— Дарио, — позвала я, когда он отложил приборы и даже к вину больше не притрагивался. Просто сидел и смотрел на меня, вяло ковыряющую вилкой растерзанный ломтик ветчины.

— Да, Рэми.

— Никогда так больше не делай. — Бросив на него быстрый взгляд сквозь ресницы, я снова уставилась на остатки своего ужина.

— Как?

— Ты понял. Мы с тобой не любовники, ты это знаешь. Не супруги. Ведь ты только вчера узнал о том, что я девушка. Я не твоя собственность, а ты не моя. Ты же помнишь, что я отпустила тебя? Ты больше не принадлежишь мне, а я никогда не принадлежала тебе.

— Ты заблуждаешься, малыш.

Он отвечал совершенно спокойно, тихо, уверенно и невозмутимо.

— Дарио, я не останусь здесь. — Вздохнув, я отложила серебряную вилку и обняла себя за плечи. И только тогда нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. — Если мне удастся выжить — питаю на это большие надежды, — я уйду.

— Куда?

— Не знаю. Прочь отсюда. Из этого мира. Куда-нибудь подальше. Куда угодно.

— Ладно.

— Ладно — что? — напряглась я.

Узнаю это его «ладно». Мол, ты делай что хочешь, я не запрещаю, но проконтролирую и буду рядом, чтобы ты себе не навредила.

— Ладно — мы пойдем туда, куда ты откроешь путь. Сидхе это умеют. Ты, вероятно, тоже теперь знаешь — как.

Вот! Именно об этом я и подумала! Он опять! Опять начинает себя так вести!

Глубоко вдохнув, я медленно выдохнула, досчитала до десяти.

— Дарио, ты не понял. Я уйду одна. Прости, но так будет лучше для нас обоих.

Дракон откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и пристально уставился на меня, прищурив глаза.

— Малыш, что ты натворила? Расскажи мне, я пойму. Ты абсолютно точно сделала что-то… Я не знаю что. Нечто подвластное твоему народу. Слишком уж всё внезапно произошло. Еще вчера днем ты была милым наивным ребенком. Потерянным, надеющимся добраться до академии магии и начать учиться. И я узнал и полюбил тебя такой, какой ты была. Потом этот твой срыв, истерика, невероятные признания и потеря сознания на несколько часов. Причем всё произошло просто вот… на ровном месте. Мы ужинали, шутили, смеялись, ты смотрела в огонь и вдруг — бах! Это же не был сон, Рэми. Не было видениями, на них нужно время. А с тобой всё это случилось буквально за считаные минуты. Я ведь не дурак, Рэми. И вот сегодня ты уже совсем другая. Да, твоему телу всего шестнадцать лет, в это я верю. Но твои глаза… — Он покачал головой. — И то, как ты говоришь и держишь себя. Между тобой вчерашней и сегодняшней будто годы разницы. Ты не могла так измениться за одну ночь.

— Ну почему же? — нервно улыбнулась я, начиная паниковать из-за его проницательности. — На мне был мощнейший амулет личины. Кстати, где он? Он менял не только мое тело, но и ауру, и характер, и привычки, и манеру себя вести. Я должна была не только выглядеть мальчиком, но стать им. И я стала. А сейчас я — это я. Графиня Рэмина дас Рези.

— Амулет забрал Калахан. Что же касается остального… Рэми, не лги. Я не могу разобраться в происходящем из-за нехватки информации и слишком быстрой смены обстоятельств. Но я верю себе, своей интуиции и своим чувствам. И вот что я тебе скажу, малыш. Я не помню тебя такой красавицей вот тут, — коснулся он указательным пальцем своего лба. — Но мои руки и тело помнят тебя. Назови это мышечной памятью, если угодно. Только почему-то мне кажется, что ты должна быть не такой исхудавшей. Это странно.

— Дарио, ты бредишь, — фыркнула я и отпила молока, чтобы скрыть свое замешательство.

— Повторяешься. Будут еще убедительные доводы? Или не знаешь, что сказать? — привычно наклонил он голову к плечу.

