И тиф бывает полезным

Невидимый герой знаменитого рассказа Г. Уэллса не питал особой любви к человечеству. Правда, неприязнь эта была взаимной: люди не могли испытывать пылких симпатий к существу, столь непонятному, недоступному их разумению, да к тому же противопоставлявшему себя всему свету. Враждебная толпа ополчилась против дерзкого невидимки и расправилась с ним.

Мысль о том, что невидимое обязательно должно быть опасным и враждебным людям, не вызывала сомнений.

Ученые-биологи, столкнувшиеся с невидимками, были более осторожны и объективны в своих суждениях. И они сумели использовать невидимок на благо человеку. Правда, существа, с которыми они имели дело, лишь условно можно называть невидимыми. Их нельзя было — поодиночке — разглядеть невооруженным глазом. Понадобился микроскоп, чтобы тайное стало явным. И перед учеными предстали неведомые дотоле мельчайшие организмы, которые так и назвали микроорганизмами, или микробами.

На что способны микробы, друзья они или враги? Этим вопросом занялась особая наука — микробиология, которая быстро установила, что микроорганизмы являются возбудителями многих болезней как среди людей, так и среди животных. И тогда естественно возник вопрос, нельзя ли направить это могучее оружие против многочисленных врагов человека, растений, животных, но при этом сделать так, чтобы оружие не обратилось против тех, кто его применяет.

Открытия Луи Пастера, И. Мечникова, Н. Гамалея не только ознаменовали переворот в науке, они имели огромное практическое значение.

На них и основывался уездный ветеринарный врач М. Ф. Иванов, посланный в 1898 году в заграничную командировку. В Цюрихе Иванов стажировался у профессора Рота — ученика прославленного Коха. Однажды Рот поручил ему приготовить дозу препарата мышиного тифа. Швейцарию тогда буквально наводнили мышевидные грызуны, и вся надежда была теперь на то, что с помощью мышиного тифа удастся вызвать массовые заболевания среди них — эпизоотию, которая и очистит поля и пастбища от вредителей. Подобный бактериологический метод борьбы в то время был еще новинкой.

Первые опыты по использованию бактерий для борьбы с вредными грызунами были проведены в России И. И. Мечниковым и Н. Ф. Гамалея. В 1887 году Мечников установил высокую патогенность бактерий куриной холеры для сусликов, а в 1888 году Гамалея применял зараженные приманки и вызвал эпизоотию среди сусликов. В том же году Л. Пастер во Франции провел удачные опыты по истреблению кроликов на небольшом участке земли (8 гектаров), использовав бактерии куриной холеры.

Позже было установлено, что в борьбе с грызунами помогают бактерии мышиного и крысиного тифа. В 1893 году С. С. Мережковский открыл бактерии мышиного тифа, а в 1897-м Б. Л. Исаченко нашел бактерии крысиного тифа.

Итак патогенные (болезнетворные) микробы и должен был размножить М. Ф. Иванов. Когда все было готово, группа профессора Рота отправилась за город. Объяснение ученого было предельно кратким:

— Зараженные приманки нужно заложить в норы мышей. Съев их, мыши заболеют тифом, а потом и сами станут источником распространения эпизоотии среди своего племени. И тогда поля и пастбища освободятся от вредных грызунов.

Студенты энергично начали разыскивать мышиные убежища и закладывать в них приманки, каждая из которых была своего рода бактериологической миной. Оставалось лишь выждать, когда мины сработают. Через неделю провели осмотр поля битвы. Результаты оказались удручающими: приманка была съедена, а мышей… Ни одного погибшего врага не нашли.

В чем же дело? — думал М. Ф. Иванов. Может быть, бактерии были мертвыми? Но нет, выращивая их в лаборатории, на искусственной питательной среде, он проверял культуру под микроскопом. Бактерии жили, размножались… Но разве он проверил их силу? А ведь культура тифа выращивалась в лаборатории давно, десятки поколений микробов были получены на искусственной питательной среде. Не привело ли это к ослаблению их вирулентности, способности вызывать заболевание?

Догадка оказалась правильной. И когда позднее в лаборатории вырастили более активных микробов и вновь «заминировали» поля, оружие сработало: среди мышей началась эпизоотия, и через две недели грызуны исчезли.

…Прошли годы. М. Ф. Иванов стал выдающимся ученым-животноводом, академиком, творцом новых пород скота, гордостью и славой отечественной зоотехнической науки. Но опытами по борьбе с грызунами больше не занимался.

Сейчас бактериологический метод борьбы с грызунами прочно вошел в практику и завоевал всеобщее признание. Приманки — а ими служат кусочки белого или серого хлеба, зерно, костные опилки, тесто, замешенное на бактериальной культуре, — раскладываются там, где скапливаются грызуны: в норы на полях, под стога, а то и прямо в животноводческих помещениях — в коровниках, свинарниках, птичниках. Эта отнюдь не простая карательная операция требует соблюдения многих условий, чтобы был обеспечен нужный эффект, и в то же время ничего не угрожало скоту. Например, для бактериальной культуры не годится черный и кислый хлеб, так как возбудители тифа очень чувствительны к кислой среде. Приманки помещают в специальные ящики-кормушки: хотя тифозные культуры и считаются безвредными для домашних животных и людей, все же лучше приманки изолировать, ибо при определенных условиях некоторые штаммы бактерий могут вызывать кишечные заболевания.

Чтобы привлечь грызунов, внимательно изучают их склонности и повадки. Например, добавляют в приманки рыбий жир, масла; иногда даже окрашивают метиленовой синькой, поскольку крысы проявляют особую привязанность к голубому цвету.

О том, как действуют приготовленные культуры, можно судить и по такому примеру. Года три назад в Восточной Грузии сильно размножилась общественная полевка, наносившая значительный ущерб пастбищам и посевам. Весной 1964 года там находили на одном гектаре в среднем от 600 до 2500 жилых нор полевок. Для борьбы с ними приготовили 40 тони препаратов приманок из бактерий Прохорова и Исаченко и разложили их на территории 22 хозяйств, общей площадью в 22 тысячи гектаров. Через месяц количество полевок уменьшилось на 99,1 процента. Но эпизоотия среди грызунов продолжалась еще в течение 8 месяцев, не принося при этом вреда другим животным, домашним и диким. Вот и выходит, что и тиф бывает полезным!

В сибирской тайге

От Урала до берегов Тихого океана раскинулась тайга. На многие тысячи километров протянулось зеленое море лесов. Больше хвойных. Ель, сосна, кедр, пихта, лиственница. Во многих местах здесь еще не ступала нога человека. Даже звериные тропы не везде есть. Не всякая птица рискнет забраться в таежную глухомань.

Человека, летящего в самолете над сибирской тайгой, поражают не только величие и красота ее, но и нечто другое. Среди зелени лесов вдруг появляются серые острова, безжизненные пространства. Лес как бы вымер. Огромные стволы сосен, лиственницы, кедры стоят засохшие и почерневшие. В чем дело?

Могучие деревья побеждены врагом. Не силой он взял их, а числом. Враг этот — сибирский шелкопряд.

Летом из коконов выходят бабочки сибирского шелкопряда, и вскоре самки начинают откладывать яйца. От 200–300 до 600–800 яиц может отложить одна бабочка. Через 13–15, иногда 20–22 дня из яиц выходят темно-серые или коричневые гусеницы и начинают питаться хвоей. Потом линяют, снова поедают хвою, а в конце сентября спускаются в почву и зимуют под моховым покровом. Весной опять взбираются на деревья, объедают хвою, растут, линяют и осенью уходят на вторую зимовку. В мае — июне следующего года они вновь поднимаются на деревья и завершают свое развитие. В это время они съедают 95 процентов пищи, необходимой им для полного развития. А это не мало. За свою жизнь гусеница съедает около 38 граммов хвои кедра или 47 граммов хвои пихты. В июне гусеницы окукливаются в буро-сером продолговатом коконе, внутри которого развивается темно-коричневая куколка длиной до 4,5 сантиметра. Через месяц из коконов вылетают бабочки, и все начинается сначала.

500 гусениц за десять дней могут оголить 400-летний кедр! А бывает, что на дерево нападает до 2 тысяч вредителей. Эти мохнатые гусеницы достигают 7 сантиметров в длину (размер указательного пальца человека). Человеку, попавшему в лес, где свирепствуют орды этих гусениц, кажется, будто шумит сильный дождь: это гусеницы грызут хвою! Покончив с одним деревом, они перебираются на другое и так шествуют по тайге, оставляя за собой обглоданные деревья, похожие на серые скелеты. Лес вымирает. И пройдет сотня лет, прежде чем на этом «кладбище» возродится новый лес.

Такую трагедию можно наблюдать в Сибири — от Урала до Приморья, на Курильских островах и Сахалине, в Монголии, Китае, Японии, Северной Корее. Площади погибшего леса тянутся порой на сотни и тысячи километров. За последние двадцать лет в Красноярском крае был уничтожен кедровый лес на площади в один миллион гектаров. В Приморье погибло 250 тысяч гектаров корейского кедра. В верховьях Лены уничтожено 100 тысяч гектаров лиственничных насаждений. Всего за последние 100 лет сибирский шелкопряд погубил лес на площади более 7 миллионов гектаров. Потеряно около миллиарда кубометров ценнейшей древесины!

Как же бороться с прожорливыми гусеницами шелкопряда? Опылять деревья с самолетов ядохимикатами ДДТ или гексахлораном? Дорого и малоэффективно: порошок не добирается до средних и нижних ветвей, и гусеницы остаются там неуязвимыми. Тогда, может быть, старые, проверенные союзники — паразиты, вроде теленомуса? В обычные годы энтомофаги еще как-то ограничивают численность шелкопряда. Но в период массового размножения и они оказываются бессильны.

И вот обратились к невидимкам. С 1949 года микробиолог Иркутского университета Е. В. Талалаев стал изучать бактериальные заболевания сибирского шелкопряда. Он обнаружил десять разных видов возбудителей таких заболеваний. Ученый высушивал зараженные трупы, растирал их в ступке, растворял порошок в стерильной воде, опрыскивал ветки кедра и пускал на них гусениц. И гусеницы стали заболевать.

Особенно сильно действовала на них ранее неизвестная биологам спороносная палочка, которую назвали Bacillus dendrolimus. Среди ее особых достоинств и то, что она не опасна для человека и теплокровных животных.

Из нее и стали приготовлять бактериальный препарат дендробациллин для борьбы с сибирским шелкопрядом. Споровые культуры микроба смешивали с порошком (растертая глина) и распыляли с самолета над пораженными лесами.

В одном грамме порошка содержится 2–3 миллиарда спор, и шелкопряд вынужден отступить под натиском столь превосходящих сил противника. Молодые гусеницы шелкопряда погибают через 2–4 дня, а старые, если выживают и окукливаются, то до 70 процентов их гибнет уже внутри кокона.

Идея использования бактерий для борьбы с вредными насекомыми себя оправдала. Во многих странах сейчас применяются препараты, приготовленные из бактериальных культур, против вредителей кукурузы, хлопка, капусты, злаков. Препарат энтобактерин, например, используют против 40 видов листогрызущих вредных насекомых. Опрыскав или опылив им растения, можно быть уверенным, что эпизоотия сделает свое дело: 95 процентам гусениц капустной белянки, капустной огневки, яблонной, капустной и прочих молей, зимней пяденицы, боярышницы, златогузки, кольчатого, соснового и других шелкопрядов смертный приговор будет приведен в исполнение.

Есть ли польза от вирусов?

Зоркость приходит с годами. Человек, умудренный опытом, лучше понимает, глубже разбирается в вещах — словом, видит их лучше. То же самое можно сказать и обо всем человечестве. С веками оно становится все более и более умудренным и зорким, дальше проникает в тайны мироздания — в тайны макро- и микромира. Все лучше начинает разбираться в своих врагах и друзьях.

