«Проблема» тяжело дышала за моей спиной, прислонившись к покосившемуся забору. Я прикрыла на мгновение глаза, собираясь с силами и мыслями, после чего повернулась к смертнику и негромко сообщила:

— Я неместный, остановился в трактире. Планировал завтра уехать, но теперь придется задержаться. Тебя в таком виде в него не пустят, поэтому сейчас мы идем в общественную баню, и ты отмываешься. А дальше будем думать, что делать. Пить хочешь?

На меня зыркнули светло-карие, практически желтые глаза, щека, изуродованная шрамом, дернулась, но вместо ответа мужчина просто кивнул. Сняв с пояса флягу, я сначала сама глотнула из нее немного воды, после чего протянула ему.

— Можешь всё допить, если хочешь, — отвела я взгляд, чтобы не смущать.

Взял молча, жадно припал к горлышку и с громким бульканьем всё выпил. Забрав фляжку, я пристроила ее на место и отстегнула от воротника теплого свитера амулет от насекомых.

— Прицепи его к своей одежде. Без этих штук тут в бани не пускают.

Лицо раба перекосило, но взял, трясущимися руками прикрепил булавку к поясу рванья, которое уже мало напоминало брюки. Наверное, мне следовало бы ему помочь, но я не желала этого делать по двум причинам. Во-первых, он вонял и был выпачкан в чем-то неопознаваемом настолько, что с ним даже стоять рядом было испытанием для обоняния и осязания. А во-вторых, я совсем не была уверена в том, что этот пусть политический, но всё же преступник не агрессивен. Даже сейчас для него не составит труда вцепиться мне в горло и задушить. Нет, если я вырвусь, то смогу убежать, он явно не догонит. Но… мне не хотелось испытывать судьбу.

А насекомые… их было много. Нам пришлось постоять, пережидая, пока во все стороны разбегались вши, блохи и не знаю, кто еще. Я отошла подальше и в ужасе ждала, внутренне корчась от отвращения.

Когда мы наконец добрели до ближайшей бани этого небогатого района, уже совсем рассвело. И снова я тут первый, но в этот раз не единственный посетитель. Это входит в привычку…

— Опять притащился… — узнал меня мужик, принимающий плату на входе. — То сам явился весь в дерьме, а теперь вообще падаль притащил.

— Два комплекта, — недобро прищурившись, поджала я губы и выложила монетки.

— А этот… — последовал кивок на моего раба, — поди, завшивел весь. Не пущу!

— У него амулет от насекомых. Глаза протри, — сухо отозвалась я.

Да, с такими людьми тактичность или деликатность — это слабость. Я уже это давно поняла. Станешь говорить вежливо — тебя и за человека считать не будут.

— А вот все равно не пущу! — заупрямился банщик. — Тут чистое место, люди мыться приходят. А его тряпье?! Не позволю войти заразе! Делайте, что хотите!

Я сделала глубокий вдох и досчитала до трех. Доводы я понимала и принимала, только вот…

— Верни мне амулет от насекомых, — глянув в глаза смертника, протянула я руку и продолжила, заставив замереть от неожиданности обоих мужчин: — Тебе придется раздеться. Совсем. Тут идти близко, можешь накинуть то, что нам сейчас выдаст этот человек, — мотнула головой на упрямого поборника чистоты. — Другого выхода нет.

Промолчал, вложил в мою ладонь медную зачарованную булавку и, развязав веревку на поясе, позволил убогому одеянию соскользнуть на пол. Не представляю, чего ему стоило проглотить это унижение, но… Я бы сорвалась, а он молчал. Вообще ни слова не сказал за всё это время.

Не глядя на него, я ногой выпинала вонючие грязные штаны за дверь, после чего вернулась к столику и потребовала:

— Два комплекта. Немедленно!

Выдавали их мне с пожеланиями провалиться в бездну и больше не являться сюда никогда. Я тут же протянула одну серую простыню своему обнаженному спутнику, который даже не делал попытки прикрыться, словно был выше этого, и, не оглядываясь, понесла все остальное к помывочным помещениям.

Быстро разделась, спрятала свои вещи в шкафчик, обмоталась простыней и велела:

— Идем. Сейчас забирайся в лохань и отмокай. Полагаю, воду придется сменить не единожды.

Почему он молчит? Смотрит, явно осознает всё, что происходит и что я ему говорю. Но не реагирует никак. Я не понимаю… Может, он немой? Или ему вырвали язык? Или просто не считает нужным отвечать?

Надо будет это выяснить, но потом. Я тоже устала, меня знобило после бессонной ночи и осенней промозглой хмари.

