СТАЛИН: ОСОБЕННОСТИ МЕТОДА
Шамиль Султанов
11 марта 2002
23
0
11(434)
Date: 12-03-2002
Author: Шамиль Султанов
СТАЛИН: ОСОБЕННОСТИ МЕТОДА
О СТАЛИНЕ МНОГО НАПИСАНО.
Казалось бы, даже очень много. Но можно ли утверждать, что внутренний метод "вождя", внутренняя система его личностного мышления известны сегодня лучше, чем при его жизни?
Да, о Сталине очень много написано. Но большинство из этого написанного, прямо или косвенно, сделано "по заказу". О нем писали и пишут либо те, кого он сам однозначно отнес бы к внешним врагам, либо те, кто считался бы им внутренними врагами, либо "друзья", которые больше заинтересованы в подтверждении своих политических взглядов по поводу "вождя народов", чем в раскрытии глубокой, неординарной, противоречивой личности самого Сталина.
При жизни одного из самых неординарных политиков ХХ века публикуемые о нем материалы носили строго прикладной, идеологический характер. А потому вряд ли могут быть отнесены к материалам, способным раскрыть метод и внутреннюю личностную стратегию Иосифа Виссарионовича.
Сам Сталин никогда не писал и не намеревался писать свою автобиографию. Так же, как, впрочем, не занимался этим и Ленин. И дело не только в том, что у двух выдающихся лидеров большевизма не было времени для написания соответствующих опусов. Или соответствующего тщеславия.
Политическая автобиография — это последняя попытка политика обмануть Историю, задним числом продемонстрировав читателям превосходные замыслы, которые-таки реализовались (или не реализовались из-за коварства многочисленных врагов).
Сталин был прежде всего Революционером. А личностная история Революционера, действительно осознающего себя таковым, неотделима от истории Идеи, адептом которой он является и которую он реализует. В этом смысле действительные революционеры похожи на искренних, убежденных мистиков. Истинный революционер чувствует себя не только призванным этой Идеей, но и находящимся внутри самой этой развивающейся Идеи. Поэтому Бисмарк или Черчилль могли написать свою политическую автобиографию, а Фома Аквинский или Джелалетдин Руми — не могли в принципе.
С другой стороны, известно, как тщательно и скрупулезно подходил первый руководитель Советского Союза к редактированию своего собрания сочинений. Иосиф Сталин, в силу своей специфической внутренней религиозности революционера, в силу своего внутреннего духовного развития, был действительно личностно искренен в том, что он писал о себе и своем революционном в широком смысле времени.
ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ СТАЛИН
жил в переломном времени, которое, собственно, и состояло почти сплошь из вышедших на поверхность кровавых, действительно непримиримых противоречий, самого грубого насилия, невиданного до этого в Истории. (Переломный характер этого времени по-настоящему станет ясен, возможно, через несколько десятилетий). Именно в этот период индустриализация как первая стадия всемирной глобализации достигает пика своего развития, по крайней мере в десятке ведущих стран мира. История человечества именно в этот период начинает невиданное когда-либо до этого тотальное и угрожающее ускорение.
Именно индустриализация, окончательно оторвав человека от природы, разрушила его традиционные религиозно-моральные основы и стимулировала выход на поверхность общественной жизни, энергии насилия, небывалых до этих пор масштабов. Кажется, Шпенглер меланхолически заметил, что в Европе религия умерла, уйдя в искусство.
В этот период начали радикально рушиться сформировавшиеся в течение столетий представления о мире, казалось бы, еще недавно устоявшиеся нравственные предписания и моральные системы прошлого. Стало кардинально меняться само понятие "реальность" как результат многомерного человеческого опыта, в том числе связанного с прошлым и будущим. Различные идеологические и политические интерпретации, вытекающие из изощренных научных концептов, культурных метаморфоз и искусственно создаваемых моральных систем, обслуживающих экономический рост, в своей совокупности стали заменять исчезающую традиционную, эмпирическую и проверяемую человеческую реальность.
С другой стороны, ускоряющаяся материалистическая и технологическая история, отвергая, казалось, устаревшие религиозные догмы, требовала внесения изощренной квазирелигиозности в самую рациональную социальную теорию и практику.
