Мы попрощались с Айге рано утром, когда после завтрака ее вещи, сложенные в сундуки, были перенесены на один из кораблей. Я помню ее большие глаза, переполненные отчаянием и страхом, когда она ступила на деревянную палубу увлекаемая за руку своим женихом. Айге до последней минуты смотрела на отца, все еще наивно на что-то надеясь, что он передумает и заберет ее обратно, под крышу родного дома, но Молчан смотрел на дочь ничего не выражающими глазами и лишь когда корабли оттолкнулись от берега и поплыли по холодной серой речной глади, Айге разрыдалась. Я помахала ей рукой, но она не видела никого и ничего, отвернувшись от нас и продолжая плакать.

  - Береги ее, вождь, - не сдержалась я и крикнула вслед удаляющейся ладье. Мне, наверное, показалось, что он услышал и, обернувшись, посмотрел на меня, или просто так совпало, я не знала, но надеялась, что он все таки различил мои слова среди шума реки.

   Вернувшись в дом, я поспешила в свой уголок, который делила с теткой. Мы жили в небольшой темной комнатушке, где спали прямо на полу. Вещи складывали в один на двоих сундук. Ни у Анесы, ни у меня не было такого количества платьев, которое было у Айге, но уезжая, сестра оставила половину своих нарядов, считая, что там, в холодной северной стране они ей не понадобятся. Она могла бы оставить их мне, но мы были слишком разные по строению и росту. Поэтому она все оставила так, как и было, когда она еще жила с нами.

   Перед ужином мой отец подозвал меня к себе и, когда я приблизилась, посмотрел на мои губы, припухшие и синие, после его вчерашнего удара и расплывшийся на пол щеки, уже ставший фиолетовым, синяк. Он вздохнул, словно сожалел о содеянном, а потом произнес:

  - Так ты решила? Выйдешь за Жадана?

   Я покачала головой.

  - Не по своей воле, - сказала я, - Лучше умру.

  - Дура, - коротко бросил Молчан и сел за стол. Больше он мне ничего не сказал. Я вышла из зала и направилась в свою комнатку. Сейчас, пока Анеса ужинает, у меня есть время сделать то, что я собиралась.

   Я быстро собрала свои вещи, только самое нужное, сложила их в широкий платок и связала в узел, а потом спрятала его в дальнем углу. Затем прошла в комнату, которую когда-то занимал мой брат, там еще хранились кое-какие его вещи и, открыв сундук, достала себе пару его штанов и рубашек. Затем перенесла все это в свою комнату и положила к тем вещам, которые уже отобрала для себя. Я не взяла ни одного платья.

   Припрятав вещи, поспешила во двор. Нашла дом на самом краю деревни, стоявший над обрывом у реки, где жил дед Радим и тихо постучав, открыла двери. Дед сидел у горящего очага, сушил сапоги. Едва взглянув на мое лицо, он сразу понял, зачем я пришла. Покачал головой, увидев синяк, но промолчал.

  - Уходить собралась, внученька? - произнес он. Я знала, дед Радим не будет меня отговаривать и он не стал.

  - Хорошо, что попрощаться пришла, - сказал он и, встав, направился к старому сундуку, стоявшему в углу дома. Сундук был очень древний и невероятно большой. Я знала, что дед хранил там что-то ценное и сегодня, видимо, я удостоилась чести увидеть его содержимое. Я с сожалением посмотрела на согнутую спину Радима, на то, как он передвигает ногами, уже не так, как раньше, как-то по старчески, или мне показалось?

   Дед открыл сундук и достал оттуда что-то длинное, завернутое бережно в ткань. Когда он размотал ее, на свет явился великолепный лук и колчан наполненный стрелами. Радим протянул их мне, я бережно приняла из его рук оружие и взглянула на деда.

  - Владей, - сказал он.

  - Спасибо, - только и смогла произнести я, прижав к груди драгоценный подарок.

  - Я всегда знал, что рано или поздно, ты уйдешь, - Радим захлопнул крышку сундука и пригласил меня присесть рядом с ним на лавку.

  - Я не могу выйти замуж за Жадана, - сказала я очень тихо. Дед кивнул, соглашаясь, - Если я не уйду, отец найдет способ заставить меня это сделать, - продолжила я.

  - И куда ты собираешься идти? - поинтересовался дед Радим.

