазу было некому.
Швецов толкнул штурвал, опуская вертолет к самой земле, так низко, что он едва не зацепился брюхом о крышу горевшей казармы. Несмотря на то, что Ми-24В штатно не нес управляемого оружия класса "воздух-воздух", он был опасным противником в воздушном бою. Во время ирано-иракской войны пилоты Хусейна на "Крокодилах" сбили несколько американских штурмовых вертолетов "Хью Кобра" и даже один тяжелый сверхзвуковой истребитель F-4E "Фантом". Последний случай вообще был чем-то фантастическим, лишний раз демонстрируя возможности милевского творения.
Возможно, пилоты прибывшего на просьбу о помощи вертолета и не поняли бы, что за штурвалом второго "Крокодила" сидит противник, если бы не маневр Швецова. Попытавшись уйти с линии огня, он сразу выдал себя, ведь пилот, оказывающий поддержку своим товарищам, защищающим аэродром, должен только радоваться помощи. Тем, кто управлял вторым вертолетом, сразу все стало ясно, и они открыли огонь, выпустив несколько неуправляемых ракет.
– А, черт! – прорычал Швецов, набирая высоту для контратаки. – Если мы его не собьем, то здесь и сдохнем.
Алексей развернул свой Ми-24В навстречу противнику, открыв огонь из пулемета. Президент видел, как крупнокалиберные пули выбивают искры при точном попадании, не пробивая корпус. Ми-24 был рассчитан на то, чтобы уцелеть под огнем с земли, в том числе и из пулеметов.
Вертолеты пронеслись друг мимо друга, вновь выполняя разворот и заходя на цель, точно рыцари на турнире, атакуя лоб в лоб. Неизвестному противнику Швецова удалось завершить маневр раньше, и трассеры прошили воздух, попав в фюзеляж, туда, где располагались двигатели. Несколько пуль пробили кабину. А спустя мгновение последние оставшиеся в пусковых установках ракеты С-8, метко выпущенные президентом с минимального расстояния, разнесли противника вдребезги.
– Вот это выстрел! – закричал майор Беркут, видя, как падают на землю пылающие обломки уничтоженной "вертушки". Сейчас он не думал о том, что в пламени погибли такие же русские, простые солдаты, лишь выполнявшие приказ.
– Поврежден двигатель! – В кабине раздался писк аварийной сигнализации, звук, вызывавший страх даже у самых опытных пилотов. – Мы долго не продержимся в воздухе, – сообщил Швецов. – Куда лететь?
– На юг, в Чечню, – решил Беркут. – Там безопасно, там есть те, кто вас поддержит.
– Так долго не протянем, – отказался президент. – Похоже, нас серьезно зацепило, майор.
– Тогда сколько сможем. Главное, надо уносить отсюда ноги, – не стал спорить командир спецназа. – Они могут поднять истребители, и тогда нам конец.
Швецов попытался набрать высоту, но машина не слушалась его, став вдруг неповоротливой и очень тяжелой. Президент внезапно почувствовал боль и, скосив глаза, увидел кровь. Пробившая борт пуля раздробила ему кость, едва не оторвав ногу, и Швецов удивился, что только сейчас, когда спала горячка схватки, заметил это.
– Не удается увеличить высоту, – стиснув зубы, произнес президент. – Похоже, повреждена трансмиссия. Я попытаюсь посадить вертолет, пока им еще можно управлять.
Оставив позади пылающий аэродром, где в неправедном, попросту невозможном бою истребили друг друга несколько десятков русских солдат, Швецов направил вертолет к поросшему лесом холму. С трудом ему удалось перевалить через вершины, затем бросив Ми-24В в пологое пике.
Вертолет, оставляя за собой шлейф черного дыма, валившего из простреленной турбины, устремился к земле, более не подчиняясь штурвалу. Удар, которым сопровождалось касание земли, был таким сильным, что пилотов подбросило в их креслах, и они едва не откусил собственные языки. Протаранив стену кустарника, "вертушка" на брюхе проползла по зарослям, развернувшись перпендикулярно. Лопасти, продолжая вращаться, срубили несколько деревьев, расщепив их стволы.
– Уходим, – Тарас Беркут выскочил из кабины, бросившись на помощь медлившему президенту. – Давайте скорее! Бежим!
