Широкая река мирно несла свои воды, омывая склоненные ветви деревьев и тонкие сочные травы, покрывавшие пологие берега. Бездонное синее небо, такое насыщенное, каким бывает только в самом начале осени, пестрело обрывками белых облаков и черными точками птиц, кружащих в вышине. Торговое судно со спущенным парусом медленно огибало берег. Ветер совсем стих, и несколько широкоплечих гребцов с загорелыми обнаженными торсами, налегли на весла. Я смотрела, как они одновременно опускают их в воду и с силой проворачивая, извлекают вновь и вновь. Стекающая по веслам вода в ярких лучах искрилась и отбрасывала множество мелких солнечных зайчиков на лица сидящих на палубе. Я сжимала в руках небольшой узел с пожитками и поглядывала на хозяина судна, богато одетого высокого дородного купца с густой бородой и обветренным смуглым лицом, важно расхаживающего на носу и дающего указания гребцам. Скоро, совсем скоро мы прибудем в место назначения, где меня отправят в услужение к местному вождю. Я невольно вспомнила, как оказалась на этом судне. Уже больше месяца прошло с тех пор, как я ступила на палубу и отправилась в длительное плаванье с незнакомыми мне людьми, совсем одна. Когда мой отец сказал, что мне вскоре придется покинуть родной дом и отправиться в качестве гаранта мира к одному из вождей севера, я долго не могла поверить в его слова, и никак не мола понять, почему отправляют именно меня, ведь я в нашей семье была самая младшая. Хотя, если подумать, то его поступок имел оправдание в глазах моей семьи. Меня всегда считали очень странной, а за глаза называли ведьмой, хотя я никак не пойму, почему и за что мне дали такое прозвище. Если я чем и отличалась от прочих женщин нашего поселения, так это умением распознавать травы и знанием простых заклинаний для лечения, которым меня еще в детстве обучила сестра отца. Она была намного старше брата и, будучи бездетной вдовой, жила в нашем доме, пока не умерла от воспаления в возрасте семидесяти лет. С тех пор я заняла её место и стала целительницей. Ко мне приходили за помощью, и я никогда никому не отказывала. Да, у меня были определенные силы, но они были настолько малы, что их хватало только на лечение. В прошлом году мне исполнилось восемнадцать, но к огорчению моих родителей, не нашлось ни одного молодого человека, который бы захотел связать свою жизнь с черноволосой ведьмой, хоть и дочерью князя. Не то, чтобы я была некрасива, скорее наоборот. И многие засматривались на меня, но, вероятно, слишком боялись, чтобы познакомится ближе. Мои сестры давно уже были замужем, подарили родителям не одного внука, и жили в городе при князе, у которого их мужья состояли в дружине. Еще у меня было два брата, старшему из которых, Бажану, было уже давно за тридцать, он имел собственные богатые земли и рабов, которые работали на него. Младший Брен находился при родителях и, вопреки обычаям, именно ему должны были перейти отцовские земли и хозяйство.

Когда я была еще совсем маленькая, на наши земли зачастили с набегами северные люди. После этого мы попрощались со спокойным течением нашей прежней жизни. Они всегда появлялись так стремительно и налетали так внезапно, что никто не мог предугадать, откуда их ждать. Северяне были сильны, хитры и свирепы. Они забирали скот, провизию и иногда молодых девушек, которых или продавали в рабство, или увозили на свою родину в качестве рабынь для собственных нужд. Это длилось не один год. Сил отцовской дружины не хватало, чтобы справится с этими набегами и дать достойный отпор, поэтому он в конце концов решил примириться с северянами и платить дань их вождю, а в качестве заложницы отослал к ним меня, чтобы доказать северянам силу своей преданности. Вот так я оказалась на торговом судне, плывущем в холодные страны, со скромным узелком собранной одежды и предметов самого необходимого. На борту я провела уже не одну неделю, постепенно привыкая к качке и к тому, что меня здесь почти не замечали. Купец, согласившийся доставить меня в целости и сохранности к месту назначения, взял за это довольно приличную сумму золотом у моего отца, но слово свое сдержал. За все время нашего плаванья, мне никто даже слова обидного не сказал, меня хорошо кормили и относились как к ценному грузу. Сам купец был из северян и поэтому спокойно плавал в их водах, не опасаясь подвергнутся нападению со стороны соотечественников. Его плоскодонный вместительный корабль был прекрасно оснащен. Сейчас он плыл заполненный товарами, медлительный и спокойный, как его владелец, по широкой полноводной реке, обрамленной зелеными берегами.

Я дремала, прислонившись спиной к борту, когда внезапный звук, похожий на рев дикого зверя, раздался из-за излучины реки. Открыв глаза и прикрыв их ладонью от слепящего солнца, я привстала и, посмотрев вперед увидела, как навстречу нам стремительно приближается военная ладья с фигурой дракона на носу. На борту ее находились вооружённые воины. Когда корабли поравнялись, купец подал сигнал перебросить на борт ладьи трап. Едва он это сделал, как на торговое судно перебрались несколько воинов. Все они были как на подбор, высокими и сильными, одетыми в безрукавки из звериных шкур поверх серых туник, с обнаженными загорелыми лицами. У каждого к поясу был пристегнут меч, и вид у них был довольно воинственный. Я уже подумала, что сейчас купцу придется платить за проход по землям этих людей, но к моему удивлению, самый молодой из воинов, немного старше меня, обнялся с купцом и широко ему улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. Я еще плохо понимала северную речь, но за время плаванья успела немного подучить слова, наблюдая и слушая разговоры.

— Приветствую тебя, Сингурд! — сказал молодой воин, — Не думал встретить тебя так далеко от твоего привычного курса!

— Пришлось немного отклонится, у меня дело к твоему отцу, — ответил купец, — А куда отправляешься ты?

Молодой воин махнул рукой на юг.

— За данью, — сказал он, — Да по пути хочу побывать на невольничьем рынке в Вестре.

Купец с понимание кивнул.

— Что нового в Харанйоле? — спросил купец.

— Да ничего. Отец набирает новых молодых воинов в свою дружину и целыми днями пропадает во дворе, натаскивая их и выбирая тех, кто по проворнее. Хельга на удивление ведет себя смирно, всю свою неисчерпаемую энергию она направила на Асдис, учит её вести хозяйство, — сказал молодой воин.

— А как твой брат? — внезапно спросил Сингурд.

Молодой воин помрачнел.

— Не хочу говорить об этом. Спросишь у Хельги, она не так остро реагирует на произошедшее, в отличие от нас с отцом. Но одно хочу сказать, пока все без изменений. Ты же знаешь, свадьбу с дочерью Йорвана пришлось отменить, и теперь наш сосед точит на нас зуб, намереваясь отомстить за оскорбление.

— Йорван всегда был напыщенным дураком, — произнес купец, — Если кому-то сейчас и тяжелее всего, то это Бьерну.

Я понимала почти все, что они говорили. Судя по всему, молодой воин был сыном какого-то вождя, с которым купец был знаком. Я старательно прислушивалась, надеясь немного попрактиковаться в их сложном и грубом языке и пытаясь шепотом повторять за ними уже знакомые слова.

— Надеюсь, Альрик, что на обратном пути смогу побывать у вас и погостить, — продолжил купец, сменив тему, — В этот раз я едва смогу переночевать, очень тороплюсь домой, да по пути надо продать товар, ты же знаешь, что моя жена должна вот-вот подарить мне наследника. И я надеюсь успеть к этому дню.

— Надеюсь, Боги в этот раз пошлют тебе сына, — сказал Альрик. Я увидела, как он, окинув палубу взглядом, внезапно остановился на мне. Наши глаза встретились, и я поспешила отвернуться.

— Что интересного везешь на этот раз? — спросил Альрик у купца, а я все еще чувствовала на себе его взгляд.

— Шелка и пряности из Симара, сталь для мечей из Харамунда и много прочего, — ответил Сингурд, — Все самое ходовое, ты же меня знаешь, я не люблю выбрасывать деньги на ветер и предпочитаю привозить людям те товары, которые им необходимы.

— А это что за девушка? — поинтересовался воин, — Рабыня?

Сингурд рассмеялся.

— Нет, что ты! Это и есть та самая причина, по которой я сделал такой крюк, — купец покосился на меня, — Это дочка одного из восточных князьков, с которым твой отец заключил мир. Я везу её к вам как гарантию того, что этот самый князь будет беспрекословно платить дань и не будет пытаться оказывать сопротивление вашим людям.

— Как интересно! — произнес Альрик и добавил, — А она очень красивая! Была бы рабыней, я купил бы её у тебя.

— Говорят, она ведьма, — шепнул купец, я едва расслышала его слова. Я подняла глаза и посмотрела на обоих, стараясь сделать самое простое лицо, чтобы они не догадались, что я не только слышала их слова, но и все поняла.

Альрик смотрел на меня пронзительно и как-то оценивающе. Я принялась рассматривать его в ответ. Молодой воин был довольно хорош собой, с длинными светлыми волосами, спадающими на плечи и точеным лицом и отлично сложен. Серые глаза оценивающе прошлись по моему телу, и я сама себе показалась обнаженной под этим взглядом. Почувствовав неловкость, я покраснела.

— Ну, значит, я еще увижу ее, когда вернусь из похода, — сказал Альрик, попрощавшись с купцом, махнул своим людям, беседовавшим с воинами Сингурда, и они вернулись на свой корабль. Трап затянули на палубу, и, оттолкнувшись от бортов веслами, корабли продолжили каждый свой путь. Я на время забыла о произошедшем, понимая только то, что мне еще не раз предстоит сталкиваться с этим молодым воином, раз я игрою судеб буду жить в имении его отца.

Через несколько дней мы причалили к пристани большого города, расположенного на берегу реки. Деревянные низкие дома, за исключением дома их вождя, были разбросаны в беспорядке на берегу. Я увидела бродивших у реки гусей, за которыми присматривал оборванный мальчишка, несколько лодок, вытащенных на берег, и небольшое поле с колосящейся спелой пшеницей, желтеющее вдали. Мы пробыли там два дня. За это время купец распродал там половину своих товаров и казался вполне довольным полученной прибылью. Все эти дни, я находилась на борту под присмотром кормчего по имени Гринольв. Это был добродушный мужчина в годах. Он даже попытался затеять со мной разговор, но я знаками показала, что не понимаю его речи, тогда Гринольв заговорил на ломаном общем языке:

— Хочешь, научу нашей речи? — спросил он.

Я кивнула.

Кормчий улыбнулся и, показав рукой на реку, произнес на северном языке:

— Река!

Я кивнула и повторила, старательно не выговаривая слова, что рассмешило северянина. Он повторил снова, я за ним, в этот раз уже стараясь произнести слово лучше. Кормчий удовлетворенно кивнул и продолжил. До вечера, по мнению Гринольва я уже знала несколько простых слов и умела здороваться и произносить слова прощания.

— С такими спехами к концу нашего плаванья будешь мало-мальски понимать нашу речь, — одобрительно произнес вечером кормчий, — Уж лучше, чем ничего.

Через три дня мы продолжили путь. С того дня Гринольв продолжал заниматься со мной каждый день, когда находилась свободная минута. А на вопрос купца, зачем это ему надо, кормчий просто ответил, что я очень похожа на его покойную дочку, которая умерла несколько лет назад. Сингурд пожал плечами, но заниматься нам не запретил.

— Учи, если времени не жалко, — благосклонно произнес он, — Пригодится у новых господ.

Прошло еще несколько дней. Мы плыли по реке, пока не оказались в устье, где она впадала в море. Погода испортилась, стало холоднее. Ветер наполнил парус, и наш плоскодонный корабль веселее побежал вперед по морской глади. Уже вовсю чувствовалось приближение осени, причем погода поменялась так неожиданно, что я была удивлена. Хорошо еще, что не было дождей, хотя небо постоянно стало затянуто серыми тучами. Для северян это явление оказалось как само собой разумеющимся. Обогнув высокий мыс, мы достигли широкого фьорда, куда и направилось судно. На вершине скал, возвышающихся над морем, я разглядела небольшой дом, но к моему удивлению, мы поплыли дальше и вскоре оказались около пологого берега с разбросанными по нему маленькими рыбацкими хижинами. Увидев приближающееся судно, рыбаки покинули свои дома, и вышли посмотреть на прибывших. Люди Сингурда вывесили на борт щиты в знак мира и причалили на небольшую пристань, поднимающуюся на сваях над водой. Опустив трап, северяне сошли на берег. В этот раз я была вместе с ними. На борту осталось несколько человек команды, среди которых был и мой учитель кормчий Гринольв. Я помахала ему на прощание с берега рукой, и он с улыбкой кивнул в ответ. Я огляделась. Местность оказалась крайне пустынная и каменистая. Весь берег, кроме песчаной полосы, на которой стояли домики, был буквально испещрен скалами и усыпан валунами. Только вдалеке я разглядела темную стену низкорослых деревьев, кряжистых, от того что приходилось расти на постоянно продуваемой морскими ветрами земле и шапки жилых домов за оградой.

Сингурда здесь прекрасно знали. Рыбаки бросились к нему, в ожидании новостей и пока они разговаривали, я стояла в стороне ото всех и смотрела на море, заметив, что полоса горизонта начинает темнеть и над поверхностью воды сгущаются со стремительной быстротой сизые, переполненные влагой тучи. Судя по сильным порывам ветра, собирался шторм. Сингурд наконец сделал мне знак отправляется и мы поспешили по широкой, протоптанной тропе в сторону леса. Постепенно каменистый берег сменился морем зеленых трав, а потом стали попадаться невысокие кустарники и низкорослые деревья. Через какие-то полчаса мы оказались у ворот обнесенного высоким частоколом поселения, за которым зеленел лес.

— Добро пожаловать в Харанйоль, — сказал мне купец и широким жестом обвел границы поселения.

Ворота были распахнуты, мы беспрепятственно прошли внутрь и оказались в большом поселке на несколько десятков домов, с возвышающимся над остальными жилищем владельца. Я увидела копошащихся в огороде женщин, увидев нас, они распрямляли спины и приветливо махали людям Сингурда. Мимо, весело галдя, стайкой промчались ребятишки. Сингурд и его люди спокойно прошли к дому вождя, где их встречал сам хозяин с женой, маленькой дочерью лет семи и несколькими приближенными воинами из дружины. Вождь Харальд показался мне довольно приятным мужчиной под пятьдесят. У него была густая борода, заплетенная в толстую косу и кривой нос с горбинкой. Но серые глаза сияли добродушием. Сразу было заметно, что Харальд был искренне рад прибывшим, он поздоровался со всеми и обнялся с купцом, после чего широким жестом руки пригласил всех пройти в дом. Его жена, высокая стройная женщина лет двадцати с лишним, была намного моложе своего мужа. Она показалась мне самой привлекательной из увиденных ранее женщин. Роскошные косы цвета меди короной венчали голову. Тонкие черты лица поражали своей правильностью и утонченной красотой. Большие серые глаза посмотрели на меня немного прохладно, но я не придала этому значения и прошла вслед за остальными в большой зал, предназначенный для пиров. Люди купца расселись по скамьям, я осталась стоять в углу, с любопытством оглядываясь по сторонам. Стены зала украшали деревянные щиты и довольно богатая коллекция холодного оружия. Сам Сингурд сел по правую руку от хозяина дома, по левую расположилась его жена. Появившиеся, словно из ниоткуда слуги, торопливо накрывали на стол и разливали пиво. Они были добротно одеты и приветливы. Я долго стояла в ожидании, когда меня представят вождю, когда это, наконец, произошло. Я увидела, как купец машет мне рукой, подзывая к себе и сжав руками свой узелок, поспешила к месту, где сидел вождь.

— Так это ты и есть дочка Свена? — спросил Харальд, — Смотри, Хельга, она настоящая красавица, — добавил он, обращаясь к жене. Та молча подняла на меня глаза и как-то странно и пронзительно посмотрела на меня, но потом неестественно мягко улыбнулась и согласно кивнула.

— Как тебя зовут? — спросил Харальд на общем языке.

— Дара, — ответила я, склонив почтительно голову, а про себя отметила поразительное сходство молодого воина, встреченного нами несколько дней назад на реке с вождем. Хотя, черты Альрика были намного тоньше и он был явно привлекательнее своего отца, но все-равно очень похож на вождя. Скорее всего, и если судить по возрасту, Хельга была матерью только девочки. Значит, матерью Альрика была совсем другая женщина.

— Я рад, что ты приехала, — милостиво произнес Харальд, — Будешь подругой моей дочери, а то ей бедняжке совсем одиноко здесь. Девочек её возраста совсем мало и они не подходят ей в подруги по своему положению. Другое дело княжна! Так что ты вовремя появилась у нас. Твой отец сделал хороший выбор! Я надеюсь, ты образована и будешь обучать мою Асдис.

Я поклонилась.

— Будешь спать вместе с дочерью в ее комнате, — добавил вождь, — Пока поешь, а потом Асдис покажет тебе, где ты будешь жить.

Я еще раз поклонилась и внезапно почувствовала, как кто-то берет меня за руку. Вздрогнув, я повернула голову и увидела маленькую дочь вождя. Рыжеволосая, как и ее мать, с забавно вздернутым к верху носом, девочка оказалась довольно приветлива. Она улыбалась мне и кивала на стол. Я позволила ей отвести меня и усадить на скамью. Потом рабы налили мне вина и поставили предо мной пустое блюдо. Я взяла со стола кусок мяса, овощей и хлеба и стала есть, прислушиваясь к разговору вождя с купцом. Их голоса были едва различимы в общем шуме, и мне стоило определенных усилий, чтобы поймать долетавшие до меня обрывки фраз, сложив которые я имела представление о теме их разговора.

— Мы встретили по пути сюда Альрика, — сказал Сингурд, — Он совсем возмужал. Стал настоящим воином, как его отец и брат.

Я подняла глаза и посмотрела на Харальда. Почему-то от слов купца, ему стало явно не по себе. Меня еще на корабле заинтересовал это вопрос. Что произошло, что и молодой воин и теперь его отец-вождь так резко реагируют при упоминании о брате Альрика? Набивая полный рот тушеным мясом, я навострила уши.

— Как дела у Бьерна? — спросил Сингурд, уже обращаясь к Хельге, — Он все еще живет затворником?

— Да. До сих пор и не хочет возвращаться, — ответила она. Я жены вождя голос оказался довольно мелодичным под стать яркой внешности.

— Ему, наверное, тяжело справляться со всем одному! — продолжил купец, — Неужели никто не ходит к нему, чтобы помогать.

— Мы не общаемся, — ответила Хельга, — Он так решил и пока не передумает сам, все просто бесполезно. Ты же сам прекрасно знаешь, как Бьерн упрям. Но продукты и смену одежды ему относят регулярно и оставляют в доме, пока он отсутствует.

Сингурд кивнул и сменил тему, продолжив нахваливать младшего сына. Я, наевшись, отодвинула опустевшее блюдо и сыто улыбнулась, когда возле меня появилась Асдис. Девочка кивнула на двери и на ломаном общем позвала меня следовать за ней. Я тяжело встала. Сытость приятно тяжелила желудок. Выпитое вино горячим потоком разлилось по венам. Я внезапно поняла, как сильно устала и хочу спать. Покинув зал, мы прошли в маленькую уютную комнатку, где стояла всего одна, но довольно широкая постель и сундук для вещей у окна. Асдис показала мне рукой на кровать. Я благодарно кивнула и, положив на сундук свой узелок, разделась и легла под теплое одеяло. Асдис последовала моему примеру. Я повернулась на бок и закрыла глаза, в блаженстве ощущая под собой мягкие шкуры, а не покачивающуюся палубу. Вскоре я уснула.

Когда я проснулась, солнце уже высоко стояло в небе и заливало своим светом деревянный пол комнаты. Асдис уже не было. Я медленно встала, потянулась. Затем развязала свой узелок и, перебрав платья, надела на себя темно серое, в котором обычно помогала матери по дому. Застелив кровать, вышла из комнаты и ориентируясь по памяти прошла в зал, где ужинала прошлым вечером. Там никого не оказалось. Едва я решила вернуться в комнату Асдис, как услышала за своей спиной звук тихих шагов и резко обернувшись, увидела перед собой Хельгу. Хозяйка дома была одета в богатое платье голубого цвета, расшитое по подолу белым мехом. Её волосы были причудливо уложены. Она стояла и просто смотрела на меня, но мне стало немного не по себе от холода в её прекрасных глазах.

— Кто ты? — наконец заговорила она на языке моей родины.

Я удивленно посмотрела на неё.

— Что? — спросила я.

— Я вижу в тебе тот же дар, что и у меня! — продолжила Хельга. Мне показалось, или она разговаривала сама с собой.

— Простите? — я неуверенно сделала шаг к двери. Взгляд женщины пугал меня.

— Неужели ты думала, что я не замечу? — в голосе женщины звучала сталь, — Даже не вздумай пользоваться им здесь, — произнесла Хельга и, стремительно приблизившись ко мне, заглянула в лицо. Я невольно отшатнулась от явной злобы, которую источала хозяйка дома. Прищурившись, я внезапно увидела её такой, какой она была на самом деле. Старуха с остатками седых волос, неопрятными клочьями, свисавшими на плечи. Гадко ухмыльнувшись, старая ведьма снова превратилась в молодую красавицу.

— Так ты можешь меня видеть! — произнесла она, мерзкая улыбка, исказившая прекрасные черты медленно сползла с её губ, — Интересно…

Я отшатнулась.

— Будешь жить с прислугой, пока я не придумаю, что мне с тобой делать, — сказала она резко, — Я не допущу, чтобы у моей дочери в подругах был кто-то подобный тебе!

Хельга схватила меня за локоть и буквально выволокла из дома. Она протащила меня по двору и, остановившись у длинного дома с соломенной крышей, рывком распахнула двери и буквально зашвырнула меня внутрь.

— Сиди здесь, пока я подумаю, что мне с тобой делать, — сказала она и захлопнула двери.

Я еще некоторое время тупо смотрела на дверную ручку, затем медленно встала и отряхнула платье. Обернувшись, увидела, что нахожусь в людской. Здесь стояло множество узких кроватей для рабов и слуг. В доме, кроме меня никого не оказалось. Очевидно, все были заняты какими-то делами. Я подошла к одной из кроватей и присела на краешек. Моему удивлению не было предела. Я только не понимала, как не разглядела вчера вечером в прекрасной хозяйке дома опасную и довольно древнюю ведьму? Вероятно, всему причиной была моя усталость, или она просто отвела мне глаза? Хельга была не простой ведьмой. Она питалась людской энергией, подтачивая силы жертвы, и она была очень сильной и очень старой. Получается, она не зря вчера так пристально рассматривала меня. Она сразу почувствовала, что со мной что-то не так. Обычно, наделенный даром, будь то дар врачевания или магии, чувствовали друг друга. Только, в отличие от её темного дара, мой был светлым. Темные и светлые ведьмы издревле враждовали между собой. Но я никогда не считала себя ведьмой. Мой дар был в умении приносить добро, исцеляя тела и души. Старая колдунья, сестра моего отца, жившая в нашем поселении совсем недолго, пока ее не забрали боги, разглядев во мне достойную смену, когда-то обучила меня всем премудростям целителей и примитивным заклинаниям белой магии, способствовавшим заживлению ран и восстановлению организма после болезней.

Я встала и принялась мерить шагами пространство между кроватями, мысленно ругая судьбу за то, что столкнула меня с подобным существом. В том, что Хельга не даст мне здесь спокойно жить, я не сомневалась ни на минуту, она ясно дала мне это понять своим поведением. Что же делать? Я обхватила руками плечи. Надо посмотреть еще на Асдис. Если девочка такая же, как и её мать, то мне будет очень тяжело. Против двоих я просто не смогу выстоять. Интересно, знает ли Харальд, кем является его жена? Вряд ли. Как же мне не повезло оказаться в подобной ситуации. Если бы только я могла себе представить, с чем столкнусь сразу по прибытию сюда, то я попыталась бы сбежать с корабля купца при первой же возможности. Но надо было как-то решать возникшую проблему. Интересно, что наговорит Хельга мужу, чтобы оградить свою дочь от общения со мной? Просто так она не сможет избавиться от меня, значит, попытается это сделать в самое ближайшее время. Я снова села на кровать и потерла руками виски.

К полудню двери распахнулись, и на пороге возникла молодая рабыня с моим узелком в руках. Она робко мне улыбнулась и представилась Вестой.

— Хозяйка послала меня передать тебе вещи, — девушка протянула мне узел.

Я благодарно кивнула и забрала его из ее рук. Веста вошла и, указав мне рукой на одну из кроватей, произнесла:

— Эта свободна, можешь спать тут. А пока пойдем за мной.

Я положила свои вещи на постель и вместе с девушкой мы вышли из дома. Во дворе светило тусклое солнце. Небо было затянуто прозрачной дымкой тумана. Холодный ветер доносил запах соленого моря. Мы прошли к хлеву, расположенному за господским домом и Ветла дала мне в руки вилы.

— Будешь работать вместе со мной, приглядывать за скотиной, доить, кормить и ухаживать за коровами, так велела хозяйка, — сказала она тихо.

Я равнодушно пожала плечами. Такая работа была мне не в тягость. У моего отца всегда было мало слуг и зачастую мне приходилось выполнять даже самую черную работу. Я никогда не ленилась ни в чем, и не считала ниже своего достоинства возиться с животными. Я любила их, и они отвечали мне взаимностью.

Мы прошли с Вестой в хлев и занялись уборкой старого сена. Я иногда замечала любопытные взгляды девушки, но молчала, пока она первая не прервала тишину.

— Говорят, ты княжна, — произнесла она все тем же тихим голосом.

— Да, — ответила я.

— Странно, почему же тогда работаешь тут? — удивилась Веста.

— А что плохого в этой работе? — спросила я и посмотрела на неё, облокотившись на вилы.

Веста отвела глаза и не ответила. Наверное, она думала, что я посчитаю ниже своего достоинства копаться в загаженном навозом сене? Тогда она сильно ошиблась, подумала я и с улыбкой продолжила выгребать солому. Мы закончили через час. Пока Веста заполняла кормушки, я засыпала свежим сеном пол хлева и, выпрямив спину, вытерла со лба выступивший пот. Веста тем временем поспешила открыть вороты для скота, и я увидела молодого паренька лет шестнадцати, гнавшего коров с пастбища. Горделиво шествуя, животные протяжно мычали, а он подгонял их свистящим ударом хлыста о землю. Загнав скотину в хлев, пастушонок помог разместить коров и, перебросившись парой слов с Вестой, скосил глаза на меня.

— Привет, — сказал он и неожиданно покраснел.

Я удивленно посмотрела на Весту, но девушка, хихикнув, только махнула на него рукой.

— Привет, — тогда ответила я.

— Ты новенькая? — спросил парнишка. Он был еще совсем зеленый, с перепутанной гривой соломенного цвета волос и загорелым лицом.

— Да, — сказала я, — Меня зовут Дара.

— А я Атли, — мальчишка покраснел еще больше. Очевидно, общение его с противоположным полом было мизерным или просто я понравилась ему? Второй вариант казался мне более правдоподобным.

— Не строй ей глазки, — Веста шутливо толкнула парня в бок, — Это не простая служанка, она княжна и приехала к нам с Сингурдом.

Атли от удивления широко распахнул глаза.

— А почему тогда она тут? — спросил он недоверчиво.

— Хельга прислала, — ответила я.

— А-а-а, — протянул Атли. Он скрутил хлыст и повесил его на крюк на стене, потом заговорил с Вестой, все еще посматривая в мою сторону.

— Сегодня мельком видел Бьерна, — сказал он, — Специально для этого пришлось подняться на утес.