  - Еще не знаю, - призналась я, - Сначала в город, а потом - как получится.

   Радим встал и прошелся, измеряя шагами комнату. Потом обернулся и сказал:

  - Попробуй счастья на севере. Если захочешь плыть туда на корабле, то когда придешь в город, обратись в таверну к моему старому знакомцу. Ты его, вероятно, помнишь. Третьяком называют. Таверна у него еще у реки стоит! Скажешь, я прислал и помочь просил.

   Я благодарно кивнула. Я действительно не знала, куда податься. Единственное, что я сейчас понимала, это только то, что мне следует как можно быстрее бежать из дома, если я не хочу оказаться во власти сластолюбивого купца, в качестве его жены-рабыни. Воспоминания о пухлых пальцах и лоснящейся коже заставили мой желудок содрогнутся в спазме. Я сглотнула.

  - Я проведу тебя, - сказал дед, - Когда ты собираешься уходить?

  - Перед рассветом, - ответила я, вставая, и направляясь к двери, - Я хочу забрать с собой Космача.

  - Это хорошо, - одобрил Радим.

   Я вышла в метель. За то время, пока я сидела у деда, погода испортилась. Разыгралась небольшая буря, но я была уверена, что к утру она стихнет. А мне сейчас надо было немного поспать перед дальней дорогой.

   Я прошла в дом и, оказавшись в своей спаленке, бросила взгляд на спящую тетку и легла рядом на лавке. Я уснула мгновенно.

   Проснувшись перед рассветом, я тихо встала. Анеса еще спала. Я осторожно выбралась из под одеяла, прихватила заготовленные заранее вещи и проскользнула в приоткрытую дверь. Перед выходом во двор, я переоделась. Натянула теплые полотняные штаны, поверх них - меховые, принадлежащие когда-то брату, подвязала на талии ремнем, чтобы не спадали и заправила все это в высокие сапоги. Рубашку и толстую безрукавку напялила на тонкую сорочку. На голову нахлобучила шапку, запрятав в нее толстую рыжеватую косу. В довершение всего надела тулуп и прихватив лук и стрелы, вышла во двор. Рассвет уже загорелся на небе светлой полосой. Как я и предполагала, буря утихла. От нее остались только высокие снежные заносы у домов и гладкая снежная поверхность, отшлифованная ветром. Через несколько минут я нацепила лыжи на ноги и покатила к дому деда.

   Радим уже ждал меня на пороге. Он посмотрел на меня печальными глазами и я, наверное, впервые за последнее время заметила, как он постарел. Мы обнялись. Его борода и усы пощекотали мою щеку, как прежде в детстве, таком далеком теперь. Я зажмурилась и улыбнулась, потом просто поцеловала Радима на прощание и оттолкнувшись от него, заскользила по снегу прочь из деревни.

   Я бежала той самой дорогой, по которой всего день назад мы возвращались домой. Дорогу теперь было не узнать и почти не различить под слоем свежевыпавшего снега. Когда я удалилась достаточно далеко от дома, то увидела приближающуюся из леса тень. Космач выскочил прямо передо мной, весело подвывая и мотая толстым хвостом-метлой из стороны в сторону. Я нагнулась, чтобы потрепать волкодава по мощной шее. Мой Космач ростом достигал мне почти до талии.

  - Ну, идем, что ли? - произнесла я. Мой голос зазвенел в морозной тиши. Я оттолкнулась и полетела вперед. Космач - следом за мной. Несколько часов мы бежали по относительно ровной дороге. Время от времени волкодав обгонял меня, иногда просто бежал следом, а иногда исчезал в лесу, но вскоре появлялся вновь с радостным лаем. По моей спине колотила набитая вещами котомка. Я бежала легко, привычно. Снег искрился на поднявшемся солнце, слепил глаза, но на душе моей было легко и радостно. Даже ветер не казался таким ледяным, как прежде и я поняла, что пьянило мой разум. Ощущение свободы! Возможно, оно было ложным, но оно было, и я летела вперед, на моих губах застыла сама радость. Мне казалось, что там, за поворотом меня ожидает что-то удивительное, не виданное прежде.

