О КРУШЕНИИ ВЕЛИКОГО ГОСУДАРСТВА, о русском сопротивлении и неизбежной русской Победе — новая книга Александра Проханова "Красно-коричневый". Словосочетание, придуманное врагами, наполнилось энергией русского подвига, русской святости.

Когда я читал "Красно-коричневый", у меня возникало ощущение, что я смотрю на икону, огромную, написанную на красно-коричневых досках. Такие иконы — в древних ростовских храмах, в запорошенной Суздали — величественные и суровые иконы древней Руси. Меня поразило, что эти иконы написаны в красно-коричневом колорите. И второе открытие — закон построения икон ростовско-суздальской школы и романа "Красно-коричневый" одинаков.

В центре романа этой иконы-жития находится русский святомученик. Он окружен клеймами, житейными сценами, картинами, показывающими его страдания, его подвиги, его деяния, его сражения, его Успение.

Он узнаваем. Он обычный отставной офицер, не изменивший присяге. Такие же, как и он, идут в наших шествиях, стоят на митингах, выходят на пикеты и баррикады.

И вот этот воин-Архистратиг идет на свой Подвиг, на свое святое мучение. Такой русский ангел с автоматом Калашникова в руках. Это русский святой, воплотившийся в полковника спецназа в отставке, живущий в Москве в самое смутное время 1993 года, вторгающийся в политику, в борьбу, возжелавший отдать свой боевой опыт ради русского сопротивления. Сражавшися и погибший, герой как бы канонизирован прохановским романом. А с ним, вымышленным художественным образом, канонизированы и все реальные погибшие Герои октября 1993 года, к каким бы течениям патриотической оппозиции они ни принадлежали.

Это роман — как продолжение траурной колонны с фотографиями погибших героев, которая проходит каждый год в траурные, печальные и величественные дни 3-4 октября, как продолжение фотографий и листовок, что расклеены на всех стенах стадиона у Дома Советов, где палачи добивали раненых защитников.

Этот роман должен прочитать каждый русский человек, чье сердце билось и сопротивлялось насилию ельцинских мучителей, прельстившихся тридцатью сребрениками.

Но его будут читать и враги, узнавая себя, рвя роман на части, кидая его в ужасе в костер. Происходит классическая литературная канонизация современного русского героя: мученика за Отечество, русского Витязя, страдальца за Веру.

Хлопьянов своим подвигом, своей мученической смертью, своим сражением за народ принял крестную муку. Он отдал свою жизнь осознанно, ему не досталась случайная пуля в Останкине или на баррикадах у Дома Советов в подземных переходах, когда он возвращался с заданий лидеров сопротивления через канализационные люки. В него не угодил снайпер из израильского спецназа "Иерихон". Ему могла быть дарована жизнь в обмен на предательство, но именно в момент этих пыток и мучений, что кому-то покажутся ненужными, незначимыми, он и совершает свой высший Подвиг.

"Он проснулся от ужаса. Его бил озноб. Не холод, исходящий от ледяного бетона, а предсмертный ужас, сотрясающий тело. Он понимал, что это его последняя ночь, что наутро его ждут пытка и неизбежная смерть. Свершится то, чего он боялся больше всего, — он умрет в застенке, среди врагов, вдалеке от любимых и близких, и никто из друзей не услышит его предсмертный вопль, никто не закроет его мертвые, выпученные от мучений глаза. И он стал молиться. Молил Бога, чтобы Бог был рядом с ним. Не спас его, не избавил, не вырвал из рук мучителей, а был рядом в час смерти. Не оставил его наедине с палачами, а находился на месте казни, поддерживал его в немощи и страданиях".

Хлопьянов отдал свою жизнь с осознанием того, что он участник священной и мистической битвы за Россию. Битвы не конкретно с каким-то Ельциным, Ериным, Грачевым, а с дьяволом. В этом советском человеке, спецназовце, профессиональном разведчике, постоянно живет откровение, что идет смертельная война с силами Мирового Зла. Поэтому он в романе Александра Проханова не просто боец, не просто профессионал, а священный боец, Витязь. Он борется со всей нечистью, заполнившей Россию.