Я заинтересованно посмотрела на пастушонка. Опять этот загадочный Бьерн. Меня так и подмывало расспросить мальчишку, но я сдержалась.

— Я вчера относила ему продукты, но его не было дома, — произнесла Веста, — Так жалко молодого хозяина.

— А что с ним? — внезапно вырвалось у меня. Я тут же спохватилась, но было поздно.

— Вообще-то у нас не принято говорить об этом, — сказала Веста, — Но думаю, ты и так скоро сама все узнаешь.

Да уж, ответ исчерпывающий, подумала я, но продолжить расспросы не решилась. Равнодушно отвернувшись, посмотрела на распахнутые ворота, за которыми мерно текла жизнь. Я увидела, как маленькая девочка гоняется по двору за курицей и улыбнулась, увидев её раскрасневшееся серьезное лицо, когда девочка внезапно споткнулась, и со всего разбега упала на землю. Поднявшись, она посмотрела на разбитую в кровь коленку и, шмыгнув носом, тихо заплакала. Я вышла из хлева и подошла к ней.

— Сильно болит? — спросила я на общем. Девочка не поняла моих слов, но, словно догадавшись, о чем я спрашиваю, задрала платье и показала кровоточащую ссадину. Я присела возле неё на колени и, положив ладонь на колено, зашептала слова заклинания, останавливающее кровь. Когда я закончила и убрала руку, девочка удивленно посмотрела на меня и улыбнулась. Её колено было совершенно целым, без малейшего намека на ссадину. Кожа такая же ровная и гладкая, как и прежде.

— Иди домой, — сказала я на её языке.

— Ух ты, — услышала я внезапный возглас за спиной. Резко обернувшись, увидела стоящего в шаге от меня пастушонка. Его глаза были удивленно распахнуты, а рот приоткрыт, — Как ты это сделала?!

Я поднесла указательный палец к губам, призывая парнишку хранить молчание. Он рассеяно кивнул, все еще не отводя от меня глаз. Девочка тем временем убежала.

— Кайена опять расшибла колено? — спросила она обыденно, словно у этой маленькой девочки была постоянная привычка падать и набивать себе шишки, — Она такая неуклюжая, — Веста посмотрела на меня, по ее взгляду я поняла, что она не видела, как я излечила ссадину малышки. Я облегченно вздохнула, когда девушка позвала меня доить коров. Уходя, я все еще чувствовала на себе взгляд Атли.

Когда вечером уставшая от работы на кухне, я собиралась идти спать, меня неожиданно позвали к вождю. В сопровождении раба, я прошла в большой зал, где по обыкновению проходили сборы воинов. Там, на высоком деревянном кресле, некоем подобие трона, сидел Харальд. У его ног лежал большой лохматый пес. К моему удивлению, Хельги рядом не оказалось.

— Жена сказала, что определила тебя работать в хлеву, — произнес вождь в ответ на мой почтительный поклон, — Но я хотел бы спросить, ты все-таки не рабыня и не служанка, возможно у тебя есть какие-то таланты, где ты смоешь приносить большую пользу. Может, ты хорошо шьешь или готовишь?

Я покачала головой.

— Хорошо, — произнес он. Его владение общим языком было довольно чистое. — Тебе нравится работа в хлеву? Мне кажется, что это не подобает дочери князя, возится со скотом в навозе.

— Я сделаю, что скажете, — сказала я покорно, ведь от меня ожидали именно этого.

Вождь улыбнулся и кивнул.

— Не знаю, почему ты не приглянулась моей жене, — внезапно сказал он, — Я скажу ей, что тебе можно общаться с Асдис. И можешь делать по дому только ту работу, которую пожелаешь нужным, ты меня поняла? Ты мне нравишься, и если будешь вести себя достойно, то глядишь, я и жениха тебе найду. Среди моих воинов есть славные мужи.

Я кивнула, сдерживая радостную улыбку. Значит, у Харальда все-таки было свое мнение, раз он не прислушался к нашептываниям Хельги направленным против меня. Но что он скажет, если она применит к своей просьбе колдовство? Я надеялась, что до этого не дойдет и с этой минуты решила стараться поменьше попадаться ведьме на глаза, чтобы лишний раз не напоминать о себе.

— Спать будешь как прежде с Асдис, поняла? Теперь ступай, — вождь махнул рукой.

Я поклонилась и поспешно покинула зал, все еще не веря собственному неожиданному везению. Оказавшись за порогом и закрыв за собой двери, я прислонилась спиной к стене и облегченно вздохнула. На время можно было не опасаться Хельги. Пока вождь настроен ко мне благосклонно, она не сможет ничем мне навредить. Значит, надо хорошо себя зарекомендовать, но при всем этом быть ненавязчивой и незаметной.

Я вернулась за своими вещами в рабочий дом и снова перебралась в комнату Асдис. К моему удивлению, девочка обрадовалась моему возвращению. Она радостно обняла меня за шею и, коверкая общий язык произнесла:

— А я уже боялась, что мама отошлет тебя навсегда.

Я присмотрелась к девочке и ничего не увидела. В Асдис не было даже намека на силу, ни темную, ни светлую. Это порадовало меня.

— Я устала, — сказала я, — Сегодня весь день работала. Давай ляжем спать.

Девочка кивнула.

— Завтра тебе принесут отдельную кровать, — сказала она, устроившись рядом со мной.

— Спасибо, — ответила я.

Буквально через несколько минут девочка уже сладко сопела, отвернувшись от меня. Я еще некоторое время лежала, вглядываясь в темноту и думая о Хельге и Харальде. Потом я вспомнила родной дом и внезапно поняла, что совсем не скучаю ни по отцу, ни по матери, не тем более, по Брену, который всегда меня открыто недолюбливал. Что ж, теперь ему раздолье. Родительская ласка достанется только ему одному. Брен всегда был любимцем у родителей, красивый, избалованный мальчик со временем превратился в прекрасного, но еще более избалованного молодого мужчину, который не признавал никого, кроме себя и своих потребностей.

Я тяжело вздохнула и, закрыв глаза, повернулась спиной к Асдис и вскоре уснула.

С момента моего прибытия в Харанйоль прошла неделя. Моя жизнь вошла в свою колею. Я подружилась с маленькой Асдис и стала обучать её общему языку, одновременно прислуживая за столом самому вождю и его жене. Хельга перестала обращать на меня внимание, и я почти успокоилась, если бы не злобные взгляды, которыми женщина одаривала меня по вечерам, когда за ужином все собирались в большом зале, которые означали, что она совсем не забыла о своем намерении выжить меня из поселения, и ни за что не откажется от своих намерений. Харальд напротив мне благоволил и всячески старался поддержать. Жизнь в маленьком северном поселке текла спокойная и равномерная, без всяких происшествий, но меня это вполне устраивало. Люди здесь были в основном хорошие и приветливые, и я скоро познакомилась с несколькими женами приближенных к вождю воинов. Так, постепенно обживаясь на новом месте, обзаводилась новыми знакомыми и не забывала старых, в число которых входил и пастушонок Атли.

Проснувшись как-то на рассвете, посмотрев в окно, увидела, как занимается заря. Небо до самого горизонта было чистым, море спокойным. Я быстро оделась в мужские штаны, добытые маленькой Асдис специально для меня из старых вещей её младшего брата Альрика, сложенных в сундуки и пылящихся в сарае, и поспешила из дома, прихватив с собой только холщевую сумку. Я намеревалась собрать трав перед наступлением холодов, пока их еще можно было отыскать. Выходя в ворота, встретила Атли, выгонявшего коров на пастбище. Он приветливо помахал мне рукой и, напевая себе что-то под нос, пошел в сторону холмов, поросших еще сочной зеленой травой. Я же направилась вдоль скал, намереваясь обследовать северную сторону леса и скалистые утесы, расположенные за ним. Я надеялась найти на поросших травами скалах утеса одну очень редкую травку, помогающую при снятии боли. Уверенно шагая через лес, я через некоторое время вышла на живописную поляну, с которой открывался прекрасный вид на море. Несколько минут я просто стояла, глядя на синюю бесконечную водную гладь, распростертую внизу, потом поправив котомку, пошла вперед, внимательно глядя себе под ноги, пытаясь рассмотреть в соцветиях трав нужную мне. Осень уже коснулась листвы и кустарников. Я видела желтые прожилки на зелени листьев, словно седые волоски в гриве спутанных волос. Совсем скоро все они пожелтеют и ветер, сорвав их с веток, разбросает увядающее золото по засохшим травам. Я никогда не любила осень. Даже зима казалась мне более приемлемой, потому что вслед за ней всегда приходила весна. Задумавшись, я совсем перестала смотреть себе под ноги, продолжая брести вперед, уже шагая вдоль обрыва и слушая шепот моря, набегающего на далекий берег. Когда внезапно, до моего слуха донесся удар топора. Я вздрогнула и прислушалась. Откуда здесь мог исходить этот звук? Но вот он повторился вновь, и я поспешила на него, ожидая увидеть кого-то из поселения, заготавливающего дрова к приближающимся холодам. Поднявшись на вершину утеса, я увидела одинокий добротный дом, обнесенный высоким частоколом. Ворота были широко распахнуты, и я неслышно прошла во двор и тут же остановилась, затаив дыхание.

Невдалеке, прямо передо мной стоял высокий мужчина с топором в руках. У его ног стояла деревянная колода, и было навалено множество бревен. Уверенным движением, он брал одно, ставил на колоду. Удар топора и дерево расщеплялось на две аккуратные половинки. Сбросив их, он принимался за следующее. У него было невероятно красивое и крепкое тело, покрытое множеством шрамов. Лица его я не видела, он стоял ко мне спиной, но с удивлением и до ужаса мне вдруг захотелось, чтобы он обернулся, но он продолжал колоть дрова, не замечая моего присутствия.

Я стояла довольно долго, и хотела было уже уходить, как вдруг увидела маленькую тень, метнувшуюся к ногам мужчины, и тут произошло нечто странное. Это была серая пушистая кошка. Она потерлась о его сапог и замурлыкала. Он замер, потом наклонился и, как-то неестественно хватая воздух, наконец, нашел кошку и взял животное на руки. Та довольно замурлыкала. Странная догадка озарила меня. Неслышно подкравшись, я зашла к мужчине со спины и, взяв одно полено, бросила его к остальным. Услышав стук удара, мужчина мгновенно повернулся и посмотрел прямо на меня. Но он меня не увидел. Его темные глаза смотрели в пустоту, и я с ужасом поняла, что оказалась права, он был слеп. Кошка спрыгнула с его рук и направилась в мою сторону. Я сделала шаг назад, моля богов не наступить на что-то, что может выдать меня.

— Показалось, — сказал мужчина и, снова взяв топор в руки, продолжил свою прерванную работу. Я тихо ретировалась со двора и почти бегом спустилась на облюбованную ранее поляну. Его лицо все еще стояло у меня перед глазами. Он был просто невероятно красив, черные как смоль длинные до плеч волосы, короткая борода, волевой подбородок, изящно очерченные полные губы и прямой нос… Но этот пустой взгляд! Он поразил меня до глубины души. Усевшись прямо на траву, я, откинулась назад и посмотрела на бездонное небо, склонившееся надо мной. Я вспомнила, как увидела этот утес с корабля и еще тогда подумала, что кто-то здесь должен жить, но потом забыла о нем, а вот теперь случайно набрела. Я догадывалась, что только что видела старшего сына Харальда. Это мог быть только Бьерн. Но как он мог жить здесь один? Как будучи слепым справлялся со всем хозяйством? Я закусила губу и задумалась. Мне в голову пришла одна очень безрассудная идея, конечно, надо было еще все тщательно обдумать, но я уже знала, что хочу сделать дальше.

Поднявшись на ноги, отряхнула штаны от прилипших травинок и поспешила обратно в поместье, уже напрочь забыв о той причине, по которой оказалась здесь. Ведь все нужное для задуманного у меня уже и так было.

Когда я спустилась к северным воротам, то увидела прибывших гостей. Они поднимались со стороны моря. Впереди шел высокий, одетый в легкие доспехи мужчина. За ним богато одетая молодая женщина и несколько вооруженных воинов. Харальд вышел встречать их, а я тем временем прошмыгнула в дом через кухню и поспешила в нашу с Асдис комнату. Девочки внутри не оказалось, она встречала гостей вместе с отцом и матерью. Я подошла к своей кровати и достав из своих вещей маленький узелок с самыми ценными травами, которые собирала еще моя тетя, высыпала мешочки прямо на постель и стала перебирать их, пока не нашла нужные. Отложив отобранное в сторону, я сложила оставшиеся травы на место и, спрятав узелок, вышла из комнаты, вернувшись обратно на кухню. Плотная стряпуха, рабыня по имени Квета, ласково мне улыбнулась.

— У тебя не найдется маленького чана, — попросила я. Мы с Кветой как-то сразу нашли общий язык, особенно когда я подлечила её больные ноги, она сразу прониклась к моей персоне искренней симпатией.

— Конечно, — вытерев руки о фартук, женщина достала с подвесной деревянной полки медный маленький чан и отдала мне, — А тебе зачем? — спросила она, при этом хитро так улыбаясь наполовину беззубым ртом.

— Сплю плохо, — солгала я, — Хочу себе отвар от бессонницы заварить.

— А-а, — протянула Квета, сразу же потеряв ко мне интерес, и поспешила к тушившимся на огне овощам, а я насыпала на дно чана по щепотке от каждой травы и залила все это кипятком, потом поставила чан в темное место, чтобы снадобье хорошенько настоялось.

— Кто приехал? — мимоходом спросила я у Кветы.

Она повернула ко мне лицо и с самым таинственным видом проговорила.

— Йорван с дочерью.

Странно, но это имя показалось мне знакомым. Я сделала заинтригованное лицо.

— А кто этот Йорван? — спросила я.

— Сосед нашего хозяина по землям, — ответила Квета, помешав рагу, — Они постоянно враждуют с нашим вождем, а вот совсем недавно хотели было заключить мир, поженив своих детей, да с нашим молодым хозяином случилась беда и дочка Йорвана, Гудхильд отказалась за него выходить. А теперь они, наверняка приплыли, чтобы настаивать на свадьбе, только теперь Альрика наверняка женить захотят. Он ведь стал наследником после того, как Бьерн отказался от прав на имущество отца в пользу младшего брата. А Йорван и его дочка своего ни за что не упустят.

Услышав слова кухарки, я тут же вспомнила, где уже слышала имя Йорван. О нем говорили Сингурд и Альрик при встрече на реке.

— А что, он плохой человек, этот Йорван? — спросила я.

— Да уж, хуже некуда, — ответила Квета, — Жестокий и хитрый и дочь пошла в отца. Чистая ведьма, клянусь всеми богами!

Я отвела глаза. Постепенно до меня начало доходить все произошедшее. Значит, старший сын Харальда ослеп не так давно? Интересно, кто поспособствовал этому? Мне стало очень любопытно, кто приложил руку к устранению Бьерна, как наследника или здесь был другой мотив?

Оставив отвар настаиваться до утра, я вышла из кухни. Надо было переодеться, скоро ведь позовут прислуживать за столом. Я вернулась в комнату. Асдис еще не было. Поспешно переодевшись в подаренное мне матерью серое простое платье, я подпоясалась широким поясом с медной пряжкой и переплела волосы в косу, когда двери распахнулись, и в проеме показалась голова Весты.

— Идем, уже пора на стол накрывать гостям, — сказала она.

Мы поспешили на кухню, где в огромных блюдах нас уже поджидала жареная оленина, овощи, куры и конечно, рыба. Воздух был пропитан ароматом пряных трав и горячего хлеба, только что вынутого из печи. Я взяла в руки одно из блюд и поспешила вслед за Вестой в зал, где уже за столом сидел Харальд с семьей и его гости, в число которых входили воины из дружины. В углу зала уже стояла бочка с медом и проворная рабыня с тонкими светлыми косичками, сновала между гостей, то и дело, подливая в опустевшие чаши сладкий хмельной напиток. Лица у многих были раскрасневшиеся. Мужчины громко разговаривали, я слышала обрывки их фраз о оружии, о боях и конечно же о женщинах. Поставив посредине стола свое блюдо, окинула быстрым взглядом присутствующих, на несколько секунд дольше всех, рассматривая дочь Йорвана. Но даже такого мимолетного взгляда мне хватило, чтобы понять, что, не смотря на необычайную красоту и потупленные глазки, девушка была довольно избалована и зла. Она напомнила мне Брена и я невольно усмехнулась от этого сравнения. Но пора было снова бежать на кухню. Веста уже исчезла, я поспешила к дверям, когда Харальд, заметив мое присутствие, неожиданно окликнул меня. Я остановилась и, повернувшись, поклонилась вождю.

— Постой, Дара, — он жестом подозвал меня к себе, — Я хочу, чтобы ты сегодня отдохнула и составила компанию Асдис. Пойди, переоденься и возвращайся к нам.

Я снова поклонилась и поспешила покинуть зал, в дверях едва не столкнувшись с Вестой.

— Где ты ходишь! — воскликнула она, — Тебя уже ждет Квета.

— Я иду переодеваться. Харальд пригласил меня за стол, — ответила я, пропуская Весту мимо и придержав для неё двери.

— Повезло! — улыбнувшись, Веста вошла в зал, а я прошла в комнату и достала свое самое красивое платье, переоделась и вернулась обратно. Присев на скамью возле Асдис, увидела, как Хельга одарила меня холодным взглядом.

Асдис приподнялась и шепнула мне на ухо.

— Как тебе Гудхильд? — спросила она.

— Дочь Йорвана? — переспросила я.

Девочка кивнула.

— Я не люблю её, но маме она нравится, — со вздохом произнесла Асдис, — Она конечно красивая, но, по-моему, ты намного красивее!

Я улыбнулась этим словам. Посмотрев на Харальда, увидела, как тот что-то обсуждает с Йорваном и явно пребывает не в самом лучшем настроении. Мужчины спорили, при этом Йорван стал бордово-красным, а Харальд хмурился и был настроен крайне агрессивно. Веста подливала им вино и крутилась рядом, я подозвала её к себе. Девушка нагнулась ко мне.

— О чем они спорят? — спросила я, — Ты ведь наверняка слышала!

Веста хитро улыбнулась.

— Йорван требует Альрика в мужья для своей дочери, — сказала она, — У них же был договор, перемирие с тем условием, что Гудхильд выйдет замуж за наследника, а когда Бьерн отказался от всего, то все перешло к Альрику.

— А что, Харальд не согласен?

— Он говорит, что без Альрика не может решать такой серьезный вопрос, — Веста забрала с нашей половины стола опустевшее блюдо и отошла. Я посмотрела на Харальда. Он молчал и слушал то, что в данный момент говорил ему Йорвин. В зале стоял такой галдеж, что я, как не напрягала слух, не могла услышать даже слова из того, что они говорили. Хельга, сидевшая рядом с мужем, вела непринужденную беседу с Гудхильд и изредка посматривала на мужа, но молчала и в разговор мужчин не вступала.

Мы с Асдис вскоре ушли. Мне надо было рано вставать и, заметив, что у девочки слипаются глаза, я взяла её под руки и вывела из зала. Уложив малышку спать, я пошла на кухню, где взяла настоявшийся отвар, перелила его в глиныную бутыль и плотно закупорив, унесла с собой в комнату. Поставила его под кровать и раздевшись легла спать.

На утро Асдис разбудила меня с зарей. Мы вместе позавтракали и я помогла Веста с посудой, а потом захватив свою бутыль, поспешила на утес. День выдался холодный. Листья деревьев, казалось всего за одну ночь, окончательно сменили свой зеленый окрас на красные и желтые оттенки. Лишь изредка попадались блеклые подобия прежнего сочного изумруда. Трава была еще совсем мокрой от выпавшей росы и мои меховые башмаки сразу намокли. Небо затянули темные тучи, вскоре начал накрапывать мелкий противный дождик. Когда я оказалась у ворот дома, то к моему удивлению увидела кошку, видящую под тенистым деревом, раскинувшим свои ветви над протоптанной тропинкой. Кошка посмотрела на меня немигающим взглядом желтых янтарных глаз и, потянувшись, пошла к дому, при этом иногда оборачиваясь, словно желала проверить, следую ли я за ней. А я и правда шла.

Когда мы подошли к дому, кошка остановилась на пороге и призывно посмотрела на меня, потом на дверную ручку, словно предлагая мне открыть дверь и впустить её, что я и сделала. Открываясь, дверь едва скрипнула. Я вздрогнула от тихого звука, показавшегося мне громким, как удар грома, но после успокоилась и заглянула внутрь. В доме никого не было. В единственной комнате стояла широкая кровать, сундук у изголовья, стол, одинокий стул и маленький камин, перед которым лежали аккуратной стопкой поленья. На стене висел огромный щит и не уступающий ему размерами меч. Кошка зашла в дом, я за ней. Оглядевшись, увидела на столе большой бутыль. Подошла, понюхала и довольно ухмыльнулась. То, что надо. Мой отвар полностью растворится в меде и когда хозяин дома будет его пить, то совсем ничего не почувствует. Я достала свою бутыль, быстро откупорила и, вылив содержимое в мед, тщательно перемешала. Едва я закончила, как услышала тихие шаги. Быстро забравшись под стол, затаилась. Дверь с протяжным скрипом растворилась, и Бьерн вошел в дом. Я затаила дыхание. Находясь под столом, я могла видеть только его ноги, обутые в высокие кожаные сапоги. Мужчина некоторое время стоял посреди комнаты. Я даже прикрыла ладонью рот, чтобы не выдать себя своим дыханием, когда он, наконец, прошел к кровати и сел. Я осторожно выглянула из-под стола и увидела, как кошка запрыгнула к нему на колени. Бьерн рассеяно погладил ее по мягкой шерстке, а потом удивленно произнес:

— Странно! Я же, кажется, выпускал тебя перед уходом!

Я замерла в ужасе. Сейчас он поймет, что в его доме кто-то был. А если он случайно обнаружит меня? И как мне теперь выйти отсюда? Придется ждать, пока он не ляжет спать или не покинет дом. А если он так никуда и не выйдет? Погода за окном препакостная! Что я тогда буду делать? Я сидела под столом не шевелясь, и почти не дыша, прекрасно зная, какой тонкий слух у слепых людей и думая, как мне выбраться отсюда.

Бьерн опустил кошку на пол, встал и подошел к полке над камином. Уверенным движением человека, проделывающего это уже не первый раз, он достал кувшин и маленькую миску и налил в ней молока. Он поставил миску на пол, и я увидела его лицо совсем близко от себя и неожиданно поняла, что мне нравится смотреть на него. Улыбнувшись сама себе, отметила, что старший сын Харальда совсем не похож на отца, в отличие от Альрика. Мне показалось, или Бьерн как-то странно улыбнулся выпрямляясь. Кошка важно прошагала к миске и принялась лакать, при этом поглядывая на меня и словно говоря, я присматриваю за тобой. Когда она допила, то вернулась на кровать и, потянувшись, свернулась на одеяле в клубок и закрыла глаза. Меня почему-то охватила странная злость на маленькое животное, словно оно было повинно в том, что я застряла в этом доме и не могу не то что пошевелится, но даже нормально вздохнуть!

Заставив себя успокоится, медленно и осторожно, стараясь не издавать ни малейших звуков, я поменяла положение тела. Хозяин дома тем временем накинул на плечи теплый плащ и наконец-то вышел из дома. Я облегченно вздохнула и вылезла из-под стола. Распрямив плечи, выглянула в окно. Во дворе никого не было. Мне стало интересно, куда же мог пойти слепой человек, да еще в такую погоду? Я тихо толкнула дверь и, молясь о том, чтобы она не заскрипела, приоткрыла ее на столько, чтобы выглянуть наружу. Вдруг Бьерн стоит у порога, а тут я! Но там никого не оказалось. Я протиснулась наружу и тихо прикрыла за собой дверь. Только покинув двор, я, наконец, смогла расслабиться и пойти спокойным шагом. Пустая котомка била меня по спине. Я спустилась к лесу и по едва заметной тропинке вышла на дорогу, ведущую в Харанйоль. Уже издалека я увидела частокол, окружавший поселение. В этот раз, сделав дугу по лесу, я вышла к нему с запада. Недалеко от дороги виднелась темная полоса моря с белыми барашками волн. Противный дождик перешел в сильный ливень. Поднялся ветер и я прибавила шагу, надеясь поскорее оказаться под крышей дома, где тепло и уютно. Но пришла все-таки мокрая и раздраженная. Быстро пробежав в комнату, увидела, что Асдис сидит на кровати с тряпичной куклой в руках. Я кивнула ей и поспешила сбросить с себя мокрую одежду. Надев сухое платье, повесила мокрые вещи на спинку стула и, достав полотенце, распустила волосы и принялась их сушить.

— Йорван сегодня утром отплыл вместе с дочерью, — сказала девочка, — Они поругались с отцом и, уезжая, он назвал его старым волком, у которого выпали зубы.

Я села рядом с ней и ободряюще улыбнулась.

— Не обращай внимания на слова этого человека, — сказала я ей, — По-моему, он не совсем хороший.

— Но я слышала, что он сказал отцу, будто знает какую-то его тайну и если тот не согласится, чтобы Гудхильд стала женой его сына, то он расскажет это всем нашим соседям!

— А что он может знать? — удивилась я.

— Не знаю, — искренне ответила Асдис, — Но отец еще больше рассвирепел от этих слов Йорвана. И теперь я боюсь, что снова повторится то, что было раньше.

— А что было раньше? — я отложила полотенце, впитавшее влагу с волос и села у разожженного камина, досушивая волосы.

— Мы воевали с людьми Йорвана! — сказала девочка.

— А-а, — протянула я и, помедлив, добавила, — Не думаю, что это повторится. Твой отец этого не допустит, не беспокойся.

Заплетая высушенные волосы, я сидела у камина и, глядя на трепещущее пламя, думала. И вот какая получалась картина. Два враждующих клана, устав от бесконечных стычек, решили, наконец, помирится, и как залог мира поженить своих детей, но когда наследник Харальда внезапно теряет зрение и, отказавшись от наследования, уходит жить отшельником на мыс, расположенный достаточно далеко от родного дома, при этом прекратив общаться с отцом и семьей. Хотя, если судить, по словам кухарки Кветы, именно Гудхильд отказалась от своего жениха, а теперь значит, Йорван подумав, решил выдать её за младшего брата, к которому теперь переходили все полномочий наследника! Как-то странно все это!

Я бросила взгляд на Асдис, девочка из шелковых лоскутков шила платье своей кукле. Я поднялась на ноги и вышла из комнаты, направившись на кухню, где надеялась застать болтливую Квету. К моему удивлению, кухарки на месте не оказалось. Тогда я, чтобы скоротать время, принялась готовить новую порцию отвара. Завтра мне предстояло вновь проникнуть в дом на утесе и добавить Бьерну лекарство в питье. Я намеревалась вернуть ему зрение и надеялась, что у меня это получится. Если бы я только знала, почему с ним случилось это? Вероятно, стоило расспросить Квету или Весту с Адли? Или ту же Асдис? Но как им объяснить этот мой неожиданный интерес к судьбе Бьерна, о котором мне и знать не полагалось!

Приготовив отвар, поставила на полку, куда не попадал свет, и вышла из кухни. Забежав в комнату, застала Асдис за прежним занятием. Девочка была так сосредоточена на шитье, что даже не взглянула на меня. Я достала из сундука видавшую виды плотную накидку и поспешила из дома. Дождь стих. Ветер обрывал пожелтевшие листья. Я прошла к хлеву, где застала Атли, загоняющего последнюю корову. Парнишка был промокшим с ног до головы, но увидев меня, радостно улыбнулся.

— Я видел сегодня, как ты поднималась на утес, — внезапно сказал он.

