Апостроф

Георгий Судовцев

18 мая 2017 0

Михаил ДМИТРИЕВ. Симулякр. Тесак. — М.: Книжный мир, 2017. —224 с.

Автор этой книги относится к той уже достаточно многочисленной, но всё ещё не слишком приметной волне отечественных писателей, "точкой отсчёта" для творчества которых стала трагедия Донбасса. Предыдущая похожая волна, поднятая "чёрным октябрём" 1993 года, осталась почти неприметной на фоне массы "перестроечных" и "рыночных" писателей, так или иначе активно паразитировавших на теме "проклятого совка" с использованием ещё советских тиражей книг и журналов, заработавших на этом себе известность, а потом занятых разного рода эксплуатацией этой известности.

Из тех писателей, в сердце которых стучит пепел Дома Советов, на слуху сегодня имена разве что Захара Прилепина, Сергея Шаргунова и Романа Сенчина. С писателями и поэтами, в которых дар слова пробудили бои под Славянском и Горловкой, всё ещё неоднозначнее. Михаил Дмитриев в своей первой книге "Цель — Мавзолей и далее… Из морока постмодернизма в окопы Донбасса" определённым образом перекликался с романом Александра Проханова "Убийство городов". Но для главного редактора газеты "Завтра" и председателя Изборского клуба, за последние полвека прошедшего множество "горячих точек" от Джаланашколя до Чечни, война в Донбассе в любом случае не была первой и единственной, он писал этот свой роман пусть с яростным сердцем, но с холодной головой, вытаскивая на суд читателей видимые ему тайные механизмы конфликта, задуманные очень давно и очень далеко от киевского "майдана" и степных терриконов Донбасса. А Михаил Дмитриев явно ощущал своего героя (и самого себя) на этой войне словно бы "впервые родившимся", переполненным хаосом ярчайших и порой — смертельно опасных проявлений этой гражданской войны, где брат снова шёл на брата, а сын — на отца.

Я по дорогам памяти иду —

иду к векам, которым нет возврата,

где пахари жевали лебеду,

где на отца шёл сын, и брат на брата

приподнимал дымящуюся сталь…

Я вижу всё, что совершалось встарь.

Столетий необъятная печаль

уже плывёт над нашими полями,

и в каждый дом стучится невзначай,

и каждый дом охватывает пламя…

Сквозь пепел прорастает иван-чай,

и по забвенью пролагает память

свои дороги.

Пыль там горяча,

и это — всё, что происходит с нами.

Такого рода со-чувствие, конечно, не проходит бесследно. Но, единожды задавшись вопросом "Кто я? Откуда? Куда иду?", — писатель неизбежно оказывается один на один с такой бесконечностью, где трудно что-то разглядеть чуть дальше собственной руки, где даже собственные жизнь и смерть во многом утрачивают свою "субъективную абсолютность".

Поэтому с надеждой и некоторыми опасениями открыл новую книгу Михаила Дмитриева. Скажу сразу: подтвердилось и то, и другое.

"Симулякр": бессмысленность и бесцельность "рыночного карнавала", вот уже больше четверти века длящегося в российской столице, где каждый участник рано или поздно никого не видит в зеркале перед собой. "Тесак": история турецкого ятагана (а может быть, судя по фотографии, древнего фракийского меча), соединяющего битву при Молодях, защиту Троице-Сергиевой лавры с буднями "лихих девяностых" и не менее лихой, хотя и куда более респектабельной "эпохи Путина", — всё это дано в ярком и каком-то хаотично непрофессиональном "клиповом" стиле, где многое возникает неизвестно откуда и исчезает неизвестно куда, обрывая вроде бы выверенные и прописанные сюжетные линии, образы, смыслы… На что можно опереться, за что держаться в этом вихре?

Только за уважение к прошлому и веру в будущее, с которыми чаще всего обращается к нам… Да, Господь Бог. И даёт нам крест, который мы не видим и не принимаем, находясь в этом вихре событий и чувств, жизни и смерти. Но всё равно опираемся на них и держимся за них, часто проклиная и пытаясь отбросить подальше от себя… А порой — прозревая…

"Над жижей потребительского болота сгущаются тучи. Но в толще трясины ещё идёт пир, её обитатели набивают утробу, урчат переполненные желудки паразитов. Молнии уже сверкают, скоро будет слышен гром. Что сделает Господь с болотом? Наверное, выжжет его дотла?"