1
Не вполне обычная для сказок «принцесса»: гибкое туловище, заканчивающееся тремя массивными нижними лапками, и закрытое от нескромных взглядов юбкой из псевдочешуи. Выразительные глазки на стебельках, выдвинутые на максимальную длину, в упор рассматривали курсанта. Губы, или что-то, заменявшее силикарболаудям губы, вытянуты трубочкой. Видимо, «принцесса» силилась что-то сказать, но ничего толкового пока не получалось.
Самое удивительное, что прежде свиста, не позволившего Алексею полакомиться борщом, курсант внимательно просканировал пещеру и мог дать глазной зуб на повторную имплантацию, что ничего живого в ней не было. Из-под земли, что ли, эта грациозная трёхножка выползла? Или в одно мгновение сформировалась из сталагмита? И он сделал то, что впоследствии долго не мог себе простить, а именно, не нашел ничего умнее, чем спросить:
— А вас-то, мадам, как сюда занесло?
Впоследствии Алексей долго пытался найти отправную точку своей, скажем прямо, не вполне дипломатической выходки, и нашел единственное оправдание — уж больно он был ошарашен. И было отчего.
Суровцеву, как и любому курсанту, сдавшему зачёт по сравнительному курсу разумных рас, соседствующих с человечеством, было известно, что силикарболауди, все без исключения, являлись женскими особями (отсюда и выплыло из памяти расхожее обращение «мадам») и размножались партеногенезом, из-за чего воинствующие феминистки Солнечной Федерации буквально через несколько недель после исторической встречи Капитана Шаргордена в окрестностях белого карлика ЕН 2172 со звеном летающих кеглей, всеми правдами и неправдами (многотысячные демонстрации и пикеты у величественного здания ООРАН в Берне, электронные статьи, инспирированные лидерами «розового» меньшинства, сбор подписных листов по месту жительства) добились экстренного созыва Совета Представителей, чтобы поставить на голосование вопрос о безотлагательной кооптации Иерархической Яйцеклеточной Инициативы (ИЯИ) — именно так силикарболауди именовали своё сообщество — в состав Форума Объединенных Человечеств, хотя сами трёхногие и трёхрукие сёстры по разуму об этом не просили.
Пик бурных событий пришёлся на окончание Алексеем школы начальной ступени. Он тогда готовился к поступлению в колледж межзвёздников и оживленные дебаты сторонниц и противников скороспелого приёма новой расы ксенофренов в Организацию Объединённых Рас, Анклавов и Народов поневоле отпечатались в мозгу. Хорошо запомнилось, например, что силикарболауди не только не являлись гуманоидами, но даже были не вполне органическими существами. Кроме основных элементов, кислорода и углерода, в каждой клетке их тела обязательно присутствовал кремний. Отсюда и появилось название силикарболауди. Жизнь этих необычных существ базировалась на сдвоенной цепочке ДНК, упакованной в оболочку из фуллеренов. Такое дублирование, снабжённое мощнейшей защитой наследственной информации, делало эту расу уникальной. Ксеногенетики уже потирали руки, предвкушая обилие сенсационных открытий, да и не только они, ведь в плане звёздных технологий силикарболауди достаточно далеко продвинулись на Большой Высоте. Их летающие кегли мало чем уступали самым современным шприц-звездолётам и позволяли своим хозяйкам контролировать довольно приличный сектор галактики, сопоставимый с Ближним Кругом Солнечной Федерации.
Надо сказать, что хотя силикарболауди охотно вошли в прямой контакт с Объединёнными Человечествами, но посещение самой Силикарболаудеи людьми или их союзниками по ООРАН из-за бюрократических проволочек высших функционерок ИЯИ (частичное неприятие обобщённой религии Высотника, непонимание истинных причин непропорциональности полового состава экипажей федеральных космических кораблей, запрет на упоминание в СМИ координат их базовой прародины) было отложено на неопределенный срок. Зато осенью 216 года (то есть всего через неполный год после встречи Шаргордена с силикарболаудями) на церемониальном Таймырском космодроме «Тюленья Топь» приземлилась летающая кегля с дипломатически окрашенным навершием (четыре золотых полосы на траурном фоне) с чрезвычайным и полномочным послом на борту.
Алексей улыбнулся, вспомнив мультяшку с какого-то юмористического сайта, где анонимные авторы, посмеиваясь над неприкрытым мужененавистничеством присланной функционерки ИЯИ, всласть поиздевались над её нежеланием откликаться на чисто мужской термин «посол» и в конце концов сошлись на том, что припечатали высокопоставленную особу двусмысленным прозвищем «госпожа послица».
Однако несмотря на некоторые шероховатости, казалось бы, всё шло к тому, что Форум Объединенных Человечеств вскоре обзаведётся ещё одним, влиятельным, членом. Но уже в начале следующего года произошел инцидент, сравнимый разве что с имевшим место больше века назад трагическим происшествием на Малой Тверди, когда погибло около двух с половиной сотен граждан Солнечной Федерации. Кстати, именно с той чёрной даты, 18 апреля 109 года, повела свой отсчёт новая, отпочковавшаяся от Космофлота, служба — Звёздный Патруль, первостепенной задачей которого стало оберегать покой граждан Федерации в пределах Дальнего Круга.
Но вернемся к силикарболаудям.
