Ночной Лос-Анджелес никто и никогда не решился бы назвать пустынным городом, но в тот день он казался Фелис именно таким. Это было странное ощущение, что они едут по городу-призраку, хотя повсюду сновали весёлые люди, горели огни, но и эти люди и эти огни — всё казалось призрачным. Может быть, этому была виной лёгкая туманная дымка, заполнившая улицы, столь редкая для сухого климата Лос-Анджелеса, а может быть то, что смотрела она на город сквозь полу прикрытые веки, постоянно проваливаясь в тревожный сон, из которого её выводил любой рывок машины или поворот дороги.

Машина медленно продвигалась по достаточно свободным улицам, так как Раджан пытался щадить сон своей подруги, да и торопиться им было пока некуда, так митинг, на который их пригласили, начинался только через пару чесов, если он правильно интерпретировал слова «на рассвете», которые бросил ему на прощание странный парень. Скоро двух трехэтажные коттеджи основной застройки города остались позади, уступив место большим земельным владениям преуспевающих американцев, в глубине которых прятались шикарные похожие на дворцы виллы. Сразу света и людей стало меньше, так как вместе с городом отступили назад в темноту и увеселительные заведения, заставлявшие людей бодрствовать. Машина покинула пределы последних пригородов Лос-Анджелеса и теперь летела по прямой как стрела дороге, точно на юг. Фелис, перестав получать толчки на поворотах, наконец-то уснула на плече любимого, а тот, прижав её к себе, повёл машину левой рукой. Благо резких манёвров не требовалось, да и встретить кого-нибудь на ночной дороге, уходящей в тупик, было проблематично.

Пусть девушка поспит, — размышлял Раджан, покрепче обнимая Фелис, и лениво вглядываясь в освещённый участок шоссе впереди, — хотя бы так. Конечно, её гоночный двухместный «форд» отличная машина, превосходный индикатор достатка владельца, но это всего лишь дорогая игрушка. Для длительных путешествий и для сна он явно не годится. Он вообще не хотел её брать на этот дурацкий митинг, на который его так некстати пригласили, некстати, потому что приходилось прерывать такую прекрасную ночь, которую он, как и обещал, подарил Фелис. Но ничего не попишешь, если хочешь выполнить все свои обещания, приходится поступаться некоторыми удовольствиями. Хотя, похоже, её не очень огорчает эта странная поездка, Фелис считает её чем-то вроде продолжения романтической ночи. Ну, пусть считает, возможно, она и права, слишком странно выглядели парни, их пригласившие, и странным было выбрано место проведения «митинга». «Двигайтесь на юг от города, вас там встретят,» — вроде так сказал приглашающий. Интересно, где же их встретят, и не проехал ли он уже место встречи. Хотя нет, скорее всего, не проехал, вокруг было слишком пустынно, а парень сказал, что нужно будет оставить машину и пройтись пешком и что будет очень много народу, значит, там должны были остаться и другие машины, а такое скопление он пропустить не мог. В любом случае тут сложно заблудиться, если, конечно, не выскочить случайно в Мексику, но не настолько уж он и слеп, чтобы проехать границу не заметив её. К тому же, для этого нужно будет свернуть, так как прямое шоссе упирается в океан.

Странно всё-таки, что митинг назначен так далеко от города. Хотя, вполне возможно, что организаторы опасаются излишнего внимания властей и полиции. Тогда зачем его проводят, если не для того, чтобы выразить своё недовольство политикой, или надеются, что всё тайное всегда станет явным, а сейчас не хотят разгона демонстрации? Ну да ладно, на месте разберёмся, главное не пропустить встречающих.

Наконец Раджан увидел вдалеке искру синего фонаря, направленного точно в лобовое стекло машины. Фонарь мигнул несколько раз, как бы приглашая, а потом погас, и скоро машина остановилась рядом человеком, затянутым с ног до головы в чёрную кожу. Тот, не говоря ни слова, указал выключенным фонарём на обочину, где скопилось уже немало автомобилей, а потом направо, куда уходила еле заметная не очень широкая дорожка.

— Что, уже приехали? — Фелис сразу же проснулась, как только машина прекратила двигаться. — Куда идти?

— Да вроде туда, — произнёс Раджан, подавая ей руку, которую она проигнорировала, самостоятельно выпрыгнув из машины. — Ох, не нравится мне вся эта конспирация…

— А чего такого? Ну собрались молодые ребята за город, попить пивка на природе, заодно демонстрацию протеста для самих себя устроили, что тут странного? Ведь это очень даже романтично. А чтобы всё просто так не пропадало, пригласили всемирно известного иностранного журналиста Раджана, чтобы поведал о митинге всему прогрессивному человечеству. По-моему, всё правильно и разумно. Пойдём, а то опоздаем! — Фелис задорно мотнула головой, отбрасывая назад волосы, скатившиеся во время сна на лицо, и побежала в указанном направлении, заставив тем самым Раджана пуститься за ней следом, чтобы не потерять её в темноте. «Совсем ребёнок,» — подумал про себя он, но, догнав Фелис, произнёс:

— Да, хорош пикник на свежем ночном воздухе, на тысячу человек, при том вновь прибывших встречают синим фонарём, который не видно сбоку или сверху. А через каждые сто метров стоят дозорные, — в темноте действительно виднелись неподвижные тёмные фигуры. — Прямо, тайный заговор какой-то или шабаш ведьм…

— Да пусть и так, ведь это так весело в нашей жизни, такой скучной и легко предсказуемой. Ты слишком прагматичен, Радж, надо быть хоть немножко романтиком и радоваться любому такому, пусть даже самому крошечному, приключению!

