Глава первая

 

Собачья жалость

Детектив Бар Чеширски сидел за столом и молча рассматривал свою черную лапу. Наспех перебинтованная, она так и не переставала болеть, раздражая своим сломанным когтем. Черная дворняга Гарри сделал все, чтобы вывести Бара из себя. Чеширски отодвинул верхний ящик рабочего стола и вытащил порядком засохшую рыбу вместе с сигареткой – она выравнивала всё, что угодно.

Закурив, он откинулся на стуле и выпустил густое облако дыма в потолок. Широкая морда моментально расплылась в блаженной улыбке – курение, скорее всего, было бы последним, от чего он мог бы отказаться в этой жизни. Лениво повернув голову, он заметил недовольную физиономию старого толстяка Бронкса, привычно распекающего утренний патруль сквозь пыльное стекло своего офиса.

Ох, бедный, бедный старый Бронкс. Все, что он сейчас может, так это вываливать свою мокрую шерсть на новичков, пугливо озирающихся по сторонам и поджавших мокрые после дождя хвосты. Куда ему рвать глотку на настоящих детективов, только что закрывших дело черного дворняги. Чеширски снова посмотрел на больной коготь. Мерзкий бандит царапался до самого конца, пока, наконец, не пролетел несколько этажей, смачно разбив пузом старую реку.

– Извините, это вы детектив чеширский? – что-то неожиданно, словно кусок мокрой кошачьей шерсти, брякнулось с ним рядом.

Бара словно передернуло, моментально смыв все утреннее блаженство. Он ненавидел это обращение, подменявшее его настоящую фамилию на выдуманную породу кошек. Старая шутка, которую он так и не смог вывести из лексикона своих сослуживцев. Поискав глазами шутников, Бар заметил ухмыляющихся Хенски и Понски – двух тупых собак, непонятно как прослуживших в управлении по десять лет. Эх, видно, ничему их прежний опыт не учит, одно слово – собаки.

– Чеширски, мэм! Не чеширский, а Чеширски, – недовольно бросил он, не поднимая головы.

– Очень приятно, детектив Чеширски, а я – Эльза. И у меня к вам неотложное дело, – мягко добавила собака.

Бар посмотрел вниз. Длинные рыжие ноги, рыжего цвета чулки. Юбка. Он нехотя вернулся в привычную работу и, убрав сигарету, прогнал лапой густой дым. Работа есть работа, пусть ему и не нравятся собаки.

– Что у вас, Эльза? – буркнул Бар, услужливо указывая ей на стул. Эльза аккуратно присела.

Это была высокородная самка колли с ухоженной рыжей мордой и длинными подкрученными волосами.

«Интересно, кто же подсунул это самку? Бронкс? От толстяка можно было, конечно, этого ожидать, но он уже так давно этим не баловался. Хенски и Понч? Нет, два дундука могут лишь неправильно назвать его фамилию, но у них не хватит смелости решить за Бронкса, кому передать дело. Впрочем, что гадать, она сама сейчас все расскажет» – подумал Бар и повернулся к колли, задумчиво сложив мохнатые лапы в домик, приготовившись выслушать очередную историю о пропавшем ошейнике.

– Сэр, дело в том, что мне сказали, что вы лучший кошачий детектив, а я, знаете ли, очень разбираюсь в рекомендациях, я всегда следую рекомендациям, так как еще мой отец говорил, насколько важно мнение компетентных зверей…

– Эльза, у меня мало времени, ближе к делу, – оборвал её Бар, с трудом выдавив улыбку.

– Хорошо, хорошо, – сказала колли, убрав выступившую слезу белым изящным платочком. – Меня предупреждали, что вы крайне грубы, но, Святая Собака, это совершенно не имеет значения в сложившейся ситуации. Дело касается жизни и смерти, и ту боль, которую я испытала, нельзя просто так оставить без наказания.

– Ближе к делу.

– Хорошо, я поняла, детектив. В общем, посмотрите вот сюда, – тихо сказал она, передав ему несколько фотографий.

Бар лениво взял одну из фотографий и вдруг почувствовал, как его шерсть встает дыбом. На ней была корзинка с мертвыми мокрыми котятами, аккуратно поставленная на ступеньки перед крыльцом. Бар завороженно уставился на маленькие трупики. На повязке выступила кровь, обломанный коготь выполз наружу.

– Когда это произошло? – тихо спросил он чужим голосом.

– Три дня назад.

– И кто ведет дело?

– Бред Джорски, детектив тридцать седьмого участка. Он сказал, что это привычная картина и налицо чистой воды помешательство, поэтому дело придётся закрыть. Дело в том, что это котята моей служанки Сары Дулитл, а она действительно была немного не в себе. Но вот так поставить своих котят перед домом – это даже на неё не похоже.

– А где она сейчас?

– Я уволила её. Скорее всего, сидит дома. Недавно я отнесла ей немного денег. И она была в тот момент там.

– Хотели откупиться? Как это похоже на собак, – зло бросил Бар, рассматривая фотографии котят. – Мне нужен адрес вашей служанки и ваш контактный телефон.

– Конечно, конечно! Вот они. И ещё, если бы я хотела откупиться, то я вряд ли пришла к вам, – гордо заметила Эльза.

– Возможно, – ответил Чеширски, снимая с вешалки коричневое пальто. – А напомните мне, кто вас ко мне прислал?

– Шах Пятницки, – тихо сказала колли.

Бар мысленно перебрал всех старых знакомых. Кажется, это был большой пятнистый барс, с которым они пару раз пересекались по делу обезьян. Но с чего вдруг отдавать подобное дело ему? Пусть даже он поменьше работает в полиции, но вёл дела не хуже, нисколько не смущаясь подкупленной братии.

– Но почему он не ведет его сам?

– Его убили, – тихо сказала Колли, снова смахивая слезы. – Кто-то выпустил по нему всю обойму прямо возле подъезда.

Бар замер с вытянутой в рукав лапой. Убили? Копа? Чеширски автоматически убрал пальто обратно в шкаф и посмотрел в сторону офиса Бронкса, который тут же отпрянул от стекла, проявив при этом несвойственную ему прыть.

– Минуту, мэм, – бросил Бар, отодвигая колли вместе со стулом.

– Эльза.

– Неважно, – сказал Бар, не обращая на неё никакого внимания. Теперь им владело лишь одно желание – увидеть сэра Милтона Бронкса, своего непосредственного начальника. Ведь он наверняка знал, что Пятницки давно ловит рыб…

Подойдя к двери кабинета, Бар несколько раз подёргал за ручку. Закрыто. Чеширски заглянул в окно. Толстый Милтон вовсю распекал молодёжь, выставив свою толстую волосатую спину. Бар устало вздохнул и постучал по стеклу. Эти детские выходки уже начинали его утомлять. Милтон недовольно повернулся и, облизнув языком широкую сиамскую морду, открыл двери.

– Ну, что тебе надо? Не видишь, я занят, – недовольно буркнул Милтон.

– Ты слышал, что Шаха расстреляли? – сразу же выдал Чеширски.

Милтон несколько секунд молчал, затем повернулся к молодым и жестом попросил их выйти. Выпуская патрульных, Чеширски подвинулся, – со своей широкой спиной он вечно не мог протолкнуться в этих узких старых кабинетах.

– Слышал.

– И?

– Что и? Я что, должен был тебе доложиться?

– Мог хотя бы сказать, по-дружески.

– А ты что, уже работаешь во внутреннем отделе?

– Значит, так мы теперь себя ведем, да?

Бар присел напротив стола Милтона и, положив ногу на ногу, широко улыбнулся, обнажив яркие белые клыки. Он чувствовал, как волнуется его шеф и предпочел не спешить, доверив тому право совершить ошибку.

– Капитан, дело не в том, кто расследует это дело – наш отдел или другой. Шах был моим коллегой, поэтому я не могу спустить это дело на тормозах. Это вопрос чести. Если вы, конечно, помните, что это.

– Замолчи Чеширски, мы знакомы уже как десять лет! Кому, как не мне, знать твои фокусы. Ты думаешь, я не понимаю, как ты поведешь себя? Поступило распоряжение, дело передано в руки внутреннего отдела. И все! Если не хочешь проблем, займись своими делами. А это даже не наша забота, тридцать седьмой сам разберётся с этим.

– Каких проблем, капитан? – спокойно спросил Бар, сохраняя полную невозмутимость. – Я, в отличие от вас, не боюсь проблем и всегда хочу о них услышать напрямую. Глаза в глаза, капитан. Вы же меня знаете.

– Бар, что ты от меня хочешь? – начал кипятиться Милтон.

– Хочу знать, почему ты мне не сказал, что Шаха застрелили. С каких пор мы вообще такие вещи не замечаем? К тому же там котята, а вы знаете, как я не люблю этого. Господи, Святая Кошка, это просто ядерный коктейль.

– Это дело тридцать седьмого участка, а не твое, Бар. Я серьёзно, у нас своего говна хватает. Мне вот все уши прожужжали изнасилованной коровой, а она, между прочим, была беременна. Ничем не хуже мёртвых котят, займись лучше этим.

– Сэр, коровы всегда вызывающе одеваются. Не говоря уже о том, что никогда не прячут своего вымени. И, к тому же, я занимаюсь убийствами, а не изнасилованиями. Но знаете, в чём-то вы, пожалуй, правы, это действительно дело тридцать седьмого участка. А, стало быть, зачем мне своим любопытным носом создавать вам проблемы, верно?

– Верно, – подозрительно сощурился Милтон.

– И я о том же. Сколько я не был в отпуске? Года три? Пора отдохнуть, сэр, у меня так болит спина, ей остро необходим отдых. Да и я давно хотел съездить куда-нибудь.

– Не бери это дело, Бар, – исподлобья посмотрел на него Милтон, явно не желая отпускать его в заслуженный отпуск. – Как ты не понимаешь, не для твоей усатой морды оно.

– Смерть усатого должен расследовать усатый, сэр! Так было всегда, – улыбнувшись, сказал Бар. – Заявление я оставлю на столе, насколько я понимаю, так будет проще всем.

– Я могу тебя отговорить?

– А у вас хоть раз получалось, капитан? – спросил Бар, не скрывая улыбку.

Милтон покачал головой и махнул лапой, мол, делай, что хочешь. Кивнув, Бар вышел из кабинета. Теперь оставалось дело за малым – найти убийцу и посадить ублюдка лет на сорок, предварительно сломав ему хвост в двух или трёх местах.

 

Глава вторая

Тридцать седьмой участок

Тридцать седьмой участок был одним из самых больших, так как располагался в центре города и поэтому просто не мог быть непрезентабельным. Бар понимал, что первым делом надо заглянуть сюда, пока Милтон ещё не везде сунул свой мохнатый нос. Убрав лапы в карманы брюк, он легкой походкой прошёлся по ступенькам и резко открыл двери, из которых сразу понесло запахом пота, духотой и теплым спертым воздухом устало работающего кондиционера.

Брэд Джорски сидел по центру. Это был крупный горный козел с огромными рогами. Бар встречал его и раньше, когда заходил к Пятницки за документами – покойный Шах не любил курьеров и предпочитал передавать данные лично в руки.

– Добрый день, детектив, – развернувшись в кресле и откидывая свою крупную голову, поздоровался Джорски. – Чем обязаны вашему визиту?

– Я тут узнал, что ты ведешь дело Шаха.

– И?

– Я бы хотел с ним ознакомиться.

– Извините, детектив, но дело закрыто за недостатком улик.

– С чего вдруг?

– Я же пояснил – нет улик.

– А детские трупы?

– Тише, детектив, вы не в своем участке, возможно, мой коллега и флиртовал с вами, делясь информацией по нашим делам, но, увы, такого больше не будет – у вас своя богадельня, у нас своя.

Джорски улыбнулся своей широкой козлиной улыбкой. Бар поморщился – зубы были ровные, неопасные, специально заточенные под нудное долгое пережевывание пищи. Плюс несло непонятно чем изо рта.

– Послушайте, козел, мне очень нужны данные по этому делу, – тихо произнес Бар.

Джорски встал и выпрямился. Ростом он был около двух метров, да и в спине не уступал Бару. Насмешливо сложив руки на груди, перекачанный коп с мерзкой длинной бородкой и выпученными глазами нагло улыбнулся.

– Какие-то проблемы, котяра?

– Да, мне нужны материалы по делу, а один коп-козел их не дает.

– Я же тебе объяснил, твои походы сюда закончились.

– Всё-таки не зря у тебя такие большие рога. Видно, не мне одному ты неприятен.

Глаза Джорски моментально налились кровью. Бару даже показалось, что всё-таки его мать нет-нет, да и согрешила с быком, наделив своего сына этой изящной способностью заливать красным цветом радужки глаз. Ну что ж, винить тут её не за что.

– Так, брейк, что тут у нас происходит? – буркнул Арни Вальс, поднявшись над обоими на голову. Это был огромного роста носорог с отполированным до блеска рогом. И Бар, и Джорски сразу замолчали, так как оба знали, что самое глупое – это раздражать носорога.

– Детектив Чеширски решил, что может вот так запросто прийти и потребовать материал по делу Пятницки, а я ему, соответственно, отказал.

– Это согласовано с вашим начальством? – хмуро спросил Арни, повернувшись к Бару.

– Нет, это моя личная инициатива, связанная со смертью коллеги, – ответил Бар.

– Да, смерть никого не оставит равнодушным, – сказал Арни, показывая на свой кабинет. – Пойдем, побеседуем, а то как-то неправильно ругаться посреди белого дня в полицейском участке.

– Как скажете, капитан, – согласился Бар и, повернувшись к Джорски, добавил: – Я просто не к тому зашел. Это бывает.

Когда они вошли внутрь, Арни мягко закрыл дверь и сел за большой дубовый стол, лапой пригласив Бара присесть напротив. Убедившись, что гостю удобно, носорог похрустел массивной шеей, еле проглядывающейся из больших кожных складок, и показал на старую фотографию на стене. Бар уже видел её, на ней были две сборные с обоих участков.

– Видишь, Бар, раньше отношения были куда лучше, чем сейчас. Но время беспощадно, теперь молодые уже не помнят, как мы играли в футбол. Впрочем, я, наверное, не совсем прав. В самом городе что-то изменилось, а уж затем изменило и нас, копов. Возможно, поэтому меня радуют такие ребята, как ты и Шах. Старая школа, вы цените полицейскую солидарность. Да-да, не удивляйся, я всё о вас знал. Просто я всегда считал это нормальным явлением. Бюрократия – бюрократией, а полицейские – всё равно одна сплошная семья.

– Не все так считают, сэр.

– Да и бог с ними, с убогими! Дураков всегда хватало. Их даже силой не заставить следовать традициям.

– Капитан, вы не производите впечатления зверя, которому не под силу заставить подчинённых следовать чему-то.

– Да, согласен, я ещё не совсем стар. Но знаешь такую пословицу, что вода камень точит? Ну, так и со мной. Прошлое уходит, коллектив меняется, теперь у них новые идеалы, все хотят отличиться и залезть повыше как можно быстрей. У молодых в головах лишь деньги, места для чести совсем не осталось.

– Такие, как Джорски?

– Да, такие, как он, – Арни недовольно посмотрел сквозь стекло. – Этот парень первым побежал во внутренний отдел к офисным крысам. Сказал, что, скорее всего, застрелили свои же. А я ведь твердо знаю, что в моем участке нет такого.

– Сэр, вы и без меня знаете, что это возможно, – осторожно возразил Бар.

– А я тебе говорю, что нет у меня такого. Да, кто-то берет деньги – не без греха, но чтобы убить, извините, это явный перебор. Впрочем, откровения на потом оставим, я тебя не для этого пригласил в кабинет. У меня есть копии всех дел, которые мне интересны, – Арни отодвинул ящик стола и вытащил худую папку. – Вот, посмотри.

Бар пододвинулся. Это было дело котят, то самое, которое вёл Пятницки.

– Правда, тут немного. Джорски не особенно стремился что-то узнать, – заметил Арни, поглядывая на фотографию на стене. – Знаешь, а ведь мы тогда выиграли. Я лично забил последний гол. Помню, Милтон вместе с мячом влетел в ворота.

– Сэр, а почему бы вам снова не организовать матч?

– Иногда что-то надо отпускать, вспоминая добрым словом, Бар. Ты ещё слишком молод для понимания таких вещей, но это мне в тебе и нравится. Я даю тебе десять минут на изучение этого дела. А потом сделаем вид, что я вставил тебе изрядных люлей.

– Договорились, – сказал Бар и принялся листать папку.

Первое, что ему сразу бросилось в глаза – это отпечатки. Обычно в таких случаях находят отпечатки одного зверя, тут же – целых двух. Это было весьма необычно. Причем одного владельца отпечатков нашли – это был Барни Хикокс, обычный мелкий кот-жулик из промышленного района. Бар уже встречался с ним, и мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что такой кот никогда не пойдёт на убийство. Другое дело, как он связан с Сарой? Бар поискал её адрес. Хавьен авеню, 10. Следовало заехать к этой крошке. Он поднял глаза на Арни.

– Сэр, а касательно Барни? Я так полагаю, его не искали?

– Ну, почему же, запрос сделали. Объявили в розыск. Но ты сам знаешь, как это происходит, объявить-то объявили, а вот ты попробуй найди его в городе. Шах вроде вышел на след этого мерзавца, но потом его убили.

– Хотите сказать, у мелкого воришки завелась такая крыша, что убивает копов?

– По всей видимости, да, – сказал Арни, с улыбкой смотря на него. Улыбались носороги, конечно, страшно.

– А что со вторыми? Я вижу, что владелец так и не был найден.

– Да, в картотеке его нет. Так что лучше всего найти этого Барни и хорошенько его расспросить. Уверен, при правильном подходе он быстро расколется.

– Да, сэр. Так я и сделаю.

– Не за что, Бар, не за что. Обращайся.

Бар поднялся и пошёл было к выходу. Но затем развернулся и ещё раз посмотрел на грузного капитана, мечтательно уставившегося на черно-белую картинку. Завернутые белые рукава, огромные руки, запотевшая рубашка с подтяжками и кобурой, размером с его голову, никак не выдавали в нём зашуганного начальством труса. И всё же, он сдался, кинув ему под видом геройского поступка жалкую папку с начатым делом.

– Что-нибудь ещё, Чеширски? – не поворачивая головы, спросил Арни.

– Да нет, сэр. Просто вот подумал: куда же мы катимся, если по убийству котят всё, что было сделано – это подано объявление в розыск. Я, конечно, понимаю, что это котята бедной кошки из промышленного района, бог весть какой выводок. Но ведь формально это даже не просто убийство, а целая серия, причем малолеток. Вы были правы, город изменился, а вместе с ним и вы, – с горечью сказал Бар, выходя из офиса.

Последующие три часа он просидел напротив тридцать седьмого участка, карауля Джорски, который, как и любой копытный, предпочитал передвигаться на своих конечностях. С одной стороны, это было очень хорошо, проследить за ним не составит особого труда. С другой – Бар терпеть не мог выслеживать на своих двоих. Ходьба на длинные дистанции вызывала у него подкожную неприязнь.

Конечно, искать Барни – не дурная идея, но она подождет, а вот напуганный Джорски – нет. Конечно, продажный козел мог позвонить своему нанимателю по телефону, а не нестись с новостью о его приходе лично. Но рогатые на редкость тупые животные и по большей части суетливы. И осознав, что за дело взялся такой умный кот как он, запросто могли сорваться на встречу со своими нанимателями лично.

Бар ещё раз проводил взглядом эффектную официантку и снова посмотрел на часы. Без пяти шесть, Джорски уже вот-вот должен показать свою морду из дверей. Без четырех, без трёх, есть! Тупой козел не подвёл. Бар улыбнулся и, положив сорок долларов на стол, поднялся и вышел на улицу, легко толкнув двери одной рукой. Настало время детективной работы.

 

Глава третья

Обезьяний притон

Бар вёл Джорски почти два квартала и за это время успел трижды проклясть самовлюблённого козла, останавливающегося почти у каждой витрины. Джорски оказался на редкость самовлюблённым парнем, то и дело разглядывающим свой выхолощенный костюм и редкую бороденку.

Наконец, свернув на Махауни-стрит, Джорски зашёл в холл огромного небоскреба. Бар поднял голову, придерживая шляпу. Да, в таком здании как минимум пятьдесят этажей и миллиарда четыре вложено, не меньше. Он вздохнул. Это было очень плохо, так как воротилы крупного бизнеса очень неохотно впускали детективов, натаскивая своих секретарей на охотничьих борзых. Но шанс есть шанс, вдруг ему попадётся крайне милая цыпочка, только и живущая тем, что ей удастся повстречать красавца-детектива. С этими прекрасными мыслями Бар и вошёл внутрь.

– Да поймите вы, – спокойно вещала стройная белочка, – на Брэда Джорски есть пропуск, а на вас – нет.

– А вы разве не видите жетон полицейского?

– У вас что, ордер на обыск?

– А чтобы войти, мне нужен обязательно ордер на обыск?

– Если без пропуска, то да.

– Если я приду с обыском, то вы пойдете, как соучастница, – бросил безнадёжно Бар.

– Ишь, напугал, – повела плечиком белочка. – Вам, детектив, надо преступников ловить, а не порядочных граждан запугивать.

Бар прищурился. Белочка была ярко-красной, с великолепным пушистым хвостом. Несмотря на другой природный вид, она совершенно не отталкивала, а даже наоборот, притягивала. Бар снова поймал себя на той мысли, что на самом деле был против официального видового запрета на сексуальные отношения. Ведь порой даже белочки были ох, как сексуальны. Впрочем, ему этот запрет особо никогда и не мешал.

– Вы прекрасны, мисс, – миролюбиво сказал он.

– Иди, иди, кошачий подхалим, знаем мы вас, чуть зазеваешься, как всё, сразу вцепитесь, – сказала она уже мягче, смерив его оценивающим взглядом.

Понимая, что она всё равно не отступит, Бар поднял шляпу и удалился. По факту, он уходил не с пустыми руками – нужно было лишь правильно воспользоваться полученной информацией. А сделать это можно были лишь в одном месте – «Обезьяньем притоне». Он усмехнулся. Уж в каких местах он только не бывал, но притон был, пожалуй, худшим гадюшником из всех, хотя и самым любимым.

Находился он в старом кирпичном здании на Бари-Бич, рядом с цветочным магазином и кабаре «Медвежья сосулька». По сути, это был даже не столько притон, сколько разбойничий кабак, совмещающий в себе немного от притона, немного от сауны, немного от кабаре, немного от подпольного тотализатора. Словно бы муниципалитет города решил не разводить несколько отвратных мест, а собрать их всех в одном, тем самым свести потери морального облика столицы к минимальным.

Бар подошёл к широкой лестнице, уходящей глубоко в подвал. Как обычно, веселье было в самом разгаре, у сотрудников этого заведения не было неприёмных часов. Он спустился вниз и вошёл внутрь, бросив на ближайшую вешалку свою легкую шляпу.

На шесте, как обычно, была Мериан – высокая стройная пантера с замашками куницы. Увидев его, она на секунду замерла, но затем, как ни в чём не бывало, продолжила свой танец. Эта самка заслуживала куда лучшего места, чем эта забытая богом дыра.

– Извините, сэр, кажется, вы ошиблись местом, – неожиданно вставил огромный буйвол-охранник, ткнув в него копытом.

– Отвали, – ответил Бар, всматриваясь в гостей.

– Ты, кажется, не понял, приятель. Я тебе сказал, что тебе здесь не место! Вход лишь по приглашениям.

– Вот мое приглашение, приятель, – огрызнулся Бар, выхватив револьвер и засунув его за ремень буйвола.

– Эй, спокойнее! Ты чего? – сказал здоровяк и резко поднял лапы, попятившись.

– Это хорошо, что ты вспомнил о спокойствии, оно – гарант здоровья, дружище, – убирая револьвер, заметил Бар, аккуратно поправив охраннику пиджак.

– Каширски, ты что, опять моих людей запугиваешь? – прокричал ему оранжевый орангутанг. – Иди сюда, я налью тебе стаканчик, мой мальчик.

Бар посмотрел в сторону обезьяны. С этим здоровенным орангутангом по кличке Красный Гарри он познакомился три года назад, когда вытащил его из лап банды шимпанзе, которым тот задолжал некоторую сумму зелененьких купюр. Дела тогда у Гарри шли очень скверно, и он пошёл на сделку, лишь бы избежать гнева своих дальних собратьев по виду. Бар обошелся с ним вполне прилично, и Гарри это запомнил.

– Здорова, старый черт! Я вижу, ты совсем меня не бережешь, – заметил Чеширски, убирая револьвер.

– Каширски, это сложный бизнес. Порой бывают драки, смена охраны – дело обыденное. Но, к чёрту, расскажи, как дела, сто лет тебя не видел! – приветливо воскликнул Гарри, положив ему на плечо свою оранжевую лапищу.

– Шаха убили, растеряли прямо у подъезда. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Слышал, но не в теме, тут каждый день кого-то убивают, совсем зверьё ошалело, что ни день – то убийства. Видишь же, охрану поменял. Пару дней назад у нас тоже заварушка случилась.

– Стало быть, ты не в курсе, кто заказал Шаха. Странно, я думал, ты знаешь всё и обо всех.

– Хей, брат, те времена прошли, сейчас я просто старый орангутанг, заботящийся о своей репутации, зачем мне такие знания? Кто убивает полицейских, тот идет до конца. Это опасные звери и я стараюсь ничего о них не знать. Мы, обезьяны, живем долго лишь в том случае, когда нас не убивают.

– Это ты верно подметил, – Бар повернулся к нему, облокотившись о барную стойку. Так он мог спокойно наблюдать за происходящим в зале, в частности, за красивым танцем Мериан.

– Что, соскучился по нашей кошечке? – усмехнулся Гарри, проследив за его взглядом. – Она тут у нас всем головы вскружила, ей бы бальной танцовщицей быть, а не стриптизершей. Жаль, сгубила девка талант.

– Что это ты таким щепетильным стал, раньше вроде не водилось.

– Я же тебе говорю – постарел, или ты меня не услышал? Зря говорят, что вы, кошки, хорошо слышите, налицо явная дезинформация.

– Все меняется, раньше ты тоже знал, что в городе происходит, теперь нет.

– Теперь всё иначе. На место обычных мафиози пришли крупные компании, которые ни во что не ставят старую школу.

– Кстати, что ты знаешь о Парацефтикал?

– Они выпускают Виагру, малыш, ты что, уже чувствуешь проблемы?

– Нет, просто мой товарищ Джорски заглянул к ним в офис. А это, по меньшей мере, странно.

Гарри взглянул на стакан с виски и одним махом опрокинул его.

– Забудь ты о них, займись привычными убийствами. Зачем тебе эти компании, от них больше вреда, чем пользы. У нас и без них полно всякого рода бандитов. Вот всяких разбойников сколько, только и смотри, что за кошельком приглядывай.

– Гарри, что может быть хуже, когда покупают самих копов? Более того, делают так, что они сами ходят на поклон в офис?

– Эх, Бар, вот честно, ты мне нравишься, сильно нравишься. Ты не похож на своих коллег, да простит их продажные шкуры Обезьяний Бог. Поэтому я тебе даю добрый совет – не лезь к этим ребятам. У них столько денег, что они могут позволить купить весь город. Это фармацевтика, брат. Да и с чего ты взял, что у них есть интерес в убийстве полицейского, может, он к ним по другому делу пошёл?

Тут Бар наконец-то заметил, что Гарри уже изрядно подвыпил еще до его прихода. С первого взгляда это заметить сложно, так как орангутанг изначально не бледный, а алкоголь выдают лишь красные глаза, да особая разговорчивость.

– Хорошо, Гарри. Я буду осторожен. Ты, кстати, прав – пора заняться обычной рутинной работой детектива, на улицах слишком много грязи. Эх, жаль, я на службе, соскучился я по отдыху, иногда хочется взять и набраться так, чтоб голова затрещала.

– Малыш, малыш, ты там, где надо. Сейчас всё организуем.

– Гарри, ты, конечно, извини, но на меня и так сверху давят, не хочу, чтобы узнали, что я тут нажрался.

– Хей, малыш, ну так у меня есть vip-комната, там и сядем. Нас никто не побеспокоит. Я, конечно, мог бы закрыть и само заведение, но это перебор, не так ли?

– Да, перебор, – согласился Бар, разглядывая пустой стакан. – Хотя, если честно, мне по вкусу больше виски с валерьянкой.

– Да её сейчас не найти. После избрания на должность мэра кота, валерьянку как сдуло со всех прилавков. А все потому, что его младший брат от него горячку схватил, глупый псих, испортил стольким жизнь.

– Хочешь сказать, что это мэр наложил вето на поставки валерьянки?

– Это не просто слова, его ребята лично приходили ко мне. Уже с апреля действует. Просто свинство какое-то.

– А жаль, я был бы не против сейчас пару капель опрокинуть, – задумчиво сказал Бар. Уж кто-кто, а он точно знал, что у Гарри обязательно найдётся заначка.

– Подожди, не спеши. У меня кое-что есть для тебя, мой старый друг. Мерси, детка, принеси моему любимому коту наш небольшой запас кошачьих вкусностей, я угощаю, – тихо, как это только возможно у орангутанга, шепнул барменше Гарри.

– Но сэр, вы же сами запретили, – недовольно сказала Мерси, смерив Бара подозрительным взглядом.

– Раз я сказал, значит, можно, – отмахнулся от неё Гарри. – У нас в гостях мой старый друг, для этого парня мне ничего не жалко.

– Гарри, твою обезьянью родню, что ты творишь, – заулыбался Бар, делая вид, что не в силах устоять перед обезьяньей щедростью.

– Ну, не бузи, разок можно, у меня всё аккуратно, – сказал он уже начавшим заплетаться языком. – Только пошли, нам надо уединиться, сам знаешь, она воняет, как прокаженная, мигом все местные коты набегут.

– Да, да, да, только не воняет, а удивительно пахнет, – заурчал Чеширски, почувствовав пленительный запах валерьянки. – Как же я давно не чувствовал этот аромат!

 

Глава четвертая

Встреча друзей

Развалившись в кресле, Бар почувствовал, что вот-вот взорвётся от смеха. Он уже примерно час находился во власти чертовой травы, но по-настоящему почувствовал действие её лишь сейчас, когда Гарри затравил эту историю с Милтоном.

– То есть, ты хочешь сказать, что Милтон залез на носорога?

– Да, чёрт меня возьми! Конечно, я сам не видел, но вроде так всё и было. Когда Вальс вернулся, Милтон и жена Вальса вовсю развлекались в постели.

– Подожди, подожди, но Милтон меньше меня, как он вообще смог бы это сделать, Гарри, жирная ты обезьяна! Как это возможно?

– А вот сейчас обидно было, – вдруг резко скорчил морду орангутанг.

– Эй, ну ты чё?

– Ха, повелся? Да ты чего, малыш, ха, совсем очумел, ха-ха, – резко обнял его Гарри. – Да ты мой самый любимый кот, как ты говоришь – самый умный из котов.

– И всё же, как такое возможно? Я не отстану. Как Милтон вообще с ней замутил, как он к Дороти подобрался?

– Я не знаю, брат, вроде она склонна к мягким и пушистым. А Арни? Он же как камень, брат: толстый, скользкий, грубый. А ваша порода берет нежностью. Тут в другом вопрос: нахрена Милтону залезать на этот самосвал, тем более, рядом трётся Арни.

– Может, он под валерьянкой был.

– Ну, может и так. Я слышал, у вас потенция из всех щелей лезет, стоит вам порцию пахучей прописать, что скажешь, а? – спросил Гарри, доставая новую порцию.

Бар сделал глубокий вдох. Он уже сотню лет так не отвисал с оранжевым, хотя раньше они довольно часто коротали вечера за выпивкой. Гарри вообще мастерски умел бодяжить траву в алкоголе, причем так, что казалось, будто ты совсем не пьянеешь, только лапы ватные становятся, и по телу разливается приятная ломота. Он махнул волосатой головой и посмотрел в сторону бара. Наблюдать за работой этой очаровательной коротко стриженной скунсихи, столь профессионально разваливающей виски, было очень приятно.

– Ну, теперь ясно, почему они больше в футбол не играют. Слушай, Гарри, сукин ты сын, а подскажи мне, где ты нашёл вот её? – тихо спросил Бар, указывая пальцем в Мерси.

– Ты не поверишь, мальчик мой, но она сама ко мне пришла, сказала, что всегда хотела работать в баре, – не отвлекаясь от пакета, сообщила обезьяна.

– А почему именно к тебе?

– Она же скунс, а им особо не доверяют работать с продуктами, ну, в головах полно всяких предубеждений. Сам знаешь.

– И ты решил пойти против злой системы. Как-то на тебя не сильно похоже.

– Мне это выгодно, малыш. В последнее время у меня слишком много драк, а Мерси держит бар так, что не все жаждут сразу напиться. Хотя, не скрою, даже с ней ребята ухитряются надраться.

– Как мило, – ухмыльнулся Бар, ставя стакан на небольшой круглый стеклянный столик. – Эх ты, старый чёрт, знаешь, чем меня брать. Скажи, ты всех угощаешь валерьянкой, а? Скольким копам ты налил уже в этом месяце?

– Бар, малыш, ну ты забыл, что полиция уже не вотчина котов, это время прошло, дружище. Валерьянка не особо пользуется спросом у копов, так как тут теперь лишь козлы да бараны. Да что копытные, я даже зайца видел или кролика, их вообще хрен друг от друга различишь.

– У кроликов задние лапы короче и они менее ветрены, в отличие от зайцев. У нас только зайцы проходили по делам. Кролики, как правило, дома сидят, с преступным делом вообще не знаются. Готов поставить свой хвост, что кролики вообще никого никогда не убили.

– С чего это такая мысль? Что, намутил с белым и пушистым?

– Ага, если бы, – Бар положил руку на край дивана и посмотрел через одностороннее зеркальное стекло в зал. Понемногу начал собираться весь бомонд.

– Эй, малыш, держи. Это за наше с тобой здоровье и долгую жизнь, чтобы шерсть не опадала, челюсть крепчала и глаза, как алмаз были, – сказал орангутанг, протягивая ему стакан.

– Ну, шерсть-то точно не выпадет, я же гладкошерстный, мы до самого конца пушистые, – усмехнулся Бар, принимая виски. – А вот за остальное согласен, мудрая моя обезьяна. Дрогнем.

И они разом осушили по двести грамм. Бар почувствовал, как немеют лапы, видимо, Гарри здорово злоупотребил с дозой. Он с трудом раскрыл глаза.

– Господи, ты что опять разбавил-то? Меня лапы почти не слушаются.

– Всё, как в любом приличном месте – это лучший мой рецепт. Можно сказать – реликвия. Только лучшему коту и другу.

– Забыл сказать – полицейскому-детективу.

– Я никогда не любил это добавление. Прежде всего – друг, потом, чёрт с ним, кот! А остальное мне не по душе.

– Ладно, ладно, не бузи. Ты у нас тоже далеко не обезьяний ангел, мой оранжевый бабуин, – Бар поставил стакан на стол и ещё раз посмотрел на Мерси. – Слушай, а у неё есть кто?

– Бар, распутник ты этакий, ты мне с Мериан насрал кучу, а теперь до Мерси добраться решил, она же вообще скунс.

– Подожди, с Мериан я расстался мягко.

– Не знаю, как вы там расстались, но бедная крошка чуть с ума не сошла. А она ж пантера, у неё когти есть. После того, как ты сбежал, она половину стриптизерш чуть глаз не лишила. Еще немного, и я сам бы на шест полез.

– Кстати, хорошая идея. Ты – обезьяна, вы как бы на деревьях лазаете. Я думаю, в этом ты бы дал всем бабам фору, тряхнул, так сказать, стариной.

– Ах ты ж, мохнатая жопа, дай пять! – Гарри протянул свою огромную пятерню.

– Держи, – Бар смачно приложился о его мохнатую лапу.

– Эх, Бар, хороший ты всё-таки коп, – сказал Гарри задумчиво, откинувшись в кресле.

Бар прищурился, он долго ждал, когда старый орангутанг, наконец, согреется для душевного разговора. Раньше он часто ошибался с этой гранью, но теперь, пожалуй, правильно улучил момент.

– Это почему же?

– Ты правильный коп, ты честный коп. Только вот упертый.

– Это ты потому, что я залез не на свою территорию с Шахом? Гарри, они убили котят, потом застрелили копа, как я могу такое оставить? Как это вообще возможно.

– И что? Как будто у нас никого не убивают. Все мы смертны. И копы, и дети. У каждого своя судьба. Только ты этого понять не можешь. Я не пойму: у тебя что-то личное в этом деле? Бар, мальчик, тут слишком серьёзные игроки.

– Ты опять о корпорациях. Что за теневой заговор ты мне впариваешь? Убить детектива – это больше бандитское ремесло, никак не связанное с компаниями по производству лекарств от потенции.

– Ты слишком прямолинейно смотришь. Везде свои интересы, в том числе и у Парацефтикал. Они держат рынок и у них огромные капиталы. Наивно полагать, что у этих ребят лишь белые методы работы.

– Они что-то поставляют, о чём я не знаю?

Глаза старого орангутанга на миг сузились, затем он встряхнул головой и словно бы немного отрезвел, после чего, оторвавшись от спинки кресла, Гарри задумчиво поднял бокал и поднес его к морде Бара.

– А ты действительно умный кот, Бар, только вот не пытайся меня развести по пьяни, правда, это не самая мудрая идея, малыш. Как я уже сказал, есть звери, с которыми лучше тебе не сталкиваться, какой бы крутой одиночка-детектив ты ни был.

Бар вздохнул и тоже поднял стакан.

– Возможно, ты и прав, твое здоровье.

Затем они взяли ещё и ещё по порции виски. Бар уже и не помнил, на какой порции стал мягко отходить в мир потерянной памяти, где переставали существовать преступления, убийства и было лишь одно сплошное забытьё. Но это было совершенно не страшно – в любом случае Гарри не дал бы ему пропасть.

Естественно, следующее утро выдалось крайне болезненным, пусть это и был выходной. Бар с великим трудом открыл глаза. Казалось, что в голове не валерьянка, а расплавленный свинец.

– О-о, как же больно, – буркнул он, разглядывая розовый потолок.

Так, минуту. Розовый потолок. Бар напрягся. Он не помнил, чтобы у него дома был розовый потолок. К слову, он вообще не любил розовый цвет, предпочитая либо белый, либо более мрачный тон, черный или коричневый, но уж никак не розовый. Он повертел головой. Да, он был в гостях у дамы.

 

Глава пятая

Эротичный скунс

– Ты, видно, давно с Гарри дружишь, – раздался тихий и немного грубый голос. Бар повернул голову и увидел Мерси. Она с интересом разглядывала его, держа в руке кружку с кофе. Затем присела на край кровати и протянула напиток ему.

– Давно, – Бар с благодарностью принял кофе. Он лучше всего спасал от той мешанины, которой баловал Гарри. Ни алкоголь, ни таблетки, ничто так не отпускало, как кофеин.

– Он сказал, что ты крайне опасный тип, так чем же ты так опасен?

– Я не знаю, детка, – сказал Бар и откинулся на подушку. Голова начинала понемногу проходить. – Я, по сути, мягкий и пушистый. Не знаю, чем мог напугать эту большую обезьяну, мне кажется, он просто завидует моей красоте.

– Какой скромный кот, – ласково сказала она и, пододвинувшись к нему, прижалась к его морде.

Бар несколько напрягся и инстинктивно стал принюхиваться, ожидая неприятностей. Он никогда не имел дело со скунсами и уж тем более не спал с ними. Но Мерси оказалась умничкой и лишь улыбнулась, уловив движения его носа.

– Мы все заложники предвзятости, не так ли? – тихо сказал она, опуская глаза.

– Увы, увы, – ответил Бар, чувствуя лишь мягкий аромат лимонного мыла и липовый шампунь. Мерси оказалась крайне щепетильной в вопросах гигиены дамой. И на вид, и на запах придраться к ней было практически невозможно. Бар мысленно поблагодарил себя за пьяную избирательность.

– Ты надолго в притон? – спросил Бар, делая второй глоток кофе.

– Да пока мне всё нравится. Мне сложно найти работу в питьевых заведениях, все почему-то считают, что из-за меня провоняет весь их склад. Или я буду перебивать запахи. Это так нелепо, но я не буду доказывать обратное, у зверей своя голова должна быть на плечах. А ты часто к Гарри заходишь? Я там уже два месяца, а тебя ни разу не видела.

– Мы работаем в несколько диаметрально противоположных сферах. Я – коп, он – держатель притона. Мы не можем при всем желании видеться часто.

– Но вы так знатно надрались, от тебя до сих пор несёт валерьянкой, а я слышала, что она под запретом.

– Насколько я помню, её применяют в медицинских целях, а я в глубокой депрессии, так что мне можно.

– Сегодня ночью я её не заметила, – игриво улыбнулась Мерси и пододвинулась ещё ближе. Бар почувствовал её манящее тепло и пьянящий липовый запах. Странно, он вроде бы спокойно относился к липе.

А потом он позабыл и про липу, и про лимон, в голове была лишь странная спонтанная реакция на прекрасную импульсивную скунсиху, ласково играющую с его шерстью, хвостом и усами.

Через три часа он, наконец, смог встать с кровати и одеться. Мерси в это время снова была в душе, в очередной раз доказывая, что скунсы крайне чистоплотные животные. Он надел часы и посмотрел в большое панорамное окно. За ним располагался большой горячий город, промышленные трубы которого без конца коптили мрачное небо. Всё-таки не так уж и плохо жить в промышленном районе, квартиры здесь были просто огромные.

– Твой пистолет в верхнем ящике тумбочки, я убрала его, на всякий случай, – крикнула Мерси из ванной комнаты.

– Спасибо, детка, – откликнулся Бар, доставая револьвер и убирая его в кобуру. Всё же, она действительно умничка. Он напряг память. Кажется, Сара жила на Хавьен авеню, 10, вроде бы так. Это недалеко отсюда. Пожалуй, от неё и нужно начать поиски безусого кота.

Он быстро оделся и вышел наружу. Задерживаться у дамы после прекрасно проведенной ночи было бы верхом неприличия. Бар вышел на улицу и сразу же увидел на противоположной стороне желтое такси. Пользуясь своей удачей, он поднял руку и в три прыжка оказался возле водителя. Оказалось, радость была преждевременной. За рулем был свин.

Толстый, даже жирный, с огромным выступающим пузом, он был до того отвратителен, что казалось, хуже нет вообще ничего. Бар поднял голову над крышей машины, но возможности поймать ещё одно такси в ближайшие полчаса не предвиделось.

– Ну, мы едем или стоять будем, пока шины не сдуются? – донеслось снизу.

– Хавьен авеню, 10. И чем быстрее, тем лучше.

– Так бы сразу, – буркнуло серое, порядком облысевшее мясо.

Бар сел на сиденье и посмотрел в грязное окно. Всё-таки свинью невозможно было изменить, она везде грязь разведет, даже с внутренней стороны стекол. Бар принюхался, у него сразу возникла куча разных идей относительно воздуха в этом сером, забитом всякой макулатурой салоне.

– Чё, музон включить, а? – то ли хрюкнула, то ли просто буркнула свинья после двух минут совместной поездки. – Есть неплохая станция.

Бар поморщился и демонстративно отвернулся к окну, ему даже хамить и угрожать не хотелось. Тут свин, наконец, нашел нужную частоту и, смачно чавкнув, нажал на кнопку. В салоне стало ещё невыносимее. Отвратный запах, отвратная музыка, отвратный шофер. Бар подумал, что это, скорее всего, наказание за вчерашнюю пьянку. Эх, надо было дождаться другое такси. Наконец, спустя полчаса, донеслось долгожданное: «Приехали, с тебя десять баксов».

Бар открыл дверь и, кинув стольник, быстро выбрался из салона. Боже, как же он был рад свежему воздуху, такое такси следовало просто сжечь. Впрочем, район, в который он попал, был ничем не лучше. Точно такой же свинарник, только обширнее. Всюду грязь, куски оборванных газет и мерзкая вонь канализации, от которой хотелось зажать нос. Бар сразу же вспомнил, почему в полиции так мало собак, бедные ищейки ненавидят дурные запахи, хотя и хорошо идут по следу. Им, видите ли, слишком нос режет. Чёртовы неженки.

Он перепрыгнул через лужу и подошёл к двери. Десятый дом выглядел прескверно, зато металлическая дверь обладала воистину нерушимой внешностью. Это был типичный почерк бедных районов – дорогая крепкая дверь.

– Детка, куда же ты залезла, – прошептал он, постучав в дверь.

Дверь долго не открывали, затем он услышал шаги. Медленные, грубые, шаркающие. «Так ходят собаки, крокодилы, носороги, кто угодно, но только не кошки» – подумал Чеширски, доставая жетон. И, тем не менее, это была именно кошка.

Сара Дулитл, невысокая, с обтертой шерстью и потухшими зелеными глазами. Бедняга сильно пила. Чеширски сразу же уловил запах запрещенной валерьянки, смешанной то ли с виски, то ли с водкой. Словно бедная дамочка решила утопить собственную жизнь в огромном алкогольном корыте. Недолго думая, он мягко отодвинул её в сторону и свободно вошёл внутрь.

– Эй, ты куда? – медленно проговорила кошка. Слова давались ей с большим трудом. Было вообще непонятно, как она встала с постели.

Бар вошёл в гостиную и осмотрелся. Интерьер был небогатый, но, несмотря на обилие пустых бутылок, чистый. Бедняжка начала пить недавно, скорее всего, после гибели её котят. Он подобрал одну из бутылок и мягко отлепил этикетку. Как он и предполагал, это было крайне дешевое пойло, барыги даже на клее экономили.

– Ты кто такой вообще? – уцепилась за его пальто Сара. – Ты куда идёшь?

Бар задумчиво посмотрел на неё. Беднягу сильно качало, было удивительно, как она смогла дойти до двери. Он мягко обнял её и, прижав к себе, тихо сказал:

―Тише, тише. Давай спать, маленькая. Голова болит?

– Немного, – вымолвила кошка, сбитая с толку таким поведением. – Ты что, зачем, я…

– Давай я уложу тебя. Тебе надо отдохнуть, – сказал Бар и, подхватив её, понес к кровати. Саре требовалось прийти в себя, а из такого состояния её мог вывести только сон. Положив её на кровать, он погладил её по голове, убирая волосы.

– Зачем это? – спросила Сара, но, почувствовав под головой подушку, поддалась на провокацию и начала устраиваться поудобнее.

– Вот и правильно, давай, ложись, тебе надо выспаться, набраться сил.

– Я в норме, – уже совсем тихо сказала она, закрывая глаза и поворачиваясь на левый бок.

Бар внимательно посмотрел на неё. Всё-таки кошки почти не бывают некрасивыми.

Бар поднялся и начал осматривать квартиру. Пара фотографий, дешевая мебель, посуда… Ничего такого, что привлекло бы внимание. Он взял одну из фотографий на комоде. На ней Сара была рядом с Барни. Бар покачал головой и аккуратно убрал фотографию на место. Часть сложной биографии Сары наконец-то начала проясняться. Бар отодвинул ящик и заглянул в поисках двойного дна, но там было пусто. Тайников в квартире он не нашел. Только дешевые тряпки и кучу бутылок. Да, было ещё несколько совершенно новых чистых детских вещей, стоивших на порядок выше, чем всё остальное.

Ближе к вечеру Сара стала медленно приходить в себя. Бар к этому времени оставил лишь одну бутылку с виски – для разумного диалога с потерпевшей. После пробуждения Сару сильно колотило, всего за несколько дней она сумела довести себя до полного изнеможения. Бар подсел к кровати.

– Кто ты? – спросила она, всматриваясь в детектива.

– Детектив Бар Чеширски.

– Дай, дай мне встать, – она медленно поднялась и, осматриваясь, вышла из комнаты. Бар не останавливал её, просто молча пошёл следом. Встав на колени, дрожащими руками Сара ощупала стоявшие на полу пустые бутылки. Затем порылась в грязном шмотье. Бар ей не мешал – не зря же он перерыл всю квартиру в поисках целых бутылок. Шансов что-либо найти у неё не было. Он даже в туалете заначку нашел.

Наконец, осознав, что выпивки нет, Сара вспомнила, что помимо неё в комнате есть ещё кто-то. Развернувшись, она закричала:

– Где бутылки? Ты что наделал, ублюдок? Где мое пойло?

– У меня в руках, Сара, – сказал Бар, показав бутылку.

– Дай мне ее, – злобно прошипела она, выпуская когти.

– Дам, но мне надо поговорить. Будешь хорошо себя вести, получишь, – глаза Бара приобрели пустой холодный оттенок.

Сара остановилась, впившись в него взглядом. Внутри неё шла борьба, одна часть хотела вцепиться ему в глотку, другая отговаривала. Бар знал этот момент, он часто встречался у алкоголиков и наркоманов, находящихся на грани, поэтому приготовился вырубить в случае внезапного нападения.

– Хорошо, – наконец сдалась Сара, – чего ты хочешь?

– Расскажи мне о котятах, Сара.

Она обессилено облокотилась о стенку и медленно съехала по ней вниз. Бар не убрал взгляда, но выдерживать то, что он видел, было тяжеловато. Сара смотрела как мать, лишившаяся своих детей, на глазах которой снова проступили остатки слез. Чеширски не мешал. Ей надо было прийти в себя.

 

Глава шестая

Пьяная Сара

Немного холодного молока успокоило её дрожащие лапы и сбивчивую речь, но даже несмотря на это, Сара так и не смогла полностью прийти в себя за те полчаса, что он провел с ней после пробуждения. Конечно, можно было её допросить и полупьяной, но Бар решил взять сведения у трезвой Сары, так как они более надежны, да и допрос пьяной – это двойная работа. Бар аккуратно принял стакан из её лап. Сейчас главное – не давать ей продыха, чтобы диалог не прерывался. Сара облизнулась, всхлипнула и, посмотрев на него, виновато улыбнулась.

– До того, как переехать сюда, я работала в Сильверстауне, но там произошло сокращение, и вот я оказалась здесь. Моя сестра работала нянькой и предложила мне поработать на Альфонски, – сказал она, разглядывая его кобуру.

– А где сейчас ваша сестра?

– Она уехала отсюда. У неё закончился контракт с Эльзой.

– Значит, вашу сестру всё устраивало, но продолжать работать она не захотела?

– Она работала на агентство, ей предложили более выгодный контракт. Она всегда была вольной, никогда не могла усидеть на одном месте.

– Тогда понятно. И как работа? – спросил Чеширски, и сам отхлебнул немного молока, насмотревшись на лакание Сары. Голова у него ещё побаливала от валерьянки, а молоко – это лучшее, чем можно снять головную боль.

– Меня всё устраивало.

– Послушай, Сара, давай начистоту. Котята – это дело рук Барни?

– Я не знаю, но он очень был недоволен. Он хотел от них избавиться, говорил, что это ненужная ноша, что с ними только хуже. Он всё время говорил об этом, а потом, когда нашел детские вещи, так и вовсе озверел, кричал, чтобы я убиралась с ними. А потом, потом, когда я родила и принесла их в дом, он избил меня и отнёс их к реке, – она закрыла лицо лапами и заплакала.

– Ну, ну, тише, маленькая, всё хорошо, тише, тише, – Бар мягко обнял её, дав ей возможность выплакаться. – Всё будет нормально, скоро это пройдёт.

– Я их вижу каждый день, они стоят перед моими глазами. Я не могу ничего сделать, этот писк… Я слышу его каждый раз. Он не умолкает, словно они тут. Я постоянно его слышу.

– А где он сейчас? Не подскажешь? Где Барни? – попытался отвлечь её Бар.

– На доках, занимается сбытом свежей рыбы.

– Странно, это же вроде прибыльное место, – Бар задумчиво почесал бороду.

– Он, сказал, что деньги ему и самому нужны.

Бар немного ласково потрепал её по морде. Он не был домашним психологом, который был необходим в такую минуту. Он мог дать лишь детектива, задача которого находить и наказывать с той самой звериной жестокостью, с которой убили её котят. Особенно, если это сделал кот. Бар опять коснулся её волосатого лба. Он был на голову выше и казалось, что её морда вдвое меньше его.

– Постарайся продержаться этот вечер. Я оставлю бутылку тут, а завтра навещу тебя, – ты сможешь продержаться этот вечер?

– Зачем вам это, детектив?

– Ты что, уже не веришь в добрых котов?

– Я верила в них, – тихо сказал она.

Бар с улыбкой посмотрел на неё. Ему не надо было рассказывать, что произошло, он и так всё понимал. Кошечка из низов, попавшая в большой город, поверившая обаятельному бандиту, возможно, пообещавшему ей завязать. Сколько он наслушался подобных историй за все эти годы. Он настолько привык к ним, что порой скучал без этих рассказов. Только вот к мертвым котятам он привыкнуть не мог.

Когти на больной руке снова вырвались наружу. Бар поморщился – злость сдавила его сердце, и больше всего на свете он захотел оказаться сейчас в доках. Там, где уже давно нет полицейских, и вовсю гуляют вольные кошки. О да, это место котов, ни одна собачья морда не сунется туда без воли полосатого Толстопуза.

– Мне надо идти. Завтра я зайду к тебе. Надеюсь, у тебя найдётся холодное молочко для усталого кота.

– Там опасно, детектив, – мягко сказала Сара. Она явно хотела еще что-то добавить, только в последнюю минуту как бы застыла, сложив лапки на груди. Бар снова улыбнулся. Всё-таки даже алкоголь не портит настоящих кошек. Он вежливо попрощался и вышел.

Доки. Он давно уже там не был. Арчи Толстопуз вёл дела аккуратно, по-кошачьи, в хорошем смысле этого слова. Убийств там не случалось. Работники тоже на притеснения не жаловались. Поэтому причин соваться сюда не было. Другое дело, что иногда были рейды таможенников, но их проводили крайне редко. Наркотрафик через доки не шёл, об этом знали все.

Бар посмотрел на небо. В эту ночь должна была взойти полная луна. Он обожал такие ночи, наверное, в прошлой жизни он был собакой и частенько выл на луну. Во всяком случае, носорогом или обезьяной он себя точно не представлял, а надеяться на ещё одну жизнь кошкой, пожалуй, явный перебор.

Бар опустил голову и пошёл по кривому мощеному переулку, выходящему к морю. Вот он уже ловил запахи свежей рыбы, крики чаек, плеск воды – что-то неосязаемо сильное влекло сюда кошек. И дело даже не в рыбе, за сохранность которой платили неплохие проценты. Здесь было нечто большее – тонкая грань между землей и непостижимым в своем существовании морем, от которого у кошек терялось самообладание.

– Вы, наверное, заблудились, мсье, – расплылся в улыбке драный крупный кот с повисшим ухом. – Тут может быть очень опасно, вам нужно быть крайне осторожным.

– Мне нужно видеть Толстопуза, – тихо сказал Бар, пряча морду от ветра в высокий воротник. Доки неплохо продувало.

– Зачем? – продолжал ухмыляться кот. – Мистер Толстопуз не любит ночные визиты.

– Как же я устал от вас, идиотов. Вроде кошки, а мозгов меньше, чем у свиньи, – вздохнул Бар.

– Кажется, я видел его, он что-то забыл в полицейском участке, – сказал второй кот, выйдя из тени. Этот был ещё крупнее первого. – Ты кто, черная морда?

– Друг семьи, – скаламбурил Бар.

– Шутник, значит.

– Надо же, ты понял шутку. Теперь у тебя точно к вечеру голова заболит, нельзя же так много думать.

– Похоже, тебе пора преподать урок, недоумок, – сказал кот, засучивая рукава. – Я, конечно, постараюсь тебя не убить, но прям стопроцентную гарантию дать не могу.

– Остановитесь, вы что, не узнали детектива? – раздался мягкий, но, тем не менее, совершенно не терпящий возражений голос. Бар сразу узнал его. Это был Сильвестр, правая рука Толстопуза. С ним он был знаком давно, еще с тех пор, когда кошачьи семьи враждовали с выходцами собачьих серых кварталов. Сильвестр, как обычно, был в отменном сером деловом костюме с ярким белым платком.

– Мое почтение, детектив. Прошу прощения за холодный прием, этого больше не повторится, – мягко сказал Сильвестр. Роста он был небольшого и по сравнению с двумя верзилами выглядел несколько комично.

– Да у меня работа такая, Сильвестр, целыми днями слушаю, какой я неосторожный, даже привык к этому.

– Я чем-то могу помочь?

– У меня тут небольшое происшествие, предположительно, с одним из ваших ребят. Ты знаешь, как я уважительно отношусь к тебе, но есть вещи, которые нельзя просто так оставлять.

Сильвестр внимательно посмотрел на Бара, затем на охранников, затем осмотрел улицу и только после этого сказал:

– Давайте зайдем внутрь. Неправильно обсуждать всё на улице, как-никак, тут довольно прохладно.

Бар кивнул и последовал за Сильвестром.

 

Глава седьмая

Толстопуз

Арчи Толстопуз жил на втором этаже одного из зданий дока. Это была темная двухэтажная деревянная пристройка, окна которой смотрели на море. Бар заметил в одном из окон движение, но высокая массивная тень тут же одернула шторку. Он усмехнулся – ох уж эти игры в разведчиков.

Затем они вошли внутрь. Охраны внутри не было. Тихо поднявшись на второй этаж, Сильвестр сделал знак остановиться и исчез в дверном проёме. Через пять минут он пригласил Бара внутрь.

В большой комнате было красиво. Тут стоял огромных размеров деревянный стол, богато украшенный деревянным орнаментом, чем-то напоминающий мрачное барокко. Зеленые абажуры, книжные шкафы и огромный ковер, на котором было два кресла с ещё одним маленьким резным столиком, выполненным в том же стиле, что и большой стол. Сам Толстопуз сидел за большим столом, грузно развалившись в высоком кресле.

Это был огромных размеров кот. То ли сибирской породы, то ли смешанной европейской. В любом случае, шерсть у него была пышная, густая, придававшая ему и без того колоссальный объём. Сложив руки под подбородком, Толстопуз прищурился и улыбнулся, обнажив ряд мелких белых зубов. Одет он был в огромный костюм чёрного цвета с белоснежной рубашкой.

– Ну что ж, присаживайся, раз пришёл, – указал он на одно из кожаных кресел.

– Я смотрю, дела процветают? – оглядев комнату, сказал Бар.

– Не жалуемся. Хватает всем. Выпьем что-нибудь? – мягко спросил Толстопуз, рассматривая свои отполированные когти. – У меня тут целый набор.

– Только если молока, голова целый день болит, – хмуро заметил Бар.

– Молоко – это хорошо. Сильвестр, пусть принесут молока детективу, – лениво махнул Арчи, продолжая рассматривать Бара. – Знаешь, если честно, я рад, что ты пришёл ко мне – давно не видел честных полицейских кошек.

– Всегда рад сделать тебе приятно, Арчи. Но давай к делу. Ты знаешь, мы, как-никак, по разные стороны закона.

– Понимаю, дело чести, – примиряюще поднял пухлые лапы Толстопуз. – Весь во внимании.

– Безусый Барни, он работает на тебя в доках. Мне он нужен.

– А зачем он тебе?

– Есть подозрение, что он утопил котят, а ты знаешь, как я к этому отношусь.

– Боюсь, мы все к этому негативно относимся, мой милый пушистый друг, – Толстопуз поднялся из-за стола и принял графин с молоком из рук подошедшего Сильвестра, затем легко и элегантно разлил молоко по бокалам, оттопыривая пушистый мизинец, на котором красовался огромных размеров бриллиант. После чего пододвинул один бокал Бару.

– Я понимаю, что это плохо, но мне нужно знать, где Барни.

– Не знаю. Как только я узнал о его причастности к убийству котят, сразу же уволил его.

– Уволил?

– Да, уволил. У нас приличная компания и, если проходит слух о подобном преступлении, мне проще уволить кота, чем держать его у себя.

Бар изучающе посмотрел на Арчи, но в хитрых глазах толстяка невозможно было ничего угадать.

– Если я узнаю, что ты мне соврал…

– То что, детектив? Что ты сделаешь? – Арчи осклабился. – Послушайте, детектив. Вы пришли в мой дом, лакаете мое молоко и теперь ещё пытаетесь уличить меня во лжи. Вы действительно очень утомились. Вам нужно отдохнуть.

Бар посмотрел в сторону двери. Он даже не заметил, как в комнату вошёл Сильвестр и встал возле неё. Крайне ловкий тип. Чеширски взял свой бокал и выпил. Голове действительно полегчало. Наблюдавший за его реакцией Арчи довольно улыбнулся.

– Это молоко мы сами делаем, – довольно сказал он.

– Интересно, кто конкретно производитель.

– Это семейная тайна. Главное, чтобы вкус был сладковатым. А вот чье – разве это так важно? Вкусно и радуйся.

– С теми, кто берет взятки, так же общаетесь? Есть и радуйся, а как добыли – не важно?

– Детектив, вы в курсе, что норма – это мнение большинства? То есть, если в вашем участке большинство берет взятки, то это норма. Значит, вы – ненормальный.

– Возможно, мне давно так говорят, Арчи.

Толстопуз снова сложил лапы и миролюбиво улыбнулся.

– Мистер детектив, вы же знаете, как я веду дела. Мне этот ваш кот – только лишние проблемы. А я не люблю лишних проблем. Поэтому я его и уволил. Всё честно и открыто. Ну не искать же мне его вместо вас.

– Жаль, я очень надеялся на сотрудничество с вашей стороны, мистер Толстопуз. А давно вы его уволили?

– Дней пять назад. Ещё до прихода мистера Джорски. Он, кажется, тоже искал этого парня. Прям напасть какая-то. Все его, беднягу, ищут, найти не могут.

Бар задумчиво посмотрел на Толстопуза. Он и забыл, что Джорски тоже, по идее, расследовал это дело. Интересно, заходил ли он к Саре? Если заходил, то когда? Скорее всего, она этого не помнит – такой запой, как у неё, идёт, минимум, неделю. Видимо, Джорски не стал входить внутрь её дома. Кому интересны пьяные, убитые горем матери-одиночки? Он поставил бокал на стол и поднялся. Интересно, как правильней: возвратиться к Саре или ещё раз навестить Мерси?

– Прошу вас, – сказал Сильвестр и открыл двери.

– Спасибо, – ответил Бар и вышел с Сильвестром, не заметив, с каким недовольством Толстопуз посмотрел на своего слугу.

Оставшись с ночью наедине, Бар, наконец, решил, что делать. Поймав такси, он поехал домой и завалился на кровать, устало уткнувшись в подушку. Мягкая простынь, привычные запахи – только в постели он понял, насколько сильно устал за всё это время, да и голова не переставала болеть. А дальше – сон. Глубокий безмятежный сон, откладывающий все поиски безусого кота на потом.

 

Глава восьмая

Бегемот Дэви

Сидя в архиве, Бар задумчиво крутил свой ус и смотрел на пустую кружку. Затем помял шею и посмотрел на медленно качающийся вентилятор. Он уже три часа возился с архивом, выискивая сообщников Барни. Но мелкий жулик оказался не таким уж засвеченным. Да и как он может светиться, являясь, по сути, маленьким серым быдловатым ворьем?

Тут в коридоре раздались громкие шаги, и в дверях появилась миссис Дэви Лайт – огромная бегемотиха с отвисшим в три ряда пузом, просачивающимся через тонкую блузку. Бар медленно поднял на неё глаза. Это был, пожалуй, единственный персонаж в участке, которого он остерегался, так как предугадать поведение этой самки было воистину невозможно.

– Миссис Дэви, вы уже уходите? – обратился к ней Бар.

Дэви остановилась и медленно повернулась к нему. Вообще, отношения у них были так себе, впрочем, как и у всех. Бардак в архиве никого не оставлял равнодушным. Приходится возиться часами, чтобы найти какое-то дело. Был даже слух, что она близкая знакомая мэра, и именно поэтому Бронкс не может её уволить. Дэви злобно уставилась на него.

– А не надо на меня глотку рвать, Чеширски. Ты что, кошачья морда, думаешь, всех тут запугал, – раскрыла свою пасть Дэви. – Ты думаешь, я тебе стандартная кошечка, на которую можно всю работу положить?

– Нет, конечно, вы и близко не стояли с кошечкой, – ответил Бар, заворожено наблюдая, как багровеет тонна заплывшего мяса, – но вы ведь должны мне помогать, так? Неужели я должен делать всю работу за вас? Вы и так, прямо скажем, не особо утруждаете себя работой в архиве.

– То есть ты считаешь, что я мало работаю в этом сраном гадюшнике, провонявшем кошатиной почти до потолка?

– Я бы сказал, что вы вообще тут не работаете. Ну, хорошо, пусть будет – мало работаете. Дэви, произошло убийство и мне необходимо найти убийцу.

– И это повод меня оскорблять?

– Я вас не оскорбил. Просто сказал, что вы мало работаете, мало двигаетесь.