ИМЕННО В ПОГРАНИЧНЫХ СИТУАЦИЯХ КРИЗИСЫ В ЛИЧНОСТНОМ ПЛАНЕ
воспринимаются наиболее остро и драматично. Может быть, как раз в личности Иосифа Сталина — выходца из небольшого грузинского народа, входившего в состав все более опускавшейся в тотальный, системный кризис Российской империи, проявились в полной мере многие из этих исторических противоречий. "Времена не выбирают, в них живут и умирают".
Многие исторические обвинения, даже кажущиеся вполне справедливыми в адрес И.С., на самом деле фактически являются обвинениями в адрес той переходной эпохи, которая, кстати, продолжается, и в которой мы, хотим того или нет, по-прежнему живем.
БИОГРАФИЯ ИОСИФА СТАЛИНА, ДАЖЕ НА ВЗГЛЯД НЕИСКУШЕННОГО
и беспристрастного человека, содержит в себе огромное количество тайн, которые до сих пор не раскрыты. Конечно, нельзя забывать, что сам Сталин, и в силу своего личного характера, и в силу своего жизненного опыта, был одним из величайших конспирологов XX века. Но, по сути, конспирологией была проникнута и история большевистской партии, и вся политическая ткань той эпохи. И не только России.
Один только пример. Известно, что идея Ленина о "партии нового типа" впитала в себя представления Огюста Бланки и российских народовольцев. Однако, несмотря на длительный срок культивирования идеологизированного "Краткого курса ВКП(б)", а затем и многотомных "Историй КПСС", до сих пор неизвестно, как в действительности формировалась революционная партия большевиков, именно как политическая корпорация принципиально нового типа, как в ее рамках взаимодействовали "внутренняя организация" профессиональных революционеров и партия масс, каким образом она финансировалась, каковы были отношения с тогдашним российским истеблишментом (в частности, с главным противником большевиков — могущественным Министерством внутренних дел Российской империи).
Можно только предполагать, что реальные механизмы функционирования такой корпорации были известны только достаточно узкому кругу большевистских лидеров, в число которых на каком-то этапе вошел и Сталин.
Причем функционирование этой специфической партийной корпорации было весьма далеким от жесткой бюрократической регламентации.
С одной стороны, из марксистской теории следовал основополагающий вывод по поводу "исторического творчества масс". С другой стороны, на бескрайних просторах Империи многое зависело от личных способностей руководителей революционных комитетов на местах, качеств этих профессиональных революционеров, их знаний и интуиции, их способности "жить в гуще масс, жить с массами, знать интересы масс".
Иначе говоря, креативный революционный марксизм предполагал, что в Истории "историческое творчество масс" должно сопрягаться, а в идеале возглавляться "революционным творчеством" вождей, лидеров, постоянно связанных с этими массами.
СТАЛИН, В СИЛУ СПЕЦИФИКИ СВОЕЙ УНИКАЛЬНОЙ, ЛИЧНОСТНОЙ ИСТОРИИ,
опыта своей революционной деятельности, был поставлен в такие условия, что не мог не выработать некоей собственной долгосрочной "картины мира", своего "цивилизационного проекта", который потом, после 1917 года, и особенно после смерти Ленина, он и реализовывал.
В этой связи необходим обязательный учет нетривиального интеллектуального уровня Сталина. Действительный талант политического лидера, особенно в условиях быстрых исторических трансформаций, заключается в том, чтобы "учиться, как учиться".
Сталин не заканчивал университетов, что было характерно для многих его коллег по руководству большевистской партии в начальный период советской власти. Однако он, начиная еще с периода пребывания в Тифлисской духовной семинарии, настойчиво, на ощупь вырабатывал собственную систему самообразования. И прежде всего через систематическое чтение. Однажды он сам обмолвился: "Было время, когда я прочитывал до 500 страниц в день". Причем невзирая на какие-либо внешние обстоятельства.
Непримиримый сталинский враг Лев Троцкий приводит такой эпизод. В 1908 году Сталин находился в бакинской тюрьме: "...на первый день Пасхи рота Сальянского полка избивала всех без исключения политических, пропуская их сквозь строй. Коба шел, не сгибая головы, под ударами прикладов, с книжкой в руках".
