Ева сидела за столом, сложив тонкие руки на его поверхности и наблюдала за тем, как ее дочь расставляет тарелки и приборы.

Гражина на мать почти не смотрела. Она была возмущена тем, что отец, вместо того, чтобы дать от ворот поворот этой предательнице, мало того, что пустил ее в дом, так еще и разрешил остаться. Ей, видите ли, бедняжке, негде ночевать.

«Гнать ее надо!» — зло подумала девочка и с грохотом водрузила на стол горшок с кашей. Сунула в него деревянную ложку и демонстративно удалилась, всем своим видом показывая, что ужинать не собирается.

Тадеуш проводил дочь взглядом и перевел его на жену. Он уже привык считать ее бывшей, а себя почти вдовцом, но вот она заявилась снова, спустя столько долгих лет, после того, как бросила его с детьми — маленькой дочкой и сыном Янушем, почти младенцем.

Сперва была злость и жажда мщения. Наверное, не будь у него детей, он тогда отправился бы за Евой в столицу и оторвал бы ведьме голову в наказание за предательство. А сейчас злости не было. Не осталось, после стольких лет. Он видел перед собой еще молодую, но уставшую от жизни женщину. Просто человека. Раньше, когда она имела силы, она была красивее. Он помнил ее моложе и более дерзкой.

— Прогонишь? — спросила она, даже не прикоснувшись к каше.

Щенкевич встал и положил в тарелку сыну еды, пододвинул мальчику и всучил в ладошку ложку.

— Ешь, — велел коротко.

Януш покосился на незнакомку и принялся за еду. Обычно за столом он был весел, а сейчас просто молчал, словно заразившись от взрослых этим тяжелым чувством недопонимания.

— Зачем пришла? — спросил Тадеуш спустя некоторое время. Он тоже не прикоснулся к каше и ждал лишь, когда сын закончит с ужином, чтобы после, когда тот уйдет спать, поговорить с женой.

— Мне больше некуда было идти, — ответила пани Возняк честно.

— Даже так! — усмехнулся староста.

— А ты считаешь, я должны была солгать и сказать, что во мне неожиданно проснулась материнская любовь и желание видеть снова собственного мужа, которого бросила несколько лет назад? — с резкостью в голосе спросила Ева.

Тадеуш несколько мгновений просто молча смотрел на нее, затем улыбнулся.

— Ты не изменилась, Эвка! — произнес. — Как была стервой, так и осталась!

Женщина дерзко посмотрела ему в лицо.

— Прогонишь? — спросила она с вызовом.

— А ты сама как думаешь? — мужчина нахмурился. — Гражина видеть тебя не хочет, Януш не помнит, а я… мне давно все равно, где ты и что с тобой. Вот тебе мой ответ, — затем резко поднялся из-за стола. — Сегодня можешь остаться. Не выгонять же тебя в ночь, а завтра…

— Хорошо! — кивнула Ева. — Только сперва послушай, что я тебе скажу. Я бы хотела остаться на некоторое время…

Брови Щенкевича взлетели вверх.

— И прежде чем ты меня перебьешь и скажешь, что уже все решил, хочу предложить вот что — я вижу, Гражина переняла часть моих сил, что и не мудрено, она дочь ведьмы, хоть и вампир. Я могу помочь ей освоить эти силы, подчинить себе…

— Разве ты одна такая? — спросил Тадеуш. — Я могу обратиться в Круг или нанять ей ведьму в учителя.

— Я обучу ее лучше и за более короткие сроки.

Мужчина задумался.

— Учиться ей надо, — признал он после колебаний, — только вряд ли, Грася захочет видеть тебя рядом.

— Я сама с ней поговорю завтра, — предложила Ева. — Если откажется, я уйду. Если же нет — останусь на месяц и приведу свои мысли и дела в порядок, да заодно дочь подучу ведьмовству, а затем мы простимся, и вы больше никогда меня не увидите.

