РУССКИЙ ЗАПАС
17 июня 2002
0
25(448)
Date: 18-06-2002
РУССКИЙ ЗАПАС
(Известный русский философ и писатель отвечает на вопросы наших корреспондентов)
"ЗАВТРА". Александр Александрович, прежде всего поздравляем вас с выходом блестящей статьи в "Советской России", получившей широкий отклик в патриотических кругах. После некоторого периода молчания ваше слово прозвучало с прежней силой и помогло очень многим людям разобраться в непростой ситуации, которая сложилась в связи с исключением из КПРФ Геннадия Селезнева и других известных людей, не пожелавших оставить свои посты в Госдуме. И благодарим вас за любезное согласие дать свой анализ перспектив объединения Европы и возможной роли современной России в этом процессе.
Александр ЗИНОВЬЕВ.
Я никогда не основывался на интуиции и на поверхностных наблюдениях — я исследователь всё-таки. Я действительно двадцать один год прожил на Западе и всё это время занимался социологическим анализом западного общества. Мною была разработана собственная теория, собственная методология, поэтому всё, о чем я говорю — это результат исследовательской работы. В общем и целом я могу сказать, а потом несколько детализирую эти свои тезисы, что нам нет смысла строить какие-то иллюзии насчет объединения Европы. Объединенная Европа уже существует, и существует достаточно давно. Европа стала объединяться сразу после окончания Второй мировой войны. Я думаю, что раскол Европы во время Второй мировой войны был последним крупным расколом Европы. После разгрома Третьего Рейха началась интеграция Европы в единое целое. Причем интеграция эта происходила не изолированно, а как часть общей интеграции западного мира. Вообще, главными явлениями эпохи после Второй мировой войны были как раз интеграция всего западного мира, включая США, Канаду, Австралию, Японию, и так называемая "холодная война" против коммунистического мира, возглавлявшегося Советским Союзом. Оба эти процесса происходили взаимосвязанно. Интеграция западного мира шла прежде всего под влиянием мирового конфликта с коммунизмом, а уже во вторую очередь — в силу внутренних процессов, происходящих в западном мире: культурных, политических, экономических и так далее. Но определяющим в этом процессе был конфликт, и не просто конфликт, а грандиозная, не имеющая аналогов в истории, война против коммунистического мира, которая продолжается до сих пор.
Процессы такого масштаба в истории бывают не так уж часто. Я думаю, в данном случае мы имеем дело с уникальным явлением. Образование единого западного мира явилось результатом "холодной войны", которая за последние десять-пятнадцать лет, после краха и уничтожения СССР, перетекла в войну "теплую". В результате, как принято говорить, планета стала однополюсной, образовался однополярный мир — я думаю, что эти термины не очень подходящие, но теоретизировать на эту тему сейчас не имеет смысла. Образовался мировой центр во главе с Соединенными Штатами, вокруг этого центра интегрируется весь западный мир. На образование такого глобального центра ушло много десятилетий, и это не такое простое дело. Так что рассчитывать на то, будто в Западной Европе решат там что-то и образуют новый центр, сопоставимый с США, или в Азии произойдет нечто подобное — так могут рассуждать только дилетанты, причем на уровне абстрактной возможности: "А почему бы и нет?"
Дело даже не в том, что западный мир интегрирован, или интегрируется, или будет интегрироваться в единое целое. Образовалась структура, новая социальная структура. Сложилось западное сверхобщество, как я его называю, "общество второго уровня". На его вершине находится определенный слой, который господствует над всеми западными странами, включая и Соединенные Штаты. С Соединенными Штатами произошло только вот что — общезападное сверхобщество срослось с американским сверхобществом, и США стали метрополией этого сверхобщества. Так исторически сложилось: Соединенные Штаты не пострадали во Второй мировой войне, потери их в ее ходе оказались ничтожными по сравнению с потерями европейских стран, к тому же американцы колоссально нажились на этой войне, в то время как Франция, Германия, Италия и даже Англия пережили значительные разрушения. Так что США не случайно стали метрополией западного сверхобщества, в отношении которого я лично использую термин "западнистское". Они являются метрополией и на обозримую перспективу, я думаю, останутся таковой. Что бы ни происходило, эта структура сохранится на весь XXI век. Она молодая, она жизнеспособная и, что не менее важно, ей есть куда и за счет кого расти. То сверхобщество, метрополией которого являются Соединенные Штаты, контролирует сегодня более 70% мировых ресурсов. Оно запустило свои щупальца во все уголки планеты, везде имеются его подразделения, и миллионы людей самых разных национальностей действуют в его интересах.