Не надо думать, что если роман напомнил мне икону, то и написан он, как жития святых. Роман "Красно-коричневый" введен в контекст всех острейших политических событий в России. Это — если уже вновь обращаться к языку православия — катехизис всего русского сопротивления конца ХХ века. Это подробная хроника сопротивления гибельному ельцинскому режиму, со всеми деталями, противостояниями, противоречиями, сомнениями, амбициями.

Для будущих историков — это и некая Периодическая таблица всех сил и течений российской политики. Каждое патриотическое движение в романе кодифицировано, обозначено, имеет свое название, свою нишу в одном едином своде. Здесь и трудороссы Виктора Анпилова, и нацболы Лимонова, и русские монархисты, и РНЕ, и аналитики Кургиняна, и оставшиеся государственники из сохранившихся структур, и коммунисты, — все ключевые фигуры оппозиции.

"Он продолжал свое медленное кружение на площади среди флагов и транспарантов, словно перетекал из одного сосуда в другой, и в каждом был свой настой и отвар, свой замес. Звучали свои особые речи, своя музыка, колыхались особые стяги, и выражение лиц, и покрой одежд были неповторимыми и особыми. У Хлопьянова было странное ощущение — хоть все говорили по-русски, но каждый о своем, часто отрицая другого. Будто это был не единый народ, а несколько разных народов, вычерпанных из разных историй. Некогда единое целое теперь было расколото, измельчено, продолжало дробиться, истираясь в крупу."

Само деяние 1993 года, известное нам всем по хроникам, по публицистике, по газетным статьям, по произведениям Юрия Бондарева, Василия Белова, Сергея Есина, Татьяны Глушковой, Леонида Бородина, Сергея Алексеева и других талантливых русских писателей, в романе Александра Проханова становится в центре сюжета, главным деянием, которое объединяет все фрагменты, все образы. Историки еще будут анализировать, почему, судя по ельцинской прессе, "катастрофическое поражение" всех сил русского сопротивления стало художественным символом грядущей Победы. Так же было после Бородина, которое французы тоже считают своей победой. Так же и для сербов символом объединения когда-то было сражение на Косовом поле, где победу одержали турки.

Почему немалые силы ельцинской придворной интеллигенции — от Никиты Михалкова до Булата Окуджавы — не смогли создать ни строчки, ни фильмика, ни единой картинки, воспевающих эту кровавую победу палачей? Кроме лозунга "Раздавите гадину", придворные ельцинские холуи с самыми громкими именами и за самые большие деньги ничего не сумели из себя выдавить.

А весомая копилка художественной летописи героической защиты Дома Советов с каждым годом пополняется и литературными, и музыкальными, и живописными шедеврами. Один этот показатель перевешивает всю ложь продажной ельцинской публицистики.

В романе Александра Проханова "Красно-коричневый", которому суждено стать самым славным символом этой художественной летописи, прослеживается день за днем, событие за событием тех суровых октябрьских времен. Сама идея октября 1993 года в романе интерпретирована не просто как политический акт — как Богоявление. Как Духоявление.

Восстание 1993 года подтвердило духовное бытие русского народа. Стало нашим духовным оправданием на все времена. Многим уже казалось, что русский народ пребывает в унынии, в прострации, в слепоте, в глухоте, в меркантильности, в пьянстве, в свинстве, казалось, что он впал во тьму. Но события 1993 года, как их понимает герой романа, — это доказательство светоносного существования русских. Как бы Господь явился и дал народу знак своего Преображения.

Мы узрели священный народ в своей искренней борьбе с нечистью. Его пытались разрушить, разобщить, но он нашел силы собраться и встать во весь рост. Вот это и сообщает читателю в своем романе Проханов, в этом смысл романа.