Пан Щенкевич снова замолчал. Он задумчиво смотрел на жену не зная, соглашаться на ее предложение или послать ко всем чертям. Затем произнес:

— Хорошо. Пусть решает Грася, — и отвернувшись, вышел из горницы, оставив женщину сидеть одну на лавке и задумчиво смотреть ему во след.

«Поглядим, что будет завтра! — подумала устало Ева. — Малышку обмануть не тяжело. Жаль, что у меня нет сил, иначе ноги моей не было бы в этом доме!»

«Но силы можно вернуть! — мелькнула мысль, а за ней еще более крамольная. — Или забрать!»

Улыбка скользнула по губам бывшей ведьмы. В ее голове уже родился план, когда она устраивалась на лавке, подложив под щеку ладонь.

За окном загулявшийся ветер стучал в ставни.

Приближалась ночь.

Темнолесье не зря называлось таковым и не зря о нем ходила дурная слава.

В первую же ночь, когда обоз остановился к небольшого озерца на привал, на них было совершено нападении.

Генрих проснулся от шума и криков. По всей видимости, те, кто напал, действовали умело — дозорных сняли первыми, перерезав горло, а затем на спящий лагерь ринулась лавина одетых в черное людей.

Богдан уже был на ногах, когда Генрих схватился за меч.

Из темноты прямо на него неслись двое. В руках у одного крепкого детины сверкнул заточенным лезвием топор, у второго — короткий меч. Богдан сцепился с тем, что владел мечом, а Генриху достался разбойник с мечом.

Зазвенела сталь. Запела свою кровавую песню в отблесках огненных бликов костра. Громко заржали кони, почуяв кровь, заупрямились, заволновались. Вот только хозяевам обоза сейчас было не до них.

Нападавшие явно превышали численностью защитников купца. Генрих вступил в схватку со своим противником, едва успев отвести первый удар, отбив его ножнами, в которых лежал меч. Только после, прокрутившись вокруг собственной оси, князь достал оружие и второй удар уже отбил сталью.

Его противник рассмеялся и снова атаковал. Рубака он оказался славный. Короткий меч то и дело свистел, порой на волоске от лица Генриха. Только чутье волкодава порой помогало князю уйти от рубящего удара.

В свою очередь, Генрих не отступал. Ему удалось заставить врага отступить на несколько шагов назад, после чего обладателю короткого меча просто не повезло. Зацепившись ногой за что-то, лежащее на земле, он повалился назад, дав время для маневра молодому князю. И Генрих свой возможности не упустил.

Со свистом заточенная сталь разрубила грудь разбойника. Второй удар изуродовал лицо.

Даже не глядя, что там с поверженным врагом, упавшим на землю, князь перепрыгнул через тело и ринулся вперед, отыскивая взглядом Богдана. В схватке тот исчез из поля зрения Генриха, но сейчас казалось просто невозможным отыскать его в сутолоке.

Несколько раз на князя нападали. Он вступал в короткий бой, заканчивавшийся поражением для противника и затем снова шагал вперед. Вот рядом с ним появился глава охраны. Метнул взгляд и шагнул мимо, врезавшись в сражение, что соединило двоих людей купца и разбойников.

— Держать оборону! — крикнул он и Генрих хотел было встать на защиту обоза, присоединившись к остальным товарищам, как на его пути возникла высокая тонкая фигура в черном. Лица нового врага князь не разглядел — просто не успел, слишком быстр был недруг. Зато свист стали услышал и вовремя, чтобы следуя инстинкту самосохранения, отклонится в сторону.

Воздух от взмаха меча коснулся лица. Еще немного и подравнял бы ему вражина нос, укоротив до половины.

Генрих распрямился и в один прыжок оказался рядом с разбойником. Занес руку для удара, но противник кошкой скользнул в сторону.

— Бей их, чертей! — раздался чей-то клич за спиной, в котором с трудом, но узнавался голос пана Макария. Ему вторил вопль Витолда. Генрих же снова сделала выпад, стараясь достать прыткого разбойника.

