Григорий Черный

22 апреля 2003 0

17(492)

Date: 23-04-2003

Author: Григорий Черный

КИТАЙСКАЯ ГРАМОТА (Восточный сосед: мифы и реальность)

Экономическое развитие Китая в послемаоцзедуновское времЯ впечатляет. В России оно вызывает и зависть, и надежды на нечто подобное дома. Оправданы ли эти надежды? Долго ли продлится китайское чудо? Станет ли весь мир Поднебесной, или, как не раз бывало в истории Китая, подъем сменится спадом, и он повторит судьбу "старшего брата" — это вопросы не теории, а вопросы практической политики. Ответы на них обязана дать наука, в первую очередь гуманитарная — социология и история. Для этого наука обязана быть честной, точной и ясной. В российской же науке, как и во всём российском обществе, "…ощущается страх перед… ясностью. Ничем не сдерживаемое словоблудие заполнило всю интеллектуальную сферу общества" (А. Зиновьев).

Впрочем, учебник издательства МГУ "История Китая" (ред. А. В. Меликсетов) на первый взгляд представляется именно учебником, а не набором пропагандистских штампов. Том в 736 страниц излагает историю Китая от синантропа до середины девяностых годов ХХ века. Но именно эта книга показывает, что наука — отражение общества, что кризис в обществе проявляется и в науке, что эти два кризиса питают и усиливают друг друга, что развернуть вспять нынешнее развитие — дело если и возможное, то чрезвычайно трудное.

История Китая — не тайна за семью печатями. Специалисты назовут море литературы. С информационной точки зрения в новой книге нового ничего нет, разве что весьма подробно прописаны события революционного перехода от средневековья к современности. Для специалистов, возможно, эта книга — неплохое подспорье типа справочника. Но наука существует не для специалистов — иначе зачем общество кормит этих специалистов? Дело истории — не столько описать прошлое, сколько помочь нам разобраться, почему оно было именно таким, а не иным. И в этом отношении новая книга — не шаг вперёд, а два шага назад.

Нельзя сказать, что авторы только летописуют, но и серьезным анализом их труд не назовёшь. Для успешного анализа нужна позиция. Позиция авторов прорисована достаточно. Но сводится она к той нехитрой мысли, что венцом развития человечества является политическая система в виде представительной демократии американского образца; экономика, построенная на либеральной идее; а локомотивом развития является щедрая, трудолюбивая, законопослушная, демократическая, ультрапатриотическая крупная буржуазия. Почему Китаю было плохо тогда-то и тогда-то? (А за более чем четырехтысячелетнюю историю в Китае чаще было плохо, чем хорошо). Да потому, что не было рынка, не было демократии, не было крупной буржуазии. Теперь почти всё это у него есть (не хватает только демократии с плюрализмом). Все признаки счастья есть, но вместе с успехами в сегодняшнем Китае появились вдруг целые деревни, сплошь заражённые СПИДом. И заразились не наркоманы, не сексуальные либералы, а вполне нормальные крестьяне, сдававшие свою кровь проходимцам. А кровь они сдавали, чтобы не помереть с голода.

В книгах по истории нам в первую голову нужны выявленные авторами законы исторического процесса: сами мы — результат этих процессов, и на их же волю оставляем своих детей и внуков. Авторы любой современной книги по истории обязаны если не найти, то сделать попытку найти эти фундаментальные законы, выявить механизм их действия в конкретных исторических условиях. С этой задачей авторы учебника не справились. Больше того, они её и не ставили. Больше того, они бахвалятся своим отказом искать такие законы. "В течение многих лет мы… …отстаивали своё право рассматривать развитие китайского общества на определённом историческом этапе как "восточное", "азиатское", развивающееся по законам, весьма отличным от тех, которые управляли становлением европейской цивилизации".

Если авторы открыли особые "азиатские" законы развития общества, то где они? Почему эти законы не перечислены? Нормальный порядок был бы такой: формулируется закон Восточный, рядом — Западный, и они сравниваются. Выясняется, почему они разные. То ли повлиял цвет кожи, то ли разрез глаз, то ли в Восточной Азии — Бермудский треугольник. Ничего этого нет. Нельзя же всерьёз считать основанием этого закона утверждение авторов, будто на Востоке всё — и земля, и люди, и их имущество — всегда было собственностью государства, а на Западе — частной собственностью. Да в родоначальнице современного капитализма Вильгельм Завоеватель переписал и присвоил не то что всю землю и всех на ней живущих, но даже и каждую курицу, до чего ни в Китае, ни в Индии никогда не доходили. И не китайский император сказал: "Государство — это Я!". И если китайские династии одна за другой приходили в упадок, то одной из основных причин, и это есть в книге, было сосредоточение большей части земли именно в частной собственности крупных землевладельцев в результате ничем не сдерживаемой спекуляции.

