А. КОРОЛЁВ
Корни мои из царского рода Неманичей. Мой предок, протопоп Радомир Симонович-Никшич, является прямым потомком Великого князя Никши, который, в свою очередь, был племянником сербского короля Стефана Вулкановича. У короля не было детей, и он усыновил Никшу. От Никши пошло несколько родов — один из них Симоновичи. Никша — это примерно так же, как боярин Орша. Никша основал несколько значимых монастырей, в частности, построил монастырь Дольня Морача, где впоследствии Радо Симонович-Никшич долго служил. Потом, он вместе со своими братьями, ушёл от турок— постоянно шла страшная резня, было жесточайшее противостояние между православными и турками, а также потурченцами, то есть сербами, принявшими ислам. В 1804 году Симонович-Никшич вместе с товарищами сел на корабль и из Черногории приплыл в Одессу. Их хорошо встретили, дали землю. До сих пор существуют две деревни, ими основанные: Сербка и Капитановка.
Рядом с сербами жили казаки Войска Донского. Они здорово помогли переселенцам, в результате образовалось такое сербско-казачье братство. Радо Симонович-Никшич служил в храме Апостола Луки, там и похоронен. А недалеко от Луганска, в Славяносербске, стоит памятник, где вместе — сербский гусар, донской и запорожский казаки.
Род наш царский, и в семье это культивировалось. Но в то же время мой дед всегда тяготел к простому народу. Он говорил, что самый святой народ на земле — это русский народ. "Русские все блаженные и святые", — говорил он. Любил повторять, что русский мужик, даже стоя по колено в грязи, будет думать о звёздах.
***
В 1992 году я получил благословение от митрополита Санкт-Петербуржского и Ладожского Иоанна на создание Союза Православных Хоругвеносцев. Но началось всё гораздо раньше, с романтического пробуждения русских людей, с открытия заново собственной истории. Помню, какое удивление, восторг вызвал журнал с двуглавым орлом. Несмотря на род, всё-таки я жил в другом мире. Но стоит оговориться… Я родился в 1946 году, прекрасно помню Советский Союз. И те принципы, которые были заложены в социальной жизни, бесконечно выше, чем то, что мы имеем сейчас. На наших глазах идёт полное крушение, это не просто кризис — это настоящая катастрофа.
В конце 80-х был огромный взрыв интереса к Церкви. Церковь была местом, где собирались идеалисты. Причём, не обязательно патриотического толка. Помню и тех, кто впоследствии ушёл в либералы.
Ищущие люди собирались вокруг отца Дмитрия Дудко. Вторым таким центром был Владимир Николаевич Осипов. В их среде люди находили друг друга.
Сначала Союз "Христианское Возрождение", собирался на Покровском бульваре, в доме Телешова. Оттуда я попал в Братство Царя-Мученика Николая II. Это была уникальная организация, в которой состояли такие яркие и известные по сей день люди, как Сергей Фомин, Андрей Щедрин (Николай Козлов), Леонид Болотин, Вячеслав Дёмин, Константин Душенов, Алексей Широпаев. Потом все стали меняться, расходиться в разные стороны, и это нормально для людей ищущих. Некоторые ушли совсем в другую сторону, но я никого не осуждаю. Россия — страна фантастическая, тут можно найти такие заскоки, что удивляться не приходится. К тому же я верю, что возвращение к своим истокам для многих ещё впереди.
***
Я считаю, что в России не существует времени. Более того, в России и истории не существует. Да, есть исторические лица, они борются между собой, например, Царь Иван Грозный и Курбский, но всё это происходит в одно время. Сейчас. Или всегда. Россия — это пространство: гигантское, бесконечное. Русское пространство — категория мистическая. Да, оно меняется, уменьшается, потом опять расширяется. И в этой динамике, пульсации пространства, где можно днями ехать и никуда не приехать — времени нет, оно пропадает. Такого больше нет нигде — я достаточно жил в Европе. История провалилась в наше колоссальное пространство. Ветер, пурга — и из метели появляется Пугачёв, — Пушкин удивительно тонко это заметил.
