ВВЕДЕНИЕ

Наша попытка развернуть системную аналитику вокруг столь частного эпизода, как ставшее сенсационным высказывание А.Куликова по поводу превентивных ударов по базам террористов, вызвана вовсе не желанием в том или ином виде поучаствовать в сенсации. Будь реакция общества на это высказывание иной, мы, может быть, и не стали бы «подверстывать» системный анализ к столь частному эпизоду. Но уровень и тип реагирования столь показательны, что отсутствие рефлексии на них было бы таким же «знаком духовной капитуляции», как и поездка в Орду на день рождения высокопоставленного террориста или «державное высказывание» по поводу покаяния России за вандализм в Чечне.

Кроме того, наша аналитика никогда не была отделена непроходимыми барьерами от того, что причастно уже не только рефлексии, но и воле, поступку. Это можно назвать «целостным анализом», «гештальт-анализом», «аналитической феноменологией»… Словом, чем угодно, кроме выхолощенного системного «аналитикс», которое в нынешней российской действительности сразу переходит в «рассуждения патологоанатома», а в конечном итоге в политологический постмодерн. Наша задача противопоставить этому постмодерну пусть и мрачный (“не мрачный” взгляд на происходящее это лживый взгляд), но не танатический подход к действительности. «Под-ход», в котором, пусть скрыто и размыто, содержался бы «вы-ход». Иначе исследования «ходов» превращаются в описание «у-ходов». У нас другие цели и другой метод исследования.

Этот метод (а метод в данном случае содержателен) требует соответствующего предмета, в котором есть что-то, кроме всеобъемлющей политической «смердяковщины».

В высказывании А.Куликова такой предмет просматривается. И потому важно, чтобы это высказывание сохранилось в совокупном отечественном хранилище надежд и возможностей, а не оказалось переведенным в разряд курьезов, профессиональных “заморочек” или внесодержательных игровых ходов. Рефлексия, восстанавливающая целостность, а не препарирующая труп, нуждается в понятии «музыкальность». Напомнить уху, полуоглохшему от суетливой какофонии «киданий», «разводок», «заточек», «подставок» (того, что Осип Мандельштам называл «червями, кишащими в тверди»), о существовании музыки над (и именно над!) всем этим совершенно необходимо. Приведем полностью эти строки поэта, порожденные предчувствием трагического исхода первой мировой войны:

«Нельзя дышать, и твердь кишит червями,

И ни одна звезда не говорит.

Но, видит Бог, есть музыка над нами.

Дрожит вокзал от пенья аонид

И снова, паровозными гудками

Разорванный, скрипичный воздух слит».

Высказывание Куликова (при всей его малости) все-таки как-то соотносится с тем, что мы называем “музыкой бытия”. Спросят: «А что особенного в этом высказывании, за вычетом желания высокопоставленного «сапога» прикрыть беспомощность российской армии горловой амбициозностью? “Дядя”, озверев, бьет барабанную дробь…»

Отвечаем. По большому счету, Куликов в нынешней маразматической ситуации сказал хоть о какой-то Готовности. В абсолютно неготовом ни к чему обществе это уже «музыка бытия». Часть общества, понимающая, как важна Готовность, и как знаменательно отсутствие во власти хоть чего то, соотносимого с этой Готовностью, прислушалась к «знаку Готовности», а не к рекомендации соответствующих спецтехнологий.

Возможно, эта часть общества преувеличила содержание данного знака Готовности. Боже нас избави патетизировать высказывание Куликова! Аналитика нашего толка ничуть не менее скептична, чем у собратьев, занимающихся совсем уж отчужденными выкладками. Ниже мы это докажем. Но так уж устроена наша сегодняшняя пакостная жизнь, что музыкой становятся любые адекватные трагизму и не чуждые (эмоциональной хотя бы) правде знаки духовного предуготовления.

Вот почему мы возьмем высказывание Куликова за отправную точку и пойдем, двигаясь от нее, вширь и вглубь. Не до конца понимая, возможно, в начале движения, где оно завершится, но твердо веря, что «путь осилит идущий».

ПРОСТРАНСТВО ОХМЫРЕНИЯ

Выступление А.Куликова 6 января, где он заявил, что вправе наносить превентивные удары по базам боевиков на территории Чечни не только срезонировало с ожиданиями живой еще части общества, но и чуть-чуть пощекотало уже потерявшие чувствительность почти до трупного уровня нервные окончания российского истеблишмента, пребывающего в глубокой и упоительной коллективной политической прострации.

Конечно, внутри этой прострации спрятался зверек ожидания, весь состоящий из напряженных для броска мышц, сумасшедшего властолюбия и ненависти ко всему, что мешает насыщению каждой конкретной высокопоставленной алчущей власти утробы. Мы все это увидели в момент, когда Верховного одолел очередной, более опасный чем предыдущие, псевдогрипп, развившийся на почве старых пристрастий. Вот тут-то пахнуло серой, завыли адским воем все спрятавшиеся в коллективной бормотальной неге зверьки властолюбия.

И вновь затаились, когда могучая натура Верховного переломила в очередной раз (этой же натурой, ее бесшабашной жаждой гульбы вызванный и раскрученный) могучий недуг.

Сколько еще раз судьба и биологические резервы позволят ответственному за Россию лицу забавляться стоянием на краю не знают ни Дебейки, ни Миронов, ни те, кто, пряча отчаяние на дне зрачков, мужественно улыбались рядом с президентом, отпуская бюллетени в урну московских выборов.

Говорить о том, что бытовые сложности одного вполне еще благоденствующего семейства (не являющиеся в Отечестве нашем чем-то исключительным и присущие многим миллионам семейств) “никак не тянут” на трагизм, на наш взгляд, глубоко ошибочно. Ибо уже слишком ясно, частью какого далеко не частного шабаша стал быт именно этой семьи. Здесь идет речь об очень страшном (и потому сопричастном трагедии) сплаве малого и большого, курьезного и более, чем масштабного.

Вот почему, если бы не падающие самолеты (и высокопоставленные вертолеты, не желающие, “гады”, быть исключением во всеобщей катастрофичности), если бы не шахтерские гробы, не северокавказские мелкоочаговые бойни, не готовящееся принятие Прибалтики в НАТО, не ропот отчаяния от Курил до Мурманска, не визг “Кенигсберг это немецкий город”, не рушащиеся дома и не пальба по трамваям Москвы…

Если бы не Сорос с его приговором “преступной России”, проведшей (как он теперь лишь, бедолага, “проунькал”) “бандитский передел собственности”… и не Березовский, вынужденный со скрипом зубовным отстаивать ненавистного рыжего Толю, отстаивая себя… Если бы не Басаев в качестве нового субъекта диалога с Кремлем… И, главное, если бы не суетливое “московское всепроститутство” в штанах и юбках, ломанувшееся из высокопоставленных кабинетов туда, где можно суетливо отдаться новому-старому Доминантному абреку “ах, эта повязка… ох, этот взгляд”… (Ну чем не московские привилегированные бабоньки в Сухуми и Сочи 70-х годов, с лихорадочно-заискивающим вопрошанием: “ну кому, ну кому?” демонстрирующие свои прелести местным молодцам?)…

Если бы не все перечисленное… Что ж, тогда можно было бы и посочувствовать такой знакомой семейной трагедии с ее немым бабьим криком в глазах (“ой, ты мое горе горькое!”)… Вкупе с накрывающими этот крик шепотками по средствам спецсвязи, адресованным в части и спецподразделения, в банды, в клики, изготовившиеся для яростного прыжка по общей для всех отмашке: “Готов! Загнулся!”

А что? Разве нельзя было в 1917-м (а не с опозданием на 80 лет) посочувствовать другой семейной трагедии? Что ж тогда-то ничье сердце не тронули ни отрок в матроске, ни отмеченный уже прикосновением смерти (ясно ведь сразу, что не свирепый, не людоедский) мужчина средних лет, ни заплаканная и очевидно оклеветанная по части распутства своего женщина, ни девичий выводок?

Так почему не тронула сердца та беда? Да потому, что иная беда гуляла от Бреста до Владивостока, иной, не личный, не семейный, а коллективный стон, стон миллионов, насыщал собой сгустившийся до адской плотности воздух России, иной, не единичный урожай собирала на бескрайних просторах костлявая старуха, возбужденно попискивающая в ожидании, что ей отдадут Все до конца, а сам конец уже не станет ничьим началом.

При таком уровне бедствия никто не размышляет о трагизме властвующих семей. Здесь отключается жалость. Ее оставляют будущим поколениям, которые начнут, как минимум, выражать запоздалые соболезнования и, как максимум, переоценивать исторические роли. Ибо в этот момент власти не прощают одного и главного: несоразмерности происходящему, отсутствия той самой Готовности. Но если власти не прощают этого, то околовластному “истэблишменту” без всяких оговорок и с окончательной беспощадностью не прощают его прострации вкупе с затаившимся мелочным властолюбием.

Между тем, эта прострация в “истэблишменте” стремительно нарастает в самый неподходящий момент! И суетливость этой прострации не опровергает ее наличия. Бывает такая особая прострация на бегу, судорожная зевотно-лихорадочная сонливость.

Была она и в том 1917 году, аналогии с которым все чаще сами собой напрашиваются. Был странный и ужасно похожий на нынешний гибрид суеты и паралича. Вспомните хотя бы “Дни Турбиных”. Лихорадит, лихорадит и вдруг зевок… И расслабуха… неладуха… суетуха-залепуха… И ведь тот же автор назвал полный иллюзорных фантомов паралич воли, ума и чувства, то бишь суперпрострацию, отрицающим прострацию словом “Бег”.

А разве не было подобной прострации в 1991 году? Когда по цековским коридорам в марте августе лихорадочно куда-то неслись и внезапно застывали на ходу “вдруг-зевунчики”? Только тогда прострацию, все же не лишенную ожидания “капитализм!!!, новая Россия!!!” можно было назвать “прострацией охмурения”. От слова охмурять, зачаровывать. Эту же, сегодняшнюю, прострацию, приходится характеризовать иначе как прострацию “охмырения”. От слова “хмырь”.

И не сочтите за каламбур! Что такое прострация охмырения? А это так: просто, и никаких умствований. Это когда хмырь с фамилией, именем-отчеством, с неимоверным трудом, вертясь как белка в колесе, раздобыл этак сто сто пятьдесят тысяч баксов. Или “полтора лимона” не в этом суть. И строит этот хмырь себе “хазу”… По финским или югославским чертежам, с бассейном или без оного. И вертится! Аж пар от него валит! И ведь работа тоже! Не сачканешь! Не в “эсэсэрии”, понимаешь! Только зевни!

Вертится хмырь, строит себе что-то… Зачем? Да сам не знает! Соседи строят! Кореша строят! А он что, хуже других?… И на работе вертится то кто-то начальству “компру” сольет, то надо зачем-то “срочно” концепцию… Концепцию, гады, им подавай! Станьте на стул, прыгните вниз видите, уже отвалилось! Вот вам и вся концепция!… “Что Вы сказали, Иван Иваныч? Да, конечно же, концепцию, разумеется, к завтрашнему дню!”

Во скорость-то! Во многомерность! Во класс! Крутится, значит, хмырь, охмыряется в суетливо-безнадежной прострации через силу, преодолевает собственные хохотки и зевочки… А тут ему сообщают, что его страна, его президент, премьер-министр и прочие, кто помельче… С Басаевым… Зикр распевают, медленный, по-накшбандийски… При незримом присутствии убиенных и поруганных… Разного пола и возраста…

Что, этот хмырь отреагирует, изменит скорость или направление своего очередного лихорадочного хмырь-виража? Как же! Нет у него на это ни единого шанса! И все вокруг в таком же охмырении пребывают!

Только не надо на отдельные личности переводить стрелки. Да, президент в прострации… Но у него свое “охмырение”. Этот хотел вот так подкопаться! А этот этак! А те… А эти… А у премьера? А у тех, кто помельче? А Березовский? У него что, своего охмырения нет? А ну как Толя… А у Толи?.. А ну как Боря? А Зюганов? И пошло, и поехало…

Помните: Стругацкие назвали подобное прострационное состояние одержанием. И не сказали кто одерживает! Ясно, кто! Именуйте это бесом, адом, или как хотите еще, но то, что речь идет о паскудстве крайнем и запредельном понятно каждому, у кого душа еще не отмерла вконец за ненадобностью.

И вот Куликов А.С., один из “нормальных представителей” нашего истэблишмента, вроде бы обязанный пребывать в таком же прострационном охмырении, как и все, вдруг такое залепил… про эту самую превентивность… Скажут: “ему легче, у него хаза построена! Да еще какая: сами по телеку видели”… Нет, братцы! Тут легче не бывает!

Охмырение, если оно есть, всегда найдет для своей жертвы очередной сладостный и страшно необходимый тип суетности наподобие вышеуказанного «хазоверчения». Стал хмырем вертись! А то, вокруг чего вертеться, подбросит сама Великая Хмырь та действительность, где охмырение каждого является условием для охмырения всех… И, как и подобает, охмырение всех есть условие для охмырения каждого. Так что дело не в том, у кого хаза уже построена, а кто вертится, ее строя. А в этой самой душе проклятой! И еще в единстве места, времени, обстоятельств… И знаете, ли этих самых… людей.

Ибо на встречу с тобой приходят люди, которых давно знаешь, и которых Беда уже коснулась лично, категорически и безусловно. И люди эти жены и дети погибших твоих товарищей может, так же бы и охмырялись в прострации, да вот уж нет не дано! Рука судьбы вырвала их из этого круга. И приходят они… И смотрят… И спрашивают: “Ты моих-то за что угробил?” А душа болит! А они спрашивают! Еще! Еще! И о чем бы ни спрашивали вся их боль, вся их отдаленность от охмырения она ведь в итоге об одном только спрашивает: “Толя, ты скажи, ты хмырь? Как и эти?”

И вот рвется навстречу этому их вопросу крик обыкновенного, достаточно простого, еще душу до конца не залившего мужика из Ставрополя: “Да не хмырь я! Не хмырь!” И заполняется этот крик души словами, взятыми напрокат из учебников по спецработе, описывающих, как это все делается “у них”. У тех, кто не распадается, кто не ложится под каждого чужого самца за бесплатно… Так как там это? “Пре-вен-тивные”?! А что? Как говорят сейчас “круто”!

Но те, для кого был весь крик души, они ведь не “крутизне” обрадовались. Просто поняли, что тот, к кому пришли, еще не оглох, сохранил еще кусочек живой души. Поняли и отлегло от сердца чуток… От глаз тех жгучих, которые остались на мертвых фото… От голосов по ночам… “Значит, превентивные… Что ж, и на том спасибо, Сергеич!”

Здесь бы и подвести черту, правда? Как бы не так!

Поднявшийся вой был по своему частотно-динамическому диапазону, по модуляциям и вариациям, так сказать, посложнее додекафонных красот музыки господина Шенберга.

Начнем с завершения. С откликов в давно себя прогулявшем и растратившем “Московском комсомольце”. Там, как положено, было две точки зрения. Одна как бы “за”. А другая “против”. Все по-людски! А то, глядишь, охмыре-братия как сольет на наш любимый “МК”… Но что поразительно и “за-куликовское” выступление Марка Дейча, и “противо-куликовский” заход “ну прямо ужас какой корректной и умной” барышни были на деле за Куликова. И барышня это прямо подчеркивала: мол, и я “за”, но законы жанра…

У нас сейчас почему-то принято, чтобы именно барышни да особенно из числа суперштатских обсуждали всегда грязное (но по отношению к тому, что “превентив…” особо грязное) военное ремесло. Изящные дикторши ужасно любят словечки типа “зачистка”, которых чураются видавшие виды профи. Особо поднаторела в этом печально известная Елена Масюк, для которой любовь к военной экзотике кончилась совсем не так безобидно, как это показалось некоторым патриотическим журналистам.

Но Бог бы с ней с рафинированной институтской тягой к сфере “грязного профи”. Видно без очков, что барышня зла на Куликова совсем не держала в отличие от стаи, обученно и согласованно “вывшей” несколько дней. И потому особенно странно, что барышня эта в своей холодной рациональности оказалась совсем глуха и к творящемуся вокруг общественному безумию, и к природе произошедшего. Нам это столь же непонятно, как и то, каким местом своей (весьма к этому не приспособленной) натуры что-то понял Марк Дейч.

Не в том дело, что Дейч поддержал Куликова тут как раз много чего можно было бы предположить, и не обольщаться по части всяких там “pro и contra”. Ан нет, из текста видно, что Дейч что-то еще и уловил в существе произшедшего, в достаточно чужой ему стихии психологических реакций.

Вот уж воистину странна она, эта “СЭОП” Смутная Эпоха Охмурелых Простраций. Анализировать же всю остальную “бодягу” с ее затертыми до дыр разнокалиберными аргументами, извергаемыми хмырью, производящей суждения на хмырь, эти суждения впитывающую, мы не будем. Во всем этом важна лишь некая качающая своей мудрой головой гиря, измеряющая “уровень хмырья”, степень неадекватности излившегося на общество рассудочного сумбура экзистенциальной правде действительной иррационально-бедственной ситуации.

“НЕ ВРУБИЛИСЬ”

На нынешнем жаргоне, все чаще замещающем нормальную интеллигентную речь, этот экзистенциальный “невпопад” характеризуется термином “не врубились”. Увы, мы должны фиксировать, что в случае с Куликовым поразительно “не врубились” почти все, не услышав ни ситуации в целом, марающей каждого из нас, ни живой спонтанной реакции достаточно простого и цельного, и в силу этого не утерявшего до конца готовности, человека на бред, абсурд, жидкую смердящую Пакость происходящего. На Пакость, в которой купаются все и каждый, вне зависимости от своей включенности в аналитическую рефлексию по проблеме “южных угроз” или вовлеченности в те или иные структуры “десижн мейкинг”.

Поражает уровень того, насколько “не врубились”, как смешно и гадко выглядят все “неврубчики”, пустившись по ложному следу какой-то “партии войны”, каких-то хитроумных ходов и комбинаций. Хотите знать, как это было на самом деле? Да так, как мы только что описали! И вот уж в это поверьте! И не умствуйте на пустом месте.