Мне довелось незадолго до возвращения из эмиграции принимать участие в одной очень узкой конференции на эту тему, и когда я сообщил результаты своих исследований, с ними никто не согласился, поскольку практически вся западная социология, да и современная российская, — это идеологическая апологетика того, что происходит, никакого научного подхода там нет. Так вот, когда прозвучали все возражения против моей концепции, я предложил своим оппонентам на пари следующее: вы называете любой достаточно большой регион планеты, и мы сейчас создадим комиссию, которая посетит этот регион. Если мы не найдем там хотя бы одного американского агента — всё, я капитулирую и признаю свою теорию ошибочной. Они от такого пари наотрез отказались, хотя если бы они действительно верили в свою правоту, ничего лучшего им не надо было бы и желать. Но в реальности вся планета уже опутана сетью этого западнистского сверхобщества во главе с Соединенными Штатами.
Как дальше пойдет эволюция — это особый вопрос. Сейчас американизированное западнистское сверхобщество ведет мировую войну за полный контроль над планетой. Эту мировую войну называют и прикрывают нейтральным словечком "глобализация", но она идет. Конечно, между Соединенными Штатами и Европой есть противоречия, есть и конфликты, причем конфликт доллара и евро даже не самый острый среди них. Вопрос в том, насколько сильны эти противоречия, насколько способны они разрушить сложившуюся структуру западнистского сверхобщества. Я думаю, такие противоречия не настолько сильны, чтобы разрушить данную структуру. Если взять даже вооруженные силы, то мы увидим, что хотя в Западной Европе население даже побольше, чем в Соединенных Штатах, вооруженные силы европейских стран незначительны по сравнению с американскими. Более того, они так или иначе подчиняются Соединенным Штатам, они зависят от них. Военные специалисты могут об этом рассказать подробнее, но сам факт военной слабости Европы по сравнению с США не подлежит сомнению. Насколько же мощны вооруженные силы Запада, основанные на военной мощи США, вы знаете. Потребовалось мизерное время, чтобы огромные армейские контингенты со всей боевой техникой были переброшены на другую половину земного шара, будь то Ирак, Югославия или Афганистан. Вы знаете, что сегодня американские военные базы появились в Средней Азии и даже на родине Сталина, в Грузии. Кто бы о таком мог подумать даже десять-пятнадцать лет тому назад?
Теперь обратимся непосредственно к вопросу "объединенной Европы". Конечно, Европа объединяется, интегрируется, но для того, чтобы здесь образовался центр мирового влияния, сопоставимый с США, нужен еще целый ряд условий, которых в Европе нет. Ведь кто-то должен же в Западной Европе стать лидером, возглавить этот процесс. Кто?
"ЗАВТРА". Считается, что наиболее вероятный претендент на эту роль — Германия.
А.З.
Германия? Так Германия до сих пор остается страной, побежденной в войне, страной, фактически оккупированной теми же американцами — как Япония. Как бы они ни процветали, все равно в Японии до сих пор расположены американские военные базы — в Германии то же самое. Немецкая армия мизерная — даже армия ГДР была гораздо серьезнее армии ФРГ. Повторюсь, я говорю это со знанием дела, поскольку прожил в ФРГ 21 год.
Если представить, что американцы вдруг, по какой-то причине окажутся неспособными влиять на ситуацию в Западной Европе и вокруг нее, то Германия могла бы очень быстро реализовать свой потенциал, нарастить его в военно-политической сфере. Но на деле, как только Германия начинает немножко подниматься, Соединенные Штаты делают все, чтобы поставить ее на прежнее место, сбросить вниз. Взять ли войну против Югославии, взять ли российский дефолт 1998 года — эти акции были впрямую направлены против Германии. Этот дефолт ударил по Германии не менее сильно, чем по России. А что было здесь, все мы хорошо помним. Всякая попытка Германии занять лидирующие политические позиции наталкивается на жесткий ответ США, причем США не как страны, а как метрополии нынешнего западнистского сверхобщества, в которое, что немаловажно, встроена и значительная часть нынешней германской элиты. Немецкая промышленность, немецкая деловая сфера, немецкая культура — все они повязаны американским влиянием, американизацией. Из десяти новых книжек девять — переводные американские, из десяти новых фильмов девять — продукция Голливуда. "Люфтганза" совсем недавно была крупной государственной немецкой авиакомпанией. Кому она принадлежит сегодня? Фактически она принадлежит транснациональному капиталу, американскому по преимуществу. Было крупнейшее немецкое книжное издательство "Бертельсманн". Оно объединилось с крупным американским издательством "Райтерхауз" — разумеется, с доминированием американской стороны. И эти процессы идут по десяткам разных линий.
