Уже неоднократно отмечалось, что в механизмах суффиксации доминируют по своей активности словообразовательные типы и модели имен существительных [Винокур 1929; Мучник 1971; Земская 1992; Панов 1999]. Этот вывод подтверждает и исследуемый нами материал эмигрантской прессы, поэтому основное внимание будет уделено именно образованию имен существительных. Рассматриваются также некоторые словообразовательные типы и модели в образовании имен прилагательных, глаголов, наречий, но в гораздо меньшем объеме, чем суффиксальное образование существительных. Изложение суффиксальных особенностей разных частей речи не преследует цели полного и исчерпывающего описания всех производных в эмигрантской прессе, но осуществляется как контрастивное сопоставление слов, встретившихся нам в эмигрантской публицистике, на фоне предшествующего языкового состояния (XIX – начало XX в.), а также изменений, произошедших в революционную эпоху и отраженных по свежим следам в исследованиях того времени. Такой сопоставительный анализ позволяет, на наш взгляд, получить достаточно объемное представление о словообразовательных механизмах, типах и моделях в области суффиксации, представленных в одной из разновидностей эмигрантского узуса – газетно-журнальной сфере.

 

1.1. Номинативные функции суффиксации

 

1.1.1. Суффиксация абстрактных существительных

Суффикс -изм. Среди имен существительных мужского рода с отвлеченным значением В. В. Виноградов называл суффикс – изм самым продуктивным [Виноградов 1986: 100]. Действительно, придя в русский язык в XVIII в. и заметно активизировавшись в XIX в. [Сорокин 1965], данный суффикс служит для обозначения «отвлеченных понятий, названий учений, общественных, политических, научных взглядов и направлений, названий действий, состояний, качеств, склонности к чему-нибудь» (такую широкую семантическую характеристику субстантивов на – изм в русском языке давал В. В. Виноградов). К концу XIX в. суффикс – изм настолько освоился в русской словообразовательной системе, что создавал производные с русскими основами, не только нейтральными в стилистическом отношении, но и разговорными. Наиболее жизненными словами на – изм оказываются обозначения философских, религиозных течений, направлений мысли или эпох правления того или иного политического деятеля; напротив – обозначения каких-либо политических, идеологических быстро возникающих и также быстро исчезающих явлений (особенно от имен политических лидеров) представляют собой чаще всего сиюминутные речевые образования.

Эмигрантская публицистика дает довольно разветвленную сеть существительных на – изм.

1. Названия политических, идеологических, экономических, философских, общественных систем, направлений, течений, учений, мотивированных:

а) неодушевленными нарицательными существительными (апеллятивами).

Конец XIX – начало XX вв. принесли в русский язык много общественно-политической терминологии из западноевропейских языков, маркером принадлежности лексемы к специальной или публицистической сфере и служил суффикс – изм. В первые советские годы образование слов на – изм со значением какого-либо политического, идеологического направления, течения, судя по материалам Мазона, Карцевского, Селищева, не было активным, словообразовательного всплеска не наблюдалось; обычно используются уже знакомые большевизм, меньшевизм или относительно новые (юк-скаутизм, боевизм < боевик), или окказиональные (классизм, декабризм). На этом фоне лексическая активность существительных на – изм в эмигрантской прессе очень велика. Для эмигрантов потребность наименования различных оттенков, ответвлений какой-либо политической, идеологической доктрины была чрезвычайно важна, отсюда и множество производных на – изм.

Некоторые актуальные для того или иного политического движения понятия легко образовывали гнезда производных. Ср., например, активность данного суффикса в анархических изданиях, изобилующих именами существительными с префиксоидом анархо– и суффиксом – изм: анархизм, анархо-большевизм (орфографический вариант: анархобольшевизм), анархо-кадетизм, анархо-индивидуализм, анархо-коммунизм, анархо-либерализм, анархо-меньшевизм, анархо-синдикализм, псевдо-большевизм. Данный словообразовательный элемент использовался для именования политических отпочкований внутри анархического движения, чем и вызывается высокая словообразовательная активность суффикса – изм.

В результате этого уклона могли быть различные сочетания ренегатов анархизма с демократическими элементами, начиная от анархо-большевизма и кончая анархо-либерализмом . И если бы вместо диктатуры большевизма, представляющего левое крыло демократии, в России укрепился меньшевистский или даже кадетский режим, ренегатствующая часть анархистов, несомненно, докатилась бы до него и пошла бы ему в услужение, создав вместо анархо-большевизма, анархо-меньшевизм или анархо-кадетизм (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Большевизм или псевдо-большевизм – вот что грозит несчастной Риге и всей Латвии (Призыв. 1919. 4 (21.12) дек. № 135).

Очень рано в эмигрантской прессе появились упоминания фашизма, что связано было, конечно, с чаяниями и надеждами одних эмигрантских групп (монархически настроенных) и опасениями других (анархисты, либералы, демократы, социалисты, троцкисты и др.). Отсюда и полярная оценочность понятия:

Испугались коммунисты, испугались большевики, но средний обыватель не испугался, а согласился с фашизмом . […] Муссолини и фашизм взялись подтянуть их (Руль. 1926. 14 апр. № 1630).

Как бы ни относиться к фашизму , одной его заслуги никто отрицать не может: фашизм раздавил в Италии подготовляющуюся большевистскую революцию (Руль. 1926. 14 апр. № 1630).

О популярности этой семантической словообразовательной модели в эмигрантском языке могут свидетельствовать слова, возникшие как наименования новых, актуальных для эмигрантов понятий: активизм, демо-капитализм (демократический капитализм), иудо-коммунизм, иудо-большевизм, солидаризм, социал-демократизм, ультрамонархизм. Ср.:

…белая борьба… должна продолжаться – в формах эмигрантского активизма, который взят «в кавычки» и под подозрение известными политическими течениями, хотя, по существу, и они ему не чужды, ибо этот активизм составляет природу эмигранта, смысл и оправдание эмиграции [из речи генерала А. Деникина 22 февраля 1931 года] (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

…наша интеллигенция была действительно лишена эгоизма, которым до сих пор держится демо-капитализм (Сигнал. 1939. 15 мая. № 55).

Ваши [И. Солоневича] доклады в Германии реабилитируют Российскую Нацию от обвинений в пассивности, в покорности иудо-большевизму и могут привести к надлежащей постановке русского вопроса национал-социалистической Германией (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

Два пути лежат перед людьми: прогресс или регресс, гибель или спасение – солидаризм или обе его противоположности, имеющие тем не менее одинаковую основу: капитализм или коммунизм (Младоросская искра. 1933. 10 июля. № 31).

Таким образом, в эмигрантской прессе наименования политических, идеологических реалий представляют одну из самых больших в количественном отношении групп: этот словообразовательный механизм уже давно сложился в русском языке, и эмигранты его активно использовали.

б) именами собственными, в частности антропонимами.

Специфику суффикса – изм в революционную эпоху отмечал А. М. Селищев: «И в начале 1900-х гг. и после 1917 г. появилось очень много образований на – изм. Многие из таких образований вскоре вышли из употребления, так как быстро утрачивали свое значение явления, обозначавшиеся этими именами на – изм» [Селищев 1928: 182]. Особенно это касается отантропонимических производных, относящихся к политической сфере наименований: такие слова легко создаются по модели, однако в узусе остаются очень немногие, напр.: ленинизм, марксизм. Характерно, что слово сталинизм – это несомненный словообразовательный продукт эмиграции, независимый от советского речевого обихода. Это производное заимствовал у эмигрантов, очевидно, и Троцкий, который впервые использовал его в очерке «Иосиф Сталин» (1939 г.): «В религии сталинизма Сталин занимает место бога со всеми его атрибутами». Ср. цитаты из эмигрантских газет:

…в СССР […] социализм – это кровавая практика «сталинизма» (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

Пусть подумает Н. С. Тимашев, что, если он прав, попрекая Дмитриевского его прежним «сталинизмом» , то тогда правы были бы и те младороссы, попрекая академика Струве его бывшим «ленинизмом» (Младоросская искра. 1932. 20 авг. № 21).

Хозяйственная доктрина младороссов… обусловлена исторической данностью: поздним капитализмом и сталинизмом (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

В русском языке метрополии производное сталинизм появилось на страницах газет только в середине – конце 80-х гг. XX в. вместе с другими словами словообразовательного «пучка» в сфере политической терминологии: брежневизм, антисталинизм, ленинизм, антиленинизм и др. [НСЗ 1997: 777; ТССРЯ 2001: 754–755].

2. Названия качеств, присущих, свойственных какому-либо лицу, группе лиц.

В русском политическом языке в первые десятилетия возникли слова на – изм, соединяющиеся с русскими основами разговорного характера (наплевизм, отзовизм, хвостизм). Семантиаческая модель для наименования каких-либо качеств политической, общественной группы была хорошо освоена и разработана в дореволюционном языке. Несомненной словообразовательной инновацией эмигрантского узуса было активное использование производных активизм, вождизм. Причем слово активизм имеет мотивировку не в советском денотате активисты – «активные сторонники коммунистической идеологии, социалистического строительства», а в эмигрантском: активисты > активизм – «разновидность политического экстремизма, родившаяся в эмиграции» (ср., напр., термин активисты в значении «деятели, активно борющиеся с большевиками/большевизмом» в работах П. Б. Струве). В этом – яркое отличие от советского речевого обихода, где такой соотносительности не было: широко использовалось слово активист, но отсутствовало абстрактное существительное. Таким образом, в советском языке существовала иная словообразовательная мотивированность: активист – член актива; в эмигрантском языке: активист – сторонник активизма.

[Борьба] должна продолжаться – в формах эмигрантского активизма … ибо этот активизм составляет природу эмигранта, смысл и оправдание эмиграции [из речи генерала Деникина 22 февраля 1931 г. ] (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

…стоит напомнить в нынешнюю годовщину восстания, когда идут разговоры об активизме , путях борьбы и проч. (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

Слово вождизм – производное от вождь; эта словообразовательная цепочка возникла в эмигрантских газетах (впервые, очевидно, в младоросских изданиях, позитивно оценивающих роль Гитлера и Муссолини в надежде на развязывание ими войны с СССР). Примечательно, что вождем монархические эмигрантские газеты Сталина никогда не называли: этим понятием эмигранты именовали позитивные (в их представлении) явления, в отличие от негативно маркированных отантропонимических обозначений типа ленинизм, сталинизм, троцкизм. И для этого есть свои причины: в первые революционные годы вождем/вождями именовали целую группу ведущих российских большевиков (Ленина, Троцкого, Томского и др.): Вождь Красной армии т. Троцкий, Вождь красных профсоюзов т. Томский, вожди Коммунистического союза молодежи – и деятелей Социалистического интернационала: вожди Социнтерна, Коминтерна, Крестинтерна (Крестьянского интернационала) и под. К 30-м гг. происходит сужение сферы использования данного понятия и его закрепление только за фамилией Сталин [Грановская 2005: 232]. Поскольку в сознании эмигрантов большевики, как правило, относились к смысловому полю преступников, то именование деятелей большевизма вождями было невозможно. Напротив, именование этим словом европейских лидеров, противостоящих большевикам и борющихся с ними, в эмигрантском монархическом социолекте составляет устойчивый, постоянный лексический компонент.

В век вождизма успех того или иного партийного объединения или политического движения прежде всего зависит от вождя (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

Разговорно-просторечные слова на – изм единичны; ср., пожалуй, единственное окказиональное производное валяй-анархизм в анархической газете:

…разрушение… нанесет сокрушительный удар всякого рода ложным тенденциям в анархизме: слащавому пацифизму; интеллигентскому либерализму; мечтательно-туманному или эксцентричному индивидуализму; «валяй-анархизму» … (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Любопытна дистрибуция производных на – изм в разных эмигрантских изданиях. Они были особенно активны, например, в газете «Младоросская искра», идеологически ориентирующей своих читателей на возвращение монархического правления не только в России, но после нее, по возможности, и в мировом масштабе (идеи мессианства России). Ср. часто повторяющиеся на страницах данной газеты субстантивы на – изм: активизм, большевизм, космополитизм, сталинизм, ленинизм, солидаризм, цезаризм, скаутизм, вождизм.

Издания, ориентированные на монархические идеи, а также «народно-патриотические» газеты избегают употребления существительных на – изм, ограничиваясь, по существу, терминами ленинизм, сталинизм, большевизм (газеты «За свободу», «Русский стяг», «Русский голос») или оценочными субстантивами типа вандализм, бандитизм (газеты «Возрождение», «Голос Родины») для характеристики советского строя.

Суффикс -ство. Отвлеченные существительные на – ство со значением состояния – одна из быстро пополняемых лексических групп в революционную эпоху. Какие семантические типы отвлеченных существительных на – ство были активны в революционные и послереволюционные годы в советской и эмигрантской публицистике? Частотны были производные от наименований лиц, характеризуемых теми или иными качествами, признаками, политическими пристрастиями, социальными характеристиками. Этот тип словообразовательной мотивации самый интересный и сложный в нашем материале. Семантические словообразовательные отношения между производящим и производными словами характеризуются семантическим усложнением, поэтому данную мотивацию следует рассматривать как мутационные отношения. Необходимо упомянуть также то, что многие их этих производных допускают множественность мотивации, в частности также от прилагательных на – ский (в свою очередь созданных от имен лиц), в которых грамматическое значение относительности (относительных прилагательных) чаще всего осложнено дополнительными лексическими коннотациями и напластованиями. Ср.: богоборство < богоборец (богоборцы) и богоборческий; вредительство < вредитель (вредители) и вредительский, советофильство < советофил (советофилы) и советофильский, государственничество < государственник (государственники) и государственнический и др. В эмигрантской публицистике слов на – ство данной семантической группы очень много. Сохраняются старые, дореволюционные производные, активизированные в эмигрантском узусе:

а) монархические обозначения: водительство, шефство, помазанничество;

б) религиозно-церковные обозначения: безбожничество, богоборчество, мучительство, избранничество, паломничество, еретичество, сектантство.

Однако отметим новые словообразовательные производные, тематически относящиеся к:

а) политико-идеологической сфере: советофильство, властничество, государственничество, республиканство, русофильство, славянофильство, добровольчество, евразийство, непредрешенство (= непредрешенчество), изгнанничество, украинство.

Иногда неумение ответить на все эти жгучие вопросы приводит юношу в тупик – тогда наступает разочарование и отход от России, а порой это заводит его в другую крайность, в «советофильство» , с преклонением перед всеми, кажущимися такими родными, советскими «достижениями» (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

Они надеются снова вернуться на потерянные позиции с восстановлением былой России. Отсюда руссофильство [sic] (Возрождение. 1919. 8 окт. № 82).

Россия вообще переживает особую полосу, можно сказать, своеобразного «евразийства» (Дни. 1926. 16 нояб. № 1160).

Пусть хулят такое непредрешенство те люди, которые мнят себя обладателями единоспасительных лозунгов [из речи генерала А. И. Деникина 22 февраля 1931 г. ] (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

Потом, когда пошла полная анархия, появились разные авантюристы, которые использовали и «украинство» : тут был и мелкий интеллигент Петлюра. Появился Махно, Балбочан и прочие, которые просто были бандитами и которые своим «украинством» едва ли принесли много чести этому движению (Рус. голос. 1939. 1–14 янв. № 406).

б) Профессиональной сфере (nomina professionalia); такие слова в эмигрантских газетах, в отличие от предыдущего типа, единичны: фритредерство, режиссерство (ср. режиссура):

…широкое индустриальное развитие предполагает наличие рынков сбыта, а как известно, тенденция современного развития народов и стран не только Запада, но и Востока далека от фритредерства (Руль. 1930. 25 марта. № 2836).

[Союз русских артистов] использовал кратковременное пребывание в Белграде А. Ф. Черепова, поставив Беляевскую «Псишу» под опытным режиссерством самого гастролера (Рус. голос. 1939. 5 марта. № 413).

Итак, эмигрантская публицистика тяготела к традиционным моделям словообразующих основ: «книжная или нейтральная мотивирующая основа + суффикс – ство», разговорные мотивирующие основы редки. Преобладают производные, мотивированные политическими реалиями; наименования со значением профессии единичны. В русском советском языке смелее допускались разговорные мотивирующие основы, сочетающиеся с суффиксом – ство.

Суффикс -изация. Заимствованный суффикс – ция (с расширением – ация, – изация) являлся чрезвычайно активным в русском языке в XIX в. [Сорокин 1965: 265], будучи соотносительным с глагольным суффиксом – ировать/-изировать. Если для эпохи 30–90-х гг. XIX в. Ю. С. Сорокин делает следующее заключение: «собственно русских образований почти нет, если не считать образований от этнических наименований типа русификация, славянизация, татаризация» [Сорокин 1965: 265], то уже для советского времени В. В. Виноградов справедливо отмечает: «для современного языка характерно распространение сферы применения суффикса – изаци(я) и на русские основы» [Виноградов 1986: 116]. Новшества в словообразовании существительных на – ция в русском послереволюционном языке заключались в следующем.

Во-первых, в возможности образования производных от конкретных существительных: большевизация, совхозизация, предметизация, товаризация, фордизация, троцкизация, белоруссизация, машинизация и др. [Селищев 1928: 184; РЯСОС 1968: 103; Lehikoinen 1990: 130]. Это новшество русского языка советского времени подметил уже С. И. Карцевский: «интересное русское образование картофелизация, т. е. перевод известных земель на культуру картофеля» [Карцевский 2000: 259]. Данная группа слов сосредоточена преимущественно в смысловой зоне, обозначающей технические понятия, профессиональные реалии, некоторые общественно-политические денотаты.

Во-вторых, в значительном росте слов на – фикация. После революции суффикс – фикация служил для производства слов, имеющих словообразовательное значение «широкое внедрение того, оборудование тем, что обозначено именной частью производящей основы» [РЯСОС 1968: 102] и относящихся к сфере средств массового обслуживания: кинофикация, радиофикация, телефикация, звукофикация, теплофикация, часофикация и др. [там же: 104].

В-третьих, в появлении отадъективных производных на – ция: музыкализация, театрализация, эмоционализация, озимизация (< озимые, озимый) [РЯСОС 1968: 104]. Основная сфера использования таких лексем – публицистические тексты, общественные, гуманитарные науки, реже – естественные.

Каковы же особенности слов на – ция в эмигрантской прессе, какие типы производных в ней встречаются и есть ли отличия от русского языка в СССР? Прежде всего обращает на себя внимание широкое использование собственных имен для производства слов на – ция. Обычно в качестве производящих основ служат:

1. топонимы: украинизация, разукраинизация, австризация, германизация, китаизация. Словообразовательная активность этой модели в эмигрантской прессе определялась социально-политическими условиями той эпохи: становлением и/или утратой государственности, национальной идентичности, суверенитета тем или иным народом, страной, территориальным образованием – и, как следствие, повышенным вниманием эмигрантов к данной теме.

Харьковский «Коммунист» (№ 236) печатает беседу с членом центральной комиссии по украинизации , бывшим петлюровцем Миколюком, производившим обследование украинизации (Дни. 1926. 19 нояб. № 1163).

Несмотря на последовательную и всестороннюю китаизацию всех городских учреждений и даже часть русских обществ, Харбин остается русским городом: русские магазины, русские учебные заведения, русские театры и, наконец, русский язык, полновластно царящий повсюду, вплоть до иностранной колонии и даже многих правительственных китайских учреждений, свидетельствуют об исключительной культурной роли русских в Северной Маньчжурии (Сегодня. 1930. 7 янв. № 7).

Почему массы медлят с революцией? […] Почему же – именно «австризация» , а не победоносная «руссифизация» , не решительная революция `a la russe? Именно потому, что дело обстоит далеко не так просто, как это кажется господам «коммунистам», видящим выбор лишь между «австризацией» и «руссифизацией » (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Отсюда резкое расхождение национал-революционеров с политикой Розенберга (руководящего внешней политикой Хитлера), направленной к расчленению России и германизации балтийских государств (Младоросская искра. 1932. 12 июля. № 20).

Словопроизводство от топонимов часто основано на коннотативном фоне имени собственного или прилагательного, возникающего в данную эпоху и исчезающего с течением времени. Иногда коннотативный элемент закрепляется в семантической структуре слова и выступает как его конститутивный компонент (ср. русификация, американизация, германизация и под.), особенно это касается частотных понятий, оседающих в узусе. Другая группа производных – это слова, образованные по готовой словообразовательной модели, но семантически мотивированные коннотативными семами, актуальными в текущий исторический момент; так, слово австризация уже мало что говорит нашим современникам, однако в ту эпоху в кругу некоторых радикальных политических движений или групп оно значило «апатия, пассивность (рабочего класса в Австрии)» и было мотивировано тогдашней политической ситуацией в этой стране.

Эти производные входят в одно семантическое поле с производными, образованными от нарицательных существительных: руссифизация = русификация, галлизация:

…нейтральное студенчество лишено возможности принять участие в празднестве, посвященном галлизации немецкого университета [в Страсбурге] (Призыв. 1919. 7 (23.9) окт. № 77).

…всевозможные воспитательные организации… играют большую роль в «руссификации» нашей молодежи. Все эти организации ставят себе задачу воспитать молодежь физически, духовно и национально (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

2. антропонимы: сталинизация, френкелизация. Отантропонимические существительные на – ция – элемент публицистического языка, представляющий именование какого-либо явления, факта, мотивирующей основой которых выступает имя собственное. Любопытно, что в русском языке метрополии слово сталинизация начинает употребляться только с конца 80-х гг. XX в., в то время как эмигранты использовали его уже в 30-е гг. в связи с прецедентностью имени (фамилии) Сталин. Это производное находится в одной смысловой «связке» с другими однокоренными: сталиномания, сталинский, антисталинский, сталинец.

«Против сталинизации» [название заметки] (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

Тяжел был соловецкий измор в дальнейшие пять лет «френкелизации» , когда каторга, по проекту, поданному заключенным (!) Френкелем, была обращена в доходную статью советского бюджета (Возрождение. 1937. 10 апр. № 4073).

3. Если в русском языке в 1920–1930-е гг. появились производные на – ция, мотивированные конкретными существительными, то в эмигрантской прессе нам встретился один окказионализм: сифилизация (< сифилис). Это слово, встретившееся на страницах анархического издания, входит в группу метафорических обозначений с общим, гиперонимическим, значением «болезнь современного общества»; такой тип наименований был вообще характерен для «левых» изданий как один из стилеобразующих элементов. Ср.:

[Обманщики и контрабандисты: националисты, государственники, капиталисты и узурпаторы – бонапартисты социализма – нынешние коммунисты] создали, наконец, этот гнойник всеобщего разложения, эту подлинную «сифилизацию» несчастной Европы – фашизм в его различных проявлениях и воплощениях (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Производных на – фикация, которые активно развивались в советском языке для обозначения технических понятий, в эмигрантской прессе нами не зафиксировано.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

1. Слова на – ция в эмигрантской прессе сосредоточены главным образом на обозначении социально-политических, общественных реалий.

2. Особенностью эмигрантских публицистических текстов является частотность слов, образованных от этнонимов, что обусловливалось актуальностью для эмигрантов тех или иных социальных явлений.

3. Производные от личных имен (сталинизация, френкелизация) образованы от антропонимов советских работников и (вследствие этого) имеют негативные коннотации.

4. Производные от конкретных существительных единичны, представляя публицистические окказионализмы (сифилизация).

5. Производные на – фикация не получили развития в эмигрантском языке.

Суффикс -чина/-щина. Суффикс – чина/-щина для образования отвлеченных существительных имеет значение «характеристические общественно-политические явления, идейные течения с отрицательной окраской» [Виноградов 1986: 122]. Пика своего развития (словообразовательной активности и экспрессивной силы) данный суффикс достигает «в начале XX в. и в нашу революционную эпоху» [Виноградов 1986: 122]; это мнение близко к позиции А. М. Селищева, относившего активизацию слова на – щина к последнему десятилетию XIX в. преимущественно в среде революционно-настроенных групп [Селищев 1928: 178]. Ю. С. Сорокин отодвигает границу активизации суффикса и считает, что об этом словообразовательном процессе можно говорить даже начиная с 60-х гг. (при нарастании к 90-м) XIX в., поэтому словообразовательная и стилистическая популярность слов на – щина в первые десятилетия советской власти – это языковое наследие демократической публицистики той поры. А. М. Селищев полагал, что распространение слов на – щина в языке русских революционеров произошло под влиянием термина обломовщина: «это образование было экспрессивным и влиятельным. По его образцу возникают и другие имена на – щина. Любили пользоваться такими образованиями и революционные деятели», причем именно «в 900-е годы в революционной среде возникало много имен на – щина в связи с современными явлениями, к которым революционеры относились отрицательно, враждебно» [Селищев 1928: 177]. Яркий характеризующий «шлейф» суффикса – щина, окрашивающего термины и понятия в отрицательные экспрессивные тона, подчеркивает и Л. А. Булаховский.

В эмигрантской прессе слов с суффиксами – щина/-чина немного; преобладает суффикс – щина, вариант – чина представлен только в слове советчина (< советская власть, советская идеология). Ср.:

Сейчас Сталин спохватился, поняв, что самое наличие верующих в СССР, на 21-м году революции, есть отрицание смысла советчины … (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

В русском языке метрополии производные на – щина с пейоративной окраской были в широком ходу после революции, возникали производные от нарицательных существительных, называющих какие-либо факты и явления социальной жизни: собесовщина – «неуместное пользование социальным обеспечением» (< собес), чайковщина (< подачка на чай) [Селищев 1928: 178]. В эмигрантской публицистике таких окказиональных производных от социальных реалий нам не удалось зафиксировать.

Довольно активно эмигрантами используются слова, мотивированные именами собственными: врангелевщина (< Врангель), деникинщина (< Деникин), керенщина (< Керенский), колчаковщина (< Колчак), столыпинщина (< Столыпин), пильняковщина (< Б. Пильняк).

У нас уже сообщалось о реприманде, полученном Горьким. Он буквально не щадит себя, лишь бы угодить начальству, а сибирские литераторы, – как сообщает теперь «Комсомольская правда», – ему не верят и считают его выступления «выступлениями изворотливого, маскирующегося врага, защищающего всю советскую пильняковщину и т. д.» (Руль. 1930. 1 янв. № 2766).

Любопытно, что эмигрантские газеты не содержат индивидуально-окказиональных производных на – щина, в отличие от советских газет, наполненных такими модельными формами, которые часто и легко возникали по случаю как в центральных, так и в региональных газетах. Большое количество таких неузуальных образований как от фамилий советских работников, так и деятелей искусства приводит А. М. Селищев: барматовщина (< Бармат), аксельродовщина (< Аксельрод), богдановщина (< Богданов), кореньковщина (< Кореньков), свистуновщина (< Свистунов), пильняковщина (< Пильняк), ахматовщина (< Ахматова), серапионовщина (< «Серапионовы братья»), маяковщина (< Маяковский), воронщина (< Воронский), осинщина (< Осинский) и др. [Селищев 1928: 178]. В эмигрантской прессе нам встретилось только одно производное, мотивированное именем (фамилией) советского передовика, – стахановщина (с негативной окраской).