— Ступай, занимайся собой. Отогревайся, отмывайся, отдыхай… — кивнула я в сторону деревянных лоханей. — Банку с жидким мылом я поставлю рядом. Если… понадобится помощь, позови. Я посижу немного в тепле. Хорошо?

Мой последний неуверенный вопрос вызвал проблеск удивления в желтых глазах, но опять я получила в ответ лишь молчаливый кивок и не выдержала:

— Ты немой? Не можешь говорить?

Последовал еще один утвердительный, немного заторможенный кивок и взгляд исподлобья.

— Просто немой или… что-то сделал палач? Вырвали язык? Мне нужно знать, потому что в этом случае возникнут сложности с едой для тебя.

Смертник страшно усмехнулся, исказив и так изуродованную шрамом щеку, и открыл рот, демонстрируя мне язык и, что удивительно, крепкие здоровые зубы. И не растерял ведь…

— Значит, просто не можешь говорить, — приняла я объяснение и отвернулась. — Иди… Я не буду тебе мешать.

Мыться пока не хотела, просто приткнулась в уголке, позволяя телу отогреваться, и прикрыла глаза.

Кажется, заснула. Не знаю, сколько в итоге так просидела, но когда, вздрогнув, вынырнула из дремы, оказалось, что у меня все тело затекло, а волосы намокли от пота и пара.

Я встрепенулась, завертелась, отыскивая свою нежданную покупку и головную боль, и обнаружила всё в той же лохани. Не я одна, похоже, задремала в тепле. Ладно, время не ждет, пора действовать дальше.

Быстро помылась, снова обмоталась простыней и подошла к рабу:

— Помощь нужна? — Дождавшись отрицательного качания головой, продолжила: — Надо что-то делать с одеждой для тебя. Дойти до трактира раздетый, да еще после жаркой бани, ты не сможешь. Это чистое самоубийство. Мои вещи тебе не подойдут. Поэтому мне нужно узнать твой размер одежды и обуви и купить что-то на первое время. Сможешь объяснить свои размеры? И уж не обессудь, но я пойду в лавку старьевщика. Здесь совсем неподалеку. Как жить дальше — будем решать позднее.

Он прикрыл глаза, раздумывая, после чего вытянул из воды вверх одну ногу и продемонстрировал ступню со сморщившейся от воды кожей.

— Обувь?..

Показал мне пальцы на руках, загнул часть из них, сжал кулаки, снова несколько пальцев…

В общем, вот так, как в детской игре, мы разбирались с тем, что какого размера нужно купить.

Надеюсь, он действительно дворянин, обучен грамоте и сможет писать то, что не в состоянии сказать вслух. Общаться шарадами очень сложно.

Оплачивая скромную, но добротную одежду, теплый плащ и разношенные, но целые сапоги в лавке старьевщика, я вновь отругала себя за глупость и за то, что ввязалась в эту историю. Ну зачем?!

Но купила все необходимое, даже подштанники, принесла в баню, позвала от двери в помывочный зал:

— Я добыл тебе одежду. Уходим.

Дождалась, пока смертник выберется из горячей воды, не знаю уж, в какой раз налитой в лохань, окинула взглядом его отмытое от бурых разводов и чуть ли не коросты тело и буквально задохнулась. Шрамы… Много шрамов. Разные — от плети, от холодного оружия, следы ожогов чем-то металлическим… Спина вообще когда-то была превращена в месиво, и сейчас на нее даже смотреть было страшно.

Боги милостивые… Да как он выжил после всего этого?!

Пока он собирался, сушил волосы и одевался, я молчала, не находя слов и не зная, как реагировать. С таким ужасом мне еще не доводилось сталкиваться.

Волосы его, кстати, оказались не седыми. Когда они высохли, выяснилось, что мой раб платиновый блондин. Причем остригли его, похоже, ножом, криво и бесцеремонно поочередно отхватывая пряди. Наверное, раньше у него были длинные локоны, как у многих аристократов.

В трактире я была встречена неодобрительно поджатыми губами и укоризненным взглядом хозяина заведения. Знает уже, значит, о моей авантюре. Не удивлена… Подойдя к стойке, я сообщила:

— Мне придется задержаться еще на несколько дней. Если вы по-прежнему заинтересованы в моих выступлениях, то я готов играть каждый вечер. И буду рад, если эта новость распространится и среди людей с достатком. Комнату я оставляю за собой ту же, но мне потребуется тюфяк и дополнительные постельные принадлежности. Сколько за это надо доплатить?

— Эх, музыкант, — неодобрительно покачал головой трактирщик. — Ну что же ты такой дурень-то, а?

— Так получилось, — впервые со вчерашнего вечера позволила я себе легкую улыбку.

