Вот так вот и прошло моё испытание, после чего потекли монотонные будни Харакерста. Не смотря на то, что «Золотой Лорд» щедро одаривал меня силой, опыта это не принесло. Исчезла та лёгкость, которая присутствовала во время битвы с Лександром, теперь я был вынужден играть по правилам. Лександр добивался поставленных задач почти всегда, он учил щедро и ничего не скрывая, но моим наставником стать так и не смог. Он не был для меня тем кем в своё время являлся Тористан. Старик Айланделл вообще стал избегать меня, не смотря на все свои обещания обучить мастерству, хотя его трудно винить в этом. Итак моим спутником снова стало проклятое одиночество, особенно после того, как Балиф и Ромул стали видеть меня чем-то неземным. Друзей в монастыре я так и не завёл не считая — Дженналит, которая тоже стала меня избегать. С того злосчастного дня я никак не мог забыть вкус её губ, хотелось повторить это блаженство, но ничего не удавалось. Единственный человек, с которым я хоть как-то общался был Ноэль. С ним порой происходили очень странные вещи. Мой юный товарищ отличался от Кригана так же сильно, как Айланделл отличался от Лександра. Ноэль был мягче, добрее, он взял под свою опеку множество слабых послушников значительно усилив свою ветвь. Учителя скрипели зубами, но были вынуждены молчать. Я не мог понять истинных причин их беспокойства, Лександр ничего не объяснял, и лучшее, что мне оставалось, просто не вмешиваться.

Но вы уже могли изучить мою натуру, когда в моей жизни наступала монотонность, я попадал в сети тоски и одиночества. Так случилось и в тот вечер, это было двадцатого декабря, только ученики Харакерста называли этот месяц «Норд». Я закончил очередную тренировку с Лександром, и он с довольным видом сообщил мне, что с завтрашнего дня я буду помогать ему в обучении младших послушников (Некоторые учителя преподавали азы мастерства юным ученикам, чтобы им было легче сориентироваться в будущем). Худшей новости нельзя было и придумать. В моём присутствии они были готовы вылезти «из шкуры вон» лишь бы я научил их тайнам госпожи. Возникало ощущение, что я действительно их знаю. Поняв, что отказаться я не имею права отказаться, мне пришлось покорно кивнуть. Лександр пожелал мне доброй ночи и отправился по своим делам, а я надел капюшон и вышел на улицу. Зимы в Харакерста были суровы, но, как вы помните, холода я не испытывал. В минуты сильнейшего душевного волнения я любил бродить по лесам, особенно по нашим лесам. Ноги понесли меня вперёд, и я не особо задумываясь бродил по лесам, пока вдали не услышал красивую мелодию. В моей голове, что-то предупреждающе стрельнуло, я узнал мелодию и звук флейты, хотя вроде как не слышал её раньше. Я пошёл на звук постепенно двигаясь всё быстрее и быстрее.

У меня было любимое место в лесу Харакерста. Над берегом Хрустального Озера возвышался скалистый утёс на котором росло огромное красно дерево с невероятным количеством ветвей. Летом под кроной этого дерево можно было скрыться, как от изнуряющей жары, так и от проливных ливней, которые в изобилии орошали землю. Именно там находился таинственный флейтист. Я старался двигаться, как можно тише, стараясь не спугнуть музыканта, и какого же было моё удивление, когда я увидел, что Ноэль. Тёмный наставник стоял ко мне спиной и играл невероятно красивую мелодию чуть покачиваясь в такт. Я конечно знал, что Ноэль музыкант, но до этого он не играл ни на чём кроме гитары, и сейчас я был вынужден признать, что он — Мастер. Это было просто потрясающе, но в тоже время я был готов поклясться, что уже слышал эту мелодию раньше.

Ноэль играл до тех пор, пока не заметил меня. Пронзительные глаза остановились на мне и мелодия замерла.

— Странник? Что вы здесь делаете, особенно в такой поздний час? — Ноэль выглядел подозрительным, и я поспешил снять его напряжение.

— Не волнуйся, я не хотел за тобой следить. У меня снова дурное настроение, вот я и ушёл на прогулку. Твоя мелодия была так приятна, что я не мог не заинтересоваться. Прими моё восхищение — это игра Мастера.

— Спасибо, Странник, — Ноэль казалось смутился, — но до Мастера мне далеко.

— Не скромничай, друг мой. Я никогда раньше не слышал эту мелодию… Ну, во всяком случае, мне так кажется. Но ты играл просто Божественно. Что это за партия?

— Это не просто партия, Странник. Это легендарная «Песнь о Воителях Эллоры.».

— Воители Эллоры? А о чём в ней поётся? — нет, определённо я знал эту мелодию, её звучание вызывало сладостную истому.

— Это очень старая и красивая сказка, Странник. Она существует в двух вариантах: в рукописном, и в музыкальном. Рукописи до сих пор доступны многим в большом мире, а вот песнь — нет. Она была написана безумным эльфом утопистом времён Императора Кенариса Аркасана. В ней рассказывается о Жизни и Смерти, о любви, предательстве самоотверженности и многом другом. Светлейшая Эллора была дочерью богини и смертного мужчины. От рождения ей был дан дар предвиденья и в будущем она увидела приближение Великого Зла. Будучи богиней она не могла сама сражаться с ним, поэтому Сиятельная призвала пять самых могущественных мужей и пять самых могучих жён и поручила им эту миссию. Им было нелегко научиться сражаться вместе, первое время они враждовали между собой, но всё же сплотились в одну команду. Сейчас я играл песню Ирианоры храброй.

Я внимательно слушал Нэола, а память услужливо подкидывала мне картинки из самой любимой моей сказки, которую в детстве я зачитал до дыр. Внезапно мне вспомнились холодные зимние вечера моего детства, которые я проводил за книжкой возле камина. Я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел совсем другое место. Гостиная в моём доме, в моём любимом кресле сидит высокая женщина с огненно-рыжей шевелюрой, печальными зелёными глазами, и точно такой же искрящейся кожей, как и у меня. Миг и всё пропало. Я понял, что видел свою мать, но не знал, зачем мне послали это видение.

— Да, Ноэль. Теперь мне кажется, что моя мать в своё время обучала меня игре на музыкальных инструментах, и я разучивал эту песнь. Правда не получается вспомнить её до конца.

— Невозможно вспомнить её целиком. Кхель Аванхель умер не закончив её до конца. Это была самая большая потеря в мире искусств, даже в наши дни никто не смог закончить труд Истинного Мастера.

— Согласен с тобой, эта мелодия воззвала к моей измученной душе.

— Великолепно, Странник. Старые шрамы дают о себе знать, но даже стезя воина избранная вами не затмит стремление к красоте. Это хорошо. — Ноэль перенял от Кригана странную манеру философствовать.

— Ты научился говорить странные вещи. Философия никогда не была моим коньком.

— А мне кажется наоборот. Кстати. — Ноэль со странной усмешкой протянул мне свою восхитительную флейту сделанная неким искусником. Она была очень красива, мастер использовал необычный чёрный металл создавая её, и каким-то чудом он добавил немного розового кварца, таким образом он сделал что-то вроде рисунка или орнамента.

— Что это за совершенное творение? Я никогда даже близко не видел ничего более совершенного. — И я не соврал говоря ему эти слова.

— Это — Зимняя Роза. Я хранил эту флейту с самого детства. Мимо нашей деревни, как-то раз проезжал старый волшебник, и он подарил её моей матери. Она часто играла на ней для меня, прежде чем оставила в наследство. Она зачарована старыми магистрами, стоит поднести её к губам, и флейта сама решит, достойны ли вы её звучания или нет. Я постигаю путь Тьмы, но она не отвергла меня, значит моё стремление к свободе и красоте истинно. А вы не желаете попробовать?

Ноэль протянул мне флейту, и я не смог отказаться. Когда я глядел на Зимнюю Розу по моему телу пробегали мурашки, в ней действительно была магия, не тёмная или светлая, а магия Музыки и Красоты. Вглядываясь в причудливые переливы цветов, я вспоминал некоторые моменты моей многострадальной жизни…

Я помню мне было пять лет, когда мать привела в мой дом учителя музыки и изящных искусств. В свои неполные шесть я уже умел читать, писать, и разговаривать на эльфийском языке. Моя мать не давала мне не секунды передышки, и я был благодарен ей за это. Мой разум требовал знаний, он требовал постоянной подпитки новыми впечатлениями. Уже тогда мать была одним из самых известных и уважаемых Инквизиторов, она могла позволить себе нанять для меня самых лучших учителей, и помимо знаменитого Декана Фаредуса она заплатила за моё обучение Циангу Кронину.

В империи только дети самых богатых и влиятельных родов могли надеяться на то, что их будет обучать самый талантливый учитель. Янрин Зель прошла у него полную школу музыки и изящных искусств, став более чем достойной последовательницей Великого Наставника.

Он учил меня игре на многих музыкальных инструментах, и хотя многие так и не дались мне в руки, то, что я овладел флейтой всё же заслуга мастера. Порой я ненавидел эти занятия, а однажды он слишком жёстко отчитал меня за мои ошибки, и я крупно поругался с наставником. Он покинул меня в гневе, а через неделю я узнал о его смерти… Долгое время я не мог простить себе этого, думая, что виновен в гибели моего наставника, в память о нём я продолжил заниматься и достиг определённых успехов…

Воспоминания всегда очень тяжёлый груз, особенно осколочные. Я бережно принял инструмент из рук Ноэля, и не особенно задумываясь над тем, что делать дальше, поднёс флейту к губам. До сих пор жалею, что в этой жизни мне не даётся ни музыка, ни поэзия, это два самых волшебных дара из тех, что были отданы живым. Мелодия родилась сама собой, казалось даже без моего участия, но всё же я принимал участие в творческом процессе, меня охватил сладостный экстаз, все тревоги куда-то улетучились, ко мне вернулось чувство детского восторга и восхищения. Все эти чувства закружили меня в хороводе, и я полностью потерял счёт времени, я играл одну мелодию за другой, что-то мешало мне остановиться. А потом меня резко отпустило. Я с трудом открыл глаза и оторвавшись от флейты с блаженной улыбкой уставился на едва заметную полоску солнца на горизонте. Похоже я играл несколько часов.

— Прости, Ноэль, я был захвачен процессом полностью. — Виновато улыбнувшись я развернулся к нему и улыбка сползла с лица. Нэол смотрел на меня широко раскрытыми глазами, по щекам градом катились слёзы чистотой напоминающие горный хрусталь.

— Невероятная техника — прошептал он смахивая слёзы. — Вы верно кудесник, Странник. Вы покорили Зимнюю Розу, а это не удавалось никому. Но ответьте мне, каким образом вы сумели закончить… Её.

— Закончить кого? — не совсем понял я.

— Вы играли песнь Персефоны Эдель, моя мать часто играла её для меня. Никто, ни один менестрель не смог закончить дело Кхеля, и эта незаконченная песнь стала последней в его работе. Но вы только что сыграли её до конца, и ничего более совершенного я ещё не слышал. Возможно вас направлял сам Великий Мастер.

— Не знаю, что тут можно сказать. Я не считаю себя Мастером в таких вещах, я просто взял флейту и начал играть. Спасибо тебе за это. — Я протянул флейту её хозяину, но Ноэль отрицательно покачал головой.

— Вы превзошли меня, Странник. До вашего появления в монастыре, мне не было равных в музыке, не случайно моей игрой так гордились, но теперь я повержен. Я дарю тебе мою Зимнюю Розу, Странник, но молю об одной услуге не бросай её в коробку. Играя и достигай совершенства, и, если ты не против, может как-нибудь ты сыграешь для меня?

