Полина Винникова

1 августа 2013 1

Культура Происшествия

Памяти Михаила Горшенева

В ночь с 18 на 19 июля погиб от остановки сердца, вызванной "передозом", Михаил "Горшок", Горшенев, лидер панк-группы "Король и Шут". Он боролся против наркозависимости. Пережив в 90-е годы восемь клинических смертей, в нулевые он радостно, с облегчением и искренне хвастался, что покончил с зависимостью навсегда и точно, но на деле всё оказалось жестче и тяжелее. Ему, отдававшему жизненную энергию миллионам соотечественников, не хватило физических и духовных сил, чтобы спасти себя самого. Единственным человеком, по его собственным словам, эффективно помогавшим ему в борьбе, была его любимая жена Ольга, мать его родной и приемной дочек; но она в этот день домой вернулась, как Маргарита к своему Мастеру, слишком поздно.

Смерть эта потрясла, но потрясла - это потасканное и неточное слово. Все дружно если не взвыли, то удивленно охнули и сели, пытаясь как-то осмыслить, что это за утрата и какой ширины пробитая в ноосфере дыра. Самые частотные фразы: "Мы выросли на них!" "И я тоже, когда был подростком!..". И пародоксальная формулировка: "Я их не слушал... Но человека жалко. Как-то даже не по себе".А дальше много задумчивости, и какая-то неуловимая, но довольно тяжелая мысль.

Очевидно, что покинула нас личность необыкновенная, теплая, яркая и живая. Одна свеча, одна из горящих электрических стрелок силы и радости нашей земли. В "Горшке" пылало что-то, что было больше него: энергия, пронизывающая это цыгановатое существо, делала его человеком-эпохой, хотя бы для подростков.

Музыкой, пусть и рассчитанной на грубое и неискушенное "зеленое" ухо, живо и свежо, как утро, он передал большую часть того, что есть в наших местах неповторимо прекрасного: память камней, видевших трагедии, цветущий ослепительный ленивый полдень влюбленного, и разгул стихии, бурю над прижавшимися к земле деревеньками, и туманный утренний рассвет над рекой, тревожную грозу в лесу, горький холодный дымный свист ветра над степью, и много, много такого, о чем невозможно сказать, но что знакомо нам всем. Все это он обрамлял в буйный и веселый звон своего существа, передавая дикий, иррациональный оптимизм пустой эпохе, которая досталась нам, детям 90-х. "Лихие девяностые" были "лихими" для взрослых - для детей и подростков они были пустой эпохой, пустым местом с отсутствием какой бы то ни было реальной опоры. "Горшок", косматое буйное чудо природы, из этой пустоты: откуда-то из пней, асфальта, из-под развалин, - запросто вытаскивал энергию и передавал иррациональную бурлящую силу растущим организмам. Впечатление от его внезапной смерти такое, что всем разом запретили в какую-то сторону расти, в какой-то просторной и счастливой стране запретили гулять дальше изведанных пределов.

"Одноклассников интересовали девчонки. Или дворовый футбол. Или еще что-то. А я всё свое детство промолчал. Открыть рот и заговорить я немного стеснялся. Как можно рассказать о том, что я тогда видел? Зато меня не нужно было развлекать: мне достаточно было посмотреть на стену, чтобы тут же вывалиться из мира. Я начинал мечтать. Или рисовать свои странные картинки. Мой панк-рок никогда не был социальным протестом. Панк для меня был как детская волшебная страна" (Горшенев о своих детских годах).

Это был безумно нужный человек для своего времени. Лучший и единственно возможный вожак для детей в мире, который из стройных, скучных районов социалистической регламентированности и нравственной чистоты вдруг превратился в темный и дремучий лес, в развалины, полные самых черных реальных - не сказочных опасностей. "Страшилки" "Короля и Шута", положенные на мажорную музыку, с кипящим весельем и буйным мужеством вокалом, - в какой-то момент делали нас сильнее, выдвигали на первый план радость свободы, делали эту свободу для каждого - радостной и своей, а море реального зла - по колено.

..Лет в 14 я смотрела на мир сквозь "Короля и Шута", и смотрела с большим вдохновением. И много чего выдержала, покушав их энергии. Меня не съели скинхеды-одноклассники, я пережила лютую тридцатиградусную зиму на неотапливаемой даче с четырьмя малявками, братиками и сестричками, на руках, пилила дрова и полоскала запачканное малышами белье в тазу возле проруби. Теплым было творчество КиШей, и меня на все хватило. Помню, в феврале топила ночью баню, чтоб искупать семью утром, и бегала в одной рубашке по морозу от колодца до бани с тяжелыми ведрами, залезала по елке, наполняя вручную бак на чердаке, и напевала их песенки. Дома мои спали, и вокруг на километры не было ни одного человека. Я посмотрела вверх - морозное небо было усыпано звездами, но я никогда не умела найти ни Малой Медведицы, ничего. И хоть я была абсолютно трезвым ребенком, вдруг закружилась моя голова, как от вина, и из звезд сложились силуэты, нарисовалось бесчисленное множество фигур: косматые полушуты-полупанки, монахи, красавицы в венках, звери и мотоциклы. Расхохоталась я, любуясь ожившим веселым миром, над километрами пустых снегов...

Но как получилось так, что сам он захлебнулся? Верно, раскачав ядами свою детскую способность видеть собственную страну, превратив ее в страну для многих других, он расшатал самого себя. И, найдя настоящее человеческое, семейное счастье в земной жизни, уже не смог себя склеить. Любимая жена вытащила его из зависимости раз; но, продержавшись несколько лет, он сорвался снова. В марте этого года он прошел в клинике курс лечения и "подшивку"; но не помогло.

"А психолог не всем помогает. Есть группы анонимных наркоманов, "Двенадцать шагов" называется. Я туда ходил - это смешно. Верующим - им проще, они за Бога цепляются и держатся. А я - материалист, и четко знаю, что со мной будет после смерти. Я выкарабкался на страхе. Потому что, если бы сорвался тогда, - это всё, смерть. Я бы очень хотел верить в Бога. Если бы пришел момент, когда я по-честному смог бы прийти в церковь, то ничего другого мне было бы и не нужно Но я не могу".

А cмог бы "Горшок" так вкалывать и выкладываться на бесконечных ежедневных концертах, если бы он был верующим? Если бы он не считал, что весь смысл жизни - на земле?

Может, и не смог бы.

Видимо, самому Небу этот человек нужен был атеистом. Для сотен тысяч других атеистов.

Смотрите! На прощании в спорткомплексе "Юбилейный" стоит гроб. Но лицо Михаила Горшенева в гробу мирно, удовлетворенно, полно какого-то добродушного удивления и чуть ли не улыбается. А смерть часто меняет веселое и уверенное при жизни лицо человека на тревожную или страдальческую маску, пугающую близких. Вспомните историю Ксении Петербуржской: светская женщина ушла в бездомные монахини, после того, как лицо ее мужа, умершего пьяным, после кончины изменилось на выражение страшной муки.

Я думаю, что Горшок встретился с Богом, и как беседа, так и результат положенных на весы добра и зла, знания и поступков оказались отнюдь не печальны.