Теперь коснемся еще одной стороны европейской интеграции, отношений между Германией и Англией, Германией и Францией, Германией и Италией. Противоречия между ними, в случае если европейские страны окажутся предоставлены сами себе, резко обострятся, немедленно возникнут разного рода конфликты между этими странами. Поэтому сегодня у Европы гораздо больше шансов интегрироваться под эгидой Соединенных Штатов, чем без этого.
"ЗАВТРА". А можно ли сказать, что США заинтересованы сегодня в объединении Европы?
А.З.
Знаете, и да, и нет. Все процессы, которые сейчас происходят в мире, противоречивы и даже хамелеонообразны. Сейчас они заинтересованы в этом, но проходит год или даже несколько месяцев — ситуация меняется на обратную. Всё время идет борьба, наложение друг на друга различных сил, но есть нечто доминирующее, определяющее общий вектор движения. Так вот, если задаться вопросом о том, что же доминирует в современной истории человечества, то доминантой является война объединенного западного сверхобщества во главе с Соединенными Штатами за покорение всего мира. Нас вот разгромили, сейчас идет борьба с исламской цивилизацией, затем на очереди очевидно — азиатский коммунизм, и КНР прежде всего. На Западе специалисты открыто говорят о том, что уничтожение континентального Китая будет основным содержанием XXI века. Я думаю, это более правильно, потому что борьба против коммунизма всегда была и остается для Запада лишь поводом. Например, война Запада против советского блока шла под прикрытием антикоммунизма, но сегодня вы можете видеть, что коммунизма у нас уже нет, а война всё равно идет. Точно так же обстоит дело и с Китаем. Сегодня Китай и другие коммунистические страны дают повод для идеологического противостояния. Но в этих рамках, что бы в Европе ни предпринимали, образование глобального центра силы, сопоставимого с США, просто исключено.
"ЗАВТРА". Александр Александрович, насколько устраивает европейский истеблишмент нынешний статус Европы как провинции, закрепленный некогда "планом Маршалла"? Насколько там могут быть готовы к более фундаментальным отношениям с Россией, которая может предоставить Европе и недостающие ей сырьевые ресурсы, и интеллектуальный потенциал, и транспортный коммуникационный мост в Юго-Восточную Азию?
А.З.
Прежде всего, нельзя говорить, будто современная Европа стала провинциальной, отсталой и так далее. Сейчас вообще понятия "провинция" и "центр" применительно к западнистскому сверхобществу неприменимы. Современные коммуникации резко изменили образ нашего мира. Сегодня, например, перелет из Европы в Америку может занять у вас меньше времени, чем путешествие из одного района Франции в другой. К тому же сверхобщество, о котором я говорю, не является американским. Это западная среда, которая существует в рамках западного мира в целом. Больше пятидесяти тысяч коммерческих предприятий являются транснациональными, зоной их действия выступает весь западный мир и даже вся планета. И сотрудники этих корпораций уже не являются, по большому счету, немцами, американцами, японцами или неграми.
