Николай Анисин

30 сентября 2002 0

40(463)

Date: 1-10-2002

Author: Николай Анисин

КРАСНЫЙ ДЕД (Кто пойдет за клинским патриархом?)

На алой его визитке — серп с молотом, три титула, должность, фамилия, имя, отчество. Партийную свою кличку он в визитку не вписывает, но ее новые знакомые узнают очень скоро. Кто оказывается с ним рядом, где бы то ни было, тот непременно прослышит: он — Дед.

Так его именуют везде — в кругах власти, в недрах бузящей против власти Компартии, на работе и дома, в школе, вузе и детдоме, над которыми он шефствует.

У Деда было два инсульта и пара инфарктов. Здоровьем он не блещет, но уверяет друзей-товарищей:

— Не помру, пока лично не приму участия в выдворении всех сволочей из Кремле.

Три титула Деда на визитке выглядят следующим образом:

заслуженный строитель СССР;

заслуженный строитель РСФСР

дважды лауреат Государственной премии.

Во имя и во благо страны в советское время Дед вкалывал из всех своих сил. За труды праведные его одаривали не только званиями и премиями, но и высочайшим вниманием. Принимать построенный им объект приезжал председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Динмухамед Кунаев и Генеральный секретарь ЦК Компартии Франции Жорж Марше преподнесли Деду персональные подарки.

Дед, он же Петр Захарович Шевцов, был при радевшей о стройках Советской власти зело успешным хозяйственником. Но вот власть поменялась, поменялась и стала душить производство, а Дед, как не удивительно, по-прежнему хозяйствует успешно. Но куда удивительнее то, что в стране капитализм, а на предприятии Петра Шевцова торжествуют принципы социализма: каждому по труду и всем максимум возможных бесплатных благ.

Дед Петр живет в славном городе Клину, а работает не только там, но и еще в 12 районах Московской области, где находятся участки Клинского проектно-строительного комбината. Комбинат — закрытое акционерное общество. У Деда, председателя общества, — 8 процентов его акций, остальные поделены между прочими членами трудового коллектива. Коллектив владеет комбинатом, Дед им управляет. Управляет так, что к нему, верному ученику товарища Сталина, не грех направлять за опытом многих господ руководителей рыночно-демократического засола.

В 1992-м, когда дан старт был реформам Ельцина—Гайдара—Чубайса, Петру Захаровичу исполнилось 63 года. Глядя на происходящее вокруг, он реформаторов материл не крепко — с ними все ясно, они враги, а себя корил больно:

— Не вовремя, твою мать, я состарился!.. Было б мне на десяток лет меньше, то если не полк, то батальон для чистки в Кремле я точно б сформировал.

Жуть навязанного России дикого рынка потрепала Петру Шевцову нервы, но не затмила ему разум. Как прожженный прагматик он с превеликой горечью душевной в начале девяностых пришел к выводу:

— Увы, нет сейчас в стране винтовки, которая могла бы родить иную, альтернативную режиму Ельцина власть. А раз так, то шоковую терапию дикого рынка, которая крушит промышленность, отменить нельзя, и надо искать ей противоядие для спасения своего комбината.

Действовать Дед стал в духе популярной в его младые лета песенки:

Умейте выжидать, умейте нападать.

При каждой неудаче

Давать умейте сдачи —

Иначе вам удачи не видать.

Без паники выдержав первые удары реформаторов, Дед дал сдачи их ущербной политике тем, что резко ограничил зависимость комбината от буйства запущенной ими рыночной стихии.

Вы, сукины дети, зажгли зеленый свет для необузданного роста тарифов на отопление, а мы на своей главной производственной базе в Клину отгрохали собственную котельную — фиг вам с нас достанется от взвинчивания цен на тепло.

Вы надумали оголодить-обессилить наших работников через неконтролируемое повышение стоимости продуктов, а мы заводим при комбинате подсобное сельхозхозяйство и, не ужасаясь ценниками в продмагах, сами себя накормим. И сами же себе одежду пошьем, открыв свое ателье.

