Apocalypse now

Александр Михайлов

Политика экстремизм Общество

что делать и кого назначить виноватым?

Чем больше развивается негативная ситуация с кризисом, тем всё более расхожим и осязаемым становится понятие экстремизма. На Западе это становится предтечей новой политики, когда реакционные силы начинают завоёвывать политическое пространство в связи с провалом политики беженцев. В России, слава Богу, ситуация с мигрантами стала рассасываться, и мы видим снижение протестных настроений и преступных посягательств в этой сфере. Тем не менее, в зависимости от ситуации экстремизм начинают трактовать неоправданно расширительно. Покритиковал начальство — экстремист. Не нравится работа ЖКХ — тоже. Администрация фейсбука стала блокировать аккаунты даже тех, кто употребляет в сети слово "хохол", да и вообще критикует Украину. 

Опыт проведённых в спецслужбах лет позволяет заметить, что экстремизм — явление производное, вырастающее на почве неудовлетворённости, раздражения и неприятия чего-либо. Анализируя это явление, я попытался представить его в форме пирамиды, в основании которой находятся очаги социального возбуждения. Они могут быть разные: цены, жульничество в ЖКХ, непродуманные действия властей, парковки, эвакуация… Да Бог знает, что ещё могут нам добавить наш век и власть. Мало кто помнит, что многие революционные бунты начинались с мелочи, типа увольнения трёх алкоголиков с московской фабрики… Последствия кровавые, а сам бунт в историографии приобрёл образ массового протеста против самодержавия. 

По мере приближения к вершине, мы проходим слои структурирования протеста, выраженного в реальных формах: пикеты, митинги, демонстрации и агитационная работа. И, опять-таки, это ещё не экстремизм. Это — управляемая форма гражданского неповиновения… На первый взгляд, управляемая. В ней ещё нет неформального лидера, который может сказать: слушай мою команду. Но в любом случае такой лидер (провокатор) может появиться. История знает немало примеров, когда вроде бы управляемый процесс превращался в ядерную реакцию. Зубатовские кружки, работавшие под контролем охранки, усилиями большевиков-провокаторов превратились в школы революционных экстремистов. Но как гладко было задумано! Политическое просвещение рабочих (кстати, в этих кружках учились и сотрудники охранки, получавшие первичные экономические знания). И суть была очевидна: зачем винить государя в ваших бедах, если причина в экономической (читай — капиталистической), а не политической сфере. Перехватившие инициативу большевистские лидеры перевели всеобуч именно в сферу политики.

На этом уровне пирамиды не только формируется, при негативном развитии (подчеркну: негативном), идеология протеста, но внедряются тренды, которые быстро завоёвывают популярность, становятся маркой движения. Очень часто это бренды эпатажные, вызывающие, противоречащие нормам морали и нравственности. Но, опять-таки, это ещё не экстремизм. Это удобренная почва для его прорастания. Умение власти манипулировать настроениями этого слоя может удержать равновесие. Отрицание, неуклюжая политика — напротив, накалить ситуацию. А следовательно, процесс выходит из-под контроля, переходит на иной, малоуправляемый уровень.

Для этого необходимо иметь возбуждённую, всё отрицающую массу, требующую врага. И этот враг может появиться. Он может быть подброшен извне, так как именно в основании пирамиды лежат дремлющие проблемы, иногда вызывающие раздражение. Это могут быть религиозные противоречия, экономические, политические, национальные.

Глава ЦРУ Ален Даллес неоднократно подчёркивал, что свержение любого режима лучше начинать с межрелигиозной и межнациональной розни. И на этом можно выстраивать политику, манипулируя чувствами маргинальной массы.

Анализируя события последних 20 лет, мы увидим, что именно межнациональная и религиозная рознь была предметом кровавых войн и крушения государств. 

Экстремизм начинается тогда, когда сумасбродная идея, проросшая на основе неприятия чего-то, приобретает маниакальный характер разрушения. Она начинает наполняться идеологией, появляются лидеры, наступает фаза действий. Погромы общежитий мигрантов (враг внешний, реальный и ощутимый), сжигаются церкви, уничтожаются культурные и иные ценности, имеющие отношение к иному мировоззрению и жизненным ценностям. Появляются устойчивые кальки лозунгов и атрибутики, возвращаются в обиход забытые "герои". 

Не каждый экстремист становится террористом. Но каждый террорист был экстремистом. И только экстремист-фанатик может стать живой бомбой, не задумываясь о том, ради каких целей он уничтожает детей, женщин, стариков. 

События последних лет показали, как просто, за год, можно создать даже государство, целые области которого в считанные месяцы стали оплотами экстремизма, реваншизма и фашизма. 