– Мало двигаюсь? Ты хочешь сказать, что я толстая? – побагровела Дэви.

– Я не говорил, что вы жирная, я лишь сказал, что вы мало двигаетесь.

– Значит, теперь я уже жирная, хотя пять секунд назад я просто мало двигалась, да? – взревела Дэви, ставя сумку рядом с дверью. – Ну ты и наглец, волосатый. Ты думаешь, я побоюсь о тебя руки марать, гаденыш? Ты думаешь, управы на тебя не найдётся, или я твоих когтей боюсь?

Бар встал со стула и отошёл к стене. Он едва не потянулся за револьвером, видя, как засучивает рукава и угрожающее приближается Дэви.

– Дэви, тише, тише, детка, – вкрадчиво сказал он, вытягивая вперед мягкие лапы, – нервы надо беречь, Дэви. Мы же культурные звери, я вовсе не хотел называть тебя толстой. Нам надо просто успокоиться. Конфликты на работе ни к чему.

Он знал, что в отличие от носорогов, шанс остановить взбешенных бегемотов всё же есть. Надо лишь постараться дозвониться до их малюсеньких ушей, резво двигающихся на самой верхушке огромной головы.

– Не поможет, Чеширски! Теперь ты реально достал меня, твои увертки действуют на драных тупых кошек. С более умными леди такой фокус не прокатит. Пора тебе устроить взбучку, наглый кот.

– Дэви, это участок, – спокойно заметил Бар.

– Ничего страшного, – злобно прошипела Дэви, продолжая приближаться. – Зато завтра, да, завтра все будут знать, как нашего детектива оприходовала самка.

– В смысле – оприходовала? – спросил Бар, надеясь возбудить в ней самое лютое бешенство и, увернувшись от броска, выскочить в коридор.

– Дэви, детка, ты где? – раздался в коридоре голос Дафни.

Бегемотиха остановилась и прислушалась, повернув в сторону двери свои маленькие милые ушки. Бар замер, акцентировав всё свое внимание на её ушах. Пожалуй, это была единственная часть её тела, к которым подходило определение «милые».

– Дэви, детка. Это я. Твой карапузик.

Бар выдохнул, это был её супруг. А с ним он был в приятельских отношениях. Это был единственный зверь, который мог остановить эту бегемотиху. К тому же, он был на редкость адекватным самцом.

– Я здесь, милый, – уже мягче сказала Дэви, не сводя глаз с Чеширски. – А ты везунчик. Но так не может продолжаться вечно, не так ли?

Бар вдруг почувствовал, что это самая пугающая угроза из всех, которые он когда-либо слышал. Его так не пугали ни в мафии, ни на улицах, а ведь ему приходилось бывать в неплохих передрягах. Но это самка, здоровая, с засученными рукавами, стоящая в полицейском проёме, пугала больше всех. Даже сейчас, когда, немного успокоившись, она опускала белые рукава и понемногу приходила в себя, она всё ещё разила опасностью.

– Дэви, я был неправ, – он поднял руки. – Давай забудем об этом.

– Когда я тебе двину, Бар, да так хорошенько, чтобы башка зазвенела, тогда мы и помиримся, – уже спокойно сказала она, подкрашивая губы в зеркальце. – А до тех пор ходи и оглядывайся, хвостатый.

Бар проводил её взглядом. Теперь он уже был рад остаться в одиночестве в этом заваленном папками архиве. Он облокотился на шкаф и почувствовал, как ему что-то упирается в затылок. Развернувшись, он увидел немного выпирающую папку. Чеширски потянул её и оказалось, что это дело Барни. Правда, теперь это был Барни Хикокс, рожденный в Бронксе.

Бар открыл дело. Впервые Барни попался в пятьдесят восьмом, затем ещё череда мелких краж, пока, наконец, он не сел на два года за вооружённое ограбление магазина. Отсидев, Барни немного поумнел, но преступную деятельность не прекратил. Поймав его на квартирной краже, Бару удалось вкатать Барни три года за воровство и нападение на детектива. Хотя, конечно, Бар больше сам напал на Барни, выбив ему клык и сломав ребро. Видимо, после второй отсидки он снюхался с котами из банды Толстопуза и устроился на доки.

В материалах дела у Барни было двое сообщников при первом вооруженном нападении на магазин, в дальнейшей преступной карьере он предпочитал действовать в одиночку. Только вот напарники были не из кошачьих, а, стало быть, был шанс, что они никак не связаны с Толстопузом.

Бар посмотрел на фотографию напарников Барни. Толстокожая черепаха Кортни Майхи и её менее круглолицый друг – баран Вурдок Гудни. Все трое были из старого города. Типичная дворовая банда. Бар переписал адреса в блокнот – до старого города примерно минут сорок езды. Он посмотрел на часы. Девять вечера, самое время для общения с полицией.

 

Глава девятая

Два друга

– Кого там ещё принесло, мать твою, – неприятным визгливым голосом донеслось из-за ветхой двери, после чего раздался детский плач.

Бар отошёл. Судя по всему, это была жена Кортни. Черепахи славились серьезным отношением к семье, поэтому было не удивительно, что даже такой бродяга смог найти своё семейное счастье.

– Ты кто такой, мудило? – злобно прошипела невысокая черепаха, держа и качая на руках младенца.

– Детектив Чеширски, мэм.

– Тебе что надо? – спросила она, перекидывая плачущего ребенка с одной руки на другую. – Ты нахрена ко мне пришёл? Ты дурак, что ли? Ты время видел, мудило?

– Мэм, – сказал Бар, не пытаясь как-то перебить её настрой. На венах черепахи были следы от уколов, а, стало быть, спорить было абсолютно бесполезно. – Скажите, когда вы видели в последний раз Кортни Майхи?

– Ты придурок, что ли, откуда мне знать? Это говно свалило ещё два года назад, тупой козёл! Иди, сам его ищи, если тебе надо.

Дальше пошёл целый поток слов, который не смог заглушить даже плачущий ребенок. Бар поморщился. Бывшие наркоманки были не таким уж редким явлением среди жителей старого района и, как правило, многие из них имели детей, держась за них, как за последнюю соломинку нормальной жизни. Занимались проституцией, торговали наркотиками, воевали с родительским комитетом, но всё равно не хотели расставаться с детьми. Материнский инстинкт, так его.

Недолго думая он отодвинул её в сторону и вошёл внутрь дома. Рваная одежда, бутылки, грязь и бесчисленное количество мух прочно засели в этом адском месте. Наткнувшись на запертую дверь, Бар вытащил револьвер и выбил ногой замок. Как он и ожидал, Кортни никуда не уходил. Только теперь это был высохший скелет, пусто смотрящий в сторону. Убрав револьвер в кобуру, Бар вышел из дома.

– Вышлите труповозку на Додханд, двадцать четыре, здесь жмурик, скорее всего – передоз, – сказал Бар и посмотрел на женщину, а, точнее, на её ребенка.

У него были красивые зеленые глаза. Чистые, непонимающие и очень любопытные. Бар улыбнулся, малыш улыбнулся в ответ. Маленький детеныш, сидевший на руках наркоманки, был счастлив, ведь это была его мать. Он прижался к её шее и закрыл глаза от удовольствия. Бар отвернулся и пошёл на второй адрес, казалось, в этом аду невинными могут быть только младенцы.

Вурдок Гудини оказался везучее своего бывшего напарника и расположился в доме поприличнее. Кроме того, в этом же доме он держал небольшой ломбард. Бар решил, что не стоило разговаривать с этим парнем через небольшое окно, так суть вопроса не всегда понятна. Куда как приятнее разговаривать нос к носу, когда ты и собеседник, почти как влюбленные, старающиеся узнать побольше друг о друге. Он сел на скамейку и закурил. Погодка была отличная, не грех и подождать часок – другой.

Только вот столько ждать не дали, и уже через полчаса к Бару подошли два барана. Чеширски улыбнулся во всю ширь своей кошачьей чёрной морды. Иногда расположить к себе зверей можно и одной улыбкой.

– Ты кто такой? – спросил первый баран.

– Тебе чего здесь надо? – тут же спросил второй.

Бар задумчиво перевёл взгляд с одного на второго – не надо быть гением, чтобы понять, откуда эти ребята и зачем они домогаются случайных прохожих возле ломбарда Вурдока.

– Зовите меня просто Бар. Я тут жду своего старого друга, он работает вот там, – Бар показал на ломбард. – Вы, случаем, не знаете его?

– Мистер Гудини не любит, когда к нему приходят без его приглашения, – заметил первый Баран.

– Ну, тогда, может быть, вы меня пригласите, и мы уже начнем нашу беседу? В чём проблема, ребята?

Бараны переглянулись. Эти копытные никогда не отличались особым умом, но здесь они превзошли все ранее виданные Баром экземпляры. Наконец, один сказал второму:

– А что, если действительно его проводить? Если что не так, мы легко разберемся.

– Вариант. Нам же не сказали, что вести нельзя.

– Господи, ну вы решили или нет?

– Ты не спеши, видишь же, думаем.

– Прям вот реально вижу, – Бар откинулся на скамейке.

– Ладно, кот, пошли. Только без фокусов, а то без зубов останешься, – пробубнил первый баран.

– Да, фокусы ни к чему.

– Так бы сразу, – Бар поднялся и поправил пальто, не дав показаться револьверу.

Они подошли к небольшой двери, ведущей в подвал. Один из баранов ткнул копытом в грудь Бара, останавливая его, затем кивнул второму, чтобы тот шёл открывать дверь. Бар послушно остановился. В любом случае, это было лучше длительного ожидания. К тому же, у баранов крайне крепкий череп и вырубить его практически невозможно.

Вурдок Гудини был худым бараном с огромными выпученными глазами. Сидя за столом, он производил впечатление паука, примостившегося в центре своей паутины, так и жаждущего новой добычи. Впрочем, что можно было ещё ожидать от владельца ломбарда.

– Чем могу помочь? – вежливо спросил Вурдок, с небольшой ухмылкой рассматривая своих подопечных.

– У меня есть несколько вопросов относительно вашего старого товарища – мистера Барни Хикокса.

– А вы, собственно, кто? – недовольно поинтересовался Вурдок, сверля Бара глазами.

Чеширски аккуратно, чтобы лишний раз не нервировать своих друзей, вытащил значок и показал его Вурдоку.

– Бар Чеширски. Детектив. Мне следует пригласить юриста? – спокойно спросил Вурдок, опустив глаза в бумаги.

– Пока не стоит, я ведь тут в качестве гостя. Зачем нужно вызывать вас в участок и отрывать от дел, если можно просто прийти и поговорить, как товарищи.

– Насколько мне известно, детектив, Барни работает в доках на Арчи Толстопуза. Если уж быть откровенным, – сказал Вурдок, оторвавшись от бумаг, видимо, заинтересовавшись его предложением о товариществе, – думаю, вам следует потрясти ваших друзей – котов, может, они вам что-то и скажут.

– Я общался с ними. Они утверждают, что Барни якобы уволили, – с грустью сказал Бар, рассматривая комнату, – поэтому я решил, что он пришёл к вам.

– Ну и зачем мне он тут нужен? Я веду честный бизнес, у меня и так хватает проблем, а Барни – одна ходячая проблема, и я очень рад, что отделался от него ещё тогда, когда он затянул меня в эту опасную авантюру.

– Вы про ограбление?

– Про ограбление.

– А зачем вам такая охрана, мистер Вурдок?

– Что за глупый вопрос, детектив? Здесь не самый благополучный район. У вас это последний вопрос? Я бы хотел поработать ещё.

Бар понимающе кивнул. Он не верил Вурдоку ни на грамм, ощущая ложь всей кожей и точно зная, что Барни здесь. Возможно, даже за дверью в ближайшую комнату. Цель визита была именно в этом – прочувствовать волка в овечьей шкуре.

– Да, вопросов больше нет, мистер Вурдок. Вы, как я вижу, действительно занялись прибыльным делом и было бы неправильно попусту отвлекать вас. Всегда приятно, когда бывший преступник отошёл от дел. Что ж, может мне и правда пора оставить вас в покое, – сказал Бар, направляясь к двери.

Два барана пошли следом, грубо пыхтя ему в затылок. Встав возле двери, Бар вдруг обернулся и как бы невзначай заметил:

– Но если вдруг вы его скрываете, то понимаете, что сокрытие преступника – тяжкое преступление, и вы сядете? Это вам ведь ясно, так?

Баран снова поднял на него глаза. Смотрел, не мигая.

– Естественно, детектив. Я все прекрасно понимаю.

– Хорошо, обязан был вас предупредить, – сказал Бар и вышел за дверь.

 

Глава десятая

Большая кошка

«Очень трудно выследить кошку, особенно, если она этого не хочет и особенно, если это происходит ночью. Правдивей даже сказать, что это сделать практически невозможно, если дело касается баранов, с их медлительностью и слабым ночным зрением» – подумал Чеширски и, прислонившись к холодной стене, отодвинулся глубже в тень.

Луна осветила улицу. Её мягкий свет был чарующе прекрасен. Мягким касанием он преобразовывал обычные улицы в нечто поистине потрясающие и этим сильно отличался от дневного собрата, не терпевшего полутьмы, высвечивавшего абсолютно все.

Бар посмотрел на крышу и почувствовал, что хочет встать во весь рост и пройтись по ней, дойдя до самого конца и, быть может, перепрыгнуть на другую крышу. Какое странное желание для полицейской кошки – прыгать по старым крышам.

Тем временем Вурдок со своими двумя помощниками вывел прихрамывающего Барни на улицу. Бар немного выдвинулся, чтобы лучше рассмотреть своего подопечного. Оказалось, Барни прихрамывал не зря – на боку красовалась повязка. Чеширски снова отсел в тень. Сейчас главное было не спугнуть. Слишком уж много времени он потратил на этого кота с его беготней по городу.

Записав номер машины, Бар спустился к ожидавшему его таксисту. В этот раз он поступил умнее и выбрал в качестве шофёра престарелую львицу, которая не задавала вопросов и ездила без фар. Правда, острые глаза, наверное, единственное, что осталось у неё от былой кошачьей силы. И всё же, найти такую кошку в такси – редкая удача. Видимо, полная луна всегда благоволила кошачьим.

– Желательно, чтобы они нас не заметили, – тихо сказал Бар, указывая на машину.

Львица кивнула. Затем мягко тронулась с места, словно машина была её сплошным хищным продолжением. Без фар, спокойно, она сумела проехать практически весь путь, оставляя Чеширски лишь восхищаться столь искусной ездой. Благо, машин в это время было не так много, как обычно, да и бараны постарались выбрать наименее популярную забитую дорогу.

Выехав на шоссе, машина Вурдока проехала около сорока миль, после чего съехала в сторону старого завода. Львица тут же остановила машину и выключила мотор. Всё также мягко и аккуратно.

– Там тупик, – тихо сказала она.

Чеширски посмотрел в сторону бывшей фабрики по производству кошачьего корма. Он даже вывески разобрать не мог. Видимо, у львов действительно зрение лучше, чем у обычных кошек.

– Подождёшь меня?

– Вот номер, как закончишь, позвони.

Бар посмотрел на мятый клочок бумаги. Это была не визитка, стало быть, она давала его далеко не всем. Ох уж эти львы, с ними всегда всё очень сложно. А с этой и подавно, ведь лев, работающий таксистом – это вообще какой-то нонсенс. Но Бар понимал, что она быстрее удавится, чем начнёт ему исповедоваться в своих жизненных проблемах.

– Спасибо, мэм, – он протянул триста долларов. – За риск и за услуги. Надеюсь, мы продолжим наше сотрудничество. По-хорошему, я бы вас к нам в штат взял – таких водителей поискать надо.

– Я довольна своей работой, – бросила она, принимая деньги и заводя машину.

– Удачи в дороге, – сказал Чеширски, вылезая из машины.

Старый форд тихо двинулся с места, всё так же не включая фары. Бар проводил автомобиль взглядом. Сложно, почти невозможно было объяснить это чувство – чувство сильнейшего благоговения, которое ощущала любая кошка мелкой породы перед львами, тиграми, леопардами, ягуарами. Все они словно подавляли его, ставя себя на природное возвышение в иерархической жизненной цепи. И, что самое главное, они почти ничего не делали для этого. А уж какой с ними секс, такое и вовсе забыть нельзя…

Чеширски тихо вздохнул и, проверив барабан револьвера, направился в сторону фермы. Ему ещё следовало Барни по стене размазать и выбить признание в убийстве. Что может быть важнее этого? И всё же, он снова посмотрел вслед уехавшему такси. Большие кошки действительно удивительные создания.

 

Глава одиннадцатая

Барни

Как он и думал, бараны задержались. Всё же, медлительность у этих копытных в крови. Бар даже слышал, что именно поэтому их старались не брать в полицейские академии. Был случай, когда один баран целый год задерживал дело лишь потому, что медленно оформлял бумаги.

Наконец, они вышли. В безмолвной темноте три тени, комично топтавшиеся на месте, даже несколько пугали, словно это были не обычные звери, а странные инопланетяне, прилетевшие с Марса. Подобной походкой ещё могли похвастаться пингвины – крайне пренеприятные существа. По статистике, среди пингвинов самое большое количество маньяков-рецидивистов.

И, тем не менее, чем же, интересно, Вурдок так был обязан Барни? Вряд ли это просто дружба. Да и эта повязка у Барни… Очень сильно было похоже на огнестрельное ранение, наспех забинтованное. Но откуда? И вряд ли это бараны Вурдока, иначе Барни был бы связан. А если в Барни стрелял кто-то ещё, то, стало быть, укрывать его у себя Вурдок мог лишь по очень серьёзному желанию помочь, которое никак не вяжется с его хитрой бараньей мордой ростовщика.

Бар, не удержавшись, прошелся по крыше и перепрыгнул на противоположную. Затем спрыгнул на землю и по-кошачьи тихо подкрался к чёрному ходу. Барни хоть и был мелкой кошкой, но вести себя с ним надо было очень аккуратно, как-никак, он загнанный в угол кот.

Внутри было тихо. Только небольшой огонек виднелся возле диспетчерской, где и промелькнула тень худого кота. Бар двинулся вперед, обходя световые участки. Надо было застать убийцу врасплох, чтобы не пришлось применять оружие. У них должен был получиться откровенный разговор, а не безжалостная пальба.

– Да, мне срочно нужно свалить из города, ты мне должен, дружище, – расслышал он слова Барни, ходившего по диспетчерской. – Мне плевать, как ты это сделаешь, ты даже не представляешь, как всё накалилось, эти мудаки меня чуть не убили. Плюс этот чертов детектив со своей дурацкой вендеттой. Послушай, если ты не поможешь, я сдам всех. Ты это понимаешь? Я сдам всех.

Затем Барни замолчал, слушая оппонента. Бар подошёл вплотную к двери.

– Да, мне нужно завтра уже быть в Чайтауне, там меня встретят. Вурдок подкинул мне деньжат, так что расплатиться со всеми хватит. Этот баран здорово перепугался, когда я ему все вывалил – обожрался на своем ломбарде, так теперь трясётся по любому поводу.

Наконец, Барни попрощался и убрал телефон, встав возле большого окна, всматриваясь в пустоту ангара. Понимая, что дальше укрываться глупо, Бар распахнул двери и резким ударом сбил Барни с ног. Барни, кряхтя, поднялся на колени, но Бар снова приложился по его морде сапогом, на этот раз отправив кота в легкое забытье.

– Вот и не надо ехать в Чайнатаун, дружище-котище, – замурлыкал Бар и, обшарив Барни, вытащил из-под его ремня старый кольт, который положил на стол. Затем был нож и небольшой стилет – запасливый кот, по-видимому, готовился к самой настоящей войне.

Тем временем, сознание начало медленно возвращаться к Барни. Перевернувшись на бок, он сплюнул кровь и несколько зубов, с трудом раздвигая разбитые губы. Боль ещё не пришла к нему, так как он даже не стонал.

– Ах, ты ж, сука, – выдавил Барни. – Ты кто такой вообще?

– Я думал, ты меня узнал, Барни.

– Нет.

– Эх, видимо, ты у нас популярный злодей и все тебя поймать хотят. Видно, уже запутался в пришедших тебя избить. Давай, открой мне тайну, кому ты ещё дорогу перешёл.

– Да пошёл ты.

– Какой ты отчаянный, – Бар посмотрел по сторонам и увидел большие металлические щипцы. Этот завод идеально подходил для выбивания информации из подобных уголовников.

Бар поднялся и, толкнув подымающегося Барни, взял инструмент. Медленно он зажал Барни палец, после чего сдавил его так, что тот зашёлся в крике.

– Ты думаешь, я тебя арестовывать буду? Ты меня не знаешь, котято-убийца, таких ублюдков, как ты, я кончаю на месте.

– Каких котят, придурок? Я не убивал никаких котят, – заорал Барни, пытаясь разжать свободной рукой клещи.

– Как каких? Вспоминай! Сары – твоей подруги, ты же сам топил их, мразь.

– Я этого не делал, они вообще не мои, это котята Мучи Альфонски, этого поганого пса, главы Парацефтикал!

У Бара моментально всплыл Джорски, с его чертовым пропуском, надо же, как всё интересно закручивается. Выходит, что Мучи – глава Парацефтикал, а Джорски исчез именно в их дверях. Стало быть, вот к кому он бегал в тот раз.

– Мучи Альфонски – пёс! Ты что несешь, как вообще от пса могут быть котята? – буркнул Бар.

– Не знаю. Он изнасиловал её, я сам в это не верил, пока у неё не появился живот. Я думал, она врет, чтобы не работать у него.

– Дальше.

– Дальше я случайно сболтнул об этом на работе. Сильвестр это узнал, вызвал меня к себе, стал расспрашивать, что и как. Их очень заинтересовало это. Сказали, чтобы я расспросил её побольше.

– И?

– Она не знает, как это случилось. Просто забеременела и все. А дальше он сказал, чтобы я выкрал их и отдал. А потом мне уже вернули мёртвых. Я не убивал их. Я просто отнёс их к дому Мучи. Он должен был сам открыть двери после звонка, но появилась эта дура – его жена. Никто не думал, что она там появится, понимаешь? Это послание было именно Мучи.

– Кто убил котят? Кто именно?

– Я не знаю, мне отдали уже мёртвых.

Бар вздохнул и раздвинул щипцы. Барни испуганно попятился к стене, защищаясь свободной рукой. Окровавленный, испуганный, он вовсе не был похож на убийцу. Скорее – на тупого кота, непонятно как очутившегося в сложной ситуации. Но другого выхода у Чеширски не было, а информация была нужна именно сейчас, и он сделал шаг вперед.

– Я не знаю, правда, не знаю. Я этого не делал.

– Ты даже не стал спрашивать, кто убил котят твоей девушки? – сдерживая злость, прошипел Бар, в бешенстве поджав уши и отбивая хвостом пол.

– Да нахрена мне эта сука?! – не осознав причины злости Бара, закричал Барни. – Какое мне дело до того, кто её трахает, и от кого она залетела? Мне просто надо было у кого-то перекантоваться, вот и всё, а у неё – и хата, и деньги.

– И теперь, когда ты запорол всё, ты решил свалить?

– Да я же говорю, это собака не должна была ничего знать. Когда Толстопуз узнал это, он был в бешенстве! Он любит, чтобы всё было аккуратно. А тут всё пошло наперекосяк.

– А кто убрал Шаха?

– Кого? – испуганно шаря глазами в разные стороны, спросил Барни.

– Детектива, взявшего дело. Не зли меня, Барни, я не хочу повторять все вопросы, – процедил Бар, еле сдерживаясь. – Кто заказал Шаха?

– Я… я не знаю, я… ааа! – заорал Барни, когда Чеширски снова прищемил ему палец – Я не знаю, чёрт тебя возьми, я не знаю! Может, Толстопуз, может он, а?!

Бар на время ослабил хватку, дав Барни облизать окровавленный палец. Жалкий, забившийся в угол, кот вызывал у него чувство омерзения – из-за таких вот котов порода и портилась.

– Кто убил Шаха Пятницкого? – как можно спокойнее спросил Бар, но хвост всё равно выдавал его злость.

– Я не знаю, слышал лишь, что Толстопуз бесился из-за него. Парень слишком рьяно взялся за дело, это никого не устраивало. Ни Арчи, ни Мучи не хотели огласки, им обоим было выгодно убрать его.

– Почему тебе помогает Вурдок?

– У меня на него есть небольшой компромат. Поэтому жадный баран и помогает. Да и ему просто выгодно, чтобы я исчез, тут всё слишком сильно завертелось. Я не знаю, но Толстопуз тоже очень нервничает из-за всего этого, мне кажется, он влез не туда, куда надо. Если он меня решил убрать, то явно кот чует, что паленый хвост.

– К нему кто-то приходил? Говори.

– Да. Обезьяны. Эти, как их, с ними был ещё такой худой шимпанзе, разговаривает тихо, вежливо, но в глазах дьявол поселился – жуткий тип. И вот тут уж я хвостом почувствовал, что надо драть когти. Вырубил провожатого, словил под ребро разрез, но всё же удрал.

– Стало быть, обезьяны. Что ещё? Говори. Чем больше я знаю, тем больше внимания переключат на меня. А значит, тебе будет легче сбежать, – мягче заговорил Бар, убирая в сторону щипцы.

– Я всё сказал, правда, я не убивал котят. Их убили ребята Толстопуза. Вроде, по приказу Сильвестра.

– Сделай мне одолжение, скажи, кто конкретно лапы замарал.

– Я не знаю, я всего лишь доставщик. Отпусти меня, а? – умоляюще обратился к нему Барни с заискивающей кровавой улыбкой. Бар поморщился и отошёл. Он и так собирался это сделать – мараться об этого изношенного кота не доставляло никакого удовольствия. К тому же, теперь ему следовало меньше рисковать, когда на горизонте замаячили такие серьёзные игроки, как обезьяны. Другое дело, если Барни поймают, он всё расскажет об их откровенной беседе. Но это уже неважно – так даже лучше. Не пристало детективу бояться уголовников.

– Иди, – тихо сказал Бар, – и в твоих же интересах как можно быстрее исчезнуть. Особенно теперь.

Барни медленно поднялся и, развернувшись, стал открывать двери. Бар поднял кольт. Барни вздрогнул и остановился. Бар лишь аккуратно вытащил обойму и пулю из ствола, наблюдая, как дрожит спина безусого Барни.

– Ты кое-что забыл. Держи, – бросил он ему пистолет под лапы, – может, пригодится. Теперь ты такая же мишень, как и я, кот.

Барни присел и подобрал оружие, после чего вышел вон. Взглядом Бар провожал его до самой двери. Он почему-то был уверен, что видит Барни в последний раз.

 

Глава двенадцатая

Леопард. Енот. Утопец

Когда в доках нашли труп Барни и телефон голосом Милтона потребовал срочно приехать на место преступления, Бар достал сигарету и прикурил. Конечно, доки – это территория его участка, но всё же как он ненавидел, когда в его утренние дела вмешивалась Мафия. Почему она не могла выбрать более удобное для него время?

Бар пошёл на кухню и достал сухой корм. Задумчиво посмотрев на него, засунул в микроволновку. Пять минут и вот уже готовый питательный завтрак, разве что немного отдавало мылом, которое он сбил свежезаваренным кофе. Одевшись, Бар критично осмотрел свой пиджак. День – два ещё протянет, если без приключений.

Приехав в доки, Бар сразу почувствовал, что там неспокойно. Этому благоприятствовала сама атмосфера района, куда редкий репортёр совал свой нос. Толстопуз прессу очень не любил, и если журналисты всё же просачивалась в доки, то тут же с ними случалось какое-нибудь досадное недоразумение. То в морду дадут, то камеру отнимут, а то и сломают что-нибудь.

Бар подошёл к Майеру Ласки – черному леопарду, крайне редкому виду среди полицейских кошек. Большие кошки, как правило, предпочитали более серьёзное положение в обществе и редко отсиживались на малых должностях.

– Что тут у нас? – спросил Бар, вглядываясь в набухший труп Барни.

– Утопленник. Захлебнулся, судя по всему, – ответил Майер, со скучным видом поглядывая на море.

– Ран нет?

– Изувеченные пальцы на лапах и всё. Больше вроде ничего. Сейчас Джек осмотрит, расскажет более детально.

– Ты не в настроении?

– Да. Марджи опять с утра все мозги проела, ненавидит она эту работу, просто шерсть дыбом встает. То воняю трупами, то выгляжу усталым, то денег мало – просто вынос мозга.

– Да уж, с самками сложно. Это факт.

– Думаю, надо разводиться. Достало всё это.

– Ну, как вариант.

– Слышал, ты котятами занялся. Ну как, нашел этого мудака?

– Да вроде это вот он.

– Да ладно, надо же, – Майер повернулся в сторону Барни, – водой убивал, в ней же и помер. Или помогли?

– Помогли, Майер, помогли. Джек, что с трупом? Есть что-нибудь особенное? – спросил Бар, подходя к судмедэксперту Джеку Портко – старому сварливому еноту.

– Не ори мне на ухо, я и так все прекрасно слышу. Ты ещё от теней прыгал, я уже тут работал. Орёт он… – забурчал старый енот.

– Джек, не сердись, ты ж мне как отец родной. Смотри, вот я тебе чашечку с кофе захватил, всё, как ты любишь, специально в Арчкс заехал. Думаю, надо дедушке кофе достать, с молочком, как он любит.

– Ай, проходимец, – миролюбиво заметил енот, принюхиваясь к запаху кофе. Ну ладно, что ты хотел?

– Хотел узнать, когда умер наш герой.

– Ну, если мой глаз меня не подводит, то дышать он перестал примерно около часу ночи. Видимо, его пытали, потом кинули в воду, где он и отдал концы, – сказал Джек, бережно беря стаканчик с кофе.

– Точно? – Бар наигранно нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что я тупой и не понимаю в медицине? – глаза Джека зло заблестели.

– Так, так, так, всё нормально. Я просто задал тупой вопрос. Это у меня бывает: тупая кошка – тупой вопрос. Спасибо, дядя Джек.

Бар поднялся и пошёл в сторону машины. Как он и предполагал, Барни не смог прожить даже один день. Но мёртвый Барни лучше живого. Странно, правда, что его просто утопили, а не помучили перед смертью. Неужели он настолько был им не интересен? Видимо, да.

Стало быть, Толстопуз решил подчистить концы, а значит, затевалась очень крупная игра. Бар завел мотор – пора было заехать к хозяевам Сары, а то что-то он слишком долго игнорировал их.

 

Глава тринадцатая

Богатые звери

Бар посмотрел вверх. Дом и вправду был шикарен. Высокий, с колоннами – все как в кино. Бар поднялся по невысоким белым мраморным ступенькам и постучал в дубовые двери. Гул прошёлся внутри дома такой, как будто там была целая подземная пещера.

– Добрый день. Вам назначено? – раздался голос из небольшой колонки возле двери.

– Это детектив Чеширски. Мне необходимо задать несколько вопросов Эльзе Альфонски, – ответил Бар.

– Подождите минуту.

Бар закурил, но докурить не успел, так как двери открылись, и показался слуга в чёрном костюме, широко округливший глаза при виде сигареты.

– Эльза ждет вас в гостиной, прошу, следуйте за мной, – с достоинством проронил он.

– Да, да, уже иду, – ответил Бар и, оглядевшись, затушил окурок в одной из клумб с цветами.

Высокие мраморные стены, цветная мозаика на полу, листья папоротника, стеклянный потолок, через который падали прямые лучи солнца – всё было настолько шикарно, что Бар невольно залюбовался интерьером, едва не сбив резко остановившегося слугу.

Бар посмотрел вперед. Перед ним стоял толстый низкорослый пёс, тоже вроде колли, только сильно откормленный. Скрививши старую морду и выставив вперед жирные лапы, на которых красовались золотые с изумрудами кольца, он недовольно посмотрел на слугу, затем на Бара.

– Это ещё кто? – пробубнил толстяк, потуже завязывая широкий шелковый пояс на коротком халате.

– Детектив Чеширски, мистер Мучи, – вышколено ответил слуга.

– И что он тут делает?

– Миссис Эльза изволила поговорить с ним.

– А, это по поводу тех дохлых кошек под дверью, всё никак не уймётся глупая самка, – задумчиво заметил Мучи, рассматривая перстень на пальце.

– Вы о своей жене? – мягко спросил Бар.

– О служанке, которая убирала здесь.

Мучи поднял на него глаза. Взгляд был не злой, скорее любопытный. Затем он посмотрел на слугу и устало зевнул, раскрыв пасть шире, чем следовало. Бар улыбнулся, всё же эти нувориши никак не могли скрыть свою подлинную натуру. Пусть даже и обзаводились дворцами.

– С вами тоже надо будет поговорить, только несколько позже, – заметил Бар.

– Я-то здесь причем? – удивился Мучи. – Меня даже дома не было в тот день.

– А где вы были?

– Всё через юриста, детектив. Если Эльза хочет с тобой общаться – её право, моего желания тут нет.

– Я чаще общаюсь без желания моих подозреваемых.

– А я уже стал подозреваемым?

– Да. С этой секунды.

– Слышится, как угроза.

– У собак слух хороший.

– Вы хоть понимаете, с кем разговариваете, детектив?

– С подозреваемым.

– Нет, детектив. Вы разговариваете со зверем, который один может содержать десять таких участков, как ваш, и чьи налоги составляют большую часть вашей зарплаты.

– Понимаю. И всё же. Даже с такими деньгами вы не смогли сделать хороший дом. Ведь, по сути, тут лепнина, не сравнить с настоящими старинными домами, которые простояли больше столетия. Тонкий вкус не купить, он воспитывается в поколениях аристократов, – заметил Бар.

Мучи ничего на это не сказал, просто пошёл прочь. Заметив, что господину разговор не интересен, слуга облегченно вздохнул и повел Бара в благоухающую зеленную оранжерею.

Эльза была в серых рабочий штанах, сером фартуке и перчатках. Сидя возле одной из клумб, она окапывала саженец дерева, одновременно разрыхляя почву для хорошего полива. Услышав приближение гостей, она повернулась, вытерла лапой пот и, мило улыбнувшись, указала лапой на небольшую скамейку.

– Здравствуйте, детектив. Как видите, застали вы меня несколько занятой. Скажите, вы всегда приходите без приглашения?

– Нет, так совпало. Проезжал мимо вас, решил, что можно зайти.

– Гай, вы свободны, спасибо большое, – мягко сказала она, отпуская слугу.

– Я смотрю, у вас тут целый сад, – заинтересованно сказал Бар, разглядывая высокие листья папоротников.

– О да, это моя гордость. Мучи потратил целое состояние, чтобы привезти их сюда. Ох, он у меня такой душка.

– Да, мы познакомились по дороге сюда, – сказал Бар, не отвлекаясь от широкого листа. Казалось, он просто дышит свежестью.

– Это у него просто плохое настроение, так бывает, когда что-то не так с его работой.

– Да-да, так бывает. Эльза, скажите, а вы знаете Брэда Джорски?

– Кажется, да. Это такой неприятный полицейский. Он должен был вести дело про котят, но он мне не понравился и, как мне показалось, он совсем не заинтересован в этой истории, – грустно сказала она.

Бар улыбнулся – эта собака ему начинала нравиться, что было крайней редкостью в его работе. Он снова посмотрел на папоротник. Почему его так влекло к нему? Вроде он не дикий, а вполне воспитанный кот, но всё же ему так хотелось раствориться в этих зарослях.

– Вы тоже это чувствуете? – заинтересованно спросила Эльза.

– Да, есть немного, – ответил Бар, проведя лапой по листьям.

– Я тоже чувствую. Только здесь я по-настоящему отдыхаю. Город – это не для нас. Я уверена, в нас больше дикости, чем мы на самом деле думаем.

– Знаю, я каждый день с этой дикостью встречаюсь, – грустно заметил Бар, убирая лапу с листка.

– Извините, я забылась, я тут слишком расслаблена, – виновато сказала Эльза. – Пойдемте, я угощу вас чашечкой кофе на веранде, заодно переоденусь.

Бар кивнул и примерно через полчаса они уже сидели за небольшим плетеным столиком на большом балконе, откуда открывался прекрасный вид на город. Эльза сама разливала кофе, так что кроме них там никого не было. Делала она это крайне изящно, каждое движение было отточено до совершенства.

– А чем вы занимались до брака? – поинтересовался Бар.

– Училась, а потом сразу свадьба. Я и поработать толком не успела. Получила степень доктора наук по лингвистике и всё.

– Что ж так?

– У моего отца был небольшой пивной завод, располагавшийся на месте одной из фабрик Мучи. Объёмы были небольшие, и мы были на грани разорения. Тогда-то Мучи и приехал к нам с предложением выкупить землю под строительство своей фабрики. Предложение было щедрое, отец сразу согласился. Я помню, я тогда вынесла им кофе, вот он и заметил меня.

– И поступило ещё одно предложение?

– Да. Мучи долго не раздумывал, сразу сделал две сделки: одна – покупка фабрики, другая – покупка дочери, – грустно сказала Эльза.

– И вы не сопротивлялись? – спросил Бар, откинувшись на стуле и посмотрев по сторонам.

– Меня всю жизнь учили слушаться, так что – нет. Свыклась понемногу, да и Мучи не такой уж плохой муж, он обеспечивает меня всем, а это сейчас редкость. Сами знаете, как живут многие, у некоторых и еды-то нормальной нет.

– Всё равно это очень печально. Клетка обычная или золотая, разве это изменяет её сущность?

– Я привыкла.

– Скажите, а он изменял вам?

– На этот вопрос я обязана отвечать?

– Нет, конечно, нет. Но это желательно, у меня есть определённые подозрения, которые я в интересах дела не могу вам раскрыть.

– Ох, и как же измена моего мужа может помочь делу?

– Эльза, если не хотите отвечать, не отвечайте.

– Нет, если для дела, – она лукаво улыбнулась. – Ничего, я взрослая девочка, детектив. Выдержу и такие вопросы. Да, он изменял, у него много поклонниц. Богат, успешен, как тут мимо пройти?

– Видимо, поэтому вы нанимали в свой дом кошек?

– Частично. Впрочем, вы и без меня, детектив, знаете, что это порой никого не останавливает, – грустно сказала она.

Бар внимательно посмотрел на нее. Красивая, умная, грустная. Что-то в ней было такое, что напоминало ему его жену Жанни. Он инстинктивно потрогал свой черный медальон. Странно, может, переселение душ и вправду возможно?

– То есть, вы знали об их связи с Сарой?

– И?

– Скажите, как именно относился ваш муж к тому, что кошка забеременела? Да и как вообще это возможно?

– Не знаю, детектив. Я плохо разбираюсь в анатомии зверей, но уверена, она забеременела не от него, это просто невозможно, – резко ответила Эльза и, мягко улыбнувшись, добавила:

– Мне кажется, вам уже пора.

 

Глава четырнадцатая

Хензо

Бар сидел в небольшом кафе на углу улицы и медленно пил кофе, аромат которого смешивался с табаком и местным фирменным печеньем, изготовленным в виде мишек. Здесь он встречался со своим информатором, крысой Хензо, которого он когда-то спас из крепких кошачьих лап толстопузовских верзил. Хензо был ценным источником, работал из благодарности, денег не просил, а его информация была хоть и запоздалой, но зато достоверной.

Бар налил ещё немного кофе. В этом районе в это время повстречать кого-то из уголовников в кондитерском кафе было почти так же невозможно, как и наткнуться на акулу в пустыне – место было почти идеальным. Он посмотрел в окно и тут же заметил свою крысу. Да и как его не заметить – Хензо сильно отличался от своих собратьев: во-первых, он всегда приятно пах, во-вторых, всегда ходил в опрятной, чистой, слегка вызывающей одежде. Как и в этот раз, когда он пришёл в ярко-красном в чёрную клетку костюме.

– Господин полицейский, как же я рад вас видеть, – хлопнул в ладоши Хензо, усевшись напротив Бара.

– Господи, ты, наверное, самый странный информатор из всех, – помотал головой Бар, разглядывая костюм Хензо, который ухитрился даже цветочек вставить в верхний карман. И как его такого ещё не убили, уму непостижимо. – Как дела в гангстерской жизни?

– Да живем помаленьку, иногда, конечно, грустно немного, но депрессии, как таковой, нет, – мягко протянул Хензо, убирая лапы со стола, чтобы официантка поставила вторую чашку. – И салфетки принеси, милочка.

– Я слышал, ты опять с кошками поцапался.

– Да, у нас это, наверное, на роду написано. Что ж, теперь они уже не такие милые, как некоторые, – Хензо улыбнулся своей обезоруживающей крысиной улыбкой.

– Ай, перестань. Ты знаешь, я этого не люблю. Давай лучше сразу к делу. Мучи Альфонски. Может, у тебя есть что-нибудь на него? Скажем прямо, необычное.

– Слушай, Чеширски, не юли. Говори, что знаешь, это поможет мне скоротать время.

– Хорошо. Если вкратце, то мне интересна возможная связь между Арчи Толстопузом, Мучи Альфонски и нашим общим знакомым – детективом Джорски.

– А ты легких задач не ставишь, как я посмотрю.

– Это ещё не всё. Мне также необходима информация о контактах всей троицы с шимпанзе.

– Постой, с шимпанзе?

– Да, с шимпанзе.

– Подожди, мы сейчас ведь говорим не о милых маленьких обезьянках, а об этих отморозках?

– Именно о них.

– Постой, и они связаны с этим Арчи Альфонски?

– Возможно, Хензо, черт тебя подери. Я точно не знаю, иначе зачем мне просить тебя искать на них информацию? – начал сердиться Бар.

– Послушай, ты знаешь, я тебя люблю, братишка. Но шимпанзе – это очень серьёзно. Давай ими займутся федералы. Эти ребята сотрудничают с картелями, а это, сам знаешь, какие ребята. Ты подумай, если уж картели не стесняются их нанимать, воюя с военными, то что говорить о полицейском детективе со своей вендеттой? Бар, ты понимаешь, что я говорю?

– И что? С каких пор ты начал бояться?

– Я всегда был осторожен. И одно дело – сливать тебе мелких кошек, а другое дело – лезть на крупных ребят. А что, если я накопаю на нечто большое, Бар? Что дальше? Ты перебьешь всех шимпанзе?

– Давай, ты накопаешь, а там уже решим, что делать. В любом случае, ты можешь спрыгнуть, когда захочешь, я от тебя геройства не требую. Это нужно лично мне, понимаешь?

– Бар, это всего лишь котята.

– Именно так, котята. Хензо, остановимся на этом.

Хензо тоже посмотрел в окно. Затем, когда принесли чай, понюхал его приятный аромат, перемешивая его с запахом ещё живого цветка у себя на костюме. Потом он снова посмотрел на Бара с каким-то странным выражением морды.

– Знаешь, я тебя всегда уважал. Ты уже, наверное, понял, что я работаю с тобой не из-за долга – по факту, он давно выплачен. Только вот ты в меньшинстве. В вашей норе полно информаторов, так что тебе будет крайне трудно скрыть свои результаты работы. Если Толстопуз залез в мокрое дело, то это означает, что кому-то очень важно скрыть все улики. Ты же понимаешь, что, продолжая биться головой, ты подвергаешь опасности и эту спившуюся кошку?

– Я не пойму, ты меня отговорить пытаешься?

– Нет, я хочу знать, что у тебя в голове, Бар. Я твой друг, и я не хочу, чтобы ты глупо подставился. У меня ведь не так много друзей.

– Ты только сильно не переживай. Просто это моя работа – ловить преступников. Я больше ничего не умею, да и не хочу уметь.

– Иногда это путь в никуда.

– Значит, такая судьба, дружище. Но я коп, я должен расследовать преступления.

– Я просто не понимаю. По всей видимости, котят утопил именно Барни, зачем копать на троицу?

– Я любопытный кот. Мне интересно, что связывает моих знакомых. Всё просто.

– Ладно, Чеширски, – Хензо встал и протянул лапу, – держи хвост пистолетом, решил, так решил. Дай мне день.

– А раньше никак?

– Ты, конечно, мой любимец, но у меня и другие дела есть. За день ничего страшного не произойдёт, привыкай своим умом работать, детка, – Хензо подмигнул.

Бар крепко пожал лапу Хензо и улыбнулся. Хензо всё-таки был хорошим парнем, хоть и крысой.

Закончив с кофе, Бар расплатился, подкинул щедрых чаевых и вышел на улицу. Кафе находилось на отшибе, почти на самом краю городской черты. Он потянулся во всю ширь своих могучих плеч. Эх, работа. Как же иногда хотелось вот так взять и свалить куда глаза глядят. Не оглядываясь, не сворачивая – просто ехать вперед, повинуясь зову дикой природы внутри себя. Тут Бар увидел, как на него заворожено смотрит щенок, увидев его оттопырившуюся черную кобуру. Затем, видимо, всё-таки набравшись смелости, спросил:

– Сэр, вы полицейский?

– Ага, – Чеширски заговорщически запахнул пальто и, присев на корточки, спросил:

– А ты тоже хочешь им стать?

– Да, сэр.

– Тогда это первая проверка. Никому не говори, что видел меня тут. Хорошо?

– Да, сэр, – тихо сказал щенок, смотря на пальто.

– Молодец. Ведь первое правило копа – не сдавать других копов, верно? – подмигнул Бар и запрыгнул в проезжавший мимо трамвай.

Щенок ещё долго смотрел ему вслед и лишь тогда, когда трамвай полностью скрылся из виду, снова сел на велосипед и закрутил педали.

 

Глава пятнадцатая

Вторая встреча

Бар стоял перед дверью Сары в некой нерешительности. С одной стороны, он должен был к ней приехать, он же детектив, ведущий дело гибели её котят. Он должен приехать и расспросить её о связи с Мучи Альфонски. Но с другой, что-то мешало ему расспрашивать эту обезумевшую от горя кошку.

Секс с собакой, мертвые котята, как вообще можно нормально задать подобные вопросы, которые, несомненно, должны прозвучать для полноты картины. Ведь вызывать на допрос сейчас Мучи Альфонски глупо, к такому зверю надо подкрасться уже с определёнными фактами, чтобы было мало вероятности сбежать с полицейского крючка.

Бар протянул лапу, чтобы постучать. «Не ври сам себе, она тебя чем-то зацепила» – снова пробежалось у него в мозгу. – Да-да, эта захлебнувшаяся алкогольным беспамятством кошка чем-то смогла зацепить тебя, Бар. Может, ты вспомнил свое детство?»

Бар убрал лапу. То, о чём он давно наказал себе не вспоминать, странным образом всплыло перед ним. В очередной раз. Явно, жестко. Когда он, маленький, ещё совсем котенок, сумел выбраться из мешка и сделать спасительный вдох, в то время как семеро его братьев пошли вниз. Бар стиснул зубы, снова память играла с ним в эту чёртову игру. Но картинки было уже не остановить. Они летели одна за другой, возвращая его обратно в старый занюханный дом мрачного детства.

Мать сидит на кровати и плачет. Рядом с ней отчим, который орёт на неё, а затем бьёт с размаху лапой и тут же удивлённо смотрит на него. На мокрого, трясущегося, еле сумевшего найти дорогу домой. Качаясь, он садится прямо посреди дверного проёма, не в силах подняться и сделать всего пару шагов к матери, которая, увидев его, забыла и о крови, стекающей с её мягкой волосатой морды, и о внутренних переломах, из-за которых она умрёт на следующее утро.

Сейчас она отталкивает отчима и обхватывает сына руками, в то время как мерзкий кот бьет её по спине ногами, охаживая со всех сторон. Но мать не кричит, она лишь тихо урчит, защищая его, согревая, не давая снова умереть. Ему тепло, он чувствует, как ещё вздымаются её легкие, как в её теплой шерсти он может крепко свернуться и уснуть. И снова, снова он обретает покой, пусть даже еще несколько часов назад его отчим, собрав его с братьями в один мешок, выкинул в сточную канаву, где, захлебываясь, они увидели смерть.

Бар заметил, что сидит на лавке. Что он уже отошёл от двери и взгляд уперся в разбитую бутылку из-под виски перед домом Сары. Он улыбнулся, он всегда так делал, это помогало. Не так, как алкоголь, но все же помогало, добавляя немного позитивности в его жизнь. Мать. Он очень отчётливо помнил последние минуты её жизни, помнил, что она уже не дышала, как он выбрался из-под её мохнатой шерсти и терся до тех пор, пока не потерял от голода сознание.

Он выкарабкался. Несмотря ни на что, вырвал свою жизнь, вырвал, благодаря жажде жить. Он справился, как и хотела этого мама, он выжил. Она могла бы им гордиться, снова так же улыбаться и радоваться, снова греть его своим мягким мехом. О, да. Всё могло бы быть именно так, если бы уже тогда он вцепился в глотку этому ненавистному коту, который должен был заменить ему отца.

Но ничего, ублюдка сейчас не достать, так как он отсиживает десятилетний срок в Махтайне – тюрьме строго режима на юге США. Наверное, он даже сам не так ждет своего освобождения, как этого хочет детектив Чеширски, считающий каждый день заточения Майкла Брона – вора-рецидивиста.

– Детектив, с вами всё хорошо? – раздался мягкий голос.

Бар повернул морду – Сара смотрела на него через полуоткрытую дверь.

– Да. Всё хорошо. Вот решил немного отдохнуть, – тихо сказал он.

– Так вы проходите, я тут немного прибралась, – сказала она немного виноватым тоном. У меня сейчас получше, так что можете смело входить внутрь.

Бар поднялся и улыбнулся. Можно подумать, он боялся беспорядка в её квартире. Картинки его детства снова отступили куда-то в тень. Так даже лучше, он и так слишком долго смотрел на них.

– Присаживайтесь. Знаете, извините за то, что вам пришлось увидеть. Я немного не в себе была, мне так неловко, вообще это на меня не похоже, – суетилась Сара, наливая ему лимонад.

Бар не мог скрыть улыбку, он даже не понимал, что его веселило, ведь по факту перед ним – начавшая пить кошка, которую изнасиловал пес, а после её котят утопили. И во всем этом безумстве он почему-то улыбался. Может, это потому, что она тоже хочет жить, всё так же ищет силы, чтобы выбраться из окружающего её говна? Прямо родственная душа.

И всё же, она соврала ему. Хотя за что её осуждать, ведь не будешь же всем кричать, что тебя насиловал пёс, а твой парень просто пользовался тобой ради удовольствия, вместо того, чтобы защитить. Но ложь он очень не любил.

Бар огляделся. В доме она заметно прибрала, помыла пол, убрала бутылки. Эх, кошки, кошки, как же вы любите чистоту. Это просто внутри нас. Пожалуй, кошки да еноты – вот самые чистоплотные животные этого мира.

Бар отхлебнул холодного лимонада. Вода была кипяченной, видимо, Сара не решилась размещать сточные воды. Что ж, за это отдельное спасибо. Лакать вонючую воду с лимоном – не самое приятное занятие.

– Как ваше расследование продвигается? – вежливо спросила она, сев напротив и сложив лапки на коленях.

– Да понемногу идем к цели, – Бар поставил стакан и вытер волосатую морду. – А вы как? Я смотрю, здесь сильные перемены со времени моего прошлого визита.

– Да, я… – Сара смутилась.

Бар снова улыбнулся. Как же быстро она изменилась. Где то чудовище, с которым он схлестнулся всего лишь несколько дней назад? Почему сейчас перед ним мягкая робкая кошечка, прячущая глаза от стыда? Неужели она и была такой или это очередная маска самки?

– Не продолжайте, я всё понимаю, Сара. Я должен вам задать ещё несколько вопросов, как бы мне этого не хотелось. Но я обязан, это часть моей работы. Поймите, я должен найти убийцу, и сделаю я для этого всё.

Сара смотрела прямо ему в глаза, словно уловила что-то и пыталась понять причину столь огромного желания распутать это преступление. Она нахмурилась, затем снова опустила глаза и голову, то ли кивая, то ли качая ею.

– Я знаю, что Барни не имеет никакого отношения к вашим котятам, более того, я уверен, что это дело лап Мучи Альфонски. Правда, не понимаю, как это произошло, но я доберусь до истины. Надеюсь, вы мне в этом поможете, Сара.

– Вы всего лишь детектив с пистолетом. Один зверь… – тихо сказал она, не поднимая головы. – Вы ничего не сможете найти и сделать.

– Я – кот, Сара, кот-детектив. Я не просто зверь, я опасный зверь, – он взял её лапы в свои и нежно потёр их. – Нужно слишком много зверей, чтобы остановить меня.

– У них они есть, детектив. И даже больше, чем нужно.

– Вы переживаете за полицейского?

– Я переживаю за вас. Вы хороший, я не хочу, чтобы вас убили, детектив. Я хочу всё забыть и начать с чистого листа. И вам тоже это советую. Разве вы не понимаете, что вы ничего не можете?

Она хотела было вытащить свои лапы, но Бар удержал их. Мягко, но сильно – так, чтобы она даже не пыталась сделать это ещё раз.

– Есть вещи, которые нельзя прощать. И которые я лично не могу простить. Не важно, кому – миллионеру или нищему. Я знаю, вы не верите закону, но вы можете довериться мне. Мы вместе заставим этих зверей заплатить за это преступление. Но для этого мне нужна ваша откровенность, Сара. Расскажите мне все, что слышали и видели, и тогда я смогу вам помочь.

– Вы всё равно их не вернете, – сказал она, и слезы потекли по её шерсти.

– Этого я и не пытаюсь сделать. Я детектив, моя задача – не допустить повторения подобного.

Сара подняла на него взгляд. Наверное, именно ради таких взглядов он и делал свою чёртову работу.

 

Глава шестнадцатая

Милтон

Бар посмотрел на диктофон – девочке пришлось порядком собраться, чтобы начать выкладывать свою историю. Признания об изнасиловании или домогательстве всегда плохо шли у женщин, поэтому часто детективы брали диктофон, чтобы потом они не передумали и не попытались соскочить. Отказы от подобных заявлений – не редкость.

И, всё же, он так и не включил его. Он уже почти вытащил его, даже положил руку в карман, но только лишь смотрел в её большие глаза и думал, что даже алкоголь не смог её испортить. Ни алкоголь, ни издевательства, словно это изящный цветок, пробивающийся сквозь мокрый асфальт.

– Бар. Зайди ко мне в кабинет, – крикнул Бронкс, открыв двери офиса.

Чеширски поднялся со стула. Он так и не понял, что ему делать с Сарой, ведь, по сути, она пойдет как свидетель, а ему очень не хотелось вызывать её в участок. Он зашел в кабинет Бронкса и закрыл за собой дверь.

– Как продвигаются дела? – мягко поинтересовался Милтон.

– Нормально всё. Что ты хочешь, Милтон? – резко ответил Бар.

– Хочу узнать, чем занимается мой детектив. Я и так на многое закрыл глаза, но ты же должен понимать, что долго это не может продолжаться. Это полиция, дружок. Мы должны расследовать дела.

– Я всё изложу в отчёте.

– Конечно, изложишь. Но пока скажи, что с твоими делами, почему там всё буксует? Ты опять занимаешься не своим делом? Это ведь территория тридцать седьмого участка. Мне этот Джорски все уши прожужжал. Совсем никого не стесняется. Говорит, ты мешаешь следствию. Лезешь везде.

– Барни выловили на нашей территории.

– О, да. Я слышал, что нашли труп некого Барни, кажется, парня этой, как её, Сары, чьих котят, кстати, и выловили. Это он их убил?

– Предположительно – да. Подозрение было на нём. Пока он не захлебнулся.

– Подожди, предположительно? И что же, мой лучший детектив до сих пор это не выяснил? – ухмыльнулся Милтон.

– Как я выясню, если он мёртв? Это не так просто.

– Ну, тогда вызови эту Сару, опроси её, почему я должен тебя учить. У нас полно нераскрытых дел, меня вовсю штурмует начальство, а мой детектив занят непонятно чем.

– А как же Шах?

– Им занимается внутренний отдел. Ты же знаешь. Но если у тебя появились какие-нибудь ниточки, то ты можешь мне об этом рассказать.

– Ниточек не особо много. Барни мёртв, сейчас вот жду экспертизу.

– Она у меня на столе. Этого парня пытали перед смертью. Причем довольно безжалостно. Все пальцы ему размололи.

– Бандитский район – бандитские нравы. Он, кстати, работал в доках на мистера Толстопуза, вполне вероятно, что у него чего-то не хватает на лапах.

– В общем так, детектив. Вы ещё пока полицейский, а я ещё пока капитан, извольте подчиняться и не отвлекаться на посторонние дела. У вас слишком большой застой, а ведь убийства не прекращаются.

– Да какие убийства-то?

– Аддо Свинценелли из мясной лавки. Между прочим, вполне приличная свинья была.

– А если я возьму два дела?

– Не надо со мной торговаться, детектив.

– Хорошо. Завтра я постараюсь нарыть что-нибудь. Дай мне время, Бронкс. И это… Может, я пойду? А то не люблю я тут сидеть, атмосфера какая-то неприятная.

– У меня? Атмосфера? – Милтон поднял глаза и удивлённо уставился на Бара, затем посмотрел на свои выставленные на подоконнике цветы. Чеширски вдруг понял реакцию начальника – тот уже полгода как растил в своем офисе несколько горшков с цветами.

– Я не о цветах, шеф.

– Выйди из кабинета, пожалуйста, – обиженно сказал Милтон, умиротворённо погладив цветок на столе своей пушистой лапой. – Лимит твоего присутствия рядом со мной на сегодняшний день исчерпан.

Прежде чем выйти, Бар остановился в дверях и посмотрел на Милтона. Несмотря ни на что, капитан сильно рисковал, позволяя ему вести дело котят. Ведь фактически он нисколько ему не мешал, наоборот, просил, чтобы он торопился. Ну да. Вызвал в кабинет, придавил немного, а что ему ещё делать?

– Спасибо, капитан. Я знаю, вам сейчас непросто. Мне нужно совсем чуть-чуть времени.

– Иди уже, – тихо сказал Бронкс.

Бар снова откинулся в кресле и, заложив лапы за голову, стал размышлять. Итак, Мучи изнасиловал Сару, непонятным образом она забеременела, затем об этом узнал Толстопуз и через Барни подложил ему его же мёртвых котят под двери их дома. Но тут вмешалась госпожа Случайность и всё пошло не так. Их увидела Эльза, которая тут же пошла в полицию, и дело подхватил Шах. Затем Шах умирает, и дело берет Джорски, который то и дело бегает к Мучи с отчетами о ведении расследования. Только вот с Толстопузом Мучи договориться не смог и решил, что будет проще, если вместо него это уладят обезьяны, которые сходили к жирному коту и тот им, видимо, разрешил утопить бедного Барни. А почему только его? Вполне возможно, что обезьяны прихватили и Шаха, ведь ежу понятно, что Толстопуз не рискнёт убивать полицейского – слишком уж аккуратный. Стало быть, все трупы – это дело лап обезьян. Тут вроде бы сомнений нет.

А вот знал ли Толстопуз, что Мучи работает с обезьянами и если знал, то чем же таким его привлёк несчастный капиталист? Он что, решил пойти против самых отмороженных бандитов в городе? Что такого он прячет у себя на фабрике или дома? По идее, ответ на этот вопрос должен принести Хензо.

А если не знал? Может, это был обычный мелкий шантаж, обернувшийся для толстого кота обезьяньими неприятностями. И тут уже ничего необычного нет – сотрудничество с криминальными элементами практикуется у многих корпораций, так сказать, для решения внештатных проблем. Проще обратиться к ним, чем в полицию. Ну, зачем же, например, полиции знать, что Мучи спит со служанкой, а, точнее, насилует её? Проще позвонить своим решительным друзьям, которые устранят проблему.

Сара! Бар вдруг понял, что ей угрожает опасность. Какой же он был идиот, когда оставил её одну. Если обезьяны уже устранили полицейского и бандита, что им мешает убить и бедную девочку? Святая Кошка, как он мог так поступить! Бедняжка дожила до сегодняшнего дня лишь потому, что ещё был жив Барни, и всё внимание было сосредоточено на нём.

Бар набрал номер. Гудки, длинные гудки. Он тут же схватил пальто и побежал к двери. Он не простит себе, если с ней что-то случится. Позади были слышны крики капитана, но Чеширски уже распахнул двери участка и чуть ли не влетел в полицейскую машину. Время шло, наверное, на минуты.

Заведя машину, Бар посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как длинный шрам, тянувшийся вдоль глаза, разделял его бровь надвое. Это был подарок с его прошлых разборок с шимпанзе, в тот раз он ещё не знал, насколько опасными были эти ловкие твари. Хладнокровные, беспринципные, готовые на всё. Бар выжал сцепление и вдавил педаль в пол. Нет, только не Сару, только не её.

 

Глава семнадцатая

Конфуз

Возле дома машин не было. Бар, не глуша мотор, вышел из своего авто и бесшумно подкрался к двери. Если обезьяны захотят расправиться с Сарой, то, скорее всего, сделают это возле её дома – они всегда старались расправляться с жертвами возле их жилья, лишний раз показывая полное отсутствие страха перед законом. Как, например, с Шахом. Бар вытащил револьвер и открыл лапой дверь.

В комнате было пусто. Но Сара была здесь, он чувствовал её запах, к тому же, она вряд ли оставила бы дом открытым. Он так же бесшумно осмотрел кухню. Нервы были на пределе, но он даже запретил себе думать о плохом – паника лишь усугубляла ситуацию. «Главное – спокойствие и хладнокровие» – повторял он, ища Сару. Но её нигде не было.

Он сел на стул. Сердце билось, следовало хоть немного успокоиться. Что делать? Ехать искать? Но где? Он вытащил телефон и снова набрал номер. Идея, конечно, глупая, но пока ничего другого Бар придумать не смог. Звонок, затем ещё. Бар вдруг увидел ее телефон. Он лежал на столе и от его постоянных звонков начал медленно приближаться к краю. Внутри всё похолодело. Но, всё ещё не веря в происходящее, Бар продолжал держать телефон в руках, медленно опуская лапу вниз. Неужели он опоздал?

Двери ванной легонько скрипнули, и льющийся свет на мгновение ослепил его. Грациозно, на носочках, голая, аккуратно переставляя ноги, Сара, почти не касаясь пола, прошла к столу и посмотрела на телефон. Бар на мгновение потерял чувство реальности. Безусловно, он догадывался, насколько она могла бы быть миниатюрна. Но чтобы настолько? Нет, она самая изящная кошечка из всех, что он встречал.

Внимательно присмотревшись к телефону, Сара мягко усмехнулась, затем аккуратно, стараясь не намочить телефон, обхватила его двумя пальцами и поднесла к уху. Бар тоже посмотрел на свою трубку, она всё так же находилась в его руке.

– Детектив, это вы? – спросила Сара.

Бар снова посмотрел на телефон. Глупая мысль о том, что надо ответить, почему-то накрепко застряла в его голове. Как и робкая надежда на то, что она не заметит его в темноте возле двери в ванну, тихо сидящего на небольшом деревянном стуле. Тут Бар почувствовал, что сидит не на пустом стуле, а на чём-то очень мягком. Детективный разум сразу подсказал – полотенце. Картина общей ситуации в мгновение ока сложилась в его голове. И тут Сара развернулась к нему, сразу же его увидев.

Глаза кошки заметно округлились. Затем она развела руками, замирая в стойке немого вопроса. Бар хотел было что-то сказать, но он был тоже не готов к подобной ситуации. Особенно давило на мозг полотенце, на котором он так мягко примостил свою задницу. Понимая, что надо что-то делать, Бар медленно поднялся и, вытащив полотенце, подошёл к Саре и протянул его ей.

– Вам следует прикрыться, – виновато сказал он и, отвернувшись, пошёл в коридор, чувствуя, как греется от ее взгляда затылок. Хорошо еще, что не закричала. Получилось бы совсем нехорошо.

Одевалась Сара на удивление недолго, лишь накинула халат, запахнула волосы в полотенце и снова вышла к нему. Кроме волос не было ни одного намека на то, что она только что лежала в воде. Что, впрочем, не удивительно, как и любая кошка, она ненавидела быть мокрой. Хотя и здесь были исключения, ведь нескольких хвостатых любительниц долгих ванн он всё же встречал.

– Детектив, объяснитесь, пожалуйста, – сказала она. – Я, конечно, всё понимаю, но мне кажется, вы слегка переусердствовали, заходя ко мне без приглашения.

– Я позвонил, да и дверь была открыта.

– Ну, это, конечно же, всё объясняет, – она подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. Бар выдохнул от такого открытого и пристального взгляда. Воистину, кошачья красота не знает границ.

– Вам угрожает опасность, Сара.

– И?

– Вам нужно уехать из города.

– И ради этого вы приехали сюда, детектив? – мягко спросила она, подходя к нему и всматриваясь в его морду. – Просто, чтобы передать эти слова?

– А почему нет? Все заслуживают защиты.

– Но мне некуда ехать, сестра не сможет меня приютить, так что, кроме этого дома, мне жить негде. Да и потом, поверьте мне, если этим зверям потребуется меня найти, они легко вычислят мой новый адрес.