— Да, я искала кое-какие травы! — ответила я.

— В такую погоду? — с сомнением в голосе произнес Атли.

— Много ты понимаешь, — бросила я, — Иди лучше переоденься, с тебя капает на землю вода.

Атли повесил хлыст на стену и выбежал из хлева, но вернулся буквально через пару минут в сухой тунике поверх шерстяных штанов. Он подошел ко мне и, переминаясь в нерешительности с ноги на ногу, посмотрел вдруг в мои глаза и внезапно произнес:

— Ты хочешь вылечить молодого хозяина?

— Что? — я изобразила удивление, про себя отметив поразительную наблюдательность парнишки. Он был довольно смышленым.

— Ты можешь мне доверять! — сказал он уверенно.

— С чего бы это? — поинтересовалась я. Вошедшая с деревянным ведром Веста прервала наш едва начатый разговор.

— Что это вы тут шепчетесь? — спросила она и, поставив ведро на землю, внимательно посмотрела на нас.

— Да так, спрашиваю у Атли места, где могут расти кое какие травы, — сказала я, все ещё не отводя пристального взгляда с лица парнишки.

— Тогда ты обратилась не к тому, к кому надо, — смеясь, произнесла Веста, — Атли совсем ничего не смыслит в травах, если что и надо спросить, иди к старой Отте, что живет у моря среди рыбаков, только она тебе и сможет помочь.

Я посмотрела на Весту и благодарно кивнула. Затем поспешно покинула хлев. Следовало быть осторожнее, никто не должен знать о моем даре. Не думаю, что Хельга расскажет кому-то обо мне. Еще не хватало, чтобы и здесь меня стали называть ведьмой! Зачастую, люди боятся того, чего не могут понять, даже если это не приносит им вреда, они склонны проявлять жестокость. Мне не хотелось становиться изгоем и здесь. Веди себя скромно, говорила я себе, не высовывайся и проживешь долгую и спокойную жизнь. Но увидев Бьерна мне захотелось помочь ему, я даже сама не знаю, почему так загорелась этим. Даже сейчас, вспомнив о нем, я словно снова увидела перед собой его лицо и эти слепые, но такие красивые глаза.

Встряхнув головой, прогнала наваждение и, прислонившись спиной к стене дома, перевела дыхание. Не знаю, почему, но когда я вспомнила Бьерна, мое сердце забилось так сильно, что в груди стало больно. Что-то происходило со мной, что-то, чему у меня не было объяснения. Напуганная собственными мыслями, я судорожно провела ладонью по лбу, словно прогоняя их из головы. Надо подумать о чем-то другом, сказала я себе. Отта, внезапно вспомнила я, Веста сказала, что некая старая женщина, скорее всего, знахарка, которая разбирается в травах, живет у самого моря с рыбаками. Может, следует навестить её в ближайшее время и познакомится. Возможно, у нее есть нужные мне травы? Следовало пойти, поискать её дом, все равно сейчас заняться было нечем. Я решительно направилась к воротам. Через которые впервые вошла в Харанйоль в сопровождении Сингурда. Через полчаса ходьбы по размытой дождем грязной дороге, вышла на каменистый берег к домам рыбаков. Строения были довольно маленькие. Между домами на вбитых в песок кольях были натянуты рыбацкие сети. Несколько лодок, вытащенных на берег, завершали пейзаж. Я мельком взглянула на штормившее море. Большие волны с шумом набегали на берег и с той же поспешностью откатывались назад, оставляя после себя россыпь голышей, перепутанных в темно-коричневых водорослях, но когда набегали опять, то уносили все обратно в глубину. Взглянув на горизонт, я внезапно увидела корабль, направляющийся к пристани. Он был еще очень далеко, но шел к берегу очень уверенно, прекрасно зная здешние воды. Я некоторое время смотрела на приближающееся судно, потом отвернулась и поспешила к первому домику, где намеревалась расспросить про Отту. К моему удивлению, на мой стук дверь открыл мой старый знакомый, кормчий Гринольв. Увидев меня, он вначале удивился, а потом с улыбкой пригласил пройти в дом.

— Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя, — сказал он на общем языке, когда я присела на скамью за стол.

Я улыбнулась в ответ. Гринольв понравился мне еще на корабле купца. Но как он оказался здесь?

— Я думала, вы уплыли вместе с Сингурдом! — произнесла я.

— Нет. После недолгих раздумий, я решил остаться здесь, — ответил кормчий, — Мне захотелось немного отдохнуть от моря, дома меня никто не ждет, поэтому решил погостить у Харальда.

Я окинула взглядом крепкую фигуру Гринольва, и внезапно мне показалось, что я вижу что-то черное у него в груди. Иногда у меня так получалось видеть людей, но никогда я не могла это контролировать, все происходило само.

— Вы больны? — произнесла я скорее утвердительно, чем спрашивая. Кормчий с любопытством посмотрел на меня.

— Как догадалась? — спросил он.

— Должна же была быть причина, по которой вы не захотели больше выходить в море, — ответила я, — И я подумала, что эта — самая вероятная.

Кормчий рассмеялся.

— Забавная ты девочка, — он по-отечески погладил меня по голове. Я смутилась от такой неожиданной ласки, но Гринольв сделал вид, что не заметил этого.

— Теперь мой черед задавать вопросы, — сказал он, — Что ты делаешь здесь?

— Ищу женщину по имени Отта, — сказала я, — Она знахарка или целительница, я не знаю, но возможно, у нее есть лекарственная трава, которая нужна мне.

— Знаю такую, — сказал кормчий, — Если хочешь, покажу тебе, где её дом. Только она не целительница, она лечит животных, коров и коз и вряд ли сможет тебе помочь. Только может прежде выпьешь чего-нибудь горячего? Я вижу, ты продрогла.

Я благодарно кивнула. Гринольв поднялся и прошел подогреть нам вина. Я несколько секунд медлила, потом решилась и произнесла:

— Гринольв, вы знаете что-нибудь о Бьерне?

Он обернулся.

— А с чего это ты им заинтересовалась? — спросил он и вернувшись, налил мне в медный кубок пахнувшего медом вина.

— Просто никто ничего о нем не говорит, а я, гуляя, нечаянно вышла к его дому на утесе, — сказала я, принимая из его рук кубок.

— Да никто ничего и не скажет, — кормчий присел рядом, — Для Харальда это было ударом. Но если хочешь, я все тебе расскажу.

Я кивнула, стараясь не выдать охватившей меня радости. Неужели, я смогу узнать сейчас обо всем, о чем молчат все в доме вождя, о чем не смеют даже заикаться в его присутствии!

— Я знаю не так много, — произнес Гринольв, — Поэтому не думаю, что смогу усмирить твое любопытство.

— И все-таки, — произнесла я.

— Я начну с самого начала, — сказал кормчий. Я пригубила сладкое вино и принялась слушать.

— Когда-то у Харальда Волка была другая жена. Ходили слухи, что она была дочерью какого-то колдуна, но я не верю этому, люди многое говорят о том, в чем не знают толка. Она родила Харальду двоих сыновей. Жили они душа в душу пока из одного своего похода восемь лет назад, насколько позволяет мне память, он не привез с собой красавицу рабыню по имени Хельга. Жена вождя в то время была беременна третьим поздним ребенком, но во время родов она неожиданно умерла, а Харальд, недолго погоревав, женился на своей рабыне, которая вскоре подарила ему дочь. Но это я немного отошел от главного. Два года назад, устав от постоянных нападок своего соседа Йорвана, желавшего завладеть Харанйолем, Харальд решил заключить с ним мир, чтобы жить в спокойствии, не опасаясь неожиданных набегов…

— Прямо, как мой отец, — подумала я.

— Но Йорван поставил условие, что прекратит свои нападки только в случае нерушимого союза — брака его единственной дочери Гудхильд и наследника Харальда — Бьерна. Хочу сказать, что к тому времени только благодаря Бьерну Харанйоль все еще принадлежал Харальду. Сыновья вождя выросли сильные и храбрые, но старшего отличала невероятная сила и ум. Он собрал под своим началом сильную дружину, противостоять которой никто был не в силах. Они ходили в походы и всегда возвращались с богатой добычей и минимальными потерями. Йорван боялся Бьерна и пока старший сын был в Харанйоле, никто не смел тревожить поселение. Самое интересное во всем этом то, что Бьерн мог легко разбить Йорвана, но по указу отца никогда не нападал первым на людей соседа.

Я нахмурилась. Мне вспомнилась слова маленькой Асдис, что Йорван знает какую-то тайну Харальда… Значит именно это сдерживает Волка от решительных действий.

— Итак, Харальд дал согласие на свадьбу. За день нее Бьерн ослеп. Никто не может объяснить, как это произошло. Просто утром он проснулся и уже ничего не видел, — продолжил кормчий, — Узнав об этом, Гунхильд сказала прямо при семье Харальда и своем отце, что не собирается связывать свою жизнь с калекой. И она отказалась от этого брака. Рассерженный Йорван вернулся на свой корабль и отправился домой. В тот же день Бьерн отказался от наследства в пользу младшего брата и переехал жить в пустующий дом на утесе, где и живет сейчас в полном одиночестве вот уже почти два года. С того самого злополучного дня он ни разу не посещал Харанйоль и не разрешает никому его навещать.

Я залпом осушила кубок и с шумом поставила его на стол.

— Вот и все, что я знаю, — добавил кормчий, внимательно посмотрев на меня, — Но это чистая правда, потому что я пересказал тебе все то, что слышал от Сингурда, а он является близким другом Харальда и всегда в курсе всего, что происходит в Харанйоле.

— Спасибо, — сказала я. Рассказ Гринольва не только добавил загадок к уже существующим, но подтвердил главное. Асдис не ошиблась, передавая мне разговор вождей. Йорван что-то такое знал о Харальде, что могло губительно сказаться на его репутации, если это будет обнародовано. Я не могла поверить, что Харальд мог чего-то стыдиться в своей жизни и что-то скрывать, но это было так.

— Согрелась? — вопрос Гринольва вывел меня из задумчивого состояния.

Я тепло ему улыбнулась и кивнула.

— Вы не могли бы показать мне, где живет Отта? — напомнила я.

Кормчий встал из-за стола.

— Конечно, пойдем, — сказал он. Мы вышли наружу. Усилившийся шторм осыпал нас холодными брызгами разбившейся о камни волны. Я поежилась и плотнее закуталась в накидку. У причала стояла военная ладья. Её швыряло на волнах и с силой ударяло о сваи. По переброшенному трапу сходили люди. Я бросила на них мимолетный взгляд и повернулась к Гринольву. Мы прошли мимо перевернутых лодок и остановились у невысокого домика с покосившейся крышей. Кивнув на дверь, кормчий попрощался и поспешил к прибывшим, чтобы помочь им вытащить на берег корабль, пока разыгравшийся шторм не сделает это за людей, только с меньшей осторожностью. Бросив взгляд в спину удаляющегося мужчины, я решительно постучала в дверь, но мне никто не ответил. Я постучала снова и снова, но в ответ мне была тишина. Тогда я просто распахнула дверь и подхваченная порывом ветра, буквально влетела внутрь пропахшего сыростью помещения. С трудом закрыв за собой дверь, я огляделась. Маленькая темная комнатка без окон, освещалась лишь огнем, горящим в очаге. Потолок был настолько низким, что у меня создалось непонятное давящее ощущение, довольно причем, неприятное.

— Кого это принесло в такую погоду, — услышала я ворчливый голос из полумрака. Приглядевшись толстую старую женщину, лежащую на лавке и укрытую до самого носа шерстяным одеялом. Платок на ее голове сидел так же кособоко, как крыша дома. Я несколько удивилась, ожидая, что предо мной будет чистенькая аккуратненькая бабулька, а тут оказалась какая-то немытая страхолюдина. Пересилив неприязнь, шагнула вперед.

— Здравствуйте, — сказала я громко.

— Чего кричишь! — возмутилась старуха, я не глухая.

— Извините, — пробормотала я, — Мне сказали, что у вас есть лекарственные травы…

— Есть, а ты кто такая будешь? — старуха откинула одеяло и свесила ноги. Она была толстая и очень невысокая с горбатой спиной.

— Я из дома Харальда, — ответила я.

— Что-то первый раз тебя вижу, — съязвила старуха.

— Я недавно здесь, — произнесла я.

— Ладно, что надо, раз уж пришла? — спросила она, неожиданно смягчившись, — Хельга опять прислала за травами? Обычно, она сама приходила, но в такую погоду даже я бы не вышла из дома.

— Да, — солгала я. Значит, Хельга брала у этой горбуньи травы? Интересно, для чего они ей? Ведьмы, подобные Хельге никогда не занимались целительством.

— Там, в сундуке, — Отта махнула рукой в темноту. Я ужаснулась, интересно, как я буду смотреть на травы в кромешной тьме?

— Подтащи сундук к огню и возьми то, что тебе велели, если разбираешься. А то мне лень вставать, ноги совсем не ходят.

Я кивнула и вытянула тяжеленный деревянный сундук к самому очагу. Распахнув его, с удивлением увидела аккуратные мешочки, заполненные сухими травами. От разнообразия у меня разбежались глаза. Отта проследила за мной взглядом и, оценив мою реакцию на свои сокровища, довольно хмыкнула.

— Мне нужно это и…еще вот это, — я бросилась перебирать содержимое сундука, принюхиваясь к мешочкам, чтобы определить нужную мне траву. Наконец, собрав то, что мне было необходимо, закрыла сундук и поставила его на место. Надо отдать должное старухе, в чем-чем, а в травах она разбиралась прекрасно.

— Где собираете? — спросила я.

— Ага, так я тебе все и рассказала, — буркнула Отта, — Взяла, что надо и ступай. Я спать хочу.

Поблагодарив горбунью, я вышла из ее покореженного дома. В меня сразу швырнуло россыпью морских брызг. Снова начал накрапывать дождик. Прибывшие воины вытягивали свой корабль на берег, я увидела среди них кормчего. Один из северян внезапно показался мне странно знакомым. Подойдя ближе, я узнала в нем Альрика. Раздетый по пояс, он со всех сил тянул толстый трос. Мышцы на его спине были напряжены, волосы мокрые от морских волн и дождя, густыми прядями покрывали торс до самых лопаток. Я остановилась, с интересом наблюдая как они, наконец, выволокли ладью и протащили по берегу на достаточное расстояние, чтобы разбушевавшееся море не смогло дотянуться до неё своими руками-волнами. Мужчины стояли мокрые, но довольные, когда Альрик, резко обернувшись, увидел меня.

— Вот мы и снова встретились, — прокричал он, стараясь перекричать шум моря и воя ветра свистящего на снастях. Подняв с песка, сброшенную видимо ранее, кожаную куртку, он отряхнул ее и, надев, подошел ко мне. Я стояла просто глядя на него и даже не знала, что мне делать, убежать или продолжать вот так стоять, глупо таращась на почти незнакомого молодого мужчину. Его люди оделись и подошли к нам, среди них и Гринольв.

— Харек и Ортон останетесь с Гринольвом на берегу, присмотрите за судном, пока я не пришлю за вами и товаром повозку, — не отводя от меня взгляда проницательных серых глаз, отдал команду Альрик, — Ты уже понимаешь нашу речь? — внезапно спросил он у меня. Я кивнула. Альрик улыбнулся. Улыбка у него была светлая и очень красивая.

— Идемте все скорее в Харанйоль, — сказал он, наконец, перестав рассматривать мое лицо. Я встретилась глазами с пожилым кормчим, и тот весело подмигнул мне, словно подбадривая. Странный, подумалось мне. Я пристроилась позади за шагающими воинами. Они шагали по мокрой земле под проливным дождем и весело галдели. Я смотрела на спину Альрика, идущего самым первым. Я не знала, какое у меня о нем сложилось мнение. Вроде бы приятный молодой мужчина, но я чувствовала в нем что-то потустороннее, непонятную силу, но не такую, как у меня или у Хельги. Эта сила была животной, мощной и совсем не светлой, но и не черное, а нечто среднее.

Когда мы вошли в ворота, несмотря на сильный дождь, их уже встречала толпа народа. Счастливые лица мужчин и женщин, и даже дети торопились выказать свою радость по поводу благополучного возвращения наследника и его людей. Альрик, смеясь, поднял руки, приветствуя свой народ, капли дождя стекали по его загорелому лицу, но он словно не замечал этого. Подхватив на руки маленького мальчишку, стоявшего около своей матери, он подкинул его высоко в воздух. Ребенок завопил от счастья, когда Альрик, поймал его и вернул матери. Я прошмыгнула мимо образовавшейся толпы и зашла в дом. Два раза за день промокнуть до нитки — это слишком даже для меня, подумала я.

Когда я сказала Асдис, что прибыл ее брат, девочка опрометью бросилась из комнаты, оставив ее в мое полное распоряжение. Я снова сменила одежду и развесила промокшую над камином, подбросила дров и с ногами забралась на кровать, стараясь согреться. Травы, взятые у горбуньи, спрятала в свой мешочек. В честь возвращения сына вождя в этот вечер непременно устроят пир и, скорее всего, мне предстоит прислуживать за столами вместе с Вестой. Надо было немного отдохнуть. Я улеглась и, закрыв глаза, принялась мысленно считать до ста и даже не заметила, как в районе сорока уже заснула.

Меня разбудила Асдис. Со всех сил вцепившись мне в плечо худыми длинными пальцами, она пыталась разбудить меня. Когда я, наконец, открыла глаза и недовольно посмотрев на неё, села, девочка защебетала высоким голоском:

— Отец просил передать тебе, чтобы ты к вечеру принарядилась, в честь Альрика будет пир и отец хочет, чтобы на тебя посмотрели молодые воины из дружины брата! — и тут же поспешила добавить, — Ты такая красивая, что я просто уверена, ты приглянешься хорошему парню!

Я помрачнела. Вот это новость! Уж лучше разливать вино, чем эти ненавязчивые смотрины. Видно, Харальд и в самом деле решил выдать меня замуж, только забыл спросить меня, хотя кого может интересовать мнение пленницы, которую держат только ради того, чтобы ее отец в свою очередь, не забывал о данном обещании и регулярно выплачивал дань.

Встав с постели, я посмотрела в окно. Небо все еще было пасмурным, но заходящее солнце все-таки сумело пробиться сквозь облака, посылая на землю теплые ласковые лучи. Тяжело вздохнув, я начала одеваться.

За столом все разговаривали. Было очень шумно. Мы с Асдис сидели недалеко от вождя, где меня было просто превосходно видно всем собравшимся за столом воинам. Честно говоря, я чувствовала себя как-то глупо, словно рабыня на невольничьем рынка, когда очередной глаз кого-либо из мужчин оценивающе останавливался на моем лице. Я едва сдерживалась, чтобы не вскочить из-за стола и не убежать в безопасность своей комнаты, где могла бы укрыться ото всех и спокойно поспать. Альрик сидел рядом с отцом и время от времени посматривал в мою сторону. Его явно веселило то положение, в котором я оказалась по вине его отца, возомнившего себя свахой. Он посмеивался над моими попытками стараться быть незаметной. А маленькая Асдис в этот день была очень разговорчивая. Она то и дело нахваливала своего брата и все время докладывала мне, какой, из симпатичных молодых воинов, по ее мнению, заслуживал моего внимания. Хотя, хочу признаться, несмотря на ее юный возраст, наши вкусы в отношении внешности мужчин во многом совпадали.

К концу вечера я чувствовала себя, словно выжатый лимон. Поспешив из зала, я первым делом умылась холодной водой, смывая с лица липкие взгляды, и только потом смогла спокойно лечь спать. Асдис к моему удивлению, еще долго сидела со взрослыми и судя по всему, она пошла спать только далеко за полночь, потому что, проснувшись на заре, я увидела, что девочка все еще спит, натянув одеяло до подбородка. Я встала и тихо, чтобы не разбудить маленькую полуночницу, оделась и, достав из-под кровати настоявшийся за ночь отвар, поспешила на кухню. Перелив его в бутыль, положила его в котомку и, набросив на плечи старую накидку, вышла во двор.

Осенний утренний воздух нес прохладу с моря. Небо затянула легкая дымка, которая обещала растаять к полудню. Я услышала, как кто-то зовет меня по имени и, обернувшись, увидела пастушонка.

— На утес собираешься? — спросил он, после пожелания мне доброго утра.

Я кивнула.

— Давай провожу немного? — предложил он, и я почему-то согласилась. Мы вышли из ворот и вошли в лес.

Атли шел рядом со мной, забросив хлыст на плечо, коровы, словно привязанные, следовали за ним.

— Там хороший луг за лесом, — сказал парнишка, нарушив молчание, — И до утеса буквально рукой подать.

— Спасибо, — произнесла я. Был ли смысл сейчас оправдываться перед ним и лгать, что я вовсе не туда иду? Он все равно мне не поверит и правильно сделает. Возможно, мне стоило доверять хоть кому-нибудь в Харанйоле, так почему не этому наивному доброму мальчику? Мое сердце подсказывало мне, что он не предаст меня, но стоило ли верить глупому сердцу, которое когда-то не могло даже подумать о том, что родной отец отошлет меня к чужим людям, к врагам, чтобы самому жить в довольстве и безопасности. Пожертвуй одним, чтобы большинству было хорошо!

В молчании мы вышли из леса и оказались на той самой поляне, от которой до дома на утесы было буквально подать рукой. Попрощавшись с Атли, я направилась к видневшемуся вдали частоколу, окружавшему дом. Но когда я подошла достаточно близко, внезапная серая тень прыгнула мне под ноги и я едва не упав, увидела перед собой кошку Бьерна. Она зашипела на меня и встала у ног, словно не пуская вперед. Но, когда я, отодвинув ее в сторону носком ботинка, все же продолжила свой путь, серая бестия засеменила рядом, словно ни в чем не бывало. Приближаясь к дому, я старалась ступать бесшумно. Благо, на мокрой траве это было не так тяжело. Приблизившись к воротам, я внезапно услышала голоса и остановилась как вкопанная. Кошка надменно взглянула на меня и припустила вдоль частокола. Я последовала за ней и увидела, что она остановилась и смотрит на меня в немом ожидании. Оглядев бревна, я увидела совсем крохотную щель, но достаточную для того, чтобы видеть все происходящее за частоколом и, приблизившись, выглянула в неё. То, что я увидела, заставило меня отшатнуться и закрыть руками рот, чтобы сдержать рвущийся наружу удивленный вскрик. Успокоившись, я снова припала к отверстию и прислушалась. Кошка тем временем потерлась об мои ноги и уселась рядом.

Во дворе находилось двое. Бьерн и женщина, которую я узнала сразу же, не смотря на то, что она стояла ко мне спиной. Но ее из-за густых рыжих волос, заплетенных в косы, сбегавших змеями по плечам, ее ни с кем нельзя было спутать. Но признаю, я была удивлена увидев Хельгу здесь и то, как она страстно прижималась к Бьерну. Она что-то шептала ему, а он молчал, и на его лице застыла гримаса отчуждения. Вот уж чего я не могла ожидать. Получается, Хельга влюблена в сына своего мужа? Но как такое могло быть? Я видела отчаяние на лице женщины, и мне даже стало чуточку жаль её, когда я услышала голос Бьерна.

— Мне стыдно за тебя, Хельга, — произнес он холодно и резко вырвался из объятий мачехи, — Ты хоть немного думаешь о моем отце? Или ты окончательно сошла с ума?

— Я могу думать только о тебе, — жалобно проговорила она в ответ, — Ты же знаешь, что я выходила за твоего отца не по любви…

— Уходи и больше не возвращайся, — сказал Бьерн и уверенным шагом направился к дому. Хельга позвала его по имени, но он так и не обернувшись, захлопнул за собой дверь. Я с удивлением услышала, как она тихо заплакала. Потом затихла, очевидно, вытирая слезы.

Я осторожно опустилась на траву, надеясь, что в таком состоянии ведьма не почувствует мое присутствие. Кошка залезла ко мне на руки. Некоторое время было настолько тихо, что слышался только шум прибоя и крики чаек. Потом до моего слуха донеслись мягкие шаги. Хельга уходила. Едва они стихли, как я перевела дыхание и, опустив кошку в траву, встала. Не понимаю почему, но настроение мое, после лицезрения этой сцены совершенно испортилось. Я прошла вдоль частокола до открытых ворот и нерешительно остановилась. Отвар в котомке печально булькнул, кошка следовавшая за мной подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Мне показалось, что она улыбалась.

Не знаю, сколько я простояла вот так, когда внезапно дверь дома распахнулась, и на пороге возник Бьерн.

— Майя, — позвал он.

Кошка мявкнув, побежала к двери. Но на пороге остановилась и оглянулась на меня, словно приглашая зайти в дом. Странная какая-то кошка, подумала я, словно все понимает, как человек.

— Майя иди домой, — крикнул Бьерн и, оставив дверь открытой, вернулся обратно в дом.

Кошка застыла на пороге, словно ждала меня. Я задумалась. Как мне войти, чтобы он не услышал? Подкравшись к дверям, я нагнулась, сняла ботинки и на цыпочках вошла вслед за Майей внутрь. Бьерн лежал на кровати, заложив руки за голову. Майя прыгнула ему на груди и стала, мурлыча, ластится. Он ласково погладил короткую шерстку. Я быстро огляделась. На столе стоял тот же бутыль с новым медом, очевидно принесенным из Харанйоля. Я прокралась ближе, и пока Бьерн играл с кошкой, добавила в мед отвара и, приподняв бутыль, осторожно взболтала его и поставила обратно. Затем так же неслышно прокралась к двери, подхватила ботинки и села на краю порога и обулась. Уже подход к воротам, услышала как Бьерн закрыл дверь дома. Тогда я, с чувством выполненного долга, бегом пустилась к поляне, где надеялась застать Атли. Но вместо пастушонка увидела только коров, жующих пожелтевшую траву. Я не решилась позвать парнишку по имени и недолго думая, прямиком направилась к поселению. Добравшись до дома вождя за какие-то полчаса быстрым шагом, внезапно на пороге столкнулась с Хельгой. Ведьма словно ждала меня, потому что, выскочив из дверей, схватила за руку и, оттащив в сторону, прошипела:

— Что ты там околачиваешься?

Я недоуменно посмотрела на нее. Вторая сущность Хельги, злобно сощурив глаза, смотрела на меня, и от этого взгляда мне стало страшно.

— Где я околачиваюсь? — переспросила я, глупо заморгав глазами.

— Не смей больше приближаться к его дому, — сказала Хельга, — Иначе пожалеешь. Даже не знаю, что ты там задумала, но только попробуй это осуществить и я уничтожу тебя!

Я вырвала руку и, высоко задрав подбородок произнесла:

— Ты уверена, что стоит так со мной разговаривать? А если я возьму и расскажу твоему мужу, куда ты бегаешь, тайком от него, он вряд ли обрадуется этой новости!

Хельга побагровела от злости.

— Ты еще угрожать мне вздумала! — вскрикнула она и добавила, — Значит, я не ошиблась, это ты была там!

Я улыбнулась в ответ, надеясь, что улыбка получится вполне ехидной, в духе самой Хельги. Она резко выкинула руку, и мое сердце сдавило от невыносимой боли. Я облокотилась о стену, тяжело дыша и глядя в довольное лицо ведьмы, когда внезапно двери, ведущие в дом, широко распахнулись и на пороге возникли Харальд и Альрик. Они недоуменно посмотрела на нас с Хельгой, и я почувствовала, как давление в груди постепенно ослабло и через миг совсем исчезло. Переведя дыхание, выпрямилась под ненавидящим взглядом ведьмы.

— Что вы там делаете? — спросил Харальд, подойдя ближе и как-то странно поглядывая на жену.

Хельга взяла себя в руки, обернулась к нему и лучезарно улыбнулась в ответ.