Лучше присмотритесь к ней к прострации охмырения. И учитесь разбираться по-человечески где игра, а где крик души например, у того же Шекспира, этого и вправду лучшего политолога всех времен и народов. Помните, на пирушке Макбет видит призрак Банко и спрашивает: “Кто это сделал, лорды?” Ему тоже кажется, что это подстава, разводка, хитрый ход. Что это не призрак, а чей-то “ставленник в простыне”. Чем Макбет кончает тоже, надеюсь, помните. Так что не надо повторять известные по классике абсурды гипераналитического ошизения.

Однако, при всей значимости момента экзистенциальной спонтанности на фоне всеобщего “прострационного охмырения” нашей (как теперь это уже совсем ясно, псевдо-) элиты, проблема не стоила бы рассмотрения, если бы все сводилось к вышеописанному.

ЭТО было самодостаточным на момент высказывания Куликова А.С., такого-то года рождения, окончившего то-то и служившего там-то. Но уже через полчаса заработала машина обработки события, которое назвали “КУЛИКОВ”. И эта машина начала обволакивать и трансформировать Изначальное. Она состояла из аппаратных игр, оценок, рефлексий, интеллектуальных достроек, предъявления ведомственных и иных интересов.

Смешно, но и небезынтересно наблюдать работу этой осмысленной машины, превращающейся в кафкианскую химеру в нашей агонизирующей действительности. Но рассмотреть ее надо хотя бы для того, чтобы не потерять нужное звено в цепи, которая выводит к чему-то действительно значимому. А потому укажем на алгоритмическую систему обработки той спонтанности, которую мы только что описали. Итак:

Первое. С точки зрения той ситуации, в которой мы все купаемся, существенно не то, что Куликов заявляет какую-то “превентивность”. До превентивности нам в нашем охмырении как до Луны. Здесь важно лишь то, что Куликов отказывается спокойно существовать в этом охмырении, что он все-таки пусть слабо, но “дергается”.

Второе. “Дергается” он радикально, выходя за стандартные чиновные рамки, то есть в ту зону, где можно схлопотать травмирующий (или убивающий даже) негативный импульс Верховного. Подчеркиваем можно схлопотать, поскольку Верховный совсем не хочет новой чеченской войны. Или, так скажем, пока совсем не хочет. Оставим даже в стороне вопрос о том, что выход Куликова “за рамки” “случайно” совпал с анти-рыбкинским аналитическим документом другого спеца по Чечне (преследующего свои цели, и в силу этого докладывающего, что рыбкинским путем дальше идти нельзя, что это, так сказать, “фул конец”).

Но Верховный, помимо “подставки” Рыбкина, видимо, уловил в этих суждениях другого спеца, участвовавшего в перипетиях 1994-1996 годов, нечто “властно важное”. Это вовсе не означает, что он хочет сменить “путь Рыбкина” на “путь спеца” или “путь Куликова”. Тем более, что (признаем очевидное) никакого “пути” у Куликова сегодня нет. Есть лишь интуитивное понимание того, что прострация охмырения кончится адом, который коснется самым непосредственным образом и самого Анатолия Сергеевича. “Пути” же у Куликова нет не потому, что он “так прост” и чего-то там сообразить не может. А, напротив, во многом именно потому, что, при всей своей простоте, Куликов давно уже “совсем не так прост”. Простые вообще министрами не становятся. И по нескольку лет (и каких лет!) на посту не удерживаются. Да еще с повышением по службе.

Оставим даже в стороне Первомайск, после которого Куликов сумел удержаться во власти на очень крутом вираже. И всмотримся только в последние два года.

В марте 1996 года Куликов выступает против всесильной тогда группы Коржаков-Барсуков-Сосковец и, вроде бы, против самого Ельцина, подписавшегося под “пиночетовским” предвыборным сценарием. И выигрывает.

Летом 1996 года он снова выступает против той же “тройки” и выигрывает второй раз. Вместе с Лебедем, Чубайсом и Березовским.

Осенью 1996 года он выступает против Лебедя. Сначала просто один. Потом с Чубайсом и Березовским. И выигрывает, вопреки всем “однозначным” прогнозам.

Зимой 1996-97 года он выступает против Чубайса, Коха и пр. И выигрывает! С Березовским!

Весной-летом 1997 года Куликов вступает в конфликт с Березовским, оставаясь в конфликте с Чубайсом. И остается на посту опять-таки вопреки всем предсказаниям.

Осенью 1997 года он не остается в стороне от “войны с Чубайсом”, но уже к началу зимы 1997-98 года выдвигает компромиссную схему с советом банкиров и пр., со сложной, многоходовой комбинацией в пространстве власти.

Заметим, что к этому времени теряет аппаратное равновесие даже такой мастер игры, как Березовский, в результате этой потери снятый со значимого для него поста замсекретаря Совбеза. И обратим внимание на то, что роль Чубайса и Немцова в этом снятии резко преувеличена. Ибо хозяин снятий и назначений прислушивается по кадровым вопросам ко всяким там “кудрявым, рыжим и прочим” только тогда, когда ощущает, что “клиент готов” и потерял чувство этого самого равновесия.

Заметим также, что Березовский, проиграв одну из игр, понес в ней, как член Большой Игры, урон ощутимый, но не решающий. У него остались в руках финансовые инструменты, информационное оружие (ОРТ, другая пресса) средства делания решений и влияния на теневую политику.

Проиграй Куликов столько же хоть раз и хоть в одной из своих суперрискованных для функционера (а не игрока, как Березовский) игровых партий последних двух лет и он проиграл бы все в один момент! Но он ведь не проиграл! Пока не проиграл, разумеется…

И все это при том, что для Куликова игра не самозначима. В отличие от того же Бориса Абрамовича, который игрок всем своим существом. Наблюдая за поведением Куликова в телевыступлениях, считывая, насколько это возможно, его психологическое состояние по весьма фрагментарным эфирным свидетельствам, мы позволяем себе рискованное, но, видимо, небезосновательное утверждение: Куликов, похоже, считает, что прекрасно обойдется без игры, и будет жить и работать в соответствии со своими представлениями о нормах человеческой жизни. Но, во-первых, никто не знает на самом деле меру значимости игры для себя. И большинству (возможно, в некие моменты жизни даже Березовскому) кажется, что можно и без этой игровой “галеры” как-нибудь… Просто… По-людски…

Но это говорит часть человеческой личности. А другая часть, к которой больше доверия, шепчет: “Брось, не морочь себя, без игры не бывает!”. Поэтому желание жить без игры это… Как бы точнее определить… Нечто условное. Кроме того от желания до возможности “дистанция огромного размера”. Игра не прощает выхода. Это понимают все крупные игроки, в первую очередь те, кто так рискованно играл на чеченском поле.

Итак мы зафиксировали наличие множества точных ходов в игре Куликова. Точных по политическому итогу (конечно же, “весьма промежуточному”). Однако уже сейчас назвать точность всех этих ходов случайной не может даже самый остервенелый враг Куликова. И подчеркнем, что список рискованных ходов нами приведен в очень сокращенном виде.

Что это означает? Что у Куликова есть умение играть, есть даже мастерство игры, а значит и система “игровых автоматизмов”, почти рефлекторного ощущения игровых рамок. И есть так называемый “игровой сторож” показатель высокого игрового класса.

За описанием существа подобных феноменов обратимся к авторитетам из художественной литературы. Ибо искать такое в выхолощенной аналитике, претендующей на научность, просто бессмысленно.

Итак, вначале об “игровом стороже”. Это прекрасно описано у того же Булгакова. В романе, видимо, наиболее известном и поучительном:

“Что там еще? спросил Пилат и нахмурился. Прочитав поданное, он еще больше изменился в лице… И померещилось ему, что голова арестанта уплыла прочь, а вместо нее появилась другая. И что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима, вдали и внизу за садом, и все утонуло в густейшей зелени Капрейских садов. И очень явственно послышался носовой голос, надменно тянувший слова: “Закон об оскорблении величества”… Мысли пронеслись короткие, бессвязные и необыкновенные. И какая-то совсем нелепая среди них, о каком-то долженствующем непременно быть и с кем?! бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску”.

Это точное описание Игрового Сторожа. А теперь о самой игре. И здесь (в силу неклассичности исследуемой постмодернистской Игры) вместо классического еще в какой-то мере Булгакова пригодятся совсем неклассические Стругацкие, их “Град обреченный”:

“Гениальный стратег был доволен. Он ловко и неожиданно убрал мешающего ему слона да еще получил пешку в придачу. Великий стратег был более чем стратегом. Стратегия была лишь ничтожным элементом его игры. Великий стратег стал великим, потому что понял (а может, знал от рождения): выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, не известные противнику, а когда понадобится, отказаться и от них. Кто сказал, что свои фигуры менее опасны, чем фигуры противника? Вздор, свои фигуры гораздо более опасны, чем фигуры противника”.

Представляется, что этих двух отрывков достаточно для иллюстрации “совсем не простоты”, то есть игровой обусловленности Куликова. Сила Куликова и его ограниченность в том, что даже в своей спонтанной, экзистенциональной реакции он автоматически оказался в рамках Игры и ее правил, задаваемых единственным Стратегом. Вернемся вновь к Стругацким: “Он сделал рискованный ход, на грани фола. Но именно на грани!..”.

Перейди Куликов эту грань и начни играть в политику вместо того, чтобы “затачивать” проблему спецоперации “в рамках опыта цивилизованных стран”, и не было бы никакого Куликова. А был бы либо послушно уходящий нео-Грачев, либо… тот или иной вариант высокопоставленного силовика, который в момент выдворения с игрового поля запоздало говорит “честь имею”. То есть в лучшем случае псевдополитическая фигура… На уровне Рохлина или чуть крупнее. Но, конечно же, гораздо мельче, чем Лебедь.

Но потому-то Куликов значим, что сделал он то, что сделал, то есть даже в “момент истины”, спонтанно отреагировав, самоограничился, причем на уровне внутренних рамок и игровых сторожей. И вот теперь давайте посмотрим, что же получилось из сделанного.

Первое. Куликов остался в рамках Игры. Будет его демарш иметь для него последствия или нет вопрос отдельный и без окончательного ответа.

Второе. Куликов, не “ополитичившись” глупым и наивным образом, создал Событие. И позволил его политически обыграть.

Третье. Обыграл это событие Лужков, поддержав Куликова. Это уже дело Лужкова; Куликов не вышел из правил. Но что образовалось?

Четвертое. Образовалась, по крайней мере в потенции, некая некоммунистическая и, упрощенно говоря, националистически - капиталистическая, государственническая сила. И остальное, что поделилось на “либерально-визжащее” и “советско-мычащее”.

Пятое. Появление этой силы создает новое игровое поле, в которое Ельцин может войти. Обозначилась (но лишь обозначилась, не более!) возможность партии “государственнического некоммунизма” или “некоммунистической державности”. Новый, потерянный со времен Коржакова и Сосковца сегмент “партии власти”, то есть… партии Ельцина. Одиозные Зюганов и Жириновский с этого поля фактически убраны. Теперь Ельцин может поумерить (но не погасить) пыл этого нового образования, может, теперь уже с его использованием, выстраивать новое равновесие! И те, кто в игре, ему в этом подыгрывают! Все в рамках.

Шестое. Как минимум в понимании Ельцина, разграничение партий “войны” и “мира” это всегда хорошо. Можно рулить балансировать, пугать, комбинировать.

Седьмое. Состоялся абсурд со Скуратовым, который допрашивает всех, кто взаимодействует с Басаевым, и правительством, которое к Басаеву рвется (как те упомянутые нами выше бабоньки на отдыхе в Сочи). В ельцинской системе игры с наращиванием неопределенностей это тоже хорошо, это “подвеска на завтра”. Ведь можно повернуть по разному! Можно: “Зачем рванулись? Кто просил?” А можно: “Быстро отреагировали, за дело взялись, молодцы!” У Верховного удобное и просторное поле для игры.

Так что весь игровой механизм сработал как часы, опутав экзистенциальный спонтанный демарш Куликова аппаратными и политическими нитями. Что из этого получится вопрос другой. Может не получиться ничего. Но и получиться может многое! Это уже не выстраивание в очередь на прием к Басаеву! Тут есть хоть какие-то шансы на крупную игру, хотя более чем проблематичные.

СИНДРОМ ЛОЖНЫХ АНАЛОГИЙ

Очень важно рассмотреть и аналитическую ахинею, поднятую вокруг высказывания о превентивных ударах.

Часть аналитического сообщества “проголосовала” за то, что с Басаевым можно и должно контактировать. Со ссылками на Израиль, Арафата и т.п. Что это демонстрирует? Полное неумение оперировать даже на уровне аналогий. Почему?

Во-первых, Басаев не Арафат. Он исполнитель теракта, а не нобелевский лауреат и компромиссная по отношению к “Хезболлах” фигура посредничества. Тем самым реальная аналогия вариант, когда нынешний премьер Израиля Нетаньяху начнет вести переговоры с непосредственными убийцами его брата, погибшего при освобождении захваченных террористами заложников. Сравнение показывает всю комичность базовой метафоры. Ибо с конкретными исполнителями тех терактов Нетаньяху на этом свете встретиться не может, даже если и захочет. Просто потому, что израильские спецслужбы охотились за этими исполнителями по всему миру и отправили их на тот свет.

Так что братание с Басаевым это аналог братания с “Хезболлах”, алжирским суперэкстремизмом и прочими крайностями. Причем братания в условиях поражения, ничего общего с израильскими не имеющих. В самом деле, Израиль (эпохи широких переговоров и Нобелевских премий мира) и сегодняшняя Россия это, говоря на одесском сленге, “две большие разницы”. Израиль очень влиятельный союзник оставшихся теперь в качестве единственной сверхдержавы США. Страна, переигравшая на 1991 год арабский мир по всем направлениям, прежде всего, в военной, экономической, технологической областях.

Израиль разгромил арабов в нескольких войнах, добился Кемп-Дэвида и много чего еще, в том числе чуть не 9% прироста ВНП в год. Армия Израиля в принципе способна дать отпор всем актуализированным на сегодня его противникам. Подчеркиваю “на сегодня”. Ибо завтра Израиль может столкнуться с такими вызовами, которые окажутся несоизмеримо сильнее вызовов 50 -х - 60-х годов. Еще раз напомним влиятельность Израиля в США. И новую роль США в мире. И вновь сравним ситуацию с российской.

Во-вторых, начал Израиль всю эту “бодягу с переговорами” под американским нажимом, зараженный всемирной горбачевизацией. А что получил? Убийство Рабина, крах карьеры Переса, “зависание” Нетаньяху, полную нерешенность проблем, фактическое обострение конфронтации с палестинцами и исламом, раскол своего общества по нашей модели 1993 года, и даже разлад в отношениях с главным союзником США.

И что тогда доказывает аналогия? Прямо противоположное тому, что хотят доказать ее творцы!

В-третьих, Израиль на переговорах имел глобальную концепцию Шимона Переса и инструменты реализации этой концепции. Был план, по которому Израиль должен был стать региональной сверхдержавой, представляющей “глобально-сверхдержавные” интересы на Ближнем Востоке. Да, проект завис, не получил искомой поддержки в самом израильском обществе и на международной арене. Но он был! А в чем кавказско-чеченская концепция России (если речь о настоящей концепции, а не о “разовых” бумагах, творимых в суете прострационного охмырения)?

В-четвертых, если уж пытаться оперировать аналогией с Израилем, то во всех аспектах! Если уж по переговорам с Арафатом, то и с ударами по базам “Хезболлах” в Южном Ливане! Нельзя брать на вооружение аналогию в дружбе с Басаевым и отбрасывать эту же аналогию по отношению к “превентивности” Куликова! Это же тот самый, вызывающий уже теперь в обществе бесконечное отвращение, перестроечный двойной стандарт, когда о рынке в США можно орать без устали, а о госкапитализме, рузвельтовских реформах, рейгановском патриотизме американцев ни-ни! Уже десять лет назад подобный “двойной стандарт” был драмкружковщиной в аналитике, вызывающей в думающих слоях общества отторжение. Но теперь-то неужели не ясно, что такие фокусы лишь компрометируют фокусников!?

В-пятых, разговоры о том, можно ли говорить с Басаевым или нельзя это ловушка, отвлечение общественного мнения от главного. Это (за вычетом всего сказанного, а также очень важных соображений морального характера и проблемы капитуляции в международно наиболее значимом вопросе о терроризме в Чечне, а значит о характере презумпции виновности Чечни и России) все же вопрос сугубо тактический.

При переводе данного вопроса хотя бы в оперативный регистр (чего все боятся, и именно поэтому мусолят тактику без конца) он звучит иначе не “с кем разговаривать”, а “о чем”? О чем все наши “жмурики в законе” (с удостоверениями и мандатами, с их фальшиво-сентиментальными державными охами о вандализме в Чечне, правах человека и слезе ребенка), хотят говорить с Басаевым? Об отделении Чечни? О выплате Чечне контрибуции за проигранную войну в виде бюджетных ассигнований на восстановление народного хозяйства? О том, чтобы Басаев-хан смилостивился? О том, чтобы подкинул 5-6 тысяч боевиков для опрокидывания “преступного кремлевского режима” с его вандализмом? Об этапах согласования Конституции РФ с законами шариата? О взаимном обустройстве в Новой Орде?

В-шестых, о чем хочет и будет в этих условиях говорить сам Басаев? И является ли “новый Шамиль” Чечни просто неудобным для России партнером для диалога или же знаком прерывания диалога? Сделали законы шариата они лепечут о мирном процессе и целостности… Сделали налет на Буйнакск они о том, что, мол, нужны взаимопонимание и мир! Басаева Басаева! премьером сделали, думали, они хоть тогда отвалят а они визжат об Арафате и доброй воле. Вот ведь падаль!..

В-седьмых, Чечня стремительно наращивает конфликтность ранее единого сообщества полевых командиров, перекрывая рекорды всех афганских разборок. Если бы та же (ох, сколько наворотившая) Масюк не давала (своими мистификациями “пещера”, “спрятанная кассета” и пр. и вопиющим несоответствием этих мифов своему маникюру) повода для справедливо ненавидящего ее сообщества патриотов увидеть во всем произошедшем “чистейший блеф”! Если бы она набралась мужества и (что очень и очень для нее непросто) все же сказала правду о случившемся с ней на том уровне, на каком она играла в “театр жестокости”, когда дело касалось других! Тогда мы бы много узнали, например, о так называемых “трениях” между Басаевым и Радуевым. Да и вообще возможность “момента истины” не была бы окарикатурена в обществе, где этот самый шоковый момент нужен, как никогда.