– Если вас спрячу я, то это будет сложно сделать. У меня есть один очень хороший знакомый. У него дом в лесу, найти вас там будет очень непросто. А я тем временем смогу спокойно расследовать дело, не опасаясь за вашу жизнь.

Сара подошла к нему еще ближе. Казалось, ещё одно движение, и они коснутся друг друга носами. Бар почувствовал запах её шерсти – нежный, опьяняющий, едва уловимый. Манящий. Его даже немного качнуло, словно это был самый настоящий дурман.

– Детектив, зачем вам это? Неужели я вам нравлюсь?

Бар промолчал, стараясь как можно спокойнее реагировать на её приближение.

Сара тем временем провела пальцем по его уху, затем по носу и остановилась на подбородке, продолжая мягко улыбаться и наблюдать за его реакцией. Взгляд её был теплым, убаюкивающим. Потом она тихо вздохнула.

– Как кошка, я уже прожила свои восемь жизней, боюсь, для такого, как вы, я, мягко говоря, не совсем подходящая персона.

– Я, я…– тут Бар заметил в окне автомобиль. Черный «Кадиллак» с кривой обезьяньей мордой, поперек черной шерсти которой красовалась длинная белая полоска. Недолго думая, Бар резким движением пригвоздил Сару к полу и накрыл её своим телом, позволяя пулеметной очереди спокойно изрешетить всю стенку.

– Боже, – тихо крикнула Сара среди бьющегося стекла. Но Бар прижал её так, что даже в панике она не смогла бы вскочить и побежать.

Наконец пулемет затих. Бар откатился к стене и вытащил револьвер. Но воевать не пришлось – резина завизжала, и «Кадиллак» рванулся с места. Чеширски аккуратно выглянул в окно. На асфальте остался лишь темный след от шин.

– Господи, что это?

– Пока – предупреждение, Сара. Мне предупреждение, – спокойно ответил Бар, убирая револьвер в кобуру и помогая ей подняться.

– Разве они не хотели нас убить?

– Нет. Если бы хотели убить, то стреляли бы раньше и, скорее всего, постарались бы добить, а так это всего лишь предупреждение. Если бы вы были здесь одна, то думаю, вы были бы уже мертвы. Другое дело – убить полицейского, да ещё при исполнении – это определённые трудности. Даже для этих ребят.

– Что же теперь делать?

– Конкретно вам – полностью слушаться меня. От этого напрямую зависит ваша жизнь. Первое – собирайте вещи, мы сейчас же уезжаем.

– Куда?

– К моему другу. Сара, я же сказал вам, что у меня есть хороший друг, который поможет вам спрятаться.

– Но как же полиция? В нас же стреляли.

– Сара, я и есть полиция. Мне лучше знать, что надо делать. Так что собирайте вещи и садитесь ко мне в машину. И чем быстрее, тем лучше. Берите все самое ценное, у нас нет времени для того, чтобы долго паковать чемоданы.

– Хорошо.

Бар выглянул на улицу. Зевак было немного. Спасибо району, но следовало поторапливаться – лишние свидетели были ни к чему. А ещё у Бара было подозрение, что обезьяны могут передумать со своей галантностью по отношению к копам.

 

Глава восемнадцатая

Лесной домик

Черный форд летел как на крыльях. Бар здорово вложился в эту развалюху, так что теперь от неё ничего не отваливалось, а внутри не шумело, не кряхтело, не лилось и не дребезжало. Хотя подкрасить в некоторых местах не помешало бы, но эта мелочь ничуть не портила общее настроение.

Сара почти ничего не говорила и только лишь задумчиво смотрела на пробегающие пейзажи, да иногда косилась на Бара. Поездка проходила достаточно тихо, разве что играл приемник на мелодичной романтической волне. Бар ещё раз мысленно поблагодарил Святую Кошку за барсука Джереми Ханса. Если бы не этот журналист, то спрятать Сару было бы гораздо сложнее. А так, убрал подальше – веди спокойно дело.

Барсук Джереми жил в небольшом деревянном доме в глубокой глуши среди мха, старых деревьев и небольшого лесного озера, на которое выходил деревянный причал. Бар облокотился о деревянную калитку и вдохнул чистый лесной воздух. Эх, он бы и сам тут с недельку отдохнул, без суеты, стрельбы, преступников и прочей нечисти. Затем он увидел Джереми, одетого, как обычно, в теплый халат, порядком протёршийся, старые ботинки и странную теплую клетчатую кепку. Бар открыл замок и пошел ему навстречу, раскрыв свои крепкие объятия.

Старый барсук, как обычно, щурился, привычно держа очки на самом кончике носа. Бар обнял его. От барсука пахло елками, лесными ягодами и благородной старостью, несколько отяжеленной мелкими хозяйскими заботами.

– Я смотрю, ты не один, – сказал Джереми, отстраняясь от Бара. – Не представишь меня?

– С удовольствием. Сара, это Джереми. Мой старый друг и, наверное, лучший журналист из всех, что я встречал.

– Ты слишком уж задрал планку, друг, – сказал Джереми, поворачиваясь к Саре. – Мэм, если честно, я не ожидал, что Бар не соврет, описывая вас. Вы действительно очень красивы.

– Спасибо, – улыбнулась Сара.

Бар лишний раз восхитился Джереми, это был не барсук, а настоящий матёрый лис в общении с дамами. Кто знает, если бы он смахнул пару десятков лет, то, возможно, смог бы отодвинуть его в зону второго варианта.

Джереми взял лапку Сары и мягко её поцеловал. Бедная кошка растаяла ещё больше, полностью растратив всю обороноспособность. Бар лишь покачал головой и молча поплёлся позади них, слушая, как Джереми окучивает и без того очарованную им даму.

– А как вы познакомились с детективом? – спросила Сара после очередного цветистого комплимента.

– Это очень интересная история, которую я, конечно, мог бы сейчас описать, но мне кажется, нам следует сперва сесть у камина и уже там, в приятной обстановке, начать этот неторопливый рассказ. Ведь наблюдая, как горит огонь и насыщаясь вкусными ароматами свежезаваренного чая, мы лучше вникнем во все нюансы.

– А вы умеете преподнести беседу, – улыбнулась Сара.

– О да, это умение мне передалось от родителей. Они всегда говорили, что истину можно познать лишь в спокойной располагающей обстановке.

– Так, это уже без меня, я вынужден вас покинуть, – вставил Бар, останавливаясь возле двери. – Сара, я должен временно забрать ваш телефон. Если что-то важное – попросите и Джереми соединит вас со мной.

– Бар, прошу, останьтесь хотя бы на сегодняшний вечер, – сказала Сара, ухватив его за лапу. – Прошу, вы ещё успеете уехать. Лишь несколько часов. Я очень хочу ознакомиться с нюансами вашей встречи с этим очаровательным зверем в вашем непосредственном присутствии.

– Как он вас обработал, – заметил Бар, понимая, что желания остаться у него куда больше, чем желания уехать. По сути, пару часов ничего не изменят, зато многое подарят.

Его старый друг Джереми, мягкое тепло камина, запах лесной душистой зелени, которую столь умело он заваривает. Атмосфера тишины и покоя, которой так богат этот старый дом. Что может быть лучше?

– Конечно, он останется, я знаю эту кошку дольше, чем кто-либо. Не переживайте, никуда он не поедет. Ну, во всяком случае, в ближайшее время.

– Да-да, всё-то ты знаешь, старый прохиндей, – сдался Бар, позволяя увести себя в дом.

Внутри было хорошо. Первая часть дома была очень высокой, разделяясь на два этажа лишь к середине, где располагался крытый уголок, чем-то напоминающий веранду и две комнаты. Кабинет и гостевая спальня. Сам же Джереми спал внизу на длинном и широком угловом диване, таком же потрепанном, как и его хозяин. Рядом с диваном был небольшой столик, заваленный газетами, журналами и книгами, среди которых умостилась большая чашка с чаем.

– Проходите, не стесняйтесь. Можете присесть на диван и не смотрите, что он старый, в этом возрасте он стал ещё мягче и теплее. Или же вот кресло – здесь всё новое. Сейчас, минуту, включу лампу.

Джереми подошёл к высокому торшеру, и мягкий свет сразу же расплылся по всему дому, дополняя интерьер тенями и светом. Бар не спеша снял пальто и сел в кресло, стараясь меньше поддаваться на сильное искушение расслабиться и плюхнуться на диван, утонув в его подушках, как это сделала Сара.

– Как же здесь чудесно, – заметила Сара, откинувшись на мягкую спинку дивана.

Бар улыбнулся и кивнул. В доме Джереми и правда было хорошо. Казалось, время тут идёт своим чередом, даже будто замедляясь. Он посмотрел вперед сквозь длинные стекла, сдерживающие первые порывы дождя. Умиротворение было во всём.

– А вот и чай, – сказал появившийся с чайником Джереми. – Самый вкусный. С цветами.

– По вашему рецепту?

– Ясное дело. По-моему, по чьему же ещё, – недоумевающе ответил барсук.

Приняв чашку из рук старого товарища, Бар сделал небольшой глоток. Он спокойно относился к чаям, но Джереми творил что-то поистине невообразимое, и поэтому его чай он пил с большим удовольствием. То же самое произошло и с Сарой, хотя общеизвестно, что среди кошек не особо практикуется чаепитие.

– А теперь – как вы познакомились, признавайтесь, – спросила Сара, греясь от теплой чашки с чаем.

– Вот теперь можно и рассказать, – промолвил. Джереми, не спеша опускаясь на свой любимый диван. – Итак, это произошло то ли пятнадцать, то ли двадцать лет назад, когда я ещё работал в «Практик таймс».

– Слишком уж ты меня старишь, Джереми, побойся Бога, – скривился Бар. – Так получается, либо мне было пятнадцать лет, либо сейчас я перешагнул уже за сорок.

– Так, ну ты либо слушаешь, либо сам рассказывай, – обиженно ответил старик, корча обиженную мину.

– Ладно, всё, молчу.

– В общем, хорошее было время. Только вот цензура покоя не давала, а я занимался как раз политическими делами, так что по мне всё это било в первую очередь. Помню, тогда у нас ещё Мекдокс редактором был, мир его праху, офигенный был самец, хоть и лошадь, – Ханс на секунду задумался, видимо, вспоминая редактора. – Ну так вот, сделав очередную провокационную статью, а по сути, написав просто правду, я попал в немилость, и Мекдокс решил меня попридержать, переведя на криминальные хроники. Так что фактически я оказался в ссылке, в небольшом отделе с одной девочкой-студенткой. Вот тогда-то я встретился с Чеширски, когда он попал на след портового крысолова.

– О, кажется, я припоминаю, мне говорили о нём. Это была какая-то крыса, так?

– Да, крыса. Джек Горни. Любитель горных лыж. Только вот один раз ему не повезло. Их домик завалило лавиной, и он три недели жил за счет своих сопровождающих. Кстати, тоже крыс. Как он потом говорил, это был знак свыше. Понятное дело, что тогда это замяли – Горни был богат, вот и списали всё на несчастный случай. А вот потом, вернувшись в город, он почувствовал снова свой голод. Только теперь уже не по привычной пище, а по свежему сырому крысиному мясу, больше всего которого водилось именно в доках. Тогда-то и начали пропадать местные рабочие. А, соответственно, на Бара повесили самое невзрачное на первый взгляд дело – пропажу чернорабочего крысу-эмигранта.

– Эй, я сам взялся за это дело – это же убийство. Не всем достаётся шанс первым делом получить убийство.

– Да уж, тебе тогда крупно повезло. Никто и подумать не мог, в какое громкое дело это выльется и сколько поздравлений получит вчерашний выпускник. Это, кстати, объясняет, почему ваш непосредственный защитник до сих пор на плаву, ведь, как вы уже поняли – у него не самый контролируемый характер.

– Понимаю, – Сара с интересом посмотрела на Бара, черный волосатый рыцарь обретал всё новые черты.

– В общем, Бар выследил мерзавца, а, точнее, мы выследили мерзавца, так как и мне, и ему нужно было получить что-то очень серьезное. Ему – для взлета, мне – для возвращения. И каждый из нас снова был на коне.

– Только у меня шрам на спине остался, и по канализации я лазил, – заметил Бар, лакая из кружки.

– У каждого своя задача, ну не будет же пожилой журналист лазить по канализации, я и так помог тебе.

– А потом вы вернулись обратно к политике? – спросила Сара.

– Ну, не сразу, несколько ещё дел нам удалось раскрыть. Это было хорошее время, Бар тогда был куда моложе, агрессивнее и меньше спорил.

– Был покладистым учеником?

– Покладисто-горячим, если так, конечно, можно выразиться.

– Так, я, наверно, всё же поеду. Всё это, конечно, весело, но что-то слишком много воспоминаний. Вам и без меня будет о чём поговорить, – сказал Бар и посмотрел на часы. Он вдруг почувствовал, что стоит ему задержаться и он уже не поедет обратно в город. Он встал и поставил кружку на столик, направляясь к двери.

– Подожди, – вдруг сказала Сара, догоняя его в дверях.

– Да?

– Я знаю, что ты делаешь больше, чем нужно, – сказал она, посмотрев в стороны и облизнув губы, – но мне нечего дать, я…

– Тише, тише, Сара, мы, кошки, должны помогать друг другу.

– Ты первый кот, от которого я это слышу.

– Ты просто слишком молода и мало котов встречала, правда же? – Бар подмигнул и обнял её за плечи. – Всё будет хорошо, здесь ты в безопасности. Джереми уже отошел от дел, и мы с ним редко видимся, сюда никто не приедет.

– Бар, скажи, почему ты это делаешь?

Он посмотрел в её глаза. Теперь она уже не убирала взгляд. Большие красивые глаза были просто великолепны под светом торшерной лампы и частичной тенью. Особенно, когда в них играли блики огня. Казалось, удержаться просто невозможно.

– Это моя работа, Сара. Я ведь детектив, – сказал он, убирая лапы с её плеч и выходя во двор. Она молча проводила его взглядом, пока, наконец, машина не скрылась из виду.

– Ты не спеши, у него не всё так просто с противоположным полом, особенно с кошками. Бар редко влюбляется, а если и влюбляется, то, как правило, теряет свою любовь, – услышала она голос старика. – Иди, выпьем чая, этому парню лучше сейчас побыть одному.

 

Глава девятнадцатая

Ближе к краю

Бар полностью выдавил педаль газа и почувствовал, как машину начинает трясти – бедный форд не был готов к тому, чтобы выдать всю свою мощь. Но, увы, Бар ничего не мог с собой поделать и, крепко сжав руль, гнал по сколькой дороге. С чего бы это? Может потому, что он снова вспомнил Жанни?

Бар постарался отвлечься от этих мыслей. Сейчас нужно было думать лишь о Хензо, об их встрече, и о том, что сможет добыть для него его информатор. Надо было успеть вовремя – Хензо был крайне осторожным и никогда не задерживался дольше обычного, а сейчас это было очень важно, особенно после покушения на Сару.

Но ещё больше Бар думал о шимпанзе с белой полосой. Обычно о таких ребятах с особыми пометками информации куда больше, чем об их стандартных друзьях-бандитах, ведь это как-никак уникальная отметина. Скорее всего, это заезжий гость, иначе Бар наверняка бы знал о нём. Тут машину повело и Бар крутанул влево – вышло слишком резко и автомобиль снова повело, тогда он резко взял правее, но машину уже подхватил мокрый асфальт и понёс к краю дороги.

Остановившись возле обрыва, Бар опустил голову на руль. Надо было успокоиться. Жанни уже не вернуть, её нет. С этим стоит смириться, ведь она ушла навсегда. Он ведь уже принял это, так почему же прошлое снова нагнало его на этой темной дороге?

Через пару часов Бар уже въезжал в город, выворачивая на Харифордскую улицу, от которой до кондитерской всего пара кварталов. Бар поставил машину возле одного из домов и выставил на часах будильник. Немного сна не повредит уставшему коту, особенно перед встречей с Хензо. Он откинул сиденье, заложил лапы за голову и мгновенно уснул.

Когда Бар проснулся, то солнечные лучи уже вовсю прогрели салон и слепили глаза. Глубоко зевнув, он осмотрелся и посмотрел на часы. Час. Самое время пройтись и заказать себе чашечку крепкого кофе. Бар потянулся и почувствовал, как скрипят суставы. Как и у всех кошачьих, утренние потягушечки были его слабостью.

– Мне, пожалуйста, с молоком, – сказал он, ткнув подушечкой пальца в американо. – Побольше молока.

– Есть ещё сливки, – улыбнулась официантка-газель, обнажив свои длинные зубы.

Девочка явно хотела понравиться, но эти зубы… Бар почувствовал, как его слегка передернуло. Он опустил глаза в меню и снова пробежался по названиям – ему не хотелось, чтобы она заподозрила в нём антипатию.

– Нет, сливок не надо, просто молока. Двойную порцию.

– Как скажете, приятного вам дня.

– Вам тоже, – Бар проводил её взглядом. Всё же антилопы его совсем не привлекали. Эти зубы, выходящие за рамки приличия, кривые тоненькие ноги, отсутствие талии, выпирающий живот. Как вообще можно было любить подобные создания? А ведь многие считали их красивыми. Брр, ужасная глупость.

Хензо, как и ожидал Бар, пришёл вовремя, снова вырядившись, как самый настоящий павлин. Только в этот раз ядовито-зеленый. Бар заметил, что Хензо был чем-то явно встревожен.

– Привет, детектив, – сказал он без привычного пафоса.

– Привет.

– Как дела?

– Да нормально все, как ты?

– Судя по тому, что я ещё не смылся – неплохо. Как съездил за город? – спросил Хензо, раскрывая меню.

– Ты в курсе, что я увез Сару?

– Работа такая. Впрочем, о стрельбе весь город гудит. Как-никак ты – фигура знаковая и это открытое нападение на тебя многим пришлось по вкусу.

– Это, конечно, приятно, но меня куда больше интересует, нашел ли ты что-нибудь на троицу?

– Бар, ты уверен, что хочешь в это влезать?

– Не томи, Хензо. Ты меня слишком хорошо знаешь, чтобы задавать такой вопрос.

– Ладно, ладно. Что ты слышал о новом наркотике «Смайл»?

– Немного. Этим занимается УБН, нас наркотрафик мало касается. Знаю, что это новая синтезированная дрянь, которой буквально завален наш город.

– Есть информация, что наплыв этого наркотика напрямую связан с твоими друзьями. Подробности я не знаю, но это и не входило в мою задачу, так ведь? Главное – вектор поиска указать.

– Хочешь сказать, Парацефтикал занимается производством «Смайла»?

– Да. Ты же не думаешь, что Толстопуз просто так начнёт шантажировать Мучи какими-то котятами? Истинная причина куда глубже, котята твои – это так, верхний слой.

– Верхний слой… – повторил Бар и задумчиво посмотрел в окно.

Хензо не сводил с него взгляда.

– Мир состоит не только из таких полицейских, как ты, Бар. Для большинства смерть котят ничего не значит.

Бар скривился и сделал глоток. Хензо на самом деле не был циничным, но это его стремление казаться таковым сильно раздражало Бара. Вероятно, это уже вошло в привычку Хензо, бандитскую, естественно, – нельзя же быть преступником и быть милым малым. Хотя, кто его знает. Это всё слишком сложная философия.

– Значит, всё из-за наркотика?

– Увы, детка. Хотел бы я сказать, что жирным котом двигало что-то другое. Но, увы.

– Есть ещё кое-что. Сара ведь кошка, как она могла родить от собаки?

– Бар, Бар, ну ты чего? Я, конечно, в курсе многих вещей, но это явный перебор. Откуда мне это знать?

– Хорошо. Что ты знаешь про обезьян?

– Про них – очень мало. Знаю лишь, что у них есть некоторые связи с картелями, и что они очень заинтересованы в том, чтобы у Альфонски не было проблем. А ещё слышал, что ими руководит некоторый Харчи. Подробностей не знаю, но ходят слухи, что его даже в Мексике считают абсолютным отморозком.

– Да уж, Мучи умеет выбирать друзей.

Хензо вдруг резко побледнел и замер. Бар впервые видел своего друга таким. Казалось, страх полностью парализовал Хензо, превратил веселого и энергичного парня в холодную каменную статую, сохранившую из былых чувств лишь страх. Бар повернулся в ту сторону, куда смотрел Хензо.

Это был он, тот самый шимпанзе с белой полосой. Он стоял в дверях и смотрел прямо на них, затем прошёл к свободному столику и сел, передав серое пальто официантке. Невысокий, худой, с острыми плечами, он казался крайне карикатурным персонажем, никак не подходившим на роль цепных псов мафиози. Шимпанзе не сводил с Хензо глаз. Могло показаться, что эта дуэль взглядов будет длиться вечно, пока, наконец, её не прервала газель с очередным вопросом к Хензо:

– Вы что-нибудь будете? – игриво спросила она, обращаясь к крысе.

– Нет, спасибо, – пространно выронил он, задумчиво разглядывая улицу, а затем, как бы невзначай, обронил:

– Даже не думай на него лезть, не сейчас. Значит так, я сейчас выйду, ты сиди здесь. Вряд ли он сразу пойдет за мной. Ты слишком непредсказуем, чтобы можно было оставить тебя тут и открыто меня преследовать. Он останется с тобой, а значит, есть неплохой шанс уйти.

Со стороны могло показаться, что Хензо не в себе, но Бар слишком хорошо его знал и это поведение – не что иное, как демонстрация самой высшей опасности. Но кто же эта наглая обезьяна, способная лишь одним своим видом так перепугать Хензо и вот так в открытую зайти на их встречу? Даже для приматов это сильный перебор.

– Ты его знаешь? – спросил Бар, понимая, что это последний вопрос на этот раз.

– Это и есть мистер Харчи, – сказал бледный Хензо.

– Тот самый палач?

– Да, мистер Правая рука Вуди Харельстона, их главаря в Мексике, – беспокойно сказал Хензо, продолжая всматриваться в улицу. – Бар, надо расходиться.

Бар повернулся и проследил за ним взглядом, затем снова посмотрел на обезьяну. Харчи, как его назвал Хензо, спокойно пил кофе. Хоть он был и худой, но всё же обладал какой-то поистине неприятной аурой, полностью сдирающей внутренний покой и уверенность. Бар почувствовал, как револьвер через кобуру упирается в него своим дулом, мягко напоминая о себе. Тем временем Хензо поднялся и, перехватив пальто рукой, обронил:

– Если он выйдет за мной, то тебе ничего не угрожает и можешь смело допивать кофе. Если же нет, то проверь свой револьвер, Бар.

– Хензо, если он выйдет за тобой, значит, за ним выйду и я. Впрочем, нам не обязательно ждать, пока он что-то придумает. Я почти допил свой кофе, можно прогуляться и вдвоём.

Хензо посмотрел на Бара с мягкой улыбкой:

– Спасибо. Но прогулка под ручку с детективом – явный перебор. Будь осторожен, дружище, я дам о себе знать.

– Ты тоже, Хензо, ты тоже.

Чеширски медленно опустил руку на рукоять. Харчи заметил это движение, но как ни в чем не бывало продолжил аккуратно смаковать свой кофе, читая газету. Бар выглянул на улицу. Хензо оказался прав – Харчи был не один. Целых две машины дежурили у входа, но ни одна из них не стала преследовать Хензо, позволив крысе спокойно уйти. Бар выдохнул с облегчением. Если бы хоть кто-нибудь пошёл за ним следом, он вряд ли сохранил все пули в револьвере.

 

Глава двадцатая

Демон во плоти

Мистер Харчи так же, как и Бар, проводил глазами Хензо и ещё минуты три смотрел ему вслед. Затем, заметив на себе взгляд Бара, Харчи улыбнулся и поднял чашечку с кофе вверх в знак приветствия. Бару ничего не оставалось, как ответить ему тем же. Харчи не спеша поднялся и подошёл к нему.

– Не возражаете, если я присяду? – спросил он, указывая на свободное место.

– Присаживайтесь, конечно, – ответил Бар, откидываясь на спину.

– Спасибо, – вежливо сказала обезьяна. – Здесь очень вкусный кофе. Давно заприметили это место?

– Года четыре, может, пять.

– Судя по тому, что здесь так мало детективов, вы никому о нём не говорите.

– Я люблю побыть один. Коллег и так каждый день вижу.

– Понимаю, понимаю, сам такой. Тоже ваших коллег постоянно вижу, приходят, просят денег. Неумеренные аппетиты.

– И много приходит?

– Большинство, детектив. Поэтому невольно испытываешь уважение к таким, как вы, – сказал Харчи, и лицо его приобрело усталый вид. – Не люблю меркантильности, борцы за идею мне ближе.

– Считаете меня борцом за идею?

– Да. Если честно, я думаю, что именно это и поможет нам прийти к соглашению.

– Это после того, как вы хотели меня убить?

– Убить, – Харчи махнул лапой. – Бросьте, детектив. Если бы я вас хотел убить, то убил бы, вы и сами это понимаете. Это так, неудачное первое знакомство, способ проверить, такой ли вы резвый кот, как о вас говорят.

– Проверили?

– Да. Вы извините, я давно перестал верить слухам. Предпочитаю все проверять при личной встрече.

– Да ничего страшного, стреляйте на здоровье.

– А вы юморист. Вы мне симпатичны, детектив. И я очень бы хотел, чтобы мы если и не стали друзьями, то, во всяком случае, пришли к соглашению.

– Это к какому же?

– Ну как. Вы же ищете убийцу котят. Я помогу вам найти его. Помогу достать и предать его суду. Это же и есть первопричина вашего поиска. И в доказательство я, пожалуй, сразу назову вам имя кота, виновного в смерти этих несчастных малюток. Это Сильвестр. Вы его, наверное, знаете лично, так как, насколько мне известно, вам приходилось иметь с ним дело. Конечно, вы бы и сами нашли его, но это стоило бы вам определённого времени, так как ваши друзья из полиции вам бы только мешали. Всем известно, что мистер Толстопуз кормит ваш участок с руки.

– И с чего такая добродетель? Зачем вам мне помогать в этом?

– У нас свои интересы.

– Наркотики.

– Свои интересы, детектив.

– А если я откажусь?

– Ради чего?

– Не люблю, когда мне угрожают.

– С чего вы решили, что я вам угрожаю? Наоборот, я вас очень уважаю. После первой неудачной встречи пришёл сам. Общаюсь с вами, стараюсь дать вам понять, что сотрудничество в конкретном случае – лучший вариант. Ведь если вы откажетесь и продолжите лезть вперед, то, во-первых, столкнётесь с Толстопузом, так как для вас это первостепенный противник, заказавший смерть невинных детей. А во-вторых, столкнётесь с нами. И как бы вы хорошо не стреляли, шансов, скажем, у вас немного. К тому же, разве наркотики – ваш профиль? Разве для этого нет других отделений? Ваша задача – найти убийцу котят. Я помогу вам найти не только исполнителя, но и заказчика, и в этом случае вы можете не опасаться ни за Сару, ни за Хензо, этого горе-информатора.

– А мягко стелите, уважаемый.

– Я лишь хочу, чтобы мы все выиграли от этого соглашения. Совсем не нужно лить каждый раз кровь. Зачем? Вы спокойно делаете свое дело, мы свое. Все довольны, риск минимален. Это разумный ход. Я слышал, что вы приходили к Толстопузу без охраны, надеясь на сотрудничество. Или я не прав? Тот же самый Хензо – вы прощаете ему мелкие шалости в обмен на информацию.

– Вы торгуете наркотиками. Это нечто другое, – тихо сказал Бар и наклонился к Харчи на расстоянии вытянутой руки. – Вы, наверное, плохо меня изучили, мистер Харчи. Я никогда не пойду на соглашение с наркоторговцем. Спасибо за проявленное уважение, но вы на одной стороне, я – на другой. Между нами не может быть мира. Если у меня появится возможность вас засадить, я это сделаю.

– Ну что ж, я понял вашу позицию, – с грустью заметил Харчи и посмотрел на оживающую после спячки улицу. – Знаете, я работал в разных местах. И понял одно – все звери похожи. Везде есть достойные и недостойные. И, как правило, первых меньше. Поэтому каждый раз, встречая такого, как вы, я сожалел, если мне не удавалось договориться с ним. Я не хочу вашей смерти, детектив. Поймите, вы идете не против меня лично, вы идете против системы, где я больше вам друг, нежели враг.

– Такая судьба, видимо, – пожал плечами Бар. – Но наркотики – это слишком серьёзное дело.

Харчи вздохнул и посмотрел в сторону своих машин.

– Что ж, я старался. Но, видимо, что-то не до конца разъяснил. Хотя от вас это ожидаемо – вот так рискнуть всем, рискнуть жизнью товарищей, родственников… Но если вы всё же передумаете, позвоните мне. Вот мой номер, – Харчи вытащил из кармана черную визитку с белым номером посередине и положил её на стол перед Баром.

Бар поднял её. Это был первый раз в его практике, когда преступник давал ему визитку. К тому же такую мягкую, приятную на ощупь, явно сделанную с любовью и на заказ. Впрочем, у Харчи таким было все. Пальто, рубашка, перчатки. Всё дорогое и изящное.

– Какой красивый город, – задумчиво сказал Харчи, глядя в окно.

– Да. Не самый плохой на вид.

– Мне кажется, что только звери, выросшие среди нищеты и дерьма, способны по-настоящему ценить прекрасное. Ведь нам есть с чем сравнивать. Не так ли?

– Я плохо разбираюсь в искусстве как таковом.

– А зря. Искусство – это единственное, что нас выделяет среди всех животных. Говорят, что мы, приматы, к нему наиболее расположены, но, как мне кажется, это не совсем так. Все животные к нему тянутся. И вы не исключение. Выбрали такое кафе, из которого открывается прекрасный вид.

– Вы ведете к тому, что наши вкусы совпадают?

– Да. Возможно, если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы могли бы стать хорошими друзьями, детектив. Что ж, может быть, вы и правы – такова судьба. Впрочем, у вас есть мой номер и, если что-то изменится, позвоните. Прошу, не откладывайте со звонком. Потерять Хензо и этого орангутанга – это одно, а вот Сару – другое. Поверьте мне, я очень не люблю убивать.

– Как вы откровенны. Тогда позвольте заметить: если хоть волос упадет с её головы – я вас достану даже на Марсе.

– Не на этом я хотел закончить наш разговор, детектив. Прошу вас, подумайте над моим предложением – худой мир лучше доброй войны.

– Спорное утверждение. Смотря с кем и ради чего мириться.

– Ради общего дела, детектив. Ради скорейшего поиска убийцы котят. Ведь, кажется, это вам так близко. Думаю, вы тоже испытали на своей шкуре, каково это – глотать грязную воду в мешке, – подмигнул Харчи, надевая шляпу.

– Но откуда? – спросил Бар, чувствуя, как по телу пробежали мурашки.

– Я всегда изучаю своих противников, если хочу найти в них друзей. Такова моя работа, мистер детектив. Важно найти что-то общее и, в данном случае это жажда жизни, она наше общее, – сказал Харчи и на мгновение замер, а затем вытащил из кармана небольшой конверт и пододвинул Бару.

– Я не беру взяток, – сказал Бар, немного разочаровываясь в Харчи. Как можно было изучать его так плотно и пропустить этот немаловажный фрагмент из его биографии? Неужели Харчи и вправду мог предположить, что он возьмет деньги?

– Это не деньги, Чеширски. Не недооценивайте меня. Знаете, я предполагал, что наш диалог мог закончиться таким образом и решил заранее сделать вам небольшой подарок в знак доброй воли. Вам он понравится.

– И что это?

– Раскройте и поймете. Главное, поверите в то, что я на вашей стороне. До свидания, детектив, – сказал он и вышел на улицу.

Бар посмотрел в окно. Навстречу Харчи вышли две огромные гориллы. Это было ещё одно отличие, так как раньше Бар никогда не видел, чтобы гориллы работали вместе с шимпанзе, тем более, под их командованием. Уж очень они были с гонором, практически никому не подчинялись, равно, как и большие кошки. Он посмотрел на конверт, затем на визитку. Это ж надо быть таким наглым. Взять, да и всунуть ему свои контакты. Бар разорвал конверт и вытащил отпечатки пальцев, затем посмотрел на бирку с именем и почувствовал, как его больной коготь снова режет бинт на лапе.

 

Глава двадцать первая

Кролик-патологоанатом

Первым делом Бар поехал в участок. Ему было необходимо срочно встретиться с Нэтси – единственным зверем, который мог бы помочь ему в этом деле. Правда, она немного на него злилась, но это вполне стандартно. Трудно было найти в участке зверя, который бы любил его всей душой.

Бросив машину перед участком, он быстро спустился по ступеням в подвал. Ох, как же он не любил это место – тёмное и холодное. Оно вызывало в нём не столько трепет или страх, сколько неприятное понимание того, что все они лишь куски мяса после смерти. Как он и ожидал, Нэтси была в морге.

– Нэтси, солнышко, добрый день, – поздоровался он, после чего увидел ее сердитые глазки. Больше всего на свете она не любила, когда её отрывали от работы.

– Здравствуйте, детектив, – отчётливо произнесла Нэтси.

– Хей, к чему официальность, мы же товарищи. Слушай, у меня к тебе есть дело.

– Все через капитана.

– Нэтси, ну что ты со мной делаешь? – сказал Бар, облокачиваясь на выдвижной ящик.

– Ничего, Бар. После того, как я тебе помогаю, у меня вечно одни сплошные неприятности, – грозно сказала крольчиха, накрывая очередной труп.

– Ах, ну какие проблемы? Это же мелочь – просто информация. У меня нет доступа, у тебя есть, все просто же, – примиряюще сказал он, отходя от стенки и позволяя ей задвинуть стеллаж.

Бар знал, что помогать ей бессмысленно, так как это лишь её разозлит. Нетси вечно стремилась делать всё сама, хотя в некоторых вещах ей и мешал её небольшой рост. Впрочем, в этот раз она довольно-таки оперативно передвинула труп на тележку и, развернувшись к Бару задом, покатила труп на вскрытие.

– Послушай. В прошлый раз, когда я тебе помогла, тело воришки выловили через три дня, а до этого он вполне бодро ходил по земле, – бросила она, разворачивая труп и осматривая со всех сторон. – Помоги переложить.

Бар ухватился за ноги, и они перетащили бегемота на стол. Повезло еще, что бегемот оказался тощий, иначе пришлось бы, как минимум, двоих ещё звать. Бар посмотрел на несчастного – бегемоты, как правило, всегда сами лезли на рожон, и частенько в морге оказывались их противники, но конкретно в этом случае противником оказалась жена-бегемотиха. Результат – около пятнадцати ножевых ранений.

– Нетси, парень умер, но такое случается в криминальном мире, это нормально.

– Но только вот он умер от твоих пуль, – сказала Нетси, надрезая кожу и вынимая кишечник, складывая его рядом на металлический противень. Бар поморщился, он всё не мог привыкнуть к тому зрелищу: маленький кролик выкладывает кишки животных, будь то бегемот или жираф, или несчастная антилопа.

– Но он же вытащил пистолет и стал стрелять. Это угроза жизни.

– Жизни? Он тебя что, ранил? Почему ты не выстрелил ему в ногу? – спросила Нетси, надрезая ребра и пробираясь к легким, затем она на мгновение замерла и повернулась к нему. – Подай мне вон тот ковшик, пожалуйста.

Бар с недоверием взял небольшой ковшик и протянул Нетси, она ухватила его свободной рукой.

– Спасибо, я забыла мочу на анализ взять.

– Ты умеешь создать романтичную атмосферу.

– Это ты у нас мастер на атмосферы, а я работаю, – строго сказала она, продолжая вынимать органы из тела.

– Я испугался, Нетси. Я стрелял на автомате, попал случайно в голову, он и умер. В тебя стреляли из пистолета? Это, чёрт возьми, страшно.

– Он был ещё совсем ребенок.

– Он уложил двоих и ранил полицейского – дети так не поступают. Я просто выполнял свой долг.

– Ну, хорошо, а что с тем носорогом?

– А что с ним? С ним всё в порядке.

– Ты попросил у меня обезболивающее, снотворное, хлороформ. Сказал, это необходимо для твоего друга.

– Формально он и был моим другом. Все мы, звери ‒ братья и друзья.

Нэтси подошла к нему вплотную и уперлась в него окровавленным указательным пальцем левой лапы.

– Ты его усыпил, привязал к стулу и кормил слабительным.

– Он сожрал ворованный ролекс. А преступления надо раскрывать. К тому же он был жирный, а им это полезно, – пожал плечами Бар.

Нетси обошла труп и перетащила легкие на весы.

– Ты использовал мое снотворное, Бар. Это было мое снотворное, да и к тому же ты скормил ему и антибиотики.

– Я думал, они будут полезны. Нэтси, я же не врач. Если бы ты всегда шла мне навстречу, я бы не пытался тебе немножечко соврать. Я же кот, а ты знаешь, что коты тупее кроликов.

Нэтси повернулась и зло сощурила глазки:

– Не заговаривай мне зубы, кот.

Затем снова отвернулась к весам. Бар вздохнул. В морге ему не нравилось. Во-первых, было холодно, а во-вторых, тут было полно трупов. И всё это одновременно. Он прикусил губу. Да, так он точно не получит то, что ему нужно. Надо было действовать хитрее.

– Нэтси, мы оба знаем, что единственные трупы, к которым ты не смогла привыкнуть – это трупы детей.

Нэтси остановилась. Чувствуя правильный путь, Бар стал мягко приближаться к ней. С этим кроликом наилучший контакт – когда ты рядом, иначе она может и соскочить.

– А я хочу данные именно по этому делу. По котятам.

– И что тебе нужно?

– Мне нужны отпечатки другого кота, ведь на трупах котят были отпечатки кота, которого не было в нашей базе.

– Понимаю. Ты хочешь найти остатки улик.

– Верно. Но я хуже общаюсь с тридцать седьмым, не говоря уже о местных судмедэкспертах, я вот даже с тобой наладить отношения не могу.

– Значит, ради котят?

– Только ради котят, – сложил лапы Бар. – Только ради них.

– Хорошо, через час я выйду.

– Ты просто супер!

– Но-но, я тебе не какая-нибудь кошка! Иди, жди, пока я не передумала.

– Уже ушел.

Бар поднял лапы и попятился к двери. Нэтси отвернулась к трупу и продолжила вскрытие – она не любила отвлекаться от процесса и делала свою работу на крепкую пятерку. Бар остановился возле дверей и посмотрел на Нэтси. И как она одна работала тут часами? Она же всего лишь кролик, пусть и кролик-патологоанатом. Впрочем, все они тут немного не в себе.

– Чеширски?

Бар вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял Джек Портко, недовольно его рассматривая. Старый енот был ещё менее дружелюбен, чем Нэтси. Подозрительно обнюхав Бара, Джек посмотрел на работающую Нэтси.

– Сколько раз я тебе говорил, чтобы твоего хвоста здесь не было? – он прищурился и подошёл к Бару ближе. – Запаха цветов нет, сладкого – тоже. Что ты здесь делал?

– Я просто не туда завернул, Джек. Я такой забывчивый, думал морг там, а оказалось, он здесь. Это бывает у нас, кошек.

– У вас, котов, много чего бывает, а ну брысь отсюда! – пробурчал он, отодвигая Бара лапой.

– Что вы все такие дикие-то, – покачал головой Бар и пошёл наверх, где потратил весь час на сбор всего, что только мог найти о Сильвестре. Информации оказалось немного: ни отпечатков пальцев, ни исследования ДНК – ровным счетом ничего, что могло бы хоть как-то пролить свет на это преступление. Бар снова раскрыл подаренный Харчи конверт, где красовались пальчики кота.

Намёк Харчи был прост и прямолинеен. Он подсказывал, что Сильвестр всё-таки касался котят. Но как? Каким образом он об этом узнал? Как вариант – все данные передал Джорски. Хотя там не было никаких подтверждений, что это именно Сильвестр – это были безымянные пальцы. Всё остальное сделал Харчи. Он нашел хозяина. Он выполнил работу детектива, причём весьма успешно.

Если это так, то Нэтси передадут именно эти пальчики, а значит, кота можно брать. Но это также значит, что брать придётся ему, так как дело принадлежит тридцать седьмому участку.

С другой стороны, если Бар правильно понял Мучи, то он заинтересован в том, что Мучи начнёт придавливать Толстопуза. Только почему он не сделал это через Джорски? Это же быстрее и проще. Нет, Бар, дело не в этом. Он хотел, чтобы это сделал именно ты. Чтобы ты нажил себе проблем, что ты, собственно, и сделаешь, залезая во всё это дело. Обвинить Джорски в сокрытии улик? Да он просто не знал, чьи это пальцы. Сильвестр официально никогда не попадал в участок и слепки с него не делали. А, стало быть, продажному детективу ничего не грозит.

Бар вздохнул. Он уже состряпал свой горе-план. Оставалось лишь дождаться, пока Нэтси свяжется со своими коллегами и подтвердит его догадку. А потом ему снова придется рискнуть и дернуться на правую руку одного из самых влиятельных мафиози города. С той лишь надеждой, что благоразумие Толстопуза не даст ему пристрелить Бара на следующий же день после реализации задуманного.

Он посмотрел на отпечатки. Чистая бумага, всё очень четко и красиво. Кто бы ни был этот Харчи, но работу он свою знал хорошо. Знал, как подцепить и где. Возможно, это и не пальцы Сильвестра. Но интуицией Бар чувствовал, что Харчи не обманул. Не тот это зверь, чтобы строить такие мелкие пакости.

Наконец позвонила Нэтси. Встретиться она предложила возле небольшой закусочной, что находилась между двумя участками. Вероятно, она уже успела повидаться со своими знакомыми, получив столь необходимые ему сведения. Что ж, девочка – молодец, надо будет купить ей морковное мороженное. Если, конечно, примет.

Бар вышел на улицу и сел в машину. Он был уже почти на сто процентов уверен, что она покажет ему те же самые отпечатки, которые ему подарил в конверте Харчи. И всё же, следовало убедиться. Он же детектив-профессионал, а не какой-нибудь дилетант, основывающийся лишь на своих подозрениях.

 

Глава двадцать вторая

Засада

Нэтси положила папку на стол, а затем устало села напротив Бара. Он пододвинул ей стакан со свежевыжатым морковным соком. Девушка улыбнулась, обхватив стакан мохнатыми лапками. Настроение у кролика явно было хорошее.

– Проблем не возникло? – спросил Бар, отложив папку в сторону.

– Да не особо. Но, если честно, мне кажется, Лепка знала, для кого я запрашиваю эти данные.

– Вероятно, у вас слишком хорошие отношения.

– Скорее всего, ей просто не по душе Джорски и коррупция в отделе. Вот и борется, как может, – грустно заметила Нэтси.

– Что-то ты скисла. Что произошло?

– Да ничего. Когда я устраивалась, я тоже думала, что буду помогать искать преступников. А теперь я вижу, что это никому не нужно.

– Эй, ты чего? Это нужно мне.

– Разве что только тебе. У меня уже гора моих результатов, до которых никому нет никакого дела. Кругом проплаченные дела, куда ни влезь. Видишь, приходится тайком носить тебе результаты. Бар, такое ощущение, что мы шпионы, – грустно заметила Нэтси.

– Но, независимо от всего, мы существуем. Более того, мы раскрываем дела. Вот смотри, сейчас я открываю папку, – Бар демонстративно открыл первую страницу и удовлетворённое выдохнул. – И вот, сегодня у меня будет засада.

– На кого?

– На преступника. На убийцу котят.

– Боже, Бар. Несмотря на всю твою твердолобость, ты все же хороший кот.

– А ещё красивый, Нэтси, обаятельный и очаровательный.

– Знаешь, – продолжила она, пропуская его слова мимо ушей, – я столько слышала о тебе. У нас даже шутили в академии, что чем больше в тебя выпускают пуль, тем больше ты соберешь улик.

– Ты берегла эту информацию для особого момента? Я что-то раньше не слышал комплиментов от тебя.

– Просто я была занята решением тех проблем, которые наваливались после твоих просьб, – съязвила Нэтси.

– Что же изменилось?

– Не знаю. Просто мы первый раз в кафе. Признаться, я даже не помню, когда была тут в последний раз, – она огляделась.

– Просто тебе с енотом не повезло. Он оказался старый, – улыбнулся Бар.

– Зато он, по крайней мере, живой, в отличие от остальных, – Нэтси отхлебнула из кружки.

– В твоем случае роман – дело простое, просто выйди и вытяни руку.

– Как все просто у тебя, – Нэтси поднялась. – Спасибо за сок, я лучше пойду, ещё так много работы. Надеюсь, ты найдешь этого убийцу и прострелишь ему голову.

– Эй, эй, эй, кролики же безобидные. Не так ли?

– Да, но не те, которые работают в морге. Пока, Бар.

– Пока, Нэтси.

Чеширски пожал ей руку. Всё же она была очень красивой, особенно с этим пушистым миниатюрным хвостиком, торчащим позади штанов. Другое дело, что было в её голове, ведь красавица, работающая в морге, всегда вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Впрочем, лично ему она нравилась, а значит, всё у нее было в порядке. Бар сравнил отпечатки. Харчи оказался прав – они сходились. Именно Сильвестр был тем преступником, который убил котят. Ну что ж, время промедлений закончилось – пора было арестовывать этого кота.

Расплатившись, Бар вышел из кафе, сел в машину и поехал в доки. Припарковавшись недалеко от офиса Толстопуза, он выключил фары и стал ждать. Конечно, это было рискованно, но другого варианта он не видел. Тридцать седьмой был слишком коррумпированным участком, чтобы идти к ним и пытаться просить помощи. Кроме того, много ребят тут не понадобится, так как он знал, что Сильвестр никогда не ночует на работе, предпочитая уезжать домой. А ещё он никогда не водил машину, пользуясь услугами шофера.

Наконец, около восьми вечера мимо Бара проехал черный линкольн. Остановившись возле решетки, водитель опустил стекло и охранник, дежуривший у забора, заглянул в салон. Затем кот исчез в дверях, оставив машину без присмотра. Бар быстро вышел из машины и незаметно подкрался к линкольну, бесшумно открыв его двери и пробравшись в салон.

– Сдвинешься с места, пуля в пузе, – тихо сказал Чеширски, пересев на вторую половину кабины.

Линкольн был президентского класса. Места для маневра было предостаточно.

– Ты хоть знаешь, чья это машина, придурок?

– Сейчас тебе лучше думать о пистолете, – сказал Бар, приставляя пистолет к голове водителя, чтобы тот почувствовал холод металла.

Спустя буквально пару минут в машину сел Сильвестр. Он был, как обычно, в строгом темном костюме с белым красивым платком. Увидев Бара, кот на мгновение замер, после чего медленно откинулся на сиденье.

– Скажи своему водителю, чтобы отъезжал. Мне не комфортно здесь, – сказал Бар, водя револьвером.

– Куда ехать?

– В сторону тридцать седьмого участка, – улыбнулся Бар.

– Сэм, трогай. Не будем заставлять детектива ждать, – спокойно сказал Сильвестр, положив ногу на ногу и протянув руку за бутылочкой воды. – Можно?

– Да, конечно. Почему нет.

Сильвестр сделал небольшой глоток, затем убрал бутылку на место. На его лице играла мягкая улыбка, а глаза горели любопытством. Но, по привычке сдержанный, он не спешил начинать разговор, предпочитая выждать паузу и наблюдая, как за окном мелькали фонари ночного города. Бар тоже не спешил, просто держал револьвер наготове.

– Я так понимаю, я арестован? – наконец спросил Сильвестр.

– Верно. Только без бумажной волокиты.

– Детектив, вы же понимаете, что это незаконно? – мягко сказал Сильвестр. – Это даже больше похоже на покушение.

– Возможно, – пожал плечами Бар, всматриваясь в заднее стекло на наличие слежки.

– Эх, Чеширски, Чеширски, все вы не закончите ваш крестовый поход против успешных зверей. Зачем, это же просто глупо.

– Сильвестр. Ты сядешь за убийство котят.

– Котят? – глаза тощего кота сузились.

– Да. Тех, что ты утопил.

– Детектив, что за глупости? Неужели вы в это верите?

– Без фокусов, ты меня знаешь, если что-то пойдет не так, то мне придется обойтись без суда.

Сильвестр хотел было что-то сказать, но вместо этого облизнул нос и промолчал. Бар одобрительно кивнул и продолжил помахивать револьвером, постоянно держа его между ними. Он был прекрасно осведомлен, насколько быстрым может быть Сильвестр. Как говорили преступные коты, все убийства он совершал голыми лапами.

 

Глава двадцать третья

Открытое обвинение

– Уважаемые господа, – крикнул Бар, входя в участок и толкая Сильвестра впереди себя. – Этот кот обвиняется в убийстве котят, смерть которых расследует мистер Джорски. В силу определённых обстоятельств это расследование слишком затянулось, так что я был вынужден помочь вам в поимке преступника.

– Ты чё творишь, Чеширски? – поднялся из-за стола козёл Брэд Джорски, который на мгновение едва не выронил выпученные глаза.

– Спокойно, дружище. Я не собираюсь забирать твое дело, я просто помогаю тебе. Сверь отпечатки этого парня с теми, что ты нашел на детских трупиках, – сказал Бар. – Возможно, ты найдешь что-то общее. А затем ты сможешь выписать ордер на его арест. Для этого нужно не так много времени с такими уликами на лапах, не так ли?

– Возможно, – Джорски затравленно оглянулся на своих коллег, столпившихся вокруг его стола.

– А разве для того, чтобы взять отпечатки, не нужны какие-либо косвенные улики? Может, мне вызвать адвоката? – поинтересовался Сильвестр.

– Конечно, вызовешь, – ответил Бар.

– Детектив, он прав, – сказал Джорски, хватаясь за соломинку, брошенную Сильвестром. – Ты прекрасно знаешь, что нам не удастся взять его отпечатки.

– Тебе нет. Мне да. Держите, парни, – сказал Бар и бросил папку со снимками на стол.

Один из окруживших их полицейских, высокого роста буйвол, подошёл к столу Джорски и открыл папку.

– Да это же отпечатки! Это чьи, Бар?

– Это лапки этого парня, они идентичны тем, что вы нашли на трупах. Вам даже искать ничего не надо. Просто сравните их и всё. Затем предъявите ему обвинение и продержите до суда.

– Какой же ты простой, а, – бегая глазами, сказал Джорски.

– Зато ты – подозрительно медленный. Оформляй его, – сказал Бар, толкнув Сильвестра в руки Джорски, а сам направился в кабинет Вальса, наблюдавшего за ним сквозь окна офиса.

Открыв двери, Бар улыбнулся капитану, будто старому другу. Вальс хмыкнул, но сделал это мягко, словно опытный учитель, который пытается не реагировать на дерзкую выходку своего ученика. Затем он подошёл к столу и сел, приглашая Бара сесть напротив.

– Ты, я вижу, сегодня в ударе, Чеширски?

– Пришлось немного попотеть, но результат того стоил.

– И что думаешь делать теперь?

– Сперва хочу убедиться, что с этим парнем всё будет хорошо. И не произойдет никаких накладок. Теперь даже адвокаты Сильвестра не смогут его отмазать.

– Будут вопросы, ведь по факту отпечатки появились неизвестно откуда.

– Арни, ты же хотел, чтобы я помог вам? Помоги и ты мне. Разве сложно придумать, что эти отпечатки хранились в базе много лет? Поверь, тот факт, что он утопил котят, скормленный жадным журналистам, заставит всех забыть о том, когда вы взяли отпечатки пальцев. Это хорошее дело.

– Согласен, улики стальные.

– Ну, так как, проконтролируете? Особенно учитывая, что здесь завязана смерть детектива Шаха Пятницкого, смерть которого я тоже расследую, пусть и опять же в частном порядке.

– Да ты не кот, ты крот, – ухмыльнулся Арни, которому явно нравился результат кошачьей работы. Ладно, давай немного раздавим по этому поводу виски, на работе можно.

– Но, сэр…

– Сейчас девять часов вечера, Бар. Ты привел правую руку Толстопуза – ничего с тобой не случится, если ты опрокинешь немного горячей жижи. Поверь, я давно не видел тут столь важной бандитской морды, и это доставляет мне огромное удовольствие.

– Может, ещё на брудершафт?

– Давай без фанатизма, ты мне не настолько нравишься, – сказал Арни и посмотрел на Джорски, растерянно буравившего взглядом и его, и Бара. – Вот ведь подлюка, прости Господи. Давно уже подсиживает меня. Но со старым носорогом сладить не так-то просто, дружище.

Бар поднял стакан с виски и, не чокаясь, опрокинул его.

Арни тоже принял на душу, затем громко стукнул стаканом о деревянный стол, расплескав оставшиеся капли. Щеки носорога порозовели, в глазах появился бесовский огонёк. Он мотнул головой и ушами. Бар немного попятился – на морде этого парня был здоровенный рог.

– Что, может ещё по одной? – разухарился Арни.

– Пожалуй, мне хватит. Ещё куча дел, надо ехать к себе и писать отчет. Завтра столько шуму будет со всеми этими делами, вы же знаете нашего капитана Милтона – он потребует отчетности.

– Я не думаю, что он будет особо против того, что ты сделал.

– Милтон очень не любит, когда я делаю что-то без его ведома. Мне иногда кажется, что я вызываю в нём такое же негодование, как и этот козёл в вас. Ну, иногда, конечно.

– Тут другое, Бар. Козлиная морда продалась с потрохами, и поэтому я его не воспринимаю. В твоем случае конфликты не затрагивают честь. Сам знаешь, Милтон суетной, но если прижмет, станет на твою сторону. И, тем не менее, я все равно ему позвоню. Ты сделал отличное дело, одним ходом затащил сюда такого мафиози. Я сделаю всё, чтобы он уехал отсюда на нары.

– Вы точно не перепили? – улыбнулся Бар.

– Не хами. У меня ещё полно пороха. Да, немного постарел, но оказать помощь настоящему детективу всегда могу.

Бар почувствовал разливающееся по телу тепло от подобных комплиментов, тем более, от носорога, тем более, от капитана-носорога, причем старого. Видно, он действительно зацепил старика за что-то живое, за его прошлую войну.

– Знаешь, я бы тебе сейчас посоветовал ехать домой и отоспаться. Поверь, даже если ты завтра немного опоздаешь, ничего от этого плохого не будет. Давно что-то я не звонил Милтону. Но ради тебя я это сделаю.

– О`кей, но, если это сложно, я могу и сам всё решить.

– Зачем? Я же сказал, что позвоню ему. Пора уже нам помириться. Подумаешь, я его три раза подряд выиграл, что ж теперь, вечно дуться? – Арни развернулся. – А? Гордость – это плохо, так ведь?

– Так вы из-за этого перестали общаться?

– А из-за чего ещё? – нахмурился Арни.

– Не знаю, поэтому и спросил, – ответил Бар, чувствуя, как начинает немного нервничать, словно носорог сможет прочесть его мысли о его распутной жене, с которой якобы переспал Милтон. Но всё обошлось, Арни уже думал о другом.

– Эх, настроение, конечно, ты мне поднял. Всё, иди, отдыхай, оставь это всё на меня. Сегодня ты одержал победу, а я её закреплю.

Бар пожал носорогу его огромную лапу и вышел. Джорски и Сильвестр всё также стояли возле стола.

– Джорски, в кабинет, – раздался боевой голос Арни. Сжав губы, козёл пошёл к капитану.

– Удачи, – пожелал ему Бар и покинул участок.

Выйдя на улицу, он увидел, что кадиллак с шофёром так и стоит возле участка. Он подошёл поближе и заметил, что водитель, как ни в чём не бывало, читает газету, словно его босс зашел в магазин за цветами для красавицы-жены.

– Эй, дружище, ты можешь не ждать мистера Сильвестра, он тут надолго.

– Детектив, вы сами-то в это верите?

– В кои-то веки, в кои-то веки, – похлопал по плечу водителя Бар и пошёл домой спать.

 

Глава двадцать четвертая

Поворот не туда

Впервые за долгое время Бар увидел своего отца. Это был здоровый крепкий кот, легко поднявший его и подкинувший почти до самых облаков. Бар от неожиданности крикнул, но вместо привычного баса услышал лишь мелкий писк.

– Ты что, боишься? – спросил отец, подхватывая его.

– Нет, – огрызнулся Бар, боясь признаться в собственном страхе.

Затем бросок и ещё один, и ещё. Вскоре он перестал бояться и просто наслаждался голубым небом, которое становилось то ближе, то дальше под одобрительные крики отца. Наконец он устал и прижал Бара к себе. Бар чувствовал, как подымается грудь отца. Он обвил его лапками и прижался сильно-сильно, как только мог.

– Ты со мной навсегда? – тихо спросил он, дыша отцу на ухо, которое тот прятал от его горячего дыхания.

– Конечно, малыш. Конечно, навсегда, что нас может разлучить? – ответил он и отстранил сынишку от себя, вытянув на сильных лапах.

– Я люблю тебя, пап, – довольно промяукал Бар. – Ты самый лучший на свете!

– А знаешь почему? – глаза отца хищно заиграли.

– Почему?

– Потому что я – хищник, а ты – жертва! – крикнул он и обхватил его лапами.

– Ах ты! – пискнул Бар и начал вырываться, стараясь укусить его. Но отец был слишком ловким, чтобы хоть как-то пострадать от его укусов, поэтому Бар просто сжался в пушистый комочек, который со всех сторон обхватил отец. Тепло, хорошо, мягко, как и бывает, когда ты рядом с тем, кто тебя любит.

А затем его вдруг не стало. Бар раскрыл глаза и понял, что стоит под огромным деревом, ветви которого, казалось, касаются самих облаков. Он огляделся. Вокруг никого не было. Ни одной живой души. Лишь ветер, который шевелил его шерсть. Он повернулся. Перед ним была могила его отца с небольшим камнем, на котором была дата рождения и смерти. Внутри всё сжалось, казалось, что холод, пронзивший его сердце, вот-вот остановит его. Выдержав эту боль, Бар протянул руку и положил розу на холодный серый памятник. Затем посмотрел на ещё один, точно такой же, но уже матери. Он так и не смог спасти тогда от отчима, забившего её, когда кошка спасала своего котенка. Бар упал на колени и заплакал. У него уже не было сил бороться с этим холодом внутри себя – он подвёл их. Он подвел отца, он подвел мать, он не смог защитить их. И тут Бар проснулся.

Он лежал на диване в своем мятом костюме, на который падал яркий свет зенитного солнца. Рядом на столе валялось несколько журналов, среди которых гордо красовался пустой стакан из-под виски. Бар посмотрел на телефон. Ни одного звонка. Затем на часы. Двенадцать часов дня. Он медленно поднялся и, почесывая затылок, пошёл на кухню. У него было полное ощущение, что сейчас отпуск – его никто не беспокоил. Ни одного звонка до двенадцати часов? Как же это всё не похоже на Милтона, почти фантастика. Носорог явно не подвёл его.

Бар взял таблетку кофе и закинул её в кофеварку. Неужели так выглядит настоящая победа? Когда вот так легко ты можешь встретить утро и заварить чашечку кофе, не наблюдая за телефоном, который трещит от входящих. У Бара немного побаливала голова – так бывало каждый раз, когда он видел сны.

Сев за кухонный стол, он сделал пару глотков и поднял старую газету. Как обычно, в гонках выигрывал Макнили, а Изи Хендротс снова взяли кубок. Конечно, если в твоем составе одни буйволы, то крайне сложно не взять чемпионство. Бар сделал ещё один глоток. Это утро было просто прекрасным.

Понемногу головная боль ушла. Бар взял пальто и направился к двери. Он уже отвык от такой неги – выспаться. И это хорошо, ведь, когда он не высыпался, он не видел и этих снов из детства. У двери он всё же остановился и задумчиво осмотрел свою квартиру, он не так часто видел ее в то время, когда яркий дневной свет полностью освещал это холостяцкое пространство.

Добравшись до участка, Бар первым делом пошёл в кабинет Милтона. Он даже успел соскучиться по нервному капитану и его вечным утренним звонкам. Бронкс, как обычно, сидел в кабинете. Только в этот раз он был какой-то взъерошенный и отрешенный.

– А, Чеширски, привет, – сказал он отстранённо. – Что-то случилось?

Бар нахмурился. Такого Милтона он вообще никогда не видел за всё время службы. Ещё ни разу тот не встречал его таким растерянным. Бар подошёл к нему ближе и посмотрел в глаза. Они были красные, от Милтона разило алкоголем.

– Всё в порядке, сэр? – спросил Бар.

Милтон посмотрел на него. Его взгляд был полностью пустой. Милтон едва улыбнулся и, качнув головой, откинулся на стуле, затем вытащил из-под стола бутылку виски и поставил её на стол.

– Давай выпьем.

Бар задумчиво посмотрел на бутылку. Давненько он не пил с двумя капитанами два дня кряду. Но возражать не стал, сел напротив Милтона и дождался, пока тот не плеснул ему его порцию.

– Давай, Бар, помянем его. Я знаю, ты тоже знал Арни, это был хороший коп, – буркнул Милтон и опрокинул стакан.

– Арни? Сэр, вы об Арни Вальсе? – спросил Бар, отодвигая стакан.

– Да, о нём, черт меня возьми. Все утро о нём, старом дураке.

– Что случилось? Я только вчера был у него, – Бар привстал со стула.

– Да как, напился и вылетел с обрыва по дороге домой. Наглухо.

Бар так и сел. Такого поворота он явно не ожидал. Чтобы вот так убрать капитана полиции, да ещё подстроив это под несчастный случай. Как же он недооценил Толстопуза. Бар сжал кулак и посмотрел на Милтона. Старик был пьян, толку от него было немного. И все же, что-то надо было вытрясти.

– Это несчастный случай. Я правильно понимаю?

– Да. Этот Джорски всё утро распространялся на тему, что, несмотря на пагубную привычку, всё же мы потеряли хорошего зверя. Кажется, теперь его поставят на место капитана. Эх, не нравится он мне.

– Мне тоже, – ответил Бар и залпом осушил стакан.

Милтон вздохнул и налил ещё.

– Я слышал, ты с ним сдружился в последнее время, – тихо спросил он.

– Да, было такое. Он часто говорил о вас. Сказал, что хочет помириться.

– Да, как-то глупо всё у нас получилось, очень глупо. А ведь раньше мы держали весь город в своих руках. Когда есть команда, то враги всегда боятся. И вот теперь я даже не успел ему ничего сказать перед смертью. А ведь знаешь, мы поклялись, что обязательно попрощаемся друг с другом, глупая клятва, не так ли?

– Не согласен, – ответил Чеширски, стараясь поддержать капитана. Он совсем не узнавал его. Вечно зацикленный на работе, требовательный, нервный от любой оплошности, Милтон выглядел настолько опустошенным, что казалось, это был кто-то другой. Бару даже стало жаль его, видно, тот был привязан к Арни куда сильнее, чем он предполагал.

– Рассказывай, что у вас там было. Ты привел Сильвестра в участок Арни? – сказал Милтон, пытаясь собраться с мыслями.

– Да. Вместе с отпечатками. Точно такие же были и на котятах. Это прямая улика, по идее, на него сразу должны были завести дело.

Милтон задумчиво пожевал свой ус, затем взял трубку и позвонил.

– Добрый день, это капитан Милтон Бронкс, тридцать шестой участок. Вчера к вам мой детектив Бар Чеширски привел подозреваемого, Сильвестра, не подскажите, где он сейчас? А почему? Спасибо, доброго дня, – он положил трубку и посмотрел на Бара. – Его отпустили за недоказанностью улик и, судя по всему, твоё сотрудничество с тридцать седьмым участком закончилось.

– Но это нельзя так оставлять. Надо послать запрос. Было железобетонное доказательство, капитан! Там пальчики. Сэр, вы понимаете, что это не просто так?

– То есть, ты хочешь сказать, что Арни убил Толстопуз?

– Ну конечно, сэр. Сильвестр – его правая рука, которого я привожу в участок с уликами, полностью подтверждающими его участие в убийстве. И в эту же ночь погибает капитан участка, который обещал поддержать это дело и посадить Сильвестра. Вы просили отчет, вот, пожалуйста, я раскрыл дело.

– Я просил тебя об этом несколько дней назад. Я разве не говорил тебе, что мне нужна полная отчетность, Бар? Я разве не объяснял тебе это? Почему эти отпечатки не на моем столе? Зато теперь я могу тебя поздравить, у нас мудак-капитан в тридцать седьмом, и мой друг с раздробленной головой в канаве. Ты просто мастерски ведешь дела.

– Но, сэр…

– Не сэркай мне, пока я тебя за дверь не выставил, идиот. Хотя, я могу дать тебе шанс.

– Я понял. Мне нужно принести отпечатки Сильвестра, те, которые я сдал Джорски, когда вчера был у него в гостях, так?

– Да. Если они действительно есть.

– Но сэр, в смысле, капитан, если я их найду, то зачем мне вы, это и так прямая улика.

