5 августа 2003 0

32(507)

Date: 06-08-2003

Author: Юозас ЕРМАЛАВИЧЮС

"ПОТРЯСЕНИЯ НЕИЗБЕЖНЫ..." Известный литовский коммунист отвечает на вопросы газеты “ЗАВТРА”

"ЗАВТРА". Юозас Юозасович, мы встречаемся с вами в те дни, когда отмечаются, а вернее — не отмечаются, но всё же присутствуют где-то "за кадром" две крупнейшие даты в истории мирового революционного движения. 100 лет назад, 30 июля 1903 года, открылись заседания II съезда Российской социал-демократической рабочей партии. А 50 лет назад, 26 июля 1953 года, Фидель Кастро и его соратники начали штурм казармы Монкада. Оба этих события объединены высоким порывом большинства его участников, которые готовы были ради торжества своих идей пойти на всё: лишения, тюремное заключение, каторгу, смерть. Такая осознанная жертвенность является несомненным признаком героизма — героизма, без которого невозможны ни настоящая борьба, ни настоящая победа. Сегодня такой героизм всячески нивелируется и осмеивается средствами массовой информации, культивирующими плоско-потребительское отношение к жизни. Находясь под таким прессом, очень многие наши соотечественники уже не понимают, что на самом двигало Лениным, Дзержинским, Че Геварой, сотнями и тысячами других революционеров, считая их деятельность чуть ли не формой психического заболевания с повышенной социальной опасностью.

Вы, Юозас Юозасович, 8 лет провели в литовской тюрьме, по сути, только за то, что отстаивали свои убеждения. Вы не отказались от них ни находясь в заключении, ни после выхода на свободу. Как вы формировались как личность? Расскажите, если можно, подробнее о своем жизненном пути, потому что большинству наших читателей известны, да и то смутно, только главные вехи: ваша работа в 1991 году секретарем по идеологии ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС, арест в 1994 году, суд — вот, пожалуй, и всё.

Юозас ЕРМАЛАВИЧЮС. Я могу только похвалиться, что живу очень счастливой жизнью. По специальности я историк, доктор исторических наук, профессор. И уже в этом качестве стал свидетелем и в некоторой мере участником величайших событий мировой истории — трагических, тяжелых для людей и для народов, но через эти переломы человечество выходит к более высокой ступени своего развития, к новому типу цивилизации. Наблюдать этот процесс, участвовать в нем доставляет мне величайшее интеллектуальное наслаждение — любой настоящий ученый поймет, о чем я говорю.

Родился я в крестьянской семье в юго-восточной Литве, в Варенском районе, на границе с Белоруссией, в 1940 году — в том самом году, когда в Литве была восстановлена Советская власть. В семье нашей было трое детей, жили не бедно и не богато — что называется, середняки. Национальный состав населения в тех местах очень пестрый — здесь жили и литовцы, и белорусы, и поляки, так что я с детства рос, можно сказать, в интернациональном окружении. Говорили все по-литовски. Русский язык начали изучать только в школе, после войны. Тогда очень сложная обстановка была в литовском селе. Многие пособники гитлеровцев из числа местного населения не ушли с вермахтом на Запад, а скрывались в лесах — так называемые "лесные братья". Конечно, это был террор с их стороны — семьи людей, сотрудничавших с Советской властью, вырезались полностью. Напомню, что так называемыми "националистами" в Литве за послевоенные годы было уничтожено 25108 человек, в том числе свыше тысячи детей, почти пять с половиной тысяч женщин. Почти двадцать тысяч погибших были крестьянами, начавшими обрабатывать данную Советской властью землю. Я считаю, это была классовая борьба в чистом виде, только прикрытая националистическими лозунгами. "Лесные братья" утверждали, что они воюют за свободу и независимость Литвы, уничтожают врагов литовской нации, а на деле пытались уничтожить саму литовскую нацию. Их лозунги были слово в слово повторены "Саюдисом" в 1991 году. И результат оказался, по сути, тот же — идет геноцид литовского народа, прикрытый разговорами о свободе и независимости.