— Я устала и хочу спать, — нахохлившись и натянув повыше покрывало, сообщила я.

Не знаю, как себя вести. Как такое могло произойти? Почему он меня не забыл, как тот же Калахан, например? В чем я ошиблась? Что сделала не так?

— Вот и мне интересно, малыш, в чем ты ошиблась и что сделала не так?

— Что?! — у меня распахнулись глаза. Похоже, последние свои размышления я произнесла вслух.

— М-да, — вздохнул дракон и встал. — Иди спать, девочка моя. Не знаю, что ты натворила, но мы справимся. Подумай об этом. Я пойму, если ты скажешь правду. Не забывай, мы с тобой вместе навсегда. Я не осужу тебя. Ну если только немного поругаю.

У меня вырвался тихий нервный смешок. Он издевается? Я кому совсем недавно говорила, что уйду из этого мира одна?

Да и не могу я сообщить правду. Что я должна сказать? Прости, Дарио, но мы с тобой почти год жили в одном доме, спали в одной постели, и ты сходил с ума от меня, желая обладать, но при этом носил подавляющий амулет. Это? А еще, мол, ты был проклят своей бывшей любовницей и поэтому совершенно свихнулся на мне. Когда же я сняла с тебя проклятие, ты признался мне в любви и потребовал кучу детей. А потом мы отправились спасать мир, ты погиб, и всё, что мне осталось, — воспоминание о тебе и трех поцелуях, которые были настоящими, а не под влиянием проклятия.

Или, может, мне нужно сказать, что меня просто до исступления доводят эти его собственнические замашки? Что я не хочу быть его сокровищем?

Почему всё это опять происходит?! Что с нами обоими не так, если я вернулась в прошлое ради того, чтобы уничтожить опасность для мира, но вместо того, чтобы обсуждать стратегию этого, выясняю личные отношения со своим драконом?

Это просто абсурдно! Наши отношения запутаны во всех временных потоках, и я не знаю, как развязать тугой узел, связывающий нас. Может, как и говорила моя милая Ирма, просто стать любовниками? По крайней мере, тогда будет хоть какое-то логическое обоснование для этого «ты моя, я твой».

— Рэми-и-и, — вкрадчиво протянул Дар. — О чем это таком ты думаешь?

— О тебе, — подняла я глаза. — О нас.

Он резко выдохнул и внезапно отвернулся. Постоял, перекатываясь с пяток на мыски старых сбитых сапог, которые я же ему и покупала.

— Тебе пора спать, малыш, — повернулся наконец с мрачным и отстраненным лицом. Быстро преодолел разделяющее нас расстояние, подхватил из кресла и отнес в спальню.

Храня молчание, я позволила ему это сделать. Поставив на постель, Дарио придержал меня и уставился в глаза. Сейчас наши лица оказались на одной высоте, я даже чуть выше была.

— Я помню тебя такую, но не узнаю. Разум отказывается принять, что ты — ослепительно красивая девушка, которую я знаю всю. Но при этом душа и сердце твердят, что это нормально и правильно, потому что ты моя. И разумеется, мне известны твое тело, твоя мимика, то, как ты опускаешь ресницы и даже то, как ты пожимаешь плечами. И как затаиваешь дыхание, когда боишься.

И я приняла решение. Давно надо было это сделать. Еще в прошлой жизни, и не мучить себя и его.

Обхватила ладонями его лицо, наклонилась и прошептала прямо в губы:

— Хочешь меня? Чтобы я действительно стала твоей?

— Да… — хриплый шепот нарушил тишину комнаты не сразу. Дарио понадобилось время. Лишь зрачки его глаз пульсировали, выдавая напряжение.

— Однажды я уйду. Но до тех пор я вся твоя. А ты мой. Научи меня любви…

Поведя плечами, я позволила соскользнуть покрывалу. А после этого поцеловала придерживающего меня Дара. Я не умела, но помнила его губы.

Задыхаясь от страсти, в какой-то момент этот упрямец еще попытался отступить:

— Тебе всего шестнадцать. Ты ребенок по меркам сидхе и драконов.