Рядом вспыхнуло яркое пламя — кто-то швырнул подпаленную ветку на одну из телег. Тут же раздался крик купца, чтобы все, кто может, спасали товар.

Генриху было не до этого — его противник никак не унимался и не сдавался. Снова схлестнувшись, князь постарался подавить врага. Навалился всем весом, едва они скрестили мечи. И разбойник дрогнул. Бывший волкодав повалил разбойника на землю, выбив меч и занес было руку для последнего удара, намереваясь отделить голову от тела, как резкий звук рога, заставил Генриха опомниться.

Он посмотрел на поверженного противника с ужасом заметив, как с его головы свалилась шапка и толстая светлая коса упала на землю.

— Женщина! — удивился Генрих.

— Женщина! — повторила разбойница и выкинула вперед ногу, метя в самое уязвимое для мужчины место. Князь отклонился от выпада ноги и поднял оружие.

— Ну же, убей меня, — сказала разбойница насмешливо.

Генрих сплюнул.

— Вот еще! — и убрал меч. — Я никогда не унижу себя убийством безоружного, да еще и бабы!

— Бабы? — девушка скривила губы. — Быстро я скатилась с женщины до бабы, — и добавила дерзко, — а ты да мне меч и поглядим, чья возьмет!

Генрих промолчал, а спустя несколько минут услышал приближающиеся шаги и рядом с ним встал Богдан. На лице у товарища красовался глубокий порез, одна штанина была разрезана, по всей видимости ножом, но в остальном, мужчина был цел и невредим.

— Отбились! — проговорил он, утирая пот со лба и тут уронив взгляд, увидел лежащую на земле разбойницу.

— А это еще кто? — было сказал Богдан, но уже заканчивая фразу и сам понял, кто валяется перед ним в грязи.

— Кто-нибудь уцелел из этих сволочей? — услышал вдали голос Витолда князь. Повернулся вовремя, чтобы увидеть, как к ним направляется начальник охраны.

— У нас есть… одна! — ответил Богдан. Генрих сжал губы и молча ожидал появления Витолда.

Главный охранник обоза был ранен. На его бедре красовался наспех перебинтованный порез и, по всей видимости, глубокий, поскольку мужчина сильно хромал и морщился каждый раз, когда наступал на поврежденную ногу.

— Одна? — спросил он с интересом и увидел пленницу.

— Кто взял? — поочередно посмотрел на обоих мужчин.

— Моя! — отозвался князь.

Витолд переместил взор на новенького и кивнул.

— Ладно, завтра разберемся. Не думаю, что на нас нападут сегодня снова, — покосился на пленницу, что медленно села и теперь смотрела снизу-вверх на троих мужчин, взявших ее в кольцо. Нахалка ухмылялась, словно насмехаясь над ними, но при этом благоразумно держала язык за зубами.

— Эти суки порезали половину моих людей! — вздохнул Витолд и добавил устало. — Девку связать и сторожить, чтобы не убежала. Завтра допрошу лично, — а затем повернулся и направился в середину лагеря.

Пока Генрих выполнял приказ главного, Богдан собирал их вещи, разбросанные во время боя.

— Вяжи лучше, а то ведь сбегу, — прошипела разбойница в лицо князю. — Да еще и тебя с дружком прирежу, чтобы так грустно не было! — и рассмеялась бесстрашно.

— Дура! — только и ответил князь. — Чего дома не сиделось?

Девушка нахмурилась, но не ответила, позволив завести себе руки за спину.

Генрих ловко затянул узлы на руках и ногах пленницы, а затем одним рывком поднял ее на ноги.

— Иди к костру, — приказал он.

— Боишься, замерзну? — рассмеялась незнакомка.

— Очень, — хмуро отозвался Генрих и с силой толкнул ее в спину. Девушка споткнулась, но устояла и пошла вперед, под конвоем мужчин. Богдан присоединился к другу и через мгновение они оба уже сидели у огня, пока лагерь восстанавливали после нападения. То здесь, то там раздавались стоны раненых и Генрих со злостью покосился на разбойницу.

