Мегамашина

Владимир Винников

4 января 2017 0

Германия в 2016 году вернула себе часть своего золотого запаса — целых 200 тонн — из США и Франции.

Золотые запасы России в ноябре пополнились ещё миллионом унций благородного металла, а в декабре превысили уровень 1600 тонн.

В Индии проходит масштабная денежная реформа, которой предшествовал запрет на импорт золота и которая сопровождается изъятием физического золота у населения — эдакий гибрид позднесоветской "павловской" реформы и рузвельтовской "золотой конфискации" в самом начале "нового курса".

Параллельно во всём мире банковское сообщество выступает за переход к безналичным деньгам и отрицательным процентным ставкам. Впрочем, недавнее решение ФРС повысить свою учётную ставку с 0,25%-0,5% до 0,5%-0,75% годовых, ставящее доллар в привилегированное положение относительно других валют, может разрушить единство этого "безналичного" фронта с переходом к "электронным деньгам", эмиссия и списание которых могут не оставлять никаких следов — даже в случае использования "биткоинной" технологии blockchain, закрытой банковскими серверами от клиентской базы пользователей "криптовалют". Что всё это значит?

Похоже, что причины данных событий лежат за пределами национальных экономик, хотя и неразрывно связаны с ними. Возможно, определённый свет на них может пролить тот факт, что незадолго до начала этой денежной реформы поставки физического золота в Индию, традиционно имевшие весьма значительный объём, 700–1200 тонн ежегодно, фактически были прекращены под предлогом грядущего запрета импорта золота. "Теперь, когда используемые для покупки золота большие купюры ничего не стоят, спрос на физическое золото в Индии будет снижаться", — отмечают комментаторы.

Иными словами, реальный спрос на мировом рынке золота сейчас таков, что удовлетворить его оказывается невозможным без превращения Индии из крупнейшего потребителя золота чуть ли не в крупнейшего продавца. Заинтересованы в этом прежде всего те западные банки, которые контролируют этот дефицитный мировой рынок золота — через COMEX, а также Лондонскую и Шанхайскую биржи — и стараются любыми средствами удерживать на относительно низком уровне цены на этот драгоценный металл. На Китай, Россию в качестве крупнейших покупателей золота они, судя по всему, повлиять не в состоянии — точно так же, как и на желание Германии и ряда других европейских стран вернуть свой запас "домой", а вот индийское правительство во главе с премьер-министром Моди чётко выполняет их волю — и неважно, осознанно или нет.

Вообще, в современном мире практически обеспеченные реальными активами деньги — все доллары, рубли, евро, фунты стерлингов и так далее, — являются всего лишь долговыми расписками, "фиатными" псевдо-деньгами, ценность которых определяется лишь доверием пользователей к их эмитенту. Отказ от наличных денег, где так или иначе обозначено имя эмитента как гарантия того, что данный физический объект (банкнота или монета) представляет на определённом пространстве и в определённое время некую определённую ценность (номинал), убивает эту гарантию, деньги, становясь анонимными, перестают быть деньгами как фиксацией возможности совершения большинства коммуникативных актов.

Эти моменты стоит подчеркнуть отдельно: а) Именная гарантия; б) Определённое пространство; в) Определённое время; г) Определённая стоимость (номинал). И все эти моменты ещё раз подчёркивают, что феномен денег имеет коммуникативную, информационную природу, а привычная нам формула "денежные знаки" является, как и положено для любых "знаков", не более чем воплощением "денежных сигналов". Любой знак, будучи знаком, реализует свои функции, только становясь сигналом, развоплощаясь в него. Поэтому любой знак можно определить как застывший сигнал, а сигнал — как моментальный, ситуативный знак. Эта разница временного бытия между ними весьма существенна. Создание знака (знаковой системы) свидетельствует не только о ценности и повторяемости предшествующего сигнала, но также — об установлении обязательности будущего, отложенного во времени и/или в пространстве действия. Знак — не просто застывший, но и абстрагированный, "общесмысловой" сигнал. Точно так же "денежный сигнал" — это особого рода коммуникативный акт, акт общения и обмена, который может совершаться через "денежные знаки". Так вот, доля наличных "денежных знаков" в современном экономическом пространстве мала. Агрегат М0 используется, в разных странах всего при 3‑8% расчётов. Спрашивается, почему, в таком случае, столько внимания уделяется принципиальному отказу от "денежных знаков" и переходу к "денежным сигналам"?

Возможно, разгадка очень проста. Если связать эти моменты с тем фактом, что сегодня совокупная денежная масса (агрегат L) в 25-30 раз превышает формальную стоимость реальных активов. То есть реальное обеспечение имеют только 3-4 из находящихся в обороте "денежных сигналов". А "кэш", стоимость которого "на руках" в результате уже почти полностью совпадает с формальной стоимостью реальных активов, гарантирован именем эмитента.

То есть для гигантской массы "безнала", если оставлять всё как есть, просто не останется реального обеспечения. В Советском Союзе и далее в России данная дилемма была решена за счёт поэтапной "заморозки" вкладов населения, смены имени эмитента-гаранта и гиперинфляции с частичной заменой национальных денежных знаков "твёрдой" иностранной валютой, доступ к которой был ограничен сначала технически, а затем функционально — через катастрофически заниженный курс рубля.

А теперь спроецируйте всё это на "большой экран" глобальной экономики — и вы поймёте, почему вас всеми силами убеждают и заставляют отказаться от "нала" и навсегда расстаться с ним. Чтобы вы со своими "гарантированными" именем эмитентов "фантиками" не путались под ногами ("чужие здесь не ходят!") в момент Великого Передела Глобальной Собственности. Поэтому денежные знаки как гарантия обязательности их обмена должны устраняться и будут устраняться.