Клавдия Петренко

13 июня 2013 2

Разговор с заключенным

Я уже давно не замечаю вышки охраны и колючую проволоку, которая тянется через Батайск. Время от времени по городу разлетаются нелепые слухи о побегах осужденных. Всё, не более. Для нас, местных, колонии как будто нет. Мы привыкли. Я была здесь в последний раз ровно 20 лет назад - та же чистота, та же черная зэковская форма и тот же запах. Только, если раньше здесь сидели рецидивисты, те, кто имел уже не первую судимость за тяжкие преступления, то теперь - "первоходки", совершившие особо тяжкие преступления. Молодой человек, проходивший срочную службу в армии, застрелил четверых своих сослуживцев, затем пытался застрелиться сам, но выжил. У него почти нет левой половины лица. Срок - 17 лет. Мужчина с огненно-рыжими волосами и умными голубыми глазами. Подделывал ценные бумаги госбанка. 9 лет. Убийцы, мошенники, сбытчики наркотиков

- Будь моя воля, я пригнал бы сюда технику и сравнял бы их всех с землей! - сказал мой коллега, когда мы подъезжали к колонии. Я не смогла его поддержать. То ли по-женски, то ли по-христиански, но отчего-то стало очень жаль почти две тысячи человек, большинство из которых не имеют будущего вообще. Да и что там - будущего! У них есть только прошлое

Человека, о котором я решила написать, мне не "подбирали". Такова его жизнь: даже спустя 15 лет отсидки судьба вновь распорядилась так, что его имя не забыто. Я не знала, за что он судим - руководство колонии озвучило лишь срок и статью. Но когда нас познакомили, я поняла, что часа для интервью будет мало: военная выправка, грамотная речь, хорошие манеры

Сергей Корогодин, 1964 года рождения. Его имя можно найти в Википедии. "Известен как главарь банды. Родился в Ростове-на-Дону, там же закончил высшее военное зенитно-ракетное училище. В звании старшего лейтенанта был уволен из рядов Вооруженных Сил. Уникальность банды состояла в том, что пятеро из бандитов были до момента своего задержания действующими сотрудниками милиции, причем все на хорошем счету у руководства. В банду вошли и два уголовники. У каждого была своеобразная должность: разработчик операций, разведчик объектов нападений, контрразведчик. Самым громким преступлением банды стало похищение сына председателя Ростовского отделения Сбербанка Королькова Максима, которое произошло вечером 4 ноября 1998 года. Его вывезли в подвал одного из ростовских домов, а впоследствии - на дачу в Неклиновский район. Бандиты потребовали за жизнь Максима 800 тысяч долларов. Владимир Корольков обратился в милицию, но поскольку все планы следствия были известны членам банды - милиционерам, то все попытки задержать их были безуспешными. Корольков пробыл в руках похитителей 87 дней. 26 января 1999 года Максиму удалось бежать. Произошло это благодаря подкупу одного из охранников, которому он пообещал 300 тысяч долларов. В итоге Корольков застрелил другого охранника тремя выстрелами в спину и голову, и скрылся. Благодаря его показаниям были задержаны несколько членов банды, которые выдали сообщников. В том числе и Корогодина". Такова вкратце фабула преступления, в последних строках приговора к которому значилось: "Исключительно опасен для общества". Тем не менее, мой главный вопрос к Корогодину касался не похищения Королькова. Я хотела понять, как человек становится преступником? Тот же Корогодин: великолепная семья, отец - кадровый офицер, сам Сергей - один из лучших на курсе, затем служивший в сверхсекретной части Этот почти единственный вопрос я и задала.

Сергей КОРОГОДИН. Как я стал преступником? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует вернуться в те годы, которые теперь принято называть "лихими девяностыми" и в которые, собственно, все и началось.

На фоне волны демократизации, поднятой первым и последним президентом СССР, не слишком заметным был, наверное, уже забытый всеми Референдум от 17 марта 1991 года. Этим Референдумом был поставлен перед народом крайне важный вопрос: быть ли Советскому Союзу в его прежних границах единого государства или нет никакой надобности в его сохранении. Подавляющее большинство, где-то около 80 % голосовавших, высказались за сохранение страны. Это была воля народа, четко и недвусмысленно выраженная вполне демократическим способом. Тем не менее, уже через восемь месяцев, воспользовавшись ситуацией с ГКЧП, на этот выбор народа наплевали. И не кто-нибудь, а высшие руководители государства, 8 декабря 1991 года собравшиеся, как паханы на малину, на спецобъекте в Вискули, созданном для утех ещё коммунистических бонз в Беловежской пуще. Вечно полупьяный Ельцин со товарищи подписали тогда Договор СНГ, разом развалив страну, которую тысячу лет собирали по крохам русские цари и за которую были отданы миллионы жизней. Вакханалия развала Союза тут же продолжилась полным развалом его Вооруженных Сил, а вслед за тем и экономической системы. К власти в стране пришла кучка лжецов и жулья, быстро прибравшая к рукам все "заводы, газеты и пароходы"

Как должен был я, офицер специальных         войск, присягавший на верность стране в 81-м, относиться к подобной власти? Уж не уважать ли ее и ее законы, законы банды, сумевшей сделать то, что не удалось даже Гитлеру?!