— По меркам людей-аристократов, среди которых я росла, мне уже год как до лжно быть замужем и вынашивать супругу наследника. Родители просто не выдали меня так рано.

— Рэми-и… — простонал он.

— Дар, — снова взяла я в ладони его лицо, поцеловала изуродованную шрамом щеку, брови, прикрытые веки, скулы. — Дар, ты же хочешь меня. Я знаю. А я хочу тебя. Если ты сейчас откажешься, то не простишь себе до конца дней. Потому что, когда я уйду, у тебя не останется этих воспоминаний. О наших ночах… И ты всю свою вечность будешь помнить, как отказался от меня.

— А вот этого не будет никогда, — распахнул он глаза. — Ты моя, что бы ни случилось в этой или иной жизни, в этом или ином мире.

…Я много раз видела во время своих скитаний мужчин и женщин, занимающихся любовью. Смотрела на чужую страсть, но никогда не испытывала ее сама. То чувство, что жило во мне к Дарио, я не могу назвать каким-то одним словом. В нем слишком много всего, оно всеобъемлюще и запутанно. Но сегодня я познала страсть. И не только свою.

В какой-то момент Дарио сбросил щит, закрывающий его эмоции. И я буквально захлебнулась его ощущениями. Дикий голод и желание обладать, восхищение и восторг, благоговение и нежность, наслаждение и упоение. Невероятный коктейль захлестнул меня с головой и перемешался с моими собственными чувствами. Я уже не могла понять, где мое, а где его. Где он, где я. Чей это был стон — мой или его. Всё смешалось и превратилось в нечто единое и неразрывное.

Так и должно быть? Именно это испытывают любовники? А может, так потому, что я эмпат? Или же это лишь наше с Даром? Впрочем, ни мыслей, ни хоть какого-то подобия разумности в те ночные часы не было.

И мы были не в силах оторваться друг от друга. Не могли напиться своими ощущениями.

Даже предположить не берусь, что думал обо всем этом Дарио. Ведь для него всё происходящее было совершенно иным, чем для меня. Я взяла своё, то, что мне, по сути, принадлежало долгие месяцы, когда мы с ним жили в домике в пригороде Тьяры. И отдала то, что не решалась тогда, — себя. То есть для меня всё было логично и закономерно. Я всего лишь переступила один из внутренних барьеров, выстроенных воспитанием.

А для этого мужчины, который лихорадочно шептал «Рэми» и подрагивающими руками гладил мое тело, целовал… Для мужчины, покрытого шрамами и рубцами, у которого еще не восстановилась память о пятнадцати годах, прошедших в рабстве и на рудниках… Кем я была сейчас для него?

Не знаю. Ничего не знаю и не понимаю.

И разобраться во всем, что он испытывал ко мне, в краткие минуты отдыха я тоже не могла. Потому что невозможно понять. Да и надо ли?

Абсолютно обессиленные, мы задремали, лишь когда уже рассвело. Два тела, привычно сплетенные в объятиях. Привычно для меня.

Как же я запуталась в прошлом, давно прошедшем, в том времени, которое я покинула, воспользовавшись даром, и в настоящем, которое для меня все равно прошлое, но с погрешностями.

Даже звучит дико, а уж жить в этом совсем сложно. Никогда бы я не сотворила такое, если бы не надежда избежать беды.

Проснулась я от хлопнувшей двери и тяжелых шагов. Сонно тряхнув головой, села и с трудом открыла глаза.

Напротив кровати стоял лорд Калахан и, сложив на груди руки, бесстрастно рассматривал меня и голого Дарио, спящего на животе. Нахмурившись, я укрыла его и подтянула одеяло выше, пряча свою обнаженную грудь.

— Ты всё же забрала своё, — без малейших эмоций в голосе обронил хозяин замка.

В его словах не было осуждения или недовольства. Простая констатация факта.

— Да, — помедлив, ответила я.

— Наверное, это правильно. Если и так всё понятно, нет смысла терять время. Только смотри не забеременей, тебе рано рожать. Умеешь предохраняться? Альенда научила?

