Ринар отвез ее в дом на Лесной поляне, а сам уехал. Сказал, что на неделю, и вот неделя подходила к концу. Марисса маялась от вынужденного безделья, не зная, чем себя занять. Она развлекалась тем, что швыряла с балкона огрызками от яблок в бегающих внизу баскервилей. Или же бросала им косточку, с удовольствием наблюдая, как те из-за нее дерутся. За этим занятием и застал ее Ник.

— Собачек дразнишь?

— Собачки — это такие милые добродушные существа. А тут — исчадия ада какие-то.

Мари вернулась с балкона в спальню, скинула плащик, оставшись в свободного покроя желтых штанишках на резинке и белом топике. «Вот чего он приперся, спрашивается? И чего у него такая морда неприятная», — Марисса воззрилась на мужчину, размышляя о цели его визита. В его присутствии ей становилось не по себе: «Какой-то скользкий тип. Вроде, не урод и выглядит прилично. Но такое ощущение, как будто змею в руки взяла».

— Скучаешь?

— Есть немного.

— Могу помочь. Поедем куда-нибудь отдохнем. Куда ты хочешь?

— Меня не выпустят.

— Со мной выпустят.

— Не думаю, что это хорошая идея. Ринару это не понравиться. Он мне обещал башку открутить, если я с кем-нибудь из его друзей свяжусь.

— Хорош ломаться. Рен только послезавтра приедет. Не будь дурой. Пользуйся моментом.

— А если Рен узнает?

— А мы ему ничего не скажем, — Ник хрипло рассмеялся и толкнул Мари на кровать.

Рена одолевало дурное предчувствие, быстро свернув дела, он гнал машину в направлении дома, игнорируя правила дорожного движения и превышая скорость. Он не доверял этой взбалмошной девчонке. Она как мартышка с гранатой, неизвестно, что выкинет в следующий момент.

Мари быстро перекатилась на другую сторону кровати и вскочила на ноги.

— Ты че тупой? Я тебе популярно объясняю — у нас с тобой ничего не будет.

— А тебя за базар отвечать никто не учил? — хищно осклабился Ник.

— Значит, я первым буду, — и направился в ее сторону.

Мари схватила увесистую статуэтку с полки и запустила ею в Ника. Он ловко увернулся и, обхватив ее за талию, вернул на кровать, придавив своим телом. Марисса истошно визжала и извивалась, пытаясь вывернуться из цепких объятий. Невероятная сила мужчины парализовывала ее и вызывала непреодолимое желание удариться в панику. Но сдаваться без боя Марисса не умела. Нику удалось задрать ее майку вместе с лифчиком и свести руки девушки над головой. Прижав их к кровати одной рукой, другой он шарил по ее телу.

— Сволочь, скотина, пусти! Я все равно Рену расскажу…

— Давай, расскажи. Он тебе башку твою борзую оторвет и собакам скормит.

— Сначала твою, — прозвучал голос Ринара.

Ник отпустил Мари, вскочил и повернулся к нему. Лицо Рена, оставалось совершенно бесстрастным. Только глаза словно покрылись тонким слоем льда. Его взгляд, неподвижный и тяжелый, буравил друга насквозь. От этого становилось еще страшней, уж лучше бы он орал и бесился.

— Рен, она сама захотела поиграть, — пошел в отступную Ник.

— Допустим, но это моя женщина, и играть с ней я никому разрешения не давал, — он двинулся в сторону Ника.

— Рен, ты же не собираешься со мной драться из-за какой-то шалавы? Она… — договорить тот не успел.

Увесистый кулак Рена уже летел ему в челюсть. Парировав второй удар, следующие два он пропустил. Сила ударов была такой, что Ник мешком свалился на пол. Ринар, поднял его одним рывком, и за этим последовала еще серия ударов по уже безвольному телу. Марисса, завороженная происходящим, сидела на кровати, сжав руки на груди, в оцепенении наблюдала за дракой. Вздрагивая от звуков, врезающихся в тело беспощадных рук. Рен двигался так легко и стремительно, что она невольно очаровалась им, приоткрыв рот от захватывающего дух действа.