Еще один характерный пример из этого же тюремного периода жизни будущего первого генсека: "Среди заключенных находились лица, которые вчера или сегодня были приговорены к смерти и с часу на час ждали окончательного решения своей судьбы. "Смертники" ели и спали вместе со всеми остальными. На глазах арестантов их выводили ночью и вешали в тюремном дворе, так что в камерах были слышны крики и стоны казненных. Всех заключенных трепала нервная лихорадка. Коба крепко спал или спокойно зубрил эсперанто (он находил, что эсперанто — это будущий язык Интернационала)".
Сталин был, пожалуй, последним, своего рода, энциклопедистом компартии Советского Союза.
ОДНАКО ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКОГО РЕВОЛЮЦИОНЕРА,
прошедшего суровую школу ссылок, тюрем, каторги и т.д., научившегося постоянно рисковать своей жизнью, книжное знание было лишь подспорьем, дополнением к живому знанию практики, то есть тому знанию, которое, собственно, и вызывает необходимые изменения в истории.
И ключевым является здесь знание Сталиным народа, которым ему впоследствии пришлось руководить. И он знал не только сильные стороны этого народа, но и его многочисленные отрицательные качества.
Сталин был эвристически ориентированным, монументальным конструктивистом в политике. Чтобы преодолеть в рамках революционной трансформации страны эти отрицательные качества народа, вновь привить ему высокое достоинство и самооценку, опять сделать его историческим субъектом, способным не только на выживание, но и на прорыв в будущее, Иосиф Сталин инициировал создание грандиозного исторического мифа, который состоял в кардинальном идеологическом пересмотре прошлого, формировании новой героической истории народа и построении целой системы идеологических и культурных концептов, в которых отрицательные качества будущего "советского народа" превращались в свою противоположность. (В данном случае под "мифом" имеется в виду культурологический концепт, через который происходит историческая самоидентификация, самоосознание народа как некоей целостности, связующей прошлое, настоящее и будущее. Идеология в этом контексте — всего лишь компонент такого мифа).
И ключевым компонентом этой новой сталинской мифологической картины мира стал невиданный, монументальный культ "великого советского народа", т.е. доведенный до своего логического конца марксистский тезис о народе как создателе истории.
Мало кто сегодня задумывается, что "культ личности" без культа народа не имел бы никакого ни политического, ни социального значения. Более того, в рамках общего сталинского метода "культ личности" — всего лишь обязательный, но частный компонент "культа народа".
Хотя "культ личности Сталина" был вроде бы "развенчан" Хрущевым, диссидентами и западными "советолагами", тем не менее, в политическом пространстве Советского Союза, а потом и России, этот феномен постоянно в той или иной форме воспроизводился. Правда, приобретая все более гротескные формы, Сталинский миф о "великом народе" по-прежнему является прямо или косвенно ключевым и у правых, и у левых, и у так называемых центристов, и, прочих. Хотя на самом деле, от этого "величия" ничего не осталось, кроме огромной мелкобуржуазной биомассы.
У СТАЛИНА БЫЛО СПЕЦИФИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К ТЕОРИИ.
Как искренний марксист он постоянно подчеркивал значение теории, прежде всего как обязательной формы исторической борьбы рабочего класса. В этом смысле он был своего рода жестким, даже ортодоксальным марксистским догматиком. Как известно, Энгельс ставил теоретическую борьбу на один уровень с политической и экономической в революционной деятельности.
Однако как человек дела Сталин не мог не воспринимать теорию прагматически. "Конкретный анализ конкретной ситуации — живая душа марксизма". Иначе говоря, теория для него, должна постоянно проявлять свою эффективность в конкретной революционной деятельности.
Отсюда следует, что сталинизм как метод был интеллектуально-конструктивистским прагматическим феноменом, основанным на теоретическом базисе, а вовсе не нагромождением спонтанно-интуитивных действий и акций, связанных с тривиальной борьбой за власть.
ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ ИНДИВИДУАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ
как метода неотделима и от личностной биографии Сталина. В детстве и юношеском возрасте Сосо, а позднее Коба, отличался от своих сверстников выдающимися способностями в учебе, прежде всего своей памятью, впечатлительностью, стремлением к самостоятельности, скрытностью, стремлением к одиночеству, обостренным чувством справедливости, бойцовскими и лидерскими качествами.
Без сомнения, Сталин являлся по-настоящему творческой личностью. И помимо личных предпосылок, этот фактор определяется, по крайней мере, двумя социальными факторами.