На помощь обычному невооруженному глазу в исследованиях пришли сначала простая лупа, потом микроскоп. Однако даже старый микроскоп спасовал перед сверхкарликами, которых никак не удавалось разглядеть, но которые упорно напоминали о себе. В самом деле, никто, например, не сомневался, что оспа заразна. В практику ввели противооспенные прививки коровьей вакциной. Но где первоисточник болезни? Каковы возбудители бешенства, чумы крупного рогатого скота, ящура и даже простого гриппа?

Враги не дремали. Они вызывали массовые заболевания людей и животных, а увидеть их не удавалось даже под самым сильным микроскопом. В 1886 году академик Н. Гамалея обнаружил, что возбудитель чумы крупного рогатого скота проходит сквозь фильтры, удерживающие микробов. Значит, таинственные существа оказались такими карликами, что их нельзя было не только разглядеть, но и уловить. Полагали, что эти сверхкарлики не что иное, как неведомые ядовитые вещества. Их так и назвали — вирусы, в переводе с латыни — яды. Изучая мозаичную болезнь табака, Д. И. Ивановский в 1892 году установил, что пресловутый яд, ко всему прочему, способен размножаться. Невидимый возбудитель болезни оказался живым организмом, подвергавшимся действию дезинфицирующих веществ, как и микробы. Так были открыты фильтрующиеся вирусы.

Размеры вирусов ничтожны. Чтобы разглядеть их, понадобились электронные микроскопы, дающие увеличение в 100 тысяч раз! И выяснилось, эти «элементарные частицы» представляют собой что-то вроде линейных молекул нуклеиновой кислоты, защищенных белковой оболочкой. Сейчас уже изучено около 500 различных ультравирусов, многие из которых служат возбудителями инфекционных заболеваний человека, животных и растений.

Инфекция может нередко стать настоящим стихийным бедствием, распространяясь с невероятной быстротой. В килограмме листьев табака, зараженного мозаичной болезнью, за неделю накапливается до 3 граммов вируса. Много ли это? Во всяком случае, достаточно, чтобы заразить 6 миллионов растений!

Но вирусные болезни поражают и насекомых.

К 1959 году были уже известны вирусные болезни примерно у 220 видов насекомых. Причем у одного и того же вида могут встречаться различные вирусы. Конечно, они поражают и вредных насекомых и полезных. Поэтому приходится изучать способы заражения одних и защиты других.

Вирусные болезни у насекомых протекают по-разному. Есть вирусы, вызывающие общее заболевание, с поражением жирового тела и других тканей; есть инфекции кишечного тифа. Заражаются насекомые, поедая загрязненный корм. Потомству вирус передается через яйцо. Животные-энтомофаги также могут распространять вирусы.

Опустошительные эпизоотии среди насекомых — вредителей леса и сельского хозяйства вызывает полиэдроз, при котором в тканях тела насекомых образуются многогранные включения — белковые тельца. От полиэдроза страдают непарный шелкопряд, монашенка, боярышница, златогузка, сосновая совка, совка-гамма, капустная совка, тутовый и дубовый шелкопряды. Тело гусениц размягчается, покровы разрываются, тканевая жидкость вытекает.

Столь же опасен для гусениц и гранулез, при котором в теле насекомых образуются зернистые включения, а покровы бледнеют. Распространению этой инфекции способствуют лесные муравьи, перетаскивающие трупы гусениц, клопы, наездники, осы. Но, разумеется, при всем уважении к трудолюбивым муравьям, осам и другим помощникам человека полагаться только на них не приходится. И вот вирусов привлекли в союзники, изготовляя препараты для обработки посевов и лесов, а часто и прибегая к помощи других насекомых, которых заражают вирусными болезнями.

Иногда прибегают к завозу такого вируса, который не встречался в данном месте. И он оказывается более действенным, вирулентным, для местных насекомых. В Канаде, в провинции Онтарио, сильно размножился еловый пилильщик. Естественных врагов у него не было, и это вызвало опасения за судьбу леса. Тогда завезли вирусный препарат полиэдроза и обработали небольшой участок леса. Вскоре заболевание распространилось на огромной территории леса, занятой пилильщиком, и размножение этого вредителя резко сократилось. Фактически он был обезврежен, или, как говорят энтомологи, численность его сдерживается ниже порога вредности.

Опыты заражения насекомых вирусными болезнями проводятся и в нашей стране. Ученые, занимающиеся такими опытами, усиливают эффективность препаратов, привлекая материал из других мест или пропуская его через другие виды насекомых. Полученные вирусные препараты оказываются более действенными, чем местный природный вирус.

Дальнейшие поиски ученых, надо полагать, приведут к тому, что все большее и большее число бактерий и вирусов станет служить людям в их борьбе с вредителями сельского и лесного хозяйства.

Семь раз отмерь…

Суд был неумолим. Браконьер, застреливший кролика, обязан был уплатить владельцу зверька штраф в 10 фунтов стерлингов. Потерпевший получил полное удовлетворение. Он не предполагал тогда (а дело происходило в середине XIX века в Австралии), что через каких-нибудь несколько лет браконьер будет злорадно ухмыляться. И действительно, спустя несколько лет незадачливый владелец кролика вынужден был израсходовать 5 тысяч фунтов стерлингов, тщетно пытаясь избавиться от расплодившихся в его владениях зверьков. Ведь только одна крольчиха приносит ежегодно 130 потомков; через пару лет их может стать уже свыше 5 тысяч. Съеденной ими травы хватило бы на тысячеголовое стадо баранов.

Родиной диких кроликов считают южную Европу. В Англию их завезли в средние века и очень высоко ценили как объект охоты: в 1309 году дикий кролик не уступал в цене поросенку. Позднее кроликов расселили в других частях света. Попали они в Австралию и Новую Зеландию, быстро там освоились и расплодились настолько, что стали настоящим национальным бедствием для сельского и лесного хозяйства. Они уничтожают траву на пастбищах, портят леса, сады, огороды.

Правительство Нового Южного Уэльса с 1900 по 1910 год затратило 8 миллионов золотых рублей на истребление кроликов. Было даже объявлено, что тому, кто изобретет верное средство против кроликов, будет выдана награда в 300 тысяч рублей. Кажется, в те годы ее так никто и не получил. Во всяком случае, известно, что в 1950 году кролики съели в Австралии столько же травы, сколько 40 миллионов овец.

Постоянные преследования закалили кроликов: их племя стало более выносливым, осторожным и даже храбрым. О том, какие чудеса героизма проявлял братец кролик, давно известно из сказок. А вот в жизни редко случалось, чтобы он сохранял такое присутствие духа, как это наблюдали однажды в Австралии. Метровая коричневая змея, одна из самых опасных и ядовитых, подползла к загончику, где находилась крольчиха. У всех наблюдателей, да, вероятно, и у самой змеи, не было сомнений в дальнейшей судьбе зверька. Но вместо парализованного страхом пушистого комочка она встретила бесстрашного борца. Первой бросилась в атаку крольчиха. Она царапала когтями и кусала змею до тех пор, пока та не перестала двигаться. Один австралийский журнал, сообщивший о столь необычайной схватке, назвал этого зверька «самой храброй крольчихой Австралии».

Несколько лет назад австралийский писатель С. Пирл издал в Сиднее книгу под названием «Итак, вы хотите стать австралийцем». Приводя интересные статистические сведения о стране, он упоминает, конечно, и о кроликах: «В нынешней Австралии насчитывается 9750 тысяч жителей, 140 миллионов овец, 750 миллионов диких кроликов, 750 тысяч служащих в учреждениях… 140 миллионов овец с помощью примерно 100 тысяч человек дают шерсть стоимостью в 300–400 миллионов фунтов в год.

750 миллионов кроликов обходятся стране примерно в половину стоимости этой шерсти. Семь кроликов съедают столько же, сколько одна овца…»

Как же бороться с плодовитым кроличьим племенем? Перебрав сотни способов, ученые обратились к болезням кроликов. Нет ли среди них такой, которая губила бы только их и не вредила другим животным и людям? Такая болезнь нашлась. Это миксоматоз, вызываемый вирусом, родственным возбудителю куриной чумы. Оказалось, что вирус механически переносят кровососущие насекомые — комары и блохи. После острой вспышки болезнь ослабевает (это связано с появлением ослабленных вирусов). Выяснилось также, что эпизоотия быстрее развивается и сильнее протекает в долинах рек и возле других водоемов.

В 1950 году, после многочисленных попыток использовать миксоматоз, удалось, наконец, достичь желанного результата. Среди кроликов вспыхнула болезнь, охватившая вскоре территорию в 1,3 миллиона квадратных километров. К 1952 году болезнь перекинулась и в пустынные районы. Раньше всего эпозоотия возникла вдоль водоемов, где было больше комаров — переносчиков вируса. Редкий случай, когда комары пригодились человеку.

У заболевших кроликов краснеют и отекают веки, глаза закрываются, слезятся и гноятся. Через несколько дней на теле появляются студневидные опухоли, после седьмого дня кролик становится вялым и сонным, а на 9–10-й день умирает. В местах острой вспышки болезни кролики погибали массами. Смертность достигала 98 процентов. Правда, в 1954 году этот процент упал до 90, а затем еще понизился. Тем не менее теперь вирус миксоматоза висит постоянным дамокловым мечом над кроликами.

Но и этот меч требует осторожного обращения. В 1952 году под Парижем ветеринарный врач Арманд Делиль, беспокоившийся за судьбу своего огорода, решил применить против диких кроликов миксоматоз. Поймали двух диких кроликов, заразили их и выпустили на волю. Вскоре болезнь распространилась, кролики стали погибать. Хозяин был удовлетворен: его усадьбе грызуны больше не вредили. Но вирусы мало заботятся о соблюдении границ частных поместий. Они перекинулись на соседние владения, пересекли рубежи района, а затем проникли и в другие страны. Мало того, что кролики — важный объект промысла, и массовая гибель их могла принести убытки, стали болеть и домашние кролики. В результате ущерб от эпизоотии во много раз превысил первоначальный вред, наносимый дикими зверьками. Много усилий и средств потребовалось для подавления вспышки миксоматоза.

В странах народной демократии кроличье хозяйство ведется на строгой, научной основе. В Чехословакии, в частности, в результате разумно организованного промысла охотники заготовляют по 2,5 миллиона кроликов в год, не допуская при этом опустошительного влияния зверьков на леса, сады, луга, поля и огороды.

Применяя микробиологический метод борьбы, приходится соблюдать многие условия, никогда не забывая старинного правила: «Семь раз примерь — один раз отрежь!»

Грибы против грибов

И. И. Мечников, изучая микроорганизмы, заражал различными бактериями хлебных жуков и наблюдал, как развивается у них болезнь. Однажды он обнаружил, что у хлебных жуков есть еще один враг — какой-то паразитический плесневый грибок. Им оказался гриб-возбудитель зеленой мюскардины. Вскоре ученый выявил такую же болезнь у обыкновенного свекловичного долгоносика.

Сразу же следует оговориться: речь идет не об обычных грибах, а о грибах микроскопической величины, которые выглядят как налет на субстратах, содержащих органические вещества, вроде знакомой всем плесени. Многие из грибов настолько мелкие, что их можно видеть лишь под микроскопом. Растут все они очень быстро. Грибы по праву считаются чемпионами роста среди всех других живых организмов. В то время как большинство растений тянутся вверх со скоростью 0,3 миллиметра в час, некоторые грибы растут со скоростью 5 миллиметров в минуту. Не будь многих сдерживающих факторов, грибы могли бы разрастаться на 30 сантиметров в час!