Законы развития Запада не сводятся к наличию частной собственности. Не всегда же и на Западе был капитализм. По каким-то законам он возник из того, что было до него. К сожалению, после Маркса ничего нового в смысле определения законов общественного развития так и не было сделано. Если бы авторы показали, в чём противоречия марксизма и китайской действительности, уже было бы полдела. Но вместо этого нам подсовывают "азиатский" путь.

Книга наполнена нелепостями и смысловыми неточностями. Откуда авторы взяли "ленинскую теорию классовой борьбы"? "История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов" — это Ленин? Да и при чём здесь теория? Речь идет о факте. Что такое "династийный" кризис и в чём его отличие от "системного"? Разве династия — не элемент системы, и её кризис — не кризис системы? И почему это кризис династийный, а люди мрут миллионами? Что такое "гражданская война КПК и Гоминдана"? Откуда у Ленина появилась идея пути альтернативного капитализму? Нет ни у него, ни у других современных ему марксистов такой идеи. Коммунизм мыслился ими как итог капитализма, а не альтернатива ему.

У Ленина — утопия, у Чан Кайши — утопия, у Мао Цзэдуна — утопия… . Не слишком ли много утопий для одной книги? За плечами авторов исследования — ни одного реального дела, ни успешного, ни провального. Так что можно хлопать по плечу великих. Post Scriptum.

Слово "успехи" в применении к соцстранам, в том числе и к СССР, авторы пишут в кавычках. Советская власть за двадцать лет вывела Россию на уровень второй сверхдержавы мира. Видимо, в отместку за то, что не приходится лизать сапоги господам нордической расы, а преподавать в одном из лучших университетов мира, выстроенном Советской властью, — меликсетовы оплевывают эту власть.

Да, после свержения маньчжурской династии в Китае установилась власть милитаристов, а в 1949 году — коммунистов. Неудачу китайской "демократии" авторы объясняют слабостью буржуазии. А где она была сильной в первый период буржуазной революции? В Чехии чашники победили руками таборитов, а потом предали их. В Англии буржуазия победила мечами левеллеров, а потом предала их. Во Франции буржуазия победила руками якобинцев, а потом… Здесь не особенность Китая, а общее правило: победа руками народа, потом — усмирение народа военной диктатурой, а для приручённого уже зверя годится т. н. "представительная демократия".

Как великое открытие преподносится цикличность развития Китая, присущая будто бы ему одному. Думаю, эту цикличность заметили ещё древние. А разве история других стран — Древнего Египта, Древнего Рима, современной цивилизации — прямая линия?

Да, есть цикличность в развитии Китая. Но чем она вызвана? Ведь возникла она не сразу, а только после образования империи. Что всё-таки менялось в великой стране, несмотря на цикличность? Ведь Китай времён Цинь Шихуанди — это не Китай времён династии Тан, при Минах он снова другой, и совсем другим он вступил эпоху преобразований, начавшуюся опиумными войнами. Вы думаете, авторов интересуют эти вопросы?

Помимо цикличности, Китай и Индия — единственные страны, сохранившие историческую преемственность со времён древности. Что обеспечивало устойчивость исторической традиции Китая, не получится ли так, что с исчезновением цикличности исчезнет и устойчивость, чем расплатится Китай за нынешнее быстрое развитие — даже постановки этих вопросов в книге нет.

Крейн Бринтон говорил, что великим революциям предшествует период деградации традиционных господствующих классов. После победы для революции характерно правление умеренных, а затем правление экстремистов, чей экстремизм заканчивается террором. На смену им приходят люди более практичные, они возвращают общество в фазу, известную по истории Французской революции под именем "термидора". События на площади Тяньаньмэнь (4 апреля 1976 года) и государственный переворот 5 октября 1976 года означали конец революции и торжество термидора. Последний же съезд правящей партии Китая, именующей себя "коммунистической", решил допустить крупную буржуазию не только в партию, но и в Политбюро. Чего не отметил в своём анализе революции Бринтон? Того, что следует за термидором.

А за термидором, как показывает опыт истории, следует краткий подъём экономики, за который расплачиваться приходится разложением внутренних связей в обществе. А разложение это ведёт, после краткого подъёма, к неизбежному краху. Стоит ли, в свете этого, надеяться на Китай как противовес "новому мировому порядку" и идти по китайскому пути? И не являются ли упования патриотов на "китайскую модель" преобразований очередной иллюзией, от которой через два десятка лет не останется и следа? Время покажет.