— Обещаю, Ноэль! — поклялся я, а мой загадочный друг коротко поклонившись мне отправился восвояси.

Зимняя Роза осталась у меня, и я с тихим восторгом приложил её к губам. Эта флейта возвращала мне частички меня самого, а я не могу даже описать, насколько важно и приятно, обрести себя. Я снова начал играть, и на этот раз никто не мог мне помешать.

* * *

Наверное это очень эгоистично, для такого создания, как я, но меня охватывает странная гордость от осознания того, что мне доверили следить за жизнью Экзеля Ардаэль и описывать самые важные её моменты. Много звёзд сияло на небосводе, но ни одна не несла в себе такого жуткого Хаоса. Даже теперь, я не могу понять, почему этот мальчишка не разорвал себя на кусочки, ведь с самого рождения в нём бушевали Силы настолько не подходящие друг другу, что это нельзя даже описать. Наверное его спас огонь безумия, который горел во всех представителях рода Ардаэль.

Так же я видел всех его женщин, уже сейчас я начал писать книгу под названием «Пять дочерей Великого Инквизитора», но самый красивый из его романов сложился с дочерью старика Айланделла, Дженналит. В тот декабрьский вечер у старца состоялось свидание с дочерью. Дженналит позвала отца на то место, где Экзель сокрушил проклятого Ротгара, и между ними состоялся очень важный разговор.

Старик Айланделл и его дочь стояли возле гробницы сиятельной Элли, жена старца погибшей в бою за Харакерст. Дженналит положила цветы рядом с могилой и с горькой усмешкой произнесла: — «Спасибо, что ты нашёл на меня время, отец».

— Да, давненько я здесь не бывал. — Согласился старец устало массируя виски.

— Пять долгих лет, отец. Пять долгих лет ты не приходил сюда, к могиле той, что дала мне жизнь. Хорошо хотя бы сегодня ты нашёл время.

— Не язви, Дженна, — старцу было нелегко проглотить подобную колкость, — ты прекрасно знаешь, что я стал Великим Учителем задолго до того, как повстречал Элли. Мой долг должен стоять на первом месте.

— Перестань говорить эту чушь, отец! — не на шутку рассердилась воительница. — С десяти лет я расту словно сорная трава, а ты только и делаешь, что шепчешься с Криганом, Лександром и Проклятым Ротгаром.

— Как ты должно быть знаешь, беседовать с Ротгаром и Криганом я уже не могу.

— И слава Владыкам! — ничуть не смутившись парировала Дженналит. — Криган, конечно, был славным малым, но его методы устрашения и убеждения я считаю варварскими.

— Не смей судить о людях, которых ты толком не знала, Дженналит! — ни с того ни с сего вспылил старец. — Криган был замечательным человеком и лучшим из друзей, о которых я только мог мечтать. Не его вина, что служение Подземным Владыкам требует таких методов.

— Ладно, пусть так! — однако Дженналит не спешила сдаваться без боя. — А Ротгар? Этот ужас в рясе терроризировал монастырь на протяжении нескольких веков. Сколько монахинь лишились своих сил, когда он протащил их через свою постель! Я сама чуть не стала его жертвой, и если бы не Странник… — Дженналит запнулась и покраснела, Айланделл видя это сразу же понял причину столь необычной для его дочери реакции, и он лишь грустно усмехнулся.

— Я вижу, Дженна. Все эти годы я знал, что этот день рано или поздно настанет. Дай я угадаю, Странник вызвал в тебе почти неодолимый зов плоти, поэтому ты так стремительно его избегаешь Я прав?

Иная на её месте стала бы это отрицать. Очень редко дочери шестнадцати лет ведут столь важные разговоры со своими отцами, но Дженналит являлась исключением из правил от отца у неё секретов не было.

— Я немного озадачена, отец. Я прекрасно знаю, что такое зов плоти и чему он служит. У меня никогда не было предрассудков на эту тему, пока я не узнала, чем монахини платят за удовлетворение своих желаний. Ты помнишь, что какое-то время я встречалась с Лександром, пока Миан и Лиара не потеряли свою Силу монахинь. А когда Лександр совершил то нападение, я научилась контролировать себя. Конечно лёгкое влечение присутствовало всегда, но с появлением Странника всё полетело в тартар.

— Объяснишь, что ты имеешь в виду. Ты очень давно не была настолько серьёзно настроена. Но я ощущаю твоё смятение. — Старец был озадачен внезапным откровением дочери.

— Ты прав, отец. Понимаешь, я привыкла доверять своей интуиции, она не подводила меня ни разу за все эти годы. Каждый раз, когда я вижу Странника, особенно после того, как он спас меня от Ротгара, во мне всё замирает. Знаешь, стоит на него взглянуть, как тотчас же бросает в жар, у него невероятное обаяние, и в нём есть что-то нечеловеческое. Хотя правильнее было бы сказать, что в нём слишком мало человеческих чёрт. Я знаю многих монахинь, которые не задумываясь ни секунды отдадут всё, что у них есть ради возможности соблазнить его.

— Возможно это дары Смертельной Госпожи, — лукаво заметил старец стараясь скрыть свою тревогу, — ведь согласно легенде, Избранник должен обладать огромной Силой, удивительной мудростью, неординарным умом, нечеловеческой ловкостью, и божественной красотой.

— Ты сказал совершенно верно, отец, в нём есть что-то божественное! — Дженналит зацепилась за слова отца, как утопающий хватается за соломинку. Все мои щиты трещат в его присутствии, когда я его вижу моё тело корчится муками желания, хочется подбежать к нему, обнять, снова почувствовать вкус его губ.

— Снова? Вы целовались? — искренне изумился старец. — Когда ты успела?

— Это была моя благодарность за спасение. С тех самых пор я не могу найти покоя. Я не знаю, что мне делать, отец, я хочу его, но боюсь потерять свою Силу.

Дженналит с надеждой взглянула в глаза отцу ища поддержки, но старец старательно отвёл взгляд. Покойный Криган оказался прав не единожды, старец своими руками подписал своей дочери приговор, когда позволил обучать Инквизитора. Судя по всему, Дженналит вскоре будет неспособна сопротивляться и падёт в объятья Избранного, но такой исход отчего-то пугал старца гораздо больше, чем возможная смерть дочери на поле брани. Он с тоской возвёл глаза к небу и его тихая речь была исполнена горечи: — «Разумеется я мог бы запретить тебе общаться с ним, но ты помнишь основное правило монастыря — свобода воли у каждого. Ты вольна сделать свой выбор, и если ты решишь поддаться зову и пасть в объятья Странника, я не стану тебя останавливать. Но я прошу тебя Дженна, трижды взвесь все за и против, прежде чем что-либо сделать. Я много знаю о нём, вполне возможно, что он тебя погубит, ведь мне так и не стало известным его имя.

— Причём здесь его имя, отец? Я не вижу связи.

— Зато я вижу. Ты совершенно права, в нём течёт кровь одного из богов, и скорее всего по мужской линии. Имя Богов определяет всю их судьбу, и мне почему-то кажется, что его имя знаменует лишь горе.

— Как ты можешь быть таким жестоким, отец? — возмутилась Дженналит. — Он не сделал ничего дурного, а ты уже стремишься сделать его изгоем. Он не виноват в том, что его преследуют несчастья.

— Это верно, Дженналит. Несчастья странным образом преследуют его, на нём висит проклятье Небожителя настолько страшного, что я не рискну произнести его имя вслух, однако Странника Хранит Дэль и Золотой Лорд. Разве это не заставляет тебя задуматься?

— Нет, отец, не заставляет. Хранители отражают внутреннюю суть. Он в постоянной борьбе с самим собой и это одна из чёрт, которая меня привлекает.

— Даже так? — старец вымученно улыбнулся дочери. — Дженна, ты спросила моего совета, и я постарался дать его тебе. Старайся быть осторожнее, но если твоё сердце, подчёркиваю, сердце, а не плоть, стремиться к нему… Ну что ж, действуй дочь моя и помни, моё благословение всегда с тобой.

— Спасибо, отец. Я постараюсь быть осторожнее, но за твою поддержку всё равно спасибо.

Дженналит нежно поцеловала отца в щёку и побежала по своим делам, а вот старик впервые на моей памяти прослезился и встал на колени возле могилы своей возлюбленной. Он что-то горячо зашептал, но даже я, тот, что умеет слышать всё, не смог разобрать ни слова. Так давайте не будем ворошить это воспоминание и оставим маленькую тайну молитвы, неразгаданной.

* * *

Сказка, сказка и ещё раз сказка. Видят Боги, я нашёл своё второе призвание. Музыка и флейта увлекли меня полностью. Я играл до самого рассвета, наверное продолжал бы играть и дальше, кабы за мной не пришли. Мне на плечо легла тяжёлая рука Лександра, и я с трудом оторвался от своего занятия. В ушах всё ещё звучал сладостный мотив, и я улыбнулся Лександру глупейшей улыбкой из всех, на которые только был способен.

— Привет, наставник. Я опоздал?

— Я уже начал волноваться за тебя, Странник. Ты пропал и никто не мог сказать, где тебя искать. У нас небольшие изменения планов.

— Изменения? Какие ещё изменения? — я не понимающим взглядом посмотрел ему в глаза.

— На нас движется буран, и очень сильный. Такого не было наверное лет триста. Все тренировки были отменены, сейчас мы усилено готовим монастырь к холодам, вполне возможно, что нас может отрезать от наших владений на несколько дней. Великий учитель велел всем собраться в главном зале, он будет говорить с нами.

— Значит доиграть мне не удастся? — вопрос был ещё глупее чем улыбка, и носил скорее риторический характер, однако Лександр не выглядел удивлённым.

— Боюсь вы правы, действительно не удастся, если только вы не хотите сыграть внутри перед лицом всех послушников Харакерста. В конце концов ученики ветвей должны подавать младшим хороший пример, игра на флейте тоже может многому научить.

— Я подумаю над этим. А теперь пойдём, что-то действительно холодает.

Краем глаза я заметил, что Лександр прав, воздушные потоки были возмущены, на нас действительно двигалась очень сильная ледяная буря, следовало поспешить. Спрятав флейту в один из потайных карманов я отправился вслед за Лександром.

* * *

Империя Имелхарон, Лунный дворец, личные апартаменты Императора Аркасана.

Я застал очередную картину, которая имеет очень важное значение в этой истории. Император Аркасан вольготно развалился в своём любимом кресле, в правой руке он держал кубок наполненный отменным вином, в левой книгу написанную одним безумным магом ещё до первых войн. Он настолько увлёкся чтением, что даже не услышал стука в дверь, и был вынужден оторваться от своего занятия только после того, как дверь захлопнулась, верный признак того, что кто-то вошёл. Император поднял взор и был немало удивлён увидев своего сына. Вот уже больше трёх месяцев Лайл с ним не разговаривал, Мельхиор даже куда-то увозил его, чтобы восстановить душевное равновесие наследника, но это не принесло результатов.

— Ты всё-таки пришёл, Лайл. Снова хочешь сказать мне, какая я скотина, или, всё же, ты созрел для разговора?

— Пока ещё нам не о чем с тобой разговаривать, отец. Прошло почти полгода, но я всё ещё недостаточно оправился после всего, что произошло. Мы с Мельхиором побывали в Ландаэль Анторэ.

— Ты побывал в землях тёмных эльфов? Странно, я думал, что Инквизиторы не могут пройти через барьер. И каково там? — Император всеми силами стремился скрыть неловкость, он неуютно чувствовал себя под опустошённым взглядом своего отпрыска.

— Для меня сделали исключение. Мы похоронили Айлен у подножья горы Вечности недалеко от того места, где она родилась. Я пришёл сказать, что больше не виню тебя в смерти моей матери, и прошу прощения за своё глупое поведение.

