Время летело стремительно. Зима сменяла осень, лето — весну. Сколько раз я наблюдала за тем, как опадает листва, или как покрываются нежной зеленью леса? Сколько дождей пролилось над землей, сколько выпало снега? Я любила стоять у окна, слушая треск поленьев в камине в общем зале. Глядя на то, как кружится за окном листопад, как встает и снова садится солнце? За несколько лет, проведенных в отдалении от других городов и поселений, моя душа успокоилась, и я, наконец, смогла осмыслить всю глубину произошедшего со мной. Хаки иногда приходил ко мне во сне, и тогда я обнимала его и рассказывала обо всем наболевшем, а он только молча улыбался и таял с рассветом вместе с остатками сна.

Оглянувшись на звук открываемой двери, я увидела вошедшего и, раскрыв свои объятия, поспешила навстречу и, подхватив сына на руки, закружила его по комнате, слушая счастливый мелодичный смех, способный растопить мое ледяное сердце.

— Хаки! — прошептала я и, поставив малыша на пол, поцеловала его в румяную щечку.

Вошедший следом Скалли сбросил с плеч шубу и бросил ее на лавку. Потом посмотрел на меня и улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. Он стал довольно плотным мужчиной, хотя и раньше не отличался хрупким телосложением, но всегда оставался таким же добрым и строгим одновременно. Мой малыш забрался к нему на колени. Я невольно заулыбалась, глядя на сына. Темноволосый, как и я, все остальное — от отца. Больше всего я любила в своем маленьком Хаки его глаза — синие, бездонные, словно море. Для своих трех лет это был чудесный, очень подвижный и развитый мальчик. Он любил Скалли и называл его дядей. Рунгерд он называл не иначе, как бабуля, и это очень радовало пожилую женщину. Она души не чаяла в маленьком Хаки, с самого появления его на свет помогала мне и заботилась о нем, как будто он и вправду был ее родным внуком.

Эта зима была затянувшейся. В ту пору, когда в прошлом году уже вовсю цвели первые цветы и деревья покрывались почками, сейчас вокруг были только сугробы, заносы и снежные шапки на вершинах деревьев. Уже смеркалось. Маленький Хаки убежал к бабушке, а я проследила, чтобы к ужину подали ее любимые свиные ножки и тушёные овощи, помимо каши и рыбы. Когда я услышала, как во дворе залаяли собаки. Уставший Скалли поднялся с лавки и, набросив на плечи мокрую от снега шубу, вышел во двор. Его не было довольно долго, и я в нетерпении поспешила следом. Оказавшись во дворе, первым делом шикнула на собак, и лишь потом посмотрела на стоявшего у ворот мужчину. Мое сердце дрогнуло, и я невольно прижала руку к груди, все еще твердя себе, что мне просто показалось.

— Скалли, кто это? — крикнула я, спускаясь со ступеней крыльца.

— Это я, Дара, — мужчина скинул капюшон, скрывавший его лицо, и шагнул вперед.

— Бьерн? — произнесла я еле слышно. Он улыбнулся.

— Ты забралась очень далеко, — сказал он, — Если бы не Атли, я бы никогда не нашел тебя.

Я отступила назад к дому.

— Зачем ты здесь? — я не узнала собственного голоса, таким далеким и отчуждённым он мне показался. Бьерн мгновенно переменился в лице. Оно словно окаменело.

— Подарок тебе принес, — он сбросил с плеча сумку, в которой я разглядела запечатанный бочонок, в каких обычно хранится мед. Нахмурившись, я подняла взгляд на его лицо. Я уже собиралась сказать ему что-то резкое, как неожиданно за моим плечом возникла Рунгерд.

— Дара, я тебя не узнаю, — сказала она громко, — Не прилично держать гостя на холоде.

— Но… — попыталась я, было, возразить, но наткнулась на твердый взгляд ведьмы и отступила.

Рунгерд тем временем повернулась к Бьерну и самым любезным голосом произнесла:

— Добро пожаловать. Мы всегда рады гостям, — она приглашающим жестом поманила Бьерна. Усмехнувшись женщине, тот прошел мимо, едва не зацепив меня своим плесом. Я отшатнулась и, встретившись взглядом с Рунгерд, поразилась удивлению в ее глазах. Поспешно прошмыгнула следом, за мной зашел Скалли и плотно закрыл двери.

— Вы как раз к ужину, — услышала я голос Рунгерд, раздавшийся из зала. Войдя через двери, увидела, как Бьерн, скинув на руки рабыне тяжелую куртку, поставил свою сумку на пол и присел на лавку за столом. Я посмотрела на него. За эти четыре года он, казалось, совсем не изменился. Черные волосы немного отросли или мне показалось? Я посмотрела на сумку, стоявшую у лавки, и нахмурилась. Он сказал, так для меня подарок? Что бы это могло быть, чтобы он, забросив все дела в Харанйоле и возможно, молодую жену, отправился в такой долгий путь, совершенно один?

— Дара, что стоишь как вкопанная? — резко произнесла хозяйка дома. Я, кивнув, села за стол напротив Бьерна. Ругнерд тем временем повернулась к гостю и широко улыбнувшись, проговорила:

— Мы обычно ни о чем не спрашиваем наших гостей, что за судьба забросила их в наш удаленный ото всех дорог уголок, но меня охватило искреннее любопытство. Ведь, судя по всему, вы оказались здесь не случайно?

Бьерн улыбнулся.

— Вы правы, — сказал он.

Я увидела, как взгляд Рунгерд оценивающе прошелся по его лицу и фигуре, не упуская даже мелочей. Впрочем, судя по довольной ухмылке хозяйки, увиденное пришлось ей по душе.