Во-первых, семейная атмосфера: тяжелые отношения с отцом, который так и не смог добиться доминирования над Сосо (и кроме того, достаточно рано умер) компенсировались близкими, эмоционально-теплыми отношениями с матерью. В то же время его мать, неграмотная женщина, не могла контролировать внутреннего духовного развития своего сына. Во-вторых, маргинальность социального статуса Кобы. Как профессиональный революционер-аскет в своей жизни он фактически был привязан только к одной структуре — радикальной большевистской партии. Даже семья оказалась для него на втором или третьем месте.
Весьма важным для становления метода Сталина является его специфическое религиозное чувство или, скорее, даже религиозное самоощущение. Именно не церковность, не стремление к соблюдению внешних ритуалов, а обостренное религиозное чувство как некая личностная направленность к Абсолюту, ощущение своей связи с Абсолютом, ощущение своей призванности Абсолютом и связанная с этим религиозная бескомпромиссность.
Его мать, бывшая крепостная, была искренней, глубоко верующей христианкой. И именно она дала соответствующий толчок Сосо. Поэтому он, кстати, был самым выдающимся учеником в Горийском духовном училище.
Однако тяжелые социальные условия жизни Сосо, трагические взаимоотношения с отцом, бурно развивающееся внутреннее духовное развитие, внутренний радикализм, лицемерие, характерное для Тифлисской духовной семинарии, привели его достаточно рано к разрыву с христианским кредо веры.
Религия в своей социальной ипостаси — всегда идеология. И если она здесь обслуживает власть предержащих, то следовательно, она олицетворяет Зло. А борьба с дьяволом не терпит компромиссов.
Личностные качества Кобы не могли не привести его к радикальному марксизму-большевизму. Ему не могла не импонировать революционная, теоретически обоснованная бескомпромиссность большевизма, радикальное отрицание старого, наличие в нем принципиально новой картины мира, четкое определение и противопоставление добра и зла и т.д. Именно в рамках радикального марксизма-большевизма Коба должен был почувствовать свою избранность Историей.
Религиозное отношение к марксизму убежденный атеист Сталин пронес до конца своей жизни. Как религиозный неофит он всегда оставался догматиком к основополагающим доктринальным установкам марксизма. И в то же время как практик-революционер он был приверженцем творческого марксизма. Именно Сталин, а не Ленин, стал фактическим создателем "советского марксизма".
В частности, он сделал марксистскую идеологию механизмом эффективной социальной мобилизации в Советском Союзе, придав ей черты религиозности, вполне узнаваемой, признаваемой и одобряемой в условиях той действительности. В этом смысле совершенно верно, что Сталин являлся теоретиком марксизма. Специфическим религиозным теоретиком.
СТАЛИН КАК ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР БЫЛ,
пожалуй, наиболее ярким представителем так называемого практического, неэмигрантского большевизма.
Именно эти большевики несли на себе всю тяжесть подпольной работы в России, постоянно сталкиваясь с предательством и изменой, в том числе от своих ближайших соратников. (Сталин оказался в последней ссылке в Туруханском крае вследствие доноса Родиона Малиновского, депутата Госдумы от большевиков, хорошего оратора, рабочего, и кстати, любимца Ленина).
Именно практики-большевики, в отличие от лидеров-эмигрантов, оказывались в ссылках, тюрьмах, на каторгах. Именно они и рисковали, занимаясь каждодневной организационной работой, выпуская листовки, газеты, создавая легальные организации и доставая деньги, в том числе и через экспоприации. Кстати, в ленинской партии Сталин принадлежал к числу выдающихся организаторов эксов.
Вот что пишет один из участников революционной борьбы, хорошо знавший Сталина, но явно не импонировавший ему: "По общему правилу, политические заключенные старались не общаться с уголовными. Кобу, наоборот, можно было всегда видеть в обществе головорезов, шантажистов, среди грабителей-маузеристов. Он чувствовал себя с ними на равной ноге. Ему всегда импонировали люди реального дела. И на политику он смотрел как на "дело", которое надо уметь и "сделать" и "обделать".
Еще в предреволюционный период возникли в партии и впоследствии постоянно воспроизводились внутрипартийные противоречия, которые достигли своей кульминации в событиях 30-х годов. Речь идет, в частности, о противоречиях внутри когорты профессиональных революционеров: между "теоретиками-эмигрантами" и "практиками-комитетчиками".