— Лайл… — Аркасан ждал этого момента долгие годы, но теперь, когда он наступил, император не знал, что сказать, и с трудом подбирал слова. — Лайл, это ты прости меня. Я стремился уберечь тебя, ты всегда был очень нестабилен, и я боялся… — Аркасан окончательно стушевался поймав пустой взгляд сына.

— В этом ваша беда, отец. Вы все стремитесь уберечь нас не в силах понять, что мы должны знать свою истинную природу. Экзеля тоже опекали и посмотри, что стало с моим другом. Он ушёл отсюда уничтоженным, хотя у него хватило сил вернуть меня с того света, но оставим это, я пришёл сюда всего за одной вещью.

— За какой вещью, сын мой? — осторожно поинтересовался император.

— Я хочу, чтобы на какое-то время ты забыл, что я твой сын и перестал писать Хабеку просьбы не отсылать меня туда-то и туда-то. Я стал Инквизитором добровольно, и я не собираюсь ограничивать себя. Я хочу отправиться на задание.

— Ты уверен, Лайл? Ты будущий Император Имелхарона, можно ли так рисковать собой? — Император знал, Лайла уже не переубедить, но он старался смягчить углы падения, поэтому ответ сына в чём-то убил его.

— Император должен знать, что происходит в его Империи. Ты засиделся в тронном зале, отец, и привык доверять своим разведчикам, а я хочу посмотреть, достоин ли я твоей империи и достойна ли она меня. Я не возложу на себя венец до тех самых пор, пока не буду уверен, что уже готов к этому.

— Хорошо. Пусть будет так как хочешь ты, мой сын. — Фредерик вымучено улыбнулся. — В конце концов Экзель оказался прав, твою свободу нельзя было ограничивать стенами столицы. Я дарую тебе моё благословение, но пожалуйста, не бросайся в бой очертя голову. Я потерял твою мать — это моя вина, твоей потери я не переживу.

— Я не тороплюсь на встречу со смертью, за порогом меня никто не ждёт. — Лайл на мгновение позволил себе обнажить тоску, но этого хватило, чтобы её почувствовал, император.

— Наверное даже время не поможет мне вымолить у тебя прощения, Лайл. Я признаю свои ошибки, но уже не могу ничего исправить.

— Наверное, отец. Я посоветуюсь с Экзелем, когда он вернётся.

— Ты думаешь, что он вернётся к нам после всего, что мы сделали?

— Я знаю это, отец. — Лайл резко развернулся и вышел вон, а Император долго смотрел ему вслед с тоской вспоминая прошлое.

— Поскорее возвращайтесь, Великий Инквизитор Экзель. Вы нужны мне. — Едва слышно прошептал Аркасан.

Я увидел достаточно и снова отправился в коллегию.

* * *

Мы с трудом поспели в монастырь до начала бурана. Я не знаю, что за бес вселился во владычицу снегов, но стихия буйствовала страшно, ветер выл со страшной силой, а крупицы снега были настолько плотными, что резали кожу. Я буквально влетел в монастырь, следом за мной вошёл Лександр и отряхнулся.

— Впервые вижу такое буйство. — Признался я. — Наставник, и часто ли погода шутит с вами такие шутки?

— На моей памяти впервые. Обычно у нас довольно тёплые зимы, хотя и осень бывает затяжной, но такого безумства я не припомню. Погода странным образом ведёт себя с того памятного дня, как вы появились в нашем монастыре, плюс минус три дня.

— Будем надеяться, что погода не моя заслуга. — Пошутил я, но тут же перешёл к делам. — Что требуется от меня?

— Я помогу ученикам утеплить окна и правильно забаррикадировать дверь, но не в моих силах быть в двух местах одновременно. Возьмите под свою опеку послушников гуманитарных ветвей и сопроводите в зал. Там очень много детей, а они могут испугаться непогоды.

— Я всё сделаю.

— Спасибо, Странник. — Лександр поблагодарил меня лёгким кивком и стремительными шагами отправился прочь.

Задание не такое уж и сложное. Младшие послушники были совсем маленькими детьми, от пяти до двенадцати лет, обычно за ними приглядывали менторы, но в этот раз им хватало и другой работы. Я отправился в трапезную, там где они всегда собирались в случае внезапных проблем. Действительно, в просторном помещении за столами расположились мальчики и девочки самого младшего разного возраста. Погода за окном портилась на глазах, и было темно как ночью, метель страшно завывала, но все они стоически боролись со страхом, хотя мне самому стало не по себе от заунывного воя за окном.

— Вот вы где, мои юные дарования! — я улыбнулся им во все свои тридцать два зуба и был счастлив получить ответные улыбки.

— Странник. Это Странник пришёл. Он защитит нас от бурана! — простодушно вымолвила одна из девчонок, чей возраст колебался от семи до девяти лет.

— Да-да. Ничего не бойтесь и идите за мной. Я провожу вас в безопасное место.

Да, я был несправедлив утверждая, что в монастыре у меня нет друзей. Самые юные из послушников не делали из меня Божественного Избранника описанного на страницах пророчеств. Для них я был просто другом и заступником, и я старался платить им за их искренность своей поддержкой. Те что старше были мною презираемы за свой фанатизм, а вот дети всегда принимали меня за своего. Наверное потому что я и сам был немного ребёнком.

Я вёл детей сложными переходами к месту сегодняшнего собрания, хотя на мой личный взгляд, оно совершенно не подходило к сегодняшнему случаю. Метель могла очень быстро заморозить весь монастырь, в том зале было тепло, но оттуда очень хорошо было слышно завывание ветра, от этого становилось жутко, к тому же там было гораздо темнее чем в остальных местах, даже факелы давали слишком поверхностное освещение. Детям в такой обстановке не место, даже если это дети Харакерста. Но я выполнил приказ, привёл моих подопечных в зал, проследил, чтобы они расселись на мягкие ковры и на всякий случай дал им одеяла в изобилии хранившиеся в этом помещении. Вскоре сюда должны были прийти старшие ученики, но пока их не было бремя заботы о младших ложилось на мои плечи.

Место где мы находились, как я уже говорил, было оборудовано на случай внезапных напастей. Это было что-то вроде убежища. Здесь была очень хитрая система вентиляции и отопления, суть которой я так и не понял до конца, в кладовке по соседству всегда хранились продукты и я ни кривя душой выделил каждому по куску вяленого мяса. Факелы едва светили, а что происходило снаружи нельзя было разобрать, духовые оконца находились слишком высоко, но в какой-то момент за окном раздались дикие крики и страшный грохот, отчего мои питомцы заволновались, а некоторые от испуга начали всхлипывать.

* * *

А Лександр и старшие послушники тем временем трудились в поте лица. Буран перерос в самый настоящий ураган, который грозил вырвать с корнем многие вековые деревья. Никогда ещё Харакерст не сталкивался с такой угрозой, монастырь был надёжно защищён от врагов, но одно единственное упавшие дерево могло разрушить часть монастыря. Лександр принял решение предупредить угрозу и выкорчевать окружающие деревья прежде чем они начнут свою гибельную миссию. Но это было нелёгким делом, обледенелые деревья трудно рубить топором, к тому же снег ощутимо резал кожу, поэтому Лександр отобрал старших монахов и наиболее опытных послушников и решил сокрушить деревья с помощью сил монаха. Команда Ветра и Пламени заручившись поддержкой других ветвей начала свою миссию. Я с интересом наблюдал за тем, как юные монахи и их учителя обрушивают на вековые дубы страшные удары стараясь отклонить их в другую сторону. Не спорю, похвальная попытка, но нужно было думать о ней до начала урагана, а не после. В какой-то момент ударил резкий порыв ветра и падающее дерево начало резко менять траекторию полёта и рухнуло на один из фонтанов монастыря, чудом не задев никого.

* * *

Следом за первым грохотом раздался второй, потом третий, а когда один из них прозвучал совсем близко от монастыря, я и сам немного струхнул. Понимая, что состояние детей близкое к панике я решил немного разрядить обстановку.

— Ничего не бойтесь, мои юные друзья. В монастыре мы в безопасности. Не слушайте этот жуткий грохот. Давайте я лучше сыграю для вас на флейте.

— Флейта? Вы умеете играть на флейте, Странник? — с искренним восторгом спросил какой-то мальчишка.

— Не так давно научился. Давайте, рассаживайтесь в круг, а я сыграю для вас.

Они беспрекословно подчинились мне, я подождал, пока всё внимание будет сосредоточено на мне и только после этого достал зимнюю розу. В полутьме комнаты она сверкала ярче обычного вызывая во мне острый приступ желания продолжить наше утреннее безумие.

— Итак, друзья мои, что бы вы хотели услышать? Вы любите весёлые и задорные или грустные и щемящие душу мелодии?

— Весёлые! — дружно протянули непосредственные дети.

— Хорошо. Тогда давайте я сыграю для вас мелодию, которая прогонит зимнюю стужу от наших стен. Я назову её «Битва Ледяных Сестёр».

Я часто повторяюсь, простите меня за это, но такова уж моя привычка. Можете считать это особенностью стиля написания. В конце конов для меня это в большей степени мемуары. Я благодарен всем, кто привил мне музыку за те мгновения счастья, которые я получил, моя душа с каждой сыгранной мелодией исцелялась от старых ран, и только время должно было показать навсегда ли. Я снова начал играть с полной отдачей и самозабвением. Я не заметил, как дети заснули, я не заметил, что шум за окном утих, я не заметил, что с каждым тактом погода всё улучшается и улучшается. Для меня всё это потеряло значение — это была гармония. И наверное я снова бы играл бы до самого вечера, если бы мне на плечи не легли такие знакомые женские пальцы.

Молчание порой бывает гораздо важнее любых слов. Я оторвался от игры и чуть отодвинул флейту от своих губ. Пальцы Дженналит бережно прошлись по моему лицу, я коснулся их губами, Дженна позволила мне поцеловать запястье, и только после этого обняла меня по настоящему прижавшись всем телом.

— Я никогда не думала, что ты можешь оказаться именно таким. — Прошептала она мне в ухо, я затрепетал от наслаждения, когда её губы коснулись шеи.

— Таким беспомощным? — почему-то вырвалось у меня.

— Таким добрым и печальным. Ты играл шесть часов и никто не посмел тебе помешать. Я была заворожена тем, как ты это делал, никто и никогда не вкладывал в музыку то, что вложил ты. Это была страсть — это твоя душа.

— Моя душа несёт в себе много злобы. Меня хранит «Золотой Лорд», а ты знаешь, что это означает.

— Но тебя хранит и Дэль, воплощение благородства и храбрости. — Мне показалось, что Дженналит улыбнулась. — Ты очень разносторонний человек. Иногда ты кажешься слишком наивным, но порой в тебе просыпается фанатизм. Ты играл словно фанатик, но талантливый фанатик, только почему-то в этой весёлой партии мне послышалась тоска. Ты тоскуешь?

— Да. Я тоскую о себе. За моей спиной плетутся странные интриги, а я даже не знаю своего имени. Наверное моя судьба оставаться Странником.

— Глупый. — Дженналит усмехнулась. — Ты даже не представляешь себе какой силой обладаешь. С тех пор как ты спас меня от Ротгара я не могу о тебе не думать. Все мои уроки по самоконтролю не помогают, и я устала от тебя бегать.

— Бегать от меня? Почему? — я был несказанно удивлён.

— Тебе знакомо физическое влечение?

— Более чем. У меня есть подозрение, что на большой земле я не был обделён женским вниманием. — Я умолчал о том, что меня порой посещали сны о наших с Литой «играх».