Конечно, продолжают существовать какие-то внутринациональные кланы — например, в Америке это клан Кеннеди или клан, к которому принадлежат Буши, и так далее. Недавно у нас вышла переводная книга Джона Колемана "Совет 300", где автор указывает на существование и значимость подобных кланов. Все это продолжает сохраняться, но уже в новых структурных отношениях между собой. И ни о какой провинциальности речи здесь не может быть. Я говорил о том, что из десяти фильмов девять — американские. Но в основе американской культуры, идеологии и психологии лежит все же западноевропейская матрица. Америка — явление вторичное, дочернее по отношению к Европе, и исторически и по существу. Я читал лекции в различных университетах США для студентов старших курсов, аспирантов, встречался с преподавателями. Так вот, на моих лекциях коренных американцев — я имею в виду не индейцев, конечно, а WASP, белых англосаксонских протестантов — почти не было. Кто на моих лекциях сидел? Китайцы, корейцы, индусы, немцы, скандинавы, евреи, конечно, в огромных количествах. В результате происходит массовая миграция населения: и постоянная, и временная. Это, кстати, очень интересная проблема, хотя и мало исследованная. Когда меня спрашивали, где я на Западе жил, я отвечал: "Я ночевал в Германии". Так оно, в общем-то и было, поскольку большую часть времени я проводил в поездках. Я работал в Голландии, читал лекции в Англии, в Оксфорде в том числе, во Франции, в Италии, летал в Америку. А резиденция моя находилась в Мюнхене. И таких людей, жизнь и деятельность которых рассеяна по всему западнистскому сверхобществу, достаточно много. Десятки миллионов людей Запада оккупировали незападную часть человечества, они работают в западных структурах по всему миру, от Африки до Китая, от Латинской Америки до России. Все эти процессы пока плохо изучены и во всяком случае они плохо известны широким слоям населения, да и люди, которые у нас активно вовлечены в политическую и общественную деятельность, этого не осознают. Причина такого положения дел, по-моему, заключается в том, что профессионалы работают в рамках традиционных научных дисциплин, а непрофессионалы являются дилетантами.
"ЗАВТРА". Из ваших слов следует, что за последние десятилетия на Западе образовался новый тип социального пространства, и представители тамошней "элиты" успешно это пространство осваивают, расширяют и утверждают уже по всей территории нашей планеты. В этой связи вы определили США как метрополию современного "западнистского" мира, основного поставщика технологий: промышленных, военных, управленческих и так далее, а кроме того — гаранта существующих "ценовых ножниц" и поставок сырья из стран так называемого "третьего мира". Но не являемся ли мы свидетелями начинающегося "заката Америки" вследствие внутренних противоречий, которые отчетливо проявились в ходе последнего соперничества за президентское кресло между Джорджем Бушем и Альбертом Гором, а также в событиях 11 сентября прошлого года?
А.З.
Не нужно делать скоропалительных выводов. Там всё может происходить, но это нормальная жизнь. Единство — это ведь не значит ходить колоннами или обниматься на каждом шагу. Пока не будет исчерпана установка на мировую гегемонию, пока западный мир во главе с США не добьет мусульман, не добьет Россию, пока не будет разрушен азиатский коммунизм, в первую очередь Китай — до тех пор внутренние дезинтегрирующие причины будут оставаться на заднем плане. Не они доминируют на Западе.
Конечно, ничего вечного в нашем мире нет. В Европе, например, очень сильно антиглобалистское движение. Когда вышла моя книжка "Гибель русского коммунизма", по сути антиглобалистская, которую западные издатели назвали "Гибель империи зла", за первую неделю появилось более пятидесяти рецензий на нее в ведущих изданиях крупных европейских стран — ни один бестселлер не пользовался там таким успехом. Я получил приглашения из двадцати городов Италии, смог объехать только десять. Везде на встречи приходили сотни людей, и многие из них говорили, что с Италией происходит то же самое. Вы знаете, что творилось недавно в Берлине к приезду Буша — нигде такого протеста не было, даже в России. Но интеграционные силы сегодня все-таки доминируют, и пока раскол Запада из потенциальной возможности станет реальным, пройдет еще не одно десятилетие, а может быть, и столетие. Мне часто говорят, что всё равно, мол, Америка развалится. Развалится, да, но пока это случится, она и нас, и Китай сотрет с лица земли. Вот ведь в чем дело.
"ЗАВТРА". То есть пока толстый сохнет, худой сдохнет?
А.З.
Конечно. По всем законам диалектики, а диалектика вещь очень серьезная, хотя современные мыслители выбросили диалектику вместе с Гегелем, — так вот, по всем законам диалектики нынешняя однополярность есть очень неустойчивое и временное явление. Стремление создать европейское сообщество, Евросоюз есть одна из попыток преодолеть эту однополярность. Я это понимаю и признаю, но в нынешних условиях объединенная Европа не имеет шансов стать чем-то сопоставимым с нынешними Соединенными Штатами. Такой ясной поляризации мира, какая была в годы "холодной войны" между СССР и США, сегодня не случится.
"ЗАВТРА". Александр Александрович, а каковы, на ваш взгляд, имеется в виду взгляд не только ученого, но и художника, — современные европейцы?