— А не боишься ли ты, о романтик, что тебя принесут здесь в жертву? Если это действительно шабаш или собрание членов какой-то незаконной секты, то такое вполне возможно, — продолжил Раджан, переходя на хинди, которым Фелис владела довольно сносно, и улыбаясь в сторону очередной молчаливой фигуры на обочине.

— С тобой, милый, я ничего не боюсь, а быть принесённой в жертву вместе с любимым человеком — это тоже так романтично, совсем в стиле средневековых рыцарских романов, — прощебетала Фелис, не принимая его серьёзного тона.

— Ну как хочешь, — пожал плечами Раджан, — кстати, мы, кажется пришли, вот стоит наш старый знакомый.

Впереди действительно виднелась фигура парня, которого они видели два дня назад на пляже. Тот мгновенно обернулся на голоса, улыбнулся, узнав новоприбывших, и, подойдя к ним, крепко пожал руки.

— Рад, что вы всё-таки нашли время, чтобы приехать! Очень рад! Если честно, я до последнего момента в этом сомневался, — затараторил парень. — Это просто великолепно, что вы захватили с собой подругу, она, как представитель американской «Аристократии», должна это видеть, она должна знать, куда ведёт гибельная политика нашей верхушки. Ведь вы дочь Стомберга, я не ошибаюсь?! — полуутверждением, полувопросом проговорил он и, не дожидаясь ответа, быстро продолжил. — Пойдёмте быстрее, сейчас всё начнётся! — Он повёл их вперёд, туда, откуда раздавался глухой гул, как будто большая толпа народу пыталась сохранять тишину, но у неё это не получалось. Дорога обогнула какое-то большое здание, у которого был готов только первый этаж, а ввысь устремлялись лишь колонны каркаса. На удивлённые взгляды Фелис и Раджана провожатый заметил, — это будущая штаб-квартира нашего общества. В прошлом году тут что-то копались ребята из Волт-Тека, может быть, очередное убежище хотели соорудить, а может ещё чего, кто их разберёт. Но потом они строительство забросили, а мы купили по дешёвке этот каркас с уже готовым подвалом. Утром при свете солнца можете рассмотреть постройку, но сейчас нам не сюда, здание слишком мало, чтобы вместить всех собравшихся. Пойдёмте скорее, а то опоздаем!

— Я же говорил, что это религиозная секта, первый этаж здания — один в один пародия на готический собор! — наклонившись к уху Фелис, прошептал Раджан, всё также на хинди. — Раньше в таких служили чёрные мессы, ну и жертвы соответственно приносили, даже человеческие.

— Если хочешь меня запугать, то не выйдет, дорогой! Я уже твёрдо решила посмотреть спектакль до конца, и ты только раззадориваешь моё любопытство. Кстати, ты не задумывался, зачем сатанистам протестовать против ядерного оружия?

— А девушка права, мы не сатанисты, — вмешался в разговор парень, на это раз на чистейшем санскрите. — Извините, что подслушал вашу тайную беседу, но это не совсем прилично — разговаривать на языке, который окружающие якобы не знают. Кстати, чтобы потом не возникало подобных эксцессов, я магистр филологии, специализируюсь по восточным языкам, так что мы с вами почти коллеги, господин Раджан. Да, мы уже пришли! — Парень во весь рот улыбнулся и показал рукой вперёд, где у их ног расстилалась большая котловина, почти до краёв заполненная стоящими людьми, лишь в центре оставалось пустое пространство, где суетилось несколько человек, натягивая какие-то кабели и устанавливая приборы, видимо, голографические проекторы. Люди, расположившиеся на ступенях этого естественного амфитеатра, были все, как на подбор, длинноволосыми и облачёнными в джинсовую или кожаную одежду. Так что, Фелис не удалось в темноте разглядеть, есть ли среди собравшихся женщины или это всё поголовно парни.

— Не стоит спускаться вниз, отсюда будет видно всё намного лучше! Сейчас начнётся представление, посмотрев которое вы не пожалеете. — провожатый снова обрёл серьёзность.

— Странно… Когда я услышала слово митинг, мне представилась толпа народу с транспарантами и плакатами, но никак не театрализованное представление на природе. — Улыбнулась Фелис. — Хотя, в тайне я надеялась на что-то подобное.