Помимо самого Хлопьянова, этого Витязя, очень важны и жития, лики бойцов, как бы по краям иконы написанные, — образы лидеров. Конечно, лидеры узнаваемы, их можно расшифровать, но этого будет мало. Например:

"На ракетовозе, среди железных ромбов, окруженный флагами, возник Трибун. Маленький, резкий, одно плечо выше другого, стиснутый кулак, короткие рывки, будто он толкал вверх гирю. Голос, сорванный до хрипоты, ввинчивался, как фреза в ретранслятор, вылетал оттуда бесконечной металлической спиралью. И в эту спираль втягивались людские души. Толпа обожала его, верила ему, была готова идти за ним на жертву и смерть".

Или же: "Белый генерал вольно откинулся в кресле, свесив с подлокотников длинные белые кисти. Его узкое, с крепкими скулами лицо было сосредоточено и серьезно. Густые брови отделяли высокий лоб от близко посаженных настороженных глаз... Отставной генерал КГБ, собиравший вокруг себя русских националистов, выдвинувший лозунг русской государственности и православия, учредивший, как он заявил, не партию, а собор..."

Конечно, можно определить, что это, скорее всего, Анпилов и Стерлигов, но все-таки образы в романе шире. Не вмещаются в прототип. За каждым лидером стоит реальный фрагмент русского сопротивления. В русском сопротивлении существует множество разных тенденций. Это многомерный мир. Это как бы одна большая чаша, расколотая на множество осколков. На каждом из осколков — свой фрагмент какого-то священного послания. Чтобы прочитать все послания, надо все осколки найти, подобрать, соединить и склеить. Только тогда мы найдем запретный клад победы.

За каждым лидером есть часть правды. 1993 год соединил всех лидеров хоть на время воедино, тогда мы прочли надпись. И вновь потеряли. Поэтому важен каждый из персонажей, даже если кто-то и отталкивает от себя, даже если кажется сомнительным или враждебным.

В РОМАНЕ "КРАСНО-КОРИЧНЕВЫЙ" Александр Проханов соединил фрагменты, склеил чашу Победы.

Она в романе склеена кровью погибших, кровью 1993 года. Но еще шире — в соединенных фрагментах обретает свою плоть весь наш народ. Он действует в романе, он творит свой подвиг. Он живет на баррикадах. Туда, на баррикады, пришли и менестрели с гитарами, и священники, и красные радикалы, и рабочие с умолкших заводов, и старушки, лишенные пенсии, и ученые, выкинутые из закрывшихся оборонных НИИ, и старые советские писатели, там проверяли свои силы казаки. Все они пришли на баррикады у Дома Советов. Откуда-то с Запада их приветствовали бывшие диссиденты Владимир Максимов, Александр Зиновьев, Андрей Синявский, ими гордились в городах и селах России.

Это и был тогда — русский народ.

И все разнокалиберные лидеры объединяются в тот миг с народом, живут с ним воедино. Становятся его частью. При этом все они соединены и с главным героем романа.

Герой, с одной стороны, — это персонаж, имеющий свою реальную судьбу офицера разведки, свои имя и фамилию, свои привычки и привязанности, свою возлюбленную и даже свою московскую топографию. Он — знаток Москвы и в каком-то смысле ее певец. С другой стороны, герой романа становится связующим центром и вбирает в себя всех, становясь мифологизированным образом народа.

Главный герой романа — это и лидер, и витязь, воин, но в нем заключена и народная идея, идея Победы. Также и все фрагменты сопротивления, собранные вместе, дают нам современную мистическую, но и строго социологическую картину состояния народа.

Как и в иконах, так и в житиях наравне со святомучениками присутствуют и враги. Как реальные, так и обобщенные, всеобщие, мифологизированные. Первый ряд врагов также узнаваем, называем, как и ряд лидеров. Здесь и Ростропович, и чмокающий Гайдар, и властолюбивый выскочка Шумейко, вся ельцинская президентская рать. Вся та, как ее в народе прозвали, "демшиза", которая так славно попировала при крушении нашей советской державы.

"Подле них задержалась костлявая болезненная старуха в черном аскетическом платье. Ее волосы были полурастрепаны, казались посыпанными пеплом. В склеротических, с изуродованными суставами пальцах дымилась сигарета. Она жадно, по-солдатски затягивалась, сипло выдыхая дым, обнажая прокуренные желтые зубы...

