Клос был обеспокоен. Он торопился, как можно быстрее добраться до Сен-Жиля. Видимо, Центр сообщил по своим каналам о его выезде и кто-то уже ожидает его. Если он снова лишится связи… Об этом лучше не думать. Уже дважды с ним такое случалось, и он знал, что, когда агент теряет контакт с Центром и вынужден все брать на себя, он чувствует полное одиночество и его работа практически теряет смысл. Но и в такой обстановке разведчик обязан продолжать выполнение задания с учетом сложившихся обстоятельств, надеясь на память и отработанный механизм безошибочного самостоятельного принятия решения, запоминая и фиксируя все, что может быть полезным для Центра. Сознание того, что с трудом и риском добытая ценная информация, которую не передадут в Центр вовремя, окажется уже ненужной, не может не беспокоить и не волновать настоящего разведчика. Поэтому Клос стремился быстрее приехать в Сен-Жиль и установить контакт с тем, кто должен был по приказу Центра помочь ему в выполнении нового задания.

Вчера он удивил медицинскую комиссию госпиталя, где все еще находился после контузии, тем, что отказался от положенного ему отпуска и попросил как можно быстрее отпустить его в часть согласно имеющемуся у него служебному предписанию. Комиссия, которая еще не встречалась с подобным служебным рвением, восприняла просьбу Клоса как признак еще продолжавшегося шока после контузии. Однако, посоветовавшись, врачи решили: если обер-лейтенант Клос чувствует себя уже здоровым и настаивает на выписке, он может отправляться в свою часть.

Как назло, поезд, в котором ехал обер-лейтенант, прибыл в Париж почти с двухчасовым опозданием. Клос никого не спрашивал о причинах опоздания – и так все было понятно. Когда поезд приближался к Парижу, в окнах вагона мелькали разбомбленные пригородные вокзалы, разрушенные пристанционные постройки, дома, целые железнодорожные составы, наскоро восстановленные мосты. Авиация англосаксов действовала безнаказанно.

Поскольку в Сен-Жиль предстояло прибыть только через четыре часа, Клос решил, что неплохо было бы еще до приезда в Нормандию, из Парижа, сообщить Центру о своих дорожных приключениях и о том, что он прибудет в назначенное место с двадцатидневным опозданием.

Год назад он был в Париже. Клос знал, что где-то в Восемнадцатом округе находится конспиративная квартира. Он смутно припомнил небольшую третьеразрядную гостиницу. В вестибюле ее пол был выложен терракотой. Клос помнил также полную регистраторшу, мимо которой надо было молча пройти, прежде чем откроешь дверь с надписью: «Администрация». И это все.

Клос вошел в метро, посмотрел на маршрутную схему, пытаясь найти нечто такое, что напомнило бы ему о той гостинице. Он быстро нашел то, что искал: «Анвер» – так называлась станция. Теперь он все вспомнил. По выходе из метро необходимо пересечь улицу и идти по правой стороне тротуара в сторону музея, за белым зданием которого находилась улица… И он вспомнил, что эта улица Труа Фрер, а гостиница – «Идеаль».

Осторожно, с каким-то внутренним волнением, Клос вошел в вестибюль гостиницы, увидел терракотовый пол и узкое окошечко регистратуры. Неожиданно из окошка показалась голова незнакомого мужчины.

– Вы к кому?

– К хозяину, – ответил обер-лейтенант и направился к двери администратора.

– Вы куда? – спросил мужчина. – Разве вы не знаете? Он уже полгода как депортирован. – А потом, разглядев мундир немецкого офицера, мужчина добавил: – Я новый владелец гостиницы и ничего общего не имею…

Когда он закончил объяснение, Клоса уже не было в вестибюле. Так исчез единственный шанс связаться с Центром и доложить о положении, в котором он оказался в силу обстоятельств.

Действительно ли прежнего владельца гостиницы депортировали или, может, по приказу Центра изменился адрес конспиративной квартиры?

