Алексей Касмынин

28 августа 2014 1

Культура

Классика европейской живописи в Пушкинском музее

Жара, наконец, перестала грызть старые московские камни и превращать квартиры панельных домов в духовки. Побывавшие в пекле рады и дождю, и холоду. Кажется, что тысячи человеческих умов открыли невидимые окошки и перешли в режим проветривания. Говорят, что это лето ещё успеет согреть тех, кому полученного тепла было недостаточно. По этому случаю в залах Пушкинского музея теперь работают мощные кондиционеры. Хотя, конечно, глупо было бы идти туда только за порцией спасительного холода. Для того, чтобы посетить здание с колоннами, пропитанное духом модерна, найдутся поводы куда важнее. Например, выставка "Рубенс, Ван Дейк, Йорданс Шедевры фламандской живописи из собрания князя Лихтенштейнского", которая продлится до 19 октября.

Лихтенштейн - карликовое государство, втиснувшееся между Австрией и Швейцарией, как песчинка между створками устрицы. Не является членом Евросоюза, но признано частью Европейского экономического пространства, также Лихтенштейн участвует в Шенгенском соглашении. При своей площади, которая приблизительно равна ста шестидесяти квадратным километрам, это государство-молекула вмещает несколько замков и крупных художественных музеев (а также музей лыж). Правда, само собрание князя Лихтенштейнского, пятьдесят пять картин из которого можно сейчас увидеть в Москве, находится в пригородном дворце княжеской династии, который расположен в Вене. Причём, допуск к тамошней коллекции можно получить только по предварительной заявке. Так что у посетителей Пушкинского появился шанс увидеть по-своему эксклюзивный художественный материал.

Золочёная арка исчезла с парадной лестницы Пушкинского - это безусловный плюс. С другой стороны, затея с новыми правилами тарификации входных билетов получила дальнейшее развитие, и в некоторой степени процесс посещения музея усложнился. Теперь для того, чтобы зайти на территорию временной экспозиции, нужно доплачивать. Это весьма странно, если учитывать факт, что те же "Шедевры фламандской живописи" занимают центральные залы второго этажа.

Новые правила также косвенно намекают на то, что временные выставки в Пушкинском будут впредь регулярно сменять друг друга. А значит, впереди столицу, вероятно, ожидает множество привлекательных экспозиций. Возможно, когда-нибудь организаторы рискнут привезти несколько значимых произведений (или даже одно единственное) какого-либо автора вместо внушительного количества второстепенных. Если, конечно, хранители за рубежом согласятся опустить, к примеру, "Гернику" или "Гиперкубическое тело" на гастроли.

Центральной фигурой выставки "Шедевры фламандской живописи" является Питер Пауль Рубенс. В Пушкинском сейчас представлено девятнадцать его картин. Всего же на счету этого мастера барочной живописи состоит порядка шестисот полотен. За свою жизнь Питер Пауль Рубенс успел заступить на всех, открытых к тому моменту, художественных континентах. В разные периоды творчества он мог подражать Тициану, Тинторетто, Корреджо и даже Леонардо да Винчи. Это позволило Рубенсу так разнообразить собственную методологию, что на его картинах вряд ли удастся найти повторения. Будь то композиция, колористика, жесты и позы, способ наложения краски или даже отношение к движению линии, Рубенс всегда удивлял. Это делает его творчество похожим на облако в ветреный день. Стоит отвести взгляд, и оно уже изменилось, но при этом всё равно осталось облаком.

В Пушкинском выставлен "текучий" Рубенс. Его линии, как карта океанических течений. Кажется, что художник, работая над картинами этого периода, мог с интересом изучать движения собственной руки, позволял линиям плыть настолько свободно, насколько это было допустимо, чтобы образ, создаваемый на холсте, не распадался на бессвязные элементы.

И если в творчестве Питера Пауля Рубенса всегда слышится гимн, прославляющий мирское изобилие, то его ученик Антонис Ван Дейк, хотя и будучи манерой схожим с учителем, двинулся в направлении более сдержанного реализма. Картины Ван Дейка, а он является признанным мастером портрета, в чём можно убедиться, увидев на выставке "Портрет Марии де Тассис", точнее и прохладнее. Он использовал более холодную цветовую схему (грубо говоря, тяготеющую к синеве), а его линии никогда не двигались по холсту так же свободно, как у Рубенса. Они подчинялись воле Ван Дейка, который, если бы знал такое слово, мог бы сказать о себе, что стремится к большей фотореалистичности, нежели учитель.

Картины в Пушкинском позволяют рассмотреть кисть Рубенса и Ван Дейка. Разглядывая мазки, наложенные на холст, можно косвенно вообразить, до какой консистенции они разводили краски и сколько слоёв накладывали для получения того или иного оттенка.

Некоторые картины втиснуты в слишком узкие для своих размеров пространства, в коридорчиках над парадной лестницей Пушкинского не хватает места, чтобы соблюсти элементарное правило "полторы длинных стороны холста". А чтобы выставку можно было считать хорошо организованной, это расстояние вообще должно приблизительно равняться трём длинным сторонам.

Поначалу "Шедевры фламандской живописи" соседствовали с экспозицией, посвящённой Ренессансу. Я думал, что такое ощущение сложилось только у меня, но позже узнал, что многим "Ренессанс" показался зловещим, вымученным и давящим. У барочных фламандцев нет этой атмосферы неизбежно надвигающейся чудовищной кары. Кажется, что барокко сбросило со своих плеч часть груза ответственности перед религией и занялось художественной игрой, ради которой никто не жалел ни сил, ни средств. Появились (или, точнее, были заново открыты и переосмыслены) новые жанры - охотничьи сцены и картины сугубо развлекательного толка. В нашем веке трудно полностью это прочувствовать, но во времена Рубенса люди посещали художественные галереи не только и не столько ради соприкосновения с великим искусством, сколько для того, чтобы посмотреть на диковины и красоты, в общем, чтобы развлечься - как мы сейчас ходим в кино. Причём, внимание публики доставалось не только мастерам, вошедшим в историю. В галереях стояли одиночные стулья, которые можно было переставлять по залам, чтобы, сев на них, часами разглядывать, например, картину с попугаями, по нынешним меркам выполненную крайне заурядно.

Развлекательные полотна есть и у самого Рубенса, стоит упомянуть его знаменитую "Охоту на гиппопотама", которую, к сожалению, в Москву не привезли. Зато в Пушкинском можно увидеть "Дары моря" кисти Жака Йорданса - полотно, заселённое всяческими морскими существами, а также множество пейзажей работы именитых фламандцев. Эти картины, должно быть, вызывают приступы зависти у искушённых коллекционеров.

Рис. Питер Пауль РУБЕНС. Сатир и служанка с корзиной фруктов