Татьяна Воеводина

Экономика импортозамещение сельское хозяйство Общество

 

Сегодня принято патриотически гордиться возросшими объёмами экспорта продовольствия из России. А уж с тех пор, как по осени министр сельского хозяйства А.Ткачёв сказал, что экспортом продовольствия мы зарабатываем на 1/3 больше, чем экспортом оружия, — тут восторгу не было предела: ведь Россия — вторая страна после США по экспорту оружия.

Сегодня экспорт продовольствия из РФ составляет 18,9 млрд. долл. А в начале двухтысячных экспорт продовольствия не превышал 3 млрд. долл.: рост шестикратный. Главный продукт российского продовольственного экспорта — зерно. Однако растёт вывоз мяса птицы и свинины.

Но мне же, как сельскому товаропроизводителю, почему-то не хочется присоединяться к общим восторгам. Да, экспорт растёт — это факт. И наше хозяйство тоже экспортировало зерно через Азовский порт.

Но давайте посмотрим на пищевой импорт в Россию. Он в 2014 году составил 39,7 млрд. долл. Т. е. превысил экспорт более чем вдвое. В розничной торговле доля импорта, как пишут, составляет примерно одну треть. Выходит дело, из каждых трёх рублей, потраченных хозяйкой в "Дикси" или "Пятёрочке" — один идёт на обогащение иностранных аграриев. И не надо про апельсины с бананами: вряд ли они составляют треть всего покупаемого россиянами продовольствия. А хотелось бы, чтобы деньги доставались нашим крестьянам.

Но и это ещё не всё. Мы импортируем — почти полностью — семена овощей. Где же наши? Ведь были же они? Просто в процессе капиталистической революции была заброшена селекционная работа, выведение новых сортов. Наше сельское хозяйство критически зависит от транснациональных корпораций в отношении семян. Именно в таком положении находятся страны третьего мира. Это современный вид колониальной зависимости. И это — опасно. Нашему геополитическому противнику есть, в случае чего, за какие ниточки нас дёрнуть. Но, несмотря ни на какие санкции, мы продолжаем закупать семена. А семена эти — так называемые гибриды первого поколения, которые невозможно размножить самостоятельно: на следующий год требуется закупать новые.

Аналогичная история — с породами скота. Всю высокопродуктивную, породистую скотину закупают за границей. У нас селекционная работа в упадке. И то сказать, дело это не быстрое, как всякая научная работа, и не сулит скорых и лёгких барышей. А духовная атмосфера в обществе такова, что горизонт планирования не превышает пары лет. То, что не окупится и не принесёт прибыль за этот срок — отвергается. Мы все живём словно на детской или средневековой картинке, где нет перспективы, потому что её ещё не научились рисовать. Мне кажется, этой работой может у нас заниматься только государство, но я не слышала, чтобы об этом хотя бы ставили вопрос.

Когда-то у нас под Москвой был Институт кормоводства, где исследовались и разрабатывались наилучшие корма для животноводства. Теперь там Сколково, а породистую скотину и рационы для неё мы получаем из-за границы. Средняя, нормальная российская молочно-товарная ферма — это весьма депрессивное заведение. Помню, позапрошлой осенью мне пришла в голову затея: прицениться к одной из таких ферм, продающихся недалеко от моей родины — Коломны. Вроде она даже считается вполне приличной, но на самом деле не ферма, а слёзы.

Создать современное, высокопродуктивное животноводство — эта работа у нас ещё впереди. Создать животноводство — это не просто коров привезти и купить голландскую технологию. Создать — это значит иметь своё "от и до". Мне кажется, мы должны иметь полную продовольственную независимость. Так, знаете, на всякий случай. Да и деньги попусту не будут уходить из страны. Немного разумного меркантилизма, а попросту говоря — крестьянской прижимистости, нам бы не помешало.

Продовольственная безопасность — это и собственное производство агрохимии, и ветпрепаратов, и оборудования для ферм, пищевой промышленности. Ещё в XVIII веке было замечено, что передовое сельское хозяйство бывает только в странах, где есть развитая обрабатывающая промышленность. Без разносторонней, многоотраслевой индустриализации мы передовое сельское хозяйство не создадим. Так оно у нас и останется "отвёрточным": местное производство из иностранных компонентов.

Выдающийся образец такого подхода — наши птицеводческие комплексы, обеспечивающие потребности страны в курятине. Вроде всё хорошо, за вычетом одной детали. Наши бройлеры — наполовину иностранцы: яйца для них ввозятся из-за границы. В чём тут хитрость — не знаю. Допускаю, что так — просто удобнее, легче. Это свойство рыночной экономики: любой экономический оператор всегда идёт по линии наименьшего сопротивления. Если государство желает что-то изменить — надо проводить активную промышленную политику: закрывать какие-то возможности, поощрять полезный для страны тип поведения. Проводить активную политику трудно: надо понять, что делать, как и когда; приходится затрагивать чьи-то интересы. Но без активной политики подлинного развития не достичь. "Невидимая рука рынка" тут не поможет.

Так что, патриотически гордясь успехами отечественного сельского хозяйства, хорошо бы нам всем засучить рукава.