Где-то рядом уже слышен был стрекот винтов, вертолеты вот-вот могли появиться здесь, и тогда все точно было бы кончено.
– Думаю, мне уже не бегать больше, – прохрипел президент, вскрикнув от боли, когда майор стал вытаскивать его из кабины. – Нога! Я даже ходить не смогу.
– Черт с ним, – Беркут вытащил из аптечки шприц-тюбик с морфином, соорудив из погонного ремня своего автомата жгут. – Нам только схорониться, а помощь успеем позвать. Дойдем до леса, там отсидимся.
– Поздно. – Беркут, склонившийся над Швецовым, не видел, как из-за холмов появился низко летящий Ми-8, сделавший круг над разгромленной авиабазой и направившийся к разбитому вертолету. – Отбегались. Ты иди, майор, пока можно, а я здесь останусь.
Вертолет приближался, и майор, наконец, увидевший его, застыл в нерешительности. Бросить Швецова он не мог, это означало не выполнить приказ, но тащить его на себе тоже было равносильно самоубийству.
Ми-8, опустившись метров до пятидесяти, описал круг над поврежденным вертолетом. Беркут видел торчащие из иллюминаторов стволы пулеметов и блоки неуправляемых ракет по бокам фюзеляжа.
– Уходи, – закричал президент. – Ты сможешь добраться до леса, а я и шага не пройду. Беги, мать твою, майор!
Пулеметная очередь взрыхлила землю возле беглецов, и Беркут, не раздумывая, вскинул автомат, открыв ответный огонь. Со стороны это выглядело смешно, но такова была инстинктивная реакция. Вертолет сделал еще один заход, на бреющем устремившись к майору, вставшему над Швецовым.
– Беги, твою мать, – выругался президент, отталкивая прочь пытавшегося перевязать его спецназовца. – Это приказ! По мне они стрелять не будут.
Майор кинулся к лесу, слыша над собой грохот турбин и треск пулеметных очередей. Он споткнулся, уронив оружие, оглянулся назад и увидел, как пулеметная очередь буквально разорвала пополам прислонившегося к борту Ми-24 президента. Скорее всего, тот, кто вел огонь из пулемета, даже не понял, в кого стрелял, решив, что это лишь еще один из таинственных диверсантов.
Бронебойные пули, для которых человеческая плоть не была серьезным препятствием, прошили топливные баки, и вертолет окутало пламя, поглотившее тело Швецова, оставив от него лишь обугленные до черноты кости. Затем Ми-8 набрал высоту, и майор понял, что его пилот намерен выпустить ракеты, не желая гоняться за отдельным человеком.
Тарас Беркут бросился бежать со всех ног, забыв про автомат, так и оставшийся в кустах. Первый взрыв подбросил его в воздух, подтолкнув вперед. Командир спецназа кубарем прокатился по земле, кое-как встал и вновь бросился бежать, низко пригибаясь к самой земле. Следующая ракета взорвалась чуть справа, так близко, что майор услышал свист осколков. Вертолет завис, вновь открыв огонь из установленных по бортам крупнокалиберных пулеметов. Расстояние было велико, но стрелков это не смущало, и они только расходовали боекомплект.
Майор бежал, петляя, пытаясь сбить прицел противнику. Свист пуль сменился взрывами ракет, Беркут вновь почувствовал, что земля ушла из-под ног, успев заметить перед собой ствол дерева, яркую вспышку, и погрузился во мрак.
Маневры русских вертолетов видели отступавшие бойцы "Дельты". Коммандос испытали немало неприятных минут, когда над ними кружили русские "Хайнды" и "Хипы", искавшие таинственных диверсантов.
Вертолет всегда был одним из самых опасных врагов любого спецназовца, и больше всего коммандос Карсона боялись, что их просто накроют с воздуха, не пытаясь высадить десант, чтобы, к примеру, взять кого-то в плен. Тем более странным почувствовавшим себя загнанными зверями солдатам из "Дельты" показалось то, что внезапно вертолеты куда-то исчезли, словно прекратив все поиски. Разумеется, они не знали, что в тот момент спецназ под командованием Беркута уже громил аэродром, с которого в последний миг успели сообщить о нападении.