— Да вот, интересуюсь у нашей гостьи, как правильно варить отвар для хорошего сна из мака и ромашки. Она, оказывается, хорошо в них разбирается, но вероятно из скромности не призналось нам в этом раньше!

Харальд посмотрел на меня с некоторым удивлением, потом растянулся в искренней улыбке

— Это же просто замечательно, — сказал он, — Нам как раз нужна хорошая травница. Старая Отта совсем обленилась, да и возраст у нее уже не тот, чтобы лазить по лесу за травами. Я отправлю тебя к ней в ученицы. Больше чем эта старая горбунья никто не знает о травах, поверь мне!

Я кивнула, мысленно поблагодарив вождя за своевременное вмешательство. Еще немного и Хельга остановила бы мое сердце. Сил и умений противится такой старой и сильной колдунье, у меня не было.

— Ну, вот и отлично! — проговорил Харальд, — Завтра и начнешь. Я пошлю к Отте человека предупредить о тебе.

С этими словами он взял под руку жену и вместе с ней и сыном вернулся в дом. Я сползла по стене. Мое сердце колотилось от пережитого ужаса. Значит, ведьма все-таки почуяла меня там, на утесе. Вероятно, она догадывается, что я попытаюсь вернуть зрение ее пасынку, но почему противится этому, ведь, если она его любит, то тогда должна радоваться тому, что он сможет видеть вновь, или дело не в этом? Может это она сама сделала так, что он ослеп. Если подумать, она вполне могла сама сделать определенное зелье и накануне свадьбы добавить его в еду или питье Бьерну, чтобы он не достался другой. Исцелять она, конечно, не могла, но сделать подобную гадость было вполне в ее силах. Что же мне теперь делать? Сегодня она была вполне серьезна в своих угрозах. Если я продолжу лечить Бьерна, она, того и глади, приревнует и нашлет на меня порчу или еще что похуже. Но я уже не могла остановиться. Я не знала почему, но была твердо уверена, что должна вернуть зрение этому мужчине, потому что… Тут я осеклась. Почему, спросила я себя и с неохотой призналась — потому что он нравился мне и даже больше того. Но разве это было возможно?

Я встала и на ватных ногах вошла в дом. Зайдя в свою комнату, повалилась на кровать и тупо уставилась в потолок. Когда пришла Асдис, она была несколько удивлена моим странным состоянием, но тревожить меня не решилась. Видно, что-то такое слишком отчужденное было в моем взгляде. На ужине я тоже витала где-то в облаках, едва притронувшись к сочной курице и рассыпчатой каше, которая в этот раз получилась у Кветы на удивление удачно.

Когда я собиралась идти спать, кто-то окликнул меня. Рассеяно оглянувшись, я увидела перед собой Альрика. Он смотрел на меня, широко улыбаясь и что-то говорил.

— Что? — переспросила я.

Альрик удивился, но потом повторил:

— Пойдем, прогуляемся к морю?

Я недоуменно кивнула, и мы вместе покинули зала. Миновав коридор, вышли во двор. Ужн давно было темно. Небо, усыпанное россыпью звезд, смотрело на нас сквозь дырявые тучи, порванные ветром. Но, к моему удивлению, было тихо. Мы прошли сквозь ворота, охраняемые несколькими стражниками, с которыми Альрик перекинулся парой фраз, а потом зашагали по обочине дороги, чтобы не выпачкать обувь в грязи, оставшейся после дождя. За все это время Альрик не сказал мне ни слова, и я уже начала жалеть, что согласилась на эту прогулку, когда он, неожиданно заговорил:

— И как тебе живется у нас?

Я подозрительно покосилась на него.

— Что ты хочешь услышать в ответ? — спросила я.

— Естественно, правду, — сказал он.

— Тогда я промолчу, — ответила я.

Альрик хмыкнул.

Мы вышли на берег. В домиках рыбаков почти в каждом втором, в окнах горел свет. Я бросила мимолетный взгляд на дом Гринольва, там было темно, и вздохнула. Альрик шел дальше, туда, где стоял вытащенный на песок его корабль. Рядом, в нескольких метрах, горел костер, возле которого сидели люди. Я еще издали услышала их голоса. Когда мы подошли, я разглядела среди сидящих и кормчего Гринольва. Увидев нас, люди Альрика издали радостный вопль.

— Садись ко мне, девочка, — услышала я голос кормчего, и он похлопал по бревну рядом с собой. Я подошла и послушно присев, оглядела присутствующих. Альрик отозвал одного из своих людей и отошел с ним на некоторое расстояние, чтобы что-то обсудить.

— Весь день счищали ракушки с днища! — сказал мне Гринольв, — Даже не верится, что за пару месяцев успело так обрасти! — он хмыкнул.

Я посмотрела на корабль. Это было красивое, длинное судно, в свете огня страшный дракон на носу корабля казался живым, а когда ветер с моря раздувал пламя, то его тени, отплясывая на деревянной фигуре замысловатый танец, и вовсе делали дракона живым. Казалось еще миг, и он спрыгнет с носа ладьи и бросится на сидящих у костра. Я представила себе это и поежилась, слишком реалистичным все предстало в моем воображении.

— Холодно? — участливо осведомился Гринольв, ошибочно приняв это мое движение за попытку согреться.

— Нет, — сказала я.

Но кормчий уже стянул с себя меховую безрукавку и набросил мне на плечи. Я поблагодарила его и, хотя мне на самом деле не было холодно, плотнее закуталась в мех, чтобы не обидеть Гринольва. Мы сидели довольно долго. Воины Альрика принялись травить байки, некоторые очень страшные, а некоторые смешные. Спустя какое-то время сын вождя присоединился к нам за костром. Подбросили сухих дров, и тогда уже Гринольв рассказал нам страшную сказку о людях, живших в далекие времена на острове, расположенном в океане, где всегда лето и не знают снега. Эти люди могли по собственному желанию превращаться в животных. Старый кормчий рассказывал очень красочно и все мы слушали затаив дыхание, а когда он закончил, я попрощалась со всеми и направилась домой. Альрик вызвался проводить меня, несмотря на то, что его люди остались на берегу. Махнув на прощание Гринольву, мы побрели в Харанйоль. Огромная желтая луна, выглядывая из-за туч, освещала нам дорогу. Мы шли спокойным шагом, обходя лужи и грязь. Когда да ворот поселения оставалось совсем ничего, я увидела странную огромную тень, мелькнувшую среди деревьев, но подумав, что это мне просто мерещится после сказок, рассказанных у костра, я почти забыла об этом. Войдя в ворота, мы остановились, Альрик перебросился парой шуток со стражей и только потом направились к дому. У дверей мой провожатый неожиданно остановился и как-то странно посмотрел на меня. Его взгляд остановился на моих губах. Я замерла и сделала шаг назад и спиной уперлась в дверь, он шагнул было ко мне, но потом тихо рассмеялся.

— Ты что, боишься? — спросил он, и не дожидаясь ответа отодвинул меня в сторону, открыл двери и первым вошел в дом. Я, немного постояв снаружи, последовала за ним, но когда вошла внутрь, Альрика уже и след простыл. Облегченно вздохнув, я отправилась на кухню готовить отвар и легла спать только за полночь.

Атли снова провожал меня через лес. Под веселое мычание коров шагалось как-то бодрее. Утро было холодным, но солнечным. Первый день без дождя и туч радовал буйством осенних красок. Все деревья пестрели остатками ярких листьев, остальные мягким ковром устилали мокрую землю. Птицы звонко пели свои замысловатые трели, перелетая с одной ветки на другую. Атли был в самом прекрасном настроении, он постоянно насвистывал какую-то совсем простую мелодию, но делал это так лихо, что я даже не сдержалась и поаплодировала ему. Пройдя поляну, Атли попрощался со мной и погнал своих коров дальше, туда, где еще росла сочная трава, а я уверенным шагом поднялась на утес. К моему удивлению, серая кошка оказалась у ворот. То ли она поджидала меня, то ли просто грелась на солнышке, я этого не знала, но мое чутье подсказывало мне, что первое все-таки вернее, слишком уж эта бестия была хитрой. Майя щурила глаза и, подняв мордочку вверх, следила за маленьким воробьем, неуклюже прыгавшем с ветки на ветку. Заметив меня, она встала и, выгнув спину потянулась. Потом бодренько побежала к дому и привычно остановилась у дверей, всем своим видом показывая, что хозяина дома нет, и мне стоит поторопиться, если я не хочу, чтобы он застал меня, когда вернется. Я решительно открыла двери и заглянула внутрь. Там действительно было пусто. Я вошла, невольно задумавшись, куда же он уходит? Неужели он не боится гулять один, а если заблудится в лесу или еще чего хуже сорвется со скалы в море?

Подбежав к столу, привычно добавила в мед отвар и, уже собиралась было уходить, как вернулся Бьерн. Он вошел широкими шагами и с силой захлопнул за собой дверь. Кошка раздраженно мяукнула на меня, словно говоря, я же торопила тебя, а ты, глупая, этого не поняла! Я быстро шмыгнула под стол и затаилась. Бьерн подошел к столу и что-то поставил на него, а потом сел на кровать и позвал кошку. Майя не заставив себя долго ждать в миг оказалась у него на руках. Он приласкал животное и лег, заложив привычно руки за голову. Я мысленно ругала себя за медлительность. В этот раз мне могло не повезти так, как в прошлый, и сидеть мне под столом до самого вечера или еще дольше. Я едва не заплакала.

Когда миновал час, а за ним и второй, моя скрюченная спина стала откровенно возмущаться. Ноги онемели, а где-то ниже лопаток отчаянно чесалось. Я уже было совсем отчаялась, когда Бьерн внезапно сел и произнес:

— И долго ты собираешься вот так там сидеть?

Я опешила. Мне что померещилось или это он обращается ко мне?

— Может, все-таки выберешься и скажешь мне, что за бурду ты постоянно подливаешь в мой мед? — продолжил он, — Хотя…если тебе так нравится сидеть под моим столом, что ж, сиди, я подожду еще немного! — с этими словами он хотел снова было прилечь, как я выползла из-под стола и встала. Услышав шум, он улыбнулся и повернулся ко мне.

— Как ты узнал, что я там? — спросила я.

— Я же слепой, а не глупый, — ответил он, — Две абсолютно разные вещи, не находишь?

Я кивнула, но потом спохватилась, что надо ответить, он же не может видеть меня, а только слышать.

— Да, — согласилась я, — Ты прав.

— Я узнал о твоем появлении в тот первый день, когда рубил дрова. Возможно, ты считаешь, что ходишь при желании очень тихо, но берусь тебя разуверить в этом, ты топаешь как приличная лошадь.

Я побагровела. Вот тебе и на, я его лечу, хочу ему зрение вернуть, а он меня лошадью обзывает, неблагодарный. Кошка спрыгнула с кровати и подошла ко мне, грустно заглядывая в глаза, будто ей было жаль того, что меня рассекретили, а до этого так было забавно играть со смешной человеческой девчонкой.

— Ты мне не ответила еще на один вопрос, что ты постоянно добавляешь мне в питье? — спросил Бьерн, — По запаху чувствую, там травы и притом довольно полезные…

— Как ты можешь чувствовать запах, его же просто нет! — возмутилась я и, склонившись над бутылкой, шумно втянула воздух. Пахло медом и не чем больше.

— А я чувствую, — произнес он, — Так что там?

Я выпрямилась.

— Вообще-то, я готовила отвар, который действительно добавляла тебе в питье, чтобы помочь тебе снова видеть, — сказала я тихо.

Он нахмурился. Не знаю почему, но мои слова внезапно рассердили его. Он резко встал и подошел ко мне, словно видел меня. Протянув руку, Бьерн прикоснулся к моей шее, потом поднял пальцы выше и, наконец, дотронулся до лица и внезапно смягчился.

— Сколько тебе лет? — спросил он, — Ведь не больше двадцати?

— Восемнадцать, — ответила я. От его пальцев шло приятное тепло, и я неожиданно почувствовала, что мне приятно то, как он касается меня. Осознание этого заставило меня отшатнуться в сторону. Бьерн с усмешкой опустил руку и произнес:

— Тебе не надо меня бояться, я не сделаю тебе ничего плохого, ты ведь понравилась Майе, а она у меня девушка привередливая!

— Откуда ты? — спросил он, — Ведь не из Харанйоля, я там всех знаю.

— Видно не всех, — подумала я, а вслух ответила, — А зачем тебе это знать?

— Действительно, не зачем, — он снова сел на кровать.

— Ладно, — произнесла я и подошла к двери, — Я пошла. А ты…, — я замолчала, не решаясь продолжить дальше, но все-таки сказала, — Ты выпей свой мед. Меня тетка учила в травах разбираться, это поможет. И еще, если захочешь, я приду и попробую еще кое-что…

Бьерн рассмеялся и ничего мне не ответил. Я вышла во двор, Майя прошмыгнула за мной. Она провожала меня почти до самого леса, а потом, развернувшись, побежала обратно.

Я спустилась в Харанйоль через лес. Миновав ворота, встретилась с несколькими женщинами, работавшими в огородах. Улыбнулась им, они помахали в ответ. Маленькая Кайена опять носилась по двору за разбежавшимися курами, тщетно надеясь загнать их обратно в курятник. Заметив меня, она остановилась, поздоровалась, а потом, увидев одну из пеструшек матери с криком: держи их, снова сорвалась с места и умчалась прочь. Я улыбнулась, как неожиданно чья-то сильная рука схватила меня и потащила за собой. Пытаясь вырваться, я увидела Хельгу. Глаза женщины горели в бешенстве. Она затащила меня за угол дома и только там отпустив, набросилась с злобным шипением. Я прижалась к стене, намереваясь защищаться, если она вздумает поднять на меня руку, но ведьма только прошипела:

— Я тебя предупреждала, тварь, не ходить больше на утес! Теперь пеняй на себя, — и, круто развернувшись, пошла в дом. Я стояла, тяжело дыша и чувствуя, как испуганно колотится мое сердце. Как она узнала, подумала я, неужели она теперь попытается что-то сделать мне? Я и правда боялась Хельги, до сих пор она не применяла ко мне свое колдовство, но теперь я чувствовала, что надо ждать беды.

Я все еще стояла, привалившись спиной к стене дома, когда голос Весты вывел меня из задумчивого состояния.

— Вот ты где! — сказала она и, приблизившись, удивленно ахнула, — Что случилось? На тебе лица нет!

— Ничего, — ответила я, — Просто стало дурно.

Веста подозрительно прищурившись, посмотрела мне в глаза.

— Ты уверена? — уточнила она.

— Да, — сказала я.

— Хорошо. Тогда, если тебе уже лучше, поспеши в рыбацкую деревню. Вождь велел тебе найти Отту, с этого дня ты будешь каждый день ходить к ней, заниматься изучением трав, это его личный приказ. Отправляйся прямо сейчас. Травницу уже предупредили о твоем приходе, она ждет.

Я кивнула. Веста ушла, а мои мысли все еще крутилась вокруг угрозы Хельги. Теперь мне надо было находиться постоянно на чеку, от этой ведьмы стоило ожидать чего угодно. Я постояла еще немного, подождав, пока спадет бешеное сердцебиение. Я не когда не была отчаянно смелой, а перед лицом настоящей угрозы и подавно. Но и трусихой себя назвать не могу, но тут меня почему-то охватил страх и какое-то дурное предчувствие, только почему-то, даже несмотря на это, я все равно знала, что не перестану ходить на утес, даже под страхом смерти. А все потому, что я уже не могла остановить то, что зародилось во мне к этому странному слепому мужчине.

Оторвавшись от стены, я прошла в дом, попутно оглядываясь, не поджидает ли где меня Хельга. Но хозяйки дома и след простыл. Пройдя на кухню, взяла у Кветы кусок хлеба и только потом пошла в деревню. Шагая по подсыхающей на солнышке дороге, я жевала хлеб и смотрела на рыбацкие лодки, разбросанные по глади моря. Достигнув берега, огляделась в поисках Гринольва, но его нигде не было видно, а зайти в гости я как-то не решилась и прямиком направилась к дому Отты.

Она уже ожидала меня, сидя на лавке и даже зажгла в своей темной комнате несколько свечей. Когда я появилась на пороге, Отта захихикала:

— Я так и знала, что это будешь ты, — сказала она.

— Здравствуй, — произнесла я, проходя внутрь.

— Значит, хочешь научиться в травках разбираться, — горбунья слезла с лавки и подошла ко мне, — Но ты и так, по-моему, знаешь. Кто-то уже обучал?

— Тетка, — ответила я.

— Хм, — Отта показала на сундук, — Тащи его сюда, сейчас посмотрю, что ты знаешь, а потом подумаю, как правильно подойти к твоему обучению.

Я вытащила тяжелый сундук, откинула крышку и горбунья стала доставать свои драгоценные мешочки, то один, то другой совала мне под нос и спрашивала:

— Что за трава? От чего лечит? С чем можно смешивать? При каких болезнях давать нельзя?

Я принюхивалась, иногда вынимала сухие веточки, листочки и лепестки из мешочка и разглядывала и отвечала. За этим занятием прошел день, а затем на землю опустилась ночь. У старухи оказалось огромное количество разнообразных лекарственных трав, начиная от простой мяты, шалфея и ромашки, и заканчивая редкими, привезенными откуда-то из жарких стран, названия которых я даже не могла правильно проговорить. К тому же у нее были и ядовитые травы, отвар из которых принятый в большом количестве или приготовленный неправильно, мог привести к смертельному исходу. Многие я не знала, но как мне показалось, в целом горбунья осталась мной довольно, хотя и не хотела мне этого показать. К концу дня я устала так, словно не в травках копалась, а перекапывала огород. Спину ломило, голова гудела, хотелось сделать хотя бы глоток свежего воздуха. Поглядев на меня внимательно, Отта, наконец, милостиво сообщила, что на сегодня достаточно и велела завтра приходить пораньше.

— Ну, тогда я пойду, — сказала я, после того, как поставила сундук на прежнее место.

— Может, у меня заночуешь? — предложила горбунья.

— Нет, — я покачала головой.

— Ну, как знаешь, — старуха пожала плечами и залезла обратно на лавку.

Я попрощалась и вышла. Вокруг было уже темно. Черное ночное море искрилось в свете луны. Длинная лунная дорожка расплавленным золотом растекалась по угольной водной глади. Я прошла мимо рыбацких домиков, бросила взгляд на остов корабля Альрика и сидевших у костра вместе с воинами рыбаков. Возможно, там был и Гринольв, но было уже и так поздно, и я не решилась подойти к ним. Торопливо шагая по дороге к Харанйолю, я внезапно вспомнила ту странную тень, которую видела прошлой ночью. Но тогда я была не одна, а с Альриком. Теперь же мне неожиданно стало страшно. По спине пробежали холодные мурашки, когда я внезапно услышала в темноте деревьев, подступавших к дороге, странные шорохи, словно кто-то большой торопливо приближался ко мне. Я судорожно сглотнула и внезапно бросилась бежать. До ворот поселения оставалось не так много, я уже даже видела огни факелов, освещавших вход перед воротами. Нечто, ломившееся в лесу, последовало за мной. Я бежала по дороге и слышала, как оно ломится сквозь лес, стараясь обогнать меня. Страх добавил мне скорости. Я уже задыхалась от бега, но не могла позволить себе остановится. Что-то подсказывала мне, что мне ни в коем случае не стоит это делать. Наконец, достигнув ворот, я с ужасом увидела, что они, вопреки обыкновению, заперты и на стене нет стражника. Я закричала, надеясь, что кто-нибудь услышит мой зов, но бесполезно. Никто не вышел и не открыл мне, только залаяли собаки за частоколом. Я выругалась и огляделась. Увидев висящий над воротами факел, я бросилась к нему и едва успела достать его из ниши в деревянной стене, как прямо передо мной выскочило какое-то существо. Я испуганно обернулась и застыла на месте, выставив перед собой факел. Огонь ответил высокое тощее существо, ходящее на задних лапах, словно человек. Передние были похожи на скрюченные человеческие руки, покрытые темной шерстью. Продолговатую морду венчала широкая пасть, усыпанная длинными клыками. Глаза существа горели зеленым огнем. Посмотрев на меня чудовище тихо и угрожающе зарычало. Я замерла, боясь, что если сделаю хоть малейшее движение, оно бросится на меня и разорвет на части. Мы долго так стояли друг напротив друга, когда чудовище напало. Оно бросилось на меня так стремительно, что я только чудом предугадав его прыжок, сумела отскочить и со всей дури ткнула существо факелом, попав ему в длинную худую кисть. Шерсть на лапе тут же занялась огнем, чудовище закричало и развернувшись ударом второй лапы выбило у меня из рук факел. Отлетев в сторону, тот упал на землю и прогорев еще несколько секунд, погас. Я осталась в темноте. Глаза, еще не перестроившиеся после яркого света огня, отчаянно щурились, пытаясь разглядеть тварь. Я отползла к стене, молясь всем богам, чтобы напавшее на меня существо ушло, но услышав над собой страшное сопение, поняла, что оно находится не просто рядом, оно надо мной. Подняв глаза, увидела склоненную морду. Капающая слюна попала на мою одежду. Страшная тварь распласталась на частоколе словно ящерица, цепко держась задними лапами за деревянную поверхность прямо над моей головой. Вот тогда я закричала, так громко, как только могла. Существо упало на меня сверху, но в этот момент что-то огромное, покрытое черной шерстью перехватило тварь прямо в полете и вместе с ней кубарем отлетело в сторону. Я разглядела огромного волка, с меня ростом. Животное отшвырнуло напавшую на меня тварь, та взвизгнула и бросилась бежать. Волк последовал за ней. Я вскочила и, подбежав к двери, стала кричать и колотить в нее руками и ногами и только через несколько минут мне открыл заспанный стражник и возмущенно произнес:

— Чего орешь? Весь поселок разбудишь!

Я проскочила мимо него и бросилась к дому вождя. И только оказавшись в своей комнате, рядом с мирно спавшей Асдис, я смогла почувствовать себя в относительной безопасности. Но меня еще долго била странная дрожь, а заснуть я смогла только к утру и то, даже во сне я видела страшные глаза напавшего на меня зверя, несущие смерть.

Когда я с утра вышла к завтраку вместе с Асдис, я уже немного успокоилась. За столом присутствовали все, кроме Хельги, но ее отсутствие меня только порадовало. Я думала, стоит ли мне рассказать о случившемся вождю и если да, то поверит ли он моим словам? Надо было сходить посмотреть, не остались ли следы чудовища возле ворот, все-таки земля была влажная. Едва успев доесть завтрак, я бросилась из дома. Долго бродила возле ворот, но там, как на зло, почва оказалась каменистой и на ней я не обнаружила никаких следов вчерашнего существа, ни его, ни огромного волка, спасшего мне жизнь. Полазив даже в густой траве и около лесной кромки, ни с чем вернулась обратно в дом. На кухне, слушая резвую болтовню Кветы, приготовила отвар, но теперь немного другой по содержанию. Настаиваться ему не надо было и я, перелив в бутыль полученную смесь, засунула ее в котомку и вопреки предупреждениям Хельги снова отправилась на утес. По дороге меня невольно посетила мысль, а не была ли ведьма причастна к вчерашнему нападению. Я ведь не видела ее с утра, возможно…Тут я осеклась. Нет, подумала я, не может быть, чтобы тварь, напавшая на меня, оказалась Хельгой. Я вспомнила, что обожгла существу лапу и сказала себе присмотреться внимательнее к руке Хельги при встрече. Возможно, я все-таки была права.

Кошка, как и прежде, ждала меня под деревом. Когда я подошла, она сидела на траве и умывалась, но увидев меня, поднялась на ноги и поспешила прыгнуть к моим ногам, словно догадавшись, что я в этот раз прихватила ей немного сливок. Я уже не таясь подошла к дому, постучала и не получив ответа, открыла дверь. Хозяин как всегда отсутствовал. Я даже перестала удивляться тому, где он может пропадать, в конце концов, это была не моя забота.

Налив кошке в блюдце сливок, я достала отвар, поставила его на стол и стала ждать прихода Бьерна. К моему удивлению прошло довольно много времени, а он все никак не возвращался. А мне ведь уже надо было уходить к Отте, мы договорились с ней, что я сегодня приду раньше, а солнце уже и так высоко стояло в небе. Я прождала еще с полчаса и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Майя вышла вместе со мной, но в этот раз не отправилась провожать меня, оставшись во дворе. Оставив отвар на столе, я надеялась, что он сам сообразит его выпить, а если нет, то завтра сделаю новый, все равно ведь приду сюда к утру, у меня уже вошло в привычку подниматься на утес каждый день.

Шагая прочь от дома, я еще несколько раз останавливалась и, оборачиваясь, в тайне надеясь, что увижу Бьерна, возвращающегося домой, но ничего подобного не случилось. Где же он может быть, подумала я, спускаясь к лесу. Миновав поселение, вскоре оказалась в рыбацкой деревушке. Где-то вдалеке стучал топор, женщина в синем платье с платком на голове и маленький мальчик развешивали сушиться рыбу, воины Альрика что-то делали на корабле, среди них я заметила фигуру Гринольва и помахала ему, но он не увидел меня. Я шагала по песку прямо к домику горбунья. К моему удивлению, Отта сидела возле дверей на низкой лавочке и смотрела на море. Я приблизилась и присела рядом.

— Ты опоздала, — сказала старуха, даже не повернув ко мне лица.

— Извини, — произнесла я в ответ.

— Странно, — продолжила Отта, — Сегодня из Харанйоля прибежала рабыня и попросила меня срочно приготовить отвар, помогающий при ожогах, я удивилась, ведь ты живешь там и спокойно могла бы приготовить подобное лекарство, так почему пришли ко мне? Может, объяснишь? — она взглянула на меня. Я с удивлением увидела, что у старухи красивый цвет глаз, насыщенный зеленый, словно молодая листва.

— Для кого ты готовила отвар? — взволнованно спросила я.

— Для Хельги, — старуха встала и, ковыляя, направилась в дом.

Я побледнела. Значит вот кому я обожгла ночью руку. Это и вправду была ведьма, и она пыталась убить меня!

— Так все-таки, почему пришли ко мне? — спросила горбунья, остановившись у дверей.

— Наверное, потому что меня с самого утра там не было, — сказала я.

— И где же ты была?

— В лесу, — ответила я, — Гуляла.

— А-а-а, — протянула Отта и, больше ничего не сказав по этому поводу, предложила мне пройти в дом и приступить к занятиям. В этот день я была очень рассеяна. Мои мысли вновь и вновь возвращались к событиям прошлой ночи. Значит, Хельга таки образом пыталась избавиться от меня, но что это за волк, который спас мне жизнь? Получается, что и ворота оказались запертыми не случайно, да и стражники, скорее всего, были опоены каким-то снотворным. Все как-то слишком запутанно.

Несколько раз получив нагоняй за невнимательность, Отта вскоре раздраженно побросала в сундук свои травы и велела мне идти домой, так как по ее словам, сегодня от меня было мало толку. Я с радостью согласилась, потому что действительно никак не могла сосредоточится на словах горбуньи. Еще, кроме всего прочего, меня волновало отсутствие Бьерна, и я решила, прежде чем вернусь в Харанйоль, заглянуть в дом на утесе. Если он будет дома, подумала я, то я со спокойной душей пойду домой. А если нет? Тогда тоже что-нибудь придумаю, решила я и, попрощавшись с Оттой, покинула ее домик.

Едва я закрыла двери, как услышала, как кто-то завет меня по имени. Посмотрев по сторонам, увидела Альрика. Он помахал мне рукой, и я подошла ближе.

— Ну как продвигаются занятия? — спросил он.