Так почему же такая ставка слишком многих сил в Москве именно на это правительство Чечни? И нет ли здесь, в связи с фигурой Басаева, некоего спецаспекта, целой системы неслучайных двусмысленностей? Кто, кого и как намерен в этом кадровом пасьянсе “играть”? Или же властный “дурдом” дошел до того, что весь временной горизонт высоких чиновников сузился до невероятно спрессованной однодневки? И мы даже недооцениваем ту самую лихорадочную прострацию охмырения, с описания которой начали свой анализ?

В-восьмых, о главном. Не пора ли нам, противопоставив тактике “ктойности” оперативную содержательность и обозначив на оперативном уровне “чтойность”, лишь после этого на новом уровне осмысления вернуться к “ктойности”, то есть поставить вопрос о стратегической субъектности?

ТЕКСТ И ПАРА-ТЕКСТ

Итак, есть очевидный для нас (пусть недостроенный, парализованный, охмыренный и спящий) субъект Россия. Есть импульсивные, неотрефлексированные реакции этого субъекта. Одну из таких импульсивных, частных и усеченных, реакций представляет собой высказывание Куликова. В чем важен для общего поля субъектности этот частный импульс? Прежде всего тем, что это почти единственная “реакция по принципу активного отторжения”.

По отношению к чему эта реакция, на что так “дернулась” одна из частей “спящего” субъекта? “Дернулась” она по отношению к некоему (возможно, реагирующим Куликовым и не до конца читаемому) агрессивному пара-тексту, состоящему из широкого поля “агрессивных импульсов” (Буйнакск, назначение Басаева и многое-многое другое). Мы имеем право назвать эту совокупность импульсов именно пара-текстом. Пара потому, что буквами и фразами в нем становятся чьи-то жизни. Текстом потому что здесь есть неслучайность: семантика, логика и синтаксис, контекстуальные оболочки, грамматика, поэтика все, что надо! Чей это пара-текст? Кто его пишет в истории и современности, кто предъявляет России и, в частности, Куликову? Кто он, этот другой субъект?

Чечня? Кавказ? Ислам? США? Кто-то еще? Все сразу в наложении, согласовании и в противоречиях? И в чем послание? Что надо прочитать? И уже прочитав, как реагировать? Без ответа на все эти вопросы мы ничем не будем отличаться от всей нашей псевдоэлитной и примкнувшей к ней среды лихорадочного прострационного охмырения.

Дешифруя этот пара-текст, начнем с констекстуальных моментов.

Один из авторов этого доклада выступал в телепередаче «Ислам и Россия». Ведущий (толковый аналитик и психолог, но далеко не корифей в стиле “ток-шоу”) решил, видимо, резко упростить проблему, дабы потрафить массовому зрителю. Как это бывает с людьми, которые упрощающими процедурами ранее не занимались, ведущий переупростил модель диалога с аудиторией. И начал с того, что ислама, видимо, бояться не нужно… Или нужно… Кто как считает? Кто за?.. Кто против?..

Боже, что тут началось! Какой поднялся шум! Ведущего только что не грозили «свести к ногтю» за демонизацию ислама. В какой-то момент настала очередь для выступления приглашенного на передачу члена команды, делающей данный гештальт-анализ.

Первый наш тезис не вызвал особых возражений ведущего. Он звучал так: «Ислам великая религия. Обсуждать ее на уровне «дыкий исламызм» верх бестактности и несуразия! Но ведь передача по национальным интересам России! То есть речь о политическом аспекте… А он прост и одновременно трагичен. После краха двуполярного мира формируется, видимо, мир цивилизационных личностей. В этом мире исламская цивилизационная личность одна из ведущих. Причем расширяющихся, разогретых.

Россия в эту исламскую цивилизационную личность явно не входит. И между Россией и исламом образуется межцивилизационный шов. А внутри России тоже ислам. Как бы мы ни охлаждали шов, он все равно будет «греться». Но одни мы его охлаждать не можем. Будет ли это делать и ислам?”

Однако ведущему нужна была ясность по двум вопросам: “Кто виноват?” и “Что делать?“

Тогда был сформулирован второй тезис: “Виноват крах бинарного сверхдержавия и те, кто вел и привел к подобному краху. В мире межцивилизационных сшибок человечество не выживет! Подменять понятие сшибки понятием диалога просто уходить от сути дела. В этом мире швы будут греться, сколько их ни охлаждай. И энергии нагрева хватит, чтобы сжечь мир. Вывод надо уходить из “мира цивилизаций” в новый мир “взаимодополняющих сверхдержавностей”.

Ведущий увидел в этом «красный заход» и очень встревожился. Далее последовала серия вопросов и ответов.

Вопрос: Так во всем виноват СССР? А как же более ранняя эпоха, тот же Иран?

Ответ: Но мы же знаем, кто играл в «южное подбрюшье», и кто участвовал в игре!

Вопрос: Так значит, ислам это всего лишь пешка в чужой игре?

Ответ: Ну, почему пешка… Что Вы мне навязываете либо пешка, либо ферзь (смех в зале). Есть, например, конь, ладья. Или слон (по-старому, офицер). Ислам именно как политика это и есть тот самый офицер (громкий и напряженный шепот в зале).

Ведущий (с полным отчуждением): Так… Понятно…

Ни предварительные заявления о содержательном характере дискуссии, ни негативные реакции зала не побудили ведущего к тому, чтобы развить этот спор. Он точно знал, что этого нельзя делать. И, при всем своем самолюбии, предпочитал купаться в грубых проклятиях накаленной аудитории и “заваливать” очень нужную ему передачу.

История и странная, и показательная. И, учитывая трудность сегодняшнего русско-исламского диалога, постоянную оглядку сил, ведущих этот диалог, на окончания в фамилиях (а также повышенное внимание к вопросу: кто и чьим ставленником является), мы считаем нужным вести этот разговор по возможности на отстраненной, строго фактологической базе.

ВОСТОЧНЫЕ ИНВАРИАНТЫ

В диалоге, который был приведен выше, весьма существенна адресация к Ирану. Но эта адресация должна быть и обобщена, и конкретизирована. События в Иране начались в 1978 году. Они стремительно разворачивались. И в феврале 1979 года завершились тем, что называется «исламской революцией Хомейни».

С тех пор прошло около 20 лет. Но никто так и не сумел (или не захотел) до конца дешифрировать ту параполитическую игру, которая привела к подобному исходу в Иране. Только одно за это время выкристаллизовалось в полной мере и, видимо, не подлежит сомнению. Нет ни одного крупного, опирающегося на неповерхностную информацию об иранских событиях специалиста, который всерьез (а не под объективами телекамер, иногда слишком близки к иной “оптике”, наводимой на “возмутителей спокойствия”) утверждал бы, что в иранской революции вообще нет значимого (и даже ключевого) компонента параполитической игры самого высокого уровня.

Хомейни приехал из Парижа. Его достаточно рафинированные фундаменталистские рефлексии отнюдь не поверхностно соприкасались с иными традиционалистскими изысканиями. К этому моменту уже выкристаллизовались в Европе окончательно и понятие «третьего пути», и представление о «консервативной революции», и формула «двух врагов» СССР и США во всех ее гибких модификациях, в том числе и в базовой: «Преступный сговор ялтинских хищников», и взявшее все это на вооружение движение “новых правых”.

Уже в 1943 году Тегеран не случайно стал местом встречи держав антигитлеровской коалиции (вообще случайности в вопросе о выборе места встречи таких лиц, как Рузвельт, Сталин и Черчилль, полностью исключаются). Борьба Англии, США, России и Германии (в меньшей мере Франции) вокруг Ирана была острейшей.

Англия в 1921 году возвела на престол ту самую династию Пехлеви, которой в дальнейшем предстояло сыграть большую роль в геополитических коллизиях ХХ века. Тем самым Англия как-то скомпенсировала свой проигрыш в традиционно значимом для нее Азербайджане и выключила из игры «французский узел влияния», всегда определявшийся связкой Армении и Ирана.

Немцы на это смотрели болезненно, насыщая своей агентурой весь Ближний и Средней Восток от Египта и Судана до Турции, Ирана и Ирака. Вожделенная ось Берлин-Багдад (она же ось Берлин-Анкара) никогда и ни при каком уровне поражения не выходила из сферы суперприоритетного внимания Германии. Германия может быть кайзеровской, веймарской, фашистской или ужасно демократической. Но она всегда остается Германией. А значит, всегда будет строить свою игру в указанных приоритетных направлениях, концентрируя на этой игре большую часть имеющихся у нее на данный момент возможностей. Эти направления для нее, как говорят ученые, “инвариантны”.

Всегдашнее затруднение в подобной игре неминуемо синхронный интерес Германии к Турции и Ирану, этим антагонистам «Передней Азии». При этом единственный шанс для немцев состыковать между собой двух фундаментальных противников в том, чтобы накрыть глубинную вражду общей, менее глубинной и в каком-то смысле внешней идеологической картой. Из таких крупных карт во второй половине ХХ века могла быть использована только одна исламский фундаментализм.

Хорошо известно так же и то, каким видел себя русский интерес в этом регионе вне зависимости от того, о какой России шла речь царской или коммунистической. Всегда шла речь о выходе через Иран не только к теплым морям, но и к Индии. И неважно, кто этим занимался в тот или иной исторический период времени Троцкий или атаман Платов. Речь шла вновь об определенном инварианте. А этот инвариант фундаментально противоречил инвариантному же британскому интересу, который сторожил и будет сторожить Индию от русского и иного воздействия вне зависимости от того, что происходит в Великобритании, и какое (опять приходится адресоваться к поэтам) «у нас тысячелетье на дворе».

После второй мировой войны русские сумели обыграть Британию, поставив в Иране свое просоветское правительство Моссадыка. Но не извлекли из этого особой геополитической пользы. В 1953 году англичане (уже, конечно, при ключевом участии набравших огромный геополитический вес американцев) вернули в Иран династию Пехлеви. Назвать опыт этой династии сугубо негативным значило бы пожертвовать истиной в угоду советским пропагандистским прописям. Шах Ирана и вся его семья (состоявшая отнюдь не из никчемных фигур) пытались осуществить модернизацию Ирана.

Хрестоматийные суждения о том, что в этом своем модернизационном порыве они накопили слишком много фундаменталистского горючего и получили взрыв лишь отчасти справедливы. Да, накопили. Но это сработало лишь постольку, поскольку к второй половине 70-х годов стратегия догоняющей модернизации как средства привлечения к Западу новых союзников стала оспариваться и заменяться иной стратегией. Это было связано как с новым подходом к пониманию глобальных проблем (Римский клуб уже начал говорить о пределах роста и о недопустимости расширения группы модернизированных стран), так и с пониманием необходимости строить взаимодействие стран НАТО в их борьбе против СССР с контрастными, совсем-совсем недемократическими и даже (в этом новизна!) немодернизационными странами.

Именно наложение этих двух обстоятельств сформировало внешнюю рамку иранского процесса. Дальше сфера предположений. Видимо, шах Ирана перестарался в ориентации на дружбу с Израилем, не учтя специфических нюансов британского отношения к данной проблеме. Видимо, шах перестарался в стремлении создать индустриальный комплекс хотя бы при помощи Москвы («если другие так упорно игнорируют иранские интересы»). Видимо, конструирование «недемократического», совсем не модернизационного даже, компонента глобальной системы будущего “золотого миллиарда” к этому времени завершилось.

И завершилось оно с участием правых (не хочется говорить праворадикальных) элит США, Германии, Англии и Франции. Сразу оговорим, что это вовсе не означало, что внутри этого альянса конструкторов не было внутренних противоречий. (Не случайно германские и французские спецслужбы до сих пор на подозрении у ЦРУ в связи с “революцией Хомейни”). Видимо, в этот же период состыковались и образовали некое новое мировоззренческое и хозяйственное горючее две концепции «нефть за продовольствие» и «наркотики за оружие». И наконец, видимо, именно в этот момент согласовали интересы те группы западной элиты, для которых в борьбе с СССР не было «реакционного», правого ограничителя.

Шах при этом громоздил ошибки не без помощи своих западных консультантов, которые (вновь подчеркнем свое осторожное «видимо») просто «играли» Мохаммеда Реза Пехлеви «втемную» вместе с руководителем иранской спецслужбы САВАК, фигурами из близкого окружения шаха, частью иранской военной элиты. Вот почему тезис о том, что американцы «проспали» иранскую революцию, требует очень осторожного использования.

Как бы там ни было, революция произошла. И была первой из крупных революций, которую в полном смысле слова можно было назвать «консервативной». Так ее понимал сам Иран. Но так же ее понимали и советские ортодоксы, которые привычно видели в исламском фундаментализме «поповщину», «мракобесие», «воинствующий феодализм».

Однако в Советском Союзе были и другие силы, которые трагически восприняли изменения в Иране, видя в этих изменениях часть суперопасной для СССР большой игры в две руки. Игры, где этой «второй» становится рука, способная расколоть лагерь противников США и западной экспансии в целом, и собрать в интересах самых антирусских и антисоветских сил Запада некий блок из «геополитических боевиков», идущих под новыми (они же старые) мобилизационными смысловыми знаменами. «Боевиков», запрограммированных на войну с СССР. «Боевиков» неудобных, самоотверженных, готовых лить кровь свою и чужую в совсем иных количествах, чем американские сибариты.

Робкие и зашоренные “научным атеизмом” попытки договориться с этими «боевиками» на антиамериканской основе быстро показали свою несостоятельность. 9 сентября 1979 года «Джумхурия ислами» написала: «На своих баррикадах мы видим одного врага: безбожие… в облике военщины Америки, устремлениях монополий Западной Европы, облике сионизма, коммунизма в той ипостаси, когда он правит обездоленными».

Соединение сионизма и коммунизма в один ряд в этом высказывании произошло впервые после достаточно беспомощных заявлений русских монархистов после революции 1917 года и последующих концепций идеологов Третьего рейха. Оговорки про именно тот коммунизм, который «правит обездоленными», то есть конкретный строй в СССР, были знакомы по (не игравшим на поле “сшивания” сионизма и коммунизма) маоизму, че-геваризму, “краснобригадовским” экспериментам, полпотовским изысканиям и пр. Везде была приложена рука западных интеллектуалов и концептуальных отделов западных спецслужб.

Более чем уместно вспомнить в этой связи, как в 1965 году Че Гевара на втором семинаре Афро-Азиатской солидарности в Алжире обвинил соцстраны Варшавского договора (то есть СССР) в «империалистической эксплуатации стран третьего мира». Можно говорить сколько угодно о том, что Че Гевара, романтик, героическая личность, чувствовал загнивание советского коммунизма и хотел «второй волны» революции обездоленных, позволяющей избежать краха коммунистического лагеря. Но инструментальной роли этого высказывания в контексте геополитического противостояния СССР и США (и борьбы на периферии этого важнейшего компонента подобного противостояния, чью роль мы неоднократно будем конкретизировать ниже) нельзя не видеть.

Это был удар по СССР. Удар с того направления, которое впервые обозначилось после выхода Китая из соцлагеря. С направления, в котором маоизм, троцкизм, другие вышеупомянутые «измы» на «красном поле» были подвергнуты форсированному интеллектуальному сопровождению почти тех же лиц и фигур, которые одновременно ковали оружие новой правой философии и идеологии, призванной стать средством мягкого “завоевания изнутри” западного мира, пропитанного “вредоносным либерализмом”.

Фундаментализм в иранском исполнении нес отпечаток тех же западных интеллектуальных изысков, вплоть до глубокого и двусмысленного взаимного заигрывания крайнего ислама с «вянущим» и нуждающимся в обновлении Западом (французские, немецкие, английские интеллектуалы лихорадочно принимали ислам в 60-е, 70-е, 80-е годы, и это было частью той же игры).

Не менее значимо заявление англичанки Фреи Старк, которая в 1945 году в своей (фундаментальной для новой парадигмы работы западных спецслужб) книге «Восток есть Запад» выступила против тезисов Киплинга и предложила подходить к исламу как религии, которая может служить бастионом против атеистической идеологии коммунистов. Вот когда сразу после “общей победы” и задолго до Фултонской речи Черчилля в “восточной политике” совокупного Запада отчетливо “прорезался” еще один древний “инвариант”.

В марте 1980 года Хомейни предложил программу «13 пунктов». Один из этих пунктов звучит так: «Провести чистку, направленную против (внимание!) западного и коммунистического влияния в университетах». В августе 1980 года Хомейни заявляет: «В Иране есть (внимание!) саваковцы и коммунисты, но их незначительное число».

Хомейни придает совершенно новое звучание исламскому фундаментализму. Раньше мусульмане, воспринимая, например, фетву шейха исламского университета Аль-Азхар в Каире Абдуллы Халима Махмуда: «Коммунизм полное отрицание религии… Мусульманин, ставший коммунистом, считается отлученным от веры и будет нести кару, пока не раскается» еще могли колебаться, соотнося этот негативизм со “странной” лояльностью к столь же ненавидимым мусульманами безбожным США.

Теперь исламский авторитет заявил о двух шайтанах СССР и США (вспомним еще раз “двух ялтинских хищников”), и у мусульманина с антизападной ориентацией оказались сняты последние тормоза скепсиса. СССР тоже шайтан! И джихад против него просто необходим!

Левый, низовой, антиамериканский фундаменталистский ислам, и ислам правый, проамериканский - нашли общую точку схода. Уже в конце 60-х начале 70-х годов правые исламисты в Пакистане, Индонезии, Афганистане требовали объявить джихад социализму. Но тогда это касалось лишь правых, которые “давили” своих собратьев по вере, имеющих левые симпатии. Теперь антиамериканизм Хомейни заодно позволял иначе, гораздо более эффективно, легитимировать антисоветский джихад. А будучи соединен с антииракскостью, антисаудовскостью, антиизраильскостью, он позволял решать и другие задачи.

[gif image]

Никоим образом нельзя сводить к игре все значение такого мирового явления, как фундаментализм. Никоим образом нельзя девальвировать явление подобного уровня как идеологическую самость. Но применительно к нашей теме можно утверждать: в начале рокового 1979 года возникли предпосылки для канализации обновленной антисоветскости ислама в нужное русло. А в конце этого же года Советский Союз вошел в Афганистан.