— Меня неудержимо влечёт к тебе, но я этого боюсь. — Дженналит ощутимо вздрогнула.

— Почему. То что я помню о сексуальном процессе говорит в его пользу, это приятно и позволяет лучше узнать своего партнёра.

— Я — монахиня Харакерста, вот в чём проблема. Никто не знает почему это происходит, но когда кто-нибудь из нас поддаётся зову плоти она теряет свою Силу. Мы становимся обычными людьми. Когда-то моей парой был Лександр, но однажды он превысил лимит моего доверия и едва не лишил меня Сил. С тех пор я опасаюсь, а теперь я вообще не знаю, что делать. Я схожу с ума вдали от тебя и не могу ничего сделать правильно, а рядом с тобой боюсь потерять Силу.

— Это я прекрасно понимаю, Дженналит. Могу сказать только то, что каждый человек сам определяет степень расплаты за свои поступки. Ты тоже влечёшь меня давно, но я думал, что ты избегаешь меня по той же причине, что и эти одержимые менторы. Если ты станешь моей, ты вполне можешь потерять Силу, но если мои возможности позволят мне защитить тебя, я это сделаю.

Дженналит не спешила с ответом. Я чувствовал её напряжение, но не спешил вмешиваться. Какое-то время мы провели в полном молчании и только когда я снова приложил флейту к губам Дженна ожила.

— Я подумаю, милый мой. Я боюсь потерять Силу, но если я не обрету душевное равновесие, то всё пропало. Вечером я зайду к тебе и дам ответ, готова я или нет.

— Я не хочу чувствовать себя виноватым, поэтому взвесь все за и против. — Попросил я не подозревая, какое счастье идёт в мои руки.

— Ты не будешь виноват. Отведи послушников в их кельи и повидай Лександра, а вечером жди меня. И ещё… — Дженналит развернула меня лицом к себе и впилась своими губами в мои губы, но как бы мне ни хотелось, чтобы мгновение продолжалось вечно, это было невозможно. — Я видела твою игру, и нашла тебе имя. Я знала два древних языка, об истоках которого тебе лучше не задумываться… Так вот на одном языке твоё имя означает ветер, на другом шёпот. Пусть будет так. Нарекаю тебя Фьёрн.

Меня охватил неописуемый восторг. Знаете, возникло ощущение, что с моих плеч рухнула гора. Наконец я обрёл себя. Ветер или Шёпот, разве не прекрасно это звучит? Я припал на одно колено и взглянув в глаза Дженналит исполненным восторга и благодарности взглядом, страстно поцеловал её нежную руку.

— О моя прекрасная богиня, благодарю тебя.

Дженналит улыбнулась мне и выскочила за дверь так же внезапно, как и появилась здесь я же начал потихоньку будить моих подопечных.

* * *

Апартаменты старца.

Лександр явился на зов своего учителя и как полагается истинному сыну Харакерста пересёк положенное до старца расстояние и встал на колени.

— Вы звали меня, Великий учитель? — старец был полностью поглощён своими мыслями и Лександру пришлось подождать, пока учитель соизволит обратить на него внимание.

— Лександр? Встань сейчас же, я последний раз говорю, что не позволю тебе подметать полы моего обиталища своим балахоном! Спасибо что пришёл.

— Как вы и приказывали, Великий учитель.

— Просил, Лександр. Никто в монастыре не смеет тебе приказывать. — Лександр был удивлён, но виду не подал. — Расскажи мне, что сегодня произошло?

— Это очень трудно описать, Великий учитель. Мы впервые сталкиваемся с бурей такой чудовищной силы. Под угрозой находилась целостность монастыря, но мы сумели отразить порыв стихии. Я принял решение выкорчевать ближайшие к монастырю деревья для того, чтобы они не могли на нас обрушиться.

— Молодец! — похвалил его Айланделл. — Думаешь, как истинный лидер. Но я позвал тебя для того, чтобы услышать другой рассказ. Я спросил, что произошло сегодня? Почему ураган начавшийся так внезапно так же внезапно прекратился?

— Я не знаю истинных причин, но у меня есть одна догадка. Вчера вечером Странник пристрастился к игре на флейте, он играл всю ночь. Я застал его под утро и должен сказать, что в момент игры от него исходили волны очень странной энергии. Я попросил его проследить за младшими послушниками, и он провёл с ними шесть часов снова играя на флейте. Мне кажется, что он каким-то образом повлиял на погоду. Но это только моя догадка.

— Возможно она не лишена смысла. Не следует забывать, что в большом мире он обладал Силой и неосознанно мог изменить погоду. Но сам факт того что случилось, говорит о том, что пора переводить Странника на новый уровень.

— Великий учитель, вы хотите начать? — на всякий случай уточнил Лександр.

— Да, я начну обучать его с завтрашнего дня. Попроси его завтра в полдень зайти ко мне.

— Да свершится воля Великого учителя, Я вам ещё нужен?

— Спасибо, но на сегодня всё. Иди и займись своими делами, а потом отдыхай. Сегодня ты совершил настоящий подвиг.

Лександр покинул покои старца, а тот вдруг развернулся и немного грустно спросил: — «И зачем ты подарил ему Зимнюю Розу, Нэол? Ты же дорожил ею, как самим собой».

— Очень просто, старик. — Ноэль вышел из тени, в которой он так грамотно скрывался и поклонился старцу. — Странник превзошёл меня и Зимняя Роза избрала его. Даже я вынужден подчиняться некоторым правилам.

— Если бы ты так же хорошо подчинялся правилам монастыря, у нас был бы шанс на спасение! — сурово заметил Айланделл скрестив руки на груди.

— Я не собираюсь следовать правилам места, которое планирую уничтожить. Ваш шанс на спасение может сломать все мои планы, а я этого не хочу. Я не нарушил закон только потому, что не готов.

— Это я знаю и без тебя, тёмный менестрель. — Ноэля передёрнуло от оскорбления, но он сдержал гневный порыв. — Помни, мальчик, ты убил Кригана, но он был гораздо слабее меня. Если ты посмеешь нарушить хоть одно правило кодекса, я своими руками уничтожу тебя на боевой арене.

— Ещё не время, Айланделл, но до этого дойдёт, можешь не сомневаться.

Ноэль издевательски поклонился и резко растаял в воздухе, а старец впервые на моей памяти грязно выругался. Понимая, что ничего важного не увижу, я собрался с силами и повторил подвиг тёмного.

* * *

После объяснения с Дженналит моё восприятие мира сильно изменилось в лучшую сторону. Она дала мне имя, а для бога нет ничего важнее своего имени. Конечно я не мог оставить его навсегда, но Фьёрн звучало куда лучше чем Странник. Находясь в приподнятом настроении я разбудил юнцов и отвёл их по своим комнатам, и только потом отправился к Лександру. Мой наставник видимо только что был у Айланделла, у него после посещения старца в глазах оставалось что-то вроде священного почтения.

— Я всё сделал, наставник. Послушники в своих кельях и до утра оттуда их не покинут. От меня требуется что-нибудь ещё?

— Нет, Странник, благодарю вас. — Лександр по привычке назвал меня Странником, но теперь во мне всё бунтовало против этого имени, и я поспешил просветить его на этот счёт.

— Наставник, теперь вы можете называть меня Фьёрн. Пусть Странник пришедший из темноты будет похоронен там, где ему самое место.

— Даже так? Что ж, поздравляю вас, Фьёрн, с возвращением частички самого себя.

— Благодарю, наставник.

— Великий учитель просил передать вам, что завтра после обеда, он будет ожидать вас у себя. Он просил, чтобы вы пришли.

Это было несколько необычно, особенно после тех злосчастных дней, когда старик начал избегать меня полностью. Однако я не имел права отклонять такое важное приглашение.

— Сочту за честь, наставник. Передайте старцу, что я непременно буду у него. — И всё равно Лександра каждый раз передёргивало, когда я называл Айланделла иначе нежели Великий учитель.

— Хорошо, Ст… Фьёрн. Великий учитель будет доволен. До завтрашнего утра, вы можете чувствовать себя абсолютно свободным.

Поклонившись друг другу мы разошлись. Всё что сказал Лександр уже не трогало меня никоим образом, я ждал вечера. Вечером должна была прийти Дженналит, и от этой мысли у меня сладостно заныло внизу живота. Одна беда, до её прихода нужно было хоть чем-то себя занять, и за не имением под рукой нужной книги мне оставалось одно из двух, играть или заняться медитацией. Разнообразия ради я выбрал второй вариант, и не прогадал.

В монастыре обыкновенную медитацию называли тысячей самых разнообразных и зубодробильных названий. Я не так часто занимался внутреннем самосозерцанием, но в этот раз оно было мне необходимо, особенно после обретения нового имени. Для начала я сделал комплекс дыхательных упражнений подготавливая организм к процессу, затем я сел на циновку скрестив ноги в позе лотоса, потом закрыл глаза полностью отрешившись от мирских забот и начал входить в транс.

Я знаю, описание звучит банально, но я просто не могу сказать иначе. Для меня это не было чем-то особенным, просто средство достижения цели, в данном случае, оценки произошедших во мне перемен. Каждый раз, когда я занимался медитацией моё внутренне я представало перед моим взором, как огромный калейдоскоп всех цветов радуги, в котором смешалось добро и зло, но в этот раз всё было иначе. Я летел по какому-то странному тоннелю освещаемому сотней факелов. Под факелами были прибиты таблички с именами, но как я ни старался прочесть их не удавалось. Полёт прекратился внезапно, тоннель закончился стеной, а подо мной открылся люк, в который я и провалился. Но я не успел даже испугаться, моё астральное тело приземлилось в изящное кресло. Не мало удивившись я обнаружил, что теперь нахожусь в трапезной и сижу за столом. Из окон монастыря лился неясный свет, а напротив меня сидел «Золотой Лорд». В этот раз, он почему-то надел траурно-чёрный камзол и собрал свои волосы в хвост, но это был он, его лицо было сокрыто от меня золотой пеленой. Он держал в руках серебряный кубок наполненный белой влагой, точно такой же кубок стоял возле меня, но он был пуст.

— Приветствую тебя, Фьёрн шепчущий жизнь. — Немного пафосно поприветствовал меня мой враг.

— Привет и тебе, «Золотой Лорд» повелитель Разрушения. — В тот день я не испытывал напряжения в его присутствии смирившись с тем, что он часть меня.

— Вижу ты не ожидал, что я потревожу тебя там, где есть место только для тебя. Прости, но у меня есть к тебе разговор, который будет одинаково полезен нам обоим. Налей себе вина и удели мне немного времени.

Это было что-то новенькое. Никогда, за всю мою жизнь, он не был настроен настолько серьёзно и мрачно. Я пожал плечами и протянулся к кубку и едва лишь я пожелал, как он наполнился алой влагой. В тот день я выбрал вино «Сталь Антигорска». Хаос поднял бокал и вежливо сказал: — «За встречу, Фьёрн».

Мы чокнулись кубками и сделали несколько глотков. Мой собеседник взмахнул рукой и перед нами появились яства.

— Угощайся. У меня мало времени, а разговор действительно важен. Итак, если я ничего не путаю, несколько месяцев назад, ты был удостоен беседы с прекрасной и вероломной Тайриной. Я прав?

— Тайрина? Кто это? Никогда не слышал, хотя имя кажется знакомым.

— Ах да, амнезия, — «Золотой Лорд» усмехнулся, хотя незнакомое слово ни о чём мне не сказало. — Тебе она известна, как Смертельная Госпожа, хранительница этого монастыря.

— Ах, она? Да, с ней я виделся неоднократно, и каждый раз с разными последствиями для себя.