***
В Любляне, где я учился на филологическом факультете тамошнего университета, пошёл однажды на фильм "Доктор Живаго". Ни книга, ни этот фильм не произвели на меня впечатления, но один образ запомнился на всю жизнь. В начале фильма показан вокзал, и в рубище идёт человек, у которого вид пророка. Его ведут под конвоем, он весь обвешан цепями, крестами. Видимо, американский режиссёр полагал, что так должен выглядеть русский юродивый. Спустя десятка два лет, когда я уже был в кругу монархистов, проходило богослужение в Донском монастыре. И у храма на коленях стоял человек, абсолютно схожий с киношным образом. Это был известный московский юродивый. Помню как Патриарх Алексий, выйдя из храма, возложил ему на голову руку. Если бы Суриков такое увидел, точно не прошёл бы мимо.
И мне пришла в голову мысль создать союз русских блаженных и юродивых, который пойдёт по Руси с посохами и торбами. Возможно, это образы не из религии, но из искусства. Бесспорно, что наша деятельность носит не только религиозный и политический характер, но и включает колоссальный элемент художественной культуры. Господь создавал творения как Художник. Именно поэтому они так прекрасны. Мы исходим из этого же принципа — абсолютного творчества. А творчество предлагает разные роды деятельности. И религия здесь не всепоглощающа, но основопологающа. Иногда хоругвеносцев некоторые люди, кто со злобой, кто со смехом, называют клоунами. А я не понимаю, что в этом ужасного: все юродивые так или иначе клоуны. Посмотрите на фигуру Григория Распутина, на манеру его поведения. Из него делают пародию, но это было то самое "ругание миру", которое совершенно не понимают люди, чуждые духовного начала.
Не понимаю, когда говорят про "театр". Истоки-то театра — религиозные, возьмём те же средневековые мистерии. Главное, в какую сторону этот самый театр ведёт. Если к Богу — что в этом плохого. Или кино про священников. Сейчас часто снимают, не всегда, правда, успешно. Тем не менее, что же вообще не снимать? И картины не писать? Что плохого в хорошей картине с евангельским сюжетом?
Люди делятся на тех, у кого есть образное мышление, и на приземлённых прагматиков-материалистов. Те, кто понимают образ, им практически ничего объяснять и не надо. Русскому человеку не надо объяснять, что такое "зверь багряный" или "блудница с чашей". Он это себе прекрасно представит. Также не надо объяснять, что такое Царство. Когда ездим по городам и весям и говорим, что мы хоругвеносцы, что за Царя — люди нас сразу понимают.
***
Никто не знал, как создавать организации, как действовать. Можно сказать, что мы двигались на ощупь. Каждодневная практика, так дело и спорилось. Помню, где-то вычитали, что до революции была такая дружина хоругвеносцев, их потом всех расстреляли по списку. Нас это по-своему тоже вдохновило — людей просто так не расстреливают. Значит, было за что.
Возьмите картину Репина "Крестный ход в Курской губернии" и увидите там хоругвеносцев — здоровенные мужики в чёрном несут на своих плечах Ковчег. Понятно, что таких лучше расстрелять, иначе с ними не справишься.
Так мы и стали совершать свои первые Крестные ходы. Ещё был бассейн "Москва", мы ходили вокруг бассейна с молитвенными песнопениями каждую среду и каждое воскресенье. И победили духа, который сидел в этом "кратере".
А потом мы пошли дальше, пошли по всей России. Первый Крестный ход был по Тульской епархии. Это был уже совсем другой уровень — тяжеленные хоругви, большие резные кресты, жара плюс 40, асфальт плавился под ногами. Шли тринадцать дней в Оптину пустынь. Я тогда впервые понял, что такое настоящий Крестный ход. И тогда же я понял, что настоящая мистика — это не видения, чудеса. Конечно, всё это есть. Но мистика — в тяжелейшей каждодневной работе до полного изнеможения. Когда руководитель Крестного хода в конце дня падает ниц без сил. Тогда я понял, что между войной физической и между войной духовной очень маленькая разница. Правильно говорят: Крестный ход — это Крестовый поход без оружия.