Можно по-разному интерпретировать параполитический аспект этого вхождения. Но недопустимо видеть в этом лишь тупость геронтократов, маниакальный экспансионизм и ничего более. Вполне допустим в этой связи такой образ. Ислам модифицировали, «нагрели», то есть кто-то получил новую «винтовку», с новой оптикой, новыми пулями и т.п. А тут, видите ли, этот «советский дурак» как раз попался в прицел, и его из этой винтовки “уделали”. Да, конечно, все так! И метафора бьет в точку! Только давайте договаривать до конца.

А эту винтовку с этим “новым оптическим оборудованием” и “новыми пулями” для чего соорудили? Чтобы палить по воробьям? Гораздо более адекватен в суждении о винтовке и дураке суданский религиозный лидер Садек аль-Махди, который в интервью лондонскому журналу «Миддл Ист» (N 64 за 1980г) говорит следующее: «Я расцениваю интервенцию в Афганистане как проявление слабости… Русские не могли допустить, чтобы поддерживаемый ими прокоммунистический режим потерпел поражение в результате мусульманского восстания». Так значит, винтовка все равно бы выстрелила? И что тогда?

Мы же не в 1980-м году! Да, в Афганистане мы жутким образом замкнули на себя потенциал исламской ненависти с кошмарными геополитическими последствиями. Но ведь отнюдь не просто по прихоти “маразматиков из Политбюро”!

В апреле 1980 года в журнале «Да’ватуль Хакк» (N2, Рабат) выходит весьма показательная передовица Министерства по делам ислама Марокко: «…Марокко во главе исламских стран, которые борются с силами зла и агрессии, идя по пути Аллаха…, первый осудил вторжение Советов в Афганистан… Когда Заир стал объектом коммунистической агрессии, именно Марокко стал инициатором спасения страны от нашествия атеистов, а Африки (внимание!) от пут советского неоколониализма (вот он, новый искомый для исламских стран, лозунг борьбы с Советами!). Использование имени ислама в целях обмана (то есть союз ислама и советскости) отвечает лишь интересам (опять внимание!) колонизаторов, крестоносцев, КОММУНИСТОВ И СИОНИСТОВ.

ПРОЕКТЫ И ВОЗМОЖНОСТИ

Итак, в исламском сознании СССР и сионизм начинают (при безусловном благословении США!) сращиваться. Нам «вменяют» сионизм и неоколониализм по полной программе, то есть готовят к похоронам с могильщиком в виде ислама (как не вспомнить торжество Бжезинского по поводу нашего вхождения в Афганистан: «Пусть теперь русские умоются кровью!»). А мы боремся с сионизмом, блюдем интересы палестинского народа и всего народно-освободительного движения арабского мира! У себя внутри наращиваем на этом конфронтацию с элитными группами соответствующей направленности. Ничего не меняем в своих ориентациях, союзнических коммуникациях и пр.! То есть ВОЮЮЕМ НА ДВА ФРОНТА. А оба фронта при этом ухитряются взаимодействовать в деле нашего уничтожения.

Подчеркнем в рамках сказанного, что даже при выборе идеологии конфронтации с «третьей силой» (и особенно при таком выборе!) нам необходимо было искать новые, более прочные формы равноправного взаимодействия с исламом на своей территории. Потому что, имея столько ислама у себя в СССР и не заручившись его глубокой поддержкой того, что называлось «единством советского народа», объявить войну всему исламу за пределами своих границ (а вхождение в Афганистан означало именно это) могли только самоубийцы.

Подчеркнем далее, что при выборе такой идеологии конфронтации с «третьей силой» нужно было искать каких-то исламских союзников за рубежом, как-то «разруливать» ислам, давать убедительные посылы по части духовности коммунизма и его совместимости с исламской духовностью (как минимум, противопоставлять реально существующий левый ислам правому). Без этих действий “превентивность” в Афганистане лишается и той доли весьма проблематичной логики, которую можно было обнаружить в попытке обезвредить уже решившего тебя уничтожать “офицера” ислама.

Вот почему, с точки зрения стратегической, России и тогда, и сегодня нужны не судороги той или иной локальной превентивности, а выбор жизненного пути. Выбор предлагаемый политиками, которые понимают, насколько исчерпан «принцип кота Леопольда». Выбор, проясненный полностью и окончательно, сколь бы болезненно это ни было. Выбор системный и завершенный. А возможно, по крупному счету, и необратимый. Выбор, осознанный элитой страны, прочно связанной со всем народом.

Кто это должен делать? Главный политик страны (генсек или президент), имеющий свою партию власти (КПСС или иную) и заручившийся не только поддержкой партии, но и поддержкой масс. Он должен это делать ответственно, мягко и определенно. На уровне крупных проектов международных и внутренних. Вновь подчеркнем при необходимости с “аранжировкой” в виде успешных “превентивных” силовых акций, а при возможности, малейшей возможности, без этих силовых акций вообще (что чаще всего, при определенном уме и воле политика и согласованных действиях политической элиты есть задача решаемая).

Почему Куликов этого не сделал понятно. Он и акции превентивной сделать не может (отменят, «забодают», «сдадут», оговорят). Он может только спонтанно отреагировать весьма неглупым и предельно рискованным (в рамках допустимого!) способом. Что ж, и на том спасибо. Почему этого не сделал Ельцин, которого приговорили к смерти шариатским судом? Тоже можно понять! Полный раздрай в элите (поощряемый самим Ельциным), отсутствие государственного потенциала для любых силовых акций (бюджет дырявый, армия разболтана, коррупция, интриги).

Почему этого не сделал Брежнев? Андропов? Устинов? Громыко? Люди, имевшие другие возможности, иную страну, иной госпотенциал? Вот на это надо ответить! Тогда с Куликовым и Ельциным все станет совсем уже очевидно.

Да потому, что уже тогда выбор судьбы на предлагаемом нами уровне был невозможен. Поскольку существовал Брежневым никак не преодолимый раскол в элите. И не только по линии «ислам не ислам», но и по другим, гораздо более существенным траекториям, включая этнополитические. И в лучшем случае Брежнев и все Политбюро в целом могли регулировать этот раскол, держать его в берегах. А выбор проекта в сознании элиты означал “чреватое” перераспределение взаимных позиций, а не спасение или гибель Отечества.

Для того, чтобы модифицировать стратегию и “разруливать” новый курс так, как мы здесь описали, нужны не Ельцин и не Куликов, не Брежнев и не Андропов, а как минимум Сталин и Берия. Да и тут есть вопросы.

В самом деле, всмотримся в советскую историю.

1917-1920 годы. В компартии доминирует концепция Каменева и Зиновьева, поддержанная Троцким, Лениным и Свердловым. Эта концепция предлагает первый (и высший для большевиков!) вариант мировой революции. А то, что мировая революция это единственный путь к построению социализма и коммунизма, что без этой мировой революции социализм и коммунизм ахинея, «крыша» для чего-то другого, ясно всем тогдашним весьма неглупым большевистским вождям. Включая того, кто позже (сохраняя понимание ахинеи) решительно выдвинет концепцию построения социализма в одной отдельно взятой стране.

Первый вариант мировой революции означал “взрыв” в России, помощь, оказываемую Россией пролетариату Запада, пролетарские революции на Западе, создание «Земшарной республики Советов», в которую Россия войдет, растворившись в «красном» мировом сообществе, руководимом «красным» Западом. Дальше добровольные поставки «красным» Западом индустриальных компонент и технологий в «красную» Россию и совместное построение коммунизма при ликвидации любой угрозы войны, тем более угрозы мировой войны, а значит, в совершенно иных форматах управления мировым государством (меньше бюрократия, ее роль в обществе совсем иная и т.п. вспомним хотя бы «Государство и революцию» Ленина).

Внутри данного варианта были подварианты. Кто-то хотел опереться в основном на пролетариат Германии (Радек), а кто-то предпочитал французский (Свердлов) или английский (Чичерин) пролетариат. Но общая логика процесса разделялась всеми без исключения!. Переломный момент, после которого эта логика отходит на второй план, срыв польской кампании в ходе гражданской войны. Здесь отдельно можно обсуждать роль Сталина, Тухачевского и других лиц, а также различного рода параполитические апокрифы типа приписываемого Ленину: «Мы случайно и неосмотрительно прикоснулись к одному из опаснейших узлов мирового процесса. Еще один неверный шаг, и никакие силы не спасут большевистское правительство в Москве. Назад от Варшавы. Бегом, немедленно…»

Как бы там ни было (с апокрифами или без) уже к 1920 году начинает преобладать вторая модель мировой революции (императив мировой революции остается!). Поскольку раскачать страны Запада не удается, надо двигать революцию на Восток! «Заря придет с Востока!» Россия возьмет под свое руководство все слаборазвитые сверхэксплуатируемые страны-колонии. Она поведет их на восстание, национально-освободительная борьба в этих странах прекратит ту «халяву», которой империалисты Запада задабривают своих пролетариев, чтобы они не восставали (концепция Розы Люксембург и других, к тому моменту уже убитых или еще живущих).

И большевики пошли на Восток, никогда не забывая о Западе. Идеологом похода был Лев Троцкий. И тот же Троцкий планировал по кальке Павла I и атамана Платова поход буденновцев в Индию (вот вам и геополитические инварианты). Это было безумно тяжело для большевиков перейти на такую концепцию, взять подобный проект. Это требовало огромного перераспределения элитных потенциалов и возможностей. И неимоверных идеологических и иных жертв!

Что это такое ясно на примере Армении, которая последовательно несколько раз “горела” при геополитических виражах. Вначале 1914 год, быстрый переход на сторону России как противницы Турции, и первая волна турецкого геноцида. Затем совместные с Российской империей победы (Карс, Эрзерум и т.п.) и предуготовления к геополитическим приобретениям за счет этих совместных побед. Затем крах империи, февральская революция и попытка играть более самостоятельную роль, но в рамках Антанты и с Россией.

Кое-какие выигрыши, которые перечеркивает победа большевиков и, главное, Брест-Литовский мир. Реванш турок и протурецких сил вместе с Германией. Вторая волна геноцида. Крах Германии и вильсоновские проработки по кавказской проблеме. Естественное желание хотя бы на этом витке получить причитающиеся антантовские дивиденды и взять у Турции минимальный реванш. Вхождение в советское поле, понимаемое как инвариант сотрудничества Армении и России.

Но дальше переход советской элиты на второй вариант мировой революции. Басмач Энвер-паша становится одним из «воинов мировой революции», получает карт-бланш на Востоке. Идет помощь Кемалю и вообще исламу как силам мировой революции. Армения теряет территории и позиции. Копятся обиды и недовольства не столько даже Россией, сколько коммунистами. Создаются параполитические мифы. И все это через много лет взрывается в Карабахе.

Этот пример приведен для того, чтобы показать, какой масштаб издержек и приобретений, трагедий и перемен связан с коррекцией собственного макропроекта и перераспределением сил в рамках этой коррекции. Но это же не означало, что элитные кланы ломали рамки проектности! Что тот же Микоян начинал отращивать бороду, ходить в церковь, поминать царя-батюшку, крест над Святой Софией и костерить коммунистов с их Одиннадцатой трижды проклятой армией! Подобное было невозможно, потому что была вера в свою идею! Были общие запреты и рамки. И очень, очень мощная политическая воля, как-то стремительно и незаметно утекшая в номенклатурный песок.

Продолжим рассмотрение проектов. 1927-29 годы. Становится ясно, что на Востоке тоже быстро «не выгорит». Возникает концепция социализма в отдельно взятой стране. Никто, конечно, не верит в такой социализм, и правильно делает. Но все (правда, уже не все, ибо проектный вираж слишком крутой!) понимают, что надо “разбираться самим”. Как? Здесь тоже есть варианты. Один мягкой догоняющей модернизации по Бухарину. Другой жесткой модернизации того же догоняющего типа в рамках мобилизационной модели.

Чьей модели? Да так, пока еще ничьей! Все знают о ее существовании задолго до октября 1917 года. Еще Главное артиллерийское управление российской армии этим грезит! Во главе с господином Маниковским, известным и отнюдь не коммунистическим теоретиком мобразвития. Красин понимает, что это, и «с чем это можно есть». Кржижановский понимает. Канторович с Леонтьевым. Подрастающие «звезды» будущего Госплана. Все понимают, но никто “в эту штуку” играть не хочет. И Сталин не хочет! И не в этом сейчас дело!

Главное кто за то, чтобы “окапываться и самоорганизовываться” внутри себя самих? За этот, как его, социализм в отдельно взятой? Бухарин за? Отлично! Троцкий против? Вон его! Каменев, Зиновьев против? Вон и их! А Бухарчика нашего не трогайте! Более того, поскольку его проект более мягкий, а мы не идиоты, чтобы напрягаться сверх меры и страну надрывать, то этот проект и примем. И начнем с производства товаров группы «Б», и деревню будем поддерживать без всяких там наездов на кулака.

1929 год. Мировой кризис. Что это значит? Либо мировая революция и ее срочно-срочно надо реализовать и поддерживать, либо мировая война, которую развяжет империализм, чтобы не допустить мировой революции, и тогда надо драться. Но и в том, и в другом случае неизбежность страна-осажденный лагерь, суперсильная армия, то есть… То есть та самая мобилизационная модель!!! Индустриализация как крайний и предельный случай “догоняющей модернизации”. И коллективизация как внеэкономический способ “вырвать” и сконцентрировать экспортные ресурсы на модернизационных узлах. И уничтожение Бухарина, поддерживающего другой проект. И вознесение Сталина, взявшегося воплощать этот, индустриализационный, почти неосуществимый.

Пятилетки. Предвоенная ситуация. Запад, прежде всего в лице Германии, враг. «Горят» все или почти все ориентированные на Германию элитные группы. Идет лихорадочное всматривание в возможных союзников. Оставшийся Запад тот же, “антантовский” (вот он, инвариант) колеблется: поддержать Германию против СССР или нет. Невероятные усилия, чтобы убедить этот Запад. Поездка Фейхтвангера в СССР, поездки других «экспертов Запада». Общее мнение тут все нормально! И тем не менее дикие колебания!

И гирька избрания Рузвельта на прокоммунистическую чашу весов! Неимоверные усилия, положенные на то, чтобы договориться с рузвельтовским Западом о некоей модификации первого варианта мировой революции. То есть о кондоминимуме. Победа в войне и… Смерть Рузвельта. И точное ощущение Сталина, что все геополитические выигрыши в войне недостаточны, что устройство мира проиграно. Быстрый переход к самодостаточности. Короткие надежды на Израиль. Быстрое разочарование. Проигрыш Югославии. И вторая модификация мировой революции («русский с китайцем братья навек», «заря с Востока» и пр.). Мы развиваем Китай и все мы, красные, объединены вокруг СССР и Сталина.

Внутри этого варианта Сталин начинает прорабатывать третью модификацию мировой революции советский экспансионизм. Некую разновидность стремления новой российской империи к мировому господству. Именно то, что считается «сталинским вкладом в русское дело». И именно то, что впоследствии будет инкриминировано России-СССР тем же исламом. То, на чем начнут «танцевать» все от Мао и Че Гевары до Хомейни. Кроме того, именно в этот период начинает ставиться с ног на голову соотношение между клановым и общепартийным (общеэлитным) началом. “Мингрельское дело”, как и “дело врачей”, являются не следствием изменения макропроекта. Они “выдумываются” для перераспределения элитных возможностей. Это уже не классика, а начало (почти еще незаметное) декадентства внутри красной элиты.

1956 год. Начинается раскол восточного лагеря. Китай выходит из мировой соцсистемы и начинает говорить о двух империализмах. Позже этот китайский голос на свой манер подхватывают Албания и Куба периода Че Гевары.

К началу 70-х годов кланы красной элиты окончательно начинают заниматься только собой, а проекты (уже псведопроекты) начинают тасовать под перераспределение элитных возможностей. Элитный контур выворачивается наизнанку. Клановое доминирует над общеимперским. В 1979 году «выпадает» Иран. Вторая индустриализация нужна, но невозможна без проекта. Вместо нее нажим на экспорт энергоносителей. Паритет элит, придуманный Брежневым, допускает фокусы типа ввода войск в Афганистан, но не позволяет добиться макроэффекта от действий этого типа.

А внутри Афганистана начинается окончательное расщепление советской военной касты и ее развращение. Элитные группы советских разведчиков и военных, возненавидев прострацию геронтократов, особо отвратительную на фоне льющейся крови, и не имея опыта политической деятельности, который бы охлаждал страстную геополитическую зацикленность, начинают искать союзников под свой геополитический вкус. Геополитическое диссидентство начинает дополняться “экономической фрондой”, участием в далеких от норм закона операциях “купли-продажи”. Место здоровых поисков целей и ценностей занимает некая “военная декаденщина”. Так формируется пресловутая “афганская вертикаль”. Здесь исток всего того, что, начавшись геополитической романтизацией Ахмад-Шаха Масуда, через “окукливание” субидеологий спецведомств, замещающих единую идеологию страны, заканчивается заигрываниями с Басаевым в постсоветский период. Формат один. И это формат теперь уже не декадентский, а абсурдистский. “Маразм крепчает”. На этом учатся играть все противники. Петля на шее СССР затягивается.

Американская (фактически общемировая) концепция окончательного добивания и удушения страны базируется на следующих «семи китах».

«Кит» первый. Идеологический разгром. Демонизация «империи зла» с моральных позиций, позиций здравого смысла. Одновременная пропаганда западных ценностей, подкрепляемая витринами супермаркетов для немногих (до 1985 года) и многих (после 1989 года).

«Кит» второй. Недопущение второй волны индустриализации СССР. Технологический разгром (КОКОМ), выигрыш в дезинформационной (СОИ) и реальной (компьютерная революция) технологической конкуренции.

«Кит» третий. “Энергетический” разгром. Срыв газопровода в Европу. Опускание цен на нефть. Обрушение валютно-экспортного потенциала страны при невозможности повысить мобилизованность населения и снизить уровень жизни («брежневское ням-ням»).

«Кит» четвертый. Точное знание элитных противоречий, использование готовности лидеров элитных кланов и групп подорвать интересы страны ради кланового укрепления (проигрыш в Афганистане как подставка “геронтократов”, проигрыш в Чечне как подставка «партии войны» и т.п.)