— Совершенно верно. Что ж, позволь я немного подправлю твою память. Ты попал сюда после битвы с самым могущественным моим Апостолом, его имя ты уже знаешь, Сатурн Ардаэль Ниистар. Он сын Тайрины, но более нежеланного ребёнка вселенная никогда не знала. Случилось так, что ты владеешь невероятной Силой и мой Апостол хочет получить её только для себя, памятуя о том, что он не отступит, Тайрина лишила тебя памяти и помогла проникнуть сюда.

— Значит она одна из тех, кто мною манипулировал? — мне сразу вспомнился наш с ней разговор в тот злосчастный вечер.

— Не совсем так. Даже я, тот что пытается убедить тебя принять мою сторону вынужден признать, что она приняла единственно верное решение. Останься ты на родине после всего, что было продемонстрировано во время вашей с Сатурном дуэли, началась бы самая настоящая охота на тебя и твоих друзей. Сейчас мы все усиленно обрабатываем тех, кто видел, что произошло для того, чтобы они забыли об этом раз и навсегда. Но сказ идёт не об этом.

— А о чём же тогда мы говорим? — то, что мне рассказал «Золотой Лорд» было очень важно, но я привык ожидать от него подвоха.

— Мы говорим о том, что тебе уже восемнадцать лет. Такие как ты вступают в пору первого совершеннолетия в двадцать лет и тогда наступает время первого выбора, и я пришёл предостеречь тебя.

— ТЫ?! — я с трудом сдержался от того, чтобы не расхохотаться. — От тебя всю жизнь можно ожидать только проблем и толчков в спину. Разве я не прав?

— Не время язвить, потерявший имя! — отрезал мой собеседник. — Ты даже близко не представляешь себе, насколько это важно. В тебе течёт кровь небожителя и она досталась тебе от отца, а значит, ты имеешь право претендовать на определённые дары. Найдутся те, что будут склонять тебя на свою сторону, и я рекомендую тебе быть очень осторожным и не принимать их предложений.

— Забавно слышать это от тебя. Возникает ощущение, что ты боишься возможности меня потерять.

— Тебя трудно потерять при всём желании, Фьёрн, а наша связь настолько сильна, что даже Тайрина не может её разорвать. Она пыталась много раз, уж можешь мне поверить, но, как видишь, я всё ещё с тобой. Я отвечу честно, меня страшит не потеря, я опасаюсь, что ты встанешь на мой путь обременённый долгами, которые придётся отдавать.

— Я никогда не встану на путь Хаоса! — теперь сказал, как отрезал, я.

— Время нас рассудит, мой гордый монах. Самое главное я сделал, ты получил предупреждение, а для того чтобы ты поверил в честность моих намерений, я готов оказать тебе маленькую услугу. Ты уже решил, как поможешь Дженналит не потерять её Силу

Я промолчал. То что он и об этом знал, только подтверждало его слова про нашу тесную взаимосвязь, к тому же у меня не было ни одной идеи. Хаос правильно истолковал моё молчание.

— Вижу, что ты не нашёл решение. Это неудивительно, проклятье было наложено Сатурном лично, и каждая монахиня Харакерста теряет свою Силу, если изберёт путь простой женщины. Старец Айланделл, как он себя называет, смог одолеть проклятье, но это стоило его женщине жизни. Ты можешь разорвать канал не повредив Дженналит, но это будет сложно.

— Почему именно я? И чем мне придётся за это заплатить? — вмиг насторожился ваш покорный слуга.

— Заплатить? Полным самоконтролем в процессе. Если ты разорвешь контакт или получишь удовлетворение плоти прежде чем закончишь её очищение, она утратит Силу и большую часть жизни, как было в случае с Айланделлом, но тебе будет легче чем ему.

— Почему? Он старше и опытнее меня, причём на много лет.

— Я не буду рассказывать всего, иначе игра потеряет свою остроту, но для того чтобы ты не мучался, намекну… — «Золотой Лорд» позволил себе улыбнуться. — Ты одна из причин, по которой этот монастырь возник, если вообще не единственная причина, но тебе рано знать об этом. Если хочешь, поразмышляй над моими словами, только недолго. Осмотрись, ведь мы в твоём подсознании, в конце концов.

Вы уже поняли, что Хаос один из самых талантливых и коварных собеседников? Завуалированными намёками и недоговорками он подводил к определённой мысли, а потом резко умолкал, позволяя мне самому решать, что есть правда, а что вымысел. В этот раз он сильно заинтриговал меня, и неосознанно я последовал его совету начав осматриваться. Как я уже говорил на стенах висели деревянные таблички со странными надписями. Присмотревшись к одной из них я с интересом прочёл: Винсентернис Джигел — Развоплощён при попытке бегства. Тармис Джигел — обезглавлен и Развоплощён по приговору Инквизиции. Марк Шагал — убит при попытке воровства.

Имена мне не о чём не сказали, но смутная тревога закралась в сердце, особенно после того, как я не смог прочитать последующие таблички, хотя письмена на них горели ярче остальных.

— Что это за имена, на табличках? — осторожно спросил я без особой надежды, что Он ответит мне.

— Это имена твоих жертв. На этих табличках имена тех, кого ты уже убил, собирался убить, и убьёшь. Например вот этот: Винсентернис Джигел. Имя этого чёрного мага вселяло ужас в сердца простолюдинов много лет, он отличался тем, что обожал насиловать детей. Твой лучший друг тоже прошёл через его постель, и когда пришло время, ты казнил одного из величайших чёрных магов мира. Тармис Джигел был его любовником и соучастником, ты убил его на глазах у сотен людей. Марк Шагал — обыкновенный головорез, который пытался погреть на тебе руки.

— Почему они находятся здесь, и каким образом мне позволено их видеть? — беседа увлекала меня, но я испытывал смутное беспокойство, «Золотой Лорд» начал тревожить прошлое, которое я не стремился вспоминать.

— Попутно мы находимся в зале судьбы. Ты ещё недостаточно силён и не можешь увидеть имена тех, кто может занять важную роль в твоей жизни, но со временем ты научишься, и, возможно, это поможет тебе избежать некоторых ошибок.

— С чего вдруг такая трогательная забота? — снова съязвил я. — Решил стать моим Хранителем?

— Я уже твой Хранитель, нравиться тебе это или нет. На мой счёт можешь не обманываться, если придёт время и появиться возможность подтолкнуть тебя к моему пути, я это сделаю без малейших колебаний, но сейчас был заключён временный нейтралитет. Ты имеешь право отдохнуть от интриг, которые окружали тебя ещё до того, как ты родился на свет и будут окружать до самого конца. Сейчас я хочу оказать тебе услугу просто для того, чтобы ты понял, я не Чистое Зло, а часть Великого плана моего… нашего отца. Ну так что, ты хочешь помочь Дженналит? Знай, она уже сделала выбор и идёт к тебе.

«Золотой Лорд» замолчал в очередной раз предоставляя мне право решать самому. Разговор с Дженналит и величайший из даров, который она преподнесла не могли просто так выйти из головы, я не мог позволить себе обмануть Дженну. Но принимать предложения врага всегда опасно, особенно если враг предлагает помощь от чистого сердца. Но в такой ситуации я хотел исключить малейшую возможность риска.

— Что я должен сделать? — вот так вот просто, коротко и ясно.

— Последовательность действий очень проста, я покажу тебе. Давай возвращайся в своё тело и действуй. Помни, этот подарок бескорыстен, но за следующие дары я могу потребовать плату.

И вновь он оказался прав. Я почувствовал присутствие Дженналит, она шла ко мне, комната начала исчезать, а я возвращался обратно, но мой разум переполняли картины, которые показывал «Золотой Лорд».

Возвращение в реальный мир в этот раз было гораздо более сложным, чем обычно, я с огромным трудом открыл глаза и осмотрелся. Ничего не изменилось — это моя келья. Отголоски разговора всё ещё присутствовал на задворках сознания, но они уже теряли свою яркость, однако что-то в комнате изменилось, и какое-то время я не мог понять, что именно, пока не понял — Дженналит уже здесь. Она сидела напротив меня скрестив ноги с отстранённым интересом наблюдая за моим занятием.

— Привет, Дженна. — Я неловко улыбнулся. Прости, я немного увлёкся.

— Ничего страшного, — она улыбнулась мне в ответ такой беззащитной улыбкой, что я замер. Видит Вечность, никогда бы не подумал, что она может быть такой хрупкой. — Ты медитировал, не хотела тебе мешать.

— Ты никогда не помешаешь мне. Я ждал тебя.

— Я помню, мы договаривались. День был долгим, и у меня было достаточно времени подумать.

— Правда? И что же ты решила? — затаив дыхание, я ожидал её ответа. Долгое время Дженналит молчала словно принимала решение ещё раз, но вот её глаза ярко блеснули и она гордо посмотрела на меня.

— Отец воспитывая меня часто говорил, что нужно следовать зову сердца, даже если порой он идёт наперекор долгу. Я могу потерять свою Силу, но уж лучше так, чем потерять своё собственное я. Сегодня я пришла и буду только твоей.

— Прекрасно, Дженналит! — я встал на одно колено и снова поцеловал её руку, почти как днём. — У меня есть для тебя хорошая новость, тебе не придётся потерять свою Силу, но это потребует совместных наших усилий.

И я рассказал Дженналит о разговоре с Хранителем, не забыв упомянуть о том, что Айланделл применял этот метод, но не преуспел. Её отнюдь не удивила эта новость, выяснилось, что хорошо обученные учителя действительно могли попытаться снять проклятье, но полностью это никому не удавалось. Однако Дженна всё же согласилась попробовать.

— Пусть будет так, Фьёрн. Я дала тебя имя и не буду сомневаться в твоих действиях. Только постарайся быть осторожнее.

— Хорошо. Я не подведу тебя, моя королева, но прошу тебя, подумай последний раз, дороги назад уже не будет.

Её раздумья были мгновенными, а действия, как обычно соответствовали случаю. Дженна обхватила меня руками и запечатала мой рот поцелуем. Я ведь уже говорил, что начинаю сходить с ума, когда она целует меня так? Я снова почувствовал лёгкий привкус вишни и услышал добродушный смех «Золотого Лорда», он прозвучал одобряюще.

В моей жизни на тот момент было только две женщины, Лита и Сеан. Лита соблазнила меня сама. Она всегда была доминантой, хотя изредка позволяла мне занимать эту роль, с Сеан всё было наоборот, она любила подчиняться, с неё действовать приходилось мне. Что же до того, как Это было с Дженналит… Мы действовали вместе. Когда она меня поцеловала страсть захлестнула нас обоих. Мы целовались как безумные, словно в последний раз, я старался запомнить её вкус, каждый поцелуй был подобен глотку свободы, затем я вырвался и начал покрывать поцелуями её шею, мои пальцы словно сами собой стали снимать с неё кимоно. Несколько мгновений она наслаждалась моими действиями, но вот роли сменились и теперь уже её губы ласкают меня, а пальцы скользят по смуглой коже избавляя от ненужных деталей вроде одежды. Я не распалялся так сильно уже очень давно, но мы остановились только тогда, когда последние тряпки отлетели в сторону.

Я с восхищением и потаённым восторгом созерцал тело Дженналит. Мельком я её видел в памятный день нашего знакомства, но тогда я не мог понять, насколько она великолепна. Теперь всё было иначе, я старался запечатлеть в памяти каждый изгиб, каждую линию тела моей партнёрши. Для своих шестнадцати она была просто великолепно сложена, ни малейших изъянов, и если Сеан была немного угловата, то Дженналит явно прошла этот период. Кстати монахиня с таким же интересом осматривала меня, видимо внешне мы остались довольны друг другом.