В более широком смысле слова речь шла о соотношении теории и практики в революционном процессе. И пока был жив Ленин, его авторитет как родоначальника российского большевизма достаточно эффективно разрешал это противоречие. После смерти Ленина это противоречие прямо и открыто вышло на первый план.
СТАЛИН СФОРМИРОВАЛСЯ КАК ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР,
основывающий свою деятельность, прежде всего, на знании истории политического процесса в России. Мало кто сегодня знает, что Сталин был, пожалуй, лучшим знатоком в большевистской партии политической истории России, российской политической культуры.
Еще в период между 1905 и 1917 годами у Сталина созрел ряд принципиальных положений, которые потом сыграли ключевую роль в складывании того метода и феномена, что было названо сталинизмом.
Да, врагом российского большевизма является царизм. Но царизм — это, прежде всего, управляемая "сверху" могущественная российская бюрократия, со своей специфической политической культурой. Например, российское министерство внутренних дел имело своих агентов практически во всех революционных организациях, в том числе и в руководстве этих организаций. И когда настал момент "Х" — август 1914 года, практически все эти организации российским МВД были прихлопнуты.
Кроме того, царизм силен поддержкой народа. Но какого народа? Не рабочего класса, который оставался в дореволюционной России в значительном меньшинстве, а многочисленных мелкобуржуазных слоев, не способных к осознанию своих собственных интересов, которые в своей совокупности и составляли абсолютное большинство российского населения даже в 1916-17 гг.
Можно даже сказать, что царизм в России постоянно воспроизводится бюрократией и, как сказал Ленин, "мелкобуржуазной сволочью", для которой характерен абсолютный партикуляризм своих интересов.
Если говорить откровенно, то революция 1917-20 гг. (в октябре она только началась, а по сути произошла в рамках гражданской войны) стала возможной потому, что некогда мощная российская бюрократия стала неуправляемой сверху, раскололась на группировки, тем самым потеряв какую-либо организационную эффективность, а мелкая буржуазия, в связи с тяжестью и невзгодами первой мировой войны, выступила против верховной государственной власти (то же самое произошло и в 1991 году, когда т.н. демократическая революция победила именно из-за того, что рухнул политический контроль над советской бюрократией, а вовсе не из-за силы и мощи внутренних оппонентов советской системы, даже поддерживаемых извне).
Но даже без царизма, в России всегда будет бюрократия и мелкая буржуазия, или по крайней мере почва для воспроизводства мелкобуржуазной стихии. И в этом смысле на пути строительства коммунизма они остаются главными врагами большевизма, даже после свержения царизма.
Сталин был убежден, что в российских условиях организационным методом для тотального подчинения бюрократии революционным задачам и обуздания мелкобуржуазной стихии может стать только партия нового типа — партия-корпорация, партия — "орден меченосцев", с глубокой централизацией, единой психологией и внутренней культурой мышления. ("Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность" — О политической стратегии и тактике русских коммунистов.)
ПОБЕДИВШАЯ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ В РОССИИ,
большевистская революция оказалась в весьма специфическом положении. С одной стороны, к середине 20-х годов стало ясно, что импульсы к всемирной революции постепенно стали затухать. В этом смысле большевистская революция в Советском Союзе оказалась в одиночестве. Вставал вопрос — на какой период?
С другой стороны, внешнеполитическая и внутриполитическая ситуация стимулировала усиление теоретических дискуссий внутри партии, особенно после смерти Ленина по поводу дальнейшей стратегии развития страны.
Сталин, впрочем как и все его идейные противники внутри партии, был убежден в правоте марксизма, утверждавшего, что развитие империализма и его объективных противоречий с железной неизбежностью ведет к историческому переломному моменту — тотальной мировой войне, в которую окажутся вовлечены все крупнейшие капиталистические державы.
Эта война должна привести либо к всемирной социалистической революции, либо к созданию единого всемирного империалистического государства, которое через определенное время погибнет из-за внутренних противоречий, опять-таки открыв дорогу всемирной революции.
Первая мировая война не разрешила всех глобальных противоречий мирового капиталистического хозяйства. Следовательно, вторая мировая война объективно неминуема. Более того, некоторые марксисты утверждали, что грядущая мировая война должна стать, по сути, продолжением, логическим завершением первой мировой войны.