— Я искал ее, — Бьерн посмотрел на меня, и от взгляда его темных глаз мне стало сразу как-то не по себе.

— Зачем вам Дара? — Рунгерд сложила руки на столе, переплетя пальцы и чуть склонив голову на бок внимательно прищурила глаза.

— У меня для нее подарок, как я уже сказал ранее, — Бьерн встал из-за стола и, достав из сумки бочку, поставил ее на стол и, сорвав печать, погрузил в вязкий мед, коим она была заполнена, руку. Мгновение спустя, он вытащил оттуда чью-то голову. Рунгерд, вскрикнув, отвернулась, а я расширенными от ужаса и одновременно радости, глазами смотрела на все еще узнаваемое лицо Сольвейг. Закрытые глаза, спутанные светлые волосы…я никогда бы не спутала ее ни с кем другим.

— Уберите! — воскликнула Рунгерд.

Бьерн бросил голову обратно в бочку и убрал ее со стола, затем вытер руку о мокрую ткань, поданную ему расторопной рабыней.

— Теперь тебе будет спокойнее? — спросил он, прожигая меня тяжелым взглядом.

Я поняла, что улыбаюсь.

— Да, — сказала я, — Спасибо тебе, — и, поднявшись из-за стола, покинула зал. Мимо меня пробежал маленький Хаки. Я замерла у порога и обернулась. Мой сын стоял напротив Бьерна и смотрел на него любопытными глазами, а потом произнес слова, от которых мое сердце вздрогнуло и болезненно сжалось.

— Ты мой папа? — в голосе ребенка звучало столько надежды, что я невольно посмотрела на Бьерна, ожидая, что же он ответит.

Бьерн посмотрел на меня, наши взгляды встретились и он подхватил Хаки на руки, усадив к себе на колени.

— Нет, но я знал его, — Бьерн взъерошил темные волосы мальчика. Я выскочила за дверь и прижалась спиной к стене, чувствуя, что не прошеные слезы жгут глаза. Вытирая слезы руками, я почти бегом бросилась к себе. Я не понимала, что нашло на меня, но мне совсем не нравилось это ощущение.

Вскоре, после окончания ужина, в комнату вошла Рунгерд в сопровождении Хаки. Мальчик подбежал ко мне и, повиснув на шее, проговорил:

— Мамочка, почему ты не кушала с нами?

— У мамы болел живот, — ответила я, расцеловав сына, — Но теперь я полежала и мне стало значительно лучше.

Рунгерд взяла Хаки за руку.

— Давай сегодня ты поспишь со мной, — сказала она, — Мамочке надо отдохнуть, а я тебе расскажу одну очень интересную сказку.

Я с удивлением посмотрела на хозяйку дома, но она отвела глаза.

— Мам, можно? — спросил Хаки. Он любил спать со своей, так называемой бабушкой, и ему нравилась те истории, которые она сочиняла для него. Я не была против. Иногда мне хотелось побыть в одиночестве. Очевидно, сегодня был как раз именно такой день. Поэтому, я кивнула. Хаки поцеловал меня и вышел из комнаты за руку с Рунгерд. Я задула свечу и откинулась на подушки, немигающим взглядом уставившись в темноту. Вскоре уснул весь дом. Привычные звуки с кухни стихли, только ветер за окном начал петь какую-то заунывную песню. Я повернулась на бок. Мои мысли разбегались и никак не могли сложиться во что-то основательное и единое. Я провела рукой по лицу, словно пытаясь прогнать их, но тщетно. Когда услышала тихие шаги. Я замерла и закрыла глаза, притворяясь спящей. Дверь в мою комнату, скрипнув, отворилась. Я приоткрыла глаза и увидела темный силуэт, застывший на пороге. Мое сердце с силой ударилось о грудную клетку. Мужчина вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, присел на край кровати около меня.

— Не притворяйся, что спишь, — сказал он, — Ты ведь помнишь, что я оборотень, я чувствую, как бьется твое сердце, слишком быстро, для спящего человека.

Я повернулась на спину и открыла глаза. В отличие от меня, он прекрасно видел в темноте.

— Зачем ты пришел? — спросила я, приподнявшись.

— Не думаю, что ты позволишь мне надолго задержаться здесь, — сказал Бьерн, — Хотел рассказать кое какие новости.

— Например, — я села в постели, машинально стянув на груди рубашку и почувствовала, как он усмехнулся.

— Твоя мать теперь живет у твоего старшего брата, — произнес Бьерн, — Я лично доставил ее туда. Она передает тебе пожелания здоровья и счастья. Атли стал полноправным дружинником и очень по тебе скучает, хотя никому об этом не говорит. Альрик теперь стал полноправным хозяином моего нового поместья, которое я строил для нас с тобой… Он уже женат, и вместе с женой ждет появления наследника в начале осени. Гринольв вернулся из плаванья с Сингурдом и снова поселился в рыбацком домике.

— А ты, значит, все-таки решил остаться в Харанйоле? — спросила я.

Бьерн не ответил. Некоторое время мы молчали, потом он сказал:

— У тебя растет хороший сын, и он очень похож на Хаки. Особенно глазами.

Повинуясь какому-то порыву, я взяла Бьерна за руку и посмотрела ему в глаза, зная, что он видит выражение моего лица. Я постаралась выразить всю благодарность ему за то, что он когда-либо сделал для меня.

— Спасибо за Сольвейг, — сказала я тихо.

— Она заслужила, — ответил он, — Но это сделал не я. Просто наемники…

— Какая разница, — возразила я.