Итак, 3 января 217 года как гром среди ясного неба не только для рядовых граждан Федерации, но и для всех её спецслужб прозвучало экстренное заявление Иерархической Яйцеклеточной Инициативы, что она закрывает сквозную навигацию всех типов космических кораблей через свой сектор. Естественно, подобный недружественный акт вызвал возмущение Совета Представителей и поставил под угрозу дальнейшие переговоры Федерации с этой удивительно непоследовательной цивилизацией. Тем не менее, умудрённая опытом администрация Форума, не желая усугублять конфликт, сделала вид, что ничего особенного не случилось, что это временное недоразумение, но всего через неделю после ультиматума все материалы, хоть как-то связанные с силикарболаудями, поисчезали с информационных сайтов, а прерванные переговоры более не возобновлялись. Сколько Алексей ни ломал голову, но не смог понять, что послужило поводом для одностороннего разрыва дипломатических отношений. И только приступив к учёбе в Бирюзовской высшей школе, выяснил из засекреченных источников, что закрытие пространственного сектора с центром на Силикарболаудее последовало сразу после принудительной остановки одного из федеральных шприц-звездолетов во время его фантомизации на границе зоны, контролировавшейся Материнскими Силами ИЯИ, что повлекло непредсказуемые последствия. Скорее всего, мгновенную гибель экипажа и пассажиров (четырнадцать человек, полная ячейка лишевичюсов и знаменитый на всю Федерацию коллегиальный исследователь-энергетик тельда-19 со спутника Сириуса), ибо в финиш-точке своего маршрута шприц-звездолёт так и не появился.
Как только этот факт зафиксировали на операционной станции Дистанционного Контроля, были поставлены в известность руководство Космофлота, и тогдашний генеральный секретарь ООРАН Болеслава Щипиньска, которые были повергнуты в настоящий шок. Для того, чтобы задержать информационный поток гиперпространственного корабля, требовались такие технологии и энергетические затраты, которыми Солнечная Федерация не располагала. Понятно, что все пребывающие в курсе событий были строго-настрого предупреждены (вплоть до лишения гражданства) о нежелательности утечки информации. В результате никто кроме любознательных студентов не мог развлекаться чтением сверхсекретных материалов. За всю историю существования ООРАН подобные меры предпринимались лишь однажды: в связи с находкой пресловутого списка Капитана Харвуда.
Дальше — больше.
Приглашённая вечером того же дня для совместных консультаций «госпожа послица» не только не явилась в приёмную генсека, но и, как позднее было установлено, исчезла из здания посольства в Руане вместе со всеми сопровождающими лицами и вспомогательным персоналом. Летающая кегля с дипломатическими цветами навершия продолжала оставаться причаленной к мачте церемониального космодрома и была благополучно интернирована, поскольку её экипаж таинственным образом сгинул в одно время с посольством. Через какое-то время интернированный корабль перегнали к какому-то спутнику. С того памятного исчезновения ни одна кремнийуглеродная особь, насколько было известно Суровцеву, не вступала в контакт с гражданами Федерации (видимо, из-за этого и соскочило у Алексея с языка не слишком уважительное «а вас-то как сюда занесло?»).
Понятно теперь, почему курсант опешил? Минуло девять лет с момента скандального исчезновения силикарболаудей и вдруг в самом центре родной Солнечной системы, можно сказать, под боком у Земли, взяла и объявилась одна из беглянок.
Тем временем беглянка протянула курсанту центральную ручонку и подвигала пальчиками с присосками на концах:
«Расиве не понятина? Я прогородарас!»
После чего втянула губы в ротовую щель, которую расширила на максимум, да ещё округлила. Суровцеву даже показалось, что он разглядел в глубине горловую воронку, прикрытую цедильными ресничками. Смысл сказанного был ясен, благо «принцесса» изложила состояние своего страждущего организма однозначно, а если учесть, что устройство голосовых связок не позволяет силикарболаудям произносить мягкое «л», то получается, что она здесь, в марсианском лабиринте, оказалась не просто так. Надо же, девушка проголодалась.
Что ж, придется выручать — Суровцев протянул ей неиспользованную упаковку с галушками. В конце концов он почти дома, а бедняжке до отчего (точнее, материнского) крова пилить по меньшей мере полторы тысячи световых лет. И отдадим должное курсанту, он поступил так, как должен был поступить на его месте каждый, ибо в Бирюзовской школе учили не только заявленным в учебной программе дисциплинам, но еще и закладывали моральные принципы, единые для всех рас, народов и анклавов Федерации; не существовало более позорного поступка для гражданина, чем отказать в пище голодному мыслящему существу, а патрульные, впрочем, как и все остальные, имеющие отношение к Большой Высоте, свято чтили законы гостеприимства. И хотя в данном случае дело касалось представителя расы, уже однажды проявившей негативное отношение к людям, сути это не меняло.
— Кушайте, барышня, если не побрезгуете!
В ответ инопланетная барышня отрицательно покачала головой. Совсем по-человечески, хотя головка у неё была как луковичка, заостренная кверху, да ещё с глазками на стебельках.
— Так какого вам ещё рожна… — начал было разоряться Алексей, припомнив оскорблённую честь Солнечной Федерации, безвинно пострадавших в шприц-звездолёте межзвёздников и беспрецедентный по цинизму демарш «госпожи послицы», но тут же заткнулся, проследив за выражением рачьих глазок. Они склонились под углом в сорок пять градусов и были нацелены, вы не поверите, на выроненную им пару минут назад жестянку с борщом.
Делать нечего, желание дамы — закон.
Курсант нагнулся и взялся за торчащее кверху ушко банки. Хорошо ещё, что только двумя пальцами. Термоэлемент попался с брачком и от сотрясения, вызванного падением, до того раскочегарился, что из треснутого шва уже стелилась струя жирного чёрного дыма.
Суровцев выронил обжигающую банку и схватился пальцами за мочку уха.
— И рад бы услужить вам, милая девушка, да только мой борщ почти в уголь превратился!
«Да, да, угор! Хороси угор! То сито нада!» — нетерпеливо произнесла силикарболаудь и деликатно подхватила жестянку.
Ловкое круговое движение тоненького пальчика, и жесть оказалась вскрытой без консервного ножа, обнажив обугленное нутро. Другой ручкой инопланетянка достала из кисета притороченного к юбочному ремню щепоть самого обыкновенного марсианского песка и аккуратно всыпала в банку. Всё это время третьей ручкой она поглаживала то место на условной талии, откуда по-видимому и проистекало желание заморить червячка. Должно быть, именно там у этой расы размещался «городный» живот.