– Ты хоть и старый детектив, но всё же дурак. У нас убрали капитана полиции, ты думаешь, будет много таких, кто возьмётся за это дело? Или ты пойдёшь с этим к журналистам, которые тоже хотят жить? Сейчас всё изменилось, Бар. Журналистика уже не та, что прежде.

– Хотите отомстить? – спросил Бар, поднимаясь.

– Только если ты принесешь мне улики. Это серьёзные звери и прежде чем начать полномасштабную охоту, мне нужны железные доказательства.

– Они будут, – отрезал Бар и, немного подумав, добавил: – Не знаете, когда состоятся похороны?

– Завтра, – тихо ответил Милтон, убирая виски со стола и поправляя галстук.

Бар кивнул и вышел из кабинета. Он был рад, что Милтон, наконец, вернулся в свой привычный ритм. Иногда злость куда полезнее нежных успокоительных слов. А месть – кучи ненужных лекарств.

 

Глава двадцать пятая

Горячий парень

На похоронах Арни Вальса было не протолкнуться. Собрались почти все полицейские с тридцать седьмого участка. Арни хоть и бывал частенько резок, но вызывал у всех лишь только положительные эмоции.

Бар посмотрел на вереницу машин. Он всё надеялся увидеть хоть кого-то из команды Толстопуза или, быть может, обезьян. Но ни тех, ни других видно не было. Зато был Джорски и сиял, как само солнце, ослепляя всех своей скорбью о любимом капитане. Взяв микрофон, он деловито откашлялся и приготовился произнести речь. Бар поднял воротник. Погода, как назло, выдалась самая отвратительная, дождь лил как из ведра.

– Коллеги, сегодня поистине страшный день, так как это самая большая потеря из всех, что я пережил, находясь на службе. Арни Вальс был для меня не просто капитаном, он был мне как отец, который с самого начала моей службы вёл меня и обучал. Он воспитал во мне веру в справедливость, в силу закона, в мощь и непоколебимость нашего полицейского братства. Он помогал советом, никогда не отказывал. Знал, что мы всего лишь новички в этом нелегком деле, цель которого – защита не собственных интересов, а интересов граждан. Арни Вальс был зверем с большой буквы. Некоторые говорили, что он был груб, но как иначе, это ведь самая настоящая война, где любая оплошность может означать смерть. Принимая его пост, я твердо убежден, что память о нём навсегда останется в наших сердцах, и мы и дальше будем нести наше знамя закона и справедливости, не давая преступникам возможности отдышаться.

Раздались аплодисменты. Джорски начал кланяться, изображая морду любимого сына полка. Бар почувствовал нестерпимое желание врезать ему, избить прямо здесь, на глазах у всей толпы полицейских.

Отчитавшись перед мертвым капитаном, Джорски отошёл от трибуны и направился к прессе, которой снова дал несколько важных слов о судьбе участка и о том, как сложно будет ему защищать интересы граждан.

Бар повернулся к гробу. Он ведь пришел сюда вовсе не для того, чтобы звереть от поведения Джорски, а для того, чтобы почтить память коллеги, положившего свою жизнь в неравном бою с мафией. Скорее, даже именно Арни прикрыл его, умерев от попытки детектива засадить мафиози за решетку. Бар подошёл к яме и кинул ком земли на крышку деревянного гроба.

– Покойся с миром, – тихо сказал он, наблюдая, как гроб исчезает под землей.

Бар поднял голову и посмотрел на окружавших его полицейских. Большинство отводило глаза, понимая подлинную причину смерти своего руководителя. Бар усмехнулся, это же надо так коррумпировать участок, чтобы все дружно проглотили смерть начальника. Была ли в этом вина самого Арни? Наверно, была, ведь старый коп слишком поздно решил тряхнуть стариной и попытаться сыграть по честным правилам.

Бар развернулся и пошёл к машине. Больше его ничего не держало на этих похоронах.

– Детектив Чеширски, – раздался мерзкий знакомый голос.

Бар повернулся. На горизонте замаячил Джорски с семенившим за ним журналистом.

– О, большое спасибо, что пришли, детектив. Всегда приятно видеть, что коллеги нас не забывают.

– Я вижу, у тебя глаза горят, капитан Брэд. Это как-то связано со смертью твоего начальника?

– Детектив, как обычно, шутит. Он, видно, путает скорбь с радостью, впрочем, для него это одно и то же, – обратился к журналисту Джорски.

– Это ты отпустил Сильвестра?

– Конечно. После всего того, что вы наделали, я был вынужден извиниться перед этим уважаемым жителем нашего города и, естественно, отпустить его.

– Там же были отпечатки. Неужели их было не достаточно?

– Подождите, детектив. Давайте начнём с того, что вы задержали мистера Сильвестра с явными нарушениями. Вам повезло, что он не стал заявлять на вас. Как он выразился, вы просто уставший нервный детектив, у которого просто не получается поймать преступника.

– Значит, ты его просто отпустил. Не снимая отпечатков, не сравнивая их с отпечатками на котятах.

– Детектив, мы чтим права граждан. К тому же, убийца уже найден, и дело официально закрыто.

– Да неужели? И кто же убийца?

– Ну как же, некто Барни Хикокс, покойный парень Сары Дулитл. Именно он принёс котят, и именно его отпечатки мы нашли на коробке. Участие этого кота полностью подтверждает недавнее заявление Мучи Альфонски, который утверждает, что Сара шантажировала его, требуя денег. Несомненно, участие её парня это полностью доказывает. А также подтверждает то, что она скрылась, не оставив никаких следов. Скорее всего, подалась в бега, но мы её обязательно найдем, – заметил под конец Джорски, сверля Бара злобной усмешкой.

– Ты ещё скажи, что она сумасшедшая.

– А почему нет? Разве можно от нормальной самки ожидать, что она будет шантажировать богатого зверя своими котятами? Более того, она уверяла, что они якобы от мистера Мучи. Просто бессмыслица какая-то. Это поступок безумца.

Бар почувствовал, как в его глазах начинается помутнение. Уже не контролируя себя, он сжал кулак и смачно приложился в физиономию Бреда Джорски, уложив последнего на землю. Схватившись за нос, козёл истошно завизжал.

– Так, стоп, стоп, перестаньте снимать, – закрывая собой камеру, подбежал Милтон и, схватив за рукав Бара, повёл его в сторону.

– Ты что творишь, мать твою, что ты делаешь? – прошипел он ему на ухо. – А ну, иди в машину, не хватало ещё прессу в наш огород впустить.

Бар послушно пошёл к синему форду Милтона. Ярость всё ещё жгла его, но успевшая заболеть после удара лапа немного сбавляла эту душевную боль. Разрядка крайне важна в такую минуту. Он подошёл к машине и открыл дверь. В мозгу тут же пронеслась привычная картинка из фильмов, где после того, как полицейский садится в машину, её тут же подымает вверх взрывом бомбы.

– Всё-таки не удержался, – прошипел Милтон, садясь рядом с ним спустя несколько минут. – Ты хоть понимаешь, что делаешь?

– Да. Отчетливо.

– Он теперь капитан, Бар. Да, это другой участок, но это повод начать должностное расследование. Ты не имеешь права бить вышестоящего офицера, тем более на глазах у полицейских и журналистов. Тебе что, мало проблем?

– Одной больше, одной меньше. Не привыкать, капитан.

– Бар, я понимаю, что тебе нелегко. Ты думаешь, прийти сюда и кинуть ком земли на гроб – это так, летняя прогулка для меня? Это был мой лучший и единственный друг. А теперь на его месте какая-то сволочь, прилюдно ухмыляющаяся.

– Надо же. Это было так заметно?

– Да он особо этого и не скрывал.

– Сара здесь не причем, это я укрыл её. А он хочет навесить на неё убийство.

– Сохраняй свою голову, Бар. Она сейчас как нельзя нам нужна. Ты мне нужен сейчас, детектив.

Бар смотрел на Милтона и не узнавал его. Этот новый стиль этакого друга-капитана, который был настолько удивительным, что ему вообще показалось, будто весь этот монолог ему просто привиделся. Но, судя по мимике Милтона, слова имели право быть. Бар откинулся в кресле. Как же хорошо, когда есть союзники.

Видя, что его слова подействовали, Милтон тоже начал остывать. Немного успокоившись, он продолжил:

– С этим рукоприкладством мы разберемся. Да и вряд ли Джорски сейчас полезет в отдел внутренних расследований. Там не дураки, да и ему сперва надо себя зарекомендовать. Так что, я думаю, с этим все нормально. Другое дело – пальчики Сильвестра. Если они были на котятах, и это можно доказать, то для нас это главный приоритет сейчас.

 

Глава двадцать шестая

Потерянные отпечатки

Спускаясь в морг, Бар мысленно прокручивал диалог с Нэтси. Все было просто, так как нужно было лишь получить контакт Нэтси в тридцать седьмом участке. Но это было крайне сложно. Во-первых, раньше он этого никогда не просил, даже в то время, когда они очень хорошо ладили. Во-вторых, Нэтси сразу поймет, что её подруга попадает в зону риска, ведь она идёт соучастницей в его борьбе с мафией. А она всего лишь судмедэксперт .

Бар спустился вниз. Нэтси сидела возле трупа и пила чай, читая какой-то медицинский справочник. Услышав шаги, она подняла на него свои очаровательные глаза и слегка улыбнулась. Бар улыбнулся в ответ, хотя разговор предстоял тяжелый.

– Нэтси, детка, не буду ходить вокруг да около, но мне нужен твой контакт в тридцать седьмом участке.

– Ты хочешь, чтобы я тебя познакомила с ней? Она не в твоем вкусе, Бар.

– Я даже не прошу нас знакомить, я всё сделаю сам, мне просто нужно имя.

– Какой же ты всё-таки милый, просто имя. А для чего тебе она?

– Надо сделать хорошее дело. Точнее, надо доделать хорошее дело, – он пожевал губу. – А для этого мне нужно с ней встретиться и пообщаться.

– А ты знаешь, что у них убили капитана?

– Там вроде автокатастрофа, – прищурился Бар.

– Нет, Чеширски. Всем понятно, что его убили. По крайней мере, тем, кто сейчас там работает. И моей подруге тоже. Более того, я тебе подскажу немного: Джорски лично освободил Сильвестра и извинился перед ним за полицейский произвол. А что касается отпечатков, то они внезапно не подошли. А вся судебная экспертиза по этому делу перешла в его личное распоряжение. Так что достать что-либо по твоим котятам не представляется возможным.

– Подожди, что плохого в том, что я просто поговорю с ней. Нэтси, мне нужно просто с ней поговорить.

– Я не буду её подставлять.

– Хорошо, не подставляй. Но ты можешь ей просто передать мое пожелание?

– Думаешь, она так была впечатлена твоим вчерашним сольным выступлением в тридцать седьмом, что пойдет теперь ради тебя на всё?

– Постой, она была там в тот момент?

– Была.

– Я не знал. Ну, ты позвонишь? А там уж ей решать, помогать мне или нет.

– Мне это очень не нравится, Бар. Очень. И я не хочу ей звонить.

– Нэтси, пусть она сама решит. Но не лишай её этого выбора.

– Вот какой же ты всё-таки, – она отставила стакан чая в сторону и задумчиво посмотрела на свой телефон. – Но если она скажет «нет» – на этом всё.

– Естественно. Как только скажет, я сразу отстану.

Нэтси вытащила трубку и набрала номер. Бар ещё раз восхитился её маленькими тонкими ловкими пальчиками. Ему казалось, что они совсем не приспособлены для работы с телами.

– Привет, я сразу к делу. У меня тут детектив Чеширски. Да, тот самый. Он хочет поговорить с тобой, но если ты не хочешь – то без проблем, он понимает, как ты рискуешь, – сказала Нэтси, приглаживая левое длинное пушистое ухо. – Хорошо, я ему скажу, хорошо.

Она положила трубку и посмотрела на него. Казалось, ей даже говорить результат разговора не хотелось. И, тем не менее, она сказала:

– Она согласна.

– Всё будет хорошо, малышка. Если я продвинусь в этом деле, к нам подключится Милтон, он обещал помочь. Тем более, козёл Джорски только что стал капитаном. Если мы уличим его в криминальных связях, то у нас получится скинуть взяточника с места капитана, а это очень даже неплохо.

– Лепка Франц, второй помощник главного судмедэксперта Фроудли, у них там штат побольше, так что помощников двое. Ритц авеню, седьмой дом, квартира номер восемь. Она снимает её. Можешь ехать прямо сейчас, у нее в кои-то веки выдался выходной. В участке она, естественно, говорить не будет. Это слишком опасно.

– Детка, ты меня очень выручила.

– Бар, я прошу тебя. Осторожней, она мне очень дорога. Я её со школы знаю, это очень хорошая девочка. Я не выдержу, если с ней что-то случится.

– Я же сказал, что всё будет хорошо. Сейчас такая заварушка с гибелью Арни, поверь мне, всё внимание на нём. Похороны и прочее. Джорски занят по самое горло навалившимися делами. Такие лизоблюды ленточки белые повяжут, самые чистые. Вон как он на кладбище смотрелся, прям все по высшему классу.

– Поезжай Бар, поезжай, – сказала она устало и снова потянулась к чаю.

– Всё будет хорошо, – Бар хотел было её погладить, но лапа так и зависла в воздухе.

Итак, Лепка Франц. Бар включил зажигание и постарался припомнить, как выглядела эта подруга Нэтси. Каких вообще судмедэкспертов он помнил в тридцать седьмом. Может, мельком, может, на фотографиях, но, увы, память отказывалась с ним сотрудничать, выдавая лишь пустоту. Впрочем, он всё равно скоро все узнает, так как Ритц Авеню находился в двадцати минутах езды. Бар вдруг резко крутанул руль и завернул во дворы – за ним никто не ехал. Он откинулся в кресле и закурил. Давно он этого не делал, ещё со времен крысиных войн.

Дом Лепки был невысокий, узкий. Явно из самых бюджетных. Бар на всякий случай проехал мимо и оставил машину в квартале от её дома, потратив на ходьбу около тридцати минут. Остановившись у двери, он постучал, двери открылись. Бар вытащил револьвер и аккуратно открыл двери. Внутри было темно, свет горел лишь в ванной, расположенной в противоположном конце квартиры. Бар прикрыл глаза, чтобы они привыкли к темноте. Затем медленно пошёл на свет.

– Стоять, детектив. Без лишних движений, – раздался знакомый голос, после чего включился свет.

Бар поднял лапы вверх. Перед ним стоял Харчи, возле него сидела на коленях Лепка с окровавленным кляпом во рту. Бар опустил глаза. В глазах девушки читался ужас, но её не пытали – на теле не было побоев. Все, что он видел – это лишь страх.

– Какая встреча, – улыбнулся шимпанзе, держа руки за спиной. – Я смотрю, вы не теряете времени даром, детектив. Признавайтесь, зачем пришли?

– Да вот, хотел поговорить с тобой, поэтому и зашел, – ответил Бар и медленно повернул голову назад. Позади него стояла огромная горилла, державшая его на мушке. Чеширски подмигнул здоровяку и снова посмотрел на Харчи. Шимпанзе был весел, как никогда.

– А вот за что ты мне нравишься, детектив, так это за то, что никогда не унываешь, – сказал он, погладив Лепку по голове.

– Послушай, сейчас у тебя есть шанс уйти. Убийство гражданского и полицейского – это слишком много хлопот.

– Кто тебе сказал, что я хочу тебя убивать? Гарри, будь добр, объясни нашу позицию.

Чеширски резко обернулся, но все равно не успел увернуться от короткого удара в живот, сразу согнувшего его пополам. Затем ещё и ещё, пока он, наконец, не оказался на полу, задыхаясь от боли.

– Вот видите, детектив, вовсе не нужно вас убивать, чтобы вы поняли, что сделать вы, собственно, ничего не можете. Гарри, вытащи его оружие, детективу оно не понадобится.

– Зачем ты мне дал отпечатки Сильвестра?

– Ну как же. Мне нужно было, чтобы ты потащил его в участок. Это неплохо остудило пыл нашего основного конкурента – мистера Толстопуза и позволило сделать ему хорошее предложение. Ведь, в отличие от него, я прогнозировал твое поведение и всё подготовил так, чтобы ему не осталось выбора.

– Так это ты убил Арни?

– Работа такая. Зато теперь мистер Толстопуз – наш партнёр и берет совсем немного. Друзья должны помогать друг другу. Кроме того, наш протеже мистер Джорски получил возможность стать капитаном, о чём он давно мечтал. Так что вы позволили мне убить двух зайцев одновременно и заметно укрепиться в городе. Что очень неплохо.

– Харчи, послушай, давай договоримся прямо сейчас. Если ты её отпустишь, я брошу дело.

– Как это интересно. Идете на сделку с бандитом? – Харчи задумчиво потёр волосатую щеку. – Боюсь, я не могу этого сделать, детектив. Ни эта девушка, ни ваша Сара – они не жильцы, так как являются частью моего контракта.

– Не смей. Это мокрое дело.

– Детектив, ну неужели вы думаете, что я такой профан и оставлю вам улики? Наш глубокоуважаемый партнёр Джорски постарается сделать всё, чтобы эта девушка прошла как несчастный случай. Так что, извините, не могу. Вы будете жить, а она – нет, всё просто. Гарри, детективу пора отдохнуть.

Бар посмотрел в глаза Лепке. Он уже не мог её спасти. И всё же, вот так лежать и стонать от боли, пока её будут убивать… Нет, уж лучше смерть. Собравшись с силами и пытаясь не замечать боль, Бар поднялся и, сбив гориллу резким ударом, кинулся на Харчи, повалив его на пол, выпустив когти и вцепившись ему в горло. Казалось, он потратил на это несколько секунд и время для того, чтобы задушить эту мразь у него есть, но внезапный удар по голове оборвал это иллюзию. Ослабив хватку, Бар понял, что теряет сознание. Осознавая, что нужно оружие, а напавшая сзади горилла уже не даст ему победить, он стал шарить по карманам Харчи в надежде, что найдёт револьвер. Но кроме бумажника там ничего не оказалось. Затем Бар получил второй удар, от которого провалился в забытье.

 

Глава двадцать седьмая

Ночной визит

Спустя час он пришёл в себя. Он лежал посреди комнаты. Голова гудела. Но в остальном всё было цело. Выдохнув, Бар тяжело поднялся и огляделся. В комнате ничего не изменилось – мертвенный порядок и покой. Качаясь, он пошёл в ванную.

Окровавленная Лепка лежала на холодной плитке с пробитой головой. Рядом была порванная занавеска и разбросанные по всей ванной кольца крепления. Вокруг неё было много воды, которая вытекала тонким ручейком. Как и обещал Харчи, это было похоже на несчастный случай. Бар достал трубку и хотел было позвонить в тридцать седьмой участок, но затем убрал телефон в карман.

Сев на ступеньках перед домом, он вытащил сигарету и закурил. Курилось хорошо, с желанием. В этом городе это всегда получалось на ура. Бар посмотрел на играющих детей. Маленький мальчик бросал мячик своей сестренке, кричал, улыбался, радуясь игре и столь памятному моменту в жизни. Бар ещё раз затянулся и, бросив окурок, побрёл к машине. Передать Нэтси, что Лепка мертва, он должен был лично.

В этот раз подвал казался ещё темнее, чем обычно. Нэтси уже заканчивала работу, суетливо убирая инструменты. По всей видимости, спешила. И это даже несмотря на то, что жила она одна, с несколькими цветами в горшочках. Увидев его, она сняла перчатки и помахала пальчиком, предупреждая, что скоро освободится. Бар послушно остановился.

– Ну вот, всё готово, осталось только марафет навести. Ну как, поговорил с ней? Надеюсь, ты её не сильно очаровал, – сказала она, поправляя воротник блузки.

– Лепка мертва, Нэтси, – тихо сказал Бар.

Маленькая крольчиха остановилась, затем махнула головой и подняла непонимающие, точнее, не принимающие глаза. Потребовалось несколько секунд, чтобы тяжелая истина всё же вошла в её разум, стерев яркий привычный блеск и сделав глаза мёртвыми. Бар не двигался. Он не знал, что говорить ей.

– Уходи, Бар, – тихо сказала Нэтси, опуская голову.

Бар хотел что-то сказать, но слова так плотно застряли в его глотке, что даже звук выдавить не получилось. Протерев морду лапой, он понял, что надо уходить. Это было лучшее, что он мог предложить этому маленькому кролику. Мягко коснувшись её плеча, он развернулся и пошёл к выходу, перемешивая стук своих шагов с тихим, немного детским плачем маленького кролика, столь странно разрывавшего тишину этого старого морга.

Выходя на улицу, Бар вспомнил старую кошачью пословицу: «Для того, чтобы подняться повыше по дереву, надо выпустить когти, а выпустив, осознать, что назад пути нет». Хорошая пословица, как ни крути. Бар сел в машину и рванул с места. Теперь за ним точно никто не следил, так как он просто никому не был опасен.

Дом Сильвестра был небольшой, двухэтажный, с небольшим балконом, выходящим из спальни. Бар знал, что Сильвестр живет один и никогда не ночует с самкой. Более того, он не позволяет и охране подниматься на второй этаж. Все тонкости жизни этого кота Бар узнал несколько лет назад, когда ему пришлось побывать в его доме. И вот теперь пора вернуться.

Бар залез на противоположную крышу. Сильвестр был легкой мишенью, пробраться к нему домой через балкон было проще, чем съесть торт. Но худощавый кот это делал сознательно, показывая всем, что не боится ночных гостей. Точнее, ночные гости должны бояться его и обходить этот дом стороной.

Разбежавшись, Бар спрыгнул с края крыши на балкон и бесшумно приземлился на лапы. Осторожно поднявшись, он подошёл к двери и посмотрел внутрь. В спальне никого не было. Он сел под дверью и приготовился ждать. Сильвестр любил подышать свежим ночным воздухом и своим привычкам не изменял, разве что в случае мафиозной войны, которой, спасибо Харчи, не намечалось.

Спустя час зажегся свет, и Сильвестр открыл балкон. Бар примерно секунду посмотрел на его тонкую спину, затем, мягко выпрямившись, вытащил нож и всадил его в печень коту, втаскивая его обратно в спальню и зажимая второй лапой рот.

– Тише, тише, нам не нужно шума, Сильвестр, все хорошо, это я, Бар. Успокойся. Все нормально, – сказал Чеширски, крутя нож и смотря в растерянные глаза Сильвестра. – Я просто зашел сказать, что знаю, как топят котят. Я знаю весь механизм изнутри. Когда берут большое полотенце и кладут его сверху, чтобы, когда они всплывали, оно не дало им дышать. Казалось бы, это всего лишь полотенце, но маленьким котятам этой преграды хватает с лихвой. Уверен, ты убивал их именно так. Скажи, ты помнишь, как под твоей лапой всплывали их маленькие головки. Ты помнишь это, ублюдок?

Но Сильвестр не ответил, он все ещё попытался вырваться. Бар крепко держал его, насаживая все больше и больше на нож и не давая и малейшего шанса на спасение. Наконец, выбившись из сил, Сильвестр сдался и посмотрел на своего убийцу немигающим взглядом.

– Так ты помнишь это? Моргни, если да.

Сильвестр моргнул.

– Я хочу, чтобы это было последнее, о чем ты подумаешь перед смертью, – сказал Бар и вытащил нож, позволив крови хлынуть на пол.

– Тебе конец, детектив, – слабо проговорил Сильвестр, тратя последние силы.

– Все мы умрем, – ответил Бар, вынимая из кармана бумажник Харчи, который он успел вытащить, когда душил его. Швырнув бумажник на пол рядом с Сильвестром, Бар заметил:

– Только я вот думаю, что тебе будет грустно одному, поэтому я скоро отправлю к тебе твоих друзей. И твоего босса тоже. Уверен, твоё убийство он не простит даже обезьянам. Это прямая угроза, не говоря уже о подрыве репутации, как-никак – главный помощник.

– Умно, – тихо сказал Сильвестр и, улыбнувшись, устало опустил глаза на бумажник, после чего жизнь окончательно покинула его.

Вытерев о его морду нож, Бар подошёл к кровати и, пошарив лапой под подушкой, достал небольшой револьвер. Одного выстрела вполне хватило, чтобы в доме началось движение, а на лестнице послышались шаги. Закрыв дверь, Бар выбежал на балкон и спрыгнул на забор, после чего растворился в темноте городских переулков, положив начало новой мафиозной войне.

 

Глава первая

Зимняя ночь

Остановившись в нескольких метрах от машины, Бар вытащил сигарету и закурил, наблюдая, как облака дыма медленно поднимаются в зимнем воздухе, всё выше и выше, в далекое черное небо города. Он поднял голову и посмотрел на небо. Там были звезды. Далекие, невероятно далекие звезды. Он никогда не мечтал стать астрономом или космонавтом, но звезды манили его. А затем пошёл снег. Белый, пушистый, он столь гармонично вписывался в ночное небо, что казалось, будто это чей-то художественный план. Бог? Возможно. Кто знает, как он реагирует на то, что зверьё не может справиться с украшением города. Быть может, для него это крайне важно, вот он и решил навести визуальный порядок.

Снег был везде: на тротуаре, деревьях, окнах, на тёмном кирпиче и мусорных баках. Даже вонючий грязный квартал Мэдхойн драйв преобразился, покрывшись этой белоснежной периной из замершей воды. Но, несмотря на общую красоту, пора было снова окунуться в бандитский ад, который так тщетно пыталась скрыть старушка-природа. Чеширски потушил сигарету и вошёл внутрь кошачьего клуба, где в хаотичном порядке было разбросано несколько тел.

– Чеширски, что-то ты припозднился, – сказал Майер.

– Пробки, – меланхолично ответил Бар и пожал ему руку. – Как-никак зима пришла. Ты давно приехал?

– Да вот только машину поставил. Мне Милтон сказал, что я тебе должен помочь, ты же копаешь на обе семьи, – глаза у Майера горели. Такое часто бывает у новичков, когда им в руки попадается что-то стоящее.

– Да, есть такое дело, – Бар огляделся. – Что, немного шокирует, да?

– Ну да, давно такого не было. Зима началась очень даже брутально. За две недели – двенадцать трупов. Это просто сумасшествие какое-то!

Бар осмотрел холл клуба. Дерево, камин, резные стены и расписные потолки. Коты устроили здесь настоящий клуб джентльменов, смакуя свои свободные минуты жизни в окружении изящества и мастерства. Бар посмотрел в сторону трёх тел. Крупные, мордатые – это были явно пехотинцы или охранники. Возможно, те и другие одновременно. Бар осмотрел входные отверстия от пуль. Одна в сердце, другая в голову. Практически ювелирная работа.

– Всё же какая у бандитов странная тяга к прекрасному, – заметил Майер, рассматривая клуб. – Это же надо так дом разукрасить.

Не обращая внимания на восхищения леопарда, Бар подошёл к столу и, рассмотрев лежавшие на столе карты, повернулся к Майеру. Леопард всё так же стоял рядом и пристально наблюдал. Бару это даже польстило. Как известно, крупные кошки редко пытаются учиться у обычных котов. Видно, Майер был исключением.

– Надо же, дверь пошёл открывать тот, у кого самый хреновый расклад, – тихо сказал Бар, переворачивая карты.

– Это удивляет?

– Да не особо. Видно, самый торопливый, поэтому получил пулю первым. Затем наш убийца уложил этих двоих, стрелял отсюда. Бац. Бац. Бац. Бац. Они даже пикнуть не успели. Словили всё, что летело.

– Хочешь сказать, это сделал один зверь?

– Да, скорее всего. По крайней мере, этих застрелил точно один.

– Серьёзный парень.

– Ничего странного не замечаешь?

– Да вроде нет.

– Эх ты, сыщик. Играло четверо, а трупов три.

– Тут ещё второй этаж есть.

– Пошли, посмотрим.

– А если засада? – спросил Майер, улыбаясь.

– Тогда будем прорываться с боем, – ответил Бар и пошёл на второй этаж.

Наверху очень сильно пахло деревом, старыми коврами и кровью. Четвертый охранник лежал тут же, нашпигованный свинцом по самые уши. Бар оглядел труп: да, дырок в нём было больше, чем в швейцарском сыре. Патронов явно не жалели.

– Они что, в своего стреляли? – спросил Майер из-за спины. – Что за дикость?

– Он шел, как щит. Времени было мало, поэтому брали быстрым штурмом.

– Как жестоко. Что-то я раньше не слышал, чтобы вот так запросто громили котов в их же логове.

– Времена меняются.

Бар посмотрел на лежавшие возле охранника два трупа. С этими расправились так же – одна в голову, другая в сердце. И это несмотря на то, что кошки стреляли без остановки, стараясь хоть как-то отсрочить свою гибель. Уровень уже не профессионала, а мастера, благодаря которому трупами кошек Толстопуза завалили почти весь город.

Их истребляли везде: на улицах, в барах, теперь вот добрались и до клуба. Причём били в основном рядовых членов бригады, словно основная цель – это уничтожение пехоты. Что крайне несвойственно для мафиозных войн.

Бар перевернул труп кота, лежавшего у стены. Этот был ещё живой, когда ему вырезали глаз и прижгли сигаретой. Как и на предыдущих бойнях, нападавшие хотели как можно нагляднее донести их участь тем, кто встает на их пути.

– Его пытали?

– Да, только вот явно не для информации, – заметил Бар, опуская тело. – Да, не совсем комфортная смерть.

Он посмотрел в сторону последнего бойца. С ним, видно, работали дольше всех, так как бедолаге отрубили все лапы, перевязав их таким образом, чтобы он как можно дольше не умирал от потери крови. Зверю даже хвост не пожалели.

– Обыщи вон того, – попросил Бар, указывая на квадратное тело.

– Зачем это? – скривился Майер.

– Вдруг прощальную записку оставили.

Бар выпрямился. Если раньше он ещё как-то верил, что Толстопуз сможет выкрутиться, то после этой бойни всё окончательно встало на свои места. Слишком уж жестоким оказался Харчи, явно был не по зубам этой толстой кошке.

– Святая Кошка, Чеширски, подойдите сюда, – вдруг крикнул Майер.

– Что там такое?

– Этот ещё жив, – выдохнул леопард.

Бар подошёл к Майеру. Большая кошка была права – один из подручных Толстопуза был ещё жив, пусть и еще считанные минуты.

– Что же это за звери такие? – выдохнул Ласки, брезгливо морщась.

– Звери как звери. Только жестокости больше, – спокойно ответил Бар и прощупал пульс. Он уже понял – Харчи не ожидал, что они приедут так быстро. Хотел наглядно донести до Толстопуза суть угрозы.

– Это не совсем звери, детектив, – раздался голос за спиной Чеширски. Бар обернулся и увидел огромного льва в темно-сером костюме и почти такого же огромного тигра, так же ничуть не уступавшего в строгости наряда.

– С кем имею честь общаться? – спросил Бар, встав спиной к еле дышавшему бандиту.

– Федеральный агент Хейт Виггон и агент Усури Хаски, – произнес лев, перешагивая через труп и показывая на тигра, в знак приветствия поднявшего свою огромную лапу. – Если не возражаете, мы тут немного осмотримся.

– А если возражаю?

– Значит, мы всё равно осмотримся, – усмехнулся лев, подходя ближе.

– Следующая фраза о том, что вы забираете наше дело? – с ехидством бросил Бар.

– Ну… Зачем же так грубо, детектив? Вы хорошо потрудились, зачем же вам мешать. Это лишь в кино мы такие эгоисты, что присваиваем все лавры себе. В жизни всё несколько иначе, так ведь, Хаски?

– В точку. Никаких помех честным детективам, – улыбнулся тигр, рассматривая свои огромные когти.

– Милтон Бронкс в курсе, что вы здесь?

– Конечно в курсе. Уведомить ваше начальство – это первое, что мы должны сделать в ходе нашей работы. Хаски, погляди, кажется, привет из Мексики, – буркнул лев, осматривая выжившего. – Как думаешь, сколько протянет?

– Часа два, может, три, – буркнул тигр, убирая когти внутрь.

Чеширски внимательно посмотрел на него. Это был самый большой вид, который только водился в Азии, его очень редко можно было встретить в Америке. О них он знал мало, лишь то, что они всегда держались особняком даже среди больших кошек.

– Да, согласен. Надо забирать как можно быстрее. Согласны, детектив? Отдадите нам этого славного парня? Нам очень нужно с ним поговорить.

– Но мне он тоже нужен.

– Вот, детектив, – лев вытащил бумажку. – Это приказ во всём нам содействовать. Пока я заберу лишь это медленно уходящее к праотцам тело. Надеюсь, вы понимаете, что это лишь во благо общей операции.

Бар молча взял бумагу. Там была подпись лично Милтона, а значит, разбираться нужно было именно с ним, а не с этими двумя мордоворотами. Он поднял глаза и посмотрел в огромную косматую морду льва, вблизи казавшуюся и вовсе больше всего остального тела.

– Мне нужно поговорить с начальством. Ласки, ты остаешься здесь. Помоги господам агентам, если они не смогут поднять нашего бандита, – процедил Бар, разворачиваясь к выходу.

Стоявший на его пути тигр галантно уступил дорогу. Полосатый, крепкий, он был старше льва, кое-где уже проглядывали седые волоски. Да и костюм у него был более потрепанный, так сказать, больше для формы, нежели, как у льва – для блеска.

– Всегда приятно видеть кошку, на которую хочется посмотреть лично, – тихо сказал он.

– Приму это за комплимент, – ответил Бар, вытягивая лапу.

Тигр лениво посмотрел на неё и через несколько секунд раздумий подал свою.

– Ах, как мило. Вот видите, вы всем симпатичны, детектив. Ласки, если уж вам сказали нам помогать, помогите нам погрузить этого парня на носилки, время крайне дорого.

Бар, не оглядываясь, вышел на улицу. Сейчас нужно было ехать к Милтону, немного потрясти старичка за этот фокус с агентами, ведь мог же старый его предупредить, что за дело взялось ФБР. Они же так мило обсудили общее сотрудничество, можно сказать, на самой, что ни на есть, дружеской основе решили вместе бороться с Толстопузом и Харчи.

Бар подошёл к засыпанной снегом машине и снова посмотрел на тёмное небо. Снег ещё падал. В эту ночь он падал очень большими хлопьями, словно стараясь исправить этой красотой всё происходящее в мире зверей. Трупы, кровь, отрезанные конечности. Но, увы. Порой даже красоты падающего снега не хватает для того, чтобы скрыть этот ужас.

 

Глава вторая

Большие кошки

Похрустев затекшей толстой шеей, Милтон удручающе посмотрел на Бара и постучал пальцами по приказу, лежавшему перед ним. Лицо капитана было задумчивым, спокойным, ничего не выражающим. Капитан был явно недоволен. Бар откинулся в кресле и сложил лапы домиком, перекинув ногу на ногу.

– Ну и что дальше, Бар? – спросил Милтон. – Что ты хочешь от меня?

– Как что? Пояснений, как так случилось, что я узнал о нашем сотрудничестве с ФБР лишь тогда, когда наткнулся на них носом. Мы же договорились, что будем работать сообща. Почему ты не сказал мне?

– Я такой же заложник наших возможностей, как и ты. У меня тоже есть начальство, которое мне позвонило сегодня ночью и поставило перед фактом, мол, этим делом интересуется ФБР, и ты должен с ними сотрудничать. Может, ты не заметил, но у нас около двадцати дохлых котов. Смерть уже поставлена на конвейер. Это я, кстати, дословно передаю. Причём все происходит именно на моей территории, а не у Джорски, который по чём зря поливает нас говном.

– Как ты пострадал, однако. Но ничего, я приставил к ним Ласки. Он постарается подольше побыть с этим свидетелем, надеюсь, хоть что-то узнает от этих ребят. Он ведь тоже большая кошка, может это хоть немного, но сыграет на нас.

– А ты хитрец.

– Куда сейчас без этого.

– Что с Сарой? Не думал её привезти? Уверен, эти агенты заинтересуются ею в первую очередь, обеспечив надёжной защитой.

– Нет уж, спасибо. Пусть лучше остаётся там, где сейчас. Я в жизни её этим котам не доверю. У них своя линия, им на самом деле глубоко плевать на свидетелей, как, впрочем, и на нас.

– Ну, возможно. Я тоже не особо федералам верю. Но это не многое меняет. Мы обязаны с ними сотрудничать. Тем более, слишком уж круто Харчи начал месить котов Толстопуза. Первое время я даже переживал, что скоро коты закончатся, и эта обезьяна может приняться за нас. Пока Толстопуз был нам как подушка безопасности, но время работает против него, и он скоро отойдет. Обезьяны уже убивают в доках. Сколько у него ещё пехотинцев? Пять, десять?

– Да уж, замутили обезьяны бойню. Вот уж действительно лютый уголовник. Ты, кстати, обещал найти мне на него что-нибудь, как результаты?

– Да все по мелочи. Вроде как на картель работает и все. Знаешь, давай оставим это до завтра. Уже ночь и я хочу спать, тем более, завтра эти два агента пригласили нас на небольшое совещание.

– Кого это нас?

– Тебя, меня и Ласки.

– Линейка, что ли?

– Типа того. Они вроде как сотрудничать хотят. Это особо было подчеркнуто.

– Да, этот лев мне то же самое сказал. Странный он какой-то, такой весь добрый шутник.

– Ну, юмор – это хорошо. У нас работа такая – без юмора никак.

– Хорошо, но я, пожалуй, съезжу в больницу, может, они уже закончили. Хочу посмотреть на нашего болтуна, может, он жив ещё.

– Я бы на это особо не надеялся. Пока он жив, эти ребята просто так его не отпустят.

– Попытка не пытка, – сказал Бар, поднимаясь. – Кстати, как Жаклин?

– Ты знаешь, я её тоже за город отправил вместе с детьми, слишком уж тут жарко становится.

– Согласен, зима заметно потеплела от крови.

– Надо же, – улыбнулся Милтон, – как поэтично.

Бар вышел из офиса и пошёл по пустующему участку. В эту ночь в нем был лишь Милтон, да ещё несколько ночных дежурных. Никаких других задержавшихся за бумагами детективов в нём не было. Реальность не предусматривает больше одного фанатичного полицейского на участок.

Выйдя на улицу, он позвонил Ласки, но тот смог лишь назвать больницу – проехаться с агентами у него не получилось. Бар убрал трубку в карман. Всё-таки Ласки туповатый коп. У него не было ни имени, ни даже номера палаты, где лежит горе-бандит. Ну как так? И всё же, надо было попытаться.

Подъехав к больнице, Бар понял, что она, в отличие от участка, была куда более оживлённой. Бара раза два чуть не сбили, пока он дошёл до дежурной. Сперва по нему едва не проехалась огромных размеров буйволица, использующая носилки словно таран, затем он ловко увернулся от газели с капельницей. И только потом мирно сопевшая толстая жирафиха-дежурная устало посмотрела на него немигающим взглядом.

– Извините, подскажите, в какую палату поступил изувеченный кот с полной ампутацией конечностей? – вежливо спросил Бар, ещё раз поражаясь шумности больницы.

– Кто?

– Кот, у которого ампутированы лапы, ‒ повторил Чеширски, понимая, если он не хочет светить жетоном, то надо быть крайне вежливым.

– Имя, фамилия, год рождения.

– Я не знаю, мне надо это узнать.

– Зачем? – спросила жирафиха. – Вы его родственник? Вы кто?

Бар вдруг понял, что теряет инициативу. Идти в открытую на многие годы проработавшую на своей должности самку? О, это было бы почти самоубийство. Более того, единственное, что можно было бы сейчас использовать – это его выработанный за долгие годы шарм, который здесь, к сожалению, был абсолютно бесполезен. Бар вообще не представлял, как кот может очаровать жирафа.

– Да так, никто, – тихо сказал Бар, отходя от стойки.

Оставался лишь вариант договориться с какой-нибудь молодой медсестричкой, еще не сильно огрубевшей и вполне милой на вид. Хотя бы – просто меньше физически. Выловив одну такую взглядом, он быстро догнал ее и аккуратно подхватил за локоть.

– Извините, пожалуйста, вы не видели кота с ампутированными конечностями? Это мой старый друг, наверняка такой не мог пройти мимо вас, – быстро сказал Бар, изобразив на лице растерянность.

– Нет-нет, конечно, нет, – тихо ответила она, вытаскивая локоть и косясь на дежурную. – А вам зачем?

– Я же говорю – это мой друг. Поймите, я просто в шоке, мне надо как можно быстрее его найти, – продолжил Бар, не давая ей опомниться и отправить его к дежурной. – Подскажите, если вам несложно. Умоляю.

– Кажется, в тридцать седьмой, но лучше уточните у дежурной, – робко сказала она.

– Вы просто прелесть, спасибо вам большое, – улыбнулся Бар. – Вы настоящий врач.

– Я медсестра.

– Всё равно спасибо, – сказал он и побежал к лифту.

Поднявшись, он заметил, что на третьем этаже было довольно пусто, более того, возле тридцать седьмой палаты не было даже охраны. Бар быстро вошёл в палату, где сразу же увидел кота. Мертвенно бледного, облепленного разными трубками, посреди лекарств, бинтов и смерти, так и витавшей над ним. Бар подошёл к нему вплотную и прислушался. Кот был ещё жив. Услышав его, тот попытался повернуть голову. Зрачки несчастного блуждали.

Бар взял табличку с диагнозом. Помимо ампутации, там было ещё несколько порезов. Даже без медицинского образования было понятно, что этот несчастный больше не жилец. Бар аккуратно повесил табличку обратно.

– Детектив… – едва слышно выронил кот, переводя дыхание.

– Да.

– У меня для вас послание. От шимпанзе.

– Я слушаю.

– Нет, сперва пообещайте, что выполните мою просьбу.

– Если это в моих силах.

– В ваших, детектив.

– И что же это?

– Добейте меня.

Бар посмотрел на кота. Из окружавших их посторонних звуков был слышен только писк приборов, поэтому всё остальное словно увеличивалось в громкости. Например, предсмертное дыхание и стоны, сквозившие почти в каждом движении этого несчастного кота. Посмотрев на часы и на дверь, Бар мелко кивнул. Изувеченный улыбнулся.

– Я всегда уважал вас, детектив. Среди нас многие относятся к вам с уважением.

– Спасибо. Но не скажу, что это взаимно.

– Честность до конца? – казалось, кот рассмеялся, но Бар не мог сказать это наверняка, улыбнулся он или нет, а по глазам понять что-то было очень сложно. – А теперь, что передала обезьяна?

– Что было большой глупостью убивать Сильвестра, детектив. Что теперь у него нет выбора, ему придётся идти до конца. Что своим поступком вы подписали приговоры всем нам. И что наши смерти на вашей совести.

– Вы сказали об этом агентам?

– Нет, они лишь спросили, как он выглядел и больше вопросов не задавали. Помогите мне. Я очень устал.

Бар вытащил аккуратно капельницу из его лапы. Кот улыбнулся и закрыл глаза. На его лице стало читаться пугающее и какое-то чуждое блаженство, словно в привычную жизнь с подобным подарком вошло нечто темное и непонятное. А именно – смерть.

Бар медленно отошёл от кровати и вышел в коридор. Он забыл почти половину вопросов, которые хотел задать умирающему коту. Зато получил угрозу и вину – две вещи, никак не вязавшиеся с хорошей детективной работой.

Бар встал около стены и вытащил мятую пачку сигарет. Ему настолько захотелось курить, что на мгновение он даже забыл, где находится. Чиркнув спичкой, он поднёс пламя к краю сигареты и замер. Из головы не уходил образ несчастного бандита.

Наблюдая за пламенем, Бар вдруг понял, почему кот не рассказал ничего федералам. Всё просто – его желание избавиться от мучений было куда больше, чем желание отомстить. Вернувшись в реальность, Бар выкинул сигарету в урну. Всё-таки хорошо, что не все копы могут убить безоружного кота, лежащего в больнице.

 

Глава третья

Смелые коты

Ровно в девять часов утра Чеширски и Ласки сидели у Милтона в офисе. Большие кошки были здесь же, причем Милтон впервые примерил на себя роль такого же участника совещания, как Бар и Ласки. Ему это дело не очень нравилось, но поделать он ничего не мог. Поигрывая ручкой, лев с улыбкой смотрел на Бара. Зверь был явно в своей тарелке, ощущая себя полным хозяином положения. Тигр же выбрал более укромное место в углу, стараясь как можно меньше обращать на себя внимания. Бар уже понял, что такова его тактика – быть менее заметным и стараться подмечать детали, за которыми не мог уследить лев. Хотя, может, ему это и показалось. В общем, работали на пару.

– Что, как настроение? Чё-то вы хмурые какие-то все, – улыбнулся лев, пожевывая жвачку. – Хаски, не принесёшь мне чашечку кофе? Ненавижу утро без кофе.

– Тебе с сахаром? – буркнул тигр.

– Да. Два кусочка, – ещё шире улыбнулся лев, затем снова повернулся к полицейским. – Ладно, чё, шутки в сторону. Вижу, вы деловые ребята. В общем, всё просто. Нам нужна небольшая помощь, содействие. А так как мы открытые парни, то хочу, чтобы вы знали то же, что и мы. Так ведь проще ловить бандитов, не так ли?

Бар посмотрел на Милтона, тот молча кивнул. Ласки тоже поддакнул. Бар ухмыльнулся и, сложив лапы на груди, посмотрел в глаза льву. Очень уж ему не нравился этот его простецкий стиль общения, этакий «рубаха-парень».

– И что же такого интересного вы хотите нам рассказать, агент?

Лев посмотрел на Бара немигающим взглядом. В отличие от всей морды, глаза льва не смеялись. Они были спокойными, холодными, немного уставшими. В них не было какой-то ярости или ненависти, как могло бы показаться на первый взгляд.

– В общем, просто все. Кстати, подпишите документы о неразглашении информации. Бумажная волокита, сам не люблю, но чиркнуть надо, – он пододвинул к ним бумажки. Бар и Ласки подписали сразу, а вот Милтон всё прочитал, прежде чем поставить подпись.

– Ну, вот и отлично, – довольно сказал лев, забирая подписанные листы. – Теперь о главном. Как вы уже заметили, в вашем городе идёт самая настоящая война. Почти как во Вьетнаме, с той лишь разницей, что трупы посреди города, а не в чёртовых джунглях. Ситуация, прямо скажем, нестандартная, и какими бы вы крутыми копами не были, вам нужна наша помощь, парни. И, пожалуй, первое, что вам надо знать – вот, прошу, ознакомьтесь, Харчи Бронкс.

Лев достал папку и раздал всем по бумажке. Взяв листок, Бар сразу же узнал Харчи с его длиннющим белым шрамом. На черной фотографии он был куда милее, чем в реальности.

– Джентльмены, это Харчи Бронкс, наша, а значит, и ваша основная цель. Парень в основном работает с колумбийскими наркокартелями, точнее – осуществляет мирные переговоры и выступает в роли посредника. Три года назад он всего лишь обеспечивал защиту мексиканского картеля Эльмоно, который одновременно воевал и с Дали, и с Мелько – двумя самыми крупными картелями Мексики.

– И что же с ними произошло? – оторвался от бумаги Чеширски.

– Все очень просто. Харчи сумел взять в заложники семьи наркобаронов и сделал это так, что каждый думал на конкурента. А затем, спокойно ликвидировав обе верхушки картелей, взял под контроль их территории.

– Значит, его стратегия – это брать в заложники семьи?

– Да, причем он лично сварил в кипятке нескольких детей сеньоров Дали и Мелько, так, для привлечения полноценного внимания. Не знаю, как ему это удалось, но сделано было именно так.

– Как же вы узнали об этом?

– Это секрет, мы ж ФБР, без обид, – улыбнулся лев.

– И что, этот ваш Бронкс сам на себя работает?

– Вообще, в данный момент не существенно, кто стоит выше. Но мы ведь коллеги, так что скажу. Вуди Харельстон. Но на него немного информации – работает в тени. Говорят, славный малый, что нельзя сказать о его подручном Харчи. Ходит шутка, что когда Вуди приручил свою правую руку убивать, то стал переживать, что она задушит его во время сна. Впрочем, для этого есть все основания, так как после Мексики Харчи переключился на войну с колумбийцами. И уж там совсем не сдерживал себя, заставив королей наркоторговли пойти на невыгодный для себя мир.

– Какой-то демон прям, – резюмировал Милтон.

– А почему нет? Для многих семей в Мексике (теперь уже и в Колумбии) этот шимпанзе таковым и является. Холодная, безжалостная, расчетливая машина.

– И что он забыл у нас? Зачем ему наш город? – спросил Милтон, отодвигая биографию Харчи. – У нас, конечно, неплохой рынок для сбыта, но я не понимаю, зачем приезжать и убирать конкретно котов.

– Вот это нам и надо выяснить. Я с вами полностью согласен. Я пока тоже не вижу особой нужды убирать котов. Но факт остаётся фактом – это дело рук картеля. Мы же не зря вчера просидели в палате, один из котов полностью подтвердил присутствие Харчи.

– А что требуется от нас?

– Полное содействие. Мне нужна вся информация. Потрясите ваших информаторов – это же ваш город, у вас здесь глаза и уши. Сейчас важно понять, что именно здесь ищет картель. Только в пекло не суйтесь, эти ребята не по вашим зубам. Согласны, детектив? – лев посмотрел Бара.

– Ну, пока всё было хорошо. Мы спокойно собирали трупы, искали улики – как и положено тупым обычным копам.

– Не ерничайте. Вы должны понимать, что дальше будет только хуже. Харчи всегда подчищает хвосты и очень любит убивать семьи, родственников – всех, кто хоть немного близок. Это его фирменная фишка. Я же не просто так вам рассказал всё – у нас был печальный опыт. В Чикаго, когда мы впервые познакомились с Харчи, нам помогал детектив. Действовал он открыто, смело. В результате его семью сожгли живьем. Поэтому, говоря вам про этого шимпанзе, я лишь хочу показать, что это не мелкий бандит, а целая безжалостная структура с оборотом в несколько миллиардов долларов. У них всё, как в маленьком государстве, даже разведка есть своя. Именно поэтому ваше участие должно быть минимально. Точнее, сбор информации. Кстати, детектив, вы же уже имели дело с приматами?

– В моем случае это была всего лишь банда. Но, конечно, нельзя не отметить, что они дрались до конца. Но тут… Вы видели, как убили жертв?

– Поясните?

– Одна пуля в голову, одна в сердце. Зверь, убивающий котов, явно либо военный, либо очень опытный наёмник. У вас есть информация по нему?

– Может, это удача? – тихо сказал тигр.

– Нет, это явный профессионализм. Более того, этот наёмник вошёл в клуб один. Я первый раз сталкиваюсь с таким. Мало того, что он убил троих так, что они даже не успели вытащить оружие, так ещё взял четвертого, как щит и с ним поднялся на второй этаж, где, прикрываясь телом, положил остальных кошек.

– У Харчи много опытных убийц. Предпочитает брать качеством, а не количеством. И так во всём.

– То есть, конкретных данных на этого убийцу у вас нет?

– Я уже пояснил этот вопрос, – лениво сказал лев и повернулся к остальным. – В общем, господа, на этом я бы хотел закончить. Прошу вас, если не сложно, пообщайтесь с вашими информаторами. Сейчас не время искать регалии, важно остановить этих ребят. Так что прилагаем все усилия и завтра в это же время посмотрим, как мы продвинулись.

– А почему вас всего двое? – спросил Ласки. – Если всё так круто, почему так мало зверей?

– Мы же их пока не берем. Важно понять, за что сажать. Улики, свидетели. Пока нет ничего. Свидетелей они не оставляют, улик тоже особо нет. Вы вроде профессионал, к чему такой вопрос?

– К тому, что надо подключать национальную гвардию, – ухмыльнулся Бар и посмотрел в потолок. Теперь стало понятно, откуда эта стратегия у Харчи. Сначала предложить дружбу, а потом ударить, пользуясь тем, что противник расслаблен. Оказывается, он так всегда делал.

– Мы и есть национальная гвардия, – снова подключился Хаски. – И только от нас зависит, будет ли эта обезьяна тут хозяйничать или нет.

– Большие кошки снова в деле, – Бар сжал кулаки и помахал ими, имитируя боксёра.

Лев улыбнулся и, положив лапы на стол, вытащил у него бумагу с делом Харчи.

– Надеюсь, чувство юмора у вас постоянное, детектив. Не люблю скучных ребят, – сказал лев и вышел из офиса.

Бар посмотрел на Милтона. Тот сидел и медленно перебирал шерсть у подбородка. В такие минуты капитан всегда что-то усиленно обдумывал, так сказать, строил свои дерзкие планы. Только чаще всего они касались либо премий, либо причин, по которым их лишали. Но в этот раз всё, видимо, было иначе. Как-никак картель нарисовался на горизонте.

– Что скажешь? – Бар косо посмотрел на капитана. – Чё делать-то?

– Да пока ничего. Будем собирать информацию. Они ведь правы, потрясти информаторов стоит. У тебя же есть пару ребят?

– Да найдётся, почему нет. Если, конечно, ещё не свалили из города. Вся это мокруха здорово напрягает стукачей, сам понимаешь. Этим-то плевать, это не их информаторы.

– Всё равно, постарайтесь что-нибудь достать.

– Хорошо. Как скажешь, босс, – Бар поднялся и вместе с Ласки вышел из офиса. Настало время искать Хензо, если до него ещё не успел добраться этот Харчи Бронкс. Мистер злобный шимпанзе.

 

Глава четвертая

Блудница

Как оказалось, найти Хензо оказалось куда сложнее, чем это могло показаться на первый взгляд. Хитрый крыс никак не хотел давать о себе знать, плотно зарывшись среди городских трущоб. Поочередно прошерстив пару борделей и несколько кабаков, Бар устало сел на ступеньку перед входом в «Голубую устрицу». Все шансы найти Хензо стремительно приближались к нулю, поэтому оставалась лишь Кристина, пожалуй, единственное, что было тому дорого.

– Сигаретки не найдётся?

Бар обернулся и увидел растрёпанную лисицу, мирно качающуюся и очаровывающую его своим пленительным томным взглядом. Бар посмотрел вниз. На ней были черные чулки, юбка и легкие черные туфли, никак не вязавшиеся с ночным пробивающим холодом.

– У меня только крепкие, – сказал он, протягивая пачку.

– Пойдёт, – сказала лисица и села с ним рядом, с трудом выбирая сигаретки.

– Что, совсем судьба не улыбается? – ухмыльнулся Бар, затягиваясь и выпуская облако дыма.

– Улыбается, только улыбка какая-то кошмарная, – ответила лисица, и Бар почувствовал сильный запах алкоголя. Она была очень пьяна.

– Вообще, пить в общественных местах нехорошо, – заметил он, забирая пачку.

– А что, здесь так много зверей, дорогуша? Здесь пустыыыынно, – протянула она, закатившись в хохоте, но потом, резко став серьёзной, добавила: – как и везде. Ночь удаляет все с улиц.

– Всю грязь? – покосился на неё Бар.

– Да. Грязь.

– Боюсь, уважаемая, вы не совсем правы. Ночь лишь делает это все менее заметным. А по факту – всё остаётся на своих местах. Вот за это я и не люблю ночь. К тому же мы, кошки, всё равно всё видим.

– Да уж, вы верные слуги ночи, – улыбнулась лисица, одарив его ещё одним букетом алкогольных ароматов. – Первый раз вижу детектива-философа.

– Так прям заметно, что я детектив?

– Ну, более или менее приличное пальто, трезвый на вид, достаточно крепкий. Такие либо копы, либо бандиты.

– А почему, например, не парикмахеры или продавцы зимних курток?

– Эти в таком районе по ночам на ступеньках не курят. Только бандиты, либо заблудшие копы.

– Заблудший коп. Так меня ещё не называли, сестричка. И всё же, почему ты меня не приняла за бандита?

– Всё дело в глазах, дорогуша! У тебя в них слишком много печали, такие только у честных копов.

– Эй, да ты флиртуешь, рыжая, – засмеялся Бар, доставая ещё одну сигарету. – На вот, прикури, родная, в эту холодную ночь без сигаретки никак.

– Какой ты милый. Но сигареты – не главное.

– А что для тебя главное?

– Не знаю, наверное, немного тепла и попасть домой.

– Эти мечты я могу тебе организовать, подруга, – он достал телефон и вызвал такси. Затем снял пальто и укрыл её, почувствовав сквозь плотную ткань, как она дрожит. Лисица с благодарностью посмотрела на него, затем опустила голову ему на плечо. Бар улыбнулся и затянулся покрепче, он ведь даже забыл спросить, куда её везти.

– Мередит! Мередит, где ты, где эта чертова шлюха? – вдруг раздался голос из дверей казино.

Бар поднял голову и увидел толстого суслика, чье огромное пузо раздвигало ровный ряд черных подтяжек. Увидев сидевшую с ним лисицу, он осклабился и, выставив передние длинные зубы, бодро зашагал к ним, переставляя свои короткие ножки, как самый настоящий аллигатор.

– Эй, пошёл отсюда, приблуда, – обратился он к Чеширски.

Бар устало вытащил жетон и показал его суслику. Пробубнив что-то невнятное, но явно оскорбительное, толстяк медленно повернулся и пошёл прочь, всё ещё продолжая сыпать нечленораздельные злобные звуки.

– Эй, толстый, подожди секунду, – вдруг крикнул Бар, останавливая коротышку, – где она живет?

– Малое Авеню, 9, – огрызнулся тот.

– Спасибо за сотрудничество, – сказал Бар и развернулся к лисице. Пьяная, она лежала на сыром черном асфальте, прикрытая его порядком потрепанным пальто. Идиллия, черт возьми.

Спустя десять минут приехало такси. Переплатив шоферу, Бар уложил её на заднее сидение.

– Малое Авеню, 9. И, пожалуйста, помоги ей добраться, – вежливо попросил Чеширски.

– Маловато дал, – огрызнулся шофер.

– Давай я ещё раз попрошу, – сказал Бар и показал шоферу свой жетон. Почему-то ему не хотелось, чтобы у этой изрядно подпитой проститутки в эту ночь случились ещё какие-нибудь проблемы. Ведь истинные философы должны помогать друг другу, хоть они и находятся по разные стороны закона. Проводив машину взглядом, Бар направился в «Голубую устрицу». Тоска тоской, а дело надо было делать.

Миновав охрану, Бар подошёл к барной стойке и заказал виски. В таких местах, да ещё посреди ночи, грех не опрокинуть стопку чистого напитка. Заметив его скорость, бармен лукаво подмигнул и снова наполнил до самых краёв. Бар поднял стопку и, визуально чокнувшись, отправил вторую порцию преследовать первую. Затем, поискав глазами пустой столик, взял полупустую бутылку и отправился допивать остатки алкоголя.

Кристина подошла не сразу, ей пришлось изрядно попотеть, чтобы вовремя разнести все заказы. Бар не упускал её из вида. Конечно, убегать она бы не стала, но так было проще обратить на себя внимание. У этой крысы словно глаза на затылке росли, впрочем, как и у всех местных официанток. Заметив кота, она скривилась, но всё же подошла.

– Что желаете, детектив?

– Хензо, – ответил Бар, выпрямляясь на стуле. – Мне нужен Хензо.

– Что-то вы без всяких заходов, как же конспирация?

– Конспирация есть, – сказал он, показывая на бутылку с виски.

– Да уж, секретность лучше некуда. Можно подумать, тебя в этой дыре никто не знает.

– Да я особо и не скрывался. У меня информатор пропал, я за него переживаю.

– У меня тоже, представьте себе.

– Ну так помоги мне его найти, Кристин. Хензо мне дорог не меньше, чем тебе.

– Да ладно? С чего вдруг полицейской ищейке заботиться о его здоровье?

– У всех у нас есть сердце, Кристина.

Она вздохнула и оглянулась на бармена, затем наклонилась над ухом Бара и шепнула, чтобы он шёл к черному выходу, где они могут спокойно поговорить. Бар поставил ей на поднос бутылку, придавив ею сотню долларов. Кристина хмыкнула и пошла к другому столику. Бар посидел ещё несколько минут, ведь выступление стриптизёрши было достойным.

На улице Кристина нервно закурила из его лап. Теперь она выглядела куда менее уверенно, постоянно бегая глазами и оглядываясь по сторонам. Худая, с длинными зубами, усатая. Да, даже лучшие крысиные самки были отвратительны на вид.

– Что с тобой? – спросил Бар, опуская зажигалку.

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Ну как же, весь город на ушах стоит, только и разговоров, что об этих убийствах в доках.

– Боишься, что за тобой придут? – спросил он, выпуская пар. – Ты же всего лишь официантка, ты им не нужна.

– Ну, тебе же я понадобилась.

– Мне нужен Хензо.

– Вот поэтому я и переживаю, что им он тоже может понадобиться.

– Кристин, перестань. Хензо не такая важная шишка. Лучше помоги мне найти его, это в его же интересах.

– Я же сказала, что не знаю, где он.

– Он бы никогда не уехал без тебя. Значит, он где-то в городе.

– Вот это меня и тревожит.

– А вдруг ему угрожает опасность? Я не хочу дергать тебя в участок, зачем тебе это? Неужели ты думаешь, что я не найду повода?

– Угрожаешь, Бар?

– Объясняю. Пока объясняю.

– Да пошёл ты! – она бросила окурок и затушила его каблуком. – Иди, вызывай, посмотрим, что у тебя получится.

Кристина развернулась и исчезла в дверном проеме. Бар посмотрел на брошенный окурок, затем на небо. Как-то странно они сочетались, составляя лицо этого мрачного города. Бар потуже запахнулся и пошёл домой. Пусть завтра агенты обойдутся без его информаторов. В конечном счете, кто у него? Крыса? А у них вся разведывательная сеть соединённых штатов.

Выйдя на перекрестке, он посмотрел по сторонам и вытащил бумажник. Со всеми этими похождениями денег хватало только на метро. Грустно вздохнув, он пошёл за жетоном. Метро в этом городе было ещё отвратительнее улиц.

 

Глава пятая

Уличная грязь

Спустившись вниз, Бар остановился и пропустил вперед рваную газету, перелетавшую на другой перрон. Граффити, грязные бомжи, пустые бутылки… Он никогда не любил подземку. Встав на край платформы, Бар посмотрел на забрызганную грязью рекламу. Ребята-имиджмейкеры сильно постарались в ходе своей антитабачной компании и додумались вставить курящей самке собаки губы щенка, которыми она и держала сигарету. Бар хмыкнул и открыл пачку. Увы, сигарет у него уже не осталось.

Яркие огни поезда, ветер, толкаемый составом. Всё это снова напомнило её – Жанни, его жену, которая и пыталась приучить его к подземке. Тоненькая, черная, изящная. Несколько лет назад она также бросила жетоны, схватила его за лапу и потащила на станцию. Её улыбка, казалось, могла осчастливить кого угодно, даже такого хмурого кота, как он.

– Надо экономить, как-никак, мы не самые богатые звери, к тому же, ты коп, ещё и честный. Пошли, я приучу тебя кататься на метро, – говорила она, затягивая его внутрь.

– У меня есть машина, она быстрее, – пытался сопротивляться он.

– Не по пробкам, не пробкам, Чешир, – сказал она, теребя его за волосатые щеки. – Ну что ты такой кислый? Ты ведь раскрыл такое дело. Ты настоящий сыщик, всем им утёр нос. Тебя к награде приставят?

– Возможно, мне тут даже капитана пророчили. Мол, с таким делом подняться – раз плюнуть. Да уж, никто не ждал, что в коллекторах такая рыбка попадётся. Плюс у меня старик-журналист на хвосте сидел. Надоел до ужаса, лишь палки в колеса вставлял, никакого толка.

– Ой, ну ладно. Видела я его, такой милый старикан, такой обаятельный, – сказала она, подойдя к светящейся рекламе и, подняв лапку, дав хвосту окрутить её. Бара это всегда восхищало, его хвост никогда не мог похвастать такой послушностью.

– Как ты это делаешь? – спросил он, подходя ближе.

– Что?

– Ой, не притворяйся, я знаю, ты поняла меня.

– Ты о хвостике?

– Да, я о хвостике.

– Не знаю, просто хвост самочки всегда изящнее хвоста самца, вот посмотри на свой. Он большой и грубый, а мой изящный и тонкий, – она улыбнулась и, подойдя к нему вплотную, поцеловала, обвив хвостом его хвост. – Ты меня любишь?

– Больше всего на свете! – Бар склонил голову и потёрся носом. Стены подземки на миг растаяли и казалось, он в некой пустоте, где существует лишь её нежный запах, её шерсть, её глаза, немного щурившиеся от яркого света.

– Кажется, кто-то сейчас начнет фырчать… – тихо сказала она.

– Эй, я никогда не фырчу.

– Фырчишь.

– Не фырчу, я коп, а копы не фырчат, – он снова улыбнулся и прижал её к себе.

Тем временем подошёл поезд, и открылись двери. Жанни потащила его внутрь. Грязные, немытые сиденья, залепленные рекламой стены, треснутые стекла. Только она могла придать этому разбитому корыту вид желаемого места.