— Спасибо, хорошо, — я посмотрела через его плечо на корабль, на носу которого работал Гринольв. В этот раз старый кормчий меня заметил и приветливо кивнул, расплывшись в широкой улыбке. Альрик обернулся и проследил за моим взглядом.

— Ты очень нравишься старому Гринольву, — сказал он.

— Он относится ко мне как отец, — сказала я, — Он тоже нравится мне.

Альрик перевел взгляд на мое лицо и спросил:

— Ты не слышала ничего подозрительного этой ночью?

— А почему ты спрашиваешь? — изобразив удивление, произнесла я.

— Потому что ночью кто-то за воротами поселения напал на Хельгу и едва не убил ее, — тихо ответил сын вождя, — Отец велел никому не говорить об этом происшествии, но мы подозреваем, что в округе завелся огромный волк или медведь. Отбиваясь от животного факелом, она как-то умудрилась обжечь правую руку и теперь сидит в своей комнате с перебинтованной ногой и обожженной кистью.

— Какой ужас, — притворно раскрыв глаза, я изобразила испуг.

— Просто хотел предупредить, пока не поймаем зверя, не ходи одна по лесу, особенно после наступления темноты, — сказал Альрик.

— А что Хельга делала ночью вне дома? — спросила я, — Как-то это странно.

— Не знаю, но отец велел ни о чем ее не расспрашивать, — Альрик попрощался со мной и направился к кораблю, а я пошла по направлению леса, намереваясь проведать Бьерна и убедится, что он вернулся домой целый и невредимый. Какая-то странная сила подгоняла меня идти быстрее и вскоре, снедаемая плохими предчувствиями, я просто побежала. Но поднявшись на утес, я увидела только кошку, сидящую на пороге дома. Я открыла ей двери и заглянула внутрь. В комнате было пусто, мой отвар стоял, как и прежде на столе. У меня создалось странное ощущение, что Бьерн еще не возвращался.

Я села на кровать и решила, во что бы то ни стало дождаться хозяина дома. Майя забралась ко мне на колени и заснула. Я смотрела в окно, прислушивалась, не раздадутся ли его шаги, но вокруг царила тишина, нарушаемая лишь пением птиц и далеким шумом волн. Постепенно начало смеркаться. Я сняла с колен кошку и переложив ее на кровать, вышла из дома. Багровый закат окрасил небо в мрачные тона. Море выглядело кровавым и мне почему-то стало жутко, захотелось вернуться обратно в дом и заперев двери на засов с ногами забраться на кровать. Но я не сделала этого, а напротив вышла за ворота и пошла в сторону обрыва, где бились о скалы волны и чайки вили свои гнезда. Темнело неожиданно быстро. Я шла, постоянно оглядываясь, словно надеялась увидеть Бьерна. С моря подуло ветерком, небо снова заволокло облаками, когда я услышала странный звук, похожий на тихий стон, раздающийся из темноты, где росли несколько невысоких кривых березок. Я остановилась и прислушалась. Звук снова повторился, тогда я крикнула в темноту:

— Кто там? — мой голос предательски дрогнул, перед глазами встала оскаленная пасть вчерашнего чудовища, но я вовремя спохватилась, ведь если это была Хельга, то она, скорее всего, сейчас сидит дома и зализывает раны, нанесенные ей тем таинственным волком.

— Кто там? — закричала я снова, но никто не ответил. Ночь тем временем сменила сумерки, и стало холодно. Небо стало совсем черным, но мои глаза уже немного адаптировались к темноте, и я могла отличать силуэты деревьев и кустарников. Собрав всю свою силу воли, подошла к деревьям и там я увидела его. Я как-то сразу поняла, что это Бьерн, но почему-то он был совсем без одежды. Он лежал на траве, я бросилась к нему. Упав рядом с ним на колени, положила свою руку ему на грудь, и, почувствовав на пальцах что-то липкое с ужасом поняла, что это кровь.

— Бьерн! — позвала я, — Что случилось?!

Он тихо застонал и попытался встать. Я обхватила его руками и помогла сесть.

— Мне надо домой, — еле слышно проговорил он, — Со мной все будет в порядке, просто помоги мне добраться до дома…

— Я постараюсь, — ответила я, — Только ты такой тяжелый!

Он промолчал, а может, просто у него уже не было сил даже разговаривать. Я не знаю, как мне удалось поставить его на ноги. Он зашатался, и если бы я вовремя не подхватила его, снова упал бы в траву.

— Обними меня за плечи, — сказала я. Бьерн послушно положил мне руку на плечо.

— Идем, — сказала я.

Мы шли настолько медленно, что я сомневалась, сможем ли мы до рассвета добраться до его дома. Несколько раз мы едва не упали вместе, но мне чудом удавалось удержаться на ногах. Бьерн был невероятно большой и тяжелый, но я чувствовала, что он помогает мне, как только может. Когда вдалеке показался его дом, я радостно произнесла:

— Держись, мы уже почти на месте! — тогда мы упали. Больно ударившись плечом о так некстати подвернувшийся камень, я села. Бьерн лежал рядом и, судя по всему, был без сознания. Я сняла с себя накидку и накрыла, а затем вскочила на ноги и побежала к дому. Заскочила в комнату и, стащив с кровати Бьерна одеяло, вернулась к нему. С неба стал накрапывать мелкий холодный дождь. Погода портилась буквально на глазах. Приятный ветер, дувший с моря, постепенно набирал силу, когда внезапно сверкнула молния, на миг, осветив все вокруг, и буквально через секунду ударил гром. Я поспешно расстелила около Бьерна одеяло и с трудом перетащила его на него. Порыв ветра разметал мои волосы, вырвав из них алую ленту, и унес ее вверх. Я вытерла мокрое от дождя лицо и, склонившись, взяла одеяло у изголовья Бьерна и потянула его по направлению к дому. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы оказались в доме. Дождь за окном превратился в ливень. Не обращая внимания на вспышки молний и гром, от которого, казалось, дрожали стены, я из последних сил затащила Бьерна на его кровать и разожгла камин. Когда он разгорелся, и можно было хоть что-то нормально видеть, я нашла на полке свечи и зажгла две, одну поставив на столе, а другую на подоконнике у окна и, наконец, подошла к раненому. Он так и не пришел в себя. Его кожа была еле теплой. Вместе с кровью из тела уходила жизнь. Мне надо было торопиться. Склонившись над ним, я разглядела глубокую рваную рану, проходящую от левого бока до груди, из которой толчками продолжала выходить кровь. Она залила всю его грудь и уже начала стекать на простыню. Набрав в легкие больше воздуха, я протянула над раной руки и, закрыв глаза, стала читать заговор. Это была не маленькая царапина на коленке девочки. Здесь мне пришлось отдать почти все мои силы. Я чувствовала, как из моих пальцев выходит тепло и переливается прямо в тело Бьерна. Я продолжала читать странные слова, которым когда-то давно обучила меня тетушка. Я не понимала ни слова из того, что говорю, это был очень древний язык, даже моя тетя не знала точного смысла всех слов, но даже так заговор действовал. Когда я закончила то, открыв глаза, увидела, что на месте рваной раны остался лишь грубый шрам. Облегченно вздохнув, я взяла со стола отвар и поднесла к губам Бьерна, приподняв его голову.

— Пей! — сказала я.

От звука моего голоса он очнулся и, приоткрыв глаза, послушно выпил почти половину моего зелья, взглянул на меня мутным взглядом, а потом откинулся на подушку и уснул. Только я теперь знала, что с ним все будет в порядке. Мне оставалось только одно, последнее заклятье. Прикоснувшись к векам Бьерна, я снова начала читать. Это заклинание было очень сложным, читая его, мое тело пронзала боль. Если бы он ослеп по каким-то естественным причинам, все было бы намного проще, но здесь было замешано колдовство, причем настолько темное, что я начала сомневаться, что у меня сегодня все получится. Если бы еще не его рана, на которую я потратила основную часть моих сил, я бы точно смогла вылечить его даже без действия отвара, но теперь оставалось полагаться только на него. Когда я закончила, то бессильно опустилась на край кровати рядом с Бьерном. Он спокойно спал, дыхание было ровным. Я посмотрела на его лицо и улыбнулась. Гроза за окном постепенно уходила на север, но дождь лил не переставая. Но я словно не слышала раскатов грома, я просто смотрела на Бьерна и понимала, что то, что я начинаю чувствовать к нему, это не просто симпатия. Даже не осознавая того, что делаю, я наклонилась к его лицу и нежно поцеловала его в губы, а когда отстранилась, то увидела, что он во сне улыбается так безмятежно и счастливо, что невольно заулыбалась сама. Свечи постепенно таяли, вот погасла та, что стояла на камине, а за ней следом и та, что была на столе. И я, незаметно для себя самой, уснула на груди Бьерна.

Рассвет, окрасивший облака и гладь моря в нежно-розовый цвет, застал меня идущей по тропе в сторону Харанйоля. Размокшая после ночного ливня земля неприятно налипала на подошву, и я то и дело останавливалась, чтобы очистить ботинки о траву. Еще издалека я услышала протяжное мычание. Навстречу мне поднимался Атли, его мелодичный свист был слышен за сотни шагов и отчетливо различался среди трелей птиц. Я притаилась среди деревьев, чтобы пропустить пастушонка и его стадо. Почему то мне казалось, что, чтобы избежать ненужных расспросов, мне не стоит показываться ему в это утро на глаза. Когда стадо прошло мимо, я еще немного подождала, чтобы убедится, что никто неожиданно не выскочит подгонять отставшую корову или теленка, и лишь потом покинула свое убежище и продолжила путь. Харанйоля я достигла тогда, когда солнце уже потеряв нежный розовый оттенок рассвета, вовсю золотило кроны деревьев. Я успевала как раз к завтраку и очень надеялась, что если Асдис никому еще не рассказала, что я не ночевала дома, то никто ни о чем не узнает и тем более Хельга.

За столом сидя рядом с Асдис я получила от нее полный молчаливого укора взгляд и поняла, что она никому ничего не сказала, за что я была ей несказанно благодарна. Единственное, что немного расстроило меня, это вид осунувшейся, но все-таки вышедшей к столу ведьмы. Ее рука была перебинтована, впрочем, как и плечо. Бросив на меня испепеляющий взгляд, она, впрочем, от излишних комментариев в присутствии мужа воздержалась, но яростные взгляды, которыми она одаривала меня на протяжении всей трапезы, были многообещающими.

— Ну как обстоят твои дела с обучением? — внезапно спросил у меня Харальд.

— Мне нравится Отта, — ответила я, — Думаю, она может научить меня многому. Я благодарна вам за то, что у меня теперь есть достойное дело, — я чуть склонила голову в знак почтения. Харальду нравилось проявление открытого уважения к своей персоне, поэтому он благодушно кивнул мне в ответ. Остаток завтрака прошел в молчании. Даже Асдис, обычно любившая поболтать, в этот раз молчала, и лишь изредка грустно поглядывала на мать. Хельга же была темнее тучи. Она ела медленно, не поднимая глаз, словно ее тарелка интересовала ее сейчас больше всего на свете. Я была удивлена тем, что никто даже не заикнулся о произошедшем позапрошлой ночью инциденте. Альрик ушел первым, при этом он как-то странно посмотрел на меня и незаметно подмигнул.

— Скоро у Альрика день рождения, — сказал вождь, когда я уже хотела уходить из-за стола, — Я не хотел ничего говорить при нем, но собираюсь устроить в честь этого праздника пир. Будет много гостей. Тебе, Дара, придется прислуживать за моим столом, если ты не возражаешь.

— Нет, конечно же, — сказала я и, извинившись, поспешно вышла. Асдис проскользнула за мной и, догнав меня в коридоре, спросила:

— Где ты была всю ночь? Я волновалась! — она посмотрела на меня своими по-детски наивными глазами и забавно хмурила брови, — Или ты еще не знаешь, что в лесу появился медведь, который нападает на людей!

— Альрик что-то такое говорил, — произнесла я, — Только можешь не волноваться, я прошлой ночью осталась у Отты, мы занимались допоздна, и я не рискнула идти домой в темноте.

— Тогда хорошо, — Асдис сменила гнев на милость и шепотом добавила, — Когда мама спросила меня, ночевала ли ты сегодня дома, я ответила, что ты пришла поздно, но спала вместе со мной.

Я удивленно посмотрела на девочку.

— Ты солгала матери? — спросила я, — Почему?

— Мне кажется, так будет лучше для тебя, — призналась Асдис, — Моя мама недолюбливает тебя, а мне, папе и Альрику ты нравишься!

— Тогда спасибо! — я нагнулась и поцеловала малышку в щеку, — А теперь я побегу переоденусь и снова пойду к Отте. У нас очень много работы.

— Хорошо, — Асдис кивнула, — Только постарайся сегодня ночевать дома, я думаю, мама придет проверять, спишь ли ты здесь, и ей вряд ли понравится твое отсутствие.

Я погладила ее по голове, и мы вместе вошли в комнату, где я, быстро переоделась и вскоре ушла, оставив девочку с ее куклами и с моим обещанием быть дома до ужина.

Когда я пришла к Отте, она снова ждала меня на лавке, около дома. Я остановилась рядом с ней и, бросив взгляд на старую, давно не видевшую починки одежду, спросила:

— У тебя есть еще вещи, чтобы переодеться?

Старуха нахмурилась.

— Это что, вместо приветствия? — произнесла она, подозрительно прищурив глаза, — Чего задумала?

Я хитро улыбнулась ей в ответ.

— Мне нужен веник, тряпка и чтобы ты просто сидела на своей лавочке и не мешала мне делать то, что я собираюсь, — сказала я, напустив на себя самый наглый вид, — Я больше не собираюсь учиться в этой темной и пыльной комнате! И еще, переоденьтесь, я выстираю ваши вещи.

Отта к моему удивлению, рассмеялась.

К вечеру, когда ее дом стал относительно чистым, постиранное белье и одежда сушились на веревке, а я еле разгибала спину от усталости, я села рядом с ней на лавочку и, вытянув ноги, устало вздохнула. Отта внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она.

Я кивнула и встала.

— Я пойду, — сказала я, — Мне надо сегодня пораньше вернуться домой.

— Хорошо, иди, — сказала старуха, — Я буду ждать тебя завтра.

Мы попрощались, и я медленно пошла по берегу, наслаждаясь свежим морским воздухом и закатом. Я шла на утес, чтобы проверить, как там Бьерн. Интересно, помогло ли ему мое снадобье? Я все еще волновалась, что из-за усталости мои заговоры не возымели должного действия. А еще, мне просто очень хотелось снова увидеть его. Вспомнив то, как я сама вчера поцеловала его, я покраснела от собственной смелости, но продолжала подниматься наверх. Когда я подошла к дому к моему удивлению ворота в первый раз были наглухо закрыты. Даже Майи не было на ее прежнем облюбованном месте под деревом. Я подошла к воротам и несколько раз прокричала его имя, но никто не отозвался. Я понимала, что с ним все в порядке, раз он запер ворота, но почему он тогда не отзывается? Что могло произойти, или его просто не было дома? Я ведь полностью залечила его рану, и он должен был себя чувствовать здоровым как прежде. Прождав под частоколом до самой темноты, я еще несколько раз пыталась докричаться до него, но безрезультатно. Возможно, подумала я, он просто не хочет меня видеть? Тогда я, бросив последний взгляд на дом, развернулась и пошла в поселение. Настроение испортилось. Мне до боли хотелось увидеть Бьёрна, просто знать, что с ним все в порядке, я никогда не рассчитывала на что-то большее, но даже этого я оказалась лишена.

Вернувшись в дом вождя, я отказалась идти на ужин и легла спать. Сон долго не шел ко мне, я ворочалась с боку на бок, мое сердце билось так стремительно, что мне хотелось вынуть его из груди и с силой сдавить руками, чтобы оно остановилось и перестало мучить меня.

— Успокойся, — говорила я сама себе, — Увидишь его завтра, мало ли что могло произойти.

Я лежала в темноте закрыв глаза и прислушиваясь к дыханию Асдис, когда внезапно скрипнув, приоткрылась дверь. Меня словно окатило ледяным воздухом. Я поняла, что это пришла Хельга, как и говорила девочка, она все-таки решила собственными глазами убедиться, что я ночую в доме. Интересно, она что думала, что я могу быть у Бьерна? Вряд ли он даже думает обо мне, подумала я, как это глупо. Хельга немного постояла на пороге, а затем, тихо затворив дверь, ушла. Когда стихли ее шаги, я приподнялась в постели. Не знаю почему, но я вся покрылся потом. Вытерев лоб рукавом, села. В голове мелькнула странная догадка, а если он закрыл ворота, потому что к нему снова приходила Хельга? Но тогда почему не открыл, когда его звала я?

Так и просидев без сна до утра, я разбудила на рассвете Асдис и отправилась вместе с ней умываться. Холодная вода немного взбодрила меня. Я твердо решила для себя, что если в этот раз Бьерн не откроет мне, то перестану ходить на утес.

Я едва усидела за завтраком и, почти проглотив свою кашу, подхватила сумку и выбежала из дома, едва не столкнувшись на пороге с Вестой, которая несла ведро с водой.

— Куда так бежишь, будто за тобой гонятся! — вскрикнула она, — Чуть воду из-за тебя не перевернула.

— Прости, тороплюсь, — я вскочила на ноги и побежала. На утес я поднялась так быстро, как не поднималась никогда. Вот за деревьями показался высокий частокол и крыша дома. Я перешла на шаг и запыхавшаяся остановилась перед запертыми воротами. Мое сердце на секунду остановилось и словно упало вниз.

— Бьерн! — крикнула я. Тишина была мне ответом. Я села на землю и вытерла набежавшие на глаза слезы. Вот и все. Он не отозвался, не вышел. Больше никогда не приду сюда. Я так старалась, чтобы он снова мог видеть, мне так хотелось помочь ему и вот как все закончилось. Но самое страшное, что я даже не знаю, вернулось ли его зрение? Хотя, вряд ли, иначе он давно бы показался в Харанйоле.

Встав на ноги, отряхнула штаны и, даже не взглянув на дом, быстрым шагом направилась вниз. Даже услышав, как мне вослед замяукала кошка, я не обернулась.

На день рождения Альрика приехало столько гостей, что в доме вождя не для всех нашлось место и поэтому некоторых селили в домах приближенных к вождю воинов, а некоторые вынуждены были спать прямо в хлеву на сене среди коров. Но это отнюдь не испортило всем праздничного настроения. Из прибывших гостей я знала только Йорвана с дочерью и купца Сингурда. Последний был необычайно весел, даже вспомнил меня и поинтересовался, как мне живется у Харальда. После Веста, вместе с которой мы обслуживали столы, разливая гостям, вино и мед, объяснила мне, что у него недавно родился сын, вот потому-то он и такой радостный, а до этого жена приносила ему одних дочерей, и Сингурд уже не надеялся на появление наследника. Они с женой уже оба были в возрасте, поэтому это явно была их последняя попытка иметь сына и к счастью она увенчалась успехом.

Отмечать начали с вечера. В большой зал снесли несколько длинных столов и лавки. По углам расставили бочки с пивом и медом. Столы ломились от угощений, приготовленных проворной Кветой. Здесь были и сыры, и жареное мясо, тушёные овощи и птица с вертела, а также всевозможные яства, заранее припасенные для праздника. Сингурд привез музыкантов и жонглеров, а Йорван вообще повеселил народ, когда подарил Альрику трех смуглых рабынь, купленных им специально для такого случая. В разгар веселья он поднял вверх руку, призывая к молчанию. Когда шум улегся и все в удивлении посмотрели на Йорвана, он велел слуге привести рабынь. Мы с Вестой с любопытством ожидали обещанного накануне сюрприза и, встав у стены, увидели, как в зал вошли три красивые девушки. У них была одинаково темная кожа и длинные черные волосы. Они вышли на середину зала, встав между столов так, чтобы каждый находящийся внутри смог их видеть и тогда музыкант стал бить в барабан. Девушки принялись танцевать. Из одежды на них было всего ничего. Прозрачные штаны из легкой как паутина ткани и короткий лиф, оставлявший живот обнаженным. Увидев девушек, воины сперва обомлели, а потом радостно заревели, а рабыни начали танцевать, причем они делали это так легко и пластично, что даже мы с Вестой, невольно засмотревшись, забыли наполнять опустевшие чаши. Многие прихлопывали в такт барабанам и топали ногами. Харальд сидел довольный и порядком выпивший во главе стола, а сам виновник торжества едва обратил внимание на танцовщиц, занятый беседой с Сингурдом он только мимолетно кинул взглядом тонкие стройные тела рабынь и отвернулся. Я успела заметить, что Йорвену не понравилось столь откровенное пренебрежение его подарком, но он промолчал. Возможно, он надеялся увидеть Альрика своим зятем и не хотел раньше времени портить с ним отношения.

Хельга сидела рядом с Гудхильд. Они смотрели на танцовщиц и, смеясь, что-то обсуждали. Маленькая Асдис едва дотянула до полуночи и ушла спать, а веселье тем временем продолжалось. На смену девушкам пришли жонглеры. Я почти не смотрела на их выступление, едва успевая разливать пиво, но судя по восторженному улюлюканью гостей, выступление всем пришлось по душе.

Я продолжала ходить между столов, как вдруг заметила, что в зале стало совсем тихо. У Харальда на лице застыло откровенное удивление. Альрик вскочил из-за стола, и так и остался стоять на месте, глядя на двери. Резко обернувшись, я едва не выронила из рук кувшин и машинально поставила его на край стола глядя во все глаза на стоявшего на пороге Бьерна.

Он был одет в дорогую тунику, доходящую до колен, и теплые облегающий штаны, заправленные в высокие сапоги. На плечах тяжелый плащ, отороченный волчьим мехом. К поясу пристегнут тот самый меч, который я видела на стене в его доме. Окинув взглядом присутствующих, он шагнул в зал. Мое сердце радостно встрепенулось, судя по тому, как он, ухмыляясь, смотрел на присутствующих, к нему вернулось зрение.

Первым опомнился Альрик. Он бросился к брату и обнял его.

— Ты снова можешь видеть! Это лучший подарок на мой день рождения! — сказал Альрик.

Бьерн дружески приобнял брата и похлопал его по плечу. Альрик повернулся к музыкантам и сделал знак, чтобы они продолжили играть. Я посмотрела на Хельгу. Ведьма была бледна, как полотно. Она впилась взглядом в Бьерна и судорожно сжала пальцы в кулаки.

— Пойдем, присядь с нами! — Альрик подвел Бьерна к столу и посадил между собой и Харльдом. Я с удивлением заметила, как переглянулись отец и его старший сын. Мне показалось, что вождю как-то неловко видеть Бьерна, но он все-таки пересилил себя, встал и обнял его.

— Сын! — только и сказал Харальд.

Бьерн отстранился и, что-то тихо ответив отцу, сел на свое место. Я схватила кувшин и чистую чашу и поспешила к Бьерну. Встав рядом с ним, наполнила ее вином и поставила на стол, прямо около его руки. Бьерн едва взглянул на меня и заговорил с Альриком. Я вздрогнула и, помедлив с секунду, отошла и тут внезапно поняла, что он просто не узнал меня, потому что никогда не видел моего лица. Возможно, если я заговорю с ним…и тут я остановила себя. Не надо ничего предпринимать, сказала я себе, пусть все идет так, как должно. Он не захотел тебя видеть раньше, почему думаешь, что захочет увидеть теперь?

Совершенно расстроенная, я пошла наполнять опустевший кувшин. Настроение мое заметно ухудшилось, даже Веста заметила произошедшую во мне перемену.

— Что случилось? — спросила она озабоченно.

— Все хорошо, — ответила я тихо, — Мне просто стало дурно, здесь такой тяжелый воздух, — я сунула ей в руки кувшин, — Я выйду на пару минут во двор, подышу свежим воздухом.

— Конечно, — Веста забрала кувшин из моих рук, — Иди, я пока справлюсь и сама.

Она смотрела мне вслед, пока за мной не закрылись двери. Оказавшись вне стен дома, я прошлась за угол, туда, где под окном стояла низка лавка. Присев подняла голову и посмотрела на чистое усыпанное звездами небо, предвещавшее холодный рассвет. Я гнала злые мысли прочь, но они все-равно упорно возвращались и моя голова грозила взорваться от их нечеткого бормотания.

— Дара, — внезапно услышала я. Обернувшись, увидела Атли, выходящего из коровника.

— Чего не спишь? — спросила я рассердившись на его внезапное появление.

— Ты что тут делаешь? — вопросом на вопрос ответил пастушонок, — Я думал, ты там обслуживаешь столы.

Я вздохнула.

— Бьерн вернулся, — сказала я.

Атли радостно улыбнулся.

— И он снова видит, — добавила я.

Пастушонок сел рядом и посмотрел мне в глаза.

— Это ведь ты его вылечила? — скорее не спросил, а уточнил он.

Я кивнула в ответ. Разговаривать не хотелось. Атли, словно почувствовав мое плохое настроение встал и пожелав мне доброй ночи ушел. Я посидела еще немного, а потом вернулась в зал, стараясь не смотреть на Бьерна и не приближаться к нему, но все равно тайком наблюдая за ним.

Веселье закончилось только на рассвете. Многие из пирующих, как впрочем, и сам Харальд, заснули прямо за столом. Хельга и Гудхильд покинули зал еще до рассвета, самыми первыми. Мы с Вестой убирали посуду, еще надо было ее перемыть, прежде, чем ляжем спать. Бьерн и Альрик куда-то ушли. Когда я выносила на кухню блюда со стола, они еще были в зале и о чем-то беседовали, а когда вернулась, их уже не было.

Жутко устав и находясь в самом мерзком настроении, я зашла в свою комнату уже тогда, когда за окном вовсю светило солнце. Упав даже не раздеваясь на кровать, я тут же забылась беспокойным сном и проспала так до самого вечера, когда Асдис разбудила меня и сказала, что принесла мне поесть. С трудом разлепив веки, я села и потерла глаза. Наверное, я выглядела такой мятой и неопрятной, но мне сейчас было все равно.

— Ты, вероятно, уже знаешь, что мой старший брат вернулся, — сказала девочка.

Я отсутствующе кивнула. Хотелось спать. Я откинулась на подушки и зарылась в них лицом. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось говорить и думать о Бьерне.

— И он снова может видеть! — продолжила Асдис, — Альрик говорит, что это чудо!

Я почти зарычала и, приподнявшись, так грозно посмотрела на девочку, что она сразу же все поняв, спрыгнула с постели и больше мне не досаждала. А я натянула на себя одеяло и снова заснула. Когда я проснулась, за окном было темно. Асдис в комнате не было. Я встала, переоделась и переплела растрепавшиеся во время сна волосы и только потом пошла на кухню, где застала суетящуюся Квету. Кухарка колдовала у плиты, и по всему помещению разливался пряный запах тушёного с приправами мяса. Бросив мне короткое приветствие, Квета продолжила свое занятие, а я налила себе травяного чая и отломив кусок еще горячего, пахнущего хлеба, села за стол и принялась есть. Но, даже не смотря на то, что я не ела почти сутки, кусок просто не лез в горло. Выпив залпом остывший чай, я вышла из дома, намереваясь подышать свежим воздухом. Во дворе было много людей, приехавшие со своими вождями воины и слуги. Я прошла мимо них и направилась прочь из поселения. Ноги сами, как то незаметно привели меня на утес. Я остановилась возле дома. В этот раз ворота были открыты. Я в удивлении увидела, что в окне горит свет, а из печной трубы валит дым. Когда под ноги мне прыгнула кошка, я едва не подскочила от неожиданности. Глаза Майи горели, отражая свет, идущий из окна.

— Вот, дура, — сказала я сама себе, — Говорила же, что больше не придешь сюда и вот опять стоишь здесь.