Бьерн отнял руку и, хотел было встать, как я неожиданно для себя самой вскочила с кровати и, обхватив его руками за шею, прижалась к нему всем телом. Я молчала, уткнувшись лицом в его грудь, а он нерешительно погладил меня по волосам. Его ладони были теплыми, и я еще сильнее прижалась к нему. Я так соскучилась по мужской ласке, мне так хотелось простых человеческих отношений.

— Глупая ты моя, — произнес Бьерн, продолжая гладить мои волосы. Потом его рука как-то сама собой опустилась ниже, лаская спину сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Я вздрогнула и, отстранившись, посмотрела на него. Внезапно вспомнила Хаки. Мне стало не по себе, и я опустилась на кровать. Глупо, но мне показалось, что сейчас я предаю саму память о муже.

Бьерн опустился передо мной на колени и, схватив меня за плечи, легонько встряхнул. Я подняла на него полные слез глаза.

— Дара, ты такая… — он тяжело вздохнул, так и не сказав того, что хотел, — Что ты делаешь здесь? В этой глуши у тебя нет будущего. Ты красивая молодая женщина, тебе надо жить. Хаки нет уже несколько лет. Сколько ты еще собираешься горевать? Пока не будет слишком поздно? Если не думаешь о себе, подумай о сыне. На что ты его обрекаешь, живя как отшельница? Какая судьба будет у него?

Я оттолкнула его руки.

— Ты ничего не понимаешь, — сказала я яростно.

— Конечно, куда уж мне, — он усмехнулся и встал.

Я зажгла свечу. Разговаривать в полной темноте не имело смысла. Когда вспыхнуло пламя, я поставила ее на подоконник и повернулась к Бьерну. Теперь я отчетливо могла видеть его лицо. Он смотрел на меня. В глазах его было что-то такое, от чего я моментально вспыхнула. Бьерн быстро подошел ко мне и, прежде чем я смогла хоть что-то возразить, впился мне в губы яростным поцелуем. Я попыталась его оттолкнуть, но мои руки, спустя короткий миг уже как-то сами начали его обнимать, словно мое тело восстало против меня. Бьерн подхватил меня на руки и перенес на кровать. Моя ночная сорочка с треском была разорвана и отброшена в сторону. Я замерла под взглядом его темных глаз. На мгновение они остановились на кольце, все еще украшавшем мою шею, подвешенном на полинявшей ленте, подарок Хаки, а потом он перевел глаза на мое лицо и улыбнулся. И я, расслабившись, отдалась во власть его рук.

Я проснулась от того, что маленький Хаки залез ко мне на кровать и стал прыгать на мне. Сонно заморгав, я села и натянула на грудь одеяло. Огляделась. Бьерна рядом не было, словно то, что произошло между нами, было всего лишь сном, а может, так оно и было? Вошедшая вместе с мальчиком Рунгерд посмотрела на разорванную ночную сорочку, лежавшую на полу у кровати, перевела взгляд на мое лицо и понимающе улыбнулась. Я почувствовала, что краснею.

— Он ушел на рассвете, — сказала женщина, пока я тискала в своих объятиях сына. Услышав ее слова, я замерла, понимая о ком она сейчас говорит.

— Он сказал, что будет ждать тебя столько, сколько понадобится, — продолжила ведьма, не сводя с меня пристального взгляда, словно стараясь проникнуть в мою душу и прочитать ее как одну из своих колдовских книг, — А еще он сказал, что теперь твоя очередь принимать решение.

Хаки спрыгнул с кровати и выбежал из моей комнаты. Рунгерд достала из сундука чистую целую рубашку и протянула ее мне, а сама направилась за моим сыном, предварительно сказав, что ждет меня к завтраку и, попросила поторопиться.

Я встала с постели. Оделась, а порванную рубашку раздраженно швырнула в камин. Потом застелила постель и, все еще находясь в самом прескверном настроении, вышла из комнаты, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Значит, ушел. Вот так просто, после этой ночи, что мы провели вместе, не сказав мне ни слова! Я была в бешенстве. Войдя в зал, увидела, что стол уже накрыт. Хаки сидел рядом с бабушкой и болтал ногами.

— Мама, ты опаздываешь, — сказал он, немного не выговаривая шипящие звуки.

Кивнув, я села за стол.

— На твоем месте я бы, не раздумывая, уже бежала бы за ним, — сказала Рунгерд.

Я сразу поняла, о ком она говорит, и пожала плечами, изображая крайнее равнодушие, хотя и знала, что Рунгерд этим не обманешь.

— Нет, — сказала я твердо, — Я не побегу.

— Ну и дура, — в голосе ведьмы чувствовалось откровенное разочарование.

Я с усердием принялась за еду, про себя проклиная Бьерна за то, что вновь появился в моей жизни и нарушил ее спокойное течение, разбередив все то, что я уже почти сумела забыть. Скалли, присутствующий за столом, только посмотрел на меня, потом на хозяйку и улыбнулся в усы.

В начале осени я заметила очевидные перемены, происходившие с Рунгерд. Раньше активная и жизнерадостная, она начала уставать, больше времени проводила в постели. По утрам была часто не в духе из-за плохого самочувствия и постоянного головокружения. Мы со Скалли начали подозревать неладное, а когда однажды утром нашли ее лежащей без чувств во дворе, прямо на холодном льду, то поняли насколько все серьезно. Я не знаю, что она там делала ранним утром, но когда мы перенесли ее в ее комнату, она была холодна как лед и я сделала выводы, что пролежала женщина на снегу довольно долго. Я переодела ее и растерла все тело. Когда Рунгерд пришла в себя, то первым делом попыталась встать, но я, запретив, покачала головой.