«Стахановщина» … – не только очковтирательство и «подбадривание» эксплуатируемых (Единый фронт новой России. 1936. 19 янв. № 19).

Кроме того, Селищев отмечает появление новой семантической группы производных на – щина, образованных от топонимов, где происходило (произошло) какое-либо значительное событие или случилось какое-либо происшествие: дымовщина (< с. Дымовка).

Таким образом, в эмигрантской публицистике словообразовательная модель на – щина/-чина не является столь активной, как в русском советском языке. Можно полагать, что в советском языке такое широкое распространение этой словообразовательной модели было напрямую связано с легализацией партийно-большевистских печатных изданий, формирующих новые языковые особенности советского публицистического стиля. В отличие от советского публичного языка, эмигрантский узус не обнаруживает особой активности в создании производных на – щина для именования и характеризации советских реалий.

 

1.1.2. Суффиксация собирательных существительных

Суффикс -ство. В революционные годы активизировался суффикс – ств(о) для обозначения лиц по политическому, социальному, имущественному, национальному, религиозному признаку. А. М. Селищев фиксирует в своей книге следующие слова: батрачество, кулачество, нэпманство, пастушество, середнячество, эсерство, трудовичество (= трудовики) [Селищев 1928: 181–182], отмечая, что суффикс – ство являлся «довольно продуктивным в языке революционеров» и до 1917 г. [Селищев 1928: 181].

Эмигрантская пресса использует слова с собирательным суффиксом – ство также активно, однако доминируют старые или относительно старые производные: воинство, дворянство, духовенство, еврейство, казачество, крестьянство, купечество, меньшинство, офицерство, славянство, студенчество, чиновничество. Новые производные являются либо заимствованными из советского обихода (кулачество), либо возникшими в эмигрантской речи (беженство, братство).

Обычно недавние строители коммунизма называются… тайные и явные агенты кулачества , предатели, по-кошачьи замазывающие следы на загаженном месте, враги революции и т. д. и т. д. (Голос России. 1933. янв. – февр. – март. № 17–18–19).

…мы, братство «Русской Правды»… все силы свои устремляем на то, чтобы поддержать и раздуть в народе святой Русский огонь, без которого не может воскреснуть наша Родина (Рус. правда. 1925. июль – авг.).

К тебе, многострадальное русское беженство , исповедающее наши священные лозунги – «Вера Православная, Царь Самодержавный и Россия Русская», обращаемся мы… (Рус. стяг. 1925. 4/7 июня. № 1).

Таким образом, собирательный суффикс – ство в эмигрантских газетах не проявляет такой номинативной активности, как в советском языке, используются преимущественно уже старые производные. Отличительной особенностью, однако, является заметная активность некоторых семантических типов производных: военных (казачество, офицерство), этнических (славянство, еврейство), которые в русском советском языке находились на лексической периферии и практически ушли из языка газеты. Очень активно также слово беженство, являющееся одним из ключевых понятий эмигрантской жизни. Для сравнения: в русском языке СССР преобладали социально-политические новообразования с собирательным суффиксом – ство.

Суффикс -ия. Собирательные существительные на – ия (-иja) активизировались в революционную эпоху, служа «для обозначения коллектива, группы лиц, объединенных принадлежностью к одной организации» [Виноградов 1986: 115]. Активность данного суффикса в первые послереволюционные годы несомненна: комсомолия, пионерия, рабкория, рабселькория, селькория, свердловия (студенты университета им. Свердлова), юнкория, военкория [Селищев 1928: 185; Миськевич 1967]. Иноязычный формант, ранее существовавший только в составе иностранных слов, вычленился как самостоятельный суффикс русской словообразовательной системы именно в революционную эпоху. Появление и расцвет существительных на – ия приходится на середину – конец 1920-х гг., причем уже в момент рождения они имели литературно-книжную окраску [Миськевич 1967; Comrie et al. 1996: 139; Lehikoinen 1990: 129]. В дальнейшем их продуктивность снижается.

Эмигрантская пресса использует старые собирательные существительные на – ия: аристократия, буржуазия, бюрократия, гвардия, плутократия, социал-демократия. Слово мафия оказалось заимствованным эмигрантами, очевидно, во второй раз:

…состоялась лекция г. Гайшмана о деятельности «маффии» [sic], которая организовалась в самом начале войны (Огни. 1924. 11 февр. № 6).

Однако ни одного нового советского производного на – ия в эмигрантской прессе нам не встретилось. Итак, можно заключить, что суффикс – ия в собирательном значении получил активизацию только в русском советском языке, не затронув эмигрантского словоупотребления. Объяснение этого феномена может быть следующее: активность модели на – ия в советском языке проявилась в 20-е гг., когда русские беженцы в большинстве своем уже выехали за рубеж, в предреволюционные же годы словообразовательной активности данного суффикса еще не было.

 

1.2. Лексикализация суффикса

Интересным фактом языковой практики эмигрантов является вычленение форманта – онер как отдельного, автономного слова. Эта лексикализация мотивирована факторами двоякого рода:

а) нелингвистическими: социальными сдвигами и потрясениями в русской (российской, советской) политической истории XX в.;

б) лингвистическими: увеличением числа слов на – (он)ер при обозначении прежде всего наименований лиц в переломные времена.

В эмигрантской монархической газете «Сигнал» нам встретился интересный случай лексикализации суффикса – онер:

Русская пословица гласит: «Гром не грянет – мужик не перекрестится». По-видимому, демократиям необходимо, чтобы грянула социальная революция со всеми «онерами», и только тогда они одумаются и начнут чесать демократические затылки (Сигнал. 1939. 15 мая. № 55).

Механизм лексикализации частотных, повторяемых суффиксов был освоен русским языковым сознанием еще в начале XIX в.: «морфема становится легко вычленимой, прямым носителем не только абстрактного, аналитически познаваемого, грамматического значения, но и более конкретного, “лексического”» [Сорокин 1965: 256]. Так, возможность присоединения суффиксов – изм, – ист к русским основам высвободила их из структурных «объятий» иноязычного слова и превратила в окказиональные слова русского языка: «Этих измов всех откуда ты набрался» (Шаховский. Пустодомы); «А газетёры, журналисты, фёльетонисты, романисты, нувеллисты, водевилисты и другие «исты»?» (Белинский) [Сорокин 1965: 257 (здесь же другие примеры)]. Эта лексикализованная форма вошла в журналистско-профессиональный жаргон на правах самостоятельной лексемы; она использовалась и в XX в. (в частности, В. И. Лениным, М. А. Рыбниковой) [Lehikoinen 1990: 184, 224]. Нам не встретилось в эмигрантской прессе упоминаний лексикализованной морфемы – измы, – исты, однако наличие лексикализованного суффикса – онер у эмигрантов показывает, что они тонко чувствовали смысловые и прагматические нюансы производных. Лексикализованная форма онер – один из примеров окказионального словообразования и фактов языковой игры у эмигрантов, точно подметивших закономерность соответствия между двумя реальностями: внеязыковой и языковой. Очевидно, частотность и повторяемость слов на – онер в революционную эпоху способствовали процессу кристаллизации в данном форманте отвлеченного, обобщенного значения «лицо (по политической, идеологической, общественной позиции)», причем важным мотивирующим семантическим фактором является наличие в коннотативной структуре окказионализма онер смыслового фона – «чрезмерная страстность, фанатичность».

 

1.3. Конструктивное словообразование

Суффикс -ость. Существительные на – ость относят к конструктивному словообразованию на том основании, что в отношениях между производящим и производным словами лексическое значение сохраняется, но происходят: а) морфологическое преобразование слова в существительное женского рода и б) изменение синтаксической функции производного. Именно поэтому другой термин для наименования данного словообразовательного процесса – синтаксическая деривация. Активность в образовании слов на – ость была характерна в предшествующий период. В частности, в середине XIX в.: «среди имен существительных по особенно большому числу новообразований… прежде всего выделяется разряд существительных женского рода с суфф. -ость», причем «по темпам роста в течение всего XIX в. разряд существительных на – ость занимает безусловно первое место» [Сорокин 1965: 188]. Это связано не в последнюю очередь с довольно поздней активизацией суффикса – ость, примерно с конца XVII в.; в этом усматривают и юго-западное воздействие [Лексические новообразования 1975: 11].

Со второй половины XIX в. значительно возросло количество иноязычных основ, свободно вступающих в словообразовательные связи с русским суффиксом – ость. С ним стали легко сочетаться и иноязычные основы, составив конкуренцию иноязычному суффиксу – изм: абсолютность, абстрактность, индивидуальность, адекватность, идеальность, капризность, индустриальность, карикатурность, утилитарность и др. [Сорокин 1965: 194]. Конкуренция суффиксов – изм и – ость стала преодолеваться их семантическим размежеванием: суффикс – изм приобретал специализацию для производства обозначений научных систем, методов, суффикс – ость – служил для выражения категории отвлеченности, качественности.

Самыми яркими примерами словопроизводства на – ость в эмигрантском узусе являются имена существительные, образованные от относительных прилагательных с суффиксом – ск-: имперскость, российскость, русскость, младоросскость, антисоветскость.

Борьба за русский язык, за «русскость» – самое характерное явление в общественно-политической жизни того края, который один в целом мире сохранил название Руси, с присоединением географического прилагательного «Подкарпатская» (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

…сочетание младоросскости , монархичности и иерархической дисциплинированности характеризуют [sic] младоросса (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

Государственная власть грядущей России должна стать выражением имперских идеалов, когда все народы, ее составляющие, должны разсматриваться [sic] как дети общей матери-России, одинаково покрывающей их общей для всех крышей отчего дома – Государства Российского. Поэтому имперскость понятия общегосударственной российскости для нас выше, значительнее и важнее племенного понятия простой русскости (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

Напряжение «антисоветскости» [в Советской России] в разных пропорциях. […] Определять, какие именно группы более антисоветски настроены – нелегко. Но можно принять за аксиому – чем ближе к земле и к провинции, – тем сильнее антисоветские настроения (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

Важная и примечательная деталь: слова на – скость появляются у эмигрантов не ранее середины 1930-х гг., в среде людей среднего или даже молодого возраста, пересматривающих доктрины своих «отцов» и смотрящих на Россию новыми глазами. Все это наталкивает на мысль, что распыленное облако коннотативных признаков, обволакивающих ключевые общественно-политические понятия (монархия, русский, Россия, Советы, младороссская идеология и др.), в эмигрантском интеллектуально-культурном обиходе в 30-е гг. стало «сгущаться» и в конечном итоге трансформировалось в семантически оформленные номинализации-существительные (сложившиеся на базе отстоявшихся коннотаций). Социально-идеологическая практика, потребности именования абстрактных понятий послужили отправной точкой привлечения уже существующей языковой модели на – ость и ее активизации в эмигрантском интеллектуально-книжном языке.

В чем же особенность таких образований? В книге [Лексические новообразования 1975] отмечается только три слова, оканчивающихся на – скость (то есть образованных от относительных прилагательных): людскость, зверскость, нетряскость. Первое из них – явное заимствование из польского ludzkość – «человечество; человечность, гуманность», второе же и третье, очевидно, собственно русские. Нетряскость, по-видимому, являлась авторским окказионализмом (встречается только в путевых заметках Зуева), созданным в русле и в потоке сотен модельных слов на – ость в языке XVIII в. Людскость использовалась даже в языке XIX в. (правда, можно говорить об особом стилистическом использовании слова – передать колорит эпохи). Ср.:

Петр стремился исправить и частное общежитие, ввести людскость , смягчить грубые древние нравы, а это смягчение повело к распущенности и положило начало крайней порче нравов (Ключевский. Курс русской истории).

В словах людскость и зверскость словообразовательная семантика иная, чем в производном нетряскость. В слове нетряскость присоединение суффикса – ость ничего не прибавляет к значению мотивирующего слова нетряский, иными словами, это значение транспозиционного типа. Слова людскость, зверскость образуется не от прямых, а от метафорических (окачествленных) значений относительных прилагательных людский, зверский, словообразовательные отношения уже не укладываются в рамки транспозиционного словообразования, а относятся, следовательно, к мутационному типу. Это хорошо иллюстрируют материалы словаря Даля.

Людскость в XIX в. вышла из употребления; в сл. Даля лексема людский дана в дефинитивной (объяснительной) части заимствованного слова гуманный – «человеческий, человечный, людский» [Даль 1956 Т. 1: 408].

Во второй половине XIX в. вошло в узуальное употребление слово светскость, и в последней трети или конце XIX в. появилось существительное детскость. Ср.: «знание светскости» (Достоевский. Белые ночи), «(он) употреблял оригинальность как средство, заменяющее в иных случаях светскость или богатство» (Л. Толстой. Детство); «блистал он светскостью манер» (Некрасов); «все прикрыто было в нем светскостью и искусством владеть собой» (Гончаров. Обыкновенная история); «провинциальная игра в светскость» (Куприн. Поединок). Группа слов на – скость в русском языке метрополии была очень немногочисленна; так, в «Обратном словаре русского языка» (под ред. А. А. Зализняка) фиксируется только три слова на – скость: людскость, светскость, старосветскость [Зализняк 1974]. В начале 80-х гг. XX в. в русском языке отмечается новое производное – свойскость. Е. А. Земская, характеризуя словообразовательные процессы 80-х гг., справедливо отмечает, что такие образования необычны в русском языке, так как мотивирующие прилагательные на – ск(ий) «всегда противостояли сочетаемости с суф. -ость» [Земская 1992: 63]. Судьба группы таких слов в первой половине 80-х гг. XX в. была неясна самим лингвистам: никто не мог предсказать, что буквально через несколько лет эта модель будет столь востребована обществом и языковой практикой для именования новых явлений. С конца 80-х гг. XX в. в связи с бурными изменениями, происходящими в русском языке, начинается «вулканический» (в буквальном смысле) вброс производных на – скость в русский язык, входящих в группу общественно-политических реалий (по преимуществу). Существительные с суффиксом – ость от относительных прилагательных с суффиксом – ск– широко образуются от прилагательных с суффиксом – ск-, связанных с обозначением:

1) национально-этнических и психическо-ментальных черт (русскость, украинскость, белорусскость, французскость, немецкость, английскость, польскость, американскость; ряд модельных образований открыт);

2) характеризаций социальных институтов (советскость, совковость, имперскость и др.);

3) возрастных особенностей (юношескость);

4) психоментальных особенностей личности (творческость как русский эквивалент термина креативность, англ. creativeness).

Активизация этого типа производных очевидна в современном русском языковом пространстве и отмечается как один из актуальных словообразовательных процессов уже в учебных пособиях: «суффикс – ость, свойственный абстрактным именам, применяется при создании отвлеченных имен существительных от корней, прежде не допускавших подобные образования: русскость, советскость, детскость» [Валгина 2001: 137]. Образование слов на – ость от прилагательных на – ский происходит по мутационному типу на базе не прямого, а «окачествленного» (и служащего мотивирующей семантической основой) значения исходного прилагательного.

Эмигрантская пресса использовала этот словообразовательный механизм (отадъективные производные на – скость, выражающие общественно-политические понятия), сложившийся в русской словообразовательной системе еще в XIX в., но использовавшийся ограниченно для создания окказионализмов, намного раньше языка метрополии – уже в 30-е гг. XX в. В русском советском языке в 20–30-е гг. XX в. ведущей семантической сферой, где использовались производные на – ость, становится производственно-техническая; напротив, эмигрантская публицистика в меньшей степени сосредоточена на словопроизводстве «профессионально-технических» производных, преимущественно же – на обозначении социально-политических понятий. Имена существительные на – скость, семантически мотивированные коннотативными (вторичными) элементами значения соответствующих производящих прилагательных, находились в одном мощном словообразовательном потоке с иными производными, концептуально важными для эмигрантского интеллектуально-духовного поля: монархичность, соборность, почвенность, унитарность, великодержавность, многоплеменность и под.

Эти два основных признака суть: во-первых, – признак монархичности ; во-вторых, – признак младоросскости (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

Приток эмигрантов и беженцев из России способствовал оживлению русской культурной и общественной жизни в Манчжурии-Го, не нарушая той почвенности , которая выгодно отличала ее от чисто эмигрантского существования русских в Европе (Младоросская искра. 1933. 10 июля. № 31).

… великодержавность великодержавности рознь (Младоросская искра. 1933. 25 февр. № 36).

Многоплеменность России предопределила и многоплеменность эмиграции (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

Случай с производными на – скость в сфере публицистики у эмигрантов и в языке метрополии – одна из иллюстраций проницательного наблюдения Г. О. Винокура, относящегося еще к 1940-м гг.: «В каждом языке, наряду с употребляющимися в повседневной практике словами, существуют, кроме того, своего рода «потенциальные слова», т. е. слова, которых фактически нет, но которые могли бы быть, если бы того захотела историческая случайность» [Винокур 1991: 327]. Историческая случайность «захотела» производства слов на – скость в эмигрантском обиходе уже в 30-е гг. XX в., опередив русский язык СССР/России на полвека, в котором «историческая случайность» оказалась востребованной только в 1980-е гг.

Суффиксы -ение, – ание, – к(а). Существительные, образованные от глаголов, составляют в изучаемом материале значительную группу среди всех отвлеченных имен действия (nomina actionis). В русском языке постоянно происходит процесс, при котором отглагольные существительные, лишаясь своих ярких глагольных свойств, приобретают более конкретные значения. Для этих отглагольных существительных на протяжении всей истории русского языка было характерно стремление обособиться от «отягощающего их значения глагольности» [Винокур 1928: 83] и тем самым приобрести значение результативности. Особенно интенсивно этот семантико-грамматический процесс стал происходить в XIX в. [Очерки 1964а: 89; Булаховский 1954: 116].

Существительные на – ение, – ание, – тие характерны для всех стилей русского языка, хотя преимущественным остается все-таки книжный стиль. Производство слов на – ение в конце XIX – начале XX вв. – более продуктивный процесс, чем образование слов на – ание, – тие. В эмиграции суффикс – ение, как и следовало ожидать, служил для образования (преимущественно) лексем книжного стиля, что объясняется спецификой публицистики, тяготеющей к отвлеченности и созданию обобщенности; такие производные составляют более 90 % всех производных. Очень часто слова на – ение представляют собой модельные образования, или «свернутые пропозиции». Ср. несколько примеров отглагольных существительных на – ение в нашем корпусе: вершение (вершение судеб), возглавление (возглавление русского отдела в Париже), воцарение (воцарение большевиков), дуновение (святое дуновение корниловского движения), заготовление (экспедиция заготовления государственных бумаг), низвержение (подготовка низвержения правительства), одоление (полное одоление большевизма), опозорение (опозорение старых большевиков), оставление (оставление позиций на Мурмане), перевезение (перевезение останков герцогини), удаление (удаление румынских войск из Венгрии, требования удаления венгерского посланника), угнетение (угнетение Великороссии), вразумление («[К И. Кронштадскому] тысячами притекали все страждущие, скорбящие и жаждущие совета, указания и вразумления». Рус. голос. 1939. 16 апр. № 419), ниспровержение («Сами «левые» пострадали от ниспровержения Его Трона». Младоросская искра. 1932. 12 июля. № 20), заигрывание (заигрывание с палачами России), заламывание («Лиза, незадолго до того освобожденная из “чека”, снова арестовывается, прямо на улице, с заламыванием рук назад, мордобитием и другими прелестями чекистского обращения». Анархич. вестник. 1923. № 1), запаздывание (советские газеты поступают с громадным запаздыванием), изживание (мирное изживание конфликтов), исписывание («Любимая забава [комсомольцев] – исписывание рисунками и изречениями похабного содержания заборов и стен». Голос России. 1932. июль. № 12), присваивание (присваивание программы Троцкого), убивание (вынужденное убивание своей индивидуальности) и мн. др.

На этом фоне яркими стилистическими маркерами, придающими публицистическому тексту динамичность, являются немногочисленные образованные от сниженных глаголов производные: заушение, морочение, толчение, шевеление, одурение, озверение, обалдение, задичание, ничегонеделание, одичание, обивание, подзуживание, подсиживание, подслушивание, поедание, продергивание, промотание, шатание, стучание:

Мужика или бабу вызывают в комячейку и заставляют следить за определенными лицами – в Амурской области это называется – «стучать». «Стучание» обыкновенно продолжается два месяца (Возрождение. 1927. 5 окт. № 855).

Работа сего посланника [Флоринского] ограничивалась шатанием по Парижу и его злачным заманчивым уголкам (Дни. 1926. 16 нояб. № 1160).

Спрашивается, почему все эти «послы» так безразлично отнеслись к отвратительному заушению их родины? (Рус. голос. 1939. 1–14 янв. № 406).

Морочение голов продолжается как ни в чем не бывало (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Малейшее антисталинское шевеление в Кр. [асной] Армии – и вновь потоки крови и вновь сталинская расправа… (Рус. голос. 1939. 12 марта. № 414).

Ю. С. Сорокин отмечал, что в XIX в. практически от любого глагола разговорно-просторечного характера, особенно во фразеологически связанном, переносном значении, возможно было окказиональное образование такого существительного [Сорокин 1965: 211]. Итак, разговорные производные на – ение, – ание в эмигрантских газетах – продолжение предшествующей языковой традиции.

Изредка отглагольные существительные образуют дублетные словообразовательные варианты, в которых сохраняются следы глагольной аспектуальности: опубликование (предложения об опубликовании в официальном правительственном органе имен лиц) – публикование (ожидается публикование распоряжения префекта) – распубликование (распубликование речи Эррио). Равноправное сосуществование данных отглагольных производных в эмигрантском узусе свидетельствует об отсутствии семантических или намечающихся стилистических подвижек; в языке XIX в. и в первые десятилетия XX в. исходные глаголы были в широком ходу в публицистическом стиле.

С конца XIX в. в русском языке активизируется иноязычный суффикс – изация, который имел то же значение, что и – ание, в результате чего суффиксы вступили в конкурентные отношения: суффикс – изация менее «глаголен», чем суффикс – ание [Сорокин 1965: 213]. В эмигрантской прессе синонимия (дублетность) иноязычного и русского суффиксов является обычным явлением; ср. пары:

интернационализирование = интернационализация:

(1) …наряду с чисто русскими коммунами существовали коммуны китайские, корейские, немецкие, еврейские, причем только последние как будто проявляли тенденции к интернационализированию … (Голос России. 1931. 1 окт. № 3).

(2) «Интернационализация» еврейской фабрики [название заметки] (Руль. 1930. 2 янв. № 2767).

демократизирование = демократизация:

(1) До сих пор мы далеки… от демократизирования всего мира (Воля России. 1920. 16 сент. № 4).

(2) …вместо политической социальной демократизации всего мира (Воля России. 1920. 16 сент. № 4).

эксплуатирование = эксплуатация:

(1) …обратить внимание международного пролетариата на наше положение, на неслыханное еще до революционного времени эксплуатирования нашего труда (Дни. 1925. 31 янв. № 679).

(2) …а между тем, констатирует суворинская газета, «за победным войском [Врангеля] идут тучи черные паразитизма, эксплуатации , беспечного житья…» (Воля России. 1920. 14 сент № 2).

Наличие таких дублетных пар в эмигрантском узусе поддерживалось также иностранными языками, где обычны прототипы данных интернационализмов на – tion, имеющих как глагольное, так и процессуальное значение в зависимости от контекста и грамматической позиции слова. Таким образом, расподобление таких пар в эмигрантском узусе сдерживалось иноязычным влиянием. В русском языке метрополии этот процесс проходил более интенсивно, так как степень «глагольности» суффикса – изация была существенно ниже.

Уже со второй половины XIX в. конкурентом существительных на – ие становятся производные на – ка (со значением действия, результата этого действия и орудия действия); основным поставщиком таких образований служила разговорная и профессиональная речь [Виноградов 1986: 123]. В литературном языке закреплялись производные на – ка либо как коллоквиализмы, либо как профессионализмы (от русских и иноязычных основ) [Сорокин 1965: 219]. Революция породила новые отглагольные существительные: зачитка, побудка, переподготовка [Селищев 1928: 174]. Какие же типы производных на – ка встречаются в эмигрантской прессе?

Прежде всего обращает на себя внимание то, что среди образований на – ка преобладают такие слова, которые уже лексикализовались в русском языке, то есть стали самостоятельными, автономными лексемами словаря. Такие слова могут использоваться либо как отглагольные существительные для обозначения процесса, либо как предметные имена: постановка, указка, ссылка, сборка, передышка, проработка, отставка, голодовка, закройка, проделка (от русских основ), дрессировка, баллотировка, бомбардировка, вербовка, нивелировка (от иноязычных основ). Многие из этих производных были чрезвычайно активны в советской прессе, входя в состав ключевых концептов новой идеологии (чистка, схватка, передышка, проработка, смычка); в эмигрантской прессе ключевые слова советского строя чаще всего становились объектом языковых манипуляций и множества лингвопрагматических интерпретаций.

Интересным случаем является окказионализм брижка (< брить); ср. литературное бритье. Это гибридное образование – результат влияния профессионализмов (стрижка < стричь, утюжка < утюжить, глажка < гладить и др.), однако от глагола брить невозможно образовать нормативное производное *брижка вследствие незаконности в русском языке морфонологического чередования т/ж. Однако окказионализм брижка, созданный по модели профессионализмов, преследует в тексте очевидную игровую цель. Ср.:

…на [XII] съезде [РКП] были продемонстрированы диаграммы понижения и повышения цен, известные под названием «ножниц» – как говорят в рабочих и крестьянских массах – для стрижки и брижки народа (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

Ср. нормативные профессионально-речевые обозначения в эмигрантской прессе:

Прикроенную жилетку сшить на машине – полчаса. […] Считая на закройку, сборку и утюжку еще два, два с половиной часа – вся работа, значит, будет готова в три часа (Руль. 1930. 1 янв. № 2766).

Итак, компрессивное словообразование имен существительных с суффиксами – ение, – ание, – ка в эмигрантской прессе следует моделям, сложившимся в русском языке еще в предреволюционную эпоху. Следует, однако, отметить более замедленные темпы преодоления «глагольности» в конкурентных формах на – ание/-ение и – ация/-изация в результате влияния прототипических форм.