Суровцев отвернулся, поскольку смесь песка с углем никогда не воспринимал в качестве деликатеса, тем более что она скрипела на роговых пластинках ксенофренки и не слишком услаждала человеческий слух. Зато вне всякого сомнения это означало, что процесс поглощения основных компонент жизнедеятельности силикарболауди: углерода и кремния, благополучно пошёл.
«Ну и ладно, я не гордый, заправлюсь галушками сам», подумал Алексей и надорвал край станиолевой обертки. Пока он заглатывал пищу прямо из пакета, ритмичный хруст за спиной не смолкал. Это странным образом настроило курсанта на определённые размышления, собственно говоря, надлежало прояснить с помощью силикарболауди возникшие в ходе общения с ней вопросы. Например, такой: почему и «принцесса», и его собственный внутренний голос разговаривают с одинаковым японским акцентом? Это просто совпадение или что-то другое? И откуда Пётр Аркадьевич мог знать, что в пещере прячется «принцесса», под которой явно подразумевалась силикарболаудь? Означает ли, что, помогая ей с провизией, Алексей способствовал логическому завершению операции «Принцесса» или его ждут новые испытания?
За это время он успел не только покончить с галушками, но и полакомиться всласть нежнейшим малороссийским салом, розовым, как перламутр, с прожилками мяса, натёртого чесночком и тмином, и от этого благородного занятия, как говорится, середка у него заполнилась и краешки заиграли. «Эх, сюда бы граммов двести пятьдесят чего-нибудь бодрящего!», пришла соответствующая ситуации мысль, да только в стандартный рацион «Добрыни» никто не догадался добавить ещё и ёмкость с перцовкой.
Силикарболаудь, видимо, тоже заправилась, чем бог, то есть Алексей Суровцев, ей послал, и теперь откручивала от своего ремня уже не кисет, а плоскую металлическую штуковину.
«Дереси, пириятер!»
Курсант усмехнулся, представив, как заржут ребята, узнав, что Лёха Бурый ходит в приятелях ни у каких-то тривиальных ксенофренов типа кентвушей или представителей расы Вежбо, которых в метрополии пруд пруди, а у загадочной силикарболауди, но от дара отказываться не стал.
— Что это, прекрасная мадемуазель?
«Заменитер васива бодирясива».
2
Этим заявлением его словно обухом шарахнули, но на мужественном, хотя и простоватом лице курсанта не дрогнул ни один мускул. Алексей, как и положено во время рейда, постоянно контролировал свои действия и был уверен, что про «бодрящее», типа ядрёной перцовки, только подумал. Неужели она…
На помощь пришла сама «Принцесса»:
«Я думара, сам догадаисся, — она застенчиво пожала узенькими плечиками, всеми тремя. — Да, мы, матери-досери, терепаты».
Чтобы сдержать эмоции, курсант собрал волю в кулак. Хотя в том, что среди ксенофренов вполне могут встретиться подобные пси-аномалы, не было ничего экстраординарного — вселенная, как известно, большая, и в ней возможны любые феномены. Например, кентвуши, которые одними из первых вступили в ООРАН, были врожденными эмпатами, то есть, не умея читать мыслей, превосходно улавливали эмоции собеседника почти любой расы. Поэтому они считались лучшими в галактике толмачами и были незаменимы во время процедуры Первого Контакта. Но чистых телепатов пока среди членов Форума Объединенных Человечеств зафиксировано не было.
После заявления силикарболауди стало понятным многое из того, что имело место во время сегодняшнего рейда.
— Ага, — торжествующе сказал Алексей, — значит это вы, мадам, подавали мне советы, имитируя мой внутренний голос. Поэтому у него и был такой же акцент, как у вас, матерь-дочерь!
Силикарболаудь кивнула в знак согласия.
Ни возмущаться, ни переживать у Суровцева не было особого желания, он только пристально заглянул в рачьи глазки:
— Хочу задать один вопрос: зачем?
Стебельки сократились на половину длины, а сами глазки задорно, другого слова не подберёшь, заблестели:
«Я хотера, чтобы ты добрарся зивым и здоровым».
Алексей ернически поклонился в пояс:
— Ах, за вашу заботу, мадемуазель, большое-пребольшое спасибо!
Вот те на, идёшь по маршруту сил не жалеючи, придумываешь, как с той или иной напастью справиться, а какая-то тварюга… (пардон, с языка сорвалось!), то бишь телепатка, контролирует каждый твой шаг и, мало того, что контролирует, но ещё и диктует, как поступать дальше. Нет, так дело не пойдёт…
— А как? — поинтересовалась силикарболаудь.
— Что — как? — не врубился Алексей.
«А как пойдёт деро?»
Фу ты, звёздьявол! Ведь эта… (пардон, пардон и ещё раз пардон!) мысль в чужом мозгу сканирует раньше, чем сам успеешь её осознать. Лучше вообще не думать, то есть не облекать мысль в словесные одежды…
«Нисево не порусится», — весело отреагировала трёхногая барышня.
И впрямь не получится. Хоть человеческий мозг и оперирует некими абстрактными структурами, так называемыми гештальтами, на выходе они всегда преобразуются в вербальные формы. Постойте, постойте! А как же пси-блокада? Зря, что ли, целых два семестра подряд мэтр Шарль Дюплесси по прозвищу «дядюшка Шарло» натаскивал первогодков, обучая их блокировать излучения своих разумов? Большой знаток всякого рода паранормальных явлений типа ясновидения и лозоходства искренне считал, что подобные навыки могут пригодиться в практике Звёздного Патруля, ведь никто не знает, что ждёт человека на неисследованных склонах Большой Высоты. И ведь как в воду смотрел. Надо же, целая раса телепатов. Кто бы мог подумать? Уж не связано ли их таинственное исчезновение с Земли с умением читать мысли? Протелепала «госпожа послица» мозг кого-то из людей, обнаружила что-то шокирующее Иерархическую Яйцеклеточную Инициативу, не совладала с эмоциями и — фьюить!