– Господи, ну что ты такой недовольный, как будто шляться по переулкам лучше.

– Я просто не люблю ездить под землей.

– Ути-пути, какой ты неженка. Детектив-неженка, детектив-неженка, – начала она гримасничать и игриво махать лапами, имитируя атаку когтями.

– Брось, мы же взрослые животные. Что за игры.

– Да ты просто слабак, все, что ты можешь – это болтать. У тебя и пистолет-то, чтобы ты мог хоть как-то с бандитом справиться. Хо, хо, хо, вот он – смелый чеширский кот.

– Я – Чеширски. А не чеширский.

– Не поняла, Чеширски, ты – чеширский? – передразнила она, отходя.

– Ну, держись, – Бар ринулся к ней и попытался схватить.

Но Жанни была крайне ловкой кошкой и умела избегать больших котов. Раз, два и вот она уже позади него игриво пятится назад. Её короткое пальто, красивые ноги, хитрый взгляд, казалось, это был сам дьявол. Но, нет, он точно знал, что она ангел.

– Что такое, ты промахнулся?

– Это я просто поддался! – сказал Бар и тут же, резко сократив дистанцию, снова обнял её.

Она не стала сопротивляться и положила мордочку ему на плечо. Он наклонил голову и потёрся об её пушистую щечку, тихо зафырчав. Жанни закрыла глаза и засопела. Бар обнял ее ещё крепче. Ему казалось, что вся эта работа, все эти мечты быть копом были лишь предлогом для того, чтобы найти её, ту самую, ради которой он вообще появился на этот свет.

– Эй, вы двое, – раздался хриплый неприятный голос.

Бар повернул голову и увидел трёх собак, проходящих из вагона в вагон. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит. Медленно развернувшись и прикрыв Жанни спиной, он встал в проёме вагона.

– Чем могу помочь?

– Деньгами, кошара, чем ещё, давай, что там есть, – нагло сказал худой далматинец с красными глазами и припухшей губой. Бар медленно вытащил бумажник и кинул его на пол.

– Красава, – далматинец поднял бумажник и убрал в карман. – А теперь часы.

– Да что ты с ним играешься, иди сюда, – рявкнул второй, огненно-рыжий питбуль, отталкивая товарища и продвигаясь к Бару. – Сейчас и суку его отдерем. Чё, парни, кто кошатину любит?

Бар молча вытащил револьвер и приставил его ко лбу питбуля. Тот замер. Стоявший позади далматинец попятился, натолкнувшись на третьего.

– Тише, тише, брат, – выставил лапы питбуль. – Всё же можно решить, так ведь, Сэм?

– Конечно, Донни, – ласково ответил далматинец, не сводя взгляда с револьвера.

– Сегодня вы можете выжить, – прошипел Бар и вытащил значок. – Но только сегодня.

– Как скажешь, коп, как скажешь, – сказал далматинец и, аккуратно вытащив бумажник, кинул его в Бара. Чеширски отвлекся, и питбуль тут же подсел под лапу и сбил его. Далматинец набросился сверху, но Бар задними лапами отшвырнул его прочь.

– Ах ты, ублюдок, – выдохнул далматинец и, вытащив пистолет, тут же расстрелял всю обойму.

Предчувствуя атаку, Бар повернул питбуля и поймал им несколько пуль. Затем оттолкнул повалившуюся собаку и прострелил далматинцу плечо. Пёс взвыл и выронил пистолет. Бар направил револьвер на третьего бандита.

– Эй, я не с ними, дружище, эй, не стреляй, – залепетал белый облезлый пудель. – Не стреляй, я просто с ними шел, прошу, не надо.

– Пошёл вон, – буркнул Бар, подымаясь. – Сегодня у тебя явно счастливый день.

Он подошёл к пятнистому далматинцу и лапой отшвырнул пистолет. Далматинец злобно оскалился и что-то пробубнил, держась за окровавленное плечо. Бар осмотрел рану. Не смертельная, сквозная. Никто от такого не умирал. Затем он повернулся к Жанни и среди протертых сидений с потрескавшейся краской увидел её, кошку с пробитой головой, прислонившуюся к металлической грязной двери. Качаясь, ещё не понимая, не веря, Бар подошёл к ней и присел рядом.

Она не дышала. Не было абсолютно ничего, что могло бы выдать в ней жизнь. Он потрогал её окровавленный лоб. Он был ещё теплый. Такой же, как и несколько минут назад, когда он всё ещё обнимал её. Только сейчас была кровь, стекавшая с его пальцев. Он мягко закрыл ей глаза. А затем почувствовал, что плачет. Как и тогда, когда убили его мать, когда с утра он тёрся об неё, пытаясь ее разбудить. Бар обхватил свою морду. Он пытался сдержать слезы, он старался быть сильным, как и обещал своей мёртвой матери. Но ничего не получалось, они всё равно текли.

– Эй ты, кошатина, чё приуныл? – раздался голос собаки.

Бар встал, повернулся и отбросил револьвер в сторону. Увидев его взгляд, пёс начал пятиться, оставляя кровавый след.

– Эй, ты чего, успокойся, брат, успокойся, я сдаюсь. Просто арестуй меня, ты же коп, ты должен арестовать меня. Ты же полицейский, я сдаюсь, брат, тише, все нормально. Не убивай. Умоляю, не надо, я случайно, брат.

Но Бар ничего слышал. Всё, что он потом помнил, это как вытекали глаза, как кровь заливала зубастую пасть, как конвульсивно дергалось остывающее тело, на которое он смотрел, сидя возле Жанни и прижимая её окровавленную морду к своей груди.

Окна, окна, летящие огни города, затем странная тишина и покой. Бар вдруг понял, что его трясут за плечо. Он поднял глаза и посмотрел на машиниста. Это был старый бобр, видно, уже не первый год отслуживший в метро.

– Приехали, дружище, конечная, – сказал он, вглядываясь в его морду.

– Да, конечная, – согласился Бар, осматривая вагон. Кроме их двоих там никого не было. Он поднялся и, кивком поблагодарив машиниста, вышел из вагона.

– Эй, постой, а мы не встречались раньше? – вдруг спросил бобр, подходя поближе. – Что-то лицо у тебя знакомое.

Бар остановился и посмотрел на старика. В его голове всё ещё мелькали остатки их давней встречи, но Бар решил не будоражить ему память. Всё что было, и карьера, и убийство безоружного, и желание стать самым молодым капитаном… Всё осталось в том вагоне, равно, как и беременная жена.

– Только, если в прошлой жизни, – похлопал он старика по плечу и пошёл прочь. Снова становясь детективом, жаждущим лишь одного – убирать грязь с улиц, убирать всеми возможными способами, не останавливаясь и не уставая. Чтобы как можно меньше оставалось тех зверей, которые могли бы лишить кошку жизни.

 

Глава шестая

Компромиссы

Лев поднял кверху брови и, облокотившись о стол, встал за водой. Ответом Ласки он явно был не удовлетворён. Впрочем, как и ответом Бара, ведь он не нашёл Хензо, а значит, ничего нового принести не смог. Бар вытащил ручку и, придерживая её пальцем, начал покатывать из стороны в сторону, не обращая на недовольный взгляд Виггона никакого внимания.

На самом деле ему очень хотелось понять, зачем этим двум агентам их жалкие потуги добыть что-то на этого шимпанзе, ведь, по сути, они знали куда больше, чем обычные копы. Да и зачем так прилюдно распекать леопарда, ведь он единственный, кто старается изо всех сил.

– Послушайте, детективы. Мы очень надеялись на ваше сотрудничество, но, судя по первым результатам, вы не совсем понимаете, что нам от вас нужно, – сказал лев, возвращаясь на место. В этот раз он засучил рукава рубашки и выглядел очень по-деловому.

– Если вы не можете найти этого Харчи, то что говорить о нас? – буркнул Бар.

– А вы что, не хотите поучаствовать в его поимке?

– Лично у меня своих дел полно, агент. Если позволите, я бы хотел ими заняться, – ответил Бар, поднимая взгляд на Виггона.

Лев ухмыльнулся, сложил лапы на груди и откинулся на стуле, балансируя на его задних ножках. Недовольство просвечивалось даже через его огромную улыбку. Хотя вряд ли это можно было назвать улыбкой – больше было похоже на оскал.

– Детектив, конечно, мы не можем в приказном порядке заставить вас работать на нас. И вы это прекрасно знаете. Да, мы имеем доступ к вашим делам. Но вы также знаете, что вся ваша оперативная работа строится на ваших стукачах. Помогите нам, это просто просьба от коллег по цеху, вы же не хотите, чтобы ваш город залило кровью?

– Да он и так, в общем-то, в ней, агент, – снова буркнул Бар.

– Согласен, – лев вдруг повернулся к Ласки. – Извините, детектив, вы не могли бы нас оставить с лейтенантом Чеширски наедине?

Ласки задумчиво посмотрел на Бара. Бар кивнул. Конечно, Ласки явно не заслуживал такого отношения со стороны больших кошек, но ничего поделать с этим было нельзя. Возможно, так было потому, что он был всего лишь копом.

– Спасибо, – сказал Виггон, закрыв за ним дверь. – Знаете, детектив, я тут ознакомился с вашими отчетами и увидел одну интересную деталь. Вдруг непонятно куда пропала некто Сара Дулитл. Вы не знаете, где она?

– Нет.

– Понимаю, понимаю. Также, я смотрю, вы общались с Альфонски. Это жена этого, как его зовут, чёрта, ну, владельца фармацевтики.

– Мучи, – подсказал тигр.

– Да-да, Мучи. Вы же виделись с ним?

– Было дело. Жаль, не успел пригласить его к нам на допрос. Очень скользкий тип. И богатый.

– Но это же вас не касалось, это дело вёл Джорски. Почему вы вдруг решили заняться этим делом?

– Не люблю, когда убивают котят.

– Как интересно. Стало быть, ради общей морали вы готовы нарушить некоторые правила, – сказал Виггон и посмотрел на напарника, затем вдруг предложил:

– А знаете, что? А пойдемте-ка пообедаем, я тут присмотрел хорошую закусочную. А то у меня уже живот крутит. Хаски, ты как?

– Да я никогда не против хорошо поесть. Ты же знаешь.

– А вы, детектив?

Бар кивнул. Он понял, что их разговор не для участка. Хотя, конечно, идти ему с кошками не хотелось. Не то, чтобы он их боялся, просто они как-то не внушали ему доверия, да и вообще вызывали отторжение. Он уже встречал подобных волкодавов и слишком хорошо знал их методы и повадки, суть которых в том, что нет ничего запретного, а копы – лишь мелкий инструмент.

– Ну и хорошо, тогда пройдемся, погода располагает. Ведь в кои-то веки выглянуло солнце. У вас крайне мрачный город. Я уже тут неделю, а солнце выглянуло всего лишь пару раз.

– Зато ночи здесь красивые. К тому же, насколько мне известно, кошки любят ночь.

– Не все, я вот больше солнце люблю, – сказал Виггон.

– Какой вы, агент, нестандартный кот.

– Да мы все тут нестандартные, детектив, потому и работаем с убийцами, маньяками и грабителями.

Закусочную, о которой говорил Виггон, Бар не знал. Правда, слышал, что там невкусно готовят – всё время злоупотребляли с перцем и обжаркой, выдавая вместо еды зажаренные подошвы. В этот раз получилось так же. Ткнув вилкой в рыбу, Бар почувствовал, что не дошёл и до половины тушки.

– Какой вы у нас неженка, – сказал Виггон, наблюдая за брезгливой миной Бара и наворачивая кусок мяса, – не думал, что вы такой чувствительный.

– Нельзя жить в этом городе и не быть при этом интеллигентным романтиком, – возразил Чеширски, зевнув. – Давайте уже к делу, вы и так со мной прилично позаигрывали, агент.

– Согласен, тоже считаю, что долгий флирт лишь убивает отношения, – лев откинулся и дал официантке возможность поставить чашку с кофе. – В общем, Чеширски, нас интересуют ваши контакты с Толстопузом, мы знаем, что вы с ним были в хороших отношениях.

– Правильное слово – были.

– Не суть. В данном случае важно, что у вас есть контакты.

– Хотите дружить с бандитами?

– Вы же дружите. Знаете, иногда для того, чтобы подцепить крупную рыбу, надо на крючок надеть рыбу поменьше. И Толстопуз идеально подходит на эту роль. Ведь понятно, что картель не остановится, пока от него мокрого места не останется. Этот ваш бандит просто не понял, с кем связался и сейчас, по-видимому, жалеет.

– Согласен. Допустим, Толстопуз в печали. Но почему вам самим всем этим не заняться? Покажите значок – войдете в доверие, всего делов-то. Да и славой со мной делиться не придётся.

– Я изучил ваше досье, детектив. Вы не большой поклонник славы. А еще я придерживаюсь той стратегии, которая учит, что лучше работать по привычной схеме, нежели выдумывать что-то новое. Зачем нам лишние ненужные движения? Они только навредят. К тому же, едва Харчи почувствует, что мы хоть как-то связаны с Толстопузом, всё сильно усложнится. А вы к нему вхожи, так что ваш визит подозрений не вызовет.

– И что я должен буду ему сказать?

– Скажите, чтобы он слушался нас. Если он, конечно, хочет выжить. Да и времени у него совсем мало осталось. Считанные дни, я думаю.

– Это всё?

– Нет. Главное, чтобы он согласился пойти на все условия. Харчи убедил его в своей полной лояльности. Несмотря на жестокость, наш мексиканский товарищ обладает приличным запасом коммуникабельности, и если Толстопуз пойдет на встречу, то он ему не откажет.

– Хотите, чтобы Толстопуз назначил ему встречу?

– Да. Под нашим чутким руководством. Понимаете, крайне важно, чтобы никто не понял, что вы работаете на нас. Все знают вашу привычку делать все по собственному сценарию. И это отличная репутация, она очень подходит для нашего дела.

– Я понял. Кто ещё будет об этом знать?

– Никто. Только вы и мы. Все. А когда дело дойдет до драки, подключим наших спецов.

– Значит, вам с самого начала нужны были лишь мои контакты с Толстопузом.

– Да. Это крайне деликатная ситуация и делать всё нужно очень грамотно.

– И поэтому мы сидим в закусочной?

– А у нас везде враги. В вашем участке полно кротов, так что ещё непонятно, где опаснее, тут или там.

– Кроты есть, – согласился Бар. – А что вы хотите сделать с Харчи? Хотите нацепить на Толстопуза жучок и посадить?

– А что? – лев посмотрел на тигра. – Неплохая идея. Во всяком случае, её стоит отработать, уверен, ваш кот на всё согласится, лишь бы выжить.

– Ну, не знаю, коты разные бывают.

– Вы согласны, детектив?

– Да, я согласен. Город надо спасать.

– Значит, поступим следующим образом. Сегодня вы убедите Толстопуза выбрать день и место, затем передаете эту информацию нам. По возможности попытайтесь убедить его нацепить микрофон. Уверен, никому и в голову не придёт его проверять. И пусть возьмёт с собой кошек, это важно, так как Харчи сразу заподозрит неладное, он привык, чтобы его боялись.

– Что-нибудь ещё?

– Нет, пожалуй, это всё. Главное, чтобы ваш толстый кот принял нашу идею, и тут никакие наши инструкции вам не помогут.

– М-да… – Бар хмыкнул и отодвинул стакан. – Вы действительно, ребят, не привыкли попусту рисковать и тратиться.

– Это не совсем верно, детектив, угощение за наш счёт, – Виггон усмехнулся и положил деньги на стол вместе с чаевыми. – Чеширски, это ведь больше необходимо вам, чем мне. Город – ваша стихия и такие большие хищники вам не нужны. Ну, как мне кажется.

– Пока, – Бар поднялся и пошёл на улицу.

Он так и не понял, было ли им известно, что Харчи работает на Альфонски и обеспечивает его защиту и интересы. Или им это было совсем неинтересно? А может, стоило им сказать, что Мучи вывел новый вид наркотика, в котором явно заинтересован картель? Что, по сути, Толстопуз хотел отхватить огромный кусок пирога и чуть было не подавился, но, вовремя спохватившись, пошёл на мировую. Что, убив Сильвестра, он заставил толстого кота снова наступить на хвост обезьяне, думая, что тот объявил ему войну.

Бар посмотрел на кошек через стекло. Нет, пока говорить это было рано. Они ведь тоже всю правду не говорили, так с чего ему делиться с ними информацией? Нет, пока это не нужно. Хотят встречу? Он им её даст. Бар закурил и пошёл к машине. У него сложилось убеждение, что все, что хотят эти коты, так это добраться до Харчи.

 

Глава седьмая

Забитое животное

Выслушав Бара, Толстопуз задумчиво посмотрел на свои маленькие пухленькие лапки. Он сильно сдал за последнее время, и это читалось не только в тяжелом пристальном взгляде, но и в усталых движениях и мимике. Видно, потеря Сильвестра не прошла для него даром.

– Значит, ты решил, что мне нужна твоя помощь, детектив?

– А разве это не так?

– Это всего лишь война. И этот город уже ставил передо мной подобные задачи.

– У тебя наполовину сократились бригады. Точнее, у тебя осталась только треть твоих подчинённых.

– Смерть – это лишь часть жизни, – философски заметил Толстопуз и, облизнувшись, вытащил из-под стола сигару. Затем срезал кончик и поджег край, сделав глубокий вдох, приправив вкус табака молоком из графина.

– Сильвестр тоже так думал?

Глаза Толстопуза на мгновение сверкнули, но затем так же быстро погасли. Он медленно поднялся из-за стола и подошёл к окну. Бару сразу вспомнилась их первая встреча, когда этот толстый кот впервые предлагал ему сотрудничество ради победы над собаками. Тогда Арчи пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить его пойти на соглашение.

– Скажи, Бар, как ты думаешь, почему у меня возник конфликт с Мучи Альфонски? – спросил он, не поворачивая головы.

– Хотели поделить доходы с наркоты. Я слышал, у него есть новый вид наркотиков.

– А ты времени даром не терял. Но ты прав лишь в одном – Мучи действительно разработал новый вид наркотиков. Но только вот доходы делить никто не собирался, детектив. Дело в том, что я всегда был против торговли наркотиками в этом городе. Знаешь ли, даже у нас есть свои принципы. Поэтому, как только я узнал об этом, то приложил все силы, чтобы помешать ему.

– А убийство котят – это часть вашей борьбы?

– А почему нет? Бар, я знаю твою историю и мне жаль, что так всё случилось. Но, видишь ли, эти котята не могли жить нормальной жизнью. Они лишь часть побочного эффекта. Не знаю, как, но этот наркотик влиял на репродуктивную функцию зверей. Так, что кошки могли рожать от собак, а собаки – от кошек и так далее. То, что эти котята получились более или менее нормальными, без мутаций – это большая удача. Ты просто не видел остальных животных.

– А что, были ещё?

– Да. Мучи проводил много экспериментов, но я видел лишь фотографии. Потом моего агента убрали обезьяны и прислали мне его по частям. Хвост пришёл последним.

– Я так понимаю, обратиться к нам – не судьба?

– Я не верю полиции, Бар. Ты сам прекрасно знаешь, что вы почти все прикормлены.

– Хорошо, пусть так. Но зачем тогда тебе мириться с Харчи? Если это принципиальный вопрос, почему ты пошёл с ним на перемирие?

Толстопуз улыбнулся еле заметной улыбкой и подошёл к шкафу, из которого вытащил небольшую шкатулку с ожерельем. Глаза его помутнели, Бару даже показалось, что он ушёл в забытье.

– Это ожерелье моей дочери. И теперь это всё, что у меня от неё осталось. Именно его мне принесла обезьяна, когда решила закрыть вопрос с моим вмешательством. Понимаешь, я совершил ошибку, полагая, что двоих котов хватит для её охраны, но, увы, они даже их трупы забрали, не оставив ничего, кроме сломанной мебели и крови. Это была цена, которую я мог бы заплатить за свои принципы. Но я решил, что она слишком высока. И мы договорились, что войны не будет. Но было одно условие ‒ обезьяне нужен месяц для первого транзита этого наркотика. И поэтому он оставил её у себя как заложницу.

– И?

– Что и? Затем ты и сам знаешь. Это чёртова обезьяна убила Сильвестра и развязала войну, воспользовавшись тем, что я пошёл на мировую. Видно, Харчи с самого начала был нужен именно он, так как, лишив меня Сильвестра, он получал преимущество. Ты же помнишь, что именно Сильвестр руководил моими пехотинцами, когда я воевал с собаками. Он был превосходным стратегом.

– И потом он убил вашу дочь.

– Да. Прислал мне это ожерелье, – тихо сказал Толстопуз.

Бар посмотрел на ожерелье – оно было очень красивым и дорогим. Хотя Толстопуз никогда не славился щедростью и был, наверное, единственным мафиози, который содержал ломбарды. И всё же, ради дочери он не жалел ничего. Бар почувствовал, как к горлу подходит ком шерсти. Но сейчас было главное склонить его на свою сторону, во что бы то ни стало. Иначе Харчи не достать.

– Мне нужна твоя помощь. Ты же здравомыслящий кот, ты же понимаешь, только объединив усилия с нами, ты сможешь противостоять картелю.

– Ты склоняешь меня к мести?

– Хотя бы так.

– Забавно, обычно я использовал это слово, чтобы заставить своих партнёров склониться на мою сторону правды, – Толстопуз положил ожерелье в шкатулку и убрал её в шкаф. – И что более странно, это мне предлагает один из самых принципиальных детективов нашего города. Неужели ты мог так измениться, детектив?

– Ты же пошёл против своих принципов. Почему я не могу?

– Да, это разумно, – Толстопуз сел обратно за стол. – Можешь передать агентам, что я согласен. Но у меня одно условие. Не будет никаких арестов. Я сам решу судьбу этого животного. За это я могу предоставить все необходимые улики против Мучи Альфонски. Материалов хватит, чтобы засадить его пожизненно. А теперь иди, я не хочу тебя больше видеть. Андерсон проводит тебя до двери, а также передаст тебе место и время нашей встречи с Харчи. И, если все пройдет успешно, он передаст тебе все улики.

– Хорошо.

– И ещё, Бар. Это наше последнее сотрудничество. Ведь в смерти моей дочери виноват и ты.

Бар замер и машинально потянулся к револьверу, который так благоразумно у него изъяли при входе в дом. Толстопуз заметил это движение и усмехнулся.

– Успокойся, я не буду тебя убивать. Ты ведь просто выполнял свой долг и расследовал дело. Ты лишь косвенно виноват в её смерти, в то время как главный виновник – этот примат, решивший, что может делать всё что угодно в моем городе. Эх, я даже сейчас не понимаю, как мог в нём так ошибиться. Мне казалось, он крайне разумный зверь. Но затем это убийство Сильвио, как же я мог так просчитаться…

– Мне нужно знать точное время, когда ждать твоего кота, Арчи.

– Поверь мне, это меньшее, о чём ты должен переживать сейчас, Чеширски, – сказал Толстопуз, кивнув неизвестно откуда появившемуся невысокому чёрному коту. – Андерсен, видишь этого детектива? Контакт только с ним.

Черный кот кивнул и пошёл открывать двери.

– И последнее, Бар. Когда уводили Сьюзен, на улице было две полицейских собаки из вашего отдела. Я, правда, поздно узнал об этом, чтобы успеть предпринять какие-то меры, увы, сейчас навалилось столько забот, что крайне сложно найти нужные языки. Ну так вот, я работаю с тобой лишь по той причине, что я точно уверен, если бы на той улице стоял ты, то эта тварь не смогла бы так легко посадить её к себе в машину.

Бар почувствовал, как ком шерсти снова медленно подступал к горлу. Как хорошо, что ответной реплики от него никто не ждал, и он мог спокойно промолчать. Поэтому он кивнул и вышел. Хорошо еще, что таксофон искать не надо. Он был тут, недалеко.

Передав агентам результаты своей беседы, Бар сел в машину и включил печку. Ему очень хотелось согреться, ведь морозная ночь, и так не балующая этот город, разбавила его ещё и метелью. Включив рацию и поежившись, он подул на лапы. Замерший таксофон, словно пиявка, высосал всю сбережённую им теплоту, заставив провозиться с ним не меньше десяти минут.

Домой ехать не хотелось, и Бар откинул сидение. Ему уже доводилось спать в машине, порой он высыпался в ней лучше, чем в кровати. Но это пришло только с годами долгих ночей, проведенных в засаде. Новичкам бессмысленно пытаться повторить этот подвиг – всё равно наутро будут красные глаза и прескверное настроение. Примостившись, Бар закрыл глаза. Сон – лучшая награда для полицейского.

– Убийство на седьмой улице, дом десять! Произошло убийство, – вспыхнул приемник, заговорив мягким голосом диспетчера. – Повторяю, убийство, кто рядом?

Бар открыл глаза.

– Прием, убита кошка, Мериан Синклер. Есть свободные экипажи? – продолжал спрашивать приёмник.

– Да, – сорвав микрофон, ответил Чеширски. – Есть, это Чеширски. Я еду на место.

– Я думала, вы всё, детектив.

– Я тоже так думал, – бросил он, вешая микрофон.

 

Глава восьмая

Мертвые кошки

Когда Бар ехал к дому Мериан, то заметил, что никто не хотел передвигаться по ночному замерзающему городу, заваленному снегом и стонущему от сильных порывов холодного ветра. Теперь здесь остались лишь истинные фанатики-профессионалы, схожие в своем желании доделать дело до конца. Будь ли то преступник, убивающий стриптизёрш в их тихих ночных квартирах, или же коп, никак не желавший предаться спокойному сну и сжимающий баранку своего потрепанного форда.

Мериан. Он вспомнил, как она танцевала перед ним. Как изящно она давала понять, что является частью самой необузданной зоны его хищного мозга, играющей на грани с насилием и нежностью, похотью и утончённостью. Мериан знала, на что нажимать и делала это превосходно. Такие девочки заслуживают большего, нежели того, что у неё было. Гарри просто повезло, что она попала к нему.

Словно доказывая свою избранность, она никогда не просила ничего взамен, взывая лишь к вниманию, которым просто нельзя было её не одарить. Эта девочка никогда не навязывала ему ни семью, ни детей, ничего такого, что бы он не мог выполнить. Давая в то же время все, что он просил. Любил ли он её? Этот вопрос так и остался невыясненным. Возможно. Причина в том, что она этого не хотела, а, может, и в том, что ей это было просто не нужно, равно, как и ему.

Остановившись возле её дома, Бар не увидел ни одной полицейской машины, так что на место преступления он приехал первым. Вытащив оружие, он быстро поднялся по ступенькам. В этом доме всё было знакомо, и он без особого труда нашёл нужную дверь, ведущую в её квартиру.

Квартира была небольшая, всего лишь кухня и спальня. Но для Мериан этого хватало с избытком, так как кухню она использовала как гостевую, потчуя гостей сладким жасминовым чаем и крайне вкусным печеньем. А ещё она никогда не убиралась, предпочитая встречать его бардаком. Чеширски покрутил ручку, дверь оказалась не заперта.

Войдя, он почувствовал запах сладкого печенья, привычно стоящего на кухонном столе в вазе. Он хотел было пойти туда, но уловил запах крови, быстро согнавший все памятные наваждения. Он сразу понял, где она. Для этого не надо было быть гением сыска. Встав возле двери в спальню, Бар тихо открыл её, держась так, чтобы при стрельбе из комнаты не получить пулю. Но кроме Мериан там никого не было.

Кошка была изувечена. Исполосована. Привязанная за все четыре лапы по углам, она окрасила всю комнату в цвета своих кишок. Чеширски оперся о стену, крови было столько, словно её плескали из ведер.

– Мери, Мери, – простонал он, сжимая револьвер. – Мери, нет.

Он сел на корточки, словно пытаясь ей чем-то помочь, но все это было лишь ещё одной глупостью. Тело кошки, которую безжалостно выпотрошили, словно рыбу, уже ничто не могло вернуть к жизни. Всё, что он мог, это узнать, когда она была убита, сделали ли это наживую и кто в этом виноват. Вот, пожалуй, и всё. Стандартные возможности копа-одиночки.

Бар сжал кровавую простынь в кулак. На глаза нашла пелена бессильной злобы, от которой перестало хватать воздуха. Кровь, кишки, печенье – все смешалось в одном сплошном аромате смерти.

«Дзинь, дзинь, дзинь». Бар поднял глаза. Черной тенью рядом на тумбочке разрывался телефон. «Дзинь, дзинь, дзинь». Бар махнул головой и снова посмотрел на трубку. «Дзинь, дзинь, дзинь». Чеширски посмотрел под тумбочку и проверил провод. Чисто. По крайней мере, на первый взгляд никаких следов взрывчатки. «Дзинь, дзинь, дзинь» – продолжал трезвонить черный аппарат.

Немного помедлив, он поднял трубку и был удивлен, что она продолжала сохранять тишину. Нет, никто не кричал «алло», не спешил, просто ждал, пока он поднесёт трубку к уху. И эта холодная расчетливость говорила о своем хозяине куда больше, нежели бесчисленное количество громких слов.

– Харчи?

– Детектив Чеширски, я знал, что вы крайне сообразительный кот.

– Это было ошибкой.

– Нет, вовсе нет. Это было ужасно, но это было необходимо, ведь теперь вы своими глазами убедились в том, что бывает обычная смерть, а бывает страшная смерть. И, поверьте мне на слово, бывает ещё и очень страшная долгая смерть, – мягко сказал голос из трубки.

– Ты знал про нас с ней?

– Конечно, знал. Я никогда не совершаю ненужных убийств, детектив. Каждая моя жертва необходима. Я же вам говорил, что я сторонник мягкого урегулирования проблем.

– Теперь это невозможно.

– Нет, я в это не верю. Более того, я убежден, что вы сами передумаете, ведь все мы меняемся, взрослеем. А, стало быть, можем думать рационально. Вот смотрите, минуту назад вы были способны разорвать меня на части, уничтожить, пойти против меня всеми своими силами. Казалось бы, что это может изменить, ведь вы очень брутальный детектив. Но у меня есть кое-что такое, что заставит вас передумать. Например, ваш старый друг и Сара, которых вы так славно спрятали в маленьком домике в лесу. Господин детектив, вы меня слышите?

Но Бар его не слышал. Бросив трубку, он выбежал из квартиры и бросился к машине, заставив её завизжать от скорости. Быстрее, быстрее, быстрее. Он вдавил педаль газа в пол и сжал баранку так, что хрустнули суставы на лапах. Только не она, только не так. Только не у этой страшной твари, рвущей плоть, как сахарную вату.

Сердце… Он чувствовал, как оно бьётся. Оно как будто говорило, что Сара не должна умереть в эту ночь. Хватит уже смертей. Пролетев на красный, Бар посмотрел на упавшую стрелку спидометра. Это было нехорошо, но он ничего не мог с собой поделать – тело перестало его слушаться, больше повинуясь природным инстинктам, один из которых гласил, что кошек надо защищать.

Наконец, форд вырвал его из лап чёрного города, показав всё великолепие ночного зимнего леса, чьи заваленные снегом деревья стояли по обе стороны дороги. Точно такие же были и в тот единственный раз, когда отец с матерью были вместе с ним. Когда, смеясь, отец подбрасывал его в воздух и говорил, что Бар самый красивый в мире котик. О, это был очень яркий зимний день. И память оказалась более чем благосклонна, запечатлев в его памяти этот прекрасный момент.

Свет, яркий свет детства. Бар резко крутанул руль, пропуская машину и едва не улетев в кювет. «Так, – сказал он сам себе, – не отвлекаться, сейчас главное не засыпать». Он посмотрел на стрелку – бензина должно хватить, пусть и в один конец.

Пытаясь собраться, он вдруг понял, почему она ему так важна. Дело вовсе не в том, что она красива или в ней скрыта подлинная сущность хищной кошки, как, например, в Мериан. «Нет, не надо врать себе, детектив. Она напоминает мать, и ты защищаешь ее потому, что в свое время не успел это сделать. Ты хочешь отдать свой вечный долг, который ты снова и снова пытаешься выплатить. Только вот пока это удаётся плохо».

Бар снова вдавил педаль газа. В голове одна кошка сменялась другой, играя в жуткую чехарду. Только вот одна кошка, помогавшая со страстью, уже погибла, а вторая, избравшая своим путем веру в светлое, была ещё жива.

Сзади показались фары. Бар посмотрел в заднее стекло. За ним ехал чёрный джип, подобный он уже видел, когда сидел в кофейне с Харчи. Водитель явно шёл на обгон. Бар посмотрел на стрелку спидометра, она немного сдвинулась обратно, дав возможность маневра. Прибавив скорости, он по обледенелой дороге пошёл вперед. В голове появился странный, абсолютно дикий план, полностью основанный на интуиции и уставшем мозге.

Через несколько километров он остановил машину и, вытащив револьвер, встал на середину дороги, приготовившись стрелять. Если машина не остановится, у него будет лишь несколько секунд, чтобы спасти жизнь себе, Саре и ещё куче народу, которые также могут встать на пути этой обезьяны.

Черное тело машины вылетело из-за угла буквально через секунду после того, как он поднял револьвер. На дальнем свете, с бьющими во тьму фарами, он напоминал самого настоящего монстра, способного снести всё, что угодно. Подняв револьвер, Бар прицелился. Пора было стрелять. Но тут машина начала тормозить, вгрызаясь в обледенелую дорогу. Затем её занесло и, кувыркнувшись, она улетела на обочину.

Не убирая оружия, он подбежал к машине. Внутри был лишь один зверь, толстый бегемот, плотно прижатый подушками безопасности. Бар пощупал пульс. Он был жив, просто потерял немного крови и лишился сознания. Бар выдохнул – ждать, пока приедет полиция, времени у него не было. Придется толстяку самому вылезать из этой тачки.

Бар быстро пошёл к машине. Но не успел он сделать и десяти шагов, как из кабины послышались маты. Бар улыбнулся. Почти безумно, словно он попал в сумасшедший дом, где ссохшиеся психи, загримировавшись под клоунов, выдали неплохой номер.

Дальше он доехал без приключений, всё ещё храня эту странную безумную улыбку, выветрившуюся лишь тогда, когда перед домиком он увидел следы от множества колес. Уже привычно вытащив оружие, Бар оставил машину возле дороги и пошёл в сторону занесённого снегом дома, светлые окна которого не прекращали гореть в этой ночи.

 

Глава девятая

Харчи

Проваливаясь в глубокий снег, Бар обошёл дом со стороны леса. Если он правильно разобрался в следах, то в гости к Джереми приехали как минимум два джипа, а это четыре зверя в каждой. Значит, восемь противников, каждый из которых обязательно должен получить по одной пуле. Выходит, что у него остаётся лишь четыре шанса промазать. И это с перезарядкой. Прямо скажем – не самый лучший расклад для кота, который не каждый день упражняется в стрельбе. Прижавшись к деревянной стене, Бар выглянул за угол. Машина возле дома была только одна – черный «Мерседес».

«Где же ты прячешься?» – подумал Бар, осматриваясь. Впрочем, он просто отгонял возможность того, что Харчи просто сидел в доме. Это ведь было очень неудобно, так как перестрелка на открытом пространстве давала ему больше шансов на выживание. В то время как в доме он был отличной мишенью, пусть даже всего для четверых зверей.

– Детектив, может быть, хватит полировать стены? – раздался из открытого окна голос обезьяны. – Если бы я хотел вас убить, то сделал бы это уже давно.

Чеширски опустил револьвер и подошёл к окну. Харчи сидел на диване и смотрел прямо на него, улыбаясь всей своей ровной отвратительной улыбкой. Бар осмотрел комнату – охранников позади шефа не было. Точнее, не было видно. Но едва он сделал пару шагов, как в спину уперся пистолет. Бар оглянулся. Сзади него стояла огромная горилла, бесшумно подкравшаяся к нему со спины.

– Только без глупостей, детектив, не вздумайте палить. Проходите, я тут вам приготовил отличный ароматный чай – ваш барсук большой мастер этого дела.

– Спасибо большое, сейчас зайду, – ответил Бар и пошёл к двери.

– Как всё же приятно видеть вас снова, – заметил Харчи, приглашая Бара сесть напротив. Глаза у обезьяны горели азартом, к тому же в них играли блики огня из камина, придавая им воистину бесовское выражение.

– Где Сара?

– У меня, конечно же. Ну, пока у меня. Дальше её судьба пока неизвестна. Как-никак мистер Альфонски тоже проявляет к ней интерес, пусть и несколько болезненный, – сказал он, поднимая чашку с чаем.

– Что тебе надо?

– Ай, сразу к делу, что же так, детектив? Где же ваши хваленые эмоции? Ведь я совсем недавно исполосовал вашу лучшую подругу. Но, скажу честно, я её не мучил. Когда мои ребята вытаскивали её кишки, она была уже мертва. Считайте это признаком хорошего отношения к вам и желания сотрудничать.

– Мразь, – покачал головой Бар, еле сдерживаясь.

– Ну-ну, детектив. Поверьте, я вынужден был так поступить. Ведь вы же вмешались и, главное, – пошли против меня. Первый раз я подумал, что это можно понять и после убийства вами этого кота занялся Толстопузом. Но, как я и предполагал, вы не оценили доброго поступка и снова решили сделать мне гадость, пытаясь склонить этого жирного кота к встрече со мной. Неужели вы думали, что я об этом не узнаю? Равно, как и про место, где вы прячете вашу кошку.

– Надежда была.

– Ай, детектив, пустое дело – так думать. К слову, я убежден, что мы всё ещё можем подружиться, ведь, согласитесь, смерть брошенной вами кошки – куда меньшее зло, нежели ваша попытка меня убить. Не находите? А?

– Нет, не нахожу.

– Так вы подумайте получше. Ведь партнёрство, пусть и плохое, лучше доброй войны. Все эти жертвы – это просто самый действенный способ заставить стороны примириться, ведь лишь тогда, когда убивают наших любимых, мы полностью понимаем суть войны. Всем плевать на безымянные потери.

– Что тебе от меня надо? И как это поможет вернуть Сару? – тихо проговорил Бар.

– Мне нужно, чтобы вы провели эту встречу на моих условиях. Я не против того, чтобы всё состоялось, пусть жирный и агенты организуют всё. Пусть так, но лишь с тем условием, что умрут они. Не я. Уверен, Сара – это достаточный предлог для того, чтобы это произошло. Вам же она нравится? Мне, кстати, тоже.

– И какие гарантии того, что она будет жить?

– Никаких. Абсолютно. Вы уже показали, что с вами нельзя вести дела нормально. Поэтому я вынужден играть по своим правилам – держать вас в узде, если можно применить этакое выражение.

– И что же, если всё пройдет так, как надо, то этот город захлебнётся в наркотиках?

– Ах, детектив. Ну что за выражение: «Захлебнётся в наркотиках». Неужели вы думаете, что агенты преследуют цель избавить вас от «Смайла»? Вы хоть понимаете, что им надо?

– Что же?

– Им нужен этот наркотик. Ведь сбагрив его куда-то в третьи страны, они создадут, фактически, хаос. Представьте себе: наркотик попадает, допустим, в Мексику, там распространяется по обычным каналам, и вот уже все местные наркоманы прочно сидят на «Смайле». Неприятно, но более или менее приемлемо. И вот тут-то и вступает в силу побочная сторона, когда повсеместно совокупляясь, они рождают уродов. За счет этого можно любое государство поставить на колени, расценив его как потенциальное зло. И никакая ООН не поможет. Наоборот, эти святые звери сами двери откроют, лишь бы заткнуть распространение этой штуки.

– Хочешь сказать, это что-то типа оружия?

– Да. Только это оружие для ЦРУ, которое не может просто так взять и отобрать у Мучи его исследования. У нас же демократическая страна, поэтому им проще подключить ФБР, чтобы то, желательно не испачкав лапы, вытащило производство на свет божий.

– Ну, тогда зачем им мешать? Ты же сам распространишь его не хуже, чем они.

– Согласен. Это бы и произошло. Только я бизнесмен, как и мой босс. Нам невыгодно уничтожать отделы сбыта. Хаос, который возникнет, не сулит ничего хорошего для нас, мы ведь не политики. Поэтому нам важно сохранить положительные стороны «Смайла», такие, как абсолютная привыкаемость и медленное уничтожение носителя.

– Ты ещё скажи, что ты хороший парень, Харчи. Ты сам-то веришь в то, что мне говоришь? Улучшаешь наркотик? Какое благородство.

– Скажите мне, детектив, мне просто любопытно. Что вам говорили обо мне агенты?

– Что сначала ты закончил с Мексикой, потом переключился на Колумбию.

– Да, правильно. Не найдя решения с главами картелей Дали и Мелько, и спустив их на фарш, я смог убедить этим остальные мексиканские картели в том, что мы серьёзные партнёры и в долгосрочной перспективе можем уладить все проблемы с более серьёзным противником, таким, как португальцы. Разве это не лучший стратегический ход?

– Да. Но слишком жестокий.

– Согласен. Но иногда остановиться просто нельзя – мы же с вами играем во взрослые игры, где на кону многие жизни.

– Ты, я смотрю, любишь поговорить.

– Наверное, это на роду написано у нас, приматов. Скажем, у нас нет ни крепких клыков, ни когтей, лишь чуть больше ума.

– Мне нужно услышать Сару.

– Да, конечно. Бойл, передайте трубку мистеру детективу, пусть убедится, что всё хорошо, – обратился Харчи к стоявшей позади Бара горилле.

Горилла набрала номер и положила трубку на стол, включив динамик. Бару казалось, что пройдет вечность, прежде чем он услышит её голос, но всё получилось куда быстрее.

– Алло, да, Бар, алло… – вылетело испуганным затараторившим голосом.

– Сара, не бойся, все будет хорошо, – только и успел сказать он, так как горилла тут же забрал телефон.

– Как видите, я выполнил свои обязательства, детектив.

– Значит, её жизнь в обмен на то, что город захлестнёт наркомания.

– Я бы не был так уж категоричен. Ваш город портовый, он будет перевалочным пунктом. Большая часть наркотрафика будет оседать не здесь, а пойдет вглубь страны. Как того и хотят мои колумбийские друзья. Надо лишь доработать химическую формулу.

– Всё равно миллионы пострадают. Миллионы семей.

– Зато не будет мирового хаоса, а главное, выживет твоя кошка. К тому же, ты уничтожишь этого мелкого упертого жирного кота, который слишком туп, чтобы видеть возможную перспективу роста, – проговорил Харчи, на мгновение осветив глаза ненавистью.

– Хорошо. Но если я соглашусь, мне нужен тот, кто сказал тебе, как её найти.

– Месть? Хм, не уверен, конечно, что это так уж необходимо. Если нам удастся договориться, то ваша жизнь будет мне полезна и мне не хотелось бы потерять её в глупой перестрелке со стукачом. Но, с другой стороны, почему бы и нет. Информатор не так важен, как ваша благосклонность, уважаемый детектив. Так что, пожалуйста, это ваш друг Гарри, мистер большой орангутанг.

– Гарри…

– Он самый. Немного внимания и вот я уже тут.

Бар опустил голову. За один вечер он потерял слишком много друзей.

– Ну, детектив, зато теперь мы вместе. Не будем о грустном, давайте лучше обсудим, как вы проведёте общую встречу, – похлопал его по плечу Харчи.

Бар поднял глаза. Они светились бешенством. Харчи улыбнулся – он словно получал удовольствие от этой безумной пляски ярости.

– Успокойтесь, детектив, тише, – медленно произнес он. – Уверен, сейчас надо быть хладнокровным.

– Да что ты говоришь!

– Именно, детектив. А теперь послушайте меня. План простой. Когда вы получаете от Толстопуза место и дату встречи со мной, то просто никак не реагируете. И как только я расправлюсь с котом, то назначу вам новое место для встречи, и уже туда вы приедете с агентами. Уверен, интервал будет небольшой. Так что никто ничего не заподозрит.

– То есть, выстрелов никто не услышит? У Толстопуза ещё полно отчаянных котов.

– Я выберу такое место, где нас с ним никто не побеспокоит.

– Как самоуверенно.

– Это уже мои проблемы. Ваша задача – проигнорировать запрос толстого кота. Вы поняли?

– Да.

– Что да?

– Я понял, что мне нужно проигнорировать запрос толстого кота.

– Славно, не люблю срывать договор, – сказал Харчи и протянул лапу. – По лапам?

Бар посмотрел на протянутую волосатую лапу. Она была тонкой, слабой, никак не похожей на те, что обычно бывали у бандитов, с которыми он воевал. Те были огромные, когтистые, мозолистые, привыкшие держать как холодное оружие, так и огнестрельное. Эта же совсем не походила на них, но напрягала не меньше. Бар пожал её.

– Это хорошее партнёрство. Рад, что смог достучаться до вас, – потряс лапу Харчи, явно довольный собой. – Кстати, ваш друг журналист – мы так и не решили, что с ним делать, так что оставляем его вам. Он в подвале, старик оказался крайне агрессивным, пришлось его немного успокоить. Считайте это ещё одним подарком.

Бар слабо улыбнулся и посмотрел в окно. Он не хотел видеть морду этой обезьяны. В конечном счете, лучше смотреть на мирно падающий снег, вместе с которым падали его надежды. Слишком уж гладко стелил свой план Харчи, лишая как Толстопуза, так и агентов хоть какой-нибудь победы в этом противостоянии. Гладко, спокойно, с минимальными потерями он становился хозяином всего города, используя для этого самые слабые места сильных зверей.

Бар повернулся к Харчи и вспомнил, как смотрел в глаза своего отчима, который точно так же пугал его. Тогда, чтобы выжить ему, пришлось умереть его матери. Может, стоит повторить этот печальный опыт?

 

Глава десятая

Верность друзей

Бар быстро нашел Джереми, тот лежал в самом центре подвала. Нагнувшись, Бар заметил, что у старика течет кровь. Он повернул его волосатую макушку. Ничего не разбито, просто содрали кожу во время удара. Больше никаких увечий не нашел. Старик открыл глаза и посмотрел на него. Бар грустно улыбнулся – это была первая хорошая новость за эту ночь.

– Чё? Всё так плохо? – простонал Джереми, пытаясь встать.

– Медленней, дружище, не спеши, у тебя, скорее всего, сотрясение.

– Да ты прям провидец, Чеширски. Что с Сарой?

– Сару увезли.

– Мда, плохо дело. И каков план?

– Какой план? Пока она у них, я буду играть по их правилам, – сказал Бар, помогая Джереми подняться.

– Разумно. Наверное.

– Где у тебя аптечка?

– Наверху, на кухне. В левом ящике от раковины.

Поддерживая его, Бар отвёл Джереми в гостиную, где уложил на диван, после чего отыскал аптечку, внутри которой кроме аспирина ничего не было. Повертев почти пустой ящик, он налил воды и намочил полотенце.

– Вот, держи, – сказал он, протягивая полотенце Джереми. – Надеюсь, станет легче.

– Спасибо, – барсук положил полотенце на лоб и закрыл глаза. – Как же так, Бар? Ты, я надеюсь, пристрелил хоть одного?

– Очень смешно, – Чеширски сел на край дивана.

– И что предложила тебе обезьяна?

– Он хочет положить Толстопуза и агентов. Если честно, я не совсем понимаю, зачем. Ему ведь ещё больше сядут на мохнатый хвост. Ну да, убьет он их, но это же взбудоражит всех.

– А что, если ему сейчас как раз и нужно большое событие? Пресса сейчас злая, она с радостью ухватится за подобную идею.

– Хочешь сказать, он хочет что-то провернуть, а убийство агентов – это так, для отвлечения внимания?

– А почему бы и нет?

– Ну да, как вариант. Но мне сейчас куда важнее, что будет с Сарой. Я просто думать ни о чём другом больше не могу. Как думаешь, он её убьёт?

– Ты знаешь, Бар, я не успел с ним толком поговорить. Удар по макушке оборвал нашу беседу, но в следующий раз я обещаю, изучу его получше.

– Ты можешь хоть на минуту побыть серьёзным?

– Извини, это просто от стресса. Ты лучше вот что скажи – не пора ли возобновить старую команду?

– В смысле?

– Ну как, ты и я. Общее дело. Ты будешь выполнять условия Харчи, я буду искать Сару.

– Джереми. Ты только что получил по башке, тебе мало?

– Ты же знаешь барсуков. Насилие их только раззадоривает.

– То есть для полного счастья мне осталось потерять и тебя?

– Так, давай уточним кое-что. Во-первых, я сам это решил. Во-вторых, я и так просидел тут слишком долго без дела, в-третьих, ты мой друг и, пожалуй, четвертое – ты своих младших сержантов будешь учить, что и как делать.

– Какой ты агрессивный. И с чего ты решил начать?

– Пока не знаю. Я не люблю спешить, мне надо объехать своих информаторов, расспросить их.

– Ага, это если они ещё от старости не померли.

– Вот, видишь, ты сам всё понимаешь. К тому же, я так давно не был в городе. Может, даже просто прогуляться стоит.

– У меня всего три дня, Джереми.

– Мне хватит двух. Кстати, а что будешь делать ты?

– Мне надо заглянуть к Гарри, моему старому товарищу.

– Думаешь, это он рассказал, где Сара?

– По крайней мере, тут Харчи врать смысла нет.

– Ты только сразу не стреляй. Эта картель умеет находить доводы, так что, может быть, что у орангутанга не было выбора.

– Выбор есть всегда.

– И у тебя тоже?

– Да. В конечном счете, я могу сделать так, что Сара умрет, а преступники сядут на скамью подсудимых.

– Спорно, что они сядут. А во-вторых, это какой-то грустный вариант. Давай попробуем обойтись без жертв, Чеширски. Доверься мне, я думаю, завтра к полудню я уже буду кое-что знать.

– Ты и вправду хочешь возродить старую команду? – улыбнулся Бар, видя задор старика.

– Ну ведь ничего не получается без меня, ты ж в такую задницу залез, это ж как постараться надо. С одной стороны – мафиози, с другой – картель, с третьей – ЦРУ и ФБР со своими амбициями. Как бы явно недоработка стратегии.

– Действительно, как я всего этого не заметил. Плюс, ты забыл добавить – горы трупов, среди которых можешь оказаться и ты.

– Да я и так старый. Что мне терять?

– Джереми…

– Молчи, Чеширски. Хватит, я устал от твоих соплей. Поезжай в город, я следом. Надо уже приступать к делу.

Бар похлопал Джереми по плечу. Он понимал, что отговаривать старика бесполезно – у деда загорелся тот самый журналистский огонек, который он уже не раз видел во время совместных дел. Увы, он был тот же неудержимый и неустрашимый профессионал. Только более старая копия самого себя.

Бар подобрал пальто и ещё раз оглянулся на одиноко сидевшего на диване старика. Наверное, если бы было время, то он подольше посидел бы со старым другом, вспоминая об их прошлых расследованиях, пробуя его ароматный чай и наблюдая, как падает за окном снег, согреваясь при этом мягким пледом и жаром от камина. И даже возможно, что Бар не перебивал бы барсука, когда тот в очередной раз рассказывал бы Саре об их приключениях.

 

Глава одиннадцатая

Сложности отношений

В город Чеширски приехал лишь под утро, когда большинство горожан еще только начали продирать глаза. Не спеша подъехав к притону, Бар вытащил ключ и вышел из машины. Несмотря на то, что он почти сутки не спал, свежий морозный воздух всё же смог подарить ему более или менее хорошее настроение, так что можно было сказать, что утро удалось.

Подойдя к притону и уткнувшись в надпись «Закрыто», Бар дернул за ручку, но дверь не поддалась. Вытащив револьвер, он стал барабанить рукояткой по металлической обшивке. Внутри раздался шум, и в смотровой щели показалось лицо крупного козла. «Снова новенький, – подумал Бар. – Куда же он их всё-таки девает, увольняет?»

– Тебе чего?

– Мне нужно внутрь. Рогатый, открой дверь!

– У нас закрыто.

– Послушай, копытный, ты почему такой тугой, я же сказал, мне нужно внутрь, не серди меня, сын лошади и носорога.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что ты сын лошади и носорога.

– Подожди минуту, не уходи, – отозвался козел, скрипнув засовом. Бар отошел от двери, убрав руки за спину.

Вышли два козла. Первый, с которым непосредственно проходило общение и второй, так сказать, на всякий случай. Бар придирчиво осмотрел обоих. Всё же Гарри стал заметно экономить, нанимая подобных работников. Из этих козлов такие же вышибалы, как из него балерина. Чеширски покосился на открытую дверь. Кроме этих двоих горе-охранников, там никого больше не было.

Несмотря на прекрасную возможность уложить обоих, он всё же решил попробовать пойти мирным путем. В конечном счете, полиция должна прислушиваться к мнению граждан, пусть даже и слегка туповатых.

– Ты что-то хотел сказать мне, мудак кошачий? – злобно прошипел обиженный козел.

– Да, хотел. Гарри здесь? – спросил Бар, после чего вытащил револьвер и приставил ко лбу козла.

– Да-а-а-а, – заблеял козел, всматриваясь в дуло.

Чеширски улыбнулся. Он знал, что у бедняг рогатых блеянье – непроизвольная деталь при сильном волнении. Козел побагровел от злости, но дуло слишком твердо упиралось в его крепкий лоб, чтобы он мог что-то сделать. Бар попытался было спрятать улыбку, но все было безрезультатно. Слишком уж забавными были это длинные повторяющие звуки.

– Он зде-е-е-есь, я про-о-о-вожу.

– Спасибо, – ответил Бар, прикусывая губу, чтобы не рассмеяться. – Это так приятно. Вежливость охраны всегда заслуживает уважения. Только пусть твой приятель идет впереди, а то он меня несколько настораживает.

– Сэ-э-э-эм, ты слы-ы-ы-шал? – медленно повторил козел.

– Да что ж такое, – пробубнил про себя Бар и снова расплылся в улыбке.

– Да, без проблем, – ответил здоровенный Сэм, исчезая в притоне.

– Отлично, двери я сам закрою, – тихо сказал Бар, подталкивая охранника внутрь и прикрывая свободной лапой рот.

Обезьяний притон выглядел неприлично белым и чистым. Почти на всех столах были скатерти, а поднятые стулья позволяли паркету отражать лучи дневного света. Это было так необычно, что Бар, засмотревшись на общий гармоничный вид, даже не сразу заметил одиноко сидевшего Гарри, что-то высчитывающего на деревянных счетах.

– Бог в помощь, – сказал Бар, пододвигая стул и присаживаясь рядом.

Гарри медленно поднял глаза, и тут Бар заметил коряво перебинтованную лапу, синяки на морде и наспех зашитое ухо. Гарри выглядел так, будто его как минимум трое, да ещё в течение нескольких часов, месили где-нибудь в подвале в доках, выводя на улицу лишь для того, чтобы бедная обезьяна смогла кроваво помочиться.

– И тебе, детектив, – тихо ответил орангутанг.

– Я смотрю, у тебя так чисто, – неуверенно сказал Бар, немного сбиваясь с запланированной череды фраз.

– Да, согласен. Чисто. Если честно, то я больше люблю именно это время, когда всем заправляют чистота и тишина, правда, денег это не приносит, но зато и проблем нет. Да и дышится легко. Можно спокойно посидеть, посчитать расходы.

– Или прибыль? – спросил Бар и посмотрел на бумаги, но разобраться в этом кривом подчерке было невозможно.

– Наверное, со стороны кажется, что прибыль крайне высокая, но по факту ситуация иная, – тихо сказал Гарри, окончательно оторвавшись от бумаг и посмотрев в сторону барной стойки. – Выпить не хочешь?

– Не отказался бы, ‒ сказал Бар и положил револьвер на стол.

Гарри усмехнулся и, с трудом поднявшись, проковылял к стойке, где своей длинной лапой достал бутылку виски и два стакана.

– Кстати, раньше я барменом работал, так мне один посетитель сказал, что лучше обезьяны никто с этим не справляется. Говорит, это потому что у нас передние лапы длинные, а задние короткие – идеальное сочетание для подобной работы, – заметил Гарри, присаживаясь за стол с бутылкой и стаканами.

– Тебе просто сказали правду, Гарри, ты должен был сказать спасибо.

– Твое здоровье, – поднял стакан Гарри и, не чокаясь, осушил его.

– Твое здоровье, – повторил Бар, также осушив стакан.

Гарри выдохнул, мотнул головой, после чего его синяки налились кровью, а глаза покраснели. Затем он подал знак охране и два козла, недовольно бурча, исчезли. Секунду спустя Гарри налил ещё и, не чокаясь, снова осушил. Бар тоже повторил заход. Виски оказался хорошим, как и всегда, так что голова была пока свежей.

– Сара жива? – тихо спросил Гарри, вытирая забинтованной лапой губы.

– Пока да.

– Это хорошо, – сказал Гарри и, снова разлив виски, моментально опрокинул внутрь, уже не дожидаясь своего визави. – Послушай, Бар… Я знаю, зачем ты пришёл, но пойми, я не хотел, чтобы… Я, правда, я не хотел…

Гарри хотел сказать что-то ещё, но вместо этого устало опустил стакан. Бар посмотрел на его лапу. На ней не хватало трёх пальцев. Криво перебинтованная, она всё ещё кровила, оставляя неприятный красный цвет на белоснежном бинте. Он посмотрел на улицу. Белый бинт, белый снег. Кровь и там, и там смотрелась одинаково ярко.

– Пальцы сохранил? Говорят, их пришить можно.

– Нет, Харчи порубил их при мне, как салями. У него есть обворожительный друг-горилла – крайне заботливый товарищ. Так вот он сделал так, что никаких пальцев я уже не пришью.

– Это кто-то типа помощника?

– Да, доверенное лицо. Неприятная личность, скажу я тебе. Я бы сказал, напрягает не меньше шимпанзе.

– Я учту это, когда в следующий раз встречусь с Харчи.

– Боюсь, ты ничего не понял, Бар. Это слишком серьёзные ребята. Они положили мою охрану так, что я даже не услышал.

– Одна в голову, одна в сердце?

– Да, а ты откуда знаешь?

– Да так, видел пару раз. И ты знаешь, кто стрелял?

– Нет. Когда они вошли, оружие было убрано.

– Понятно. Но мне больше интересно другое. Когда я приходил и спрашивал про Джорски, ты знал, что Мучи работает с картелью?

– Да.

– Откуда?

– Его ребята прощупывали все заведения в этом районе, и за несколько дней до твоего прихода они наведались ко мне. Хотели установить сотрудничество. Но разговора не получилось, так как я завязал с наркотой.

– И поэтому ты тогда поменял охрану?

– Да. Пришлось. На тот момент мне казалось, что я нанял хороших профессионалов. Но, как я уже говорил, я даже не успел заметить, как они отправились на тот свет. Хотя это бывшие военные, которые привыкли доставать оружие первыми. Особенно, если в заведении никого нет.

– То есть, они пришли утром?

– Примерно в то же время, что и ты сейчас. Пришли и немного попытали.

– И после этого ты нанял этих?

– Да, как видишь, найти хорошую охрану крайне сложно.

– Равно, как и хороших стриптизерш, да? – добавил Бар, осушая свой стакан.

– Верно, малыш. Стриптизерш найти еще сложней, – Гарри поднял бутылку и снова наполнил стаканы. – Жаль её.

– Когда ты узнал про Мериан?

– Вчера вечером. Подобные вещи долетают быстро.

– Ты знаешь, как она умерла?

– Да. Ребята из отдела Джорски не побрезговали вчера спуститься к нам и хорошенько расспросить обо всем, что я могу знать об этом.

– И что ты им сказал?

– Что я им мог сказать? Только то, что я ничего не знаю. Ты же сам знаешь, на кого работает Джорски. Так что говорить что-то совершенно бессмысленно. Все, что хочет этот коп – так это найти какого-нибудь маньяка, который неделю назад бомжевал на улицах и прикрыть это дело.

– Слушай, у тебя есть немного валерьянки?

– Нет, ни валерьянки, ни денег. Так, лишь немного пойла, но и то, думаю, его хватит ненадолго.

– Они забрали выручку?

– Они забрали всё, малыш. Мой кабак, мои сбережения. Оставили лишь самое ненужное – старика-орангутанга.

– Ты переписал притон на Харчи?

– Ну, не конкретно на него, а на его подставное лицо. Ребята оказались вежливые, даже писать помогли, так как немного перестарались с пальцами. Увлеклись малость, я по дури своей думал, что смогу вытерпеть, но, как видишь, после третьего пальца сдался.

Бар заметил, как у Гарри наворачиваются слезы. Старик мог выдержать что угодно, но только не потерю притона, который и составлял всю его жизнь. Гарри, конечно, попытался скрыть нарастающее отчаяние, но у него это плохо получилось. Поэтому он лишь снова поднял стакан.

– За удачу. Она нам всем пригодилась бы, – сказал он и снова опрокинул виски. – Ты извини меня, малыш. Я, правда, держался, как мог, но они… Они знали, чем брать, они выпотрошили меня. Я не смог выдержать.

– Эй, Гарри, старина, всё нормально. Никто бы не смог выдержать, – Бар положил лапу на его обезображенные пальцы. ‒ Это все моя вина. Ты знаешь это не хуже меня.

– Малыш, я должен был тебя предупредить после того, как ты зашел с этим Джорски, но я думал, лучше будет, если ты не докопаешься. Хотя я и знал, насколько ты упертый. Просто эти ребята ни перед чем не останавливаются. Ни перед чем. Я долго живу, малыш, но такие глаза, как у этой обезьяны, я видел впервые. Я очень испугался тогда, Бар, это очень опасный зверь.

Бар посмотрел на свой револьвер. Вот он пришёл, положил его перед старой обезьяной, за одно утро лишившейся абсолютно всего. Сидит вот в уже чужом притоне, подсчитывает, что осталось от былых накоплений. Так чем же сам Бар лучше Харчи?

– Что будешь дальше делать? – спросил Чеширски, дав старику утереть выступившие слезы.

– Уеду. Этот город достал меня. Я давно хотел поехать куда-нибудь, где потеплее. У меня ж родня в Калифорнии.

– Надо же, я думал, ты один.

– Нет, кое-кто остался.

– Теплый климат, все дела?

– Верно, я же обезьяна, моя родина – жаркие страны, а не этот покрывшийся снегом город.

– Я уберу его, Гарри. Я заставлю их заплатить за все.

– Малыш, позволь дать тебе совет на правах старого друга. Не вставай на пути у него, разве ты не достаточно потерял? Сейчас ты ещё можешь отступить. Харчи отдаст Сару, как, например, оставил мне жизнь. Он делает то, что выгодно. Ему нужна Сара живой, чтобы всегда держать тебя на привязи. Поверь, если ты сыграешь по его правилам, ты сможешь вытащить её.

Бар посмотрел на Гарри. Избитый, измученный, он всё еще хотел сделать что-то для него хорошее. Наверное, именно так выглядит настоящая дружба. И настоящие друзья, пусть и не способные вытерпеть сильную боль. Он поднял револьвер и убрал его в кобуру.

– Спасибо за виски, Гарри. Мне нужно идти.

– Малыш, их слишком много. Я ещё раз повторяю тебе.

– Не надо, их всегда слишком много, – перебил его Бар, – такова уж наша работа – идти против многочисленных преступников. Кстати, ты не знаешь где Хензо? Я не могу найти его.

– Хензо, – задумчиво пожевал губу орангутанг. – Не знаю, я давно его не видел. Даже представить не могу, где носит эту крысу.

– Значит, сам его найду. Время ещё есть. Да и через три дня всё закончится, Гарри, всего через три дня.

Гарри поднял на него глаза, и Бар отчетливо увидел, что тот пытается его запомнить. Всё-таки, чем старше зверь, тем сложнее ему скрывать свои мысли. Бар усмехнулся и пошёл к выходу. Но чем ближе он подходил к нему, тем больше думал о том, что старик может быть прав – слишком уж лихо они расправились с его охраной, равно, как и с остальными котами.

 

Глава двенадцатая

Крысиный квартал

Бар пододвинул блюдце и выпил ещё одну чашку кофе. Затем ещё и ещё, пока, наконец, не почувствовал, что глаза перестали закрываться. Ночь в дороге сказывалась, да и возраст уже был далеко не юный, чтобы спокойно бодрствовать больше полутора суток. Внезапно зазвонил телефон. Это был Джереми.

– Чеширски, привет, все нормально? Что с Гарри? Узнал что-нибудь?

– Да, его пытали, так что не знаю, мне кажется, на его месте я бы тоже так поступил. Ты нашел что-нибудь?

– Ну да. Есть кое-что. Я слышал, у тебя был информатор, крыса. Хензо, кажется.

– Есть такое, только он пропал.

– Да, печально, но ты поищи его, Бар. Особенно в крысином квартале.

– Откуда такая информация?

– Я в этом городе проработал тридцать лет, причем полицейской корки у меня никогда не было. Так что не задавай мне глупых вопросов.

– Но чем он мне поможет?

– А ты не думал, кто навел Харчи на орангутанга? Вы же дружбу не светите.

– Честно, не думал об этом.

