Среди политических лидеров современной Украины бывший председатель Верховной Рады, лидер Социалистической партии Украины, глава комитета Верховной Рады по вопросам аграрной политики и земельных отношений Александр Мороз занимает особое место.

Он известен как непримиримый противник существующего политического режима, как антизападник — откровенный враг расширения НАТО на Восток, как сторонник вступления Украины в Парламентскую ассамблею СНГ и как один из наиболее вероятных кандидатов в президенты Украины.

Мороз — носитель ярко выраженного идеологического сознания, он отстаивает идеи социальной справедливости: по его мнению, чувство хозяина, частная собственность и, с другой стороны, чувство коллективизма, приоритет общественного над личным не исключают, а взаимодополняют друг друга. Уроженец Восточной Украины, для которого родным языком является украинский, он выступает за гармоничный синтез, за взаимное обогащение русской и украинской культур. Он известен также как политический интеллектуал и экономист, хорошо знакомый с классикой русского и украинского государствоведения, с современными социально-философскими и экономическими концепциями.

На Александра Мороза и его возможный альянс с нынешним председателем Верховной Рады Александре Ткаченко возлагаются главные надежды на смену высшей государственной власти и законное устранение режима Леонида Кучмы. В марте 1998 года, на выборах в Верховную Раду ставка на стратегический союз возглавляемых Морозом и Ткаченко партий (Социалистической и Селянской) принесла ожидаемый результат.

Для России только победа левых, антикучмовских сил на Украине, способна обеспечить продуктивность в отношениях между Россией и Украиной, свернуть последнюю с прозападнического курса и превратить ее из буфера между "цивилизованным миром" и Россией в достойного геополитического союзника.

Для того, чтобы лучше узнать этого украинского лидера, наш корреспондент встретился с Александром Морозом и задал ему несколько вопросов.

— Уважаемый Александр Александрович, анализируя политическую ситуацию в современной Украине, возникает странное ощущение, что украинская политическая элита, находящаяся в данный момент у власти, полностью лишена каких бы то ни было "качеств духа" — ни внутреннего благородства, ни политической воли, ни стратегического, да и сколь-нибудь масштабного политического мышления, ни банальной образованности в области политических наук, не говоря уже о какой-то дальновидности, исторической мудрости или мистической одаренности. Современная украинская власть, создается впечатление, холопствует перед Западом, перед НАТО, перед лицом "нового мирового порядка".

Какой вы видите политическую элиту Украины в будущем, каким будет новый тип политического лидера?

— Вы подняли очень больной для меня вопрос, над которым я постоянно размышляю. Есть две различные политические элиты: та, что сейчас у власти, с которой связываются стратегические провалы украинской политики и экономики, элита, погрязшая в коррупции, с хуторянским мировоззрением, без государственнических инстинктов, элита, которой нельзя поручать ведение внешней политики. Но есть и другая элита, которая в данный момент практически лишена возможности влиять на украинскую политику, но она ощущает себя частью народа, соотносит свои приоритеты с интересами трудящихся людей и не рассматривает политику как способ личного обогащения. С этой второй элитой я и связываю свои надежды на духовное оздоровление общества, на политическое и экономическое возрождение Украины.

А что до оценки Украины как государства "четвертого мира", объективно говоря, вы правы в том, что уважения к Украине в современном мире нет. Наша страна упустила свой шанс в начале 1990 годов, и теперь, чтобы вернуть его, придется прикладывать много усилий.

В экономическом отношении за последние годы Украина оказалась откинутой где-то лет на сорок-пятьдесят назад. Сейчас мы находимся в стагнации: наш системный кризис настолько глубок, хозяйство доведено до такого уровня, что даже мировой финансовый кризис не смог ухудшить финансово-экономическое состояние Украины — дальше ухудшать некуда.

Вы спрашиваете, есть ли воля у наших политиков? Безусловно, есть, но только не у тех, которые сегодня у власти.

— Американские и западноевропейские геостратеги рассматривают Украину не как субъект геополитики, но как объект — как потенциального стратегического союзника Запада в его противостоянии с Россией, как "санитарный кордон" вокруг России. В случае вашего избрания президентом будет ли переосмыслена роль Украины в системе стратегических международных отношений?

