В прошлую среду российская телевизионная публика в традиционной программе "Суд времени" на ВГТРК оказалась свидетелем схватки Сергея Кургиняна с Анатолием Чубайсом, символом российского проамериканского либерализма последних 20 лет, а точнее сказать — теневым кардиналом нынешней, да и прошлой кремлевской верхушки. Недаром же Чубайс заседает в высших советах самых могущественных финансовых империй мира типа нью-йоркской "Голдмен и Сакс". Куда бы ни плыл за истекшее двадцатилетие кремлевский корабль, на нём всегда в решающий момент в ключевом месте возникал рыжий Толик. То он давал решающий импульс тотальной разрушительной приватизации, то проводил дворцовые перевороты против генерала Лебедя, то спасал Ельцина и семейку в 1996 году, то организовывал "залоговые аукционы, сдавшие жемчужины советской экономики олигархату, за которым маячил всё тот же "Голдмен и Сакс". Но и в последние годы послужной список "рыжего" весьма впечатляющ. Развал национальной энергосистемы с ее приватизацией, в результате которой мы платим за электричество больше, чем американцы, аналогичная схема с ЖКХ, наконец, блеф "нанотехнологий" с разрушением отечественной науки. Сразу подумалось: нелегко придется Кургиняну на этот раз — против него выдвинули самую "тяжёлую артиллерию".

Сванидзе в этом "шоу" был отодвинут на вторые роли и представлял собой всего лишь вспомогательный механизм, фон для поддержки "главного героя". Да и другие эксперты-свидетели: миллиардер Авен и крупный банкир Нечаев — были вписаны сюда в качестве неких "сил поддержки". Оставалось непонятным лишь одно: чем было вызвано пришествие Чубайса на "Суд времени". Тут налицо либо прямая "рекомендация" западных и отечественных кураторов, либо личное решение "главного ваучера", который дозрел до осознания того, что телевизионные победы Кургиняна меняют что-то важное как в общественном сознании, так и в политической расстановке сил.

На этот раз дискуссия велась вокруг "реформ" Хрущева и Гайдара. Создатели программы и руководство РТВ, видимо, хотели показать, что политическое развитие России в цивилизационном плане последние полвека с лишним шло и продолжает идти в одном направлении: от "традиционного авторитаризма-тоталитаризма" к "западной модели рыночной демократии", и что "иного не дано".

И вот перед телевизионной аудиторией предстали не только привычные Кургинян и Сванидзе, но и три "богатыря"-монетариста, в прошлом ключевые фигуры гайдаровского кабинета "младореформаторов", созданного Ельциным в конце 1991 года. Эти веселые, лоснящиеся от счастья и самодовольства фигуры гордо и задиристо взирали на противостоящую скамейку, где скромно уместились политик Жириновский, банкир Геращенко и писатель Поляков. В общем-то, "свидетели" были подобраны организаторами зрелища так, чтобы продемонстрировать торжество одних и бесперспективность других. И надо сказать, что начало дискуссии пошло по необычному графику: более пяти тысяч голосов в поддержку Сванидзе, Чубайса и компании, в то время как сторона Кургиняна заметно отстала. Но затем логика Кургиняна начала ломать эту тенденцию, и уже к середине спора он вырвался вперед, а к концу набрал почти 110 тысяч голосов, оставив своих противников на уровне 46 тысяч. Более чем двукратное преобладание. Но на всех предыдущих телеристалищах Кургинян уходил вперед в 9-10 раз.

Как выяснилось впоследствии, при прямой трансляции на Дальний Восток, Восточную и Западную Сибирь прямой счет фиксировал совершенно другие цифры: с самого начала преобладание 92 против 8 в пользу стороны Кургиняна, как и в прошлые разы. А тут получился абсолютно другой облом. Это дает основания говорить о том, что Чубайс и Ко делали ставку не только на подбор новых "аргументов" и стратегии спора, но и на прямой "вброс" голосов, который, впрочем, не получился в полном объеме. Им не впервой. Натренировались на выборах.

Но вернемся к сути спора. Хрущевский этап был пройден очень быстро как вспомогательный. На убедительные примеры и цифры Кургиняна ответы были весьма абстрактные и расплывчатые. Но вот затем чубайсовская сторона приступила к искомому доказательству. Их боевая аргументация сводилась к простым и четким положениям. "Мы пришли к власти осенью-зимой 1991 года, когда государственная система уже была разрушена, страна была лишена денег, а народ находился на грани голода и восстания. У нас не было иного варианта, кроме того, которым мы воспользовались". Это раз за разом повторял и лоснящийся веселый Чубайс, и нахрапистый голосистый Нечаев, и закованный в очки, серьёзный как профессор, олигарх Авен. Здесь мог и должен был сыграть важнейшую роль Виктор Геращенко, показать на конкретных цифрах, что дело обстояло совсем другим образом, что нужна была политическая воля и экономическая осмысленность для движения в совсем другую сторону. Но многомудрый банкир ничего об этом не сказал, и предпочёл шпынять оппонентов достаточно плоскими шуточками. Еще менее аргументированными оказались реплики Полякова, который выхватывал достаточно несуразные детали из общего контекста. Кургиняну пришлось вести атаку самому. Ведь система государственного управления была разрушена именно Ельциным и сидящими вокруг него "демократами", которые ввели сначала двоевластие в финансовой системе, а потом, после августа 1991 года, распустили все отраслевые министерства, которые осуществляли экономический и государственный контроль над предприятиями. Наконец, миф об отсутствии каких-либо средств в российской и советской казне — ложь от начала и до конца. Ведь Гохран был наполнен и деньгами, и, как выяснилось впоследствии, драгметаллами. Огромные валютные авуары были у совзагранбанков, действовали многомиллиардные экспортные контракты. Наконец, в руках государства были и печатный станок и учётная ставка — мощные инструменты, которыми сейчас вовсю пользуется стоящий на краю банкротства ЕС.

Но чубайсовская свора всё равно перла вперед. И надо сказать, что "смертельный гвоздь" в крышку их гроба Кургинян вбил только в своем заключительном слове, показав, что итогом их деятельности служит нынешняя Россия, где сформирована система олигархического "зависимого", периферийного капитализма на полуколониальной основе со всеми текущими и трагическими для нас проблемами во всех областях общественной жизни. Но очередная, на этот раз — нелегкая, победа Кургиняна ставит и целый ряд вопросов.

Во-первых, перед нами очередное доказательство того, что наше общество отвергает политический и финансово-экономический курс Кремля, а отсюда — и правомерность "неизбежной победы" "Единой России" на думских выборах.

Во-вторых, возникает определенное непонимание того, зачем эти телепроигрыши нужны Кремлю в обстановке уже начавшейся избирательной компании.

Наконец, аргументация Кургиняна будит общественное мнение и дает ему понимание, что не всё еще потеряно и нужно готовиться к грядущим схваткам и победа придет на улицу русского народа.

Поэтому для нас, как и для всех объективных наблюдателей, вопрос "кто круче?" — не стоит. Победителями являются Кургинян и русский народ, а не Чубайс и "Голдмен-Сакс". Будем надеяться, что не только на ТВ-экране...