То, что грибы могут вызывать заболевания полезных насекомых, было известно. Шелководы, например, издавна терпели большие убытки от мюскардины, поражавшей гусениц шелкопрядов. Гусеницы тутового и дубового шелкопрядов становились вялыми, переставали питаться, тело их как бы уплотнялось, на поверхности тела погибших гусениц появлялся белый налет. Болезнь была заразной и явно вредила шелководству.

И вот такой же болезни оказались подвержены вредители полей.

Раз природа губит вредных жуков при помощи гриба, то и человек волен использовать это в своих интересах, решил И. И. Мечников. В 1879 году он заразил спорами зеленой мюскардины жука-кузьку и долгоносика. Опыты оказались удачными. А уже через 5 лет при Одесском университете была организована специальная лаборатория по производству спор гриба.

Грибковые заболевания заинтересовали ученых многих стран. Оказалось, что грибы поражают огромное количество животных и растений. Белая, зеленая и красная мюскардины, например, вызывают грибковые заболевания у различных жуков, бабочек, саранчовых, а также их личинок. Особенно интересной оказалась белая мюскардина. Вызывается она несколькими видами грибов. Один из них — боверия базиана. Он поражает не только гусениц тутового и дубового шелкопрядов, но и таких вредных насекомых, как озимая совка, луговой мотылек, сосновая пяденица, вредная черепашка, саранчовые, свекловичный долгоносик, сосновый пилильщик, колорадский жук. Попав на поверхность насекомых, споры прорастают и гриб проникает через хитиновый покров в тело насекомого. Внутри насекомого разрастаются нити гриба-мицелий. От него выходят на поверхность насекомого нити-гифы с носителями спор-конидий. Они-то и имеют вид, белого налета на теле погибшего насекомого. У других видов мюскардины налет может быть зеленый или красный.

Из спор этого гриба в сочетании с ядохимикатами ДДТ сейчас изготовляют препарат боверин, который отравляет и угнетает организм вредителя. И там, где один ДДТ не давал успеха, так как личинки, например, колорадского жука (в особенности личинки старших возрастов) ускользали от его действия, объединенные усилия ДДТ и гриба обеспечивали почти полное исчезновение вредителя, снижая его численность на 99,8 процента.

Грибы стали оружием против гусениц сосновой совки, златогузки, саранчовых, капустной белянки, совки-гаммы, яблонной медяницы, щелкунов, тлей, червецов, соснового шелкопряда, малинового коконопряда.

Иногда приходится завозить грибы из-за границы. Так было с ашерсонией. В 1958 году в цитрусовые сады Батуми попала маленькая «белая мушка» — белокрылка. Очевидно, ее завезли из средиземноморских стран. Это сосущее насекомое в стадии личинки обитает на листьях цитрусовых деревьев и наносит им существенный вред. Белокрылка размножилась в Аджарии и Западной Грузии. Обработки ядохимикатами давали слабый эффект и к тому же губили полезных насекомых. Тогда на помощь призвали естественного врага белокрылки — ашерсонию. Ее завезли из Китая и Флориды. Китайский гриб оказался более подходящим из-за большей скорости роста и большей морозостойкости. Вырастив культуру гриба на искусственной среде, из нее делали суспензию и опрыскивали сады с вертолета. Споры гриба прорастали на листьях и поражали личинок белокрылки. Ашерсония прижилась на новом месте, зимует, и есть все основания считать, что она уничтожит белокрылку в цитрусовых садах Закавказья.

Более того, ученые обнаружили, что возможны междоусобные войны между грибами. Полезные грибы стали использовать против вредных!

Известно, например, что многие растения болеют и виновники этого — грибы. Грибы из рода фузариум вызывают болезнь, которую называют фузариозом. От нее страдают злаки, клевер, горох, фасоль, картофель, томаты, перец, баклажаны, табак, хлопчатник, лен, тыква, огурцы и даже хвойные деревья. Заболевание ведет к снижению урожая или гибели растений, образованию ядовитого зерна («пьяный хлеб»), ядовитого льняного масла. Достается и животным, поедающим пораженные растения или зерно: у них развивается отравление — фузариотоксикоз. И тогда ученые нанесли удар вредному грибу с помощью препарата триходермин, приготовленному из гриба триходерма лигнорум.

В Средней Азии — в Узбекистане и Таджикистане — антагонизм микроорганизмов был использован для борьбы с грибковым заболеванием хлопчатника — вилтом. При длительном выращивании хлопчатника на одних и тех же землях вилт поражает до 60–70 процентов растений. Ядохимикаты не дают при этом надежных результатов. И вот Н. А. Красильников со своими сотрудниками начал вести борьбу с вилтом при помощи других микроорганизмов. Выделили специальные культуры бактерий и грибов актиномицетов и внесли их в почву на пораженных полях. Результаты оказались хорошими: новые микроорганизмы хорошо приживались в почве, подавляли вредных грибов, оздоровляли почву. Заболеваемость хлопчатника вилтом снижалась на 60–70 процентов и более.

Грибы помогают бороться и с вредными растениями. Среди сорняков, как и среди животных, встречаются паразиты, которые живут за счет других, культурных растений, отнимая у них влагу и пищу. Бороться с ними трудно. Но если на повилику или заразиху нанести грибковый препарат, споры гриба прорастают, его гифы внедряются в ткани растения-паразита, вызывают заболевание и гибель. Грибы, таким образом, заняли свое место в строю, став мощным отрядом в огромной армии, имя которой биологическая защита.

Хищные грибы и нематоды

Древнегреческого врача Гиппократа, жившего в V веке до нашей эры, справедливо считали основателем научной медицины. В одном из своих многочисленных сочинений он рассказал о паразитических червях, вызывающих заболевания людей и животных. Он же впервые ввел в науку термин «гельминт» («червь»). О червях тогда известно было крайне мало, и даже спустя сто лет Аристотель называет лишь три вида червей, обнаруженных у человека.

Болезни, связанные с деятельностью червей, получили название гельминтозов. Изучение их в течение многих столетий почти не продвинулось вперед. И средства лечения были весьма примитивными и не хватало знания биологических особенностей червей. К кишечным паразитам относились на редкость легкомысленно или равнодушно. А о том, как боролись с ними, красноречиво говорит эпизод, упомянутый А. С. Пушкиным а его «Исторических записках»:

«Однажды маленький арап, сопровождавший Петра I в его прогулке, остановился за некоторой нуждой и вдруг закричал в испуге: „Государь! Государь! Из меня кишка лезет“. Петр подошел к нему и, увидя, в чем дело, сказал: „Врешь, это не кишка, а глиста“ — и выдернул глисту своими пальцами».

«Анекдот довольно нечист, — замечает Пушкин, — но рисует обычаи Петра». И состояние тогдашней медицины, добавили бы мы.

Даже в начале нашего столетия врачи слабо разбирались в подобных заболеваниях и связывали их лишь с 8–10 видами гельминтов.

Но вот паразитическими червями начал заниматься ветеринарный врач К. И. Скрябин. Ему суждено было стать первым во многих отношениях: он был первым специалистом России по гельминтозам, первым магистром ветеринарных наук, а затем и первым в нашей стране профессором-гельминтологом. Доктор ветеринарных, медицинских и биологических наук, а затем академик К. И. Скрябин и его многочисленные ученики создали новую науку — гельминтологию, изучающую паразитических червей, вызываемые ими заболевания человека, животных и растений, способы борьбы с этими болезнями.

И черви «заслужили», чтобы ими занималась особая наука. На земле их обитает более 20 тысяч видов, половина из которых паразиты. Только на сельскохозяйственных животных и растениях паразитирует не менее 3 тысяч видов.

Человек пришелся по вкусу 160 видам червей, из которых наиболее активны круглые черви — нематоды. Именно из-за них чаще всего страдают люди такими болезнями, как аскаридоз, окснуроз, анкилостомидоз, филяриоз, трихинеллез и другие. Анкилостомиды, например, в качестве своей обители избирают двенадцатиперстную кишку и присасываются к слизистой оболочке. Там же самки откладывают яйца, которые выделяются затем во внешнюю среду. Из них вскоре выходят личинки, которые ведут свободный образ жизни в почве.

Через рот и кожу они попадают в организм человека и там, в кишечнике, завершают свое развитие, превращаясь в зрелых паразитов. Их деятельность люди ощущают довольно ясно и болезненно. При анкилостомидозе черви ранят слизистую оболочку кишечника, отравляют организм ядовитыми веществами; у человека наблюдаются малокровие, расстройства желудка и кишечника, нервные явления и даже психические нарушения. Особенно опасно это заболевание для детей: оно может задержать их физическое и умственное развитие.

Борются с нематодами различными способами, однако полного излечения людей и оздоровления территории удается достичь не всегда.

Не легче справиться и с паразитическими червями, — врагами растений. Их называют фитогельминтами. Среди них наиболее опасны круглые черви — нематоды. Небольшие по размеру (1,5–2 миллиметра), они поражают то корневую систему, то стебель и листья, то цветы и зрелые плоды. На одном лишь картофеле паразитирует сто видов червей. В ряде европейских стран почти весь картофель заражен нематодами. В одной только Англии они ежегодно уничтожают 250 тысяч тонн картофеля, принося убыток в 2 миллиона фунтов стерлингов. Но, кроме убытков, это сильно бьет по экспорту картофеля, делая его в ряде случаев просто невозможным.

Из-за свекловичной нематоды гибнет сахарная свекла, ее сахаристость уменьшается на 20 процентов. Отчаянно свирепствуют на полях, в огородах и даже в хранилищах луковая и чесночная нематоды. В Москву, например, ежегодно приходится завозить в три раза больше лука и чеснока, чем нужно столице, потому что 70–80 процентов его становится жертвой нематоды.

Нематоды поражают и корни злаков. Не раз большие массивы пшеницы приходилось перепахивать и засевать вновь из-за того, что они заражены нематодами (заболевание называется гетеродерозом). Страдает от нематод также и земляника.

Поистине вездесущи так называемые галловые нематоды, которые образуют на корнях растений особые вздутия, клубочки — галлы. Эти черви губят капусту, свеклу, морковь, люцерну, вику, огурцы, помидоры, баклажаны и даже… верблюжью колючку. В общей сложности от них страдают сотни видов культурных и более полутора тысяч видов диких растений. Галловые нематоды способны резко снизить, а то и полностью уничтожить урожай тепличных огурцов и помидоров.

Бороться с нематодами нелегко: ведь они подолгу скрываются в почве. К химикатам они относятся спокойно и не боятся ядов; горячий пар и электрический ток тоже не дают ощутимого эффекта. Чтобы спасти плантации, часто вынуждены уничтожать больные растения, выбраковывать рассаду, переносить в другие места огороды и так далее.

Человеку, оказывается, могут помочь… грибы. Правда, не обычные, а хищные почвенные — гифомицеты.

Почвенные грибы, как правило, питаются органическими веществами, образующимися при распаде остатков растений или одноклеточных и многоклеточных животных. Но из многих тысяч различных видов почвенных грибов ученые выделили около 50 видов хищных. Они-то и пригодились для борьбы с нематодами. Поэтому их еще зовут гельминтофагами, «пожирателями гельминтов».

Как же могут микроскопические грибы проявлять свои хищнические склонности и вообще кого бы то ни было ловить и уничтожать? В самом деле, они лишены лап, челюстей, зубов, но зато у них, если в почве появились нематоды, на нитях мицелия образуются специальные приспособления в виде клейких головок, нитей, петель и сетей или сжимающихся колец.