Покончив с Ником, Ринар взял телефон и вызвал охрану. Затем, уперев руки в бедра, прищурившись, посмотрел на Мари. Она вся сжалась под его взглядом.

— Уберите это, — приказал он секьюрити, указав на бесчувственное тело, и направился к затаившейся девушке.

«Как в сказке», — думала Марисса, — «Главный герой появляется в самый сложный момент и спасает попавшую в беду девушку». Пораженная сценой насилия и жестокости, только что развернувшейся у нее на глазах, Мари не могла пошевелиться, даже голос, казалось, пропал. Она только хлопала на мужчину глазами, похожими на бирюзовые блюдечки. Однако принц не спешил заключать спасенную им красавицу в свои успокаивающие надежные объятия. Ринар схватил Мари за руки, поднял их над головой и, стащив с нее топик, связал им ее запястья. Перевернув ее на живот, он зацепил связанные руки за выступ в спинке кровати. Отстегнув от пояса телефон, Рен начал вынимать ремень из джинсов. Мариссу, от понимания ужаса всего происходящего, стала бить крупная дрожь. Сделав над собой усилие, она сумела выдавить еле слышно:

— Ты что собираешься делать, Ринар? Ты с ума сошел.

Рен стащил с нее штаны вместе с трусиками.

— Рен! Пусти меня! Я не виновата. Он сам на меня набросился.

— Ты его спровоцировала, — последовал короткий ответ.

Когда ремень с силой соприкоснулся с ее ягодицами, врезаясь в нежную плоть, Мари дико завопила. Она извивалась и крутилась, пытаясь избежать ударов, которые спались и сыпались один за другим на ее беззащитную попку. Рен хлестал, не разбирая, по бокам, животу, спине, ягодицам, по всему, чем подворачивалась под ремень девушка. Как затравленный зверь, вне себя от боли, она искала спасения от града зверских ударов. Марисса охрипла от криков, лицо опухло от слез, которые лились нескончаемым потоком. Решив, видимо, что с нее хватит, Рен, наконец, остановился. Приподняв девушку за бедра, он поставил ее на колени и, раздвинув ее ноги своей, грубо ворвался в ее тело. Она до крови искусала себе губы, пока он безжалостно брал ее силой. Его огромная разгоряченная плоть терзала ее, пальцы крепко сжимали попку, оставляя синяки на нежной коже. «Прекратит, пусть прекратит», — шептала про себя Мари, — «Когда же он оставит меня». Рен содрогнулся и издал звериный рык. Выйдя из нее, он отпустил девушку. Она без сил упала на бок и не шевелилась. Ринар развязал Мариссе руки, неторопливо оделся и вышел.

Мари пролежала на кровати два дня, не двигаясь и тихо плача. Никто и никогда не обращался с ней так. Подавляя, унижая, причиняя боль, срывая на ней свою злобу столь примитивным способом. Она не собиралась прощать ему этого. Она отомстит, обязательно отомстит. Придумает как.

Света принесла ей мазь и положила на столик. Она, должно быть, слышала ее крики. Их наверно весь дом слышал, но никто не вмешался. Никто не посмеет заступиться за нее перед хозяином. «Зашуганные дрессированные холуи. Они все бояться его», — Марисса не знала, у кого просить помощи.

— Это в кожу втирать надо, чтоб зажило быстрее. Синяки быстро сойдут, — немного помолчав, Света добавила, — Старайся не выводить его из себя. Он бешеный и злой очень. Ты еще легко отделалась. Могло быть и хуже.

От размышлений о том, как могло бы быть еще хуже, Мари почувствовала себя совсем скверно.

— Свет, неужели никто не может ему сопротивляться? Нельзя так поступать с людьми. Это же преступление. Неужели ничего нельзя сделать?

— Даже не думай. Ты не знаешь, что он за человек. Никто тебе не поможет. Только нарвешься на еще большие неприятности. Я же говорю, хуже будет. Он вообще убить может. Даже труп не найдут, — тихо шептала Светлана, убирая со стола и озираясь по сторонам, как будто в комнате кто-то притаился и может ее услышать.

— Чтоб он сам сдох, садист чертов, псих, — шипела себе под нос Мари, в ярости кусая губы.