…там, где посреди тропинки виднелась старая промоина — от одного из весенних ручьев. Вода глубоко въелась в глину, все русло было выстлано чистой, будто вымытой галькой.

— Видишь, Игорек? Это называется аллювиальные отложения.

— Где?

— Ну вот где ручеек промыл.

Они спускались с детдомовского холма — Игорь и дядя Миша, председатель калужского Совета ветеранов. Дядя Миша был помоложе деда, но звание у него было полковник. Раньше это Игоря обижало, потом дед объяснил: Степанов служил в штабе у маршала Конева, там звания быстро давали, но таким званиям грош цена, и на фронте штабных не любили. Это позволило смотреть на дядю Мишу со снисхождением. А после того как Игорь заметил, что полковник относится к деду с опаской, — к снисхождению добавилось одобрение.

— Что такое аллювиальные отложения? — спросил Игорь.

— Река несет своими водами камни, куски породы. Ломает их, измельчает. Все это оседает по берегам, вначале крупные валуны, потом поменьше, потом песок…

— Что ж это, река досюда доходила? — недоверчиво протянул Игорь.

Они только что миновали ограду детдома и все еще находились почти на самой вершине холма. Овраг, заполненный остатками утреннего тумана, лежал внизу. Ручья не было видно, но по торчащим из белого марева веткам ивняка можно было определить его положение. Игорь, сощурившись, прикинул расстояние и присвистнул.

— А чего ты удивляешься? — отозвался дядя Миша. — Думаешь, весь этот овраг сам по себе появился? Его река промыла. Вон, посмотри, русло до самого леса уходит.

Игорь посмотрел. Овраг очень четко обозначился на местности из-за натекшего в него тумана: белая изгибающаяся полоса тянулась через поле и упиралась в линию далеких деревьев, имеющих в этом месте заметный провал. Игорь перевел взгляд на деревенский холм, залитый неярким осенним солнцем, представил, где должен был находиться уровень воды, и снова засомневался.

— Если река досюда была, то кладбище бы смыло! — заявил он.

— Э, парень! — Дядя Миша рассмеялся, отчего глаза его потонули в складках старческих морщин. — Когда ваша речка вот эти камешки сюда принесла, никакого кладбища тут еще не было. И деревни не было.

— Как это?

— А вот так. Было это много лет назад.

— Тыщу?

— Десять тысяч, двадцать, может быть.

— Да ладно!

— Честное пионерское. Хотя в пионеры вас больше не принимают…

Они уже спустились в овраг. Впереди показались кусты, отмечающие берег ручья. Игорь все высматривал границу тумана и неожиданно обнаружил, что они уже давно в нем: все вокруг как-то потускнело, цвета потухли, а щекам стало прохладно и влажно. Изнутри туман оказался не таким густым, даже почти прозрачным: вон мостик спокойно можно разглядеть, хотя до него метров пятьдесят.

В низине было сыро, под ногами зачавкала сырая земля. Дядя Миша сбавил ход: он был обут в кожаные туфли на тонкой подошве. Игорь же в своих видавших виды кроссовках, наоборот, зашагал еще небрежнее, с высокомерной жалостью посматривая на ветерана. Дядя Миша высматривал место посуше, морщился после каждого шага, шумно, со свистом, сопел. Смотрелось это комично: маленький, плотный старичок в строгом костюме и пальто, при галстуке и в шляпе прыгает по дорожке, как заигравшийся ребенок.

Наконец вышли к мостику. Дядя Миша облегченно вздохнул, снял шляпу и промокнул розовую лысину платком.

— Уф! Давай-ка передохнем, — сказал он, тяжело приваливаясь к железным перилам.

— А откуда вы знаете, что река была десять тысяч лет назад?

Игорь взобрался по перекладинам и уселся на поручень рядом с ветераном.

— Не упади, — вяло обеспокоился тот, покосившись на воду. — Может, не десять тысяч лет, может быть, меньше. А может, и больше! Я в детстве геологией увлекался. Интересная наука. Ты-то сам кем быть хочешь?

