Прошел месяц. Выписавшись из госпиталя, Григорий уже не вернулся на передовую, а остался служить в военной комендатуре Риги. С сестрой и племянницей виделся часто, помогая им, чем только мог. Предосторожности ради брат и сестра встречались большей частью в квартире Любы, возвращенной ей и отгороженной от соседей фанерной стенкой и шкафом – ни кирпича, ни цемента в городе было не достать. Сначала Бельский изображал Любиного кавалера, но скоро перестал отделять сцену от жизни и уже стало трудно понять, ради кого подполковник зачастил в старый дом в самом центре Риги. Еще через некоторое время он и вовсе переселился туда. Люба похорошела, грубость и нарочитая бесшабашность потихоньку стекали с нее, как будто смываемые потоками счастья, она вновь становилась просто веселой и жизнерадостной женщиной, лишь иногда, казалось бы без всякой связи с ситуацией, взгляд делался печальным и настороженным. Григорий ловил этот взгляд, осторожно брал Любу за руку, зарывался лицом в по-прежнему пышные, но уже начинавшие седеть волосы, и прижимал женщину к себе, как будто обещая никогда больше не отпускать, оградить от всех и всего.

В городе стали открываться школы, и Бельский, пошептавшись кое с кем, устроил Лизу в одну из них учительницей. Жизнь начала потихоньку налаживаться.

– Все налаживается, все налаживается, – напевала Лиза, укладывая дочку.

Маша смеялась, болтала и спать совсем не собиралась. Сначала потребовала песенку, потом сказку. Сказку еще требовалось сочинить. Лиза вдруг подумала, что ее жизнь напоминает сказку, только очень грустную. И она начала рассказывать дочери о встрече принца и принцессы, о том как они полюбили друг друга, а потом принц уехал. Но его возлюбленная ждет его.

– А принц вернется? – сонно спросила Машенька.

– Принц обязательно вернется, он уже плывет на замечательном белом пароходе.

– И везет подарки? – уже засыпая, пробормотала дочка.

– И везет всем подарки, – подтвердила Лиза тихо.

Девочка спала. Лиза сидела, прислушиваясь к ее сонному дыханию. Странное чувство охватило ее. Она чувствовала рождение надежды, той надежды, которую она потеряла в день первого воздушного налета немцев на Ригу.

«Глупости, – сердито одернула себя женщина, – все давно пропало, Петя не вернется, не сможет. Перестань тешить себя пустыми мечтами. Слава богу, хоть брат нашелся, теперь мы с Машенькой не одни на свете. Разве это не чудо? А двух чудес сразу не бывает».

Лиза вышла в столовую и села за стол. Надо было еще проверить тетрадки учеников. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем ходиков. Лиза скользила глазами по строчкам детских сочинений, не видя их и не понимая ни слова. Отшвырнув ручку, она подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. Темнота, ни огонька вокруг.

– Что со мной сегодня? – опять рассердилась она на себя.

Стук в дверь, едва слышный, показался молодой женщине грохотом артиллерийских снарядов. Отпрянув от окна, Лиза метнулась к двери, но на полпути замерла.

«Кто это может быть?» – тревожно подумала она.

С братом и Любой она сегодня виделась, все у них было нормально, соседи так поздно визитов не наносили. Время было тревожное, и ночной стук в дверь не сулил ничего хорошего.

Стук повторился. Для бандитов и представителей власти слишком деликатный. Лиза решилась.

– Кто? – спросила она.

– Лиза, открой, – раздался приглушенный голос, от которого ее затрясло, как в лихорадке. Сведенные судорогой руки никак не могли справиться с щеколдой. Наконец дверь распахнулась, и Петр едва успел переступить порог и подхватить сомлевшую жену.

– Тише, тише, девочка моя, – родной голос звучал в ее ушах.

Лиза только кивала и зажимала себе рот руками, чтобы не закричать. Бельский отнес ее в столовую, усадил на диван, сам сел рядом и, прижав ее к себе, тихонько гладил по голове. Лиза понемногу приходила в себя.

– Я знала, я чувствовала…, – наконец смогла произнести она.

Слезы ручьем хлынули по щекам.

– Лизонька, все нормально. Я уже здесь, я приехал за вами, – бормотал он, целуя жену, вытирая ей слезы, – я так люблю тебя… Все будет хорошо…

– Да, да… ты… на пароходе… Машенька…

– Да, девочка моя, я приплыл на пароходе. Откуда ты знаешь?