Я присела на камень, лежавший у ворот, и стала смотреть на окно. Кошка села рядом со мной, и затянула свою монотонную тихую песню. Время медленно текло. Я не знала, почему все еще нахожусь здесь. Я не чувствовала холодного ветра и просто сидела, без мыслей, без чувств, какая-то опустошенная и неживая. А когда в окне мелькнул темный силуэт, я внезапно вскочила на ноги и бросилась прочь с утеса и бежала до тех пор, пока не увидела огни, горящие в домах Харанйоля.

Как всегда, все самое интересное Квета узнавала первой и с удовольствием делилась с нами своими последними горячими новостями. Я поражалась, как она умудряется целый день не выходить из своей кухни и при этом все знать! Даже мы с Вестой, постоянно прислуживающие за столом вождя и его гостей, не были в курсе всех событий, произошедших за те два дня, во время которых шло празднование дня рождения Альрика. Оказывается, Йорван все-таки не сумел убедить Харальда поженить младшего сына и Гудхильд, вследствие чего Йорван с дочерью покинули поселение в такой спешке и гневе, что все начали предсказывать скорые столкновения с его людьми. Кратковременное перемирие закончилось возобновлением старой вражды. Но самые интересующие меня новости естественно касались Бьерна. Я не знаю, как Квета умудрилась узнать о том, что происходило за стенами зала совещаний, но она рассказала нам, что якобы Бьерн собирает своих людей, из тех, что захотят следовать за ним и собирается навсегда покинуть Харанйоль, забрав с собой только самое необходимое и свой корабль. Это очень расстроило меня. Я никогда не думала, что он поступит именно так. Бьерн постоянно появлялся в доме вождя, но оставался на ужин крайне редко и, как я не старалась привлечь его внимание, он попросту не замечал меня. Зато я видела, как радуется этому Хельга. Она постоянно следила за ним и злобно улыбалась на все мои попытки быть замеченной.

Прошла неделя. Я продолжала каждый день приходить к Отте. Наши отношения с горбуньей стали более теплыми, особенно когда я подлечила ее больные ноги. Я уговорила Гринольва сделать в домике травницы окно и теперь мы почти всегда занимались при свете дня, наслаждаясь свежим воздухом с моря. Отта заметно повеселела. Она многому научила меня и действительно знала о травах даже больше чем моя покойная тетка.

В один из последних теплых вечеров, выходя из домика горбуньи, я столкнулась с Альриком и Бьерном. Они стояли на берегу возле спущенного на воду корабля и о чем-то беседовали. Заметив меня, Альрик заулыбался и я подошла к ним, старательно не глядя на Бьерна. Зато он, наоборот, смотрел на меня так пристально, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Как успехи? — спросил он, кивая головой на домик Отты.

Я молча пожала плечами.

— Отта говорит, у тебя настоящий талант к травам, — продолжил Альрик.

Бьерн внезапно положил руку на плечо брата.

— Оставь нас ненадолго, — сказал он. Альрик посмотрел сперва на меня, потом на Бьерна и, кивнув, побрел по берегу в сторону Харанйоля. Когда он отошел на значительное расстояние, Бьерн взял меня за подбородок и, заглянув мне в глаза произнес:

— Мне было очень интересно посмотреть, как ты выглядишь, — сказал он, — Я сразу узнал тебя, едва увидел с тем дурацким кувшином в руках, просто не мог не узнать. Ты понимаешь, что я прихожу в Харанйоль только ради тебя.

На моем лице отразилось явное изумление, и Бьерн рассмеялся.

— Извини, что игнорирую тебя, но это только для твоего блага. Ты же знаешь Хельгу. Я боюсь, что она сможет причинить тебе вред, а меня не будет рядом, — внезапно добавил он вполне серьезно, — Ведь ты, как и я, прекрасно знаешь, кто она на самом деле. И она очень опасна.

Я стояла глупо глядя ему в глаза и не знала, что ответить. Но понимала, что он помнит обо мне и это наполняло мою душу ликованием.

— Ты не такая как Хельга, но ведь ты все-таки ведьма? — спросил он.

Я покачала головой.

— Я целительница, — наконец произнесла я, — Я не могу причинять людям вред, иначе потеряю свой дар.

Бьерн поднял руку и прикоснулся пальцами к моим волосам. Я вздрогнула и попыталась отстраниться, когда он неожиданно произнес:

— Я еще не поблагодарил тебя за свое спасение и за то, что ты вернула мне возможность жить нормальной жизнью, — с этими словами он привлек меня к себе и поцеловал. От прикосновения его губ у меня подкосились ноги, и закружилась голова. И, чтобы не упасть, я была вынуждена обхватить его за талию, а он все не отпускал меня от себя и, зарывшись лицом в мои волосы прошептал:

— Ты первая меня поцеловала, помнишь?

Я вспыхнула, надеясь, что опустившиеся на берег сумерки скроют мою неловкость. Когда он отстранился, я отвела взгляд и увидела, как к нам приближается Альрик. Увидев нас стоящих рядом, он сначала немного удивился, а потом расплылся в широкой улыбке. Бьерн взял мою руку в свою и переплел наши пальцы. Я стояла, все еще не веря собственному счастью. И хотя он ни слова не сказал мне о своей любви, я чувствовала ее, исходящую от него теплыми волнами, своего рода волшебство.

— Я вижу, вы поговорили вполне удачно, — сказал Альрик.

Бьерн прижал меня к себе.

— Никто не должен узнать об этом, — предупредил он брата, — Если до Хельги дойдет слух…

— Я все прекрасно понимаю, — Альрик подмигнул мне и посмотрел на Бьрна, — Я сделаю все так, как мы договорились, ты можешь полностью положится на меня. А теперь пойдемте домой. Нам не стоит опаздывать к ужину.

Направившись по дороге в Харанйоль, я чувствовала переполнявшую меня радость. Бьерн продолжал держать меня за руку, при этом нежно поглаживая большим пальцем мою ладонь, и от этих простых прикосновений меня пронзала странная дрожь. Альрик шел впереди. Когда до поселения оставалось всего ничего, Бьерн внезапно остановился.

— Послезавтра я уезжаю, — сказал он, — Я не хотел тебе говорить это сегодня, но все-таки решил, что чем раньше ты узнаешь, тем лучше.

Я похолодела.

— Как? — спросила я. Значит Квета сказала правду, мелькнуло у меня в голове.

— Я хочу уехать отсюда и основать свой Харанйоль, понимаешь? — он внимательно посмотрел мне в глаза, — Я не могу избавиться от Хельги, потому что она жена моего отца, и он любит ее, но знаю при этом, что если останусь здесь, то она не даст мне спокойно жить и любить тебя. И все это может закончиться довольно плачевно.

Альрик остановился и оглянулся на нас. Он прекрасно слышал каждое слово, произнесенное братом.

— Почти все мои люди едут со мной, — продолжил Бьерн, — И все они оставляют здесь свои семьи. Я вернусь за тобой, ты должна верить мне. Но захочешь ли ты ждать меня?

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Но почему ты не заберешь меня с собой сразу? — спросила я, — Я ведь могу пригодиться, ты ведь знаешь, что я разбираюсь в травах и умею лечить.

— Нет, — сказал он, — Это слишком опасно, я не смогу быть свободен в своих действиях, если постоянно буду волноваться о твоей безопасности, а здесь я оставляю тебя на попечении Альрика. Я уверен, что он не даст тебя в обиду. К тому же я отдаю тебе свой дом на утесе, если не хочешь жить под одной крышей с Хельгой, то можешь переехать туда. И Майя останется с тобой.

Я опустила глаза. Да, подумала я, кошка — идеальная альтернатива любимому человеку, но промолчала.

— И когда ты планируешь вернуться? — спросила я.

— Не знаю. Может через полгода, может раньше, не могу сказать определенно. Но ты так и не ответила мне, будешь ли ты меня ждать? — спросил он.

Я приподнялась на носочки и, обхватив его за шею, притянула к себе и поцеловала. Мне казалось, такой ответ будет лучше всяких слов.

Со времени отплытия корабля Бьерна прошел целый месяц. Я все чаще проводила свободное время у моря, вглядываясь в далекий горизонт, ожидая его возвращения и прекрасно понимая, что пройдут еще многие месяцы, прежде чем мы снова увидимся. Я вспоминала наше расставание на берегу, когда он на глазах у всей своей дружины крепко прижал меня к своему сильному телу и так поцеловал, что я еще долго вспоминая этот поцелуй, глупо хихикала, как влюбленная дурочка, которой я, впрочем, и была. Погода все последние дни стояла солнечная, но холодная. Море и небо утратили свою яркость и стали блеклыми и серыми. Уже вовсю чувствовалось приближение скорой зимы. Деревья в лесу сбросили последние листья и стояли обнаженные на холодном ветру. Остатки пожелтевшей сухой травы клонились к земле, как дитя к родной матери. Все чаще поутру стекла покрывались инеем.

Я изучила все травы, о которых знала Отта, она же объяснила и подробно рассказала, где надо искать какую травку и когда ее надо собирать, чтобы она не утратила своих полезных свойств. Дни без Бьерна для меня тянулись очень медленно. Я не переехала в его дом, но почти каждый день ходила туда, кормила Майю и потом вместе с ней забиралась на кровать, на которой когда-то спал он, и могла часами сидеть, глядя на пламя в разожженном камине и вспоминая Бьерна. Я ужасно скучала по нему, так сильно я не скучала даже за родной семьей. Но тешила себя надеждой на скорую встречу.

Отношения с Хельгой, вопреки ожиданиям стали более напряженными. Она постоянно цеплялась ко мне по малейшему пустяку и если бы не защита Альрика и не покровительство Харальда, я, наверное, скоро сбежала бы жить на утес.

В один из холодных солнечных дней, сидя на лавке возле дома Отты, я внезапно увидела одинокий парус военного корабля, приближающегося к нашему берегу. Судя по виду рыбаков, они знали владельца судна, потому что хоть и выглядели немного взволнованными, но зажигать сигнальные огни, обозначающие приближающегося неприятеля, не спешили. И правда, когда корабль подошел настолько близко, что можно было разглядеть людей, находившихся на его палубе, я увидела вывешенные за борт щиты, означавшие, что прибывшие плывут к нам с миром. Я увидела Гринольва, вышедшего на берег и поспешила к нему.

— Это Йорван, — сказал старый кормчий, когда я спросила, чей это корабль приближается к причалу.

Я удивленно посмотрела на Гринольва. В последний раз, Йорван уезжал из Харанйоля находясь в бешенстве и угрожая расправой всему роду Харальда Волка, а здесь прибыл сам. Интересно, не хочет ли он еще раз попытаться сосватать дочь в невестки нашему вождю? Или у него какие-то другие намеренья? Одно я знала точно, ничего хорошего от Йорвана ждать не приходилось.

Высадившись на берегу, Йорван в окружении нескольких воинов, направился в поселение. Я проводила их взглядом и переглянулась с Гринольвом.

— Он что-то замышляет, — внезапно сказал мне кормчий, — Неспроста он появился у нас спустя столько времени.

Я согласно кивнула.

Когда вечером я вернулась домой, то первым делом встретила Весту. Она поманила меня за собой на кухню и попросила помочь ей обслуживать гостей.

— Я одна не управлюсь, — сказала она.

Йорван в этот раз прибыл без дочери. Он сидел рядом с Альриком и Хельгой и рассказывал им нечто занимательное, потому что оба слушали с видимым интересом. Харальд же напротив был хмурым, как небо перед грозой. Увидев меня, он улыбнулся. Я полила ему в чашу вина и отошла назад, оглядывая стол, всего ли у всех хватает.

— Завтра мы идем травить медведя, — внезапно сказал Альрик, — Отец, ты пойдешь с нами? — он повернулся к Харальду, но тот только покаал головой.

— Нет, — ответил вождь, — На завтра я запланировал посмотреть новых воинов на замену тем, которые уехали с Бьерном. Так что придется вам с Йорваном идти без меня.

Я посмотрела на гостя. Мне показалось, или он незаметно для окружающих, переглянулся с Хельгой и она утвердительно кивнула ему. Я помотала головой, наверное, мне все это просто мерещится, подумала я, как внезапно Йорван хлопнул в ладоши и слуга внес в зал большой кувшин. Он поставил его прямо перед Харальдом и кланяясь, удалился. Вождь удивленно посмотрел на Йорвана.

— Это еще что? — спросил он.

— Подарок в знак дружбы и уважения, — ответил Йорван, — Это самое лучшее вино южных земель, которое только можно достать. Только для тебя, как свидетельство того, что между нами больше никогда не будет вражды и кровопролитий.

Харальд сделал мне знак открыть кувшин и налить ему вина. Я поспешила выполнить его желание и вскоре янтарная жидкость с невероятным сладким запахом оказалась в чаше вождя. Йорван знал, чем угодить Харальду, который знал толк в дорогих винах и был до них большой любитель. Пригубив вино, вождь расплылся в улыбке.

— Да, — протянул он с лицом как у кота переевшего сметаны, — Я знаю этот вкус. Когда-то давно, еще в молодости я пил нечто подобное у нашего короля. Благодарю за подарок!

Йорван улыбнулся в ответ. Я настороженно посмотрела на вождя, а потом на довольные лица Хельги и Йорвана. Что-то здесь было не так!

— Альрик, может, тоже попробуешь? — спросил Йорван.

— Нет, — сын вождя покачал головой, — Не вижу смысла пить то, в чем не знаю толка, — ответил он, — По мне, так лучше крепкого меда нет напитка. К тому же смешивать одно с другим не хочется. Завтра мне надо быть с трезвой головой. Медведи это ведь не шутка! — он рассмеялся. Йорван подхватил его смех и дружески похлопал по плечу.

Когда после ужина я убрала посуду, то заметила, что кувшин с подаренным вождю вином исчез. И подумала, что скорее всего Харальд забрал его в свои покои. Но когда я ложилась спать, у меня было очень странное предчувствие на счет появления Йорвена. Я еще долго ворочалась, прежде чем заснуть.

Альрик со своими людьми и Йорван ушли на охоту на рассвете. Я же поспешила на утес к Майе. Кошка ждала меня под деревом и чистила ноготки, вонзая их в его кору.

— Иди сюда, киса, — позвала я, — Я тебе принесла молока и мяса. Пойдем в дом.

Мы прошли внутрь, я разожгла камин и немного прибралась. Все утро меня не оставляло предчувствие беды. Какое-то странное ощущение неизбежного чего-то страшного, что коснется и меня. Я понимала, что стала слишком мнительна, но ничего не могла с собой поделать. Покормив Майю, я немного посидела на кровати и когда догорели дрова, покинула дом. Спускаясь вниз к Харанйолю, я внезапно увидела Атли, бегущего по тропинке к утесу. Он и Альрик были единственными, кто знал, что я бываю здесь. Я увидела его встревоженное лицо и не на шутку перепугалась.

— Атли! Я здесь! — позвала я.

Увидев меня, пастушонок истошно завопил, но я не могла разобрать его слов, он так торопился, что проглатывал половину слов.

— Успокойся и все объясни мне толком, — сказала я, — Что случилось?

Атли отдышался и начал сбивчиво говорить.

— Только что во дворе, во время смотра новых воинов в свою дружину, Харальду неожиданно стало плохо, — сказала он, — Я все видел собственными глазами, потому что наблюдал за тренировками с крыши коровника. Харальд стоял и вдруг просто повалился лицом в землю. Я думаю, он умер!

Я вздрогнула. Мои предчувствие меня не обманули.

— Я поспешил сразу к тебе, ведь, если вождь еще жив, возможно, ты сможешь помочь ему, как тогда с Кайеной! — продолжал Атли.

Мы бросились вниз. Когда мы прибежали в Харанйоль, я увидела столпившихся возле дома вождя крестьян и воинов. Растолкав всех, мы с Атли вошли в дом. Всюду царила неразбериха. Мимо нас пробежала рыдающая рабыня, где-то истошным криком, срываясь на высокие ноты кричала Хельга. Поймав пробегавшую мимо Весту, я встряхнула ее за плечи:

— Что случилось? — спросила я, — Где Харальд? Он жив?

Она запричитала, вытирая слезы с лица. У нее была явная истерика. Я отпустила ее, все равно толку от нее сейчас было мало. Веста выбежала из дома, а я направилась прямиком к покоям вождя. Но на пороге я увидела Хельгу. Она стояла, подперев бока руками, и препиралась с одним из приближенных вождя, воином по имени Вестар.

— Почему я не могу видеть его? — спросил он возмущенно, — Люди хотят знать, что произошло с их вождем.

— Я не позволю тебе войти, — сказала Хельга. На ее лице застыло хищное выражение, глаза сузились, а губы растянулись в узкую полоску.

— Если в произошедшем виновата ты, то тебе придется очень об этом пожалеть, — сказал Вестар холодно, и неожиданно с такой силой отпихнул Хельгу в сторону, что она упала на пол, и зашел в комнату Харальда. Я прошмыгнула за ним, пока Атли помогал ведьме подняться на ноги, и оказалась в покоях вождя. Это была широкая просторная комната с большой кроватью, несколько окон, выходящих во двор, сейчас были закрыты ставнями. На резном столе горели зажженные свечи. В камине полыхал огонь. У изголовья кровати на стене весел меч вождя в дорогих ножнах, покрытых витиеватым узором.

Харальд лежал на своей постели с закрытыми глазами, укрытый шкурами. Его лицо было серым, словно пепел, но он был жив. Глубокие складки пролегли вокруг его губ, он едва дышал. Я подошла ближе. Мы с Вестаром переглянулись. Я посмотрела на вождя. На его губах запеклась кровь.

— Атли, — позвала я.

Пастушонок вошел в комнату вместе с Хельгой, глаза последней метали искры, но к моему удивлению, она молчала и только смотрела на нас с Вестаром. Я не видела в ее глазах особого огорчения, только ледяное спокойствие.

— Сходи в мою комнату, которую я делю с Асдис, достань из-под кровати небольшой холщевый мешок и немедленно возвращайся с ним сюда и распорядись по дороге, чтобы принесли кипяток с кухни, — обратилась я к Атли, — И еще захвати широкий таз! Он кивнул и поспешно выбежал. Только хлопнула дверь.

— Что с ним? — Вестар посмотрел на меня. Он был прекрасно осведомлен о том, что у я учусь у травницы Отты, и имею представление о травах, которые лечат и из которых можно приготовить яд. Конечно, я понимала, что мои знания еще слишком незначительны, но просто должна была попытаться сделать хоть что-то. Я склонилась к Харальду и внезапно он открыл глаза. Я в испуге отшатнулась. Глазницы полностью были налиты кровью.

— Кто-то отравил его, — сказала я, переведя взгляд на Вестара, — Я попытаюсь нейтрализовать действие этого яда, но не гарантирую положительного исхода.

— Хорошо, а я сейчас же распоряжусь, чтобы сообщили Альрику, — Вестар вышел из комнаты, Хельга последовала за ним, при этом бросив мне на прощание странную улыбку, в которой я увидела обещание скорой расправы. Я сжала губы. Явно без вмешательства этой ведьмы не обошлось.

— Да-ра, — едва слышно произнес Харальд. Я метнулась к нему.

— Все будет хорошо, — сказала я уверенно, глядя в глаза вождю.

Он скорчился от боли и закрыл глаза. В это время вернулся Атли. В его руках я увидела свой мешочек с травами. Схватив его, я высыпала содержимое на стол и стала быстро перебирать травы, пока, наконец, не нашла нужную.

— Сейчас Квета кипяток принесет, — сказал Атли, видя, как я разжимаю Харальду зубы, чтобы положить ему в рот какую-то сушёную ягоду. Я растерла ее пальцами и высыпала получившийся порошок на язык вождю.

— Что это? — спросил пастушонок.

— Эта ягода нейтрализует часть яда, — сказала я, — Пока я не приготовлю специальный отвар. Я взяла ее у Отты еще месяц назад и вот пригодилась.

Атли кивнул. Когда пришла Квета, я высыпала приготовленные перед ее приходом травы в пустую чашу, и залила их кипятком и отставила, чтобы настоялись, отослав кухарку обратно на кухню и велев приготовить бульон, на случай, если Харальду станет лучше и он захочет что-то съесть.

Сидя у постели вождя, я вспоминала вчерашний ужин. Кто же отравил Харальда? Моя первая и, как я считала, самая правильная мысль была в том, что яд заключался в вине, подаренном Йорваном вождю. Только Харальд пил его, и то, что кувшин с остатками вина после пропал со стола, еще тогда меня удивило. Я гляделась. В комнате вождя кувшина не было, значит тот, кто унес его, прекрасно знал о том, что находится внутри. Я потерла виски, вспоминая, как сама же налила проклятое вино вождю. Но кто же мог тогда знать, что все так обернется.

Время тянулось медленно. Вскоре Атли ушел. Я осталась наедине с Харальдом. Сменив огарки от свечей на новые, я помогла ему приподнять голову, и дала выпить отвар. К моему явному облегчению, серость стала постепенно сходить с лица Харальда. Когда в дверь постучали и вошел Вестар я по его лицу сразу поняла, что это не все плохие новости на сегодня.

— Как вождь? — спросил он и, подойдя к постели, взглянул на лицо Харальда.

— Кажется, ему лучше, — сказала я, — Если я сделала все правильно, то скоро начнет вместе с отваром выходить яд.

Вестар кивнул.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Мы не можем найти Альрика, — ответил воин, — Ни его, ни Йорвана. Как сквозь землю провалились. Я отправил почти всех своих воинов прочесать лес.

Я посмотрела на спящего Харальда.

— Если продолжать отпаивать его моим отваром, он будет жить, — сказала я.

Вестар кивнул.

— Тогда проследи за этим, — сказал он, — Если справишься, я лично отблагодарю тебя, — он еще раз взглянул на вождя и вышел. Я выглянула за дверь. В коридоре никого не было. Вернувшись обратно в комнату, поставила рядом с собой таз и стала ждать. Через некоторое время Харальд начал кашлять. Я поставила около него таз и приподняла голову. Едва я успела это сделать, как его вырвало. Поставив таз на пол, я снова дала вождю отвара и, вытерла ему рот полотенцем. Он откинулся на подушки, дыхание все еще было слабым, но он был в сознании.

— Дара, — позвал он более внятно.

Я склонилась к его лицу.

— Я умираю? — спросил он.

— Нет, — поспешно ответила я и улыбнулась.

— Я всегда мечтал умереть на поле боя от руки достойного врага, — произнес вождь, — А умираю от яда, как какая-то приблудившаяся собака.

Он застонал.

— Что вы чувствуете? — спросила я, — Где болит?

Харальд перевел дыхание.

— Жжет все внутри, словно прикасаются раскаленным железом! — ответил он и снова сжался от нового приступа боли. Потом его снова вырвало, на этот раз кровью. Я нахмурилась. Что-то шло не так. Этот уже проник в кровь и отравил органы, я стала опасаться, что Харальд не выживет, но пересилив себя, улыбнулась ему.

— Ты хорошая девочка, — произнес он. По лицу вождя тек пот, я промокнула его лоб и услышала, когда он продолжил, — Я хочу признаться в том, что сделал именно тебе. Наверное, это боги решили наказать меня таким образом, — он с неожиданной силой взял меня за руку, — Это ведь из-за меня Бьерн потерял зрение.

Я опустилась рядом с ним на край постели и недоуменно посмотрела в лицо Харальда.

— Что вы такое говорите?! — произнесла я удивленно.

— Да. И я хочу, чтобы, когда Бьерн вернется, ты передала ему мои слова, о том, как я сожалею о своем поступке и как сильно люблю его.

— Вы сами ему передадите, — сказала я, и заставила его выпить еще порцию отвара.

— Хорошо, — сказал он, — А теперь выслушай меня. Я давно хотел излить свою душу, но все никак не получалось. Мне было стыдно за то, что я сотворил подобное с собственным сыном, — добавил он и начал свой рассказ.

— Когда Хельга вошла в этот дом в качестве моей жены, я уже сразу почувствовал неладное. Она как-то сразу загорелась, едва увидела моего старшего сына. Я понимал, что она вышла за меня от безысходности, а не по большой любви, но сам я, даже зная, кем она является на самом деле, был так сильно влюблен, что видел в ней только самое хорошее и закрывал глаза на недостатки. Но шло время, и я видел, что Хельга не дает прохода Бьерну, что она влюбляется в него все сильнее и сильнее, даже когда у нас родилась совместная дочь, она думала больше не о ребенке, а о Бьерне. И хотя он всегда игнорировал ее, я испытывал самые жестокие муки ревности, — Харальд перевел дыхание, — Но буду краток. Заключив перемирие, я хотел таким образом не только добиться относительного покоя для своих людей, сколько хотел женить Бьерна и тем самым оградить свою жену. Как же глуп я был тогда. Ее безумная страсть к моему сыну никогда бы не исчезла, но я понимаю это только теперь. А тогда я использовал любую возможность, чтобы он стал для нее недосягаем. Но, за два дня до свадьбы я проснулся от того, что Хельга встала с постели и вышла. Снедаемый любопытством, я отправился за ней, и каково было мое изумление и злость, когда я увидел, что она заходит в комнату Бьерна… Я напрасно прождал ее, она вышла из комнаты моего сына только на рассвете. Я едва успел добраться незамеченным до нашей спальни раньше нее.

Харальд замолчал и посмотрел на меня. Потом продолжил:

— Я был ослеплен ревностью, но всю свою злобу я переместил на сына и только на него. По моему приказу Отта сделала специальный отвар, который я добавил за ужином в кубок сына. Бьерн ослеп, но самое страшное заключалось в том, что, как я узнал позже, Бьерна в ту ночь, когда к нему приходила Хельга, не было дома. Он всю ночь провел в своем любимом домике на утесе в компании верных людей.

Я не сумела сдержать сдавленного возгласа ужаса. Харальд посмотрел на меня, и устало вздохнул.

— Теперь ты понимаешь, почему я считаю то, что происходит сейчас со мной волей богов. Это их наказание за мой грех.

Я встала и прошлась по комнате. Харальд лежал глядя в потолок, а я буквально застыла, обдумывая услышанное. Во мне поднялась странная волна гнева, направленная сейчас на вождя, лежавшего беспомощным на кровати, а также на Отту, которая просто не должна была идти на подобное. Но что я могла сейчас поделать? Мой долг был выходить Харальда и предоставить судьбе и Бьерну, когда он вернется, разбираться с отцом. Это меня никак не касалось.

Я повернулась к Харальду и хотела уже произнести слова о том, как мне жаль, что все так произошло, когда в комнату ворвался Вестар. Он замер на пороге, а потом внезапно упал на колени. Я удивленно посмотрела на воина, недоумевая, что происходит, когда он произнес:

— Это предательство. Альрик убит, Хельга в сговоре с Йорваном, — из его рта хлынула кровь и он упал замертво лицом в ковер. Когда я увидела, что в его спине торчит несколько стрел, то закричала от ужаса.

Длинная тень упала на тело мертвого Вестара и в комнату неслышно ступая кошачьим шагом вошла Хельга в сопровождени Йорвана и его воинов. Она, улыбаясь, посмотрела на меня, потом на мужа. Ее лицо светилось от осознания собственной силы и власти.

— Девчонку заприте в сарае, а мужа не трогайте, — приказала она воинам Йорвана, — Он и сам скоро умрет.

Когда мне скрутили руки и поволокли прочь из комнаты вождя, я успела бросить на него последний взгляд и видела, как по лицу Харальда стекла одинокая слеза.

— Нет, — закричала я, сделав отчаянную попытку освободиться, но один из воинов с силой приложил меня по голове рукоятью меча, и я потеряла сознание.