Вот тут меня залила краска. Нет, мне не было стыдно. Почему-то. Наверное, я стала слишком циничной. Но одно дело не испытывать стыда, когда тебя обнаружили в постели с мужчиной, а другое — обсуждать вопросы предохранения от нежелательной беременности.

— Нет, — багровея от смущения, ответила я и бросила быстрый взгляд на Дарио. Он проснулся и, не меняя позы, слушал наш разговор.

— Твой любовник умеет, разумеется, — без малейшей иронии или насмешки произнес дракон. — Но у него магия еще не до конца восстановилась. Так что не рискуй. Да и вообще, — пожал он плечами. — Твое тело — это твое тело. Заботься о нем сама, в этом вопросе ни на кого не стоит полагаться. Заклинание от нежелательной беременности звучит так…

Запрятав эмоции поглубже, я послушно повторила за лордом Калаханом заклинание. Прислушалась к ощущениям, пытаясь понять, изменилось ли что-нибудь.

— Дарио, жду вас обоих к ужину в столовой, — глядя при этом на меня, сообщил он. — Вечером отправимся в храм на испытание богов.

— А лекарь? — спросила я.

Дар, поняв, что его неподвижность никого не обманывает, перевернулся на спину.

— Зайдет к вам сюда. Ему передадут, чтобы он сначала громко стучал, так как вы заняты друг другом и любовью.

И опять — ни насмешки, ни иронии, ни сарказма. Просто факты. С такими же интонациями он мог сказать, что лекарю нужно будет постучаться, так как пациент ест яблоко, громко хрустит и может не услышать.

— Калахан, — подал голос Дарио, найдя под одеялом мою руку и нежно ее сжав. — Спасибо.

— А я делаю это не ради тебя. И не ради тебя, — перевел он холодный взгляд на меня. — Вы оба мне безразличны.

Я кивнула своим мыслям. Да, он всё делает ради Альенды. Ради памяти о ней. Знаю.

— Надеюсь, вы сегодня насытитесь друг другом настолько, что завтра мы сможем посвятить день делам.

Сообщив это, лорд развернулся и ушел. Стукнула дверь, и в спальне повисла тишина.

— Ты взяла своё? — внезапно спросил Дарио.

— Да, — повернула я к нему голову.

Несколько мгновений, а может, целую вечность, мы смотрели друг другу в глаза. А потом Дар рвано выдохнул, повалил меня на спину и лег сверху, нависая на локтях.

— Кто ты? Ты Рэми и не Рэми. Не та, что была еще пару дней назад. Я говорил… Между вами пропасть в поведении и восприятии. Но в то же время ты — это ты.

— Я не нравлюсь тебе такой? — погладила его ладонью по щеке.

Бедром я ощущала нарастающее желание Дара и сама начинала испытывать ответное.

— Нравишься. Более чем просто нравишься.

С моих губ сорвался протяжный стон, когда он вошел в меня и замер, тяжело дыша. И снова: глаза в глаза, не соприкасаясь ничем, кроме естества.

— Хочешь чувствовать то же, что и я? — Мой хриплый шепот прозвучал томно. — Эмпаты способны не только принимать, но и транслировать.

— Хочу.

Меня выгнуло дугой от нахлынувшей волны эмоций, когда Дар снова открылся, сняв ментальный щит. Он всё еще не двигался, хотя мы были едины. А сумев восстановить дыхание, я передала всю гамму испытываемых мною чувств (его и моих) обратно, ему. И уже мужское тело содрогнулось, зрачки расширились, полностью затопив радужку.

И больше ни он, ни я не сдерживались. Как сказал лорд Калахан, мы были заняты друг другом и любовью.

Завтрак, обед и перекусы в течение дня нам приносили прямо в покои расторопные служанки. В спальню не входили, накрывали на стол в смежной гостиной, громко разговаривали, чтобы привлечь внимание и пригласить таким образом к столу, и исчезали. А в следующий визит забирали грязную посуду и оставляли новые блюда и напитки.