По гладкому, как попка младенца, личику силикарболауди пробежала лёгкая тень, и Суровцев стал корить себя за то, что бежит впереди паровоза. Всё, о чём бы он ни подумал, тут же становится известным ей. Стало быть, лучше не думать вообще или… А ну-ка, Лёха, давай запустим для начала какую-нибудь элементарную штучку из арсенала «дядюшки Шарло»! А уж если она не пройдёт, попробуем что-нибудь посложнее, вроде «мозговой трясучки» или «вверх тормашками».
Сосредоточиться оказалось проще, чем когда-то на практических занятиях в аудитории, и задуманное с самого начала пошло-поехало как по накатанной колее:
«…с минимальными затратами горючего… о, если бы душа моя Беатка не скалила бы… из квадранта Ф-Z-Альфа методом северо-западного угла… так демонстративно свои жемчужные зубки, внимая байкам этого вахлака Свенсона… перегнать ракетный поезд на Базу Мамонтова… который каждый раз распускает павлиний хвост, когда Лёхи Бурого нет поблизости… с дозаправками на автоматических станциях лишевичюсов „Преклонение третьего колена“ и „Благословенная услада“… то появился бы реальный шанс пригласить её на нашумевшую премьеру Касанавакумии Здыха „Звёзды гаснут на рассвете“… если головной буксир поезда относится к типу „Персей-оса“… ну и что с того, что маэстро режиссёр прибыл из своей Тьфутаракани… причем, из пограничного пылевого облака надвигается… и в силу своего происхождения исповедует принцип активного децентрализма феромонов… с нарастающей скоростью хаотический метеорный поток… ведь это не мешает людям воспринимать задум…»
Вышепромысленное представлялось сущей белибердой лишь для постороннего взгляда, На самом деле дикая смесь двух параллельно идущих мысленных потоков являлась результатом такого элементарного приёма, как «порционная коктейлизация мышления».
Каждый, кто перешёл на второй курс и не имел академической задолженности у Дюплесси, владел навыком разделять мыслительный процесс между полушариями своего мозга. Не был исключением и Алексей. В конкретном случае левое, логическое полушарие демонстративно решало элементарную транспортную задачу, в то время, как правое, отвечающее больше за эмоции и насущные филологические потребности, пыталось наметить тактику охмурения зеленоглазой красавицы Беаты Дышковяк, нынешней симпатии Суровцева.
Смешивая коктейль из мыслей, Алексей не переставил следить за выражением лица телепатки. Нельзя сказать, что она отреагировала на ментальную мешанину, парившую в мозгу курсанта, тем не менее один факт говорил за то, что какого-то эффекта Суровцев всё же добился. Время от времени тело силикарболауди начинало вибрировать, а некоторые места выше поясного ремня и вовсе странным образом поблескивать, словно «Принцессу» с момента введения курсантом пси-блокады подключили к высокому напряжению. Насколько подсказывала модифицированная память, ничего подобного с силикарболаудями в период их легального нахождения на Земле зафиксировано не было. Он не мог отказать себе в удовольствии съязвить:
— Ну что, дочерь-матерь, теперь мы на равных?
Дочерь-матерь окончательно втянула стебельки.
Алексей обратил внимание, что её глазки перестали блестеть. Напротив, они стали неподвижными и безжизненными, как у снулой трески.
Прошло ещё несколько секунд, прежде чем она ответила, и ответ этот оказался столь же ошарашивающим, как и всё, что она творила до сих пор.
— Эх, Алеша, Алеша, — произнесла девица-трёхножка с упреком, — я хотела тебе добра, как хотели мы этого всем людям, да видно не судьба!
— Минуточку! С чего бы это вы, прекрасная мадемуазель, вдруг заговорили без акцента?
— Лингвистическая адаптация, — не стала темнить мадемуазель. — Этап притирания к иной, нежели предыдущая этническая группа, с которой приходилось иметь дело дотоле, благополучно завершён. Согласись, ждать тебе пришлось не слишком долго.
Курсант кивнул.
— Допустим. А о каком добре для всех людей пеклись матери-дочери, пояснить не желаете?
«Принцесса» снова ожила.
— Желаю. Войдя в прямой ментальный контакт, я хотела добиться полного доверия с твоей стороны, но своими, мягко говоря, дурацкими шутками ты поставил контакт на грань срыва. Как это раньше произошло с людьми, собравшимися изменить Неизменное.
— Имеется в виду секретариат ООРАН?
Она грустно покачала головой:
— Нет, я имею в виду межзвёздииков со шприц-звездолёта за номером 276.
Суровцева как ледяной водой окатили: речь зашла об исчезновении корабля, с которого и начались трения между Федерацией и ИЯИ.
— А разве эти ребята хотели что-то изменить?
Ответ был лаконичен:
— Не что-то, а Неизменное.
Принцесса поменяла тон с панибратского па сугубо официальный. Алексей грешным делом подумал — уж не пропавшая ли «госпожа послица» перед ним:
— То, что я собираюсь изложить, чрезвычайно важно, господин Суровцев. Солнечная Федерация в опасности. Если не принять своевременно меры, Объединенным Человечествам грозит изоляция.
— Не понял, — сказал господин Суровцев (Высотник праведный, до чего же непривычно это звучит!). — Вы сказали — изоляция?
В голосе силикарболауди, выступающей в роли провидицы, зазвучал металл:
— Да, я сказала: изоляция. Причем, полная. Скоро люди останутся на крохотном пятачке, окруженные со всех сторон выжженными дотла терраморфами.
Суровцев ещё не решил, как относиться к ее заявлению, ибо лихорадочный просмотр модифицированной памяти по ключевым словам «полная изоляция», «крохотный пятачок», «выжженные дотла» не выявил ничего, даже близко похожего на эпитафию роду человеческому. А ведь заявление «Принцессы» действительно прозвучало устрашающе. И все это только за то, что отдельные представители человечества хотели изменить Неизменное. Прямо-таки одиннадцатая библейская заповедь: «Не изменяй Неизменное, иначе кранты! Аминь».