— Что с тобой? — спросила я, присаживаясь на край ее постели.

— Наверное, старость, — сказала ведьма шутливо. Я нахмурилась и отругала ее за глупые слова. Вошедшая рабыня принесла горячего травяного отвара, и я почти заставила Рунгерд выпить его, а затем, укутав, велела весь день провести в постели. Я провела почти все время до ужина с ней. Маленького Хаки не пускали к бабушке, боясь, что он может заразится, и как оказалось, не напрасно. На следующее утро, проснувшись на лавке рядом с хозяйкой дома, я увидела, что ее лицо горит. Вскочив на ноги, я быстрее послала за рабыней, умевшей лечить, а пока за ней ходили, я положила руку на лоб Рунгерд — она горела. Видно, время, проведенное ею в бессознательном состоянии на снегу дало осложнение. Когда пришла рабыня, то первым делом она прощупала пульс хозяйки, потом велела принести деревянную лохань, наполненную снегом.

— Надо сбить температуру, — объяснила она.

Пока принесли то, что она просила, я стала отпаивать Рунгерд чаем. Ей надо было пить как можно больше. Высокая температура забирала из организма всю жидкость. Пока рабыни раздевали свою хозяйку, чтобы перенести ее в лохань, я сидела на лавке и, обхватив руками голову, смотрела на красную от жара Рунгерд и молча проклинала судьбу, которая, отняв у меня мой целительный дар теперь отнимает всех моих близких людей, кого я когда либо любила. Сначала Хаки, теперь Рунгерд. Если бы у меня была прежняя сила, мой муж был бы жив, и я могла бы помочь Рунгерд. А так, сижу и только беспомощно смотрю на попытки других сделать то, что когда-то для меня было смыслом жизни.

В комнату постучали. Дверь приоткрылась, и маленький Хаки заглянул внутрь.

— Сюда нельзя, — я вскочила и подошла к двери. За спиной сына стоял Скалли. В его глазах застыло выражение печали.

— Уведи Хаки, — попросила я, — Займи чем-нибудь. Я пока не могу отойти от нее!

Скалли взял мальчика за руку и увел, а я, закрыв за ними дверь, вернулась к больной. Рудгерд лежала в лохани. Рабыня натирала ее тело снегом, старательно прикладывая комки на сгибы локтя и под колено. Хозяйка дома открыла глаза, они были влажными с нездоровым блеском. Она как-то криво улыбнулась.

— Холодно, — сказала она.

Ее подняли из лохани и переложили на уже чистую, перестеленную постель. Я приблизилась и укрыла Рунгерд легким одеялом, потом положила ей на лоб руку. Он все еще был горячим, но не таким, как раньше. Видимо, жар все-таки удалось немного сбить.

— Как ты? — я присела на край постели. За моей спиной открылась дверь и два раба вынесли лохань. Девушка лекарка по имени Зои, поспешила на кухню, готовить отвар из трав и попутно передав от меня наказ, сварить свежий куриный бульон для хозяйки. Мы остались вдвоем. Некоторое время Рунгерд молчала, а потом произнесла:

— После того, как меня не станет, я хочу, чтобы все мое имущество досталось Атли.

Я удивленно посмотрела на нее.

— Что ты несешь? Не станет! Глупости сплошные.

Рунгерд протянула ко мне свою руку, слабую от жара, измотавшего ее тело и отнявшего почти все силы.

— Я всегда знала, сколько проживу на этом свете, — сказала она, — И я точно знаю, мой срок пришел, и не спорь со мной. Все-таки, я ведьма! Возможно, ты удивляешься, что я оставляю свое имущество не тебе? Но, поверь, так надо и так будет правильно.

Она перевела дыхание.

— Я благодарна тебе и Хаки за то, что вы были в моей жизни и скрасили ее. Я была счастлива, — продолжила она, — У меня с детства всегда было слабое сердце, я не говорила тебе, но в последние пол года мне становилось все хуже, просто я не хотела пугать тебя раньше времени.

Я вспыхнула.

— Мы могли бы найти лекаря, если бы ты сказала нам раньше! Да и сейчас не поздно…

Рунгерд улыбнулась.

— Ты позаботишься, чтобы Атли получил все это? — спросила она.

Я кивнула.

Дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла Зои с отваром в руках. Рунгерд выпила все без колебаний, потом съела принесенный бульон. Она все время странно улыбалась, глядя на меня, когда я кормила ее с ложки, но ничего мне не говорила.

Ночью у нее случился приступ, после которого парализовало всю левую часть тела. Я ничего не могла поделать и сидела, растирая слезы, стекавшие по щекам, бесполезная со своей темной магией. Злясь на себя за это. Как же я не заметила, что у нее больное сердце? Как слепа я была, думая все это время только о себе, о своих переживаниях и не замечала чужой боли.

Рунгерд не могла говорить. Она прикоснулась ко мне здоровой рукой, утешая, словно говоря, не переживай, ты не виновата. А я улыбалась сквозь слезы, стараясь не сильно расстраивать ее. Сердечная болезнь, в сочетании с воспалением сделали свое дело. Через три дня Рунгерд не стало. Я помню, как проснулась, сжимая в своей руке ее холодные пальцы. Вскочив на ноги, я посмотрела на ее лицо. На губах женщины застыла легкая улыбка. Я заплакала, думая только об одном, значит, ей не было больно. Ее любимый муж пришел за ней, и они теперь снова будут вместе.