Так или иначе, коммандос удалось выйти из сжимавшегося вокруг санатория кольца, добравшись до места, откуда их должен был забрать вертолет. Каждый из них верил, что еще полчаса ожидания, и они будут в безопасности, просто преодолев воздушную границу России.
– Давай сигнал, – приказал полковник Карсон радисту. – Пусть поторопятся. Мне здесь очень не нравится.
Уцелевшие после боя с русскими коммандос находились в неглубокой лощине, заняв круговую оборону на случай, если противник появится раньше, чем спасатели. Было вообще непонятно, как сюда сядет тяжелый вертолет типа "Чинука".
Короткий импульс, набор цифр, не имевший никакого смысла, ушел на спутник, через секунду передавший его на командный пункт операции, расположенный на борту кружившего над Черным морем "Сентри".
– Отлично, – кивнул генерал Стивенс, когда офицер связи доложил ему о сигнале радиомаяка. Офицер не знал, что именно означает этот сигнал, но знал, кто его подает. – Их координаты известны? Отлично, тогда сообщите координаты на борт "Найтхоков" и дайте им зеленый свет!
– Но, сэр, – замялся оператор, – разве там не наши парни? Мы должны выслать за ними вертолет, вытащить оттуда их задницы!
– Выполняйте приказ, и не смейте сомневаться в его верности, – прервал офицера Стивенс, цедя слова сквозь зубы. – Передайте пилотам F-117A координаты цели и подтвердите приказ на атаку немедленно!
Звено "Найтхоков" находилось в воздухе почти два часа, успев за это время дозаправиться от летающего танкера КС-135А "Стратотанкер". Бомбардировщики находились на высоте девять тысяч метров, оптимальной с точки зрения расхода горючего. Радиостанции ударных самолетов-"невидимок" работали только на прием, а после получения координат пилоты вовсе их вырубили, чтобы уменьшить число демаскирующих признаков. Их главным оружием были не бомбы, а именно скрытность, чему способствовало буквально все в их необычных машинах. Но даже это не давало полной уверенности в успехе операции, ведь придется около часа пробыть в русском воздушном пространстве.
Получив координаты цели, полковник Нэш, бросил свой "Найтхок" к самой воде, изменяя курс и увеличивая скорость с девятисот до тысячи километров в час. Несмотря на специальное покрытие, поглощающее радиоволны, и особую конструкцию двигателей, выхлопные газы которых смешивались с холодным воздухом, не обнаруживая тем самым самолет для инфракрасных детекторов, полет на предельно малой высоте оставался верным способом выйти к цели незаметно для противника.
Пилоты не связывались друг с другом, но это было и не нужно. Джеральд Нэш знал, что его ведомый в точности повторил действия командира, ведь они не раз отрабатывали все это на учениях. Каждое движение было доведено до полного автоматизма, и никакие команды не требовались. Ведомый отлично знал, что ему делать. Теперь оставалось преодолеть около четырехсот миль, сбросить бомбы и уйти, и полковник был уверен, что им это удастся.
Невидимость "Натйхока" давалась немалой ценой, и одним из ограничений было применение бортового радара. Если для навигации локатор не требовался – его успешно заменяла инерциальная система, дополненная приемником системы спутниковой навигации, – то для предупреждения встреч с чужими самолетами он был жизненно важен. Но сейчас информация об обстановке в воздухе над русской территорией отступала на борт F-117A с АВКАСа в автоматическом режиме, и при появлении в небе русских истребителей пилоты ударных машин могли просто уйти с их пути прежде, чем русские радары что-то смогут обнаружить.
"Найтхоки", держась на высоте полсотни метров, пересекли береговую линию, уже полчаса находясь в зоне действия русских радаров. Следуя рельефу местности, огибая холмы и скатываясь по их склонам в лощины, самолеты направлялись к цели, координаты которой были внесены в бортовой компьютер каждого бомбардировщика. Цифровая карта местности, созданная с использованием спутниковых снимков, в точности позволяла выдерживать заданную высоту без риска столкновения с землей.
Бойцы "Дельты" услышали шум турбин за пару минут до того, как бомбардировщики появились над холмами, но и тогда коммандос ничего не увидели. Окрашенные в черный цвет самолеты с выключенными аэронавигационными огнями были неразличимы на фоне ночного неба.