Старуха, посыпанная пепельной перхотью, была вдовой известного академика, первую половину жизни изобретавшего для Сталина водородную бомбу, которую испытывали на приговоренных к смерти заключенных".

Краткие, едкие, емкие, беспощадные характеристики. Босхианский набор чудовищ. Ужасные персонажи из Гойи и Хичкока. Вроде бы это были пусть и плохие, но реальные, живые гайдары и ельцины, яковлевы и шапошниковы, как бы "обыкновенные люди, из кожи и костей. Но одновременно это были нелюди, обманно напялившие на себя людские личины. Этот обман обнаруживался в них внезапно протянутой птичьей лапой или рыбьей чешуей на лице, или клочком шерсти в глазах, или козлиной ногой в туфле. Каждый из них, кто из глаз, кто изо рта, кто из отверстия в животе или в паху, излучал бестелесную энергию, пучками, лучами, волнами направляя ее в световое оконце, в мир".

Их религия — ненависть.

ХЛОПЬЯНОВ И ВРАГОВ ВОСПРИНИМАЕТ не на уровне конкретных личностей, а как агентов разрушения, как всемирную нечисть. Тот же Ростропович как бы создает музыку русской погибели. Он и распоясавшийся палач, и громила — одно и то же.

Это только внешняя часть — реальный Гайдар, а другая, тайная часть — принадлежит преисподней. Они все явились в Россию из ада и уберутся туда же. Со своими хвостами, копытцами, клыками. И чем скорее будет склеена русская чаша Победы, тем быстрее они сгинут.

Хлопьянов "представлял неизбежную казнь преступников... море свинца хлопало пузырями... Бил в затылок казнимому ангел обратным концом копья, и тот с тоскливым воплем летел к свинцу... Упал, мелькнул зеленоватой ядовитой искрой Горбачев. Канул Ельцин, сгорел, как крошка стеарина. Ангел ударил в затылок Гайдара, и тот кувырком, издавая нечеловеческий крик, сгорел на лету".

Но кроме этого первого, видимого ряда врагов, Проханов показывает тех, кто дергает этих марионеток за ниточки, — тайных представителей темных сил. Они стремятся контролировать все и всех. Они проникают во все структуры. Они и Хлопьянова стараются завлечь в свои сети, заинтересовать собственной мощью, своим мнимым планом спасения России.

Полковник Каретный — бывший соратник Хлопьянова, разведчик, специалист по “горячим точкам”. С ним Марк, спецназовец из израильского "Иерихона"; напарник в их закулисной схватке за Россию.

Каретный — умный, многомерный, он может вызвать уважение и сострадание, а потом обмануть, предать, уничтожить. Он гордится своим могуществом и охотно демонстрирует его Хлопьянову. По сути — это прообраз сатаны, его посланник в Россию. Где-то над ним царит Хозяин, который предвидит все: и победу Ельцина, и ГКЧП, и октябрь 93-го года, и уход Ельцина. Он почти за кадром, а реальное решение всех вопросов остается за Каретным. Он умело пробует заманить Хлопьянова в свои ряды, рисуя ему планы возрождения России.

"Мы — это не фирма, не корпорация, хотя среди нас есть действующие военные, реальные министры, известные политики и банкиры. "Мы" — это группа лиц, стоящих вне власти, над властью, при власти, цель которых воздействовать на власть, побуждая ее избежать катастрофы, куда вовлекается Россия. Мы стараемся использовать ресурс наших знаний, финансов, влияний, чтобы повернуть развитие в сторону от катастрофы. Не позволить политикам вовлечь Россию в схватку, которая обернется гражданской войной и окончательным исчезновением Родины. Если угодно, мы патриоты".

Это уже как бы слова лидеров нынешнего блока "Отечество", да и множества других блоков. Вот оно — воплощение планов Каретного. А кто за ним? "Мы — длинная синусоида истории. Мы — скрытое могущество России. Мы — знающие и владеющие". Прямо какие-то слова из старинного масонского обряда.

Но как говорит Каретный, они уже вели страну от Андропова к Брежневу, от Горбачева к Ельцину. Они планируют и восстание "красно-коричневой" оппозиции, и последующий штурм Дома Советов.