А.З.
Знаете, европейцы остаются европейцами. Вот я — русский по отцу и по матери, но в советское время идентифицировал себя именно как советского человека. Потому что в Советском Союзе действительно складывалась и сложилась новая наднациональная общность — советские люди. В западных странах также стремительно складывается новая наднациональная общность. Вот, например, говорят об американской нации. Но такой нации нет, есть наднациональная общность американцев. Там масса мексиканцев, негров, китайцев и прочих, многие даже не говорят по-английски, но они себя идентифицируют как американцев. Сейчас в Европе начали идти сходные процессы: разрушаются национальные государства, стираются границы между ними — не в административном отношении, а идейно, психологически даже. В ходе моей жизни в Европе я себя идентифицировал как европейца, и сейчас я ощущаю себя европейцем, русским европейцем. Мое поколение вообще воспитывалось в рамках западноевропейской культуры — так, что, например, историю Франции мы знали гораздо лучше истории собственной страны, которая к тому же преподавалась нам в сильно искаженном, фальсифицированном даже виде. Сейчас я не знаю, каковы настроения молодых людей, но Россия в целом очень сильно западнизируется, и западная культура устремляется сюда мощнейшим потоком. Но все-таки некоторое различие между типами американца и европейца существует. Мне поступало достаточно много предложений поработать в Америке, переехать туда на постоянное место жительства, но, взвесив все "за" и "против", я эти предложения отверг, предпочтя Западную Европу. Когда речь идет о европейце, имеется в виду все-таки не поляк, не румын и не турок. Инерция западно-европейской цивилизации, западно-европейской культуры существует, и она еще достаточно сильна. Когда ты начинаешь общаться с людьми, ты уже через пять минут чувствуешь, кто перед тобой: американец или европеец.
"ЗАВТРА". Можно ли сказать, что современное европейское общество уже абсолютно не соответствует тем представлениям о Европе, которые на протяжении нескольких столетий формировались в русском обществе? Можно ли сказать, что все наше европопоклонство, все наше западничество — уже необоснованны, потому что ни той Европы, ни того Запада, на который ориентировались некоторые слои нашего общества, просто не существует в природе?
А.З.
Ответ будет все тем же — и да, и нет. Изменения за последние полвека произошли колоссальные, они происходят и будут происходить. Вместе с тем, остается и нечто постоянное, нечто такое, что сохранится и через тысячу лет — если сохранится этнический состав населения. Вот как в России. Казалось бы, все поменялось, но вот читаешь свидетельства трехсотлетней давности — и как будто все то же: "Узнаю тебя, Русь!" Вернувшись в Москву после длительной эмиграции, уже не в Советский Союз, а в Российскую Федерацию, мы застали все то же самое — как будто и не уезжали никуда на двадцать лет. Более того, здесь произошло даже какое-то обрусение, во всяком случае — в близкой мне среде. То же самое: немцы остаются немцами, французы французами, итальянцы итальянцами, англичане англичанами, и это не истребишь. Интеграция западного мира, интеграция Европы вовсе не означает, что эти национальные, этнические различия исчезают. Более того, они могут даже углубляться, происходит углубление немецкости, французскости, итальянскости и так далее — за счет того, что над ними возникает надстройка сверхобщества, и наиболее интегрированная часть общества национальных государств как бы покидает его, перемещаясь в новое социальное пространство. Но фундамент, основа всего западного мира остается прежней. Это у нас только, в России, могут позволить себе перечеркивать тот или иной период истории, ломать до основания и строить заново как бы на пустом месте. Не получится всё равно здесь ничего антикоммунистического — хоть тресни, всё равно структуры общества восстанавливаются по законам регенерации.
Только если какой-нибудь народ будет истреблен до такой степени, что окажется неспособен существовать самостоятельно, эти особенности исчезнут вместе с ним. Если учесть, что коренных немцев около 70 миллионов, и по 50 миллионов французов, англичан и итальянцев — то это достаточно мощные, большие народы, которые переживут XXI век. Национальные черты сохраняются, механизм их сохранения остается.
"ЗАВТРА". Александр Александрович, вы с немцами воевали в годы Великой Отечественной войны. Затем долго жили в ФРГ, в Мюнхене. Те немцы, которых вы победили в 45-м, и те немцы, среди которых вы жили двадцать один год, — неужели они не отличаются друг от друга по вашим личным впечатлениям?