— А можно ли, уважаемая барышня, как-то помешать нарисованному вами апокалипсису?
В глубоко запавших глазах силикарболауди вспыхнули огоньки, словно она только и дожидалась такого вопроса.
— Именно потому я здесь. Чтобы через Избранника поставить Объединенные Человечества в известность о грядущих бедах.
— Это я, что ли, Избранник? — глупо ухмыльнулся курсант. Он никак не мог взять в толк, что волей обстоятельств оказался в самом эпицентре необъяснимых со здравой точки зрения событий.
Телепатка пожала плечиками:
— На вашем месте, господин Суровцев, запросто мог оказаться кто-то другой. Персона не есть ключевой признак, всё определило место. И время. В данном случае эта пещера, ибо я… в некотором роде… не свободна в своих перемещениях. Да и во времени тоже. У нас его почти не осталось. Итак, в самом ближайшем будущем вам, граждане Солнечной Федерации, предстоит столкнуться с чудовищными катаклизмами, объяснение которых лежит не только за гранью вашего, но и нашего разума, разума Дочерей-Матерей Священной Яйцеклетки! Избранник должен поверить моему предсказанию и доложить о том, что услышал, лицам, облеченным доверием общества. Если промедлить, любые усилия задним числом окажутся бесполезными. А теперь мне пора, Прощай, Избранник, и помни, от тебя зависит будущее Объединённых Человечеств!
Бесстрастное, пока она излагала, личико силикарболауди исказилось в немыслимой гримасе, затем покрылось жуткими светящимися пятнами, будто «принцессу» внезапно поразил приступ инфекционного люминодерматоза, и вдруг оно полыхнуло ослепительным светом, затмив поблескивание сталактитов и сталагмитов. В следующее мгновение тело ксенофренки заструилось, превращаясь в столб ярчайшего света, на который было больно смотреть и который в одно мгновение втянулся в воронку светохода на своде купола. В пещере заметно потемнело, а на сетчатке глаз ещё некоторое время плавали огненные амёбы.
Вот, значица, как поступают пророчицы от Большой Высоты. Сначала огорошивают как обухом по темечку, а потом делают ноги, а ты ломай голову: разыгранный только что спектакль — правда жизни или очередная заготовка Петра Аркадьевича, чтобы совсем затюкать бедного курсанта. Но в любом случае, похоже, что рейд закончен, и можно смело чапать на станцию. А почему, собственно говоря, на станцию?
Суровцев взглянул на таймер: четверть одиннадцатого. Не прошло и восьми часов из отведенных на задание суток, а дело сделано. Интересно, что поделывает милая Милана? Может быть, изождалась совсем и грезит о встрече с Лёхой Бурым, добрым молодцем. Или добротным молодцем?
Проверять правильность старинного выражения по глоссарию было лень — за время рейда ему уже столько раз приходилось лазать в модифицированную область памяти!
Он достал мобильник. Экранчик и клавиатура были заблокированы, но кнопка вызова пульсировала красным. Переключив её на зелёный, Алексей поднес трубку к уху.
— Я вас слушаю, Алексей Степанович! — мгновенно отозвалась Милана.
— Ну зачем же так официально, — интимно понизив голос, промурлыкал курсант, — для вас, Миланочка, я просто Алёша.
Вдогонку с языка чуть не сорвалось продолжение «Попович», но Суровцев вовремя спохватился.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Итак, Алеша, у вас возникли проблемы?
Он хотел сказать «Какие проблемы?», но вместо этого неожиданно для себя произнес:
— Пожалуйста, свяжите меня с Аркадием Петрови… тьфу, Петром Аркадьевичем Линёвым.
И когда он услышал сухое покашливание куратора, всё сразу встало на свои места. И почему вместо воркования с милой Миланой он потребовал своего наставника, и почему ему внезапно понадобилась помощь старшего товарища, и почему на дне души ёрзал и никак не хотел угомониться червячок сомнения: а вдруг «Принцесса» говорила правду, и тогда Лёха Бурый не выдержал ноши Избранника.
— Алло, Алексей! Что случилось?
— Да, это я, Пётр Аркадьевич. Ничего не случилось, но может случиться в любую минуту.
— А почему у тебя такой голос, ты случайно не заболел?
— Разве вы не знаете любимое изречение доктора Чагина: «Звёздным патрульным болеть некогда, им нужно исполнять долг»? А насчет моего голоса… наверное, телефон искажает.
— Постой, постой, давай по порядку. Ты где?
— На Марсе. В туннельном лабиринте, проложенном вокруг Запрещённого моря. И похоже, только что завершилась операция «Освобождение „Принцессы“.
— И как всё прошло?
— Что именно?
— Освобождение «Принцессы». Освободил?
— Смотря как на это взглянуть. Если честно, то скорее уж она сама себя освободила!
— Что?! — полувзвизгнула-полухрюкнула трубка.
— А чего ожидать от силикарболауди? Вы извините за прямоту, но нашли кого называть «принцессой».
С того конца связи раздался звук, который и вовсе нельзя было отнести к членораздельной речи.
Суровцев подул в трубку, хотя прекрасно понимал, что мобильник работает безотказно.
— Я вас не понял, Пётр Аркадьевич.
Несколько секунд телефон молчал. Потом куратор произнес совершенно спокойно:
— Алексей, повтори, пожалуйста, что ты сказал про силикарболаудь?
И тут Суровцева прорвало. Ему потребовалось больше десяти минут, чтобы подробно изложить всё, что произошло в пещере. От непонятного появления ксенофренки до ещё более непонятного её превращения в световое излучение. Не забыл он передать и предупреждение объединённым человечествам. Слово в слово, благодаря документированной записи в МОП.