Клос зашел в первый попавшийся ресторан, наскоро пообедал и отправился в небольшой кинотеатр. Во время демонстрации военной хроники зрители, не стесняясь, свистели и хохотали. Клос с удовлетворением отметил, что еще год назад ничего подобного в Париже не было. Когда он вышел на улицу, уже стемнело. Идя к станции метро, Клос купил у уличного продавца жареные каштаны. Необходимо попробовать, действительно ли они самые лучшие на площади Пигаль.

Поезд Париж – Сен-Жиль вышел с опозданием. Двигался он медленно, ибо англичане снова разбомбили какую-то узловую железнодорожную станцию и мост на пути следования. И лишь только ранним утром следующего дня обер-лейтенант добрался до места назначения.

В комендатуре Клос узнал, что полковник Элерт выехал по заданию и возвратится только во второй половине дня. Клос оставил в проходной свой чудом уцелевший после бомбежки чемодан (его вытащили из-под груды обломков) и вышел на улицу, чтобы осмотреть город. Моросил мелкий дождь, сырой ветер с моря проникал сквозь тонкий плащ. «Холоднее, чем в Польше», – подумал Клос. Он оказался напротив гостиницы «Мажестик», у входа которой на обычной доске было написано кривыми буквами: «Офицерское казино». Решил войти, чтобы выпить что-нибудь горячего и отогреться.

В конце зала какой-то щуплый лейтенант с моноклем в глазу пытался играть сам с собой на бильярде. Шары с треском валились в лузу.

Клос выпил поданную ему чашечку кофе, рюмку коньяка, но все еще чувствовал себя продрогшим. «Видимо, еще не окреп после госпиталя», – решил он. Подошел к бильярдному столу.

– Сыграем? – предложил Клос.

Лейтенант ни слова не говоря, подал ему кий и мел.

Начали первую партию. Ее Клос позорно проиграл. Лейтенант с моноклем молча, даже не улыбнувшись, записал результат на черной доске, висевшей на стене. Клос предложил реванш. На этот раз щуплому лейтенанту поначалу не везло, но к концу Клос снова уступил ему.

– Выпьем, – предложил победитель. – Мое имя фон Ворман. Эрик фон Ворман.

– Рад познакомиться – обер-лейтенант Ганс Клос. Позвольте мне, как проигравшему, угостить вас, господин лейтенант фон Ворман.

– Вижу вас впервые, господин обер-лейтенант, – проговорил Ворман, когда они уселись за маленький столик с мраморной столешницей и металлическими ножками.

– Это естественно, – ответил Клос. – В Сен-Жиль я прибыл два часа назад. Не успел даже представиться своему шефу.

– Значит приехали только что, господин обер-лейтенант! – уточнил фон Ворман. – Если вы прибыли в распоряжение полковника Элерта, то мы – коллеги. – И добавил: – Я рад, что наконец-то буду иметь приятного партнера для игры в бильярд.

– Мне тоже приятно было познакомиться с вами, господин фон Ворман. Но, как вы убедились, бильярдист я слабый, дважды проиграл.

– Нет ничего удивительного, что вы, господин обер-лейтенант, проиграли. Я отличный игрок. В этом паршивом городишке можно умереть со скуки, если бы не этот стол… – указал он на бильярд. – И еще в этом Казино всегда в избытке выпивка. Вы откуда приехали? – спросил неожиданно фон Ворман.

– Из госпиталя, – ответил Клос. – Из Висбадена. – Он рассказал фон Борману, как разбомбили поезд, которым он должен был приехать в Сен-Жиль еще три недели назад.

Фон Ворман в свою очередь поведал Клосу, как оказался здесь. В этой ужасной дыре, где нет ни одного порядочного человека.

– Так значит вы, господин обер-лейтенант, как говорят фронтовики, побывавшие после ранения в госпитале, – выздоравливающий, – витиевато проговорил фон Ворман. – Завидую вам. Видимо, получили отпуск и прекрасно провели время.