Единственно — там тебя могут застрелить, а здесь ты просто можешь умереть от усталости. Напряжение страшное физическое — это самое главное, и если ты не будешь работать, как вол, как раб Христов, то ты никакой не крестоносец, не хоругвеносец. Как в монастыре — многие, приходя туда, думают, что будут исключительно спасать душу. А там надо камни сутками ворочать, стену строить и храм возводить.
***
Крестный ход — духовное действо, мистический символ. Но и сложная социальная система. Иногда читаешь в интернете обращения: "братья и сестры, проведём крестный ход из Чернигова, встанем лагерем около Москвы и победим". Красиво так написано. Но никто ни разу такого крестного хода не смог сделать. Потому что люди, хорошие, искренние, не понимают, что они пишут.
Чтобы провести Крестный ход — надо найти людей, собрать иконы, найти хоругви, иногда эти хоругви самим сделать, что очень непросто. Средства нужны большие. Людей кормить нужно, предусмотреть места отдыха, транспорт обеспечить, лекарствами запастись. Бывает, что участники хода тяжело болеют. Случился и смертельный случай — в год столетия прославления св. Серафима Саровского один из участников Крестного хода, восьмидесятилетний старик, почил. Сердце у него просто разорвалось. Он пошёл в рай, с открытыми вратами. Такая смерть — великое дело. Умереть в бою или во время Крестного хода — нет ничего выше.
Людей надо подобрать единых духом. Потому что отношения между людьми могут быть разные, всегда может возникнуть недовольство, вплоть до бунтов против руководства ходом. Надо уметь сглаживать противоречия.
Идёт Крестный ход, и идёт огромное количество людей, которые чают воскресения мертвых. С ними вместе идёт Христос. Когда был Дивеевский Крестный ход — говорили, что рядом шёл св. Серафим Саровский. Даже есть снимки — действительно, абрис воздуха такой, будто силуэт св. Серафима. Некоторые называют это фантазиями, а я думаю, что так нам небо приоткрывается.
***
Движение Крестного хода — это преодоление времени, преодоление сегодняшнего. Это переход в иное время, в инобытие. Ни в какой религии мира нет такого погружения в инобытие, как в Православии. Потому что Православие и есть истина. Все остальные религии могут приближаться или удаляться, но истина только одна. Я стою на этом и буду стоять.
С людьми, исповедующими инобытие, мы встречаемся в России постоянно. Это по-настоящему блаженные, они не понимают, почему надо жить ради материальных ценностей. В Европе в этом смысле — спокойно, материально. Люди встречаются хорошие, добрые, достойные. Но такого уровня стремления за предел нигде нет. И это объединяет не только верующих, но и неверующих. Хотя я считаю, что неверующих вообще не существует — им так только кажется. В момент, когда ты предстаёшь перед чем-то Иным, просто так не получится — ты должен на что-то опереться.
И таких неотмирных людей мы и собираем в нашем Союзе Православных Хоругвеносцев. Наша численность постоянно менялась — росла, сокращалась, снова увеличивалась. А потом мы поняли, что большой организации не надо — в любой момент можем набрать много людей на Крестных ходах. Но нужна община воинов Христовых. Хоругвеносцы — это те, кому надоела обыденность нашего существования. Мы верим в высшие ценности, жаждем их. И ищем себе подобных.
***
Совсем недавно я прочитал книгу про Циолковского. Казалось бы, далёкая для меня сфера. Но читаю и вижу, что Циолковский — настоящий хоругвеносец. Он мыслил иное бытие, он жил в своей идее, и Господь ему открывал то, что другим не давал. Блаженные могут быть не только в религиозной сфере. Господу ведомы пути, которые нам неизвестны, Он может камню дать возможность заговорить и запеть.