И вот что показали наблюдения. Хищный гриб помещали в каплю воды и вносили туда нематод или их личинки. Сначала на нитях грибницы появлялись ростки, они загибались крючочками, смыкающимися в липкие кольца — ловушку (диаметром 25–50 микронов). Постепенно такие кольца соединялись между собой, образуя подобие сети. А через пару суток сеть готова, и гриб начинает охотиться за червями. Они застревают в сети, отчаянно бьются, пытаясь вырваться. Напрасно! Клейкие кольца прочно удерживают добычу. Постепенно в тело нематоды внедряется утолщенный вырост мицелия гриба — «инфекционная луковица». От него отрастают длинные нити, заполняющие тело червя, и тот погибает. А гриб усваивает питательные вещества нематоды. Когда схватка закончена, кольца-ловушки постепенно исчезают и «хищник» вновь принимает облик обычного гриба.

Есть еще более удивительные хищные грибы. У них на нитях грибницы вырастают не сплетения клейких колец, а одиночные кольца на ножке. И когда в такое кольцо проникнет нематода, оно тотчас же сжимается и намертво удерживает жертву.

В природе почвенные хищные грибы уничтожают гельминтов, когда случайно встретятся с ними. А что, если заставить их работать более целенаправленно? Изучением этого вопроса занимались советские ученые — профессор Ф. Ф. Сопрунов и его сотрудники Ю. Я. Тендетник, С. Ф. Шалагин и другие.

Прежде всего ученые позаботились о здоровье людей. На одной из угольных шахт Киргизии выбрали участок, где имелись нематоды, и рассеяли там порошок со спорами гриба. В каждом грамме порошка было не менее миллиона спор. На квадратный метр поверхности наносили примерно 50 граммов порошка. В шахте было тепло и влажно, и это способствовало развитию хищных грибов. Вскоре, к великой радости ученых, в штреке появилась пушистая бледно-розовая пленка. Это значило, что грибы выросли и вступили в борьбу с нематодами. Анкилостомиды были побеждены. Заболевания шахтеров прекратились. Так грибы стали союзником медиков в борьбе с анкилостомидозом людей.

Анкилостомиды вредят не только человеку, но и домашним животным. И сейчас ученые изучают возможность использования хищных грибов для борьбы с заболеваниями скота, вызванными нематодами. Этим занимаются различные научные лаборатории в Москве, Ленинграде, Баку, Ашхабаде и в других городах. Проводятся такие работы и в других странах.

Ученые установили, что хищные грибы успешно справляются с нематодами, вредящими человеку и животным. Это и понятно: личинки таких нематод все время находятся в почве, где живут и действуют хищные грибы.

Более коварными оказались нематоды растений. Их личинки лишь на короткое время появляются в почве, а затем скрываются в корнях растений, куда грибам добраться нелегко. К тому же грибы активно действуют в почве только месяц-два, а потом число их уменьшается.

И все-таки грибы пригодились для борьбы с картофельной корневой нематодой. Английский специалист по грибам К. Л. Даддингтон в своей книге «Хищные грибы — друзья человека» рассказывает, как во время опытов вносили в почву зеленые растения или навоз, благодаря чему хищные грибы активизировали свою деятельность. Иными словами, грибы можно стимулировать с помощью органических веществ, и тогда их эффективность возрастает во много раз. Тайны грибов еще ждут своих исследователей.

Опыты по использованию хищных почвенных грибов для борьбы с фитогельминтами проводятся и в нашей стране. Пока рано еще говорить о больших достижениях в этом деле. Ведь успех в научных исследованиях приходит не сразу и не сам по себе. Правильно говорил когда-то академик М. П. Тушнов: «Ни одно достижение, ни одно завоевание науки не дается нам готовым, как в сказке. И только труд, ошибки и огорчения ведут нас к познанию истины».

Самоуничтожение каллитроги

Центральная Америка… Карибское море… Сколько легенд связано с этим таинственным краем! История сохранила немало страниц, залитых кровью, озаренных огнем пожаров. Здесь впервые бросали якорь каравеллы Колумба. Отсюда вступали на землю неведомого континента испанские конкистадоры. Здесь героически сражались племена ацтеков и майя, здесь совершали свои кровавые подвиги пираты, авантюристы, фанатичные монахи.

Но мало кто знает, что на островах Карибского моря, в Мексике и на юге Соединенных Штатов Америки был совершен научный подвиг. Здесь ученые вступили в бой с врагом, который для местных жителей-скотоводов был куда страшнее, чем пираты и разбойники. Этот враг — так называемая мясная муха, паразитирующая на домашних животных. Научное название ее — каллитрога.

Она нападает на домашних и диких животных и откладывает яйца (от 200 до 300) в царапинах, ссадинах, порезах, ранках, образованных клещами. Вышедшие через 12 часов личинки развиваются в ранке 6–7 дней, питаясь соками и тканями животного — хозяина. Ранка увеличивается, превращается в кровоточащую язву. Запах крови привлекает других мух, они тучами налетают на несчастное животное и откладывают в раны свои яйца. Нередко все тело животного покрывается сплошными ранами и язвами, в которых копошатся тысячи прожорливых личинок. Американские специалисты говорят, что, если не уничтожать личинок в ранах и язвах, животное будет буквально съедено заживо. Поэтому приходится помогать больному животному и удалять личинок пинцетами, очищать раны и язвы, промывать их дезинфицирующими растворами, убивающими личинок и отпугивающими мух, накладывать защитные повязки.

Но это всего лишь первая помощь, а не исцеление. Пройдет день-два, и новые отряды мух нападут на животное, опять образуются ранки и язвы. Животные беспокоятся, у них портится аппетит, у коров снижаются удои, упитанность падает, и нередко животные погибают от истощения, интоксикации или заражения крови. А те, кто выжил после болезни, долго поправляются, остаются бесплодными. Каллитрога — подлинный бич скотоводства в юго-восточных штатах США и на соседних островах. Ежегодный ущерб от нее только в США составляет 25–40 миллионов долларов.

Как же избавиться от нее?

В 1937 году молодой американский энтомолог Найплинг предложил необычный способ, который он назвал «самоуничтожением». Идея была довольно простой: если стерилизовать самцов с помощью облучения и выпускать их на волю, но так, чтобы соотношение между ними и нормальными самцами равнялось 9 : 1, то большинство самок после спаривания с ними будет откладывать неоплодотворенные яйца. Из таких яиц личинки не выведутся, и через пять поколений мухи исчезнут.

Долго колебались чиновники из министерства сельского хозяйства США, опасаясь риска. И только когда в защиту идеи выступил крупнейший ученый-генетик Г. Меллер, дело сдвинулось с мертвой точки. В 1950 году началась лабораторная проверка метода, а вскоре перешли и к массовым опытам. В лабораториях разводили огромное количество мух-каллитрог, облученных куколок помещали в бумажные пакеты и на самолетах отправляли на острова Санибель и Кюрасао. Из самолетов пакеты с куколками разбрасывали над полями, лесами, лугами, пастбищами. Миллионы привезенных мух смешались с местными, и все произошло так, как и предполагал ученый. В результате остров Санибель (площадь в 39 квадратных километров), а затем и остров Кюрасао (площадь в 442 квадратных километра) в течение нескольких месяцев были полностью очищены от мух.

Тогда заволновались фермеры-скотоводы юго-восточных штатов США. Они возбудили ходатайство об очистке от каллитроги их территории. А это ни много ни мало — 200 тысяч квадратных километров в штатах Флорида, Алабама и Джорджия.

Но метод себя оправдал и в таких гигантских масштабах. В 1958 году в штате Флорида в бывшем авиационном ангаре в Синбринге оборудовали лабораторию, где каждую неделю производили по 50 миллионов каллитрог. Для облучения такой массы мух устроили специальные стерилизаторы, снабженные «пушками», заряженными радиоактивным кобальтом (изотоп кобальт-60). Шесть таких пушек доставили из американского центра атомных исследований. Каждые семь минут стерилизовалось по 18 тысяч куколок. Затем их помещали в картонные коробки (по 400 куколок — самок и самцов) и разбрасывали с самолетов над обрабатываемой территорией. На каждые 100 гектаров выпускали 200 самцов мух, что в несколько раз превышало количество самцов, обитавших здесь в естественном состоянии. В результате численность самок мух, оставшихся бесплодными, в первом поколении достигала 68–69 процентов, во втором 86–88, в третьем 100 процентов, а мухи четвертого поколения практически вымерли.

Чего стоила эта операция, видно из сухих, но достаточно красноречивых цифр. 20 специально оборудованных самолетов за полтора года налетали свыше 5 миллионов километров. На площади 19 миллионов гектаров они рассеяли свыше 2 миллиардов облученных куколок самцов каллитроги. Для разведения такого количества мух было затрачено 2932 тонны китового и конского мяса и 704 тонны крови. Общие затраты составили 4850 тысяч долларов. Но что такое эта сумма по сравнению с 20 миллионами долларов, которые ежегодно теряло животноводство трех штатов от грозного паразита!

Метод Найплинга превзошел все ожидания — огромная территория была полностью освобождена от паразитической мухи. Когда в конце операции проверили обработанную территорию, ни одной каллитроги не нашли!

Биофизический метод «самоуничтожения», или «самоизживания», мух оказался надежным и даже дешевым. У насекомых не вырабатывается иммунитет как к химикатам, а для людей и животных этот метод абсолютно безопасен.

Сейчас в различных странах мира испытывают биофизический метод для борьбы с различными вредителями злаков, хлопчатника, плодовых и ягодных насаждений, с москитами, комарами и даже мухой цеце. Изучаются возможности применения подобного метода и против вредных рыб, птиц и млекопитающих. Но мысль ученых идет еще дальше. Они предложили биохимический метод стерилизации самок и самцов вредных насекомых при помощи антиметаболитов. Если такими веществами опрыскивать или опылять растения, у насекомых, проглотивших их с кормом, нарушается секреция ферментов, прекращается усвоение белков и витаминов, угнетается нервная система. Такие животные погибают от голода, не оставив потомства. Новые препараты хорошо действуют против многих гусениц-листогрызов, но на сосущих вредителей (клещи, тли) не оказывают влияния.

Конечно, постоянно приходится думать, как бы не обидеть и полезных насекомых. И вот ученые углубились в изучение биологических реакций насекомых.

Как известно, насекомые — тонко чувствующие существа. Но, пожалуй, больше всего они могут похвастать своим обонянием. Особые обонятельные клетки соединяются у них с окончаниями нервных волокон, расположенных на усиках-антеннах. У падальных мух на усиках насчитывается более 3500 таких органов обоняния, у оводов — более 6 тысяч, а у рабочих пчел — 12 тысяч. Обоняние — надежный компас. Он приводит насекомых к пище, к месту для откладывания яиц. Язык запахов — это язык любви, благодаря которому самцы разыскивают самок. Особые пахучие вещества, выделяемые самками, улавливаются самцами на расстоянии до 2–3 километров, а самцы бабочки «малый павлиний глаз» отыскивают самку, находящуюся даже за 10 километров. Сейчас состав пахучих веществ разгадан и их начали изготовлять искусственным путем. Опрыскивая такими веществами пораженную территорию, самцов явно сбивают с толку и дезориентируют: они летят на запах самки, но запах теперь доносится со всех сторон. Самцы, недоумевающие и растерянные, тщетно ищут своих подруг и не могут оставить потомства. В результате насекомые вымирают.

Опыты по изучению биофизических и биохимических методов борьбы с вредными насекомыми уже дали первые, вполне обнадеживающие результаты. Им суждены еще широкая проверка и затем практическое применение.

Осторожно: кактусы!

«К Бенсону мы ехали через громадные поля кактусов… Они росли группами и в одиночку и были похожи на увеличенные в тысячу раз и поставленные стоймя огурцы. Они покрыты ложбинками, как коринфские колонны, и волосками, как обезьяньи лапы. У них есть короткие, толстые ручки. Эти придатки делают гигантские кактусы необыкновенно выразительными. Одни кактусы молятся, воздев руки к небу, другие обнимаются, третьи нянчат детей. А некоторые просто стоят в горделивом спокойствии, свысока посматривая на проезжающих…» Так писали И. Ильф и Е. Петров в своей книге «Одноэтажная Америка» об этих удивительных растениях. Как не похожи они на те маленькие колючие растения, которые ютятся в цветочных горшках на подоконниках в городских квартирах!