Некоторое время Пётр Аркадьевич молчал, наверное, переваривал информацию, и это было вполне логично, но Алексею показалось, что мобильник постепенно раскаляется, хотя кнопочка по-прежнему ровно светилась мирной зеленью.
— Вот что, Алеша, — наконец раздалось в трубке, — не суетись, а посиди спокойно на камушке. Я скоро буду.
— Но «Принцессы» больше нет, она испарилась!
Если Лёха Бурый считал, что на его долю сегодня уже выпали все возможные сюрпризы, то Пётр Аркадьевич это скоропалительное заключение опроверг:
— Упоминая в маршрутном задании «Принцессу», я имел в виду вовсе не силикарболаудь. Я вообще не понимаю, откуда она взялась.
3
Чтобы добраться до Марса, куратору второй группы Линёву требовалось повторить манипуляции своего ученика: спуститься в подвал главного корпуса Бирюзовской высшей школы, раздеться, забраться в пусковой контейнер и вколоть себе в вену пять кубиков изомера, извлеченного из лимфы распространенного на красной планете насекомого — паука-скорохода. На это уйдёт минут двадцать самое большее. А вот для того, чтобы после фантомизации оказаться в пещере, где его с нетерпением ждали, Петру Аркадьевичу придется преодолеть два туннеля и соединяющий их коридор. Пусть ему не нужно по дороге обезоруживать всякие штучки-дрючки, поскольку они уже обезврежены, но все равно лабиринт займет у него как минимум часа три, три с половиной.
В итоге у курсанта появилась прекрасная возможность провести минуток двести с максимальной пользой для организма. А именно соснуть, покемарить, дать храповицкого. Недаром среди межзвёздников ходит поговорка: «космос любит сильных, а сильные любят спать». А Алексея Суровцева даже человек, который видит его первый раз, безошибочно отнесёт к сильным. И дело даже не в росте и весе, однозначно внушающих уважение, а в присущей ему, как вице-чемпиону по боевому манипулированию уверенности, что он поступает правильно.
Кто-то может засомневаться, а как же быть со звонком куратору?
А что звонок? Главное, не в том, что сомневаешься, а в том, что нашёл мужество поделиться своими сомнениями. И, как оказывается, поступил правильно. То есть принял верное решение.
Успокоенный, Алексей расчистил от мелких камушков более или менее ровную площадку рядом с валуном, за которым прятался от гипотетических дротиков, подложил под голову ствол ЩБН и смежил очи. И плевать ему было в эту минуту на все мрачные предупреждения и неведомую опасность, грозящую роду человеческому. О подобных вещах пускай болит голова у куратора, а для Алексея главное — пожрать и поспать. И раз уж не удалось пообедать по-настоящему, начиная с борща, то хотя бы выспаться нужно как следует.
Уже через минуту ему снился отчий дом. Алексей мирно посапывал до той минуты, когда сработавшая охранная оболочка статусквоатуры не подсказала, что пора просыпаться.
В пещере по-прежнему стоял полумрак, но в глубине прохода, солнечным зайчиком прыгало пятнышко света.
Курсант скосил глаза на запястье и едва не присвистнул — с момента разговора с Петром Аркадьевичем не прошло и часа, а куратор уже тут. Наверное, еще на стадии разработки маршрута, он оставил в запасе резервные варианты его экспресс-прохождения.
Что ж, двести минуток отдохнуть не пришлось, но и за пятьдесят надо поблагодарить Высотника. Чувствуя себя заметно посвежевшим, Суровцев поднялся и закинул стоп-ракету за спину.
— Ну, Алексей, — Пётр Аркадьевич начал общение прямо с порога, — и заварил же ты кашу.
— Простите, Пётр Аркадьевич, но я тут ни при чём. Ведь сказала же «Принцесса» на прощание: «персона не есть ключевой признак, всё определило место».
Линёв скривился:
— Никакая она не «Принцесса». А насчёт места ты правильно подметил. Пока я добирался, немного покопался в справочной информации.
— У вас тоже модифицированы отдельные области мозга? — удивился курсант. — А я-то думал, что вы…
— …старик, — продолжил за него куратор. — Нет, мне всего шестьдесят девять независимых лет. Правда, модификацию я прошёл уже в достаточно зрелом возрасте, отработав на границах Дальнего Круга два полных срока. Когда вернулся в метрополию, очень хотелось ни в чем не уступать молодежи, которую начинают модифицировать чуть не с пелёнок. Между прочим, не думай, что будешь молодым всегда. Как ни банально это звучит, но можно прекрасно себя ощущать и в сорок пять, и в шестьдесят, и в сто двадцать…
Суровцев не удержался и хмыкнул.
Сто двадцать ему стукнет, если конечно стукнет, аж в следующем столетии, но до этого должно пройти ни много, ни мало, а девяносто восемь лет. Ужас!
Линёв сделал вид, что не заметил нетактичности ученика.
— Да, бог с ним, возрастом. Я говорил, что полез в справочники. И вот представь, нащупал я одно совпаденьице. Крохотное, но занимательное.
— Не томите, Пётр Аркадьевич, — взмолился Алексей. — Я весь извёлся, вас поджидаючи.
— Насколько я изучил твою натуру, дорогой мой, не похоже, чтобы ты изводился, а как минимум седьмой сон досматривал, — проницательно заметил куратор.
— Не седьмой, а первый, — насупился курсант.
— Хорошо, если так. А теперь, о совпадении. Я просмотрел время сегодняшнего прохождения Деймоса над пещерой и оно тютелька в тютельку совпадает с неожиданным появлением твоей силикарболауди. Мало того, ее исчезновение совпадает с уходом сего небесного тела из зоны прямой трансляции.
— Вы хотите сказать, что кто-то на Деймосе странслировал сюда видеостолб?