Вы обложили налогом на добавленную стоимость(НДС) каждое необходимое для строительства изделие, вы хотите, чтобы мы покупали у разных поставщиков десять видов изделий и десять раз, разоряясь, платили вам налог, а мы, кладя на ваши заморочки болт с гайкой, начинаем все-все для возводимых объектов делать на нашем же предприятии.

Ныне Клинский проектно-строительный комбинат — это полный комплекс услуг заказчикам: от изготовления угодных им макетов-чертежей до сдачи изображенных на них зданий под ключ. Другими словами, высокие лбы и умелые руки комбината могут и сотворить проект объекта на любой вкус и целиком объект построить. Причем из собственных материалов.

Замечательно литературный герой Николая Васильевича Гоголя говаривал своему гостю:

— Вот видишь — граница. Это все мое. А за границей — тоже все мое.

Реальный Петр Захарович Шевцов, он же Дед, показывая мне цеха производственной базы комбината в Клину, не меньше впечатлял, чем персонаж Гоголя:

— Вот бетонные глыбы под фундаменты зданий — это мы изготовили. Вот панельные стены — нами сработаны. Всю столярку, гляди, — окна, двери и прочие деревянные штуки — мы сами мастерим. А вот, полюбуйся, какой блок из керамзита и цемента мы фабрикуем. Один такой блок заменяет шесть кирпичей. Шесть кирпичей стоят 42 рубля, а наш блок — 20 рублей.

Комбинат Деда, развернув под своей крышей производство всех стройматериалов, которые хороши как по качеству, так и по цене, стал привлекателен и для частных заказчиков, и для государственных. А поскольку есть спрос на комплексные услуги комбината, то есть у него и доходы. Они, конечно, не баснословны, но распределяются в интересах всего коллектива, а не отдельных лиц, и потому в стране капитализм, а на предприятии Деда — социализм.

Полноценный обед в столовой Клинского комбината — 6 рублей (из своих-то продуктов он готовится), официальная же, без премий и побочных доплат, зарплата многих работников составляет 9000 рублей в месяц. То есть инженер-проектировщик или монтажник могут пообедать за тридцать дней полторы тысячи раз.

Лечение в первоклассно оборудованном здравпункте комбината — бесплатное. Бесплатно так же работники и их дети пользуются спортивным залом, бассейном и саунами, почти бесплатно 7 семей получают в год от комбината квартиры. На великой реке Волге, неподалеку от резиденции президента "Завидово", у комбината есть пансионат на 126 мест. Там все лето опять-таки бесплатно отдыхают дети работников и сироты из детского дома. Детдом в Клину и 16-ю школу города Дед и его коллектив считают своими и по-родственному им помогают.

Для пенсионеров в спортивно-оздоровительном комплексе комбината еженедельно натапливается русская баня. Получают бывшие работники от своего родного предприятия и денежные, и продовольственные, и прочие пособия.

Каждый год комбинат восемь самых лучших своих юных рабочих направляет в вузы и оплачивает их обучение там. Дед Шевцов очень тщательно бдит за подготовкой и расстановкой кадров. Ему самому уже 73 года, а на ключевых ролях в комбинате — люди самого что ни на есть цветущего возраста.

У порядочного мельника, как известно, вертится мельница, а не голова. Дед Шевцов запустил и отладил эффективно действующий производственный механизм, и ему остается лишь время от времени корректировать его работу. Голова мудрого Деда строительной суетой не забита, поэтому он внимательно следит за всем происходящем в стране, в Московской области, в городе Клину, и смеет свое суждение иметь по самым разным вопросам.

Формально Дед из политики ушел, выведя сам себя из состава президиума Московского обкома Компартии Российской Федерации. Фактически же он является действующим политиком, поскольку его высокий авторитет хозяйственного руководителя придает сказанному им немалый политический вес. А за словом в карман Дед не лезет и ни перед кем не тушуется.