***
Когда Христа судят, Он отвечает Пилату: "Царствие моё не от мира сего". Это наш основополагающий принцип. Монархизм хоругвеносцев не от мира сего. Монархия "здешняя" есть и сейчас — Англия, Швеция, Испания. Красивые ритуалы, одежды, любовь британцев к роду Виндзоров — всё это хорошо. Но духа-то нет. Так как мир в страшном духовном кризисе, то размениваться не стоит — мы должны идти по пути, по которому шёл Христос. Он создал общину, и эта община была прообразом Его Царствия. В Евангелии заложены абсолютно точные образцы, и политические, и культурные — в зависимости от той ступени, на которой вы реализовываетесь.
Царство есть вещь мистическая, и если оно не от Бога, то это не Царство. А политическая система всегда от людей — выборы, президенты, парламенты. Здесь никакой мистики… Хотя нет, есть, конечно, и бывает она частенько от "князя мира сего". Он везде, он вмешивается постоянно. Как только нашу слабость почувствует, тут же захватывает в свои сети, манипулирует. Там, где Бог, он не может действовать. Помазание — это же не просто помазали святым миром, это передача Святого Духа.
***
Церковь — это община верующих. Все, кто исповедуются и причащаются, это и есть Церковь. Некоторые думают, что Церковь — это абсолютный монолит. Нет, в Церкви множество движений, направлений, ответвлений. Тут нужен Толстой или, ещё лучше, Гомер, чтобы всю эту симфонию описать. Получится великое эпическое произведение.
Зачастую Церковь сводится к бытовым вещам, например, к распределению пожертвований. Это всё хорошо и нужно, но это можно и помимо Церкви делать. Церковь — соединяет нас с небесами, и это её главное предназначение. Смысл Церкви в том, чтобы нас спасти для Царствия Небесного. И если в этом смысл, если в учении сказано, что времена конечны и всё рано или поздно кончится, будет Второе Пришествие и Страшный суд, наступит новая земля и новое небо, тогда, значит, Церковь обязана жить по другим законам, нежели живёт мир. Не окапываться в этом мире, ибо всё это пойдёт прахом. Идеалисты в церкви живут именно такими категориями. Для них быт не играет никакой роли, а Бытие играет всё.
***
Мы должны больше общаться с монашеством. Функция монахов уникальна: они непосредственно общаются с Богом. Никто другой этим постоянно не занимается. Только монахи дают нам глубокое и сильное соединение. Бог им открывает то, что другим никогда не откроет. Монастыри — это прямой путь общения с Богом, они живут жизнью будущего века. Монахи — они словно радисты, — как сказал Паисий Святогорец, — вызывают нам подкрепление. На монастырях стоит Россия. Недаром богоборцы первый удар всегда наносят по монастырям. Это места силы. Монастыри надо защищать от нападений, всячески помогать и оберегать. А они будут передавать нам свои духовные силы.
***
Мы подняли знамя "Православие или смерть". Этот лозунг появился в Эсфигмене, афонском монастыре, когда зилоты не хотели переходить на новый стиль. И не хотят, и не будут хотеть. Зилоты — это такие "экстремисты". Мы под словом зилот понимаем сильно верующих людей, огненных православных. Смысл лозунга "Православие или смерть" — горение за веру, за русское православие.
На нашем знамени три черепа, которые держат в зубах кинжалы. Знамёна нам подарили четники, это боевые знамёна последних войн. У четников было написано "С верой в Бога, свобода или смерть". А мы написали — "Православие или смерть". Свобода — важнейшая вещь, но Православие — это и есть свобода. Наш художник Игорь Игоревич Мирошниченко, человек с запредельно образным мышлением — вместо одного черепа нарисовал круговую оборону, но так как четвёртого не видно, он сзади держит фланг — получилось три. Нас часто ругают — мол, что за пиратские флаги. Но череп со скрещенными костями — прежде всего христианский образ. Из христианства его все и взяли — от пиратов до масонов. Но первоисточник — Голгофа. Адамова голова и льющаяся на неё с Креста кровь Спасителя.
Материал подготовили Андрей Смирнов и Андрей Фефелов
Редакция "Завтра" сердечно поздравляет Леонида Донатовича с шестидесятипятилетием! Многая лета!
