Много чего еще я видела. Появлялись чудовища, которых я рассматривала на картинках в Бестиарии. Они скалили пасти, скребли когтями пол и готовились прыгнуть на меня. И как же трудно было не сорваться на визг и не броситься из пещеры прочь, спасая свою жизнь. Неведомые мужчины и женщины звали меня куда-то, обещая, что там не нужно будет бороться за себя, свою свободу и право выбора. Что стоит только пойти с ними, и я буду жить в стране забвения. Меня больше ничто не будет ранить. Всё суета, а в мире безумия тихо и спокойно…

Приходил лорд-ректор, не настоящий, конечно же, и говорил, что пошутил. У меня нет магического дара, я пустышка, мне никогда ничему не научиться, и зря я трачу свое и его время…

Это место по-настоящему, в буквальном смысле, являлось Гротом безумия. Не знаю, что давало такой эффект. Испарения странной синей воды в бассейне? Пропитанные неведомой магией каменные стены и потолок? То, что здесь витало, засасывало и вытягивало из души, сердца и разума все тайные страхи, корежило их, утрировало и лепило нечто еще более страшное, чем даже казалось.

Я боролась. Боролась не с этим местом и его чарами, а с собой, с собственным подсознанием, со своим личным безумием.

Мы все, обладающие разумом, оказывается, существуем на грани. Реальность шатка, легкий толчок, сомнение в себе и в происходящем, и ты уже теряешь понимание, что явь, а что — порождение твоих внутренних монстров.

Мне всегда казалось, что у меня уравновешенный характер, трезвый рассудок, что после всего пережитого меня ничто не выбьет из «настоящего» в «ненастоящее». Но и это всего лишь заблуждение, свойственное всем мыслящим.

Изо всех сил я противилась навеянным желаниям уйти в умиротворяющее ничто, в забвение, заснуть среди игр своего разума и никогда больше не проснуться. Не соглашалась, поддавшись слабости, отступиться ото всего ни духовно, ни физически. А ведь так легко окончить свой путь — всего лишь лечь на дно бассейна так, чтобы синяя тяжелая вода накрыла с головой. Жидкость заполнит легкие, и я захлебнусь. Это совсем не страшно, хотя и немного неприятно, но зато мне больше никогда не придется страдать. Меня больше никто никогда не обидит, не предаст и не бросит. Вечность, но не в борьбе за жизнь, а в покое…

Но я не желала отказываться от реальности, пусть и жестокой и безжалостной, но настоящей. Мы еще поборемся, я просто так не сдамся.

И в какой-то момент все порождения моего скрытого, как оказалось, глубоко внутри безумия, вытянутые наружу зачарованным местом, исчезли. Наваждения схлынули. Осталась лишь я, растрепанная, растерянная и дезориентированная, с испариной на лбу и висках, душевно вымотанная, но в трезвом уме. А сквозь вход в грот проникли первые солнечные лучи.

— Испытание окончено, — появился на пороге маг, охраняющий это место. — Леди? Вы в сознании? Вы меня помните? Осознаете, где вы?

— Да. Я вас помню. И осознаю. Я в Гроте безумия. И мне нужно получить у вас доказательство того, что я прошла последнее испытание. Я теперь не нуждаюсь в опекунах, а являюсь зрелой личностью, — твердо ответила я ему, пригладила волосы и вышла наружу.

— Разумеется, леди, — спокойно кивнул он, внимательно сканируя меня как взглядом, так и каким-то маленьким сверкающим артефактом. — Испытание успешно пройдено. Подтверждаю. Получите зачарованный браслет.

Я протянула руку, и мое запястье обвила еще одна тонкая цепочка, но уже не серебряная, а из темного золота. С нее тоже свисала маленькая круглая бляшка с выгравированными рунами, но иными, не такими как на браслете из лабиринта.

— Поздравляю, леди. С этой секунды над вами и вашей судьбой властны лишь вы сами, боги и ваш правитель в рамках закона.

Ирма просто молча кивнула и ободряюще улыбнулась.

Когда мы отъехали, я спросила ее:

— Как ты выдержала? Ведь ты была ребенком?

— Верно. Я была ребенком. А до того жила в замечательной семье, родители любили меня. У меня почти не было страхов, ведь я мало что видела в жизни. Лишь похоронила родных и очутилась на улице. Но уже через неделю бродяжничества приняла решение учиться на телохранителя или тень и отправилась на испытания. Мне не довелось испытать столько, сколько вам. Мой разум не ведал ужасов, которые, возможно, являлись вам.

От посещения Грота безумия я отходила дольше, чем от предыдущих испытаний. Казалось, всю душу наизнанку вывернуло зачарованное место, все страхи и сомнения вытянуло наружу. Подняло пену давно улегшихся страданий и душевных травм.