Я видел это всё своими глазами — гибель наших соседей, моих друзей, ребят чуть постарше меня. Националистический террор — это такая тупая и страшная вещь, что отвращение к нему у меня осталось с тех пор на всю жизнь. Помню такой эпизод: весной 1950 года к нам в начальную школу приехала комсомолка из волости — тогда в Литве оставалось еще старое административное деление — организовать пионерский отряд. И вот в общем классе — все четыре класса присутствовало, и учитель один у нас был на всех — она спрашивает: "Кто из вас пионеры?" Все понимают, что пионеры — это уже как бы открытые сторонники Советской власти. И боятся сказать — страшно ведь. Вот тогда я встал и сказал, что я — пионер. Так в десять лет определился, можно сказать, со своей политической линией и с тех пор ей не изменял.

Конечно, крестьянским трудом занимался с самых малых лет. Я всё на земле делать умею — а иначе было не прожить. Голодать не голодали — потому что работали от зари до зари, особенно в страду. Земля не обманет, но труд на ней был очень и очень тяжелым — тогда ни тракторов у нас не было, ни комбайнов, ни электричества. Особенно хорошо у меня получалось траву косить — так, что даже взрослые удивлялись, как я "литовкой" работаю. Так что я еще тогда понял: на всё особый талант человеку нужен. И не все крестьяне — талантливые, не все землю читают как открытую книгу.

Учился я хорошо, вовремя закончил семилетку, потом среднюю школу — уже в волостном центре. Год отработал рабочим мелиорации и горжусь тем, что в моей трудовой книжке первая запись — "рабочий". Не лодырь, в общем. В 1959 году я поступил на историческо-филологический факультет Вильнюсского университета по специальности "история" и в 1964 году получил диплом.

"ЗАВТРА". Какие настроения были тогда в среде литовского студенчества?

Ю.Е. В 60-е годы последствия войны были уже преодолены, люди стали жить лучше, крестьяне в колхозах уже убедились, что при ведении единоличного хозяйства на хуторах они многое бы потеряли. Среди студентов подавляющее большинство были комсомольцы, и каких-то националистических настроений в массе молодежи не было. Подъем культуры, науки, доступность образования — всё это говорило в пользу Советской власти. Люди пожилые удивлялись, не могли поверить, что такое вообще возможно.

"ЗАВТРА". А известие о полете Юрия Гагарина — как оно было вопринято, какую роль сыграло? Вы и ваши товарищи чувствовали это как свою собственную победу?

Ю.Е. Конечно. Это были и гордость, и восхищение — вот какая у нас страна! Вообще, в те годы царил удивительный подъём, в чем-то, наверное, даже чрезмерный. И я не был исключением. Активно работал в комсомоле, был членом бюро факультета. Еще студентом, в ноябре 1962 года, вступил в члены КПСС.

"ЗАВТРА". А как сложилась ваша судьба после окончания университета?

Ю.Е. Поскольку я еще в школе начал писать стихи на литовском языке, в студенческие годы занимался журналистикой, писал корреспонденции, очерки, публиковался в республиканских газетах, а журналистов в республике не хватало, меня распределили, в порядке исключения, в районную газету. Это Юрмантас, на Немане. Для меня это была великолепная школа жизни. Я встретил столько умных, одаренных, увлеченных своей работой людей, что до сих пор считаю то время настоящим подарком судьбы. Механизаторы, агрономы, доярки, учителя, врачи — это такой заряд социального оптимизма, который сегодня и представить себе невозможно. Конечно, трудностей было немало, жизнь, по сравнению даже с нынешними временами, была скудной, но движение вперед шло очень быстро.

"ЗАВТРА". И когда же, по вашим ощущениям, этот социальный оптимизм начал иссякать?

Ю.Е. Знаете, всё очень постепенно происходило, на протяжении нескольких десятилетий. Уверенность в правоте и справедливости Советской власти среди простых, работающих людей в 60-е годы была очень велика. Хотя боялись, колебались, переживали — всё было непросто. В первые послевоенные годы в Литве вообще всё строилось на страхе. Боялись власти — конечно, сила, сломавшая Гитлера. Боялись и "лесных братьев". Когда в 1951-52 годах банды были уничтожены, конечно, страха стало меньше. Но чем дальше, тем больше всякие поблажки, исключения, родственные связи стали нарушать принцип социальной справедливости. При Хрущеве под лозунгами демократии, восстановления ленинских норм вообще началась вседозволенность. И на первый план постепенно начали выходить такие нахальные люди, безответственно и карьеристски настроенные. При Брежневе это только усилилось. Один мой коллега даже шутил: "Шайками рвутся к власти",— имея в виду как групповщину, так и всякие банные посиделки. Это появилось при Брежневе. И Горбачев довел эту тенденцию до логического конца.