Не появлялся и целитель. Вероятно, магистр Латиас посчитал, что в его услугах не нуждаются настолько остро, чтобы нарушать… гм… любовные утехи.

Я же в какой-то из моментов отдыха решила, что могу и сама сделать многое для Дара. Слишком хорошо помнила тот ужас, который пришлось ему пережить в замке лорда Калахана, когда целитель пытался излечить шрамы и рубцы бывшего каторжника. Сомневаюсь, что в состоянии исправить все застаревшие внутренние повреждения. Всё же я не разбираюсь в строении человеческого тела и здоровье. Еще я в курсе, что сидхе совершенно точно не в силах отрастить пострадавшим новую конечность или утерянные органы. Но убрать своим волшебством внешние следы, разгладить кожу — это мне подвластно.

Решив так, я соскользнула с постели и дошла до своей забытой гитары, которую притулили у шкафа. Наверное, Дарио и поставил ее там, пока я была без сознания после снятия амулета личины.

Лучше бы, конечно, рояль. Но не хотелось выходить из покоев.

— Рэми? — Приподнявшись на локте, Дар с удивлением смотрел на меня.

— Ты ведь еще не слышал меня после смены обличья? — улыбнулась я.

Донесла гитару до стула, поставила и покрутилась в поисках какой-нибудь одежды. Нет, нагота меня не смущала, но как-то… странно, что ли. Или, не дайте боги, еще лорд Калахан заявится без предупреждения, решив, что хочет послушать концерт.

Я усмехнулась и тут увидела богатый парчовый женский халат. Вероятно, его еще вчера приготовили служанки, но я не заметила. Ладно, почему бы и нет. По вороту одеяние было оторочено мехом, а снизу подбито стеганой утепленной подкладкой.

Мама любила такие наряды. В огромных каменных замках, где гуляют сквозняки, а полы сты лые настолько, что обжигают ступни холодом, теплые вещи с мехом — не роскошь, а необходимость.

Кстати, не удивлюсь, если по приказу лорда Калахана мне предоставили гардероб его бывшей любовницы, его сокровища, моей мамы. Может, и от ночной сорочки я зря отказалась столь категорично? Если это ее вещи, то…

Одевшись, я села, расправила парчовые по лы халата и взяла в руки гитару. Что же я хочу?

Протяжно застонали под моими пальцами струны, пока я пыталась сформировать свое грядущее волшебство. Да, сейчас в моих силах исправить чужое увечье сразу. Без долгих-долгих концертов и вокализов. Пожалуй, мне не нужно сейчас даже петь и играть на музыкальном инструменте. Но почему нет?

Значит, шрамы… Все шрамы и рубцы. Особенно тот, что на лице. Я помню, что он нанесен магическим оружием и ни один из магов-целителей не взялся за него, опасаясь навредить рассудку пациента. Но я и не маг, и не целитель. Я сидхе, и даже реальность может изменяться по моей воле.

И неважно, что именно я буду петь или играть. Это раньше я думала, что нужно непременно отдавать приказ в стихотворной форме. Что требуется четкое указание. Но это заблуждение или случайность, когда срабатывает словесная формула. Как произошло с печатью молчания, которую я сорвала, сама того не понимая. Как совершил массовое убийство эльф Рикель.

Сейчас же я могу петь что угодно, хоть похабные матросские песенки, хоть детские хороводные. Важно лишь мое желание и то волшебство, что я буду творить.

Дарио слушал, рассматривая меня сквозь полуопущенные ресницы. Наслаждался моим голосом и видом. А я то пела всё, что приходило в голову, то просто перебирала струны, импровизируя.

Гораздо важнее было нечто, не видимое никому, кроме меня. Яркие ленты волшебства, окутавшие лежащего на кровати мужчину в плотный кокон, словно он гусеница, из которой скоро вылупится бабочка. И они же, тонкие, длинные, подвижные, разлетающиеся по комнате.

А спустя время, отложив гитару, я подошла к постели и взглянула на свое творение. Да, так — хорошо. Вот так — правильно.

Дарио ничего не заметил, а я не стала говорить. Зачем? Будет поблизости зеркало, сам увидит.