Сложив руки на груди покойной, я медленно вышла из комнаты и, миновав коридоры и зал, оказалась перед дверью, ведущей во двор. Распахнув ее, вышла на крыльцо и изумленно вздохнула. Розовый рассвет осветил серую влажную землю. В воздухе пахло неповторимым ароматом тепла. Я огляделась. Последние теплые дни уходящего лета просили меня поторопится, если я хочу исполнить то, о чем меня просила Рунгерд, прежде чем на смену осени придет зима.

Хаки бежал впереди, подпрыгивая и звонко хохоча. Высокая пожелтевшая трава колосилась на ветру, как морская гладь. Скалли, несший самую тяжелую поклажу, остановился и, утерев со лба пот, сбросил сумки на землю. Я шла последней и едва не налетела на спину своего провожатого. Сказав что-то не совсем приличное, я выглянула из-за плеча Скалли и невольно улыбнулась, увидев вдалеке крыши домов Харанйоля. До поселения оставалось совсем недалеко. Я надеялась найти здесь Атли, если же он жил у Альрика, мне придется нанимать корабль и плыть туда за ним, чтобы исполнить последнюю волю Рунгерд. А еще я надеялась, что не застану Бьерна дома.

Передохнув, мы продолжили путь. Хаки довольный таким долгим путешествием, первым в его жизни, все-таки был уставшим, несмотря на то, что шли сюда мы медленно и делали частые привалы. Осень вокруг нас набирала обороты. Все деревья были сплошь усыпаны алыми, оранжевыми и желтыми листьями. Вокруг пели птицы, ветер был теплым и нес собой запах соли и морских водорослей. Хаки впервые увидевший, пусть еще и издалека, море, издал восхищенный вопль, полный детского удивления. Над нами пролетели чайки, хрипло крича и хлопая широкими крыльями. По тропинке, мимо лесной полосы, мы спускались к поселению. Наконец, мы вышли на дорогу. Вот я уже разглядела крышу хозяйского дома, чуть дальше — кузница, из нее даже валил сизый дым, растворяясь в синем небе. Хаки показывал рукой на море, казалось, новшество от увиденного, придало сил его маленьким уставшим ножкам. Я улыбалась в ответ на улыбку сына. Мы шли по сухой обочине. Мимо, скрипя колесом, проехала телега. Возница с любопытством посмотрел на нас и даже кивнул в знак приветствия. И вот мы вошли в поселение.

К моему удивлению, стража на воротах пропустила нас без лишних вопросов. Мы сразу направились в дом, где я первым делом прошла на кухню и была вознаграждена встречей с Кветой. Кухарка, увидев меня, едва не упала в обморок, то ли от радости, то ли от испуга. Но она пришла в себя довольно быстро и скоро повисла у меня на шее, причитая. Я рассмеялась и отстранившись, спросила, где мне найти Атли. Квета пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она, — Может Асдис знает? Они очень дружны стали за последние несколько лет.

Асдис… я вспомнила маленькую девочку с большими голубыми глазами, рыжеволосую и так похожую на свою мать, правда, к счастью, только внешне. Асдис, которая любила меня, как она отнесется ко мне теперь, после того, как узнает, что это я убила ее мать? Или она уже знает? Сколько ей теперь? Где-то тринадцать лет. Почти невеста и, наверное, красавица, как и Хельга?

— Где мне найти Асдис? — спросила я у кухарки.

— Наверное, в своей комнате сидит, читает. Она ж ученая теперь у нас, — с усмешкой проговорила женщина.

Пообещав вскоре вернуться и поговорить о том, что произошло за те годы, пока мы не виделись, я вышла во двор и завела Скалли и Хаки на кухню, где Квета принялась их откармливать с дороги. А я поспешила в комнату Асдис. Я прекрасно помнила, где она находится, ведь когда-то мы с ней жили в ней вместе. Проходя знакомыми коридорами, я вспоминала тот день, когда приехала сюда. Пир, на котором меня представили Харальду Волку и его жене Хельге. Вспомнила свою встречу с Бьерном и его умную серую кошку. Мне стало любопытно, жива ли она еще? Незаметно для себя, я оказалась у двери девочки. Нерешительно постучавшись на ее тонкое войдите, открыла двери и вошла в комнату. Асдис узнала меня сразу. Взвизгнув, она бросилась ко мне и повисла у меня на шее. От сердца сразу отлегло. Она не держала на меня зла, поняла я.

— Дара! — прощебетала девочка.

— Ты так выросла, — сказала я, рассматривая свою маленькую подружку и улыбаясь ей.

Мы поговорили несколько минут, старательно опуская даже упоминание о Хельге в своем разговоре, а потом я спросила, где мне найти Атли.

— У меня к нему срочное дело. Как только переговорю с ним, сразу вернусь к тебе, — пообещала я.

— Ты вовремя, — сказала Асдис, — Завтра они с Бьерном собирались отплыть к Арику. Еще бы день и ты бы их не застала. Пришлось бы ждать месяц или даже больше.

Я шумно выдохнула

— Судьба ко мне благосклонна сегодня! — почти прокричала я.

— Ты найдешь Атли в том доме на утесе, где когда-то жил Бьерн, — сказала девочка.

Такого я не ожидала. Почему-то мне меньше всего хотелось сейчас идти именно туда. Но ждать когда Атли изволит появится в Харанйоле мне не хотелось. Я боялась, что он может отплыть, так и не зайдя в поселение. Поэтому не долго думая, я отправилась на утес.

