Советский диссидент Александр Подрабинек вздумал, в духе тридцатых годов, "пропесочить в прессе" советских ветеранов, обратившись к власти с открытым письмом. Ветеранов возмутила - посреди всеобщего тлена, предательства, рушащихся плотин, взрывающихся газопроводов - вывеска шашлычной "Антисоветская" на Ленинградском проспекте столицы. Составили жалобу, префект повелел снять. Ликование коммунистов от победы испортил Подрабинек.

Не чувствуя абсурда ситуации, он заявил, что ветераны достойны лишь презрения потомков. Что их время - "кровавое, лживое, и позорное" время СССР - кончилось, и Россия - не их страна. Что подлинные герои родины - не они, "палачи" и "вертухаи", а бандеровцы и басмачи. Стоит уважать тех, кто боролся с фашизмом, но не защитников Советской власти, несколько шизофренически возвестил Подрабинек. Теребя власть за барский рукав, истинный правозащитник ткнул в советских людей пальцем и зачислил всех скопом в "служителей Зла", требуя наказания.

Обращение Подрабинека вызвало бурную реакцию. Коммунисты вскипели от унижения и в отместку решили опять идти на выборы. Интернет раскалился от баталий. Голосования на радио ломались от невиданного наплыва звонков. Цены в шашлычных, ошалевших от небывалой рекламы, подскочили в три раза. Движение "НАШИ" сначала объявило на автора охоту, заказав для этого тридцать тысяч одинаковых футболок, а затем решило торжественно сжечь себя в окружении полусотни пожарных расчетов. Сам Подрабинек, вспомнив подпольные навыки, исчез в неизвестном направлении. Правозащитники, икая от слова "бандеровец", всё же нашли в себе мужество встать на защиту коллеги и начать сбор подписей. Количество открытых писем за три осенних дня превысило число речей президента за год - чуть ли не вся страна засела чиркать кляузы и жаловаться начальству. Даже Карпов с Каспаровым, открывая юбилейный турнир в Испании, говорят, не брались за пешки, пока не выяснили, правильно ли ходит Подрабинек.

Рать сшиблась с ратью. В пасмурном русском небе вновь замаячили призраки тачанок, кавалерийских атак, валов Перекопа…

Не только письмо, но вся эта безобразная истерия вызывают не боль, не ярость, но огорчение и досаду. Всеобщая ожесточенность, доходящая до страстного желания искромсать, впиться ногтями, разорвать соседа на части, подтверждает: Гражданская война в России не закончена. До сих пор продолжается общенациональная битва всех против всех. Мира - нет, и даже генерального сражения не предвидится. Нация предельно разобщена, пребывает в атмосфере тотальной ненависти. Если вслушаться, можно различить, как весь российский народ непрерывно вопит в стратосферу, будто все мы - герои вселенского "Дома-2": "Как же я ненавижу вас, гады!"

Люди, пребывающие в этом непрерывном припадке злобы, не способны созидать, растить детей, сеять хлеб, двигаться вперёд. В ситуации абсолютной вражды нельзя бороться с кризисом, заселять пустующие земли, выдумывать новые самолёты, писать картины и стихи. В атмосфере ненависти могут лишь подрывать себя смертники-террористы, падать самолеты да выступать по телевизору Сванидзе.

Два русских двадцатых века - красный и белый - и в нынешнем столетии продолжают перемалывать друг друга. Сквозь эти жернова никому не проскочить.

Всякий раз, когда от народа требуется единство, когда, казалось бы, отыскивается долгожданный консенсус по ключевому вопросу: после "Курска", Беслана, победы над Грузией, объединения церквей, аварии на Саяно-Шушенской ГЭС - в общество вбрасывается кровавый сгусток ненависти. Ненависти к прошлому - и русская история вмиг превращается в изодранные клочья: Сталин и ГУЛАГ, ГУЛАГ и Сталин, "кто кого сборет". Ненависти к настоящему - и люди срываются с цепи, исступленно бичуют друг друга. Девочка рассказала про тяжкую жизнь в монастыре - и сотни тысяч людей попёрли стенка на стенку, да так, что в ужасе и монастырь, и девочка. Жена с мужем делят ребенка - вся страна не спит по ночам, стенает и проклинает обоих. Закрыли "Черкизон" - и Россия разделилась надвое.

Но что хуже всего: подобная ненависть - это чувство немощных, беспросветных людей, которые не способны на реальное дело, не в состоянии хотя бы швырнуть во врага ботинком. Судя по воинственному пылу "НАШИХ", по виртуальным Интернет-страстям, по возмущенным возгласам стариков, с Подрабинека не упадет ни один волос. В России даже ненависть превратилась в форму пиара.

Почему так происходит? Часть ответа дает сам Подрабинек, когда утверждает, что нынешняя Россия не принадлежит советским ветеранам. Это сущая правда. В собственной стране у ветеранов были честная власть, мощная промышленность, могучая армия и счастливый народ, пусть даже кто-то находил счастье в борьбе с системой. Эту страну подрабинеки вырвали из рук ветеранов и превратили в кладбище.

Но Россия сегодня не принадлежит и подрабинекам - в ней самый отъявленный либерал, правозащитник, ценитель свобод, кормясь с рук сильных, годен лишь на то, чтобы по старинке, "как мать и как женщина", строчить пасквили в газету по поводу шашлычных.

Россией правят те, кому плевать и на ветеранов, и на подрабинеков. Кто культивирует в обществе бесконечные дрязги, сталкивает нас лбами, властвует над оскотинившимся народом. Противники вот-вот растерзают друг друга, но всякий раз льнут к власти, своему единственному арбитру, заискивающе глядя в хмурые очи: "Доволен ли, кормилец?" Арбитр вытягивает руку и опускает большой палец вниз: "Добей его!"