Я познакомился с Дедом за скромным застольем в честь дня рождения моего земляка, депутата Госдумы от Брянщины Василия Шандыбина. Петр Захарович дружит с Василием Ивановичем давно. Они встречаются и в Москве, и в Клину, и, возможно, кое-что из известных всем выступлений Шандыбина с думской трибуны рождается в ходе его бесед с Дедом. Их, мне кажется, объединяет то, что они оба не признают полутонов в политике и все называют своими именами. Шандыбин заявляет в Госдуме: лидер фракции так называемого Союза правых сил Немцов — враг народа. Дед Шевцов, принимая у себя на комбинате первого помощника президента Ельцина господина Илюшина со свитой, так отозвался о тогдашнем премьер-министре Черномырдине, что у пожаловавших к нему челюсти отвисли.

Василия Шандыбина в свое время в Госдуме лишали на несколько дней слова за грубую, по мнению ряда депутатов, выходку против высокопоставленной подхалимки. Петр Шевцов не так давно вызвал страшный гнев у бывшего губернатора Подмосковья Тяжлова за то, что на совещании при нем, используя непечатное выражение, поставил на место его зарвавшуюся чиновницу — министра финансов. Тяжлов, в прошлом такой же управленец-строитель, как и Шевцов, мстить ему административными способами не стал, а, по слухам, обратился в обком Компартии: рассмотрите факт публичной нецензурной брани и вынесите Деду партийное взыскание. Группа членов обкома, как говорил мне один из них, предложение губернатора обсудила и постановила:

— Есть мат обыкновенный и есть возвышенный. Мат возвышенный — это когда человек вкладывает в нецензурные слова свои искренние чувства. В случае с министром областного правительства коммунист Петр Захарович Шевцов руководствовался именно чувствами. Считать данный факт употребления ненормативной лексики оправданным, и впредь рекомендовать коммунисту Шевцову в отношении представителей власти использовать возвышенный мат всегда и везде; в отношении же товарищей по партии и подчиненных на Клинском проектно-строительном комбинате — только в исключительных обстоятельствах.

На бумаге процитированного постановления не существует, на словах его многие знают. Партийную дисциплину Дед уважает и негласные рекомендации членов обкома выполняет. Особенно в отношении представителей власти — им он свои чувства выражает и с возвышенным матом, и без него.

Летом минувшим комбинат Деда, разумеется, в сопровождении областного начальства, посетили два чина из российского правительства. Когда они попивали чай в рабочем кабинете Шевцова, один чин, взглянув на бюст Ленина, который подарил Деду Жорж Марше, и напротив него стоящим портретом президента Путина, вопросил Петра Захаровича:

— Как объяснить такое странное сосед

ство? Зачем вы Путина поместили рядом с Лениным?

Дед ответил немедля:

— Даю шанс вашему Владимиру Владимировичу с его-то “умищем” поучиться у нашего Владимира Ильича. За Лениным в октябре 1917-го были только самодеятельные отряды Красной гвардии, но он всю собственность России забрал в пользу государства и народа. Путину же подчиняются и армия, и МВД и ФСБ, сам он вроде не прочь отъять у олигархов для трудового люда доходы с нефти, газа, металлов, леса — но ничего путного ему содеять не удается. И я решил, пусть Владимир Владимирович поглядит у меня на Владимира Ильича и, быть может, избавится от своей политической импотенции.

На следующий день в том же рабочем кабинете Деда появился сотрудник Федеральной службы безопасности:

— Вы вчера в присутствии официальных должностных лиц заявили о скудоумии президента Путина. Я вас должен допросить на сей счет.

Дед тяжело вздохнул, с высоты своего стана в кресле кинул взгляд на мелкого капитана ФСБ на стуле напротив, и молвил:

— Милок, я не помню, что говорил сегодня, а ты хочешь узнать, что мной сказано было вчера.

Дело на Деда не выгорело. Но если бы его все-таки завели, то Петр Захарович вряд ли стал бы остерегаться везде говорить то, что думает, и всегда поступать, так, как считает нужным. У независимости Деда две основы — объективная и субъективная.

Поэт Николай Александрович Некрасов некогда начертал:

Не торговал я Лирой, но бывало,

Когда грозил неумолимый рок,

У Лиры звук неверный исторгала

Моя рука.