"Следующий этап под названием "Боров" будет связан с устранением Ельцина.

К этому моменту общество станет другим, с иными вождями и лидерами, свободное от вериг, и Россия, обновленная, сбросив балласт истории, войдет в двадцать первый век".

Хорошая фраза, но под балластом истории подразумевается почти весь русский народ. Это проект какой-то новой Хазарии, может быть, и могущественной, но вне русского фактора.

За Каретным, знающим все и вся, мерцает уже некий Вий. И сбрасывают они свои маски только перед дыбой, на которую попадает Хлопьянов. Ему с дыбы уже все видно. Они превращаются в палачей и мучителей. Хлопьянов вступает в борьбу с этими зловещими силами зла, за которыми реально проглядывают все сосковцы и коржаковы, все потанины и братья черные.

Он борется с ними не только автоматом, но и молитвами, заклинаниями. В каком-то смысле — это религиозный роман. От начала до конца.

Не случайно важнейшая роль отведена отцу Владимиру, духовнику, который сопровождает Хлопьянова во многих его странствиях. Не случайно одна из центральных сцен — это знаковая встреча главного героя Хлопьянова со старцем Филадельфом, одним из прозорливейших духовных отцов России.

Старец в солнечной келье, уже готовясь к уходу в мир иной, сам назначил встречу и ждал ее. Он призывает к себе Хлопьянова, говоря о его главном деле:

"Ты — воин Христов!.. Церковь Христова — воинствующая!.. Кто сидит сложа руки, когда идет битва, тот не с Христом!.. А кто выходит на битву, когда и сил не осталось, тот с Христом!.. На Руси идет последняя битва!.. Многие на ней падут, иные сегодня, иные — завтра!.. Кто в этой битве падет за Россию, тот с Христом, тому сама Богородица очи закроет!.. Многие из русских воинов взяты на небо, сидят у Престола Господня, молятся за нас, ведущих бой за Россию!.. Их число не исполнилось, осталась малая толика!.. Как исполнится число и последние будут востребованы, так и конец битве, конец времени!.. Христос во славе и свете явится на Русь, и будет Россия Царством Божиим, и в ней просияет Свет!"

А пока завещал отец Филадельф день и ночь сражаться за Россию, невзирая на раны. Ибо много в Москву слетелось бесов, и в Кремле бесы. И хотел Хлопьянов уйти и сберечься, но именно старец Филадельф не допустил, убедил, внушил веру в важность мученической миссии. "Это наша русская доля!.."

...Вскоре после встречи отца Филадельфа зверски убили. Убитый схимник выполнил свою миссию до конца. Мученический крест лег уже на Хлопьянова. Идти и страдать за Россию.

Конечно, в центре романа острый политический конфликт, среди героев — и Хасбулатов, и Руцкой, и Бабурин. Но за политикой проглядывает уже метафизический конфликт добра и зла. Зло в этой бойне, в этой мучительной казни Хлопьянова победило в материальном мире, уничтожило центр сопротивления, убило его героев, палачески расправившись с Хлопьяновым, но духовно зло проиграло.

Сам роман — свидетель духовной Победы России и русских героев.

После казни Хлопьянова, после расстрела Дома Советов в 1993 году история пошла по другому пути. Герои гибнут, а их идеи овладевают умами многих.

1993 год — это год изменения русской истории. И отнюдь не в ту сторону, в какую хотели потянуть бесы, не в ту сторону, о какой пророчествовал полковник Каретный. История медленно, но верно пошла по русскому пути. С поражения 1993 года, как это ни странно, политики всех мастей вынуждены были прислушиваться к голосу русского народа, даже президент заговорил о поисках новой национальной идеи. Русскую историю не удалось загнать в желоб проамериканской политики, Бильдербергского клуба. Значение 1993 года в том, что вектор русской истории был выправлен.

И теперь он развивается в направлении русской Победы.