Кактус — дитя пустыни и полупустыни. Он очень стоек, вынослив и притом весьма скуп. Он предпочитает брать, а не отдавать. В свои стебли он энергично «накачивает» влагу и почти не испаряет ее. У него колючки вместо листьев, функции которых выполняют толстые мясистые стебли. Цветоводы да и просто поклонники домашнего уюта разводят кактусы в комнатах.

Это, как говорится, их личное дело, и вреда другим они не принесут. Но если кактус выйдет на широкий простор, он может навлечь беду. Так, в частности, случилось с опунцией, произраставшей в Центральной Америке. Она предоставляла жилье некоторым насекомым — червецам (кошенилям), из которых получали ценную краску — кармин. В XVIII веке мексиканцы ревниво оберегали секрет его производства, чтобы сохранить за собой монополию. Но все же кактусы отправились в кругосветное путешествие.

В 1788 году опунцию завезли в Австралию. Там из нее устраивали живые изгороди вокруг животноводческих ферм. И тут опунция проявила свой энергичный характер: с катастрофической быстротой она стала распространяться и сделала огромные территории непригодными ни для пастьбы скота, ни для возделывания культурных растений. Механическая и химическая борьба с опунцией оказалась слишком трудным и дорогостоящим делом, и земли, занятые этим колючим сорняком, просто забрасывались. К 1900 году опунция занимала 4 миллиона гектаров, а через 20 лет уже 24 миллиона. Половина этой площади стала совершенно бесполезной для скота.

Пришлось организовать общеавстралийский «кактусовый комитет», к работе которого привлекли энтомологов. Они стали разъезжать по различным странам и изучать естественных врагов кактусов. Их оказалось немало: около 50 видов. Часть из них — червецы, паутинный клещик, жук-усач, растительноядный клоп-ромбовик и бабочка-огневка — были завезены в Австралию. Здесь они прижились и начали помогать австралийцам бороться с кактусами.

Героиней оказалась бабочка кактусовая огневка. Она откладывает яйца на шипы или выросты опунции, а вышедшие гусеницы внедряются в ткани кактуса и питаются их мякотью. Огневки очень быстро размножаются, давая по два поколения в год. И это решило исход борьбы. Уже к 1935 году гусеницы на огромных площадях уничтожили или значительно обезвредили опунцию. Заброшенные ранее земли снова стали использоваться как пастбища для овец. А стоило это в 4 тысячи раз дешевле, чем применение механических и химических методов.

Кактусовая огневка и другие насекомые помогли в борьбе с кактусами в Южной Африке, Южной Индии, на Цейлоне, Целебесе. А благодарные австралийцы поставили даже гусенице кактусовой огневки памятник.

К насекомым вынуждены были обратиться и американцы, которым очень мешал завезенный из Австралии сорняк зверобой. В 1953 году он оккупировал в США около 1 миллиона 800 тысяч гектаров. Зверобоем занялись жуки-листоеды, златка и галлица, и вскоре сорняк был вынужден отступить.

Насекомые помогают бороться с сорняками и в других странах: с лантаной — на Гавайских островах, клидемией — на островах Фиджи, утесником — в Австралии, Новой Зеландии и Тасмании, крестовником — в Новой Зеландии и так далее. Надо полагать, что этот метод борьбы со временем будет использован и для уничтожения некоторых наших злостных сорняков.

Но бывает и наоборот: растения помогают человеку уничтожать микробов, насекомых и грызунов. Ряд веществ, выделяемых растениями, губительно действует на насекомых. Издавна люди травили блох полынью, а вшей и клопов — ромашкой. Пиретрум — порошок из далматской и других видов ромашек — долгое время применялся для борьбы с вредителями плодовых, овощных и технических культур. Содержащиеся в ромашке органические соединения являются контактным ядом и вызывают у насекомых паралич нервно-мышечной системы. Действуют они и как кишечный яд. К инсектицидным растениям относятся также анабазис (ежовник), табак, солянка, ломонос, чемерица, борец, софора, багульник и многие другие. Нередко из них изготовляют особые препараты, которыми опрыскивают плодовые растения, ягодники, овощные культуры.

Некоторые растения содержат вещества, убивающие кишечных червей — паразитов животных и человека. Отвары корня белой чемерицы убивают личинок подкожного овода у коров. А так называемая крапивка издает аромат, напоминающий запах мяты, который совершенно не выносит моль.

Интересный опыт использования растений для борьбы с круглыми червями — нематодами был проведен в Голландии. В саду, в центре города, начали увядать и гибнуть розы от поражения нематодами. Применить для борьбы с ними ядохимикаты городские власти не разрешили. Тогда специалисты посадили между кустами роз известное всем растение — ноготки. Они подавляют развитие нематод в почве. Опыт оказался удачным — нематоды были подавлены, розы перестали болеть. Сейчас ноготки используются для борьбы с почвенными нематодами в садоводческой практике во многих местах.

Еще в древности люди знали о том, что некоторые грызуны проявляют непреодолимое отвращение к листьям чернокорня. Кое-где и сейчас пользуются этим растением, чтобы защитить посевы от полевых мышей. Оказывается, грызуны погибают от вдыхания паров листьев, в которых содержатся алкалоиды, действующие на нервную систему.

Эффективно действуют на грызунов и фитонциды лавровишни. Двух граммов измельченных листьев достаточно, чтобы через полчаса погибла, например, крыса.

О том, что растения могут лечить, знали уже в древнейшие времени. Сейчас человек все глубже проникает в их тайны и использует их не только для борьбы с болезнями, но и для наступления на вредителей.

Рыбы против комаров

В Сухумском краеведческом музее немало примечательных экспонатов. Но внимание посетителей неизменно привлекает обыкновенный бидон, которому, казалось бы, не место среди музейных редкостей.

А между тем сосуд этот достоин почести, которая ему оказана. Почему?

Дело происходило так.

Как известно, одной из самых опасных болезней на земле остается до сих пор малярия. По числу смертельных случаев она лишь ненамного уступает сердечно-сосудистым заболеваниям, но вполне успешно конкурирует с раком, воспалением легких и так далее. Переносит ее малярийный комар, насосавшийся крови больного человека. В организме комара размножаются возбудители малярии — плазмодии, которыми комары и награждают здоровых людей. Кстати сказать, кусаются, точнее — прокалывают кожу стилетами-челюстями, спрятанными в хоботке, только самки. Комары-самцы — существа более безобидные и предпочитают сосать сладкий цветочный нектар. Личинок комары выводят в воде. И уж если объявлять войну комарам, надо начинать именно с водоемов. Но как?

Не лезть же в воду и вылавливать миллионы маленьких личинок!

И вот оказалось, что для этой цели вполне пригодна малюсенькая живородящая рыбка из отряда зубатых карпов — гамбузия. На своей родине, в Центральной Америке, гамбузия издавна славится как истребитель личинок комаров. Местные жители специально даже заселяют ею водоемы. В 1900 году завезли и выпустили гамбузию в водоемы в окрестностях Гаваны. Опыт оказался удачным, и слава об этой рыбке распространилась по всему свету. Попала гамбузия и в Европу.

А в 1924 году ее завезли в Советский Союз. Маленьких рыбок в небольшом бидоне привез из Италии известный организатор борьбы с малярией врач Н. П. Рухадзе. Сначала гамбузию выпустили в водоемы Абхазии, а потом расселили по югу Украины, Северному Кавказу и Закавказью, Туркмении, Узбекистану, Таджикистану и Южному Казахстану.

Рыбка прижилась в нашей стране и принялась за работу. В значительной мере именно ей обязаны многие районы своим оздоровлением.

Гамбузия весьма прожорлива: за сутки одна рыбка съедает до 150 личинок и куколок малярийного комара. Вдобавок очень плодовита. При благоприятных условиях она может рождать мальков до шести раз в год, от 15 до 100 в одном помете. Пищу гамбузия обычно ищет в прибрежной полосе, у поверхности воды, как раз в зоне обитания личинок и куколок малярийного комара. За это ее иногда называют верховодкой. Густые заросли водных растений — препятствие для других, более крупных рыб, но не для гамбузии и ее мальков. Гамбузия расправляется не только с личинками малярийного комара, но и других комаров-кровососов, врагов всех людей и животных.

Правда, не надо забывать и того, что гамбузия по своей природе хищник. При недостатке пищи она поедает икру других рыб, молодь и даже своих собственных мальков. В водоемах с промысловой рыбой гамбузия может сильно повредить рыбному хозяйству. Поэтому выпускать ее в рыбохозяйственные пруды и реки, где происходит нерест промысловых рыб, не следует.

В СССР сейчас малярия ликвидирована. И наряду с другими медико-санитарными мероприятиями гамбузия внесла вклад в эту оздоровительную кампанию. Вот почему скромный бидон, в котором ее доставили в нашу страну, занял свое место в экспозиции сухумского музея.

С комарами и прочими насекомыми сражаются и другие рыбы. Как сообщает X. Суитмен, в 41 стране было использовано около 216 видов рыб из 30 семейств для борьбы с 35 видами комаров. Из наших рыб личинки комаров истребляют карп, сазан, плотва. Маленькие уклейки, резвящиеся у поверхности воды, подхватывают упавших в воду насекомых. По вечерам, когда тучи комаров и мошек толкутся над самой водой, уклейки выскакивают из воды, чтобы схватить пролетающих близко над водой насекомых. Другие рыбы предпочитают иное оружие.

Брызгуны, например, выслеживают добычу на растениях, спускающихся над водой, подплывают поближе, выбрасывают струйку воды, сбивают насекомое и поедают его. Эти снайперы почти не знают промахов, даже когда сбивают насекомое с расстояния в полтора метра.

Против комаров оказалось возможным использовать также карпа и сазана. На юге их стали даже выпускать на рисовые поля, где они не только истребляют личинок комаров, но и рыхлят почву, удобряют ее и поедают семена сорняков.

— А не проще ли обратиться к химикатам? — может спросить читатель. Иногда это можно сделать, но только по отношению к стоячим, безжизненным водоемам, болотам, канавам. Но если в прудах и озерах водится рыба, она обречена на гибель: доза, губительная для личинок комаров, смертельна и для рыбы, особенно для мальков. Так что естественные союзники нередко оказываются более полезны, чем самые сильнодействующие искусственные средства.

Пища амура

«…Жужжит потихоньку моторчик „чайка“. Камыши наклоняются к вам и иногда ласково скользят листьями по плечу. Спокойна Тихая Ольха. Камыши отражаются, как в зеркале, высокой стеной: вверху камыши, внизу камыши… За Лещевом камышей уже больше. Километр за километром не увидишь берега, кроме пятачков больших кочек — вода, вода и вода, а с обеих сторон камыши… И чем дальше, тем они выше и выше, в 5–6 метров… Летом Тихая Ольха нежится на солнце, разукрашенная белыми кувшинками в заводях и затишках. Местами она сплошь покрыта сочными широкими листьями этого ласкового растения. А в затонах и в самих камышах — ковер ряски. С восходом солнца ряска серебрится; к середине дня она зеленое кружево, а к вечеру или при тихом ветерке чуть-чуть краснеет. Иной раз увидишь, что на сплошном ее коврике обозначились извилистые полоски: то плавала дикая утка или лысуха; а если ряска изрезана замысловатыми виньетками, то здесь были и утята… А через полчаса ряска снова затянет дорожки утиных следов так, будто здесь никто и не был».