Клос ничего не ответил, и Эрик продолжал:

– Готов биться об заклад, что господин обер-лейтенант провел отпуск в Париже. Для нас, немцев, Париж, что называется, настоящий рай на земле.

– Великолепно сказано! Но думаю, Париж – это нечто большее… – усмехнулся Клос.

– Париж, Париж, сладкий Париж… – вздохнул фон Ворман и, наклонившись к Клосу, тихо проговорил: – В Париже самые лучшие каштаны на улице Пигаль…

Клос онемел. Это было так неожиданно, что в первую минуту он не мог произнести ни слова. Чтобы Центр имел двух агентов в офицерских мундирах абвера, да еще в таком убогом месте как Сен-Жиль? Такое казалось ему невероятным. Однако же пароль произнесен правильно и он должен ответить. Клос колебался, интуитивно чувствуя недоверие к этому тщедушному лейтенанту. Но вместе с тем Клоса сверлила мысль, что не один он боец подпольной армии, одетый в мундир офицера вермахта. Есть и другие. Может, фон Ворман – один из них?

Лейтенант вынул из глаза монокль и нервно крутил его в костлявых пальцах, пристально глядя в лицо Клосу и с нетерпением ожидая, что он скажет.

– Сюзанна любит их только осенью, – спокойно ответил Клос, даже не посмотрев на фон Вормана. Большим усилием он скрыл нервную дрожь. – Она пришлет вам свежую партию.

– Ну, кажется, все в порядке, обер-лейтенант Клос. Ваше имя Ганс, да? – Фон Ворман снова вставил монокль в глаз.

– Да, – ответил Клос машинально. – Какие передали для меня инструкции?

– Опоздал ты, Ганс, – сквозь зубы процедил Эрик. – Слишком поздно. Это плохо.

Клос подумал, что фон Ворман напоминает ему змею, которая ужалив свою жертву, наслаждается победой. Однако тут же отмел это сравнение.

Оба одновременно повернулись и увидели в двери унтер-офицера, который, прищелкнув каблуками, доложил:

– Просят к телефону господина лейтенанта фон Вормана.

– Мы еще поговорим, Ганс, у нас так много дел, которые необходимо обсудить. Надеюсь, ни один из нас не собирается покидать Сен-Жиль, правда? – И, не дожидаясь ответа, фон Ворман последовал за унтер-офицером.

Идя в штаб, Клос размышлял о встрече в казино с лейтенантом фон Борманом.

Несколько лет тяжелой и опасной работы в самом логове врага научили его необходимости доверять каждому, кто назовет пароль. С какими только людьми не приходилось ему встречаться, поддерживать контакты и сотрудничать! С босяками, аристократами, женщинами легкого поведения, незаурядными интеллектуалами и неграмотными батраками…

Внешний вид и манеры еще ничего не значат. И если фон Ворман наш человек и скрывается под маской немецкого офицера-аристократа, то нельзя не признать, что его прикрытие весьма удачно. А это самое важное для разведчика. Сжиться со своей маской и вести агентурную работу – это большое искусство, здесь нужны огромная сила воли, выдержка и смелость.

… Полковник Элерт бегло просмотрел документы, поданные Клосом, потом внимательно окинул взглядом стройную фигуру молодого офицера.

– Ожидаю вас почти месяц, господин обер-лейтенант Клос, почти месяц, – подчеркнул полковник.

– Прибыл прямо из госпиталя. Отказался от отпуска.

– Это указано в ваших документах. Достойно похвалы. Прошу садиться. Сигару или сигарету? – Полковник прикурил от огня, поднесенного Клосом. – Я просил, чтобы прислали офицера, который знаком с переброской агентов. Имеете ли вы подобную практику?

– Да, я занимался подготовкой агентов в Кольберге, в школе абвера.