В романе Александра Проханова через всех его героев и формируется идеология русской Победы. Во имя Победы и гибель Хлопьянова, и молитвы старца Филадельфа, и формирование всех без исключения фрагментов сопротивления, чтобы в итоге чаша Победы была соединена и предстала перед миром цельной. Кто знает, какое важное слово несет, может быть, и малый, с виду незначительный осколок ее?

Таким образом 1993 год становится нашей Победой. Может, не самой огромной, не сравнимой с Победой 1945 года, с Полем Куликовым или с Ледовым побоищем. Но все же великие победы, как и эта Победа, — исправляли русскую историю в заданном направлении.

Что это за русское направление? Это не Запад и не Восток, это фактор, удерживающий всю мировую ось в равновесии между добром и злом. Это Победа духа над плотской материей. Победа справедливости над алчностью.

Канонизируя в своем романе Хлопьянова, Александр Проханов одновременно канонизирует всю плеяду наших героев с древних времен до последних погибших в недавних боях в Дагестане. Он этим романом продолжает героическую традицию в русской литературе, традицию книг о героях, таких, как книги Николая Островского "Как закалялась сталь", Александра Фадеева "Разгром" и "Молодая гвардия". Роман этот встраивается в череду советских романов о героях, которые закрепляются в русском сознании. Полковник военной разведки Хлопьянов, как и реальный мученик чеченской войны русский солдат Родионов, отказавшийся снять православный крестик с шеи и за это погибший мученической смертью, а ныне прославляемый в русских храмах, и как герои Великой Отечественной войны "Красные патриоты" Талалихин, Матросов, Галушин, Гастелло, Кошевой, Космодемьянская, Яков Джугашвили, Карбышев, — это все святые русские люди, погибшие за нашу Победу.

ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА РУССКИЙ ПУТЬ, ради которого терпит пытки и умирает Хлопьянов? Во имя чего он терпит боль?

"Хлопьянов почувствовал, как в грудь ему вонзилась глубокая пышная боль, окружая сердце ломаным сложным орнаментом. Он кричал, задыхался в объятиях палача, дергал ремнями. А ему вместе со звездой вырезали сердце. Когда его отпустили, он повис, истекая кровью, дико вращая глазами. На груди его, среди алой росы, бегущих красных ручьев, кровянела звезда, его последняя боевая награда... Он звенел болью, как жуткая звонница с навешенными колоколами боли..."

Это русская альтернатива миру. Мир давит на нас сатанизмом, фашизмом, чуждыми религиями, властью доллара. И многие сдаются, предают, терпят поражение, уходят в тень. И тогда Россия начинает уклоняться от своего пути, терять свои территории, ресурсы, а, самое страшное, терять свой дух. И каждый раз нужен Ослябя и Пересвет, нужен Иван Сусанин, нужен Тарас Бульба, нужен Хлопьянов, чтобы народ опомнился и отринул врага.

Темный мир зла подобен пирамиде, где внизу суетятся мелкие бесы, разные гайдарчики, шумейчики, чубайсики, а где-то на вершине сидит рогатый прелестник с алмазной шестиконечной звездой во лбу. Он стремится показать свое превосходство, подчинить себе все народы.

Наша, русская, альтернатива — иная. Это пирамида, повернутая острием вниз. Внизу всегда стоит русский великомученик, пирамида втыкается в его сердце, разрывает его, но от него пирамида идет ввысь лучами света, лучами любви, и расширяясь, этот свет и эта любовь образуют царство справедливости, добра. Это русская картина мира. И в третьем тысячелетии мы все должны восстановить эту пирамиду, эту благодать, которую мы дарим всему человечеству.

Именно такими высшими великими целями оправданы все наши жертвы. Ради земного блага, какого-то бытового устройства люди не шли бы на гибель и муки. Уж лучше быть живым в рубищах, чем умирать за каменные палаты. Именно бесцельность гибели поражает во всех ельцинских авантюрах. Потому и рушится этот режим, как бы ни подпирали его полковники каретные и даже их высшие многомудрые начальники.

В душе русского человека живет образ Рая. В ХХ веке он принял образ коммунизма. Предчувствием Рая для Хлопьянова и его возлюбленной стал русский Север, Поморье, куда они вырываются из бесовской Москвы в начале лета 1993 года.