Этот настоящий гимн заповедному краю, царству охотников и рыболовов, принадлежит писателю Г. Троепольскому, опубликовавшему повесть «В камышах». Что и говорить, картина, созданная им, подкупает своей поэтичной красотой. И разумеется, никак уж не следует упрекать писателя, что он воспел камыши и речные заводи, где провел столько счастливых минут. Но все-таки справедливости ради приходится заметить, что могучие речные и озерные заросли с их пышной растительностью приносят не только радость, но и огорчения. И притом немалые.

Как часто мы любуемся великолепными полотнами, например, Поленова, да и многих других русских художников, изображавших с особой грустью и нежностью заснувшие лесные озера, заглохшие, словно всеми забытые пруды. Для грусти оснований предостаточно: заброшенный, зарастающий пруд — это, по сути дела, больной, умирающий водоем. На него наступают — медленно, но неумолимо, со всех сторон — камыш, осока, рогоз. Кое-где они образуют небольшие островки, разделяют пруд на части и все ближе подбираются к самому центру водной глади. Зеркальная поверхность скрывается, и на ее месте торжествуют зеленые джунгли. А в самой воде — полно всяких водных растений, водорослей. Все труднее плавать на лодке — весла застревают в подводной зелени. Рыбы становится все меньше, зато комарам — раздолье. Пруд зарастает и со временем теряет не только свое лицо, но и имя — его начнут называть болотом.

Сколько таких зарастающих прудов, озер и стариц разбросано по стране? Сотни тысяч — да куда там! — миллионы гектаров находятся на грани полного зарастания и превращения в болота.

Зарастание водоемов — большая беда. И конечно, не только для рыболовов. Огромный ущерб это приносит заводам, электростанциям, ирригационным сооружениям, каналам. На очистку водоемов от водной растительности ежегодно тратятся многие миллионы рублей. А если еще приплюсовать косвенные убытки, связанные с тем, что усложняется работа заводов и электростанций, уменьшаются орошаемые площади и в конечном счете снижаются урожаи, — получатся миллиарды.

Вот, к примеру, среднеазиатские республики. Сколько хлопот доставляет там зарастание оросительных каналов! Уменьшилась пропускная способность каналов — сократилось количество воды, попадающей на поля, а значит, и урожай сельскохозяйственных культур. Зарастание Каракумского канала на участке в 9 километров сократило расход воды на 15–20 кубических метров в сутки. Как будто не так уж много. Но за сезон это столько, сколько хватило бы для 20 тысяч гектаров хлопчатника.

Как избавиться от этого зеленого зла? И тут на помощь людям приходит… амур. Конечно, не тот крылатый шалун, спутник Венеры, чьи стрелы, не знавшие промаха, зажигали огонь любви в сердцах людей и богов.

Речь идет о белом амуре — рыбе, которая водится в бассейне реки Амур. Давно уже заметили странную привычку у этой рыбы: в половодье она выходит из реки на залитые водой луга и «выкашивает» прибрежную растительность — осоку, тростник. Иногда даже целые просеки делает в зарослях затопленной осоки. Зубы у амура острые и напоминают пилы; он перетирает жесткие растения, которыми питается. Польза от этого не только ему, но и людям, притом двойная: он и воды очистит и мясо нагуляет.

Поэтому ихтиологи и предложили переселить амуров с Дальнего Востока на запад, где они с успехом могли бы употребить свои способности на общее благо. Перевезти рыб с Дальнего Востока в западные районы не так уж сложно. Труднее заставить переселенцев размножаться в новых условиях. Но и этого в конце концов добились специалисты-ихтиологи в Туркмении, на Украине, в Краснодарском крае. Созданные там специальные хозяйства — рыбопитомники снабжают теперь мальками белого амура любые районы, которые нуждаются в них.

Амуры помогли очистить заросшие пруды в Подмосковье, где под угрозой оказалась работа гидроэлектростанции № 3 имени Классона. В кратчайший срок 400 тысяч белых амуров съели около 170 тонн подводной растительности и спасли положение.

Их использовали и в помощь Средне-Уральской тепловой электростанции на озере Исетском. На очистку его затрачивались огромные средства, пришлось содержать для этого даже специальный земснаряд. Пять тысяч белых амуров, завезенных из Краснодарского края, не только акклиматизировались в холодной воде, но и очистили полностью озеро от водорослей, получив за это прозвище «живых земснарядов».

Растут амуры необыкновенно быстро: за два лета они увеличиваются в весе с 200–300 граммов до 10–12 килограммов! За пять лет белый амур достигает метровой длины и весит 40–50 килограммов! Да это и не удивительно: за сутки одна рыба съедает зелени столько, сколько весит сама.

Среди различных водохранилищ есть и такие, к которым предъявляют повышенные требования. Например, водохранилища-коллекторы, которые снабжают водой города. Естественно, что там необходимо особенно оберегать чистоту воды. Но нередко в них вода начинает цвести, становится зеленоватой. Это значит, что в ней размножился фитопланктон.

Так называют мельчайшие растительные организмы, свободно плавающие в толще воды. Чаще это микроскопические водоросли, величина клетки которых может составлять всего 2 микрона. Бывают водоросли и покрупнее — до 2 миллиметров. Запасы фитопланктона исчисляются в наших водоемах и реках миллионами тонн. Целое богатство.

Фитопланктон — пища множества беспозвоночных животных: рачков, личинок, насекомых, червей, моллюсков. Беспозвоночных поедают мирные рыбы, тех, в свою очередь, хищные. И наконец, щуку, окуня или судака ловят люди. Нельзя ли сократить этот долгий путь в пищевой цепи? Оказалось, что и здесь можно навести порядок. Дальневосточная рыба толстолобик сама питается фитопланктоном и перерабатывает его на мясо. И растет гораздо быстрее, чем наши промысловые рыбы-хищники. Чтобы судак потяжелел на один килограмм, он должен съесть семь-восемь килограммов мирной рыбы. Толстолобик будет гораздо экономнее расходовать запасы фитопланктона, а мяса даст намного больше.

Толстолобика и белого амура можно выпускать в один водоем. Они земляки, свободно уживаются на своей родине, и в новых водоемах также мирно пасутся рядом. Ведь пища у них разная. Так толстолобик и белый амур охраняют чистоту водоемов и обеспечивают нас хорошим, вкусным мясом.

По воле человека и по собственной инициативе

Читатель, вероятно, не раз уже мог заметить, сколь несправедливые обидные прозвища и характеристики дали люди различным животным. «Плутовка лиса», «трусливый заяц», «глупый осел», «грязная свинья» — все эти оценки отнюдь не всегда соответствуют истине.

Вот, скажем, тот же заяц — вечный скиталец, готовый навострить лыжи при малейшем подозрительном шорохе, зверек, который, если довериться басням, становится смелым только во хмелю. Между тем — и уже не в баснях, а в жизни — заяц проявляет иногда удивительную отвагу, вступая в бой с хищниками, которые заведомо сильнее его. И при этом у него хватает сообразительности разнообразить методы борьбы. От орлов, например, косой отбивается сильными задними лапами, лежа на спине, и часто ломает ребра царю птиц, разрывает его грудь острыми когтями. И уж совсем отчаянным храбрецом становится заяц, если его потомству грозит опасность. Услышав крик зайчонка, родители стремглав мчатся ему на помощь, не обращая внимания на то, что противник сильнее. Однажды наблюдали, как круживший над поляной коршун пытался схватить скрывавшихся в траве зайчат. Но снизиться так и не смог: по земле носился заяц и, подпрыгивая, бил разбойника передними лапами; в конце концов когда коршун опустился до самой земли, то получил такую оплеуху, что камнем отлетел в сторону и, быстро поднявшись, вынужден был убраться восвояси. В Башкирии как-то видели аналогичную сцену: заяц гонялся за вороном, пытавшимся утащить зайчонка.

Интересно, однако, что у зайца можно развить условные рефлексы и воспитать его мужественным зверьком, способным служить человеку. Писатель В. Бианки рассказывает об одном зайчонке, воспитанном… домашней собакой. Заяц перенял от своего учителя многие собачьи повадки и вместе с ним нередко бросался на чужих собак, кусая их длинными и острыми зубами.

Несправедливо обиженным может себя чувствовать и страус. Его робость и трусость давно уже стали притчей во языцех, а так называемая «страусиная политика» является синонимом близорукости, трусливой недальновидности людей (подобно страусу, прячущему голову под крыло), предпочитающих закрывать глаза на опасности, вместо того чтобы открыто смотреть им в лицо. Разумеется, люди такие встречаются, но при чем здесь страусы?

Вообще-то говоря, страусы — птицы смирные, миролюбивые, степенные. Держатся они с большим достоинством, свысока поглядывая на окружающих — ведь рост их достигает иногда 2 метров 80 сантиметров! И о соперниках своих страус судит прежде всего именно с этих позиций. Рассерженный страус нападает на любого противника — вплоть до автомашины, — если тот ниже ростом. Но как только он столкнется с существом более высоким (а это бывает не так уж часто), страус предусмотрительно ретируется. Мне не раз приходилось наблюдать в заповеднике Аскания-Нова, как африканский страус почтительно отступал перед… высоко поднятой палкой с надетой на нее фуражкой или шляпой…

Африканские страусы дружелюбны к человеку, легко приручаются и хорошо размножаются в неволе: самка весной откладывает яйца (весом до 1800 граммов), а затем родители, сменяя друг друга ночью и днем, насиживают их.

Прирученные птицы охотно несут патрульную службу, помогая человеку оберегать стада.

«Страусы-пастухи», «Страусы-сторожа», «Страусы вместо собак» — такие заголовки можно прочитать в газетах, сообщающих о деятельности африканских страусов.

В самом деле, страусы очень быстро бегают, они очень сильны и готовы в любой момент отразить нападение врага. Их атакующее оружие — двупалая нога. Как писал С. Маршак в стихотворении «Страусенок»:

И удар этот весьма убедителен. Одним ударом страус способен перебить ногу лошади. Потому-то южноафриканские чабаны и взяли страусов себе в помощники: пока птица на посту, никакой хищник не грозит отарам овец.

В сторожа можно взять и серого журавля. В неволе он привыкает к новой обстановке, осваивается. Очень чуток к ласке и, наоборот, долго помнит обиду. Журавль — птица аккуратная, любит порядок во дворе и охраняет его. Он не терпит никаких раздоров в птичнике и прекращает их сердитыми ударами клюва.

Во многих хозяйствах Южной Америки, к северу от Амазонки, можно увидеть агами — птицу из отряда журавлиных. Крупная, длинноногая, черно-серого цвета, агами плохо летает, но хорошо бегает. Приручается она легко и быстро, и местные фермеры привлекают ее к работе в качестве надсмотрщика. Расхаживая по двору, агами строго следит за порядком: разнимает дерущихся петухов, строго наказывает их, гонит со двора чужих кур, а своих подкармливает добытым с поля зерном. Как собака, она бежит на зов хозяина, а у южноамериканских индейцев агами даже отправляется с человеком на охоту.

Надежными сторожами проявляют себя и аисты. В колхозе «За мир» Калининградской области на высоком столбе посреди двора птицефермы аисты свили гнездо и уже несколько лет выводят в нем птенцов. Куры привыкли к своим огромным соседям и даже чувствуют себя в безопасности рядом с ними. Раньше на ферму частенько наведывались хищники и даже вороны, таскавшие яйца. Однако аисты отбили у них охоту заниматься грабежом. Стоит только появиться этим разбойникам вблизи птичника, как аисты вылетают навстречу и отгоняют прочь.

Частенько в бой с хищниками вступают и домашние птицы. Но если драчливость и отвага петуха вряд ли кого-нибудь может удивить, то от кур, казалось бы, особого мужества ожидать не приходится. И все же… Однажды в Северо-Казахстанской области на выводок цыплят налетел ястреб и схватил цыпленка. В тот же миг наседка яростно набросилась на хищника. Ястреб выпустил цыпленка и перешел от обороны в контрнаступление. Курица сражалась отчаянно, но постепенно сдавала позиции. Но на выручку примчался петух, бросился в драку и добил грозного врага.