Майдан стал полигоном для отработки экстремизма. Что за зверь — майдан? Когда пытаешься разобраться, с каким явлением мы имеем дело, очень важно понимать: кто, собственно, протестует? Почему? Что движет этими людьми, и какие категории они представляют. Что является причиной протеста. Но для начала несколько слов о самих массовых мероприятиях. Опыт изучения толпы позволяет выделить несколько слоёв, которые, перемешиваясь, создают весьма интересную субстанцию. Именно поэтому так сложно противостоять ей правоохранительным органам, которые стеснены в действиях и формах противодействия. Я не буду останавливаться на причинах протеста. Он очевиден и очень близок по природе для многих стран. В том числе и нашей. Несправедливость, равнодушие власти, продажность правоохранительной системы, незащищающей граждан, коррумпированность прокуратуры и судов. А также нарочитая сытость чиновников, открыто демонстрирующих свое пренебрежение к людям.

Но речь о самой массе. Основную категорию на подобных акциях составляют романтики и окончательно отчаявшиеся люди. Их много. Очень много. В этой категории — люди разного социального положения и возраста. И ветераны, и студенты. Они узнают друг друга по глазам. Они ищут ответа на свои вопросы, а потому тянутся туда, где хоть что-то происходит. Они отнюдь не наивны, но ощущение толпы, общая энергетика делают их доверчивыми, так как им кажется, что на этом островке собрались их единомышленники, смотрящие на жизнь их глазами. Они слушают трибуну, прислушиваются к слухам и сплетням. И фильтруют информацию, оставляя лишь ту, которую хотят слышать. Им кажется, что хуже этой власти уже просто не может быть! Они ошибаются…

Значительную часть составляют люди из категории "вокруг скандала". Это импульсивная и подвижная масса. Она там, где возникает напряжение. Много женщин. В Киргизии их называют ОБОН — отряд баб особого назначения. Их действия — от обратного. Чем больше они пытаются урегулировать ситуацию криком, воплями — тем больше провоцируют противоположную сторону… Таких персонажей часто пускают вперёд, чтобы подогреть падающую температуру на театре военных действий. Среди них много тех, кто пришёл сюда за деньгами, либо в надежде их получить. 

Самая опасная категория — подростки. Они, как шакалы, ищут крови. Они понимают, что им ничего не будет, а потому способны на самые отчаянные поступки. Даже белые и пушистые в семье могут превратиться под влиянием висящего в воздухе адреналина в неуправляемых шакалов. Они нападают стаей, исподтишка. Они не подчиняются общественному замыслу. У них своё поле битвы…

В условиях паралича правоохранительных органов появляются крикливые манипуляторы, успешно берущие штурвал на себя. Они решительны, от них исходит ощущение уверенности. И именно этим манипуляторам начинает подчиняться толпа, превращающаяся из разрозненных персонажей в стройную и монолитную массу. И теперь уже не важно, с какими целями пришли сюда люди. Они становятся заложниками чужой воли. Более того: вынуждены принимать атрибутику и лозунги этой массы. Словно связанные одной цепью, они становятся боевыми машинами, тупо марширующими и слепо выполняющими приказы. По сути, это заложники, они повязаны кровью, и для них вход рубль — выход два. Что мы и видим на Украине. 

Экстремизм — явление групповое. Одиночка на этом поле не воин. Но талантливый одиночка, безусловно, может стать магнитом, к которому потянутся такие же, как он. Но для этого у всех должен быть один раздражитель. 

Сам экстремизм возникает тогда, когда на полюсах общественных отношений возникает дисбаланс. Когда нарушается пропорция и бездумно выпуклым становится раздражитель. Будь то светский или религиозный. Дисбаланс в РПЦ — растёт число сект. Дисбаланс в исламе — переход мусульман на сторону ИГИЛ. Но самый главный дисбаланс — это дикое расслоение общества, социальная несправедливость, отсутствие судебной защиты и карательная политика полиции, основная задача которой — "защита законных прав и интересов граждан" — забыта. Когда одна точка зрения начинает претендовать на исключительность. Государственники против либералов, западники против славянофилов, протестанты против католиков, шииты против суннитов. Когда в зеркале общественных отношений нарушаются пропорции освещения, когда государственные чиновники забывают о существовании Конституции РФ и начинают играть на одной поляне, теряя зрение и слух. И мы начинаем замечать формирование бытового экстремизма, вызванного непродуманными действиями местных властей. А нередко и открыто провокационными действиями мелких чиновников, создающих проблему на пустом месте, в силу амбиций и тупости. Когда решения, затрагивающие личные интересы и права граждан, принимаются без их участия или с опорой на мифическое общественное мнение. Примеров сегодня множество, так как в последние годы часто причиной становится неадекватность реакции государства на проблему. Суд над Васильевой — а точнее, приговор — существенно подорвал доверие к судебной системе, такой же суд над "Пусси Райот" вызвал недоумение… В СССР существовало понятие политической целесообразности. Когда, жертвуя малым, мы выигрываем в большом. 

Сегодня констатирован рост экстремистских проявлений. Резонный вопрос: а что сделало государство, чтобы его остановить? Какие причины возбуждения устранены? Какие профилактические меры осуществлены, чтобы подавить развитие на стадии зародыша? Почему в арсенале противодействия экстремизму лишь карательные меры?