– Вот подумай. Только осторожней с крысами – сам знаешь, как они к вам относятся.

– А может, ты ещё знаешь, где конкретно искать? Уж если удивлять, то до конца.

– Подруга у него есть, Абигейл, поищи у неё. Наш крысёныш имел неосторожность с ней прогуляться недавно. Уверен, она в курсе, где его искать.

– По Саре новостей нет?

– А это и есть новость по Саре, малыш. Всё зависит от того, как ты поговоришь со своим старым знакомым.

– Спасибо, Джереми, ты только особо не высовывайся.

– Обижаешь, я как всегда скрытен и незаметен. Ладно, потряси его хорошенько, потом обязательно отзвонишь. Мне его информация сейчас крайне важна. Я бы сам поехал, но я слишком стар.

– Как будто ты и двадцать лет назад куда-то ездил, знаешь, я тебе не прощу ту канализацию никогда, ты в курсе, что меня там кто-то укусил?

– Тебе просто показалось.

– Как мне могло показаться, если там след остался.

– Ладно, позвони, как поговоришь, – сказал Джереми и повесил трубку.

Бар устало убрал телефон в карман. Стыдно признаться, но старик оказался реально полезен. И если бы Бар сказал, что не нуждается в его помощи, он бы соврал. Бар с грустью посмотрел на свою машину – увы, но в крысиный квартал надо ехать на такси. И, по возможности, нужно пропустить две или три машины. Кто знает, не приставил ли к нему Харчи хвост.

Спустя час, когда, наконец, такси было поймано и ещё спустя сорок минут остановилось в крысином квартале, Бар передал деньги. Таксист задумчиво посмотрел на купюру, затем на Бара. Чеширски улыбнулся. Он понял, что хочет сказать ему этот старый дикобраз перед тем, как выпустить из машины. «В этом районе кошкам лучше не появляться, а особенно – кошачьим копам».

– Всё в порядке, дружище, всё под контролем, – сказал Бар.

– Я вижу, ты нормальный малый, может, мне тебя подождать? Не то, чтобы я люблю сумасшедших, но я бы не хотел быть виновником чьей-то смерти.

– Хорошо, дай мне час – этого должно хватить.

Бар открыл дверь и вышел из машины. Всюду воняло сыром, тухлым мясом и прочими отходами, запах которых полностью пропитал весь район. Бар поднял глаза. Дом номер тридцать пять, тот самый, где жила Кристина Абигейл – давняя подруга Хензо. Он повернулся к дому и поднялся по ступенькам. Но не успел он сделать и двух шагов, как тут же был окликнут.

– Чтоб мне провалиться на этом месте, это же кошка, – раздался мерзкий визгливый голос.

Бар медленно повернул голову и увидел трех крыс с баскетбольным мячом. Выкатившиеся глаза, длинные морды, грязные майки, спускавшиеся до самых колен и сковывающие опустившиеся джинсы. Святая Кошка, какие же они всё-таки были отвратительные!

– Не, ты посмотри, точно кошка. Эй, родной, ты что тут забыл? – продолжал пищать самый маленький крыс. – Или ты решил, что тут тебе рады? Или ты бессмертный? Эй, кот, иди сюда, сейчас мы тебе хвост коротать будем.

Бар посмотрел на таксиста. Тот, пожав плечами, завел мотор и тронулся с места. Проследив за ним взглядом, крыса улыбнулась и, сопровождаемая двумя друзьями, стала зачем-то бить мячом о землю. Бар развернулся спиной к дому.

– Что, машинка укатила? Ай, ай, ай. Видно, понял колючий, что везти обратно некого, – крыс обернулся на друзей. – Ну так что, кот, давай, расскажи перед полетом в рай, что тебя сюда привело? Мы – звери любопытнее.

– Я просто к самочке пришел, может, слышал? Кристина Абигейл, уж больно она мне нравится, хоть и крыса. Я так-то против видовой разницы, да здравствует любовь!

Крыса открыла рот и обернулась на своих приятелей – у тех была точно такая же реакция. Затем, медленно развернув длинную морду, маленький крысёныш потянулся к карману и резким движением выхватил раскладной нож.

– Как же я медленно буду тебя резать, котище, ой, медленно, ты на всю жизнь запомнишь.

– Детектив Чеширски, – заметил Бар.

– Да какая разница, – сказал крыс и было повернулся к друзьям за овациями, но в ту же в туже секунду Бар что есть силы ударил его головой в нос, повалив мордатого на землю.

Следующим лег левый компаньон, так как левой Бар бил заметно сильнее. Затем повалился и правый, хотя с ним Бару пришлось повозиться – ловкий крыс всё никак не хотел засыпать. Закончив с бандитами, Бар поправил пальто и вырвал из крысиных лап нож. Всё-таки давненько он уже вот так не развлекался, а ведь было время, когда это было почти ежедневной практикой.

– Надо быть осторожнее, ребята, – заботливо сказал он и вошёл внутрь.

Конечно, он мог и не возиться с этой гопотой, а просто вытащить револьвер, но сколько раз было, когда они нарывались на пулю. А стрелять сейчас было нельзя, важнее – как можно тише войти в дом.

Бар поднялся на второй этаж и едва не наступил в лужу какой-то жижи. Всё ж крысиные дома были даже хуже, чем дома ленивцев. А уж те совсем за чистотой не следили. Вспомнив про этих ленивых тварей, Бар поморщился – забыть тот ад с ленивцами было выше его сил. Пусть даже всё и закончилось удачно.

Он перешагнул через следующую лужу и подошёл к двери. Прислонив ухо, он услышал звук телевизора и вентилятора, который своим сбивчивым ритмом молотил не хуже стиральной машины. Чеширски постучал. Послышалось ленивое шарканье. И кто-то подошёл к двери.

– Детка, это ты? – раздался голос Хензо и, щелкнув замком, он приоткрыл дверь.

– Да, это я! – рявкнул Бар и со всей силы ударил лапой по двери, едва её не выбив.

Опешивший Хензо упал на пол. Он был всё такой же нарядный. Пусть и не в костюме, а всего лишь в домашнем халате, вышитом в разные цвета радуги и украшенном зелеными помпончиками. Бар медленно пошёл на него, вытаскивая револьвер. Все признания он прочитал во взгляде, так что даже не нужно было допытываться.

А ещё он подумал, что крысу не вытравить из души. Пусть Хензо и наряженный, как чёрт знает, что. Но внутри он всё такой же крысеныш, вечно живущий в грязи и бардаке. Это такой неисправимый генетический код, который бедная животинка хотела замаскировать.

Хензо, медленно пятясь, посмотрел на столик. Там лежал пистолет. Бар покачал головой и направил на него револьвер. Предателей он простить не мог. Да и не хотел.

 

Глава тринадцатая

Предатель

– Чеширски, стоп, я могу всё объяснить, остановись, – затараторил Хензо, выставляя вперед лапу. – Я могу всё объяснить.

– Лучше скажи, где Сара.

– Я не знаю, честно, я не знаю.

Бар подошёл ближе и направил пистолет в крысиное колено. Хензо выпучил глаза и посмотрел на оружие. Затем испуганно поднял глаза на Чеширски.

– Подожди, если ты выстрелишь, все сбегутся сюда.

– Согласен, – Бар огляделся и подобрал с дивана подушку. – У тебя есть пять минут, чтобы рассказать мне всё, Хензо. Ровно пять минут.

– Хорошо, хорошо. Мне хватит, я ведь совсем немного с ним работаю, буквально пару дней, – сказала крыса и, сглотнув слюну, мерзко улыбнулась. – Бар, это всё из-за Кристины. Из-за неё. Сразу после нашей встречи Харчи нашёл меня и сказал, что теперь я буду работать с ним, если хочу, чтобы она была жива. У меня не было выбора, понимаешь?

– Понять тебя? Он убил Мериан, Хензо. Выпотрошил её.

– Да, я слышал, но я не знал, что он так поступит, правда, я лишь информатор, Бар.

– Ты говорил, что был моим другом. Что работаешь по зову чести, Хензо.

– Харчи умеет убеждать. Ты сам знаешь это не хуже меня. Ведь теперь, когда Сара с ним, ты же тоже пойдёшь у него на поводу.

– Вряд ли, Хензо. Вряд ли. Как видишь, я стараюсь сделать все, чтобы её вернуть. Ты мог бы поступить так же.

– Я не мог, Бар. Я же не ты. Это ты у нас самый крутой коп, а я… Я всего лишь стукач.

– Где она, Хензо, твое время уходит, – Бар взвёл курок.

– В промышленном городе, на старом заводе. В подвале.

– Умница, поедешь со мной, – сказал Бар, медленно отпуская курок. В ту же секунду он заметил, как зрачки Хензо дернулись влево, после чего Чеширски резко повернулся и еле успел заблокировать удар Кристины, налетевшей на него с бутылкой. Выронив револьвер, Бар упал на Хензо, который тут же, перекувыркнувшись, вцепился ему в горло, стараясь передавить артерию.

– Сейчас ты подохнешь, кот, – прохрипел Хензо и крикнул Кристине:

– Детка, пристрели его, револьвер на столе.

Бар увидел, как Кристина подошла к столу и взяла оружие. У неё был холодный, почти безжизненный взгляд. И всё же лапы тряслись, она ведь никогда ещё не убивала.

– Давай, чего ты ждешь! – закричал на неё Хензо.

– Кристина, ты не отмоешься, я же коп.

– Не слушай его, стреляй! Ну же, детка!

Бар вдруг чётко увидел, как её палец нажимает на спусковой крючок. Из последних сил он поднял колено, подставив Хензо под выстрел. Раздался хлопок, затем ещё один, потом ещё. Пуля одна за другой застревали в теле удивленной крысы, пока, наконец, Хензо не свалился на пол. Скинув крысу, Бар быстро поднялся и отобрал оружие. Кристина не сопротивлялась, впав в легкое оцепенение.

– Я его убила? – словно в пустоту, спросила она.

– Да. Убила, – он посмотрел на истекающее кровью тело.

– Боже, Хензо, – сказала она и встала на колени. Бар отошёл к двери и выглянул в коридор. Прислушался. Вроде было тихо. Но следовало спешить – в квартире труп, да и Харчи может нагрянуть. Он повернулся и посмотрел на Кристину. Оставлять её в таком виде, конечно, неправильно, но, похоже, выбора у него всё равно не было.

– У тебя есть ключи?

– Что?

– Ключи от квартиры только у тебя?

– Да. Вторая пара у Хензо.

– Давай обе.

Кристина отстранённо вытащила свои ключи, затем опустилась перед телом Хензо. Медленно, словно боясь его поранить, она начала послушно обшаривать карманы. Казалось, пройдет вечность, прежде она их найдёт.

«И куда делась та решительность и ярость, с которой она жала на курок» – подумал Бар, чувствуя, что уже хочет самолично порыться в карманах крысы.

– Вот, – тихо сказала Кристина, протягивая ключи.

– Спасибо, – сказал Бар, убирая их в карман. – Будь здесь.

Он забрал телефоны и пошёл к двери. Всё, что теперь было надо – это закрыть её в квартире и быстро ехать на завод. Бар набрал Джереми. Старик взял не сразу.

– И как он?

– Хензо больше нет. Заедь за мной.

– Может, сам как-нибудь?

– Джереми, заедь за мной, – терпеливо повторил Бар.

– Я далеко.

– Заедь.

– Хорошо, дай мне двадцать минут.

– Жду.

Бар убрал трубку в карман и снова посмотрел на Кристину. Она сидела возле трупа и аккуратно гладила его по волосам. Это было так странно, Бар уже давно не видел ничего похожего. Обычно так ведут себя дети. На мгновение он почувствовал, как память снова достала его. Он вспомнил, как точно так же же сидел возле матери и тыкался в неё носом. Глупо, абсурдно, настойчиво.

– У вас все в порядке? – раздался за дверью голос какой-то старухи.

– Да, всё хорошо, идите, погуляйте, бабушка, это люстра упала.

– То-то громыхнуло, небось, дорогая.

– Да, дорогая, – пробубнил Бар, снова посмотрев на Кристину. Конечно, он не должен был её оставлять вот так. Он должен был вызвать копов и привести её в участок. Или хотя бы вырубить, чтобы Харчи как можно дольше оставался в неведении относительно произошедшего здесь. Но он интуитивно понимал, что всё делает правильно и ничего страшного не будет, если он запрет её тут на несколько часов. Не в том он был сейчас положении, чтобы быть добрым и вежливым малым.

Наконец, под окном раздался сигнал. Бар выглянул и увидел машину барсука. Ещё раз убедившись, что Кристина всё так же сидит возле Хензо, он открыл двери и, щелкнув замком, быстро спустился вниз.

– Что произошло? – спросил Джереми, убавив громкость магнитолы.

– Умер мой информатор, – сказал Бар и оглянулся назад. – Ты, надеюсь, без хвоста? Там, куда мы поедем, будет жарковато.

– Да ладно, ты узнал, где Сара?

– Да, узнал, если, конечно, этот пройдоха не соврал. Помнишь, где завод бывший? По комбикорму?

– Ох ты ж, прям какое-то намоленное место.

– Согласен, я сам туда уже второй раз еду.

– И какой был предыдущий результат?

– Поезжай к заводу, Джереми, давай без лишних расспросов. У меня не то настроение.

– Ох, какие мы все нервные. Конечно, это лишь у нас, у стариков, нервы как стальные канаты, а вот вам, молодым, нужно бережнее быть с собой, – буркнул старик и завел мотор. Мустанг дернулся, затарахтел, запыхтел и замолчал. Бар повернулся к старику с каменным лицом.

– Ты что, издеваешься?

– Бар, это машина моего отца.

– И что теперь? Он слушается только его?

– Если у тебя есть другой вариант, поезжай на нём, – буркнул Джереми, снова дергая ключ. Мустанг опять затарахтел, но поник так же быстро, как и в первый раз. Бар схватился за голову. Ему казалось, что все, что происходит – это дурной сон.

– Тише, давай без эмоций, – успокоил его барсук.

– А то что? Эта рухлядь на меня обидится и в конец развалится?

– Он не рухлядь, он хороший мальчик, правда ведь, малыш, – старик любовно погладил деревянную обшивку. – Он ведь не подведет старых друзей, так ведь?

Джереми аккуратно вынул ключи и вставил их ещё раз. Затем, поглаживая, начал медленно заводить машину. Бар почувствовал, как сам нагревается быстрее, чем мустанг. Он повернулся к окну и уставился на грязную лужу. Иногда дед был просто невыносим, впрочем, почему иногда, он довольно часто вымораживал его своим поведением.

Разглядывая грязную воду, Бар вспомнил, как, стоя по шею в нечистотах, пробирался к логову маньяка-крысолова. На тот момент ему казалось, что это было самое худшее, что может с ним приключиться в жизни. Неожиданно мустанг взревел, и прошлое сразу же отупило, уступая место настоящему.

– Вот видишь, нужно было просто погладить, – улыбнулся барсук, выезжая со двора.

– Ох, что-то мне подсказывает, что одним «просто» мы не обойдемся… – тихо сказал Бар, наблюдая, как медленно отдаляется дом Абигейл.

 

Глава четырнадцатая

Главная работа

Металлические лестницы старых кирпичных домов, толстые канализационные трубы, подымающиеся из-под земли, растопленный снег, копоть, пропитавшая не только стены, но и воздух – вот что олицетворял собой промышленный район, выглядевший, как прокуренные легкие старого курильщика. Бар подошёл к углу и осторожно выглянул. На первый взгляд все было хорошо.

– Что скажешь? – прошептал Джереми, тоже высовывая голову.

– Да пока всё пусто.

– Эх, суемся в пустоту. Надо было хоть что-то узнать, прежде чем отправлять Хензо на тот свет.

– Извини, это просто был третий день, когда я никого не убивал, не смог сдержаться, – буркнул Чеширски.

– Так, подожди, кажется, я вижу кого-то на двенадцать часов. Святой Барсук, это что, горилла?

– Ну да, горилла.

– Откуда здесь гориллы?

– Я забыл тебе сказать, что Харчи не придерживается видовой моногамности, так что придётся иметь дело и с гориллами.

– Но у меня нет оружия!

– Ты же барсук, вы же агрессивные. К тому же, ты – родственник росомахи.

– И что теперь, это позволяет мне бросаться на гориллу?

– Они пугливые. Главное – показать себя злобным, – улыбнулся Бар, снова спрятавшись за углом. – Ну что, какой план?

– Да всё просто: ты дожидаешься, пока горилла войдет внутрь, затем подкрадываешься и бьешь рукояткой револьвера по затылку. Только обязательно дождись, когда он войдет внутрь, не хватало ещё тело оставить возле входа.

– Да ладно, серьёзно? И всё? – Бар снова выглянул из-за угла. – А попроще ничего нет? Это, как-никак, двухметровая туша.

– Вот именно, что двухметровая. Ты в курсе, что они плохо слышат, к тому же, плохо видят, да и с обонянием у них беда.

– Стало быть, они все, по-твоему, инвалиды?

– Нет, просто с их весом и массой им это просто не нужно, как, например, и носорогам, у которых такое же плохое зрение.

– Да, но зато у них отличный слух и нюх.

– И что? Это же не носорог, а горилла. Смотри, он уже вошёл внутрь. Я не думаю, что он там надолго задержится, давай, топай, – сказал Джереми, подталкивая сзади Бара.

– Ох, не нравится мне этот план, ох, не нравится, – помахал головой Бар, следя за массивной фигурой, которая скрылась в темном проеме.

– Пойдешь только тогда, когда махну, понял? Никакой самодеятельности.

Бар тут же подбежал к черному проёму и, услышав в отдалении тяжелые шаги, скользнул внутрь, мысленно поблагодарив Святую Кошку, наделившую кошачьих прекрасным ночным зрением.

«Как минимум, метр в плечах» – так показалось Бару, когда он перевел дыхание и начал мягко-мягко подкрадываться к огромной волосатой спине. Удар должен быть резкий, такой, чтобы у этой твари не было ни малейшего шанса подняться. Сократив дистанцию до полуметра, Бар сжал рукоятку револьвера и поднял лапу для удара. Следовало попасть либо в висок и убить на месте, или же приложиться к затылку, что также гарантировало тихую победу. Но только он приготовился вырубить, как горилла резко развернулась.

– Ах ты ж, черт… – только и успел выдохнуть Бар, прежде чем отлетел к стене и чуть было не потерял сознание, обойдясь лишь мгновенной болью, потерей револьвера и появлением темных пятен перед глазами. Пошатываясь, Бар попытался подняться.

– Лежать, котяра, – злобно прошипела горилла и толкнула его лапой, отчего Бар снова ткнулся мордой в грязь. – В охотника решил поиграть, да?

– Нет, решил фору тебе дать. Ты ведь не дашь мне подняться, – ответил Чеширски, выплёвывая кровь.

– Да почему же нет, пистолетик-то вон лежит, так что вставай.

Бар откинулся на спину и, прищурившись, посмотрел в ту сторону, куда показала горилла. Там и вправду лежал его револьвер.

– Что, смелость прошла? – басом проговорило мохнатое чудовище. – Ты, наверное, решил, что незаметный, да? Да я тебя ещё на входе унюхал, воняешь, как скот.

– Кошки чистоплотные, – сказал Бар, медленно поднимаясь. – Это лишь вы жопу по земле тащите.

– А ты отчаянный! – горилла подлетела к нему и, схватив за ногу, молниеносно повалила на пол, затем мощным рывком подняла над землей и снова приложила о стену, чудом не раскроив череп.

– Может, мирно все решим? – улыбнулся Бар, утирая кровь. – Я не хочу тебя убивать.

– Смешно, – сказала горилла, сокращая дистанцию. Бар снова поднялся, в голове гудело так, что казалось, она вот-вот треснет, как переспелый арбуз. Наконец, тварь встала так близко, что он почувствовал вонь из её рта.

– Любишь, когда больно?

– Ага, – Бар сглотнул залившую рот кровь и со всей силы приложился в челюсть обезьяне, но кроме ненависти в её глазах ничего не добился.

– Я понял. Ты любишь по-плохому. Сейчас я доставлю тебе это удовольствие, – злобно прорычала горилла, схватив Бара одной лапой за штанину, второй – за горло. – Знаешь, я ещё ни разу не выворачивал позвоночник коту-копу. Разные были, но чтобы коп – такого ни разу. Интересно будет посмотреть, насколько ты терпеливый.

– Да пошёл ты! – ответил Чеширски, чувствуя, как начинают проворачиваться суставы. – Ты, наверное, в маму такой страшный пошёл.

– Сейчас ты поймешь, что я не только страшный, но и сильный, мальчик мой, – прошипел волосатый бугай.

Бар попытался дернуться, но все его попытки были ничтожны – лапы просто не могли достать до огромной морды. Бесполезно болтаясь в воздухе, он мог лишь смотреть, как горилла довольно эффективно причиняла ему сильнейшую боль, при этом явно наслаждаясь процессом. А потом послышался треск, и Бар рухнул на землю.

Прокашлявшись и выплюнув грязь, он увидел Джереми, озадаченно разглядывающего погнутую трубу. Бар улыбнулся – никогда ещё он не был так рад тому, что старик его ослушался.

– Да ты ангел-хранитель прям, – сказал Бар, поднимаясь.

– Да я просто знал, что с тобой обязательно что-то случится. Некоторые вещи нельзя доверять молодым.

– Да ладно?

– А что? Разве не так?

– Да нет, ты прав. Только вот мне любопытно стало, откуда ты узнал, что гориллы слепые, глухие и плохо видят?

– Ну, у меня всегда проверенные источники.

– Вот сейчас не говори ничего, – сказал Бар, подходя к огромной мохнатой морде. – Лучше помоги мне его в чувство привести.

– В смысле? Всё, что я знал о них, я уже сказал, – буркнул Джереми и задумчиво добавил:

– Ударь его.

– Думаешь, поможет? – отозвался Бар и что есть силы двинул по мохнатой щеке. Горилла охнула и стала медленно разлеплять глаза. Подобрав револьвер, Бар подождал, пока охранник полностью придёт в себя и затем, приставив к его лбу пистолет, медленно и разборчиво спросил:

– Тебя как зовут?

– Олсен, – ответила горилла, переводя глаза с Чеширски на Джереми и обратно.

– Значит, так, Олсен. Будешь себя хорошо вести, может быть и выживешь. А теперь ответь ещё на один вопрос. Сколько вас?

– Трое.

– С тобой трое?

– Да.

– Джереми, возьми его ствол. Пригодится.

– Но я не умею стрелять.

– Это автоматический кольт, Джереми, – он сам стреляет, просто жми на спусковой крючок.

– Ладно, ладно, тоже мне ковбой нашелся, – обиделся старик и вытащил у гориллы оружие.

Чеширски обошёл Олсена и, приставив к позвоночнику револьвер, вежливо заставил его встать. Олсен оказался послушным малым и после своего поражения даже не пытался сопротивляться.

– Войдешь к ним, поздороваешься, скажешь, что устал и хочешь смениться. И помни, если я хоть на секунду усомнюсь в твоей преданности – твой позвоночник навсегда потеряет свою целостность. А это очень болезненная смерть. Ты меня понял? – вкрадчиво сказал Бар, ведя гориллу к подвалу.

– Да. Понял, – тихо отозвался Олсен, медленно перешагивая с одной лапы на другую.

– Джереми, не отставай.

– Да тут я, тут, не бойся, не брошу.

Прятаться за гориллой было легко и удобно. Места хватало обоим, даже немного оставалось для манёвра. Более того, здоровяк оказался неплохим актёром, и как только показался свет, а он увидел своих компаньонов, то тут же изобразил полнейшую невозмутимость. И всё же, для пущей уверенности, Бар посильнее надавил дулом ему в спину.

– Ты чего? Случилось что? – раздался жесткий голос одной из горилл, по всей видимости, главной.

– Нет.

– А зачем ты припёрся, я же сказал охранять вход. Олсен, что ты опять тупить начал?

– Просто я хочу смениться.

– Что ты хочешь? Ты что, совсем идиот? Или тебя надо лупить, как эту самку?

– Нет, босс, не стоит, она и так пожеванная какая-то, – раздался голос ещё одной гориллы.

На этих словах Бар вышел из-за спины и направил на подручных револьвер. Все трое раскрыли рты и удивлённо посмотрели на Олсена. Тот стоял не двигаясь. Бар сразу же узнал главного. Это была огромная черная горилла, которая едва не прожгла его своими маленькими злыми глазками.

– Оружие, – тихо сказал Бар, чувствуя, как снова начинает звереть. – Оружие на землю!

– Твою ж мать… – подняла руки ближняя обезьяна. Она была заметно меньше Олсена. – Без проблем, приятель. Вот, держи.

Он медленно вытащил кольт и бросил под лапы Бару. Чеширски махнул головой и Джереми подобрал оружие. Второй поступил так же, обогатив старика стразу на два ствола.

– Теперь ты, – сказал Бар, обращаясь к черному.

– Как скажешь, мистер полицейский, – мягко проговорила большая обезьяна, вытаскивая огромный нож. – Только я огнестрелом не пользуюсь. Исключительно холодным оружием.

– Открой, – приказал Бар, показывая дулом на металлическую дверь. – Затем медленно к стене, ясно?

– Да, конечно, как скажешь, – миролюбиво проговорил чёрный и пошёл открывать двери.

– Сара, это Чеширски, ты там?

– Бар, это ты? – раздался тихий голос, после чего Джереми тут же исчез в проеме, появившись оттуда уже вместе с Сарой, еле-еле стоявшей на своих миниатюрных лапках.

– Господи, что они с тобой сделали? – в ужасе проговорил старик.

– Ничего страшного, так, лишь помяли, чтобы была послушной, – глумливо заметил чёрный.

– Скажи мне, это ты поработал над Гарри?

– Над этим старым орангутангом?

– Да. Над ним.

– Ну, я.

– Понравилось?

– Я не очень люблю старое мясо. Мне бы что-то понежнее разделывать, но раз Харчи приказал, значит надо.

– Любишь подчиняться тем, кто поменьше?

– Не всегда, но иногда приходится.

– Понимаю. Так, вы двое – зашли внутрь! А ты закроешь их там.

Черный осклабился, но послушно пропустил своих подчинённых внутрь подвального помещения и закрыл за ними металлическую дверь.

– Зря я тогда тебя не кончил, помнишь кенгуру? – злобно прошипел он, разворачиваясь. – Кстати, её шейка была такая тонкая, что я даже не получил удовольствия.

– Значит, это был ты?

– Да, я.

– Спокойно, Бар, – тихо сказал Джереми. – Он хочет вывести тебя.

– Все нормально, – ответил Бар, не сводя глаз с гориллы. – Мы просто общаемся как старые друзья. А теперь скажи мне, это ты убил Мериан?

– Это та разодранная стриптизерша из клуба?

– Да, разодранная стриптизёрша из клуба.

– Не, эту киску убил Хейтель. Мне лишь разделывать пришлось.

– Кто такой Хейтель?

– Как кто? Вы же вроде следите за нами, а таких зверей не знаете? Какие же тупые копы.

– Просвети меня и, возможно, ты умрешь быстро.

– Да я тебе и так скажу. Это твой прощальный билет. Хейтель – правая рука Харчи, сама смерть в зверином обличье.

– Что же в нём такого особенного?

– Всё. Этот маленький шимпанзе – сам дьявол. Я уж не знаю, где он его нарыл, но в убийствах этой мартышке нет равных.

– Значит, это он расстрелял котов в клубе?

– Да, и не только там. Везде, где, как считал Харчи, их надо убрать.

– Одна в голову, другая в сердце?

– О да, это его фирменный стиль. Типа подписи.

– А ты, я смотрю, не слишком медлишь с ответами.

– Это потому, что я слишком долго с ним работал, чтобы верить в то, что теперь доживу до старости. Уж лучше меня убьешь ты, чем это сделает он.

– Нет. Я не буду тебя убивать, – тихо сказал Бар и, опустив револьвер, выстрелил горилле в коленную чашечку.

– Ах ты ж, сволочь, тварь! – закатился в бессильной злобе бандит, обхвативший прострелянное колено. – Мразь, ты за это ответишь!

– Да, конечно, – Бар подошёл ближе и прострелил вторую. – По-хорошему, ты прав. Тебя надо убить, но я не такой, как твой босс. Я хочу, чтобы ты помучался. Поэтому ты станешь инвалидом. В тюрьме, разумеется.

– Да пошёл ты! – проревел черный.

– Джерри, что с Сарой? – повернулся Бар к старику.

– Ничего не сломано вроде, ран открытых тоже нет. Так, ушибы и разбитая морда. Хотя, показать врачу надо – могут быть внутренние кровоизлияния, если этот говнюк прошелся по ней хотя бы вполсилы.

– Нет, в больницу мы не поедем, отвезем её в участок, там сейчас самое безопасное место. И если наш мясник не умрёт – вызовем сюда патруль и скорую. Будем надеяться, что она приедет вовремя. Я правильно всё говорю, обезьяна?

Но горилла ничего не ответила, а только рычала, зажимая кровоточащие раны. Оставив её кататься по земле, Бар пошёл с Джереми и Сарой к машине. Вести ее он доверил старику, так как у него жутко болела голова, а веки были, как каменные глыбы, грозившие вот-вот сомкнуться.

До участка доехали без пришествий. Сложности начались уже внутри, когда, придерживая Сару, Джереми завел её внутрь. Милтон привычно застыл, увидев всех троих, медленно входящих внутрь.

– Это что такое?

– Это выжившая, плюс ещё двое уголовников на заводе и ещё один, который вот-вот предстанет перед Богом. Так что я на твоем месте снарядил бы туда патруль и отправил скорую, – устало сказал Бар, присаживаясь на стул. – Господи, как же голова болит. Никто водички не принесет?

– Господи, мэм, что с вами? – спросил Милтон, наконец, разглядев её поближе. – Нэтси, отведите её и старика к Портко, пусть осмотрит обоих.

– Меня не надо, я здоров, – запротестовал Джереми.

– Но вас нужно всё равно осмотреть, – мягко сказала Нэтси, беря его под локоть.

– Ну, только если поверхностно, – улыбнулся Джереми, подчиняясь её кроличьим чарам.

– Прохвост, – ухмыльнулся Бар и посмотрел на Милтона. Капитан был явно чем-то недоволен.

– Чеширски, за мной, – махнул Милтон лапой, направляясь в свой офис.

– Да что такое, ну никакого отдыха, словно я металлический, – пробубнил Бар, провожая глазами Сару и, встретившись с ней взглядом, подмигнул. А в ответ увидел слабую, окровавленную, но всё же улыбку. Кажется, самое главное он сделал. Остались так, пустяки.

 

Глава пятнадцатая

Злые кошки

Хаски наклонился над кофе и вдохнул его аромат. По нему было видно, как мало он спал за последние сутки, так как вид был неважный. У его напарника вид был не лучше, хотя тигр и держался чуть бодрее льва. Впрочем, они оба ни разу не перебили и очень внимательно выслушали весь рассказ, в котором Бар постарался как можно объективнее изложить все причины своих поступков. Эти двое ему сейчас были нужны как никогда.

– Значит, Харчи хочет нас убить, как мило, – устало потер глазницы лев. – Но теперь все изменилось, верно ведь?

– Да, я ведь не под колпаком, а значит, ему надо придумать что-то новое. Я думаю, он отменит встречу с Толстопузом, так как знает, что это ловушка.

– Хаски, ты отправил кого-нибудь в больницу к этому горилле-инвалиду?

Тигр кивнул.

– Отлично, не хватало, чтобы он ещё кони двинул. Теперь это единственная зацепка. Я уверен, он знает, где живет наш друг.

– Мне нужна защита для Сары, – вставил Бар, перебивая льва.

– Может, ещё чашечку кофе? – лев поднял бровь. – Говорите, детектив, не стесняйтесь.

– Это вполне разумно, – заметил Милтон.

– Разумно? А вы хоть понимаете, что теперь у нас целый год коту под хвост, теперь Харчи затаится и что нам делать? Вы понимаете, что мы его несколько лет разрабатываем.

– И что? Я должен был пожертвовать кошкой ради ваших интересов?

– У меня во время этой разработки погибло десять агентов. Плюс трое под прикрытием. Получается, это всё зря?

– Они не гражданские.

– Вы, детектив, просто не понимаете масштабов всей разработки. Из-за вашей привычки работать в одиночку вы поставили под срыв уничтожение картеля. Я читал рапорты на вас, везде одно и то же. Самолично, в одиночку, без разрешения.

– Посмотрел бы я на вас, если бы у него ваши родственники оказались, – начал злиться Чеширски.

– Как непрофессионально, – покачал головой лев. – Пожалуй, мы больше не нуждаемся в ваших услугах, детектив, можете быть свободны.

Бар хмыкнул и пошёл к двери. Ему и самому порядком надоело присутствие больших кошек. Он ведь обычный коп в обычном городе и уж никак не приспособлен для борьбы с кокаиновыми картелями.

Прихватив чашку кофе со стола, он вышел на улицу и, блаженствуя, закурил. Казалось, все, что ему надо – это глоток кофе, сигаретка и огни черного города, пробивающиеся во тьме. Он выдохнул сигаретный дым и отхлебнул кофе. Его аромат на время сбил уличный смрад, подымаясь в виде пара над черной поверхностью напитка.

– Наслаждаетесь, детектив? – раздался тихий голос из-за угла.

Не выпуская сигарету и кофе, Бар повернул голову. Это был тот самый чёрный кот, которого назначил для связи Толстопуз. Как же его звали? Ах да, Андерсен.

– И какова цель визита? – улыбнулся Чеширски, прихлебывая из чашки.

– Мистер Толстопуз велел передать, что встреча состоится сегодня, в час ночи, в малом доке.

Бар задумчиво посмотрел на Андерсена и выплеснул остатки кофе на снег. Затем оглянулся и заметил, что никого перед участком не было, кроме них. Черный кот четко следовал инструкции передавать информацию лишь детективу.

– Что мне передать мистеру Толстопузу?

– Что всё будет хорошо, – устало сказал Чеширски, затушив окурок.

Он развернулся и пошёл обратно в участок. Всё-таки Харчи решил окончательно лишить его сна. Равно, как и всех остальных. Впрочем, похоже, агенты и без послания Толстопуза спать не собирались.

– Ну что ещё, детектив, вам непонятно? – спросил лев, перевесив лапу через стул. – Я же вам вроде пояснил, что вы здесь больше не нужны.

– Харчи не отменил встречу. Она состоится сегодня в час ночи, в доках.

– Как интересно. Вы только что об этом узнали?

– Да. На улице. Передали лично. Помните, я говорил об Андерсоне?

– Ну да, припоминаю, – нахмурился лев.

– Так вот, встреча состоится.

– Надо же, – ухмыльнулся Хаски. – А наша обезьяна полна сюрпризов.

– Может, это дезинформация? – заметил лев.

– Толстопуз не будет задумывать такую комбинацию, ему это просто незачем. Он потерял самое дорогое и всё, что он хочет – это отомстить. Харчи ему нужен не меньше, чем нам, только в его случае он предпочтет мёртвого, – отрезал Бар.

– Мы примем ваши размышления, детектив. Вас на встречу не пригласили?

– Нет. Но это было не нужно и тогда. Харчи хотел избавиться от Толстопуза и от вас, а не от меня.

– Да, вы ему нужны были как инструмент, как и Сара.

– А теперь получается, что идти на встречу опасно. Он же понимает, что мы обязательно узнаем о месте встречи. И, соответственно, устроим ловушку. Это просто глупо. А Харчи глупостей не делает.

– Да, странновато, – согласился Хаски, задумчиво поглядывая на Виггона. – Что скажешь?

– Пока не знаю.

– Думаешь, надо брать?

– Да, возьмем спецназ и оцепим район. Других вариантов нет.

– Вызвать «Дельту»?

– Да, лучше их. Нужен режим тишины, – сказал лев и повернулся к Бару. – Детектив, спасибо за информацию, но вы всё равно пока свободны. Идите, отдохните, вы очень устало выглядите. По поводу вашей кошки и старика – я выставлю охрану.

– Старику не надо. Он сам по себе боевая единица.

– Ну, хорошо. Но, тем не менее, вы славно потрудились, постарайтесь не высовываться до завтра. Связать я вас, конечно, не могу, поэтому лишь убедительно прошу. Там будут работать спецы, так что не мешайте. Вы всё равно лучше них эту работу не сделаете.

– Понимаю. А что с гориллой? С ним тоже нельзя пообщаться?

– А зачем? Он теперь наш клиент. Скажите спасибо, что мы замнём дело с его ранениями. Две коленки, как-никак, зверь – инвалид на всю жизнь.

– Он убил полицейского.

– Это кого? – спросил Милтон, поднимая голову.

– Лепку Франц из тридцать седьмого.

– Агенты, боюсь, этот парень может перейти и к нам – смерть полицейского очень серьёзное дело, – словно очнулся капитан, задумчиво теребя пальцы. – Могу дать вам день, а потом следствие, увы.

– Не перегибайте, капитан. Пока это лишь домыслы вашего сотрудника. Насколько мне известно, там был несчастный случай, но если зверь сознается, то тогда – да, он попадет в ваши лапы, – усмехнулся лев. – Так, ладно, пора готовиться к операции. Хаски, раздобудь бронежилеты и на этот раз без старья.

– Но вы понимаете, что это может быть ловушка? – начал было Бар. – Там ведь разведки не было. Неизвестно, что в доках вообще происходит.

– Именно поэтому с нами и работает «Дельта» – эти ребята как раз и занимаются тем, что попадают в такие переделки.

– Капитан, это безумие. Харчи никогда не совершит такую ошибку. Это явно ловушка.

– Ну так ты же всех предупредил сейчас, так что мы теперь будем настороже, – хлопнул лев. – Согласен со мной, агент Хаски?

– Да, глаз да глаз за чёртовым доком.

– Идите уже, лейтенант, всё. Ваша война закончена, дайте теперь нам поработать, – дружелюбно сказал Виггон, кладя Чеширскому огромную лапу на плечо.

– Хорошо. Как знаете, мое дело и вправду маленькое, – согласился Бар и пошёл к выходу.

Проводив его взглядом, Хаски посмотрел на льва и задумчиво произнёс:

– Он там стопроцентно появится.

– Да уж, это точно… – снова согласился лев и приступил к проработке операции.

 

Глава шестнадцатая

Шквал огня

Выбрать самое лучшее место для обзора, да ещё в доках, где собирается группа «Дельта» и две самые крупные преступные группировки города – явно не самая простая задача. Особенно, если это происходит зимой, когда бетонные и металлические крыши становятся скользкими и покрытыми безмерным количеством снега. Но Чеширски справился с задачей, хотя бак, который он облюбовал, находился на недосягаемой высоте. Зато вид был великолепный. Всё как на ладони. Поэтому, недолго думая, Чеширски по-кошачьи тихо и грациозно перепрыгнул с крыши завода на скользкое покрытие бака.

– Лучше на снег, – сказал Чеширски и махнул Джереми.

Старик осторожно подошёл к краю крыши и посмотрел вниз. Минимум этажей семь отделяло его от земли.

– Всё у тебя получится, – подбодрил его Бар, вынимая старый армейский бинокль. – Закрой глаза, да прыгай.

– Очень смешно, – старик посмотрел через крышу бака, но так разглядеть что-либо было практически невозможно. Прикусив губу, он сделал несколько шагов назад и, перекрестившись, прыгнул, помогая себе в воздухе всеми четырьмя лапами. От мощного падения бак слегка зашатало.

– Хм, я почему-то думал, ты меньше весишь, – заметил Бар, не отрываясь от бинокля.

– Я тоже так думал, – сказал Джереми, пятясь спиной к вершине.

А в это время к малому доку подъехало два черных линкольна. Жирный кот, скорее всего, взял все, что осталось от былой гвардии, так как обе машины были забиты под завязку. Бар приблизил изображение. Лица были незнакомые, видимо, совсем новая пехота. Разве что Андерсен, впрочем, и этого кота он узнал совсем недавно.

Немного повертевшись перед входом и оставив у дверей двух котов, вся компания вошла внутрь. Вооружены звери были серьёзно, у шестерых были автоматы. Бар оторвался от бандитов и обвел взглядом всю территорию, но разглядеть нычку агентов было гораздо сложнее, чем мафиози, хотя он примерно предполагал, где они могли расквартироваться. Быстро пробежавшись по пустующим окнам и заметив легкое движение, он, наконец, нашел то, что искал. Большие кошки особо не мудрили, выбрав пустующий склад неподалеку от дока. Оно и понятно, в конечном счете – это захват, а не слежка. А, стало быть, прятаться нужно было лишь до поры. Затем он нашёл и первого снайпера, засевшего на одной из крыш. Парень припас длинную винтовку, явно армейского образца. Ребята были подготовлены просто отлично.

Спустя двадцать минут появился второй клиент. Проследив за машиной, Бар, наконец, увидел Харчи. Невысокий, спокойный, с сияющей улыбкой, он заметно выделялся в этой атмосфере напряжения и ожидания свежей крови. Посмотрев по сторонам, он в сопровождении двух шимпанзе вошёл внутрь.

– Почему он не взял горилл? – тихо спросил Джереми.

– Не знаю, но очень уж всё это странно. К тому же всего двое, – сказал Бар и быстро перевёл взгляд на окна агентов. Но там царило безмолвие и темнота.

– Смотри, коты.

Бар снова перевёл взгляд на вход, но там уже всё было готово. Оба кота мирно лежали возле входа, растапливая окружавший их снег теплой кровью.

– Жестко работают, – буркнул Джереми, также вглядываясь в темноту. Его бинокль был ещё и с ночным видением. Где добыл, только Святому Барсуку известно.

– Это же армейцы, у них всегда на всё один ответ, – резюмировал Бар, видя, как отряд в пять крупных кошек направился штурмовать здание. Это были, по всей видимости, леопарды, так как по массе они явно уступали тиграм и львам, но заметно превосходили обычных кошек.

– Хорошо идут, только я не думал, что у них одни кошки. Я слышал, горные козлы тоже асы в штурме.

– Им рога мешают, сразу видно, где сидит, – улыбнулся Бар.

– Ну а у вас хвосты, так что, знаешь ли, старый барсук надвое сказал, кто круче – козел или леопард. Я лично видел, как рогатые по стенам прыгали, да так, что никакая страховка не нужна. О, смотри, вон вторая группа.

Бар посмотрел в ту сторону, куда указывал Джереми. Старик оказался прав, с северной стороны в док шла ещё одна группа спецназа и тоже пятеро. Чуть приоткрыв двери, кошки молниеносно проскочили внутрь, дав тем самым сигнал второй группе, также вошедшей в здание.

– Я думаю, можно спускаться, ничего интересного мы больше не увидим, – раздосадовано сказал барсук, повесив бинокль на шею. – А я тебе говорил, надо было прям к ним идти, так бы и жопу не намочили, и больше бы увидели.

– Думаешь, они так с тобой и поделились бы? – усмехнулся Бар, продолжая наблюдение. – Ты их очень плохо знаешь. Запихнули бы тебя в машину, да связали, как следует, а то и по морде бы надавали – это ж большие кошки.

Но договорить всю истину о больших кошках Бару не дал огромный взрыв, вмиг охвативший огнём весь малый док. Он был настолько мощный, что выбил даже стекла в противоположном складе, как раз там, где расположились агенты. Не удержавшись, Джереми было покатился вниз, но Бар успел ухватить его за рукав и подтянуть наверх.

– Держись ты, черт бы тебя побрал, – сквозь зубы прошипел Чеширски.

– Господи, это же надо, – только и ответил Джереми, снова карабкаясь на бак. – Нет, ты видел?

– Да, – сказал Бар, наблюдая, как огромное огненное пламя воцарилось над доком. Затем послышались крики, и несколько фигур выбежало наружу, чем-то напоминая маленькие озорные огоньки из детских сказок, которые точно также прыгали, падали и катались в разные стороны, пытаясь потушить себя.

Выскочившие из засады агенты в сопровождении двоих спецназовцев сразу же бросились к горящим товарищам, но, не пробежав и двадцати метров, тут же попадали на снег, оставив Хаски и Виггона одних. Обе кошки теперь лишь беспомощно озирались по сторонам, явно не зная, откуда будет следующий выстрел. А затем взорвался и склад, осветив доки ещё одним мощным взрывом и выплюнув остатки оперативных сил. Бар посмотрел на тела – ещё как минимум трое вылетели из окон склада.

Раздался выстрел, потом второй. Схватившись за ноги, оба агента упали на снег. Бар посмотрел на растекшуюся кровь. Темная, теплая, она медленно рисовала на снегу очередной смертельный узор.

Харчи появился из ниоткуда. Словно по мановению волшебной палочки он не спеша начал приближаться к корчившимся от боли агентам. Двое шимпанзе также были с ним, только в этот раз они были куда активнее и, быстро подбежав к агентам, вытащили у них оружие.

Бар, повесив бинокль, стал медленно подползать к краю бака, но теперь уже Джереми удержал его.

– Ты всё равно ничем им не поможешь, мой мальчик, – тихо сказал старик.

– Но я хотя бы попытаюсь, – рявкнул Бар, вырывая руку и прыгая на крышу. Ему надо было как можно быстрее спуститься вниз.

Перелетая через лестничный пролёт, он выхватил револьвер – от такой тряски его можно было и потерять. Спустившись вниз, он вышиб лапой двери и побежал к докам. Быстрее, быстрее, быстрее. Каждая секунда была дорога. Да, он не особо любил этих кошек, но думать о том, кто кого больше любит, было уже некогда.

Бар чувствовал, как теряет время, как оно течет сквозь его лапы, уходя в пустоту. Подбежав к углу, выходящему к агентам, он остановился, чтобы перевести дух. Хорошо стрелять можно было лишь с более или менее спокойным дыханием. Но он опоздал – джип тронулся с места.

Отстреляв весь барабан, он смог лишь подбить фару, промахнувшись как по колесам, там и по стеклу. Бар бросился к агентам – в живых был лишь Хаски, с трудом переводящий дыхание. Сев рядом с ним, Бар осмотрел раны. Харчи расстрелял ему печень и живот, поэтому от болевого спазма тигр не мог говорить и только хрипел, переводя взгляд то на черное небо, то на него.

– Хаски, – Бар почувствовал, как агент судорожно схватил его за лапу, – держись, все нормально.

Это были довольно странные слова для умирающего зверя, но больше ничего другого Бар придумать не смог. Все, что получилось, так это солгать ему и держать его лапу до последнего.

Наверное, хорошо, что это продолжалось недолго, всего несколько минут потребовалось тигру, чтобы умереть. Потеря крови или отказ одного из органов. Это уже покажет экспертиза. Бар медленно поднялся и огляделся вокруг. Огонь, трупы, черная кровь. Мир доков навсегда потерял свое привычное ночное безмолвие, поселив у себя зверей-светлячков и запах горящего дерева. Бар посмотрел на пустой револьвер и начал медленно заряжать его. Как и всегда, он должен быть готов к любым атакам, пусть и на опустевшем поле боя.

 

Глава семнадцатая

Снова один

Это был очень долгий рассвет. Тучи никак не хотели пропускать долгожданное солнце, которое так упорно светило сквозь них. Бар опустил голову и смотрел, как медики медленно поднимают трупы и заворачивают их в мешки. Всего было семнадцать тел – самое большое количество трупов, которое он видел одновременно.

Он поднял снег и умыл морду. Вот уже два часа прошло с тех пор, как они обмотали всё желтой лентой и выстроили оцепление, дабы навязчивые журналисты не растоптали улики. Бар отряхнул лапы и обтер их о штаны. Теперь уже можно было не беспокоиться о том, что они потеряют свой товарный вид. Милтон стоял рядом и нервно курил, сигарета мелко дрожала в его лапах. Бар зевнул – как же ему хотелось спать.

– Теперь меня точно попросят на пенсию, – тихо сказал Милтон, затягиваясь. – Семнадцать агентов – слишком лихо для одной ночи.

– Это же не твоя оплошность, – подавил зевок Бар. – Ребята сами себе насрали.

– Да кому какая разница, мне уже мэр звонил, сказал, чтобы сегодня приехал к четырем. Нет. Они мне этого точно не простят. Да и должен же кто-то за это ответить. И ладно бы огня не было, можно было бы хоть как-то скрыть, а так нет, Чеширски, – точно попрут.

– Ну, ты же всегда порывался капусту выращивать, а это, между прочим, хорошее дело, – улыбнулся Бар.

– Смешно, понимаю, только лучше скажи мне, что ты думаешь по поводу всего этого?

– А что тут думать?

– Тебе разве не кажется, что твоя обезьяна поступила более чем странно? Зачем ему убивать агентов?

– Хотел убрать проблемы.

– Да. И нажил новые. Живые кошки доставляли куда меньше хлопот, а теперь у него на хвосте и ЦРУ и ФБР, ведь никто не позволит просто так убивать федеральных агентов.

– Капитан, ну откуда я знаю, что у него в голове. Мое дело – маньяки, проститутки, да местные барыги, – сплюнул Бар. – Это вон, к нашим главным обратись, может, они тебе и расскажут что-нибудь. Сам знаю то же, что и ты.

– Наши главные сами спросят, – вздохнул Милтон. – Ладно, старик, извини. Что-то сегодня я сам не свой. Хорошо, что ты выжил во всём этом дерьме.

– Да, вот только Харчи мы не поймали.

– Как думаешь, мстить будет?

– Не думаю. Если бы хотел – давно бы сделал это. Видимо, в отношении обычных полицейских он всё ещё сохранил остатки благоразумия.

– Я так понимаю, Сару ещё в участке попридержать?

– Да, а ты её куда, кстати, поместил?

– Как куда? В камеру, конечно.

– В камеру?

– Ну а куда же ещё? – Милтон вопросительно посмотрел на Чеширски. Тот с минуту помолчал, потом кивнул в знак согласия.

– Да, камера – это неплохо. Пусть там посидит. Было бы неплохо и старика туда же.

– Нет, с этим не получится, слишком уж он у тебя умный и говорливый. Нет, с этим ты уж как-нибудь сам реши.

– Хорошо.

– Ты сейчас куда?

– Домой поеду, отосплюсь, голова просто раскалывается.

– Может, доктору покажешься?

– Да меня уже Портко осмотрел, сказал – всё нормально.

– Хорошо, если так. Енот глупости не скажет.

Бар ещё раз взглянул на трупы, затем пошёл к машине. Конечно же, домой он не собирался, но сама идея ему понравилась. Чеширски даже представил, как заваливается на кровать и блаженно закрывает глаза.

Провернув ключ, он завел мотор. Дворники тут же смахнули налетевшую за ночь тонкую кромку белого легкого снега. Засмотревшись на механические движения, Бар вдавил педаль и тронулся с места.

Альфонски, Альфонски, Альфонски, эта фамилия не выходила у него из головы. Да, Харчи ему уже не достать, но этот пёс не избежит наказания. Слишком уж сильно он погряз во всём этом деле и теперь станет жирной точкой, которую поставит Бар, доставив его в участок. Более того, Альфонски собственноручно подпишет признание, пусть даже и получит при этом пару седых волос.

Доехав до его собачьего дворца, Бар бросил машину и в три прыжка оказался возле двери. Стучать он не стал. Зачем будить зверей, если можно войти самому. Дом встретил его гробовой тишиной. Бар инстинктивно вытащил револьвер. С недавнего времени это вошло у него в привычку.

Поднявшись на второй этаж, он, наконец, увидел то, что искал. Спальню. Чеширски мягко, крадучись подошёл к двери. Конечно, больше всего он не хотел, чтобы там была Эльза, но карма есть карма, так что, если этой собаке придётся увидеть его допрос, что ж, такова её судьба. С этими мыслями он и открыл двери. Но Альфонски там не было. Бар вышел в коридор. Где мог находиться богатый пёс рано утром? В галерее? Или, быть может, в кабинете? Бар быстрым шагом направился в левое крыло особняка. Направление он выбрал наугад – нужно же было с чего-то начинать. И, как оказалось, интуиция его не подвела – буквально через несколько минут он услышал голоса, а войдя в кабинет, увидел и самих гостей.

Харчи улыбнулся первым. Улыбка получилась настолько откровенной и дружелюбной, что Бар даже подумал, что ему всё это кажется. Но холодный ствол, приставленный к затылку, быстро расставил всё по своим местам.

– Дежавю, а, детектив? – сказал Харчи, перешагивая через труп Мучи Альфонски. Харчи был всё в том же пальто и черном костюме с огненно-красным галстуком. – Снова встреча и снова у вас за спиной дуло. А знаете, в чём секрет?

– В чём же? – спросил Бар, поднимая лапы и отдавая револьвер.

– В том, что я всегда оставляю наблюдателей, детектив. А, стало быть, знаю о вашем появлении, – сказал Харчи, подходя ближе. – Как видите, в этот раз вы тоже опоздали, геройствовать вам уже не приходится.

– Я бы не спешил с такими выводами.

– Эй, не стоит. Вы хороший полицейский, а такие нужны этому городу. Без вас здесь будет меньше порядка.

– Зачем ты убил агентов?

– Любопытство? Что ж, хорошая черта, детектив. И даже, пожалуй, полезная, если её с умом использовать. К тому же, вам всё равно нечего терять, – рассмеялся Харчи, но в ту же секунду помрачнел. – Значит, вам интересна причина? Что ж, почему бы и нет.

– Я весь во внимании.

– Это хорошо. Хейтель, подожди меня в коридоре, пожалуйста, я хочу поговорить с детективом один на один.

– Хорошо.

– А теперь присаживайтесь. Благо, в этом доме отличные кресла, – сказал Харчи, усаживаясь напротив него.

Бар послушался и медленно сел в кресло. Он понимал, зачем Харчи предложил глубокое кресло. В таком положении сложнее всего было бы сделать столь необходимый бросок, да и вообще хоть как-то удивить его атакой.

– Итак, детектив. Может быть, вы не знали, но ЦРУ никогда не отличалось гуманностью, поэтому часто использовало один картель против другого. И было бы ещё лучше, если бы наркобароны начали с родственников, так, по крайней мере, показалось господину Виггону, решившему, что если моей жене и дочери вырвут ноги и протащат по земле, то это больше всего поспособствует нашей вражде с мексиканцами. Вы когда-нибудь видели, как вырывают ноги живым зверям, детектив?

Бар покачал головой. Теперь он увидел настоящего Харчи, лишенного своей маски, впрочем, улыбка всё ещё оставалась на его лице, но вот глаза… Это были абсолютно темные, лишенные каких-либо чувств черные камни.

– Я тоже нет. Но мне оказали услугу и записали это на кассету. Я сохранил её. Она часто освежает мои мысли.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Как я уже говорил, детектив, мы очень похожи. Именно поэтому я не хочу убивать вас.

– Ты убил Мериан, Лепку. Лучше добей меня, потому что я всё равно найду тебя.

– Нет, не найдешь. Вы сами виноваты в их смерти, всё время пытаясь обойти меня, детектив. Так что обе эти жертвы на вашей совести. Поймите, вы – как мелкая рыбешка для кита. Да, вы хороший коп, который отменно ловит мелких жуликов, но вам никогда не справиться с мощью картеля. Вас просто пристрелят, детектив. А я не хочу этого.

– Спасибо.

В глазах Харчи появился теплый огонёк. Он опустил пистолет на подлокотник кресла и вытащил небольшой конверт. Бар вздохнул. «Откуда у этой обезьяны каждый раз конверт, он их что, постоянно с собой носит?»

– Знаете, я понимаю вас. Больше, чем кто-либо. Смерть близких – это невосполнимая утрата, детектив. Может быть, поэтому вам не стоит рисковать жизнью Сары и вашего друга Джереми? Они же пока живы. Да, вы спрятали её в участке, но это же не навсегда. Поверьте, за её жизнь какой-нибудь наркоман возьмет совсем недорого и, главное, мне даже не надо находиться в этом городе, который, прямо скажем, мне отвратителен.

– Темный и грязный?

– Да. Неприятный. Я больше люблю тепло и цветы. Мне от них немного легче.

– С цветами я подумаю.

– Эх, как же с вами тяжело.

– Скажи, всё, что ты сделал в городе – это ради убийства агентов? Как же «Смайл» и торговля, неужели картель простит тебе такую самостоятельность?

– А почему нет. Рецепт «Смайла» у меня. Что же касается гибели агентов, то там трупы лишь вашего жирного кота и спецназа, моих людей там нет. А на счет войны – да они как воевали с нами, так и будут воевать. Это совершенно нормальное явление. Относительно вашего городка, как транзитной точки для наркотиков. Считайте, что он, как и Сара с Джереми – часть моего доброго к вам расположения, детектив.

– Никак не привыкну к доброте, – улыбнулся Бар.

– Ну почему? В преддверии Рождества даже у полицейских котов возможны чудеса. И, пожалуй, вот вам ещё один подарок, – сказал Харчи, оставляя конверт на подлокотнике. – Вскроете его после моего ухода. Что касается оружия, я оставлю его перед входной дверью. И не задерживайтесь тут. Как-никак тут трупы.

Бар не шевелился, он видел, как в дверях его встречал невысокий шимпанзе с маленькими холодными глазами и первоклассным черным пальто. Бар сразу понял, кто это.

– Хейтель?

Шимпанзе кивнул.

– Это ты убил Мериан?

Шимпанзе задумался, затем снова кивнул.

– Я найду тебя.

Шимпанзе улыбнулся, показав ровный ряд зубов. Затем подошел ближе и, всё ещё держа его на мушке, тихо прошептал ему на ухо:

– Я буду ждать.

После чего вышел в коридор. Подождав несколько минут, Чеширски спустился вниз. Как Харчи и обещал, он оставил оружие возле двери. Проверив револьвер и убрав его в кобуру, Бар вскрыл конверт. Его глаза моментально вспыхнули, а из-под усов показались клыки. Харчи, чёртов сукин сын, он снова оказался на шаг впереди него.

 

Глава восемнадцатая

Кладбище

На кладбище было, как всегда, тихо. Поэтому, скрипнув калиткой, Бар невольно внес небольшое оживление. Могилы отца, матери и Жанни находились ближе к центру, поэтому ему снова пришлось немного повилять, чтобы дойти до них. Дойдя до трёх черных памятников, Бар привычно смахнул с них снег и положил цветы.

– Вот мы и снова вместе, – тихо сказал он, присаживаясь перед ними. – Я опять накуролесил, мам. Думаю, ты уже к этому привыкла. Но пришёл не за этим. Я хотел бы сказать, что я нашёл его, я нашел его, мама. И я хотел попросить тебя не сердиться на меня, всё равно тебе меня не отговорить. Я пытался, правда, но это не отпускает. Ты знаешь, что я очень сильно люблю тебя. Я до сих пор помню запах твоей шерсти, крови – я всё помню, мам. Я не могу это оставить, как и тогда, когда умерла Жанни, когда я в первый раз убил безоружного зверя. Я люблю тебя, мама, и я отомщу за тебя.

Он встал и, поцеловав памятник, отошёл от него. Вот они. Все вместе. Отец, мать, Жанни и погибший в утробе сын. Вот она, его настоящая семья. Его счастье, похороненное на маленьком клочке земли. И он, неизвестно зачем оставшийся на этой земле. Сколько раз он уже сидел здесь, приставив револьвер к голове, прося прощения и так желая получить смерть.

Но каждый раз что-то отвлекало его. Очередная смерть, убийство или изнасилование. Каждый раз какой-нибудь убийца вытаскивал его с того света, совершая свое черное дело в этом забытом Святой Кошкой городе. Равно, как и сейчас, когда он понял, что должен завершить, пожалуй, самое главное дело в своей жизни.

– Осталась только ты, мама. Последний долг. Наконец-то он будет оплачен сполна. Ты прости меня, но ты знаешь, я всегда бился головой, пусть даже я сам не верил, что выживу. Так и теперь, я знаю, ты будешь против, но я не могу иначе.

Он снова подошёл к памятнику и прислонился к нему лбом. Запах земли, камня… Бар потерся о гранит щекой. Он не знал, почему он это делает, но каждый раз, словно котенок, искал в нем покоя. Так было в детстве, когда мать лежала на деревянном полу, избитая отчимом, так было и сейчас, когда на черном камне снова остались волоски его шерсти.

Бар поднялся, теперь уже твердо убеждённый, что пора уходить. Сегодня он должен быть в аэропорту и сесть на самолет в Сан-Франциско. Где, судя по данным Харчи, обосновался Майкл Бронн – его отчим, как раз недавно отсидевший свой срок. В голове невольно вспомнились слова Харчи: «В преддверии Рождества даже у полицейских котов возможны чудеса».

Бар улыбнулся и, подняв голову, посмотрел на голубое небо – оно было невероятно красивым и ярким. Только вот для него оно значило лишь то, что самолёт точно не задержат из-за отвратительной погоды. Устало вздохнув, он пошёл обратно к калитке.

Харчи оказался прав – они были действительно похожи.

 

Глава первая

Призраки прошлого

Бар задумчиво размешивал кофе. Ему нравились аэропорты и, возможно, если бы жизнь сложилась иначе, он бы с удовольствием работал тут. Например, пилотом или авиадиспетчером – неважно, главное, чтобы именно здесь. В аэропорту наблюдалась какая-то духовная чистота, тут даже самые неверующие и прожжённые атеизмом звери начинали верить в бога, ну, или хотя бы пытались это сделать. Это был особый мир, высокий, если так можно выразиться.

Бар проводил взглядом прошедшую мимо стюардессу. Красивая миниатюрная газель с высоко задранным подбородком и низкой юбкой, казалось, была вырезана из гранита. Гордость, вот что было в каждом сотруднике это места и абсолютно неважно, был ли это грузчик, пилот или стюардесса.

Бар снова помешал кофе. В небольшой кофейне было мало народу, звери знали, что зимой лучше не летать, так как рейсы постоянно задерживают. Чеширски посмотрел на часы, Джереми опаздывал.

– Будете еще что-нибудь? – тихо спросила невысокая официантка, незаметно подкравшись сзади.

Бар повернул голову и улыбнулся. Всё-таки местных девочек учили быть не только гордыми, но также крайне вежливыми и обходительными, совмещая гордую осанку с мягкой убаюкивающей теплотой. Он покачал головой. Белочка мягко улыбнулась и внимательно посмотрела на него.

– Вы какой-то грустный. Знаете, у нас акция, если возьмёте два американо, то третий получите абсолютно бесплатно, – сказала она, слегка наклонив голову.

– Бесплатно, хм, а это повод задуматься, – Бар откинулся на стуле. – Ну, тогда давайте, ко мне как раз сейчас друг должен подойти, он, думаю, не откажется от кофе.

– Хорошо. Сейчас принесу, – звонко объявила она и ушла за новой порцией.

– Да, спасибо, – поблагодарил Бар и увидел, как возле главного входа появился барсук, сразу же заметивший его своим журналистским проницательным взглядом.

– Привет, – поздоровался Джереми, присаживаясь напротив.

– Привет.

– Долго уже тут торчишь?

– Двенадцать часов почти. Чёртова метель всё никак не успокоится.

– Прям как будто знак свыше, не находишь?

– Нет, не нахожу. Это просто метель.

– Ты, кстати, не тепло ли оделся? Это же Калифорния, дружок, там всегда жарко.

– В последнее время мне кажется, что я вообще потеть разучился.

– Что нельзя сказать обо мне, я, как загнанная лошадь, уже все лапы стер, столько дел накопилось. Ты, кстати, был в опере хоть раз?

– По мне заметно, что я большой любитель оперы?

– Просто, чтоб ты знал: в Сан-Франциско есть прекрасная опера, одна из лучших, метрополитен называется. Это, малыш, такое место, где даже такой кот, как ты почувствует силу музыки.

– Я лучше радио послушаю. Как насчёт Брона, ты узнал что-нибудь интересное?

– На то я и журналист, чтобы всё знать. В общем, его временно курирует лейтенант Томас Харрис, ну, как это бывает у освобожденных за примерное поведение. Но интересно даже не это.

– А что?

– Ай, что за дурацкая привычка перебивать, неужели так важно вставить свое слово? – нахмурился барсук и выжидательно посмотрел на Чеширски. Но тот промолчал, так что, успокоившись, барсук неторопливо продолжил. – Короче, у начальника тюрьмы, где содержался твой отчим, есть двоюродный брат. Некий Артур Мэвер. И вроде бы тут ничего такого нет, брат да брат, но угадай, где он работает?

– Парацефтикал?

– Именно. В местном отделении. И не просто клерком каким-нибудь, с окладом в двести долларов, а начальником службы безопасности с годовым окладом почти в половину миллиона долларов. И это не считая премий. Ты понимаешь, к чему это я?

– Да, понимаю. Харчи ведь не зря подкинул эту идею. А, стало быть, что удивляться тому, что он причастен к освобождению? Ну да, он помог моему отчиму выйти пораньше.

– Малыш, насколько мне подсказывает опыт знакомства с этим шимпанзе, он ничего не делает просто так, и если он это спланировал заранее, значит, у него есть план. Он не даст тебе так просто убить своего отчима. Вероятно, ему нужно, чтобы ты замарал свои лапы. А потом он тебя живьем сожрет.