— Пороть тебя некому, мальчишка! Навязал себе на голову проблему, преступника конченого…

— Поздно меня уже пороть, господин. Да и некому, правы вы. Сирота я.

Моя насупившаяся «проблема» стояла рядом, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть. Путь от бани до трактира смертник преодолевал на пределе сил, мы часто останавливались, чтобы он смог отдышаться и суметь сделать еще один шаг.

Мой собеседник смерил его мрачным взглядом, тяжело вздохнул, вновь демонстрируя свое осуждение, и поинтересовался:

— Есть будете? Здесь или в комнате?

Завтракали мы в общем зале. Я ела неспешно, а вот моему спутнику явно приходилось сдерживать себя, чтобы не накинуться на пищу жадно и уничтожить порцию в считаные мгновения. Но нет, сумел сдержаться, ел аккуратно, тщательно пережевывая, наслаждаясь каждой крошкой. Я видела, что он не насытился, но сказала, когда мы закончили с трапезой:

— Ты давно не ел. Нельзя сразу много, будет плохо. Часа через три я еще что-нибудь закажу для тебя.

Тюфяк и стопку постельных принадлежностей я обнаружила у двери в свою комнатку. Вероятно, без меня заходить прислуга не пожелала, оставив все у порога. Пришлось затаскивать это вовнутрь вдвоем.

Войдя, мой безымянный раб огляделся, тяжело дыша и снова держась за стену. Оценил скромную стопку вещей, которые я успела купить для себя, три книги, а потом увидел гитару и переменился в лице. Я даже не успела понять, в чем дело, как его лицо перекосило от ярости. Позабыв о своей слабости, он рывком обернулся ко мне, опалил ненавистью и вцепился пальцами мне в шею.

Я сдавленно захрипела, вытаращившись и пытаясь отодрать его руки от горла. Да что случилось-то? Он ненавидит музыкантов? Конкретно гитары? Или просто спятил?

У меня уже черные мушки поплыли перед глазами, как вдруг душивший меня мужчина сам страшно захрипел, выпустил мою шею и вцепился в свою, пытаясь сорвать металлический ошейник. Я же закашлялась, пытаясь восстановить дыхание…

— Т-ты… — Говорить не получалось… — З-за что?..

Мой несостоявшийся убийца рухнул на пол и забился в судорогах. Я же сжалась в углу, не решаясь двинуться к двери. Ведь для этого пришлось бы приблизиться к агрессивному безумцу.

Когда действие чар магического рабского ошейника ослабло и преступник затих, скорчившись на полу, я сипло заговорила:

— Я обещал, что ты сможешь умереть под небом, а не в вонючей клетке. Ты волен это сделать хоть сейчас. Не стану тебя задерживать или звать кого-то на помощь. Можешь уходить и умирать. Но совершенно не обязательно убивать меня. Я ничего плохого тебе не сделал.

Он сел и хмуро взглянул на меня с пола. Я снова прокашлялась, потерла шею и продолжила:

— Не знаю, что тебя так вывело из себя, но я не желаю находиться рядом с тем, кто хочет меня задушить. Мое существование и так непростое. Каждый день провожу как последний. Не знаю, помешался ли ты из-за всего того, что тебе пришлось пережить, или в принципе ненавидишь и презираешь музыкантов и менестрелей… Но если так, то тебе лучше уйти прямо сейчас. Я точно не заслуживаю смерти лишь потому, что вытащил тебя из клетки.

Ненормальный желтоглазый преступник внимательно выслушал, перевел взгляд на гитару, задумчиво осмотрел ее, потом меня и тяжело поднялся с пола. Встав ровно, он жестом указал на мою шею, после чего поклонился. Нет, не пресмыкаясь, а так, как лорды кланялись моему отцу в случае, если они были в чем-то неправы и приносили извинения, признавая свои ошибки.

— Мне следует это понимать как то, что ты осознал свою неправоту и больше не станешь пытаться меня убить? — дотошно уточнила я.

Он выпрямился и твердо кивнул.

— Если захочешь уйти или чтобы я передал право владения на тебя кому-то другому, просто сообщи мне об этом. Ладно? Давай обойдемся без крайностей и кровопролития. Я не готов держать рядом того, к кому нельзя повернуться спиной. Не заставляй меня жалеть о своем желании помочь тебе.

И снова твердый кивок и еще один сдержанный поклон в качестве извинения.

— Хорошо. Готовь себе постель и отдыхай, — сухо велела я и все еще с опаской прошмыгнула к окну.

Нужно будет потом выяснить, что его так взбесило. Он не похож на сумасшедшего. Нет, это была именно ярость от чего-то, что он увидел или подумал. А толчком послужила моя гитара. Тут я вспомнила еще кое о чем.