– Какого дьявола? – Полковник Уильям Карсон вертел головой, пытаясь понять, откуда исходит странный шум и что может быть его источником. – Это не вертолет! Что за хрень к нам летит?
Звук нарастал, наполняя воздух, но по-прежнему ничего не было видно.
За десять миль до цели полковник Нэш снял оружие с предохранителя, введя ее координаты в головки наведения. Обычно эта процедура выполнялась перед вылетом на базе, но сейчас требовалось соблюсти секретность, исключив утечку информации о том, что именно будет бомбить этот самолет, к тому же точные координаты до последнего момента не были известны.
Во внутрифюзеляжном бомбоотсеке каждого "Найтхока" были подвешены по две бомбы GBU-31 JDAM, созданные на основе обычных тысячефунтовых фугасных авиабомб. Оружие, не требующее внешнего целеуказания, не нуждающееся в лазерной подсветке цели с борта носителя, демаскирующей ударный самолет, идеально сочеталось с бомбардировщиком F-117A. Наводимые на цель с помощью системы спутниковой навигации GPS, бомбы были полностью автономными, при этом обладая высочайшей точностью и укладываясь в круг диаметром не более пятнадцати метров.
Рокот турбин не смолкал, но словно бы пульсировал, становясь то тише, то громче. И теперь у бойцов "Дельты" не оставалось сомнений в природе этого звука.
– Это самолет! – Коммандос озирались по сторонам, пытаясь заметить приближающийся летательный аппарат. – Дьявол, неужели это русские? Нужно убираться отсюда!
Грохот реактивных двигателей становился все сильнее, наполняя собою весь мир.
Полковник Джеральд Нэш в последний момент, когда до цели оставалось не более шести миль, включил инфракрасную систему поиска целей, увидев на мониторе группу объектов, которые не могли быть ничем иным кроме людей. Около дюжины человек собрались на дне лощины, и именно они были источником сигнала радиомаяка, обозначавшего объект атаки.
Пилот убедился, что система наведения оружия захватила цель, и плавно вдавил в приборную консоль кнопку сброса. Раскрылись створки люка и две бомбы отделились от летевшего горизонтально самолета, устремившись к земле. Расстояние до цели было минимальным, и даже не понадобилась коррекция их траектории.
"Найтхок" полковника Нэша почти со скоростью звука промчался над головами коммандос, а секунду спустя лощина озарилась вспышками, и над окутанными ночью холмами раздался грохот взрывов. Вихрь стали и пламени за доли мгновения смел с лица земли коммандос, которых от предательства не спасла ни подготовка, ни первоклассное вооружение.
А бомбардировщики, выйдя из виража, одновременно, точно зеркальное отражение друг друга, выполнили разворот, ложась на обратный курс. Пилотам не было дела до того, кто погиб под их бомбами, важнее было, что они выполнили поставленную задачу идеально, без сбоев. Они знали, что не получат медали за этот вылет, и вообще события этой ночи останутся для всех тайной. Лишь сами пилоты, несколько человек из экипажа "Сентри" и генерал Стивенс точно знали цель этого полета, а для десятков людей из команды аэродромного обслуживания, многочисленных техников и диспетчеров это были только учения. Но полковник был доволен, как может быть доволен качественно сделанной работой настоящий мастер. О последствиях этой атаки Джеральд Нэш еще не задумывался.
Спустя два часа "Найтхоки" приземлились на авиабазе Инжирлик, где их уже ждал генерал Стивенс. Морские пехотинцы мгновенно взяли самолеты в кольцо, техники помогли пилотам покинуть тесные кабины бомбардировщиков.
– Генерал, сэр, – полковник Нэш стоял перед Стивенсом навытяжку, держа сферический шлем на сгибе локтя. Не в парадном мундире, а в летном комбинезоне, он чувствовал себя вполне уверенно перед любым генералом, в глубине души немного презирая паркетных шаркунов, раз в десять лет, наверное, не чаще, выползающих из подземелий Пентагона.- Сэр, задание выполнено! Цель поражена!
– Отлично, полковник, – кивнул Эндрю Стивенс. – Вы превосходно справились. Чистая работа! Я не сомневался в вас. Об этом будет доложено вашему непосредственному командованию. Я буду настаивать на вашем поощрении, джентльмены!