– Он давно мог это сделать, Джереми, – заметил Чеширски, делая глоток.

– Ваш заказ, – неожиданно вставила белочка-официант, подходя к столику. – Наш фирменный американо.

Джереми недоуменно посмотрел в чашку с черным напитком. Затем что-то пропыхтел и, повернувшись к официантке, вежливо её поблагодарил. Белочка улыбнулась и пошла обратно к барной стойке.

– Ты что это, специально?

– У них была акция, не смог удержаться.

– Но я же не люблю с молоком!

– Дружище, я вообще-то кот, который любит всё с молоком, а тут две чашки черного. И ничего, сижу да помалкиваю. Так что не капризничай. Пей, что дают. К тому же, третья – совершенно бесплатно.

– У меня не настолько всё плохо с деньгами, чтобы пить самый дешевый вариант, – Джереми брезгливо отодвинул чашку.

– Ты узнал, где он живет?

– Бравор-стрит, сороковой дом. По крайней мере, там он должен жить.

– Ничего, найдем. Работа у меня такая – зверей находить.

– Только аккуратней, Бар, прошу тебя, всё это не просто так, Харчи явно не закончил с планами относительно тебя. Я уверен, он хочет тебя замазать, причем так, чтобы ты стал крайне послушным мальчиком.

– Если ты прав и это так, то мне даже лучше. Чем ближе он меня подпустит, тем больше вероятность того, что я прострелю ему голову.

Джереми задумчиво взял чашку с кофе и отхлебнул. Затем скривился и с печалью посмотрел на кофе.

– Какой же он всё-таки горький.

– Ну, извините, не всегда получается пить то, что хочется.

– Можно было просто акцию между ушей пропустить и заказать нормальный, хватит уже этой умудренной философии.

– Так, с отчимом понятно, а что с Харчи? Ты узнал, где он?

– Я работаю над этим. Пойми, это картель, а не мелкий жулик, вышедший из тюрьмы. Нужно время. Но, я думаю, что как раз к твоему приезду я всё доделаю. И уж тогда ты сможешь полностью реализовать свою вендетту.

– Спасибо, – тихо сказал Бар и, повернув уши, услышал, как объявляют его рейс.

– Надо же, наверное, решили сквозь метель лететь, – задумчиво заметил Джереми, поднимая глаза сначала на табло, затем на окно.

– Как видишь, даже тут не гнушаются рисковать, – сказал Бар, подымаясь.

– Я расплачусь, иди спокойно.

Бар задумчиво посмотрел на Джереми, и на ум ему пришла странная мысль: когда он улетает, расплачиваться по счетам приходится его друзьям, в живых из которых остался лишь Джереми. Он повернулся к окну терминала – плюс ко всему ему лететь в метель.

 

Глава вторая

Первый день

Выйдя из здания аэропорта, Чеширски глубоко вдохнул и, прищурившись, посмотрел на яркое солнце. О да, это была Калифорния. Штат актеров, певиц, кино и, конечно же, теплого океана, нежно омывающего прибрежный мягкий песок. Пропуская через легкие морской воздух, он вдруг понял, что за последние двадцать лет так нигде толком и не был, всё свое время отдавая поиску убийц и воров.

Хотя, только ли он виноват в этом? Наверное, нет. Не столько он, сколько этот чертов чёрный город, который постоянно подкидывал всё новые и новые трупы. С ним он даже забыл, как выглядит остальной мир, что есть совсем другие города, где правят солнце, свежий воздух и прекрасный запах теплого океана.

– Эй, дружище, тебе куда? – спросил его самец рыжей гиеновой собаки с длинными дредами и кучей вязаных феничек на лапах.

– В мотель. Поближе к Бравор-стрит, – ответил Чеширски, открывая двери и усаживаясь на заднее сиденье.

– Бравор – не самое картинное место, приятель, – заметил таксист, посматривая в зеркало заднего вида и убавляя громкость на магнитоле. – Если хочешь хорошо отдохнуть, бери что-нибудь поближе к Элькамино – рядом море, до пляжа минут пять. Сказка, а не жизнь. А твой Бравор – куча говна, там только бомжи селятся.

– Элькамино? Это улица?

– Да. Элькамино Дель Мар, там очень хорошо. У меня даже свояк там квартиру сдает. Ну, в своем доме. Красота там, скажу, неимоверная, да и моя сестра готовит так, что пальчики оближешь. Уверен, тебе очень понравится, бро. Вот визитка.

Бар посмотрел на разрисованную карточку. Пляж, пальмы, доски для сёрфинга. Всё для того, чтобы разум окунулся в незабываемый отдых. Он перевернул её – там были телефоны, отдавшие всю переднюю часть под незамысловатые пляжные рисунки.

– Мило, я обдумаю твое предложение, – сухо заметил Чеширски и убрал визитку в карман брюк. – А теперь доставь меня на Бравор. Хочу осмотреть район.

– Как скажешь, бро, но, поверь мне, это не то место, где стоит гулять приезжим, – пожал плечами рыжий гиеновый пёс и свернул за угол.

Бар ничего не на это ответил, он просто пристроился к окну и стал рассматривать этот светлый пляжный город, представлявший сильный контраст тёмному и мрачному Нью-Йорку. Пальмы, газоны, пляжи, небольшие развязки и невысокие дома. Все казалось таким свежим и несерьёзным, что только грязный Бравор смог хоть немного вернуть Бара в привычную реальность. На ум сразу пришла пословица, что настоящая свинья везде грязь найдет.

– А ты откуда сам? – не выдержал рыжий таксист, подрезав очередную машину.

– Нью-Йорк.

– А, знаю. Темно, сыро, противно – не люблю такие места. Давай лучше к нам, здесь солнечно. Купил одну майку и шорты и ходи так целый год.

– Заманчиво.

– А что ещё надо для счастливой жизни, а? Зачем морозить хвост?

– Сложный вопрос.

– Да простой, как нечего делать, бро. Я сам с Канады, всю жизнь там прожил, потом сюда перебрался и, представь, ни о чём не жалею. Девочки, коктейли, пляж, тут даже деньги особо не нужны, разве что на еду и питьё. Рай. Самый настоящий.

– Что ж, я рад за тебя.

– А я хочу порадоваться за тебя, у тебя в глазах печаль, дружище. Такую может выветрить лишь морской бриз, причем очень свежий. Поверь опытному таксисту, по себе знаю.

– Я учту. Как завершу дела, так первым же рейсом к вам, – улыбнулся Бар. Ему нравился этот веселый парень. Что-то в нём было такое безбашенное и легкое. – А мы скоро приедем?

– Уже, бро, тебе какой дом?

– Да любой, я хочу прогуляться.

– Тогда давай здесь. Не хочу ехать дальше.

– Сколько с меня?

– Пятьдесят баксов.

– Ого.

– Что? Дороговато? В Нью-Йорке дешевле?

– За это расстояние, думаю, ровно в половину.

– Это курорт, бро, такси тут всегда дорогое.

– Держи, сдачи не надо. Спасибо. О ночлеге подумаю.

– Слушай, – сказал таксист, сев вполоборота, – тут недалеко еще мотель есть – «Синий Марлин». Его издалека увидеть можно, там рыба на вывеске. Неплохое место. Думаю, тебе понравится. Там и девочек заказать можно и до любого дома в Браворе рукой подать. Если хочешь ненадолго тут обосноваться – лучше места не найти. Покажи эту визитку, скажи, что от Сэма. Тебе даже скидку сделают.

– Опять девочки, у вас тут что, везде проститутки?

– Это же курорт, конечно, везде.

– Хорошо, только знаешь, тогда давай сразу туда.

– Что, с прогулкой передумал?

– Я просто сомневаюсь, что найду этот ваш «Марлин».

– О`кей, накинь сверху десятку и мы уже там.

– Как мило.

– Это Калифорния, брат, мы всегда мягче северян.

Бар улыбнулся и протянул деньги. Всё же идея с мотелем ему нравилась больше, чем родня этой веселой рыжей собаки. Как-никак кошки с рыжими гиеновыми собаками никогда особо не ладили – всё-таки это дальние родственники обычных собак. Пусть даже и такие веселые.

Спустя несколько минут рыжий привез его к разбитому дому, на вывеске которого действительно красовалась синяя рыба. Только вот разобрать, был ли это марлин или какая-нибудь другая крупная рыба, было сложно, так как вывеска порядком износилась. Высадив Чеширски, таксист указал рукой на покосившееся здание и бодро стартовал, оставив после себя клубы пыли. Прокашлявшись, Бар направился к отелю. Признаться, внутри тот оказался ничуть не лучше, чем снаружи.

Во-первых, администратор. Вместо привычной красивой самочки за стойкой сидел обленившийся жирный свин, устало отмахивающийся от мелких мух, беспрестанно докучавших ему. Делал он это настолько бестолково, что, казалось, только раздражал мелких волосатых созданий, лениво улетающих от его свернутой газеты.

Во-вторых, жара. Так как ни вентилятор, круживший, по всей видимости, свои последние минуты, ни полуоткрытый холодильник с вывалившимися кусочками льда, ни кондиционер, периодически вздрагивающий и тут же замирающий, не могли обеспечить нужной температуры, разбавляя тишину самым разнообразным гудением. Казалось даже, что все трое просто сговорились прожить как можно дольше и, по возможности, умереть в один час.

И, в-третьих, запах. Чеширски поблагодарил Святую Кошку, что не обладал обонянием собаки, так как в этом случае выдержать то, что он почуял, было бы невозможно. Но с другой стороны, наверное, именно это ему и нужно, так как в такой дыре полицейские предпочитают работать в последнюю очередь, значит, именно тут и стоит остановиться. Ещё раз осмотрев помещение, Чеширски пришёл к выводу, что скидка ему, возможно, даже и не понадобится.

Он подошёл к стойке и позвонил в колокольчик. Заплывший свин медленно открыл один глаз и с неимоверным усилием осмотрел гостя. Пауза. Затем свин так же медленно закрыл его, видимо, приходя в себя от потраченных усилий.

– Слушаю, – еле выдавил толстый, продолжая сидеть с закрытыми глазами.

– Мне бы одноместный номер.

– С окнами?

– Желательно.

– Только один остался. Тридцать шестой. Сегодня выехали. Если заезжать сейчас, уборка через час.

Бар физически ощутил, как быстро таяли силы у свиньи, казалось, ещё несколько минут в таком темпе и тушу можно будет хоронить. Чеширски решил не брать грех на душу и согласиться с тем, что дают. Только вот время заезда можно было отложить. Как-никак, а надежда на хорошую уборку никак не желала исчезать.

– Мне подходит. Когда лучше въехать? Ну, так, чтобы вы успели убраться.

Свинья снова открыла глаз и снова осмотрела его. Затем, не обращая внимания на его вопрос, почти негнущейся рукой положила на столик ключ и бумагу, из последних сил выдохнув заветные слова.

– Распишитесь и расплатитесь.

Бар посмотрел на листок. Номер ему давали на сутки. Всего со всей роскошью выходило двести долларов. Немалая сумма для такого сервиса. Он мысленно проклял рыжую собаку, но искать что-то другое уже не было времени. Он ведь сюда не отдыхать ехал, а вернуть старый долг. А самое главное, свинья не попросила никаких документов, лишь деньги и подпись на бумажке, подделать которую не составляло особого труда.

– Держи, – Бар положил деньги и забрал ключ. Несмотря на общую сонливость, свинья сразу смахнула наличные со стола, причем так, что даже он этого не заметил.

– После пяти приходите, – довольно буркнул ему в спину мокрый от пота свин, довольно похрустев бумажкой. – К этому времени у вас будет чисто.

– Хорошо, очень на это надеюсь, – сказал Бар, схватив одну из лежавших на столе брошюр с детальной картой района.

Свобода – вот, что он ощутил сразу же после спертого воздуха мотеля. Хотя, казалось бы, он пробыл там всего несколько минут и никак не должен был отвыкнуть от непривычного курортного настроения, но, увы, всё познаётся в сравнении. Бар достал сигарету и прикурил. Теперь оставалось найти дом отчима.

 

Глава третья

Отчим

Прогуливаясь по Бравору, Бар никак не мог оторваться от своего прошлого, всюду рисовавшего ему картины детства. Всё те же нищие лачуги, раскрытые настежь двери, всякий сброд, вечно сидевший возле входной двери. Этот район словно был специально выбран для его встречи с отчимом, также любившим хорошенько выпить, прежде чем вернуться домой. Девятнадцатый, двадцатый, двадцать первый. Бар начал считать дома, стараясь хоть как-то отогнать вернувшиеся воспоминания.

Когда он увидел сороковой дом, то не стал близко подходить к нему, а сел на лестницу у дома напротив. Всё, что ему сейчас нужно было увидеть, это как мистер Майкл Бронн возвращается домой. Живой, здоровый, наслаждающийся своим освобождением.

Бар прислонился к бетонной стене и надвинул шляпу на лоб. Если будет надо, он прождет его целый день и ночь. Однако этого не потребовалось, уже через час он увидел своего приёмного отца, медленно бредущего к дому. Только вот Бару потребовалась вся его память, чтобы узнать в этом тощем коте некогда двухметрового черного силача, по-пьяни ломавшего десятидюймовые доски.

Да, это была лишь тень того, что Бар видел в детстве. Сгорбленный, худой, сохранивший лишь полосатый цвет шерсти из всего того, чем когда-то обладал, да и, пожалуй, походку – так же привычно кривую и крадущуюся. В груди вдруг что-то кольнуло. Чувства?

Бар снова закурил. Ему очень хотелось встать и рвануться следом за отчимом, войти в дом и увидеть его именно сейчас. Испуганного, трясущегося, растерянного. Но, увы, необходимо было подождать. Он поднялся и похрустел плечами. Он так долго ждал его, что потерпеть три дополнительных часа не такая уж и проблема. Только вот чем заняться?

Ближайший пляж оказался скалистым и небольшим. А ещё пустынным, так как малое количество песка и крутые волны привлекали разве что одиноких серфингистов, маячивших среди грохочущих волн. Бар, не отрываясь, наблюдал за одним из них.

Это была рыжая белка. Секунда, и вот она на огромной несущейся волне бросается в самую пасть океана. Главное, она делала это играючи, с наслаждением, как будто ее вовсе не волновала эта темная, бурлящая в своей сильной злобе, вода.

Чеширски подошёл к краю берега и подобрал небольшой гладкий камень. Здесь всё было другим. Таким спокойным, умиротворённым. Словно и не было всех этих убийц, насильников, маньяков. Было лишь море и волны, омывающие бесчисленное количество гальки. Бар размахнулся и бросил камень. Раз, два, три, почти четыре раза тот смог оттолкнуться от воды прежде, чем утонуть.

Чеширски довольно потёр лапы и сел на камень, продолжая наблюдать за безумными играми сёрфингистов. Да, он был кошкой и был далек от полного понимания водной стихии. И все же, океан ему нравился, может быть, даже он смог бы работать где-нибудь на побережье и сдавать лодки напрокат, ожидая, что какая-нибудь пляжная кошечка принесет ему нескольких котят. Бар посмотрел на солнце – оно медленно, но верно начинало спускаться за горизонт. Увы, но даже в этом странном пляжном раю время не останавливается.

Когда наступил вечер, Бар всё ещё сидел и смотрел на океан. И лишь тогда, когда полностью стемнело, он поднялся с камней и пошёл к дому отчима, дабы нанести столь долгожданный визит. Ему, наверное, повезло, так как ночью пришла мягкая, будто молочная погода, уже отошедшая от дневной жары, но всё ещё сохранившая остатки тепла. Такую погоду Бар любил больше всего. Не жарко и не холодно. Идеально.

Подкравшись к дому Бронна, Чеширски аккуратно перемахнул через забор, пружинисто приземлившись на лапы. Вокруг дома был лишь один светлый участок, прямо перед входной дверью. Остальным заведовала тьма.

Бар бесшумно подошёл к подвалу и покрутил ручку. Дверь была открыта. Недолго думая, он нырнул внутрь и уже через пару секунд был на первом этаже, где лишь в одной комнате негромко шумел телевизор, отбрасывая на противоположную стену бледные отражения телезвезд. Он вытащил револьвер. Стрелять, конечно, не собирался, но вот ударить по затылку никто не запрещал.

Бронн, по всей видимости, сидел на диване, так как на стене маячила тень от его головы. Бар хотел было войти в комнату, как вдруг заметил едва различимый блик возле окна. Блик, достаточный для того, чтобы опыт сразу подсказал, это не что иное, как кошачьи глаза. Чеширски отступил в тень. Ситуация изменилась. Теперь было понятно, что Харчи предупредил свой подарок, предупредил, что за ним могут прийти. Вопрос лишь в том, знает ли его отчим, что Бар внутри дома или нет?

Задумчиво потерев подбородок, Чеширски перебрал возможные варианты. Брать старого кота вот так, нахрапом – неразумно. Майкл хоть и был посредственным стрелком, но, во-первых, с такого расстояния даже он мог метко попасть, а во-вторых, на шум прибежит вся округа. Ни первое, ни второе было недопустимо в нынешней ситуации. Стало быть, следовало подождать. Бар тихо вздохнул – сколько же томления в одной единственной ночи. Одна надежда. Вряд ли худой кот сможет долго простоять в столь напряженном положении.

И надежда оправдалась, уже через полтора часа Майкл Бронн вылез из засады и пошёл в сторону кухни, положив револьвер на журнальный столик. Бар бесшумно поднял оружие и пошёл следом, держа оружие перед собой.

– Руки за голову и на колени, – тихо сказал Чеширски, приставив дуло к затылку отчима. – Без шума, без лишних движений. На колени.

– Бар? – не поворачивая головы, спросил Майкл, послушно убирая руки за голову и опускаясь на колени. – Это ты, сынок?

– Я сказал – на колени и без шума, – повторил Чеширски, ощупывая одежду отчима.

– У меня больше нет оружия.

– Это хорошо.

– Послушай, сын, я прошу тебя, дай мне сказать, не стреляй.

– Ты раньше много не говорил, отчим. Предпочитал работать лапами.

– Подожди, всё не так просто, дай мне повернуться.

– Поворачивайся, – сказал Бар, отходя от него, – только без фокусов. Это же твоё оружие, а значит, я могу смело выстрелить.

– Да, я знаю, это моё оружие, – согласился отчим, поворачиваясь к нему.

Вблизи Бронн ещё больше отличался от того, каким его помнил Чеширски. Глаза впали, на висках шерсть была почти седой, но, главное, появилось что-то вроде далекой печали в этих никогда не отличавшихся разумностью глазах. И за что только его полюбила мать?

– Говори.

– Я виноват. Я осознал всё, я не прошу тебя простить меня, но, поверь, я хочу всё изменить.

– И поэтому ты стоял с револьвером?

– Я всего лишь боялся за свою жизнь.

– Ты всегда переоценивал её.

– Но теперь она стала важнее, в ней появился новый смысл. Бар, пойми, я живу не ради себя. Я…

– Ты убил мою мать, – перебил его Чеширски. – Ты утопил моих братьев. Ты бил её до тех пор, пока она не сдохла, отогревая меня от холодной воды. Знаешь, отчим… Я помню эти удары, которые сыпались на неё. Даже внутри её шерсти я ощущал, как они бьются о её тело. И знаешь, поговорить об этом я могу только с тобой, смешно, правда? Казалось бы, говорить с тем, кто принёс мне столько боли – глупо, но, увы, других слушателей ты убил. Мразь.

– Сынок, подожди, – затараторил Бронн, не сводя глаз с дула. – Я виноват, но я был пьян, я был молод.

– Теперь ты стар, а значит, ты довольно много прожил из того, что тебе было отпущено. Твой путь окончен. И знай, мне жаль, что ты умрёшь именно так. Мне кажется, было бы неплохо сжечь тебя, а не убивать столь быстрой смертью.

– Постой, не надо, я хочу…

– Прощай, – сказал Чеширски и взвёл курок.

– Папа?

Чеширски обернулся и увидел, что в дверях стоит котенок, точно с такими же мерцающими глазами, как у отчима. Растерянный, он переводил взгляд с Бара на отца, потом – на револьвер. Чеширски на мгновение потерял контроль и в следующую же секунду Бронн бросился на него, пытаясь выхватить оружие.

Бах, бах, бах. Бронн тихо ойкнул и повалился на пол. Чеширски отшатнулся и увидел, как отчим, ещё живой, медленно ползёт к котенку, пачкая кровью пол. В следующую же секунду котенок бросился к отцу и, обхватив седую морду старого кота, начал кричать:

– Папа, папа, что с тобой? Папа, папа!

– Всё хорошо… – тихо прохрипел Бронн и обнял его кровавой лапой, прижав сына к себе. – Тише, маленький, все хорошо, я люблю тебя, малыш. Всё хорошо.

– Тут столько крови, папа, – растерянно бормотал котенок, с ужасом рассматривая кровавую лужу. Казалось, он напрочь забыл о присутствии кота с пистолетом, прижавшегося к углу дешевой кухни.

– Все хорошо, я люблю тебя… – только и смог выдавить Бронн, навсегда закрыв глаза.

– Папа, папа, не уходи! Папа, папочка! Я люблю тебя, не уходи! Папочка, папочка, не уходи, я прошу тебя. Ты обещал, что мы будем вместе, ты обещал! Не уходи, папа, я люблю тебя, я буду слушаться, папа, – тараторил малыш, не в силах остановиться. – Не надо, нет, не уходи!

Он обхватил его голову и заревел, плавно качаясь вместе с ней в кровавой луже.

– Папа, ты обещал, ты сказал, что будешь со мной, папа, не уходи, не надо, умоляю. Ты обещал, что не уйдешь к маме…

Чеширски вышел из дома через подвал. В голове гудело так, что казалось, она вот-вот взорвётся, переполненная громким плачем, а затем тихими причитаниями котенка. Но даже с ними, даже, несмотря на их шум, он чётко слышал одну пробившуюся сквозь нахлынувшие воспоминания мысль: «Харчи, ты снова перехитрил меня».

 

Глава четвертая

Кофе в аэропорту

Сидя возле иллюминатора, Бар смотрел на волны. Они были спокойными, мелкими, умиротворенными. Хотелось быть таким же, как они, но это получалось плохо. Плачущий котенок никак не хотел уходить из его мыслей. Бар задрал голову и резко опрокинул маленькую бутылочку виски, после чего вытер усы и заказал ещё.

Стюардесса не спешила. Никто не спешил на этом чартерном самолете, летевшем обратно в морозный Нью-Йорк. Бар сделал ещё глоток, затем ещё. В голове всё так же кричал сын Майкла Бронна, который, как он узнал позже, был сыном одной из проституток борделя, куда Бронн иногда ходил по нужде. История умалчивала, был ли это каприз кошки или на рождении настоял сам Бронн. Так или иначе, котенок родился, а кошка покинула бордель, вынудив старика устроиться на работу в мастерскую, так как ещё в тюрьме он работал механиком в гараже. Но всё это Бар узнал уже потом, после того, как ослепительная ярость покинула мозг.

Чеширски допил остатки виски и выкинул бутылку. Какая разница, всё равно уже ничего не изменить. Уже всё произошло. Да, по идее, он должен был бы сдаться копам в Сан-Франциско, но пока Харчи жив, этого не произойдет. Обезьяна должна умереть. А дальше, дальше можно и в тюрьме посидеть. Представив себя в клетчатой форме, Бар усмехнулся и, откинув голову, смог, наконец, уснуть.

– Сэр, сэр, мы прилетели, – казалось, всего через пару секунд Бар услышал голос стюардессы, трясшей его за плечо. – Вам пора вставать.

Чеширски с трудом разлепил глаза и посмотрел вокруг. Самолет был пуст. Даже вещи успели забрать.

– Который час?

– Четыре часа дня.

– А вы со мной не спешили, – тихо сказал Чеширски, разминая шею.

– Извините, я была занята, – улыбнулась антилопа, моргая своими огромными глазами.

Бар улыбнулся в ответ. Ему всегда нравились стюардессы.

Спустившись с трапа, он всей шерстью ощутил холодное приветствие Нью-Йорка. Повыше задрав ворот пальто и не обнаружив ни одного автобуса, Бар пошёл в сторону здания аэропорта. Встреча с родным городом, как, впрочем, и ожидалось, прошла без лишней сентиментальности. И не только с ним. Барсука тоже нигде не было.

– Джереми, чёрт тебя побери, ты где? – спросил Бар, сжав трубку телефона.

– Как где? Дома.

– В смысле, дома? Я же сказал, что я сегодня прилетаю.

– Сегодня была метель, все рейсы должны были отменить, – ответил заботливый голос.

– Да ты издеваешься, ну и когда ты будешь?

– Дай подумать. Часа через полтора, там сейчас пробки по десять километров. Снег же зашел, а уборка в аэропорту вечно хромает. Так что дай мне полтора часа.

– Полтора часа, – сказал Бар и положил трубку.

А тем временем за окнами терминала пошёл снег. Рыхлый, воздушный, мягко ложившийся на всю животную суету своим холодным белым слоем. Наблюдая за ним, Чеширски вдруг почувствовал, что им овладело какое-то странное умиротворение. Ведь за окном была самая настоящая красота. И снег, как мог, разукрасил самолёты, облепив их белыми узорами.

Бар сел на стул и вытащил телефон. Десять пропущенных звонков от Милтона. Наверное, если взять и посадить Милтона в снег, раскрасневшийся от злости капитан наверняка бы смог растопить вокруг несколько метров.

– Вы что-нибудь будете заказывать? – раздался приятный голос.

Бар повернулся и увидел ту самую официантку, что готовила ему кофе в день отлёта.

«И снова белочка, и снова всё такая же красивая. Хотя у неё прошло две смены, целых два рутинных дня» – подумал Бар, разглядывая её.

– А я вас помню, вы останавливались у нас два дня назад, – сказала она, протирая стол. – Как поездка? Удалась?

Бар криво усмехнулся и посмотрел на следы, оставленные на столе. Уборка, не приносящая результата – как это похоже на его жизнь.

– Да, все хорошо. Обычная рабочая поездка.

– И поэтому вы немного грустный?

– Это из-за погоды.

– Согласна, у нас уже несколько дней метет.

– Зато, наверное, клиентов не так много, работать легче.

– Нет, я люблю работать, да и деньги лишними не бывают.

– Я вам оставлю щедрые чаевые, – улыбнулся Бар.

– Нет, что вы. Я вовсе не к этому.

– И, всё же, я всё равно оставлю вам щедрые чаевые, – снова улыбнулся Бар. – Вы вполне заслуживаете хорошего отношения.

Белочка улыбнулась дежурной улыбкой и пошла к стойке. Бар задумчиво проводил её взглядом и снова повернулся к окну. Такой резкий контраст погоды между Сан-Франциско и Нью-Йорком никак не хотел оставлять его в покое.

Спустя три часа появился Джереми. Огромная шапка с ушами, старая телогрейка. Издалека так сразу и не поймёшь, медведь это или барсук. Лишь подпустив ближе, можно было понять, что это укутанный по самое не хочу журналист.

– Ты, как всегда, не опоздал, – буркнул Бар, пододвигая стул.

– Вечно ты всем недоволен.

– Только тогда, когда ты меня подводишь.

– Разве что в мелочах, малыш. Лучше расскажи, как съездил.

– Нормально.

– Не хочешь об этом говорить?

– Нет, спасибо, как-нибудь без психоанализа проживу.

– Как знаешь. Э, в общем, я выяснил, где находится твой товарищ.

– Да ладно! И где же?

– Эль-Пасо, амиго.

– Техас?

– Да.

– И чем же он там занимается?

– Ну чем может заниматься картель в Эль-Пасо? Договаривается с местными бандитами, конечно же.

– Тогда надо ехать туда.

– Сейчас и одному?

– Хочешь со мной?

– Заманчивое предложение, но я должен подумать. Тебе тоже не мешало бы всё взвесить.

– Я уже всё взвесил.

– Ты же вроде ещё коп, так ведь?

– Этот вопрос я решу сегодня.

– Малыш, послушай старика. Не спеши, отдохни денек. Завтра ещё раз поговорим на эту тему.

– Послушай, Джереми. Знаешь, когда я первый раз убил безоружного? Когда погибла Жанни. И с тех пор я делал это ещё два раза, когда убил Сильвестра и вот сейчас, когда убил своего отчима. Не думаю, что если Святая Кошка всё же существует, то ей нужен такой парень как я.

– Ты же не знаешь, что ей нужно.

– Ну да, не знаю. Но предположить могу. Не надо со мной, как с котенком. Я точно знаю, что мне надо делать и кого убивать. Или он, или я – иначе не получится.

– У тебя деньги-то есть?

– Да. Ты ж знаешь, я много не трачу. Так что скопил на старость.

– Много вышло?

– Двести тысяч.

– Неужели на домик в лесу?

– Что-то вроде этого.

Джереми пожевал нижнюю губу, явно собираясь с мыслями для мудрого замечания. Не дожидаясь его глубоких мыслей, Бар медленно поднялся из-за стола, положив, как и обещал, щедрые чаевые.

– Отвези меня в участок. Надо увидеться с Милтоном. Он мне весь провод оборвал.

– А потом?

– Спать. Я никак не могу выспаться последнее время.

Бар улыбнулся официантке и, перекинув через плечо пальто, пошёл к выходу. Джереми посмотрел на деньги. Чеширски оставил двести долларов. Неслыханная щедрость для обычного честного детектива, живущего на одну зарплату и решившего дожить до самой пенсии. Джереми тихо вздохнул и посмотрел на могучую спину Чеширски. С этим дураком всё понятно, но вот куда он-то со своей сединой прётся? Ему-то ведь и дом в лесу покупать не надо. Всё есть.

 

Глава пятая

Дорогой капитан

Кабинет Милтона был украшен ярко-красными лентами, большой елкой и кучей мишуры, развешанной по окнам. Даже для гирлянды места хватило, которая была наскоро повешена на грубых металлических крючках. Оглядев всё великолепие, Чеширски прикрыл двери и подошёл к столу, где, как всегда, плотно зарывшись в бумагах, сидел Милтон.

– Искали, шеф?

Милтон медленно поднял глаза. Чеширски улыбнулся и посмотрел на небольшого толстого Санту, стоявшего на столе капитана. Толстый и веселый, добрый и жизнерадостный, он был явным антиподом своего хозяина.

– Ты где был?

– Искал убийц, – ответил Чеширски, потерев Санте нос.

– Я так понимаю, для поиска убийц не обязательно возвращаться в участок?

– Ну, если они далеко, то это довольно затруднительно.

– Ты мог позвонить.

– Пришлось выслеживать. Звонок мог бы меня выдать. А что, разве детектив не может отлучиться на время? Это запрещено?

– Ты как разговариваешь, лейтенант?

– Ой, да ладно. Что, теперь будешь меня чихвостить?

– Нет, я просто хочу, чтобы ты понимал всю ту ответственность, которую ты несешь за свои действия.

– Ого, как высокопарно.

Бар задумчиво посмотрел на капитана. Слишком уж мягко он стелил. Ведь обычно были бешенство, слюна и крик, а тут – сама вежливость и благоразумие.

– Что-то случилось?

Милтон поднялся из-за стола и подошёл к двери, зачем-то выглянув в коридор. Выглядело это несколько комично, но очень уж интересно. Чеширски внимательно следил за боссом, который заметно нервничал.

– Чеширски, у нас вчера была встреча со службой внутреннего расследования. Скажем так, копали на всё, на что можно и нельзя. Ты ведь помнишь, что у нас недавно произошло в доках?

– Припоминаю. Там перебили отряд специального назначения, несколько агентов ФБР, да и пожар устроили до кучи.

– Дело в том, что после того события на складе они как с цепи сорвались.

– Ну, это нормально, там же столько кошек полегло. Вполне понятно, почему у них хвосты горят.

– Ты меня не слышишь. Им надо кого-то обязательно сделать крайним. Ты – самая подходящая кандидатура для них. Понимаешь?

– Я – самая подходящая кандидатура?

Чеширски улыбнулся – не надо было быть особо умным, чтобы понять, куда клонил Милтон. Бар снова задумчиво посмотрел на Санту – толстый старик был прекрасен, но вряд ли именно поэтому капитан постоянно выставлял его на Рождество. Просто это был подарок мэра.

– И?

– Они шерстят всех. А на тебе больше всего косяков. Ты же сам знаешь, как ты себя вёл. У тебя столько нарушений, что отставка – это лучшее, что может тебя ждать.

– Я так понимаю, я уже сейчас могу оставить жетон и револьвер. Без торжеств, без именных часов?

– Да. Тихая добровольная отставка. Понимаешь, это единственный шанс вылезти из-под удара. Пойми, если мы уволим тебя задним числом, они уже не смогут привлечь тебя, как копа. Все, пенсия. Взятки гладки.

– Как мило.

– И это самый лучший вариант.

Бар посмотрел в окно. Там снова шел снег. Крупный, красивый, непривычно большой. Зима продолжала баловать погодой. И это, наверное, хорошо, ведь впереди было Рождество. Он вытащил револьвер, потом жетон и аккуратно положил их на стол Милтону. Он уже и не помнил, когда в последний раз встречал Рождество без них.

– Мне самому это неприятно, Чеширски.

– Я понимаю. Твоя задача – заботиться о нас. Ты приготовил мое заявление?

– Да, вот, – Милтон открыл ящик и вытащил листок бумаги. Чеширски взял со стола ручку и размашисто расписался.

– Пойдет?

– Да.

Бар снова посмотрел на Санту. Дед всё так же беззастенчиво улыбался. Милтон, встряхнув листок, быстро убрал его в стол, после чего стал медленно обходить рабочее место, видимо, готовясь произнести заранее заготовленную речь.

Удивительно, даже на этот случай у него было несколько слов. Конечно, ему было далеко в этом до Джорски, но старик старался. Бар скривился и молча пошёл к двери. Если он правильно всё понял, то по поводу внутренних расследований переживать не надо. Милтон будет защищать его, как мамка младенца. Не из-за любви, конечно, а по причине страха. Как-никак, а они ведь пытались работать сообща.

– Эй, Чеширски, что, снова влетело? – услышал Бар знакомый противный голос Понча.

Бар остановился и посмотрел на толстого, еле умещающегося в кресле бульдога. Тот, как обычно, был в белой дорогой рубашке, от пота даже немного посеревшей. Привычно крутясь на стуле, бульдог смачно жевал ручку.

– Я слышал, тут тобой новые ребята интересовались, видимо, теперь не отвертишься. Давно пора тебя проучить, старый кот. Но, если хочешь, я попробую замолвить за тебя словечко. По старой дружбе.

– Знаешь, я встречал много собак и всё же, ты – самая противная из них. И дело даже не в том, что ты жирный, потный и вонючий, с вечно капающей слюной. Просто ты плохо воспитан.

– Даже так? – бульдог медленно встал со стула. – Что ещё скажешь?

– То, что, несмотря на все разногласия, ты, пожалуй, единственный, кто сегодня сделал мне приятно.

– Это как? – нахмурился бульдог.

– А вот так, – сказал Чеширски и со всей силы провел замечательный хук в челюсть, посадив Понча на задницу, после чего взял один из его отчетов и вытер лапу от собачьей слюны и крови.

– Ты только правильно меня пойми и не держи зла, как-никак, мы все в одной упряжке, – тихо сказал Бар и кинул скомканный листок в морду опешившей собаке.

– Чеширски, что за?! – выкрикнул капитан, выходя из офиса. – Ты что сделал?

Бар развел лапами и, развернувшись, пошёл в сторону выхода. На душе стало легко, хорошо. На секунду даже показалось, что он просто не прошёл первое собеседование и, находясь всё в том же двадцатилетнем возрасте, покидает участок, чтобы попытаться стать журналистом. Да-да, были у него такие мечты.

– Ты за это ответишь… – услышал он у самых дверей.

– Ага, как только очередь твоя дойдёт, так обязательно отвечу, – пробубнил Бар, покидая участок.

 

Глава шестая

Последние приготовления

– А ты что такой довольный? – подозрительно спросил Джереми, открывая двери машины.

– Да при увольнении подарок хороший сделали.

– Ты уволился?

– Да. Неужели я похож на фанатика работы? – улыбнулся Чеширски, закрывая двери.

– Да, было у меня такое мнение.

– Ну, так оно ошибочно.

– В принципе, ни жетона, ни револьвера… Ты что, действительно уволился?

– Я тебе о чём и говорю.

– Подожди, – развернулся Джереми в кресле. – Как-то всё слишком быстро, ты же от силы минут пять там был.

– Да это же мелочи. Пришел, расписался, ушел. Револьвер и жетон там оставил. Послушай, мы едем или нет? Я домой хочу. Просто с лап валюсь.

– Странно, – пробубнил Джереми, заводя мотор. – Какое-то мракобесие, ты что-то не договариваешь. Я тебе не верю.

Тут в дверях участка показался Понч с окровавленной мордой. Рыская глазами, он буквально впился взглядом, высмотрев Бара сквозь комья летящего снега. Глаза собаки моментально налились краской, и вот он уже летел со всех лап к машине, стараясь не проваливаться в снег.

– Вот теперь вижу, уволился, – заметил Джереми, трогаясь с места. – Надо было вместе с ним выходить, тогда бы и вопросов не было.

– Просто перестарался, потому пёс и встал не сразу. А так-то парень он, конечно, крепкий, мог бы и побыстрее очухаться.

– На голове, Чеширски, мышцы не растут. Поэтому крепость не влияет на подбородок.

Чеширски устало кивнул и откинулся на сиденье. У него не было ни малейшего желания спорить со старым барсуком. Всё, что ему хотелось, так это быстрей добраться до квартиры и завалиться в кровать. Поэтому, привычно закинув голову, он закрыл глаза. Сон пришёл мгновенно.

– Чеширски, приехали, – сквозь темноту он услышал голос Джереми. Этакое дежавю с пробуждением от стюардессы.

С трудом разлепив глаза, Бар поднял чугунную голову и посмотрел в окно. Это был явно не его дом, так как они стояли на шестой авеню перед банком.

– Ну и где мы?

– Как где? Возле банка.

– Я понимаю, что возле банка, но зачем мы здесь?

– Ты сказал, что у тебя двести тысяч, уверен, ты хранишь их здесь.

– Откуда тебе это знать?

– Ой, да вы все храните деньги в Центробанке, как будто я не знаю, как копы обращаются с пенсией. Давай, иди, сними их.

– С чего мне их сейчас снимать-то?

– Потому что мне нужно организовать нам прогулку в Мексику, ты что, забыл? У меня, как ты понимаешь, денег уже нет. Так что давай, иди, сними свои копейки, и приступим, наконец, к работе над планом.

– Всё-таки, зачем?

– Чеширски, не зли меня, нам понадобится вся сумма. Так проще, не переживай. Я буду действовать очень экономно.

– Что-то это всё очень подозрительно, ты ведь совсем недавно узнал про деньги и вот уже они срочно понадобились.

– Я всегда знал про твои кровные, ждал, пока ты сам сознаешься. Давай, – Джереми открыл дверь, – иди и принеси мне бабки, малыш!

– Черт, как же ты меня иногда раздражаешь, – сказал Бар и, кряхтя, вышел из машины.

Здание банка почти упиралось в небо. Бар вспомнил, как пришёл сюда в первый раз. Тогда ему казалось, что это самое крутое здание в городе, особенно, когда он заметил двух каменных орлов по краям крыши. Ничего подобного он тогда ещё не видел.

Бар выдохнул теплый воздух и вошёл внутрь. Джереми был прав. Деньги следовало как можно быстрее снять со счёта. Как-никак, а наличка всегда полезнее, если хочешь кого-то убить. Ведь не будешь же ты расплачиваться за оружие кредиткой?

Внутри банка было всё солидно. Большие зеленые мраморные плиты, плотно подогнанные друг к другу, огромная железная люстра, висевшая под самым потолком. Не хватало ещё рыцарей и разноцветных стеклянных окон, чтобы полностью довершить сходство с огромным тронным залом в каком-нибудь шикарном замке. Чеширски подошёл к ближайшему окну и протянул кредитную карточку.

– Вы хотите сняяяять или положить? – раздался чванливый и немного хриплый голос старого горного козла.

– Снять. Всю наличность.

– Подождиииите.

– Жду.

– Госпоодин, Чешииирски. Правильно?

– Так точно.

– У вас двести тыыысяч. Вы хотите снять всю сумму?

– Да, я хочу снять всю сумму.

– Подождите.

– Жду.

– Если снять всю сумму, то с вас снимется процент за обслуживание.

– Хорошо. А какой процент?

– Пять процентов.

– Подождите, а почему пять-то? Я же постоянный клиент вашего банка, двести тысяч – это не так уж и много.

– Новыыые правила. Теперь, если сняятие свыше ста пятидесяти тысяч, то независимо от того, кто клиент, фиксированная ставка в пять процентов.

– Хорошо. Пусть так, ладно, пять процентов, Святая Кошка, грабеж какой-то.

– Ваш паспорт.

– Вот тебе права.

– Но желателен именнно паспорт.

– Нет паспорта, есть права.

– Тогда это займет неееекоторое время.

– Да ты и так занял мое время. Просто дай мне мои деньги.

– Хорошо. Подождите.

– Жду.

Чеширски отвернулся от окна и посмотрел в сторону двери. И откуда у банкиров такая страсть к этим огромным деревянным воротам? Наверно, ещё с давних пор думают, что двери – лучшая защита от ворья. Впрочем, это действительно в средние века помогало.

– Добрый день, сэр. Меня зовут Бут, я старший менеджер. Извините, я вижу, вы решили снять все деньги со счёта?

Бар повернулся к окну и увидел лощёного самца антилопы, который практически светился от сознания собственной элегантности и важности. Самец немного покосился на монитор и затем снова посмотрел на Бара. В упор, как только рогатые умеют.

– Вы решили сменить банк? – спросил менеджер так, будто Бар с его сестрой переспал.

– Да нет, я просто хочу снять деньги со счёта.

– Так решили сменить или нет? – Бут поднял одну бровь. Причем сделал это так четко, что казалось, он каждое утро тренируется в подобном упражнении.

– Пусть так, так я могу снять свои деньги?

– Вас не устраивает наше обслуживание?

– Нет, меня всё устраивает, я просто хочу получить наличные. Мне надо это для путешествия.

– Путешествие? Хм, это вполне решаемо. Дело в том, что у нас новый сервис. Причем первый месяц он совершенно бесплатный. Называется просто – «В путешествии». Он позволяет вам пользоваться вашей кредиткой даже за границей и без каких-либо дополнительных платежей. Только для проверенных клиентов. Особенно – полицейских.

– Я больше не полицейский. И мне нужно не только на путешествие, но и на покупку дома.

– Вы знаете, сделки с недвижимостью – это вторая по важности сфера нашей работы. Мы сможем выбить для вас самый лучший ипотечный кредит. Наш сотрудник поможет вам, как в выборе дома, так и места.

Чеширски почувствовал, что начинает терять терпение, на секунду он даже подумал, что проще вытащить револьвер и прострелить этой коварной антилопе морду. Глубоко вздохнув и сконцентрировавшись, он внимательно посмотрел на менеджера и как можно доступнее снова попытался донести свою мысль:

– Значит так, дружище. Я ненавижу ваш банк, я ненавижу козлов, я ненавижу антилоп, я терпеть не могу всякие ипотеки. Так что, будь так добр. Выдай мне мои чертовы деньги. Тупое ты животное.

На лице самца антилопы не дрогнул ни один мускул. Выслушав всё, он лишь посмотрел на козла, затем снова на Бара, затем на права и только после этого тихо обронил:

– Выдайте господину Чеширски деньги. И спасибо вам за сотрудничество.

– Как скажете, – меланхолично отозвался козел, набирая что-то на клавиатуре.

Получив несколько тугих пачек, Чеширски быстро раскидал их по карманам. Бут, который всё это время стоял рядом, лишь покачал головой, а после вытащил из-под полки небольшой бумажный пакет, который аккуратно протянул ему.

– Возьмите. Так удобнее.

– Спасибо, – буркнул Бар и сложил деньги.

– И, всё же, если вы захотите вернуться…

– Я обязательно вас найду, лично вас найду, – Бар протянул лапу. – Пока.

Провожая его взглядом, Бут тихо вздохнул и, поправив галстук, заметил:

– Вам надо всегда обращать внимание на полицейских, Сильвестр, вы же видите, какие это неадекватные и нервные звери. И, тем не менее, они наши клиенты, поэтому старайтесь быть вежливым даже с этими дикарями.

 

Глава седьмая

Старый дом

Увидев, что машина Джереми ещё на месте, Бар кожей почувствовал гнев старого барсука, так как тот ненавидел долгие ожидания, справедливо полагая, что ждать могут лишь влюбленные, да дураки. А ни первым, ни уж тем более вторым он себя не считал.

– Ты там что, лично с генеральным директором общался? – сразу же перешёл в атаку Джереми.

– Можно и так сказать. Просто возникли некоторые проблемы. Пришлось немного задержаться.

– Задержаться из-за проблем в банке? Эх, Чеширски, какой же ты всё-таки зверь своеобразный. Это же просто банк, а не преступный синдикат, этим ребятам платят за то, чтобы бы ты хранил у них деньги, а они облизывали тебя за это и помогали как можно быстрее решить всё твои проблемы. Как можно этого не понимать?

– Держи, – устало сказал Чеширски и протянул ему пакет с деньгами.

– Здесь всё?

– Нет, немного себе прикарманил, ты как сам думаешь? Конечно, всё.

– Ну, хорошо, потому что мне понадобятся все деньги.

– Ты что, хочешь сразу все деньги отдать? Ты решил военный катер купить и морем туда добраться?

– На катер тут не хватит. Разве что на пулемет и небольшой моторчик, – улыбнулся старик, заводя машину, которая снова пыталась от него отбрыкаться. – Да что ж такое, ну что опять тебе не нравится.

– Даже железка тебя не любит, вредный старик.

– С каких пор ты полюбил ходить пешком?

– Всё, всё, я пошутил. Отвези меня домой, добрый дедушка.

– Отвезу, только потише себя веди. О, отлично, видишь, у меня все работает, даже эта старая колымага.

– Изумительно, – Бар отвернулся к стеклу. Всё меньше и меньше мостов сдерживало его с этим мрачным городом. Впрочем, может, и не с городом вовсе? А с радужным и светлым будущим, прозрачно намекавшим, что дожить до счастливой пенсии ему уже не суждено. Во-первых, потому что он всю её снял, а во-вторых, потому что он собирается сразиться с картелем. Притом, не самым маленьким.

Чувствуя, что все эти раздумья о предстоящем будущем начинают угнетать, Бар постарался очистить голову и стал следить за пробегающим пейзажем. Правда, бежал он с интервалами, так как по дороге машина несколько раз останавливалась, злобно огрызаясь зловонным пыхтением на все попытки её присмирить. Поначалу Чеширски сдерживался от критики, но в итоге все же сдался и сделал небольшое замечание, откровенно признав всю неправоту своей терпеливости по отношению к тачке. Из-за чего тут же оказался на улице, за пару километров от дома. Проводив Джереми взглядом, Бар пошёл к дому. Всё же, чем старше зверь, тем больше он неприемлем к справедливой критике.

Темнота. Тишина. Снег. Старый разбитый подъезд и чугунные решетки на окнах. Все привычно мрачное, требующее ремонта и, тем не менее, обладающее приятным знакомым уютом. Чеширски устало облокотился о перила и стал медленно подниматься на свой этаж. Наверное, за эти несколько дней он состарился лет на десять.

Поднявшись на четвертый этаж, Чеширски уловил приятный цветочный запах. Он посмотрел по сторонам. В этом доме давно не было подобных вещей, лишь запах алкоголя, сигарет и старого потрескавшегося дерева, кое-как удерживавшегося в оконных рамах. Он поднялся ещё на этаж, запах усилился. Чеширски почувствовал, как прошлое снова ползет из разных углов, наваливаясь на него своей темной тягучей массой. Ведь именно так он узнавал о Жанни, когда она хотела устроить ему сюрприз, приходя пораньше домой.

Добравшись до своего этажа, Чеширски посмотрел в сторону двери. Там, рядом с дверью, была она. Всё такая же маленькая и беззащитная, согнувшаяся в темном силуэте. Бар покачал головой, но видение не исчезло. Жанни, маленькая, слабая, точно такая же, как и двадцать лет назад, сидела возле его двери, пытаясь обрести покой. Он медленно подошёл к ней, не в силах сдержать странную улыбку.

А ведь Жанни никогда не любила этот дом. Приходила, ругалась, обнимала и снова ругалась и, тем не менее, оставалась с ним. Тогда казалось, что дом разлучал их, встав между двумя счастливыми кошачьими сердцами. Но зато теперь это было единственное место, где всё ещё хранилась память о ней. Может, поэтому он так ничего и не поменял. Ни кровать, ни мебель, ни даже старую износившуюся кофеварку, трескучую, как пламя в аду.

– Чеширски, это вы? – неожиданно прорезал тишину женский голос.

Бар остановился. Сара. Заспанная, слабая, ожидающая. Прошлое сразу же разлетелось по углам, словно старый бабушкин сервиз. Растерянно он протянул ей лапу. Благодарно улыбнувшись, Сара поднялась, очаровывая его новой порцией своего цветочного аромата.

– Сара, что ты здесь делаешь?

– Вас ждала, детектив, – тихо сказал она, протирая лапкой глаза.

– Но зачем?

– А ты как думаешь?

– Не знаю.

– А ты подумай ещё.

– Соскучилась? – попытался улыбнуться Бар, но всё, что получилось – это какая-то сморщенная гримаса.

– Да. Можно и так сказать… – мягко ответила она.

– Сара, я…

– Шшшш… – сказал она, приложив к его губам палец. – Не надо, не говори ничего.

Поцелуй был долгим, нежным. Чеширски мягко вставил ключ и толкнул двери. Из комнаты сразу же повеяло старой холостяцкой жизнью, всегда с огромной неохотой впускающей что-то новое.

Бар уложил её на кровать и время, казалось бы, замерло, а то и вовсе перестало существовать, позволяя ощущать себя вне пространства, вне страхов и переживаний. Всё заботы ушли, растворились в общей темноте комнаты, уступив место мыслям о сущем, прекрасном и величественном, немедленно поднявшем его на заоблачную высоту. Чувствуя тепло её головы на груди, Бар посмотрел в окно. Там снова шел белый снег.

– Ты уезжаешь? – наконец спросила она, теребя шерсть на его груди.

– Да.

– И на сколько?

– Не знаю.

– Это опасно?

– Как и всё, что я делаю.

Сара подняла голову и посмотрела на его одежду, затем снова опустилась на его грудь, подставив кулачок себе под подбородок.

– А где твой револьвер?

Чеширски улыбнулся и потеребил её за щеку.

– А ты внимательна.

– Ну да. Ну, так где он?

– Его нет.

– Как нет, ты же полицейский?!

– Уже нет. Я уволился.

– Ты ушел из полиции?

– Да.

– И что ты будешь делать?

– Немного попутешествую.

– А куда?

– Скорее всего, поеду к мексиканской границе. Давно хотел поесть настоящий местный буррито.

– Мне кажется, это не самое лучшее место для отдыха.

– Главное, что мне нравится.

– Может и мне понравится? – вкрадчиво спросил Сара.

– Не уверен.

– Эй, я не настолько избалованная, чтобы испугаться жары и местного невкусного буррито.

– Я не говорил, что он невкусный.

– Я знаю, это я так сказала.

– Сара, мы едем чисто мужской компанией. Ты будешь там не к месту.

– Наверное, ваша чисто мужская компания едет не только буррито поесть, так?

– В основном, из-за него.

– А может, ты хочешь найти эту обезьяну?

– Ты о ком?

– Не делай из меня дурочку. Ты хочешь найти эту обезьяну, которая ещё тогда чуть не убила нас. Ты, наверное, потому и уволился, так как твоя работа тебе мешала. У вас ведь всегда с отпусками туго.

– Возможно и так.

– Зачем тебе это? Давай лучше уедем, я хочу быть с тобой! Теперь, когда тебя ничего не держит в этом мрачном городе, давай уедем, зачем тебе эта глупая месть?

Бар улыбнулся. Эти слова про глупую месть были так забавны. Это как войну назвать войнушкой, игрой для больших мальчиков. Впрочем, в этом все самки похожи, они не считаются с такими вещами. Пытаясь построить свое собственное счастье даже во время войны. Одно слово – самки.

– Когда я вернусь, мы продолжим этот разговор.

– А когда ты вернёшься? – спросила Сара и поднялась с кровати. В бледном свете луны она была ещё обворожительнее.

– Пока не знаю.

– А если ты не вернёшься? А если тебя там убьют, это же не мелкий бандит. Я видела, на что он способен. Да и зверей у него больше, чем у тебя.

– Возможно.

– Да что ты заладил одно и то же, ты что, герой-мститель? Зачем тебе это? Что изменится, если он умрёт? Ты избавишь мир от мафии?

– От одного мафиози точно избавлю.

– Дурак, я люблю тебя. Пойми, ты дорог мне, и я не хочу тебя терять. Давай исчезнем. Навсегда. Забудем всё, как страшный сон. Я знаю, тебя никто здесь не держит. Уедем, прошу тебя.

– Я же сказал – когда я приеду, мы ещё раз всё обсудим.

Она смотрела прямо ему в глаза. Настороженно, внимательно. Словно пытаясь высмотреть что-то, что-то скрытое под толстыми слоями старой пыли. Но даже с такого близкого расстояния рассмотреть, что у него внутри, было очень сложно. Наконец, она отстранилась и стала одеваться, снова открывая свою красивую спину для лунного света.

– Ты не вернёшься. Я знаю. Если ты уедешь, то ты не вернёшься.

– Ну, с чего такие глупости.

– Я видела сон, плохой сон. Тебе не надо ехать туда. Останься, я умоляю тебя, давай сбежим, я прошу. Ты же привязан ко мне. Я чувствую это.

– Я вернусь.

– Дурак.

Бар молча наблюдал, как она то одевалась, то разворачивалась к нему, протягивая свой молящий взгляд, словно лапы котенка. Он знал, что надо выждать паузу. Иначе никак не победить эту женскую склонность к драматизму. А ещё он понял, что действительно привязался к ней. Особенно сейчас, когда лунная ночь полностью доказала это.

– Прощай, – наконец сказала она, подходя к двери.

– Там темно, Сара, – заметил он.

– Темно у тебя в голове, Чеширски, и ещё, возможно, в душе. А там – ночь, – бросила кошка и вышла из квартиры.

 

Глава восьмая

Сборы

Когда Чеширски открыл глаза, запах кофе вовсю гулял по комнате, раскрывая свой великолепный аромат. Он повернул голову в сторону кухни. Дверь была открыта и там явно кто-то был. Чеширски снова вдохнул запах кофейных зерен. Ох, как же приятно вот так просыпаться, ощущая всю прелесть нового дня. Он сел на кровати, вставил лапы в тапки и поднял валявшиеся на полу трусы. Всё-таки никто и никогда не сможет предугадать самку, которая ещё несколько часов назад проклинала его всеми угрозами мира, а теперь готовит вкусный кофе. Да ещё на его искрящейся кофеварке.

Потягиваясь, Бар медленно дошёл до кухни. В кои-то веки он выспался и понял, что на работу спешить не нужно. С непривычки ему даже казалось, что он просто ещё не до конца проснулся, и вот-вот позвонит Милтон, вызывая его к себе. Но запах кофе был реален, да и звуки Бар явно не придумал. Слишком сложно для его фантазии. И всё же он очень будет скучать по былому распорядку дня.

– Сара, надеюсь, ты помнишь, что я люблю с молоком, – громко сказал Бар, входя в кухню.

– Конечно, любимый, – нежно ответил Джереми, снимая турку с горячим кофе, – всё, как ты любишь, солнышко.

Увидев трусы Чеширски, старик на несколько секунд замер, затем, немного отойдя, буркнул:

– Святой Барсук, Бар, ну право, не стоит так буквально понимать нашу дружбу. Я же слишком стар для таких вещей.

– Да ладно, какой ты скромный, что ты тут делаешь, кстати? – деловито спросил Бар, присаживаясь рядом.

– Пью, сижу. А что, разве не видно? – пожал Джереми плечами, пригубив напиток.

– Что ты делаешь у меня дома?

– Ой, в самом деле, как же так? Я же такой любитель гостиниц. Ты издеваешься? Где мне ещё быть? Ты, кстати, мог бы и сам догадаться пригласить меня к себе. А не заставлять старика самому навязываться в гости.

– Черт, Джереми, завязывай с этим, что за беспардонность, а если бы я был не один?

– Ты сам-то в это веришь?

– А почему нет?

– Ты никого к себе не водишь, ты что, забыл? Бедной самочке надо самой к тебе в кровать залезть, чтобы тут очутиться. Боже, как же вкусно. Ты где эти зерна нашёл?

– Купил в универмаге на распродаже.

– Однако.

– И, тем не менее, к чему всё это? Ты раньше ко мне не приходил.

– Не бурчи.

– Хорошо. Я посижу и просто посмотрю, как ты пьёшь мой кофе. Кстати, а где моя кружка?

– В раковине немытая стоит.

– А? То есть, мою ты мыть не стал? Боюсь спросить, в турке-то хоть что-то для меня осталось? И, кстати, какого черта ты вообще кофе пьешь, ты же у нас вроде чаем увлекаешься, – спросил Бар, поднимаясь из-за стола.

– У тебя просто ничего больше не было. А кофе, ну что ж, иногда можно и побаловать себя. Ты, кстати, сзади не менее отвратителен, чем спереди.

– Спасибо. В этом мы похожи. Я подумал, нам ведь понадобится оружие. У тебя есть кто-нибудь в Мексике по этому делу?

– Ну конечно, я же известный контрабандист, у меня в каждой стране по складу с оружием и припасами.

– Не утрируй, у меня от вас, умников, уже голова пухнет. Итак, значит, нам нужно будет придумать, как раздобыть оружие.

– Да, и ещё не помешало бы зверей найти. Я, кстати, придумал, как потратить твои двести тысяч пенсионных.

– Наверное, всю ночь думал, – буркнул Бар, заглядывая в турку, кофе там было немного. – И как? Уложился в лимит?

– Нет. Ты не переживай, тысяч двадцать у тебя останется.

– Благородно.

– Мы ж друзья.

– И на что пойдут мои остальные деньги?

– На выплату зарплаты. Я ведь нашел нам попутчика.

– Попутчика?

– Да, зверь отличный. И с оружием нам поможет, и в Мексике у него есть контакты. Он работал по картелям, так что прекрасно ориентируется в Эль-Пасо. Был там несколько раз.

– Не томи уже, а! Кто это?

– Ганс Хаски. Бывший агент ЦРУ. Сейчас в отставке, но, тем не менее, готов с нами поработать. За чисто символические сто тысяч.

– Не такие они и символические, это, между прочим, ровно половина всей моей пенсии.

– Да что ты всё время за них цепляешься, прям как старуха за костыль. Всё, забудь уже, они пошли в фонд борьбы с международным терроризмом.

– Ох, как сейчас забавно было. Прям до слез пробрал.

– Всё для тебя, малыш. Да. И у него неплохая военная подготовка, и он также заинтересован в том, чтобы отправить Харчи на тот свет. Лично.

– Подожди, а это, случаем, не родственник того самого Хаски, которого Харчи прикончил в доках?

– Да. Родственник. Точнее, родной брат.

– Да ты что? И ты додумался пригласить родного брата агента ФБР, чтобы он поучаствовал в нашей операции?

– Ну, во-первых, он из ЦРУ, а это совсем другая организация, я помню, даже написал несколько статей про них. А во-вторых, он уже не у дел, так что всё нормально.

– Да что ты говоришь.

– Да, и знаешь, что самое главное?

– Ну?

– Я прекрасно понимаю методы их работы. Как я уже сказал, я написал несколько статей.

– Действительно, как же я могу беспокоиться насчёт этого парня, ты же писал про них репортажи.

– Не юродствуй. К тому же, этот тигр мне понравился.

– Может, это просто потому, что ты падок на кошачьих? Черт, Джереми, ну как так, вот что ты умеешь, так это успокоить. Неужели ты не понимаешь, что родственники – это вечная проблема?

– Когда я ошибался, Чеширски?

– Горилла.

– Ладно, хорошо, ошибался. Но здесь точно всё нормально. Да и какие у нас ещё варианты? Этот и берет недорого, и подготовлен, и личная заинтересованность есть, что тебе ещё надо? Не, если ты хочешь, можешь сам зверей поискать, их же вон целая площадь. Все так и рвутся поквитаться с картелем.

– А, всё, затарахтел. Джереми, я же не отказываюсь, просто выразил озабоченность, я же имею право знать, куда пошли мои сбережения.

– Твои копейки, Чеширски, двести тысяч за все годы службы. Да постовой больше насобирает. А ты лейтенанта получил ещё за крысу. Это, кажется, лет двадцать назад было?

– Я просто не беру взяток.

– Нашел, чем гордиться.

– Так, всё, хватит. Когда мы встретимся с этим прекрасным зверем?

– Когда прилетим в Эль-Пасо. Он встретит нас в аэропорту. Точнее, на выходе.

– И где он нас встретит-то? В аэропорту или на выходе?

– Возле аэропорта, вроде так.

– Может, он ещё и задаток попросил?

– Попросил, пятьдесят тысяч авансом. Так все работают, пятьдесят процентов сначала, пятьдесят – потом.

– Только не говори, что ты отдал мои пятьдесят тысяч, – Чеширски поставил кружку с кофе на стол, – даже не думай мне это сказать.

– Подожди, это серьёзное дело, так устроены все крупные сделки. Он должен поверить нам. Должен понять, что мы настроены серьёзно. Это серьёзная игра, малыш, здесь без доверия никак.

– О, Святая Кошка, то есть ты отдал пятьдесят тысяч какому-то левому агенту ЦРУ, который сказал, что лучше всего воюет против картелей? Джереми, что ты делаешь? Ты же вроде не дурак, как ты вообще мог так со мной поступить?

– У него честные глаза, а я в этом никогда не ошибался. Подожди, а где же у тебя сахар?

– Какой сахар?

– Обычный. Смотри, в сахарнице сахара больше нет.

– Сахар тебе нужен? – Чеширски поднялся, открыл один из верхних ящиков и вытащил небольшую металлическую банку, которую с грохотом поставил на стол. – Вот, пожалуйста, угощайся.

– Спасибо. Кстати, дрянной сахар. Ты, поди, развесной берешь?

– А ты видишь, что он в кубиках?

– Причем тут это, на развес – это на рынке, а в пакетах – в универмаге.

– Ты сейчас издеваешься? Я что, похож на кота, который бегает по рынкам и берет там, где дешевле?

– Ты какой-то взволнованный стал. Успокойся.

– Ты только что отдал пятьдесят тысяч непонятно кому, точнее, прости, непонятно кому с честными глазами. Как я могу успокоиться? Возвращай деньги обратно.

– Подожди, – Джереми полез в карман и вытащил два билета.

– Что это?

– Билеты на самолёт. Как видишь, эконом, первый класс брать не стал.

– Ты что, хотел взять билеты первым классом?

– А почему нет? Может это наша последняя поездка, это же картель, а они – ребята суровые. Да и к тому же я лет двадцать не летал первым классом.

– Что-то у тебя всё в двадцать лет измеряется.

– Увы, я стар.

– Ох, Джереми, как я от тебя отвык, ты меня вместо Харчи в могилу сведешь. Стой, это же на сегодня. На вечер.

– Ну, так поэтому я и приехал с утра. Хотел тебя подготовить, а ты вон, как с цепи сорвался.

– Боже…

– Ну что такое, хватит ныть уже.

– Послушай, а если он нас там не встретит?

– Ну, тогда у нас останется сто тридцать пять тысяч. И мы сможем сами поискать что-нибудь.

– Но двести минус пятьдесят, это сто пятьдесят.

– Ну да, но это если не брать оружие. А оно тоже стоит денег, так что.

– Всё, ничего не говори. Но если он не приедет, я лично сожгу твой домик.

– Какой ты беспощадный. Я же сказал, всё будет отлично. Значит, всё так и будет.

Джереми поднялся и хотел было забрать второй билет из лап Бара, но тут же неловким движением зацепил его чашку с кофе, вылив все содержимое Чеширски на трусы. Прикусив губу, Бар закрыл глаза и, промычав что-то нечленораздельное, вышел из кухни. Джереми аккуратно отряхнул намокший билет и невольно вспомнил мысль старого мудрого барсука, своего отца: «Главное не то, как ты начинаешь дело, а как ты его заканчиваешь».

Жаль вот только, он помер рано, не успел подтвердить идею на практике.

 

Глава девятая

Светлая линия горизонта

Эль-Пасо был очень жарким. И это не шутка, официально он был признан самым жарким городом на планете, со средней температурой в двадцать градусов. Поэтому не было ничего удивительного в том, что почти половина города в основном – суслики, кенгуру, тушканчики, антилопы и прочие пустынные граждане, для которых жаркий климат – рай земной. Что, конечно же, нельзя сказать о кошках, привыкших к более прохладной погоде. Ну, разве что пума, но эти ребята не в счет, так как их почти не осталось.