— То ли еще будет! — пообещала она и засмеялась так громко и нагло, что князь едва сдержался, чтобы не отвесить ей подзатыльник. Он уже почти жалел, что не прикончил ее до того, как узнал, что из себя представляет его противник.

Из света меня вытолкнуло в пространство без начала и конца. Вокруг меня не было стен, не было потолка и только бесконечный свет, мягкий, желтый, солнечный, тепло прикасающийся к обнажённым участкам кожи на руках и лице.

Только под ногами, словно сотканная из облаков, белых, какие проплывают в жаркий летний день по синему небу, пролегла странная узкая тропинка.

Я огляделась, выискивая взглядом хоть что-то, за что этот самый взгляд мог зацепится, а затем в голове прозвучал голос Мары, еле слышный, словно она была далеко от меня и ветер подхватив ее крик, принес его, рассеяв над моей головой.

— Чтобы ты не увидела, пока не найдешь Роланда, не сходи с тропы! — прошелестел голос богини и растаял, словно и не бывало. Я встряхнула головой, подумав о том, уж не показалось ли мне все это — и голоса и этот свет….

Что, если в действительности, я просто умерла, так и не достигнув цели?

«Роланд!» — прошумело в голове, и я пошла вперед.

Клубы облаков вились под ногами, порой заволакивая от меня тропинку. Тогда я останавливалась и дожидалась, когда они рассеются и можно будет продолжить свой дальнейший путь. Я боялась сойти с тропы. Боялась остаться в этом странном месте, хотя, думаю, многие души нашли здесь утешение и перевоплощение. Я же пока не торопилась присоединится к миру мертвых. Мне еще столько надо было сделать и прежде всего — найти любимого, пока есть шанс, и вернуть его назад. Только я еще не знала, как, но надеялась на помощь Мары.

Шагая вперед, продвигалась медленно. Клубы облаков то и дело заметали тропинку, зато хватало времени оглядеться. Сперва я думала, что вокруг меня нет никого, только пустое пространство, заполненное светом, но затем стала замечать их.

Странные тени, чуть темнее чем сам свет, двигались, парили вокруг. Она походили на призраков, тех, с которыми мы боролись в замке Роланда. Только эти имели схожесть с людьми. Вот из света появилось лицо. Я смогла рассмотреть размазанные черты. Чужие, незнакомые и полные умиротворения. Появлялись и исчезали, растворяясь, а я продолжали идти и чем дальше, тем почему-то тяжелее становилось передвигать ноги.

По телу разлилось тепло, появилась какая-то легкость, а тропинка так и норовила убежать из-под ног, и так продолжалось, пока я не увидела ее…

Она стояла как в прошлом моем видении. Спиной. Просто размытый силуэт, который с каждым моим шагом, начал приобретать четкость.

«Разве такое возможно?» — подумала я.

Женщина повернула лицо, и я вздрогнула от ласкового взгляда, почувствовав, как на глаза набегают непрошенные горячие слезы.

«Мама!» — мелькнула мысль. Вот теперь, когда я увидела ее, я вспомнила все то, что заставила меня позабыть старая ведьма. Вся моя жизнь промелькнула перед глазами, а душа княгини Биллевич подплыла ближе, чуть склонила на бок красивую голову и посмотрела на меня с улыбкой.

«Сейчас, она заговорит!» — догадалась с каким-то страхом и одновременно надеждой. Я видела ее в последний раз так давно, а затем она умерла, а я позабыла о том, кем была на самом деле. Это страшно!

Княгиня действительно заговорила. Она просто открывала рот, и я сперва не услышала ее слов и даже остановилась, пытаясь услышать тишину, и тишина ответила мне.

Сперва ее голос был словно шепот ветра, затем стал сильнее и вот уже зазвучал, разгоняя тишину света.