— Ты великолепен, Фьёрн. Никогда не видела никого, кто был бы настолько хорошо сложён. Даже Лександр в чём-то несовершенен.

— Благодарю, Дженна, ты тоже великолепно выглядишь для своих лет. Кстати, я понял, что тебе уже приходилось видеть голых мужчин?

— Приходилось, и не только видеть, — Дженналит скользнула ко мне прижимаясь всем телом. — Я очень часто ласкала Лександра, а он меня, пока не попытался переступить черту. Это не возбраняется правилами.

Интересный монастырь Я думаю монахи Арнэреста упали бы в обморок узнай они о том, насколько бесполезна их аскеза и на что они расходуют жизнь. Я поймал лукавый взгляд Дженналит и решил не трепаться зря, а продолжить действие, благо она ничуть не возражала против такого решения. Скажу честно, я ожидал, что окажусь наедине с очень неопытной девственницей, но Дженна прекрасно знала, что делает, и легко исправляла наши мелкие промахи. Мне было необходимо избавить Дженналит от магического поводка, и первое, что для этого требовалось наше максимальное возбуждение и, спасибо Дженне, мы с этим весьма неплохо справлялись. Я целовал её шею, губы, руки, живот, она ласкала меня пальцами и языком, до неё я даже не подозревал, что на моём теле есть столько чувствительных точек. В какой-то момент я понял, что нахожусь на пике возбуждения, наверное только Хаос удерживал меня от того, чтобы не накинуться на неё в тот же момент и не изнасиловать.

— Я на пике, Фьёрн, — хрипло прошептала она. — Если мы не займёмся этим сейчас, боюсь я просто погибну.

— Скоро, моя королева. Уже совсем скоро, — я с трудом прошипел эти слова заставляя свои глаза смотреть под другим углом.

Теперь я видел Дженналит совсем иначе. Я видел переплетение линий и энергетических каналов. Многие из них сейчас яростно пульсировали. «Золотой Лорд» сказал, что центральные точки находятся в районе предплечий, груди живота и тянутся к его низу. Всё так и было, часть линий, про которые он говорил сейчас мерцали и переливались всеми цветами радуги. Нужно было начинать первую часть излечения.

— Дженна, я начинаю процесс, если не буду успевать, сделай всё что угодно, но не теряй настрой. Ласкай себя, если хочешь, но уровень возбуждения не должен падать, иначе всё пропало.

— Всё что угодно, Фьёрн, — простонала она и я начал действо.

Изогнув пальцы под определённым углом, я начал молниеносно атаковать, пальцы едва ощутимо вонзались в нужные места, пульсация усиливалась, нити стали проявляться ярче. Мне нужно было проявить достаточно выдержки и материализовать эти нити, ухватить их и затянуть на самом себе. Правилами запрещалось терять нужный настрой — сиречь возбуждение, но я забыл, что это касается и меня. Чертыхнувшись про себя, я начал было искать решение проблемы, но Дженналит пришла мне на помощь. Она протянула руку и погладив меня по животу провела ею чуть ниже.

— Благодарю. Мы должны продержаться, осталось совсем немного.

Я оказался прав. Вскоре нужные нити оказались у меня в руках и я услышал одобрительный шёпот «Золотого Лорда»: «Молодец. Теперь завязывай на себя и начинай делать то, чего вы оба хотите».

Ехидный негодяй, этот Хаос. Легко сказать — «Завязывай на себя». — На самом деле мне предстояло самое сложное, с того момента, как я завяжу ниточки заклинания мне нужно будет постоянно контролировать выброс своей энергии и энергии Дженналит. Это было непросто, для сравнения попробуйте представить себе хирургическую операцию которую нужно провести на поле боя под обстрелом вражеских лучников, принцип один и тот же. Для того, чтобы лишний раз не утомлять вас воспоминаниями скажу, ч то у меня ушло пятнадцать минут на захват энергетических нитей Дженналит. В принципе, теперь ничто не мешало нам с Дженналит приступить к иному, более увлекательному процессу, оставалась только одна деталь…

— Дженна, тебе будет немного больно, — предупредил я.

— Глупый, — она улыбнулась, — после боли многолетних тренировок эта боль меня не остановит. Действуй, но будь нежен, мой Фьёрн.

— Да, моя принцесса. — Прошептал я.

Быть нежным — это приятно, но «Золотой Лорд» прошептал: «Не смей! Тут нужна резкость. Сконцентрируйся и войди в неё пропустив всю Силу, которую ты собрал, только так ты сожжёшь остатки этой мерзости».

Разумеется мне пришлось повиноваться моему Хранителю-Врагу, в вопросе снятия этого проклятья он был гораздо опытнее меня. Ненавижу оказываться сверху занимаясь сексом в первый раз, но почему-то постоянно приходиться. Склонившись над Дженналит я последний раз взглянул в её глаза горящие странным пламенем и прошептал: — Во славу нашего будущего.

Почти так же как с Литой в первый раз, я вошёл в тело Дженналит резко, сконцентрировав всю свою Силу, но вопреки ожиданию, она не вскрикнула, только чуть скривилась, а я почувствовал, как нити проклятия разрываются.

— Всё сделано, моя принцесса. Проклятье уничтожено! — меня охватило что-то вроде экстаза, сладостный огонь захлестнул разум.

— Великолепно. Фьёрн, молю тебя, продолжай. Сделай эту ночь бесконечной!

— Да, моя, королева, — выдохнул я.

— Фьёрн, мне нравиться, когда ты называешь меня принцессой. Называй меня так чаще.

Это была незабываемая ночь. Годы спустя я проводил ночи в дешёвых борделях, бывало я «снимал» самых дорогих проституток, хотя с ними было приятно, ни одна из них не заставила меня вспоминать… Дженналит втянулась в процесс моментально, и, похоже влюбилась в него навсегда. Мы действительно превратили эту ночь в бесконечную, но в нашем безумии я забыл о том, что от этого появляются дети…

* * *

Тасия Тайрина, изначально созданная, древнейшая и неизбежная. С момента появления Творения и Жизни появилась и она — Смерть. Долгие тысячелетия мы следили за ней по мере возможности, но никто из нас, ни один мудрец, ни один мыслитель не смог понять её целей. Никто не может дать ответ на вопрос, что за причина заставила её сойтись с Хеноном Ардаэль и подарить ему сына. Также никто из нас не мог понять, почему она так сильно бережёт Экзеля и отвергает Сатурна. Я сам не знаю, что потянуло меня за ней, но в тот момент, когда Экзель строил очередной этап отношений, я находился в самом запретном месте во всех пластах бытия. Я находился в Башне Судьбы — Миеар Колосс. Я не смогу описать вам это место по одной причине, оно непостоянно и каждую секунду меняется. Постоянно здесь лишь одно место, то самое, за которым я наблюдал издалека. В пустоте парил огромный алтарь из которого рос огромный радужный кристалл. Тасия молча наблюдала за ним, и на миг мне показалось, что в сияющих гранях я вижу Экзеля и Дженналит.

— Совершенно верно, незваный, но предвиденный мною гость. — Владычица повернулась ко мне и её Сила наделив меня столь непривычной человеческой плотью, поставила пред её очами. Несколько секунд она изучала меня, и утратив интерес повернулась обратно к кристаллу. — Вижу я, что у тебя тысячи вопросов, Летописец времён. Задай мне несколько и возможно я отвечу… на некоторые из них.

— Я… — мы не обладаем своими телами и даже на наших собраниях общаемся образами и Силой, власть Слов не была мне знакома до тех пор, пока владычица не одарила меня телом. — Я пытаюсь понять, что заставляет тебя… вас, — тут же поправился я, — так странно опекать Инквизитора.

— Этого никто и никогда понять не сможет, летописец. Мои интересы восходят корнями к тем событиям, которые произошли ещё до начала того, что вы называете временем. Но попробую описать это специально для тебя. Смотри. — Тасия взмахнула рукой и кристалл исчез, теперь мы стояли в келье Экзеля, который… Впервые к моим щекам прилила кровь, я познал чувство смущения. — Не смущайся, он не сможет нас увидеть даже если очень захочет. — Над головой Инквизитора сиял странный кристалл, до ужаса похожий на исходный, он переливался всеми цветами радуги. У Дженналит я его видел тоже, но он был небесно голубым, и от него тянулось несколько нитей, одна из которых была связана с кристаллом Экзеля. Из его же кристалла таких нитей уходило более десятка, двенадцать из них были окрашены алым.

— Что это такое? — спросил я стараясь не слушать сладострастные стоны влюблённой парочки.

— Камни Судьбы, или же кристаллы власти, называй как хочешь. Эти кристаллы определяют судьбу человека, с их помощью можно воздействовать на любого, живого и мёртвого. Именно с их помощью я казнила Ротгара и наказала Сатурна, ведь над ним он тоже есть. От цвета камней зависит направленность человека, голубой кристалл символизирует неукротимую волю и служение светлым силам. Мой внук, как ты уже заметил, напоминает радугу, но это только пока. Посмотри на эти нити.

— Что означают они?

— Это символы привязанности. Этот глупый мальчишка только что связал себя с очередной жертвой, которую захватит в своё падение. Видишь нити окрашенные алым? Это нити судьбы его друзей. Но он не просто связал их с собой, принося эту дурацкую клятву, он позволил завязать узел со своей судьбой. Теперь его друзья винтики в машине Инквизитора, не более того. Я боюсь увидеть, что однажды его кристалл почернеет, а затем почернеют и нити тех, с кем он связан — это будет знаменовать, что его ненавидят, а всеобщая ненависти столкнёт его в Хаос.

— И почему вы так сильно этого не хотите? Известно нам, что слияние Тьмы и Хаоса рождает Свет.

— Оно не рождает равновесие между ними. Мой сын будучи Тёмным уже упал в Хаос, вы и сами видели, в какой Свет он превратился.

— Если бы Сарина Тёмная не отвергла его, он сохранил бы разум и мог обрести то, о чём вы говорите.

— Не упоминай её имя в моих чертогах. Не было Человека, — Тайрина выделила это слово, — который мог бы хоть в чём-то сравниться с ней, но, боюсь она не подарила бы ему равновесие, а уничтожила окончательно.

Мне нечем было возразить владычице, которая видимо решила прервать нашу аудиенцию…

— Моё время не бесконечно, как и твоё. Мне понравилась твоя смелость, поэтому я готова наградить тебя. Я оставляю за тобой право смотреть на события моими глазами, теперь ты тоже можешь видеть Камни Судьбы. А в качестве особого поощрения, изредка я позволяю тебе спускаться в миры наделённому этим телом, быть может тогда, вы сможете понять таких как мы.

— Благодарю, госпожа, — я позволил себе отвесить её почтительный поклон, и неведомая Сила буквально вынесла меня за порог…

* * *

Мы уснули на рассвете, после безумия прошлой ночи это было необходимо нам обоим. Единственное, что немного меня смущало, так это ощущение «Взгляда в спину», кто-то шпионил за нами. Я провалялся в блаженном забытье до тех самых пор, пока гонг не возвестил утренний час, Дженналит была приучена просыпаться с первым ударом, и не смотря на все наши «Опыты» она вскочила с ложа здоровая и хорошо отдохнувшая.

— Доброе утро, Фьёрн! — она лучезарно улыбнулась. — Как спалось?

— Великолепно, моя принцесса. — Я улыбнулся в ответ снова созерцая её красоту. Вчерашний полумрак добавлял те самые искры, которые привели к пожару, сегодня она смотрелась более беззащитной, огонь страсти слегка поутих уступая место нежности и заботе. — Какие у тебя планы?