Знакомая тропинка, по которой Атли ходил будучи пастушонком в сопровождении своего стада, насвистывая песенки, была все такой же. Миновав знакомую до боли поляну, я поднялась к дому. Вот впереди показался частокол, которым был обнесен маленький дворик. Вот открытые ворота и стук топора? Нет, показалось. Я сделала шаг вперед и застыла на месте. Спиной ко мне во дворе стоял Бьерн. Я затаила дыхание и с тоской посмотрела на него. Странно забилось сердце, странно подкосились ноги. Я облокотилась на частокол и перевела дух. На короткое мгновение мне показалось, что я вернулась на несколько лет назад, в тот самый день, когда впервые увидела его. Бьерн стоял так же как и тогда спиной ко мне… Смутное ощущение повторения всколыхнуло мою память. Время словно вернулось вспять и чувство, такое глубокое и чистое, какое было у меня когда-то к этому мужчине ожило вновь, как после долгого продолжительного сна. Хаки не был забыт. Никогда… Но я позволила себе подумать о том, что снова могу любить и быть любимой. Что счастье все же возможно.

— Мяу! — мне под ноги выпрыгнула былая кошка. Я вздрогнула и едва сдержала вскрик, уже застывший на губах. Кошка была не белая, она была просто седая. Посмотрев на меня зелеными умными глазами, она подошла ближе, прямо к моим ногам и потерлась об них. Я не сдержала улыбку. Майя, подумала я, ты все еще жива.

Мой взгляд переместился на Бьерна. Он стоял и смотрел на дверь, словно ожидал, что кто-то оттуда выйдет. И, действительно, дверь распахнулась и во двор легкими шагами выбежала молодая девушка. Я до боли закусила губу. Девушка была очень красива. Светлые волосы, цвета спелой пшеницы, личико сердечком, большие голубые глаза и полные ярко розовые губы. Она заулыбалась Бьерну, а я, пошатнувшись, сделала непроизвольно шаг назад. Такого я не ожидала. Точнее ожидала, но только не думала, что это окажется так больно. Значит, у него есть женщина, или уже жена? Я стиснула зубы от обиды. А ведь сказал Рунгерд, что будет ждать меня! Вот, как он меня ждет, прямо не дождется. Кажется, я снова опоздала, мелькнуло в голове.

Сердце забилось как-то подозрительно гулко. В груди стало больно, на глаза навернулись слезы. Я уже и думать забыла о поисках Атли. Развернувшись, бросилась вниз по тропинке, но не пробежала и нескольких шагов, как меня окликнули и чьи-то сильные руки остановили меня, схватив за плечи, и развернули к себе.

— Дара! — в глазах Бьерна я увидела неподдельную радость, отчего мне стало только еще противнее. Я вырвалась из его рук и через плечо увидела, что девушка удивленно и заинтересованно смотрит на нас, не решаясь подойти.

— Дара? — в голосе Бьерна прозвучало удивление, когда я молча и зло посмотрела на него.

— Оставь меня, — прорычала я, — Я не к тебе пришла. Я Атли ищу.

Бьерн опустил руки. Его глаза превратилась в холодные льдины.

— Он в доме, — бросил он мне и, шагнув мимо меня, пошел вниз, забыв даже о своей девушке в изумлении наблюдавшей эту сцену. Я стиснула зубы. Желание окликнуть его было настолько велико, что я сжала кулаки, ногтями впившись в ладони. Я заставила себе остаться на месте, а не побежать за ним, сломя голову. То, что я почувствовала, увидев его с этой девушкой, мне совсем не понравилось. Я повернулась и посмотрела на нее. Она все еще стояла, глядя на меня в некотором недоумении. Потом как-то нерешительно улыбнулась и, повернув лицо к дому, громко позвала Атли по имени. Через некоторое время он вышел на крыльцо. Радость от этой встречи на мгновение затмила разочарование от увиденного минуту назад.

— Что случилось, Лана? — спросил Атли и тут его взгляд остановился на мне.

— Дара! — радостно вскрикнул он и в несколько широких прыжков оказался рядом, подхватив меня на руки и закружив на месте.

— Атли! — я засмеялась, — Отпусти меня, голова кружится.

Он поставил меня на ноги и повернулся к девушке, спокойно наблюдавшей за нашей встречей.

— Кстати, Дара, познакомься, моя жена — Лана.

— Что? — я почувствовала, как мои брови поползли вверх, — Ты… женился? — посмотрев на девушку, я только теперь осознала свою ошибку. Я едва не застонала. Как я была глупа, решив, что она женщина Бьерна. Как можно было не увидеть радость в его глазах от моего появления? Я поступила опрометчиво, сделав неправильный вывод.

— Что с тобой? — спросил Атли.

— Все хорошо, — произнесла я несколько вяло, — Наверное, устала после долгой дороги. Поздравляю тебя, Атли.

Лана приблизилась и протянула мне руку, широко улыбаясь.

— Очень много слышала о тебе, — сказала она, — Ты ведь названная сестра моего Атли.

Я кивнула.

— Я надеюсь, ты станешь сестрой и мне, — добавила Лана. Ее пожатие было сильным, но одновременно мягким.

— Я тоже надеюсь, — сказала я.

— Давайте вернемся в Харанйоль, — Атли взял меня за руку.

— Атли, у меня плохие новости, — сказала я тихо, — Рунгерд умерла. И я здесь только потому, что пришла исполнить ее волю. Понимаешь, она оставила все, чем владела тебе.

— Рунгерд умерла? — Атли выпустил мою руку. Я увидела, что новость его опечалила. Его жена подошла к нему и положила руку на плечо. Атли мягко улыбнулся ей. Мне было приятно увидеть тонкую, но очень сильную связь между ними. Казалось, она звенела в воздухе, словно натянутая струна. Во взгляде Ланы, направленном на Атли, было столько любви, что я невольно позавидовала им. Поспешно отвернувшись посмотрела на тропу, по которой совсем недавно ушел Бьерн и снова мысленно поругала себя за опрометчивый вывод.

