ЖИЛИ-БЫЛИ

Анна Серафимова

Анна Серафимова

ЖИЛИ-БЫЛИ

У мелкого афериста Петра Петровича В. солидной была только кличка — "полковник". С ней он и попал на зону, где, вжившись в образ, продолжать изображать из себя полковника ФСБ, с фальшивым удостоверением которого обделывал делишки, на коих и погорел. Внешность, как большинство мошенников, имел серенькую, неприметную, что является залогом успехов в аферах: нужно не светиться и не запоминаться.

Знакомый с порядками и законами зоны только понаслышке, оказавшись там совершенно для себя неожиданно, аферист стал вести себя, как бывалые паханы, тереться возле которых он попытался. Опешившие поначалу от такой наглости неофита урки со стажем быстро исправили свою оплошность и преподали урок мелкой шавке — опустили его.

По незнанию Петр Петрович даже обрадовался, принял такое приближение к телу за знак особого внимания, расположения, симпатии и доверительность, с удовлетворением посчитал себя "любимчиком". Устраиваемые паханами с ним "встречи без ..." возвышали "полковника" в его собственных глазах, и он хвастливо сообщал домашним об "особых отношениях" с самыми влиятельными людьми на зоне, являющимися фактическими хозяевами и на воле, которой они управляют и отсюда. Опущением паханы не ограничились и повязали "полковника" на некоторых криминальных действиях, вовлечение и участие в которых тоже обрадовало фигуранта: де, мне доверяют, на меня рассчитывают, де, мы — одна команда. Ему, по большому счету, было все равно, в каком качестве пребывать, лишь бы возле "сильных мира сего", криминального в данном случае, у которых в нем, по понятным причинам, то и дело была нужда, а потому встречи и свидания следовали одно за другим. Петр Петрович зело гордился, что в нем такая нужда, что он так востребован: стало быть в том качестве, в каком он в этот круг и был пущен, он хорош, конкурентоспособен. А в нынешние времена это — большой плюс и великая честь: быть конкурентоспособным.

"Полковник" и мысли не допускал, что абсолютное большинство людей, где бы они ни находились, в какую бы ситуацию ни попали, никогда не согласились бы пойти на то, на что Петр Петрович В. отправился без раздумий и колебаний, будучи уверенным, что и все остальные — только паханы предложи им такую близость — с радостью и гордостью на нее пошли. Нет, это все— неудачники, неизбранные, не осененные столь высоким вниманием. П.П сносил даже издевательства и мерзкие выходки гермофродита карлика Вики-Виктора, попавшего за решетку издевательства над пациентами психбольницы, где работал санитаром, пригретого на зоне паханами за его уродство, выполнявшего роль шута. "Полковник" вполне мог врезать ему пару раз и навсегда отучить от издевательств и подначиваний. Но опущенный и есть опущенный: честь и достоинство для него— пустой звук. Ну а карлик-карлица шалел от вседозволенности и входил в раж, своими выходками нарочито прилюдно оскорблял П.П.

Участь опущенного известна. Да, с ним складываются особые отношения, особенность эта своеобразна чрезвычайно, любому вменяемому человеку противна и неприемлима. Опущенный — изгой, которого может оскорбить не только пахан, но и любая мелкая шавка. Изгой обязан по первой прихоти любого обитателя зоны (и оказавшись на воле, продолжать подчиняться этому порядку вещей) принять требуемую позу, причем с выражением полного счастья и довольства на лице. Любое его (движимое и недвижимое) имущество может забрать себе всяк, кому оно понравится, присвоить.

Петр Петрович выполнял отведенную ему роль безукоризненно: наклонялся, уступал, подносил, подписывал… Все это — с безмятежно-довольным выражением лица под лозунгом, достойным настоящего полковника "Чего изволите?"

Помимо притязаний на самого Петра Петровича и его личные вещи и услуги, паханы и мелкая шушера распространили претензии на имущество семьи и всех родственников: Петр Петрович отписал желающим и квартиру, и участок земли, и скарб, в том числе полученное женой в приданное и наследство.

Посылки из дома, конечно, отбирались, а когда на свидание приехали жена и несовершеннолетняя дочь, "право ночи" было реализовано паханами, и реализовано в присутствии отца семейства, недовольного лишь тем, что жена и дочь сопротивлялись, кричали и плакали. Петр Петрович беспокоился, что урки будут недовольны, а он так дорожит своей близостью к паханам и особыми отношениями с ними! Сколько усилий приложено для выстраивания таких отношений!

"Полковник" внутренне удивляется, хотя удивление никак не выражает, тому, что урки и шушера, к желаниям, требованиям, капризам которых он столь чувствителен, отзывчив и внимателен, не питают к нему ни малейшего чувства благодарности, не испытывают уважения. Никаких ответных дружественных актов Петр Петрович никак не дождется. Но в таком положении дел полковник, человек и требовательный к себе и семье, винит себя и домочадцев: были не столь внимательны, не столь услужливы, не угодили. Всё с себя, от себя и родных отдавший, Петр Петрович мучительно раздумывает и ищет, что бы он еще мог сделать для паханов, чтобы окончательно удовлетворить их и заслужить хотя бы похлопывание по плечу. Как было бы прекрасно услышать: "Хороший ты парень, Петруша!" Но пока только и слышно: "Твое место у параши", — где полковник и пребывает с довольным выражением лица, чтобы, не дай Бог, не подумали, что он недоволен или нелоялен.