   Города мы достигли до наступления сумерек. Небольшой, с деревянными домами, рынком, он разросся у берега реки, где у каменной пристани качались на плаву корабли. Я сбросила лыжи и, подхватив их, вошла в высокие ворота, мимо стражников, которые обратили на меня еще меньше внимания, чем я ни них. Возможно, только мой волкодав немного их заинтересовал, но стражники промолчали, и мы беспрепятственно прошли в город. Я могла бы пойти к брату, но боялась, что скорее всего именно там меня наперво и будут искать. Да и уверенности не было, что он не вернет меня отцу. Какими бы не были их отношения, брат все же оставался наследником Молчана и скорее всего отдал бы меня, если бы отец стал сильно настаивать. А Молчан бы стал...

   Улицы еще шумели, переполненные людьми. Все куда-то спешили, скрипели телеги, обгоняя нас, погонщики выкрикивали свое: Посторонись. Я шла вперед, Космач, не привыкший к такому скоплению народа, трусил возле моей ноги, прижимаясь лохматым боком к сапогу. Я направлялась к пристани, там, в одной из расположенных у самого берега таверн можно было найти недорогую комнату и получить горячий обед. У меня было немного денег, но вполне достаточно на первое время. Мы недолго петляли по улицам, когда, наконец, перед моим взором открылась река. На город уже давно опустилась ночь, дома горели огнями, дышали теплом натопленных печек и готовящейся на очагах пищей. В густом воздухе расплывались пятнами ароматы. В моем желудке заурчало. Я бросила взгляд на Космача, он все так же бесстрашно бежал следом.

   Нужная таверна отыскалась быстро. Деревянная вывеска с изображением пивной кружки была все такая же, только с порядком облупившейся краской. Я помню, когда-то дед Радим приводил меня сюда, когда я была еще совсем маленькая и едва доставала носом ему до пояса. Хозяин заведения был какой-то знакомый Радима, но тогда это мало интересовало меня, потому что прямо передо мной поставили аппетитно пахнущие блинчики, политые душистым медом, и я знай себе, уплетала их за обе щеки, пока дед и хозяин таверны вели свои мужские беседы. Но ощущение безопасности, которое я почувствовала тогда, находясь в стенах заведения, оставалось в моей памяти, так же прочно, как и вкус меда на губах. Как и много лет назад, просторный зал был буквально забит посетителями. Вкусные ароматы, доносившиеся с кухни, напомнили мне о том, что я с прошлого вечера ничего не ела. В животе требовательно заурчало. Космач, вошедший следом за мной, огляделся и юркнул к моим ногам, одуревший от шума и запахов, смешавшихся в помещении. Я быстро огляделась, заметила прилавок, за которым стоял хозяин таверны, и решительным шагом направилась в его сторону. Когда я остановилась около него, то сняла с головы шапку и поклонилась. Пожилой мужчина с удивлением посмотрел на меня, а потом внезапно произнес:

  - Это не ты ли, случайно, внучка Радима?

   Я облегченно улыбнулась. Узнал меня, старый Третьяк, поняла я.

  - Да, это я, - сказала я.

  - Гляди-ка, как выросла, - он окинул меня оценивающим взглядом, а потом словно вспомнил что-то важное, - А здесь-то что делаешь, да так поздно вдали от дома, или ты приехала с Радимом.

   - Нет, - я покачала головой, - Но это дедушка направил меня к вам, сказал, вы можете помочь, - сказала я тихо, - Мне надо на север. Может, вы знаете, какой корабль плывет туда и как бы мне попасть на него. У меня есть немного денег, я могла бы заплатить.

   Третьяк прищурил серые глаза, посмотрел на меня внимательно, потом повернул лицо в сторону и громко крикнул, подзывая служанку. Когда к нам приблизилась одна из девушек, разносящих подносы, он показал на меня и наказал ей:

  - Отведи девушку к Кокче, - и добавил, уже обращаясь ко мне, - Если с кем тебе и следует плыть, так это с ним. Его корабль стоит на причале, завтра собирается отплывать. Северянин, домой возвращается. Если сговоритесь в цене, думаю, не откажет.

   Служанка удивленно покосилась на меня, а потом кивнула Третьяку и взглядом позвала за собой.

  - Если сговоритесь, твоя удача, - услышала я вослед слова хозяина таверны.

   Мы с Космачем прошли через весь зал и поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались жилые комнаты. Девушка остановилась у одной из дубовых дверей и тихо постучала. Долго никто не открывал, потом зашумел засов и дверь распахнулась. Я вскинула глаза и увидела высокого молодого мужчину, возникшего на пороге. Он окинул взглядом служанку, потом глаза его переместились в мою сторону.