 

1.4. Суффиксация имен прилагательных

Суффикс -н-. Наиболее яркой, характерной особенностью использования суффикса – н– в языке эмигрантских газет было словообразование от иноязычных основ. Эта группа производных очень частотна в эмигрантских газетах, поскольку образование относительных прилагательных посредством суффикса – н– среди прочих суффиксов осуществляется легче всего. Эти производные (как старые, существовавшие в языке еще до революции, так и новые, появившиеся в эмигрантском быту) можно разбить на следующие тематические зоны:

а) социально-политическая, общественная сфера: синдикальный, пропагандный, легитимный, великобританский, колониальный, аппаратный, арестный, газетный, сепаратный, унитарный:

…Конфедерация Труда… органически и духовно связана с тем самым Амстердамским синдикальным интернационалом (Воля России. 1920. 18 сент. № 6).

Младороссы выдвигают идею легитимной монархии (Младоросская искра. 1932. 12 июня. № 20).

…группа пассажиров в количестве 12 человек… были под конвоем направлены в местный арестный дом (Дни. 1925. 27 янв. № 675).

Партия пронизана аппаратом и равняется по аппаратным признакам (Младоросская искра. 1932. 20 авг. № 21).

б) сфера досуга, спорта, занятости: лот(т)ерейные билеты, детективный, отельный (< отель; отмечено в СУ), попугайный, реваншный, танцовальный, теннисный, фейерверочные (обещания), фешенебельный, фротировочные материи (от франц. frottе́e – «через» нем. Frottе́(e) – «махровая ткань»).

На курорте Корста, на Балтийском побережье, установлен случай заболевания попугайной болезнью. В начале декабря какой-то даме был прислан в подарок попугай, который 22 декабря издох. Спустя два дня эта дама заболела лихорадкой и воспалением легких (Сегодня. 1930. 10 янв. № 10).

Вообще отельная индустрия – чуть ли не единственная, которая процветает в Австрии (Сегодня. 1930. 11 янв. № 11).

в) экономическая сфера: дивидендный рынок, преференциальные списки (фр. préférentiel – «льготный, предпочительный»), акцидентные работы (нем. Akzidenz – «извещения, бланки, рекламные проспекты»), шомажный (фр. chômage – «безработица»):

…французский шомажный паек (Единый фронт новой России. 1936. 19 янв. № 19).

г) религиозная, культовая сфера: митрофорный, митрополитальный, атеистичный:

… митрофорным протоиереем о[тцом] Феодором Синькевичем было отслужено торжественное молебствие (Младоросская искра. 1933. 15 авг. № 32).

Православное Митрополитальное Благотворительное Ово [sic], по примеру прошлых лет, устраивает большой духовный концерт (Меч. 1937. 28 марта. № 12).

д) прочие: планетарный, кабинетный, эпохальный, лапсердачный (< лапсердак), ханукальный, экскурсиальный, камуфлетный:

…в России и по сие время без всякого сомнения существуют немладоросские монархисты. […] Они не могут быть сгруппированы ни в каком, даже камуфлетном , даже инфраподпольном союзе или объединении (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

[Еврей] повел итальянца в какойто грязный, темный и с убийственными запахами дом, переполненный лапсердачными обитателями (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

Эмигрантский узус более активно, чем русский язык метрополии использовал суффикс – альный для производства имен прилагательных от иноязычных основ. Несомненно, оказала влияние контактная близость русского языка к тем языкам, из которых этот суффикс пришел в XVIII в. и получил чрезвычайную активность в XIX в.: «Прилагательные на – альн– – самые многочисленные из прилагательных с иноязычными суффиксальными элементами, что объясняется, повидимому, многочисленностью производящих основ, большой продуктивностью суффиксов – al, – alis в тех языках, откуда производились заимствования» [Очерки 1964а: 356–366]. Если раньше взаимодействие русского и европейских языков, где встречается много слов с данным словообразующим формантом (в первую очередь, французский, английский) было дистантным, то в эмиграции русский язык оказался в непосредственной контактной позиции с языками, прежде территориально отдаленными, что и активизировало в эмигрантском узусе, в отличие от языка метрополии, эту модель русского словообразования. Отсюда такие производные, как митрополитальный, экскурсиальный, ханукальный.

Кроме того, эмигранты продолжали использовать слова с суффиксом – ный, образованные от иноязычных основ в XIX – начале XX в., в то время как русский язык метрополии уже отказался от них в пользу суффикса – ск, в котором значение относительности преобладает: пропагандный, паразитарный, атеистичный. Конечно, это связано с появлением в советском языковом пространстве новых словообразовательных мотивировок: паразитизм > паразитический, пропагандист > пропагандистский, в то время как эмигрантская публицистика пользовалась словами со старой мотивировкой: паразит > паразитарный, пропаганда > пропагандный, атеизм, атеист > атеистический, атеистичный.

Таким образом, у исконного суффикса – н– в эмигрантском языке произошло его оживление: вновь оказалась востребованной его способность производства относительных прилагательных от иноязычных основ, что следует объяснять активным и непосредственным контактированием русского с европейскими языками.

Суффикс – ов(ый)/ев(ый). В эмигрантской прессе суффикс – ов(ый)/ев(ый) используется эмигрантами прежде всего для образования относительных прилагательных, мотивированных реалиями из технической, производственной сферы: фильмовый, банковый, световой, биржевой, наровый (< нары).

…общедоступная лекция проф. Могилянского «Япония в связи в последним землетрясением» (с световыми картинами) (Огни. 1924. 21 янв. № 3).

[Сценарии фильмов] «Восстание Стеньки Разина» и «Жизнь еврея» были заказаны Горькому одной заграничной фильмовой компанией, которая их впоследствии так и не поставила (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

Фильмовое общество при МОПР’е закончило постановку картины «Микроб коммунизма», рисующей деятельность советской печати (Дни. 1925. 7 февр. № 685).

…немецкое правительство дало всем государственным банковым учреждениям предписание не предоставлять никаких кредитов т[ак] н[называемому] Торгпреду, т. е. местной советской торговой делегации (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)).

…кабинетные, наровые минеральные ванны [реклама] (Рассвет. 1937. 11 февр. № 35).

В русском языке метрополии суффикс – ов стал широко использоваться при именовании технических понятий, терминов, а также специальных сфер, возрастных групп детей (малышковый, подростковый). Узко специальных, технических понятий, «детских» производных в наших материалах не отмечено. Очевидно, это связано с отсутствием номинативных потребностей.

Суффикс – ск(ий). Производные прилагательные с суффиксом – ск(ий) активно образовывались в революционную эпоху, что было связано со значительным увеличением реалий политической сферы: а) одушевленные имена существительные, обозначающие политическую позицию человека; б) принадлежность к той или иной партии, движению, этнической и иной группе, в) приверженность тем или иным идеям, идеалам и лидерам, а также г) неодушевленные нарицательные существительные, называющие различные явления новой жизни. В центре словопроизводства оказались следующие семантические группы прилагательных:

1. Прилагательные, образованные от антропонимов. В эту группу мы включили также производные «второго шага», с интерфиксами – ов(ский), – ин(ский): суворинский, милюковский, сталинский, гитлеровский (= хитлеровский), колчаковский, ленинский.

2. Прилагательные, образованные от нарицательных существительных со значением лица, оканчивающихся на – ист, – ник, – чик, – ец, -як, чистую основу. Кроме такой мотивировки, в некоторых случаях возможна также мотивированность отвлеченными существительными на – изм, – ство. Сюда же относятся слова на – ический/истический, которые заметно активизировались в русском языке со второй половины XIX в. [Очерки 1964a: 385–389; Сорокин 1965: 274–276]. Ср. производные в эмигрантской прессе, образованные от имен существительных, отсутствующих в русском языке СССР той поры: советофильский, младоросский, сокольский, беженский, легитимистский.

Менее «советофильский» ген[ерал] Гайе был в 1930 г. сменен на посту командующего рейсхвером [немецкая армия. – А. З .] ген[ералом] Ганнерштейном, горячим сторонником сближения с красной армией [sic] (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

… беженские лагеря Турции и Египта (Огни. 1924. 11 февр. № 6).

…участие в сокольских торжествах и выступлениях югославянского сокольства (Рус. голос. 1934. 29 июля. № 173).

…общественное мнение не занималось младоросским движением (Младоросская искра. 1932. 12 июля. № 20).

В эмигрантской прессе очень широко используются производные на – ический. Эти относительные прилагательные, будучи чрезвычайно активными в середине XIX в., могли приобретать и качественные значения, в связи с чем в русском языке появлялись конкурентные формы, специализированные на выражении идеи качественности, а именно формы на – ичный, которые служат «для более наглядного выражения тех качественных значений, которые развиваются в прилагательных на – ический», в морфологословообразовательном – «для образования от слов с суффиксом – ический соотносительных кратких форм и степеней сравнения» [Виноградов 1986: 183; также: Очерки 1964а: 392–396; Рогожникова 1966: 136–139]. Ю. С. Сорокин указывал, что «практически все прилагательные на – ический, где возможны качественные значения, имеют параллельные образования на – ичный» [Сорокин 1965: 275]. Однако это теоретическое положение в реальной речевой практике оказывается не столь безусловным. Так, «параллельные» к словам на – ический прилагательные на – ичный в нашем корпусе единичны: демократичный – демократический, патриотичный – патриотический, фанатичный – фанатический, циничный – цинический. Качественность значения, сообщаемого именам прилагательным суффиксом – н, легко выявляется в контексте: чаще всего слова на – чный употреблены в краткой форме или в превосходной степени, что свидетельствует о семантике градуируемости признака.

Активность словообразовательной модели на – ический при образовании прилагательных (как от иноязычных основ, так и от русских) сохранялась в языке эмиграции, свидетельством чего в газетных материалах служат окказионализмы с данным суффиксом: хунхузнический (< хунхуз, хунхузничество), интеллигенческий (< интеллигент, интеллигенция) и даже окказионализм свободнический – в анархической газете. Суффиксальное оформление этих производных отличалось от русского языка метрополии: хунхузский (в СУ), интеллигенческий – нигде на зафиксировано. Вообще активность производных на – ический характерна именно для «левой» и «ультралевой» прессы. В принципе, в русском нормативном словообразовании невозможно создать производный адъектив на – ический от производящего слова свобода или прилагательного свободный, однако попытка анархистов перевести концепт свобода на более высокий (в рамках их идеологической/идейной концепции) семантический и прагматический уровень для передачи смысла *свободность, *свободничество, приводит к появлению относительного прилагательного с интенсивной характеризующей интенцией: свободнический = «страстно стремящийся к свободе; пронизанный духом, философией свободы». Таким образом, как в устной, так и письменной практике эмигрантов суффикс суффикс – ическ служил для образования прилагательных, образованных от иноязычных (как правило) основ.

Рассмотрим более подробно триаду от одного иностранного корня и словообразовательное гнездо, сложившееся в русском языке эмиграции.

интеллигентный – интеллигентский – интеллигенческий

В эмигрантской прессе нам встретилось три производных от корня интеллигент: интеллигентный – интеллигентский – интеллигенческий. Какие же семантические различия между вариантными формами (если они были) поддерживали и позволяли сохраняться в эмигрантском узусе этим трем лексемам? «Интеллигентный в смысле «культурный» появилось около 1870 года, а интеллигентский – «принадлежащий интеллигенции» – чуть позже, примерно в 1880 году. […] Интеллигентский – тот, кто принадлежит интеллигенции… Интеллигентный же – тот или то, что присуще интеллигенту, составляет основной его признак и является характеристикой лиц, а не класса. […] В. И. Ленин в своих произведениях 61 раз употребил слово интеллигентный, и более 300 раз – интеллигентский» [Колесов 1988: 264; более подробное рассмотрение понятия интеллигент и гнезда см. в: Зеленин 1999d, 2000a, 2000b; Грановская 2005: 42–43]. Появление форм интеллигентый и интеллигентский примерно в одно и то же время (1870–1880-е гг.) не преследовало стилистической или семантической функции, а только сигнализировало о словопроизводственной двойственности лексемы: если следовать формальной структуре иноязычного слова, то в середине XIX в. преимущественным словообразующим формантом адъектива был суффикс – н, если же следовать семантике слова, то присоединение суффикса – ск– свидетельствовало о качестве, свойственном интеллигенту как лицу. Повидимому, эти две различающиеся модели образования прилагательных от интеллигент (первая модель на – н: от иноязычной основы; вторая модель на – ск: для обозначения лица) достаточно долго сосуществовали в русском языке, и размежевание двух форм по оценочнопрагматической функции (интеллигентный с позитивной окраской, а интеллигентский – с пейоративной) произошло в русском языке метрополии в 20–30-е гг. XX в. Ср. в СУ: Интеллигентный – 1. образованный, культурный, присущий интеллигенции. 2. прил. к интеллигенция (книжн.); Интеллигентский (презрит.). Свойственный интеллигенту (во 2 знач.). Однако второе значение слова интеллигент сложилось именно в советские годы и, очевидно, под непосредственным влиянием трудов Ленина, жестко и грубо высмеивающих нерешительных, колеблющихся или сомневающихся деятелей культуры, просвещения именно при помощи формы интеллигент (интеллигентик) в пейоративно окрашенных контекстах. Это социальномотивированное значение узуализировалось и попало уже в СУ: Интеллигент – 2. То же, что человек, социальное поведение кго [которого] характеризуется безволием, колебаниями, сомнениями (презрит.). Таким образом, семантическое и прагматическое расподобление форм интеллигентный и интеллигентский произошло уже на почве послереволюционного русского языка.

Эмигрантская публицистика не отражает этого механизма социальнопрагматического расщепления вариантных форм на два идеологически противопоставленных концепта, как это произошло в советском языке. Напротив, в эмигрантской прессе обе формы интеллигентный и интеллигентский часто взаимозаменимы. И даже больше: в нашем материале доминирует именно вариант интеллигентный, который и обладал самым широким семантическим диапазоном из всей триады. Интеллигентный у эмигрантов – это: 1) Обладающий специальными знаниями, получивший высшее специальное образование; 2) присущий интеллигентам, характеризующий интеллигентов (стиль мышления, языковые, речевые особенности и проч.). Итак, интеллигентный имеет как номинативнонейтральное (1) значение, так и (в определенных контекстах) оценочноквалифицирующее (2). Ср. цитаты:

(1) Теперь разрыв между интеллигенцией и народом сглажен за счет понижения общего культурного уровня интеллигентных слоев и повышения сознания масс (Дни. 1926. 17 нояб. № 1161).

(2) Я убежден… что мы все, т. е. все интеллигентные русские люди, носим в своих жилах такую смесь национальных кровей, что по признаку географического происхождения нам крайне трудно определить себя, – особенно в вопросах малороссийском и великорусском здесь мы очень просто столкуемся, когда надо будет, да, вероятно, и столковываться не надо будет (Рус. голос. 1939. 19 марта. № 415).

Форма интеллигентский используется в эмигрантской прессе намного реже, причем следует отметить любопытный факт: в «левых» (анархических, социалистических) изданиях она имеет пейоративный оттенок, в монархических (вообще охранительных) – нейтральный, выступая как равноправный эквивалент интеллигентный (в 1 значении). Ср.:

…разрушение… нанесет сокрушительный удар всякого рода ложным тенденциям в анархизме: слащавому пацифизму; интеллигентскому либерализму. (Анархич. вестник. 1923. № 2)

Фронтов наоткрывали множество. […] Фронт беспартийных. Провалился: требуют тайного голосования и права критиковать партийцев. Фронт интеллигентский . Провалился: кроме Сергея Котляревского и Гредескула никто не считает период советской власти «самым счастливым периодом человечества» (Дни. 1925. 30 янв. № 678).

Наконец, вариант интеллигенческий – это неологизм эмигрантского речевого обихода, созданный по активной модели образования прилагательных от иноязычных основ на – ия (интеллигенция) или – нт (интеллигент). Таким образом, в языковом сознании эмигрантов слово интеллигент входило в группу иноязычных основ, от которых закономерно, модельно при помощи нейтрального суффикса – ический образуется слово интеллигенческий.

[В дореволюционное время] «украинское движение» имело исключительно интеллигенческий характер: ни одно украинское газетное издательство не могло просуществовать на свои средства (Рус. голос. 1939. 1–14 янв. № 406).

Можно сделать вывод о сохранении в эмигрантской прессе адъективной модели на – ический, свойственной языку XIX в., и ее пополнении новыми производными.

большевицкий – большевистский

Уже в наши дни высказывалось мнение (впрочем, не документированное цитатами), что эмигранты семантизировали вариативность слов типа большевицкий – большевистский, меньшевицкий – меньшевистский с целью оценочного выражения: большевицкий, меньшевицкий – с негативной окраской, большевистский, меньшевистский – как нейтральные номинации [Денисов 1998: 120, сноска 17]. Наши материалы не подтверждают этого предположения и не свидетельствуют о семантизации суффиксов прилагательных с прагматической целью; практически во всех эмигрантских изданиях (кроме «левых») отрицательная прагматика самих понятий оказывалась достаточной, чтобы «нейтрализовать» семантические оттенки между вариантами. Действительно, частотность лексемы большевистский была в 2 раза выше, чем варианта большевицкий. Количественные пропорции таковы: 66 словосочетаний с большевистский против 30 словосочетаний с большевицкий. Очевидно, разница между формами большевистский и большевицкий в эмигрантском узусе сводилась, судя по нашему корпусу примеров, только к количественным параметрам, не затрагивая семантики форм, точнее – не приводя к их семантической дифференциации. В сводной таблице, показано семантическое распределение данных прилагательных с именами существительными.

Как видно из перечня компонентов, позитивнооценочные сочетания с прилагательным большевистский/большевицкий достаточно редки, преобладают негативнооценочные словосочетания. Впрочем, оценочность может присутствовать в имплицитном виде даже в таких на первый взгляд нейтральнономинативных обозначениях, как большевицкая/большевистская армия, большевицкие/большевистские войска, большевицкая/большевистская газета и т. п. Хотя Карцевский в начале 20-х гг. высказывал мысль, что прилагательные большевицкий, меньшевицкий следует рассматривать как «правильные и единственно употребляемые в народе» [Карцевский 2000: 259], тем не менее в реальной речевой практике эмигрантов «неправильная», но узуальная форма большевистский доминировала. Для русского языка метрополии справедливо замечание: «повидимому, во второй четверти XX в., число образований на – (ист)ский, не выражающих подчеркнутого отношения к лицу, сокращается (за исключением немногочисленных прилагательных типа марксистский, меньшевистский, большевистский, семантически более связанных с именами на – изм, чем на – ист)» – на том основании, что произошло расширение мотивировки слова: от личных существительных на – ист абстрактными существительными на – изм (со значением политической доктрины, учения, идеологии) [Очерки 1964а: 387]. Эмигранты же сохраняли старую производность прилагательных от личных существительных, производство от абстрактных существительных на – изм у них было или факультативным, побочным, или, по крайней мере, равноценным с первой мотивировкой. В ремотивации прилагательных на – ицкий/истский в советском лексиконе хорошо проявляется деятельностный (социальнообусловленный) характер словообразовательных процессов, ведущий к ликвидации дублетности концептуальных понятий идеологии. В эмигрантской же прессе мы видим практически параллельное сосуществование форм большевицкий и большевистский, меньшевицкий и меньшевистский, перевеса того или иного прилагательного не наблюдается, будь то газета начала 20-х или конца 30-х гг.:

…на Выборгской Стороне большевицкие жандармы (конная милиция) давили безработных, шедших в центр города с требованием открыть для голодающих рабочих общественные столовые (Дни. 1925. 31 янв. № 679).

Большевики показали свое истинное лицо при этом настолько явственно, что отвращение к большевицким приемам сказывается с каждым днем все определеннее и во Франции, и в Англии (Возрождение. 1939. 7 июля. № 4191).

… меньшевицкий социалдемократический Интернационал (Младоросская искра. 1933. 15 авг. № 32).

…в России укрепился меньшевистский или даже кадетский режим (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Еще одним существенным отличием эмигрантского речевого обихода от советского в использовании прилагательных на – ск(ий) было полное отсутствие у эмигрантов производных, образованных от аббревиатур; единственным исключением является еще дореволюционное прилагательное эсеровский. Напротив, в русском языке СССР отаббревиатурное производство имен относительных прилагательных было очень активным: женотдельский, военхупровский, Коминтерновский, месткомовский, мопровский, наркомюстовский, нарпитовский, собесовский, цитовский (< ЦИТ «Центральный институт труда»), юнкоровский, главкистский, цекистский, комсомольский [Селищев 1928].

Таким образом, для эмигрантского узуса при образовании прилагательных на ск(ий) характерны следующие словообразовательные тенденции. С одной стороны, эмигранты практически не образовывали производных от аббревиатурных форм и сложносокращенных слов. С другой стороны, эмигранты активно пользовались моделью производства прилагательных при помощи суффикса – ический от существительных со значением лица; в советском речевом обиходе эта модель выходила из активного словопроизводства, смещаясь на стилистическую периферию.

 

1.5. Суффиксация глаголов

Суффикс – ирова(ть). Рост иноязычных заимствований в середине XIX в. в сфере глагольной лексики был связан со значительным увеличением репертуара иноязычных глаголов на – ировать (и его вариантом – изировать) [Сорокин 1965: 296; Очерки 1964b: 130–140; Рогожникова 1966: 144–146]. Однако вплоть до революции 1917 г. производных глаголов на – ировать/изировать с русскими основами все-таки не возникало. Новые возможности суффикса – ировать/изировать появились в революционную эпоху: белоруссизировать, большевизировать, военизировать, советизировать [Селищев 1928]. Появление глагольных производных с русской основой в революционную эпоху примечательно тем, что можно говорить о русификации иноязычного суффикса и его превращении в «полузаимствованный» [Виноградов 1986: 360].

В эмигрантской прессе нам не встретилось ни одного производного с русской основой, все – с иностранной. Глаголы относятся по преимуществу к книжной лексике: агонизировать, арбитрировать, базировать, иммунизировать, импонировать, капитулировать, кооперировать, крейсировать, маневрировать, манифестировать, механизировать, оккупировать, пактировать, режиссировать, ренегировать, рекламировать, рентгенировать, реставрировать, саботировать, санкционировать, телеграфировать, терроризировать, фальсифицировать, шаблонизировать, эсксплуатировать. Карцевский отмечает глагол эволюционизировать, встретившийся ему в одной эмигрантской газете [Карцевский 2000: 256]. Обращает на себя внимание, что все эти глаголы были уже ранее заимствованы в русский язык, пребывание русских за границей не внесло каких-либо пополнений в разряд глаголов на – ировать, за исключением, пожалуй, нескольких примеров: кокаинизировать, пледировать (фр. plaider – «вести суд, тяжбу, судиться»), чехизировать.

…Солоневич… проводя время исключительно с комиссарами, ибо они не сближались с «народом», чтобы те не фамильярничали, сытно ел, много пил и кокаинизировал , как все комиссары (Рус. голос. 1939. 19 марта. № 415).

20 лет издевались чехи над «некультурными» братьямикарпатороссами, чехизируя их, искусственно насаждая украинство, тесня Православную Церковь и чиня всякие препятствия русской школе (Рус. голос. 1939. 19 марта. № 415).

Последнее производное было особенно значимо, актуально для эмигрантов в Европе в социальном контексте взаимоотношений русских беженцев с другими (славянскими и неславянскими) народами.

Эмигранты суффикс – ировать/изировать попрежнему использовали в составе иноязычных слов, за исключением некоторых трансплантированных слов из советского языка. С. И. Карцевский отмечает любопытную деталь социолингвистической дифференциации суффиксов в эмиграции: образованные люди предпочитают использовать иноязычный книжный суффикс для производства глаголов: гутировать (фр. goûter – «полдничать; слегка закусить»), ангажировать (фр. engager – «обязывать, побуждать, склонять, нанимать, зачислять»). простой народ (напр., прислуга) – гутекать, ангажевать, то есть более «русские» формы [Карцевский 2000: 256].

Суффикс – ова(ть). В революционное время увеличилось число производных на овать, образованных как от иноязычных, так и от русских основ, причем любопытна высокая степень вариативности, дублетности русского суффикса – ова(ть) и иноязычного – ировать/изировать: национализовать (= национализировать), муниципализовать (= муниципализировать), реквизовать (= реквизировать), ангажировать (= ангажевать).

Единственным эмигрантским новшеством в сфере глагольных производных на – овать было слово большевизанствовать (от существительного большевизан), устойчиво сохраняющееся в речевом обиходе эмигрантов до наших дней.

В русском языке метрополии расширилась словообразовательная база глаголов: от одушевленных имен существительных (либерданстовать < Либер и Дан, большевиствовать < большевик, комиссарствовать < комиссар, буржуйствовать < буржуй, ораторствовать < оратор), сложносокращенных слов (исполкомствовать < исполком). Эмигрантский узус не знает такого расширения словообразовательной базы глаголов, он следует моделям, сложившимся в дореволюционное время.

Суффикс – нича(ть). Суффикс – нича(ть) придает глаголам «резкую экспрессию ироничности и насмешки», в семантическом плане такие глагольные производные «обозначают и характеризуют действия отрицательного, осуждаемого свойства в социальном и психологическом отношении» [Сорокин 1965: 290]. Таких глаголов особенно много появилось в середине XIX в., суффикс легко соединялся как с русскими, так и иноязычными основами [Очерки 1964b: 106–112]. В конце XIX – начале XX в., по данным [Лексика 1981], новых производных не появилось. Революция дает всплеск глагольных производных, особенно образованных от имен существительных. А. Мазон фиксирует такие новоообразования: либерданничать (< Либер, Дан), мешочничать (< мешочник) [Mazon 1920: 36]; С. Карцевский отмечает: мешочничать, халтурничать [Карцевский 2000: 255]; у А. М. Селищева находим: мешочничать, халтурничать, склочничать [Селищев 1928: 183]. В эмигрантской прессе ни одного из названных глаголов нам не удалось обнаружить, все глаголы на – нича(ть) старые или уже освоенные (что касается глаголов с иноязычной основой), стилистически сниженные: кокетничать, наивничать, оригинальничать, хозяйничать.

Газета [ «Правда»] спрашивает: «Что это за обстановка в деревне, в округе, если тайком пришлось отвозить в больницу изувеченного?» Зачем орган ЦК РКП наивничает ? (Дни. 1925. 11 февр. № 688).

Как бессмысленно хозяйничают большевики… лишний раз показывает статья в «Правде» о шпалах в железнодорожном хозяйстве (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

В русском языке советского периода, напротив, «в связи с влиянием просторечия на литературный язык [в 20–30-е гг. – А. З.] глаголы на – ничать широко распространяются в разговорной речи и, так сказать, упрочивают, укрепляют свою сниженную стилистическую окраску» [РЯСОС 1968: 233].