— Или программистом, или аквалангистом.

— А где это на аквалангистов учат?

— Не знаю. Дядя Юра обещал выяснить.

— А почему именно аквалангистом?

— Вы Одиссею команды Кусто смотрели?

— Которая по пятницам на ОРТ?

— Ну да. Хочу, как они. В море красиво. Не то что здесь.

Дядя Миша проследил за взглядом ребенка. Игорь критически осматривал пучок извивающихся водорослей, прицепившийся к покрытой ржавой коростой опоре моста. Вода была прозрачной, с желтоватым оттенком, сквозь нее просматривалось песчаное, похожее на поверхность стиральной доски дно.

— Здесь тоже красиво. — Дядя Миша развернулся к ручью. — Вон видишь, рыбешки даже плавают.

— Это бычки. Мы их как-то целое ведро наловили.

— Какие же это бычки! — фыркнул старик. — Это плотвичка. Смотри, плавники красноватые.

— Может быть, — равнодушно согласился Игорь.

— Не любишь рыбалку? — удивился дядя Миша. — Как же это ты, парень? Я в твои годы, до войны еще, все лето на речке проводил. У нас рядом река Угра. Слыхал: «стояние на реке Угре»?

— Не.

— Чему вас в школе учат!

Дядя Миша поцокал языком и одновременно попытался что-то сказать. Вставная челюсть не выдержала такого акробатического трюка и выскочила — ветеран еле успел поймать ее у подбородка. Игорь бестактно засмеялся.

— Вот так вот, — сконфуженно улыбнулся дядя Миша. — Доживешь до моих лет, тоже будешь отдельно от зубов спать.

— Сколько вам сейчас?

— В том месяце семьдесят пять стукнуло. Юбилей. На том свете уже с фонарями ищут, а я, видишь, с тобой по лужам, как живой, прыгаю.

— Страшно умирать? — спросил Игорь и смущенно покосился на старика.

— Не очень, — подумав, ответил дядя Миша. — Я боюсь, что долго мучиться буду, своих изводить. А если быстро, то согласен. Может, чего нового увижу.

— Думаете, увидите?

— Хотелось бы…

Старик посмотрел в даль — туда, где русло ручья, плавно изгибаясь в камышовых берегах, терялось в тумане. Тусклые солнечные лучи мягко сеялись сквозь сырое марево, ненавязчиво припекая. Из-под досок настила пахло илистой гнилью и застоявшейся водой. Дядя Миша перевел взгляд на пацаненка, внимательно наблюдавшего, как к мосту дрейфует стайка березовых листьев.

— Родителей не помнишь?

— Не-а, — не отрываясь от лицезрения ручья, ответил Игорь.

— А дед как?

— Дед — мужик что надо. Пойду к нему жить. Если отпустят.

— Надо чтобы он пить бросил…

— Мы с этим боремся. — Игорь серьезно взглянул на ветерана.

Дядя Миша решил не смеяться — даже наоборот, сочувственно покивал. Собрался было еще что-то спросить, но желание как-то потухло, задавленное внезапно налетевшим равнодушием. На мостике было тепло, спокойно и тихо. Не хотелось никуда идти, ни о чем говорить. Дядя Миша поймал себя на мысли, что лучше всего сейчас было бы лечь на эти пахнущие илом доски и смотреть на тянущийся мимо ручей. Смотреть и ни о чем не думать. Пальто только жалко — внучка подарила, испачкается…

Старик тряхнул отяжелевшей головой, прогоняя теплую пелену лени, окутавшую сознание. Судя по всему, паренек тоже поддался сонным чарам, исходящим от этого места: Игорь так и висел на поручне, вяло уставившись в воду. Дядя Миша посмотрел на часы, на размытые туманом контуры деревенского холма. И вздрогнул: на той стороне ручья, на дороге, стоял ребенок. Маленькая девочка.

Одета она была как-то несовременно: длинное, до земли, серое платье, перетянутое по талии широким поясом, белый платок, плотно охватывающий голову. Руки безвольно висели вдоль тела, а черты лица были как-то смазаны — от этого старику стало не по себе.