Закончив с багажом, Чеширски и Джереми постарались как можно быстрее покинуть душный аэропорт, построенный по принципу «бери-беги» и встретить своего нового товарища-тигра, по идее, ожидавшего их возле центрального входа.

– Ну и где твой тигр? – спросил Чеширски, открыв бутылку с водой.

– Он предупредил, что опоздает, – спокойно ответил Джереми, всматриваясь в подъезжающие такси.

– Ну-ну, посмотрим, как он опоздает, – ухмыльнулся Чеширски, садясь на чемодан.

– Лучше сходи ещё воды купи.

Прищурившись, Чеширски лениво посмотрел на Джереми. Но барсук, не обращая на него ни малейшего внимания, демонстративно всматривался в просторы автомобильной стоянки, высматривая своего делового партнёра по сделке. Усмехнувшись, Бар поднялся и выкинул опустевшую бутылку в мусорный бак. Он уже понял, что почти смирился с пропажей пятидесяти тысяч. Пожалуй, в этом городе это было даже уместнее, чем в Нью-Йорке, так как Эль-Пасо казался ему самым настоящим адом, где даже обычная летняя рубашка выглядела, как способ экзекуции, позволяющий ещё больше разогревать тело. Впрочем, где, как не в аду искать такое чудовище, как Харчи.

«Хотя, быть может, для тушканчиков это и прекрасное место» – подумалось Чеширски прежде, чем его морда уперлась в здорового тигра в яркой цветистой рубахе с выбивающейся черно-красной шерстью на груди. Он был заметно выше Бара и детективу даже пришлось поднять голову, чтобы рассмотреть его морду.

– Кепасо, амиго, – улыбнулся тигр, показывая огромные клыки. – Ну что, уже успели влюбиться в Эль-Пасо?

– Как ты подкрался к нам? – спросил Джереми, с довольным видом подходя к большой кошке. – Вроде, мы все тут не новички.

– Немного везения. Вот и весь рецепт, – сказал Ганс, пожимая лапу Джереми, затем Бару. – Я вижу, вас тут неплохо разморило. Что ж, добро пожаловать в наш город. Тут всегда немного жарко, но к вечеру всё спадет и можно будет немного прогуляться. Извините, что не встретил в аэропорту, но вы же не девочки, да и у меня дела были, так что, я думаю, всё нормально.

– Да, проблем нет, – ехидно заметил Чеширски, рассматривая тигра.

Очень уж ему не нравилась болтливость тигра. Такие либо сразу пытаются перехитрить божественную кошку, либо, что ещё хуже, дураки. Правда, в случае с Гансом было понятно, что он как раз первый случай, но от этого было не легче.

– Мне кажется, я не особо нравлюсь вашему другу, – задумчиво сказал тигр, в упор смотря на Чеширски.

– Да он никого не любит. Нью-йоркские копы вообще враждебностью отличаются. Ганс, ты на своей машине?

– Да. И, между прочим, пошли быстрее, тут цены за стоянку просто лютые, – заметил тигр и, посвистывая, с необычайной лёгкостью поднял чемоданы Чеширски и старика.

– Это и есть твой специалист? – тихо сказал Чеширски, рассматривая широченную спину тигра.

– Да. А что? Он чем-то не нравится?

– Мне кажется, он немного того.

– А ты думал, что воевать с картелем нормальные будут? Конечно, он того. Этот парень был внедрен в картель, где проработал под прикрытием несколько лет. И, поверь, вряд ли он там варил борщи. Эти ребята рубят руки и ноги, подвешивают на веревках в центре города и растворяют в бочках с кислотой. А это, знаешь ли, несколько влияет на психику. Так что ты меньше на болтливость и развязность внимания обращай, пойми, иначе в этой работе не выжить. Главное, что мне его рекомендовали, как мастера своего дела.

– Я понял.

– И ещё, если честно, то мне веселые психи милее. Ты вот грустный псих, а от этого только хуже.

– Я не псих.

– Да-да, все вы так говорите.

Пикап тигра оказался довольно старым, можно сказать, самым настоящим ржавым корытом. Но, на удивление, завелся крайне бодро. И, более того, не остановившись на достигнутом, ещё лучше показал себя в дороге, обогнав несколько молодых железных собратьев.

– Ну что, какие у нас планы? – спросил Ганс, высунув в окно свою здоровенную лапу. – Как мне сказал Джереми, вы хотите немного прижать моего друга Харчи?

– Мы хотим его убить, – заметил Чеширски.

– Хорошая идея. Только вот в таком случае билеты обратно брать не надо.

– То есть, шанс на благополучное завершение задания отсутствует?

– Да конечно мы победим, он же лишь правая рука картеля с несколькими десятками отборных бойцов.

– Джереми, ты заметил, что у вас с господином Гансом похожий юмор?

– Какой вы наблюдательный, детектив. Так, здесь есть закусочная, давайте немного перекусим. Народу в ней почти нет, заодно и поболтаем нормально. Никто не возражает?

– Нет, – сказал Джереми и укоризненно посмотрел на Бара.

Чеширски, как мог, улыбнулся и утвердительно кивнул головой. Он ещё раз осознал, как сильно ему не нравился этот тигр, казалось, они просто выписали руководителя местного областного театра с заранее подготовленной речью и реквизитом.

Сев за стол и заказав завтрак, тигр ещё больше расслабился и, с наслаждением отведав местного мохито, развалился на небольшом диване. Чеширски не переставал его изучать. Как же сильно он отличался от своего брата, куда более собранного и сосредоточенного. Уж лучше бы они работали с Усури Хаски, чем с этим ярким весельчаком.

– Итак, джентльмены, в общем, с тем, что вы мне поручили, проблем нет. Стволы хоть сейчас бери, да воюй. Маршруты Харчи я тоже узнал, хотя они и меняются.

– Сколько у него зверей? Ведь, как я понял, картель Эльмоно тут вроде как в гостях?

– Ну да, от силы пятьдесят зверей. Но это общее число, пехоты – зверей тридцать. Зато отборные. Дело в том, что Харчи тут на переговорах, ему важно организовать маршрут для нового наркотика.

– Мне вот интересно, а что думают о новом наркотике остальные картели? Ведь де факто, он синтетический. Я слышал, картели всегда против синтетики, ведь тогда все их плантации сойдут на нет, так же, как и прибыль. После этого производить наркотик сможет любая химическая лаборатория, что значительно снижает роль страны-производителя. По сути, колумбийцы и не нужны при производстве «Смайла». Хватит пары частных фармацевтических цехов.

– Да, детектив, вы правы, к синтетике всегда относились с опаской. Но только не тогда, когда за дело берётся такой картель, как Эльмоно, который обещает всем выплатить проценты. Здесь обезьяне нет равных, Харчи старается угодить всем, правда, не забывая при этом постоянно кого-то убивать. Как правило, несогласных.

– Но колумбийские картели – не местная шпана. Это несколько десятков тысяч солдат.

– Послушайте, детектив, Харчи тем и уникален, что умудряется с несколькими десятками бойцов навязывать то, что выгодно ему. Поверьте, я занимался этим приматом несколько лет. То, что он вытворяет с картелями, непостижимо, вроде бы все просто и в то же время гениально.

– Нам надо убить его, а не восхищаться им. Ганс, у вас есть идеи?

– Я думал, это вы мне подскажете, как нам убивать вашего врага.

– Вы же из ЦРУ. Насколько мне известно, это вы всегда убивали наркобаронов.

– Вы пересмотрели сериалы, детектив.

– Ага, в которых было сказано, что Харчи создали именно в ЦРУ.

– Я смотрю, с вами кто-то поделился секретной информацией?

– Может, ваш брат?

– Нет, Усури никогда ни с кем ничем не делился, скорее всего, это сделал сам Харчи. Он любит запудрить мозги. Впрочем, вы правы, он – наш продукт. Причем высочайшего класса. Харчи хладнокровен, умен, расчётлив. Единственной его слабостью было то, что он очень любил семью.

– Я думаю, по этому поводу переживать не стоит, вы ведь убрали этот минус, подарив картелю отличного профессионала уже без какой-либо ахиллесовой пяты.

– Форс-мажоры бывают у всех.

– Так, так, так, джентльмены, – умиротворяюще сказал Джереми. – Мы приехали сюда не выяснять отношения, а попытаться исправить ситуацию. Ганс, Чеширски прав, ты же работал над картелями. Уверен, у тебя есть хотя бы примерный план, как можно подобраться к этой обезьяне.

– Да, есть.

– Поделись с нами, пожалуйста, – барсук сморщился в милой улыбке.

– Ладно, ты прав, всё-таки мы тут ради общего дела. Короче, Харчи тут не один, он со своим боссом, Вуди Харельстоном. Зверей у них, как я уже сказал, не так много. Поэтому все, что нам надо, это устроить небольшую диверсию на одной из местных фабрик. Зная Харчи, я уверен, что, взяв часть своих боевиков, он поедет выяснять причины и тем самым позволит нам подобраться к Вуди. Это старый армейский трюк. Простой и в тоже время надежный.

– Да подумаешь, какие-то местные разборки, зачем ему ехать и уж, тем более, оставлять своего босса?

– Джереми, сейчас крайне накаленная атмосфера, картелям очень не нравится идея с синтетикой и поэтому на переговоры может повлиять даже самое мелкое происшествие. Харчи обязательно поедет всё улаживать, ему не нужны конфликты.

– Постой, – задумчиво сказал Чеширски, – я немного знаком с Харчи, в Нью-Йорке он уничтожил целую банду, вместо того, чтобы начинать дружить.

– Прошу прощения, но местные картели не банда, для полной войны потребуются все ресурсы картеля Эльмоно. Харчи – тонкий дипломат, он понимает, что пока на полномасштабную войну у него нет ни времени, ни сил. Да и она пока ему просто не нужна, поэтому он и пошёл на то, чтобы приехать сюда вместе с боссом. Это часть его игры, он сделает все, чтобы показать свое доверие к картелям. Другой вопрос, почему они ведутся на всё. Но, как я уже говорил, это всё обаяние нашего примата. Хотя, если у вас есть план лучше, я весь во внимании.

– О, ультиматум. Все же, вы точно где-то с Джереми в родстве, – задумчиво пробубнил Чеширски. – Ну ладно, о`кей, поймаем мы Вуди, а дальше что?

– Как что, как только у нас в руках окажется Вуди, Харчи тут же приедет к нему. У шимпанзе крайне сильная социальная привязанность, особенно при такой нервной и кровавой работе. Вам нужен Харчи? Тогда поймайте Вуди.

– Звучит убедительно, – тихо засопел Джереми.

– Послушайте, Ганс, я хотел вас спросить, а зачем вам это?

– А что? Вы не верите, что я любил брата? Поверьте, он был отличным тигром. А в моем случае – единственным родным тигром. Так что, я думаю, его смерть – это хороший повод пустить обезьяне пару пуль в голову.

Бар посмотрел на тигра. Всё же, он совершил большую ошибку, доверив Джереми поиск партнёра, ему надо было самому найти зверя, который помог бы им. Но что теперь сделаешь, карты на руках, надо играть тем, что есть.

 

Глава десятая

Жаркий климат

Наблюдая за двумя охранниками из окна, взмокший Чеширски допил ещё одну бутылку воды, но, увы, даже это уже не помогало от чёртовой жары. Он закрыл окно и посмотрел на Джереми. Было забавно видеть, как этот старый барсук пытается влезть в бронежилет.

– Ну что? Как я выгляжу? – спросил барсук, пытаясь опустить бронежилет до пояса.

– По-идиотски, – буркнул Бар и сел за стол, подставляя под вентилятор лапу. Весь этот план с набегом на одну из местных наркотических фабрик изначально показался ему чем-то неправильным, но теперь, когда до нападения осталось меньше двух часов, он уже верил в его безумие. Но больше его угнетало, конечно, не это.

Он посмотрел на Джереми. Более неуклюжего боевика и представить было нельзя. Старый, толстый, медлительный. Что он вообще тут делает? Как он попал сюда? Он ведь журналист, причем – лучший в своем деле. Так зачем он надел бронежилет, который так сдавил его, что дышать трудно? Что ж, ответ прост. Его лучший друг – Бар Чеширски. Вот она, подлинная причина всего этого.

А ведь старик – единственный, кто остался из того прошлого, за которое он так цепляется. Больше нет никого. Жанни, родители – все остались там, в мертвой тишине воспоминаний. Может, именно поэтому он притащил его сюда? Для того, чтобы Джереми погиб ради его безумной мести?

Так, может, Харчи был прав? Может, все они действительно умерли только из-за него? Неужели сейчас сложно понять, что этот старый барсук не годится для стрельбы по бандитам? Что вероятность того, что он словит пулю, приблизительно равна восьмидесяти процентам из ста? Святая Кошка, да он и сам это понимает и, тем не менее, напяливает этот дурацкий бронежилет.

– Нет, Джереми, ты остаешься здесь, – наконец сказал Бар, убирая лапу от прохладной струи воздуха, – будешь нас отсюда подстраховывать, Ганс даст тебе винтовку с оптикой, так что польза от тебя будет.

– Да пошёл ты, – пробубнил Джереми, вертясь в бронежилете, словно девица в свадебном платье. – Буду я ещё всякое малолетнее говно слушать. Ганс, а полегче нет ничего?

– Только это. И то скажи спасибо, что хоть такие достал. Самый большой и легкий размер, специально для тебя.

– Нет, я не верю, что это лучшее, что могла придумать армия, ей же столько денег переводят, должно быть что-нибудь полегче.

– Легче только костюмы от Гуччи. Их, конечно, тоже можно надеть, но только сверху. Я хоть и выбрал, где зверят поменьше, но шанс, что может прилететь пару граммов свинца, очень большой. Местные любят «Uzi», который кучно сыплет мелким горохом. Так что, если первыми заметят, пиши пропало. А у нас, как я понимаю, докторов в команде нет.

– Ни санитаров, ни докторов, ни профессоров, только спятивший коп и журналист, – грустно подытожил Бар.

– Эй, ты чего скис? – по-отечески положил ему лапу на плечо Джереми. – Ты давай, держи нос.

– Все нормально, – сказал Бар, горько улыбнувшись, – Пойду, вздремну. Разбудите меня, как придет время.

Закрывшись в спальне, он упал на кровать и включил вентилятор. Казалось, он должен был радоваться, его план наконец-то обретал черты, но всё же, он только теперь понял, как было глупо привозить сюда Джереми. Старик только и думает, как отдать свои последние силы, чтобы хоть как-то ему помочь.

Бар улыбнулся, а ведь он отчетливо помнил, как они впервые встретились. Это было сразу после того, как он получил свое первое дело. Дело о мёртвой крысе. И, кстати, тогда тоже было жарко. Он даже думал, что это была единственная причина, по которой ему запомнится его первое дело. Он получил его, когда был молодым, только что окончившим академию котярой, который думал лишь о новых звездах и капитанском кресле.

Бар закрыл глаза. Несмотря на то, что это было так давно, он помнил каждую деталь того дня, ведь мало того, что он с отличием окончил академию, так ещё и получил распределение в самый бандитский район города, где вероятность получить мокрое дело была крайне высока. А что могло быть лучше этого для такого молодого специалиста, рвущегося в бой?

Синий отдраенный костюм сидел на нем как влитой. Он очень следил за этим. Ему казалось, что только так и должен был выглядеть настоящий полицейский кот. Это уже потом он надел свое серое невзрачное пальто и помятый серый костюм, продержавшийся лет десять, а то и все пятнадцать. Но это уже потом, а в то прекрасное утро детектив Бар Чеширски выглядел просто шикарно.

Участок, открытые настежь двери. Бар вспомнил, как ещё задержался на лестнице, осматривая здание, уже в то время старое, с подсыревшей, частично почерневшей краской. Но разве это могло хоть как-то снизить эйфорию у молодого детектива? Нет, только лишь усилило. Ведь для настоящих копов комфорт не обязателен.

Держа в руках документы, Чеширски вошёл в здание и, стараясь не выглядеть новичком, постарался скрыть сковавшее его волнение. Он попал в самый час пик, в помещении было душно и накурено. И всё же это нисколько не мешало полицейским работать. Казалось, они просто не замечали этого.

– О, новенький, – улыбнулась дежурная лейтенант-лисичка, не отрывая глаз от бумаг. – Иди сюда, а то так и застрянешь в дверях.

– Я уже был здесь, мэм.

– Да, да, понимаю. Знаешь, куда идти?

– К капитану, мэм.

– Перестань, какая я тебе мэм, зови меня Руди, – она подняла голову и улыбнулась. – Давненько к нам коты не заглядывали, особенно такие шикарные.

Чеширски невольно расплылся в улыбке.

– Спасибо.

– Ну-ну, не стоит так реагировать, – усмехнулась Руди. – Так, тебе на второй этаж. Видишь ту серую дверь?

Чеширски поднял мохнатую голову и посмотрел на кабинет капитана. Слава у этого дикобраза была своеобразная, говорили, что он просто обожал кидать новичков в самое пекло, рассуждая, что «хороший коп всегда выплывет из темной воды».

– Вижу.

– Тебе туда. И поспеши, пока у капитана хорошее настроение.

– Спасибо, мэм.

– Руди.

– Спасибо, Руди, – подмигнул ей Чеширски, направляясь наверх.

– Однако, – покачала головой Руди и снова занялась документацией.

Встав у двери, Чеширски ещё раз осмотрел костюм. Ни одной складки, ни одного мятого уголка, даже тени на нем выглядели так, как будто их создали нарочно. Собравшись с духом, Бар постучал, отчего незапертая дверь открылась, устало впустив его внутрь.

– Какие люди, ты кто, парень? – спросил его седой дикобраз-капитан, расчищая от иголок стол. – Новенький?

– Да, сэр, только что выпустился. Бар Чеширски, – отчеканил он.

– Чеширский?

– Нет, сэр, Чеширски.

– Чеширски. Что-то припоминаю… Ах да, это, кажется, ты все уши прожужжал Адсу, набиваясь к нам. Скажу честно, это очень неожиданно, обычно от нас бегут, как от северной лихорадки.

– Сэр, я всегда считал своим долгом защищать наш город. А тридцать шестой участок слывет самым сильным по раскрытию дел, здесь лучшие профессионалы в городе, сэр.

– Надо же, так действительно говорят?

– Да, сэр.

– Поражен. Думал, нашу тихую работу никто не замечает. Так, где ж карандаш-то, черт, вечно пропадает… Да ты садись, у нас тут просто всё, – пробубнил капитан, опуская небольшие очки на маленький нос. – Ах, вот ты где, хм, как всегда под носом. Ну что, какие планы?

– Пока никаких. Это мой первый день.

– Понимаю. Место показали уже?

– Пока нет.

– Ну, это не к спеху, подойдёшь к Руди, она покажет всё. Слышал про детектива Хайнлайна?

– О да, сэр. Он раскрыл дело маньяка-носорога. И это только одно из его громких дел.

– Да, да, да. И он только что освободил стол. Хороший детектив, но возраст никого не щадит. Ни его, ни меня, – задумчиво сказал дикобраз.

Тут на столе у капитана зазвонил телефон, он устало поднял трубку и посмотрел в стекло кабинета. Затем ухмыльнулся и коротко бросил: «Пусть войдёт».

– Значит, говоришь, готов к войне с бандитизмом?

– Так точно, сэр.

– Хорошо. Ого, а вот и господин журналист собственной персоной, – улыбнулся капитан, смотря за спину Чеширски. – Как же хорошо, что ты не забыл старика. Куда уж нам до звезд журналистики, а?

Чеширски оглянулся и увидел крупного барсука в великолепной тройке, с длинными волосами, густо болтавшимися сзади. Барсук неодобрительно посмотрел на Бара, затем перевел взгляд на капитана.

– Освальд, мы могли бы остаться наедине?

– Незачем, я примерно догадываюсь, зачем ты пришел, так что можно и при нашем молодом полицейском, – улыбнулся капитан.

– И что скажешь?

– Да что сказать, после того, как ты столь неудачно лажанулся с сенатором, мне прямо-таки всю макушку отбили, ты же стольким дорогу перешел. Так что я теперь и не знаю, ведь многие парни только и ждали твоего промаха.

– Освальд, мне не нужно объяснять про мою неудачу, я и без тебя всё прекрасно понимаю. Но ты мне должен и потому поможешь.

– Вот видите, Чеширски, как у нас тут журналисты себя ведут? Никакого уважения к чинам. А в газетах один черт, что мы кого-то прижимаем, – улыбнулся капитан, откатываясь в кресле. – Что-нибудь ещё?

– Да. Скажи своим патрульным, чтобы были мягче. Они меня к Барбаре вообще не подпускают.

– Ну, вообще-то, мне напрямую сказали с тобой поменьше общаться, скажи спасибо, что я тебя вообще сюда пустил. Теперь твое журналистское удостоверение не более, чем бумажка, так, клеёночка. И я тебе, как товарищу, настоятельно рекомендую забыть о деле Барбары, тебе туда вход заказан. Никаких комментариев ты от неё больше не получишь.

– Неужели всё так плохо?

– Ага, но ты не переживай. Как-никак, мы друзья. Старик Освальд помнит добро. Правда, я, конечно, не могу дать тебе те же возможности, как и прежде, но есть другой вариант, куда более продуктивный.

– Какой же? – подозрительно сощурился Джереми.

– У меня тут крысу в канализации потушили. Недавно совсем, только вот остыть успела, – усмехнулся капитан, кидая папку на стол.

– Крысу? – переспросил Джереми, подходя к столу. – И кто ведет дело?

– Бар Чеширски, вот он, перед тобой.

– Да ты издеваешься? – скривился барсук, поднимая папку. – Постой, это же бомж. Освальд, ты что? Ты предлагаешь мне бомжа? Ты что, совсем из ума выжил?

– Вы как разговариваете с капитаном? К тому же, убийство не различает ранги, – резко поднялся Чеширски.

Капитан откинулся на стуле и довольно развел руками.

– Совершенно согласен с Чеширски, у убийств нет рамок. Бомж это или политик – смерть равняет всех. Что скажете, Чеширски? Возьметесь за расследование?

– Конечно, сэр. И спасибо за оказанное доверие, – отчеканил Чеширски, забирая папку из рук Джереми.

– Ого, огонь в глазах, ясность в слове. Вы мне нравитесь, Чеширски. Уверен, вы справитесь с этим делом.

– Конечно, сэр, только, как мне кажется, я могу обойтись и без вашего друга. Он журналист, а, насколько мне известно, их нельзя подпускать к таким делам. Вечно всё переворачивают в своих репортажах.

– Вы просто молодой ещё, Чеширски. Джереми хороший журналист, который нам не раз оказывал услуги. Помните, настоящий коп должен находить язык со всеми, даже с теми, кто изначально ему не очень симпатичен. Так ведь, полосатый?

– Освальд, я тебе это припомню.

– Ой, давай не нуди. Потом мне ещё спасибо скажешь. Там, кстати, у него куска голени не хватает, вроде как отрезали, или, быть может, отгрыз кто, так что дело с изюминкой.

Бар посмотрел на барсука. В его глазах читалась обреченность. Журналист скорчил мину и мотнул головой. Тогда ещё у него была большая густая шевелюра, которую он периодически завязывал в аккуратную короткую косичку.

– Ну, ты что там? Уснул? – словно сверху раздался голос Джереми.

Чеширски удивленно посмотрел на журналиста, но его уже не было, равно, как и капитана. Затем послышались глухие удары, после чего кабинет рассыпался, словно карточный домик. Чеширски открыл глаза. Всё же, из некоторых снов ему очень хотелось не возвращаться.

 

Глава одиннадцатая

Снова кровь

– В общем, ребята, нападение должно быть кровавым, живых остаться не должно. Если хоть один рабочий выживет, это вызовет подозрения, так как картели никогда не оставляют живых свидетелей, ну разве что, у тех не отрезана пара конечностей. И постарайтесь не намудрить с кабелем, свет должен обязательно погаснуть именно здесь, а не где-нибудь в другом квартале.

Слушая Ганса, Чеширски посмотрел ему в глаза – в темноте этот тигр растерял всю свою веселость, сосредоточенно наблюдая за двумя охранниками.

Выждав момент, Ганс поднял пистолет с глушителем. И тут же тишину всколыхнули два выстрела, оставившие два трупа. Чеширски мысленно поблагодарил Святую Кошку за то, что у них есть внезапность и то, что кенгуру плохо видят в темноте. Хотя, вряд ли Святая Кошка им заступник, как-никак, но они убивают, пусть и плохих парней.

Тем временем Джереми сделал свое дело, и два толстых кабеля безжизненно повисли на столбе, добив остатки света в доме. Открыв двери, тигр быстро проскользнул внутрь. Бар пошёл следом, но явно не поспевал за большой кошкой. Выстрел, ещё и ещё. Казалось, тигр просто забыл про подмогу, утрамбовывая свой путь телами убитых бандитов. С другой стороны, это было неплохо, ведь всё, что требовалось – это идти по кровавому следу тигра и считать трупы. Снова хлопок. Затем ещё. Чеширски выглянул за угол. В большой комнате среди кучи столов лежали ещё три трупа в белых халатах.

– Святая Кошка, походу, мы недоплатили этому парню, – тихо просипел подоспевший Джереми.

– Твою ж мать, – вздрогнул Чеширски и едва не выронил пистолет, – ты как подкрался, старый?

– Эй, не забывай, барсуки крайне тихие животные.

– Ага, только почему-то ты об этом на двадцать лет забыл, – выдохнул Чеширски, снова выглядывая за угол.

– Где Ганс?

– Дальше пошёл, я только выстрелы слышал.

– Да уж, он явно не из полицейской академии.

– Да иди ты, – буркнул Бар, выходя в центр комнаты.

Явно производственный цех. Разве что голых самочек не хватает. Он подошёл к одному из столов и слизнул белый порошок. Кокаин. Общей массой на несколько миллионов долларов. Ганс был прав – несмотря на малочисленность персонала, точка приносила существенные барыши. Чеширски вытащил взрывчатку и прикрепил её к столу, после чего направился наверх проведать, так сказать, их офис. И каково же было его удивление, когда среди двух трупов он заметил живого бандита, к голове которого Ганс приставил пистолет.

– Это не моя вина… – тихо прохрипел полуживой мексиканец, придерживая окровавленный бок. Он бросил на Чеширски ищущий помощи взгляд. – Я просто выполнял приказ.

– Мы все выполняем приказы, – злобно прошипел Ганс. – Я тоже.

– Не надо, только не её. Она всего лишь девочка. Я прошу тебя.

– Ты просишь меня? Как интересно. Только, знаешь, говоря о ней, я лишь хотел, чтобы ты знал – она пойдёт следом, – сказал Ганс и направил ствол ему в лоб.

– Нет, нет, нет! – но тут жизнь кенгуру оборвалась, легко покинув израненное тело.

Бар поморщился. Убийство раненных никогда не выглядело чем-то правильным. Ганс развернулся и убрал пистолет в кобуру. Убийства заметно изменили его, выявив хищные маленькие огоньки в глазах.

– Это он о ком? – поинтересовался Бар, подходя поближе.

– Разве это важно?

– Интересно.

– Это личное и тебя не касается.

– Я думал, у нас общие планы.

– Я не спрашиваю тебя, зачем тебе убивать твою обезьяну, поэтому окажи мне такую же любезность. Что со взрывчаткой?

– Установили.

– Отлично. Пора дождаться наших гостей и взорвать это место ко всем чертям.

– Думаешь, они сразу решат, что это дело рук шимпанзе?

– Местные прекрасно знают, что лишь у шимпанзе есть звери, которые столь чисто работают. К тому же, всякие трюки с взрывчаткой – это, в основном, дело приматов. Кенгуру с подобными манёврами плохо знакомы.

С этими словами Ганс вышел из комнаты. Чеширски посмотрел на тело. Прежде, чем убить кенгуру, Хаски выпустил две пули в колено, потом одну в живот и одну в бок, разукрасив почти всё тело в красный цвет. Как-то слишком много для простого допроса. Чеширски вздохнул и пошёл к двери. Ганс нравился ему ещё меньше.

Спустя час, когда прибыло подкрепление из местных мафиози, фабрика рванула. Взрыв был настолько мощный, что его пламя, поднявшееся над городом, было видно за несколько кварталов, извещая о нападении не столько бандитов, сколько весь город.

Чеширски невольно вспомнил доки и горящих котов. Коты, кенгуру – все они умерли одной страшной смертью, только теперь в роли палача был он сам. Но самое страшное – мало того, что он их не допрашивал или не искал улики, он их даже не знал.

Да что там – не знал. Он даже не представляет, сколько там сейчас трупов, так как не успел подсчитать количество прибывших на фабрику бандитов. Бар вспомнил, как утром в доках осматривал обгоревшие тела. Наверное, точно так же будет делать и местный коп, в чьи обязанности будет входить расследование этого дела. Будет так же стоять и озираться по сторонам, удивляясь жестокости разборок. Если, конечно, не привык уже.

Это уж потом его начальнику картель предложит замять дело, положив на стол толстый конверт, если не чемодан или сумку. И капитан участка, конечно, согласится, так как максимум, что он может сделать, это поднять цену, объяснив лейтенанту, что дело надо закрывать.

– Пора ехать, – оборвал его мысли Ганс. – Они сейчас будут шерстить район. Нам надо убираться отсюда. У меня есть одна точка, там можно отсидеться, она как раз напротив поместья Вуди.

Бар повернулся к Гансу. Даже на фоне столь яркого пламени его глаза горели куда ярче.

 

Глава двенадцатая

Поместье

Точка Ганса – это небольшая квартира с маленьким столом, старым матрасом, разложенным на полу и парой дешевых стульев. Впрочем, в ней была ванна, туалет и плита, что было вполне достаточно для троих скрывающихся зверей. Бар посмотрел в окно. Рядом с ними и вправду находилась большая вилла и, вполне возможно, там действительно квартировал Вуди Харельстон.

– И что сейчас? – спросил Чеширски, отойдя от окна.

– Не высовываться, я пока разведаю все.

– Так давай лучше сделаем это вместе.

– Лучше одному, от тебя слишком много шума, да и город ты знаешь хуже, можешь потеряться в темноте.

– Я постараюсь быть внимательным.

– Зачем мне тот, кто старается? Мне нужен тот, кто сделает.

– Бар, мальчик мой, посиди, – окликнул его Джереми, усевшись на матрас. – Ганс знает свое дело, пусть осмотрится, времени у нас немного, так что давайте проведем его, занимаясь делом, а не споря, у кого больше яйца.

– Послушай своего друга, он правильно говорит, – тихо заметил тигр.

Бар ничего не ответил. Но его интуиция просто играла всеми цветами радуги, когда он видел эту большую кошку, только вот поделать пока ничего не мог.

– Чеширски, что ты творишь? – устало сказал Джереми, когда Ганс вышел из квартиры. – Эта кошка – наш пропуск на виллу и безопасный выход из города. Ты что, нюхнул местной ганжи?

– Я ему не доверяю, Джереми, он что-то скрывает.

– Да какая разница, что он скрывает, он идет по следу, как самый настоящий дикий зверь. К тому же, валит наших врагов налево и направо. Причем делает это так, что они моргнуть не успевают. Нам круто повезло, что мы его нашли и всего за сотню. Неужели ты думаешь, что мы бы смогли так же легко разобраться с теми мексиканцами?

– Нет, я так не думаю. И всё же…

– Бар, он убил кучу бандитов, он уже встал на нашу сторону.

– Да, да, я понимаю.

– Можно подумать, у нас тут много товарищей и есть из чего выбирать.

– Я хотел бы знать, как ты его нашёл.

– Тут тайны особой нет. Один из моих коллег работал военным корреспондентом, писал заказные статьи. Не самый правильный журналист, но свое дело знает. Когда я к нему обратился, то он сразу же посоветовал мне Ганса, сказал, что у того личные счеты с картелем и дело не только в брате. Что-то другое, из-за чего он готов идти до конца, как и ты. Как видишь, коллега не соврал.

– Перед тем, как отправиться на тот свет, кенгуру на фабрике что-то говорил о девочке и заказе. Я так понимаю, он говорил либо о своей родне, либо о ком-то близком. Я прочел это в его глазах. Тот бандит боялся не за себя, он понимал, что ему конец. Он боялся за свою родню.

– И что? Тебе какая разница? Или ты решил спасти всех в этом городе?

– Да ясное дело, что не всех.

– Чеширски, ты уже не коп, не занимайся херней! Мы сюда приехали не преступников ловить, а заниматься убийством Харчи. Мне и самому многое неприятно, но выбор очень небольшой. Начнешь лезть к Гансу, выбора вообще не останется, равно, как и шансов выбраться отсюда.

– Да-да, я понимаю. Но…

– Всё, не зли меня. Лучше отдохни.

– Да успею. Ты, кстати, как? У тебя все нормально? Какой-то ты серый.

– Конечно, я серый. Я ж барсук.

– Ты понял, о чем я.

– Ну, это вы молодые, да ранние, а я-то старый, устал немного от всей этой беготни. Сейчас немного отдышусь, да снова в бой.

– Неплохая идея.

Бар сел на стул, вытащил пистолет и разобрал его. Когда он чистил оружие, то всё как-то упорядочивалось, становилось на свои места. Да и занятие это было полезное, ведь именно оружие будет гарантировать ему жизнь в ближайшее время. Чеширски посмотрел на стоящие возле двери сумки с патронами и автоматами. И как он только дошёл до всего этого? Ведь всего несколько месяцев назад он был обычным детективом, пусть и не в самом благополучном районе города. А теперь… Теперь он уже не пойми кто.

Размышляя о Гансе, ему ужасно захотелось отработать этого кошмарного тигра. Но тут без картотеки, без жетона, без информаторов вести какое-либо расследование было действительно невозможно. По сути, он не мог даже спокойно выйти на улицу, не говоря уже о том, чтобы проследить за столь опасным союзником. Джереми был прав – всё, что Бар мог сделать – это сидеть и ждать, пока, наконец, тигр утолит свой кровавый голод, спокойно разделавшись с жертвами своей вендетты.

Ганс пришёл через два часа. Бар сразу же почувствовал запах крови, разивший от него. Поймав его взгляд, Ганс улыбнулся, сверкнув обнаженными клыками и показав ему то удовлетворение, которое получает хищник, настигнувший свою добычу. Кто бы ни была та девочка, она была уже мертва. Это было ясно, как божий день. Чеширски бросил взгляд на Джереми, старик спал.

– Какие-то неприятности? – тихо поинтересовался Чеширски, рассматривая перебинтованную левую лапу Ганса.

– Царапина, ничего серьёзного.

– И кто же поцарапал?

– Тебе так интересно?

Проследив за лапой Бара, которая легла на револьвер, Ганс медленно покачал головой и убрал край куртки, обнажив рукоятку Magnum.

– Тише, котик, расслабься.

– Мне просто интересно, откуда царапина.

– Если прям так интересно, то меня подвёл мой информатор. Как видишь, никому нельзя доверять, даже самым проверенным зверям. Но ты не переживай, все благополучно умерли.

– Все до единого?

– Конечно. Просто маленький подлец подумал, что если позовет своих новых хозяев, то они ему помогут. Но старик Ганс знает свое дело. Правда, не повезло чуть-чуть, поэтому досталась царапина.

– Я могу посмотреть?

– Я сам предпочитаю обрабатывать свои раны.

– Даже если они детские?

– Так, все, хватит, – поднялся заспанный Джереми и встал между ними. – Я так понимаю, если информатор предал, то весь план насмарку?

– Нет. Отступать нельзя. Если сейчас всё бросить, другого такого шанса не будет. Харчи в скором времени переведет свои дела в Бразилию и нам будет его уже не достать. К тому же, информатор им ничего особо важного не сообщил. Если бы это было так, то здесь обязательно уже была бы пара обезьян. А так, увы.

– А если это очередная ловушка? – спросил Джереми, стараясь не смотреть на Бара.

– Нет, не ловушка. Дело в том, что у меня несколько информаторов. Так что можете не переживать за это. По дороге я заглянул к ещё одному и теперь точно знаю, что вилла уже наполовину опустела. Кроме Вуди и примерно дюжины охранников там никого нет. Мы легко разберем эту помойку. Только выходить надо сейчас.

– Чем раньше, тем лучше, – мягко заметил Джереми, направляясь к сумкам.

Не обращая внимания на угольки в глазах Бара, Ганс смерил старика взглядом. Было видно, что журналист казался ему лишним грузом, но, видимо, в кодекс наёмника не входило обсуждения капризов работодателя, равно, как и недоверия его друзей.

– Так, вот план дома, – Ганс вытащил большой чертеж. – Менять ничего не будем, вы всё так же отвлекаете, я разбираюсь. Помните, для вас главное – выжить. Пару выстрелов и всё. Войдете через левое крыло, тут меньше всего зверей. Я зайду справа. Постарайтесь как можно дольше действовать скрытно. Ведь на то вам глушители и даны. Да, там есть чёрный вход для прислуги, так что не обязательно сразу бить стекла.

– Ты лучше о себе побеспокойся.

– Мы все сделаем, – заметил Джереми. – Как будем уходить?

– Ваша задача дойти до центра, вот сюда. Тут офис, здесь у Вуди наиболее выгодная позиция. Больше обзора для охраны и меньше вероятность прокрасться незамеченными. Как только начнется пальба, он засядет здесь и носу из комнаты не покажет, прикрывшись своим охранным мясом. Помните, у вас крайне мало времени, так как Харчи сразу же рванется на подмогу.

– И, вероятно, сдастся нам в лапы?

– Нет. После того, как мы убьём Вуди, Харчи захочет лично проверить тело мертвого босса. Тут-то мы и взорвём его. И даже если он не сделает это лично, а будет в десяти метрах от тела, этого вполне хватит, чтобы отправить его на тот свет. Равно, как и всех, кто будет с ним.

– Звучит всё хорошо, – вздохнул Джереми. – Пожалуй, это был бы лучший репортаж с места событий, будь я ещё журналист.

– Да, звучит неплохо. Только жаль, что я не смогу расправиться с ним лично, – грустно заметил Чеширски.

 

Глава двенадцатая

Вилла наркобарона

Большие окна, небольшой кирпичный фундамент – всё так и говорило, что это лишь временно, а потом обязательно будет лучше. Чувствуя ободряющее сопение Джереми, Чеширски прокрался к первому большому кусту, после чего замер, высматривая охрану. Пусто. Выждав несколько секунд, он рванул ко второму кусту, стараясь как можно меньше маячить ушастой головой. Снова пусто. Чеширски посмотрел на старика. Скорчившись в три погибели, тот так и не смог согнуться ниже куста, демонстрируя врагам согнувшуюся спину и шляпу. Чеширски сжал зубы. Этот старик его так до инфаркта доведет.

Спустя пару секунд спина наконец-то почувствовала холод кирпичной кладки, несколько охладившей взмокшее тело. Бронежилет Бар так и не надел. Поэтому чувствовал всё очень хорошо.

– Кажется, прошли, – выдохнул Джереми, покрывшись крупными каплями пота и поправляя свой бронежилет. – Господи, какая же эта штука тяжелая, там, наверное, не титановые, а свинцовые пластины.

– Зато ты, как броневик. У меня, кстати, мысль была тебя первым пустить, всё равно тебя ничего не возьмет.

– Очень смешно.

– А, по-моему, прекрасная идея.

– То есть, в голову они пальнуть не догадаются, да?

– Ну, ты же не зря шляпу так оберегал.

– Все, пора в бой, твои мозги требуют работы, так что лезь в это чёртово окно. Там, наверное, уже все собрались в томительном ожидании.

– Слушай, а вот сейчас нам не помешали бы гранаты. Ты взял хоть одну?

– Ты что, с ума сошел? Чтобы я эту дуру в кармане таскал, нет уж, спасибо. Я лучше подожду, пока ты там сам разберешься.

– Твоя вера в меня просто безгранична.

Прижав уши, Чеширски посмотрел внутрь. Снова пусто, лишь стол и прикрытый изящной белой скатертью стул. По всей видимости, это была комната для прислуги. Чеширски посмотрел в сторону двери, она как раз и вела к черному входу, о котором предупреждал Ганс.

– Жди тут, я позову, если что, – сказал Бар и стал медленно красться вдоль стены, плавно уходящей влево. Спустя секунду он лишний раз поблагодарил Святую Кошку за свою осмотрительность. У черного входа он наткнулся на двух мирно курящих горилл.

– Не, это точно ЦРУ, – задумчиво сказал крупный черный самец, прикуривая сигарету у товарища.

– Да ладно, им-то какая выгода? – посматривая наверх, заметил второй.

– Да не выгода, просто у кенгуру мозгов меньше, чем у воробья. Никто на такие игры с подрывом своих же баз не пойдет. Поверь, если бы они хотели войны, налетели бы всем своим мясом. И босс так же думает, раз поехал разбираться. Так что – не дрейфь, сейчас поговорят, побухают и всё наладится.

– Да, было бы неплохо, конечно. Я тут с одной самочкой познакомился, в ней всего около двухсот килограмм, стройная, как газель. Я бы даже предложение сделал, уж больно хороша.

– Где ж ты её нашел? Ты ж ведь, кроме, как по кабакам, нигде не ходишь.

– Там и нашел.

– Обожди, это тут что ли? В Эль-Пасо?

– Да нет, тут-то кроме кенгуру нет никого. У нас, в Буффало. Она медсестра в одной из больниц.

– Ха-ха, бесплатное медобслуживание, все дела. Да?

– Да я ж не из-за этого. Она красивая, ты даже не представляешь, насколько. Ты просто её не видел.

– Согласен, двести килограмм – это ближе к фантастике, лично мне меньше трехсот не попадались. Несовершеннолетняя, поди.

– Я тебе говорю, медсестра же. Стало быть, восемнадцать точно есть.

– Везет, значит! Осталось только с папашей познакомиться. Предлагаю Харчи к ним отправить, уж кто-кто, а он умеет делать предложения, от которых нельзя отказаться.

– Ага, ему только сватом и работать, – подхватил второй и захохотал.

Бар понял, что лучше момента ему не поймать и, выйдя из-за угла, всадил каждому по пуле в голову, сразу же усадив обеих горилл на задницу.

– Побережем врачей, – тихо заметил он, проходя между трупов. Гориллы – это лучшее, что он мог ожидать в охране Вуди. В них и целиться проще, и реакция у них хуже. Только вот, видимо, со слухом у них проблем не было, так как едва он вошёл внутрь, по нему тут же открыли шквальный огонь из автоматов. Кувыркнувшись вперед, Бар залетел за небольшую бетонную стойку, сразу же взявшую весь огонь на себя.

– Я его зажал, он тут, кошачий выродок, – проорала горилла, продолжая поливать его огнем. Затем к ней присоединилась ещё одна, подбавив сыплющейся на голову Бара штукатурки. По всей видимости, запасных рожков у них было вдоволь, так как Бар даже ухо высунуть не мог, прикрываясь от летящих сверху кусков стены.

– Ну что, хвостатый, пора тебе помолиться. Джон, давай туда, сейчас мы подпортим его шкурку. Слышал, хвостатый? Сейчас ты сдохнешь! – снова заорал охранник, перезаряжая автомат.

– Да-да, толстожопый, я все прекрасно слышу, ты только со страху в своего не пальни, а то вон как кухню изрешетил.

– Умничаешь? Но это ненадолго. Сейчас я тебе все девять жизней на раз пересчитаю.

– Ты ещё и считать умеешь, боже, видно, ты самый умный из всех. Ты уж извини, я тебя сразу за бабу принял, уж больно ты жирный.

– Заткни его уже скорей, Джон, сильно разговорчивый.

Но тут Джонни упал. Равно, как и второй, с испугу изрешетивший стену. Джереми, как обычно, появился неожиданно и вовремя, лишний раз подтверждая свой удивительный статус главного борца с гориллами.

– Когда же ты научишься стрелять, Чеширски, – тихо выдохнул он, приваливаясь к стене. – Неужели это так сложно – прицелиться и выстрелить?

– Нет, не сложно. Просто я их отвлекаю так, давая тебе поработать. Не зря же мы тебя с собой взяли, – усмехнулся Бар, отряхивая штукатурку с пальто.

– Да уж, спасибо, – улыбнулся Джереми и медленно пополз по стене вниз, оставляя кровавый след.

Проследив за красной полосой, Чеширски почувствовал, как у него занемели лапы, язык, и он словно превратился в странную копию себя, у которой отнялось всё, кроме глаз. Собрав все силы, он сделал шаг, затем второй, пока, наконец, не сел рядом с Джереми, коряво улыбающимся своей полосатой мордой.

– Ты чего, старик? – Чеширски потрогал бронежилет – три пули прошили его, как бумагу, застряв где-то в области печени.

– Кажется, я всё, малыш, – тихо сказал Джереми, сплюнув кровью на пол. – Хорошо, хоть попал, признаться, думал, что промажу.

– Джереми, только не сейчас. Старик, ты чего? У меня же больше нет никого. Давай, подымайся, – прорычал Чеширски, беря его за лапы.

– Не надо, ты же все понял, малыш. И давай без соплей, меньше всего я бы хотел видеть твою прокисшую морду.

– Да пошёл ты! – рявкнул Бар пытаясь его поднять. Но старик лишь ойкнул, оттолкнув его из последних сил.

– Отвали, я тебе не дамочка, а ты не медсестра, – сплюнул он, снова прислонившись к стене. – Дай спокойно помереть.

Бар посмотрел на свои лапы – они тряслись. Он поднял глаза на Джереми. Кот буквально видел, как из того уходила жизнь, медленно, спокойно, неотвратимо. Старик путано посмотрел налево, затем направо, и постепенно взгляд его становился всё более и более пьяным. Пока, наконец, улыбнувшись своей последней кровавой улыбкой, он не выдохнул:

– Ты даже не представляешь, как я был тебе тогда рад. Зимой.

После чего его глаза стали стеклянными, а голова безжизненно повисла на толстой крупной шее. Чеширски подсел к старику и, склонившись, прислонился к его серой шерсти, от которой привычно пахло старостью. По его глазами текли слезы, падавшие на морщинистую барсучью морду. Чеширски даже не понял, когда именно он начал качаться, прижав мертвое тело Джереми к груди.

 

Глава четырнадцатая

Перелом

Устало Чеширски поднял пистолет и прицелился. Раненая горилла истерически подняла лапы, пытаясь хоть как-то помешать пуле. Но, увы. Пробив ладонь, Чеширски попал точно в голову, размазав мозги по граниту изумительного по красоте пола. Бар поднял лапу и коснулся царапины возле глаза, затем посмотрел на окровавленные пальцы. В этот раз пуля прошла очень близко к его голове.

– Чеширски, это ты? – раздался голос Ганса с верхнего этажа.

– Да, я.

– Давай, неси сюда свою задницу.

«Надо же, великому бойцу понадобилась моя помощь» – грустно улыбнулся Бар, медленно поднимаясь по окровавленной лестнице. Он вдруг понял, что абсолютно спокоен. И если сейчас откуда-то из-за угла выпрыгнет охранник с автоматом, он даже не вздрогнет, а спокойно разрядит в него всю оставшуюся обойму. Если успеет, конечно.

Ганс стоял возле широко распахнутых дверей, прячась за левой стороной стены. Морда его была напряжена, никаких улыбок – ничего, похожего на улыбку. Лишь оскал и желание убивать.

– Какого чёрта ты так долго? Где старик?

Чеширски лишь покачал головой.

– Значит, без него, – процедил Ганс, задумавшись. – Так, в офисе всего трое, но смышленые, один – справа у окна, двое – слева за столом, вроде так. Надо, чтобы ты подстраховал.

Чеширски улыбнулся и вытащил обойму из пистолета. Нет. Увы, слишком мало пуль. Он вытащил запасную и перезарядил пистолет. Теперь можно, должно хватить. Он вышел из-за угла и, подняв пистолет, стал стрелять. Раз, два. Две гориллы практически одновременно повалились на пол, заставив третью в панике открыть пальбу и всадить несколько пуль в дверной косяк, ещё больше расцарапав морду Бара. Раз, два, три, четыре. Чеширски попал в живот, в грудь, в колено, в плечо… На этот раз он почти не целился, просто нажимал на спусковой крючок.

– Хватит, хватит, он уже мертв, – сказал Ганс, выходя из-за угла и опустив лапу на пистолет. – А вас в полиции всё же чему-то учат, не все вы там спившиеся алкаши.

– Не все. Только я, – тихо заметил Бар, наблюдая предсмертные конвульсии охранника.

– Чувство юмора – это хорошо. А вот и мистер Вуди.

Чеширски поднял глаза и посмотрел на жирного шимпанзе, спокойно стоявшего среди трупов своих подручных. Как же он его, интересно, при входе не заметил? Может, тот прятался где?

– Что ты такой грустный, все же свои. Или не узнаешь? – протараторил Ганс, возвращаясь в свое привычное амплуа весельчака. – Ну, не расстраивай меня, это же я, Ганс, Гансито. Неужели не помнишь? Маленький Гансито, сукин ты сын.

– Я не обязан каждого мудака помнить, – тяжело проговорил Вуди, с любопытством разглядывая Бара. – А ты кто такой?

– Я Бар Чеширски, детектив из Нью-Йорка.

– Ах, да, слышал. Харчи хорошо о тебе отзывался, и теперь я понимаю, почему.

– Так, ну всё, не будем распространяться на любезности, у нас слишком много дел и мало времени. На колени, ублюдок.

Вуди улыбнулся и остался стоять.

– Ну, хорошо, если тебе так удобно, – Ганс порылся в кармане и вытащил фотографию. – Просто я думал, что стоя немного тяжелее воспринимать информацию. Посмотри, узнаешь? Ты бери, бери, у меня есть ещё одна, а эту пока можешь разглядеть получше.

Взяв фотографию, Вуди вдруг лихорадочно сжал её, скривившись так, что среди бесчисленного количества морщин не было практически ничего, кроме раскаленных ненавистью глаз. Тяжело оторвавшись от картинки, он злобно улыбнулся.

– Когда я живьем сдеру с тебя шкуру и буду катать в соли, ты будешь ещё живой, немного не в себе, но живой, чтобы чувствовать абсолютно все, что только сможет почувствовать твое тело.

– Ой, давай без угроз. Кому эта глупая постановка? Мне? Тебе? Или, может быть, ему? – Ганс указал на Чеширски. – Ты же всё понимаешь, так?

Тут внизу послышались шаги, и Чеширски вдруг понял, что среди этого шума существовал лишь один звук – голос Харчи, тактично, холодно и расчетливо отдававший команды своим подручным. Бар посмотрел на Ганса, тот спокойно зашел за спину Вуди и приставил пистолет к его голове.

– Советую тебе сделать так же, мой друг, – сказал он, улыбаясь.

Чеширски медленно отошёл к Вуди. Казалось бы, глупое и абсолютное ненужное движение после всего, что произошло тут, но так было спокойнее Гансу, значит, его ствол будет меньше дрожать. Если, конечно, он вообще может дрожать. Чеширски посмотрел на дверной проём. Теперь для него больше ничего не существовало, лишь этот квадратный вход, где вот-вот должен появиться его враг.

Харчи, Харчи, Харчи. Обезьяна, лишившая его абсолютно всего. Мериан, Джереми, Гарри. Всего того, что хоть как-то связывало его с остальным миром, скупо выражавшимся в черных красках забрызганного грязью и отходами промышленного Нью-Йорка, где даже живой Бронн играл свою небольшую, но важную роль. Именно живой, с осиротевшим сыном, ради которого Бар вполне мог его пощадить. Чеширски сжал рукоятку пистолета – немного… Ещё немного и всё закончится.

– Господа, не стреляйте. Я один, – тихо сказал Харчи, поднимая лапы и всё так же пленительно улыбаясь своей немного виноватой улыбкой. – Извините, что опоздал, знаю, вы меня ждали.

– Один, – сухо улыбнулся Чеширски.

– Да, детектив, мои ребята внизу. Им незачем тут быть, ведь мы все друзья.

– Прощай, – тихо сказал Бар и поднял пистолет, но, увы, вместо выстрела он лишь получил удар слева и отлетел к окну.

– Ганс, мягче, он мне ещё нужен, – спокойно проговорил Харчи, поднимая пистолет Бара. – Детектив, вы с нами? Не хотелось бы вот так дать вам сгинуть.

– Э, всё хорошо, – сказал Бар, приходя в себя. Удар пришёлся почти в висок, ещё немного, и он бы отправился на тот свет.

– Харчи? Что за? – начал было Вуди, но Ганс опередил его, прострелив тому глотку.

– Извини, босс, я тебя не расслышал, – грустно заметил Харчи, внимательно изучая Чеширски. – Неужели вы думали, что всё так просто, детектив? Что вы можете прийти, убить всех, кого захотите? Я ведь не раз говорил, что вы слишком наивны для подобной работы.

– Предатель, – Чеширски сплюнул в сторону Ганса.

– Слишком прямолинейно, детектив, мистер Ганс просто следовал своим интересам, он помог мне, я – ему.

– Значит, твоя цель – Харельстон? А, Ганс?

– И всегда ею был. У каждого своя месть, детектив. У тебя своя, у меня своя. И выполнить обе иногда просто нереально.

– Ну почему нереально, – сплюнул кровью Чеширски. – У тебя пистолет, возьми да пристрели его. Всё же очень просто.

– Да, но только не тогда, когда внизу столько моих ребят, детектив. Не тогда, когда пыл остыл, а найти родню Вуди помог именно я, и не тогда, когда единственный выход отсюда и деньги, столь необходимые для новой жизни, тоже даю только я.

– Ты ничего не даешь, ты только забираешь, – выдохнул Чеширски, мысленно просчитывая расстояние до пистолета у ближайшего охранника. Нет, пока ему его не достать.

– Это не совсем так, – мягко сказал Харчи, поигрывая его пистолетом с глушителем. – Вот смотри, сейчас я могу дать тебе ещё один шанс.

Он направил на него оружие. Чеширски улыбнулся – видимо, старик Джереми его увидит чуть быстрее. Не самое плохое, что можно себе приставить. Но тут Харчи резко повернулся и, прицелившись в изумленного Ганса, сделал тихий одинокий выстрел, повалив тигра на пол. Проследив за телом, Чеширски невольно удивился скорости Харчи. Все, что успел сделать тигр, это исказить морду в удивлении, так гармонично сочетавшемся со смертельной дыркой во лбу.

 

Глава пятнадцатая

Прощальный монолог

Харчи хмыкнул, ещё раз оглядел комнату и, повернувшись к Чеширски, опустил лапы. Его глаза, казалось, не выражали ничего, кроме некоторой обеспокоенности по поводу уборки, которую будет необходимо провести в залитом кровью доме. Он снова улыбнулся и посмотрел на пистолет.

– Странно, да?

– Есть немного.

– Скажите спасибо тихому оружию, иначе мои парни уже прибежали бы сюда и, скорее всего, мне пришлось бы вас убить.

– Спасибо тебе, тихое оружие.

– Смешно, – хмыкнул Харчи, – хотя, можно добавить, что дело еще и в том, что Ганс лучше всех вас подходит для убийства моего босса. Так как у него вполне внятный мотив, в отличие от твоего.

– И это всё?

– Конечно, ведь куда сложнее поверить в то, что это всё провернул обычный коп из Нью-Йорка.

– Может, мне захотелось власти.

– А вот мне давно ничего не хочется, разве что мира, детектив. А с Вуди это было невозможно, поэтому мне пришлось уничтожить всех его старых партнёров прежде, чем он успокоился хотя бы в своей родной Мексике. Но, увы, это было недолго, мы стали расширяться, и он снова захотел новой войны. Это был упертый осел, а не разумный шимпанзе. Поэтому с ним не было будущего.

– А я? Со мной есть будущее?

Харчи покачал головой.

– Детектив, если бы я хотел вас убить, то вы бы уже сидели с простреленной головой у стенки, а не продолжали проявлять чудеса иронии. Почему вы не можете принять то, что я не хочу вас убивать, разве я ещё не доказал этого?

– Я просто часть твоего плана.

– Вы слишком строги. Разве ваш отчим – не жест доброй воли?

– У него был сын.

– И что? Я должен знать всю его родню? Что за бред, я поручил найти этого кота, и это было сделано. Дальше – ваша работа, которую вы не доделали. И, кстати, с вашим стариком-барсуком. Это тоже ваша ошибка. Брать старика сюда – верх кошачьей глупости. Трупы делаете вы, не я.

– Да-да, кругом согласен. Ну и зачем я тебе?

– Это интересный вопрос, детектив. Наверное, самый правильный. Дело в том, что в моем окружении слишком мало достойных зверей, каждый из которых на вес золота. Поймите, у меня сложный бизнес, который я хочу превратить в куда более спокойный. Да, это наркотики, но они были всегда, ни ЦРУ, ни ФБР – никто ничего не поменяет. Да они и не хотят этого. Более того, все они прекрасно знают о том, что тут происходит и им выгодно, если править картелем буду я.

– А как же Хейтель? Он что, не устраивает?

– Хейтель хорош в своем деле, но мне не нужен убийца-исполнитель, мне нужен партнёр, которому я могу доверять и с которым могу работать.

– Ха-ха, ты думаешь, ты сможешь мне доверять?

– А почему нет? Детектив, по факту, я никогда не шел против вас, даже наоборот, помогал, чем мог, тормозя тот локомотив, который нёсся на вас на всех парах.

– И всё же, столько заботы, почему именно я?

– В вас есть достоинство, детектив. Вас невозможно купить или запугать, вы не бросаете товарищей. Я внимательно слежу за вами с недавних пор, поэтому все мои слова подтверждены ваши поступками. Особенно, конечно, ценно, что вас не интересуют деньги. Что же касается ваших ошибок, то с моим аналитическим складом ума мы это поправим. Но главное, я знаю вас куда лучше остальных, ведь мы так похожи. Мы оба потеряли самое ценное, сохранив при этом себя. С той лишь разницей, что вы сразу пристрелили убийцу жены, а мне пришлось поискать. Вглядитесь в себя и спросите, остались бы вы в полиции, если бы убийца не был найден, а?

– Да.

– Да ладно, вы бы стали мстить, как и я. Вся наша разница в том, что я работаю в картеле, а вы в полиции.

– Ты убиваешь зверей.

– А вы нет? Разве вы не убивали безоружных? Детектив? Разве вы не уволились из полиции, чтобы уничтожить несчастных мексиканцев, у которых тоже есть дети? Разве на ваших лапах сейчас не кровь?

– Хочешь убедить меня в том, что мы – братья по оружию?

– Детектив. Сейчас всё, что от вас нужно – это благоразумие. Ведь по факту, у вас абсолютно ничего не осталось. Ни друзей, ни семьи, ни работы, ни накоплений, ни будущего, ни-че-го.

– Да, что есть, то есть. Только добавь ещё к этому и здоровье. Вряд ли теперь я получу хорошую медицинскую страховку.

– Да, вряд ли. Но это с одной стороны, а с другой – новая жизнь, где вы будете выполнять минимально кровавую работу. Ведь, по существу, я планирую перевести вас в Штаты, где вы будете заниматься легализованным бизнесом. Это белая часть нашей работы, я максимально освобожу вас от всей черной волокиты.

– А если я попрошу голову Хейтеля?

– Ну что ж, не буду отрицать, что не думал об этом. У наемника свой кодекс и порой им сложно управлять.

– И?

– Почему бы и нет? Лучше иметь одного благоразумного и честного компаньона, чем одного хорошего убийцу. Мне это подходит, детектив. Но самое главное, вы должны понимать, что, учитывая все детали, я хочу вам полностью доверять. Я хочу, чтобы вы обрели во мне друга.

– Никто и никогда не даст вам такой гарантии, мистер Харчи.

– Да, только вот если не проверить с самого начала, – тут шимпанзе улыбнулся и, перебросив пистолет дулом себе в живот, передал его Чеширски. – Ну что, обретете нового друга, детектив?

Чеширски посмотрел на пистолет, потом на Харчи. За последние годы это был единственный зверь, который настолько сильно выделялся из всех. Несомненно, в нём что-то было дьявольское, но вот так дать безмерную веру в его честность и благородство… Победив, подставить живот? И попросить о сотрудничестве? Если бы ему про такое сказали несколько дней назад, он бы рассмеялся и послал куда подальше того, кто об этом вообще заикнулся. Но теперь… Теперь это не кажется таким смешным. Особенно, когда главный в картеле протягивает ему свой пистолет и руку помощи одновременно. Конечно, он может пристрелить его, но что его ждёт дома? Тишина, одиночество, нищета. А здесь – новый друг и возможность отомстить за свою любовь.

Чеширски улыбнулся и нажал на курок. В одном Харчи был прав – Бар действительно научился убивать безоружных.

 

Эпилог

Чеширски посмотрел в окно. Теперь, когда пришла весна, снега почти не было, зато была вода, буквально смывшая всю грязь в сточные канавы. Много, много воды, ровно столько, сколько нужно этому городу, чтобы прогнать мерзкий запах накопившихся нечистот с улиц. Чеширски поднял стакан с виски и сделал глоток, невольно поморщившись, когда спирт попал на разодранную губу. Несомненно, он любил этот город, и тот тоже отвечал ему своей извращенной любовью.

Он поднялся и подошёл к бутылке, лежавшей рядом с неоплаченными счетами и ворованным пистолетом, привычно начищенным и блестящим. Чеширски вылил остатки виски в стакан, который наполнился прекрасной, немного желтоватой жидкостью.

Затем он снова подошёл к окну. Эх, зря Харчи недооценил его, упустив момент, когда Бар подобрал пистолет у охранника. Здесь всё-таки шимпанзе допустил ошибку, наивно полагая, что Бар поведётся на эту игру с разряженным револьвером. Другое дело – выстрел был громкий, но если умеешь бегать и если ты – кот, шансы сбежать всегда есть.

Чеширски вздохнул. Хейтель задерживается, две недели – это слишком долго для такого профессионала. А ведь он наверняка самый приоритетный заказ из всех. И, всё же, лучше бы первым добрался именно Хейтель. Это последнее, о чем он может попросить свою судьбу, больше ему ничего не надо. Чеширски сделал ещё один глоток, наблюдая, как ночь все плотнее и плотнее окутывает этот город своей непроглядной тьмой.

Он снова сел под окном, где поднял одну из нескольких фотографий. На ней был Джереми. Старик тут сидел рядом с ним в кабаке и учил его правильно пить. В тот вечер он перепил почти всех, ну, кроме толстого бегемота, победить которого не смогла бы даже сама Святая Кошка.

Бар поднял другую фотографию. Жанни, она улыбалась так, что даже чертово солнце не могло победить её. Да и зачем, зачем пытаться выиграть у этой кошечки, она ведь не хотела быть главной, она просто хотела быть с ним, абсолютно ничего не требуя взамен.

Дверной замок тихо повернулся, издав еле слышный щелчок. Лениво посмотрев на дверь, Чеширски поднёс фотографию к голове и потерся об неё лбом, снова почувствовав далекий запах её духов.

– Детка, я скоро увижу тебя, так или иначе, – тихо произнес он, проверяя обойму и направляя пистолет в сторону двери.

Конечно, лучше всего, если бы это был именно Хейтель. Только за Мериан он ещё не успел отомстить. И только в этом случае подвешенный в ванне галстук так и останется пустым, подарив быструю долгожданную смерть.

Действующие лица:

 Тридцать шестой участок

 Бар Чеширски – кот. Детектив

Милтон Бронкс – сиамский кот. Капитан.

Майер Ласки – черный леопард. Детектив

Джек Портко – енот. Старший судмедэксперт

Нэтси – кролик. Судебный медицинский эксперт, по совместительству патологоанатом.

Тридцать седьмой участок

Брэд Джорски – козел. Детектив

Арни Вальс – носорог. Капитан

Лепка Франц – кенгуру. Судмедэксперт

Обезьяний притон

Гарри – орангутанг. Владелец

Мериан Синклер – пантера. Стриптизерша

Мерси – скунс. Барменша

Банда в доках

Арчи Толстопуз – кот. Главарь

Сильвестр – кот. Правая рука Толстопуза

Барни Хикокс – серый кот. Парень Сары

Андерсен – черный кот

Картель

Вуди Харельстон – шимпанзе. Глава картеля Эльмоно.

Харчи Бронкс – шимпанзе. Правая рука Вуди

Хейтель – шимпанзе. Правая рука Харчи

Олсен – горилла. Садист

Парацефтикал компания

Эльза Альфонски – собака породы колли. Работодатель Сары Дулитл

Мучи Альфонски – собака породы колли

ФБР

Хейт Виггон – лев. Агент ФБР

Усури Хаски – тигр. Агент ФБР

Остальные

Сара Дулитл – кошка. Мать мертвых котят

Хензо – крыса. Информатор Чеширски

Джереми Ханс – барсук. Журналист

Кристина Абигейл – крыса. Подруга Хензо.