Суффикс – и(ть). Глаголы на – и(ть) также получили развитие в годы революции: новые реалии довольно быстро приобретали обобщенную семантическую характеристику, передавая определенные признаки. Если в последнее десятилетие XIX – начале XX вв. активность глаголов на – и(ть) была относительно невелика, то в революционные годы «почти каждое существительное (особенно с непродуктивными суффиксами) и многие прилагательные могут образовывать глаголы IV класса» [Карцевский 2000: 256]. Эту же закономерность (преимущественное образование от имен) отмечал и А. М. Селищев [Селищев 1928: 187]. В отличие от активности глаголов на – и(ть) в русском языке революционной поры эмигрантская публицистика не дает ни одного нового производного, все глаголы на – и(ть) представляют старые лексемы: высокого стиля (благотворить, утишить, благословить, вырешить, мирволить, освободить, осенить, править, славить, славословить, умилостивить, хулить, чернить), немногочисленные глаголы разговорного стиля (баламутить) или нейтрального (обменить, отучить, очистить). Таким образом, активизация суффикса – и(ть) при образовании глаголов в советском обиходе не была свойственна языку эмиграции (по крайней мере в его письменной форме).

Суффикс – ну. «В революционные годы получили большое распространение новообразования с суффиксом – ну– в неопределенной форме (не в наст. [оящем] вр. [емени]), по образцу крикнуть, свистнуть, пугнуть и др.» [Селищев 1928: 187]. Как известно, глаголы на – нуть в русском языке являются перфективными однократными; их активизация в пред– и революционную эпоху была вызвана не столько языковыми, сколько внеязыковыми причинами: динамичность времени, поляризованность идей и людей, партий и движений. Сгущенность, спрессованность действия в языковом плане выражают глаголы с суффиксом – ну, который «ограничивает такое действие пределами одного акта, одного момента, мига, т. е. придает глаголу значение недлительности, мгновенности, одноактности, моментальности» [Виноградов 1986: 361]. Сопоставление с языковым состоянием предшествующего времени действительно сигнализирует резкий, стремительный рост глаголов на – ну– в революционное время. Активизацию глагольных производных на – ну– современники революционной эпохи относят к началу Первой мировой войны: «со времени войны 1914 г. получил большое распространение глагол спекульнуть» [Селищев 1928: 187]. В. В. Виноградов характеризовал такие слова на – ну– как «просторечновульгарные новообразования» [Виноградов 1986: 362]. Итак, какие же производные возникли в русском языке революционной поры? Представим их в сводной таблице.

В эмигрантской публицистике нам встретился только один советизм реквизнуть, все прочие глаголы представляют глагольные лексемы либо нейтральностилистические (угаснуть, повернуть), либо разговорные (подохнуть):

Главный прокурор СССР тов. Вышинский констатировал, как судят советские суды: суслик натаскал в свою нору более 3 клгр [sic] зерна. Какойто крестьянин поинтересовался норой суслика и от «счастливой жизни» реквизнул это зерно. В результате суда – 4 года тюремного заключения «за похищение социалистической собственности», именно так и мотивировано судебное решение (Сигнал. 1938. 1 окт. № 40).

Следовательно, активность глагольных производных на – ну, образованных от актуальных реалий и явлений, не затронула эмигрантский узус, оперировавший старыми глаголами.

 

Интенсификация процессов, протекающих в общественно-политической жизни, проявляется и в росте префиксально-суффиксальных образований в языке. Пред– и революционные годы активизировали префиксальные и суффиксальные морфемы для производства новых слов, обозначающих актуальные реалии. Понятно, что среди них было и много слов-однодневок, быстро возникающих, но и также бесследно исчезающих в непрерывном потоке новых понятий и обозначений. Расширение класса префиксальных производных имен существительных происходило в русском языке за счет заимствования иноязычных лексем в XVIII–XIX вв., префиксы которых вычленялись как самостоятельные словообразующие форманты и порождали новые производные уже на русской языковой почве. Эти иноязычные элементы, с одной стороны, включались в словообразовательно-семантические сети существовавших русских префиксов, с другой – возникала нужда в их семантической и стилистической специализации.

Словообразовательное значение аффиксов позволяет группировать их в словообразовательные разряды (типы), объединенные на основе общности или близости выражаемой ими словообразовательной семантики. Систематизация производных имен по группам значений проясняет, выявляет наиболее активные тематические зоны именования, попавшие в центр общественного интереса. Одни словообразовательные типы оказываются менее активизированными, другие – более.

 

2.1. Производные со значением отрицания, негации, аннулирования

Это одна из самых больших групп производных, активность словопроизводства объясняется нелингвистическими причинами: наличием множества политических и идеологических систем и партий, их поляризованностью, остротой социально-экономических и политических проблем и их оценок со стороны общественных и иных групп.

Префикс анти- . Префикс анти– выступает в русском языке одним из самых мощных семантических маркеров для выражения значения отрицания или противодействия чему-либо. Активизация этого форманта в революционную эпоху весьма заметна: антибольшевистский, антисоглашательский, антисоветский [Карцевский 2000: 260]; антидемократизм, антиликвидатор, антиликвидаторство, антирелигиозник, антисниженец («противник снижения цен»), антидемократический, антижорестский, антилиберальный, антинародный, антиоборонческий, антирелигиозный, антисоветский, антистачечный [Селищев 1928].

Эмигрантская пресса также чрезвычайно широко использовала производные с префиксом анти-; доминировали имена прилагательных и производные от них наречия. Понятия группируются вокруг следующих зон:

а) от наименований социальных явлений: антиреакционный, антианархический, антиалкогольный, антивоенный, антигосударственный, антимилитаристский, антинародный, антинациональный, антиоппозиционный, антипасхальный, антирелигиозный, антисоветский (антисоветски), антианархический, антибольшевистский и антибольшевицкий (антибольшевистски и антибольшевицки), антикоммунистический (антикоммунистически), антикомсомольский, антилиберальный, антипатриотический, антифашистский, антисиндикалистский, Антикоминтерн. Здесь оказываются понятия, касающиеся как иностранных реалий, внутренних взаимоотношений эмигрантских групп и движений, так и советских реалий.

…в американском городе Нью-Лондон арестовано 39 человек береговой антиалкогольной полиции. Эти полицейские, которым была поручена борьба с спиртоносами, сами пьянствовали и продавали конфискованные запасы алкоголя (Сегодня. 1930. 10 янв. № 10).

За антикомсомольские поступки на них [комсомольцев] накладываются взыскания – выговор, предупреждение и в редких случаях исключение (Голос России. 1932. июль. № 12).

… Антикоминтерн , действующий в Германии, не имеет никакого отношения к «Российскому Антикоминтерну » ген[ерала] Глазенапа, образованному в Данциге. Германский Антикоминтерн – это немецкая официозная организация, действующая самостоятельно, но… находящаяся в сфере влияния германского министерства пропаганды. Ее задача – бороться с Коминтерном путем пропаганды в печати и организации союзов (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

б) от наименований и имен лиц: антисоюзнический, антимонархический, антисталинский, антибольшевик, антимилитарист, антисталинец, антисемит.

…сторонник германской и антисоюзнической ориентации… собиравшийся просить помощи у «исторического врага» [Германии] России (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

… антимонархическая кампания сменилась кампанией протеста против коммунистического шантажа (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

[Газета «Новая искра» – ] это просто свалочное место, где доморощенные большевизаны подвизаются рядом с такими же примитивными «антибольшевиками» (Меч. 1937. 25 апр. № 16).

в) от названий стран: антигерманский (такие производные единичны).

Издаваемая в Москве советская газета «Журналь де Моску», занимающаяся главным образом антигерманской пропагандой, в целях приобретения симпатий во Франции, недавно обрушилась на Финляндию (Возрождение. 1935. 1 янв. № 3499).

Итак, наибольшую словообразовательную активность обнаруживают понятия, которые характеризуют советскую действительность или эмигрантское идеолого-политическое расслоение.

Префикс противо-. Префикс противо– соотносителен с иноязычной приставкой анти-, но гораздо менее активен в эмигрантских газетах. Во многих случаях была возможна полная взаимозамена префиксов противо– и анти– без ущерба для смысла: противоанархический = антианархический, противобольшевик = антибольшевик, противобольшевистский = антибольшевистский, противобольшевицкий = антибольшевицкий, противовоенный = антивоенный, противогосударственный = антигосударственный, противокоммунистический = антикоммунистический, противомилитаристский = антимилитаристский, противопомещичий = антипомещичий, противореволюционный = антиреволюционный, противосоветский = антисоветский. В некоторых из этих производных с противо– еще остается старое значение лица, характерное для языка XIX в., однако преобладание слов с анти– (с личным значением) в эмигрантских газетах все-таки свидетельствует, что процесс «передачи» словообразовательного значения лица иноязычному префиксу анти– уже практически завершен: в эмигрантской прессе мы видим только реликты этого прежнего состояния. В качестве же компенсации за утрату этого словообразовательного значения в префиксе противо– произошло усиление «инструментального» (технического) словообразующего значения. Отличием русского префикса противо– от иноязычного анти– является наличие словообразовательного значения «защищающий от кого-, чего-л., препятствующий появлению, угрозе чего-либо» (+ второй элемент слова, называющий это понятие), иначе – префикс находится на пути к специальной лексике, к терминообразованию; ср. противовоздушный, противогазовый, противоядие. Интересно, что «технического» словообразовательного значения, аналогичного противо-, у слов с префиксом анти– в эмигрантской прессе нам не встретилось.

Затемнение, производимое в целях противовоздушной обороны, имеет только в том случае пользу, если оно проводится безупречно (Вести дня. 1939. 28 дек. № 295).

Пожарные бросились в огонь, не успев даже надеть противогазовые маски (Руль. 1930. 2 янв. № 2767).

Префикс без-/бес-. Префикс без-/бес– не обнаруживал особенной продуктивности в конце XIX – начале XX в. Напротив, в революционные годы наблюдается рост слов с без-/бес-. А. Мазон отмечает неологизм той поры безгосударственник [Mazon 1920: 26]. У Селищева находим: беспартиец, беспартийщина, бесплановость, беспризорник, беспризорный [Селищев 1928]. В дальнейшем в русском языке появляется множество производных с без-/бес-, относимых к профессионально-терминологической сфере [РЯСОС 1968: 155–158]. В эмигрантской прессе префикс без-/бес– используется для производства существительных или прилагательных (и производных от них наречий) очень часто, в пропорциональном отношении с явным перевесом морально-этических, оценочных обозначений. Производные могут обозначать:

а) советские реалии, явления: безбожие, безбожник, «Безбожник» (журнал), безбожничество, беспартийный, беспризорный (беспризорно), беспризорник:

Рабочая масса целиком возлагает вину на компартию, и какое бы то ни было предложение, исходящее от комячеек, неизменно проваливается беспартийными (Дни. 1925. 6 февр. № 684).

В сочельник в Москве предполагался грандиозный карнавал безбожников и комсомольцев… (Сегодня. 1930. 1 янв. № 1).

Желание разрушить до конца старый мир было тесно связано с безбожничеством (Младоросская искра. 1932. 12 июля. № 20).

б) политические понятия (преимущественно эмигрантские): безвластный, безглавный, безгосударный, безначалец, бесподданный. Такие производные представляли собой чаще всего окказиональные, модельные образования:

Новый скорбный удар по русским сердцам – смерть патриарха – вновь нам громко твердит о пагубности нашего безглавия (Рус. стяг. 1925. 4/7 июня. № 1).

…наша гонимая церковь и остается беззащитна и безглавна , пока вся наша отчизна пребудет безгосударна, пока не станет над ней Царь православный, законный, первый сын и защитник страждущей Церкви родной (Рус. стяг. 1925. 4/7 июня. № 1).

…установлен следующий порядок выдачи нансеновских паспортов: бесподданные иностранцы в порядке известной постепенности будут вызываться в уездные и городские староства [Польши] (Руль. 1930. 25 марта. № 2836).

в) технические реалии: беспроволочный, бессахарный.

Особенно заинтересован московский радио-диктатор последними успехами в области беспроволочного телефона (Руль. 1930. 25 марта. № 2836).

В маленькой комнатушке… Яков Иванович, запивая бессахарным кофе вязкий бутерброд со шпеком… говорил своей жене… (Руль. 1930. 1 янв. № 2766).

Эти слова возникли еще в дореволюционное время. Новых «технических» производных в эмигрантской прессе нам не удалось обнаружить. В русском языке СССР именно этот тип производных с без-/бес– был особенно активен, начиная с 20–30-х гг. XX в. [РЯСОС 1968].

Префикс де-/дез-. Префикс де-/дез– в значении противоположного явления, действия, факта в русском языке был заимствован еще в XVIII в. и употреблялся только в составе иноязычных слов: существительных, прилагательных, глаголов [Биржакова et al. 1972]. А. Мазон в революционную эпоху отмечает: дезавуировать, дезаннексия [Mazon 1920], А. М. Селищев: дезавуировать, деклассированный, деклассирование [Селищев 1928]. Эмигрантская пресса не составляет исключения; все производные сочетаются также только с иноязычными основами: дезинформация, дезорганизатор, дезорганизованность, дезорганизованный, демобилизация, депролетаризированный, дефляционный, декламация, деклассированный, дегенерат, дегенеративный и др. Часть их является терминами, часть – квалифицирующими (оценочными) лексемами. Семантическая близость иностранного префикса де-/дез– и русского не– на деле разрешается не их смысловой дублетностью, а семантической дифференциацией; особенно это касается процессуальных обозначений: первый префикс (дез-) имеет значение изменения, модификации, трансформации какого-либо явления, второй префикс (не-) имеет значение полного отказа, отрицания, аннулирования. Семантическим новшеством эмигрантского словоупотребления явилось словообразовательное гнездо, сформированное вокруг понятия «денационализация» (ср. англ. denationalisation – «утрата этнических особенностей, черт»), интерпретируемого как ослабление или даже утрата эмигрантами национальной русской (российской) идентичности, отсутствие глубокой привязанности к России, нежелание вернуться в родную страну или на родину отцов и дедов. Ср. ряд широко используемых производных: денационализация (< денационализироваться), ср. также отглагольные формы: денационализированный, денационализируясь.

Результат ясен – или дальнейшее дробление грядущих молодых сил, или же уход от интересов русской жизни, т. е. денационализация … (Рус. голос. 1934. 29 июля. № 173).

Вот потому-то я и боюсь, что борьбой против денационализации детей заняты, и вполне искренно заняты, люди, которые сами уже в значительной степени денационализировались духовно [М. А. Осоргин] (Дни. 1925. 6 февр. № 684).

Ведь если не будет готова наша «смена», если наша молодежь распылится, «денационализируется» , окончательно уйдя от России в свою личную заграничную жизнь, то эмиграция как политическая сила через некоторое время перестанет существовать (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

[Русские студенты в Лилле] учатся, что, понятно, их главное занятие. Но параллельно выполняют еще одну серьезную и хорошую работу. Нисколько не денационализируясь , не принимая облик французского студента, – они поддерживают… живую и дружескую связь с университетской молодежью и профессурой, всегда выступая под национальным флагом (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

Префикс а-. Иноязычный префикс а– встретился только в одном случае, в анархической газете, его использование с позитивной прагматикой (в рамках анархизма) обусловлено идеей отрицания и равенства наций, народов, этнических групп: анационалист.

Мы – анационалисты . Мы требуем права свободного самоопределения для каждой общины, для каждой области, для каждого народа (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

 

2.2. Производные со значением избытка, превышения

Производных слов с префиксами, означающими избыток, превышение какого-либо качества в эмигрантских газетах немного, но они так или иначе отражают общий настрой того времени, проявляющийся в превышении меры, чрезмерности каких-либо действий, явлений.

Префикс архи-. Префикс архи– в русском языке может выступать как в значении «старшинство по положению в какой-либо иерархии», так и в качестве интенсифицирующей приставки, присоединяемой обычно к именам существительным, прилагательным, наречиям, в значении «высшая степень признака». Этот префикс, без сомнения, следует признать одним из «героев» послереволюционного языка, так как в послереволююционном языке именно второе значение оказалось реализованным в большом количестве лексем. Этот префикс был в арсенале излюбленных у Ленина (в его индивидуальном лексиконе содержится более 200 (!) слов с архи-), стилистический почерк которого оказывал существенное влияние на революционную прессу [Денисов 1993: 101; также: Денисов 1979; Лилеева 1987]. Приведем список производных с архи-, помещенных в [Селищев 1928]: архибандит, архибуржуазный, архиважный, архиестественный, архизаконный, архи как скверно (окказионализм Ленина), архиконсерватор, архиликвидатор, архимарксистски, архискверно, архинеправильный, архиоппортунистический, архиосторожный, архиреакционер, архиреволюционный, архисуверенный, архисущественный, архитонкий, архитрудный, архитяжелый, архиустроенный. Префикс архи– (во втором значении) придает понятиям негативную или по меньшей мере ироническую коннотацию, основанную на представлении о превышении нормы, стандарта; модус такой оценки обычно отрицательный. Этот семантический механизм дискредитации политического оппонента, идеи, любого неугодного лица широко использовался в большевистской прессе – сначала подпольной, а затем и легальной.

Эмигрантская публицистика содержит немного производных с приставкой архи– как в первом, терминологическом, значении: архиепископ, архиерейский Синод, архимандрит, так и во втором: архидемократический, архиреакционный. Примечательно, что второе значение префикса архи– мы встретили только в анархической газете, что можно объяснить общим революционным прошлым с большевиками и общими лингвостилистическими приемами, используемыми в печатных изданиях.

…против… остатков старого духовенства пошел Сталин в очередной поход. В контрреволюции, в фашизме, в шпионстве, в связи с капиталистами Европы и Азии обвиняются архиепископы , епископы и священники (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

Будучи жестоко разгромлена «архидемократическим» [sic] правительством Соед. [иненных] Штатов после вступления их в войну, эта организация [ «Индустриальных рабочих мира». – А. З .] теперь ожила и выросла (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

…все искусственные построения наших расовых теоретиков и националистов всех категорий и оттенков, с их бессмысленными утверждениями о существовании высших и низших народностей являются до последней степени абсурдными и архиреакционными (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

Таким образом, для эмигрантской публицистики, по сути, не столь характерно образование с архи– в оценочной функции, как для советской послереволюционной прессы; бурное словопроизводство слов с архи-, активное прежде в (подпольной, нелегальной) большевистской печати и составлявшее один из ее стилевых и прагматических приемов отрицания или иронического осмеяния тех или иных явлений, стало повсеместным, массовым в публицистическом стиле советских газет. Эмигрантская пресса (за исключением «левых» изданий), ориентировавшаяся на легальную дореволюционную печать, не знала такого увлечения производными с префиксом архи-.

Префикс сверх-. Префикс сверх– семантически равняется иноязычным префиксам архи-, ультра-, гипер-; в языке эмигрантов он был явно непродуктивным; нам встретилось всего одно производное: сверхчеловеческий (в характеризующей функции). В советской публицистике префикс сверх-, напротив, был активнее, входя в одну группу с префиксами предельной оценки: сверхглупость, сверхлевый, сверхразвязный, сверхцентрализм [Селищев 1928]. См. пример из эмигрантской газеты:

[Русской армии] теперь придется совершать сверхчеловеческие подвиги, чтобы очиститься от срама, ею перенесенного, увы, покорно и безропотно (Призыв. 1919. 4 (21.12) дек. № 135).

Префиксы гипер-, ультра-. Немногочисленны производные с префиксами гипер-, ультра– со значением «во много раз превышающий какую-либо норму»: гиперцентрализация, ультралевый, ультрамонархизм, ультракоммунист.

После предательства вождей рядовая оппозиция, которая, действительно, впервые была широкой и обнимала рабочих профессионалистов и многих местных деятелей, восставших против мертвящей гиперцентрализации , чекистов и коррупции, была легко раздавлена (Воля России. 18 сент. 1920. № 6).

Это признают в Италии все – от самых рьяных фашистов до ультра-коммунистов (Руль. 1926. 14 апр. № 1630).

Современный фашизм… внутри каждой отдельной страны отливает различнейшими цветами, от республиканского до ультра-монархизма [sic] (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

Троцкий пытался обойти… твердокаменность [Сталина и Зиновьева] – стараясь ультра-левыми [sic] аргументами обличить бездарность и ничтожество Зиновьева и прочих главарей политбюро (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)).

Термин гиперцентрализация у эмигрантов – это, по всей видимости, эквивалент гиперцентрализма, используемого, в частности, Лениным для характеристики политики демократических централистов (= децистов), выступавших за свободу партийных фракций.

Префиксы пре-, тре-. Отметим также единичные примеры с префиксом пре– и префиксоидом тре– в усилительно-экспрессивной функции: препоганый, треклятый (преимущественно в народно-патриотических газетах):

В советских кооперативных лавках не достанешь ничего. Единственное мало-мальски доступное народу лакомство – препоганая колбаса из конины… (Голос России. 1932. июль. № 12).

Народ! Вставай против треклятой красной власти. Она твой самый лютый враг. (Рус. правда. 1930. июль – авг.)

Таким образом, префиксы со значением избытка, превышения давали значительно меньше производных в эмигрантской публицистике, чем в советской. Данные приставки придают производным дополнительные стилистические модификации (предельности, чрезмерности); этот словообразовательно-стилистический механизм, развитый в подпольной «левой» печати, в послереволюционное время был «легализован» и стал одним из ведущих в построении как письменной, так и устно-ораторской речи вождей большевизма. Эмигрантская публицистика использует производные с префиксами избыточности гораздо осторожнее, умереннее, причем характерно, что употребление таких слов эмигрантами напрямую зависит от политической позиции издания: производные сосредоточены главным образом в «левых», революционно-демократических газетах, чье политическое прошлое раньше тесно смыкалось с большевистской прессой.

 

2.3. Производные со значением совместности, кооперативности

Префикс с-/со-. Актививизация этой словообразовательной модели при образовании имен существительных наблюдалась в конце XIX – начале XX вв., когда в русском языке, с одной стороны, появились философские окказионализмы: сожитие (калька с нем. Zusammenleben), сочеловек (калька с нем. Mitmensch), с другой – происходило перемещение таких лексем, как сообщество, сотоварищество, соучастник в разряд книжной лексики [Лексика 1981]. В революционную эпоху А. М. Селищев отмечает один неологизм той поры: содоклад [Селищев 1928: 101]. Эмигрантская пресса, кажется, использует слова с данным префиксом шире, чем советская. Если часть их представлена старыми словами: соперник, соратник, сотрудник, соучастник, сподвижник – и используется преимущественно в книжных стилях языка (художественная литература, публицистика), то другая часть оказывается актуализированной именно на почве эмигрантской жизни: соотечественник, соплеменник, сочлен, собратья.

Благотворительный Отдел Церковного Совета Русской Церкви в Белграде обращается к добрым людям с усердным ходатайством пожертвовать деньги, продукты питания и носильные вещи для выдачи нашим нуждающимся соотечественникам к Празднику Светлого Христова Воскресения (Рус. голос. 1939. 2 апр. № 417).

Человек, у которого нет «святынь» – патологический тип – «моральный скопец». «Иван – не помнящий родства». Он легко оплевывает все, что дорого его соплеменникам (Рус. голос. 1939. 19 марта. № 415).

Союз Младороссов извещает о кончине сочлена младоросского 22-го Гренобльского очага С. М. [Союза Младороссов] Е. Н. Конькова (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

…равнодушие эмигрантской толщи Парижа присуще не только нашим собратьям в Париже (Голос России. 1933. янв. – февр. – март. № 17–18–19).

 

2.4. Производные со значением полноты, завершенности, всеохватности

Префикс о-/об-/обо-. Группу производных с префиксом о-/об-/обо– составляют существительные (образованные от разных частей речи); в эмигрантской прессе она представлена следующими словами: обынородившийся, олатышенный, обанкротиться, офранцужение, обатраченный.

Ведь вот если бы тот же Крымов и в тех же тонах… описал… среду инородческой «Речи», среду инородческой и обынородившейся либеральной и радикальной журналистики, профессуры и т. д… ой, было бы такое!.. (Младоросская искра. 1933. 10 июля. № 31).

Под шкурой обатраченных , обезличенных, кабальных колхозников крестьяне остаются крестьянами (Голос России.1932. июль. № 12).

…только случайно Пушкин избег полного офранцужения (Рассвет. 1937. 11 февр. № 35).

Все высшие школы Риги олатышены . Латышский язык сделан в них обязательным предметом преподавания (Возрождение. 1919. 8 окт. № 82).

Модельные производные от глаголов, мотивированных этнонимами (обрусить, онемечить(ся), ополячить(ся), офранцузить(ся), сарматить(ся) = ополячить(ся) и др.), были в ходу уже в XIX в., так что – на первый взгляд – ничего нового эмигранты не внесли, используя готовые словообразовательные механизмы, однако в эмигрантском речевом обиходе частотность и актуальность вообще всех производных от этнонимов резко возросли. Ср., например, глагол обкитаиться, частотный у русских эмигрантов (беженцев), живущих в Китае [Оглезнева 2004: 50], офранцузиться у русских эмигрантов, живущих во Франции (РЯЗ 2001: 25, 33, 37, 60), офинниться (у русских в Финляндии).

Советская публицистика широко использовала данную модель, однако мотивирующими основами становились понятия и реалии, находящиеся в центре общественного внимания: обуржуазивание, огосударствление, озвездить (вручить новорожденному звезду взамен прежней традиции, вручения крестика при крещении), оказенивание, оказенить, окоммунистичить(ся), окомсомоливание, окомсомолить(ся) – окомсомоливать(ся), окулачиваться, опионериться, опролетаризовать, орабочение, орабоченный, орабочивание, отроцкистить [Селищев 1928]. Эмигрантская пресса содержит производные с префиксом о-/об-/обо-, относимые, по преимуществу, к этническим наименованиям (в кругу обозначений концептуального поля «денационализация» ↔ «сохранение национальной идентичности»), социально-политические именования единичны и относятся к советской жизни.

Префикс пан-. Заметно активнее, чем в советских газетах, в эмигрантской прессе ведет себя префикс пан-: пангерманизм, панъевропейский, панславизм, пантуранский, пантурецкий.

И такой же удар нанесла она и пангерманизму , фундамент которого разрушен до основания. […] Не может быть речи теперь и о политическом панславизме. Перед славянством вырисовывается иная огромная задача – культурный панславизм, пророчески провиденный поэтом и борцом чешского возрождения пламенным и нежным Колларом (Огни. 1924. 7 янв. № 1).

Вчера под председательством Потоцкого и Ледницкого состоялось организационное заседание польской секции паневропейского [sic] союза (Дни. 1926. 17 нояб. № 1161).

…осуществление пантурецких или пантуранских замыслов, – каждое из этих событий должно оказать грандиозное влияние на международную политику (Сегодня. 1930. 12 янв. № 12).