— Доченька! — по телу прошла дрожь. Руки сами потянулись к матери и усилием воли я отдернула их за мгновение до того, как прикоснулась к ней.

«Надо идти! — сказала себе. — Роланд ждет где-то там!» — я чувствовала, что если сейчас ошибусь, второй попытки мне не дадут.

С трудом, сдерживая слезы, отвернулась от матери и пошла вперед.

И тут свет словно сошел с ума, выбрасывая мне на встречу из своих сияющих

недр знакомые лица, всех тех, кого я знала и любила в детстве — вот промелькнуло лицо старой нянюшки, что пела мне малышке колыбельные и давала сладкий чай перед сном, чтобы я быстрее уснула, а вот конюх, что учил меня в отсутствие отца ездить на пони. Вот маленькая подружка — дочь соседского князя, из приближенных Биллевичей…

Лица сменялись одно за одним и меня уже начало трясти от воспоминаний, что грозили разорвать разболевшуюся голову.

Последним появился отец. Прямо на тропе.

Встал, протянув мне на встречу руки и посмотрел в глаза. Я даже не знала, что духи могут быть такими настоящими.

— Доченька! — произнес он. — Я так долго ждал тебя! Помоги мне вернуться назад!

Мой рот уже было открылся, я так хотела назвать его «папой», но опомнилась. Зажмурившись, стиснув руки в кулаки, побежала вперед и прошла прямо через призрака, почти упав на тропу за его спиной.

А когда я открыла глаза и встала, то оказалось, свет вокруг исчез. Я находилась на небольшой полянке, посередине которой стоял хороший справный домик в два этажа. Во дворе играли двое детей, мальчик и девочка. Я с удивлением посмотрела на них, а затем увидела, как двери дома отворились и на порог вышла — я.

Только спустя до меня дошло, где я оказалась.

Тропинка привела меня в его рай. Я рай Роланда, где мы были вместе. Где у нас были дети и семья.

Отужаса перехватило дыхание! Как я теперь уведу его отсюда. Из места, где он счастлив?

А затем на пороге появился и он. Мой ведьмак!

Агнешка считала дни, когда пройдет эта неделя. Оставалось три дня. Они пролетят, как один миг. Что такое несколько дней, когда на кону вечность? После Ульяны будут еще ведьмы, еще тела.

— Я вожу смерть за нос и мне нравится это! — сказала ведьма.

Ей стоило поторопится с зельем перемещения. Варить его надо сутки, а затем еще отстаивать в темном месте несколько часов… Но все это не важно. Не впервой ведь!

Ведьма время от времени спускалась в подвал. Садилась подле тела Ульяны и смотрела на нее, думая о том, что скоро сможет увидеть себя ее глазами.

— Осталось немного! — прошептала старуха и, не удержавшись, провела белыми пальцами по ноги молодой девушки.

— Теплая, — пробормотала Агнешка. — Еще борется и сила при ней! — последнее казалось старухе странным. Агнешка знала, что предстоит сделать Ульяне. Понимала и то, что девушке придется обратится за помощью к Маре. Богиня тоже не так проста и добра, как хочет казаться на первый взгляд. Вся такая нежная, правильная…

Глава Круга криво усмехнулась.

«Мара думает, что сможет достать меня с помощью Ули!» — подумала она. Только еще никогда не было такого, чтобы те, кто попал в рай, захотели уйти их него, вернутся на эту землю, к проблемам, к выживанию, к зарабатыванию денег…

«Роланд слишком давно в своем раю, он не захочет вернутся!» — Агнешка еще раз посмотрела на тело Ульяны. Отошла на шаг, и направилась к алхимическому столу, чтобы подготовить ингредиенты.

Этой ночью она начнет работать над зельем и до проведения обряда ей останется всего ничего!

Утром следующего дня, подсчитав потери и починив то, что можно было еще восстановить, обоз двинулся дальше к своей намеченной цели, прихватив с собой пленницу, которой выделили коня и охранника.