"ЗАВТРА". О временах и нравах горбачевщины мы, надеюсь, еще поговорим подробнее. А пока давайте вернемся к вашей биографии. Долго вы проработали в газете?

Ю.Е. Четыре года. Прошел через все ступеньки служебной лестницы, был заведующим отделом партийной жизни, заместителем редактора и два последних года, с 1966 по 1968 годы, работал редактором районной газеты.

"ЗАВТРА". То есть быстро выросли?

Ю.Е. Да, так сложилось, видимо: и время, и образование, и какие-то личные качества,— всё сыграло свою роль. Самое важное, что я понял для себя из опыта этой работы: все проблемы, даже самые, казалось бы, мелочные,— решаются не там, где они должны, по идее, решаться. Они решаются в Москве, даже в Кремле, на самых вершинах власти. Мне уже и тогда показалось это ненормальным и уязвимым, потому что сосредоточение всех мелочей в центре отвлекает людей на высшем государственном уровне от главного, от каких-то стратегически важных проблем. Плюс к тому снижает ответственность работников на местах, сковывает их инициативу. В результате всё это очень вредит общему делу. Не каждый председатель колхоза может возглавить район. Не каждый руководитель района может возглавить область или республику. И наоборот, между прочим. Каждый должен быть на своем месте. В этом смысле, действительно, кадры решают всё.

"ЗАВТРА". И на какую работу молодого главного редактора районной газеты направили в 1968 году?

Ю.Е. Меня направили не на работу, а на учебу в Ленинградскую высшую партийную школу, которую я через два года закончил с отличием.

"ЗАВТРА". Какие впечатления остались у вас от Ленинграда?

Ю.Е. Я полюбил этот город. Могу даже сказать, что я — патриот Ленинграда. Понимаете, это город высочайшей культуры. Здесь сложилась, существовала и до сих пор существует культурная среда, которая сама по себе является феноменом мирового значения. Кроме того, Ленинград тогда еще не был до такой степени развален, как в последнее время. Но уже начинала сказываться нивелировка всех городов, недофинансирование их социальной сферы, что проявлялось в нехватке общественного транспорта, растущих очередях и так далее. Между тем, вся жизнь состоит из подобных, казалось бы, мелочей. И возникшие позднее антисоветские движения, по-моему, во многом складывались именно на почве недовольства целыми комплексами таких мелочей, которые мешали повседневной жизни — пусть не стратегически, но очень чувствительно для людей.

"ЗАВТРА". Юозас Юозасович, в отношении всех этих "мелочей" можно с вами соглашаться или не соглашаться, но Высшая партийная школа — это, по советским меркам, уже номенклатура ЦК. И вас, насколько я понимаю, вернули в Литву. На какую работу?

Ю.Е. Это был Институт истории партии при ЦК Компартии Литвы, структура двойного подчинения, поскольку одновременно он являлся республиканским филиалом Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Там я проработал почти двадцать лет, защитил вначале кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию.

"ЗАВТРА". Какова же была сфера ваших научных интересов?

Ю.Е. Меня интересовала политика коммунистической партии в отношении религии и церкви — как в теоретическом, так и в практическом аспекте. И мне эта работа дала очень многое в плане понимания того, как формируется мировоззрение людей.

"ЗАВТРА". Литва — страна католическая, это была единственная католическая республика на территории СССР. Насколько религия укоренена в сознании литовского народа? Как вы определяли для себя специфику католицизма?

