СПАСИТЕЛЬНЫЙ ДУХ КРАСОТЫ. Премьера в Театре на Юго-Западе: Валерий Белякович. "Куклы" по мотивам трагифарса Хасинто Грау "Сеньор Пигмалион"

Елена Мовчан

Елена Мовчан

СПАСИТЕЛЬНЫЙ ДУХ КРАСОТЫ. Премьера в Театре на Юго-Западе: Валерий Белякович. "Куклы" по мотивам трагифарса Хасинто Грау "Сеньор Пигмалион"

Этот спектакль необыкновенно красив — красив какой-то жутковатой, трагической красотой. Её создает и изысканная сценография Валерия Беляковича, и тонкая игра света (В. Климов), и тщательно подобранная прекрасная музыка (М. Коротков). Красота являет себя ещё до начала спектакля. Зрители рассаживаются, зал заполняется, вернее — набивается до отказа: во всех проходах сидят, заставлены стульями даже выходы из зала. Наступает тишина, и взгляды наконец обращаются к сцене, погружённой в полумрак, освещённой только светом из зала. Вдоль задника сцены полукружьем расставлены зеркала, и отражение в них зрительного зала напоминает гигантское панно Пабло Пикассо — и по композиции, и странным образом даже по цветовой гамме. Раздаются первые музыкальные аккорды, и спектакль начинается. На сцену выходят актёры, распахиваются зеркальные дверцы, и из зеркальных шкафов-кофров выходят актёры-куклы. Мир Зазеркалья сливается с реальным миром. Этот пролог, исполненный удивительной пластики, несёт в себе глубокий смысл и задает тон всему последующему действию.

Действие разворачивается стремительно и неизбежно ведёт к трагической развязке. Вечный миф о Пигмалионе, явившем чудо творчества — подобно Богу, сотворившем человека и полюбившем своё творение, — вновь предстает перед нами. Великий кукольник сеньор Пигмалион (Е. Бакалов), создатель знаменитого кукольного театра, чьи куклы практически неотличимы от живых людей, приезжает в Мадрид. Актёры театра, спектакли которых вытеснены гастролёрами, возмущены, но за их возмущением стоит страх: а вдруг эти куклы и в самом деле превосходят их, живых актёров, и тогда они уже не будут нужны и востребованы, а это крах актёрской профессии, конец их, актёрского, творчества… Таков конфликт, а за ним возникают новые и новые вопросы. Может ли живые чувства и страсти заменить их механическая имитация? Могут ли создания рук человеческих уподобиться созданиям Божьим? Может ли человек, подобно Богу, создать свой мир и управлять им? Вот такие непростые вопросы ставит спектакль "Куклы" в Театре на Юго-Западе.

Валерий Белякович решительно и смело переработал пьесу испанского драматурга Хасинто Грау, написанную в 1921 году, оставив лишь основной конфликт и основных персонажей, при этом дописав новые сцены и введя новых действующих лиц. В пьесе появляются, кроме "главного" Пигмалиона, еще два: "лжепигмалион" (кукла Брандахлыст) и Пигмалион-2, и таким образом возникает цепочка — создатель, его alter ego и имитатор. Роль имитатора, "лжепигмалиона", управляющего куклами, с блеском сыграл А. Иванов, совершенно неожиданно из героя-любовника превратившийся в талантливого характерного артиста. Его монолог, отсылающий к театральным течениям и дискуссиям начала прошлого века, звучит пародийно и вместе с тем весьма актуально. А рефрен "Это — куклы!", выдаваемый каждый раз с новой интонацией, буквально врезается в сознание зрителей.

Что же представляют собой эти куклы? Они (а Лжепигмалион тоже кукла) — главные герои спектакля, недаром В. Белякович изменил название пьесы Х.Грау — не "Сеньор Пигмалион", а "Куклы". Кукольный ансамбль играет великолепно, сочетая пластику марионеток и живую, человеческую пластику, нигде не пережимая, не допуская ни малейшей фальши. Ночная сцена, в которой куклы изо всех сил стараются быть похожими на людей с их земными страстями и инстинктами, играется с большим тактом и вкусом. Увы, кукольные страсти не могут иметь реального воплощения, и эта экзистенциальность ситуации передана пластически тонко, в точном соответствии жанровому определению пьесы — трагифарс. Поначалу тщетные попытки кукол смешны, затем все эти хаотичные движения перерастают в какую-то жуткую фантасмагорию. И яростный крик Херувима (О. Леушин): "Куклы, остановитесь!.. Пигмалион, ты этого хотел?!" — разрывает замкнутый круг, порочный круг, когда желание не подтверждено чувством и его осуществление невозможно. Невозможно и осуществление кукольного мятежа против тирана Пигмалиона. Эта сцена сделана в стиле пародии. Подражая людям, куклы создают свои органы самоуправления: "Ты будешь парламент… А ты народ, который все угнетают… А я останусь у Пигмалиона и буду шпионить в вашу пользу…" Зрители смеются, но финал предрешён, трагическая развязка предопределена. И когда кукла Помпонина (К. Дымонт), любимое создание Пигмалиона, убивает его многократными выстрелами из пистолета и продолжает автоматически нажимать на курок, извлекая глухие, короткие щелчки, — становится ясно, что это убийство одновременно и самоубийство, потому что куклы беспомощны без своего создателя. И вот они тянутся к нему и ложатся вокруг него — не бездыханные, а "беззаводные".

А что же люди? Актёры, антрепренеры, герцог-меценат, его жена? Потрясенные куклами сеньора Пигмалиона, их неотличимостью от людей, они сливаются с ними, общаются, как с равными, герцог Альдукар (В. Афанасьев) влюбляется в Помпонину и ведёт себя с ней, как с живой женщиной. "Мы такие же, как они… — говорят люди Пигмалиону. — Мы тоже куклы". Но нет. Люди, со всеми их грехами и недостатками, — создания Бога, а не человека, вообразившего себя Создателем. Бог создал их по своему образу и подобию, а это образ Творца. Он вселил в них дух творчества, способность к созиданию, и именно это не позволит им стать марионетками.

Об этом финал спектакля и пьесы, написанный В. Беляковичем. Пигмалион-2 (В. Белякович) появляется на сцене тогда, когда, казалось бы, всё окончено: куклы вместе с их создателем мертвы, а вокруг них застыли потрясённые люди. Он произносит финальный монолог и дает слово актёрам, которые одновременно читают начальные строфы своих монологов из шекспировских пьес: Лира, Гамлета…

Спектакль "Куклы" уже стал знаковым для Театра на Юго-Западе. Таким — знаковым — спектаклем был в этом театре "Мольер" М. Булгакова, недавно снятый с репертуара из-за смерти Виктора Авилова — неповторимого Мольера. В "Мольере" Театра на Юго-Западе была своя чёткая и ясная концепция, и в "Куклах" мы видим её новое утверждение и развитие. Главным в "Мольере", поставленном В. Беляковичем в начале 80-х, была не линия художник и власть, которая обычно акцентировалась в постановках пьесы Булгакова, а тема творчества как единственной возможности жить в этом мире, полном опасностей. И когда в конце того спектакля кучка потерянных актёров окружала своего Учителя, сердце сжималось от боли за них: что же им теперь делать в этом мире без него, создавшего их и одарившего творческим горением? И вот в "Куклах" звучит ответ на тот мучительный вопрос: творческое горение божественно, оно не может угаснуть. Дух творчества, живого, истинного творчества, являющего миру красоту, — спасителен.