— Гляди-ка, из ваших, что ли? — толкнул он Игоря.

— Где? — спросил паренек.

И тут же, шумно втянув воздух, в один прыжок оказался рядом с дядей Мишей.

— Кто это? — резко прошептал он, непроизвольно ухватив старика за руку.

— Ты чья, девочка? — крикнул дядя Миша.

Ребенок не ответил. Пауза затянулась. Игорь все сильнее сжимал старику запястье, а дядя Миша со стыдом понял, что, пока это странное создание не подаст голос, он не сможет сделать ей навстречу ни шагу. И тут же, вдогонку, осознал, что, если этот ребенок сам пойдет в их сторону — он, старик и ветеран войны, будет отступать.

— Валим отсюда, — будто подслушав его мысли, прошептал Игорь.

И коротко вскрикнул. Догадавшись, куда посмотрел паренек, дядя Миша перевел взгляд назад: там не было ничего — ни окончания моста, ни дороги, ни минуту назад видневшегося на пригорке соснового перелеска.

— Так, парень, без паники! — быстро пробормотал ветеран. — На ощупь пойдем.

Он развернулся, перехватив пацана другой рукой. Они успели сделать только несколько шагов, потом Игорь медленно остановился, потянув за собой старика.

— Нельзя в туман, — прошептал он.

— Почему нельзя? — спросил дядя Миша.

— Не знаю, — помедлив, ответил Игорь.

Не сговариваясь, обернулись на страшного ребенка. Девочка все так же стояла на дороге. А потом Игорь, взвизгнув, рванулся назад, налетел на старика и упал на мостик. Потому что произошло странное: ребенок даже не пошевелился, но внезапно оказался возле них. Это выглядело так, словно увеличили картинку: вот создание было вдалеке — и вот оно совсем рядом, но при этом все еще там, на дороге за мостиком. Дядя Миша рывком поднял Игоря за шиворот и прижал к себе. Замерев, они уставились на девочку.

Лицо ее по-прежнему было будто окутано туманом, но все остальное теперь виделось отчетливо: грубая мешковина сарафана, тонкий платок с полустертым цветочным орнаментом по кайме. Руки по локоть густо измазаны черным илом. В нос ударила вонь протухшей воды и водорослей.

Ребенок стоял, не шевелясь. Интуитивно чувствуя, что нельзя поворачиваться к этому созданию спиной, дядя Миша начал медленно отступать. Игорь попытался вырваться, но машинально — он, видимо, тоже почуял верную тактику: точно так же пятился, не сводя глаз со страшной девочки.

Вдруг положение ребенка снова изменилось. Оказалось, что теперь девочка стоит к людям спиной: она не повернулась, а как-то перетекла через себя. Старик с Игорем, не сговариваясь, остановились. На дороге перед девочкой в тумане оформился темный человеческий силуэт, по мере приближения принявший форму женщины в длинном плаще. В отличие от размытого лица ребенка, черты ее оказались вполне оформлены: старуха с длинным носом и строгим, тонкогубым ртом. Она подошла к созданию и протянула ему руку, даже не посмотрев в сторону людей. Пару секунд ничего не происходило, потом ребенок медленно ухватил старуху грязной ладонью, и они бесшумно ушли в туман.

— Сигареты есть? — прошептал дядя Миша.

— Только Паутинычу не говорите, — так же шепотом ответил Игорь.

Все еще не упуская из виду дорогу, по которой ушли странные существа, они вернулись к перилам и закурили. Густой дух тухлой воды вроде бы развеялся, но теперь о нем напоминал даже безобидный запах гнилых водорослей.

— Может, обратно пойдем? — спросил дядя Миша, высаживая сигарету резкими затяжками.

— Мне теперь точно к отцу Димитрию надо, — мотнул головой Игорь.

— Я бы тоже в церковь зашел…

На дальнем берегу хрустнула ветка. Люди синхронно повернули головы. И только сейчас заметили, что весь туман куда-то делся, испарился — воздух, чуть желтоватый от солнечных лучей, был прозрачен и…