Примечательно, что ни А. Мазон, ни С. И. Карцевский, ни А. М. Селищев не фиксируют ни одного производного с этим словообразовательным формантом. Видимо, определенную роль в активизации префикса пан– у эмигрантов сыграла евразийская доктрина, в рамках которой число обозначений, включающих такие словообразовательные компоненты, как обще-, все-, пан-, имеющие значение всеобщности, было достаточно велико. Ср., например, такие примеры из работы Н. С. Трубецкого «Европа и человечество» (1920 г.): «променяв свою национальную физиономию на общероманогерманскую…», «общероманогерманский шовинизм», «в основе космополитизма, этой религии общечеловеческой, оказывается антикультурное начало – эгоцентризм», «всеобщая европеизация», «пруссак-космополит одинаково возмущается своим соотечественником-пангерманцем» и др.

 

2.5. Производные со значением неистинности, ложности

Префиксы псевдо-, квази-, лже-. Производство слов с префиксами псевдо-, лже-, квази– (quasi-) было продуктивным в эмигрантской прессе. Словообразовательная активность и понятна, и легко объяснима: при помощи таких слов эмигранты демонстрировали свое отношение к новому строю и новым социальным явлениям, квалифицируя их как неподлинные, ложные. В русском языке первая волна активности данных словообразовательных формантов приходится на середину XIX в., когда в демократической публицистике появилось множество слов, несущих характеризующую функцию [Сорокин 1965: 276–278]. Примечательно, что в конце XIX – начале XX вв. эти форманты не проявляли особой продуктивности в русском языке; в [Лексика 1981] не отмечено ни одного производного. Эти префиксы в период подполья большевистской партии проявляли, пожалуй, даже бо́льшую активность, чем после революции [Lehikoinen 1990]. Ср. у Ленина в ранней работе: «либерально-народнический квазисоциализм» («Задачи русских социал-демократов»), у Плеханова: «Ленин – псевдо-диалектик» («Политическое завещание», 1918 г.). После революции 1917 г., в частности, ни А. Мазон, ни С. И. Карцевский, ни А. М. Селищев не отмечают актуализированных старых или новых производных с этими формантами.

Самым частотным и активным в эмигрантской прессе был префикс лже-: лжекоммунистический, лжекультурный, лжемитрополит, лженародный, лжеотечество, лжереволюция, лжерешение, лжеучитель, лжеэволюционный.

[Коммунисты] создали тот лжекоммунистический смрад и развал, какой мы имеем в России (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Красный «живоцерковный» самозванный [sic] Синод, возглавляемый пьяницей, богохульником и отступником лжемитрополитом Евдокимом, готовит на октябрь созыв Всероссийского Церковного Собора, на котором задумано отдать в окончательную кабалу Комиссарам православную Церковь Христову (Рус. правда. 1925. июль – авг.).

Не может быть примирения и соглашения с богоборческой лженародной властью (Рус. голос. 1939. 9 апр. № 418).

…благодаря подлинной революции в России и лже-революциям [sic] в центральной Европе значительная часть политической власти, по крайней мере по форме, перешла в руки коммунистов и социал-демократов… (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Все другие предлагают массам всякие лже-решения [sic], которые последними и глотаются (Анархич. вестник. 1923. № 2).

…сеют соблазны в молодых умах лжеучители : одни за советские серебренники [sic], другие – заумные снобы – доброхотно (Младоросская искра. 1932. 20 авг. № 21).

…эти процессы не оставляют больше камня на камне от всех лже-«эволюционных» [sic] – реформистских, постепеновских, пацифистских и т. п. – теорий… (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Обращает на себя внимание дифференциация эмигрантских газет, использующих слова с данным префиксом: основной корпус таких слов – в анархической прессе, заметно меньше таких слов встречается в монархических изданиях; демократические газеты не фиксируют производных с лже-. Очевидно, можно говорить об известном языковом изоморфизме двух идеологически противопоставленных друг другу речевых практик: монархического и анархического. Обе группы оперируют идентичными языковыми маркерами, переводящими любые понятия и реалии из понятийного поля политических оппонентов в разряд неверифицируемых (этот механизм широко используется в современном языковом манипулировании [Шейгал 2004]).

Языковая продуктивность префикса лже– – одно из проявлений более общей по семантике оппозиции «истинный – ложный». В публицистической полемике в один ряд с ней становятся оппозиции «свой ↔ чужой», «мы ↔ они», «наши» ↔ «ненаши», которые являются одним из ведущих, определяющих прагмостилистических принципов построения советского и эмигрантского языковых миров.

Префиксы псевдо-, квази-, иноязычные по происхождению, но имеющие приблизительно ту же семантику, что и лже-, очень редки в эмигрантских газетах: псевдобольшевизм, quasi-реформаторство.

Большевизм или псевдобольшевизм [sic] – вот что грозит несчастной Риге и всей Латвии (Призыв. 1919. 4 (21.12) дек. № 135).

Не стоило бы и останавливаться на этой жалкой потуге советского quasi реформаторства [sic] (За свободу. 1925. 3 янв. № 2 (1406)).

Языковое воплощение идеи ложности, неистинности в эмигрантских газетах реализовывалось главным образом в анархических изданиях. Использование производных с таким значением мотивировалось теорией анархистов, рассматривающих большевистскую революцию как уклонившуюся, свернувшую с единственно верного (с их точки зрения – анархического) пути. Другие эмигрантские газеты дают намного меньше производных с префиксами со значением ложности; все наименования советских реалий при помощи префикса лже– (как самого частотного) несут характеризующую функцию и преследуют прагматическую цель – подчеркнуть, акцентировать неистинность, временность, преходящий характер, эфемерность советских идей.

 

2.6. Производные со значением местоположения, локуса

Эта группа производных, снабженных префиксами и/или префиксами и суффиксами с первичным (исходным) локативным значением, в сочетании с основами, обозначающими те или иные абстрактные понятия, обильно представлена в эмигрантской прессе. Такие производные называют местоположение, локус какого-либо понятия относительно центра, номинативного ядра и на основе пространственных значений префиксов (или префиксов и суффиксов) позволяют семантически идентифицировать степень политической самостоятельности/несамостоятельности, зависимости/независимости явлений, реалий, лиц. Особенно продуктивными являются следующие словообразовательные элементы.

Префикс под-. Префикс под– при образовании имен существительных присоединяется к основе слова, придавая наименованию лица лексико-грамматическое значение подчиненности, зависимости: подленинец, подзиновьевец, подкулачник.

…австрийская социал демократия [sic], вместо того, чтобы тратить силы на борьбу с хулиганствующими подзиновьевцами , может все их целиком отдавать практической созидательной работе (Дни. 1925. 5 февр. № 683).

…твердокаменные подленинцы с особым упрямством твердят: «партия не откроет ни единой щели для закоренелых врагов рабочей диктатуры» (Огни. 1924. 21 янв. № 3).

Многие [красноармейцы] не выдерживают, возмущаются и попадают под суды разных видов, начиная от ротного, где таким пришивают «кулака» и «подкулачника» и объявляют [их имена. – А. З .] в газетах (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

Эта модель с префиксом под– для образования существительных, образованных как от имен собственных, так и нарицательных, была уже в ходу в конце XIX – начале XX вв.: окказионализм подмаксимовик (< Максим Горький; обозначение литераторов, испытавших влияние творчества этого писателя и работавших в схожей художественной манере) [Лексика 1981: 192], подпольник, подпольщик, подпольщик-боевик [Селищев 1928: 171, 173, 174]. В советское время А. М. Селищев отмечает появление слова подшефник (подшефный) [Селищев 1928: 173, 175]; в период коллективизации появилось слово подкулачник, однако отантропонимических производных с под– не отмечается [Obermann 1968]. Эмигрантская пресса, напротив, использует отантропонимическую модель для создания слов с характеризующей функцией; термин подкулачник является, конечно, заимствованным из советского речевого обихода.

Префикс под– в сочетании с суффиксами – н-, -ск– служит для образования имен прилагательных с тем же значением подчиненности, зависимости, но такие производные единичны: подсоветский.

И длительное, нудное, томящее «сидение в окопах»… Такой вот период своего рода «окопного сидения» переживает ныне и подсоветский народ, и вся русская эмиграция [из речи генерала А. И. Деникина 22 февраля 1931 года] (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

Производные с под-, наряду с именованием какого-либо явления, содержат также его пейоративную оценку.

Префикс инфра-. Иноязычным эквивалентом русского префикса под– является латинский по происхождению префикс инфра-, который встретился в интересном слове инфраподпольный, в котором, со словообразовательной точки зрения, произошло префиксальное удвоение, однако стилистически такое производное было оправдано частичной утратой семантики русским префиксом под– в слове подпольный (подполье), и иностранный префикс выполнял не столько номинативную, сколько характеризующую (усилительную) роль.

…в России и по сие время без всякого сомнения существуют немладоросские монархисты. […] Они не могут быть сгруппированы ни в каком, даже камуфлетном, даже инфраподпольном союзе или объединении и вряд ли между ними возможен хотя бы частный обмен мнениями (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

Префикс над-. Противоположное словообразовательное значение нахождения вверху, сверху, поверх чего-либо имеет префикс над-, производные с которым и призваны были показать противопоставление эмигрантского социума (разумеется, не всего, но значительной его части, преимущественно монархической) советскому: крайняя степень идеологизированности, политизированности последнего с полным подчинением господствующей большевистской идеологии (пейоративные производные с префиксом под-) и – непартийное, неполитическое или нивелирующее политические разногласия монаршее правление (слова с префиксом с над-). См. список производных в эмигрантских газетах: надплеменной, надсословный, надпартийный, надклассовый, надпатриотический.

Печатный орган, о котором мы ведем речь, будет не партийный, – а надпартийный орган с широкой программой улучшения быта и жизни русских людей (Рус. газета. 1937. № 1).

Под маской защиты «общенародных» и «надклассовых» интересов в Болгарии огнем и мечом устанавливается «порядок», «спокойствие» и… «законность» (Анархич. вестник. 1923. № 2).

[Русские социалисты] переоценили… силу европейского рабочего движения, а также распространенность и глубину интернационалистического, или, если угодно, надпатриотического чувства в народных массах (Дни. 1925. 28 янв. № 676).

…для большей скрепы Новой Империи мы провозглашаем прежний основной стержень исторической России: Монарха Всероссийского, этого Верховного, надплеменного, надсословного и надпартийного арбитра Нации (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

Производные с приставкой над– являлись, несомненно, важными и актуальными обозначениями в эмигрантских газетах и служили для выражения некоторых ключевых идей, связанных с поисками национально-политической идентичности и сплочения. В советском языке исследователи не отмечают словообразовательного всплеска слов с префиксом над-. Самое очевидное объяснение заключается, на наш взгляд, во внешнем (экстралингвистическом) факторе. Самое понятие надклассовости, внеклассовости (и вообще политических концептов с вне-, над-) было раскритиковано в работах Ленина и на долгие годы и десятилетия попало в пейоративый советский политический лексикон. Ср. цитату: «…в обществе, раздираемом классовыми противоречиями, и не может быть никогда внеклассовой или надклассовой идеологии» («Что делать?», 1902 г.). Именно эта цитата приведена в качестве иллюстрации в СУ на слово внеклассовый.

Таким образом, активность префиксов под-, над-, инфра– со значением местоположения, локуса в эмигрантской публицистике вызвана номинативными и прагматическими причинами: назвать (и/или характеризовать) те или иные реалии, маркирующие и противопоставляющие два мира, советский и эмигрантский.

 

2.7. Производные со значением неполноты, промежуточности признака, качества

Префикс пол-/полу-. Словообразовательным формантом, служащим для наименования производных, группируемых вокруг этого значения, является префиксоид пол-/полу-. Потребность в словах с пол-/полу– возникла в начале XX в. для обозначения политической позиции индивида; ср. окказионализм 1905–1906 гг. полуполитик – «солдат, сосланный на каторгу за революционные высказывания» [Лексика 1981: 284], полупролетарий (часто встречается у Ленина; это слово попало даже в СУ как экономический термин) [Lehikoinen 1990: 223]. В русском языке исконное значение префиксоида пол-/полу– не содержало иронических коннотаций; ирония как коннотативный компонент словообразовательного значения появилась только с середины XVIII в. под влиянием франц. demi– «наполовину; неполный» [подробнее об истории и семантике префиксоида в русском языке см.: Зеленин 2000b]. В эмигрантской прессе номинативное значение префикса пол-/полу– сохраняется. Производные с префиксоидом пол-/полу– с обозначением политических, социальных реалий достаточно частотны в эмигрантской прессе, называя актуальные для эмигрантов понятия: полуинтеллигент, полуинтеллигенция, полумонархист, полуреспубликанец, полунепредрешенец, полунезависимый, полуофициальный.

Но среди непредрешенцев есть лица и группы, которые стоят несколько особняком. Их правильнее было бы назвать полунепредрешенцами . Наиболее ярким выразителем этих настроений является сейчас ген. Деникин (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

Во всех слоях народонаселения, за исключением небольшой правительственной клики, опирающейся на новое чиновничество и на полуинтеллигентов , правительство Ульманиса считается совершенно нежизнеспособным (Призыв. 1919. 4 (21.12) дек. № 135).

Сепаратизм не имеет глубоких корней в малороссийской ветви русской нации. Это явление заносное, подхваченное только частью малороссийской полуинтеллигенции из честолюбивых или корыстных побуждений (Рус. голос. 1939. 19 февр. № 411).

Примером вооруженной борьбы за установление власти новой господской группы является борьба всех политических партий, начиная с полумонархистов-полуреспубликанцев -кадетов и кончая левым крылом социалистической демократии – коммунистами-большевиками (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Если в прошлом году конгресс, вдохновляемый вождем-пророком Ганди, стоял на позиции превращения Индии в доминион; эта полунезависимая государственная форма как будто удовлетворяла те средние круги, которые имеют своим органом национальные конгрессы (Сегодня. 1930. 12 янв. № 12).

В публицистическом стиле советских газет 20–30-х гг. XX в. слова с пол-/полу-, судя по материалам [Mazon 1920, Карцевский 2000, Селищев 1928, Obermann 1968, РЯСОС 1968], неактивны.

Характеризующая функция префиксоида пол-/полу– может проявляться в именах существительных, содержащих прагматическую оценку явления в понятийном ядре: полуидиот, полусумасшедший, полусветский – или в словах преимущественно политической сферы, подвергающихся, как правило, той или иной субъективной (групповой) оценке: полубуржуазный, полукрасный.

…политические расчеты и схемы буржуазных и полубуржуазных мудрецов… (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Особенно велика ненависть Комиссаров к маленькой Болгарии, где правит в полном согласии с молодым Царем Борисом Национальное правительство Цанкова, успевшее за эти годы, после свержения полукрасного правительства друга большевиков Стамбулийского, благополучно подавить уже несколько устроенных из Москвы попыток красного переворота (Рус. правда. 1925. сент. – окт.).

 

2.8. Темпоральные производные

Слова, содержащие в своей семантической структуре временные (темпоральные) локализаторы, выражаемые префиксальными, префиксально-суффиксальными морфемами, составляют важный, актуальный лексический пласт в эмигрантских газетах. Конечно, в первую очередь рост таких производных был спровоцирован теми социальными, политическими, экономическими условиями, в которых оказались беженцы. Для абсолютного большинства эмигрантов время оказалось расколотым на две части: дореволюционное и беженское, эмигрантское. Изменилось психологическое измерение времени в субъективном мире человека: когда он жил в дореволюционной России, время текло иначе, чем тогда, когда он оказался в изгнании, в беженстве. Оно измерялось чаще не годами, периодами, десятилетиями, а теми или иными хронологическими разрывами, вехами, составляющими опорные точки психологического пространственно-временного континуума. Словообразовательные элементы с темпоральным значением позволяли назвать явление относительно некой опорной точки. Какие же префиксальные и префиксально-суффиксальные средства чаще всего использовались эмигрантами для называния понятий с временным значением? Пожалуй, лидерами являются префиксы до-, по-, а также после– и пред-.

Префикс до-. Префикс до– имеет значение предшествования какому-либо событию, факту, в эмигрантских текстах он встретился в следующих производных: добольшевистский, довоенный, дооктябрьский, допушкинский, дореволюционный, дофевральский, дофашистский.

В добольшевистской Москве было в году два знаменательных момента, переживание которых способно было заронить в душу неизгладимые впечатления. […] То были – Пасхальная ночь и Татьянин день (Огни. 1924. 28 янв. № 4).

…огромные массы населения [в Германии] совершенно разорены полным обесценением разного рода бумаг довоенного времени (Дни. 1925. 30 янв. № 678).

Кто наблюдал рабочих и крестьян в величественные дооктябрьские и октябрьские дни, тот видел, что нашу революцию творили широкие массы народа, стремившиеся разрешить в революции вековой спор между «черной» и «белой» костью, между трудом и капиталом (Анархич. вестник. 1923. № 1).

…машина советской государственности действует, главным образом, опытом и знаниями старой дореволюционной бюрократии и служилой интеллигенции (Дни. 1926. 19 нояб. № 1163).

…все… мало-мальски отрицательное, существовавшее за все бытие дофевральской России, блекнет перед теми ужасами, которые последние годы творят вызванные ими же, социалистами, злые духи (Призыв. 1920. 12 (28.2) марта. № 61).

И еще более удивительно это [благожелательное] отношение Италии к фашизму для всякого, кто давно знал и дофашистскую и довоенную Италию (Руль. 1926. 14 апр. № 1630).

Итак, для эмигрантов значимыми, поворотными моментами современной истории являлись:

а) Первая мировая война,

б) Февральская буржуазно-демократическая революция,

в) Октябрьский переворот (так чаще всего именовали события осени 1917 г. монархисты и часть демократов) или революция (в анархических текстах),

г) создание фашистской организации и идеологии, в которой многие эмигранты видели возможный механизм свержения большевизма.

Эти опорные исторические точки и служили мотивирующими основами при производстве слов с приставкой до-. Любопытно, что в советской публицистике смысловой акцент в этих словах был смещен в сферу практической деятельности: дозавуч (< школа дозаводского обучения), допризывник, дошкольник [Селищев 1928: 170, 173, 174].

Префикс пред-. Префикс пред-, имеющий значение близкого предшествования какому-либо событию, является стилистически маркированным в русском языке. В эмигрантской публицистике он также достаточно широко используется. С одной стороны, встречаются производные, называющие некоторые понятия-историзмы (Предучредилка).

Нельзя обвинять «Предучредилку» , не вынесшую порицание большевикам накануне их выступления, чего так добивался в это историческое заседение Керенский. Все равно это не остановило бы большевиков, на следующий день разогнавших «Предучредилку» (Голос Родины. 1919. 1–14 мая. № 264).

С другой стороны, префикс сохранялся в религиозной лексике (предпразднество, предпасхальный), а также называл новые, возникшие в эмигрантском быту, понятия: предрешенец, предрешение, предрешенство, семантическая и словообразовательная мотивировка которых заключалась в предикативном словосочетании предсказать решение будущего устройства России (после падения режима большевиков).

Суббота перед Рожд[еством] Христовым. Предпразднество Рождества Христова (Возрождение. 1932. 2 янв. № 2405).

Великий пост и предпасхальные дни – самая горячая здесь работа (Возрождение. 1937. 10 апр. № 4073).

Самая возможность участия в любой революции народных масс требует подобного определения (как теперь выражаются: предрешения ) целей (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

Префиксы по-, после-. Противоположное темпоральное словообразовательное значение следования после какого-либо события, названного мотивирующим словом, выражалось префиксом по– или после-: покоммунистический, пореволюционный, пореволюционность, пореволюционер. Этот префикс преобладает, префикс после– встретился только в одном случае (в двух орфографических вариантах): послебольшевистский [sic], послебольшевицкий.

Можно предположить, что в покоммунистической России они [монархисты] попытаются заговорить… (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

За годы эмиграции появились многочисленные политические группировки пореволюционные . Эти группировки подчеркивают свою «пореволюционность» , заявляя, что смотрят не в прошлое, а будущее [sic; без предлога в] (Младоросская искра. 1933. 10 июля. № 31).

Другой умник, профессор Алексеев, бывший евразиец, пореволюционер и явный большевизан, выпалил неожиданно… (Возрождение. 1937. 10 апр. № 4073).

Закончил свой доклад профессор теплым обращением к студенческой молодежи, призывая ее к активной работе, к воспитанию в себе той сильной личности, которая так нужна будет в послебольшевицкой России (Дни. 1925. 10 февр. № 687).

Префикс по– по направлению к XX в. постепенно терял свою словообразующую силу, будучи многозначным и перегруженным категориальными значениями; префикс после-, напротив, набирал словообразовательную активность, поскольку обладал ясной и прозрачной семантикой. Семантически эквивалентный иноязычный префикс пост– еще не был известен ни русскому языку в СССР, ни эмигрантскому узусу. Преобладание производных с по– в эмигрантских текстах свидетельствует, что данный словообразовательный формант являлся в них основным, ведущим для выражения словообразовательного темпорального значения, значительно превосходя свой семантический аналог после-.

Префикс нео-. Словообразовательное значение нового, измененного качества, состояния понятия выражается иноязычным префиксом нео-; интересно, что в СУ в структуре значения приведена коннотация «чаще всего (в) ухудшенной форме» [СУ Т.2: 522]. Этот префикс обычно сочетается с абстрактными наименованиями (политические идеи, художественные течения, философские направления и т. д.). В эмигрантском обиходе префикс нео– использовался для производства слов, обозначающих те или иные модификации актуальных для эмигрантов политических идей, приверженцев той или иной доктрины: неомладоросс, неомонархист, неохристианство.

Провокатор Стерлигов… объявил себя «неомладороссом» и пытался привлечь к себе членов Союза Младороссов (Младоросская искра. 1932. 12 июля. № 20).

А некоторые добродетельные европейские демократы еще удивляются открытому и тесному союзу немецких москвичей с германскими «неомонархистами» [sic] или итальянских большевиков с фашизмом, этим «практическим осуществлением» любезного Москве учения неомонархистов [sic] французских (Дни. 1925. 27 янв. № 675).

…волхвы неохристианства не отвратят ее [русскую церковь. – А. З .] от веры отцов (Младоросская искра. 1932. 20 авг. № 21).

Итак, темпоральные производные играли более важную конструктивную роль в языковой практике эмигрантов в отличие, например, от языка советской прессы 20–30-х гг., где данные префиксы (судя по наличию инноваций в советском послереволюционном языке) не получили словообразовательной активизации. Более активно производные с нео– в русский советский язык начинают проникать начиная с 50–60-х гг. XX в., получив особенную активность в 1990-е гг. [Земская 1992: 90; РЯК 1996: 134; Ryazanova-Clarke & Wade 1999: 199, 215; ТССРЯ 2001: 507–508].

 

Наряду с номинативной функцией словообразования, заключающейся в производстве новых лексических единиц, важное место в словообразовательном синтезе занимают также конструктивная функция (т. е. «сжатие» словосочетания, фразы до одного слова) и компрессивная (образование лексико-деривационных единиц, более экономных по сравнению с исходным однословным или описательным, многословным прототипом). Аббревиация, универбация и усечение являются, пожалуй, одними из самых ярких и характерных моделей словообразования, демонстрирующих действие компрессивной функции словообразования в русском языке. Аббревиатуры – это языковые элементы особой морфолого-синтаксической структуры, являющиеся продуктом вторичной номинации. Активизация усечений в русском языке XX в. и проникновение их на страницы прессы находится в прямой зависимости от аббревиатурного способа словообразования. Более экономным языковым элементом являются и универбаты (обычно к ним относят слова, образованные при помощи суффикса – к(а); это, несомненно, массовый языковой продукт xx в. Однако какие тенденции в аббревиатурных механизмах и процессах универбации и усечения характерны для эмигрантской публицистики, насколько они были развиты в сравнении с аналогичными языковыми фактами советской прессы – на эти вопросы нам и предстоит ответить.

 

3.1. Аббревиация

Появление аббревиации как нового способа словообразования в русском языке обычно связывают со становлением советской политической системы. Аббревиация – компрессивный тип передачи информации – основана на изменении привычных кодов коммуникации между говорящим и слушающим; кроме того, аббревиация связана с функциональным перераспределением между кодом и текстом, поскольку аббревиатура «сжимает» некий минитекст (пропозициональное выражение) до одного сложносокращенного слова [Ярмашевич 1990, 1993, 2002].

Если до революции 1917 г. способы сокращения слов находились на языковой периферии, то, спровоцированные социальными потрясениями, лавинообразные аббревиатурные процессы явились в каком-то смысле лингвокогнитивным «вызовом» как языковой личности, так и всему социуму в целом. В этой связи уместно привести наблюдения К. Чуковского, показывающего импульсный, массированный характер появления аббревиатур после революции 1917 г.: «Вот несколько разительных примеров. В России сберегательные кассы были учреждены в 1841 г., но лишь после 1917 г., то есть после того, как они просуществовали лет восемьдесят, они, подчиняясь новым темпам общественной жизни, стали именоваться в народе сберкассами. Такова же участь Литературного фонда, который превратился в Литфонд. Литературный фонд был основан А. В. Дружининым в 1859 г., и в дореволюционное время ни у кого не было ни желания, ни надобности называть его сокращенно Литфонд. И еще пример такого же запоздалого словесного сплава. Московский Художественный театр лет двадцать был Московским Художественным театром и только в советскую пору сделался для каждого МХАТом. Прежде в домашнем кругу мы для скорости говорили: «Художественный», отбрасывая первое и последнее слово: – Достали билет в Художественный? – В Художественном нынче “Дядя Ваня”. Но до МХАТа никто не додумывался. А если бы и додумался, слово это повисло бы в воздухе и не вошло в широкий речевой обиход, так как такое сцепление звуков еще не стало массовой привычкой» [Чуковский 1962: 79]. Распространение и укоренение аббревиации в русском языке, по мнению исследователей, «за короткий срок было бы немыслимо без принятия ее большинством населения» [РЯСОС 1968: 74]. Ср. также суждение очевидца бурных языковых изменений: «Разница между образованиями дореволюционными и современными в широте распространения. В то время как до войны подобные термины были доступны только немногим лицам, после революции они стали всеобщим достоянием» [Баранников 1919: 68]. Целый «веер» оценочных суждений об аббревиации (от ее восторженного восхваления до полного отрицания) содержится в текстах той эпохи.

Основная оппозиция в сложносокращенных словах установилась между инициальными и слоговыми аббревиатурами: инициальные сокращения были слишком непривычны структуре русского языка («без заметных словообразовательных прецедентов, без опоры на какие-либо словообразовательные типы»), напротив – слоговая аббревиация «в какой-то мере была приемлема в качестве своеобразного продолжения русского словосложения» (типа Святополк, Златоуст, Новгород, пустослов) [Алексеев 1979: 75].