— Надеюсь, мы оправдаем ваши надежды, — галантно расшаркался провожатый, — но, чу, светает, сейчас всё и начнётся!…

Снизу раздался глухой трубный звук, который быстро перешёл в замысловатую мелодию, всё набиравшую и набиравшую темп и вдруг резко оборвавшуюся на самой высокой ноте. Было похоже, что кто-то пронзительно вскрикнул и умчался в беспросветную черноту неба, которое вслед за этим сразу начало светлеть. Видимо, представление было рассчитано по секундам. Тут же на фоне светлеющего неба появился большой вращающийся шар голубой планеты, в очертаниях морей и материков которой, легко узнавалась до боли знакомая Земля. Планета медленно вращалась, подставляя солнечным лучам то один бок, то другой, и почти одновременно снова возникла тихая спокойная музыка, обволакивающая Землю мягкими волнами. Со временем музыка становилась всё тревожнее, и в самый кульминационный момент в небе возникла гигантская человеческая рука, резко сжавшая Землю в кулаке и тут же исчезнувшая, растворившись в предрассветных сумерках. Одновременно смолкла и музыка, лишь слышалось почти унисонное дыхание людей в котловине, да звёзды мигали с вышины холодным светом.

— Чёрт! — не сдержавшись, выругалась Фелис. — Когда Земля превратилась в ничто, у меня мороз по коже пробежал и захотелось выть от отчаяния и безысходности. Да я до сих пор вся дрожу.

— Ну прижмись ко мне, я смогу унять твою дрожь, — улыбнулся Раджан, которому стыдно было признаться, что и он почувствовал нечто подобное, плюс ужас абсолютного одиночества. Такое состояние, правда намного более длительное, у него было лишь раз в жизни. Тогда он ради испытания собственного духа несколько месяцев провёл в тёмном и сыром каменном мешке в подвале монастыря, где вода и пища передавались ему через разные промежутки времени, когда он спал. К тому же, продолжительность испытания не было определено заранее. Вряд ли такое ощущение могло быть знакомо Фелис во всей его остроте.

— Не поможет! Я ведь инстинктивно схватила тебя за руку и не почувствовала её! Я словно была в абсолютной пустоте. Только я и эта картинка, один на один!

«Похоже, всё не просто так. Здесь пользуются низкочастотными излучателями или другими способами влияния на подсознание, как бы гипнотизируют собравшихся. Но так намного глубже ощущение реальности, так что не стоит придавать этому факту большого значения, надо просто наслаждаться,» — подумал про себя Раджан, а в слух произнёс:

— Забавно! Чрезвычайно похоже на вступительный ролик перед фильмом, я так и ожидал, что сейчас вылезет логотип фирмы изготовителя.

— Да, есть что-то, — не оборачиваясь, ответил парень, уже взявший на себя роль гида. — призвано разогреть зрителей, ну и показать некоторые возможности техники, а то люди со своими черно-белыми телевизорами уже забыли что такое эффект присутствия. Но не отвлекайтесь, представление продолжается.

На это раз действие происходило внизу, на свободном от зрителей участке котловины. Опять была Земля, но на этот раз не планета, а уже поверхность, пока в основном скрытая облаками. Все как бы чувствовали себя парящими над землёй и водой. И снова была музыка, лёгкая, почти неразличимая на фоне завываний ветра (реального ветра, а не смоделированного), но заметно усиливавшая эффект свободного полёта. Сначала внизу пронёсся океан, искрящийся в лунном свете, потом появилась береговая черта, лишь чёрные голые скалы. Потом пошла нескончаемая череда леса, плохо различимого в темноте. Только иногда деревья расступались, чтобы в лунных лучах блеснула полоска воды, то ли река, то ли озеро, и снова чёрно-зелёное море деревьев. «Никак тайга, — мелькнуло в голове у Раджана, — интересно, Сибирь или Канада?» Становилось всё светлее, очевидно камера двигалась с запада на восток. «Значит всё-таки Канада. Сейчас наверняка будут выступать против аннексии, хотя, посмотрим…» Движение заметно ускорилось, хотя это произошло скорее всего из-за того, что уменьшилась высота и можно было уже разглядеть отдельные деревья, вместе с движением убыстрился и темп музыки, к тому же, как и в прошлый раз она становилась всё более и более тревожной, продолжая оставаться всё такой же тихой. Вдруг снизу выплыл какой-то городок, а скорее даже большой посёлок, застроенный невысокими домами. Над ним движение замедлилось, камера сделала ленивый разворот, и, показав его последний раз во всей красе мирного и безмятежного предрассветного сна, резко нырнула вниз, одновременно голографическая сцена поднялась до уровня глаз наблюдателей. Стремительно пронесясь по пустынным улицам, так что разглядеть отдельные постройки оказалось не под силу, камера так же стремительно затормозила, как бы незаметно подкравшись со спины к двум людям, что стояли посреди улицы. Теперь улицу и дома можно было рассмотреть подробнее, при этом сразу терялось всё очарование и безмятежность посёлка. Такая чистая издалека улица теперь была разворочена гусеницами танков, покрыта выбоинами и трещинами. У аккуратного трёхэтажного домика с колоннами выполненного чуть ли не в стиле барокко, не хватало угла, который осыпался, завалив часть улицы кирпичной и бетонной крошкой. Не лучше выглядели и остальные дома, у многих в стенах зияли пробоины или змеились крупные трещины, а целых окон не было почти ни в одном здании. Сразу было видно, что в городе недавно шли бои с применением техники и тяжёлого оружия. Не развеивали этого ощущения и двое, стоявшие посреди улицы. Хотя, закованные с ног до головы с металлические доспехи, со шлемами на головах, напоминающими вёдра, они больше походили на тевтонских рыцарей, что-то выдавало в них современных солдат. Скорее всего это были очень плавные обводы брони, чрезвычайная подвижность её сочленений, наконец, огнестрельное оружие, которое они держали в руках.