«Кит» пятый. «Южная угроза». Снова и снова разрывание страны и элиты между дружбой и враждой с исламом.

«Кит» шестой. Постоянное дополнение «южной угрозы» угрозой на западном и восточном направлении (Афганистан и Польша, Карабах и Прибалтика, видимо, Украина, Китай, Япония).

«Кит» седьмой. Разрывание и скукоживание периферии («поясов русской безопасности» термин экспертов из США), дабы умертвить целое. Сначала демонтируются и перевербовываются дальние пояса Чили и Никарагуа, Африка и исламский Восток. Затем соцлагерь. Затем СССР. Затем периферия собственно России (Чечня и др). Затем ядро России.

С использованием этих «семи китов» реализуется не какая-то мелочь, как это кажется нынешним героям прострационного «охмырения», а именно идея полного уничтожения страны с задействованием для этого уничтожения (внимание!) любых союзников с любыми ориентациями, любой риторикой и даже любыми конечными целями. Можно обсуждать самоубийственность такой концепции работы против России (в том числе и для либеральной элиты мира, элиты Европы и США), но нужно видеть, что реализуется именно это.

Нужно видеть и то, что временная удача в виде Клинтона первого срока президентства (напрямую намекавшего России, что он Рузвельт, нуждающийся в Сталине для решения общих геополитических задач), и даже Клинтона второго срока подходит к концу. Совершенно не исключено исчерпание неорузвельтовского курса всерьез и надолго. И что тогда? И где возьмутся ресурсы духовные и материальные для тех испытаний, которые предстоят, если сегодня не хватает воли для усилий сравнительно ничтожных и смехотворных?

Между тем, общий проект разгрома России не меняется. Новый исполнитель будет реализовывать его после 2000 года с удесятеренной силой и жестокостью. А элита обкромсанной и изгвазданной России «не мычит, не телится» и в целом даже не понимает, что в этом своем прострационном охмырении она уже становится элитой в камере смертников. Возможно, с определенным количеством разнообразных «козлов-провокаторов». Но это важно понимать только с точки зрения логики перехода из камеры смертников в небытие. Нам нужна другая логика логика жизни.

О “ПОКАЯНИИ ПЕРЕД ЧЕЧНЕЙ”

Выступая по поводу Басаева и новых параметров переговорного процесса с Чечней, лидер державников (теперь уже, видимо, бывший) Геннадий Зюганов допустил совершенно недопустимое. То есть оперирование понятием «вандализм в Чечне» и понятием «вины». Возможно, Зюганов считает, что в логике клановых передряг такой заход это последний писк КПРФовской моды. Но это именно последний писк! Во всех смыслах! Вандализм и вина в Чечне это логика С.Ковалева и А.Лебедя. Она всегда автоматически дополняется “вандализмом в Афганистане” и “виной за Афганистан”. И не случайно!

Ибо никто зря такими понятиями, как вина и вандализм, не пробрасывается. Виноват кайся! Признал вандализм плати! И не от лица Ельцина, а от лица России, которая виновата перед Чечней, Афганистаном, исламом в целом. Виновата? Кается? Молодец! Теперь к делу!!! Будем устанавливать новый формат отношений!!! Формат второй Орды! И при этом никто, естественно, никто не будет каяться за Орду первую! Ибо сильный не кается! А берет реванш за взятие Казани и пр. Кается глупый, подлый, слабый, трусливый. То есть “гяур”.

Но перед тем, как гяуры начнут каяться мы, проводящие это исследование, предлагаем исламу, если он хочет, чтобы перед ним каялись, покаяться самому перед Россией-СССР за свою роль палача этой страны. Палача, который послушно выполняет указания того самого «американского империализма», который в кулуарах и в беседах с малограмотным генералитетом России (Лебедь самый яркий пример) проклинается исламом и предлагается России на роль общего врага (конечно же, после покаяния и смены формата отношений).

Мы понимаем, что списки взаимных претензий и покаяний можно проводить под целому ряду эпизодов («русская пята» игра на английском поле, депортации сотрудничество со страной-противником, насильственная атеизация мусульман горделивое именование себя «мечом, карающим Советы», и т.д. и т.п.). Но все это сомнительная почва. И все, кто в это играют, понимают, в чем сомнительность. Но играет-то меньшинство! Кто-то на манер Зюганова тупо подыгрывает. А большинство или не знает, или не вдумывается, не вчитывается, не напрягается, чтобы понять.

Только поэтому (и ни для чего более) мы предлагаем желающим понять (а не исламу, который уважаем и ценим) выдержки на тему исламской (и не только исламской) вины за развал СССР из известной книги П.Швейцера «Victory» (Минск, 1995). Эта книга почти полностью составлена из высказываний крупнейших политиков США и их союзников, имеет подзаголовок “Роль тайной стратегии администрации США в распаде СССР и соцлагеря” и никогда не оспаривалась высокопоставленными авторами высказываний.

Итак, слово Петеру Швейцеру.

“В марте 1981 года один из наиболее талантливых директоров ЦРУ Уильям Кейси, опираясь на концепцию президента Рейгана о переходе к наступательной стратегии против Советов, начал реализацию секретных операций в развивающихся странах. Кейси считал, что нужный США формат конкуренции сверхдержав на полях “третьего мира” это ключ к разгрому СССР. “Советы вторгаются к нашим союзникам везде. Почти на каждом континенте они создали основы своей власти. У нас есть возможность положить этому конец. В странах “третьего мира” такая же разруха, как при антиколониальном движении 50-х 60-х годов. Сейчас там начались антикоммунистические восстания. Мы должны поддержать эти движения финансово и политически”.

Как отреагировал на такую постановку вопроса «ферзя» исламский «офицер»?

“Король Саудовской Аравии, а также глава его разведслужбы шейх Турки были заведомо настроены в пользу Запада. С одной стороны, они публично возражали против американской помощи Израилю, а с другой еще больше ненавидели московскую антимусульманскую пропаганду в советской Средней Азии и агрессию в Афганистане.

“Турки был обаятельный человек с острым умом, сильно ненавидевший марксистов и атеистов, восприимчивый к западным взглядам, и при всем том правоверный мусульманин. Он отлично понимал Кейси, хотя тот был католиком. Турки следил за тем, чтобы тот в каждый свой приезд в Эр-Рияд мог принимать участие в личной тайной мессе. Это был необыкновенный жест с его стороны, учитывая, что в этой стране было запрещено даже иметь Святое Писание. Для космополитичного Турки Кейси был человеком иной веры, но тех же взглядов на Советский Союз”.

“Турки предложил всестороннюю поддержку подрывной программе и согласился внести в нее такой же финансовый вклад, как и Америка. Заверил, что король считает Среднюю Азию тем весьма слабым местом советской империи, куда надо нанести удар в первую очередь. Он намерен увеличить качество религиозного и антикоммунистического вещания на Афганистан и Среднюю Азию. Король чувствует себя ответственным за наших мусульманских братьев под русским ярмом”.

Но ислама было мало! Как мало было и совместных усилий НАТОвского Запада, совсем не стремящегося сгорать в огне антисоветской войны. Нужен был Китай. “Китай продавал моджахедам советское оружие. Кейси объяснил китайцам суть проблемы и выразил заинтересованность в больших объемах закупок в Китае. Заинтересован ли в этом Пекин? Ему ответили, что да.

Тогда директор ЦРУ затронул весьма деликатную тему, а именно советскую Среднюю Азию. В октябре 1980 года, после получения известий о беспорядках в провинции, граничащей с Киргизией, туда был послан член китайского Политбюро Ванг Зен. Он слушал пропагандистские радиопередачи из Фрунзе с критикой Пекина, призывавшие к сопротивлению китайским властям. Китайцы, без сомнения, применяли те же средства. Они только что расширили диапазон передач “Радио Урумчи”, которое гремело на всю советскую Среднюю Азию. Кейси предоставил китайцам листовки, напечатанные моджахедами для Таджикистана и Узбекистана.

К удовлетворению Кейси, китайская разведка выразила согласие участвовать в этом деле. Ее директор сообщил, что на юге Советы “более мягкие”. Даже Кейси не мог бы сказать лучше. Нью-йоркский католик ирландского происхождения и коммунист крестьянского происхождения из провинции Хуннан говорили на одном языке”.

Дальше в игру включается тот самый саудовский ваххабизм, который так сильно раскручивается сейчас на Северном Кавказе. “Одним из близких сердцу саудовского наследного принца Фахда проектов была поддержка мусульманских движений в советской Средней Азии. Эти акции в строгой тайне проводил клан Ваххаби. Кейси также интересовался этой темой, но не из религиозных соображений, а из геополитических. Он сказал Фахду, что Средняя Азия это советская ахиллесова пята. Пока не сможем перенести войну на эти территории, Советы из Афганистана не уйдут. Принц согласился. “Святой джихад это не знающая границ революция”, сказал Фахд. “Так же, как и коммунизм”.

Эти слова предметно заинтриговали директора ЦРУ. Афганцы через Аму-дарью поддерживали постоянный контакт с мусульманами СССР. Всячески пропагандировалось афганское сопротивление, распространялась исламская революционная литература, а также проводились широкомасштабные операции по минированию. Но Кейси хотелось большего точно спланированной подрывной компании в советской Средней Азии“.

“Что думает король о перенесении афганской войны на территорию советской Средней Азии? Кейси знал, что Фахд и королевская семья переправляют средства десятки миллионов долларов набирающему силу подпольному мусульманскому движению в этом регионе. Фахд ответил положительно. Это было что-то вроде святого всемирного союза глубоко антикоммунистическая христианская администрация в Вашингтоне объединила бы силы с такими же антикоммунистическими мусульманами-саудовцами в совместном крестовом походе против атеистического Советского Союза”.

Но вновь одного исламского “офицера” мало! Нужен еще и китайский “конь”. И он выражает полную готовность к участию в игре по правилам США.

“Между Пекином и Вашингтоном уже существовало близкое сотрудничество в ряде областей. Электронные подслушивающие устройства вдоль советской границы были неоценимы. Специалисты из США тайно внедрили аппаратуру почти в самое сердце Средней Азии. Китайцы очень помогали в реализации афганской программы, поставляя советское оружие и другую помощь. Когда была затронута тема Афганистана, Кейси направил разговор на то, что Советы называли “национальной проблемой”. Дал понять, что США проводят пропагандистскую кампанию в Средней Азии и эта кампания должна посеять зерна раздора. Ванг Зу сказал, что это не лишенная смысла задумка, и предложил сотрудничество”.

А далее Кейси сообщает главную новость. Оказывается, США в доле и с проклинающим их Ираном! “24 января 1984 года афганские повстанцы, действующие с базы в Мешхеде в Иране, атаковали цели в СССР, сообщил Кейси. Повстанцы перешли в Туркмению, минировали дороги, нападали на отдельные военные базы, устраивали засады на дорогах на советские приграничные патрули. Было совершено довольно серьезное нападение на таможенный пост в Торгонди. Повстанцы убили нескольких человек, захватили немного оружия и амуниции”.

9 февраля 1984 года умер Андропов, а 16 февраля…

“Директор ЦРУ подошел к карте на стене. Подогнув рукава рубашки, освободив узел галстука, он начал говорить: “Опасностью для Советского Союза является этническая напряженность. Это последняя многоэтническая империя, и в конце концов народы бросят свой вызов. Северный Афганистан это трамплин для движения в советскую Среднюю Азию”. Он показал на карту, посмотрел на своих хозяев и сказал: “И это как раз мягкое подбрюшье Советов. Мы должны переправлять туда литературу, дабы посеять раздор. А потом мы должны послать туда оружие, чтобы подтолкнуть локальные восстания”.

Начальник афганского отдела пакистанской разведки Мохаммад Юсеф: “Прекрасно помню, что Кейси употребил именно формулировку: “мягкое подбрюшье”. Кейси был очень дипломатичным, скрытным человеком, который редко выражал свои настоящие чувства».

Он выразил их именно теперь и в крайней форме! Отметим, что организация военной операции с задействованием ислама и перенесением боевых сухопутных действий на территорию Советского Союза не проводилась и даже не планировалась всерьез до этого выступления Кейси. Почему же это стало возможным?

Американские эксперты очень откровенны в этом вопросе. “С конца семидесятых годов иранская революция и джихад в Афганистане сдетонировали «южное подбрюшье», создали нужный климат для удара в это «подбрюшье»”.

Как именно в него ударили, тоже описано. “Юсеф начал переговоры с экспертом ЦРУ по психологической войне о том, какую литературу лучше переправлять. Узбек, работавший для ЦРУ, предложил Коран и несколько книг о советской жестокости по отношению к узбекам. ЦРУ оплатило печать и пересылку в Пешавар многих тысяч экземпляров.

Две недели спустя Юсеф вызвал к себе несколько командиров моджахедов из северных провинций. Начался широкомасштабный процесс вербовки. Кандидаты на супертайную разведку внутри Советского Союза должны быть абсолютно надежны как по характеру, так и по политическим взглядам. Участие в операции требовало ловкости и отваги, деликатности и умения молчать”. Вскоре группы завербованных начали проникать сначала в Северный Афганистан, а затем и на территорию СССР.

Но в чем была конечная цель? Это тоже не скрывается, по крайней мере, сейчас.

“Дональд Фортье из СНБ считал, что война слишком большое напряжение для СССР, результаты которого уже заметны. Оккупация Афганистана втягивала все больше советских сил. Фортье искал аналогичные ситуации в истории и напомнил Роберту Макфарлейну, что проигранная русско-японская война 1905 года и большие потери, понесенные в Первой мировой войне, привели к революции в России.”(!!!)

Постепенно в диалоге ислама и США снимаются все новые и новые ограничения. “Генерал Ахтар просил снайперское оружие, чтобы моджахеды могли убивать советских командиров и генералов. ЦРУ указывало им дома и офисы самых важных советских генералов и следило за каждым их движением. Фиксировались все передвижения прибывающих с визитом руководителей из Москвы и Ташкента. Попасть в них из снайперской винтовки было очень просто, используя данные разведки. Кейси нравился замысел, он обсудил проблему с юристами ЦРУ и СНБ. Юристы испугались, аромат “убийства” был слишком силен. Кейси обеспокоился”. Но после недолгих раздумий согласился. А вскоре Пакистан начал получать от США для моджахедов еще и суперсекретные ракетные комплексы “Стингер”.

Однако от исламского “офицера” требовалось нечто неизмеримо большее, чем просто соучастие в джихаде против коммунистов. Этот «офицер» должен был “добить советскую свинью”. То есть в ущерб себе резко сбросить цены на нефть. На это Кейси и нацеливал Фахда. “Более низкая цена на нефть могла быть результатом либо падения спроса (что маловероятно), либо значительного роста добычи. Доклад Кейси утверждал, что если бы Саудовская Аравия и другие страны с доступными нефтяными ресурсами увеличили добычу с 2,7 до 5,4 миллиона баррелей ежедневно, это вызвало бы падение цен на нефть на мировом рынке на 40%, что в итоге было бы полезно для США”.

Понимая незаинтересованность Саудидов в этом деле, ЦРУ начинает разыгрывать “иранскую карту”. “Фахд боялся непосредственного военного нападения. В начале 1984 года иранская армия активизировала боевые действия против Ирака. Зловещим сигналом для Саудидов было то, что “революционная гвардия” наиболее агрессивно наступала на Юге, вблизи от Басры. Если бы удалось пробить брешь в иракских укреплениях, иранские войска оказались бы всего в нескольких сотнях миль от саудовских нефтяных месторождений. Фахд требовал гарантий, что США не покинут его и поставят необходимое оружие. Кейси заявил Фахду, что президент никогда не допустит падения королевской семьи. И взамен получил согласие резко снизить цены на нефть”.

В августе 1985-го в сердце советской экономики внезапно был загнан нож. Саудовская Аравия открыла шлюзы и залила мировой рынок нефтью. “Для Кремля любое снижение цен на нефть было ударом по экономике. Но в 1985 году это стало просто катастрофой. 80% твердой валюты советская экономика получала от продажи энергии и энергоносителей. Советские валютные резервы были исчерпаны. Чтобы поддержать поступление твердой валюты, Советам пришлось в 1985 году удвоить продажу золота. Совершенно секретный доклад ЦРУ о состоянии советской экономики в июле 1985 года, фиксирует убытки, понесенные Советами в экспортных операциях. Если в первом квартале 1984 года сальдо от торговли с Западом было положительным и составляло 700 миллионов долларов, то в первом квартале 1985-го оно было отрицательным и дефицит составил 1,4 миллиарда долларов.

С одной стороны, бьют нефтедолларами. С другой пропагандистской войной. С третьей террористическими спецоперациями. С четвертой оружием, передавая исламу все вплоть до драгоценных стингеров. “Когда ракеты “Стингер” уже были направлены в Афганистан, Соединенные Штаты стали планировать расширение войны на территории советской Средней Азии. В ту осень замминистра обороны Фред Айкл отчитывался в Капитолии о реализации политики США в Афганистане. Своими ответами на вопросы конгрессменов он вызвал в Москве целую бурю. “Я сказал, что если Советы не подчинятся резолюции ООН, война может распространиться и в советскую Среднюю Азию”.

“В конце 1986 года в Вашингтон стали поступать рапорты о деятельности моджахедов на территории Советского Союза. Они получили китайские и египетские пусковые ракетные установки радиусом действия почти 10 миль. Ночью их развертывали на южном берегу Аму-дарьи и давали залпы по советской территории. Спецподразделения, подготовленные пакистанской ISI и обеспеченные ЦРУ, переплывали через Аму-дарью, чтобы атаковать приграничные посты, закладывать мины и взрывать электролинии. Аэродром севернее Пянджа постоянно атаковали отряды моджахедов. Были организованы тайные атаки из провинций Евзиан и Бадахшан”.

“Война теперь стоила Кремлю 4 миллиарда долларов ежегодно и тысячи молодых жизней. Эскалация войны, предпринятая администрацией Рейгана, делала победу Советов просто невозможной”.

“Когда полным ходом шли приготовления Кремля для вывода войск из Афганистана, в столице Казахстана Алма-Ате вспыхнули беспорядки, сотни жителей в антирусском порыве вышли на улицы. Они были хорошо организованы. Казахстан был центром в антисоветской пропагандистской кампании, проводимой американцами, пакистанцами и китайцами в советской Средней Азии. “Мы хотим присоединиться к Китаю”, “Америка наш друг” таковы были недвусмысленные и не слишком приятные для Кремля лозунги”.