Отсюда следовало, что в условиях запаздывания пролетарских революций в других странах СССР объективно оказывался в весьма драматической ситуации: крупнейшие капиталистические державы могли договориться друг с другом и затянуть свою историческую агонию за счет Советского Союза и его ресурсов. (Советский системный кризис и развал СССР в 1991 году объективно способствовали временному улучшению ситуации в мировом капиталистическом хозяйстве).
Именно перед Сталиным встала стратегическая задача: каким образом осуществить ускоренную индустриализацию и модернизацию аграрной, мелкобуржуазной страны, с низким культурным уровнем в условиях надвигающейся и неизбежной тотальной, в каком-то смысле эсхатологической войны, при этом избежав наихудшего варианта — объединения внутренних врагов (политических представителей и выдвиженцев бюрократии и мелкобуржуазных слоев) с объективными внешними врагами?
ОПОРНОЙ ТОЧКОЙ ДОЛЖНО БЫЛО СТАТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО
форсированное превращение партии в беспрецедентный "орден меченосцев". Это оказалось весьма непростой задачей, учитывая, что после смерти Ленина партия все больше стала превращаться в дискуссионный клуб. Однако, на самом деле в рамках этих дискуссий речь шла о выборе вариантов развития, и о соответствующем лидерстве тем или иным вариантом.
По сути, борьба с оппозицией стала для Сталина способом выработки стратегии развития страны и одновременно борьбой со стратегическими внутренними врагами — традиционно российской малоподвижной бюрократией и антигосударственнической по своей сути мелкобуржуазной стихией. Иначе говоря, речь шла об ускоренном создании мобилизационного типа государства, способного обеспечить выживание страны и народа в надвигающихся экстремальных условиях глобального кризиса.
Поражение "левой оппозиции" (Троцкого, Зиновьева, Каменева) означало удар по той части советского бюрократического аппарата (ядром которого являлись представители эмигрантского слоя в партии), которая сформировалась за десятилетие советской власти в ожидании "ускорения мировой революции любой ценой".
Поражение "правой оппозиции" (Бухарин, Рыков, Томский) означало удар по той части советского бюрократического аппарата, которая выступала объективно за эфемерную опору государства диктатуры пролетариата на мелкобуржуазные слои города и деревни, недооценивая кризисное развитие внешнеполитического окружения Советского Союза. (На процессе 1938 года Бухарин был вынужден признаться, что внешнеполитические события 30-х годов полностью подтвердили стратегические оценки Сталина, высказанные, в частности, в 1931 году).
В условиях усиления внешней угрозы, и тот и другой путь неминуемо привели бы к военному поражению Советского Союза в грядущей, неизбежной глобальной войне, уничтожению страны и народа.
Однако при этом нельзя забывать, что внутрипартийные и внутриполитические противники Сталина были и до конца оставались бойцами. Они отнюдь не были политическими слюнтяями, дряблыми теоретиками или некими выдающимися гуманистами, как их пытаются сегодня очень часто представить. Они использовали практически все способы в борьбе против Сталина ("Чингисхана", как его называл в 30-е годы Бухарин) и его группировки. Возможно, сталинские противники были и не против идеи "ордена меченосцев", но отнюдь не хотели видеть во главе такого ордена Кобу.
ИМЕННО В ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ, КОГДА ВО ВСЕХ ВЕДУЩИХ
странах началась ускоренная подготовка к новой тотальной войне, окончательно сформировался сталинизм как специфическая система советского корпоративизма. Собственно говоря, только этот тип государственного режима и позволил Советскому Союзу выиграть войну 1941-45 годов.
Потенциальные противники Советского Союза: фашистская Германия и Япония — также пошли по пути корпоративизации достаточно эффективно. Темпы экономического развития, политической и социальной мобилизации Германии не могли не тревожить Сталина, который именно Германию, после прихода национал-социалистов к власти, рассматривал как потенциально главного стратегического противника СССР. Ускоренная, тотальная корпоративизация нацистской Германии под лозунгом: "Один фюрер, один народ, одна страна" с учетом высокого культурного уровня немецкого народа вела к тому, что без чрезвычайных, экстраординарных мер Советский Союз оказывался в заведомо проигрышном состоянии. Достаточно сказать, что темпы социально-экономического развития фашистской Германии после 1933 года значительно превышали соответствующие показатели в Советском Союзе. Например, карточная система в рейхе была введена только в 1943 году.
