Эта история была опубликована в популярном журнале «Крокодил» ещё в 1960-х (автор – В. Козлов), но не утратила актуальности многие годы спустя. Потому с вашего позволения привожу её здесь в полном виде.

Боксом я занимаюсь уже тридцать лет и по сей день участвую во всех значительных боксёрских соревнованиях. Правда, последние двадцать пять лет в качестве зрителя. Гляжу я на сегодняшний бокс и не устаю удивляться. Сколько стало среди наших боксёров светил мирового класса! Как объявит судья:

– Боксёр среднего веса, чемпион Советского Союза, чемпион Европы, чемпион Олимпийских игр! – так у меня даже дух захватывает. Звания такие, что только от них поджилки задрожать у кого угодно могут.

Потом судья представляет второго участника боя:

– Перворазрядник такой-то! – И всё.

Кажется, что сейчас этот перворазрядник, насмерть перепуганный всеми званиями противника, ляжет на пол и станет умолять судью побыстрее отсчитать до десяти и зафиксировать чистый нокаут… Но всё происходит иначе. Зовёт судья боксёров на центр ринга, и перворазрядник спокойно шагает навстречу своему грозному противнику.

– Бокс!

Тут начинается что-то для меня странное. Перворазрядник, как будто не понимая, с кем имеет дело, первый наносит удар по самому, молено сказать, авторитету. Потом следует обмен сериями, затем защита, снова нападение… Словом, бой как бой, и все чемпионские титулы в стороне.

Конечно, трёхкратный чемпион – боксёр выдающийся. Проигрышей его я лично не наблюдал. Но выигрывать ему приходится в борьбе с затратой всех сил. Легко побеждать за счет устрашающего воздействия собственной персоны он не может. Это сейчас. А было время, когда. впрочем, обо всём по порядку.

Много лет назад довелось мне участвовать в боксёрских соревнованиях на первенство Москвы среди вузов. Боксёры первого разряда по условиям этих соревнований допускались сразу к участию в полуфинале. В своей весовой категории я был единственным перворазрядником и потому не сомневался, что чемпионский жетон обязательно достанется мне, притом без особого труда.

Путь боксёра на ринг испокон веков проходит через весы. Простая формальность – каждый поддерживает необходимый ему вес. Поэтому на весы я взошёл, как на пьедестал почёта: бодро, уверенно, солидно. И тут.

– Четыреста граммов лишних – к соревнованиям не допускаю! – сухо констатировал судья.

Я охнул, тупо посмотрел на стрелку весов и понял, что все мои радужные прогнозы лопнули.

Мой секундант Серёга бросился к судейской коллегии, просил, умолял, убеждал судей, что четыреста граммов – сущая ерунда, результат всего-навсего двух стаканов только что выпитой воды. Всё было тщетно. Закон есть закон. И в боксе тоже.

Вдруг Серёга исчез. Появился он через несколько минут, сгибаясь под тяжестью огромного овчинного тулупа и двух пудовых, залатанных кожей валенок.

– Вот что, друг, – директивным тоном предложил он, – немедленно напяливай эти доспехи здешнего ночного сторожа и пробегись рысью два раза до стадиона «Динамо» и обратно. Гарантирую, что скинешь за милую душу эти проклятые граммы.

И я побежал. Если кому-нибудь полтора километра покажутся расстоянием незначительным, попробуйте преодолеть его бегом, привязав по кирпичу к каждой подошве и взвалив на плечи, скажем, мешок с картошкой. Как пробежал я это расстояние, рассказывать не буду. Скажу только, что когда я проделал первый рейс и подумал о втором, у меня родилось устойчивое желание лечь на снег и зареветь громче пароходной сирены. И всё же я заставил себя снова отправиться в путь…

Закончил дистанцию я вполне благополучно: при помощи двух добрых старичков, которые поддерживали меня под руки и читали мораль о вреде пьянства.

На весы для повторного взвешивания мне удалось забраться только с третьей попытки. И я до сих пор считаю это своим высшим спортивным достижением. Вес оказался в норме.