Генрих совсем не обрадовался подобной работе, но делать было нечего. С приказами Витолда спорить не хотелось, тем более, что глава охраны был несколько взвинчен. Потеряв троих своих людей, он винил себя в том, что недоглядел за ловушкой. Что стоило выставить больше дозорных, но делать было нечего. Схоронив товарищей, обоз двинулся в Темнолесье.

Теперь, когда дорога лежала среди высоких темных деревьев, почти не пропускавших через густые кроны солнце, князь понимал, почему так был назван этот лес. Качаясь в седле и не отводя взгляда от прямой спины разбойницы, он думал о том, что поездка и эта работенка, оказались не такими приятными и легкими, как он надеялся. Зато на первом же привале купец объявил, что долю погибших охранников разделят между остальными.

Генрих не удержался и встал, привлекая к себе внимание пана Макария.

— Что тебе? — спросил купец недовольно и чуть удивленно. — Что-то не устраивает?

— У тех, кто погиб, наверное, были семьи, — сказал князь. Богдан поднял на друга взгляд, а Генрих меж тем продолжил, — мне кажется, более правильным будет отдать деньги семьям погибших.

Купец на мгновение задумался, затем кивнул.

— Ты прав! — произнес он тихо и обвел взглядом тех, кто сидел с похлебками в руках. — Кто за?

Повисло тяжелое молчание. Богдан потянул князя за рукав и посадил обратно на бревно.

— Зря ты это сказал! — шепнул он тихо. — Теперь наживешь себе врагов. Никто не хочет терять деньги, а тут такой шанс заработать больше!

Генрих пожал плечами.

— У меня и так не было среди охраны друзей, кроме тебя, — ответил он, — я считаю правильным говорить то, что думаю! К тому же это будет по чести!

— По какой чести? — удивился Богдан. — Здесь все собрались если не отъявленные бандиты, то близко к этому. И я сильно сомневаюсь, что у тех троих, что сейчас кормят в земле червей, были семьи и дети, как ты сказал.

Князь посмотрел на друга, чуть свел брови.

— Но у тебя ведь есть! — заметил он. — Откуда ты знаешь про остальных! — и продолжил есть холодную похлебку, краем глаза отметив, что пленница, сидевшая в паре шагов со связными ногами, с интересом прислушивалась к их с Богданом разговору. Руки девушке генрих развязал, когда дал миску с едой.

— С ложки тебя кормить не стану! — заявил при этом. — Но только попробуй убежать. Поймаю, переломаю ноги. Предупреждаю в первый и последний раз!

Девушка закивала и приступила к трапезе, а вот теперь смотрела на своего конвоира с самым задумчивым взглядом.

— Странный ты! — вдруг произнесла она тихо.

Генрих сдвинул брови.

— Сиди и помалкивай, — бросил разбойнице Богдан, — сопи себе в две дырочки. Скоро придет Витолд и поговорит с тобой как положено!

— Очень я боюсь твоего Витолда, — отмахнулась ложкой девушка и снова перевела взгляд на Генриха, но в этот раз ничего не сказала. Только пристально смотрела на протяжение нескольких секунд, а затем принялась доедать свою похлебку.

— Как тебя хоть зовут? — не удержался князь.

Девчонка растянула губы в улыбке.

— Тебе-то зачем, — спросила с вызовом.

— Что бы не кричать тебе: «Эй, ты!» — пояснил князь.

— А может, меня устраивает такой обращение! — она заскребла ложкой по дну тарелки, а затем тихо сказала. — Меня зовут Юстина!

— Ого, — шутливо присвистнул Богдан, а Генрих лишь улыбнулся краешками губ.

— Юстина, так Юстина, — произнес он и отставив пустую миску, поднялся на ноги. Разбойница проследила за ним заинтересованным взглядом.

Уже через полчаса обоз продолжил свой путь, все дальше и дальше вторгаясь в темный лес.