Ю.Е. Знаете, я еще ребенком был крещен в католической церкви, но никогда не был религиозно верующим человеком. Бабушка часто водила меня в костел, но я не понимал смысла церковной службы. Когда объявил себя пионером, это означало уже полный разрыв с религией. То есть в несомненно религиозной среде я вырос человеком, свободным от религии. К тому же, как я понимаю, католицизм всегда был наиболее политизированной формой религии. Поэтому католицизм в Литве всегда был связан с интересами международной и национальной буржуазии, и всё свое немалое влияние употреблял на то, чтобы дискредитировать Советскую власть, социализм. То же самое происходило ведь и в Польше, особенно при папе Войтыле. Через структуры католической церкви вербовались, организовывались, финансировались все недовольные социалистическим развитием. Через структуры католической церкви пропагандировались и распространялись антисоюзные и антирусские, сепаратистские настроения в Литве. Конечно, под воздействием социально-политических изменений в Советской Литве влияние католицизма постепенно снижалось, но он оставался весьма значительной силой. Силой, которая сегодня, наряду с националистическим правительством, несет ответственность за происходящий в Литве геноцид моего народа.

"ЗАВТРА". Юозас Юозасович, что вы подразумеваете под геноцидом литовского народа?

Ю.Е. Разумеется, прежде всего вымирание людей. В Литве сегодня биологическая репродукция приобрела отрицательные значения — прежде всего из-за изменения социальных условий. Точно так же осуществляется в Российской Федерации — геноцид русского и других коренных народов России, в Украине — геноцид украинского народа, в Грузии — геноцид грузинского народа. Власти создали такие условия жизни, при которых народы вымирают. Идет не только уничтожение народов как исторически сложившихся общностей людей — идет уничтожение их национальной. государственности, идет уничтожение их культуры. Национальная государственность лишается своей экономической основы. Она не может контролировать процессы производства и потребления, обеспечивая социально-политическую стабильность. Литва сегодня превращена буквально в пустое место. Отсюда вывезли всё: начиная с мяса и цветных металлов и заканчивая лесом, который вырублен подчистую. Послевоенные посадки, которым 40-50 лет,— это еще не леса, они станут лесами в лучшем случае еще через полвека. То же касается и национальной культуры. Идет ее повсеместное подавление, замена космополитической "массовой культурой", в основном американского производства.

"ЗАВТРА". А как же все песенные фестивали, как же национальная интеллигенция, как же многовековая, по сути, история литовского государства? Неужели всё это, являвшееся основой национальной культуры, никем не защищается? Неужели все эти художники, поэты, кинематографисты, архитекторы, ученые оказались не нужны литовскому государству.

Ю.Е. К сожалению, это так. Государство сегодня ищет, как избавиться от Академии наук, культура давно предоставлена сама себе. Полная свобода, на все четыре стороны. Поэтому многие деятели культуры перешли, можно сказать, на подножный корм. Ни о каком развитии культуры речь не идет. Не все, далеко не все с этим согласны. Правда, те, которые и при Советской власти делали карьеру, обслуживая пропагандистские интересы, занимаются этим и сегодня. Но я всё время с гордостью говорю о том, что знаменитый поэт, лауреат Ленинской премии Эдуардас Межелайтис до самой своей смерти оставался коммунистом. Все еще удивлялись — как же он не кается? А за что? Он же был участником Великой Отечественной войны и хорошо знал, за что шел на смерть. Когда в конце 1989 года произошел раскол в компартии Литвы, он остался с нами до конца. Против "Саюдиса" также активно выступал народный писатель Литвы, прозаик Юозас Балтушис. Другой известный литовский прозаик, Альфонсас Беляускас, который до сих пор живет и работает в Литве, также не отказался от своих коммунистических убеждений. Но даже многие из тех, кто сочувствует нам, вынуждены скрывать свои взгляды из страха репрессий.

"ЗАВТРА". То есть люди все-таки понимают, что с ними происходит?