Нет, я не питал никаких иллюзии относительно коммунистического режима и даже имел с ним разногласия на идеологической почве, но воспринимал его, как болезнь, которой рано или поздно переболеет моя Родина. И Родину эту действительно был готов защищать, "не щадя своей жизни". Не имело никакого значения мое фиктивное увольнение из армии на тот момент, и любой, кто со мной служил, мог бы подтвердить это. Шок от развала страны был настолько силен, что едва не стоил мне жизни. Сидя в маленьком баре на улице Горького в декабре 91-го, мы с приятелем обсуждали случившееся, и мне пришло в голову сравнение с сюжетом известного старого фильма "Служили два товарища". В самом конце картины врангелевские войска эвакуируются из осажденного Крыма. Герой Высоцкого, белый офицер, оставляет на берегу верного коня и любимую женщину. Пароход отчаливает, и отчаянно рвущийся к хозяину конь прыгает с причала в море. Поручик молча наблюдает с кормы, как захлебывается в волнах его друг и всё дальше уходит родной берег. А потом достает пистолет и стреляет себе в голову. Я сказал, что отлично его понимаю и, скорее всего, поступил бы так же. Приятель, по-видимому, не ожидая такого эффекта от своих слов, предложил мне застрелиться, заметив, что я сам говорил о сходности ситуации. Разговор был очень острым, да и выпито было немало. В общем, я достал "браунинг", который носил при себе, передернул затвор и Старый немецкий патрон 1939 года дал осечку, и когда я выщелкнул его из ствола в салатницу, приятель побелел как полотно. Для чего я это говорю? Для того, чтобы вы поняли: есть люди, для которых не главное - сколько стоят сосиски в соседнем магазине, и которые способны на поступок из убеждений. Даже если этот поступок не слишком умён. Через некоторое время и после метаний из стороны в сторону, при которых я перебивался случайными заработками и практически вел маргинальную жизнь, случай свел меня с одной компанией из тогдашних правоохранительных органов. Не стану называть их имен, хотя бы потому, что ничего плохого от них не видел. У нас состоялась достаточно откровенная беседа, которую на языке спецслужб обычно называют вербовкой. Коснувшись в разговоре ситуации в стране и конкретно Ростовской области, я заметил собеседникам тот факт, что мы, собственно, ничем не обязаны нынешнему руководству России. И предложил создать систему, при которой властные возможности контролирующих служб можно было бы использовать к нашему общему интересу.

Правовой нигилизм, который к тому времени насквозь пронизал все общество, позволил мне легко прийти к соглашению. Механизм действия системы был очень прост. Растущие как грибы после дождя многочисленные коммерческие предприятия регулярно подвергались налетам и наездам то бандитских бригад, то действующих в таком же духе правоохранительных органов. Разница была лишь в том, что первые не имели возможности использовать государственный ресурс, а вторые старались обойтись без кровавых жертв. Идея состояла в том, чтобы в лице руководителей различных служб государства фактически приватизировать его само, пусть и только на небольшой территории. Работали только по крупным предприятиям, занимающимся торговлей нефтепродуктами оптом. Это обеспечивало приличный по тем временам и стабильный доход, а кроме того, торговля бензином была наиболее уязвима, поскольку по криминализации своей стояла сразу за торговлей оружием и наркотиками.

Я предлагал коммерсантам стать под "крышу", давая гарантии защиты от любых напастей. А если клиент не понимал, ему устраивали показательную взбучку.

Так, помнится, когда некая фирма заартачилась, туда уже на следующий день прибыл целый автобус со сводной комиссией, комплексно представляющей сразу пять контролирующих служб. Не прошло и недели, как фирма стала отстегивать скромные 10 рублей с килограмма проходящего через нее топлива, что составляло по тем временам приличную сумму в 100-120 миллионов рублей. Не знаю уж, на что тратили свои деньги работники системы из органов, но я их вкладывал в основном в развитие дела.

А потому совсем уж скоро дошло до того, что я назначал своих людей на должности в ГУВД, решая эти вопросы прямо на кухне квартиры. И как своей собственностью пользовался архивами сов.секретного Отдела информационных систем, заказывая оттуда любые материалы. При этом, надо сказать, что капиталов я себе не сколачивал и даже не удосужился купить себе хотя бы квартиру. Довольно было почти наркотического опьянения способностью влиять на жизни очень многих людей.