— Энергетическая броня, — ахнула Фелис и тут же зашептала на ухо Раджану, словно боясь громким голосом нарушить пафос минуты, — мне отец про неё рассказывал. У него много друзей военных, так они говорят, что броня была разработана пару лет назад, и сейчас ей укомплектовываются только элитные армейские части…

— Похоже, одно из таких элитных подразделений сравняло этот канадский городок с землёй, — так же шёпотом ответил Раджан.

Между тем камера обогнула закованных в броню солдат и теперь оказалась от них сбоку — на самом деле сцена как бы повернулась вокруг своей оси, чтобы дать всем собравшимся увидеть ранее недоступные участки. Стало видно, что перед солдатами спиной к ним на коленях стоит ещё один человек. Человек был облачён в стандартную боевую камуфляжную броню, которую использовали солдаты почти всех стран. Его каска валялась неподалёку, а руки были скованы за спиной наручниками. Сцена продолжала вращаться, когда один из солдат сделал шаг вперёд, приставил пистолет к затылку пленного и спустил курок. Выстрел прозвенел у всех у ушах и тут же потонул в рёве толпы, выкрикивающей лозунги: «Свободу Канаде! Смерть мировому империализму! Да здравствует ООН! Даёшь соблюдение прав человека!». Раджан вдруг тоже почувствовал непреодолимое желание что-нибудь крикнуть, потрясая кулаком, но пальцы Фелис, резко сжавшие его локоть, привели его в чувство. Он повернул голову вбок и увидел, что та бормочет сквозь слёзы:

— Этого… этого не может быть… Ведь Канада присоединилась добровольно… Ведь, уже два года мы празднуем день объединения США и Канады… И канадцы, они тоже отмечают этот день! Нам по телевизору показывают разукрашенные флагами двух стран улицы Торонто, улыбающихся людей, смеющихся детей… То что мы видели неправда! Раджан, ну скажи пожалуйста, что всё это неправда, что всё это сон… Ну пожалуйста!!! — Фелис ткнулась ему лицом в грудь и разрыдалась.

— Ну успокойся… успокойся… Всё это неправда, сейчас мы поедем домой, ты ляжешь в постель, а когда проснёшься, на улице будет светить радостное солнце и всё будет хорошо…

— Нет, не будет! — Фелис резко отстранилась. — Ведь там действительно было сопротивление, были свободолюбивые люди, которые теперь мертвы! А я то дура не верила, считала, что это всё слухи, происки диссидентов, покушающихся на наш мир и покой. Ну почему, Раджан, почему в конце двадцать первого века не могут всё решить мирным путём, почему из-за чьих-то амбиций должна литься человеческая кровь?!

— Фелис, всё нормально, давай уйдём! Во всём виновата чёртова аппаратура внушения! Дома ты придёшь в себя, и всё станет нормально…

— Нет, не станет! Не станет! — Фелис ударила ладонью Раджана в грудь. — И никуда я не пойду! Я хочу досмотреть до конца, я хочу знать правду! —тут она не выдержала и снова разрыдалась у него на груди.

— Фелис, опомнись! Какая правда, правды не существует, так же как не существует Добра и Зла! Господи, что за бред я несу… Откуда ты знаешь, что всё показанное истина? Это наверняка компьютерный муляж. Ну что мне с тобой делать… Попытайся рассуждать здраво, что сделано, то сделано, и ты ни в чём не виновата! Понимаешь, Фелис, НЕ ВИ-НО-ВА-ТА! Ведь жизнь продолжается, и не стоит та убиваться, пока твоя вина не доказана…

— Да, не стоит… Но я обязательно узнаю правду! Я пойду к отцу и потребую этой правды от него, ему я поверю, он не сможет мне соврать, он меня слишком любит… А он наверняка знает, что происходит в мире, ведь он постоянно вращается в политических и военных кругах, это необходимо ему для бизнеса! Да, завтра же, нет сегодня, я у него всё испрошу! А сейчас я хочу посмотреть до конца, что скажут здесь. Я так хочу, Радж, и ты не заставишь меня уйти, даже не пытайся!