Я пришла в себя от холода, сковавшего мое тело. Привстав, ощутила жуткую головную боль и, прикоснувшись к затылку, нащупала там слипшиеся от крови волосы. Охнув, села и вытянула ноги. Вокруг меня было темно, и только впереди мерцала странная вертикальная полоса тусклого света. Я потерла ладонями ноги, пытаясь согреть их и огляделась. Скорее всего, я все еще была в сарае, где меня велела запереть Хельга. Здесь пахло плесенью и мышиным пометом. Солома, на которой я сидела, была влажная и издавала какой-то неприятный запах. Вспомнив, что случилось со мной, я едва не закричала от злости и с силой ударила кулаком о землю, на которой сидела. Боль отдалась во всем теле. Я сморщилась, и с трудом поднявшись на ноги, подошла к источнику света. Это оказалась узкая щель в деревянной двери. Толкнув дверь рукой, я услышала тяжелый удар железного замка о дерево. Но судя по всему, никто меня не охранял. Еще раз пнув, уже ногой, дверь, я вернулась на свое место и села. Когда расвело и я смогла хорошенько осмотреться, то с сожалением увидела, что в маленьком сарае нет ничего, что могло помочь мне. Здесь валялись всевозможные колеса от телег, сломанный плуг и пара пустых ящиков. Я встала и, сдвинув ящики к стене, сделала себе подобие короткой кровати. Все лучше, решила я, чем спать на холодной земле.

Прошло утро, потом день и, лишь когда солнце стало клониться к закату, а полоса между дверью и стеной стала бордово-красной от света заходящего светила, мне наконец-то принесли еду. Какой-то воин из числа дружины Йорвана, открыл двери и, швырнув мне под ноги половину буханки хлеба, поставил у входа кружку с водой и снова запер дверь. Я слезла с ящиков и, подобрав хлеб и питье, съела половину, а остальное спрятала в кармане штанов. Воду же выпила всю.

Я еще долго сидела на ящиках, но скоро меня начала одолевать дремота. Как только я стала укладываться, я услышала чей-то тихий шепот.

— Дара! — позвал голос.

Я вскочила и, прислушиваясь, пошла вдоль стен.

— Кто это? — спросила я.

В стену над полками с всякой сельскохозяйственной мелочью едва слышно постучали и я подойдя ближе постучала в ответ.

— Это я, Атли, — сказал голос за стеной.

— Что с вождем? — спросила я.

— Еще жив, — ответил пастушонок, — Тут такое творится! Хельга сказала людям Харальда, что это ты, вступив в сговор с Вестаром, отравила их вождя и способствовала смерти Альрика. Вождь уже не может говорить, он просто лежит, словно мертвый, ему осталось недолго. Его дружина в бешенстве и когда Харальд умрет, они потребуют у Хельги твою голову!

— И она им ее с радостью отдаст, — закончила я за него, — Как только все могли поверить в такую чушь? — удивилась я.

— Ну, как тебе сказать, — Атли медлил, — Теперь все считают, что ты ведьма и тебя подослал твой отец, чтобы ты убила нашего вождя, как месть за постоянные набеги и прочее! Квета все слышала и говорит, что жена вождя говорила очень убедительно.

— Ты тоже веришь в это? — спросила я тихо.

— Нет, — ответил Атли. Он помолчал несколько секунд, а потом сказал, — Кстати, тело Альрика до сих пор не нашли. Ну, я уже пойду, не хочу, чтобы меня заметили возле сарая. Я по возможности буду приходить и говорить тебе, о том, что происходит. Вряд ли Хельга выпустит тебя отсюда, пока все не уляжется.

— Спасибо, Атли, — шепнула я и услышала его удаляющиеся шаги. Вернувшись на свое место, села на ящики и подобрала под себя ноги. Чтобы не решили Хельга и Йорван, для меня это ничем хорошим не обернется, понимала я. Надо отсюда бежать, знать бы только как. Но с другой стороны, если я сбегу, то все люди, живущие в Харанйоле, решат, что таким образом я признаю свою вину. Если бы только Альрик был жив, но Хельга разделалась и с ним. Вот уж хитрая бестия, все продумала. Интересно, какое наказание ожидает меня за то, что я якобы, отравила вождя. То, что приговор будет смертельным, я не сомневалась ни на минуту, как и в том, что моя казнь будет изощренной и мучительной.

Я легла на ящики и закрыла глаза. Хотелось подумать о чем-нибудь хорошем, чтобы мои страхи ушли хотя бы ненадолго, а потом заснуть и чтобы когда я проснулась, то оказалось, что все случившееся было просто сном. Что Харальд с Альриком живы и здоровы, а Бьерн никуда не уплывал и он здесь, рядом со мной, и стоит только протянуть руку и я смогу прикоснуться к нему. Почувствовав, что плачу, вытерла глаза рукой. Мне было холодно, страшно и одиноко. Я услышала, как где-то в темноте закопошились крысы, и закрыла глаза. К моему удивлению я почти сразу уснула, но сны снились странные, беспокойные. Я увидела вождя. Харальд печально улыбался мне и качал головой, потом на смену ему появился Бьерн. Он стоял на берегу какого-то далекого острова и смотрел на море, и я почему-то знала, что в тот момент он думает обо мне, а потом мне приснился волк. Но он был не черным, как тот, что спас меня от Хельги. Волк из моего сна был почти белый, но его шерсть была покрыта кровью. Он полз по земле припорошенной первым белым снегом и оставлял за своей спиной кровавый след. Я проснулась и резко села. Во дворе слышался шум и громкие крики, и они нарастали приближаясь. Когда дверь сарая содрогнулась от ударов, я вскочила на ноги и испуганно прижалась спиной к стене.

— Ведьма! — услышала я чей-то яростный крик. Кто-то чем-то тяжелым стал сбивать замок с двери. Я внутренне сжалась, понимая, что сейчас эта толпа ворвется внутрь и разорвет меня на части. Их гнев означал только одно — Харальд умер.

Они продолжали кричать, проклиная меня и обещая мне все муки ада, я услышала, как упал замок и уже приготовилась умереть, как внезапно крики стихли. Дверь в сарай открылась и вошла Хельга. За ее спиной я разглядела плотную стену воинов и простых крестьян, обступивших сарай. Я посмотрела на Хельгу. Она была одета в траур. Волосы заплетены в косу и переброшенные через плечо отливали огнем. Она зашла внутрь и посмотрела на меня. Ее глаза смеялись, а губы были плотно сжаты. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Возможно, если за ее спиной не было бы этой разъяренной толпы, она бы так и поступила, но сейчас она не могла себе этого позволить, потому что была бы неправильно понята народом.

Хельга подошла ко мне вплотную и наклонилась так близко к моему лицу, что только я одна могла слышать ее слова:

— Вот и все. Харальд покинул нас. Завтра состоятся похороны и ты умрешь.

Я похолодела.

— Я ведь обещала тебе все муки ада, если ты не послушаешь меня, — продолжила она, — Ты не послушалась, а я не тот человек, который будет бросать слов на ветер. Не беспокойся, когда Бьерн вернется, я расскажу ему, как ты разделалась с его отцом, и он не будет винить меня в твоей смерти.

Собрав волю в кулак, я рассмеялась ей прямо в лицо:

— Ты глупа, Хельга, если думаешь, что он поверит тебе, — сказала я, — Ты никогда не получишь Бьерна, даже если избавишься от меня.

Лицо ведьмы исказила злоба, она еще некоторое время смотрела на меня ненавидящим взглядом, а потом вышла из сарая и обратилась к толпе.

— Завтра на закате мы, как велят наши обычаи, попрощаемся с нашим дорогим Харальдом, любимым вождем, отцом и мужем, — произнесла она, — Мы сделаем для него самый высокий костер, чтобы его дух быстрее смог попасть на небеса, а эту отравительницу принесем в жертву богам, привязав у подножия его тела, чтобы она на том свете предстала перед ним и ответила за совершенные злодеяния!

Толпа радостно заревела. Дверь снова была закрыта. Только теперь возле нее поставили двоих воинов, чтобы я не надумала бежать. Я без сил опустилась на ящики и закрыла лицо руками. Плакать не было смысла. Надо было вчера попросить Атли открыть мне дверь и бежать. Знала ведь, что все закончится именно так, на что же рассчитывала? Какая же я глупая!

Я оставалась в сарае до самого вечера, потом мне принесли еду, тот же самый паек, что и вчера. Хлеб с водой. Я выпила только воду, есть не хотелось. На поселение опустилась ночь, а я все сидела и смотрела прямо перед собой, когда странный звук раздался прямо за моей спиной, похожий на шуршание мыши. И тут я услышала знакомый женский голос.

— Ну что, парни, не замерзли еще совсем? Наверное, и выпить хочется, а я вам меду принесла, — я услышала, как воины отказываются от напитка.

— Ну и зря, — произнес тот же голос с обиженными нотками. Я, наконец, определила, кому он принадлежал. Это был голос Весты.

— Я так хотела сделать приятное вам, охраняющим эту проклятую мерзавку, погубившую нашего вождя, — продолжила девушка.

— Ну, ладно, — произнес один из стражников, — Наливай, только понемногу. Если Йорван узнает, что мы пили на посту, нам точно несдобровать.

— Не узнает, — прощебетала Веста, и я услышала звук разливаемого меда, — Никого же нет, а я не скажу! — она весело рассмеялась, — Все равно девка не убежит, вон какой замок амбарный наш кузнец приладил, да и стены крепкие, хоть и сарай, а строили на совесть.

Потом наступила тишина, наверное, мужчины пили. Через некоторое время Веста сказала:

— Ну, я пойду, пока меня в доме не хватились, — я услышала шум удаляющихся шагов и наступила тишина. А спустя пол часа кто-то одним ударом сбил замок с двери сарая и когда она распахнулась, я увидела стоящего на пороге Гринольва в компании с Атли. Мои стражники лежали на земле без движения.

— Выходи, — сказал кормчий, — Только тихо.

Я шагнула за порог сарая. Вокруг сгустилась ночь. Недалеко от нас горели огни кузницы, а за ней я увидела и дом вождя.

— Тебе надо бежать, — Гринольв взял меня за руку и повел за собой. Я молилась, чтобы нам на пути никто не встретился. Мы пробирались через огороды, стараясь все время находится в тени. Когда мы подошли к частоколу, Гринольв помог перебраться Атли, а потом посмотрел на меня.

— Я не верю, что ты убила Харальда, — сказал он и добавил, — Атли пойдет с тобой, я спрятал в лесу мешок с провизией и кое-какое оружие. Идите на север, вас хватятся уже на рассвете, но скорее всего будут искать на юге. Зима близко, они не будут ожидать, что вы пойдете туда, где уже лежат снега. Идите в этом направлении несколько дней, а потом постепенно сворачивайте к югу.

Я с благодарностью посмотрела на старого кормчего и крепко обняла его.

— Я останусь здесь, и когда Бьерн вернется, он узнает правду, — сказал Гринольв и подсадил меня, чтобы я перебралась через заграждение. Я спрыгнула вниз, прямо в руки Атли.

— Прощай, девочка, — услышала я голос кормчего через частокол.

— Спасибо, Гринольв, — прошептала я, едва не плача. Атли схватил меня за руку и почти потащил за собой.

— Надо торопиться, Дара, — сказал он, — Совсем скоро рассвет и тебя хватятся.

Я согласно кивнула. Мы добежали до леса, где Атли уверенно свернул на какую-то заросшую тропинку. Небо на востоке начало сереть, когда мы вышли на маленькую поляну, посредине которой рос огромный старый дуб. Атли разворошил груду сухих листьев у подножия великана и достал из-под них большой холщевый мешок с лямками, чтобы было удобно нести его на спине. Пастушонок проворно накинул свою ношу на плечи и, взяв меня за руку, повел быстрым шагом вглубь леса.

— Атли, — произнесла я ему в спину, — Почему ты мне помогаешь? Ты же сильно рискуешь, ведь если нас найдут…

— Не думай об этом, — перебил парнишка, — Потом поговорим. Сейчас следи за дыханием, нам еще долго идти.

Я не знаю, сколько мы прошли, но скоро лес закончился, и утреннее солнце застало нас идущими по пустому полю, заросшему сорняком. Вдали снова показались деревья. Атли шел так уверенно, словно бывал здесь не раз. Мне даже стало интересно, как далеко от Харанйоля он заходил со своим стадом. Мы все шли и шли. Я чувствовала, как мои ноги наливаются свинцом, каждый шаг стал даваться мне мучительной болью. Наконец, когда солнце, пробив своими лучами сгущающиеся облака, достигло зенита, я взмолилась, сказав Атли, что больше не могу сделать ни шагу. Он посмотрел на меня задумчивым взглядом, потом молча кивнул и под ближайшей сосной мы устроили привал.

Я упала прямо на землю, вытянула ноги и бессильно посмотрела на Атли, который спокойно присев на корточки снял со спины мешок и, раскрыв его, стал изучать содержимое. Он молча рылся в мешке, кивал и что-то бормотал себе под нос, потом достал оттуда короткий ножик и засунул его себе за пояс.

— Вот, поешь, — он протянул мне кусок сыра с хлебом, — отдыхаем только час, до темноты нам надо как можно дальше уйти от Харанйоля. Вероятнее всего, нас уже ищут.

Я молча согласилась. Атли присел рядом и наспех перекусив, прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза и моментально уснул, что меня очень удивило. Проспал он совсем немного, не более часа, а когда проснулся, то велел мне подниматься и следовать за ним. И мы опять пошли. Мне еще никогда не приходилось проделывать столько километров за один день. Но, даже несмотря на то, что ступни мои наверняка покрылись волдырями и наступать на них было очень больно, я шла не сбавляя шага за Атли. Морщилась и шагала, потому что от этого сейчас зависела моя жизнь.

К вечеру небо заволокло сизыми тучами не предвещавшими нам ничего хорошего. Стало очень холодно и, спустя какое-то время, пошел мелкий снег. Мы достигли леса. Атли остановился и огляделся.

— Что? — спросила я.

— Надо идти дальше, — произнес парень, — Но я чувствую опасность. Нам надо укрыться где-то на кромке леса, потому что пока идти туда не стоит.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

— Знаю и все, — отрезал Атли, — Делаем привал здесь.

Он сбросил с плеч мешок и к моему удивлению, оставив меня ждать его под высокой сосной, лапы которой лежали на земле, образовав подобие шалаша, а сам ушел в лес. Я села на сухую хвою и обхватив ноги руками, стала ждать его возвращения. Когда на землю опустилась ночь, вернулся Атли. Я с удивлением увидела в его руках заячью тушку. Но, вопреки ожиданию, он не развел костер, а завернув добычу в широкие желтые листья, которые тоже принес с собой, положил ее в мешок.

— Пока нам нельзя разводить огонь, — сказал он устало, — Давай спать.

Он улегся прямо на земле. Я с удивлением посмотрела на пастушонка. Еще недавно я считала его совсем ребенком, но сейчас он ведет себя как взрослый мужчина.

— Ложись! — произнес Атли сквозь дрему, — Нам завтра предстоит немало пройти. Надо отдыхать.

Я повиновалась и легла рядом с ним, прижавшись спиной к его спине. Хоть какое-то, но все-таки тепло. Когда мне удалось немного согреться, я уснула. Эта ночь прошла без сновидений. Когда Атли разбудил меня, мне казалось, что я только что прилегла. Я была уставшей, тело ломило, ноги ныли от долгой ходьбы, так и не отдохнув за ночь. Перекусив холодным мясом с хлебом, мы продолжили путь.

Когда я вышла из-под импровизированного шалаша, созданного самой природой, то с удивлением увидела, что все вокруг и поля и ветви деревьев покрыто снегом. Синее бездонное небо, без единого облачка, простиралось над моей головой, такое глубокое, что в него можно было смотреть до бесконечности. Снег, освещенный ярким солнечным светом, слепил глаза. Я постояла несколько секунд, чтобы глаза привыкли к солнцу, и лишь потом бросилась догонять удаляющегося пастушонка.

В этот день мы шли чуть медленнее, так и не рискнув сунуться в лес, и сделали всего один получасовой привал. К наступлению темноты, мы дошли до небольшой рощи, где, по словам Атли, находился маленький домик о котором было известно только ему одному. И мы действительно нашли этот домик. Совсем не большой, врытый на половину в землю без окон и дверей, но зато с очагом и низким столом. Алти разделал ножом зайца и, разведя огонь, пожарил на углях, порезанное на маленькие кусочки мясо. Он опасался, что дым могут заметить те, кто преследует нас и решился все-таки развести огонь из-за поднявшегося ветра и пурги, которые маскировали дым, выходящий из печной трубы. В землянке было надежно, но не уютно. Мне все время казалось, что потолок вот-вот обрушится мне на голову, но, по крайней мере, здесь было теплее, чем в лесном шалаше.

После того, как мы поели, я решилась преступить к расспросам.

— Ты обещал сказать, почему пошел со мной? — произнесла я.

— Ответ тебя удивит, — сказал Атли, — Я пошел с тобой не столько ради себя, сколько ради собственной выгоды и собственного спасения.

— И все же, я жду? — настойчиво проговорила я.

— Дело в том, что, если бы я остался в Харанйоле, меня ожидала бы участь Альрка, — Атли взглянул мне в лицо.

— Почему? — удивилась я.

— Я сын Харальда, незаконнорожденный, правда, но все равно его сын. Во мне течет его кровь, и не думаю, что Хельга, прекрасно осведомленная об этом, оставила бы меня в живых, — ответил он, — Все получается для нее как нельзя лучше. Бьерн отказался от наследования в пользу Альрика, от которого, как я уверен, она избавилась не без помощи Йорвана и теперь весь Харанйоль принадлежит ей.

Я была поражена. Такого ответа я никак не ожидала от простого пастушонка, только теперь, присмотревшись к нему, я убедилась, что Атли не лгал. Он действительно был сыном вождя. И дело было не в том, что он был похож на него внешне или манерами, нет, я видела в нем ту же странную звериную сущность, какая была и в Альрике и в Харальде. Я удивилась только одному, почему я никогда не видела этого в Бьерне? Возможно, потому что никогда не смотрела на него так, как сейчас смотрю на Атли. Что же с ними всеми не так? У Асдис не было вообще ничего, ни дара матери, ни того, чем обладают сыновья Харальда. Хотя, я уже начала догадываться, кто они такие на самом деле.

— А если Бьерн вернется и захочет вернуть себе владения отца, — предположила я, — Такое ведь тоже может случиться.

Атли вздохнул.

— Боюсь, к этому времени, Хельга успеет объединиться с Йорваном или даже выйдет за него замуж, — сказал он.

Я замолчала и посмотрела на тлеющие в темноте угольки. За окном завывал ветер. Я слышала скрип гнущихся под его порывами деревьев и благодарила богов за то, что мы сейчас находимся в этом укрытии. По крыше застучал град, словно сухой горох высыпали в пустую миску, только здесь звук был во много раз громче.

— Давай поспим, — сказал Атли, — Нам еще столько предстоит пройти за завтрашний день. Но хуже всего то, что земли за этим лесом я уже не знаю. Придется быть крайне осторожными.

— Хорошо, — сказала я.

Когда мы утром вышли из домика-землянки, я не поверила своим глазам. За ночь насыпало огромные сугробы снега, и мы еле открыли заваленную дверь. Снег пушистым ковром покрыл все вокруг, и казалось, пред моим взором предстала сказочная долина, состоящая из сплошных облаков, искрящихся в солнечном свете. А еще стало очень холодно. Атли покачал головой. Он явно был расстроен.

— Теперь нас смогут легко найти по следам, а заметать их означает терять драгоценное время, — вздохнул он. Он сделал мне знак рукой замолчать и прислушался. В наступившей тишине не было слышно даже птичьего крика. Атли внезапно удивил меня, когда стал принюхиваться к воздуху, но я промолчала.

— Они близко, — произнес пастушонок, — Нам не повезло. ПО нашему следу Йорван пустил Охотников, — он опустил глаза и добавил уже скорее для себя, — Странно, я не видел их в Харанйоле. Неужели они все это время прятались на корабле?

— Кто это, Охотники? — спросила я.

— Наемники Йорвана, обученные убийцы, — выдохнул Атли, — И скорее всего именно они разделались с Альриком на охоте. Идем, нам надо оторваться от них и чем раньше, тем лучше. Они прекрасно знают лес, сильные и выносливые. И я даже не сомневаюсь, что пока мы спали в пургу в домике, они рыскали вокруг, и только непогода помешала им нас обнаружить.

Парнишка набросил на плечи мешок и двинулся вперед, с трудом переставляя ноги, увязавшие в глубоком снегу. Я пошла за ним, стараясь ступать след в след. Мы шли довольно долго, когда внезапно Атли остановился, и резко обернувшись ко мне, скомандовал:

— Ложись!

Я послушно прыгнула в сторону, угодив в глубокий сугроб и вовремя. В то место, где я только что стояла, вонзилось сразу две стрелы. Атли уже был рядом. Он буквально выдернул меня из снега и толкнул перед собой.

— Беги! — сказал он.

Я побежала. Хотя назвать бегом передвижение по глубокому снегу тяжело, но я старалась изо всех сил. Атли бежал за мной. Я чувствовала его тяжелое дыхание за своей спиной, когда лес впереди расступился и прямо у моих ног оказался обрыв, на дне которого я услышала шум реки. Атли едва не сбил меня с ног и когда увидел, что мы оказались в ловушке, спокойно сказал:

— Придется прыгать.

Я с ужасом уставилась на него.

— Но это же верная смерть, — произнесла я.

— Верная смерть дышит нам в спину, а это шанс выжить, — произнес пастушонок и с этими словами столкнул меня в обрыв и прыгнул следом.

Падая, казалось бесконечно, я успела увидеть темные лица двух мужчин, склонившиеся над обрывом, прежде чем погрузилась в ледяную воду. Мощный поток закружил меня и понес вперед, больно ударяя о выступающие из воды камни. Едва я открывала рот, чтобы позвать Атли, как в него тут же попадала вода, такая холодная, что от нее до боли сводило зубы. Меня бросало, словно тряпичную игрушку из стороны в сторону, я судорожно пыталась хоть за что-нибудь уцепиться и выбраться из потока, но мои руки бесполезно скользили по мокрым камням, и течение несло меня все дальше и дальше. Наконец, когда я обессиленная уже решила сдаться и перестала бороться с течением, как меня швырнуло на огромный камень, и тут же чья-то рука, схватив меня за шиворот куртки, вытянула меня из воды, протянула по камню и вот я уже лежу на снегу, жадно хватая ртом воздух. Перевернувшись на спину, я уставилась в небо и только через некоторое время посмотрела на лежавшего рядом Атли, и в ужасе вскочила на ноги. Весь снег вокруг него был залит кровью. Он лежал на снегу и тяжело дышал, глаза его были закрыты, из уголка губ тонкой струйкой стекала кровь. Я взглянула на его спину и отвела глаза при виде огромной рубленой раны. Топор, поняла я. Когда мы прыгнули, один из Охотников метнул нам его вслед.

— Атли! — прошептала я, опускаясь рядом с ним на колени, — Я сейчас помогу, — я протянула к нему руки, но он открыл глаза и прошептал:

— Ты не успеешь, уходи! Охотники будут здесь с минуты на минуту. Даже если ты сейчас меня вылечишь, мне все равно нужно будет время, чтобы восстановиться, я не смогу идти, — он натянуто улыбнулся, — напрасно я убегал из Харанйоля. От судьбы не уйти.

Внезапно я услышала странный звук и, оглянувшись, увидела появившегося из деревьев одного из охотников. Он был невероятно огромного роста, одетый в куртку из меха и теплые штаны, заправленные в высокие сапоги. На плечах Охотника лежала шкура убитого волка, огромные лапы которого свисали у самой груди мужчины. Увидев нас, наемник улыбнулся, но как-то криво и внезапно рванул вперед. В его руке в мановение ока возник длинный остро заточенный нож, лезвие зловеще сверкнуло. Я продолжала стоять, глупо уставившись на Охотника, который увидев, что жертва даже не пытается бежать, приостановил свой бег и уже более спокойным шагом стал приближаться. Он ступал почти бесшумно, словно дикая кошка. Даже снег под его ногами хрустел едва слышно. Я нагнулась к Атли и словно обняла его, защищая, а на самом деле незаметно вытащила из-за пояса пастушонка нож и спрятала в рукаве.

Атли покачал головой.

— Беги, — сказал он, — Еще не поздно.

— Он один, — шепнула я в ответ, — Скорее всего они разделились, чтобы прочесать оба берега. У нас есть шанс!

Атли попытался приподняться, и ему это удалось, хотя с большим трудом. Увидев усилия жертвы, Охотник засмеялся и в два прыжка оказался рядом.

— Вот вы и добегались, — сказал он низким тяжелым как метал голосом.

Я подняла глаза и посмотрела наемнику в лицо, стараясь не выказать своего страха.

— Госпожа просила убить только девочку, — Охотник смерил меня насмешливым взглядом, он прекрасно понимал, что я ему не противник и что я в любом случае далеко не убегу. Потом он перевел взгляд на раненого Атли и продолжил, — А на счет мальчишки она просила, чтобы я вернул его обратно живым, только вот Йорван приказал иначе, — с этими словами Охотник схватил Атли и притянул к себе намереваясь перерезать парнишке горло, когда я с вскриком рванулась вперед и всадила тонкий нож Охотнику в бок. Он от неожиданности ахнул и разжал руки. Атли упал в снег одновременно с наемником. Я знала куда бить, этот наемник больше никогда не встанет на ноги. С ожесточением, удивившим даже меня саму, я провернула нож в теле мужчины, прежде чем вытащила его и протянула Атли со словами:

— Добей!

Пастушонок приподнялся и взял нож. Охотник лежал парализованный, глядя обезумевшими от боли глазами на свою смерть в лице раненого молодого парнишки. Атли спокойно перерезал горло наемнику и вытер нож об снег. Я тем временем перевернула его на живот и, протянув руки над раной, закрыла глаза и стала мысленно затягивать рану. Получалось с трудом, но когда я закончила, на теле Атли остался глубокий шрам и разрезанная в лохмотья куртка. Он с удивлением сел.

— Как ты это делаешь? — спросил он.

— Сама не знаю, — ответила я честно, — Тетка научила заговору.

Я помогла ему встать, он все еще был слишком слаб от потери крови, а у меня едва хватало сил передвигать ноги, к тому же мокрая одежда не способствовала жизнедеятельности моего организма. Но нам следовало торопиться, пока второй не напал на наш след. Когда он увидит, что мы сделали с его другом… Я даже не хотела себе представлять то, с каким ожесточением он бросится на нашу поимку.

— Идем, — сказал Атли, но перед тем как уйти, он перерыл все карманы убитого, взял себе его топор и стянув с него верхнюю одежду, бросил мне куртку Охотника и приказал переодеться. Сам быстро натянул еще теплую от тела врага тунику и снова набросил на плечи свою мокрую куртку. Мне стало значительно теплее, правда она была мне очень велика и доходила чуть ниже колен. Жаль только, что у наемника не оказалось ничего съестного.

Мы поспешили углубиться в лес. Нам срочно следовало сделать где-нибудь привал и отдохнуть, просушить одежду и поесть. Только вот у нас не было на это времени. Мы шли по лесу. Снег здесь был не такой глубокий, большая его часть осталась лежать белым одеялом на деревьях. Атли прихрамывал, а я, шагая за ним, думала о том, почему Хельга решила оставить Атли в живых? Значит, у нее есть планы на незаконнорождённого сына Харальда. Я догадывалась также и о том, что Йорван, тайком от ведьмы, ведет двойную игру. Атли Йорвану явно мешал, только в чем? Мне так хотелось это понять.