Что кроется за этими строками, каждый школьник-старшеклассник знает: когда возникла реальная угроза закрытия нелюбезного власти журнала "Современник", который редактировал Некрасов, он согласился подсюсюкнуть царскому двору. Строителю-коммунисту Шевцову его комбинат дорог не менее, чем поэту-демократу Некрасову журнал, но у Петра Захаровича, в отличие от Николая Александровича, нет необходимости фальшивить и хоть как-то идейно заискивать перед власть имущими. Почему нет?

Комбинат Деда — финансово-прозрачное предприятие, которое поставляет в казну налоги на миллионы и миллионы рублей. Для подмосковных начальников угробить комбинат — значит зарезать курицу, несущую их бюджетам золотые яйца. Поэтому и бывший губернатор области Анатолий Тяжлов, и нынешний Борис Громов, и мэр Клина Александр Подстриганин силой данной им власти не только не вредят комбинату, но и в меру помогают ему развиваться, невзирая на открытую и бескомпромиссную враждебность Шевцова к политике правящих страной чинов и олигархов.

Современник поэта Некрасова — писатель Салтыков-Щедрин, в свое время убедительно доказал: главное для человека — не внешняя, а внутренняя свобода. Тот, у кого в голове на первом плане принцип — как бы чего не вышло? — никогда не будет волен в своих словах и поступках. Петр Захарович Шевцов на сей принцип всегда поплевывает, и этим он сильно отличается от большинства свои руководящих товарищей по партии — коммунистов-хозяйственников и коммунистов, ставших мэрами и губернаторами.

В 1998-м исполнилось 70 лет крупному русскому писателю Петру Проскурину. Власти Брянщины, где появился на свет и вырос автор "Судьбы", "Имя твое" и "Отречения", надумали отметить его юбилей на родине со всеми, кого он пожелает рядом с собой в свой праздник видеть. Короче говоря, администрация области пригласила писателя Проскурина, а тот пригласил на Брянщину друзей-писателей, в том числе и главного редактора нашей газеты Александра Проханова. Когда в брянской администрации, которую возглавлял тогда и до сих пор возглавляет коммунист Лодкин, стал известен список приглашенных Проскуриным, на него из города партизанской славы Брянска обрушился шквал звонков:

— Петр Лукич, мы просим, мы умоляем — не привозите с собой Проханова. Мы, коммунисты, в принципе хорошо относимся и к нему, и к его газете "Завтра", но ее ненавидят в администрации президента и в правительстве России. А оттуда будут представители на вашем юбилее. Как они воспримут присутствие на нем Проханова — неизвестно. Но вдруг его приезд к нам выйдет области боком?

А теперь вообразим ситуацию: в канун грядущего 75-летия Петра Захаровича Шевцова ему из высочайшей инстанции сообщают:

— К вам на юбилей решила пожаловать королева Великобритании. С ней вместе прибудут телекамеры со всего света. Это выгодно вашему комбинату, городу Клину, всей Московской области. Но надо, чтоб на вашем юбилее не было председателя Компартии Зюганова и уж, Боже упаси, непримиримого коммуниста Шандыбина. Отмените им свои приглашения.

Как на это предложение отреагировал бы Дед?

Поэт Олег Бородкин, крайний антизападник и радикал-националист, одно из своих стихотворений завершил фразой Евы Браун:

— Я лично натяну презерватив на голову английской королеве.

Солидный коммунист-хозяйственник Шевцов вряд ли бы уподобился хулиганистому Бородкину. Но я абсолютно уверен: кто сказал бы Шевцову, что королеву Великобритании выгодно разменять на Зюганова и Шандыбина, тому выпала бы от него изрядная порция возвышенного мата.

Петр Захарович рано стал мудрым и столь же рано окостенел. То есть разучился кланяться и в ту сторону, откуда следует личная материальная выгода, и в ту — откуда исходит опасность. И именно за уникальное сочетание премудрости с бескорыстием и мужеством он заслужил кличку "Дед". Но среди коммунистов Шевцов — не просто Дед, а Красный Дед, своего рода Красный Патриарх, который, во-первых, непреклонно уверен, что служить Богу — значит служить людям, сотворенным по образу и подобию Божьему, и который, во-вторых, точно знает, как надо людям служить.