Я искренне считал справедливой свою деятельность, частенько оказывая бесплатную помощь нуждающимся в ней, и считал, что мщу власти. В проигрыше оставалось лишь государство, недополучавшее налоги, которые все равно не пошли бы на пользу населения. Деньги эти непременно засунули бы в какую-нибудь дыру, как это сделали со Стабилизационным фондом в нынешнее время.

Фактически я создал маленькое государство в государстве, в котором со временем появилась даже своя небольшая армия, с разведкой и группами для силовых акций.

О нас знали многие, и уж точно, мы были отлично известны спецслужбам. Но мы, занимали свою нишу в тогдашней жизни и выкорчевывать нас было бы э нецелесообразно. Да к тому же и больно, поскольку уж слишком плотно переплелись наши сферы влияния.

Со временем стали поступать и заказы на разного рода операции. Как правило, от весьма высокого ранга чиновников, старающихся использовать в своих разборках сторонние силы и не доверяющих при этом продажным органам государства. Представляю, как вспотели сейчас некоторые из них, если они читают эту статью! Отказаться зачастую было нельзя, уж таковы правила игры во всех мафиях мира. А уж у нас-то, где толком не разберешь, где мафия, а где правительство, - и подавно!

В конце концов, эта деятельность затянула меня, как трясина и, наверное, уже просто не было выбора в дальнейшем пути. Одной из таких операций было похищение единственного сына тогдашнего председателя Сбербанка региона. Операция эта получила большой резонанс, поскольку удар был нанесен на стыке интересов тогдашней ростовской элиты. Тот, кто в курсе событий прошлого, отлично поймет сказанное мной.

Силы и средства, которые применялись для розыска по этому делу, были беспрецедентны и никогда ранее не использовались в России. Достаточно сказать, что дело было на контроле министра МВД Степашина, который прислал в Ростов своих лучших спецов, использовали даже спутниковые системы и экстрасенса, который, к слову, оказался опаснее всех вместе взятых спецслужб. К чести этого неизвестного мне человека, могу сказать, что лишь глупость отдельных руководителей да отлично работавшая у нас агентура помогли нам тогда избежать неминуемого разоблачения! Экстрасенс настолько точно описывал место содержания пленника и даже приметы меня самого, что нам пришлось срочно вывозить его в другой город. На следующий день этот уникум снова давал точную информацию, однако она не совпадала с предыдущей и ему попросту перестали верить, редкого спеца "кинули", так и не заплатив обещанные 100 тысяч долларов.

Официально условием освобождения заложника являлся якобы выкуп. Однако уже через месяц розыска всем было ясно, что целью являются отнюдь не деньги. Хотя бы потому, что бандиты не торопились их забирать. Это обсуждалось потом в суде, и банкир подтвердил, что уже был согласен выступить по телевизору и признаться, что обокрал собственный народ.

Однако, как говорят, сколько веревочка ни вейся Предательство одного из членов группы посадило всех на скамью подсудимых. А дальше было то, что всегда бывает в подобных делах. Что-то тщательно затирали, кого-то отмазывали, с кем-то и о чем-то договаривались. Бессмысленно заявлять в этой статье о незаконности того приговора, когда в течение почти пятнадцати лет получаешь отказы от всех органов государства. Да и не это является темой публикации.

Мне дали 25 лет лагерей, осудили мою жену на 9, на всю группу раздали порядка 180 лет. Долгие годы, игнорируя закон, я сам, в конце концов, оказался вне его. Наверное, это закономерно.

Но в заключение мне хотелось бы вспомнить слова знаменитого российского юриста А. Ф. Кони, который сказал как-то в своей речи перед присяжными: "Преступление - это нормальная реакция нормального человека на ненормальные условия, навязанные ему обществом". И ещё: "Власть не может требовать уважения к закону, когда она сама его не уважает!". Есть ли сейчас в России умы такого масштаба?

Главное в лагере - это тоска и пустота. Одинаковые дни спрессовываются в годы, которые незаметно, как вода сквозь песок, уходят и уносят с собой твою жизнь. Каждый здесь ищет свое лекарство от этого. Кто-то запоем читает, кто-то занимается спортом, в пределах, конечно, местных возможностей. Лет десять я писал каждый день жалобы. По своему делу и по чужим тоже. Потом как-то потянуло сочинить маленький такой рассказик, даже не рассказ - зарисовку. И вдруг произошло нечто странное - герои как бы зажили собственной жизнью, и продолжение я писал главу за главой, заранее даже не зная, что будет дальше.

Получившуюся небольшую повесть дал почитать товарищам по несчастью, и им понравилось. А потом подумал: почему бы не предложить её в какое-нибудь издание? И вот, в декабрьском номере журнала "Искатель" за 2012-й год я впервые увидел себя в качестве писателя и автора повести "Амулет". Было, конечно, очень приятно.