А.З.
Тут какие-то категорические формулировки будут, наверное, некорректны. Но несколько историй из жизни могу вам рассказать. Однажды я с дочерью зашел в Мюнхене в национальный музей, где огромный раздел, посвященный армии. Там стоят самолеты, а среди них — реактивный "Мессершмидт-263". Я дочери рассказываю, что с такого рода самолетами мы вели воздушные бои в последние дни войны над Берлином. И тут слышу голос из-за плеча: "Это мой самолет". Оказывается, этот человек был в годы войны военным летчиком, и я с ним фактически сражался, когда они напали на наши штурмовики над Берлином. Мы познакомились, и я кое-что узнал о его дальнейшей жизни. Ему удалось на этом самолете улететь в Швейцарию, послужить в американской армии на территории ФРГ. Затем он стал врачом, президентом Международной ассоциации космической медицины. Мы с ним дружили, мы люди одного поколения, и общего между нами оказалось больше, чем, скажем, с представителями других поколений. Или зашел я зуб как-то подремонтировать. Разговорились со стоматологом. Он, оказывается, тоже воевал, даже побывал в советском плену. Мы подружились с ним и дружили до последнего, так сказать. До сих пор изредка переписываемся. То есть люди во многом те же, а вот обстоятельства их жизни изменились.
"ЗАВТРА". Известно, что после Раппало немцы готовили свою армию на нашей территории: летчиков, танкистов и так далее, проходили совместные маневры и так далее. Наверное, многие дружили. Но это не помешало им напасть на нас в 1941 году.
А.З.
Я уже сказал, что русские остаются русскими, немцы остаются немцами. Германия сегодня битком набита людьми, которые знают, как должна жить Россия. Меня завалили подробными инструкциями насчет того, что нужно делать русским. Порядок превыше всего! Вспомним дореволюционную Россию. Управляющие почти повсеместно были немцами. Потому что когда управляющими делали русских — Боже упаси, крестьяне их убивали. А немцы как ощущали себя, так и ощущают нацией господ. Один мой литературный персонаж из "Гомо советикус" спрашивает: "Не могу понять, в чем дело. Каждый немец, взятый по отдельности, — болван. А нация в целом — гениальная нация. Каждый русский по отдельности — гений. А нация в целом… В чем тут дело?" Я отвечаю: "Именно поэтому". Одна из сильнейших тенденций современности — упрощение человека. То есть западный человек по сравнению с русским выглядит упрощенно. Он и эмоционально беднее, и мыслит штампами, и так далее. Но это соответствует современным тенденциям и теории системного управления. Наша русская усложненность, подвижность — неуправляема, а потому служит серьезным препятствием. Проведу такую аналогию. Вот перед вами два агрегата. Одинаковые по форме, выполняют одну и ту же функцию. Но внутри одного — всякие передачи, шестеренки, рычажки, а внутри другого — пустота. Спрашивается, где выше вероятность поломки? Еще в студенческие годы мне стало ясно, что надежность работы любой системы обратно пропорциональна числу ее элементов. У западного человека внутри никаких элементов нет, он пустой и потому стопроцентно надежный, стопроцентно управляемый. А вот переналадить его уже нельзя. И это огромная проблема современного Запада.
Американцы вообще как роботы, и это, кстати, было одной из основных причин моего решения остаться в Европе. Если там еще где-то и хранят относительную европейскую сложность, так это в университетских городках и в исследовательских центрах крупных корпораций, где полно эмигрантов из Европы и России. В американских университетах почти треть профессорско-преподавательского состава — выходцы из Советского Союза. Россия сегодня выбрасывает огромное количество молодых ребят и в США, и в Европу. Здесь, конечно, и этнические моменты работают, но плюс к тому в советский период наша страна имела самый высокий уровень образованности, причем тип образования был самым совершенным в мире.
Знаете, тут есть интересный момент. В нашем исследовательском центре мы как-то проводили одну работу и установили, что советское образование дало 95% информации не по специальности и только 5% информации, нужной непосредственно для профессиональной деятельности. Поэтому после вузов приходилось осваивать дело на месте. Даже поговорка такая была в ходу: "Забудьте всё, чему вас учили в институте". На Западе же, наоборот, — там всего 5% избыточной информации и 95% целесообразной. Но вот эта избыточность и была нашим огромным преимуществом.