Сил тоже вполне хватило, чтобы дотащиться до раздевалки и плюхнуться на скамейку.

– Полежи спокойно минут двадцать и почувствуешь себя Геркулесом, – авторитетно посоветовал Серёга.

К сожалению, в справедливости его слов мне убедиться не пришлось. Именно в эту минуту я был вызван на ринг для ведения боя.

Теперь представьте себе зал, до отказа набитый студентами. Публика эта всегда славилась своим темпераментом. В центре зала залитый ярким светом ринг. В одном из углов, держась за канаты и боясь свалиться от дуновения ветерка, стою я. В противоположном углу, подпрыгивая и приседая, разминается мой противник – невысокий, коренастый и наверняка очень сильный парень. Судья представляет его публике: называет фамилию, Бауманское училище и третий разряд.

Гремят аплодисменты. Раздаются подбадривающие выкрики. Конечно, это бауманцы. Парень весело улыбается, охотно раскланивается и бросает задорные взгляды в мою сторону. Наступает мой черёд. Судья называет мою фамилию и по бумажке зачитывает сложное название: «Государственный институт театрального искусства!»

Это вызвало такой дружный хохот всего зала, что, казалось, даже стены насмехаются надо мной. Среди хохота раздавались возгласы: «артист», «пижон», «гастролёр» и всякое такое…

Правда, вид у меня был действительно щеголеватый: белая шёлковая майка, белые трусы и белые боксёрки, но подобной реакции я не ждал.

Когда хохот и крики несколько затихли, судья громким голосом закончил:

– Первый всесоюзный разряд!

Вдруг наступила полная тишина, а затем взорвался шквал аплодисментов, какой не всегда доставался знаменитому тенору за исполнение романса «Снился мне сад в подвенечном уборе».

Я взглянул на противника и сообразил, что если не упаду сам, то имею вполне реальные шансы покинуть ринг без помощи носилок.

Куда только делся бравый вид этого парня! Он сник, стал бледен, как полотно, и глядел на меня глазами кролика перед удавом.

Гонг.

Нетвёрдыми шагами я вышел на центр ринга и остановился.

Противник мой, прижав обе перчатки к лицу и согнувшись в три погибели, быстро передвигался по рингу, петляя, как заяц, на почтительном расстоянии от меня. Я с трудом держался на ногах, достаточно было лёгкого толчка, чтобы мне пришёл конец, а он бегал в своём углу и дрожал мелкой дрожью.

Так прошёл весь первый раунд. Во втором раунде повторилась почти та же картина с той лишь разницей, что противник начал описывать вокруг меня круги по часовой стрелке. Мне пришлось всё время поворачиваться к нему лицом и таким образом медленно вертеться в одну сторону. Поэтому к середине раунда я ощутил сильное головокружение. К счастью, противник неожиданно сменил направление и пошёл против часовой стрелки. Видимо, и у него голова закружилась от этой карусели.

Всё происходящее на ринге вызывало громкий смех зала. К моему бездействию публика относилась, как к явному чудачеству сильнейшего. Под смех зрителей я тянул время, которое явно играло на меня. Кое-какие силы во мне заметно прибавились, и я не только не боялся хлопнуться на пол, но даже способен был из последних сил нанести несколько лёгких ударов. И я их нанёс. В конце последнего, третьего раунда за несколько секунд до окончания я неожиданно двинулся на противника и под овацию зала провел серию быстрых и лёгких ударов, которые напугали его почти до обморочного состояния. Правда, и у меня они отняли все наличные силы, пришлось ухватиться за канат…

В этот момент со спасительным гонгом пришла победа, о которой я до сих пор вспоминаю с чувством содрогания и стыда.

Сейчас авторитет боксёра совсем не тот. Он то и дело подвергается действительно сильнейшим испытаниям. Но когда будете смотреть соревнования, верьте в успех боксёра с высокими званиями. Он должен победить! Разумеется, если этот авторитет достаточно прочно держится на ногах!