Столь масштабные геополитические проекты, как интеграция или, тем более, объединение Российской Федерации и Украины, всегда содержат в себе фундаментальные противоречия, грозящие поставить на проекте жирный крест. "Неспешный ход истории" сам по себе никогда не приводит к реализации исторических планов — справиться с ними способна лишь твердая воля действующих субъектов, когда они исходят не из "закономерностей процесса", а из собственных жарких, подчас иррациональных устремлений. Воссоединить российский и украинский народ можно лишь на основе такого вот "изволения" "активистов истории" — будь то личности или целые народы — в отсутствие же проявленной воли любые прожекты обречены на неудачу.
"Подводных камней" на пути к интеграции двух государств слишком много, чтобы надеяться миновать их "самотеком".
Прежде всего, нынешнее состояние российской правящей элиты таково, что она меньше всего рассчитывает на серьезные воссоединительные процессы обеих стран. Прибрать к рукам вкусные куски украинской собственности: от металлургических комбинатов и газовых сетей до футбольных клубов, или даже отстоять Севастополь как базу Черноморского флота, чтобы тот охранял новоприобретенную собственность, — это всегда пожалуйста. Однако категория "народ" в данных схемах экономической экспансии российских бизнес— и властной элит отсутствует. По сути, это не объединение, это колонизация, вполне сравнимая с действиями глобальных ТНК на территории самой России в 90-х годах. Не считать же, скажем, нашествие американских нефтяных компаний на русский шельф — "объединительным процессом США и России".
Столь же важны мотивы украинской стороны, идущей сегодня на сближение с Россией. Что руководит ею, помимо экономических выгод и страха всё потерять, оставшись один на один с Европой? Готовы ли они рассматривать целокупность трех братских славянских народов — русского, украинского, белорусского — как единую историческую общность? Считают ли они нас и себя — единым, но нелепо разделенным в 1991 году народом?
Видят ли они в России особый цивилизационный проект, альтернативный остальному миру, с которым только и стоит связывать свою судьбу, — или же они прекрасно понимают, что нет никакого резона объединяться с тем, кто сам вот-вот собирается влиться в чужую цивилизацию, стать "частью Европы", "частью Золотого миллиарда", "частью белой расы"?
Насколько сильно развито в украинцах заманчивое желание вылепить альтернативу из самих себя — но не миру, а русским? Построить "правильную Русь", доказать собственную "русскую первородность", избавленную от "восточного варварства", "азиатчины", "ордынских порядков", "москальского холопства" — не это ли является главной и единственной национальной идеей современной Украины?
И главное, о какой именно "украинской стороне" идет речь? И можно ли вообще говорить о единой сущности под названием "Украина" — с которой можно как-то взаимодействовать: дружить, интегрироваться, игнорировать, воевать?
Увы, но с течением времени становится все очевиднее, что никакой единой Украины не существует. Последние два десятка лет странное государственное образование под этим названием на самом деле только и делает, что пытается кое-как связать два принципиально различных историко-культурных образования — западный и восточный берега Днепра. Различия между Юго-Востоком Украины и "Западенщиной" — политические, экономические, культурные, религиозные, языковые, ментальные — настолько велики, что игнорировать их в интеграционном процессе невозможно. Собственно, любое намерение "объединить две страны" наталкивается на вопрос "докуда объединяться будем?" — по Днепр или по Западный Буг? И стоит ли вообще объединяться в единое общество с теми жителями Львова или Ровно, кто искренне, истово, вот уже несколько поколений, считает Бандеру — своим национальным героем? Как нам жить вместе с такими?
Важным следствием этой украинской раздвоенности является "кадровый вопрос", оказавшийся сегодня главной политической преградой интеграционным процессам. За несколько лет ющенковского правления ключевые посты практически во всех сферах украинской государственной машины заняли "западенцы" — естественно, что от них не приходится ожидать помощи и сотрудничества во всем, что касается объединения.
Наконец, два наших государства существуют не в безвоздушном пространстве. Нелепо надеяться на то, что воссоединение народов вызовет понимание и поддержку в Вашингтоне, Брюсселе, Варшаве и Анкаре. Как писал в 1994 году Збигнев Бжезинский, "без Украины Россия перестает быть империей, с Украиной же, подкупленной, а затем и подчиненной, Россия автоматически становится империей". По сути, объединение с Украиной — это необходимый и достаточный шаг для возвращения России на мировую арену в качестве одного из ведущих игроков. Готовы ли смириться с этим другие мировые центры силы?
Впрочем, очень часто мировая история развивается не только без "сценариев", наплевав на "закономерности", но даже и вопреки воле действующих лиц. Всё в итоге сложится. Разве не слышен вам ее звенящий гул, в котором общерусская песнь не оборвала еще пока своей последней ноты?