Вот уж не думала, что я настолько нестабильна в глубине души. Полагала, что я само спокойствие и невозмутимость, принимаю всё, свалившееся на меня, мудро и терпеливо. Что ожесточилась и очерствела, защищая так свое сознание.

Оказалось, нет, я ранима, мне больно, мне всё так же небезразлично отношение Дара, бросившего меня. Разумеется, я переживу, вновь успокоюсь и стану жить дальше.

Но… было неприятно.

Пару дней я вообще не выходила из дома. Либо бездумно и бесцельно бродила по комнатам, либо смотрела в окно, либо играла на рояле в гостиной. А перед сном, уже перебравшись в спальню, меланхолично перебирала струны гитары.

Но всё проходит, взбаламученные страхи и обиды улеглись, и на третий день поутру я встала решительно настроенная на дальнейшее устройство своей жизни.

Совет старейшин.

Ознакомившись с законами моей новой страны, а также с устройством жизни и общей психологией драконов, я уже была в курсе, что Тьяринда является не королевством с одним монархом, а государством, которым управляет Совет из старейших и опытнейших представителей народа. Причем драконы поступили мудро. Учитывая, что на этих территориях проживают большие общины гномов, эльфов, оборотней и людей, согласились с тем, что в Совет старейшин вошли их представители. Разница заключалась в количестве и в сроках участия. От драконов выступало трое наиболее древних и здравомыслящих (кстати, пол старейшины роли не играл, бывали среди них и женщины), от остальных рас — по одному. И если драконы и эльфы заседали на своих должностях уже не одно столетие, учитывая сроки их жизни, то гномы и оборотни меньше, и на место одних в Совет периодически приходили другие. А люди живут совсем мало, поэтому от этого народа представители менялись регулярно. Возможно, раньше и сидхе участвовали в управлении Тьяриндой (впрочем, тут спорно, так как Силиария — это город-государство, хоть и прямо посреди земель драконов), но ныне, как понятно, Совет старейшин состоял из семи разумных существ: трех драконов, эльфа, гнома, оборотня и человека.

Подать прошение можно было в городской Ратуше, его ставили в очередь на рассмотрение. Когда подходил срок, то либо прошение удовлетворяли, либо присылали обоснованный отказ. В некоторых случаях просителя могли пригласить прийти на Совет лично и обосновать свои просьбы и претензии, представить доказательства или даже привести свидетелей. Почти как на суде.

Отсидев в Ратуше небольшую очередь, я подошла к секретарю, принимающему жалобы и прошения.

— Что угодно, леди? — равнодушно поинтересовался немолодой мужчина, даже не подняв глаз на очередного посетителя, а продолжая сортировать бумаги.

— Мне угодно написать прошение о политическом убежище и присвоении статуса гражданки Тьяринды, — четко изложила я суть.

Похоже, такие запросы звучали нечасто. Секретарь даже отвлекся от своего, несомненно, важного занятия и с интересом уставился на меня.

— Простите? Я, кажется, не расслышал.

— Вы всё правильно расслышали, — вежливо подтвердила я. — Мне требуется именно то, о чем я сообщила.

— Но вы же несовершеннолетняя, леди, — все никак не мог он поверить.

Вместо слов я поддернула выше манжету на правой руке и продемонстрировала ему запястье, на котором красовались три браслета — два материальных и один в виде божественного рисунка.

— Мое желание не шутка, не каприз, не нечто необдуманное. Поэтому дайте мне нужный бланк, и не будем друг друга задерживать.

— Да… Да-да, простите, — осознал он свою промашку. — Просто такие просьбы звучат крайне редко, а я ведь тут уже пятьдесят лет работаю. Вот и позволил себе удивиться.

— Бывает, — прохладно ответила я.

Нужного мне бланка не оказалось. Его просто вообще не существовало, ибо ситуации таковые возникали достаточно редко, и в каждом случае требовался индивидуальный подход. Поэтому мне выдали несколько чистых листов, писчие принадлежности и предложили присесть за соседним столом, который пустовал.

— Прошу в свободной форме изложить ваше пожелание, леди, а также обосновать причины, побудившие к нему. Если сможете указать перечень имеющихся у вас документов и имена свидетелей, подтверждающих вашу личность и какие-либо важные события, то лишним это не будет.