Крупные петухи, особенно тяжелых мясных пород, могут не только сбить ястреба-перепелятника, но иногда отбивают атаки и тетеревятника. В Челябинской области петух вступил в бой с коршуном, схватившим цыпленка. И уже через несколько минут изрядно общипанный хищник покинул поле боя. А победитель важно подошел к цыплятам и стал невозмутимо разгребать землю, будто ничего и не случилось.

О хищных птицах мы уже рассказывали. Они могут не только вредить, но и служить человеку. Прирученные и выдрессированные соколы, ястребы, орлы-беркуты становятся постоянными спутниками охотников. Беркут хватает добычу и в воздухе и на земле. Птиц, сурков, сусликов, зайцев и лис он мгновенно поражает своими мощными когтями, из которых один, самый длинный (до 7 сантиметров), подобен настоящему кинжалу. В Казахстане долгие годы передавались из уст в уста рассказы о беркуте Кара-тигер (черный тигр), принадлежавшем охотнику Сулейману Такырову. За 7 лет он поймал 860 лисиц, 14 волков и много разной дичи. Крупную добычу — сайгу, джейрана и волка — беркут ловит за спину и задерживает, пока не подоспеет охотник. Если жертва начнет огрызаться и повернет голову, орел молниеносно хватает ее лапой за морду, выклевывает глаза и не дает распрямиться. Хорошо выученный беркут может один на один расправиться со взрослым волком.

Вероятно, излишне говорить о том, что наиболее испытанным и старинным другом человека является собака, которую используют и для охраны, и для охоты, и для розыска преступников и шпионов. Как известно, во время войны специально обученные собаки работали как сторожа, санитары, почтальоны, подносчики патронов и даже помогали уничтожать вражеские танки, бросаясь под них с привязанными к телу минами.

Кроме разносторонних способностей, которыми отличаются собаки, они еще обладают великолепным умением приспосабливаться в окружающей обстановке, приноравливаться к своему хозяину, привыкать и привязываться к нему, прекрасно чувствуя отношение к себе, тонко воспринимая ласку и гнев, угрозу и даже насмешку. «Я знал собак, — пишет один ученый, — которые понимали все приказания своего хозяина: запирали и отпирали двери, придвигали стул, стол, скамейку, снимали с головы хозяина шляпу или приносили ее, отыскивали спрятанную вещь. В высшей степени интересно наблюдать умную собаку, как она глядит, как прислушивается, ожидая приказаний, как радуется, когда выполнит их, какое грустное у нее выражение, когда ее не берут на прогулку, как она оглядывается, забежав вперед, ожидая, какое направление выберет ее хозяин».

Словом, заслуги и таланты собак общеизвестны. Куда меньше знают люди об их родственниках — лисицах и волках, которые, оказывается, тоже, хотя и не так легко, поддаются приручению.

В мудрой и поэтичной сказке Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц» рассказывается:

— Кто ты? — спросил Маленький принц. — Какой ты красивый!

— Я — Лис, — сказал Лис.

— Поиграй со мной, — попросил Маленький принц. — Мне так грустно…

— Не могу я с тобой играть, — сказал Лис. — Я не приручен.

— Ах, извини, — сказал Маленький принц. — …А как это — приручить?

— Это давно забытое понятие, — объяснил Лис. — Оно означает: создать узы.

— Узы?

— Вот именно, — сказал Лис. — Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик… И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч диких лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете… Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка… Пожалуйста… приручи меня!

Так в сказке. А вот в своих «Рассказах и воспоминаниях охотника» С. Т. Аксаков сообщает, что знаменитый французский естествоиспытатель Ж. Бюффон действительно приручил и воспитал двух лис, которые даже ходили с ним на охоту, вполне заменяя легавых собак.

Что же касается волка, его как будто в друзья человека никак не запишешь. И не только люди, но и животные всегда готовы вступить в бой с этим хищником. Лось, например, может выдержать нападение целой стаи волков, нанося им смертельные удары рогами и острыми копытами. Однажды в Западной Сибири был убит зимой лось, на передней ноге которого, как огромная муфта, красовалась замерзшая росомаха. Видно, она рискнула напасть на сохатого, да просчиталась: лось пробил ее насквозь. Даже корова, защищая теленка, переходит к активной обороне, пытаясь взять волка на рога.

Осенью 1964 года на пастбище совхоза имени Касумова, в Азербайджане, к стаду молодых буйволят стали приближаться волки. По соседству паслись взрослые буйволы. Услышав рев малышей, они бросились к ним и, угрожающе мыча, окружили буйволят плотным кольцом, выдвинув вперед мощные рога. Ни один волк не отважился начать битву. Стая хищников отступила и скрылась в камышах.

Иногда животные приходят на помощь и человеку. В 1964 году в горах Киргизии пастух перегонял на альпийское урочище стадо яков. Внезапно появились волки. Безоружный пастух не мог противостоять одиннадцати голодным хищникам и бросился в центр стада. Яки окружили его плотным кольцом, выставив вперед крутые рога. Волки скалились, метались из стороны в сторону. Один, самый отчаянный, бросился вперед, но мощным ударом рогов был отброшен на скалу с распоротым брюхом. С воем стая обратилась в бегство. Живая крепость выдержала осаду.

В борьбу с волками вступают и лошади.

Табунщик совхоза «Сочинский» в Целиноградской области Саду Абулкасымов специально обучил жеребца Бурана бить волков. Обнаружив стаю, Саду на Буране с гиком летит им навстречу. Не выдерживают серые разбойники атаки, поворачивают — и наутек. Опущены поводья, и Буран чуть не по воздуху мчится за врагами. Такой скорости волки не выдерживают. Все тяжелее их бег, все ближе расстояние до них. Рывок — и волки настигнуты. Высоко вскидывает передние ноги жеребец и с хрустом ломает хребет первому волку. Еще рывок — и второго постигает та же участь. Даже если остальные успевают спастись, все равно два волка за день — завидный трофей. К маю 1963 года на счету Саду Абулкасымова и его Бурана было около пятидесяти волков.

Старинная пословица утверждает: «Сколько волка ни корми, он в лес смотрит». Между тем хоть и редко, волки все же могут служить человеку.

Колхозник из Рязанской области А. А. Ликучев поймал как-то весной в лесу двух волчат — совсем маленьких, едва глаза открылись. Принес домой и подсадил к собаке, которая только-только ощенилась. Собака приняла чужих детей, кормила, играла с ними. Когда волчата подросли, хозяин, искусно имитируя волчий вой, научил их откликаться, подвывать. И стал брать с собой на охоту. В лесу, на волчьих тропах, устраивалась засада. Охотник подавал сигнал — прирученный волк начинал выть. В ответ издалека раздавался вой другого волка, третьего. Постепенно волки приближались и попадали в засаду. Так с помощью прирученных волков охотник истребил немало хищников.

Прирученный волк не всегда служит человеку верой и правдой до конца дней своих. Порой в нем просыпается глубоко запрятанный, но не подавленный дикий инстинкт, и он вновь превращается в страшного зверя. Такой случай произошел в Азовском районе Ростовской области. Почтальон П. Степанников получил как-то в подарок от охотников волчонка. Около года он воспитывал его, ласкал, держал на привязи. И когда убедился, что Туман стал ручным, начал брать его с собой. Сначала водил на цепочке, а потом стал отпускать. Вместе с Туманом теперь ему не страшно было разносить почту по окрестным селам. Их крепкая дружба длилась четыре года. Но однажды почтальону пришлось заночевать в дубовой роще. И случилось неожиданное…

— В лесу я разжег костер, — рассказывает П. Степанников, — и прилег на зеленой травке под старым суковатым дубом. По другую сторону костра лежал Туман. Спать не хотелось. Лесной аромат действовал бодряще. Примерно около полуночи волк встал, посмотрел в мою сторону и пошел в лес. Где он был, неизвестно. Только когда вернулся, подошел к костру и стряхнул с себя воду. От этой недоброй шутки моментально погасли веселые язычки пламени, но огонь еще остался. Наблюдая за зверем, я притворился спящим. Волк снова ушел в лес. Пробыл он там значительно дольше, чем в первый раз. В это время я подложил в костер сухих веток, оставил пиджак, а сам с ружьем влез на дерево. Волк вернулся, как и первый раз, выкупанным, подошел к костру и окончательно потушил его. Потом с присущей ему звериной хваткой бросился на мою одежду и стал ее рвать. В этот момент я в упор выстрелил и наповал убил своего «охранника»…

Пример, как видим, полностью подтверждает правильность пословицы, о которой говорилось выше. И даже поведение всемирно известного Белого клыка, вернувшегося к своему хозяину Серому бобру, не может реабилитировать волков и укрепить доверие к ним, несмотря на все симпатии, которые вызывает прославленный герой повести Джека Лондона.

Своеобразным биологическим оружием защиты и нападения могут стать… пчелы. Во времена третьего крестового похода 1189–1192 годов английский король Ричард Львиное Сердце атаковал город и крепость Акру, забросив с помощью катапульты через стены несколько сот ульев с пчелами. Сарацины бежали под жалами обезумевших пчел, а крестоносцы, защищенные своими доспехами, легко взяли город. Трудно сказать, знали ли об этой военной хитрости забастовщики из американского города Детройта, однако, когда им пришлось защищаться от полицейских, они тоже призвали на помощь пчел, начинив ими бомбы.

Многие животные помогают людям бороться с вредителями и болезнями растений не только прямо, уничтожая их, но и, так сказать, косвенно. При этом их даже не обязательно приручать. Картофель, например, подвержен вирусному заболеванию, нарушающему его развитие и снижающему урожайность. Для агрономов очень важно установить заранее, болеет растение или нет. Но как? Роль диагностов с успехом, оказывается, могут выполнить… зайцы. Венгерский ученый Иштван Шарван выделил вирус картофельной болезни и привил его зайцам. В результате такой вакцинации в крови зайцев образовались специфические антитела. Изготовленная из крови зайцев сыворотка используется теперь в качестве индикатора: если смешать с ней каплю сока, выжатого из ботвы картофеля, и сок помутнеет, значит растение заражено, в соке есть вирус.

А сколько таких неожиданных открытий еще предстоит! Ведь тайны природы неисчерпаемы, и очень многое в мире животных остается скрытым от нас. И кто знает, на что еще будут способны животные, которые пока числятся в списке врагов человека. Разве кто-нибудь поручится, что эта оценка окончательная и бесповоротная?

Природа не храм, а мастерская

Природа может действовать на человека по-разному. Иногда она восхищает, иногда подавляет своим величием, она бывает ласковой и грозной, она поражает многообразием форм жизни и неумолимостью своих суровых законов, перед которыми веками трепетал в страхе человек.

Как писал Н. Заболоцкий:

Когда-то первобытные люди одушевляли природу, населяли ее богами, демонами, властвовавшими над стихиями. Со временем наука свергла божества с их пьедестала и убедительно доказала, что природа не испытывает ни злых, ни добрых чувств к человеку.

«Вечная краса» природы, как писал Пушкин, и в самом деле заслуживает восхищения. Однако человек рожден не только для того, чтобы созерцать, но и творить, преобразовывать мир, постигать его законы и овладевать ими.

«Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», — говорил И. С. Тургенев.

Сходную идею высказал, хотя он подошел к вопросу о природе с другого конца, английский писатель Джеймс Олдридж в романе «Охотник»: «Природа и все в ней враждебно человеку. Природа уничтожила бы людей, если бы они общими силами не добились победы над ней и не стали управлять ею». И хотя власть стихии над человеком несколько преувеличена, все же мысль о его победе над силами природы вполне правильна.

«Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача», — писал И. В. Мичурин.