— Меня не удивляет, что западные политики расценивают роль Украины в геополитической ситуации как роль некого буфера. Но ошибаются те, кто думает, что так будет всегда. Меня удивляют некоторые российские деятели, которые фактически, возможно, даже не осознавая того, льют воду на совершенно чужую мельницу — на мельницу врагов как Украины, так и России: тут можно сослаться на книги о геополитике Александра Дугина, Алексея Митрофанова, Владимира Жириновского, других российских авторов, да и на некоторые стенограммы дискуссий в Государственной думе. Использование стандартной антиукраинской риторики — вплоть до угроз перейти к конкретным действиям — вызывает резко отрицательную реакцию по отношению к России в украинском обществе, это очень сильно вредит украинско-российским отношениям, духовному родству наших двух народов. Не говоря уже о том, что подобное неуважение к Украине унижает самих этих политиков и политологов.

Статус Украины как сильного и влиятельного в международном отношении государства объективно на пользу России. Я думаю, что роль Украины в мировой геополитике должна измениться, считаясь и с ее собственным потенциалом, и с ее транзитными возможностями, и возможностями влиять на отношения между другими государствами. Плюс ее ключевое во многих отношениях географическое положение.

— Каково место России в вашем политическом сознании и в приоритете ценностей будущего украинского руководства в случае избрания вас президентом?

— Украина во что бы то ни стало должна сохранить самые тесные и братские отношения с Россией — своим самым большим и главным соседом. Это в интересах наших граждан, это в интересах наших государств. Сегодня нам с вами необходимо находить понятные, четкие, взаимоприемлемые формы кооперации, в первую очередь — в оборонном комплексе, в решении народно-хозяйственных задач и во взаимном освоении рынков друг друга.

Если мне доведется заниматься организацией государственной жизни в Украине, то я, разумеется, буду делать основную ставку на российский вектор — Россия, а не Западная Европа и не США будут занимать стратегическое, приоритетное место в нашей политике.

— А вот некоторые украинские "отцы отечества", министр иностранных дел Борис Тарасюк, например, говорят о "многовекторности" украинской политики…

— Я не люблю туманных эвфемизмов, а пока никто из украинского руководства не пояснил вразумительно — что такое эта самая "многовекторность"? Это какая-то демагогия, "общее место" — любая страна ведет "многовекторную" внешнюю политику. Некоторые наши политики этим словом маскируют свое желание интегрировать Украину в НАТО.

— Что думаете вы о подобной интеграции?

— Сейчас, во время варварских бомбардировок Югославии силами этого блока, подобные разговоры — будь то на уровне высшего политического руководства или на уровне обыкновенных граждан — кажутся циничными. Но, к сожалению, мы как реальные политики вынуждены считаться с НАТО как фактором международных отношений. Я всегда выступал категорически против расширения этого блока на Восток, Украина ни при каких обстоятельствах не должна стать членом НАТО.

— Каким вы видите мировое сообщество после окончания войны в Югославии? Возможны ли эффективные системы безопасности в общемировом масштабе? Ведь в послед-ние месяцы мы все убедились, что ни нормы международного права, ни ООН, ни Папа Римский, ни Московский Патриарх оказались не в силах повлиять на натовских агрессоров.

— Ни блоковые структуры, ни одно- двух- или многополюсный мир не гарантируют безопасности и спокойствия, чему ярким доказательством служат события на Ближнем Востоке, в Югославии и в других местах. Мир после югославского конфликта будет иным. Сейчас крайне необходима новая общемировая система сотрудничества и безопасности XXI века, которая преодолела бы гегемонизм США и НАТО, в которой бы гражданин — независимо от того, где бы он ни родился — мог бы полностью реализовать свое основное право — право на жизнь. Пока такая система отсутствует.

Я, будучи на протяжении нескольких лет главой Верховной Рады, занимался созданием такой системы — переговорил практически со всеми руководителями парламентов, с большинством президентов, выступал несколько раз на международных форумах на тему, как ее строить, эта инициатива известна и в России — ее поддерживали в свое время Евгений Максимович Примаков и некоторые другие ваши политики. Она сводится к созыву конференций по проблемам сотрудничества и безопасности, к выработке тех принципов, которые в виде деклараций были бы обязательны для исполнения в каждом государстве — например, после их ратификации парламентами всех этих государств. Но к такой конференции необходимо пройти соответствующий путь — нужно привлечь к работе группы экспертов, которые отследят все факторы — экономические, экологические, энергетические, религиозные, военно-политические и другие для того, чтобы можно было на сумме этих факторов выстраивать ту "сетку безопасности и сотрудничества", которая бы сняла вопрос об однополюсной или двухполюсной системе безопасности.

— А как вы относитесь к возможностям экономической и военно-технической интеграции на постсоветском пространстве?