  - Третьяк попросил провести ее к вам, - сказала служанка и, поклонившись, ушла. Молодой мужчина вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Он был в шерстяных штанах и наспех наброшенной тунике. Я догадалась, что он в комнате был не один, но промолчала.

  - Кто такая? - спросил Кокча.

  - Мне сказали, что ты на север плывешь, - произнесла я.

  - И что? - Кокча был довольно красив. Длинные светлые волосы, немного растрепанные спадали чуть ниже широких плеч, лицо смуглое, загорелое. Глаза синие, с веселыми искорками, нос прямой. Усы и короткая, аккуратная борода чуть темнее цветом, чем волосы. Высокий и хорошо сложенный, на вид едва старше чем я.

  - С тобой хочу, - произнесла я.

   Он посмотрел мне в глаза, а потом расхохотался. Смех у него был грудной, приятный уху.

  - Что ты там забыла, девушка? - спросил он, когда приступ веселья прошел.

  - Мне надо к Хагену, сыну Эйнара Безногого, - выпалила я, - Знаешь такого?

   Кокча замер, потом уже серьезно посмотрел на меня.

  - Что у тебя за дело к Хагену? - произнес он тихо.

  - Надо и все, - отрезала я. Космач, стоявший радом со мной поднял лохматую морду и выжидающе посмотрел на молодого воина. Кокча покосился на волкодава.

  - Это твой зверь? - спросил он.

   Я кивнула.

   Некоторое время Кокча молча смотрел на меня, словно что-то обдумывая. У меня за это время сердце едва в пятки не ушло. Неужели откажет, думала я, что ж мне тогда дальше делать? Сидеть и ждать следующего корабля или отправится на лыжах через заснеженный лес дальше, до следующего города. Где возможно мне посчастливится больше? Если я завтра же не покину пределы этого города, меня отыщут люди отца или слуги Жадана, вернут назад и это будет конец.

   Наверное, на моем лице отразилось что-то такое печальное, что Кокча внезапно улыбнулся. Он протянул руку и легко щелкнул меня по носу и спросил:

  - Готовить умеешь?

   Я кивнула.

  - Тогда утром жди меня на пристани, - он вернулся в комнату, оставив меня стоять на пороге и обдумывать услышанное. Когда до меня дошел смысл его слов, я радостно подпрыгнула и присев, обхватила лохматую морду Космача, смачно поцеловав волкодава в нос.

   Я переночевала на чердаке в таверне, спала в обнимку с Космачем, на шерстяном одеяле. Наверху было довольно тепло, но сон долго не шел ко мне. Я думала о том, как там дед Радим? Хватился ли меня уже отец? Но самое странное было то, что я сама удивилась, когда ответила на вопрос Кокчи о том, куда я направляюсь и я сказала, что в поместье Хагена! Хотя сейчас эта идея мне показалась довольно заманчивой. Мысль о том, что я, возможно, скоро увижусь с Айге, радовала мое сердце. Покрутившись и, наконец, устроившись по-удобнее, я заснула перед самым рассветом и проспала едва пару часов, когда меня разбудил сам Третьяк, наклонившись и прикоснувшись рукой к моему плечу.

  - Если не поторопишься, северяне без тебя уплывут, - сказал он.

   Я мгновенно распахнула глаза и вскочила. Космач уже сидел рядом, лениво вывалив язык из огромной пасти. Он смотрел на то, как я подхватила свои вещи и быстро одевшись, позвала его, и мы почти бегом слетели по лестнице вниз. Третьяк последовал за нами. Я обняла его на прощание и, поблагодарив за прием, поспешила из таверны. До причала я бежала со всей скоростью, на которую только хватило моих сил. Космач не отставал. Я еще издали увидела высокую фигуру Кокчи, я узнала его сразу. Он стоял у трапа и смотрел в мою сторону. Увидев меня бегущей, Кокча расплылся в широкой улыбке. Когда я поравнялась с ним, он молча отошел в сторону, пропуская меня мимо себя на палубу. Я поднялась на корабль и обернулась назад. Кокча последовал за мной. Его люди затянули трап на корабль, баграми оттолкнулись от пристани и мужчины налегли на весла. Космач посмотрел на медленно удаляющийся берег и тихонько завыл.