Все трое понимали, что если пилоты и получат награды, что было маловероятно, то не за боевые победы, а, в лучшем случае, за успехи в боевой подготовке. Такова была специфика службы в этом подразделении, и тем, кто не принимал правила игры, здесь места не было.
– А сейчас я должен довести до вашего сведения приказ, поступивший из Пентагона, – продолжил генерал, и пилоты сразу как-то поскучнели. – Вашей, полковник, эскадрилье предстоит в течение двенадцати часов прибыть на базу военно-воздушных сила Рамштайн в Германии. Время на сборы не более двух часов.
Торопливо отдав честь, полковник Нэш развернулся на каблуках, бегом направившись к казарме – он только что услышал приказ, и медлить было нельзя.
Через пятнадцать минут Стивенс связался по засекреченному каналу связи с Пентагоном. Министр обороны находился на совещании, когда адъютант сообщил ему о звонке из Турции.
– Сэр, – сухо произнес генерал. – У меня печальные новости, сэр. Группа "Дельта" полностью уничтожена. Ни один коммандос не выжил, по крайней мере, никто даже не пытался связаться с нами.
– Значит, русские теперь имеют доказательства нашего вмешательства в их дела?
Джермейн почувствовал холод в груди при мысли о том, что может произойти в ближайшие не часы даже, а минуты. Возможно, уже в эту секунду вырываются из своих шахт ракеты, нацеленные на американские города, чтобы спустя несколько минут обратить в пепел миллионы мирно спящих американцев, которые даже не успеют понять, что умирают, когда их поглотит ядерное пламя. И он, Роберт Джермейн, а также все вооруженные силы Соединенных Штатов не в силах остановить апокалипсис.
– Если коммандос погибли, то опасаться нам почти нечего, господин министр, – ответил Стивенс. – Мертвые обычно молчат. Но если кого-то из наших парней русским удалось взять живым, то из них вытащат любое признание. Поверьте, сэр, специалисты должной квалификации в Москве найдутся.
– Мы будем все отрицать, – попытался успокоить самого себя министр. – Они не смогут ничего доказать, генерал, а показания, полученные под пытками, никто всерьез рассматривать не будет.
– Это уже не важно, – безразличным тоном произнес Стивенс. – Мы знаем, что сделали, и русские тоже будут знать, что это дело наших рук. Здесь не место для международного суда и тому подобной шелухи, и вы это знаете. Ответ на агрессию, а наши действия русские расценят именно как агрессию, может быть только один. И пока еще не поздно, сэр, следует принять меры и первыми атаковать русских, не позволяя им взять инициативу в свои руки. Когда они запустят ракеты, любой наш удар, даже самый массированный, будет уже местью с того света.
– Боже, это немыслимо, – выдохнул Роберт Джермейн. – Это война!
– Сэр, – настаивал Стивенс, – свяжитесь с президентом, опишите ему ситуацию, и пусть он примет решение. Но медлить нельзя ни в коем случае.
Дрожащими руками Джермейн нажал клавишу селектора, вызвав своего секретаря. Он был уверен, что план Форстера успешно реализован, и войска готовы выполнить приказ, а это значит, что спустя какие-то минуты начнется война, представить которую прежде никто не мог даже в страшных снах. И он, Роберт Джермейн, будет ее глашатаем, тем, кто обречет на гибель многие тысячи людей с обеих сторон, и, возможно, еще больше тех, кто вовсе не имеет никакого отношения к разногласиям между мировыми державами, просто оказавшись меж двух огней в неподходящий момент.
– Свяжитесь с генералом Форстером, – приказал министр своему помощнику. – Выясните, как идет перегруппировка наших сил в Европе.
– Сэр, генерал уже сам сообщил, что войска находятся на исходных позициях, – ответил секретарь. – Генерал Форстер докладывает о полной готовности, господин министр, и ждет вашего приказа.
Заверещал телефон, и Джермейн вздрогнул от испуга, отпрянув назад, точно перед ним лежала граната с извлеченной чекой. Уняв дрожь во всем теле, министр поднял трубку.