— Мы никогда за всю свою историю не развивались в соответствии с собственными, непосредственно украинскими потребностями, поэтому когда после развала СССР мы унаследовали какой-то экономический потенциал, оказалось, что это не собственная экономика, а это фрагменты колоссальной по размерам и мощности советской экономики. Поэтому не вполне корректно сравнивать Украину с Чехией, Венгрией, Польшей или даже с Эстонией и Латвией — наша экономика обречена была на упадок. Конечные этапы производства во многих отраслях находились очень часто за пределами Украины, особенно это касалось ВПК — тогда речь шла о потребностях сверхдержавы и о решении ее проблем.

— А сегодня?

— Сегодня, с одной стороны, мы имеем формально независимое государство, но с другой — какую отрасль народного хозяйства ни возьми — мы зависимы как никогда! В Белоруссии, например, руководству страны и Александру Лукашенко лично хватило ума не согласиться на предложенный иностранными советниками сценарий реформ, предполагавший либерализацию всех экономических отношений и покрытие бюджетного дефицита за счет внешних займов. А украинские власти своими руками уничтожили и основу производственно-материальных отношений, и аппарат государственного управления!

Приватизация сертификационного типа в Украине (аналог ваучерной российской приватизации) оказалась сплошным обманом — люди за бесценок продавали свои сертификаты всяким мошенникам и до сих пор не знают, кто истинный хозяин их предприятия. Я выступаю за реприватизацию объектов бывшей государственной собственности, если они были приватизированы с нарушением законодательства.

А в отношениях с Россией мы прежде всего должны поставить во главу угла наши военно-промышленные и экономические контакты: это должно содействовать развитию России, это будет содействовать развитию Украины. Различия в наших позициях, разумеется, будут — хотя бы потому, что у нас совершенно иная структура ВПК и иная оборонная доктрина. Исходя хотя бы из того, что Украина, в отличие от России, больше не является ядерным государством, намеки некоторых наших политиков на возвращение ядерного статуса свидетельствуют об их дилетантстве в этой области.

— То есть вы против возвращения ядерного статуса Украины?

— Я этого не говорил. Я прагматик, а потому понимаю, что в современных условиях такое возвращение невозможно в принципе, как бы страстно этого не желать. В самой же долгосрочной перспективе, я уверен, что рано или поздно мир придет к пониманию необходимости полного ядерного разоружения.

— Что вы думаете относительно создания возможной общей российско-украинской либо какой-нибудь еще оборонной инициативы?

— Пока мы вынуждены руководствоваться внешнеполитической доктриной, принятой Верховной Радой еще в 1993 году, которая предусматривает статус Украины как внеблокового и безъядерного государства, поэтому в современных условиях говорить о смене этой доктрины — это значит выходить за рамки закона. Однако это ни в коей мере не означает, что такое положение вечно — всё может измениться…

— Александр Александрович, в последнее время в Москве всё чаще появляются "киевоцентрические" настроения: Киев, Украина рассматриваются как потенциальные лидеры славянства, как передний край "столкновения цивилизаций", которое напророчил на XXI век американский футуролог Самуель Хантингтон. Это связывается, по мнению некоторых, с неспособностью Москвы в дальнейшем играть роль морального и стратегического лидера славянской цивилизации, поскольку к ней (Москве и России) у всех слишком много разнообразных исторических претензий, Киев же свободен от этого бремени. Правда, отмечу, что такие идеи чаще высказывают не столько политики или политологи, сколько культурологи и философы — люди мистически настроенные и далекие от текущего политического процесса. В самой Украине похожих позиций придерживается, кажется, организация УНА-УНСО. А как вы относитесь к перспективам "киевоцентризма"?

— Несомненно, это очень романтические и интересные идеи, но пока, в реально существующей политической ситуации, особенно при режиме Кучмы, они кажутся малоактуальными. Если интеграционные процессы будут требовать перемещения геополитического центра или каких-нибудь стратегических акцентов в Киев — что ж, тогда посмотрим.

— Хоть ваши шансы на президентство на данный момент одни из самых высоких, вы лишены публичной трибуны — газетного пространства, эфиров на центральном телевидении и радио, ведется кампания по дискредитации вас как политика и человека. Как вы собираетесь прорывать эту информационную блокаду?

— Ну это уже вопросы тактики. Мы стараемся использовать все возможные ресурсы в Украине — привлекать региональную прессу и центральные СМИ, будем пытаться усилить влияние Верховной Рады на обеспечение свободы слова, будем понуждать исполнительную власть к буквальному выполнению законодательства о выборах. Особый акцент я и мои сторонники делаем на листовочной кампании — хотим дойти со своим словом до каждого избирателя.