Раджан уже был сам не рад, что перевёл разговор в такое русло, теперь наверняка у Фелис будет громкий скандал с отцом, если, конечно, он не успокоит и не переубедит её раньше, а для этого нужно её отсюда увести. Зря он её всё-таки сейчас успокаивал, уж лучше бы она продолжала рыдать у него на груди, тогда воздействие этого дурацкого фильма на неё было бы намного меньше. Так он и стоял, сжимая Фелис в объятиях, чтобы не дать ей остаться один на один с происходящим, стараясь не обращать больше внимания на то, что делается внизу. А внизу переливался в ярко алых лучах восходящего солнца океан, на его поверхности высилась нефтяная платформа. Что-то показывалось про то, как с помощью диверсионной деятельности американцы обошли китайцев, тоже стремившихся получить последнее в мире нетронутое нефтяное месторождение. Всего этого Раджан не видел, так как закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и найти способ увести отсюда Фелис. Из задумчивости его вывел странный звук, разрывавший мелодичные музыкальные аккорды и плеск волн своей чужеродностью и искусственностью. Это был какой-то стрёкот. Раджан открыл глаза, глянул по сторонам и обомлел. Прямо в центр впадины, игнорирую голографическую воду, садился вертолёт, вполне реальный, а не голографический. Зрелище было настолько необычное, что Раджан даже выпустил девушку их объятий.

Между тем, как только вертолёт прорезал океанские волны, они исчезли, и сразу же в небе развернулся трепещущий звёздно-полосатый флаг, и заиграл американский гимн. Из вертолёта высыпали солдаты в только что виденной энергетической броне, похоже, что у них был приказ разогнать митинг. «Почему солдаты? Почему не полиция? — Пронеслось в голове у Раджана. — Может быть им дан приказ расстрелять собравшихся? Вполне возможно, особенно если учесть, что у каждого в руках пулемёт… Бред какой-то, ведь это же не война на чужой территории, правительство никогда не решилось бы устраивать бойню, тем более так близко от такого крупного города, как Лос-Анджелес!» Тут стало ясно, зачем солдатам броня против гражданских, прилёта вертолёта явно ждали и к нему подготовились. Из толпы, прочерчивая в воздухе белые линии, полетели вниз гранаты, похоже, что со слезоточивым газом, но, снабжённая воздушными фильтрами, энергоброня, позволила солдатам попросту проигнорировать белый дым, и продолжить наступление на толпу. Стрельбы пока никто не открывал.

Тут в воздухе пронёсся душераздирающий, не то вопль, не то стон, порвавший тихо наигрывающий гимн, сходный с тем, что был слышен в самом начале представления. И сразу же в ярко алеющее рассветное небо устремились струи чёрного дыма, между которыми проблёскивало оранжевое пламя. Над котловиной медленно, но верно вырастал гриб ядерного взрыва, над которым продолжал бессмысленно трепетать звёздно-полосатый флаг. А на фоне его всё утолщающейся «ножки» метались увеличенные до невероятных размеров тени солдат в энергетической броне, больше похожих не на людей, а на мифических рыцарей апокалипсиса. Отличный режиссёрский ход, призванный произвести на зрителей неизгладимое впечатление, жаль только, что почти никто этого не видел. Толпа, охваченная паникой, разбегалась в разные стороны, покидая котловину… По телевизору крутили какие-то мультики, сюжеты и герои которых были грубо сворованы из раннего творчества Уолта Диснея. После мультфильмов, начался репортаж с хоккейного матча НХЛ, и Фелис сразу переключилась на другой канал. Там, впрочем, тоже не оказалось ничего интересного. Один за другим лениво переключались каналы, на экране меняли друг друга теле рекламы, какие-то фильмы про дикий запад, Наполеона и короля бандитов Аль-Капоне. Снова реклама нового

домашнего многофункционального робота с шутливым именем мистер Хенди, данным ему видимо за то, что у него было множество рук. Последний писк моды от Волт-Тек не очень-то впечатлил Фелис, хотя она и улыбнулась странному выражению морды собаки, с которой прогуливался робот, иллюстрируя часть своих возможностей. Как ни странно, спать совсем не хотелось, хотя когда она только вошла в дом, то думала, что свалится от усталости и перенапряжения. Возможно, во всём были виноваты три таблетки кофеина, которые она проглотила, а может быть боязнь проспать кое-что важное, ради которого она и сидела теперь у телевизора. Наконец, очередной гангстерский синдикат был повержен группой камикадзе из ФБР, фильм выплюнул на зрителей бесконечную полоску титров с ничего не значащими именами осветителей, декораторов, эпизодических актёров, указанием фирм изготовителей реквизита и неизменной надписью в конце, что при съёмках ни один бандит не пострадал. Экран на мгновение погас, но тут же засветился снова, позволяя зрителям насладиться видом ракеты, вращающеёся по жёсткой, сделанной из металла орбите вокруг такой же металлической земли. Это была фирменная заставка «Галакси Ньюз» — монополиста на все средства массовой информации. Теперь переключать каналы было бессмысленно, так как везде шли шестичасовые выпуски новостей, практически дословно копировавшие один другой. Именно новостей сейчас ожидала Фелис, ей страстно хотелось узнать, какова степень искажения информации, которую преподносят зрителям. В том, что о происшедшем сегодня утром расскажут, она не сомневалась ни на секунду, слишком уж масштабным было мероприятие, слишком уж скандально оно завершилось.