Один из блестящих эмигрантских журналистов и публицистов Н. И. Федоров, эмигрировавший из Советской России в начале 1920-х гг. и под конец жизни осевший в Аргентине, в 1952 г. выпустил острую публицистическую книгу «Советизация эмигрантского языка», в которой среди прочих «уродств» русского языка советской эпохи называет и аббревиацию (в его терминологии, сокращения: «совдеп, комсомол, совхоз, компартия, киноактер»), доведенную большевиками «до крайности» [Федоров 1952: 7–8]. Насколько обоснованны упреки Федорова «советскому (большевистскому) языку» и как аббревиатурные процессы протекали в русском языке зарубежья? Чтобы в дальнейшем вести рассуждения по этой теме, представим типологию сложносокращенных слов в эмигрантской прессе.

1. Инициальные аббревиатуры.

а) с точечным написанием: В. Ф. П. (Всероссийская фашистская партия), Ч. С. Р. (Чехословацкая республика), Р. С. Ф. С. Р. (Российская Советская Федеративная Социалистическая республика), Р. Ф. О. (Русская фашистская организация), С. М. (Союз младороссов), О. Г. П.У (Объединенное государственное политическое управление), Г. К. Т. (Генеральная конфедерация труда (Мексики), М.-Б. ж.д. (Минско-Белорусская железная дорога), М. И. Д. (Министерство иностранных дел), У. Н. К. (Союз французских комбатантов), Р.с.-д.р.-п. (Российская социал-демократическая рабочая партия), Н. Т. С. (Национально-трудовой союз). Ср. также вариативность, обусловленную включением в аббревиатуру сочинительного союза в исходном термине: К. И. А. и Ф. = К. И. А. Ф. (Корпус Императорских армии и флота), – которая может встречаться даже в одном издании или на одной странице. Включение/невключение союза и в структуру аббревиатуры – обычно явление фонетического порядка: для устранения скопления консонантов (ср., например, дореволюционные сокращения, напр., РОПиТ «Русское общество пароходства и торговли», а также послереволюционные типа СРиСД «Совет рабочих и солдатских депутатов»). Скопление гласных звуков препятствует участию гласного и в структуре аббревиатуры, отчего и происходит его утрата и приспособление сложносокращенного слова к более удобному произношению. Интересно отметить, что в данную группу входят как аббревиатурные образования, возникшие на почве эмигрантского речевого обихода, так и советские аббревиатуры.

Уже в сентябре Союз вошел в деловой контакт с Н. Т. С. Нового поколения , Общеказачьим Объединением и местной организацией В. Ф. П. (Родзаевского) (Сигнал. 1938. 1 окт. № 40).

Председателем Совнаркома Р. С. Ф. С. Р. и С. С. Р. избран Рыков (Огни. 1924. 11 февр. № 6).

После молебна все собрались за городом, у начальника вуковарского отдела К. И. А. Ф. кап. [итана] Воронова на обед (Младоросская искра. 1933. № 32. 15 августа). Ср.: С приветствиями Союзу Младороссов выступали от К. И. А. и Ф. полк. Ерофеев (Младоросская искра. 1933. 15 авг. № 32).

б) лексикализованные инициальные аббревиатуры (бесточечные) буквенного типа: НКВД (Народный комиссариат внутренних дел), НСРЖ (Национальный союз русских женщин), РООВА (Русское объединенное Общество взаимопомощи в Америке), РДО (Республиканско-демократическое объединение), РОНД (Российское освободительное народное движение), ГССМ (Главный совет Союза младороссов), ОПКСМ (Отдел подготовки кадров Союза младороссов), РКИ (Рабоче-крестьянская инспекция), Окдва (Особая краснознаменная дальневосточная армия), СРД (Совет рабочих депутатов), ВЦСПС (Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов), РСХД (Русское студенческое христианское движение). В этой группе находятся как советские аббревиатуры, так и собственно эмигрантские. Сюда же относятся и транслитерированные акронимы типа НБС (англ. NBC), ПТТ, СЖТ). Ср. примеры:

…с сообщением о своей поездке на Балканы выступил председатель Казачьего Центра СМ член ГССМ Г. И. Чапчиков (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

Краснота Частей Окдва (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

На днях этот павильон посетил французский министр ПТТ , в последнее время особенно интересующийся телевизией (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

Почему СЖТ ведет именно теперь такую усиленную агитацию? (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

Концерт будет передаваться по всей стране «красной» сетью НБС с 10 часов вечера по Восточному времени (в Чикаго с 9 часов). (Рассвет. 1937. 11 февр. № 35)

Очень редко используется такой прием ввода аббревиатуры, как сосуществование аналитической номинации с последующей аббревиатурой. Предполагается, что читатель данной газеты уже знаком с суммой аббревиатур, функционирующих на страницах издания или в пределах данной группы (политической, военной):

В июне 1932 года был образован в нашем Союзе [младороссов – А. З.] Отдел Подготовки Кадров (ОПКСМ) (Младоросская искра. 1934. 1 дек. № 42).

Приведенный список показывает практически равноправное сосуществование в эмигрантской прессе как точечных, так и бесточечных инициальных написаний. Подтверждением этого может служить также двоякое (вариативное) написание одних и тех же сложносокращенных слов: Р. Н. С. У. В. = РНСУВ (Русский национальный союз участников войны), С. С. С. Р. = СССР = С. С. Р. (Союз Советских Социалистических республик), Р. К. П. = ВКП (Российская коммунистическая партия, Всесоюзная коммунистическая партия), Н. Т. С. = НТСНП (Национально-трудовой союз нового поколения), Ц. К. = ЦК = цк (Центральный комитет), Р. Ц. С. М. = РЦСМ (Руководящий центр Союза младороссов), Г. П. У. = ГПУ (Главное политическое управление), Р. О. В. С. = РОВС (Русский общевоинский союз), к.д. = кадет = кадет, ка-дэ (конституционный демократ), c.-р., эсер = эс-эр, эс-ер (социалист-революционер), ч.к. = Чека = чека = че-ка (Чрезвычайная комиссия), Д. В. = ДВ (Дальний Восток). Ср. примеры:

(1) На собрании председательствовал Председатель Главного Правления Р. Н. С. У. В. подполковник А. В. Чернощеков (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

(2) Императорский Штандарт как символ монархической сущности РНСУВ… (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

(1) Не прекращаются стачки рабочих и судебные процессы против «контрреволюционной» интеллигенции, обычно обвиняемой чаще всего в «шпионаже» против С. С. С. Р. (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)).

(2) Тиккар совершенно легально с заграничным паспортом уехал из Эстонии в СССР (Сегодня. 1930. 10 янв. № 10).

(3) Наркомвнутдел заявляет, что прием просьб от живущих в России о разрешении въехать в С. С. Р. их родственникам – прекращается (Огни. 1924. 21 янв. № 3).

(1) Председатель РЦСМ на Чехословакию [sic]… (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

(2) Лиц, интересующихся младоросским движением… просят обращаться письменно к генеральному секретарю представительства Р. Ц. С. М. на Францию [sic] (Младоросская искра. 1933. 10 июля. № 31).

(1) Казаки знали давно и были готовы к тому, что за ударами по Р. О. В. С. последуют удары по казачеству [sic] (Рус. голос. 1939. 2 апр. № 417).

(2)…вольно или невольно играет в руку [sic] тех же большевиков, старающихся разрушить так ненавидимый ими РОВС … (Рус. голос. 1939. 2 апр. № 417).

(1) Дело как будто сводится к тому, что от партии к.-д. требуется некое исповедание революционного символа веры… (Руль. 1920. 1 дек. № 13).

(2)… кадеты , вплотную переплетшиеся с монархистами и погромщиками (Воля России. 17 сент. 1920. № 5).

(3) В этом отношении кадеты все-таки оказались рассудительнее: по крайней мере, мы в печати не встретили никаких соответственных «требований», предъявляемых ими другой стороне (Руль. 1920. 1 дек. № 13).

(4) Это восстание [во Владивостоке] объединило все партии от левых ка-дэ до большевиков (Воля России. 1920. 14 сент. № 2).

(5) В состав дальневосточного правительства входят в настоящее время с.-р. А.Круглов, кадет Виноградов… беспартийный Болдырев, кадэ Исакович и др. (Воля России. 1920. 19 сент. № 7).

Даже в одном предложении в контактной позиции могут встречаться аббревиатуры точечного и бесточечного типа; очевидно, это было связано с разной степенью фонетической адаптации аббревиатур:

Советская каторга под наименованием «Лагерей Особого Назначения О. Г. П.У. » или «УЛОНОВ» представляет поистине жуткую картину (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

Так, первая аббревиатура предполагает буквенное прочтение, вторая же – фонемное: в языковом сознании О. Г. П. У. выбивается из числа обычных слов (между звуками есть минипаузы, что и маркируют точки между буквами), вторая аббревиатура (УЛОН – Управление лагерей особого назначения) фонетически больше удовлетворяет критериям обычного слова, что и маркирует отсутствие точек внутри сложносокращенной формы.

Проблематичной для эмигрантов оставалась родовая принадлежность аббревиатуры СССР – была ли она мужского, женского или среднего рода; зачастую решение о роде было связано с эмоциональными факторами – неприятием как большевистского режима, так и – вследствие сего – данной аббревиатуры: «в самой С. С. С.Р.» (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)) – «безличное СССР» (Дни. 1925. 27 янв. № 675). Родовое варьирование этой ключевой аббревиатуры позволяло эмигрантам проявлять неистощимую изобретательность в дискредитации как нового названия, так и страны.

Очевидно, для эмигрантов не существовало явного предпочтения ни того, ни другого типа инициального сокращения слов, однако первая группа (точечные написания), ориентированная на аббревиатурное именование эмигрантских реалий, все-таки склоняет чашу «аббревиатурных весов» в сторону признания точечных написаний преимущественным типом. Если в русском языке метрополии «устранение точечных написаний […] началось в 1918–1919 гг., а закончилось к началу 30-х гг.» [РЯСОС 1968: 77], то для эмигрантского обихода это утверждение неприемлемо. Зияющая пропасть между слоговыми и буквенными аббревиатурами в первые послереволюционные годы стала быстро преодолеваться уже в 20-е гг. XX в. вместе с утратой точечных написаний и (под влиянием слоговых и инициально-слоговых сложносокращенных слов) «начинает все более и более активно использоваться как средство собственно словообразовательное» [РЯСОС 1968: 77]. Тем самым происходило приспособление инициальных аббревиатур к системе языка в ее живом функционировании. Действительно, устранение точек внутри сложносокращенного слова – это скорейший путь к превращению данного производного в лексикализованную форму, лишению ее формальных характеристик неизменяемого слова и проникновению в узуальное употребление. Эмигрантская публицистика не дает такого поступательного развития сложносокращенных слов (от инициального точечного написания → к последующему инициальному бесточечному лексикализованному), свойственного советскому языку. Напротив, точечные написания аббревиатур поддерживали в языковом сознании эмигрантов условный, искусственный характер обозначений, образованных путем стяжения частей нескольких слов в одно. Лексикализация аббревиатур в эмигрантском узусе происходила гораздо более медленными темпами, чем в советском языковом пространстве.

С одной стороны, можно говорить о сложении некоторого фонда аббревиатур в эмигрантской прессе, даваемых без пояснения, с другой – встречаются случаи комбинации в структуре лексемы как аббревиатурного, так и лексического (автономного) компонентов:

Уже в сентябре Союз вошел в деловой контакт с Н. Т. С. Нового поколения (Сигнал. 1938. 1 окт. № 40).

Трудовым отделом О.-К. С.-Х. (общеказачьего сельскохозяйственного) Союза получено от Министерства Путей Сообщения право на 50 % скидки при проезде членов союза на сельскохозяйственные [sic] работы (Огни. 1924. 18 февр. № 7).

Ср. также синонимическое сосуществование в одном ряду языковых феноменов разной степени аббревиации: С. А. С. Ш. (Северо-Американские соединенные штаты) = САШ (Северо-Американские штаты) = С. А. С.Штаты = С. Штаты (Соединенные штаты) = Соед. Штаты:

(1)…Соед[иненные] Штаты (За свободу. 1925. 3 янв. № 2 (1406)).

(2)…президент С. А. С. Ш. Рузвельт сделал на тайном заседании сенатской комиссии по обороне заявление, что С. А. С. Ш. должны сотрудничать с Англией и Францией (Рус. голос. 1939. 5 февр. № 409).

(3) С[оединенные] Штаты предпочитают выждать дополнительных сведений о характере советско-японского сближения (Последн. новости. 1940. 1 янв. № 6853).

Последняя аббревиатура примечательна также тем, что ее аббревиатурные варианты могут соседствовать с графическими усечениями (особенно это касается частотных, употребительных наименований); таким образом, графические сокращения постоянно «подтачивают» процесс складывания аббревиатур в эмигрантском словоупотреблении, «отбрасывая» аббревиацию на уровень графики текста и затрудняя оформление ее на словообразовательном уровне.

в) лексикализованные инициальные аббревиатуры (бесточечные) звукового типа: нэп (новая экономическая политика), ЦИК = цик (Центральный исполнительный комитет), вуз (высшее учебное заведение), УЛОН = улон (Управление лагерей особого назначения), ЗАГС (запись актов гражданского состояния), АРОСК (Англо-русский объединенный совещательный комитет), Допр (дом предварительного заключения), ИМКА (русское прочтение транскрипции английской аббревиатуры YMCA – Young Men’s Christian Association), МОПР (Международное общество помощи революционерам), НОВ (Национальная организация витязей), ТАСС (Телеграфное агентство Советского Союза), ОРЭСО (Общество русских эмигрантских студенческих организаций). Такого типа аббревиатуры редки в эмигрантских газетах. Ср. примеры:

Зато всевозможные воспитательные организации: соколы, скауты несколько организаций, разведчики, витязи НОВ , витязи РСХД, ИМКА , добровольцы, мушкетеры и т. д. – все они играют большую роль в «руссификации» [sic] нашей молодежи. Все эти организации ставят себе задачу воспитать молодежь физически, духовно и национально (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

Прекращение деятельности АРОСК знаменует собой отход английских рабочих от советской власти как насадительницы классовой войны, и отход глубокий и безвозвратный (Возрождение. 1927. 4 окт. № 854).

Правлением ОРЭСО … постановлен срок намечаемой уже давно конференции (Огни. 1924. 25 февр. № 8).

Итак, звуковой тип аббревиатур мало распространен в эмигрантской прессе.

Показателем приспособления сложносокращенных слов инициального типа является также парадигматическое изменение их по законам русской морфологической системы (т. е. включение в категорию рода, числа, падежа). Эти процессы обнаружились практически сразу с появлением этого класса слов; многочисленные примеры приведены в [Mazon 1920; Селищев 1928; РЯСОС 1968; Lehikoinen 1990; Comrie et al. 1996]. Как же происходила адаптация сложносокращенных слов инициального типа в эмигрантских изданиях? Вхождение аббревиатур в систему склоняемых имен существительных в эмигрантской публицистике происходило с большим языковым сопротивлением. С одной стороны, мы видим случаи склонения аббревиатур, например Чека, нэп, вуз, цик, по падежам, что есть признание их статуса как обычных слов языка, подчиняющихся морфолого-синтаксическим законам:

ЦК [германской компартии] заявляет, что в Германии вообще не может быть «чеки» , так как здесь нет советской власти (Дни. 1925. 31 янв. № 679).

Жданов… руководил на Урале расстрелами спецов, а в Нижнем Новгороде стоял во главе Чеки , причем заслужил там репутацию изувера (Возрождение. 1939. 7 июля. № 4191).

Ну, и придумали: придумали образовать при Цике совещание, в состав которого вошли «герои» Екатеринбургского злодейства Белобородов, Зиновьев, Енукидзе, Коганович [sic], Наумчик, Семашко, Милютин, Полуян и еще полсотни членов Цика , – с Калининым во главе (За свободу. 1925. 3 янв. № 2 (1406)).

С другой стороны, есть примеры и другого рода – неизменяемости звуковой аббревиатуры, что может свидетельствовать о стремлении включить их в разряд неизменяемых существительных (очевидно, ввиду необычности семантики и структуры слова в узусе). Ср.:

Меккель остается сидеть, а Лиза, незадолго до того освобожденная из «чека» , снова арестовывается, прямо на улице, с заламыванием рук назад, мордобитием и другими прелестями чекистского обращения (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Самое состояние ГПУ, переделанного из Чека , вполне иллюстрирует назначение и роль этих войск. Это янычары диктатуры Коммунистической партии (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

Осадить чересчур ретивых агентов Чека (Руль. 1920. 1 дек. № 13).

Влиянием вышеприведенных звуковых аббревиатур с финальным консонантом можно объяснить и редкие случаи склонения эмигрантских аббревиатур. Ср.:

…сольются воедино ручейки дальневосточного Русского фашизма, фашизма подъяремного, Союза младороссов и РОНДа … (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).

Попытка морфологической адаптации аббревиатуры СССР по модели имен собственных, обозначающих названия государств на – ия, имела словообразовательные прототипы в первые послереволюционные годы, когда возникли такие производные, как Совдепия [Павловская 1967: 16], Скоропадия, Красновия [Селищев 1928: 194]. Тем не менее названия СССР-ия, Триэсерия (игровое прочтение аббревиатуры СССР как слова, состоящего количественно из трех звуков-букв «с» и одного звука (одной буквы) «р») следует, видимо, признать эмигрантским изобретением, которое долго служило в эмигрантской прессе экспрессивно-игровым средством.

Игровая интерпретация аббревиатур проявляется и в прочтении РКП по законам «народной фонетики» – Рыкапы (вместо нормативного [эркапэ]):

Минувший год начался почти сразу драматическим моментом для Р. К. П .: в конце января от нее отпала, наконец, совершенно отгнившая голова ее: умер Ленин, «мозг Рыкапы », ее вдохновитель, ее творец и ее бессменный лекарь (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)).

Одним из свидетельств вхождения и адаптации аббревиатур в языке является также возможность выступать в качестве производящих слов, то есть служить базой для создания словообразовательных гнезд. Эмигрантская публицистика в этом отношении дает намного более скромные словообразовательные результаты, чем это было в советских газетах. Ср., в частности, трансплантированные из русского материкового в эмигрантский узус словообразовательные ряды, возникшие в первые послереволюционные годы:

чека – чекист – чекистка – чекистский:

(1) Двадцать лет коммунистические пионеры доносят чекистам на своих родителей, и тем не менее половина жителей СССР не побоялась заявить на переписи свою верность религии отцов (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

(2) В пределах Советской России чекистским ищейкам удалось пронюхать некоторые линии нашего распространения (Рус. правда. 1925. июль – авг.).

(3)…подчиненный надзору чекистов (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

(4) Чекисты заливают Россию человеческой кровью (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

эсер – эсеровский – эсеровско-большевицкий [sic]:

(1) Часто от комсомольцев приходилось слышать, что если придется сдавать позиции, то лучше их сдать монархистам или кадетам, чем меньшевикам и эсерам (Голос России. 1932. сент. – окт. № 13–14).

(2) Никакой «традиции» ленинской ведь и нет: была демагогия – сначала противопомещичья, купно эсеровско-большевицкая (За свободу. 1925. 4 янв. № 3 (1407)).

(3)… левоэсеровские течения и организации (Анархич. вестник. 1923. № 1).

нэп – нэпман – нэпмановский:

(1)… нэпмановский «коммунизм» (Анархич. вестник. 1923. № 2).

(2) Против этой открытой буржуазной хозяйственной идеологии нэпманов и трестов восстают коммунистические литераторы, а также комиссарская знать, стоящая за ограничение нэпа или даже за его ликвидацию (Анархич. вестник. 1924. № 7).

совдеп – Совдепия – совдеповский:

(1)…паек [улучшенного питания] можно получить по свидетельству врача, главным образом после тифа. Но получить его крайне трудно, надо ловить момент, когда в какой лавке есть соответствующий продукт и иметь знакомство или в совдепе или в лавке (Воля России. 1920. 17 сент. № 5).

(2)…в Совдепии процветает небывалое в истории России взяточничество (Руль. 1920. 1 декабря. № 13).

(3) В этом галдеже одни по недомыслию, по общей распущенности, другие сознательно, творя волю купивших их, кричат о том, что подсказывается «совдеповскими» агентами, о том, что составляет одно из очередных заданий по разложению эмиграции, по ослаблению наших сил (Рус. голос. 1939. 2 апр. № 417).

2. Смешанные аббревиатуры – это такие сложносокращенные слова, которые сочетают в своей структуре «как инициальные, так и слоговые звенья» [Алексеев 1979: 203]. В нашем материале встретился только один пример такого рода: аббревиатура ИНОГПУ (Иностранный отдел Главного политического управления); этот орган был знаком эмигрантам не понаслышке, ведя за границей слежку за многими видными беженцами:

Красное «недремлющее око» ИНОГПУ тотчас же замечает вновь возникший наш «внутренний фронт», а Коминтерн начинает старательно разжигать наши страсти нашептыванием сплетен, инсинуаций и «легенд» (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

Итак, смешанный тип аббревиатур неактивен в эмигрантской публицистике; единственный пример представляет собой заимствование из советского узуса.

3. Слоговые аббревиатуры. Этот тип сложносокращенных слов в нашем материале во много раз превосходит количество инициальных аббревиатур, что может объясняться двумя причинами: 1) структурным составом таких слов, более соответствующих русскому языку, чем инициальные аббревиатуры; 2) стилистической функцией – инициальные аббревиатуры более книжные по стилистической окраске, слоговые же аббревиатуры чаще всего располагаются в нейтральном или разговорном регистрах [РЯСОС 1968: 79; СРЯ 1981; Виноградова 1984: 28–29].

Типология слоговых аббревиатур в эмигрантской публицистике:

• аббревиатуры из начальных частей слов: политком (политический комиссар), совдеп (совет депутатов), рабкор (рабочий корреспондент), колхоз (коллективное хозяйство), сексот (секретный сотрудник), фининтерн (финансовый интернационал), краском (красный командир), военспец (военный специалист), селькор (сельский корреспондент), губздрав (губернское здравоохранение), наркомвнутдел (народный комиссар внутренних дел), рабфак (рабочий факультет), партком (партийный комитет), полпред (полномочный представитель), комсомол (коммунистический союз молодежи), главк (главный комитет), совнарком (совет народных комиссаров), Коминтерн (коммунистический интернационал), нарком (народный комиссар), ревтриб (революционный трибунал), завком (заводской комитет), исполком (исполнительный комитет), комнезам (украин.: комитет незаможных селян; ср. русский эквивалент: комитет бедноты, иначе – комбед), крайком (краевой комитет), крестинтерн (крестьянский интернационал), наркомпрос (народный комиссар просвещения), наркомфин (народный комиссар финансов), профинтерн (Красный интернационал профсоюзов), совнархоз (совет народного хозяйства), упродком (уездный продовольственный комитет). См. несколько примеров:

Терроризированный командный состав, боясь ответственности, подчиняется требованиям, военным комиссарам и политкомам… (Рус. голос. 1939. 12 марта. № 414).

Но связь с деревней ярче всего иллюстрируется на массовом истреблении так наз. «селькоров» – корреспондентов сов[етских] газет с мест (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)).

Бывшие городовые, жандармы, а также разные темные личности заседают в так называемых комнезамах (Анархич. вест. 1924. № 7).

В поездах КВжд столовые в руках советского агента, в Общество спальных вагонов введены чекисты и сексоты (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

Спустя два дня арестовали и также посадили «под строгую изоляцию» т. Меккеля, который имел неосторожность послать ревтриба к черту (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Среди приведенного списка сложносокращенных слов, состоящих из частей нескольких лексем, словообразовательная деривация минимальна, что свидетельствует о преобладании чисто номинативного аспекта аббревиации (для новых реалий); ср., впрочем:

комсомол – комсомолка – комсомольский:

(1) Отношения между комсомольцами и комсомолками самые близкие, и комсомолка, не отвечающая на притязания комсомольца, может навлечь на себя подозрение в буржуазном уклоне (Голос России. 1932. июль. № 12).

(2) Комсомольские закрытые школы-общежития (Голос России. 1932. июль. № 12).

коминтерн – коминтерновский:

Бравый коминтерновский тактик обсуждает такой вопрос… (Дни. 1925. 12 февр. № 689).

Мутационное словообразование, проявляющееся, в частности, в осложнении семантики производного слова некоторым смысловым «приращением», в эмигрантской прессе мало проявлено; исключения редки и касаются важных для эмигрантов реалий: полпред > полпредство, торгпред > торгпредство (мутационный суффикс – ство). Ср. примеры:

…есть в Финляндии и полпредство и торгпредство (Руль. 1930. 20 июня. № 2906).

• аббревиатуры из начальной части слова с целым словом: интуризм (иностранный туризм), интурист (иностранный турист), комсостав (командный состав), рабсила (рабочая сила), губсуд (губернский суд), губфинотдел (губернский финансовый отдел), политграмота (политическая грамота), комвласть (коммунистическая власть), Добрармия (Добровольческая армия), эвакпункт (эвакуационный пункт), компартия (коммунистическая партия), профсоюз (профессиональный союз), райсовет (районный совет), концлагерь (концентрационный лагерь), госпромышленность (государственная промышленность), госторговля (государственная торговля), Татреспублика (Татарская республика), стенгазета (стенная газета), комячейка (коммунистическая ячейка), партактив (партийный актив), промстроительство (промышленное строительство), ревтрибунал (революционный трибунал), госбанк (государственный банк), промбанк (промышленный банк), политсостав (политический состав), санинструктор (санитарный инструктор), сельсовет (сельский совет), Дальлес (Дальневосточный лес), совшкола (советская школа), соваппарат (советский аппарат), совконсульство (советское консульство), совкооперация (советская кооперация), совчиновник (советский чиновник), трудармеец (человек, исполняющий воинскую повинность в Трудовой Армии), зарплата (заработная плата), жилплощадь (жилая площадь), совдисциплина (советская дисциплина), политизолятор (политический изолятор), политбюро (политическое бюро), главсахар (Главное управление сахарной промышленности), главтабак (Главное управление табачной промышленности), актеатр (академический театр), Главнаука (Главное управление научных, музейных и научно-художественных учреждений), госкино (Государственная контора по производству кинофильмов), колдоговор (коллективный договор), комдеспотия (коммунистическая деспотия), коминтеллигенция (коммунистическая интеллигенция), комищейка (коммунистическая ищейка), профчиновник (профсоюзный чиновник). Ср. примеры:

[Француз] увидел в самых окрестностях Москвы поразительную картину бедности и дикарства, босоногую толпу, для которой и автомобиль был в диковину, пустую деревенскую лавку, а потом был окружен переводчицами, попал в условия «интуризма»… (Рус. голос. 1939. 26 февраля. № 412).

Комвласть усиленно маскировала действительное положение дел в России (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

Подкупить начальника эвакпункта в Тамбове можно было за 100 тысяч рублей (Руль. 1920. 1 дек. № 13).

Мы имеем теперь все основания предложить им обратить, наконец, свое благосклонное внимание на количество заключенных в коммунистических тюрьмах, концлагерях и застенках (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

…кого комячейка хочет почему-либо уничтожить, того уничтожает (Дни. 1925. 11 февр. № 688).