Раскрывая секреты природы, человек использует их для своих целей. Это видно и из того, как он борется с вредителями, учитывая сложные взаимосвязи в животном и растительном мире.

Специалисты по защите растений и агрономы-практики нередко спорят, что важнее — химический или биологический метод борьбы с вредителями. Это вызвано восторженной хвалой по адресу химического метода губительного действия ядов на вредных насекомых и недооценкой роли биологической защиты. А спорить, собственно, и нет особой нужды. Просто в зависимости от конкретных условий нужно применять комплекс мероприятий с разумным, гармоническим сочетанием всех известных и общедоступных методов. Но при этом никогда нельзя забывать одно условие: химические средства не должны вредить нашим многочисленным помощникам, полезным животным.

Нерациональное применение ядохимикатов часто ведет к гибели не только вредных, но и всех других насекомых и даже птиц и млекопитающих, естественных врагов вредителей. Ведь ядовитые препараты — не волшебные пули, нацеленные только на врагов. Они бьют и правого и виноватого, и врагов и друзей. Зарубежные энтомологи давно уже убедились в этом на горьком опыте.

Особенно богата такими наблюдениями практика применения ядохимикатов в США, Англии и Канаде. Здесь из года в год увеличивалось производство ядохимикатов и, разумеется, масштабы использования их. В США, например, в 1947 году ядохимикатов было произведено 120 тонн, а в 1960 году — уже 320 000 тонн. А вот и примеры последствий массового применения этих препаратов. В штате Иллинойс (США) большие площади древесных насаждений обработали дильдрином от вредителей. В результате, как сообщило Общество орнитологов, там погибло 80 процентов птиц. Насекомые — и вредные и полезные — выползали на поверхность земли, птицы поедали их и погибали. Отравление птиц вызывала и вода, которую они пили из ручейков и луж. В обработанном районе отмечено почти полное уничтожение скворцов, фазанов, перепелов, дроздов и других птиц. Птицы, оставшиеся в живых, в большинстве случаев стали неполноценными. Многие из них перестали гнездиться и откладывать яйца. А у тех, что откладывали яйца, не выводились птенцы или, если и выводились, то слабо развивались, были неполноценными и вскоре погибали.

Американский исследователь Р. Карсон сообщает, что по данным на 1963 год, в почве яблоневых садов США уже содержалось до 125 центнеров на один гектар чистого препарата ДДТ. А это угрожает и жизнедеятельности полезных обитателей почвы.

Специалисты пишут, что морские воды вокруг Англии и стран северо-западной Европы в значительной степени загрязнены инсектицидами, которые частично смываются с обрабатываемых земель и переносятся реками в море. Установлено также, что в яйцах 52 видов морских птиц присутствуют остатки ядов. Это следствие загрязнения ими моря.

Аналогичные поучительные примеры описаны и в Канаде. Так, с целью истребления вредителей свыше трех миллионов гектаров лесов, примыкающих к реке Мирамиши, были обработаны инсектицидами — препаратом ДДТ в виде масляной суспензии. Через два-три дня в реке начался замор рыбы. Она всплывала на поверхность, прибивалась к берегу. Сюда слетались птицы, поедали рыбу и отравлялись сами. В реке погибли рачки, раки, жучки и прочие обитатели — пища рыб. Это нарушило питание заплывавших в реку для нереста океанских лососей, а также их мальков, скатывающихся в океан. После обработки лесов ядохимикатами все изменилось и в реке и в лесу. Произошла массовая гибель насекомых — вредных и полезных — как наземных, так и обитавших в почве. Трава и почва стали источником смерти. Опадающие листья, ветки, сучья вносили в почву яд. Такие же последствия имела обработка семи миллионов гектаров лесов в провинции Квебек.

К сожалению, такой «опыт» накапливается и у нас. По наблюдениям сотрудников Казахского института защиты растений при опылении плодовых лесов Заилийского Алатау препаратом ДДТ, направленным против яблонной моли, погибли не только все лесные насекомые, но и все насекомоядные птицы. Теперь уже общеизвестно, что уничтожение полезных животных нередко сопровождается вспышкой массового размножения вредителя, который чувствует себя вольготно, лишившись естественных врагов. Так случилось, когда обрабатывали растения, чтобы погубить паутинного клещика. Оказалось, что на него некоторые препараты действуют… как стимуляторы роста. Наблюдения помогли установить и такой факт: при опрыскивании шелковицы ядами против червеца Комстока раствор полностью убивает и смывает с деревьев псевдафикуса, врага червеца, а сам вредитель погибает лишь на 80–90 процентов.

Многие насекомые-вредители, питающиеся растениями, которые часто обрабатываются ядовитыми веществами, постепенно привыкают к ним и передают этот иммунитет своему потомству. В ряде стран Европы через 5–6 лет мухи, например, стали устойчивыми к препарату ДДТ.

При сплошной обработке полей и садов ядохимикатами гибнут также насекомые — опылители растений: осы, пчелы, шмели, мухи, наездники.

Следовательно, шаблонное применение того или иного средства или метода может дать обратный результат.

Бесспорно, химическая борьба — очень эффективный, надежный и часто почти единственный способ быстрого спасения урожая от размножившегося в массе вредителя. Все дело только в том, как, где и когда применить химические средства.

Вот пример удачного применения химии в борьбе с грызунами. Мы уже рассказывали, как осенью с полей сбегаются мыши полевки в стога соломы, прячутся в ней и превращают ее в труху. Ждать, что туда придут хорьки, ласки или кошки, не всегда приходится. И тут помогает химия. В последние годы осенью, при первых заморозках, в стога вводят аммиачную воду, воздух насыщается парами аммиака, и грызуны погибают. А соломе это не вредит — наоборот, она становится более съедобной и питательной для скота.

Химические методы борьбы не так уж просты и дешевы. Для обработки 1,2 миллиона гектаров полей только в Ставропольском крае требовалось 3600 тонн зерна, 108 тонн растительного масла и не менее 140 тонн дефицитного фосфида цинка!

Как тут не помянуть добрым словом наших помощников — птиц и зверей, которые, охотясь за грызунами, снижают их численность и уменьшают причиняемые ими убытки. Ведь биологические методы в 10–20 раз дешевле химических и в то же время обеспечивают более надежную охрану растений от вредных насекомых.

Различные звери, птицы, жабы, ящерицы, насекомые-энтомофаги, действуя сообща, постоянно уничтожают массу вредных животных и тем самым поддерживают необходимое для человека соотношение сил в природе, уменьшают убытки. Все они добровольные, постоянные и почти всегда бесплатные наши помощники. Если же им помочь, где жильем, где подкормкой, а где и размножением в лаборатории, этих помощников станет больше, больше будет их помощь, выше урожай на полях, огородах, в садах и лесах.

Правда, далеко не всегда один полезный вид в состоянии одолеть множество разноликих врагов, даже такие универсальные бойцы, как муравьи. Нужно объединить усилия птиц, муравьев, летучих мышей, землероек, ежей, барсуков и полезных насекомых, и только такое генеральное наступление на всех фронтах приведет к успеху.

Но для этого необходимо прежде всего помочь нашим союзникам и друзьям. Для птиц следует создавать искусственные гнездовья, развешивать скворечники, синичники, дуплянки, домики, учитывая при этом различные склонности птиц к соседству со своими собратьями.

В тех районах, где создаются новые леса и лесополосы, очень важно бывает заселить их полезными птицами и зверями. Они ведь также нуждаются в защите от вредных насекомых и грызунов. Конечно, эту работу должны организовывать знающие люди, зоологи, чтобы не допустить ошибок и не завезти таких животных, которые могут принести больше вреда, чем пользы.

Легче заселять леса разными зверями. Перевезенные в новые леса и выпущенные там, они расселяются, перекочевывают, выбирают себе подходящие места для жительства и дают потомство. Труднее переселять птиц, которые очень привязаны к родным местам, где они выросли и где жили сотни поколений их предков.

Ведь если птицу увезти далеко от гнезда и выпустить в новом месте, она не останется здесь жить, а улетит обратно, невзирая на сотни и тысячи километров. Ученым, однако, удалось выяснить, что этот инстинкт у птиц не врожденный, а развивается после вылета птенцов из гнезда. Постепенно, изучая гнездовую территорию, они осваивают ее, свыкаются с ней. Условный рефлекс привязанности к жилью развивается в сравнительно долгие сроки. Значит, чтобы птицы оставались жить на новых местах, нужно перевозить не взрослых птиц, а маленьких птенцов. Там они вырастут, освоятся, а на другой год весной прилетят, вернутся для выведения потомства. Первые же массовые опыты подтвердили это.

Поселенцы нуждаются в особой заботе. Есть птицы, которых ни дуплянкой, ни скворечней не соблазнишь. Они сами вьют гнезда. Это соловьи, славки, пеночки, дрозды, иволги. Им нужен густой подлесок, кустарник, «первый этаж леса», где бы они могли спокойно селиться, устраивать гнезда и выводить птенцов в полной безопасности от соколов и ястребов. Поэтому для них и насаждают в лесных полосах кустарники: желтую акацию, рябину, боярышник, жимолость, бузину, терн, облепиху, калину, черемуху.

Разумеется, переселение животных и растений на новые места требует серьезного подхода к делу. Иначе может случится нечто подобное тому, что произошло с кроликами в Австралии или с оленями в Новой Зеландии. Раньше в Новой Зеландии оленей не было. Осваивая эти острова, европейцы завезли туда 10 видов оленей. Олени быстро акклиматизировались, а поскольку ничто им не угрожало, размножились в таком количестве, что стали грозой лесов и пастбищ. Пришлось ограничивать их численность. Начиная с 1930 года в Новой Зеландии было отстреляно 3 миллиона животных. Однако и этого оказалось недостаточно, и в последние годы оленей там истребляли отравляющими веществами.

Многие виды животных, вроде сайгаков, соболей, требуют охраны. Но бывает и так, что привилегий удостаиваются животные, явно того не заслуживающие.

В Индии, например, на 430 миллионов населения приходится 43 миллиона обезьян, преимущественно макак-резусов. Они приносят неимоверный вред: опустошают поля, огороды и сады, уничтожают массу плодов, фруктов, овощей, посевы зерновых. В селах и городах обезьяны залезают в дома и квартиры, крадут все, что плохо лежит, безобразничают, портят вещи — словом, ведут себя так, будто им все дозволено. Увы, так оно и есть: их безнаказанность объясняется тем, что обезьяны в Индии считаются священными и неприкосновенными.

Методы борьбы с вредителями многообразны и далеко не изучены полностью. Но даже то, что известно, может приносить огромную пользу стране. Если борьба будет вестись на строгой научной основе, с учетом всех местных условий, только наша страна дополнительно получит различных продуктов полеводства, овощей, технических культур, фруктов и ягод на сумму в 6 миллиардов рублей ежегодно. А затраты составят всего лишь 500 миллионов рублей. Игра стоит свеч!

Биологическая борьба включает в себя еще и разработку методов повышения устойчивости растений к вредным насекомым и болезням. Примером этого может быть выведение сортов растений, имеющих иммунитет к заболеваниям или противостоящих вредным насекомым. Кое-что в этом отношении уже сделано учеными: выведены ракоустойчивые сорта картофеля, заразихоустойчивые сорта подсолнечника, филлоксероустойчивые сорта винограда, сорта картофеля и помидоров, устойчивые к грибковому заболеванию — фитофторе и т. д. Но это еще только начало.

Хотя и многочисленны враги человека в природе, он в состоянии справиться с ними, разумно используя биологическую защиту, химические средства, агротехнические приемы. Нужно только засучить рукава и работать. Как справедливо утверждал еще три с половиной века назад английский философ Френсис Бэкон: «Не сетуйте на природу, она сделала свое дело; очередь теперь за человеком».