— Если ты про ночь, то я намериваюсь повторить сегодняшнее — это обязательно, — я чуть не поперхнулся, Дженналит не шутила, а констатировала факт, — насчёт дня, я преподаю основы медитации младшим послушникам. А ты что планируешь?

— Твой отец просил зайти к нему утром. Видимо он решил разорвать завесу молчания.

Дженналит странным образом помрачнела. Минуту назад она улыбалась, теперь же её лицо напоминало холодную маску отчуждённости.

— Что случилось, Дженна? Я чем-то тебя расстроил?

— Нет, Фьёрн, не ты. Мой отец последнее время ведёт себя очень странно, после смерти Кригана он изменился до неузнаваемости. Ему что-то известно про тебя. Я спрашивала у него совета насчёт того, как мне быть, согласиться ли на секс с тобой… Он впервые в жизни сказал, что будь на то его власть, он бы запретил мне приближаться к тебе.

— Даже так? — я изогнул бровь, хотя удивлён не был. Старец темнил с самого начала. — Ты хочешь, чтобы я скрыл от него нашу связь?

— Нет. — Дженналит ни секунды не раздумывала. — Это был мой выбор и он был осознанным. Передай ему, что теперь я твоя пара.

— Пара? В каком смысле? Ты имеешь в виду то о чём я подумал, или…

— Ах да, ты ведь не знаешь. — Дженналит присела рядом со мной. — Некоторые из нас достигнув определённого мастерства стремятся постичь большего, но не у всех получается. Тогда монах ищет партнёра, на которого в бою можно положиться, который сможет продолжить начатое движение без подсказок, который сможет поддержать, даже если сам повержен. Обычно пару ищут годами, тебя я приметила уже давно, но никак не могла предложить. Фьёрн, ты согласишься быть моей парой?

— Конечно. — Теперь не раздумывал я. — Нет ничего, с чем мы не смогли бы справиться вдвоём.

— Спасибо. — Дженналит чмокнула меня в щёку и накинув кимоно ушла.

Вздохнув я последовал её примеру, перед походом к старцу нужно было привести себя в порядок, чем я собственно и занялся. В конце коридора располагалась баня. Воду каждое утро приносили юные послушники, оставалось только нагреть её и можно было ополоснуться после сегодняшней ночи. Божественные ощущения — поливаться тёплой воды из деревянной бадейки. На всё про всё у меня ушло около получаса. Надев кимоно я отправился наверх к комнате старца.

На пороге меня встретил Лександр.

— Доброе утро, наставник, — поздоровался я.

— Доброе утро, Фьёрн. Великий Учитель ждёт тебе. Желаю тебе удачи.

Лександр открыл передо мной дверь и я вошёл внутрь. Айланделл сидел в кресле и с наслаждением посасывал кальян. Я был немного удивлён, старец редко предавался подобным радостям, видимо случилось нечто неординарное.

— Вы звали меня, Старец Айланделл? — осведомился я подойдя ближе. Старец поднял чуть затуманенные глаза и оторвавшись от кальяна улыбнулся.

— Приветствую, Странник, точнее Фьёрн. Извини меня, если я тебя оторвал от важных дел.

— У меня нет важных дел, и вы прекрасно об этом знаете, Айланделл. Всегда слишком много свободного времени.

— Это только иллюзия, Фьёрн, — старец исподлобья взглянул на меня отчего у меня по коже пробежали мурашки, — придёт день, когда ты трижды всё проклянёшь за отсутствие у тебя свободного времени, или же за то, что так бездарно его растрачивал. У меня всё было именно так, но я рад, что ты пришёл. Я давал тебе слово, что обучу таинствам Харакерста. Шли дни, я за тобой наблюдал, теперь пришло время сдержать обещание. Садись. — Старец показал мне на циновку и я сел на нее традиционно скрестив ноги.

— С чего же мы начнём, старец Айланделл?

— Мы начнём с самого главного, Фьёрн. Я чувствую, что твоя судьбы куда более разнообразна, чем можно себе представить. Я боюсь, что в один прекрасный день ты покинешь наш монастырь. Я бы хотел, чтобы ты поддержал Лександра, но может случиться так, что ты уйдёшь, а значит придёт день, когда ты наёдешь себе первого ученика. Я научу тебя тому, чего не умеет даже Лександр. Я не буду проводить с тобой боевые тренировки, ты перерос это в тот самый день, когда сразился с разрушителем.

Старец замолчал позволяя мне вдуматься в свои слова. Я уже давно заметил, что он никогда и ничего не говорит просто так. Что он имел в виду? Хотел бы я знать.

— Вижу есть вопросы. Я всё объясню, Фьёрн. Я стал Великим учителем не случайно, хотя на эту… должность, — старец горько усмехнулся, — в те времена было много претендентов. Нас тоже было двое, я и Роузен. Мы были почти как братья, но учитель Ондаре решил, что именно я останусь в монастыре. Он-то и показал мне такую вещь, как астральное обучение.

— Астральное обучение? Что это такое? Ранее я не слышал об этом.

— Это тайна, о которой не знают даже самые сильные люди мира сего. Видишь ли, это выглядит примерно так: Мы садимся друг напротив друга и погружаемся в транс мысленно пытаясь проникнуть в разум друг друга, нас обоих должно выбросить на астральный план, где мы сможем обмениваться опытом за счёт мысленного контакта.

— Интересно. А почему вы хотите, чтобы это был именно я? Согласитесь, Айланделл, ведь я мог и вовсе не появиться в вашем монастыре.

— Нет, Фьёрн, та не мог не появиться — это судьба. Даже этот глупый мальчишка, пытающийся сопротивляться своей судьбе так или иначе получит от неё увесистую оплеуху. К тому же, если это будет Лександр, он не вынесет того груза, который на него обрушиться. Всё должно происходить постепенно, но, к несчастью он воспитывался таким образом, что поток правды убьёт его.

— О какой правде вы говорите, Айланделл?

Старик смежил веки и на несколько секунд отключился от происходящего. Тренировка монаха позволила мне увидеть, как его дух на время покинул тело. Продолжалось это не долго, не более пары вдохов.

— Я думаю, что от вас этого скрывать не стоит, но перед тем, как я расскажу, позвольте спросить, насколько хорошо вы знакомы с историей возникновения Империи Имелхарон и Инквизиции Равновесия более известной, как Орден?

— Довольно неплохо. Более того, подозреваю, что до событий этого лета, я жил именно в Империи и каким-то образом был связан с Орденом.

— Понятно. Я это сразу заметил. Вы проходили обучение, слишком уж хороша была ваша реакция, я бы даже сказал, что вас обучал Мастер, но в Светлой Империи есть только три места, где можно настолько хорошо овладеть искусством. Это Имперский элитный военный корпус, монастыри вроде Арнэреста, или Инквизиция. Но монахи и императорские войска не смогли бы выжить в битве с Сатурном, а значит — Инквизиция.

— Возможно. Память шутит со мной очень злые шутки.

— Понимаю. Что ж, я думаю вам будет полезно узнать историю возникновения нашего монастыря. События, о которых я хочу вам рассказать, имели место в самом конце правления протекторов, за несколько недель до подписания Великого Договора. Наши предки служили домам Аркасана и Ордо Лейлайа, будущим правителям Империи. В те времена всё было совсем иначе, тогда прожить было сложнее, а война считалась нормальным явлением, но были среди подданных Императора те, кто не только не желал умирать во славу его идеалов, но и вообще умирать. Они хотели жить вдали от всех войн и наслаждаться жизнью, но, как вы понимаете, это желание было слишком эгоистичным.

— Я бы даже сказал трусливым, — нахмурился я. — Я согласен, Аркасан первый правил жестоко, и, порой, его приказы были просто безумны, но жаждать мира для себя… Я ведь вас правильно понял, они хотели мира только для себя?

— Совершенно верно. Наши отцы основатели были выходцами из трёх магических Орденов, церкви Эркхаэля и первого монастыря, позже названного Арнэрест. Они уже давно искали способ уйти за пределы Княжеств и Империй и для этого вошли в сговор… с кем бы вы думали? С самим Сатурном Ардаэль.

— С Разрушителем? — переспросил я. — Они надеялись спастись прибегнув к помощи того, кто убил сотню богов? Это какой-то абсурд. — Подобная новость не укладывалась в голове.

— В те времена Сатурн был известен очень и очень не многим, только Сила «Золотого Лорда» могла помочь нам спастись, но все наши надежды порушил Великий Договор. Понимаете, Фьёрн, наши отцы подписали с Сатурном договор своей кровью, а когда узнали, что он из себя представляет, отрекаться стало поздно. Мы сами продали свои души в рабство Сатурна. А между тем Инквизиция набирала силу, один за другим на костёр и под развоплощение попадали все те, кто заключал такие союзы с Хаоситами, и вот очередь дошла до нас. Возможно моим предкам стоило умереть, но они снова испугались и бежали прочь из Империи. Бежать было бы некуда, но на наши молитвы откликнулась мать проклятого Сатурна, Смертельная Госпожа.

— Тайрина! — вырвалась у меня, и я был несказанно удивлён впервые увидев испуг старца. Он истово перекрестился (можете смеяться, но на Астахе крест символ защиты от проклятий, но он не связан с церковью) и посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Нам запрещено произносить её имя вслух — это страшный грех. Однако вы совершенно правы — именно она. Она схватила наших отцов и перенесла их сюда с выводком мелких ребятишек вроде меня.

— Как вроде вас? Я думал, что вам от силы лет сто, но ведь не? — я вопросительно изогнул бровь.

— Мне приблизительно тысяча сто двадцать пять лет, Странник. Это был прощальный подарок Смертельной Госпожи. Она создала это место и оградила его от внешнего мира и подарила нам правила, которые переросли в традиции, но её сын был настолько могущественным, что даже волю своей матери сумел извратить. — Старик прикрыл глаза всего на миг, но даже это хватило для того, чтобы тяжесть прожитых лет обрушилась на него со всей неумолимостью.

— Наверное очень тяжело помнить такое огромное количество прожитых лет, старец. Я не представляю себе, как вы здесь жили. — Я попытался поддержать беседу, что мне не слишком-то удавалось.

— Нормально жилось, Фьёрн. Все войны прошли мимо нас стороной, но с недавних пор я начал думать, что уж лучше бы мы погибли в самой жуткой войне, чем влачили это дьявольское проклятье. Ты помнишь пророчество о твоём пришествии в монастырь? Так вот то, что тебе рассказывал я было начерчено Госпожой, но прежде чем мы здесь поселились к нам пришёл Сатурн и сказал, что с этого дня каждому монаху Харакерста уготована участь раба. Наши женщины были поражены страшным проклятьем, более они не могли делить с нами тело, не заплатив за это своей жизненной сутью.

Я чертыхнулся про себя. Дженналит либо не знала об истинной опасности, либо нарочно не сказала мне чем я рисковал. Сделав себе мысленную зарубку поговорить с ней об этом, я продолжал слушать старца.

— Прощальный дар своей матери он извратил особо изощрённо. И сказал дьявол, вы будете гнить внутри этой тюрьмы, а те из вас кто сбегут из царства рабов не проживут достаточно долго для того, чтобы насладиться свободой. Госпожа именно тогда рассказала о вас и в полной версии пророчество звучало куда более интересно и страшно. После трёх войн, что переживёт этот мир, из которой две войны будут братоубийственными настанет время четвёртого, самого страшного конфликта. Предвестником войны будут знаки. Сойдутся в один день все стихии и ужас прокатиться по земле, и будет земля содрогаться в муках под шагами разрушения — это первый знак. И придёт в монастырь изгнанник отмеченный моей печатью — это второй знак. И сломается Зеркало Созерцания скрывая внешний мир — это третий знак. Только Избранник отмеченный моей печатью сможет снять с вас оковы и решить, достойны ли вы освобождения или кровью омоете свою трусость.