[Моральный разрыв между высшими штабами и войсками] несомненно был в Добрармии , и особенно остро мы чувствуем его теперь, в настоящее время (Сигнал. 1939. 1 – апр. № 52).

В первые послереволюционные годы вариативность усеченного компонента от относительного прилагательного советский была все-таки невелика [Павловская 1967: 19; РЯСОС 1968: 75; Lehikoinen 1990: 95]: соввласть – советвласть. Ср:

(1) Чека была в России «политической полицией» соввласти , предназначенной для борьбы с контрреволюцией (Дни. 1925. 31 янв. № 679).

(2) Товарищ И. Карташев впервые вошел в [махновское] движение в ноябре 1920 г., в дни соглашения махновцев с советвластью… (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Как в русском языке 20–30-х гг. существовавшая вариативность быстро была ликвидирована за счет победы варианта сов-, так и в эмигрантских газетах усеченный компонент совет– следует рассматривать как вариант, не поддержанный эмигрантским узусом.

Образование слов при помощи интерфикса – о– в русском языке метрополии было более активным, чем в эмигрантском узусе; в нашем материале встретилось два советских заимствования: центросоюз (Центральный союз < Центральный союз потребительских обществ СССР), центротекстиль (Центральный текстиль < Центральный комитет профсоюза рабочих текстильной промышленности). Ср.:

Такие большие учреждения, как Центросоюз, Центротекстиль , Высший Совет Народного Хозяйства и различные главки – главтабак, главсахар – получали лучше других (Воля России. 1920. 17 сент. № 5).

Интерес представляют окказиональные производные, построенные с целью языковой игры по принципу:

а) антитезы: профактив (профессиональный актив) → профпассив (профессиональный пассив; правда, пример можно отнести скорее к некодифицированному, «низовому» советскому языку, чем к номинативному словообразованию эмигрантской публицистики).

В Москве приспособившиеся спецы – полусерьезно, полуиронически – называют себя «профпассивом» , т. е. людьми, как бы профессионально неспособными и неприспосабливаемыми к политическому действию (Дни. 1926. 19 нояб. № 1163).

б) комбинации компонентов внутри аббревиатуры, логически и семантически слабо сочетающиеся друг с другом: главмилитармысль, мыслармия, комищейка. См. примеры:

…совет Северной коммуны принял его [проект Сашки Граммофона] без прений. Немедленно был организован «Главмилитармысль» , и работа закипела [Н. Рахманов. Милитаризация мысли] (Воля России. 1920. 18 сент. № 6).

…под присмотром Вавилы Тяпки и Сашки Граммофона была милитаризована мысль. Мобилизованные ученые, художники, писатели и композиторы составили «Мыслармию» [Н. Рахманов. Милитаризация мысли] (Воля России. 1920. 18 сент. № 6).

На требовательных мастеров и техников рабочие, наиболее развращенные призраком своей якобы диктатуры, доносят в заводскую комячейку; комищейки [89] бегут в чеку и неизбежное совершается. Головорубка Дзержинского начинает действовать (Дни. 1925. 3 февр. № 681).

в) окказиональной комбинации компонентов, мотивированных явлениями и реалиями текущей ситуации: леском (< лесной комитет; по аналогии с партком, профком), нацмальчик(и) (национальный мальчик/национальные мальчики). Ср.:

Мобилизация в деревнях большевикам ничего не дает. Обычно крестьяне аккуратно являются в воинское присутствие, получают оружие и сейчас же убегают и скрываются в лесах – «поступают в лескомы », как выражаются повстанцы (Руль. 1920. 2 дек. № 14).

«Нацмальчики» хорошо формулировали эту характерную черту будущей России: «здоровый национальный эгоизм». Надо полагать, что и в эмиграции наш старинный российский космополитизм выветрился окончательно (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

Наиболее частотными усечениями слов в эмигрантских газетах были следующие:

сов-, совет-: совдеп, совдепия, совдисциплина, совшкола, совнарком, совкооперация, соввласть и др.;

ком– (< коммунистический): комсомол, коминтерн, комвласть, компартия, комячейка;

раб-: рабкор, рабфак, рабсила;

глав-: главк, главсахар, главтабак, главнаука;

полит-: политграмота, политсостав, политотдел;

губ-: губздрав, губсуд, губфинотдел;

гос-: госпромышленность, госторговля, госбанк, госкино;

сель-: селькор, сельсовет;

рев-: ревтриб, ревтрибунал;

парт-: партком, партактив;

пол-: полпред, полпредство;

торг-: торгпред, торгпредство.

ком– (< командный): комсостав

Если сопоставить этот репертуар препозитивных элементов с их списком в советском языке [Селищев 1928: 160–162; Алексеев 1966: 22; РЯСОС 1968: 71–88; Lehikoinen 1990: 73–104], то очевидна их и количественная, и тематическая ограниченность (в сравнении с советской печатью) в структуре сложносокращенных слов в эмигрантской прессе.

• аббревиатуры из сочетания начальной части слова с формой косвенного падежа существительного. В нашем материале только несколько случаев: предколхоза (председатель колхоза), помкомвзвода (помощник командира взвода), райземдел (районный отдел по земельным делам), окрземдел (окружной отдел по земельным делам), Минземдел (Министерство по земельным делам). Ср.:

Первый прицел всеобщей ненависти – это большевик [выделено автором статьи. – А. З .]: чекист, раскулачиватель, активист, предколхоза , сексот, и пр., и пр. (Сигнал. 1938. 15 сент. № 39).

Но местная ячейка и сельсовет и Райземотдел и Окрземотдел усмотрели в нем кулака… (Руль. 1930. 2 янв. № 2767).

 

3.2. Усечения

Бурное развитие аббревиатурных процессов послужило, по мнению многих исследователей, стимулом для формирования такого словообразовательного явления, как усечения – «возникновения новых слов путем усечения неаббревиатурных слов по аббревиатурному способу». В первые послереволюционные годы возникли, в частности, такие усечения: зам (< заместитель), зав (< заведующий), пом (< помощник), контра (< контрреволюция). Заметим, что Карцевский относил данные языковые феномены к слоговым аббревиатурам [Карцевский 2000: 248], в РГ-80 усечения рассмотрены как разновидность аббревиации [РГ 1980 Т. 1: 256]. Слова эти, возникнув в языке и став широко употребительными, быстро лексикализовались; ср., напр., их фиксацию в СУ:

Спец, спеца и (простореч.) спеца́, м. (нов. разг.). Сокращение слова специалист;

Зам, зама, м. Сокращение слова заместитель (нов. канц. и разг.);

Зав, зава, м. (нов. канц. арго). Сокращение слова заведующий;

Пом, пома, м. Сокращение слова помощник (нов.). Помощник какого-н. [ибудь] должностного лица.

В эмигрантской публицистике из приведенных выше усечений довольно часто используется только одно – спец. См. примеры:

Тяжелое положение заграничных «спецов» в СССР [название статьи] (Сегодня. 1930. 1 янв. № 1).

…в советской промышленности заняты всего около 1000 заграничных «спецов» , из которых в одной Москве служат около 200 (Сегодня. 1930. 1 янв. № 1).

…те или иные спецы считаются ненужными, так как их заменили красные выдвиженцы (Сегодня. 1930. 3 янв. № 3).

 

3.3. Дистрибуция аббревиатурных производных

Если вычленить из списка приведенных аббревиатур только те, которые встречаются в эмигрантских газетах, то их репертуар весьма незначителен. Р. Лехикойнен [Lehikoinen 1990: 27] предлагает такую идеографическую классификацию аббревиатур, возникших в первое десятилетие после революции 1917 г.:

1) в области партийного строительства, партийной и политической жизни страны;

2) в области государственной администрации, советской промышленности, сельского хозяйства, вооруженных сил;

3) в области культурного строительства; в области юстиции; названия общественных организаций и их представителей; слова, связанные с критикой отрицательных явлений в общественно-политической жизни (типа комчванство, профбюрократ).

Таким образом, можно сделать вывод, что прежние аббревиатурные зоны (военная область, названия предприятий, почтовая служба) явно оказались отодвинутыми в русском языке 1920–1930-х гг. на задний план, уступив место аббревиатурам общественно-политической, экономической, культурной жизни.

Какие же тематические зоны охватывают эмигрантские аббревиатуры? Приводим их градацию по мере убывания:

1) сфера обозначений военных и военизированных организаций: В. Ф. П., Р. Ф. О., С. М., К. И. А. Ф. (К. И. А. и Ф.), РОНД, ГССМ, РНСУВ, ОПКСМ, НТС, НТСНП, РОВС.

2) сфера общественных, политических организаций, движений, партий, групп: РНОВ, НСРЖ, ОРЭСО, РООВА, АРОСК, ИМКА, НОВ, РСХД.

3) политико-географические названия: Ч. С. Р., Д. В., С. А. С.Ш.;

4) разговорные наименования: нацмальчики, комдеспотия, комищейка, главмилитармысль, мыслармия.

Следовательно, эмигрантская пресса сохраняет идущую из дореволюционного языка тенденцию использовать аббревиатуры при именовании военно-профессиональных реалий; кроме того, на активность военных аббревиатур мог оказать влияние и такой неязыковой, внешний по отношению к процессу аббревиации, факт, как сохранение многих военных объединений Белой армии в зарубежье. В их лексиконе сохранялись данные аббревиатуры, и таким образом они попадали на страницы изданий, часто финансируемых той или иной политической (военно-политической) группой. Однако обращает на себя внимание осторожное появление в эмигрантском словоупотреблении аббревиатур, связанных с наименованиями общественно-политической сферы, а также разговорных производных. Любопытна также попытка признать и оправдать «законный» характер аббревиации в языке, придать ей социально-языковой статус; ср. характерную цитату:

Кто перевязывал ваши раны, зачастую еще под огнем противника? Кто вырывал вас из рук смерти в лазаретах? […] Русские женщины, русские девушки – члены НРСЖ… (Сигнал. 1939. 15 мая. № 55).

С тематической классификацией напрямую связан вопрос о продуктивности аббревиатурных моделей в эмигрантской публицистике. Д. И. Алексеев на большом фактическом материале советских изданий (газеты, словари, партийные, военные документы) пришел к выводу, что в 20-е гг. XX в. в русском языке господствовала слоговая аббревиация; в 30-е гг. происходит усиление инициальных аббревиатур [РЯСОС 1968: 99]. Покажем соотношение аббревиатурных форм, встретившихся нам в эмигрантских газетах, в количественном и процентном составе.

Итак, в эмигрантской публицистике видно значительное преобладание инициальных аббревиатур над слоговыми на протяжении 1920–30-х гг.; практически все слоговые сложносокращенные слова являются заимствованными (трансплантированными) из русского языка СССР. Слоговые аббревиатуры (почти) не приживались в языке эмиграции; единственным исключением являются аббревиатуры, построенные на языковой игре. Аббревиатурное внимание эмигрантов сосредоточено на инициальных обозначениях, причем можно говорить об отсутствии стандартизации (кодификации) точечных и бесточечных буквенных написаний. В русском языке СССР чрезвычайная вариативность разных типов аббревиатур была свойственна языковой ситуации 1920-х гг., но велась борьба (как на нормализаторско-языковедческом, так и на образовательном уровне) за их упорядочение, в результате чего в 30-е гг. аббревиатурное словообразование стабилизировалось (очень важно: на морфемном уровне!) и практически прекратилось словопроизводство индивидуальных аббревиатур (в первую очередь слоговых). В эмигрантском обиходе можно наблюдать отсутствие кодификационных регламентаций, поэтому вариабельность аббревиатурных форм значительно растянута во времени. Очевидно, что даже стремление к кодификации точечных и неточечных аббревиатур было невелико ввиду периферийности данной группы наименований для эмигрантского узуса. Достаточно широкое использование советских аббревиатур в эмигрантской прессе было вызвано потребностью точнее передать реалии чуждой для них действительности; тем самым вместе с чисто номинативным процессом преследовалась и цель оценки (как правило, негативной).

Показательна специфика дистрибуции разного типа аббревиатур в эмигрантских газетах в зависимости от политической позиции издания или даже издателя. Сопоставим несколько газет.

Пример 1. Газету «Голос России» (1936–1938) в Софии издавал И. Солоневич, который в 1933 г. вместе с братом Борисом и сыном Юрием попал в ГУЛаг (в Карелии), откуда все трое в 1934 году бежали в Финляндию и затем перебрались в центральную Европу. Формирование языковой компетенции Солоневича, таким образом, происходило под значительным влиянием советского словоупотребления. Можно ли видеть отражение этого в издаваемой им газете, для которой он сам писал много (иногда – львиную долю) материалов? В материалах этой газеты мы обнаружили:

1. Инициальные аббревиатуры буквенного и звукового типов: СССР, ЦИК, НЭП, ГПУ, ВКП, Улон, ВУЗ, ДВ.

2. Аббревиатуры слогового типа: совнарком, сексот, компартия, коминтерн, краском, комсостав, Госбанк, комячейка, политсостав, санинструктор, сельсовет, Дальлес, комсомол, помкомзввода, совшкола, зарплата, жилплощадь, совдисциплина.

В проанализированных нами номерах нам не встретилось ни одного (!) случая точечных аббревиатур. Если принять во внимание наблюдение Д. И. Алексеева, приведенное выше, то можно утверждать, что используемые в «Голосе России» аббревиатуры отражают состояние и динамику аббревиатурных процессов в русском языке метрополии. Зрительная привычка Солоневича к бесточечному написанию аббревиатур, доминирующая в советской прессе в 30-е гг., проявилась и в редактируемой им газете. Кроме того, обилие сложносокращенных слов слогового типа, всех без исключения советских по своему происхождению, также служит фактом укорененности данного типа слов в русском материковом языке и свободного воспроизведения их в тексте языковой личностью (в данном случае И. Солоневичем).

Пример 2. Газета «Младоросская искра» (1931–1939) издавалась эмигрантами, покинувшими страну вскоре после революции 1917 г.; следует ожидать, что в их языковом багаже (их языковой компетенции) содержатся те модели аббревиатурных слов, которые были в ходу в до– и первые послереволюционные годы. Действительно, типология аббревиатурных сокращений такова.

1. Инициальные аббревиатуры буквенного типа (точечные написания): Р. О. В.С., С. М., С. С. С.Р., К. И. А. и Ф., Н. С. Н.П; сюда же мы включили графические сокращения (акронимы) по аббревиатурной модели: Е. И. В. (< Его Императорское Величество), и. д. (< исполняющий должность), ген. лейт. = ген. – лейт. (< генерал-лейтенант).

2. Инициальные аббревиатуры буквенного типа (бесточечные написания): РДО, Цик, ГПУ, РОНД, ГССМ, ОПКСМ.

2а. Вариативные написания: Р. Ц. С. М. = РЦСМ, СМ = С. М.

3. Аббревиатуры слогового типа: райсовет, концлагерь, колхоз.

4. Усечения: спец.

В отличие от рассмотренного выше Примера 1, эта эмигрантская газета проявляет гораздо меньшую степень унифицированности написания аббревиатур: точечные и бесточечные написания фактически равноправны; кроме того, вариативность написания также свидетельствует о колебаниях в орфографии аббревиатур (а значит, и степени их лексикализованности, освоенности массовым языком, узусом). Сложносокращенных слов слогового типа очень немного (ср. их обилие в «Голосе России» Солоневича), и все они – трансплантированные из советской реальности; значит, этот тип аббревиатурного словообразования не свойствен собственно эмигрантскому узусу. Языковой механизм сложения таких сокращений является ясным и даже словообразовательно прозрачным, но сама модель все-таки непродуктивна в их языковом багаже.

Пример 3. Газета «Сигнал» (1937–1940) – издание монархического толка (с явной симпатией к фашистским идеям), ее редактором был полковник Н. В. Пятницкий; газета служила политическим рупором Русского национального союза участников войны (РУНСВ). Девиз газеты: «Наш идеал – фашистская монархия». Типология аббревиатурных форм в этом издании следующая.

1. Инициальные аббревиатуры буквенного типа (точечные написания): С. С. А.Ш., С. А. С. Штаты, Н. Т. С., В. Ф. П.

2. Инициальные аббревиатуры буквенного типа (бесточечные написания): ИНОГПУ, НКВД, РОВС, СССР, НСРЖ, САШ, НТСНП.

2а. Вариативные написания: Р. Н. У. С. В. = РНУСВ.

3. Аббревиатуры слогового типа: комвласть, нацмальчики, колхоз, сексот, фининтерн, Добрармия.

Итак, инициальные аббревиатуры буквенные (точечные и бесточечные) находятся в равновесии, сосуществуя друг с другом без конкуренции. Очевидно, это является следствием того, что данное издание, большинство материалов которого было посвящено обозрению военно-тактического и технического состояния Красной (Советской) армии в связи с подготовкой военного наступления на СССР, ориентировано на военно-профессиональную категорию читателей, в военном же языке бесточечные сокращения более обычны и доминировали еще в предреволюционный период [Mazon 1920; Jakobson 1921; Селищев 1928]. Слоговые написания также нечастотны, представляя языковые продукты советского языка. Вместе с тем необходимо отметить и разговорное (ироническое) производное, созданное уже в эмигрантском узусе, – окказионализм нацмальчики.

Пример 4. Газета «Огни» (1923–1924), выходившая в Праге и посвященная в основном культурным вопросам (ее издавала эмигрировавшая из России интеллигенция), дает такую типологическую картину аббревиатурных форм.

1. Инициальные аббревиатуры буквенного типа (точечные): с.-р., С. С. С.Р., Ч. С. Р., Р. С. Ф.С.Р., С. С. Р., О.-К. С.-Х. Союз (< Общеказачий Сельскохозяйственный).

1а. инициальные аббревиатуры буквенного типа (лексикализованные): чека, эрдек (р.-д.; революционер-демократ), эсде (с.-д.; социал-демократ).

2. Инициальные аббревиатуры звукового типа: нэп, ОРЭСО.

3. Аббревиатуры слогового типа: компартия, профсоюз, наркомвнутдел, губфинотдел, совнарком.

Очевидна зависимость аббревиатур в данной газете от состояния языковой ситуации первых лет революции: обилие точечных написаний; использование трансплантированных слоговых аббревиатур; лексикализованные формы буквенных аббревиатур (чека, нэп).

Таким образом, представленный сравнительный анализ четырех эмигрантских изданий красноречиво свидетельствует о следующем.

1. динамика между буквенными и слоговыми аббревиатурами в русском языке метрополии в 20–30-е гг. (от буквенным → к слоговым) была эмигрантским изданиям не свойственна;

2. инициальные аббревиатуры абсолютно преобладают в эмигрантской прессе, выступая более обычным номинативным средством, чем слоговые;

3. слоговые аббревиатуры представляют собой чаще всего номинативные элементы, характеризующие советскую действительность и потому несущие яркий прагматический заряд.

 

3.4. Универбация

Универбацию (в рамках семантико-синтаксического способа словообразования), несомненно, следует отнести к новейшим продуктивным способам словообразования как разновидности компрессивной дериватологии. Впервые термин «семантическая конденсация» использовал А. В. Исаченко [Исаченко 1958; см. также: Kaliszan 1986, 1989], однако о схожих явлениях, образованных «семантическим сжатием», упоминал чуть раньше В. В. Виноградов [СРЯМ 1952: 55; см. также: Янко-Триницкая 1964: 18]. В современной русистике используется целый ряд синонимических обозначений для данного словообразовательного феномена: универбация, семантическое стяжение, семантическая конденсация, семантическая компрессия, свертывание именований, – которые часто используются недифференцированно, как взаимозаменимые термины для описания одного и того же явления. Существует две точки зрения на универбацию: широкая и узкая. Узкое понимание универбации, предложенное М. Докулилом [Dokulil 1962] и кодифицированное в работах А. Едлички, Й. Ружички, В. В. Лопатина, Е. А. Земской, ограничивает использование данного понятия сферой суффиксального словообразования. Широкое понимание универбации, помимо суффиксального стяжения, включает в область рассмотрения также сложные слова (зерносклад, автомашина, телебашня), некоторые типы аббревиатур (пединститут, соцстрах, вуз, дот – «долговременная огневая точка»), эллиптические субстантиваты (сборная, позывные, выходной), нульсуффиксальные производные (демисезон, марафон, огнеупор) [Kaliszan 1986: 17–19].

Мы используем термин «универбация» как обозначение процесса создания суффиксальных существительных, соотносительных со словосочетаниями. Универбы (универбаты) в процессе трансформации (свертывания) словосочетания оформляются чаще всего при помощи суффикса – к(а).

Ведущими причинами роста универбатов в русском языке являются как а) общеязыковая тенденция языковой (речевой) экономии (термин О. Есперсена; economy of speech), так и б) частная тенденция сближения книжной и разговорной стихий и проникновения разговорно-просторечных элементов в литературное употребление [Kaliszan 1986: 86–89].

Непосредственные свидетели изменений как в социальной жизни, так и в языковой материи той эпохи А. Мазон, С. И. Карцевский, А. М. Селищев обратили внимание на рост производных на – к(а), образованных от словосочетаний, однако отнесли их в класс обычных суффиксальных образований, не усматривая специфики их образования. В частности, А. Мазон, одним из первых начавший описание инноваций в русском языке революционной эпохи, посчитал образование производных на – к(а) только стилистическим приемом, характерным для разговорно-просторечных форм языка: «la plupart des innovations de la vie russe ont été notées au jour le jour du suffixe familier – ка, dont on connaît la productivité dans la langue populaire» [Mazon 1920: 30]. А. М. Селищев также обращает внимание на рост таких (компрессивных по своей природе) образований в языке послереволюционного времени, замечая, впрочем, что модель была популярной и раньше, в частности, особенно «в студенческой и близкой к ней среде» [Селищев 1928: 175]. Однако уже в 40-е гг. XIX в. в петербургском театральном лексиконе бытовали разговорные именования Мариинка (Мариинский оперный театр), Александринка (Александринский драматический театр) [Лопатин 1973: 47]. В профессиональном просторечии имело хождение слово кредитка «общество взаимного кредита» (использовано, например, Чеховым), в городском просторечии – презрительно-ироническое кварташка «квартальный надзиратель» (встречается у Достоевского). В. А. Гиляровский в цикле репортажных очерков «Москва и москвичи», повествуя о Москве 80–90-х гг. XIX в., приводит, в частности, следующие примеры: толкучка «толкучий рынок», обжорка – «обжорный ряд (место торговли пищевыми продуктами)», меблирашки – «меблированные комнаты», Хитровка – «Хитров рынок». Увеличение разговорных производных на – к(а) в речи разных социальных групп свидетельствовало об укреплении данной модели словообразования в некодифицированном языке. Сопоставим списки производных в [Mazon 1920; Карцевский 2000; Селищев 1928; Лексика 1981] и эмигрантской прессе, чтобы увидеть, какие семантические типы универбатов на – к(а) были популярны в языке той поры и есть ли различия в использовании производных на – к(а) в эмигрантских текстах и русском послереволюционном языке.

1. Производные, образованные от топонимов, микротопонимов, а также от названий заводов, учебных заведений

В русском языке дореволюционной поры образования на – к(а) от названий улиц чаще всего возникали в московском городском обиходе, нежели в петербургском. Ср. характерное признание А. Г. Горнфельда: «Мариинка нас возмущает, Александринка коробит меньше, к предварилке мы привыкли, а московские улицы – Варварка, Ильинка, Лубянка и даже – столь неуважительно – Покровка, Сретенка, Воздвиженка кажутся нам просто незаменимыми. В Москве Знаменка и Владимирка естественны, но дурным тоном показалось бы нам, если бы так назвали в Петербурге Знаменскую или Владимирскую…» [Горнфельд 1922 – цит. по: Лексика 1981: 190–191]. Эта цитата красноречиво показывает и психолингвистические оценки, прагматические коннотации вокруг разных типов универбатов: более приемлемыми, в частности для Горнфельда, оказываются производные от названий улиц (ввиду частотности их использования в языке), названия же театров с трудом поддавались такому способу словопроизводства (вследствие некоторой уникальности, «неповседневности» данных денотатов; ср. также приведенное выше мнение К. И. Чуковского о названиях типа МХАТ, Литфонд). В эмигрантской прессе нам не удалось обнаружить словообразовательных инноваций на базе иноязычных названий улиц, что объясняется отсутствием мотивирующего комплекса «прилагательное (с названием улицы) + улица». Также нам не встретилось в эмигрантских газетах ни одного производного, образованного от собственного названия театра, учебного заведения, завода. Не отмечают таких разговорных производных и авторы монографий [ЯРЗ 2001; ЯРЗ 2001]. Можно предположить, что эта словообразовательная модель, конечно, знакомая беженцам первой волны еще по жизни в России, оказалась в иноязычных условиях невостребованной.

2. Производные с обозначением помещений (отапеллативные производные)

Этот семантический класс универбатов на – к(а) впоследствии стал очень популярным и продуктивным в разговорном словообразовании. Много производных приводит В. В. Виноградов [Виноградов 1986: 120], и среди них интересный пример из романа П. Д. Боборыкина «Китай-город» (1882 г.), показывающий неузуальный, окказиональный характер таких образований, в частности, еще в конце XIX в.: «“Вы бываете в концертах?” – “В музыкалке?” – “Так их зовут? Я не знала. Да, в музыкалке”». В эмигрантской прессе такие производные редки:

По проверочным [sic] данным выяснилось, что означенное в очерке «Д. Джона» лицо не состояло в числе деятелей русской столовки , а было только ее весьма частым посетителем (Дни. 1926. 20 нояб. № 1164).

Авторы монографии [ЯРЗ 2001] не фиксируют таких образований. Следовательно, как записи устной речи, так и газетные материалы позволяют высказать предположение, что модель на – к(а) для наименования помещений, публичных мест (школы, библиотеки) осталась, возможно, периферийной в языке эмигрантов первой волны.

3. Производные, обозначающие общества, организации

Этот тип универбатов в эмигрантской прессе представлен производными, уже существовавшими в дореволюционном русском языке. В речи эмигрантов они оставались в употреблении, в то время как в советском быту они перешли в разряд историзмов. Эмигранты же использовали их в номинативной функции, продолжая именовать старыми лексемами новые реалии: и НКВД, пришедший на смену ВЧК (чрезвычайка), и новый для эмигрантов орган государственного управления в СССР – Верховный совет (учредилка; по семантической модели функционального переноса). Иными словами: при смене социальных явлений чуждой им действительности эмигранты не видели необходимости в смене языковых номинаций, ориентируясь на функциональный аспект именования, но не внешний, социально-прагматический. См. примеры из эмигрантской прессы:

Разогнав 20 лет тому назад учредительное собрание, он [Сталин] при помощи Ежова готовит свою Учредилку … (Возрождение. 1937. 20 нояб. № 4107).