Утренние выпуски рассказывали обо всём, что угодно, но не о происшедшем, но вполне возможно до информационных агентств ещё не дошла информация, а возможно все ждали разрешения на её обнародование от «Галакси Ньюз». Наконец, в четыре часа дня промелькнуло сообщение, что на рассвете недалеко от мексиканской границы под Лос-Анджелесом произошло какое-то вооружённое столкновение, в результате которого есть пострадавшие, все подробности обещали в шестичасовых новостях. Итак, новости начались. Снова во всех красках описывали гибель одного из вице-президентов компании «Дженерал Электроникс», которого нашли утром в собственном доме, зарезанным в аппарате автодоктора. Снова показали интервью с экономкой хозяина, которая и нашла труп, вернувшись домой с выходных. Долго смаковали странные повреждения, что получил этот человек, у него были извлечены и уничтожены мозг, сердце и ещё часть внутренних органов. В очередной раз Фелис подумала, что, слава богу, журналисты щадят нежную психику обывателей, не показывая фотографий трупа. Она сама закончила факультет журналистики по специальности криминалистика, так что за время практики перевидала подобного немало и знала, что это зрелище не из приятных. Чуть ли не половину выпуска заняло обсуждение того, что послужило причиной этой странной гибели. Напрочь была отметена и показательно разгромлена первая версия о халатном обращении с аппаратом или о программной ошибке, приведшей к таким страшным последствиям. Теперь за первое место боролись версии заказного убийства, замаскированного под самоубийство, и, собственно, самоубийства. В пользу первой говорили огромная активность погибшего, который по слухам был связан не только с компанией, но и занимался ещё множеством других махинаций, многие из которых были весьма тёмными. Защитники второй версии возражали, что он был кристально честен, всё своё время, даже свободное, тратил на благо процветания «Дженерал Электроникс», так что ему просто некогда было работать заодно «серым кардиналом» и все слухи полная чепуха. Зато с другой стороны он был очень нервным и импульсивным, и вполне мог, поддавшись минутной слабости, покончить собой, особенно таким экстравагантным способом. Это подтверждало и сегодняшнее сообщение президента «Дженерал Электроникс» о банкротстве корпорации, которое вызвало резкие колебания на бирже. В результате чего разорилось множество мелких сопутствующих фирм, а акции Волт-Тек взлетели почти в два раза. К тому же Волт-Тек на корню скупил большинство производственных мощностей умершего гиганта вместе с рабочими.

Когда, наконец-то, по теме смерти и банкротства уже сказать было особо нечего, перешли к другим темам. Сверкая обворожительной белозубой улыбкой, молоденькая дикторша поведала, что вокруг имени президента, которому уже в прошлом году пытались вынести импичмент за нарушение правил дорожного движения, снова готов разразится скандал. На это раз были подозрения, что у президента есть множество внебрачных связей, а стало быть, Белый Дом превращается в гнездо разврата. Однако, несмотря на эти порочащие его слухи, президент имеет огромные шансы на победу на выборах осенью этого года, так как его будущего соперника от республиканцев не любили практически все из-за его неумения улыбаться, целовать детей на встречах с избирателями и прочих не менее мерзких недостатков. Когда эта дань демократическому строю была отдана, пошёл рассказ о различных мелких происшествиях, о планах правительства относительно внешней политики, о том, что несмотря на санкции ООН экономика по прежнему переживает бурный рост, так что в следующем году на долю каждого американца и канадца (это слово подчёркивалось особенно) будет приходиться в пять раз больше различных жизненных благ, чем у среднего европейца или китайца. Фелис уже отчаялась услышать нужные ей слова, когда очередной диктор соизволил вспомнить об обещании двухчасовой давности и поведать подробности утреннего пограничного происшествия.