— Идемте, — сказала я и первая начала спуск.

Асдис стала настоящей хозяйкой в Харанйоле. Она просто великолепно справлялась со всеми обязанностями. Слуги были безукоризненны, все в поселении довольны. Везде царили мир, спокойствие и порядок. Вечерний пир, который Асдис устроила в мою честь, был в самом разгаре. Я сидела, как в былые времена рядом с ней. Вокруг знакомые и новые лица. Атли сидел рядом с женой. Бьерн во главе стола. Маленький Хаки уже спал в комнате, под присмотром рабыни. Скалли рядом с нами за столом дружинников. Он вскоре собирался вернуться обратно в дом Рунгерд. А я? Я еще не знала, что мне делать дальше. Весь вечер я старательно не смотрела в сторону Бьерна, чувствуя себя очень мерзко. По дороге в Харанйоль, Атли сказал мне, что завтра они с Бьерном отплывают. Что ж, думала я, пройдет какое-то время, он вернется, и я поговорю с ним, только не сейчас. Как раз произошедшее между нами утрясется и все наладится.

Мы поговорили с Асдис. Я рассказала ей о том, что произошло со мной за то время, пока мы не виделись, умолчав правда, про Хельгу. Асдис слушала внимательно, иногда задавала вопросы.

— Ты останешься с нами? — спросила она, когда я закончила свой рассказ.

Я пожала плечами.

Еще до окончания ужина, я прошла на кухню, где еще долго сидела пила чай с Кветой, рассказывая в очередной раз о себе и слушая ее рассказ о том, что было здесь во время правления Йорвана и Хельги. Рассказала так же о том, как убили Весту. Мы долго вспоминали девушку.

— Кстати, Гринольв все еще живет в рыбацкой деревне? — спросила я.

— Да, — кивнула Квета. Мимо пробегали рабыни, убиравшие столы и таскавшие грязную посуду, — Он ходил еще в одно плавание с Сингурдом, но теперь, кажется, остался окончательно. А старая Отта умерла в прошлом году по весне.

Я встала.

— Пойду к нему завтра, проведаю, — сказала я.

Квета поднялась из-за стола и грозным голосом принялась отдавать распоряжения слугам. Я вышла через двери и оказалась во дворе. Ночь была теплой и звездной. Скоро начнутся затяжные осенние дожди, а пока еще можно было наслаждаться остатками лета. Я села на ступенях крыльца, обхватив руками колени. Атли появился сзади так неожиданно, что я едва не подскочила на месте при звуке его голоса.

— Что еще не спишь? Я думал, ты уже в своей комнате видишь сны.

Он присел рядом и обнял меня за плечи. Я почувствовала идущее от него тепло. Как и прежде он пытался подбодрить меня. Я расслаблено положила свою голову ему на плечо.

— Ты никогда не думала о том, чтобы остаться здесь? — спросил он.

Я молчала.

— Завтра я никуда не еду, — неожиданно произнес Атли.

— Так это же замечательно, — произнесла я.

— Бьерн уплывает один, — Атли покосился на меня. Я не выдержала его пронзительного взгляда.

— Что? — немного резко спросила я.

— Ты не понимаешь, Дара, — как можно мягче произнес он, — Бьерн сюда больше не вернется. Никогда.

Я вздрогнула. Что-то внутри меня сжалось. Сердце пропустило удар.

— Я всегда считал, что Хаки больше тебе подходит в качестве мужа, — продолжил Атли, — Но видишь, судьба распорядилась так, что ты осталась одна. И если говорить честно, то я желаю тебе счастья. И если ты найдешь того, кто сможет стать тебе достойным тебя, я буду только рад, — он встал и ушел в дом, оставив меня сидеть одну на крыльце, размышляя над его словами.

Ночью, лежа рядом с сыном на широкой кровати Харальда, я никак не могла уснуть, постоянно ворочалась с боку на бок, иногда садилась в постели или вскакивала и начинала бродить по покоям, отбрасывая пляшущую тень от зажжённой свечи, стоявшей на камине. Иногда я останавливалась и бросала взгляд на сопящего малыша, тогда улыбка трогала мои губы, и я на мгновение забывала слова Атли, которые бередили мое сердце. Я никак не могла понять, почему я так переживаю, я ведь давно решила для себя, что больше никого не впущу в свое сердце. После смерти Хаки я даже представить себе не могла, что это произойдет вновь, но ночь, которую я провела с Бьерном в поместье Рунгерд, показала мне, как я сильно ошибалась. Мне снова отчаянно захотелось любить и быть любимой. Я не могла не признаться себе, что вернулась в Харанйоль не столько из-за обещания, данного умирающей, сколько из-за желания снова увидеть его и убедится, что он все еще любит меня и ждет. И вот как все получилось. Никогда не думала, что окажусь настолько ревнивой, когда едва увидев рядом с ним другую женщину, я, даже не разбираясь, решила, что она с ним.

Я села на края постели. Что же делать? Потерев пальцами виски, поняла, что голова отчаянно гудит от всех мыслей, словно пчелиный улей. За окном забрезжил рассвет. Я удивленно посмотрела на сереющее небо и внезапно поняла, что за моими мыслями незаметно прошла ночь. А на рассвете Бьерн должен был уплыть.