– Господин министр, – командующий военно-морскими силами Соединенных Штатов был взволнован, крича во весь голос. – У берегов Норвегии потеряна ударная атомная субмарина "Мичиган", сэр. С нее успели передать сообщение о том, что их атаковала неопознанная подводная лодка. Я приказал выслать в этот район патрульные самолеты и направить туда несколько кораблей для проведения спасательной операции. Возможно, кто-то из моряков смог спастись. Мы только что подверглись агрессии, сэр!
– Неопознанная подлодка, – переспросил ошарашенный дикой новостью министр. – Как это понимать, адмирал?
– Я полагаю, сэр, это русские, – произнес адмирал Рейкер. – В этом районе по данным разведки действует не менее трех их атомных ударных субмарин, и я не сомневаюсь, что одна из них атаковала нашу подлодку. Русские начали военные действия сэр, и я жду приказа на ответный удар. И вы должны дать такой приказ, сэр. Я не могу, черт побери, спокойно смотреть, как русские топят мои корабли!
Первые ходы в этой кошмарной партии, в которой проигравшего ждало уничтожение, были сделаны. Стороны обменялись ударами, тайно, внешне никак не проявляя свои намерения. Не было нот протеста, официальных заявлений о начале войны, но боевые действия уже шли на огромной территории, на земле и морских глубинах, а значит, более нельзя было ждать. Тот, кто ударит первым, победит, и не важно, предшествует ли этому удару предупреждение, или это будет равносильно ножу в спину в темном переулке. Главное, чтобы удар был нанесен всеми силами, ибо только в этом случае противник не сможет ответить, понеся сразу же слишком большие потери.
Спокойно, точно робот, министр обороны набрал номер Белого Дома, потребовав у секретаря срочно соединить его с главой государства. Была ночь, Джозеф Мердок спал, но первые же слова, произнесенные взволнованным министром, заставили его проснуться, подействовав лучше ледяного душа.
– Господин президент, – твердым голосом, подавив в себе всякие эмоции, произнес Роберт Джермейн. – Операция группы "Дельта" завершилась полным провалом. По нашим данным весь отряд уничтожен. Ни одному из коммандос не удалось выбраться с русской территории. Мне жаль, сэр.
– Как это возможно, – воскликнул Мердок. – Как могли погибнуть лучшие наши солдаты, лучшие люди нации? Это же элита американской армии! Неужели русским что-то было известно, и они устроили засаду? Но это означает, что они в любую секунду способны нанести ответный удар.
– Сэр, – министр обороны почувствовал, как у него перехватило голос. – Вероятно, русские уже начали действовать. Командующий военно-морским флотом сообщил, что у берегов Норвегии неизвестной субмариной атакована и уничтожена наша ударная подлодка. Нет сомнений, сэр, это русские. Флот уже получил приказ найти агрессора, и сейчас к поискам этой вражеской субмарины привлечены десятки кораблей и самолетов, экипажам которых командующий объединенной группировкой контр-адмирал Бридж разрешил применять оружие. Русские начали боевые действия, господин президент. И еще, – добавил Джермейн, – генерал Форстер сообщает о полной готовности. Войска заняли исходные позиции, и ждут вашего приказа, сэр.
– Не мы начали эту войну, но если мы станем медлить, то проиграем, потеряв все, ибо враг, движимый ненавистью, нас не пощадит, – медленно, с ощутимой натугой выдавливая из себя слова, произнес Мердок. – Видит Бог, я не желал раньше, и сейчас не хочу прибегать к силе в отношениях с русскими, но они не оставили мне выбора. Соединенные Штаты подверглись прямой агрессии, и потому нам не остается ничего кроме как ввести чрезвычайное военное положение и принять все меры к отражению этого нападения. И я властью, данной мне всем американским народом, приказываю немедленно начать операцию "Доблестный удар".
Командующим ударной группировкой на северном театре боевых действий приказываю назначить контр-адмирала Уолтера Бриджа, на европейском театре – командующего Третьей механизированной дивизией бригадного генерала Свенсона, на южном направлении – генерал-майора Мэтью Камински, командующего Десятой легкой дивизией. Общее командование операцией поручаю бригадному генералу Стивенсу. Он разработал план, ему я и доверю реализацию замысла.
Действуя из благих побуждений, стремясь защитить свой народ, свою страну, я объявляю России войну, заранее скорбя о невинных жертвах, избежать которых теперь уже невозможно. И да поможет нам Бог!