Ю.Е. Боюсь, что нет. Недовольство, конечно, растет, я это знаю — мне передают люди, что происходит в Литве. В свое время очень многие поддались на эту пропаганду: дескать, уйдем из Союза и будем жить, как в Швеции. Жизнь показывает, что это глупость была. Литовский народ — это трудолюбивый народ. Это спокойный народ. Мы — крестьяне на дороге между Востоком и Западом. Так это исторически сложилось. И народная сила, народные традиции, разумеется, не иссякли. Но на сопротивление способны единицы. Забота основной массы людей — банальное выживание. Самому мне, к сожалению, нельзя было оставаться на Родине — провокации против меня только усиливались. Но я и здесь, в Москве, тоже не считаю себя иностранцем. Точно так же не буду себя чувствовать иностранцем в Киеве, Минске, Тбилиси, Ташкенте. Вообще, нашу большую Родину у нас, советских людей, независимо от нашей национальности, отнять нельзя. Эти маленькие или чуть побольше псевдо-государственные квартирки лишают каждого человека очень многого, предоставляя взамен только ложное чувство "национальной независимости". По-моему, сегодня зависимости стало только больше: от США и других стран Запада, от транснациональных корпораций и "мирового рынка" и так далее.

Ничем другим я не могу объяснить те сроки заключения, к которым приговорили меня и моих товарищей по партии: профессора Буракявичюса Миколаса Мартиновича, видного деятеля культуры Колялиса Йозефа Йозефовича. Они до сих пор находятся в тюрьме, а ведь это уже очень и очень пожилые люди. Конечно, властям Литвы необходимо наличие политического врага, на которого можно хотя бы отвлечь внимание населения от реальных социально-экономических проблем.

Двадцать лет работая в Институте марксизма-ленинизма, занимаясь вопросами идеологии, идеологической борьбы, я накопил достаточный опыт для того, чтобы понимать эти моменты. В условиях "холодной войны" шла прежде всего борьба идеологий, умов, и должен сказать, что в этой борьбе умов мы, советские ученые, коммунисты, поражения не потерпели.

"ЗАВТРА". Это если не считать катастрофу 1991 года?

Ю.Е. Понимаете, история не закончилась ни в 1991, ни в 1993, ни в 2000 году. Ситуация тогда сложилась так, что выходом из накопившихся общественных противоречий стал возврат к капиталистическим отношениям, разрушение Советского Союза и победа объединенных сил империализма. Но ничего взамен социалистической идеи "победители" народам мира предложить не смогли. "Новый мировой порядок" — это откровенно фашистский проект, который вызывает и будет вызывать растущее сопротивление со стороны множества людей, народов и государств, определенных в число "аутсайдеров". А значит, будет расти милитаристская нагрузка на экономику "лидеров" и расширяться "война всех против всех". Ни один разумный человек с такой перспективой согласиться не может. Поэтому скажу словами Сталина: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".

Ведь все те лозунги, с которыми шли к власти так называемые демократы в России и так называемые националисты в других союзных республиках, уже вывернуты ими наизнанку, уже признаны как обманные теми самыми людьми, которые их провозглашали. Это что, их победа? Нет, это их историческое поражение.

"ЗАВТРА". То есть не в силе Бог, а в правде?

Ю.Е. Можно сказать и так. Ведь даже по нашему процессу это видно. Все обвинения по январским событиям, по гибели людей развалились в ходе судебных слушаний. В результате нас осудили за активное участие в деятельности КПСС, запрещенной как политическая партия на территории Литвы. Вот за что я по приговору суда отсидел восемь лет, от звонка до звонка. А мои старшие товарищи продолжают находиться в заключении.

"ЗАВТРА". Кстати, не было ли это для вас таким психологическим ударом: из сферы академической, в общем-то, науки, из сферы высокой политики — на тюремные нары?

Ю.Е. Нет. Я уже в начале 80-х годов понимал, что подобные потрясения неизбежны и, не исключено, что я их застану именно в таком качестве. Я понимал, что большая беда нарастает над всем человечеством, и то, что происходит в Советском Союзе и в Литве — лишь часть надвигающейся всеобщей катастрофы. Точно так же я понимал, что борьба будет продолжаться, и изменятся только формы этой борьбы. Оставаться в стороне значило изменить самому себе. Вы говорили о столетии большевизма. Я, кстати, участвую в подготовке тезисов, посвященных этому событию. Так вот, суть большевизма, суть ленинского вклада в марксизм, на мой взгляд, заключается именно в том, что теория перестала расходиться с практикой, слова — с делами. Что же касается признаков надвигающихся перемен... Знаете, секретарем ЦК Компартии Литвы по идеологии долгое время был Лонгинас Шепетис. Он держался в тени, но был настоящим "серым кардиналом" националистической контрреволюции. И кадры он так расставлял, что в нужное время на ключевых постах в республике не оказалось ни одного настоящего, с идейным стержнем, коммуниста. Разумеется, это всё не было такой уж тайной, но мало кто видел за этим нечто большее, чем номенклатурные интриги и рокировки. Помню, после выступлений Бразаускаса на семинарах и конференциях мы часто смеялись: "Подумать только, первый секретарь ЦК — а не коммунист". Ведь когда человек говорит без бумажки, от себя, он выдает свой образ мыслей, что называется, с головой.