— Подобное заявление было бы скороспелым и не отвечающим на все вопросы. Во-первых, трансляция не объясняет, как твоя собеседница употребляла вполне реальную пищу, видеопризракам это не свойственно. Во-вторых, на Деймосе процветает колония новояпонцев, обосновавшаяся во времена пресловутого Жёлтого Прилива. И в-третьих, там же, на Деймосе, размещается крупнейший музей иноземных достижений, так называемая Ксенотехнологичка. Это тебе о чём-нибудь говорит?
В мозгу Суровцева словно проскочила искра. Нет, совсем не зря современных детей, как заметил уважаемый Пётр Аркадьевич, «усовершенствуют чуть ли не с пелёнок». Сопоставление внешне не связанных между собой фактов у людей с модифицированной памятью проходит намного эффективнее, нежели у людей немодифицированных. Наверное, этим и объясняется легкость, с которой курсант проанализировал намек куратора:
— Интернированную летающую кеглю Топи» перевели именно сюда, на Деймос? И она до сих пор является музейным экспонатом?
— Высший балл за умение делать верные выводы, — подытожил куратор. — Я всегда был уверен, что однажды курсант Суровцев проявит себя не только на бойцовском ринге!
— Спасибо, Пётр Аркадьевич, — курсант Суровцев расцвел как ямайская роза. — Надеюсь, рейд-маршрут мне тоже зачтён в качестве выпускного экзамена, и я с полным основанием могу облачиться в парадный мундир Звёздного патрульного?
Линёв покачал головой:
— Не хотелось бы огорчать в столь радостный день, но увы… Я же сказал, что силикарболаудь не имеет никакого отношения к операции «Освобождение „Принцессы“. Собственно говоря, и „Принцессой“-то назвал её ты, Алексей, но никак не я.
— Стало быть, я не добрался до финала?
— Нет, до финала ты как раз добрался, просто операцию не успел завершить. Видимо, появление ксенофренки настолько вывело тебя из равновесия, что ты ухватился за первую же версию, связав название операции с тем, что не имело ни к «освобождению», ни к «Принцессе» никакого отношения. Подумай, ну какие принцессы могут быть у существ, которые признают за собой только две общественные роли: Дочери и Матери?
Алексей был вынужден согласиться, но он вряд ли сохранил бы к себе уважение, если бы не попытался хоть как-то оправдаться.
— Позвольте, Пётр Аркадьевич, но принцесса всегда чья-то дочь, а когда выйдет замуж, может и матерью стать!
Куратор рассмеялся:
— Ладно, ладно, шут ты гороховый. Лучше не остри, а попытайся выявить связь данной пещеры с принцессой, а также с её освобождением. Времени у тебя в избытке, вполне можешь адекватно провести операцию. А я при сём поприсутствую, если не возражаешь.
Он достал пачку кислородных сигарет, хотя астмой не страдал, и ловко прикурил от высоковольтного шокера, нашедшегося в карманах его «Добрыни».
«Хорошо ему говорить, а какое отношение имеет марсианская пещера… Можно, конечно, провести глубинное сканирование и посмотреть, не запрятано ли что-нибудь в стенах, но после этого целых день мозги будут нестерпимо чесаться, а ногтями под череп не залезешь… Значит, будем рассуждать. Сначала отберём, что у нас в памяти есть о принцессах. Соваться в полученный блок не стоит; сразу вводим поисковое слово „Марс“. Что получилось?.. м-да… помойка получилась. Кто бы мог подумать, что на свете столько информации, относящейся одновременно к Марсу и принцессам? Секундочку, секундочку!.. но ведь у куратора явно не может быть в запасе настоящей принцессы. Значит, это какой-то предмет. Убираем исторические и фантастические романы о марсианских принцессах и попытаемся запустить ассоциативный поиск. Вряд ли Пётр Аркадьевич спрятал в пещере тюбик защитного крема „Принцесса Марса“, скорей всего объект должен быть единичным, имеющим собственное имя… Так может называться какое-нибудь произведение искусства, картина, нотная рукопись, самовар… Стоп, а причем здесь самовар? Ага, он блестит, когда начищен. Прекрасная вещь — ассоциация! Итак, предмет, имеющий отношение к Марсу, обладающий собственным именем, в которое входит слово „принцесса“. Что теперь осталось? Ого, много чего, но одно заметно выделяется: семьдесят один год назад из собрания барона Гуго фон Марцхейма, известного мецената и почётного гражданина Соузенд-Джеддактауна была похищена бесценная камея времён династии Хоздеров, приписываемая работе величайшего из древнемарсианских резчиков по камню Соднаку по прозвищу Без Перста, поскольку ещё в детстве его покалечила гранильная машинка. В качестве исходного материала Соднак, к тому времени придворный ювелир высшего ранга, использовал уникальный сапфир редчайшего болотного цвета весом в 352 карата и запечатлел на нем приёмную дочь своего благодетеля, императора Фетанни. Среди знатоков камея была известна под именем „Принцессы“…
Кажется, нащупал.
Теперь смотрим, что известно о самом преступлении. В краже подозревался некто Мандель Наварро по кличке Сивый Дьявол. Промышлял он в основном контрабандой местной живности (редкие разновидности паука-скорохода, окаменевшие яйца ископаемого пескорыла, осенняя царица шуршавчиков), но не отказывался и от прочих рискованных предприятий, сулящих быструю наживу. Арестован в Хордовом Лабиринте осенью 158 года (то есть спустя три года после исчезновения «Принцессы») оперативными сотрудниками Космофлота. На прямой вопрос, имеет ли он отношение к похищению «Принцессы», усмехаясь, заявил буквально следующее: «Мне кажется, вы любите арабские сказки. Я их тоже люблю и даже воплощаю в жизнь. Но принцесс, как известно, воруют джинны, и они же их стерегут, а я на джинна не похож совершенно».
Ну вот кажется и всё. Цепочка логических силлогизмов была извилиста, но в конце концов подвела Суровцева к принятию решения. Арабские сказки, так арабские сказки! Он поднял сжатые в кулаки руки и чётко произнёс:
— Сим-сим, откройся!