Прервем столь длинное цитирование. Соотнесем описанное Швейцером со слов представителей “ферзя” и “офицера” с очень сходными реалиями последнего десятилетия. Вновь поставим перед собой проблему “паритета покаяния”. И поймем, что международная часть контекста для заявления Куликова имеет давнюю и богатую историю.

Однако, разумеется, полное осознание контекста демарша с “превентивными ударами” немыслимо без анализа собственно Кавказской составляющей этого контекста.

СЕВЕРОКАВКАЗСКИЙ “ТЕКСТ” ПРОЦЕССА

Но сначала еще одно высказывание, очень значимое и в контексте собственно событий, и (опять-таки!) в обозначаемом нами контексте обсуждаемого пара-текста. Принадлежит оно весьма компетентному, хотя и мало востребованному в части политической экспертизы специалисту из спецслужб.

“То, что ваххабиты играли в Таджикистане будет разыграно и в Дагестане. Хоть бы нас спросили мы уже все это знаем наизусть. Я в подобных делах “варюсь” с 1987 года.

Начнется с камланий на площадях; важно, что на площадях именно это только по настоящему толпу и “заводит”. Потом пойдут мелкие стычки. Потом начнется открытое противостояние между кланами. При этом один из кланов жестко состыкуется с ваххабитами. Или же они его сами к себе привяжут.

Правительство встанет на сторону антиваххабитского клана. Только это ваххабитам и нужно. Начнется бойня, в нее обязательно втянутся наемники, но ваххабитов одолеют. Разбитый ваххабитский клан уйдет за рубеж. Таджики ушли в Афган. А дагестанцы уйдут в Чечню. Уже сейчас для этого все готовится, все каналы ухода. Они уйдут, их там “упакуют” в спецлагеря, начнут серьезно готовить.

Одновременно будут стычки в Дагестане. Из лагерей в Чечне будут инфильтроваться в Дагестан группы. Будет готовиться и местная военная оппозиция. Так что стычки гарантированы. Когда ситуацию как следует нагреют, ваххабитский экспедиционный корпус дагестанцев и чеченов перебросят в Дагестан. Начнется крупное побоище.

Исламский мир будет кричать о зверствах российского империализма, а западники о правах человека. Легализуются финансовые потоки “помощи дагестанским борцам за свободу”. Помощь пойдет из Турции, Саудовской Аравии. Постепенно будут подключаться ОБСЕ и ООН. Мы это все уже проходили.

Конфликт будет затяжной: горы. В него быстро втянутся все антироссийские силы. Из Крыма татары. Из Украины обязательно. Неизбежно подключится Азербайджан, чтобы через распад Дагестана решить лезгинскую проблему. “Дальнее зарубежье” моджахедов подбросит. И кроме того, все будут бандитов туда “сливать”. В итоге Чечня выйдет к Каспию. Что будет дальше понятно”.

Закончив эту длинную, но на наш взгляд содержательную цитату, перейдем к фактам.

Последние полгода сводки ЧП в Дагестане напоминают военные. Теракты, обстрелы, захваты заложников это уже не “след чеченской войны”, это ее продолжение и многообещающее развитие.

В Чечне и не скрывают своих амбициозных планов насчет Дагестана. Под председательством первого вице-премьера Чечни М.Удугова летом учреждено движение “Исламская нация”, цель которого создание имамата, государственного образования наподобие имамата Шамиля и в его “исторических границах”, т.е. объединения Чечни и Дагестана. В движение вошло 35 исламских партий из обеих республик, избран собственный парламент (меджлис). Расчет в первую очередь на дагестанских горцев, их историческую память об эпохе Кавказской войны и сегодняшний новый раскрут “мифа о Шамиле”.

Действительно, на 200-летие имама в Ведено из Дагестана прибыли лидер аварского Народного фронта имени имама Шамиля Гаджи Махачев и председатель лакского движения “Кази-Кумух” Магомед Хачилаев. Основные лозунги были: “Чечня и Дагестан навеки вместе и свободны”, “Свобода не даруется она завоевывается”.

В “Исламскую нацию” от Дагестана вошли также исламское движение “Кавказ”, партия народного движения Дагестана, Исламская партия Дагестана, Общественно-политическая организация “Нур”, дагестанское отделение Союза мусульман России.

20 июля в Махачкале прошел Чрезвычайный съезд аварского народа, посвященный обсуждению общественно-политической ситуации, социально-экономическому положению аварцев и, особо, вопросу об отношении к движению “Исламская нация”.

Через 3 дня, 23 июля, в Махачкале на стадионе “Динамо” Союз мусульман России должен был проводить ставший традиционным в последние годы праздник маумед (день рождения пророка Мухаммеда), на котором в прошлом году присутствовало 10 тысяч человек. Неожиданно, буквально накануне, власти отказали в аренде стадиона. Поэтому праздник переместился на центральную площадь Махачкалы, где вместо восхвалений Пророка делегации мусульман жестко критиковали национальную и религиозную политику махачкалинского руководства. (Вспомним про “площади”!).

Некоторые авторитетные религиозные лидеры, ранее дистанцировавшиеся от Союза мусульман, впервые выступили как деятели именно политического ислама. В том числе уже упоминавшийся лидер аварцев Гаджи Махачев.

Тут следует особо сказать о нынешней ситуации в руководстве Дагестана. Дагестан единственная республика в РФ, руководимая коллективным органом Госсоветом. Членов Госсовета 14, по количеству титульных этнонациональных групп. Чтобы не нарушать сложившегося этно-политического баланса, на двух основных постах председателя Госсовета и председателя правительства должны быть аварец и кумык. Председатель Госсовета избирается на два года.

Полномочия нынешнего главы Госсовета аварца Магомедали Магомедова заканчивались весной 1996 года, но были на 2 года продлены. Теперь, ввиду неизбежности переизбрания, Магомедов инициировал кампанию по изменению Конституции в соответствии с общероссийской т.е. введению поста президента, что означало бы продление властных возможностей аварцев еще на 5 лет и явное ущемление кумыков.

Но идея президентства определенно не по душе дагестанцам, она дважды была отвергнута на референдуме, и местные аналитики предупреждают о возможности вооруженного противостояния этнонациональных кланов в случае реализации этого проекта.

20 августа Госсовет отстранил от должности председателя правительства Абдуразана Мирзабекова, десять лет занимавшего этот пост. Интересно, что давно непростые отношения двух первых лиц Дагестана кончились отставкой Мирзабекова непосредственно после заседания СБ РФ по обстановке на Северном Кавказе, на котором он делал сообщение. Официальная версия Мирзабеков был неуступчив по вопросу омоложения правительства. Кабинет был отправлен в отставку вслед за ним.

Новым главой правительства назначен Хизри Шихсаидов (он кумык, как и Мирзабеков, но из команды Магомедова). Шихсаидов бывший первый секретарь Буйнакского РК КПСС, потом глава “Дагвино”, потом председатель Счетной палаты Дагестана (то есть уже пошло “обещанное” обострение противостояния между кланами!).

Августовские перестановки в правительстве Дагестана совпали со “знаковыми” политическими убийствами. 17 августа в центре Махачкалы расстрелян председатель Кумыкского национального совета Алжанбеков, за неделю до этого убит зампред Сбербанка Раджабов, через 10 дней убит с семьей бывший зам. руководителя администрации Госсовета и правительства Дагестана Сулейменов (вот вам и “мелкие” стычки) .

Но вернемся к вопросу об этнической неоднородности и клановых притязаниях. Аварцы, хорошо представленные на республиканском уровне, давно требовали перераспределения власти в богатом Хасавюртовском районе, где руководящие посты были в основном у кумыков. На апрельских выборах в районе прежний глава администрации кумык проиграл аварцу. Вслед за этим кумыкам пришлось “уступить” должность начальника милиции. Таким образом, теперь кумыки считают себя ущемленными и на “исконно своей” территории.

Но Хасавюртовский район и без этого объективно один из очагов раздора. В свое время он был расширен за счет Ауховского. В 1944 году, после депортации, чеченский Ауховский район был поделен между Хасавюртовским и Ново-Лакским, и заселен лакцами с гор и кумыками. Вазвращение чеченцев-аккинцев повлекло “подселение” лакцев на пустующие земли Хасавюртовского района, что, естественно, затронуло интересы тамошних кумыков и (что столь же естественно) было задействовано в годы перестройки. В начале 90-х два съезда кумыкского движения “Тенглик” провозгласили создание Кумыкской республики. Спор был урегулирован лишь в 1992 году соглашением между национальными организациями.

Но теперь некие взаимные тяготения равнинных чеченцев-аккинцев и кумыков и, соответственно, противоречия с горцами аварцами и лакцами, оказываются неплохой почвой для игр ичкерийских политиков. Во всяком случае, в Хасавюртовском районе во время набегов из Чечни обычно боевикам противостоят аварцы, а кумыки сохраняют нейтралитет.

Этим летом кумыки, ногайцы и лезгины провели совместный съезд коренных народов, оказавшихся в меньшинстве на своей территории, и потребовали создания автономий. Естественно, им отказали. Но ногайцы утверждают, что уже получили от Грозного предложение об автономии, если они перейдут под юрисдикцию Чечни. Так что, если идеология “Исламской нации” не завоюет массовых симпатий наследников Шамиля, то ставка будет сделана на межэтнические противостояния. Сейчас явно идет проработка обеих тем.

Наиболее сложные взаимоотношения с Махачкалой у чеченцев-аккинцев. Они обвиняют дагестанские власти в попытках провоцирования конфликта в Хасавюртовском районе. По мнению лидера республиканского Совета чеченцев-аккинцев Басыра Дадаева, их дискриминируют, держат под подозрением на исконно чеченской земле. Кстати, по поводу земли тот же Дадаев говорит, что незачем требовать присоединения к Чечне только Хасавюртовского района. “Дагестан” в переводе с чеченского “земля предков”. Дагестан и Чечня должны стать единым исламским государством, как было во времена имамата Шамиля.

Существенные группы чеченцев-аккинцев поддерживают связь с чеченскими радикалами: наибольшей популярностью у них пользуются З.Яндарбиев и С.Радуев. Радуевские связи здесь давние с тех пор, как он руководил соседним Гудермесским РК ВЛКСМ. В начале чеченской войны именно Радуев пытался призвать Дагестан к газавату.

Еще одна крупная проблема дагестанского руководства лезгины, разделенные границей с Азербайджаном. Уже в июле 1990 года на учредительном съезде лезгинского движения “Садвал” был поставлен вопрос о создании единой Республики Лезгистан. Проблема стала особенно остра после распада СССР и появления подобия границы. В феврале 1992 года в южном Дагестане начались массовые выступления лезгин. Они достигли пика через полгода, были поддержаны лезгинами и аварцами Азербайджана, и только обещание сохранить “прозрачность границы” как-то успокоило ситуацию. Но она обостряется всякий раз, как происходит ужесточение погранрежима.

На 20 сентября в Дербенте был назначен съезд лезгинского народа. Его организовал Лезгинский национальный совет, в частности, с целью объединения с “Садвал”. Съезд не состоялся из-за зверского убийства жены лидера Лезгинского национального Совета Магудина Кахриманова. И, хотя убийство носило неслучайный и политический характер, (о чем говорит наличие записки-предупреждения, пропажа подготовленных документов съезда, свидетельские показания соседей), его попытались как “бытовое” инкриминировать самому Кахриманову (“мелкие стычки”!).

Съезд в сентябре не состоялся, но лезгинская проблема по-прежнему остра, “Садвал” подозревают в создании и подготовке молодежных боевых отрядов, МВД ждет от них провокаций на южной границе. В связи с этим группа депутатов Народного собрания Дагестана обратилась к национальным лидерам с предложением запретить деятельность всех национальных фронтов и объединений, поскольку, выходя за декларируемые цели, она подчас бывает деструктивной. Это же предлагают и глава Дагестана Магомедов, и часто наезжающий туда Р.Абдулатипов. Вместе с идеей введения президенства, это не прибавляет им обоим популярности.

Третья тема, оказавшаяся камнем преткновения в многонациональном дагестанском обществе создание отрядов самообороны. Де-факто они давно существуют, особенно в приграничных районах. Махачкалинские власти стремятся легализовать эту практику, хотя идея пока Москвой не одобряется. Разрешенные где-то “в порядке исключения”, такие отряды тут же возникнут всюду. Давно “на низком старте” казачьи инициативы в Южной России, Руслан Аушев уже пообещал создать у себя в Ингушетии “дикую дивизию”, и т.д.

Тем не менее, после буйнакских событий Госсовет Дагестана принял решение о создании отрядов самообороны, приписанных к местным структурам МВД, аргументируя это тем, что федеральные власти не справляются с проблемой, а легализации бандитских отрядов, дескать, воспрепятствуют местные жители, каковым виднее, кто бандит, а кто нет (неплохая база для местной “военной оппозиции”, не правда ли?).

Но в самом Дагестане часть политических сил полагает, что это махачкалинским властям может оказаться “виднее” кто “бандиты”, а кто “отряды самообороны”, и что таким образом возникает еще одна силовая компонента нарастающего конфликта между аварцами и их политическими конкурентами. Проще говоря что Магомедов не намерен отдавать пошатнувшуюся власть и ведет дело к введению ЧП с тем, чтобы, подавив оппозицию, впоследствии отделиться от России.

Это можно отнести на счет мнительности оппозиции, считать внутренним делом грызущихся элит, но вот высказывание секретаря СБ Дагестана М. Толбоева (главного реализатора этой инициативы) о том, что “присутствие федеральных войск действует и на чеченцев, и на дагестанцев, “как красное на быка”, настораживает. С тем же раздражением говорит о подразделениях российского МВД, стоящих на границе, и первый вице-премьер РФ Р.Абдулатипов. К слову, озвученное несколько дней назад намерение Р.Аушева вывести правоохранительные органы Ингушетии из-под федеральной юрисдикции пробный шар в ту же лузу. Как говорится в известном анекдоте: “Однако, тенденция”.

И наконец, нападение на Буйнакск и все связанные с ним обстоятельства: участие дагестанских ваххабитов, сообщения о спецлагерях подготовки в Чечне, сама тактика отхода на территорию Чечни (то есть опробование каналов и маршрутов отхода)!!! Тем самым описание компетентным практиком ваххабитской игры в Таджикистане и ход событий в “ваххабизируемом” Дагестане поразительно совпадают. Эти совпадения решающе значимы для дешифровки адресованного ныне (а как мы видим, и раньше) России исламского пара-текста, насыщенного предельным вызовом. И что в ответ, кроме значимых мелочей вроде высказывания Куликова? Охмырелая прострация…

Подчеркнем, что сходные приметы того же пара-текста легко обнаружить и в других регионах Северного Кавказа. И перечислим некоторые проявления.

С середины лета (со взятого нами как точка отсчета июля) резко и угрожающе шла эскалация осетино-ингушского конфликта. 17 июля в Пригородном районе у с.Дачное был обстрелян из гранатомета автобус с ингушскими беженцами, из шестнадцати человек 2 убитых, 10 ранено. Аушев в первые же дни охарактеризовал ситуацию, как ведущую к новой, подобной 92-го года, войне, и обратился к Ельцину с требованием ввести в Пригородном районе президентское правление, указывая на нетерпимость творимого с ингушами, которые стремятся к родным очагам.

А.Галазов, со своей стороны, тут же заявил резкий протест возможному введению неконституционного президентского правления, и обратил внимания на факты насилия по отношению к осетинам, часто совершаемые “третьей” (чеченской) силой, скрывающейся потом на ингушской стороне.

Поскольку в эти дни впервые был произведен захват в заложники чеченцев, а не наоборот (осетины, у которых украли родственницу, захватили четырех чеченских “челноков”), то Масхадов заявил Галазову ультиматум о немедленной отдаче захваченных, а в Грозном на стадионе прошел съезд боевиков, принявший решение карать любую республику, в которой посягнули на чеченцев, и создать для этого спецотряд. Отряд, подчеркнем, незамедлительно создали.

Обстановка накалялась. Замспикера ГД М.Гуцириев, вернувшись из Ингушетии, сказал, что отряды самообороны ингушских беженцев будут насчитывать тридцать тысяч человек, и что беженцы ведут активные переговоры с чеченцами, дагестанцами, кабардинцами о помощи в “случае чего”. Под “случаем чего” подразумевалось введение федеральных войск, к которому якобы тяготеет А.Галазов, и в ответ “обещалась” всекавказская война. “Сейчас не 92-й год, когда “российские танки могли безнаказанно утюжить ингушские села”. Вслед за Аушевым Гуцириев объяснял происходящее желанием осетинского президента сорвать грядущие выборы или заработать на конфликте.

Логики в этом, разумеется, не было, так как конфликт объективно работал против Галазова, пошедшего худо-бедно на возврат беженцев. Но Масхадов прямо обвинил Северную Осетию в том, что она во все времена была оплотом России, по этой причине не заинтересована в общекавказском согласии и сознательно идет на обострение ситуации в интересах деструктивных сил в Москве.

В окрестностях Назрани на площади у памятника жертвам геноцида проходил круглосуточный митинг с призывами “вернуть землю предков” силой и т.д. Чеченские ополченцы на стадионе в Грозном предложили ввести в Пригородный район специальный кавказский миротворческий батальон.

Десять дней нарастающего напряжения закончились новыми жертвами и мощным столкновением сторон. 29 июля на окраине с.Тарское подорвалась патрульная машина осетинской милиции, на место происшествия выехал грузовик с 12 оперативниками и тоже подорвался. Непосредственной реакцией на случившееся был погром местными жителями-осетинами лагеря ингушских беженцев в Тарском. В эти же сутки на территории Северной Осетии совершен ряд диверсионных актов погибло двое, травмировано 12 человек. Диверсанты из Чечни конкретно “радуевцы”. Осетинское руководство говорит о фактическом переносе войны на ее территорию, о слепоте центральной власти и по-прежнему о категорической неприемлемости президентского правления. Потому что это было бы косвенным признанием территории Пригородного района спорной.

Все кончается так же неожиданно, как и началось вернувшись с отдыха, президент Ельцин предлагает сторонам забыть о территориальных претензиях на 15-20 лет, с чем стороны и соглашаются.

Здесь, кроме атмосферы тех “предвоенных” недель, стоит вспомнить исходное событие.