– Прекрасно. Ваш опыт нам необходим. Дело не терпит отлагательства. Только не думайте, господин обер-лейтенант Клос, что вы приехали отдыхать. Англосаксы готовятся высадить морской десант. Это точно установлено разведкой, только нам еще не известно, где и когда это начнется. Может быть, на Балканах, а может, в Марселе или Тулоне, но не исключено, что и здесь, на побережье, в Сен-Жиле. Мы должны точно знать о времени и месте высадки англосаксов, поэтому необходимо как можно быстрее забросить наших агентов в Англию. Видимо, вам известно, что я полковник Элерт. И должен вас предупредить, господин обер-лейтенант, что перед моей фамилией нет никакого «фон». Я родом из Брема, из семьи торговцев и не терплю пижонов и аристократов, которые спят с моноклем в глазу и ходят так, будто на них римские доспехи…

Клос усмехнулся – полковник нарисовал точный портрет фон Вормана.

– Господин полковник, я также недолюбливаю пижонов и аристократов.

– Ну и прекрасно. Кажется, мы поняли друг друга. В нашей работе, обер-лейтенант Клос, не всегда бывают чистые руки и Деликатные манеры… Сегодня вы можете заняться своим устройством. Вам выделят подходящую квартиру, познакомьтесь с этими убогими местами, а завтра приступайте к работе. В помощники дам вам некоего лейтенанта Вормана. Фон Вормана, – поправился полковник с усмешкой. – Потом вы узнаете, что это за тип. Его отец генерал, достаточно известная личность. – На мгновение шеф помрачнел, а потом, как бы отметая недобрые мысли, добавил: – Но его отпрыск до этого не дослужится. Как говорят там, в генерал-губернаторстве: «На злотый амбиции и на грош амуниции». Надеюсь, вы, господин обер-лейтенант, понимаете, что я хочу этим сказать?

– Так точно, господин полковник. Я отлично вас понимаю.

Унтер-офицер из интендантства предложил Клосу проводить его в выделенную квартиру, но обер-лейтенант, поблагодарив, отказался от помощи. Распорядился только, чтобы на квартиру доставили его чемодан.

После шквального ветра и четырехбального шторма на море погода понемногу устанавливалась. Прояснялось. Сквозь поредевшие тучи прорезались бледные лучи солнца. Без особого труда Клос вышел на нужную улицу и отыскал виллу под номером 5, где ему была выделена квартира. Старая женщина– хозяйка и единственная жительница виллы – молча провела его в дом и показала комнату, из которой через большое венецианское окно можно было обозревать приморскую панораму– расположенный террасами городок Сен-Жиль, а за ним синеватую даль моря. Она сняла с огромной кровати ярко-красное покрывало, а со стены – фотографию мужчины в мундире французского офицера времен первой мировой войны, с молодцевато подкрученными усами, и тихо закрыла за собой дверь.

Клос прилег на кровать и мгновенно уснул. Разбудил его тихий стук в дверь. Он встал, повернул ключ в замке. На пороге стояла молодая женщина.

– Доставили ваши вещи, – сказала она.

– Я был уверен, – проговорил Клос, – что в этом доме проживает только одна старая дама, та самая, которая проводила меня в эту комнату.

– Да, вы не ошиблись, – ответила женщина. – Позвольте войти. Я вышла в город за покупками и, пользуясь случаем, решила навестить вас.

– Прошу, прошу… – Клос пододвинул ей кресло. – Не ослышался ли я? Вы пришли меня навестить?

– Сен-Жиль небольшой городок, господин обер-лейтенант. И, как говорят, земля слухом полнится. Приезд каждого нового человека не может не привлечь внимания здешних обывателей, а ваш унтер-офицер из интендантства – человек не из скрытных. Поэтому нетрудно было узнать, что имя вновь прибывшего офицера Ганс Клос.