Интерьер пещеры, точь-в-точь реквизит театральной сцены, со страшным грохотом пришёл в движение. В глубине что-то рушилось, что-то возникало, как это бывает во время серьёзных тектонических изменений. Но то были отнюдь не силы природы, а машинерия, замаскированная изощрённым человеческим умом. Да, Сивый Дьявол знал не только арабские сказки, он ещё и много чего умел, иначе ему нипочем не удалось бы замуровать в толще окаменевшего песчаника стальную махину «Однорукого Шивы». Алексей сразу узнал это могучее стенобитное орудие глеев по вздетой до потолка многосуставчатой лапе, хотя покатая грудь «Шивы» далеко не полностью очистилась от геологических напластований и с неё местами продолжала отваливаться известковая корка.
Когда в открывшуюся активаторную мембрану ворвался воздух, раздался надсадный гул, и многотонный агрегат ожил. Зажглись многочисленные глаза, опоясывающие верхнюю кромку безголовой груди. Если бы кому-то взбрело в голову забраться «Шиве» на плечи и оттуда окинуть пространство пристрастным взглядом, он бы узрел в перекрестии ярких лучей две застывшие и маленькие по сравнению со стенобитным гигантом фигурки. Саперному агрегату требовалось продвинуться вперёд всего на несколько десятков метров и с фигурками было бы покончено раз и навсегда, но сделать это «Шиве» не удалось — чётко как на полигоне курсант перебросил ракетную установку через плечо и упёр хвостовиком в живот.
— Ну, «щелбан» дорогой, не подведи!
Хватило и мысленного приказа — стоп-ракета в облаке дымного пламени выскользнула из защитного короба и впилась исполину в бочкообразную грудь, где мгновенно вспыхнул огненный бутон. Через секунду вырвавшиеся из его центра языки яростно пожирали корпус чуда марсианской фортификационной техники, превращая его в груду искореженного и оплавленного металла.
Когда всё было закончено, Суровцев грациозно поднырнул под ручищу «Однорукого Шивы», которая уже не грозила свыше, а бессильно уткнулась скрюченными пальцами в пол, и проследовал по грудам щебенки туда, где открылся тайник великого контрабандиста, великого грабителя и великого юмориста Манделя Наварро. Правда, со своим розыгрышем он чуть-чуть не дотянул — по мнению Алексея, тайник с сокровищами любителя арабских сказок должен был охранять ифрит или по крайней мере джинн, но никак не автомат-сокрушитель.
Вернувшись, Алексей протянул куратору резную шкатулку на изогнутых ножках. Внутри, на бархатной подкладке, переливался всеми оттенками темно-зеленого овальный камень. В его глубине, прикрытой множеством граней, можно было в мельчайших подробностях разглядеть объёмную фигурку грациозного насекомоподобного существа с громадными фасеточными глазами по бокам узкой головки.
— Эстих, единственная дочь любимой наложницы императора. Когда она скончалась, пригубив во время церемониального возлияния фиал с отравленной грибной наливкой, монарх удочерил её задним числом. У глеев не существовало особой разницы между жизнью и смертью. Они верили, что оба состояния часть единого процесса. Жизнь не заканчивалась со смертью, а просто переходила в иную фазу. Во всей этой истории я не могу понять одного: как вы могли рисковать шедевром? Если бы его случайно зацепили осколки стоп-ракеты…
Пётр Аркадьевич тяжело вздохнул:
— Эх, Алёша, ну кто мог подумать, что ты начнёшь палить в древних туннелях? Почему против стража ты использовал ЩБН? Ведь достаточно было сказать «Шиве»: «Замри!», и он не смог бы помешать тебе проникнуть в тайник… Наварро не знал, что, когда робот-сокрушитель не направлен против вражеской крепости, он слушается простой ментальной команды, но ты-то обязан был это знать!
— Видите ли, Пётр Аркадьевич, — смущаясь, произнес курсант, — меня всегда привлекала театральная сцена. И если бы меня не поманила Большая Высота, я, наверное, стал бы лицедеем. Так вот, один театральный деятель прошлого утверждал, что если на стене висит ружьё, оно обязательно должно выстрелить. И хотя в моём случае пресловутое ружьё висело не на стене, а за моим плечом…
— …то ты разворотил уникальный механизм, принадлежащий сгинувшей цивилизации. Между прочим, это был последний «Шива». Ну что на это сказать? Молодец. Честное слово, молодец. За словом в карман не лезешь. В таком случае ответь, для чего нужно было рубить «смертельную пружинку»? В комплект «Добрыни» входит быстро схватывающаяся пена. Нет, тебе понадобилось геройствовать и уничтожать уникальное оборудование. А «сухопутную медузу» ты обязан был обнаружить до того, как она активизировалась, и сообщить ей об этом. Тогда она и не начала бы преследование. Удивительно, как ты, зная, что находишься на Марсе, умудрился вляпаться в эту ловушку, и просто чудо, что при этом остался жив.
— Победителя не судят, — скромно произнёс Суровцев.
— А надо бы! Как мы теперь будем оправдываться перед местными властями? Конечно, и я тоже хорош. Должен был понимать, что ты по натуре дуболом, привыкший сокрушать что ни попадя, и к тому же страшно далёк от археологии…
— Что вы, Пётр Аркадьевич! — радостно возразил дуболом. — Уж в археологии я собаку съел! Мои родители — оба археологи, я с детства жил на раскопках. Помню на Алтае мои предки раскопали Золотую Бабу, так я пробрался в раскоп и на основании истукана выцарапал: «Здесь был Лёша». Мне было четыре года, буквы я знал плоховато, так эту надпись до сих пор с протомонгольского переводят, но понять не могут.
— Понятно, — сказал Пётр Аркадьевич. — Эдипов комплекс… и у кого? — у человека, претендующего на звание патрульного! И что мне, скажи на милость, теперь делать? Задание ты, конечно, выполнил и даже перевыполнил, но почему-то мне совершенно не хочется ставить тебе последний зачёт.