"ЗАВТРА". Тот самый знаменитый "русский запас"…
А.З.
Да, русский запас. Переучивание после вуза происходило молниеносно. Там это было проблемой. В годы войны у немцев возник острый дефицит офицерского состава, потому что военной профессии там полагалось учить долго, и школа, и гражданские вузы необходимых знаний не давали. У нас за два-три месяца курсов "Выстрел" из десятиклассников готовили вот таких офицеров, которые за пояс затыкали профессионалов с тремя-четырьмя классами церковноприходского образования. Сегодня в связи с интеграцией Запада, с резкой сменой технологий там появилась масса безработных, которых уже невозможно ничему другому научить. А ведь, чтобы получить работу, сегодня в Европе нужно владеть двумя-тремя специальностями, а в США их должно быть три-пять. И вот этот огромный социальный балласт создает Западу гигантские проблемы. С их образованием в 45-50 лет переучиваться уже невозможно. А у нас и пятидесятилетний человек за год может освоить новую профессию. И на Западе уже практически единодушно пришли к выводу, что им нужно перенимать советскую или, как там говорят, русскую систему образования, потому что она дает возможность в современных условиях за год-два приобретать новые профессии, она универсальна. Многие мои студенты потом оказывались на Западе. И эти средние, не выдающихся способностей студенты там молниеносно выдвигались на первые роли, делали карьеру. Выпускники русских школ и русских вузов ценятся сегодня Западом на вес золота.
"ЗАВТРА". Подводя итоги нашего разговора, все-таки: что может получить и что может потерять Россия от существования объединенной Европы?
А.З.
Это очень хороший вопрос. Не хочу повторяться по поводу того, что произошло с Советским Союзом. Его просто разгромили. У современной же России в отношениях с Западом две возможности: или ориентация на США, или ориентация на Европу. Когда Путин пришел к власти, я грешным делом надеялся на то, что европейский вектор будет преобладать. Но эти надежды не оправдались. В той общей социально-политической стратегии руководства страны, которая определилась на сегодня, конечно, Россия идет за США и фактически становится их придатком. Но был и еще остается вариант с ориентацией на Западную Европу. Хотя и Америка, и Европа образуют единое целое, различия между ними для России существенны. Тесные, дружеские отношения с Германией для нас очень выгодны. Мало того, что мы почти по всем параметрам дополняем друг друга, но мы и фактически находимся рядом. Другое дело, что и Германия, и Россия зависят от Америки, а сближение этих двух стран прямо противоречит американским интересам, даже не интересам США как страны, а интересам того глобального сверхобщества, метрополия которого находится в Соединенных Штатах. Та часть германского общества, которая отвечает за интеграцию Германии в западное сверхобщество, с которой Россия может иметь дело и имеет дело, тоже зависима и не способна проводить какие-то несогласованные шаги.
"ЗАВТРА". То есть существует как бы две половинки критической массы: Европе не хватает военных технологий, которые есть в России, Европе не хватает гарантированных поставок сырья, которое есть в России, Европе не хватает еще многого, что есть у нас. Нам не хватает европейских промышленных технологий, инвестиций и так далее. Но соединиться две эти половинки в современных условиях не могут, поскольку США "следят за безопасностью".
А.З.
Вот еще один фактор. Ведь мировую стратегию планируют и осуществляют далеко не глупые люди. Там все просчитано в сотнях и тысячах вариантов. Так вот, консолидация Западной Европы и усиление ее контактов с Россией означают на деле, что Россия в объединенной Европе будет постепенно приобретать роль, сопоставимую с той, которую играл Советский Союз. И это все прекрасно понимают. И боятся. Хотя российская армия разгромлена, даже той части, которая у нас сохранилась, достаточно для того, чтобы оказать мощное сопротивление любой армии мира, включая США и силы НАТО. А случись, что особые отношения между Европой и Россией все-таки будут установлены, с теми резервами, что у нас есть: лаборатории, конструкторские бюро, специалисты,— за два-три года может быть воссоздан мировой центр влияния, сопоставимый с США, включая и мощную армию. Но для этого нужно, чтобы Европа оказалась представлена самой себе, а подобное возможно лишь в случае какой-нибудь невероятной катастрофы в Америке: падения гигантского метеорита, взрыва социального Чернобыль или чего-то еще в том же фантастическом духе.
Беседу вели Андрей ФЕФЕЛОВ и Владимир ВИННИКОВ