Оказывается за пол часа до рассвета большая группа молодых парней, вооружённых лёгким стрелковым оружием, газовыми и осколочными гранатами предприняла попытку атаковать объект, принадлежавший Волт-Тек. Охрана открыла ответный огонь и завязалась долгая перестрелка, в результате которой был убит один нападавший, а один из охранников получил лёгкое ранение. Через полчаса к месту происшествия прибыли отряды полиции быстрого реагирования, так что диверсантам (а именно так величали возмутителей спокойствия) пришлось срочно отступать под напором превосходящих сил. В результате блестяще проведённой полицейской операции удалось захватить нескольких нападавших, остальные, к сожалению, смогли прорвать окружение и уйти в сторону Мексики. Некоторые горячие аналитики поспешили связать это нападение и самоубийство, приписав ему характер последней мести, так как отношения между Волт-Тек и Дженерал Электроникс были, мягко говоря, натянутыми. На этом новости закончились, появился прогноз погоды, реклама и снова фильмы.

Фелис лежала, откинувшись на диване, и размышляла о только что увиденном. Получалось, что факты искажались до неузнаваемости, и разгон демонстрантов превращался теперь в отражение атаки бандитов. Хотя, возможно, что про разгон митинга вообще не сказали, а обнародовали какую-то другую диверсию, происшедшую в то же время. Нет, такое предположение не выдерживает никакой критики, во— первых, насколько она знает, под Лос-Анджелесом нет больше объектов, якобы принадлежащих Волт-Тек. А во вторых, сейчас показали фотографии задержанных, это были именно те парни, в толпе которых она провела утро. Хотя, что ни говори, длинноволосые, затянутые в кожаные куртки и джинсы, а после задержания перемазанные грязью и кровью, с перекошенными от ярости лицами, они действительно сильно напоминали бандитов, которыми их пытались представить. Итак, как же всё было там на самом деле. Чёрт, она слишком смутно всё помнит, меньше надо было плакать, а больше смотреть и думать. Теперь же придётся восстанавливать картину по кускам, додумывая там, где память откажется работать. Она во все глаза смотрела на голографический океан, который просто затягивал её своей реальностью, зачаровывал первозданностью и скрытой силой, звал… Это было странное ощущение желания, которое можно испытывать разве что к человеку, но никак не к порождению мёртвой природы. И тем внезапнее оказалась перемена, когда такие желанные волны растаяли, а вместо них оказался вертолёт и солдаты. Помнится, она долго не могла поверить в то, что они реальные, а не голографические, она, в общем-то, не верила в это до сих пор. Потом произошло что-то непонятное. Её, и так еле понимающую, что происходит, вдруг охватил ужас, но самое страшное было то, что этот ужас исходил не от солдат с пулемётами и не от вертолёта. Он жил внутри неё, захватывая всё тело клетку за клеткой. И ощущение этого беспричинного ужаса усугублялось ещё ощущением одиночества, так как толпа народу вокруг, вдруг стала как бы мёртвой, перестала быть собранием людей, а превратилась в нечто аморфное и колышущееся, окружающее её со всех сторон, сковывающее движения. Как утопающий, окружённый со всех сторон водой, хватается за любой твёрдый предмет, так и она стала искать, за что бы ухватиться. Этим предметом, как она поняла позже, оказалась чья-то рука, которая с невообразимым упорством и силой потянула её в неизвестном направлении. Но это было хоть какое-то направление, в том новом мире, не имевшем очертаний и границ, потому она безропотно подчинилась.

Очнулась она в каком-то тёмном помещении, и настолько узком, что спина, плечи и грудь практически упирались в стены, а руками можно было шевелить лишь очень ограниченно. Было полное ощущение того, что находишься в гробу, хотя этот гроб и стоял вертикально. Как ни странно, новое положение не вызывало практически никакого страха, конечно тыла спина, подкашивались ноги, ломило затёкшие в согнутом положении руки, хотелось вырваться на свободу, но беспричинный внутренний ужас уже прошёл. Наоборот, было очень даже приятно вновь ощутить себя нормальным человеком в нормальном мире, пусть даже таком маленьком и тёмном. Сколько времени она простояла, ощущая всем телом холод окружающих стен, она не помнила. Наконец, послышались какие-то шаги, и темница распахнулась, почему-то дверь оказалась у неё за спиной, выпуская её на свободу.

Свет дневного солнца после непроглядной тьмы оказался настолько нестерпимым, что Фелис зажмурилась и чуть не потеряла сознание, когда перед глазами поплыли разноцветные круги — болезненная реакция сетчатки на резкую смену освещённости. Когда же она наконец-то смогла смотреть вокруг, то оказалось, что она стоит внутри странного здания мимо которого они проходили ночью, а, успевшее подняться достаточно высоко, солнце бьёт лучами через несуществующую ещё крышу. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, и улыбаясь, стоял их провожатый.

— Извините, что пришлось вас немного подержать в темноте и тесноте. Зато теперь можно вполне безопасно отсюда уехать, кстати, вы не подбросите меня до Лос— Анджелеса, а то я не думаю, что смогу вернуться на той же машине, что привезла меня сюда.

— Да-да, конечно… — ответила она. — Если мая машина осталась. Вполне возможно, что на ней уже уехал Раджан. Чёрт, — она мотнула головой, как бы сбрасывая оцепенение, — какую ерунду я горожу. Раджан не мог уехать без меня. Ведь это он привёл меня сюда.

