В пору младенчества, в детском садике, страстные беседы о справедливости бытия (Светка сломала у меня куклу, а я ей вчера давала откусить печеньку, где, скажите на милость, людская благодарность?), философские размышления о взаимоотношениях в окружающем мире (Почему сторожевая собака, которая ласкова ко всем детям, не любит кошек и отчаянно на них лает? Ведь кошки — хорошие), нескончаемы и очень пафосны. То и дело возникают они и за обеденным столом. Хотя перед каждой трапезой мы хором повторяли рекомендации самим себе: "Когда я ем, я глух и нем".

Нехитрая детсадовская фраза вдруг приобрела новое звучание. Когда я ем, я глух и нем. Если я ем, я глух и нем — сытый голодного не разумеет.

Да и кого я ем, к тому я глух. Многие могут сказать еще и: "Когда меня едят, я нем". Изумляет безропотное снесение людьми тех издевательств над собой, которые инквизиторы игриво называют реформами. Ведь нам в нынешней ситуации нечего терять, кроме своих цепей. А компрадорам есть, что терять: наши цепи, на которых в современной России держат "свободных граждан". Как, разве вы не знаете до сих пор, что мы — не рабы, а свободные граждане, что живем в свободной стране под неусыпным надзором демократов, которые каждый закуток свободной России оснастили за счет свободных граждан телекамерами, пластиковыми картами, прочими средствами слежения за передвижением и нахождением? И наши цепи, свою власть над нами, они очень боятся потерять. Сами они — никто и звать их — никак. Мы в них не нуждаемся, а они в нас — очень. Они без нас — нули без палочек. Мальчик Рома. Мальчик Боря. Мальчик Толя. А с нами и с нашими богатствами они — важные персоны.

Демократы кудесники-чудесники. При них и мертвые становятся живыми. В аварии под колесами машины (тот самый каток реформ) погиб человек. Смерть на месте после встречи с демократическим посланцем-Мерседесом. Но чудесным образом умерший оказывается живым. Нет, не восстал и не пошел, а записали и повезли. Записали травмированным, но живым, а смерть констатировали по дороге или уже в больнице, в зависимости от толщины кошелька и высоты положения убийцы за рулем. Потому что погибший на месте аварии — это одна цена вопроса, а по дороге или в больнице — уже другая.

Демократия оживляет покойников для ухода от ответственности за убийство, для получения за них пенсии, очередников для получения за них квартиры для себя… И спроси этих кудесников: мол, за кого голосуете на выборах? Конечно, за "Заедающих Россией", при которой такие чудеса возможны.

Некоторые вещи удивляют. Хотя чем ныне удивишь дорогого и не шибко ценного россиянина? Самыми глупыми и самыми непатриотично настроенными гражданами на самых высоких постах? Не удивишь. Милиционерами, которые не кое-где у нас порой, а повсеместно убивают и обирают граждан? Даже детсадовца не впечатлишь такой страшилкой. Вот если они начнут ласково здороваться и вести себя согласно этикету, утвержденному властью, это насторожит и будет истолковано как подготовка какой-то диверсии, по сравнению с которой нервный муж Евсюков, расстреливающий из-за обиды на супругу покупателей, покажется добрым дядей Степой или справедливым знатоком простой человеческой души Анискиным.

Но всё-таки место удивлению находится. Меня удивляет вот что. Почему в царской России простой люд плохо питался? Почему средняя продолжительность жизни была 32.5 года? Ведь "в 1909 г., работая простым слесарем, зарабатывал 45 рублей (а хороший слесарь получает и 80-90 рублей в месяц), при ценах на черный хлеб в 2 коп., на белый — 4 коп., фунт сала — 22 коп., яйцо стоило копейку..."

В этой прекрасной стране дети крестьян пасли свиней, но свинину едва ли пару раз за жизнь кушали. Удивляет меня, почему при таких бросовых ценах, в том числе на говядину, крестьяне, которые коров, превращающихся в говядину, выращивали, и рабочие с высокими зарплатами, ели жмых? "Кушай тюрю, Яша, молочка-то нет". Еще тогда котлеты были отдельно от едоков определенных сословий.

У бедных, видимо, свои заморочки. Не желали бедняки кушать копеечную говядину, желали кушать жмых! А поскольку тоталитаризма тогда не было, а была сплошная свобода совести одних и свобода от совести других, то и ели, что хотели.

Интересные цифры поведали нам высокие лица. В царское время 30% бюджета, а в советское — 20% наполнялось за счет торговли спиртными напитками. Сейчас — около 0,5%. То есть пятая часть бюджета ныне уходит в частные руки. Что от этого имеет страна? Алкоголиков. Почему бы частному лицу не спаивать население? О терзаниях предпринимательской души: мол, кто будет потреблять производимую ради моего обогащения отраву? мол, тварь я последняя или право имею? — забудь всяк. Согласно Марксу, нет такого преступления, на которое не пойдет Абрамович, взяв в подельники Чубайса с Подрабинеком. И нет такого преступления, которое бы обошли своим активным участием Чубайс с Абрамовичем и примкнувший к ним Подрабинек.

И пусть пьют и женшины, и дети — всё равно спиртовому королю ни лечить их, ни пенсию платить им не нужно. Это делает государство, обобранное на 20%. В советское время государство, получавшее доходы от сбыта алкогольной продукции, отвечало за пьющих: лечило, кормило их детей, в том числе за счет "спиртового" наполнения бюджета. Сейчас наполняется мошна частника, а траты несут налогоплательшики.

Ныне на душу населения в России приходится 13-15 литров чистого спирта. А при употреблении 8 литров, как нам напоминают с экрана телевизора, происходит необратимая деградация.

Чего вы нам такую социальную рекламу впариваете? Чтобы мы знали, что мы вымираем? Так мы и без вас знаем. "Больной, исцели себя сам. Мертвый, похорони себя самостоятельно. А то мы таскать не успеваем вас, дорогие россияне. Нам с вами валандаться некогда! Нам надо демократию достраивать, то есть Россию добивать".