— И вот еще что… Как тебя зовут? Мы ведь так и не познакомились. Мое имя — Рэми. А твое? Напиши. — Я быстро подхватила с комода новую тетрадь и карандаш и протянула их.

Смертник взял, но какое-то время смотрел на них, раздумывая. Не хочет представляться? Забыл? Неграмотный? Не может придумать фальшивое имя? Я уже не знала, что и думать.

Наконец, решившись, он поджал губы, открыл тетрадь и что-то там накорябал трясущимися от слабости руками. Захлопнул и протянул мне.

— Да́рио, — прочитала я вслух. — Можно сокращенно Дар?

Получив утвердительный кивок, сообщила, что у меня дела, а он пусть располагается и отдыхает. После чего отправилась вниз, попросила служанку занести для Дарио через три часа что-то не слишком тяжелое из еды и ушла в город. Надо разобраться с остатками дел.

Так странно… Похоже, меня преследует всё, созвучное названию моего родного королевства. Дагра, пересеченная насквозь Дагарра, и даже раба я умудрилась приобрести с говорящим именем — Дарио. Дар.

Когда вернулась, обнаружила свое приобретение спящим, так что остаток дня потратила на то, чтобы при свете свечи до конца расшить концертный костюм шнуром. А когда отложила работу, столкнулась с внимательным взглядом желтых глаз.

— Да, я умею шить, — улыбнулась я неловко, словно меня застукали за чем-то неприличным. — Чему только не научишься… Я сейчас пойду вниз, нужно заработать денег. Тебе ужин принесут сюда.

Дарио завозился, сел на своем тюфяке, занявшем большую часть пола комнаты, закутался в одеяло и уставился на меня вопросительно.

— Для понимания… У меня нет дома. Да и ничего и никого у меня нет. Всё мое имущество в этой комнате. Бродяжничаю. Зарабатываю на жизнь музыкой, песнями и сказками. Сколько удастся выручить денег за выступление, столько у меня и есть. Так что тебе не очень повезло, привести в теплый дом я тебя не смогу. В ближайших планах — покинуть Дагарру и перебраться в соседнее королевство, а может, и дальше. Не определился еще. Когда ты оклемаешься, мы обсудим ситуацию, подумаем, что делать, куда двигаться. Учитывая, что скоро зима, надо… Не знаю я, что надо. Искать какой-то приют, только я не могу решить, куда податься. Буду рад выслушать идеи и предложения.

Мужчина выпростал из-под одеяла руку, потянулся и взял тетрадку.

— Если ты умеешь играть на каком-то музыкальном инструменте, то можешь ко мне со временем присоединиться. Послушаешь меня, возможно, ты знаешь какие-то из мелодий. Вещи в дорогу я еще не все успел купить, так что можешь подсказывать. Предыдущие у меня отобрали, ограбили, когда я только прибыл в этот городишко. Что еще… Ах да. Моя мать была магом. Возможно, я что-то от нее унаследовал, но проверить свои силы у меня возможности не было. Если вдруг подтвердится, что я тоже хоть немного одарен, буду искать школу магии и пытаться поступить в нее. Вот, пожалуй, и всё, что тебе нужно знать и во что ты вляпался. Я не слишком-то хорошая компания, уж прости.

Тонкие губы дрогнули в намеке на улыбку, и Дарио начал писать.

«Давно бродяжничаешь?» — прочитала я выведенные твердым мелким почерком слова.

Похоже, отдых и еда пошли ему на пользу, руки уже не трясутся так сильно.

— С полгода уже. Поначалу было трудно, сейчас почти привык. Устал только очень, порой приходится голодать и спать на улице.

«Какой у тебя титул? Ты ведь аристократ, я вижу».

— Нет у меня титула. Мог бы быть, но… не сложилось. А мой отец был графом.

«Ты хочешь попасть в конкретное место? Есть предпочтения?»

— Я хочу туда, где тепло, по возможности. Где есть маги и их уважают. Ну, вдруг мне хоть в чем-то повезет и я тоже смогу выучиться на мага и найти свое место в жизни? Купил карту мира, изучаю, пытаюсь решить, куда двигаться дальше. Дагарру я пересек всю полностью и оставаться в ней не хочу.

«Что ты умеешь еще, кроме музыки и песен?»

— Всё, чему титулованные аристократы учат своих детей и наследников. Только вот управлять финансами, землями и людьми самостоятельно мне не пришлось, — болезненно поморщилась я от воспоминаний о прошлой жизни.

«Не похоже, что ты владеешь оружием. Слишком хилый».

— А я и не владею. Так получилось. Но хорошо езжу верхом, правда, сейчас мне лошадь купить не на что. Да и содержать ее потом тоже.