Возвращение в состав своей республики Пригородного района было тем обязательным условием, при котором ВС Чечено-Ингушетии в 1990 г. соглашался подписать горбачевский Союзный Договор (в который Горбачев стремился вовлечь эту автономную республику ради ее увода из под юрисдикции России). По этой причине дальнейшие посулы Б. Ельцина автономным республикам по части суверенитета были неизбежны. Правда, механизм отбирания у Северной Осетии по Конституции принадлежащей ей территории ни в тот момент, ни при принятии популистского “Закона о репрессированных народах”, никто так и не прописал. Так что этот конфликт обещает быть вечным.

Кстати, несколько позже, после всеобщего умиротворения, оказалось, что в процессе проработки договора об урегулировании взаимоотношений и сотрудничестве Осетии и Ингушетии ключевая фраза о 15-20 годах исключения территориальных притязаний куда-то выпала…

Но, пожалуй, не менее важным обстоятельством в ряду обозначившихся здесь, в осетино-ингушском регионе, угроз России следует признать выборы в Осетии. То есть не выборы сами по себе (что есть закономерность и конституционная неизбежность). И даже не тот факт, что при смене президента Галазова, организовавшего собственную клановую систему власти, поменяется весь руководящий слой в республике, что всегда чревато осложнениями.

Пугает другое. Основным (и, по прогнозам удачливым) конкурентом Ахсарбека Галазова, как известно, является Александр Дзасохов. Человек, как нам вещают, европейских представлений, известный международной общественности, представляющий нашу страну в ПАСЕ. И, как мы знаем, бывший первый секретарь Осетии, бывший член ЦК и Политбюро, бывший и нынешний верный “горбачевец”. Его программа реформ для Осетии создана “Фондом Горбачева”, им же будет реализовываться. Сам Михаил Сергеевич обещал приехать агитировать за своего кандидата. По всему чувствуется на эту “испытательную площадку” возложены большие надежды.

А не будет ли именно это место на карте России, в случае избрания Дзасохова, той петелькой, с которой начнется роспуск Федерации? В свете сказанного выше насчет закулисных горбачевских игр 90-го года по “сманиванию” Чечено-Ингушетии, а также с учетом особой близости Дзасохова к давнему грузинскому соратнику Горбачева Э.Шеварднадзе вполне может быть! Этакая “союзнизация” в пределах России, по той же схеме, с теми же лицами, с теми же последствиями!

Адыгея, Карачаево-Черкессия и Кабардино-Балкария также пишут свой текст в пределах обсуждаемого контекста. Фон неблагополучия, связанный с нынешним положением русских в “нерусских республиках”, весьма силен в Адыгее, откуда после принятия Закона о языке русские стали уезжать, но куда зато активнейшим образом едут адыги из зарубежных диаспор. Он существует в Карачаево-Черкессии, и почти полностью отсутствует в Кабардино-Балкарии. Но мы его выведем за скобки, поскольку (хорошо это или плохо вопрос отдельный) притеснения рускоязычного населения ни в одной из союзных или российских республик не становятся остро-конфликтными.

Зато вполне “конфликтогенной” может стать объединительная для трех названных республик “великоадыгская идея”. Она на Кавказе вполне конкурентна “вайнахской идее” хотя бы потому, что адыгская группа по численности и расселению доминирует на Северном Кавказе, включая Дагестан.

Совершенно не случайно предложение Грозного создать общекавказский парламент было встречено в этих республиках на официальном уровне весьма холодно, а парламент Кабардино-Балкарии в ответ утвердил устав Межпарламентской ассамблеи, куда вошли Кабардино-Балкария, Адыгея и Карачаево-Черкессия.

Тут дело не только и не столько в приверженности России (в чем постоянно и наперебой уверяют Москву нынешние лидеры республик). “Великоадыгская идея” вываривается под спудом сегодняшнего официоза, в основном в недрах оппозиционных движений и при безусловном заинтересованном участии зарубежных идеологов и спонсоров из диаспор.

В августе этого года в г.Черкесске прошел уже третий Всемирный Конгресс абхазо-абазинского народа (абхазы входят в ту же языковую группу, что и адыги). Участники форума проявляли обеспокоенность сближением Грузии и Чечни, вообще вопросами геостратегического соперничества на Северном Кавказе. Вице-президент Абхазии Валерий Ашба говорил об озабоченности Сухуми тем, что Абхазия не представлена в Межпарламентской ассамблее, и о планах по репатриации депортированных некогда абхазов. Так что не только у Северного, но и вообще Кавказа, открываются новые проблемы на старой этнической почве. С чем можно дополнительно поздравить “грузинских товарищей”.

Еще насколько слов о “внутриреспубликанских возможностях”.

Карачаево-Черкессия и Кабардино-Балкария одинаково одолеваемы глухой распрей между двумя титульными народами. Горцы (черкесы и балкары) почитают себя ущемленными своими равнинными собратьями, привычно держащими республиканскую власть. В Карачаево-Черкессии это недовольство помножено на конфликт оппозиции с лидером республики В.Хубиевым, который ухитрился, пренебрегая всеми конституционными правами граждан, ни разу не проводя выборов, сохранить за собой первый пост со времен застоя.

В Кабардино-Балкарии внешне все благополучно, не худший администратор Валерий Коков преодолел год назад, перед выборами, так называемый, “балкарский сепаратизм”, следующий выборы аж в 2002г., но!.. Но на “съезде балкарского народа” в ноябре 1996 года было подтверждено решение о создании независимой Балкарии в составе РФ и избраны ее руководящие органы. То, что эти действия признаны антиконституционными “правящими кругами” так на то они и “правящие круги”. Оппозиция, со своей стороны, считает эти “правящие круги” виновными в использовании “для себя” средств, выделенных на “реабилитацию” балкарского народа, нищенствующего в горных селах, копит обиду, сторонников и ждет своего часа. Точнее, сигнала.

Балкарский лидер Суфьян Беппаев, большой друг Джохара Дудаева, единственный в Кабардино-Балкарии генерал-лейтенант, откровенничая с журналистом, намекает на силы в Москве, которые пока велят затаиться. А он-де не таков, чтоб без поддержки лезть на рожон.

Это могло бы показаться блефом, но, вспоминая отделение Прибалтики, Чечни и “как все это делалось…”, невольно задаешься вопросом: бравый генерал Дудаев из Тарту, исполнительный полковник Масхадов, бравший вильнюсскую телебашню, “афганец” Аушев, теперь вот Беппаев, прошедший все горячие точки… Какой “отдел кадров” стоит за всем этим?

Озирая уже рассмотренную часть предлагаемого России “пара-текста” и всех его контекстов, можно с полной уверенностью заключить, что при помощи ислама (и, возможно, в какой-то мере в пользу ислама) России предлагается территориально умалиться до чего-то, что еще не вполне проявлено “текстуально”. По крайней мере ясно, что, как минимум, предлагается “отдать” Северный Кавказ.

Но это еще не все.

РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ “ПРУЖИНЫ”

Прошедший 1997 год охарактеризовался в России нестандартным событием религиозно-политического характера. Впервые в марте 97-ого года на “круглом столе” в Госдуме РФ было признано, что Россия православно-исламское государство. Вопрос о таком признании тонкий, сложный и крайне болезненный для всех. Гейдар Джемаль в своей статье “Субъект Аллаха” (“Независимая газета” 29.05.97.) приводил в качестве аргумента для такого признания следующее соображение: “Более глубокое соприкосновение с исламским миром в ходе вооруженной конфронтации с афганцами, таджиками, чеченцами привело к подспудным переменам в основах российского самосознания, к своего рода тектоническим подвижкам целых пластов “коллективной души”, подобно тому, как это случилось в Европе в результате арабского завоевания Испании и Южной Франции и крестовых походов против халифата”.

На это со всем возможным уважением необходимо ответить, что никогда “коллективная душа” России не избегала глубокого осмысления своих соприкосновений с исламом. И лучшие свидетельства этого осмысления оставила русская литература: от «Хаджи-Мурата» до «Кавказского цикла» Пушкина.

А поскольку проблема такого осмысления все же поднимается столь настойчиво, неизбежно приходится задать вопрос: о признании Россией какого именно ислама идет сегодня речь, и только ли о признании какого-либо ислама?

Для такого вопроса есть все основания, поскольку в тот же период, когда лидер Союза мусульман России дагестанец Надир Хачилаев добивался постановки и обсуждения этого вопроса, на Северном Кавказе (особенно в Дагестане) развернулся межисламский конфликт и отнюдь не только на теологическом уровне. Конфликт этот принято называть борьбой тарикатистов (или иногда традиционалистов) с ваххабитами.

Религиозное содержание конфликта достаточно известно: ваххабизм, требующий “возвращения к изначальной чистоте веры”, отрицает совмещение в кавказских суфийских тарикатах религиозной веры с почитанием духовного лидера рода, тейпа, клана, как проводника веры, ее истинного носителя, передающего духовное знание по наследству. С этим же связано неприятие ваххабитами культа святых, определяемого ими как язычество.

Тарикатисты, со своей стороны, видят в атаке на свой тип ислама покушение на древние кавказские родовые традиции, освященные длинным, трудным историческим путем и множеством жертв на этом пути.

Сам Надир Хачилаев, безусловно, выступает как претендент и на роль посредника в межисламском конфликте, и на роль исламского духовного лидера общероссийского масштаба. Сразу после “круглого стола”, признавшего Россию православно-мусульманским государством, Хачилаев приглашен в Пакистан на сессию “Организации исламская конференция” как представитель 20 миллионов мусульман России. В апреле, после первых вооруженных конфликтов в Дагестане между ваххабитами и традиционалистами, Хачилаев сыграл существенную роль в процессе примирения и утвердил себя в качестве примирителя.

В июне Хачилаев достиг крупного успеха в международном признании в исламском мире. Он был приглашен как глава делегации в Судан, где во время его встречи с суданским лидером Хасаном ат-Тураби была подчеркнута необходимость единения мировой исламской уммы (исламской нации). Такую встречу нельзя не считать определяющей религиозно-политические предпочтения Хачилаева, поскольку Хасан ат-Тураби, лидер “Исламского интернационала” один из крупнейших на сегодня экстремистских религиозных авторитетов.

Не меньше характеризуют реальную ориентацию исламского миротворчества Хачилаева его публичные выступления, например, о том, что “в мире нет истинно исламского государства, и лишь талибы начали приближение к нему”. Выступая за прекращение “спора ваххабитов и тарикатистов, который губит все стороны”, Хачилаев одновременно и сам выдвигает базовые лозунги атаки на тарикатистов: «Секта жрецов должна уйти, уступая дорогу подлинному и просвещенному исламу!»

Проводимые при его лидерстве и широко публикуемые материалы “круглых столов” на парламентском уровне разворачивают упрек российскому государству в его сугубо православной ориентированности и отказе от признания равной государствообразующей роли ислама. “Мусульмане России государственники. Они готовы сотрудничать с патриотическими движениями РФ, озабоченными судьбой российского государства и общества” заявляет Деньга Халидов, член президиума Союза мусульман России. Но одновременно на тех же “круглых столах” оглашаются очень симптоматичные обвинения в адрес традиционного ислама и суфийских шейхов.

Главное обвинение в соглашательстве с властью (очевидным образом имеется в виду власть российская, неисламская). Экс-министр иностранных дел Чечни Шамиль Бено высказывается предельно прямо: “Традиционные суфийские ордена на Северном Кавказе коррумпированы и не способны представлять истинные интересы правоверных”. Сам Хачилаев выносит в подзаголовок своей статьи лозунг: “Не все, кто называет себя “наследниками” тариката, являются таковыми”. Тот же Деньга Халидов добавляет: “Для тарикатов Северного Кавказа и Дагестана характерны конформизм, соглашательство, умеренность и политическая пассивность”.

Очевидно, что здесь противопоставляется (в особенности иорданским чеченцем Бено) “незапятнанность духовных лидеров зарубежной диаспоры” “оппортунизму опорочивших себя общением с советской и вообще с российской властью северо-кавказских шейхов”.

Но для такого противопоставления в интересах чеченской диаспоры не был бы нужен ваххабизм. Атака со стороны этого течения, причем в его наиболее радикальном облике, направлена отнюдь не только на понятную всем задачу дестабилизации Северного Кавказа и дистанцирования его от России. Как соотносится такое дистанцирование с заявлением “Мы государственники?”

Дело в том, что исторический, культурный, религиозно-духовный и политический гласный и негласный договор российско-православного населения с исламским населением России (и в том числе Северного Кавказа) во многом строился на договоре с шейхами тарикатов, которые гарантировали его своим религиозным авторитетом и устойчивостью своих духовных традиций. Именно это выстроенное сосуществование и называют теперь “конформизмом”, требуя ревизии всего договора и новой роли в нем для себя. А отрицать такой исторически состоявшийся договор нельзя, не заявив, что “тарикатские шейхи не отражают интересов правоверных”.

Таким образом, главное содержание атаки “нового ислама” на Россию и одновременно тарикаты в требовании полной и окончательной “денонсации” “старого договора” между исторической Россией и (отечественным) исламом, а также в требовании заключения “нового договора” с другим (отечественным?) исламским субъектом.

И в этих требованиях речь уже не о (или не только о) территориальных притязаниях, а о новой, гораздо более весомой, социально-политической и социокультурной роли ислама в росссийском цивилизационном мире. Или, если говорить прямо о том, что заявлял несколько лет назад в связи с надеждами на либеральную модернизацию бывший советник Ельцина Б.Ракитов: О ВЗЛОМЕ И КАРДИНАЛЬНОЙ “ТРАНСФОРМАЦИИ” РОССИЙСКОГО ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ЯДРА!

Иными словами, говорящий с Россией на Кавказе “новый ислам” предъявляет себя в пределах обсуждаемого пара-текста как реальный отечественный субъект, способный и готовый взять на себя ношу общероссийской цивилизационной трансформации. Не более и не менее! Вот почему плохи тарикаты и “старый” межконфессиональный договор!

Так ли это? Как говорят по-русски, “по Сеньке ли шапка”? Или же это еще один из постмодернистских “призраков контекста”, и за действительными знаками пара-текста стоят совсем иные авторы?

Если и в самом деле новые договоры требуется заключать вообще не с тарикатами, как опорочившими себя формами религиозно-духовной организации российской мусульманской общины, а с новыми современными формами такой организации, то нужно вернуться к первоначальному вопросу какие это формы, и что это за ислам. Всматриваясь в сегодняшнее состояние форм исламской самоорганизации в России, и особенно на Северном Кавказе, что мы видим? Мы видим все тот же внутриисламский конфликт, который разгорается все сильнее и принимает все более жесткие формы!

Уровни и формы конфликта различны. На страницах российских газет они цивилизованно-убедительны и красноречивы. В Чечне этот конфликт принял вид противостояния политических блоков в руководстве республики. Условно в “ваххабитский” блок входят Мовлади Удугов, Ваха Арсанов, Зелимхан Яндарбиев, а в “традиционалистский” Аслан Масхадов, Ахмед Закаев, муфтий Духовного управления мусульман Чечни Ахмед Кадыров.

А поскольку глава “Исламской нации” Удугов при ее создании летом прошлого года провозгласил, что “впервые со времен имама Шамиля Чечня и Дагестан объединяются в одно государство”, то неудивительно, что Дагестан полностью разделил с Чечней трудности этой религиозно-политической проблемы. При этом становящееся в Чечне на уровне кланово-властных блоков ваххабистско-тарикатистское противостояние стремительно экспортируется в Дагестан и воспроизводится на уровне этнически-религиозного раскола.

И сколько было заложено в политической подоплеке религиозных столкновений провокационности вся она досталась Дагестану. Прежде всего изначальная двусмысленность экспорта в Дагестан ударного, конфликтного ваххабизма вместе с обоснованием там иорданского инструктора-ваххабита Хаттаба. За которым очевидно проглядывают, с одной стороны, чужие интересы и деньги, а с другой специфическая безжалостность к покоренным бывшего “воспитателя” афганских моджахедов. Именно он был инициатором создания “исламского” чечено-дагестанского батальона из согласных сменить традиционное направление ислама на ваххабизм.

Понятно, что и в Чечне, и в Дагестане он исполняет и будет исполнять прежде всего не роль религиозного лидера, а свои профессиональные обязанности прививать военно-террористические навыки обреченным на междуусобицы и исполнение провокаций “ученикам”. Арабские СМИ утверждают, что в октябре таких “учеников” было выпущено 300. Последнее подтвердилось при нападении на Буйнакск 22 декабря 97-ого после целого ряда вооруженных столкновений, в течение года, ваххабитов с тарикатистами в Буйнакском районе, где в основном находятся ваххабитские села.

Характерна и реакция на события лидера известной организации ваххабитов Дагестана центра “Кавказ” М. Джангиева. Он сказал: “Нас подставили”.

Что бы ни имел ввиду Джангиев, но в отношении дагестанских ваххабитов, в значительной степени даргинцев, уже прозвучало фактическое объявление войны, когда секретарь СБ Дагестана М.Толбоев сказал: “…Я говорил, что они такие же патриоты Дагестана. Но после случившегося в Буйнакске я только могу назвать их предателями”.

ЕЩЕ ОБ АВТОРАХ ПАРА-ТЕКСТА

Ваххабито-тарикатистский конфликт в Чечне и Дагестане, как и все конфликты на Кавказе, не избежал связи с нефтяным соперничеством, участником которого теперь можно считать и Дагестан.

После долгих и отвлеченных рассуждений летом 1997 года о том, что при такой жесткой требовательности чеченской стороны на переговорах следовало бы напомнить о возможности прокладки через Дагестан трубопровода, минующего Чечню, в сентябре прозвучало памятное всем заявление Бориса Немцова: не просто возможен обходной путь. а уже принято решение “наверху” о том, что он будет реализован.

Такие заявления не звучат случайно из уст официального лица, которое затем неоднократно посещает Гейдара Алиева для обсуждения именно указанного круга вопросов. Кроме того, уже через две недели становится известно, что свой вариант строительства обходного участка нефтепровода мимо Чечни предлагает генеральный директор АО “Дагнефть” Гаджи Махачев. Причем, по мнению Махачева, обойти надо не только Чечню, но и неспокойный Хасавюртовский район Дагестана, поскольку, как он подчеркивал, строительство нефтепровода может обострить конфликт между Грозным и чеченцами-аккинцами. Далее Махачев уверял, что его вариант не только на 30 км короче, но он уже договорился с американской фирмой “Редд” о строительстве.