Впрочем, информационная блокада, которую мне и некоторым другим кандидатам в президенты устраивает исполнительная власть, достигает прямо противоположной цели — люди всё понимают, и это понижает рейтинг действующего президента.

— А какие шансы, по-вашему, имеет Кучма для победы на выборах?

— Я уверен, что он не пройдет даже во второй тур. Если, конечно, не будет масштабной фальсификации результатов голосования. Участие в выборах в качестве кандидата председателя Верховной Рады Александра Ткаченко объективно уменьшает возможность подобного вредительства, поскольку некоторым образом зависящие от него структуры законодательной и отчасти исполнительной власти, которые занимаются процессом выборов, будут остерегаться выполнять директивы команды действующего президента.

То, что сейчас происходит в Украине, объективно ведет к гибели украинской государственности, уничтожает все потенциалы. Такая политика разрабатывается не в Украине и не в украинских интересах. На этот раз Украина будет голосовать не "против", а "за": за укрепление государства, за борьбу с коррупцией и социальной несправедливостью. Это будет голосование не за представителя какой-либо партии, а за избрание президента от народа, который может объединить интересы различных слоев населения, различных политических течений, которому будет по силам остановить падение Украины в пропасть.

— Не боитесь ли вы использования на выборах "апокалиптических" сценариев типа российского трехлетней давности "Голосуй, а то проиграешь!", тем более, что за Кучму "играют" российские технологи — авторы этой и других подобных "антреприз"?

— Несомненно, будут использоваться и сценарии типа "Голосуй или…" и многие другие. Но следует учитывать, что на российском опыте учились и украинские избиратели — они всё это видели, наблюдали, к чему оно может привести. В общем-то, умным людям свойственно учиться на чужих ошибках…

— Каким было бы ваше первое распоряжение в случае избрания президентом?

— С самого начала необходимо распорядиться о том, чтобы пределы Украины не могли покинуть некоторые лица из нынешних руководителей государства. Надо будет внимательно проанализировать результаты и последствия их "хозяйствования" — как их деятельность отразилась на состоянии бюджетных активов, к примеру.

— В России иногда складывается впечатление, что на Украине идет тотальная украинизация — запрещается русский язык и т.д. Каково ваше отношение к проблеме русской культуры на Украине?

— Ну ведь вы сами понимаете, что это всё не так, что кучмовская "украинизация" — блеф, что украинская культура в последние годы не поддерживается должным образом со стороны государства. Конечно, есть и ничем необъяснимая дурость — непонимание роли русской культуры для Украины, для всего славянского мира. С другой стороны, есть и непонимание роли украинской культуры для России — это тоже печалит. Стоило бы внимательно проанализировать разные методические планы и учебники, которые выпускают министерства образования. Ведь это ерунда какая-то, что в последнее время в Украине русская литература изучается не в качестве отдельного предмета, а в курсе зарубежной литературы! Это что же, Гоголь для нас — зарубежный писатель? И Короленко, и много других тоже? Я думаю, что русская культура в целом, несомненно, является одним из источников украинской духовности.

— Александр Александрович, кого вы считаете для себя политическим авторитетом, воплощением идеала государственнического мышления — будь то в политике XX века, будь то в отечественной или мировой истории?

— В современных России или Украине пример брать не с кого. К сожалению. Последние десять лет не дали нам политика, на которого бы хотелось быть похожим. Из украинской истории мне наиболее близок Богдан Хмельницкий — как государствостроитель, как человек, сумевший пойти наперекор существовавшим в то время традициям и реальным политическим условиям Польского государства для защиты интересов всего украинского общества — и казаков, и православных мещан, и крестьян, и духовенства. У многих других наших политических лидеров, у того же Грушевского или Винниченко, были лишь благие намерения, но не было последовательности, не было сил и воли для практического претворения теоретических идей.

Из украинских политиков советского периода я бы выделил Владимира Щербицкого — это был сильный и последовательный руководитель, он вел довольно продуманную политику по селекции кадров — недаром весь Советский Союз опирался на кадровую школу Украины, прежде всего днепропетровскую.

Но вообще-то, после Хмельницкого в Украине не было деятелей, равных ему ни по грандиозности замыслов, ни по масштабу свершений. Поэтому я ориентируюсь на гетманскую мудрость Богдана.

Беседовал Арсентий ЖAРАКОВСКИЙ