– Я почувствовала и сегодня даже рассказывала об этом Маше, – дар связной речи понемногу возвращался к Лизе, она уже начала улыбаться, одновременно вытирая слезы.

– Не могу поверить, что я здесь. Были моменты, когда я просто отчаивался. Я тебе потом все расскажу, а сейчас пойдем к Маше.

– Ох, конечно, пойдем, – Лиза сделала безуспешную попытку подняться с дивана, но ноги все еще не держали ее.

Петр засмеялся, вскочил и рывком поднял жену на руки. Она не протестовала, словно боясь, что если он разожмет руки, то тут же исчезнет, как призрак.

Они прошли в комнату дочери. Девочка спала. Полоска света из столовой проникала в полуоткрытую дверь. Бельский молча стоял и смотрел на ребенка. Она мирно посапывала и пару раз что-то пробормотала во сне. Лиза взглянула на мужа и заметила, что у него дрожат губы. Слезы снова выступили у нее на глазах, Петр прижал палец к губам и сделал ей знак выйти. Они тихонько вернулись в столовую и прикрыли за собой дверь.

– А теперь рассказывай мне, как вы тут жили эти годы, – произнес Бельский, когда Лиза слегка успокоилась, и они вновь устроились на диване.

– Сначала ты, я завтра.

– Нет, родная моя, через несколько часов я уйду.

От ужаса Лиза не смогла вымолвить ни слова, и Петр поспешил добавить:

– Выслушай меня и не пугайся. Сейчас я тебе все объясню.

Бельский попал в Ригу по линии международной медицинской организации в составе бригады врачей – хирургов, прибывших помогать раненным. На пароходе прибыла также гуманитарная помощь: медицинское оборудование и медикаменты. Он приложил невероятные усилия, вел переговоры с десятками людей, просил, убеждал и добился своего включения в состав миссии. Только одно желание двигало им, помогая преодолевать все препятствия, не давая отчаяться – найти жену и ребенка. Внутреннее чувство говорило Бельскому, что они живы. Это было иррациональное, ни на чем не основанное убеждение. Все было против этого: письма не доходили, сначала в Ригу вошли советские войска, затем были немецкие бомбежки, долгие годы оккупации, опять бои.

«Они живы! – он жил этой мыслью и не допускал даже тени сомнения. – Они живы и ждут меня».

Петру понадобилась вся его выдержка, чтобы не бросится с трапа причалившего парохода в скромный домик на окраине Риги. День прошел в хлопотах и работе. Едва дождавшись темноты, он незаметно выскользнул из гостиницы, в которой поселили их делегацию, и, убедившись, что никто не наблюдает за ним, кружным путем добрался до Лизиного дома.

Бельский прекрасно понимал, что афишировать свои родственные связи не следует. Ясно было и то, что забрать жену и ребенка официально ему не удастся. В лучшем случае, ему предложат вернуться в Швецию и там начать оформление документов. Но один раз он уже пошел этим путем, а результатом стала многолетняя разлука с семьей. Петр решил больше не рисковать. В его голове зародился достаточно авантюрный план вывоза Лизы с ребенком из Латвии. Сначала эта идея показалась ему дикой, но чем больше он размышлял, тем сильнее склонялся к мысли, что это единственный выход из создавшейся ситуации.

– Теперь ты понимаешь, что я не могу приходить к тебе часто даже ночью. Я больше не хочу рисковать. Потерпи немного, я обещаю, что мы уедем все вместе.

– Хорошо, я согласна на все, только не уезжай…

– Нет, я теперь никуда без вас не уеду!

– Что за план ты придумал?

– Я все тебе расскажу, но не сейчас. У нас слишком мало времени, а я еще хочу услышать, как вы тут без меня жили.

Лиза рассказала мужу о смерти Екатерины Алексеевны, попытке эвакуации, годах жизни в оккупированной немцами Риге. Бельский слушал ее молча, только крепче прижимал к себе. Наконец она дошла до момента встречи с братом. Петр некоторое время ошеломленно переваривал услышанное.

– Николай живет под Гришиным именем? Ну и дела! Чего только не бывает в жизни! Каким образом он это сделал, ты не знаешь?

– Это отдельная история, потом расскажу тебе.

– У нас очень много остается на «потом», но ты права, не будем сейчас говорить об этом. Только скажи, он сейчас в Риге?

– Да, он служит в военной комендатуре.

– Это просто отлично! Я думаю, что он нам поможет.

– Конечно, поможет! Тебе надо с ним встретиться.

– Обязательно. Мы еще успеем поговорить об этом. – Петя с улыбкой взглянул на жену, и все разговоры остались на «потом».