Именно внешние угрозы способствовали ускорению формирования сталинского корпоративного государства, сердцевиной которого стала партия как "орден меченосцев" с единой и безальтернативной идеологией, "культом народа", с идеологической тотальностью.
Особая роль в этом корпоративном государстве отводилась системе спецслужб. Сталин уделял особую роль формированию новой элиты этого государства, для которой характерным должны были стать ответственность, профессионализм и аскетизм. Например, НКВД имел весьма секретную задачу вести поиск талантливых людей во всех регионах страны. Между прочим, поэтому и возросла мобильность в тот период в высших эшелонах власти: появились тридцатилетние министры, секретари обкомов и т.д.
События 1934-39 годов стали закономерной неизбежностью в развитии сталинского корпоративного государства, своего рода "сталинской культурной революцией". Эти события должны были окончательно утвердить приоритет линии Сталина в советской бюрократии, поставить эту бюрократию под абсолютный контроль Сталина, парализовать мелкобуржуазные слои страны, повысить эффективность ускоренной модернизации накануне неизбежной тотальной войны на выживание.
Война 1941-45 годов, победа в ней стала высшим триумфом Сталина — и как марксиста, и как государственника. И если бы Сталин умер в 1945 году, то безусловно, до сих пор он как личность оставался бы в пантеоне Истории величайшим правителем России и Советского Союза.
ОДНАКО ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА НЕ СТАЛА КОНЦОМ
капиталистического способа производства и триумфом всемирной социалистической революции.
Еще накануне войны, и в ходе ее, возникли принципиально новые социально-экономические и политические реалии, которые не предусматривались марксизмом. Речь идет прежде всего о рузвельтовской революции или, другими словами, начале постимпериалистической стадии развития: капитализм перешел от пространственной модели развития (которую описал Ленин в "Империализме...") в качественно иную фазу — фазу "неокапитализма".
На первый взгляд, история оказалась более изощренной, чем самые изысканные теоретические схемы. Но, по сути, ключевое противоречие, ключевая проблема остались теми же самыми — кто, как и во имя чего контролирует использование ограниченных и неравномерно распределенных на нашей планете невозобновляемых ресурсов. С этой точки зрения третья мировая война также неизбежна, как была неизбежной и вторая мировая война.
У сталинского государства оставался шанс: необходима была теоретическая рефлексия и ускоренная трансформация в качественном направлении — в направлении развития креативного, творческого социализма, формирования новой корпоративной модели, внесения качественно новых элементов в "советский цивилизационный проект", завершения создания советской элиты.
Сам Сталин догадывался об этом. Более того, две последние работы вождя, вероятно, и должны были дать толчок теоретическому развитию. Но преклонный возраст и испытанное Сталиным сверхнапряжение в предшествующий период уже не дали ему возможностей что-то изменить.
И самое главное в том, что он так и не смог завершить формирование новой советской элиты, способной к решению качественно новых задач. Впрочем, за отведенное историей короткое время это вряд ли было и возможно.
ВОПРЕКИ ВСЕМУ, ПОСЛЕ СМЕРТИ СТАЛИНА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
смог продержаться на исторической арене еще почти сорок лет.
Постепенно, однако, советская бюрократия, освободившаяся из-под жесткого сталинского контроля, перестала быть управляемой и перешла на обслуживание собственных корпоративных интересов. Курс на развитие потребительства в стране, отказ от действительных духовных ценностей, вымывание революционных идеалов и деградация "красного цивилизационного проекта", "культа народа" объективно привели к усилению мелкобуржуазных, антигосударственнических тенденций практически во всех слоях советского общества. В условиях отказа от метода Сталина, симбиоз постсталинской советской бюрократии и мелкобуржуазной стихии сделали крах неизбежным.
В 1991 году страна второй раз в двадцатом веке перестала существовать. Объективно, с этого момента неизбежность третьей мировой войны стала более чем реальным фактом.
Сегодня Россия оказалась еще в большей степени державой Севера. Именно на Севере сосредоточены основные ресурсы, за которые пойдет открытая силовая борьба через 15-20 лет. Сможет ли страна принять участие в решении своей судьбы или просто будет неким объектом? В конечном счете, это проблема выработки принципиально нового стратегического метода. Сталину для этого потребовалось пятнадцать лет.
