Юрий Мамлеев. После конца. — М.: Эксмо, 2011, 320 с.
Общество отсчитывает последние дни мира. Затаив дыхание, жмурясь от нервного удовольствия, шумно сглатывая слюну. Левиафан человечества извивается в предвкушении "последнего танго", смертельно устав бултыхаться в грязных пузырящихся волнах перманентного мирового кризиса. Человек устал и даже не хочет больше кричать: "Караул!" А караул делает вид, что всё отлично. И если "миллениум" с его "проблемой 2000" ещё задумывался как невинный кибер-карнавал, то теперь всё наше старое доброе "общество спектакля" в принципе готово опустить занавес и задуть свечи. 2012 — самые модные цифры сезона.
Обитатели "глобального человейника" до дрожи в коленках бредят концом света, мечтают о нём и страшатся одновременно. Этой мании-фобии подвержены и атеисты, и суеверные, и сектанты, и адепты традиционных конфессий, и гуманисты, и сатанисты. Голливуд поднаторел в массовом производстве дорогих и не очень фильмов о "последних временах". В ответ интеллектуал-провокатор Ларс фон Триер снял свою "Меланхолию" — монументальную кинофреску о конце света без всякой моральной нагрузки, — просто физика, небесная механика. В любом случае все при деле. Апокалипсис оказался чрезвычайно ходовым брендом. Так было, впрочем, и пару тысяч лет назад… Но, живи Иоанн Богослов в наши дни, он, благодаря своему боговдохновенному бестселлеру, мог бы легко стать миллиардером.
Сегодня апокалипсис продается на каждом шагу — свободно, как эскимо или женское бельё. Существует даже целый рынок апокалипсисов: хотите —индейский, хотите — германский, хотите — наш, русский. Конец света по популярности давно уже превзошёл светские сплетни и новости валютного рынка. Коммерческая эсхатология переживает сейчас настоящий бум, в котором число 2012 является магической формулой успеха. Да, нынче 2012 опередило в "цифровом топе" даже классическое число зверя 666. Царство количества очаровано глобальной смертью. Жажда тотального самоуничтожения — подлинная страсть века сего…
Есть что-то болезненно-легкомысленное в повальном увлечении поп-эсхатологией. Массовое желание самоустраниться с арены бытия, которое явственно ощущается за этой модой на апокалипсис, свидетельствует о воинствующей безответственности современного общества потребления. Теперь уже даже нет сил и желания гнаться и дальше за фантазмами прогресса. И "нечего больше хотеть". В этом случае всеобщая смерть в огне вселенского коллапса видится самым лёгким способом избежать ответа. Заметьте, центральной темой поп-эсхатологии является именно гибель человечества, а не Страшный суд и новые земля и небо, венчающие подлинное христианское Откровение. Нет, человек "последних времён" ("последний человек" по версии Ницше) не хочет ничего нового, а просто жаждет умереть — скопом и насовсем.
Но если большинство желает уподобиться стаду свиней, в которых вселились бесы, и сигануть с обрыва в космическую чёрную пропасть, то кто-то просто обязан встать на пути всеобщего трусливого помешательства. Именно так поступил русский метафизик Юрий Витальевич Мамлеев, написавший свой новый роман "После конца".
Мамлеев знает гораздо больше, чем говорит и пишет. Но и того, что написано, вполне достаточно, чтобы привести легкомысленную публику в мистический ступор. Вы думали отделаться быстрым "суперхолокостом" и раствориться в нирване? Не тут-то было! Апокалипсис случится еще очень не скоро, а после финальной битвы будет и еще кое-что…
"Вы такой умный, скажите, будет ли конец света? И сосед трусливо оглянулся. Крэк тут же весело ответил: "Конец света будет, но он будет длиться бесконечно…" Вот такой типичный диалог из далекого будущего, куда удалось проникнуть нашему современнику Юрию Мамлееву.
Сюжет романа вкратце таков. Молодой россиянин Валентин Уваров из своего родного XXI века внезапно и необъяснимо попадает в иной, тёмный мир, населённый человекоподобными монстрами. Вокруг — чернота, деревья-вампиры и перманентно распадающийся антимир. Думая, что сошёл с ума, он обнаруживает в этом кошмаре и других русских, из разных эпох. Оказывается также, что среди похотливых кретинов-аборигенов, счастливых каннибалов и деловых трупов живут и вполне разумные пост-люди, посвященные в суть происходящего. Они, кстати, владеют русским языком. Русский язык, русские песни, русская поэзия — эти вещи запретные и спасительные, несущие в себе частицы божественного света, кажущегося диким в мире абсолютной тьмы.
Но, привыкнув, мы чувствуем — видим внутренним зрением — как этот пост-мир зеркально подобен нашему сегодняшнему миропорядку. Пока апокалипсис ожидается откуда-то извне, но на самом деле он разворачивается в самых потаённых глубинах обособленного "Я". И в любом случае конец света не будет похож на новогоднюю распродажу в гипермаркете: "всё по 20.12!" А у сведущих людей слова: "Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною", — рождают в душах искреннюю радость, предохраняя от поспешных выводов, разорительных покупок-продаж и прочей пустопорожней суеты.
Отметим в заключение, что следующим русским ответом на всемирную истерию поп-эсхатологии станет новый альбом группы "Алиса" под кодовым названием "20:12". Уже скоро.