Но самый главный для меня вопрос: что делается в сфере профилактики в среде молодежи. Это самый ключевой вопрос. Сегодня в рядах потенциальных экстремистов много молодежи, выходцев из приличных и обеспеченных семей. Они учатся в престижных вузах. Но у них нет социального лифта. Они — дети социальных сетей, где сформировано устойчивое мнение о кризисе нашего государства. И, как в прошлом, остаётся одно: взять власть силой. 

Здесь нет ничего странного, так как студенческая среда была наиболее подвижной. Практические все злодеяния в конце 19 и начале 20 веков совершены образованными и воспитанными людьми. От террактов до революции. Вроде бы всё повторяется, но, по сути, мы здесь безнадёжно отстали. Все прежние информационные средства устарели. Газеты, радио и ТВ. Сегодня власть социальных сетей. Там формируются мировоззрения, пристрастия, симпатии и антипатии. Для спецслужб, если не брать оперативный вопрос, это "терра инкогнита". Контролировать-то ещё научились. Выявлять, блокировать. А влиять? А формировать среду? Сегодня много пишут о влиянии зарубежных сетей на привлечение к сотрудничеству с ИГИЛ. Идёт демонизация сетей на государственном уровне. Но мало кто задумывается, что для того, чтобы привлечь кого-то, надо, чтобы у него была склонность к этому. Кто не хочет быть завербованным — того и пряником не заманишь. Отдельные факты выдаются за систему. А это — колоссальная ошибка. Потому что эти факты относятся к категории аномалий. Но вернёмся к молодёжи. У нас нет ни одной программы по снижению напряжённости в этой среде. Программа патриотического воспитания уже сегодня облеплена бизнесменами от патриотизма, готовыми за деньги исполнить любой каприз. Даже надеть пионерский галстук. За деньги! Формы же прежние и бесполезные: круглые столы и конференции, на которых ничего не решается, но отмываются бабки. К слову, появилась новая формация "патриотов", которые тупо переезжают с мероприятия на мероприятие и потом об этом пишут в сетях, словно совершили подвиг. 

Ток-шоу про Украину стали антиподом передачи "Спокойной ночи, малыши". Я бы назвал это "Беспокойной вам ночки". Поразительный эффект замыливания темы и разрушения нервных клеток. Обратил внимание на то, что если раньше мы активно сопереживали участникам дискуссии, сегодня воспринимаем её как забытую программу "За стеклом". И все программы кончаются одним: все остаются при своём мнении, чтобы завтра прийти и снова поспорить, как в камере для пожизненного заключения. Ощущение, что целью программ является одно: чтобы зритель переключил канал. Чтобы от слова "Украина" всех тошнило, потому что она в результате этой телекухни ассоциируется не с народом, культурой, нашей совместной историей, а с кучкой их и наших "политологов", достающих зрителей из всех щелей. И это у зрителей вызывает раздражение и агрессивность. 

Не знаю, за кого нас держат? За людей, не способных разобраться в ситуации, и поэтому каждый вечер нам устраивают собачьи бои, дабы все прониклись… типа, повторение — мать учения? И никто не думает о том, что именно эта истерия приводит к увеличению наших соотечественников, выходящих на улицу с криками "Слава Украине!".

Истерия на экране приводит к истерии на улице…

Русский экстремизм — явление особое. Вспомните Пушкина: "русский бунт, бессмысленный и беспощадный". И начинается такой бунт с мелочи, которой не уделялось внимания. Великий знаток психофизиологии Чезаре Ломброзо, формируя психологические типы анархистов и террористов, отмечал, что русские не подпадают ни под одну из его градаций. Речь шла о внешних признаках. Внутренние признаки ещё более сложны. Но мы по-прежнему ищем методы противодействия экстремизму на Западе, где иная культура, мораль, нравы и законы. Не советчики они нам.

Исходя из вышесказанного, полагал бы необходимым:

— Разработать формы упреждающей профилактической работы вне уголовной практики. Есть право ФСБ выносить официальное предостережение, однако ни одного факта мы не знаем. 

— Активизировать по линии спецслужб работу по изучению разных категорий для выработки мер упреждающего характера. Молодёжь, интеллигенция, маргиналы…

— Выявлять неоправданно узкие места, стимулирующие рост протестных и экстремистских настроений. Своевременно устранять их вместе с органами власти, прокуратурой, СК РФ.

— Провести мониторинг организаций, которые сегодня претендуют на роль "патриотических" и "антикоррупционных". Зачистить поляну от мошенников, лиц, компрометирующих идею, а в необходимых случаях привлечь их к ответственности за противоправную деятельность.

— Пересмотреть программы и планы противодействия экстремизму. Прекратить выпуск ненужной литературы, проведения мероприятий "ради галочки". Дать анализ выпущенным материалам с точки зрения эффективности воздействия. 

— Разработать программу противодействия экстремистским проявлениям в социальных сетях. Пересмотреть практику освещения антигосударственных мероприятий, так как часто именно освещение становится пропагандой явления. 

— Продумать точные по направленности планы профилактики экстремизма в учебных заведениях. Именно точечно, реагируя на самые мелкие признаки.

— Активизировать работу молодёжных организаций с позиций разработки критериев социальных лифтов, реализующих чаяния молодёжи.

— Разработать нестандартные меры оперативного реагирования.