– Не понимаю, – сухо проговорил он, – зачем вы пришли? Кого ищите? Ну и что из того, что мое имя Ганс Клос? – Обер-лейтенант внешне был спокоен, но внутренне напряжен до предела.

– Я пришла навестить обер-лейтенанта Клоса и теперь уж точно знаю, – сделала она упор на слове «точно», – что именно вам я должна кое-что сообщить.

– Прошу, говорите, – произнес Клос и уже по ее губам понял, что она хочет сказать.

– В Париже самые лучшие каштаны на площади Питаль.

Клос вынул сигарету, закурил сам и угостил женщину. Решил выиграть время. Он понимал, что вокруг него затягивается сеть.

– Итак, вы пришли, чтобы сообщить мне, какие вкусные каштаны на площади Пигаль? Я недавно был в Париже, пробовал каштаны, и кто знает, действительно ли они самые лучшие на площади Пигаль? Думаю, что они не очень отличаются от каштанов с площади Опера.

– Пожалуйста, не притворяйтесь, господин обер-лейтенант, – сказала женщина серьезно. – Две следующие части пароля вам хорошо известны, как и мне.

– Пароля? Прекрасно, мадемуазель. Но вы отдаете себе отчет в том, что если я не получу от вас точных объяснений по этому вопросу, то прикажу немедленно арестовать вас?

– Понимаю, – забеспокоилась она. – Видимо, случилось несчастье и кто-то уже приходил к вам с этим паролем…

Клос молчал. Может быть, это провокация? Если так, то шитая белыми нитками. Хотя Элерт не похож на такого простака, чтобы подсылать эту женщину. И вдруг Клоса пронзила мысль: «А фон Ворман? Не провокатор ли он? Если так… »

Гостья не выглядела запуганной. Она держалась свободно, уверенно, хотя в глазах ее можно было заметить тревогу.

– Вы ведете опасную игру, я офицер абвера.

– Мне это известно. Прошу выслушать меня внимательно. – Она подошла к двери, открыла, снова закрыла ее и заперла на ключ. – Три недели назад нам не были известны ваше имя и фамилия. Мы имели только ваши приметы. Наш человек был неосторожен. Выполняя задание, он был тяжело ранен и попал в руки немцев. Они могли вытянуть из него пароль. Каждый, кто обратиться к вам с этим паролем, – провокатор.

– Итак, вы…

– Вы можете найти меня в пансионате «Лё Тру», мое имя Жанна Моле. Дорогу в пансионат вам покажет каждый немецкий офицер.

– Не понимаю, о чем вы говорите?

– Когда поймете, пожалуйста, приходите.

– А если я прикажу вас арестовать?

– Вы не сделаете этого, «J-23». Понимаю, что ситуация глупая, она противоречит здравому смыслу и тем более всем правилам нашей работы, но у меня не было другого выхода и я боялась, что кто-нибудь меня опередит. А теперь прошу вас, выйдите из дома и посмотрите, не крутится ли вокруг кто-нибудь подозрительный. В ближайшее время я вас навещу, если все будет в порядке. Я отношусь к тем женщинам, которых нередко можно встретить в обществе немецких офицеров, – сказала она со злостью.

Улица была безлюдной.

– Прошу вас все выяснить, и как можно быстрее. Желательно – не позже сегодняшнего вечера, – предупредила женщина уже из прихожей. – Если случилось что-либо опасное, то решим вместе, что делать дальше. Без нас вам не обойтись. Вы немец?

– Нет, – ответил он машинально и сразу же понял, что одним этим словом выдал себя Жанне Моле, поэтому продолжать игру нет смысла. – Случилось нечто опасное, – тревожно проговорил Клос, – очень опасное. Приду к вам сегодня вечером, если представится возможность. – Это означало, что он придет, если до того времени Ворман не выдаст его полковнику Элерту. Другими словами – придет, если будет жив, ибо взять себя живым он не даст.

Жанна на прощание только кивнула. Она также все поняла.