Сам директор “Дагнефти” Махачев одновременно лидер аварского Фронта имени имама Шамиля. Традиционно этот Фронт входит в блок, выступающий за унитарный Дагестан, тогда как тюркские народы Дагестана всегда склонялись к его федерализации. Последнее особенно важно, поскольку охрану трубопровода Махачев брался обеспечить своими силами, т.е. силами Фронта.

В середине декабря Удугов во главе чеченской делегации выезжает в Дагестан, где в поселке Новолакское проходит встреча руководства Чечни и Дагестана на тему подготовки договора о дружбе и сотрудничестве между двумя кавказскими республиками. Напомним, что в июле Удугов сторонник чеченской “ваххабитской группы” и личный друг покойного духовного лидера дагестанских ваххабитов Фаттиха уже провозгласил целью собирание Чечни и Дагестана в единое государство. В Новолакском о едином государстве речь, разумеется, не шла, но дагестанская сторона сочла, что даже договор возможен только после визита в Чечню Б.Ельцина.

Через 5 дней, 22 декабря, происходит нападение на Буйнакск с демонстративно ваххабитскими исполнителями, а днями позже совершается несколько убийств и похищений дагестанских административных лиц в Каспийске и Кызыл-Юрте. Тем самым район нестабильности выдвигается в центральную часть Дагестана и перекрывает путь на север любым нефтепроводам.

Реакция главы “Дагнефти” и руководителя “Фронта имама Шамиля” была более, чем яркой: 27 декабря Махачев заявляет на митинге, что дагестанские правоохранительные органы не способны ответить на чеченский вызов, в то время как формирования Фронта приняли участие в боях с чеченцами. В связи с этим Махачев призывает население создавать вооруженные отряды самоообороны.

В разгар вышеописанной драмы Масхадовым начата чистка в правительстве, завершившаяся к концу года роспуском кабмина и затем формированием его заново но уже “под рукой” Шамиля Басаева. И началась эта чистка с события, которое не случайно считается знаковым. В октябре Масхадов преобразовал Южную нефтехимическую компанию в 4 концерна, а ее главу Хож-Ахмет Яриханова отправил в отставку. Известно, что Яриханов принадлежит к клану “старых дудаевцев”, входивших в окружение Дудаева с 1991 года. Его отставка, как и отставка других экономических министров Чечни, уводит контроль за нефтью из рук т.н. “дудаевцев” (в том числе тейпа мялхи и клана братьев Албаковых). Сейчас Яриханов если и вернется в правительство, то уже под тяжелую руку Басаева.

Нынешнее понижение веса “дудаевцев” в чеченском руководстве отражает тот общетейповый и вообще властный процесс, который шел в Чечне в течение всего прошедшего года, и который заканчивается сейчас обсуждением переброски в Чечню группы британского спецназа для освобождения двух похищенных граждан Великобритании.

Таким образом, в стане писателей нашего пара-текста появляется новый и неслучайный субъект. И не единственный.

Дудаев приходит к власти в 1991г. вместе с братьями Албаковыми, контролирующими нефтяной бизнес, и “старыми” тейпами мялхи, орстхой-цечой, курчалой. При этом “дудаевский” период носил явные признаки прогерманской политики. Это и тесные связи с чеченским эмигрантским центром в Мюнхене, и присутствие чеченской диаспоры из ФРГ в 1992г. на всемирном конгрессе вайнахов в Грозном, и собственный нефтекомпаньон Дудаева в Германии компания “Крес”, финансировавшая проживание за границей старшего сына Дудаева Авлура. И… такая деталь, как духовное водительство семьи Дудаева, принадлежащей вирду Вис-Хаджи, шейхом этническим немцем.

В этот же период происходит очень многозначительное убийство в Лондоне братьев Уциевых (клановых оппонентов Албаковых) при ведении деловых переговоров с Джозефом Риппом (президентом “Инвесторс Корпорэйшн оф Америка”) о выделении Чечне 250 млн фунтов стерлингов на реконструкцию нефтепромыслов.

Так вот, пробританский вектор чеченской политики, опальный при Дудаеве, сложился в “постдудаевский” период, т.е. период Зелимхана Яндарбиева, и оформился к концу этого периода, когда на президентских выборах в Чечне победил Аслан Масхадов.

Началась эта “смена чеченских вех” учреждением в Токио осенью 1996года чечено-японской компании АО “Кавказский общий рынок” с одновременной заявкой правительством Яндарбиева проекта транзита нефти через Украину и Польшу. Кроме японских компаний “Иточу”, “Мицубиси”, “Bank of Tokio Mizubisi”, Турции, Южной Кореи, Польши и Украины, в консорциум вошла и Саудовская Аравия в лице мультимиллионера Хашоги.

С началом 1997г. и одновременно “периода Масхадова” свое место в “токийской инициативе” прочно заняла Великобритания. Через год после заявления проекта в Токио в Лондоне проходит презентация Кавказского инвестиционного фонда, в состав соучредителей которого вошли: президент ЗАО “Кавказский общий рынок” Хож-Ахмет Нухаев; близкий друг Маргарет Тэтчер, лорд Алистер Макальпайн; глава “Инвестисмент Холдингс” Френсис Пайк,

В протоколе о намерениях подписи Нухаева и лорда Макальпайна соседствуют с подписью Масхадова. Причем в тексте протокола о таких “мелочах”, как Польша, Южная Корея, Турция, тем более Украина уже не упоминается. Это список заменен более солидным пунктом, который стоит привести.

“Закрытое акционерное общество “Кавказский общий рынок” и международная инвестиционная корпорация “Перегрин Инвестисмент Холдингс” приступают к разработке возможности создания инвестиционного фонда с участием инвесторов из Европы, США, Японии и других стран Азии для финансирования предприятий нефтяного комплекса в г.Грозном, инвестиций в области производства электроэнергии, транспорта…” и так далее, включая телекоммуникации.

Подход ясен: судя по подписям, британская и чеченская стороны приступают и возглавляют, остальные инвестируют в порядке общей очереди.

При этом господин Нухаев, занимавший не последнее место в отечественной криминальной иерархии, присутствует на праздничном обеде в свою честь, данном семьей одного из крупнейших европейских миллионеров покойного сэра Голдсмита, лидера консервативной партии в период правления Тэтчер. На презентации присутствуют и новые лица соучредители ЗАО “Кавказский общий рынок” Цезарь Шеварднадзе (племянник Эдуарда Шеварднадзе) и Алтай Хасанов (племянник Гейдара Алиева).

Вероятно, сам Кавказский инвестиционный фонд следует считать, таким образом, “племянником” большого каспийского консорциума с теми же участниками. С небольшой разницей: в том консорциуме есть существенная доля США и некоторая доля России.

В приведенном списке недостает упоминания еще одного “племянника” Доди аль-Файета (сына сестры саудовского мультимиллиардера и чеченского благодетеля, участника ЗАО “Кавказский общий рынок” Хашоги). Он, как известно, трагически погиб вместе с принцессой Дианой летом прошлого года. А ведь он имел бы право присутствовать в списке, поскольку, судя по публикуемым данным, заслуги Хашоги в разрушении СССР путем манипуляций цен на нефть огромны. Так же как именно его фонду “Медина”, как говорят, Грозный в первую очередь обязан финансовым благополучием во время войны с Москвой.

И даже имя погибшей принцессы Дианы в данной цепочке значимо и не случайно. Оно ведет к следующей фигуре пакистанскому политическому деятелю, лахорскому лидеру Имран-Хану, женатому на дочери Голдсмита. Ранее принцесса Диана посещала покровительствуемые им госпитали в Лахоре и была его гостьей, а теперь Имран-Хан совершает поездки в Чечню. Первый раз в октябре, неофициально, вслед за лордом Макальпайном, бывшим казначеем британских консерваторов, а сейчас уже вполне официально: он по просьбе заместителя британского посла в Пакистане (?!!) принимает участие в судьбе похищенных в Чечне британских граждан и готовится сопровождать в ЧР британского специалиста по диверсиям, на что Москва еще не дала согласия. Однако уже известно, что Хож-Ахмед Нухаев готов оплатить ввод в республику предельно ограниченного “контингента” британского спецназа САС.

Это уже, скажем так, вопиющий признак даже не “масхадовского”, а “басаевского” периода в жизни Чечни. И одна из мелких, но весьма важных и показательных деталей совокупного образа этого периода: всегда находящийся рядом с братом Ширвани Басаев в идеально подогнанной британской военной форме.

Завершая описание британского вектора Чечни и чеченской политики Великобритании, важно обозначить, что цепочка фигур, начавшаяся в Лондоне Голдсмитами, лордом Макальпайном, принцессой Дианой, продолженная Саудовской Аравией в лице Хашоги и экспортного ваххабизма, завершилась пакистанцем Имран-Ханом снова в Лондоне, а сюжет привел всех участников в Чечню. Круги лиц и событий замыкается именно таким образом.

Знаменательно, что при всех переменах политической погоды в Чечне и при всех сменах ориентаций Грозного отношения Японии с Чечней в частности и с Каспийским регионом вообще неизменно ровные, дружественно-заинтересованные и расширяются во все периоды.

Что же касается германского вектора чеченской политики в его нынешнем состоянии, то этот вектор в последние два года ярче всего выражался похождениями Салмана Радуева.

Он был ранен в марте 1996г. После ранения Радуев был переправлен в госпиталь близ Мюнхена и Пуллаха, где находится штаб германской разведки БНД. Утверждают далее, что всю операцию курировало управление БНД по борьбе с транзитом наркотиков и отмыванию “грязных денег”. После сложных пластических операций Радуева переправили назад в Чечню через российскую территорию.

В 1997г. он снова обстрелян, причем покушение на него приписывают Вахе Арсанову, относимому в сегодняшней Чечне к ваххабитской группе. Был ли виновником обстрела именно Арсанов, сегодня доискиваться не стоит. Зато стоит обратить внимание на то, что именно Радуева ваххабитская вооруженная община в Чечне и Дагестане считает одним из своих главных противников. Именно Радуев призвал запретить деятельность ваххабитов в Чечне. Есть версия и о том, что при отступлении из Буйнакска Хаттаб был ранен в стычке с людьми Радуева.

Не исключено, что в наступившем 1998 году следует ждать ответных действий германско-ориентированных сил в Чечне и на всем Северном Кавказе. И, конечно же, ошибкой было бы считать все силы на Северном Кавказе принадлежащими той или другой стороне.

Сегодня часто обвиняют Запад, Россию вообще, и определенные силы в России в частности, в злоупотреблении термином “исламская угроза”. Однако, судя по описываемой ситуации, в которой находится, например, северо-кавказский ислам, существуют и другие угрозы, которые страшны самому исламу не меньше, чем тем, кто думает об исламской агрессии.

Это, во-первых псевдо-исламский “хаос” вместо борьбы за “чистоту веры” и “исламское просвещение”. И, как ни кощунственны сами эти словосочетания, именно это маячит сейчас на Северном Кавказе, и не только там, при отсутствии реального и бесспорного лидера в исламском мире, и в мире российского ислама в особенности.

Это, во-вторых, явная опасность выделения в исламе тех его черт и наслоений, которые под видом “особым образом понимаемой чистоты” проповедуют и реализуют катастрофический социальный, политический, экономический и духовный регресс на тех территориях, которые удается “упаковать” в подобные “исламские” комбинации.

И это, в-третьих, общая для всех религий опасность, понятная немусульманскому миру также, как мусульманскому: циничное превращение своей религии в инструмент чужой, совсем не божественной, игры.

Не это ли происходит на наших глазах с талибами в Афганистане? Не это ли уже произошло в Таджикистане? Не это ли, наконец, происходит в Чечне, Дагестане, на всем Северном Кавказе?

И тогда вопрос: какие есть у “отечественного” ислама, расколотого и яростно воюющего внутри себя самого, шансы на то, чтобы “поднять” столь амбициозную задачу, как глобальная трансформация социокультурного ядра страны с тысячелетними традициями?

И следующий вопрос: только ли в столь вожделенной для некоторых исламских лидеров трансформации подобного рода заключаются реальные цели главных авторов обсуждаемого нами пара-текста, давно и не случайно взявших на знамя древний лозунг “разделяй и властвуй”?

Однако, если мы говорим о полном контексте обсуждаемого пара-текста и обо всех обстоятельствах его авторов, нужно отметить и некую принципиальную новизну, которая обозначилась во взаимоотношениях “ферзей” и других фигур (и прежде всего того самого исламского “офицера”) в последние несколько лет.

Новизна эта в том, насколько быстро набирает силу “офицер” и насколько серьезны уже сегодня угрозы для “ферзей” от его вовсе не запрограммированных “ферзями” действий. В качестве примеров приведем лишь:

- движение “Исламская Нация” Луиса Фаррахана в США, уже однажды “поставившее на уши” всю Америку своим “Маршем миллиона мужчин” на Вашингтон;

- все большее ощущение “зеленой опасности” во Франции, заставляющее Париж все активнее “вкладываться” в поддержание стабильности в Алжире, но одновременно приводящее к стремительному наращиванию политической массы правым “Национальным фронтом” Ле Пена;

- явную озабоченность правящих групп Великобритании и Германии неэффективностью предпринимаемых в последние годы мер по ограничению исламской иммиграции, особенно в связи с появлением в этих странах кварталов, микрорайонов и даже иногда городов, которые прямо называют “исламскими”, “турецкими”, “арабскими”, “курдскими” и т.п.;

- наконец, что самое важное, отчетливо ощутимый “сдвиг вправо” и общества, и элит в странах-“ферзях” рассмотренной нами игры. Сдвиг, который проявляется и в мелких, но немаловажных приметах прорывающегося сквозь рогатки демократических институтов бытового расизма, и, что еще более существенно, в явном повышении политической роли и активности все более “коричневых” и “черных” сил, уже очень далеко ушедших от романтического антилиберализма “новых правых” и идеологов “консервативной революции” образца середины 70-х.

Так может, в этом стремительном “почернении ферзей” и заключается главный фокусированный смысл того пара-текста, который пишется (пока не выходящими на простор из-за строя своих пешек и фигур) реальными “королями” наблюдаемой нами партии на просторах игровой доски планеты Земля?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы начали крохотным жестом Куликова, который интерпретируется нами в контексте происходящего и происходившего. Он интерпретируется через тот метод “целостного анализа”, который мы считаем единственно отвечающим и правде ситуации, и нравственному долгу исследователей, описывающих не критическую ситуацию вообще, а критическую ситуацию в своем Отечестве.

Исследование позволило нам развернуть достаточно полную картину масштаба катастрофичности происходящего. Как ясно любому, эта катастрофичность произрастает из “коллективной ничтожности” элиты России и особенно позорно оттеняется этой ничтожностью. Во имя преодоления происходящего, во имя правды, просим не сводите эту ничтожность к отдельным фигурам! Не произносите “они”! Начните с себя!! Сбросьте этот морок прострационного «охмырения»! Всмотритесь в контур беды!

Те «семь китов», на которых строилась политика уничтожения страны в эпоху Афганистана и Польши, сейчас не только «на плаву». После недолгого погружения они осуществляют чуть ли не апокалиптическое всплывание.

«Кит» первый. Раньше: демонизация «империи зла». Теперь: вдруг начавшаяся фактически с низкого старта демонизация “преступного государства”. Спекуляция на колоссальных уродствах нынешнего общественного устройства России. Идеологические атаки с претензией на “трансформацию” ядра российской исторической личности.

«Кит» второй. Раньше: недопущение второй волны индустриализации СССР. Технологический разгром и выигрыш в технологической конкуренции. Теперь: затыкание “от России” последних щелей на рынке высоких технологий в Индии, Иране, по всему миру. Готовность вернуться к технологической блокаде. Репрессивное навязывание СНВ-2. Удушение через диктуемые методы реформ почти всего высокотехнологического потенциала страны, который будет для нее неимоверно важен в условиях будущих испытаний.

«Кит» третий. Раньше: “энергетический” разгром. Теперь: война против нефтепровода Тенгиз-Новороссийск. Перерезание и вывод за территорию страны всех главных энергетических артерий, прежде всего, нефтяных. Назревающие новые неприятности в газовой отрасли. Глобальные энергетические проекты, учитывающие все долговременные интересы, кроме российского.

«Кит» четвертый. Раньше: точное знание “политбюрошных” элитных противоречий, использование готовности лидеров элитных кланов и групп подорвать интересы страны ради кланового укрепления. Теперь: точная игра на управляемых конфликтах во всех слоях элиты «в центре и на местах», разыгрывание карты «партии войны и партии мира» для отделения Северного Кавказа. Создание множественных конфликтов этнополитического и политико-идеологического характера. Разрушение любых попыток выстроить реальный элитный консенсус.

«Кит» пятый. Раньше и теперь: «южная угроза» во всех ее вариантах. Наращивание экспансии ваххабизма с очевидной целью немирного характера.

«Кит» шестой. Раньше и теперь: постоянное дополнение «южной угрозы» угрозами на западном и восточном направлениях (Афганистан и Польша, Карабах и Прибалтика, Украина, Китай, Япония).

«Кит» седьмой. Раньше и теперь: разрывание и скукоживание периферии «поясов русской безопасности». “Мирное” и вооруженно-конфликтное завоевание все новых и новых кусков сначала советской, а теперь и российской территории.

Вот он, пара-текст нынешних вызовов (и южных вызовов, в частности) адресованных России. Вот они, контуры нового Ордынства, вздымающегося над всеми, и в том числе исламскими, народами нашего Отечества. Поймите, это не алармизм, не торговля страхом. Такие ярлыки хотят навесить те, кому дорога своя “прострация в охмырении”. Бог с ними! Но нельзя бесконечно длить этот «охмырительный» морок в стране, где еще не перевелись люди с волей и разумом. Пусть топчутся рядом друг с другом «хмыри»! Сумеют ли перед лицом развернутого нами кровавого пара-текста южной (но и не только южной) угрозы объединиться другие? Если сумеют все еще можно преодолеть.

С. КУРГИНЯН

М. МАМИКОНЯН

М. ПОДКОПАЕВА

Экспериментальный

творческий центр

Фото В. АЛЕКСАНДРОВА