Вновь назначенный председатель «Чрезвычайки» в Петрограде издал прокламацию, в которой, обычным языком рассерженного на врача буйно помешанного [sic], излагает, что «белогвардейцы» и иностранные агенты удваивают свою «террористическую» деятельность (Призыв. 1919. 7 (23.9) окт. № 77).

[Анархисты] были так терроризированы, что избегали встретиться несколько человек в одном месте, боясь как бы Государственное Политическое Управление («коммунистическая» охранка ) их не заподозрило в устройстве собрания… (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

4. Производные, называющие документы, печатные издания, приказы, распоряжения

В эмигрантской прессе данный семантический тип не продуктивен, оба примера являются, очевидно, словами, уже существовавшими до революции.

…стоит только взять за данный день все издаваемые в СССРии органы периодической печати, от центрально-правительственных до последней стенгазеты или тиражки , и во всех вы найдете статьи не только на одну и ту же тему, но изложенные в одном и том же направлении и даже в одних и тех же выражениях (Голос России. 1933. янв. – февр. – март. № 17–18–19).

Большевики же упростили интернационализм до неузнаваемости и… превратили в какую-то чудовищную смесь коммунистического манифеста с камаринским мужиком («похабный мир») и «солдатской памяткой » («держись, пока Либкнехт со своими ребятами не подоспеет») (Дни. 1925. 28 янв. № 676).

5. Производные, обозначающие названия денег, ценных бумаг

Названия денежных единиц в революционную эпоху представляли одну из самых обширных семантических групп, где осуществлялась универбация; неслучайно Карцевский приводит большой список слов [Карцевский 2000: 238]. Любопытно, что еще в самом начале XX в. таких производных в русском языке, очевидно, не было; следовательно, разговорные наименования денег на – к(а) можно считать языковым продуктом второго десятилетия XX в. (накануне и во время Первой мировой войны). Однако очень часто эти производные представляли сиюминутные или кратковременные слова-однодневки, быстро сменявшие друг друга вместе с рождением новых денежных знаков. В эмигрантской прессе этот тип не актуален, так как пребывание за рубежом в странах с денежными единицами, имеющими свои языковые обозначения, не способствовало рождению разговорных наименований при помощи русских словообразовательных средств.

Возвращающиеся из Прибалтики войска, по-видимому, привезли с собой в большом количестве кредитные знаки, выпущенные Западно-русской армией, – так называемые «аваловки» (Призыв. 1919. 4 (21.12) дек. № 135).

8 марта к гражданке Альманк на Бабьегорском рынке в Москве подошли двое неизвестных и предложили ей купить 70 долларов. Посмотрев одну из кредиток и убедившись в ее неподдельности, Альманк отправилась к себе домой и принесла золотые часы с браслетом и золотое кольцо (Возрождение. 1935. 14 марта. № 3571).

6. Производные, обозначающие членов каких-либо групп, организаций

Эти производные в русском языке служили для обозначения лиц женского пола: медичка < медицинская сестра, бестужевка < (слушательница) бестужевских курсов, толстовка < (последовательница) толстовского учения. Развитие данного типа универбатов было связано с ростом роли и участия женщин в общественной жизни российского общества. В эмигрантской прессе нам не встретилось слов на – к(а), обозначающих лиц женского пола.

7. Производные, обозначающие бытовые реалии, болезни и проч.

* Карцевский не дает значения приводимого слова, однако можно предположить, что он имеет в виду кукол-моргалок – так называли кукол с подвижными глазами; таким образом, семантико-словообразовательная мотивация такова: кукла с моргающими глазами > моргалка.

** В современной орфографии с одной «н».

Языковые образования на – к(а) служили для наименования явлений повседневной жизни, эти производные быстро входили в узуальное употребление и некоторые даже утрачивали разговорный оттенок. Ср.: «Лет двадцать пять тому назад слово “открытка” казалось мне типичным и препротивным созданием одесского наречия; теперь его употребляют все, и оно действительно потеряло былой привкус пошлой уличной бойкости» [Горнфельд 1922 – цит. по: Лексика 1981: 191]. В дальнейшем в русском материковом языке данный тип получил значительное развитие [РЯСОС 1968; Земская 1992; Осипова 1991; 1994; 2000]. В эмигрантской прессе нам встретилось слово долларовка (точное значение его выяснить не удалось; судя по контексту, это связано с областью игр, лотерей), относящееся к эмигрантскому быту, и советизм рыковка («название водки крепостью 30 градусов»):

В первоянварьском [sic] розыгрыше «долларовки» выигрыши пали на следующие номера (За свободу. 1925. 3 янв. № 2 (1406)).

Каменев о «рыковке» [название заметки] (Дни. 1925. 3 февр. № 681).

Авторы монографии [ЯРЗ 2001: 130] также не фиксируют «бытовых» универбатов на – к(а) у представителей первой волны эмиграции, приводя единственный пример – непромокашка («непромокаемый плащ, непромокаемое пальто»): «Одела свою непромокашку, которая ей очень понравилась». Единичность таких образований как в устном, так и в письменном языке позволяет утверждать, что этот тип универбации был нехарактерен для эмигрантов первой волны. Ср. многочисленные примеры, приведенные в [Ильина 1989] и показывающие бурное развитие группы слов, наименований одежды, словообразовательно оформленных при помощи суффикса – к(а), в русском языке метрополии в последние десятилетия.

Материал публицистики, служащий объектом нашего изучения, разумеется, в гораздо меньшей степени, чем непринужденное речевое общение, предполагает использование универбатов на – к(а) (у них яркая разговорная стилистическая маркированность), однако сам факт редкого использования таких производных эмигрантами первой волны может свидетельствовать об очень слабой (практически нулевой) распространенности этой словообразовательной модели как в устном, так и в письменном языке эмиграции той поры. Выскажем предположение, что этот способ семантического сжатия словосочетаний остался в языке эмигрантов первой волны периферийным в словообразовательном отношении и гораздо менее развитым, чем в послереволюционном (советском) языке. К аналогичным наблюдениям пришла и Л. М. Грановская: «показателен и процесс отчуждения ряда новообразований, например, на – к(а), осознаваемых как вульгаризмы: дежурка, читалка, раздевалка, столовка» [Грановская 1995: 89].

 

5.1. Имена существительные

В конце XIX – начале XX вв. в русский язык вошло небольшое количество составных наименований, которые семантически можно разделить на такие сферы: 1) спортивные, музыкальные термины, понятия: джиу-джитсу, лаун-теннис, ту-степ – «американский бальный танец»; 2) социально-политические понятия: агент-провокатор, баши-бузук, социал-демократ, тред-юнион; 3) технические, производственные термины: светинг-система – «потогонная система», театр-кинематограф [Лексика 1981]. Социальная терминология оказалась в центре языковой стилистики газет социал-демократического лагеря: «во время разногласий в среде социалистических организаций, преимущественно в период мировой войны, возник ряд названий иронического значения, – названий с социал-, которыми пользовались коммунисты по адресу своих противников, – социал-патриот, социал-пацифист, социал-шовинист, социал-изменник, социал-предатель, социал-соглашатель, социал-лакей, социал-саботант, социал-премьер. Последние два образования возникли в первое время после революции, в 1917–18 гг. Социал-премьер – это Керенский» [Селищев 1928: 169]. В 20-е гг. XX в. в русском советском языке появляется множество производных иного номинативного и стилистического качества – для именования фактов нового социального строя. Все они концентрируются в двух сферах.

1. обозначение новых реалий (редко): изба-читальня, концерт-митинг, школа-передвижка;

2. наименования лица (значительно чаще): допризывник-выдвиженец, комсомолец-активист, комсомолец-выдвиженец, комсомолец-переменник, крестьянин-выдвиженец, крестьяне-единоличники, крестьянин-массовик, крестьянин-самоед, массовик-корреспондент, мужик-лаптевик, партиец-подпольник, подпольщик-боевик, портной-квартирник, рабочий-массовик, рядовик-коммунист, угнетатели-империалисты, читатель-массовик [Селищев 1928: 170–171]. Слова-уточнители позволяли рассматривать явления с двух сторон: собственно номинативной и характеризующей (эта характеристика могла быть или нейтральной, назывной, отражающей те или иные свойства денотата, или оценочной, прагматически маркированной).

Составные наименования также довольно часто встречаются на страницах эмигрантских газет. Имена лиц, несомненно, преобладают над неодушевленными существительными. Имена лиц распадаются на две неравные (в количественном отношении) группы: нейтральные наименования и характеризующие. Нейтральные (собственно номинативные) производные обычно обозначают какую-либо профессию и немногочисленны: министр-президент, министр-маршал, премьер-министр, женщина-сыщик, специалист-грузчик, дама-кельнерша.

Министр-президент Г. Целмин намерен на будущей неделе созвать совещание представителей коалиционных фракций для обсуждения нового бюджета, принятого кабинетом министров (Сегодня. 1930. 8 янв. № 8).

Как люди XX века мы сознаем и чувствуем, что фашисты-летчики министра-маршала укрепляют в мире наши идеи и наши понятия (Младоросская искра. 1933. 15 авг. № 32).

Принудительный труд [в советской России] оказался нецелесообразным. Нормальный размер денной работы для специалиста-грузчика 160–200 кубов (Воля России. 1920. 16 сент. № 4).

Составные наименования деятеля, лица с характеризующей функцией распадаются, в свою очередь, на две группы.

1. Названия, в которых конкретизируется политическая, идеологическая позиция лица, его принадлежность какой-либо группе. Словообразовательные отношения между ними построены на сочинительных синтаксических связях, когда оба элемента сложного слова тематически равноправны и правый и левый компоненты легко допускают взаимозамену без ущерба для смысла. Отсюда вариативность слов: анархист-индивидуалист = анархо-индивидуалист, анархист-синдикалист = анархо-синдикалист, коммунист-большевик = большевик-коммунист, сионист-ревизионист = ревизионист-сионист, еврей-ревизионист = ревизионист-еврей, пропагандист-безбожник = безбожник-пропагандист, фашист-диссидент = диссидент-фашист (итал. fascista dissidente – «член группы фашистов-диссидентов») и под. Очень много таких сложных слов, способных, подобно шахматной рокировке, легко взаимозаменяться, содержат анархические тексты. Встречаются такие сложные слова также в изданиях военно-террористической направленности.

Анархисты-коммунисты называли анархо-синдикалистов «анархо-меньшевиками» за вхождение и работу в советах… (Анархич. вестник. 1924. № 7).

Было много среди арестованных совершенно посторонних, ничего общего с анархизмом не имеющих, а также вся группа «анархистов-позитивистов» (особый вид «советского анархизма») (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Примером вооруженной борьбы за установление власти новой господской группы является борьба всех политических партий, начиная с полумонархистов-полуреспубликанцев-кадетов и кончая левым крылом социалистической демократии – коммунистами-большевиками (Анархич. вестник. 1923. № 2).

М. Гросман… в настоящее время состоит редактором официоза сионистов-ревизионистов «Дер Нойе Вег» (Сегодня. 1930. 1 янв. № 1).

…многочисленные обыски у ряда фашистов-десидентов [явная ошибка; прав. диссидент] (За свободу. 1925. 1 янв. № 1 (1405)).

Доминирующее положение в нашем материале занимают обозначения лиц социалистической (анархической, коммунистической) ориентации, что, конечно, свидетельствует о сохранении в анархических, вообще «левых» изданиях данной словообразовательной модели, уже широко использовавшейся в них до революции: национал-революционер, социал-демократ, социал-патриот, радикал-социалист (фр. radical-socialiste – «член французской партии радикал-социалистов»), тред-юнионист = трэд-юнионист (англ. trade-unionist – «член профсоюза»), самостийник-мазепинец, повстанец-махновец, чекист-большевик, партиец-чекист, большевик-коммунист, коммунист-хозяйственник, большевик-мотоциклист, преподаватель-антимарксист, комсомольцы-безбожники, колхозник-безбожник, (ясно, что в русском языке СССР эти слова выполняли нейтрально-номинативную функцию, у эмигрантов же чаще всего оценивались отрицательно). См. некоторые примеры.

Весной 1919 г. т. Аршинов был председателем культурно-просветительского отдела армии повстанцев-махновцев и редактором газеты «Путь к Свободе» (Анархич. вестник. 1923. № 1).

21 января в Москве открылось судебное присутствие, где начался разбор обвинений над 16-ью [sic] очередными чекистами-большевиками (Рус. газета. 1937. № 1).

О последних мы говорим, конечно, имея в виду не большевиков-коммунистов [В. Набоков. Мы и Они] (Руль. 1920. 2 дек. № 14).

… большевики-мотоциклисты в Германии покупают бензин в среднем на 4 пфеннига за литр […] дешевле рыночной цены (Возрождение. 1932. 4 янв. № 2407).

Примечательно, что, например, в монархических изданиях составных наименований немного: академик-артиллерист, корниловец-артиллерист, монархист-легитимист – и в большинстве своем они связаны с военной сферой, где составные наименования являются частью титулярных, должностных названий.

Собрание корниловцев ударного полка и корниловцев-артиллеристов (Возрождение. 1935. 1 янв. № 3499).

Монархистов… мы встречаем за рубежом на каждом шагу. Монархисты-легитимисты составляют главную их массу (Младоросская искра. 1933. 5 янв. № 26).

12 декабря состоялась годовая конференция Корпорации академиков-артиллеристов … (Возрождение. 1932. 4 янв. № 2407).

Ср. также невоенные составные именования, включающие конкретизаторы разной семантики: сектант-имяславец, беженец-лишенец, беженец-эмигрант, родственник-белогвардеец, степняки-партизаны, женщина-доброволица.

Отряд пополняется беженцами-лишенцами с принудительных работ на Сучанских копях (Руль. 1930. 20 июня. № 2906).

20 лет тому назад объявлением нам войны Германией началась мировая война… а мы рассеялись по всем странам мира в качестве беженцев-эмигрантов (Рус. голос. 1934. 29 июля. № 173).

В нашем этапе оказалось двадцать пять сектантов-имяславцев. […] Тоже вышло замешательство у анкетного стола. […] Конторщик-анкетист допрашивает… (Возрождение. 1937. 3 апр. № 4072).

В устройстве бала принимают участие следующие организации… организации степняков-партизан … донских кадет и гундоровцев… (Возрождение. 1937. 3 апр. № 4072).

2. Названия, содержащие в своем составе оценочные компоненты. Оценочность явственно дифференцируется в зависимости от политической позиции издания и объекта оценки. Советские, социалистические, коммунистические явления чаще всего снабжаются негативно-оценочными существительными: коммунист-фанатик, крикун-коммунист, приспешники-демократы, богоотступник-коммунист, идиот-уравнитель, смердяков-сталин, предатель-большевик, комиссар-кровосос, палач-кровосос, социалист-властник, бюрократ-коммунист.

…Москвой зимой 1928–29 гг… были посланы в деревню знаменитые «25 000» – коммунисты-фанатики… (Младоросская искра. 1933. 15 авг. № 32).

…кремлевские комиссары-кровососы , враги Русского народа (Рус. правда. 1930. июль – авг.).

… «предатели-большевики» , в лице Виленского и K°., настойчиво обивали пороги приемных японского штаба во Владивостоке… (Анархич. вестник. 1923. № 2).

…имеются громадные движения, руководимые социалистами-властниками … (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Смердяковы-сталины показались народу людьми в пустыне нашего безлюдия. Им на Россию – наплевать. Были бы они живы, их «партия» и их «идеология» (Единый фронт новой России. 1936. 19 янв. № 19).

Особняком стоят оценочные приложения иного рода, в публицистическом тексте использованные с явной патетической целью: король-рыцарь, монарх-покровитель, король-славянин, король-воин, брат-карпаторосс, вождь-пророк.

9 октября злодейской и святотатственной рукой убит Его Величество Александр 1-ый [sic] Король Югославии. Убит Король-Воин и Рыцарь, Король-Отец и верный Друг, Король-Славянин … (Рус. голос. 1934. 14 окт. № 184).

20 лет издевались чехи над «некультурными» братьями-карпатороссами , чехизируя их, искусственно насаждая украинство, тесня Православную Церковь и чиня всякие препятствия русской школе (Рус. голос. 1939. 19 марта. № 415).

…в прошлом году конгресс, вдохновляемый вождем-пророком Ганди, стоял на позиции превращения Индии в доминион… (Сегодня. 1930. 12 янв. № 12).

3. Неодушевленные составные имена существительные встречаются двух типов: а) для называния разного рода реальных лиц и событий, б) как публицистически-заостренные номинации. Последних не так много, сюда относятся как фразеологизированные комплексы, уже устоявшиеся публицистические штампы: народ-богоносец, Родина-мать, так и новые, тавтологические, созданные для обновления стилистической экспрессивности: народ-нация, Родина-государство, серп-молот. Ср. также анархическое обозначение полутерминологического характера, основанное на сочетании императивной глагольной формы и политического термина; такое словопроизводство было семантически мотивировано (в рамках анархического движения) центральной, ведущей идеологией социальной революции – безвластия: валяй-анархизм.

И юноши растут, живут, как в дремучем лесу, не зная, не ведая ни о социальных опытах тоталитарных, возрождающихся народов-наций , ни о том, чем и как жил российский народ, почему и как произошла величайшая трагедия России – революция и большевизм… (Возрождение. 1939. 14 июля. № 4192).

…мы сентиментально любили Россию, но мало ценили ее как Родину-государство . И потеряв Её на время, мы все – и «здесь», и «там» будем возстанавливать [sic] и беречь… (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).

…серп и молот, фасции [105] и свастика скоро уйдут на покой. Уже довольно крови пролито этими серпами-молотами да свастиками (Рус. газета. 1937. № 1).

Конкретные составные наименования обычно называют какое-либо событие, место его проведения, способ организации: библиотека-читальня, школа-общежитие, ресторан-бар, концерт-фильма, лотерея-концерт, встреча-чай, встреча-блины или терминологические обозначения (немногочисленны): сорочка-трикотаж, лотерея-аллегри.

…в ближайшее время библиотека-читальня «Имки» соединяется с библиотекой «Земгора» (Огни. 1924. 14 янв. № 2).

Комсомольские закрытые школы-общежития . Могут поступать все, кроме детей лишенцев и кулаков, начиная с 18 лет (Голос России. 1932. июль. № 12).

Встреча-блины состоится в 14 час. в воскресенье, 17 марта (Возрождение. 1935. 14 марта. № 3571).

Встреча-чай профессоров и студентов русского коммерческого института (Возрождение. 1935. 1 янв. № 3499).

В пользу Детского Комитета при Русском Красном Кресте 21 января состоится Лоттерея-Концерт [sic] (Огни. 1924. 21 янв. № 3).

[Распродажа: ] верхние сорочки-трикотажи , галстухи [sic], кашнэ (Сегодня. 1930. 12 янв. № 12).

Лотерея-аллегри была распродана в каких-нибудь два часа (Вести дня. 1940. 5 февр. № 29).

Таким образом, эмигрантская пресса активно использует составные слова: употребительность наименований лиц в «левой» печати объясняется дореволюционной языковой традицией социал-демократической публицистики. Этот механизм называния различных политических «оттенков» партий, групп, индивидов сохраняют анархические и отчасти демократические газеты. Монархические издания используют данную словообразовательную модель прежде всего с характеризующей целью (для негативной оценки большевиков), двусловные составные производные с нейтральной стилистикой у них встречаются только для именования военных понятий. Неодушевленные имена существительные заметно уступают группе наименований деятелей, лиц; они представляют класс наименований, обычно называющих какие-либо объекты и явления повседневной жизни (события, места собраний, публичных посещений).

 

5.2. Имена прилагательные

Составные имена прилагательные являются активным лексическим компонентом эмигрантской публицистики. На рост составных наименований одним из первых указал А. Мазон, приведя в своей книге обширные списки новых производных, пополнивших русский язык после революции 1917 г., и связывая пополнение этого класса слов прежде всего с политическими и экономическими изменениями: борьба со старым режимом, строительство новой хозяйственной системы, распространение научно-технических знаний в массах [Mazon 1920; Obermann 1968]. Какие же группы составных наименований были наиболее активны и продуктивны в эмигрантской прессе и можно ли увидеть их отличия от советских?

1. Эмигрантская публицистика имела свой набор частотных и активно используемых прилагательных: национальный, общий, весь (все-). Эти прилагательные порождали обширные словообразовательные ряды:

национальный: национально-государственный эгоизм, национально-народные начала, национально-социалистический, национально-освободительный, национально-исторический, национально-имперский, национально-активный [sic].

Сменовеховство – течение среди части буржуазной и помещичьей интеллигенции, признающее большевизм единственной законотворческой силой, способной в настоящих условиях привести Россию к широкому национально-государственному возрождению и укреплению (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Так называемое национально-социалистическое движение в Германии, группирующееся вокруг гитлеровских «Hackenkreuzer» (черная сотня)… имеет влияние на известные круги немецкого рабочего класса, особенно в Баварии (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

общий: общевоинский, общедемократический, общеказачий, общенародный, общеправовой, общерусский, общечеловеческий.

И как только Русь стала на ноги, то скоро потянулась к свету общечеловеческой , европейской культуры (Дни. 1925. 10 февр. № 687).

Первая Русская цель – свалить Комиссаров, объединиться вокруг Общерусского Народного Вождя Великого Князя Николая Николаевича и дать Ему установить порядок, мир и закон на нашей Родине! (Рус. правда. 1925. июль – авг.).

18 января хутор общеказачьей станицы Брно устроили [sic] казачий вечер (Дни. 1925. 10 февр. № 687).

…демократически образованное и преследующее общедемократические цели дальневосточное Временное правительство оказалось в весьма тяжелом положении (Воля России. 1920. 14 сент. № 2).

весь (все-): всегерманский, всезаграничный, всегосударственный, всемирный, всенародный, всеобщий, всепольский, всеславянский, всебританский.

…съезд всепольского Союза врачей (Меч. 1937. 16 мая. № 18).

Минувшего 21-го января исполнилась первая годовщина со дня смерти незабвенной Терезины Михайловны Енко, не только исключительной покровительницы всех русских беженцев… но и замечательной всеславянской деятельницы, никогда не щадившей ни личных своих интересов, ни здоровья и даже рисковавшей жизнью в своем преданном служении славянской идее (Рус. голос. 1939. 5 февр. № 409).

30 декабря в Берлине происходит всегерманская конференция спартаковцев (Анархич. вестник. 1923. № 5–6).

2. Производные, содержащие в своем составе характеризующие (квалифицирующие) прилагательные. Эта группа производных является самой многочисленной в нашем корпусе. Одной из особенностей образования таких слов является сочетание какого-либо нейтрального «политического» прилагательного с квалифицирующей лексемой, в результате чего формируется публицистически заостренное наименование. Ср.: интернационально-еврейский, патриотическо-сталинский, иудо-масонские палачи, интернационально-еврейский и под.

Только определенные патриотическо-сталинские выкрики, только разрешенная и рекомендуемая скала [= шкала. – А. З .] чувств, только та рамка желаний и понимания, которая допускается в атмосфере лганья и насилия: вот что есть в действительности в советской России, а все то, что есть живого, старается скрыться и быть незамечено (Рус. голос. 1939. 26 февр. № 412).

Теперешняя интернационально-еврейская паразитарная власть СССР в связи с неудачами на фронте, несомненно, быстро падет (Рус. голос. 1939. 5 февр. № 409).

Новый политический термин фашист/фашистский активно разрабатывался в эмигрантских газетах: одни связывали с фашизмом свое (и, по их представлению, России) будущее, другие видели в нем угрозу всему миру. Это объясняет популярность этого элемента: бело-фашистский, филофашистский, фашистско-коммунистический, социал-фашистский, красно-фашистский.

Этот факт тонет в море подобных и еще более возмутительных фактов, имеющих место везде, где трудящиеся ведут борьбу за свои права, встречая отпор как со стороны красно-фашистской , так и бело-фашистской реакции (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Интервью [Луначарского] в бельгийском филофашистском органе («Nation Belge») должно, по-видимому, подготовить почву для собственной его инспекторской поездки за границу (Дни. 1925. 10 февр. № 687).

Частотным и прагматически значимым элементом (отражающим взгляды на воссоздание произошедших в России событий) при образовании составных наименований выступало причастие мыслящий: инакомыслящий (как исходная модель именования), национальномыслящий, подобномыслящий, государственномыслящий (окказиональные производные).

Союз [Рус. Нац. Союз Участников войны] крепнет, Союз становится фактором, с которым вынуждены считаться и инакомыслящие [sic] и подобномыслящие [sic] (Сигнал. 1938. 1 окт. № 40).

…при систематическом истреблении в СССР нашего государственно-мыслящего слоя и при исключительном худосочии культурности советского ведущего слоя в будущем возрождении России никакая новая власть без нашей эмиграции обойтись не сможет (Сигнал. 1939. 1 апр. № 52).

Мне особенно отрадно, что ваши мысли проникнуты национально-историческими заветами, находя все больший отклик в России и среди широких кругов национально-мыслящей [sic] эмиграции (Младоросская искра. 1933. 15 авг. № 32).

Сохраняет активность (преимущественно в социалистической прессе) слово левый (как политическое понятие), в отличие от советского обихода, где производные с этим формантом или смещались на языковую периферию, или сужали сферу своего использования. Ср. производные с лево– в эмигрантских газетах: леводемократический (лагерь), левонароднический, левосоциалистический, левоэсеровский. Как характеризующее обозначение выступает левонастроенный.

Разглашение этого секретного заявления вызвало и в Америке и в Европе большое беспокойство и подняло воинственные настроения в лево-демократическом лагере (Рус. голос. 1939. 5 февр. № 409).

…вскоре после приезда Литвинова в Копенгаген оппозиционная группа в датской социал-демократии вышла из партии и организовала «лево-социалистическую партию» , стоящую на платформе 3-го интернационала (Призыв. 1920. 12 (28.2) марта. № 61).

Доклады были составлены в самом объективно-спокойном тоне. Но они в то же время носили ярко выраженный лево-народнический характер (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Киндерман – левонастроенный человек и отправился в Москву, движимый «любопытством, окрашенным в симпатию» к «московским идеям» (Дни. 1925. 4 февр. № 682).

В отличие от левый, «политических» производных с правый в эмигрантской прессе практически не встречается; исключением является советизм правоуклонистский.

Из Инженерной академии за правоуклонистские выступления уволены с зачислением в резерв красной [sic] армии 13 слушателей (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

Разумеется, речь не идет о словах с право-, входящих в состав слова православие (и его производных).

Таким образом, в эмигрантской прессе составные имена прилагательные – это часть назывного и стилистического багажа публицистического стиля. Составные наименования часто представляют лексемы, несущие характеризующую функцию по отношению к тому или иному понятию или явлению политического поля.