Кивнув, я принялась за работу. Рассказывать подробно всю свою биографию письменно я не собиралась. Изложила сухие факты: гражданка Дагры и подданная ее короля. Урожденная графиня, унаследовавшая по завещанию отца титул, состояние, замок, земли. Вынуждена была бежать из графства и страны в целом, спасая свою жизнь. Обладаю сильным магическим даром, намерена учиться в академии магии. Вернуться на родину не могу и не хочу, так как это — подписать себе смертный приговор ввиду политики Дагры в отношении магически одаренных существ. Семнадцать лет, сирота, несовершеннолетняя по меркам всех рас, но прошла испытание на подтверждение своей зрелости как личность. В опекунах не нуждаюсь. Финансовая помощь не требуется. Жильем обеспечена. Согласна официально подписать отказ от своих земель и родового замка в Дагре в пользу дальних родственников отца и полностью отказаться от претензий в их отношении. Нуждаюсь в официальном статусе политического беженца, а также в гражданстве Тьяринды. В случае необходимости присяги новому правительству готова ее принести.

Я составила прошение в двух экземплярах. Отдала их секретарю и полюбовалась на то, как у него глаза лезут на лоб по мере прочтения.

— Дагра?! — одними губами прошептал он, глядя на меня, словно я призрак.

Отвечать я не посчитала нужным. Всё написано четко и по существу.

— Когда примерно мне ждать решения Совета старейшин? — спросила вместо этого.

— Затрудняюсь ответить, сиятельная. Все прошения немедленно передаются выше по инстанции, но срок их рассмотрения колеблется.

— Что ж. Прошу вас заверить оба экземпляра прошения и подтвердить сегодняшней датой, господин секретарь. Свой я заберу.

У него чуть дрогнули губы, словно он хотел что-то сказать, но нет, промолчал. Выполнил требуемое и без слов отдал мне один из листов.

А уже когда мы вышли на улицу, Ирма, до того скрывавшаяся в подпространстве, проявилась и негромко рассмеялась:

— Вы поставили его в тупик не только своей историей и просьбой.

— Вот как? А чем еще? Я вроде все по правилам сделала.

— У нас не принято требовать себе заверенный экземпляр прошения. Это ведь не договор, а просьба.

— Но как же? А если потеряется? Все забудут о том, что человек писал запрос?

— Магия не позволит. Видели, как он к каждому бланку прикладывал хрустальную печать, которая не оставляла чернильного оттиска? — Дождавшись моего медленного кивка, Ирма с улыбкой закончила: — Это артефакт учета.

— О… — не нашлась я что сказать. Посмотрела на свою тень и, не выдержав, рассмеялась. — Вот я дремучая. Ну да ладно, я же честно призналась, что чужестранка.

Покончив с насущными вопросами, я вновь направила свои стопы в академию. На этот раз я не стала проситься на прием к ректору, решив, что мне вполне достаточно его секретаря.

Дама хоть и удивилась моему повторному визиту, но выслушала внимательно. А я попросила рассказать, как проходит вступительный экзамен, что требуется знать к этому времени, а также список литературы для первого курса.

— А последнее-то зачем? — удивилась она.

— Я иностранка, мне нужно хотя бы примерно представлять, в каком направлении проходит обучение магии. Если окажется, что первые же главы для меня что-то непонятное и непосильное, то мне имеет смысл найти учителя и подтянуть свои знания за оставшиеся месяцы.

Немолодая женщина подперла подбородок рукой и посмотрела на меня задумчиво и оценивающе.

— Вам точно всего семнадцать лет? — спросила наконец с сомнением. — Вы удивительно сдержанны, серьезны и ответственны для столь юного возраста. Вы и ваши ровесники — ведь, в сущности, еще дети.

— Мое детство внезапно и бесповоротно закончилось год назад, госпожа секретарь. Детям в этом жестоком мире не выжить, если они не повзрослеют хотя бы психологически.

Приняв мой ответ, она кивнула и выдала мне требуемый список литературы. Наименования учебников студентов первого курса впечатляли. А насчет экзамена я зря переживала. Как такового его не было. Проверять мои знания никто не станет, но нужно будет продемонстрировать свой дар, его уровень и направление. А уж артефакт сам направит на нужный факультет и кафедру. Обучение платное, но для небогатых одаренных детей существуют и бесплатные места на каждом факультете. Такую талантливую молодежь обучают за счет государства, выплачивают им стипендию во время учебы, а после окончания академии дипломированные уже маги отрабатывают свой долг по специальности. Жить студентам можно либо в студенческом общежитии, либо в городе и приезжать к занятиям из дома.

Полагаю, я буду из последних, учитывая, что на меня работает тень, которая не сможет вместе со мной обитать в студенческом общежитии.

А через два дня Марша, прибирая постель в моей спальне, спросила:

— Вы поедете на казнь, леди Рэмина?

— На какую казнь? — растерялась я и замерла с расческой в руках.

— Ну как же? В городе везде объявления, что сегодня она публично состоится. Драконице какой-то вынесли смертный приговор за преступление перед народом, интриги, убийство и за то, что она оговорила почтенного лорда.