   Я посмотрела на Кокчу.

  - Почему ты взял меня? - спросила я тихо.

  - Ну, скажем так, мне стало интересно, что девушке вроде тебя надо от Хагена, - ответил воин, - Так что это просто из любопытства.

  - А ты его знаешь? - полюбопытствовала я.

   Кокча усмехнулся.

  - Ну, можно и так сказать.

   Он отошел к своим людям. Я осталась стоять на палубе, глядя на берег. Но огорчения от мысли, что возможно, навсегда покидаю родные края, я не чувствовала. Наоборот, мне казалось, что то, куда я направляюсь, изменит мою судьбу. Если повезет, то я увижусь с Айге и возможно, ее муж разрешит мне остаться с ними. Я была уверена, что к тому времени, как я приеду в его владения, они уже будут женаты.

   Я почувствовала, как к моей руке прикоснулись чьи-то пальцы. Обернувшись, увидела перед собой крепкого молодого мужчину, одного из дружины Кокчи. У него было обветренное лицо и голубые ясные глаза. Светлые волосы и длинная борода, спадающая ему на грудь, были заплетены в косы. Я немного удивилась, когда оказалось, что он со мной почти одного роста.

  - Я Йенс, - представился он. В его глазах было что-то очень доброе. Я расслабилась и улыбнулась воину.

  - Вещи свои и лыжи можешь положить под скамью, их никто не тронет, - сказал Йенс.

   Я кивнула. Воин продолжал смотреть на меня. Я увидела, что его взгляд устремлен за мою спину, на лук, подаренный мне перед самым отъездом дедом Радимом.

  - Можно? - он кивнул на оружие.

   Я сняла лук и протянула его ему. Йенс попробовал тетиву, одобрительно кивнул, когда понял, что она довольно тугая, потом покосился на меня. Я уже сложила свое богатство под ближайшую скамью и обернулась. Йенс протянул мне лук.

  - Ты можешь из него стрелять? - спросил он.

   Я заметила, что многие дружинники на палубе обернулись, Кокча в их числе. Они ждали, что я отвечу Йенсу. Я поняла, что мне не остается ничего другого, кроме как продемонстрировать свои способности. Простым словом да, тут явно не отделаешься. Я взяла из рук воина лук и извлекла из колчана стрелу. Наложила ее на тетиву и, натянув, прицелилась в небо. Должна признаться, силу мне пришлось приложить немалую, но я даже вида не подала, что мне было тяжело это сделать, заставив с усилием лицо выглядеть спокойным и даже безмятежным. Оглянувшись на Йенса, я опустила лук и расслабилась.

  - А по тебе не скажешь, что ты такая сильная, - улыбнулся Йенс.

   Я улыбнулась. Знал бы этот Йенс моего деда Радима. Вот уж кто был по-настоящему силен. В молодые годы он с голыми руками ходил на медведя. Одним ножом одолел разъяренного вепря, когда случайно наткнулся на того в лесной чаще. Даже теперь, находясь в преклонном возрасте, дед Радим мог дать фору многим молодым, даже в том числе и моему отцу. Я сама не знаю, почему отец моей мачехи предпочитал мое общество своим родным внукам. Но Радим любил меня, он всегда брал меня с собой в лес, на охоту. Учил стрелять из лука, учил ездить верхом и метать ножи.

  - Может, ты еще и попасть сможешь? - спросил со смехом кто-то из сидящих на веслах.

   Я резко развернулась к насмешнику, и прежде чем поняла, что делаю, подняла лук и спустила стрелу. Она вонзилась возле руки обидчика, в опасной близости от его ладони. Я побледнела, поняв, что сделала. Я в ужасе подняла глаза на Кокчу. Некоторое время он и его люди недоуменно смотрел на меня, а потом раздался дружный смех. Кто-то из дружины даже подмигнул мне, таким образом, выражая одобрение.

  - Поделом тебе, Гайре, - сказал Йенс, - Никогда не недооценивай противника. Даже если это женщина или ребенок.

   Я подошла к скамье и рывком вытащила стрелу. Вернула ее на место в колчан и положила лук к остальным вещам. Смех уже стих. Воины вернулись к прерванным занятиям. Я оглянулась на Кокчу. Он посмотрел на меня внимательным, немигающим взглядом и, усмехнувшись, отвернулся.

   Мое путешествие началось.