Григорий беспокойно ходил вокруг машины. Он уже сожалел, что согласился остаться в лесу. Но что он мог сделать? Условия диктовал проклятый родственник! Они с Бельским были совершенно беспомощны, оставалось только надеяться, что девочке не причинят вреда и вернут ее в целости и сохранности. Верить приходилось на слово этому негодяю. Вспоминая лежащую в беспамятстве сестру и плачущую Любу, Григорий непроизвольно хватался за пистолет, но тут же с проклятием разжимал пальцы и вытаскивал очередную папиросу. В тоскливом ожидании прошло несколько часов. «Сколько они еще там провозятся? Не факт, что наша догадка верна, не факт, что найдут собачьи останки… Что же тогда? От этого подонка можно ожидать все что угодно», – от этих мыслей раскалывалась голова, собственное бессилие доводило до бешенства. Григорий не мог представить, как они появятся у Лизы без Машеньки.

– Пойду посмотрю, что там твориться. Только бы этот сумасшедший окончательно не взбесился, – решил он.

Внезапно подполковник замер. Вокруг царила тишина, но, тем не менее, он почувствовал чье-то присутствие. Он верил своему чутью, сколько раз оно спасал ему жизнь на фронте! И сейчас, стараясь не шуметь, Бельский отошел от машины и затаился за разлапистой елью. По лесу могли бродить кто угодно: остатки разбитой немецкой группировки, бандиты, дезертиры. Встреча с ними не сулила ничего хорошего и явно не входила в планы Григория. Короткими перебежками, прячась за деревьями, подполковник выбрался к дороге и почти бегом направился к кладбищу. Пробежав мимо полуразваленных ворот, он бросился вдоль ограды кладбища. Через несколько минут он заметил разрытую полоску земли вдоль забора, а еще через мгновенье наткнулся на лежащего ничком Петра.

Григорий кинулся к другу. Перевернув его на спину, он расстегнул ворот и прижал ухо к груди. Уловив сердцебиение, он облегченно вздохнул и начал приводить Петра в чувство. Через некоторое время его усилия увенчались успехом, врач застонал и сел, держась руками за голову.

– Где он? – пробормотал Петр.

– Михаил? – переспросил подполковник.

– Да, где он?

– Не знаю. Что у вас произошло?

Петр вкратце рассказал о происшедшем. Мужчины, в отчаянии, молча смотрели друг на друга. Последняя нить, связывающая их с девочкой, порвалась. Григорий первым нарушил молчание:

– Идем к могиле, посмотрим, вдруг он еще там.

– Вряд ли, кажется, я пролежал тут довольно долго.

– Все равно, надо проверить. Кроме того, в лесу, около машины, кто-то есть.

– Только этого не хватало! Кто?

– Трудно сказать. Скорее всего немцы. Мы должны выбраться отсюда, в Риге я переверну все, но найду этого урода!

Григорий помог другу подняться на ноги, и они собрались пройти к могиле Зотовых, но внезапно тишину разорвал звук выстрела и короткий вскрик. Мужчины замерли.

– Я вернусь к машине. Выстрел донесся с той стороны, – произнес Григорий.

– Что это могло быть?

– Я говорил тебе, что остатки немецких отрядов шастают по лесам. Подожди здесь, в случае, если я не вернусь, заночуй в сторожке, а утром вернешься в Ригу. Ночью передвигаться опасно.

– Я пойду с тобой, – буркнул Петр.

– У тебя нет оружия, ты едва двигаешься.

– Я пойду с тобой, – упрямо повторил врач.

Крадучись, они вернулись к шоссе и добрались до опушки леса, где стояла машина.

Шепотом приказав Петру не двигаться, подполковник стал осторожно подбираться к ней. Вдруг он вскрикнул и опустился на колени. Бельский бросился к нему и, подбежав, замер на месте: на земле, скрючившись, лежал Михаил, взгляд его пустых, мертвых глаз уже не пугал. В полураскрытой ладони поблескивали бриллианты.

Друзья переглянулись, одна и та же мысль мелькнула у обоих: никакой надежды найти Машу не осталось!

– Поехали домой, – глухо произнес подполковник, – он свое получил. Наверное, хотел меня пристукнуть и уехать на машине, да нарвался на случайную пулю.

Петр молчал. Он не в силах был вымолвить ни слова. Григорий потряс друга за плечи:

– Петька! Найду я ее! Слышишь? Найду! Я весь город прочешу, ребята из комендатуры мне помогут. Ребенок – не иголка!

Бельский потер гудящую от удара голову и кивнул:

– Надо попытаться. Но как я сейчас появлюсь перед Лизой?

Подполковник только сжал его руку. Молча нагнулся, подобрал драгоценности, стоившие жизни стольким людям и пошел к машине. Петр побрел следом за ним.

В Ригу возвращались, не произнося ни слова. Каждый думал, что сказать ожидающим их с надеждой женщинам. Около дома Лизы, Григорий хотел высадить Бельского и поехать в гараж – оставить машину, но, взглянув на белое лицо друга, передумал, заглушил двигатель и пошел вместе с ним в дом.

Первое, что они услышали, подходя к крыльцу, звонкий голосок Маши. Петр буквально снес дверь и замер на пороге: улыбающаяся Лиза, все еще лежала на диване, не оправившись от потрясений последних суток, Маша прыгала на коленях Любы и, хлопая в ладошки, повторяла:

– А где папа? Не пойду спать, пока папа не придет!

Люба пыталась призвать ее к порядку, но ей это плохо удавалось, и она не выдержала и тоже начала хлопать в ладоши и смеяться.

Когда улеглась первая сумятица, мужчины потребовали объяснений.

– Не поверите, – начала Люба, – но некоторое время назад Лиза спасла женщину в госпитале. Эта дурочка, оставшись без ноги, хотела жизнь самоубийством окончить, но Лиза подоспела вовремя, кровь остановила, врачей вызвала, в общем, вытащила ее с того света.

– Потом мы даже, вроде, подружились, – продолжила рассказ Лиза, – Машенька ей очень нравилась, я ведь иногда брала ее с собой на работу. И, представьте себе, – она сделала паузу, словно сама усомнилась в своих словах, – эта женщина – сожительница Михаила, у которой он прятал Машу. Она нам рассказывала, что сразу узнала девочку, но возразить Михаилу боялась: он страшный человек, пригрозил убить ее, если хоть кому-нибудь проболтается о ребенке. До вечера промаялась, но все-таки сжалилась надо мной и Машей, привела ребенка. Теперь прячется – боится идти домой.

– Нечего бояться, – мрачно буркнул Григорий, – убили нашего родственника.

Рассказ о происшедшем на кладбище не занял много времени. Подполковник опустил подробности, которые, по его мнению, не относились к делу и не предназначались для женских ушей, изложил сухо и коротко. Некоторое время все молчали. Григорий прихлопнул ладонью по столу и скомандовал:

– Люба, идем домой. Остальным – спать! Утро вечера мудренее. Нам еще надо думать, как Лизу с Машей в Швецию переправить!