Долгая ходьба не позволяла замерзнуть нашему телу, но и согреться из-за мокрой нижней одежды и штанов я не могла. Примерно через полчаса после того, как мы ушли от реки, мы услышали дикий рев, от которого едва не посыпался снег с ветвей деревьев. Мы с Атли переглянулись, поняв, что это второй Охотник нашел тело своего напарника. Мы пошли быстрее.

На наше счастье вскоре пошел снег. Небо затянули серые облака и огромные, сбившиеся в пушистые комки снежинки стали засыпать наши следы. Когда на землю опустилась темнота, мы с Атли забрались под лапы одной из высоких елей и, прижавшись друг к другу, пытаясь согреться, заснули. Ни у Атли, ни у меня не было сил на то, чтобы дежурить ночью и высматривать Охотника. Я настолько устала, что мне даже смертельная опасность не помешала моментально уснуть.

Проснулась я от того, что Атли тихо толкнул меня в бок, при этом рукой закрыв рот. Я открыла глаза. Мой напряженный и испуганный взгляд встретился с его. Я сразу поняла, что второй Охотник рядом, возможно даже стоит перед нашим укрытием, намереваясь вот-вот напасть, но ничего не происходило. Я едва дышала, мое сердце гулко билось, как у испуганной птицы. В тишине раздался тихий хруст, словно кто-то наступил на сухую ветку. Я увидела, как Атли потянулся к топору, и покачала головой. Он несколько секунд колебался, потом кивнул и затих.

Внезапно прямо возле нашего убежища я услышала чье-то дыхание, потом низкий голос произнес:

— Где вы, детки?

От ледяных ноток меня пробрала дрожь.

— Думаете, вам удастся уйти невредимыми от Орма Железного?

Я почувствовала, как Атли сжал мою руку.

— Вы убили моего младшего брата, — продолжил он, голос Охотника стал тихим и свистящим, как у змеи, — Где бы вы не прятались, все равно рано или поздно я найду вас и принесу Йорвану ваши головы.

Голос постепенно стал отдаляться. Я поняла, что Орм не уверен в том, что мы спрятались где-то здесь или знал и хотел чтобы мы себя обнаружили, отреагировав на угрозы. Он стал подробно рассказывать, как долго будет снимать с нас живьем кожу и резать ее со спины на полоски. Мне становилось дурно от подробного описания всего того, что он нам сейчас обещал. Потом Орм наконец замолчал. Мы с Атли переглянулись. В глазах пастушонка я не видела того страха, который наверное скользил в моих. Он был напряжен, а когда мы услышали тихий свист, Атли неожиданно оттолкнул меня в сторону и буквально через долю секунды в ствол за нашими спинами вонзился топор, причем сила, с которой он был брошен, расколола дерево напополам. Я выскочила из нашего убежища, Атли с оружием в руках за мной. Прямо перед нами стоял Орм. Я с удивлением заметила странную схожесть двух охотников. Значит, Орм не врал, он и тот предыдущий наемник, которого мы убили, действительно были братьями. Только Орм показался мне еще огромнее, чем его младший брат. Я никогда не думала, что существуют такие большие люди. Он походил на медведя, даже шкура на его плечах была увенчана медвежьей головой. Странно, что при таких габаритах ему удавалось двигаться так бесшумно.

Увидев нас, Охотник ухмыльнулся, отчего его лицо, обезображенное длинным шрамом от подбородка до самого лба, стало еще уродливее. Он не спешил нападать, а просто смотрел на нас, потом медленно достал из ножен широкий меч, покрытый рунами и перебросил его в левую руку, а правую он неожиданно выбросил вперед, в сторону Атли. Парнишка ловко пригнулся и прямо над его головой пролетел нож и исчез в высоком сугробе. Засмеявшись, Орм довольно кивнул. Ему явно понравилась прыть пастушонка. Меня он, как и его братец, проигнорировал.

— Теперь я и сам убедился, что ты щенок Харальда Волка, — сказал тем временем Орм и подняв меч бросился на Атли. Я удивилась той легкости, с которой двигался наемник. Он был гибким, как змея и таким же быстрым. До сих пор удивляюсь, как Атли умудрился увернуться от мощного молниеносного удара его меча и даже парировать его топором. Я стояла, застыв на месте, и смотрела на неравный поединок мальчика и мужчины. В сравнении с Ормом Атли выглядел сущим ребенком, на добрых две головы ниже ростом и явно уже в плечах, но он не выказывал страха и это невольно вызвало у меня уважение. Стряхнув оцепенение, я бросилась в сугроб, пытаясь отыскать в нем брошенный Ормом нож. Пока наемник кружил вокруг Атли, я яростно разгребала руками снег, когда внезапная боль пронзила мою руку. В то же мгновение, когда от пореза снег окрасился моей кровью, я нашла нож. Обхватив пальцами костную рукоять, обернулась к Атли. Парнень еще был жив только потому, что Орм просто игрался с ним. Но его одежда окрасилась кровью, и я заметила многочисленные порезы на теле Атли, которые заставляли его морщится от боли. Но ни одного действительно опасного для жизни ранения не было. Орм смеясь делал выпады, Атли, уже изрядно уставший от этих постоянных атак, уже двигался без прежней ловкости. Он все медленнее уворачивался, и я понимала, что скоро Охотнику надоест эта игра, и он одним ударом меча покончит с пастушонком и тогда примется за меня, а мне такая перспектива совсем не нравилась. Я стала позади Орма и стала выжидать, когда выдастся удобный случай. И вот наемник сделал ложный выпад и подсек ноги Атли, а когда он занес меч над головой для удара, я бросилась вперед и прыгнула прямо на спину огромному воину. Нож сверкнул в моей руке и я полоснула лезвием по горлу врага. Странная волна удовольствия нахлынула на меня, когда горячая кровь брызнула из шеи Орма и мы вместе повалились в снег, прямо на лежащего там Атли. Я не совсем понимала, что со мной происходит, но когда поднялась на ноги и увидела Атли, выбирающегося из под еще дергающего ногами Орма. Он в немом удивлении и даже с некоторым ужасом смотрел на меня.

— Что? — спросила я и внезапно, словно очнувшись, посмотрела на свои руки, залитые кровью и только тогда до меня, наконец, дошло, что я сотворила. Тихонько подвывая, я осела в снег. Атли бросился ко мне.

— Ты ранена? — удивился он.

Я погрузила ладони в снег, словно надеясь, что вместе в кровью с моих рук смоется убийство. Яростно молотя руками по снегу, я плакала, не понимая, как такое произошло. Словно это была не я, а какая-то темная Дара, получающая удовольствие от убийства. Содрогнувшись, подняла глаза. Атли сидел рядом и смотрел на меня.

— Ты спасла нам жизни, — наконец произнес он, — Но, когда я увидел твое лицо, то честно говоря, испугался. Твои зрачки были неестественно расширены, а само лицо, — он замер на секунду и потом продолжил, — А лицо было просто безумным. Такой жестокой улыбки я не видел ни разу в жизни.

— Атли, ты не понимаешь, — я прижала холодные ладони к лицу, — Я только что убила человека, но это была не я. Моим разумом, словно кто-то овладел.

Атли непонимающе посмотрел мне в глаза. Потом предположил:

— Хельга? Ты думаешь, это ее происки?

— Не знаю, — я грустно покачала головой, — Только теперь, боюсь, я потеряла свой дар к целительству. Единственный нерушимый закон белой ведьмы — не причинять никому зла, не убивать. А я столько совершила за эти дни!

Атли задрал на боку тунику и подозвал меня. Я приблизилась. Длинная неглубокая рана, оставленная мечом Орма, сильно кровоточила.

— Попробуй, — сказал парнишка.

Я протянула руки и, закрыв глаза, стала читать заклинание. Но из моих рук не потекло живительное тепло, я не чувствовала больше в себе способности лечить. Во мне была только пустота, и от понимания произошедшего меня охватывало отчаяние.

— Не получается, — сказала я тихо и опустила руки.

Атли порывисто обнял меня и прижал к груди.

— Не переживай, — произнес он, — Думаешь, было бы лучше, если бы ты умерла? Жизнь — это и есть самый большой дар и только его надо ценить. Мы живы, а значит все хорошо.

Я понимала, что он пытался меня успокоить, но это не помогало. Внезапно вспомнив то странное удовольствие, которое я получила, вонзая холодную сталь в горло противника, я похолодела. То, что происходило со мной, было очень страшно. Когда-то моя тетя упоминала об этом, но я с ужасом прогнала прочь воспоминания и крепче прижалась к Атли. Со мной ничего не случится, сказала я себе, но покосившись на мертвое тело лежащего в двух шагах от нас с Атли Орма, я почему-то уже не была так в себе уверена.

Через десять дней пути по заснеженным лесам и равнинам, под пронизывающими ветрами и частыми снегопадами, мы, наконец, впервые за столько времени, вышли к небольшим владениям, сокрытым в чаще леса. Оно было небольшое, состояло из трех домов крестьян, хлева и господского дома. Едва мы подошли к высокому, внушительного вида забору, как навстречу выскочили две большие мохнатые собаки, и настроены они были совсем не дружелюбно, но, заметив, что мы вооружены, нападать не решались и только громко лаяли, оповещая хозяев о нежданных гостях. Атли сделал мне знак остановиться, и мы замерли у ворот, ожидая, когда кто-нибудь выйдет посмотреть, на кого лают псы. Ждать пришлось недолго. Совсем скоро из большого дома выскочили несколько вооруженных, кто топором, кто ножом, мужчин. Они подошли к нам и, старший из них, с густой бородой доходившей ему до талии и заплетенной в косу, окинув взглядом нас с Атли, произнес:

— Кто такие? — при этом оружие он не опустил, хотя не думаю, что мы с пастушонком выглядели такими уж устрашающими. Одетые в одежду, явно на несколько размеров превосходящую наш собственный, с изможденными усталыми лицами и голодными глазами, мне казалось, что мы являли собой такое жалкое зрелище, что нас впору было пожалеть, а не боятся. Но мужчина думал иначе.

— Мы идем в Валланд, — сказал Атли, после того, как назвал наши с ним имена, — На наш обоз напали по пути, в живых остался только я и сестра.

— Напали? — удивился бородач, — В наших краях давно не было слышно о разбойниках. Да и обозы в такую глушь обычно не заезжают. Дорога находится в многих милях от нашего имения.

— Мы просим у вас приюта, — проигнорировав слова мужчины, продолжил Атли.

Я умоляюще взглянула на бородача и его людей, но тот даже глазом не повел, когда вдруг мы услышали громкий женский голос:

— Впусти их, Скалли, они не опасны!

Бородач оглянулся назад. За его спиной, в нескольких шагах позади него стояла пожилая женщина, одетая в богатую соболью шубу и красивый платок, покрывавший волосы. Две толстых косы сбегали по плечам и спадали почти до самых ног говорившей. Вероятно, в молодости она была очень красива, да и сейчас выглядела просто изумительно для своего возраста. Улыбнувшись, женщина приблизилась к нам, но сперва посмотрела на Скалли.

— Разве так принято у нас встречать людей, попавших в беду? — спросила она, вопросительно изогнув бровь. Мужчина потупил взгляд.

— Простите, госпожа, но мне они показались подозрительными, — сказал он.

Женщина повернула к нам с Атли лицо. Ее умные глаза с удивлением остановились на Атли, а потом метнулись ко мне. Она прищелкнула языком и засмеялась.

— Вот так парочка! — потом извинившись, предложила нам войти в дом.

Я была, конечно, немного удивлена ее странной реакцией, но возмущаться не решилась. Близость горящего очага и возможность плотно поесть заставили меня прикусить язык и покорно следовать за странной хозяйкой поместья. Собаки, увидев, что нас пропустили во двор, перестали гавкать и убежали в свою конуру.

Когда мы вошли в дом, хозяйка повернулась к нам с Атли и предложила присесть отогреться у камина, пока на кухне готовили еду. Мы с радостью послушались и вскоре, уже согревшаяся, я решила осмотреться. Дом был небольшой, но богато обставленный. В зале с большим камином, где мы сейчас находились, стоял добротный длинный стол для пиршеств, резные лавки, застланные шкурами. Стены украшали вышитые картины и головы диких зверей. На полу аккуратно разбросана свежая солома вперемешку с душистыми травами. В воздухе пахло сеном и теплом домашнего очага. Пока я рассматривала обстановку, хозяйка поместья куда-то отправила своих мужичков под предводительством бородатого Скалли и повернулась к нам.

— Я забыла представиться, — сказала она, — Мое имя Рунгерд. С тех пор, как умер мой муж, я являюсь хозяйкой этого поместья под названием Асбьйолль. Извините за такой грубый прием. Скалли отличный стражник, но немного подозрителен, — она посмотрела на Атли и продолжила, — Я не буду выпытывать у вас причины, по которым вы оказались здесь и хочу вас уверить, что вам будет оказано все гостеприимство, на которое только способны мои люди. Сейчас вы поедите, а потом я покажу вам, где вы будете спать. А завтра, если захотите, можете рассказать мне вашу историю. Можете оставаться столько, сколько пожелаете.

— Спасибо, — произнес Атли.

Через некоторое время в зал вошли две молодых девушки. Они занесли блюда с едой и горячее питье, поставили все на стол и вышли. Рунгерд села во главе стола и жестом пригласила нас присоединится. Мы послушно пересели на скамью, когда вошли те же девушки с хлебом и кувшином, наполненным медом. Налив Атли полную чашу меда, одна из девушек направилась ко мне, но я только покачала головой, показывая, что не хочу и она, поклонившись, отошла.

Ели молча. Я старалась не торопиться и медленно пережевывая пищу, запивала ее горячим травяным чаем, чувствуя, как согревается все тело. Постепенно, я позволила себе расслабиться, искоса поглядев на нашу гостеприимную хозяйку. К своему удивлению, встретилась с ней взглядом. Рунгерд мне таинственно улыбнулась и произнесла:

— Я вижу, вы не обманули, сказав, что ты княжеская дочь. У тебя манеры воспитанной девушки.

Я уже открыто взглянула на женщину. Наши взгляды перекрестились, и внезапно меня словно пронзило молнией. Странное ощущение узнавания. Я прищурилась и уже иначе посмотрела на Рунгерд.

— Вы… — я осеклась.

— Такая же, как и ты, — ответила она, — Поэтому, я сразу поняла кто ты и кто твой спутник.

Атли перестал есть, и поднял глаза. Рунгерд едва взглянула на него и внезапно рассмеялась.

— Да ты не знаешь, кто он? — она обращалась ко мне.

— Почему же, — обиделась я, — Я не была уверена до ваших слов, но теперь знаю точно.

— Отлично, — женщина налила себе вина и отпустила рабынь. Когда они ушли, она продолжила, — Я вижу, ты потеряла свой дар, как это произошло?

Я тяжело вздохнула. Лгать не было смысла, все равно она сама все сможет при желании прочитать в моей голове. Ведьма была довольно старая, но в отличие от Хельги, душа Рунгерд, хоть и темная, не была так испорчена.

— Я убила человека, — сказала я и перестала есть. Как-то срезу пропал аппетит, я отложила ложку.

— А, — протянула хозяйка дома. Наступило неловкое молчание, потом Рунгерд встала.

— Вы ешьте, — сказала она, — А я пойду, распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. К сожалению, дом у меня небольшой и вам придется спать в одной комнате, но я велю поставить две кровати, а слугам скажу, что вы брат и сестра, чтобы не было лишних слухов.

Она медленно выплыла из зала, оставив нас с Атли наедине. Мы переглянулись. Атли нахмурился.

— Ты думаешь, ей можно доверять? — спросил он у меня.

Я покачала в ответ головой и, приложив палец к губам показала, что нас возможно подслушивают. Парнишка мгновенно понял, что я хотела ему этим сказать и кивнул. Мы закончили есть в полной тишине. Потом в зал вошла одна из девушек рабынь и, поклонившись, попросила нас следовать за ней. Она отвела нас в маленькую, но довольно светлую комнату с двумя кроватями, одну из которых, а это было сразу заметно, принесли откуда-то специально для меня или Атли. Девушка поклонилась и вышла, плотно притворив за собой дверь. Я помню только то, что буквально упала на одеяло и моментально заснула, даже не раздеваясь. Мне сейчас было как-то все равно, что я нахожусь у чужих и совершенно незнакомых мне людей. За долгие дни скитания и сна под открытым небом, я не могла удержаться от соблазна выспаться на настоящей постели, а не на сырых сосновых иглах, которые мы использовали вместо одеял и подушек. Даже сон в тот день мне приснился яркий. Я снова увидела Бьерна, мы стояли рядом на утесе, возле его дома. Я чувствовала, как возле моих ног пушистым клубком крутится Майя. Бьерн смотрел на меня так пристально, словно боялся, что я исчезну. Я видела, что он что-то говорит мне, но не понимала слов и только счастливо кивала в ответ, а потом проснулась.

Атли сидел на своей постели и смотрел в окно на хлопья пушистого снега, ложащегося на землю. Я встала и пересела на его кровать.

— Мы проспали почти сутки, — сказал он.

Я положила свою руку ему на плечо. Атли посмотрел на меня и добавил:

— Скорее всего, нам придется остаться здесь на всю зиму. Нам не пробраться к побережью по такой погоде. Если ты хочешь увидеть Бьерна, то придется ждать до весны и, лишь потом отправляться дальше. Я не рискну вести тебя по такому морозу по лесу, который я не знаю, — он тяжело вздохнул, — Прости, но я ничего не могу поделать.

— Но разрешит ли Рунгерд нам остаться? — произнесла я.

— Я уже поговорил с ней на эту тему, пока ты спала, — сказал Атли, — Она разрешает, только сказала, что тебе и мне придется помогать по хозяйству, но нам ведь не привыкать. Меня определили к Скалли. Он здесь главный над рабами. Он же охотится и снабжает всех свежей дичью. Поживем, а весной тронемся дальше.

Я встала и подошла к окну. Снег засыпал весь ранее расчищенный двор. Наверное, идет с ночи. Сугробы доставали почти до самого окна. Зима в этом году выдалась щедрая на осадки. Когда закончатся снега, ударят морозы. Атли прав. Нам не выжить в лесу, придется ждать зимы. Как сильно бы я не хотела найти Бьерна, но не зная, даже где он находится, слишком рискованно вот так, наобум пускаться в путь.

— Что ж, — сказала я, — Придется остаться.

Мы переглянулись с Атли. Он улыбнулся мне.

— Не переживай, — произнес он, — Все образуется.

Итак, мы остались в Асбьйолле. Рунгерд относилась к нам как к своим гостям, но при этом мне приходилось помогать ей в ведении хозяйства, в приготовлении еды и в ведении прочих исконно женских обязанностей. Она оказалась очень хорошей хозяйкой. Любила готовить, вышивать. Часто, сидя вечерами у разожжённого камина и слушая завывание метели за окном, она звала меня к себе, и мы беседовали на любые темы, будь то природа, рукоделие и даже обсуждали приемы охоты. Оказалось, что Рунгерд знала в этом толк. Как правильно расставит силки, как подкрасться к зверю незамеченным, она знала многое из того, что знают мужчины. Постепенно, Рунгерд начала нравится мне. В меру строгая, в меру болтливая, обладающая неординарным умом, она была одинаково приветлива и с рабынями и с нами, ее гостями. Я не могла понять, почему еще молодая и отнюдь не бедная женщина, похоронила себя заживо в этой лесной глуши, но откровенно спросить не решалась.

Атли в свою очередь, помогал Скалли. Бородач, сначала встретивший нас очень нелюбезно, на деле оказался человеком очень приветливым и добрым. Он был искусным воином и охотником. Рунгерд рассказала мне, что Скалли был одним из самых приближенных воинов ее покойного мужа Тормунда. Когда-то он был рабом, но Тормунд разглядев в нем потенциал отменного воина, сделал его свободным человеком. После гибели своего вождя, Скалли остался жить при его жене, как самый верный и преданный друг и страж.

Когда выдавались солнечные дни, Скалли тренировал Атли во дворе, очищенном от снега. Они бились на деревянных мечах. Я часто приходила постоять под окном и посмотреть на их тренировки. Скалли оказался довольно опытным воином. Я любила наблюдать за ним, как он двигается во время атаки, так плавно, словно в его теле не было костей. Никогда бы не сказала, если бы не видела сама, что он способен на такое. С виду совсем не худой, даже с небольшим животиком, вечно подпоясанный мечом или ножнами с длинным кинжалом и своей бородой, заплетенной в косу, он казался вполне безобидным, но когда доставал оружие, то менялся так неожиданно, что это просто поражало.

В один из солнечных дней, когда Скалли закончил тренировку с Атли и уже собирался уходить со двора, чтобы сменить взмокшую от пота рубашку на свежую, я внезапно набралась решимости и подошла к нему. Стражник удивленно приподнял бровь и усмехнулся в пышные усы.

— Можешь тренировать и меня? — выпалила я.

— Что? — удивился он.

— Я тоже хочу научиться постоять за себя, — сказала я.

— Это не бабское дело, — отмахнулся от меня Скалли.

— Ну, пожалуйста! — произнесла я просящим тоном и улыбнулась ему так искренне и широко, что он улыбнулся в ответ.

— Ну, допустим, — произнес он, — А у тебя есть хоть какие-то начальные навыки? Какое-то оружие, которым ты умеешь хоть немного пользоваться?

Атли, следивший за нашим разговором, засмеялся.

— Она ножом хорошо владеет, — произнес он сквозь смех, — Двоих здоровяков шутя завалила!

Скалли с недоверием посмотрел на меня.

— Да правда, правда, — Атли подошел ближе и кратко рассказал о том, как мы с ним вдвоем разделались с преследовавшими нас Охотниками. Конечно, он немного изменил историю, но саму суть передал точно.

Скалли извлек из голенища сапога остро наточенный нож и, протянув мне рукоятью, показал рукой на дальний забор, на который была прибита круглая мишень.

— Попадешь с такого расстояния, буду учить, — сказал он.

Я потупилась. Никогда в жизни не метала ножей. Шансов, что попаду, у меня почти не было, но все-таки стоило попытаться. Я занесла руку, прицелилась и с силой бросила нож. К моему и Скалли общему удивлению, нож вонзился почти в центр мишени. Воин похлопал меня по плечу своей лапищей и произнес:

— Завтра приходи вместе с Атли, — и, развернувшись, ушел переодеваться.

Я подпрыгнула от радости. Атли кивнул мне одобрительно. Но, когда я повернулась к дому, то увидела, как Рунгерд поспешно отходит от окна. И тогда я поняла, как мне удалось попасть. Без колдовства тут явно не обошлось. Рунгерд владела темной магией, как и Хельга, но при этом почти не пользовалась своим даром. Я решила для себя как-нибудь, когда представится случай, поговорить с ней на эту тему. Я многое знала от своей тети, но о еще большем даже не догадывалась. К моему удивлению, случай поговорить выпал на следующий день. Атли ушел со Скалли на охоту, Рунгерд позвала меня к себе. Молодая рабыня провела меня в комнату госпожи. Я впервые оказалась в ее покоях. Войдя в двери, я нерешительно остановилась на пороге. Комната Рунгерд оказалась светлой и просторной, богато обставленной и напрочь лишенной каких-либо атрибутов магии. Сама хозяйка сидела на деревянном кресле, обтянутом звериными шкурами и смотрела на полыхающий в камине огонь, но, услышав мои шаги, обернулась и с улыбкой пригласила меня войти.

Я подошла и села у ее ног на брошенную у камина шкуру медведя. Тепло идущее от огня приятно согревало спину. Рунгерд посмотрела на меня и внезапно подняла руки. Я отшатнулась, когда мимо моего лица, медленно взмахнув алым крылом и обдав меня жаром, пролетела огненная птица и села прямо на ладонь колдуньи. Рунгерд даже не поморщилась, несмотря на то, что созданная ею из пламени птица роняла на нежную кожу ее пальцев горячие искры. Птица получилась красивая, с длинным хвостом и высоким хохолком. Я впервые видела подобную ей, мне стало любопытно, по какому аналогу воссоздала ее колдунья.

— Я чувствую, нам пришло время поговорить, — сказала Рунгерд и дунула на птицу. В мгновение ока, чудесное создание встрепыхнулось и пеплом рассыпалось в ее руке. Сдунув его, Рунгерд посмотрела на меня.

— Это магия, — сказала она, — И ты можешь делать точно так же, как и я.

Я покачала головой.

— Не думаю, — ответила я, — Меня всегда учили только лечить. Тетушка сказала, что у меня слишком мало силы для чего-то серьезного.

— Возможно, она просто специально так тебе говорила, потому что это совсем не так, — произнесла Рунгерд серьезно, — У тебя большой потенциал для темного колдовства, вероятно, именно по-этому она обманывала тебя. Боялась, что ты кому-то сможешь навредить.

Я нахмурилась.

— Но, это же глупо, — возразила я, — Всю свою жизнь я только что и делала, что помогала людям, лечила их. Как я могла причинить кому-то вред?

— Но ведь ты убила человека, — напомнила мне колдунья.

— В целях самозащиты! — воскликнула я.

— Правда? — бровь Рунгерд изящно изогнулась в притворном недоумении, — Только не отрицай, что тебе понравилось убивать, — продолжила она, — Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня. Я вижу тьму в твоей душе. Вижу жажду крови. Если не хочешь приносить зло окружающим людям, ты должна научиться сдерживаться.

Я посмотрела на огонь. Языки пламени жадно пожирали дрова, то вспыхивали, то немного приглушенно трещали, насыщаясь, и с новой силой взвивались вверх. Огонь так ненасытен, подумала я, сколько не давай ему пищи, ему все будет мало.

— Я хочу помочь тебе, — сказала Рунгерд, нарушая тишину.

Я подняла на нее глаза и увидела, что она улыбается.

— Когда-то я тоже была такой, как ты теперь. Я не верила тому, что смогу причинять боль, но как показало время, я ошибалась. Ты никогда не задумывалась, почему я живу в этой глуши, хотя я еще молодая женщина и могла бы даже повторно выйти замуж.

Мне показалось, что колдунья прочитала мои мысли.

— Я сделала много дурного, — продолжила тем временем Рунгерд, — И не хочу, чтобы ты повторила мой путь.

Она встала с кресла и подошла к огромному, расписанному замысловатыми узорами, сундуку и, открыв его, достала толстую книгу в кожаном переплете. Присела рядом со мной и, положив ее себе на колени, открыла на первой странице. Я увидела нарисованную на весь лист руну, сложную, гармоничную. Ее сложно было повторить.

— Некоторые руны произносятся вслух, — сказала Рунгерд, — А вот такие как эта требуют начертания, — женщина подняла вверх руку и одним плавным движением начертила руну в воздухе. Я с удивлением увидела, как знак загорелся огнем и завис прямо над нашими головами. Я в испуге отпрянула, Рунгерд щелкнула пальцами и что-то произнесла на непонятном мне языке. Руна погасла и исчезла, оставив после себя в воздухе какой-то слабый неприятный аромат.

— Что это было? — спросила я.

— Магия, — Рунгерд посмотрела на меня и улыбнулась, — Это была черная магия и я научу тебя, как ею пользоваться.

Я вздрогнула и встала, но внезапно задумалась. Почему нет, спросила я себя. Мои губы скривила непривычно кривая улыбка, словно это сейчас была не я, а совсем другой человек. Я с ужасом стряхнула с себя наваждение и повернулась к Рунгерд. Она кивала головой.

— Я же тебе говорила, тьма уже в тебе, — произнесла она, — Позволь помочь тебе? — ее глаза превратились в бездонную пропасть и меня стало затягивать туда. Даже не сопротивляясь, я кивнула и села обратно рядом с ней.

— Тогда начнем, — сказала колдунья и перелистнула страницу книги.