Это и искушение — останься в раю, работай, люби, рожай детей. Природный гармоничный мир, где люди с утра идут ловить рыбу, вечером возвращаются, усталые, с уловом в дом. Мир, где есть друзья, работа, дом, любовь, природа, рыбы, олени, деревья, церкви, птицы и какой-то столетиями отлаженный поморский уют.

"После студеного ветра в избе было тепло. В открытой печи вяло летало пламя. Катя и Аня, разгоряченные, разрумяненные, с голыми руками, склонились над тестом..."

Спокойный домашний быт...

"Из моря надвигалось безымянное диво, ослепительное, нацеленное на них, делающее их причастными к этому вселенскому чуду. Сеть мокрыми шмотками наваливалась на борт. Поверхность моря лопнула, как от донного взрыва. В пролом хлынули ослепительные лопасти света, ударили огненные белые языки. Огромные рыбины, светлые, серебряные, с лиловым отливом, с проблеском фиолетовых молний, изгибали хвосты, тыкали скользкие морды, вращали золотые глаза, секли, кололи, брызгали слизью, лупили плавниками..."

Спокойная мужская работа...

Почему бы не остаться в этом северном Раю и Кате, и Хлопьянову?

"Хлопьянов чувствовал на лице тугой холодный ветер. Любовался Катей, которая казалась статуей, вырезанной на носу корабля. Ее порозовевшее от ветра лицо сочетало в себе прозрачное море, отраженное облако, золотой берег, утиную стаю и его восхищение и любовь к ней. И мгновенная счастливая мысль — сын, который у них родится, все это в себе соберет. Чудную синеву, розовый, парящий над морем архипелаг, черную с белым под крыльями утку, которая, выгнув шею, летит над водой, проносит свое отражение. Катя, словно угадала его мысль, обратила на него сияющие глаза..."

Это ожидание чуда переполняло их. Они уже и дом присмотрели на покупку.

Но если не будет России — не будет и этого чуда, не будет ни дорогих уже людей, ни оленей, ни рыбы. Знание, совсем иное, переполняло полковника разведки, и он оставил свой земной северный Рай, ушел навстречу Подвигу и грядущей Победе.

Север в романе, как метафора красоты, метафора грядущей жизни. В каком-то смысле — метафора будущего России. Красота — у любого созидательного дела. Красота жизни и была уже у многих в минувшие десятилетия. Своя красота — у ученых: физиков, математиков, ядерщиков. Своя красота — у врачей, учителей, строителей. Где она нынче? Это красота русской цивилизации, о которой мы сегодня много говорим и пишем. Которая не укладывается ни в западные, ни в восточные мерки, которую у нас отбирают, но она живет в каждом из нас, и даже враги испытывают ностальгию при ее утрате. Красота русской цивилизации включает в себя и машины, и космодромы, и поля, и реки, и крестьянский труд, и армию, но живет она идеей всемирного добра, и это неискоренимо.

Только вместе, поняв наши утраты и наши жертвы, мы сможем выстоять. В этом и есть главный урок 1993 года — народ должен осознать себя народом и объединиться. Осколки русского сопротивления должны быть собраны и стать чашей Победы. Это и стало идеей блока "За Победу".

Заповедь погибающего великомученика Хлопьянова, заповедь старца Филадельфа, заповедь самого романа — в великом соединении всех во имя баррикад 1993 года. Так же, как в дни Октября каждый год, собраться у часовни, которую, может, и украсят иконы с изображением наших русских героев, всем обняться и там, на святых местах, заключить договор о русском согласии.

"Красно-коричневый" Александра Проханова станет не только хроникой, летописью, иконой нашего времени, роман станет нашим оружием, знаком Победы. Он должен быть на полке у каждого русского патриота. Он будет во всех наших сражениях. Со всеми сомнениями героев, с обольщениями, которым подвергаются и Хлопьянов, и его друзья, эта книга близка нам, ибо и мы проходим такой же путь сомнений и очарований, уныния и неверия, прежде чем обретаем искомую веру в Победу.