— Нет, сюда привел вас я. А что случилось с Раджаном, я не знаю. У меня было задание спрятать именно вас.

— Значит, вы думаете, что его поймали?

— Вряд ли, хотя и не исключено. Всё было спланировано, и появление полиции тоже, к этому отлично подготовились. Представляете, каким было для нас ударом, когда вместо полиции явились эти чёртовы солдаты, против которых не действовали обычные средства. Потому пришлось воспользоваться так называемой ментальной атакой.

— Да, теперь и я помню, Раджан говорил, что вы используете какую-то аппаратуру внушения. Жаль, что я тогда не обратила на его слова никакого внимания. Вот почему был такой беспричинный ужас и паника…

— Ещё раз приношу извинения, что вам пришлось испытать это. Аппаратура использовалась исключительно для усиления эффекта присутствия, и не появись солдаты, мы вполне ограничились бы газовыми гранатами. Ментального удара удалось избежать только тем, у кого были специальные устройства, одеваемые на голову, а в частности мне. Только мы могли действовать более-менее разумно, все же остальные, включая солдат и, к сожалению, вас и господина Раджана, попросту разбежались в разные стороны. Дальнейшую их судьбу представить трудно, но так как ментальная атака перестала действовать через пол часа, или просто теряла свою силу с расстоянием, вполне вероятно, что большинству удалось бежать, но кое-кто, естественно, попался. Я же сам вместе с вами спрятался здесь, а когда всё кончилось вышел. Ладно, пойдёмте к машине, думаю, с Раджаном ничего страшного не случится, всё-таки он гражданин другого государства.

Они вышли из здания, которое, как справедливо отмечал Раджан, действительно было очень похоже на готический собор, если можно судить лишь по первому этажу. Фелис, поглощённая собственными мыслями, шла, не глядя по сторонам и не оборачиваясь, но провожатый чуть притормозил и посоветовал ей оглянуться и посмотреть на фасад здания. Там над только что законченной стеной первого этажа возвышалась скульптура из чёрного камня, которой надлежало украшать здание и быть его символом. Прямо из стены, а точнее из небольшой ниши, которая ещё не была построена, торчала верхняя половина туловища человека. Лицо его было очень жёстким, но при этом очень уставшим и измождённым, щёки ввалившимися, а нос заострённым, как положено рабу, который вот-вот упадёт на следующем шаге. Человек как бы шёл или даже бежал вперёд, одновременно прогнувшись настолько, что каждый его шаг, должно быть, являлся падением, предотвращённым лишь в последнюю секунду. Сильные мускулистые руки человека с большими привыкшими к труду ладонями теперь были раскинуты в стороны и как бы пытались что-то поймать, или схватиться за воздух, чтобы удержаться. И над этим изнемогающим, находящимся на последнем издыхании телом, почти над самой спиной человека красовался трилистник знака радиационной опасности, выполненный из какого-то красного металла, который теперь весь горел в лучах солнца, бросая на худое лицо, руки и плечи человека зловещие красноватые отблески.

— Как я понимаю, скульптура символизирует человечество, несущее на себе ядерное бремя, так?

— Почти так, с некоторыми мелкими деталями, но общий смысл именно таков. Жалко только, что скульптор немного перестарался, и у некоторых неподготовленных этот человек вызывает ассоциацию с неким ядерным демоном, злым богом, которого нужно бояться и одновременно поклоняться, чтобы не вызвать его гнев. Такие говорят, что ему только крыльев не хватает до полноты картины. Когда они вышли на шоссе, представившееся их взору зрелище оказалось не очень весёлым. Вдаль уезжали автоэвакуаторы, увозя с собой беспомощные автомобили, а несколько машин, ещё оставалось сиротливо жаться к обочине, ожидая и своей участи. По счастью, серебристый форд Фелис стоял тут же и наверняка вошёл бы в следующую партию пленных. Впрочем, радоваться было рано, так как переднее колесо машины прочно обхватил капкан, снабжённый электронным замком, так что уехать прямо сейчас было проблематично. Но тут, в который раз за этот день, на помощь пришёл её провожатый. Как оказалось, он был не только филологом, но ещё и неплохо разбирался в электронике, а заодно и в замках на автокапканах. Пять минут кропотливого рассматривания, несколько замкнутых друг на друга проводов, лёгкий, но очень резкий удар, и бесполезная теперь железяка оказалась в руках улыбающегося парня, путь был свободен.

Теперь уже скоро должно было стемнеть, и Фелис всё больше и больше беспокоилась, так как о судьбе Раджана ничего до сих пор не было известно. Наконец, когда она уже, томясь бесплодным ожиданием, в десятый раз выключила дурацкий телевизор и взялась за наскучившую книгу, в двери раздался протяжный звонок. Фелис мгновенно вскочила, подлетела к двери, открыла её и так и застыла. На пороге стоял Рен Стомберг, её отец.