Вскочив на ноги, я быстро оделась и едва привела в порядок растрепанные волосы, а затем выбежала из комнаты и рванула на кухню. Квета уже готовила завтрак. Над очагом варилась каша, из печи доносился сдобный запах пекущегося пирога. Увидев меня, кухарка широко улыбнулась.

— Что это ты так рано? — спросила она.

— Ты уже подавала завтрак людям Бьерна? — спросила я.

— Да. Они совсем недавно поели и отправились на берег, — Квета помешала кашу, — Он же сегодня уходит в море или ты не знала?

— Квета, прошу, отправь кого-нибудь из рабынь по расторопнее присмотреть за Хаки, — уже выбегая из кухни во двор, прокричала я и поспешила через двор в сторону ворот. Я бежала по дороге, еще влажной от выпавшей росы. Впереди показалось море, позолоченная гладь, расписанная голубыми прожилками течений. Пролетающие над моей головой чайки хрипло смеялись, глядя на меня, или мне просто это казалось. Я чувствовала, что опаздываю и прибывала шаг. Сердце судорожно билось, грозя разорвать грудь от болезненных ударов. Дыхание стало сиплым и тяжелым, но я продолжала свой бег и остановилась только, когда впереди увидела берег и причал, у которого качалась на волнах военная ладья. Я резко встала. В глазах внезапно потемнело. Упершись ладонями в колени, я отдышалась и уже более медленным шагом пошла вдоль берега к причалу. Еще издали я разглядела людей, грузивших на борт какие-то мешки. Подойдя ближе, увидела среди тех, что стояли на берегу, Атли и направилась к нему.

— Что ты здесь делаешь? — наигранно удивился он.

— А ты не догадываешься? — я не сдержалась, чтобы не съязвить.

— Если это так, то я искренне рад, — Атли покосился за мое плечо. Я напряглась и сделала ему большие глаза, словно говоря, только не рассказывай мне, что ОН стоит за моей спиной. Атли усмехнулся, прочитав мои мысли и кивнул. Я медленно обернулась. Бьерн стоял рядом со мной, настолько близко, что наши тела почти соприкасались. Я интуитивно сделала шаг назад.

— Пришла с Атли попрощаться? — спросил он, приподняв бровь, — Зря. Он остается.

— Это же замечательно, — сказала я, начиная злится. Его надменный равнодушный вид заставил меня усомниться в правильности моего решения прийти сюда, но я мысленно напомнила себе, что в принципе, в таком отношении к себе виновата сама и, заставив себя успокоиться, посмотрела Бьерну в глаза.

— Атли сказал, что ты больше не вернешься, — произнесла я. За моей спиной раздался обреченный вздох и Атли поспешил ретироваться, когда Бьерн поверх моего плеча, бросил на него яростный взгляд, — Я просто хотела, чтобы ты знал, я была неправа. Теперь я понимаю, что зря вернулась сюда. Стоило остаться там, где я провела последние несколько лет, — я шагнула к нему и, подняв голову, продолжила, — А еще я хотела тебе сказать, что я пришла в Харанйоль не только из-за Атли. Я шла к тебе, а вчера, увидев рядом с тобой другую женщину, я просто…, — я осеклась. В глазах Бьерна растаял лед. Его губы медленно растянулись в улыбке, а потом он и вовсе рассмеялся. Я сначала удивилась, а потом нахмурилась и, обернувшись, увидела стоявшего в отдалении Атли. У него было хитрое лицо, он старательно прислушивался к нашему разговору и я начала подозревать, что здесь что-то неладно.

— Зачем ты сказал ей, что я больше не вернусь? — спросил Бьерн, кивая брату, — Я ведь всего на неделю собрался к Альрику. Вчера я узнал, что у него родилась дочь, вот и хотел проведать.

Я побагровела. Атли провел меня, как последнюю дуру, наговорил всякого, а я поверила. Ох и получит он у меня, подумала я.

— Вы! — закричала я зло, поочередно глядя то на Бьерна, то на Атли. Затем, резко развернувшись, бросилась прочь с берега. Уже на дороге, ведущей в поселение, меня догнал Бьерн. Схватив меня за руку, он заставил меня развернуться к нему лицом. Я вся пылала от гнева, а он просто смеялся.

— Честное слово, Дара, — сказал он, — Я сейчас очень благодарен Атли за его обман, иначе я, наверное, никогда бы не услышал от тебя этих слов, моя упрямая колдунья.

— Отпусти меня, — я дернулась в его руках, пытаясь вырваться, но безуспешно.

— Значит, это была ревность, — продолжил Бьерн, — А я уже решил, что совсем для тебя ничего не значу.

— Так и есть, — огрызнулась я, но вырываться перестала.

— Поздно, — его глаза смеялись, а лицо оставалось спокойным, — Я теперь тебе не поверю.

Его пальцы легли мне на подбородок, и мягко приподняв его, он поцеловал меня. И я больше не сопротивлялась, понимая, что больше не хочу бороться с собой. Когда он отстранился и посмотрел мне в глаза, я улыбнулась в ответ.

— Мне кажется, не стоит тебя оставлять здесь одну, — внезапно сказал он, — У тебя есть дурацкая привычка попадать в неприятности, когда меня нет рядом. Давай поедем вместе тем более, наш мальчик еще не видел моря.

Я положила голову ему на грудь и обвила руками его плечи. Мне стало так спокойно, словно в его объятиях я снова нашла себя. А где-то за мысом, зеленые волны разбивались о берег и парящие в небе чайки смотрели с высоты на высокий утес, где под частоколом, окружавшим небольшой дом, сидела, прищурив глаза от яркого солнечного света, седая кошка. Она смотрела на небо и, казалось, улыбалась чему-то известному только ей.