"ЗАВТРА". А что за образ мыслей был у Бразаускаса?

Ю.Е. Ну, он, как и большинство наших руководителей, был откровенным эклектиком, к тому же с преобладанием национальных иллюзий. А от этого до национализма — один шаг. И как только условия созрели, такой шаг был им сделан. Кроме того, у него была огромная тяга к личному благополучию, к личной наживе. Все эти люди, разумеется, нашли себя при капитализме. До Рокфеллеров, конечно, не доросли, но и не голодают. Другое дело, что их просто выбросили из политики после того, как они совершили необходимые акты предательства и разрушения. То же самое касается и Казимеры Прунскене, и многих других "героев перестройки".

"ЗАВТРА". Что такое литовская тюрьма? Как вы перенесли восьмилетнее заключение?

Ю.Е. Не могу сказать, что это курорт. Но, как видите, это не смертельно. Тем более, что я в тюрьме продолжал активно работать, написал книгу "На смене эпох", посвященную теоретическому осмыслению происходящих в мире глобальных событий. И — что самое главное — мы постоянно чувствовали поддержку со стороны людей. Нам присылали приветствия, поздравления, даже надзиратели, не говоря уже о заключенных, давали понять, что гордятся нашей стойкостью и уверенностью в своей правоте.

"ЗАВТРА". А каковы, на ваш взгляд, перспективы коммунистической идеологии и коммунистической партии в Литве? Ведь если промышленность республики практически уничтожена, если рабочий класс уменьшается количественно и деградирует качественно, то получается, что объективная классовая база для коммунистических идей в Литве исчезает...

Ю.Е. Понимаете, происходит деградация всех областей общественной жизни. В политике это проявляется усилением реакции. Говорить сегодня в Литве о правах человека или о демократии можно только в порядке анекдота. Компартия Литвы запрещена — причем не судом, а постановлением саюдистского Верховного Совета 1991 года. Это одна из немногих стран мира, где деятельность коммунистической партии официально запрещена, хотя людей коммунистических взглядов в Литве очень немало. Поэтому партия действует в подполье, нелегально. Конечно, в демократическом государстве такого быть не должно. Но в мире, пусть не в старых, а в новых формах, на первый план все отчетливее выходят именно фашистские тенденции.

"ЗАВТРА". Вы имеете в виду социально-политическую практику США, их агрессию в Югославии и Ираке?

Ю.Е. Да, и это тоже. Но посмотрите на то, что происходит в России, что происходит в Литве. Какое отношение к понятию демократии имеют нынешние выборы? Какое отношение к понятию прав человека имеет беспредельный произвол власть предержащих? Кто, если не мы, должен противостоять этим расчеловечивающим людей тенденциям и процессам? Коммунисты сегодня, по моему глубокому убеждению, должны быть в авангарде тех сил, которые стремятся к развитию человеческой цивилизации во всей ее полноте, поскольку именно они лучше других видят корень зла — несоответствие сложившихся производственных отношений новому уровню развития производительных сил. Катастрофа, произошедшая с Советским Союзом, в гораздо большей степени произойдет и с западным миром. В США этот процесс, во всяком случае, очевидно начался и уже набирает обороты. На Западе просто не понимали, какова действительная роль СССР, и теперь лишенный такого глобального противовеса мир находится в состоянии гигантской нестабильности. Выход из этого состояния чреват войнами и социальными революциями. Повторю еще раз: потрясения неизбежны, и наша задача — в конце концов использовать их на благо всего человечества.

Беседу вел Владимир ВИННИКОВ