Старец замолчал и с ожиданием посмотрел на меня. В принципе всё верно, все знаки совпали, Лександр рассказывал мне о буйствах стихий начавшихся за несколько дней до моего появления, насчёт Зеркала Созерцания вы и сами прекрасно знаете, ну а что до знаков Тайрины всё понятно. Но с недавних пор я научился различать признаки недоступные пониманию простого человека, то о чём говорил старец было важно. Тайрина предвидела моё рождение? Но как? Разумеется с повреждённым разумом я не мог анализировать всё именно так, однако червячок сомнения начал грызть меня изнутри.

— Чем же вам насолил Сатурн. Почему Криган так истово меня ненавидел? — надо же, я научился задавать вопросы попадающие прямо в цель, Старец побледнел.

— Сатурн рассмеялся прямо в лицо своей матери и что-то сказал ей. Я никогда не забуду, мне было всего семь лет, но я никогда не смогу забыть гнев в глазах моей Госпожи. Сатурн сказал следующее. — Старец промочил горло и протянул флягу мне, но я отрицательно покачал головой. — Тот кого вы будете ждать как спасителя принесёт вам не только суд, но и моё разрушение. Он решит идти ли вам на бой или умереть от руки его сторонников. И вы увидите мои Знаки. На церемонии «Избрания» он призовёт двух Хранителей и одним из них станет мой Хозяин, что покажет вам его порочность — это первый знак. Он совратит на путь «Золотого Лорда» чистую и ранимую душу ребёнка не сумевшего сделать выбор — это второй знак. Он возьмёт девственность самой храброй дочери Харакерста подписав ей приговор вечной беглянки — это третий знак.

Меня прошиб ледяной пот, а старец, не заметив это устало вздохнул.

— Почти все знаки сошлись, Ноэль и Хранитель ваш только подтверждают это. Остался только один знак, и я молю всех богов, чтобы он не стал правдой.

— Боги не слышат ваших молитв, Айланделл, — шевеля непослушными губами сказал я. — Они вообще не слушают простых смертных. Мой приход только доказывает это правило.

— Не всё так плохо, Странник. Я верю, что надежда есть. Ох… я опять назвал вас Странником, простите. Мне трудно привыкнуть к вашему имени, тем более оно настолько необычно. Вы сами нашли его?

— О нет, мне его дала Дженналит. Принцесса подарила мне свободу и покой.

Я сказал эти слова намеренно, мне было необходимо увидеть глаза старца. Айланделла охватило чувство тревоги, он натянуто улыбнулся мне, но ему скорее всего было больно.

— Понимаю. Дженналит унаследовала тягу к древним языкам от своей матери. Никогда не думал, что она даст кому-нибудь имя двойственное. Я очень рад за вас, Фьёрн, но у меня возникла к вам просьба. Вы выслушаете меня?

— Конечно выслушаю, старец. Если в моих силах будет осуществить то чего вы хотите, я это сделаю.

— Дженналит моя единственная дочь. Я думаю вы понимаете, что для такого старика как я, она самое ценное сокровище. Вы уже знаете, что физическая близость может лишить сил или убить монахиню, а после того случая с проклятым Ротгаром она испытывает постоянное влечение к вам. Я хотел бы попросить вас, если она придёт… не могли бы вы сохранить ей чистоту?

Вы знаете, мне стало стыдно в этот момент, Айланделл посмотрел мне в глаза с такой искренней надеждой, что мне захотелось спрятать взор, но времени на лицемерие не оставалось.

— Дженналит просила вам передать, что она стала моей парой, и что это был её выбор. Осознанный выбор. — С нажимом добавил я.

— Понимаю. — Старец молчал довольно долго, когда он вновь заговорил, голос его напоминал сталь. — Я так боялся, что это всё же случиться. Но скажи мне Фьёрн, может быть ещё не поздно? Она ещё…

— Поздно, Айланделл. — В этот момент я не испытывал никакой жалости. — Я ненавижу ложь и скажу тебе, никогда я не испытывал того, что мне подарила Дженналит, но если тебя это утешит, я смог сделать так, чтобы она сохранила свою Силу и жизнь.

— Что ж, значит грядёт время нашей расплаты, надежды на спасение больше нет. Теперь я точно знаю, что ты не мог не прийти сын разрушения — «Ветер Перемен». Садись Фьёрн и приготовься к уроку. Закрой глаза и сосредоточься. Попытайся слить своё сознание с моим.

Вот так вот. Старику было больно, но он не позволял эмоциям возобладать над разумом и чувством долга. Айланделл был не совсем прав, Крисстасу были ведомы тайны Астрального обучения и мне не составило никакого труда приступить к действию. Только урок Айланделла не был похож на лекции Квентиароса. Моё сознание перенеслось в огромный зеркальный лабиринт. Я видел миллионы собственных отражений, но вот в одном из зеркал возникло лицо старца.

— Это место где нет места обману. Этому секрету меня научил мой отец, первый Великий учитель монастыря. Открой своё сознание, Фьёрн и внимай, я дарую тебе опыт…

И я повиновался человеку, который мог попытаться меня убить, но не сделал этого. Я видел образы из далёкого прошлого, видел лицо Тайрины и приговор Сатурна, чувствовал боль старца, когда очередной из его друзей умирал, а вместе с этой памятью в меня входил тот опыт, о котором он говорил. Но и старец что-то видел, что-то о чём не помнил даже я, вернее сказать: «не помнил на тот момент». Процесс подобного обучения напоминал изощрённую, но всё же сладкую пытку, и наверное я бы согласился продолжать её, кабы процесс не был прерван самим старцем.

— На сегодня достаточно, Фьёрн. Теперь тебе понадобиться не менее недели на то, чтобы усвоить всё то, что ты узнал, постарайся потренироваться как следует. Лександр подготовил великолепную программу, а если Дженналит стала твоей парой, то тренировки станут незабываемыми. Теперь, если ты не против, я хотел бы побыть один.

— Спасибо Айланделл. Только мне всё равно кажется, что ты снова о чём-то умолчал. — Отбросив в сторону всякую почтительность бросил я.

— Время придёт, Фьёрн. Не пожалей о своих словах, и ещё… береги мою девочку. — Старик отвернулся и мне не оставалось ничего кроме как уйти.

* * *

Так странно чувствовать… Тасия Тайрина наградила меня воистину самым щедрым и царским из даров, хотя мне только предстояло узнать, чем и как придётся расплатиться за это. Коллегия была напугана моим поступкам, но между тем никто не отнял права писать о жизни Экзеля Джемал. Я проследил за ним вплоть до того момента, как он покинул апартаменты старца, а несколько минут спустя к старцу прибежал Лександр.

— Вы звали меня, Великий учитель? — встревожено спросил юноша заметив странные перемены в поведении старца. В уголках глаз старика скопились слёзы.

— Всё кончено, Лександр. Пророчество сбылось, и надежды на спасения почти не осталось.

— О чём вы, Великий учитель? Что произошло?

— Прости меня, Лександр, я всегда был плохим учителем. Наверное мне следовало завести этот разговор раньше, возможно тогда жертв было бы меньше.

Юноша присел возле старца и с почтением посмотрел в глаза наставнику.

— Мой учитель, я никогда не жалел и не буду жалеть о том, что вы учили меня. Вы приютили меня и мою мать, после того, как отец нас бросил, вы открыли мне доступ к тайным знаниям, позволили лучше понять себя, подарили дом и семью. Я никогда не забуду этого и всегда буду гордиться самым лучшим на свете учителем.

— Спасибо тебе Лександр, я всегда мечтал именно о таком ученике, но, всё же я плохой учитель. Все эти годы я скрывал от тебя многие факты, и, возможно кое-что станет для тебя неожиданностью. Присядь пожалуйста, и прочти этот свиток.

Я с интересом наблюдал за тем, как юный Лександр читает истинную историю монастыря Харакерст. Я ожидал удивления, недоумения, или ужаса, но похоже этот текст был знаком Лександру.

— Простите меня, Великий учитель, но я тоже плохой ученик, — Лександр вымученно улыбнулся. — Пару лет назад я прочитал запретные свитки тайком от вас. Я знаю, о чём здесь говориться.

— Ты знал?! — впервые на моей памяти Лександр сумел удивить своего учителя. — Матерь всех богов, я боялся, что ты не готов это узнать и боялся рассказать тебе правду, а ты все эти годы знал? Но почему же ты не рассказал мне об этом.

— Я думал, что вы сами поговорите со мной, когда придёт время, Великий учитель. Думаю я поступил правильно, вед время пришло и в пророчестве говориться именно про Фьёрна.

— Ты невероятно талантливый актёр, Лександр. Это комплимент, но в хорошем смысле этого слова. Скажи же мне Лександр, что по-твоему мы должны сделать?

— Не знаю, Великий учитель. На мой личный взгляд, нужно дать событиям течь своим чередом. Наш враг предсказал его приход, но Смертельная Госпожа дала нам надежду. Стоит ли отвергать её теперь, когда шансы ещё есть?

— Ты с каждым годом становишься всё более мудрым, Лександр, и теперь я не боюсь за судьбу Харакерста, но свершилось самое страшное лично для меня. Дженналит стала его парой во всех смыслах этого слова.

Теперь уже старец начал наблюдать за лицом своего ученика. К чести Лександра следует сказать, что он сумел совладать с эмоциями.

— И всё равно я верю, что надежда есть. В пророчестве сказано, что он совратит чистую дочь Харакерста, но Дженна никогда бы ему не позволила прикоснуться к себе, если бы не была уверена. Она слишком боится потерять свою Силу.

— Он сумел сохранить её Силу, Лександр. Он сумел справиться с той задачей, которую не смог решить я, мой брат и мой соратник, Роузен. Теперь я ожидаю подлости со стороны Ноэля. Прошу тебя, внимательно следи за ним и его паствой. Намечается что-то плохое.

— Мы справимся, Великий учитель. Мы потомки трусов, но мы — не трусы! Я верю в мой монастырь.

— Я ждал этих слов уже давно, Лександр, теперь ты готов перейти на новую ступень. Я поделился секретным знанием с Фьёрном, поделюсь и с тобой. Садись…

* * *

«Простите меня за то, что я описываю всё столь пространно. Просто в моей голове смешалась самая настоящая солянка из воспоминаний, и то, что кажется важным мне может оказаться незначительным для вас, ровно как и наоборот. В следующих главах я наконец-таки подробнее расскажу о внутреннем устройстве некоторых государств и корневой подоплёке событий, о которых речь шла немного ранее. Вы наверняка спросите меня, почему эта глава так мала, и что значит слово Layon…

Видите ли, я был счастлив. Мы с Дженналит стали самой одарённой и организованной парой, не было соперника, который мог бы с нами сравниться, но нет смысла описывать переживания трёх месяцев нашей совместной жизни. Зима пролетела незаметно, наступил на удивление тёплый март. Мы с Дженной обожали гулять в лесу когда наступила оттепель и возвращаясь на то место, с которого началось моё знакомство с Зимней Розой я усаживал Дженналит на ветку раскидистого дуба и начинал играть… это были волшебные минуты нашего единения, когда между нами не было жизни и смерти, богов и демонов, была только чистая любовь.

Вскоре Дженналит куда-то исчезла, но в последнюю нашу ночь она назвала меня Layon, так, как не смогла назвать меня моя Лита. На человеческом языке у этого слова эквивалента нет, но на языке богов оно означало смысл существования, душу, необходимость и смерть — совокупность мирового порядка… Это было единственное в моей жизни счастье, за которое мне не пришлось платить»…