— Что?! Какие объявления? Я вообще ничего не видела и не слышала.

— Ох, леди, — покачала головой служанка. — Всё-то вы в своих книгах и музыке. Ничего не замечаете. Пятнадцать лет назад при непонятных обстоятельствах погиб один из старейшин, почтенный магистр Лудиус. Он представлял в Совете нас, людей. Было проведено расследование, нашли доказательства, что его убил аристократ из драконов, лорд какой-то там. Я не помню, еще ребенком была тогда. Ну, этого лорда осудили, приговорили к смертной казни. А вот на днях появились объявления, что тот дракон оправдан, его подставили, а нашли настоящую преступницу. Суд был закрытый, всё же высшее сословие, да и пострадавший — из старейшин. Ну и вот, сегодня состоится казнь той леди и ее сообщника из эльфов.

— Вот как? — Я напряженно размышляла, сопоставляя факты.

Ведь Дарио мне так и не признался, за что его приговорили к смертной казни и лишили титула и состояния. Только проговорился, что его подставила некая женщина, которую, он думал, что любил. Так не о ней ли и об ее сообщнике сейчас речь? Ведь прошло несколько месяцев, за это время Дар мог суметь добиться настоящего правосудия и найти доказательства своей невиновности. Может, я и его сегодня увижу?

У меня внезапно задрожали руки, и я положила расческу на туалетный столик.

— Во сколько состоится казнь и где?

Выяснив информацию, я попросила помочь мне с прической. Обычно я себя не утруждала: заплетала просто две толстые косы, перекидывала их на грудь и так и ходила. Но если сегодня на площади, где будет проходить казнь, соберется весь цвет общества Тьяры, помимо простого люда и нелюда, то мне надлежит выглядеть как истинная леди.

Впрочем, надевать обычное платье и ехать в бричке я всё равно не планировала. Просто выбрала один из наиболее эффектных и дорогих костюмов для верховой езды. Да и с волосами сегодня чуть больше повозились. Плетение начиналось прямо от пробора, чтобы лоб обрамляло подобие венца, а сами косы заплели сложные. Красивая шляпа, украшенная перьями и с густой вуалью, драгоценности, которые позволительно надевать днем, тонкие кожаные перчатки. Я готова.

В городе не было такого ажиотажа и жажды посмотреть на чужие мучения, как я наблюдала когда-то в прошлой жизни в Дагре. Скорее, народ был возмущен самим фактом преступления. Жители шли, чтобы лично убедиться в справедливости правосудия, в том, что злоумышленница понесет заслуженное наказание. Огромное значение для них имело и то, что эта женщина являлась высокородной аристократкой, драконицей, а убила достойного магистра, человека. И не просто магистра, а одного из старейшин. Да еще и подставила своего соплеменника, тоже, к слову, из благородных.

Такое не прощает ни знать, ни простой народ.

На одной из центральных площадей возвышался эшафот, застеленный красным сукном. Все же преступница из высшего сословия, да еще из расы вечноживущих.

Люди, эльфы, гномы, оборотни и, вероятно, драконы в человеческой ипостаси обступили возвышение плотным кругом. Поэтому мы с Ирмой не стали подъезжать ближе, а остановились вдали. Благодаря тому, что сидели на лошадях, нам хорошо видно было место, на котором скоро всё свершится.

Четко в назначенный час под охраной дюжины стражников и мага, растянувшего над преступниками защитный купол, к месту казни прошли дивной красоты молодая женщина и белокурый надменный эльф. Боятся самосуда? Зачем магический щит?

Осужденные поднялись по ступеням эшафота и замерли, гордо подняв головы и выпрямив спины. И не скажешь, что это убийцы и лжецы. Красивые дорогие одежды, у леди роскошная прическа, драгоценности в ушах и на руках.

Народ хранил молчание. Никто не улюлюкал, не выкрикивал оскорблений, не пытался швырять гнилые овощи. Нет. Все просто стояли и, не издавая ни звука, смотрели. И это было по-настоящему страшно. Отчего-то намного страшнее, чем если бы это напоминало те казни, которые мне уже доводилось видеть. Там было мерзко, отвратительно, жестоко и гадко. Здесь же атмосфера была настолько гнетущая, что мурашки по коже бегали.

Я чувствовала эмоциональный фон собравшихся. Ненависти не ощущалось. Зато презрение и осуждение зашкаливали.

На эшафот поднялся судья в серой мантии, отороченной черным мехом. Развернул свиток и стал зачитывать обвинения. Вероятно, его голос усилили магически, так как отлично слышно было каждое слово и даже то, как мужчина набирает воздуха, чтобы продолжить речь.